-- А ваша мама? -- спросил Латор. -- Мне бы хотелось обратиться именно к ней тоже.
      -- Ну конечно, это можно. -- Папа был явно польщен.
      -- Но как мне к ней обратиться? Как это у вас принято? И как я ее узнаю?
      -- Это просто, -- сказал папа. -- "Дорогая Лидия... " и всякое такое. А ее мы вам покажем.
      -- Лидия? -- сказал Латор. -- Прямо по-политорски.
      -- Нет, по-нашему, по-земному.
      -- Очень похоже на наши женские имена.
      -- Даже очень, -- сказал я. -- Латор, а еще ты можешь сделать вот так, подойдя к ней!
      Я взял его руку в свою, склонился к ней в поясе и едва коснулся ее губами.
      -- Это так надо? -- спросил Латор.
      -- В общем-то нет, -- сказал я. -- Это очень старинный способ здороваться или прощаться с дамой. Кое-где иногда им пользуются. Пап! -заорал я. -- Смотри, смотри, почти все видно. Смотри! Сколько народу нас встречает! Видишь решетку? А представителей Лиги? Смотри, смотри! Да это же мама! Наша мама! Ты видишь?! Это она! В белом платье! Латор, она единственная в белом платье, ты не ошибешься! Лицо папы прямо светилось.
      -- Латор, -- сказал он. -- Через минуту можно катапультироваться. Митя покажет.
      -- Это как? -- спросил Латор.
      -- Вы сядете в легкую капсулу, а мы -- приборы, вернее, -- вытолкнем вас в воздух, и капсула сама раскроется. Когда вы сядете в капсулу, отсчитайте для готовности минуту. Ясно?
      -- Конечно, уль Владимир. Я готов. Пошли, Митя. Я отвел Латора к камере катапультирования, он скрылся в капсуле, я закрыл камеру, вернулся к папе, папа отбивал такт рукой, отсчитывая секунды, и наконец нажал кнопку катапультирования. По тому, как мягко вздрогнул "Птиль", мы поняли, что катапульта сработала; как раскрылась капсула -- мы не видели на экране, но вскоре увидели самого Латора: резко взмахивая крыльями, он ушел в сторону, потом камнем пал вниз и снова "встал на крыло", начав плавными кругами приближаться к большой группе ожидающих.
      По радиосвязи папа снова вызвал Славина, сказал, что приступает к посадке, этим мы и занялись, уже не глядя на Латора, тем более он и все встречающие были чуть левее "коридора" нашего спуска на Землю. Папа врубил телеэкран и мы, расхохотавшись, увидели потрясенное лицо Славина. -- Кто это? Кто это у вас был? -- прохрипел он.
      -- Латор. Житель Политории. Гелл.
      -- Они что там -- все летают?! А?! Да это же...
      -- Нет, -- сказал папа. -- Некоторые живут под водой, в виде маленьких улиточек.
      -- Нет, ты серьезно?!
      -- Обнимаю. Посадка!
      ... Наверное, ни я, ни папа давно не испытывали такого счастья -мягкого-мягкого толчка "Птиля" о землю.
      Несколько секунд папа просидел, закрыв глаза, совершенно расслабив руки и вытянув их вдоль пилотского кресла. Потом очнулся, мы отключили всю аппаратуру, папа разблокировал выход, спустил трап, и мы -- шаг, другой, третий, пятый, седьмой -- ступили... на Землю.
      Меня слегка покачивало.
      Мы пошли по полю космодрома прямо к ожидавшей нас толпе. Мы шли не медленно, но и не быстро, вроде как и полагалось в эту необычную минуту. И только когда нам оставалось до встречающих метров тридцать, из толпы вырвалась в белом платье наша мама и бросилась к нам навстречу. А мы -- к ней.
      Мы обнялись все трое разом, вперемежку целуя друг друга.
      -- Сумасшедшие вы мои! Сумасшедшие! -- шептала мама. -- Противные! Я только с полчаса назад и узнала от Славина, где вы были. Кота небось замучили. Кое-что ваш крылатый Латор рассказал. О войне... С крыльями! Это надо же такое! Никуда вас больше не отпущу. Без себя. Где кот?!
      -- Ну хорошо, хорошо, хорошо, -- приговаривал папа, ладонью вытирая ее слезы. -- Пошли, неудобно. Сириуса подарили Оли.
      Мы приблизились к толпе встречающих, было полно журналистов и фото и телерепортеров, тихо стрекотали кинокамеры. Папа остановился перед встречающими и, так и не отпуская маминой руки, шепнув мне, чтобы я переводил политорам, сказал, выждав подходящую случаю паузу, по-английски:
      -- Уважаемые дамы и господа! Земляне! Я и мой сын Дмитрий рады сообщить вам, что благополучно вернулись с неизвестной нам планеты Политории, куда мы попали случайно. Закончившаяся на Политории война, в которой победил народ Политории, позволила нам вернуться на Землю. Сейчас, вскоре, сядет на Землю корабль наших гостей, политоров. Это представители очень высокой цивилизации, чрезвычайно разумные существа, и очень, очень милые и славные... политоры. Я рад, что контакт состоялся, и совсем скоро вы увидите их сами. Доложили инженер Высшей Лиги Владимир Рыжкин и его сын -- Дмитрий.
      Речь папы и мой перевод усиливались наземными мегафонами, и конец речи папы потонул в сплошных криках и аплодисментах журналистов, фотографов, телевизионщиков, членов Всемирной космической Лиги и огромной толпы за пределами космодрома. Одна за другой взлетали в небо и рассыпались огромные разноцветные грозди салюта.
      Потом все, кому это полагалось по рангу, забрались на три очень вместительных платформы на воздушной подушке и тихо заскользили в дальнюю часть космодрома, где -- все это уже видели -- садился маленький еще в воздухе корабль Ир-фа.
      Они стояли перед своим кораблем, явно взволнованные и смущенные. Обняв маму за плечи и держа меня за руку, папа отделился от толпы встречающих и подошел к политорам. Латор тоже вернулся к своим.
      -- Уважаемые дамы и господа! -- снова заговорил папа. -- Перед вами -жители Политории. Уль Ир-фа -- командир корабля. Это -- милая Пилли, физик. Оли -- дочь уля Орика. Лата и Мики -- жена и дочка знакомого уже вам летающего гелла Латора. Талиба -- невеста Олуни. Уль Орик -- ученый, член старого, но и нового правительства Политории, уль Рольт -- капитан подводной лодки, Олуни -- новый вождь племени моро, живущего на Политории. -- Потом уже, обращаясь к политорам: -- Я представил вас, дорогие политоры, членам Всемирной, так сказать, Всеземной Космической Лиги. Позже, уже вне космодрома, вам предстоит встреча с главами многих государств Земли. Все мы рады, очень рады, что вы прилетели на Землю, к нам в гости. Чувствуйте себя свободно, вы -- среди друзей.
      Была такая атмосфера этой странной и неожиданной встречи, что все смешались, в том числе и особенно представители Всемирной Лиги; неясно было, кто теперь должен выступить первым, кто-то из Лиги или кто-то из политоров... Мама вдруг вынырнула из-под папиной руки и поцеловала подряд Пилли, Оли, Талибу, Мики и Лату. Раздались аплодисменты. Потом мама оказалась рядом с маленьким, седым Ир-фа, обняла его и поцеловала в щеку. Как-то невольно Ир-фа вышел вперед и сказал:
      -- Жители незнакомой Земли! Земляне! Все земляне! Долгой вам жизни! -Все собравшиеся внимательно слушали непонятное щебетание Ир-фа, а я переводил. -- Я космонавт, я не умею выступать. Позвольте, я предоставлю слово улю Орику.
      Держа Оли за руку, и, как и папа маму, обнимая за плечи Пилли, Орик сказал:
      -- Земляне! Ваши дети, дети Земли -- уль Владимир и уль Митя, его сын, -- оказались на Политории. Корабль политоров старого правительства взял их в плен. Но мы сразу поняли -- уль Владимир и Митя привезли нам любовь. И помощь. Всего два землянина -- и помощь! Это всех нас потрясло. Мы полюбили их -- а по их рассказам и Митину маму, жену уля Владимира. Мы полюбили и вас. Мы привезли с собой нашу любовь к вам и, честное слово, только для того, чтобы произнести эти слова, стоило прилететь к вам из такой дали, где находится наша родина. Долгой вам жизни, земляне! Вам и вашим детям! Вашим морям, лесам, рекам, горам и пустыням. Всем животным, населяющим Землю, каждому цветку, каждой травинке, каждому камню... Долгой жизни!
      И все политоры повторили вразнобой:
      -- Долгой жизни!
      Орик с Пилли и Оли вернулись на свое место. Кто-то прошептал сзади меня:
      -- Вы поглядите, у него третий глаз! Глаз! Третий глаз! Невероятно!
      -- А то, что один из них летает как птица, -- это что, по-твоему, в порядке вещей? Все чуть с ума не посходили!
      Возникла какая-то большая пауза, полная тишина, ни ветерка, ни шума; вечернее, начинающее темнеть небо; я держал маму за руку и глядел, глядел, глядел, как слабо мерцают улыбающиеся в вечернем полумраке большие и слегка изумленные глаза Оли. Глаза с огромными мягкими ресницами. Что же это?! Я никогда не замечал, что у нее такие ресницы. Огромные и очень красивые. А глаза ее были широко-широко открыты.
      Я улыбнулся ей и что-то тихо прошептал. Совсем тихо.