-- Хотя бы, -- сказал он. -- Правда, это в условиях разницы полей каждого из наших космолетов будет зависеть от расстояния между ними в пути.
      После этого (а нас было всего трое в главном отсеке корабля: Ир-фа, папа и я) я и высказал свою мысль о том, как нам подлетать к Земле. Мысль, которая появилась у меня еще на Политории.
      -- Пап, Ир-фа, -- сказал я. -- У меня есть кое-какие соображения о том, как нам лучше подлетать к Земле, садиться. Ну, в общем, чтобы не только все было грамотно, но и как бы правильно, раз корабля два, а на одном -- наши гости. Главное, гости. Особый смысл.
      -- Что-нибудь сногсшибательное? -- чуточку недовольно сказал папа. -Какие-нибудь штучки, которыми вы развлекаетесь в Высшей технической школе для детей-гениев?
      -- Ну, чего ты, пап! -- сказал я. -- Я серьезно.
      -- Ну, Митя, -- сказал Ир-фа.
      -- Я думаю, вот как, -- сказал я. -- Пусть "Птиль" сядет, ну, как хозяин, первым, коротенькая встреча, но раньше, чем "Птиль" сядет, мы... -Я склонился к уху Ир-фа и кое-что прошептал ему, потом -- то же самое папе.
      -- Я думаю, в этом что-то есть, -- хохотнув, сказал папа. -- Потрясение обеспечено. Верно, уль Ир-фа?
      -- Да, пожалуй, Митя это очень мило придумал, -- сказал, улыбаясь, Ир-фа.
      -- А он согласится? -- спросил папа.
      -- Да, конечно, -- сказал я. -- Это же так просто. Разве что, уль Ир-фа, посадку "Птиля", а потом вашего звездолета надо разделить паузой в полчаса. Поэтому с какого-то момента "Птиль" разовьет максимальную скорость до сбрасывания ее уже близко от Земли, а вам придется прилично подтормаживаться еще заранее.
      -- Сделаем, -- сказал Ир-фа. -- Да, Митя, я думаю, радиосвязью можно заняться, пока "Птиль" еще у меня внутри, попробуй-ка ее наладить сейчас.
      Ир-фа выделил мне помощника, и мы с ним, проехав на движущихся панелях до зала перед входом в грузовой отсек, залезли в машину и поплыли через весь грузовой отсек в его конец, где на магнитных присосках висел в полутьме наш "Птиль".
      Покопавшись немного в проводах, мы сумели наконец связаться с пультом Ир-фа, так что это необходимое дело было сделано.
      За ужином все были очень веселы, как-то даже взвинчены, и разговоры крутились только вокруг Земли. Молчала лишь Талиба. По-моему, всем происходящим она была несколько напугана, и только Сириус скрашивал немного ее растерянность. Она почти ничего не ела. Перед сном я выпросил у Ир-фа эту замечательную не то таблетку, не то конфетку, потому что боялся, что никак не сумею уснуть. Позже кое-как, но я все-таки уснул. Во сне я вновь боролся под водой с криспой, побольше той, которую убил, спасая Оли, но эту, во сне, я, изловчившись, задушил голыми руками. И каким-то хитрым образом эта борьба с огромной рыбиной перемешивалась во сне с проводами, которые устроили нам политоры на космодроме Тарнфила. Был фейерверк, праздничная огромная толпа, веселый гул, речи и объятия, похлопывания по плечу, рука на плечо, "Долгой жизни", и опять -- подарки, подарки... И кругами носящиеся в воздухе геллы... нас -- провожали.
      ... На следующий день пришло время "Птилю" отделиться от звездолета Ир-фа и снова ощутить себя в собственном полете в космосе.
      Мы с папой попрощались с остальными легко, не было и тени ощущения, что мы можем не увидеться. Потом, добравшись до "Птиля", мы поднялись в него, задраились, проверили что надо и наконец связались с Ир-фа: он тоже был у пульта управления. Договорились о той скорости, с которой мы пойдем дальше бок о бок, потом о той небольшой скорости, которую через столько-то минут и секунд примет корабль Ир-фа, -- скорости, вполне "удобной" для "Птиля", чтобы набрать ее внутри чужого корабля. Через некоторое время Ир-фа доложил, что вышел на заданный режим; по обоюдному отсчету с точностью до доли секунды папа включил минимальную скорость, и тут же отсоединились магнитные присоски; мы летели сами внутри корабля Ир-фа, и папа плавно увеличил скорость до той, с которой летел Ир-фа; как только скорости выровнялись, с полной синхронностью открылся задний люк грузового отсека, и Ир-фа плавно увеличил свою скорость: постепенно, потихонечку, летя вперед, "Птиль" начал за счет повышающейся скорости Ир-фа выплывать кормой назад, понемногу удаляясь от дальней передней стенки чужого отсека и "вылезая" в космос. Наконец мы ощутили эту радость самостоятельного полета: перед нами впереди был огромный, закрывшийся на наших глазах люк корабля Ир-фа. Мы продолжали идти с прежней малой скоростью, переговорили с Ир-фа, мол, отлично, все в порядке, и, когда наконец Ир-фа достаточно удалился от нас, папа увеличил скорость, постепенно довел ее до максимальной, сообщил об этом Ир-фа, и мы, поравнявшись наконец с Ир-фа, тут же заметили, что он увеличил скорость до нашей, и мы теперь идем "бок о бок" совершенно с одинаковой скоростью. Благодаря тому, что мы расстыковались позже, чем это было бы по аналогии со "стыковкой" с Карпием, расстояние до Земли было теперь куда меньше, и скоро мы могли с папой выйти на связь со Славиным, пока еще не на телесвязь. Мы оба ждали этого момента с горящими глазами и глупо, и счастливо улыбались друг другу. Иногда мы связывались с Ир-фа и узнавали у него (а он -- у нас), как ровно работает двигатель. Расстояние во времени, когда мы могли бы выйти сначала на радио, а потом и на телесвязь со Славиным, было столь невелико, что папа сказал:
      -- Потерпим, сынок, а? Выйдем сразу на теле, а? Бах -- и увидим вдруг знакомое симпатичное лицо!
      Оба мы волновались -- ужас!
      Мы с папой еще раз проверили расчеты, все было верно, потом он вдруг снова захотел чисто земного чаю, которого мы не пили уже сто лет. Я приготовил нам чай, мы попили, и папа, улыбнувшись, сказал, как ловко, мол, он меня провел, потому что по всем показаниям приборной доски вполне можно уже пытаться выйти на связь со Славиным, причем сразу на связь теле. Я почувствовал, что оба мы напряглись. Папа отдал управление "Птилем" мне, сел за приборную доску, включил экран и попытался выйти на предварительную радиосвязь. Долго эфир был каким-то невыразительным, полупустым, чужим, и папа никак не мог прорваться, все время повторяя: "Земля-шестнадцать. Земля-шестнадцать. Я -- "Птиль". Слышите меня?", и так много раз, и все впустую. И вдруг очень громко и ясно прозвучал голос Славина:
      -- "Птиль"?! Я -- Земля-шестнадцать! Слышу вас отлично! Слышу отлично! Вполне отлично!
      -- Славин! -- заорал папа. -- Это мы -- Рыжкины. Слышишь, старый черт! Славин, слышишь?!
      -- Да я узнал вас, узнал! -- кричал Славин.
      -- Включай телесвязь, я настроился! -- крикнул папа.
      -- Включаю, старина, -- сказал Славин, и тут же наш светящийся экран чуточку ожил, забегали по нему разной ширины светлые и темные волночки, постепенно окрашиваясь в разные тона, несколько раз весь экран как бы вспыхивал, "взрывался" треском и наконец -- вот оно! -- мы увидели чистую цветную картинку с большим жутко симпатичным -- рот до ушей -- лицом Славина.
      -- Рыжкины! Мама родная, -- сказал он. -- Все! Ну и дали вы звону! Прилетели! Батюшки-светы!
      -- Толик, быстренько прими координаты, скоррегнруй! -- Папа продиктовал ему наши координаты, и Славин сказал:
      -- Все ясно. И почти точно идете. Ноль-три градуса к коридору "Аш-Бэ" и можно идти спокойно. Прямо к дому!
      Потом они оба дико радостно хохотали, а я улыбался -- рот до ушей. После папа быстро передал Ир-фа поправку курса, Славин спросил, с кем это там папа болтает, если Митька рядом, а папа сказал, мол, ишь какой, все хочешь знать, и они оба опять стали дико хохотать...
      -- Славин, радость ты наша! -- сказал папа, отсмеявшись. -- Давай теперь -- отвечай точно. Маленький корабль дошел до вас?
      -- Да-а! Это было потрясающе! Такой клоп!
      -- Ты все выполнил? Кому надо сообщил правду, а нашей маме... А, Славин?
      -- Выполнил. Все.
      -- То есть?
      -- Сообщил, кому надо, правду. А маме на Каспий ничего о задержке, время еще было, а вдруг вы вернетесь в срок.
      -- А как получается на самом деле? Там такое было, что мы со счета дней сбились.
      -- Да почти идеально вышло. Она вернулась на день раньше, чем должны были прибыть вы, поэтому не волновалась, что вас еще нет. Тогда-то я и сказал ей о задержке. Она говорит: "Почему? И на сколько?", а я говорю: "Напали на редкий металл, заказали от нас оборудование. Задержатся не очень надолго".
      -- А она? -- спросил папа.
      -- А она: "А на сколько ненадолго?" Я говорю, а сам трясусь, улыбаюсь, но трясусь: "Ну-у, на недельку".
      -- Погрустнела?-- спросил папа.
      -- Вроде бы. А ты бы чего хотел?
      -- Слушай, главное то, что она прилетела на день раньше нас по нашему плану. Мы здорово опаздываем, да?
      -- На два дня всего.
      -- Вот черт! А она? Не в панике же, а?
      -- Звонила вечером в день своего прилета. И потом по два раза два дня подряд.
      -- А сегодня?
      -- Уже дважды звонила.
      -- Не просилась на связь с нами?
      -- Пока нет.
      -- Славин, миленький! Сделай так: если она вдруг позвонит, скажи тогда ей время нашего приземления, если нет, позвони ей сам, но лишь за час до расчетного времени прибытия: меньше волнений и трепыханий.
      -- Все понял. Сделаю. Ну, черти! Открыли новую цивилизацию! Это надо же! Ну, вы дали!
      -- Еще какую! -- сказал папа.
      -- Те, кому положено быть в курсе дела, -- то ли в панике, то ли в восторге. И здесь, и в Центре. В Союзном Центре.
      -- А во Всемирном?
      -- Само собой! Переполох -- не то слово!
      -- В прессу не просочилось?
      -- Ни капельки.
      -- Отлично, отлично! Кто-нибудь нас встречать будет?
      -- Да, двое из нашего отделения Союзной космической Лиги, те, что в курсе. Они просили сообщить, если что. Каждый день звонят. Да и остальные прилетят! Такое открытие!
      -- Ч-черт! -- сказал папа. -- Всемирная даст нам звону. Это как пить дать!
      -- Это почему еще?! Ты же так внезапно вынырнул.
      -- Ч-черт! -- повторил папа. -- С Политории-то я никак не мог тебя предупредить! Только сейчас и могу.
      -- Слушай, Рыжкин, ты что-то темнишь! -- сказал Славин. -- Что случилось?! Говори! Я чувствую! О чем предупредить?!
      -- А то и случилось! Рядом с нами идет к Земле их корабль! Они в гости летят. По нашей инициативе.
      -- Ну, ты даешь?! Ты что, серьезно?! Да ты...
      -- А что, скандал будет? Не имели, мол, права их везти сюда без предварительного обсуждения?
      -- Да не знаю! Не в этом дело! Такая встреча, а представителей Всемирной Лиги нет.
      -- Так вот давай!-- сказал папа. -- Свяжись с нашими. Пусть будут наши журналисты. Как минимум. Срочное объявление по телеку на весь мир. И само собой -- всемирный канал телепередачи с места. А Всемирная Лига прилетит, успеет... Еще бы она не успела! Техсредства у них есть. Желание, я думаю, тоже. Какие наши посадочные площадки? Мы садимся первыми, гости -- вторыми. Интервал полчаса. Прикинь.
      Помолчав и подумав, Славин назвал номера площадок.
      -- Они не знают наших цифр, -- сказал папа. -- Обозначь их место посадки изображением земного шара, понял? А я им объясню. Заранее все объясню.
      -- Понял. Заварили вы кашу!
      -- Не я. Обстоятельства. Не мог раньше сообщить.
      -- А не мог связаться для консультации, мог и гостей не везти, -шутливо брякнул Славин.
      -- Нет, -- строго сказал папа. -- Этого я не мог. Не имел права! Перед ними. Позже поймешь. Так -- это неясно. Здесь все знать надо.
      -- Ну, хоть сами вернулись, -- сказал Славин. -- И то хорошо.
      -- Про жену все понял?-- сказал папа. -- Буду выходить на связь каждый час, жди.
      Они разъединились, и мы с папой посмотрели друг на друга, пожимая плечами.
      Потом папа связался с Ир-фа, сказал ему о телесвязи с Землей, что там все готовятся, посадка обеспечена, и объяснил ему, как будет выглядеть для него посадочный знак: вид планеты Земля. Ничего больше папа, конечно, не сообщил -- чисто технические детали. И тогда сам Ир-фа спросил:
      -- А как ваша жена, уль Владимир? Дома? Прилетела?
      -- Ага, -- папа заулыбался. -- Будем вас с ней вместе встречать! И мы, и она, и все.
      Мы продолжали лететь уже не просто радостные (это никуда не делось), но с привкусом известной тревоги, которая то принимала окраску -- "будут ругать за самоуправство", то -- "будут злиться, что о событии фантастической важности сообщили так поздно". Кто бы там ни примчался из Всемирной Лиги -такого размаха, как надо, встреча иметь не будет. Успокаивало, что со временем (и вскоре) все во всем разберутся, а удручало -- что хоть какое-нибудь неудовольствие, но будет.
      Вдруг папа вовсе ошеломил меня.
      -- Слушай, -- сказал он. -- А вот еще какая мысль. Время пока есть,
      Земля не в двух шагах... А что если Всемирная Лига решит, что наш малюсенький городок-спецспутник -- не такая уж важная персона для приема таких гостей, и заставят нас приземлиться в более солидном месте, в Москве, или где-нибудь в Европе.
      -- Да, -- вздохнул я. -- Если вдруг так, и даже не в Москве, то только в Европе. Европа уж это дело Америке ни за что не отдаст, не уступит.
      -- Я о маме думаю, -- сказал папа. -- Она-то как же? А мы?
      -- Свяжись сейчас же со Славиным, -- сказал я. -- Попроси маму наоборот поскорее приехать на космодром, и как только будет какое-то решение -- а я думаю, вопрос, где садиться, решаться будет в первую очередь -- она туда и вылетит. Все права у нее в руках. Наши ведь туда полетят, это факт, и ее захватят. Обязаны. Представители Высшей Лиги захватят... Слушай! -- Меня вдруг осенило. -- А наша Пилли-то -- в положении. Здорово, если бы свое дитятко она родила именно на Земле.
      Папа заулыбался и сразу же стал искать Славина.
      -- Ты что?!-- сказал Славин. -- Пять минут всего и прошло! Что-нибудь случилось?
      -- Да нет! -- сказал папа, а сам в волнении даже радионаушники снял. -Славин! Соображения серьезные.
      -- Ну!
      -- Времени немного, но есть. Мы с тобой точки посадок отметили, а в нашей Лиге и во Всемирной сейчас дебаты идут. Это точно. Я сразу и не сообразил, что для такой встречи наш городок "не потянет" -- несолидное место, не столица.
      -- Что ты имеешь в виду?
      -- А то, что тебе вот-вот могут сообщить, куда и где нам садиться. Время-то для маневра у нас есть, для перестройки курса.
      -- Ну и куда? Куда, по-твоему, они велят вам сесть?!
      -- Куда-куда?! Минимум в Москву. Или в Европе где-нибудь. Там, где у них штаб-квартира.
      -- Или в Штатах, что ли, по-твоему? -- спросил Славин.
      -- Не, Европа Штатам такой праздник не отдаст, гости-то летят в Европу. А штатники, если захотят, прилететь успеют и денег не пожалеют.
      -- Логично. Но Москва может и Европе не отдать прием гостей. Кто их сюда привез, инопланетян? Рыжкины. Русские. Значит, и садиться гости будут у нас, в России. Хоть в Москве, хоть прямо у нас, но в России.
      -- Ты, Славин, не все усвоил! Я соскучился по своей жене -- понял? А Митька по своей маме -- сообразил? Она будет встречать нас у нас, дома. Моя воля -- я бы дома посадил и "Птиль", и гостей. Но если Москва настоит на прилете к ним, -- куда гости без меня денутся? И я, и Митька будем вынуждены вернуться к ним на корабль. Прямо в их звездолет, он раз в тридцать больше нашего!
      -- Ух ты!
      -- Так что соображай и действуй. Тормоши Высшую Лигу, мягко узнай, где они хотят посадки, и, если не у нас дома (а наши представители Лиги, домашние, точно полетят на встречу), изволь сделать так, чтобы моя жена летела на встречу с ними вместе. Мы соскучились, понял?! А ее вызывай к себе немедленно!
      -- Понял, понял, все сделаю! Моя бы воля -- я бы тоже вас дома посадил. В каком-то начальном смысле эти инопланетяне летят в гости даже к те
      бе, престижный момент на вашей стороне. А кого эта встреча волнует -могут прилететь сюда, и из Москвы, и из Европы: у нас посадочных мест навалом, и время есть. В этом ты прав.
      -- Хорошо бы так! -- сказал папа. -- Ну, пока, действуй!
      Телеэкран погас, папа устало посмотрел на меня, из его наушников, лежащих на колене (я услышал), раздавался приглушенный голос, я показал папе рукой на наушники и надел свои. Это был Ир-фа.
      -- Что вы молчите, уль Владимир? -- спросил Ир-фа.
      -- Да я не молчу, наушники были сняты.
      -- Я так и подумал. -- Вероятно, они и телеэкран были недалеко друг от друга. Само собой такой же "плеер", как и у нас, был у Ир-фа. -- Так я, простите, все слышал. Ваш разговор с этим Славиным. Зря вы волнуетесь, все будет хорошо.
      -- Да я не волнуюсь. Просто не хотелось бы: мы с вами где-то там садимся, где положено по рангу события, а я, видите ли -- уже на Земле! -не смогу сразу обнять свою жену.
      -- Ну почему же, обнимете. -- Ир-фа, я чувствовал, явно улыбался. -Она прилетит, куда надо. Понимаете, уль Владимир, Земля, ее... люди, все это для всех нас несколько умозрительно, мы не разбираемся в ваших важных церемониях. Мы знаем только вас и Митю и ощущаем, что летим в гости именно к вам. Мы-то не против посадки на космодроме в вашем маленьком городке, даже "за", тем более что, как оказалось, -- допустимо, что и люди из вашей Высшей Лиги, и из Всемирной могут прилететь к вам, успеют.
      -- Вроде бы так, -- пробурчал папа.
      -- Знаете что, -- сказал Ир-фа. -- А вам нетрудно снять наушники и вместе с коммуникатором-переводчиком положить их поближе к телеустановке. Давайте я сам поговорю с вашим Славиным. Он кто, важная фигура?
      -- По-своему, да. Главный диспетчер космодрома, но Высшая Лига -- это уже боги рядом с ним. Тем более -- Всемирная.
      -- Понял, -- сказал Ир-фа. -- Неважно. Я поговорю.
      Папа устроил все, как просил Ир-фа, и вызвал на телесвязь Славина. Тот появился, взволнованный: видно, "переговорные" дела его напрягали. Славин глядел на нас, мы на него... Мы молчали.
      -- Что? -- спросил он, и тут же заговорил невидимый Ир-фа.
      -- Долгой жизни, уль Славин, -- сказал он.
      -- Кто это? -- спросил Славин, глядя на нас, и как-то даже завращал глазами.
      -- С вами говорит капитан звездолета Политории -- уль Ир-фа. По каналу через "Птиль".
      -- А-а, -- Славин заулыбался. -- Здравствуйте, товарищ капитан! Вы... по-русски?
      -- Нет, -- сказал Ир-фа. -- Наш язык, как вежливо объяснили нам уль Владимир и уль Митя, для вас больше похож на птичий, только с каким-то металлическим оттенком. Мою речь переводит коммуникатор-переводчик.
      -- Замечательно, -- сказал Славин, напрягаясь еще больше. -- Я слушаю вас! -- Бедный Славин чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Его невольно тянуло смотреть на экран, на нас, что он и делал, но мы молчали, и он несколько искусственно от нас отворачивался, раз уж мы здесь были ни при чем, тем более -- глядели на него.
      -- Видите ли, уль Славин, -- сказал Ир-фа. -- Из землян мы знаем только двоих, уля Владимира и уля Митю. От лица всей Земли мы приглашены в гости все же именно ими. Они -- замечательные... люди, необыкновенные. -- Мы с папой покраснели, и, метнув на нас взгляд, Славин это увидел. -- Они, -продолжал Ир-фа, -- практически герои Политории. Только что закончилась на Политории война, в которой впервые в нашей истории победил народ, и вам не представить, а мне не объяснить, какую фантастическую помощь в нашей борьбе оказали нам Владимир и Митя!.. Даже если у вас нет особых полномочий, скажите, пожалуйста, вашей и Всемирной Лиге, что мы вовсе не против сесть на космодроме маленького городка, городка наших очень близких друзей. Это всего лишь ненастойчивое пожелание ваших гостей с другой планеты. Ясно ли я говорю, поняли ли вы меня?
      -- Понял, понял, товарищ капитан Ир-фа! -- сказал Славин. -- Я передам, обязательно передам, все передам самым главным!
      -- Долгой жизни, -- сказал Ир-фа.
      -- И вам, -- сказал Славин. Он утер пот со лба.
      Папа вновь надел наушники, сказав: "Спасибо, уль Ир-фа", и посмотрел на Славина, а уже тот теперь явно на нас.
      -- Что делать-то? -- спросил он у папы.
      -- Да передать просьбу Ир-фа, не более того, -- сказал папа. -- Задача простейшая.
      -- Да понимаю я! -- сказал Славин. -- А вдруг те, в Лигах, уже приняли решение, а?
      -- Может, увы, и так, -- сказал папа, -- но время есть, передай побыстрее, ты же обещал... Просьба гостей!
      -- Передам, передам, -- сказал Славин. -- Не умею я заниматься дипломатией! Заварили вы кашу!
      -- Ага, -- сказал папа. -- Заварили. Действуй, родной. -- Папа улыбнулся ему и прервал связь. Потом сказал Ир-фа: -- Уль Ир-фа, а я иногда ломаю себе голову, как это Карпий, перехватив нас тогда в космосе, не учуял нашу Землю?
      -- Тут все просто, -- сказал Ир-фа. -- Вернее, получилось не странно. Я уж не говорю о том, что он прежде всего среагировал на ваш "Птиль", но было и другое: когда он вернулся на Политорию, обязательный контроль корабля, побывавшего в космосе, показал, что часть аппаратуры Карпия была не в порядке и Землю он прощупать не мог никак. Вас он просто увидел.
      -- Вот оно что, -- сказал папа. -- Выходит, нам повезло. Земле.
      -- Да, хотя лично вам -- нет, а в итоге... Мне нравится такой итог, -весело засмеявшись, сказал Ир-фа.
      -- И нам, -- сказал папа. -- Все вроде ничего. Все нормально. Летим домой! Ч-черт, не верится даже.
      Папа еще раз попросил меня приготовить чай. Сделал он это, сменив меня на пульте управления, уже без всяких хитростей: просто ему хотелось чаю. Я постарался как следует, залил сам чайник едва закипевшей водой и доливал воду три раза: чай получился отличный. Когда я принес его, папа спросил:
      -- Ну что, он там?
      -- Спит, -- сказал я. -- Улегся калачиком и спит.
      -- Пусть, -- сказал папа. -- Отдых необходим.
      Не знаю, может, я ошибаюсь, но он по-прежнему волновался. Пожалуй, с новым каким-то оттенком: успела ли Лига принять решение о месте нашей посадки, и если да, и не в нашем городке, то повлияет ли на ее окончательное решение просьба гостей; вероятно, это частично зависело от того, как точно передал слова Ир-фа Славин Лиге. Это верно, дипломатом он не был и "Гости хотят" или "Гостям очень бы хотелось" -- все-таки разные вещи, тем более неизвестно, обосновал ли он желание Ир-фа, как обосновал его сам Ир-фа.
      Лично я папу не очень-то и понимал: уж получили мы распоряжение Лиги садиться не у нас -- мама бы к месту посадки точно прилетела, тут бы Славин разбился в лепешку, тем более что и представители Лиги от нашего городка, улетая, сообразили бы, что оставить нашу маму дома и лишить ее встречи с нами сразу же, как мы сядем, -- было бы, мягко говоря, крайне бестактно. Разве что, папа волновался потому, что посадка не дома, это все же не дома, да и не сразу получается, а с затяжкой.
      Время текло томительно. Мы ждали информации Славина, а раз он не выходил на телесвязь, вроде бы выходить нам самим и дергать его лишний раз, когда, может быть, он Лиге все передал, а та решает, -- было бы нехорошо по отношению к нему. Впрочем, Лига-то решить этот вопрос должна была в срочном порядке, наше местонахождение в космосе, скорость и время до посадки они знали: если Лиге самой лететь к нам (из Европы, Америки, Азии) -- им следовало поторопиться. Видимо, папа это понимал, как и я, и молчание Славина относил к тому, что Лига к нам не полетит, а захочет, чтобы мы к ней, а у нас время для маневра и посадки не дома было, хотя лететь всем в Москву тоже требовало времени. В общем, путаная ситуация. Но Славин молчал.
      -- Жду еще полчаса, не больше, -- сказал папа. -- Потом сам его вызову. Летим, как в тумане, без всякой определенности.
      -- А знаешь, -- сказал я ему. -- Ты уж не сердись, мы, по-моему, не из-за этой ситуации нервничаем.
      -- А из-за чего еще? -- недовольно спросил он. -- Вечно ты выдумываешь.
      -- Может, я и неправ, -- примирительно сказал я, -- но дело куда проще: мы волнуемся потому, что скоро будем дома, на Земле! -- Это слово я подчеркнул. -- Дома. И маму скоро увидим. На этом космодроме или другом -какая разница! Вот и волнуемся. А остальное -- подгоняем под это главное волнение.
      -- Философ, -- сказал папа. -- Психолог. -- Он улыбнулся. -- Может, ты не на той специализации в своей гениальной школе учишься? Вернее, может, не в той школе для гениев? Есть и такая. Психологическая. Можно тебе туда пойти?
      -- Ты хочешь сказать, что я не прав? -- спросил я.
      -- Нет, отчего же. Возможно и прав.
      Через двадцать минут папа не выдержал, или, может, действительно прошло полчаса, но он сам стал вызывать Славина. Опять какие-то помехи, экран "прыгал", а затем Славин появился на экране, улыбка -- во!
      -- Ты чего? -- спросил папа. -- Куда ты делся?
      -- Ой, Вова, -- сказал Славин. -- Ну никак не мог связаться с вами! Молчите -- и все тут!
      -- Ну, ладно! А чему ты так радуешься? Неужели?!
      -- Порядок! -- крикнул Славин. -- Полный порядок, Вова! Все! Все, как ты хотел!
      -- Дома садимся, да?! -- заорал папа.
      -- Ну да! Они там действительно во Всемирной Лиге спор затеяли. Но наши железно сказали: никакая ни Европа, а Москва. А некоторые наши сказали, а почему бы и не город-спутник Рыжкина, космодром там приличный. А тут и я ввязался в разговор с просьбой гостей. Словом, Вовик, сядешь дома, и гости тоже. А представители Лиги вот-вот к нам прилетят. Разные, с разных точек планеты. Работы, посадочной, по горло.
      -- Американцы летят? -- спросил папа.
      -- Спрашиваешь! Переполошились. Европа тоже летит. Да все уже вылетели.
      -- Я именно с тобой связь держать буду? При посадке, -- спросил папа.
      -- Ага. А других земных гостей еще трое диспетчеров примут. Надо полагать, они раньше вас прибудут. А твоего Ир-фа тоже я приму.
      -- Все. Точка, -- сказал папа. -- Я тебя за все обнимаю, старик. Жди. Иногда будем связываться.
      -- Само собой. Ты не волнуйся, Вовик.
      -- Пока, -- добавил папа, и я увидел капельки пота на его напряженном радостном лице. Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони и сказал: -Теперь будем ждать, когда увидим нашу Землю, сынок.
      Я кивнул.
      -- А потом уже, когда она будет поближе, начнем торможение, а там... там и до сюрприза недалеко.
      Это поразительно (от всяких там переживаний, что ли), но я, завалившись на свою койку, уснул. Крепко, без снов, как в черный космос провалился. Наверное, я долго спал, но папа не разбудил меня. Я проснулся внезапно, резко вскочил -- батюшки, времени-то сколько! -- и влетел к папе в отсек пилотирования.
      -- Ой, проспал все, да?!-- сказал я.
      -- Нормально, сынок. Гляди внимательно.
      Я поглядел на экран обзора, папа включил приближающее устройство, и я увидел... нашу Землю. Нашу Землю! Нет, просто не верилось!
      -- Ха-ха! -- сказал папа, как маленький. -- Понял, почем фунт изюму? Вот она, наша планеточка! Скоро будем дома. Я уже давно связался с Ир-фа, -добавил он. -- Они начали притормаживаться, хотя и так шли для себя медленно.
      -- Что же ты меня не разбудил? Когда Землю рассмотрел? -- сказал я. -Эх ты, папа!
      -- Да не хотелось. Ты устал, -- странным для него, назидательным каким-то голосом сказал он. Но я уже смотрел на Землю не отрываясь -- как магнитом притянуло. Славин вышел на связь сам: вероятно, пока я спал, он уже не раз говорил с папой.
      -- Ну как там у вас? -- спросил папа.
      -- Все ожидаемые машины -- в воздухе, -- сказал он. -- Какие дальше, какие ближе, но летят. Наших-то, из Москвы, мы раньше других примем. Видно Землю?
      -- Ага, -- сказал папа. -- Видно, но пока она маленькая, ну ты сам знаешь. Скоро начну подтормаживаться. А гости уже начали торможение. Привет.
      Мне ничего не оставалось, как играть в детскую игру (папа не запретил) -- то отключать приближающее устройство, то вновь включать его. Каждый раз после паузы, после нового включения, Земля оказывалась все ощутимее ближе. Я аж прямо извелся от нетерпения, когда же наступит тот момент, когда мы запросто сможем рассмотреть сверху здание диспетчерской, сам космодром и даже высокую заградительную решетку и людей: толпы людей, а среди них -нашу маму.
      При очередной связи со Славиным папа строго спросил:
      -- Славин, а жена что, как она? А?
      -- Да говорил я с ней, говорил, ты же спрашивал. Будет к вашему приземлению, успокойся.
      -- А она здорова, а? -- спросил папа. -- Ты не скрывай!
      -- Здорова, здорова. Ни на что не жаловалась, по крайней мере.
      -- Свяжись с гостиницей или поручи это кому-нибудь. Гостей много. Лучшие номера! Понял? Люкс!
      -- Уже сделано, -- сказал Славин. -- Не твоя это забота!
      Земля постепенно приближалась, Ир-фа сказал, что вполне видит ее: очень большая и красивая; к разговору вскоре подсоединился Славин и сказал, что уже какое-то время нащупал корабль инопланетян, теперь вот и "Птиль" появился, а корабль инопланетян, вероятно, громадина.
      Через некоторое время папа начал притормаживать "Птиль". Мы все больше и больше приближались к Земле и наконец сумели увидеть ее сверху не всю целиком, а уже только ее часть, то есть не всю, находясь высоко над ней, а просто часть ее, будучи над ней, почти совсем рядом с ней. Папа перешел на радиосвязь и сказал:
      -- Земля-шестнадцать. Земля-шестнадцать. Я -- "Птиль". Слышите меня?
      И Славин ответил:
      -- "Птиль". Я -- Земля-шестнадцать. Слышу вас хорошо.
      -- Постепенно перехожу на режим посадки, -- сказал папа. -Земля-шестнадцать. Поняли меня?
      -- "Птиль". Вас понял. Посадку разрешаю.
      Наконец наш экран четко обозначил границы космодрома и пространство вокруг него, но это с помощью приближающего устройства: детали космодрома были пока еще не видны.
      В этот момент я почувствовал руку на своем плече и, скосив глаза, увидел на плече папы и другую руку: он подошел к нам едва слышно.
      -- Неужели проспал? -- сказал Латор извиняющимся тоном.
      -- Ну что вы, Латор! -- сказал папа. -- Ни капельки. Как самочувствие? Вас не смущает наша просьба? Плотность воздуха очень схожа с политорской.
      -- Ну что вы! Я даже устал просто ходить или лежать. Коммуникатор-переводчик я оставляю на себе, так? Что я должен сделать? Там, на Земле?
      -- Да что угодно! -- Папа засмеялся. -- Подойдете к ним, скажете, кто вы и откуда, "Птиль", мол, садится, а ваши -- чуточку позже -- и все. Пожелаете всем "Долгой жизни".