лять стали бы не по мне, а по ним. Наверное, поэтому геллы, которые летели надо мной, видя, что никаких машин не появилось, заняли, нырнув, место внизу группы, и я догадался: случись что с геллами, которые держали меня, нижние успеют меня подхватить.
      -- Нижний город наш?! -- крикнул я и даже в тот момент не осознал, как легко, не задумываясь, я сказал это слово "наш".
      -- Наш! -- крикнул гелл, который держал меня за веревку возле моего плеча. -- Наш, и все входы хорошо охраняются!
      Я настолько обалдел от счастья и полета, что только смеялся, глядя на них, и всем телом отмечал, как их группа делает резкие синхронные повороты, взмывает вверх, бросается вниз, летит среди высоких деревьев (это я увидел), проносится мимо зданий с шарами, идет на снижение; вдруг раздались выстрелы.
      -- Герик падает, -- крикнули снизу.
      -- Трое за Гериком, двое -- на страховку! -- крикнул гелл, летевший впереди меня. -- Крайние -- огонь!
      Заработали пулеметы геллов, я ничего не слышал, кроме шума их крыльев и выстрелов, мы снижались, снижались...
      -- Есть! -- крикнул кто-то. -- Они подхватили Герика почти у земли, все в порядке, они уходят в нашу сторону!
      И вдруг так же внезапно, как я взлетел, я ощутил, что я на земле, в кругу стоящих геллов. Они расступились, и я увидел вход в нижний город и мощные баррикады вокруг него. Через равные промежутки по всему верху баррикад с геллами на них стояли на земле легкие и очень длинноствольные орудия, не считая пулеметов на самих баррикадах. К нам подошли пятеро геллов, четверо из них несли Герика, он был бледен и в крови.
      -- Как ты? -- спросил его гелл, седой и весь в шрамах.
      -- Плечо и бедро, -- прохрипел Герик. -- Ерунда.
      -- К врачу, быстро! -- сказал тот же гелл. -- Остальные -- за мной, нас ждут в пятом квадрате. Уль Митя, вы -- вниз и прямо, шестой перекресток, там спросите дом Латора.
      -- Спасибо! -- крикнул я. -- Если вдруг увидите отца -- связь Латор и Ир-фа. Передайте это всем! -- Мои последние слова они "ловили", улетая, уже в воздухе...
      Я, опустив голову, весь измотанный какой-то, побрел к спуску вниз. Вдруг четыре мощных руки, схватив меня, подкинули высоко в воздух и тут же поймали.
      -- Ох ты, -- только и смог прошептать я. -- Трэг, Эл-ти! О!
      -- Уль Митя. -- Оба они улыбались -- рот до ушей. -- Вы живы!
      -- Я сбежал от а,Урка, -- сказал я. -- В лесу.
      -- И шли лесом?
      -- Да, -- сказал я. -- Да, Трэг! Есть солидный коммуникатор?
      -- Да, конечно.
      -- Можно? Мне срочно.
      -- Да вы еле стоите. Что надо? Мы сделаем.
      -- Нет-нет, я должен сам. Потом -- к Латору.
      -- Может, все же мы, а? -- сказал Трэг. -- Мы ожидаем налет.
      -- Нет. Я сам. Я быстро, -- сказал я. Большой коммуникатор стоял под мешками с песком. Минуты через две я "поймал" Рольта.
      -- Капитан?!-- сказал я.
      -- Да. Это я.
      -- Я ушел от а,Урка, поняли?
      -- Хвала всем небесам! -- крикнул он. -- Ты где?
      -- Перед спуском в нижний город. Есть два дела. Где отец?
      -- Улетел с повстанцами. Он в Тарнфиле или под ним.
      -- Понял. Капитан. Второе дело... ("Как называется этот вход?" -шепнул я Трэгу. "Третий восточный", -- сказал Трэг.)
      -- Ты где? Я слушаю, -- сказал Рольт. -- Второе дело...
      Коротко я рассказал ему о моро, о Ресте и Митаре.
      -- Девочка у вас? -- быстро спросил потом я.
      -- Да. Мается.
      -- Еще бы. Скажите ей... скажите ей про меня... и что я... очень хочу ее видеть. Вообще. Что ей привет.
      -- Понял. Все сделаю! Рест, Митар. Ну, ты молодец! Где они?
      -- Лес в районе... против третьего восточного входа.
      -- Есть, капитан! -- весело сказал Рольт, и мы оба, засмеявшись, попрощались. -- Все, -- сказал я Трэгу и Эл-ти. Трэг сказал:
      -- Идите, уль Митя. Может быть налет.
      Я побрел к лестнице вниз. Уже спускаясь, я услышал "свист" приближающихся машин квистории и то, как заработали пушки и пулеметы на баррикадах. Неожиданно я покраснел, вспомнив, что я говорил Рольту об Оли при Трэге и Эл-ти.
      Слыша пальбу и взрывы, едва волоча ноги, я брел по длинной, освещенной искусственным светом улице, иногда отмечая еще один очередной перекресток. Женщин и детишек видно не было. Крылатые и бескрылые политоры, которых я встречал, -- все двигались быстрым и деловитым шагом. Некоторые при встрече со мной поднимали приветственно руку; я не знал их, да возможно скорее всего и они меня. Я тоже поднимал руку и брел дальше. У шестого перекрестка я остановился и спросил у первого же встречного гел-ла, как теперь идти к Латору. Он объяснил и очень крепко, очень жестко пожал мне руку, сказав:
      -- Я видел твоего отца на поляне в лесу, это он так научил меня жать руку.
      Я, улыбнувшись и кивнув, побрел дальше и вскоре сам узнал улицу и дом Латора. Я поднялся по лестнице до его квартиры, прикоснулся к ней рукой, дверь открылась, и я увидел Лату.
      -- О-о-о! -- выдохнула она. -- Хвала небу и Чистому Разуму! Уль Митя! -- И одновременно взмахнула и руками, и крыльями. Потом она как бы втянула, мягко так, меня в квартиру, я сделал несколько шагов по кухне, мелькнуло личико Мики, я рухнул на кушетку и сразу же отключился, уснул.
      6
      Ее лицо было освещено мягким фиолетовым светом, и, потому что я едва-едва пришел в себя, -- оно немного плыло передо мной, а его края были слегка размыты и чуть-чуть светились. У нее были большие, красивые (и совсем рядом со мной), нежные, влажные глаза; не сразу, но я уловил, как лицо ее за два дня осунулось и стало более жестким. Я обнял ее за шею.
      -- Пилли, Пилли, -- прошептал я. -- Это ты! Живая! Пилли!
      -- Тс-с, -- сказала она. -- Тихо. Лежи.
      Мы и так говорили тихо; "плеер" был не на мне, висел на стенке рядом со мной, и я слышал, что мне говорит Пилли по-русски, а рядом одновременно мое ухо улавливало ее птичье "щебетанье".
      -- Пилли, -- шептал я. -- Я очень люблю тебя. Ты одна из моих самых любимых женщин на свете: мама, одна... нет, две девочки и ты. И еще две-три кинозвезды, но они не в счет, они на кинопленке... ненастоящие, их нельзя потрогать, а тебя...
      -- Лежи тихо, -- сказала Пилли. -- И обнимай меня тихо.
      -- Что со мной было? -- сказал я. -- То ли сознание потерял, то ли уснул...
      -- Ты, главное, здорово простудился, -- сказала она, -- но я уже сделала тебе укол -- все будет нормально через пару часов.
      -- Укол?! -- сказал я. -- А во сне меня ужалила тутта. Надо же. Такой сон был. Я -- в болоте, а она летает, зараза, и жалит.
      -- Это была я, -- сказала Пилли. -- С жалом.
      В глазах у меня все немного плыло, и в ореоле легкого свечения лица Пилли появлялись иногда и исчезали лица Латы и Мики.
      -- Слушай, Пилли, а как все, а? -- спросил я. -- Где отец?..
      -- Он добрался. Он в отряде и пока не пробился сюда.
      -- А Орик, а Ир-фа, а Латор -- как они?
      -- Все воюют, все живы. А ты... тоже мне -- ходок по лесам, болотам и рекам -- там и простудился. Я все знаю!
      -- Хорош бы я был, если бы не удрал от а,Урка. Кстати, о нем-то что слышно? А а,Грип? Оли же тогда его "выключила".
      -- Она не убила его, ранила. Смех смехом -- он опять в отряде повстанцев под Калихаром. А с а,Урком неясно что.
      -- Пилли! Он украл меня, чтобы обменять на Орика!
      -- Странный ход. Что-то здесь не то.
      -- Я боюсь, что он все расскажет об Орике в квистории.
      -- Какой Орик заложник, если и другие члены оппозиции воюют против квистории? Да Орика могли и видеть в момент боя. Не то здесь что-то.
      -- Да, но я жив, а,Урк вылезет и начнет действовать.
      -- Он будет воевать в отрядах квистории, вот и все.
      -- Я его ненавижу, -- сказал я.
      -- Резонно. Ты у нас вообще умница.
      -- Пилли!
      -- Что "Пилли"?! Лежи тихо, а я пойду, пора...
      -- Да, да, иди, Пилли, иди. А они не бомбят нижний город?
      -- Представить подобную бомбежку может только такой дурачок, как ты. Толщина "потолка" нижнего города внушительна и имеет мощнейшую прокладку. Не бомбят, а стараются его отбить, взять через спуски в него.
      -- А как вообще положение, общее?
      -- Ситуация в наших руках. Но у них лучше техника и ее больше, а армия -- это профессионалы, а повстанцы -- нет.
      -- Но геллы! -- сказал я.
      -- Если бы ты видел, как они гибнут, -- как дети; иногда такое ощущение, что они лишены всякой осторожности -- безрассудная месть за столетия рабства. Их трудно сдерживать. -- Это все она произнесла совсем тихо, из-за Латы.
      -- Что еще, ну, скажи же? -- настаивал я.
      -- Доктор Бамбус придет навестить тебя.
      -- Да я не об этом! Где Фи-лол, а,Тул, а,Шарт?
      -- Все живы! Погиб Палиф, помнишь, ученый по биополям?
      -- Ка-ак?!
      -- Он взорвал одну из казарм квистории с тысячами солдат.
      -- А Олиф, Кирст как, ну, ученые? -- спросил я.
      -- У Рольта. Воюют. Кстати, их группа захватила еще пару таких же фигур, как уль Патр.
      -- А сам -- то где, Горгонерр?
      -- Слухи подтвердились, у него есть свой подземный город -- мощнейшая крепость. Слухи, что он там.
      -- А как в стране, а? В других местах.
      -- Раньше наши позиции были потверже. Тюрьмы пустуют. Началась война -всех в тюрьмах перестреляли.
      -- Пилли, что же будет, а?
      -- Мы победим, -- сказала Пилли. -- Но будет очень много крови. Это такая война, которую мы не имеем права проиграть, иначе...
      Заработал ее коммуникатор, ее вызывали -- полно раненых.
      Пилли ушла, и тот ее укол, который сбил мне температуру и разбудил меня, теперь подействовал усыпляюще, и я снова уснул. Вообще, когда Пилли произнесла слово "температура", на меня пахнуло чем-то земным, домашним и привычным. Я уснул легко, спокойно и спал, кажется, долго и уютно как-то, так что потом, когда пробудился, тоже долго лежал, не отдавая себе толком отчета в том, проснулся я или все же не до конца, и что это продолжается во мне -- жизнь, или сон, похожий на жизнь. В какой-то момент лицо Орика склонилось ко мне, а руки мягко легли на плечи (я открыл глаза, или они и были открыты?), но и надавили потом мне на плечи, чуть сильнее...
      -- Это я, -- сказал он, улыбаясь. -- Привет, Митя!
      -- Может, я сплю? Что-то я запутался. -- И я крепко сжал его руку.
      -- Да, поволновались мы за тебя, -- сказал он. -- Рольт благодарит тебя. Все в порядке: Рест и Митар у него.
      -- Мне они понравились. -- сказал я. -- Все казалось, что они не тем занимаются, не с той стороны воюют.
      -- Твоя подсказка моро -- не убивать их, -- была правильной. Огромное спасибо.
      -- А что же с отцом, а? Орик!
      -- Я говорил с ним два часа назад, -- сказал Орик. -- Все в порядке. Он под Тарнфилом.
      -- Пока в порядке, -- сказал я, покачав головой.
      -- Он хочет воевать за нас -- и все тут, -- сказал Орик, будто бы не слыша моего "пока". Здесь ситуация была яснее ясного: папа думал и о Земле -- попробуй запрети ему держать в руках автомат.
      -- Понятно, -- вздохнул я. -- Только я не знаю, что с ним, и жив ли он в данную секунду.
      А потом вдруг все завертелось у меня перед глазами, что-то вскрикнула, отворив дверь в квартиру. Лата, завизжала Мики, Орик резко обернулся, встал, заслоняя от меня вход в комнату (меня, спящего, видно, перетащили), потом сделал шаг в сторону -- и я увидел папу! Живого! С забинтованной головой и рукой, но живого, живого! Я пулей дунул с кровати, и мы обнялись, как-то сразу втроем: он, я и Орик.
      -- Уф, сынок, -- сказал папа. -- Кажется, мы встретились, а?! -- И он захохотал. Да, наверное, не сладко ему пришлось в этих боях, если он, увидев меня, захохотал: хохотать -- это уж никогда не было ему свойственно.
      -- А что с рукой, с головой? -- спросил я. -- А, папа?
      -- Царапины, -- сказал он. -- Пустяки.
      -- Сириус у Оли? -- спросил я.
      -- У Оли твой Сириус, у Оли, успокойся, -- сказал он. Потом добавил, кивнув на Орика: -- Сейчас будет сложный разговор. Сейчас уль Орик будет решать мою судьбу. Не так ли, уль Орик?
      -- Буду, -- сказал Орик. Папа сказал:
      -- Если я вернусь в отряд...
      -- Вот именно, если, -- сказал Орик.
      -- ... а Латор воюет, -- продолжал папа, -- то, может быть, Митьку оставить здесь, у Латора, если Лата не против?
      -- Ну что вы! -- воскликнула Лата. -- Конечно, не против!
      -- А если вы мне, уль Орик, воевать запретите...
      -- Запрещу, -- сказал Орик.
      -- ... то тогда где же мы будем жить с сыном? Тесно.
      -- Да мы все поместимся, -- сказала Лата, -- что вы!
      -- Что вы намерены сделать со мной, уль Орик?
      -- Запретить вам принимать участие в войне.
      -- Почему? -- спросил папа. -- Ну почему?
      -- Горгонерр проиграет. Вы можете быть спокойны за Землю. А нам вы и так помогли выше головы.
      -- Допустим, -- сказал папа, -- но я-то должен помочь ему проиграть. -Настаивал он как-то нелепо.
      -- Нет, не должны, -- сказал Орик. -- Геллы с нами -- это ваша заслуга.
      Папа молчал. Сказать: "А я просто хочу, должен, обязан", -- здесь было неуместно.
      -- Я думаю, уль Владимир, и вы, и Митя очень понадобитесь нам сегодня же вечером. Есть о чем подумать, а вы, извините за навязчивый комплимент, думать умеете, опять-таки важен ваш взгляд со стороны. Это уже не раз помогало.
      ... Орик ушел. Лата нас накормила, Мики нас умилила, доктор Бамбус нас обласкал и подлечил, а когда и он ушел, мы с папой стали ждать неизвестно чего, вернее, -- известно чего, но когда это произойдет, мы не знали. Не знали, когда придет победа. А сидеть дома и ждать прихода победы... Не-ет, здесь глагол "ждать" абсолютно, ну уж никак не годится.
      Я снова задремал, а когда "выпрыгнул" из сна, то все пространство прямо перед моими глазами (а вокруг витал смех Латы и веселый визг Мики) было занято широким и улыбающимся лицом Латора. Какой-то день счастья: Пилли, Орик, папа, Латор!
      -- Жив, малыш! -- кричал он. -- Молодец, малыш! Жи-ив!
      -- Ух ты -- Латор! -- восхищенно воскликнул я, вскакивая с постели и крепко обнимая его. -- Ух ты, Латорище! И ты жив!
      Тут же Латор сказал, что нам пора идти: нас ждут на совещании.
      -- Тебя я понесу на руках, -- сказал мне Латор.
      -- Вот еще! -- Я рассердился. -- Я сам, понял?!
      ... Орика, Пилли и Латора я уже видел, но маленького, доброго, чудесного, седоволосого Ир-фа... Нет, я не мог удержаться от вопля радости!
      -- Уль Владимир и Митя, -- сказал Орик, когда все расселись. -- Я расскажу вам сейчас, что на самом деле представляет собой подземное убежище Горгонерра. События развиваются так, что пора вплотную подумать о том, как нам быть с этим его "гнездышком". Мы справедливо опасаемся нападения квистории на космолеты, но эти корабли пригодятся в случае чего и Горгонерру. Почему? Постараюсь описать "гнездо" квистора поточнее. Мы знаем более или менее точно, где находится этот небольшой подземный город. В отличие от нижнего Тарнфила на нем, на его поверхности, не стоят дома -- там чистое поле. Не буду говорить, что "гнездо" это совершенно, абсолютно удобно для жилья и снабжено оружием, а так же и запасами еды года на три. Есть два существенных момента: первый -- неуязвимость "гнезда", второй связан с особенностями его устройства. Прежде всего, потолок "гнезда" вдвое мощнее, чем потолок над нижним Тарнфилом. Практически он непробиваем. Можно, конечно, подумать о ракетах высшего типа, хранящихся и у нас для защиты Политории в случае космической войны. Не уверен, что и они способны пробить пластину над "гнездом" квистора, но это может стать гибельным для атмосферы всей Политории. Представьте себе, что "гнездо" Горгонерра -- это, так сказать, группа квартир, между которыми приличные пространства. И эти пространства, в отличие от квартир, простираются высоко вверх, почти достигая поверхности земли. Их отделяют от воздушной среды тоже мощные прокладки, способные автономно открываться наружу, как крышка ящика, в данном случае -- как крышка огромного, глубокого колодца.
      -- Я все понял, -- не удержавшись, сказал я.
      -- Да, Митя, -- сказал Ир-фа. -- Мы слушаем.
      -- Эти колодцы занимают космические корабли. Может так быть? Наступила пауза, и я испугался, что сморозил глупость.
      -- Все верно, Митя, -- сказал Орик. -- Когда будет нужно, произойдет полная загрузка кораблей, и внезапно все крышки "гнезда" квистора поднимутся и корабли уйдут в космос. И тогда у нас не будет никакой гарантии, что Горгонерр через пять лет или его потомок через пятьдесят не нападут на нас, чтобы вернуть себе Политорию. Если мы почувствуем, что нынешнюю войну уже выигрываем, можно ждать внезапного "вылета" из "гнезда" Горгонерра, и помешать ему мы вряд ли сможем...
      -- Тут не без парадокса, -- сказал Ир-фа, -- мы должны как бы "притормаживать" нашу окончательную победу, чтобы квистор не маханул в космос внезапно.
      Здесь уже наступила основательная пауза.
      -- Прошу обратить внимание, -- сказала Пилли, -- размеры "гнезда" нам неважны, они ограничены рощицей вокруг него. Важно, что полоса рощицы густа, и наверняка через каждые несколько метров там скрыты охранники, дежурящие и днем и ночью. Я думаю, никто пока не знает, как сменяется стража: все это происходит снаружи, или сменщики появляются из "гнезда", а "отработавшие" спускаются в него? Это важно.
      -- Прости, Пилли, -- сказал Орик. -- Но это неважно.
      -- А потому, -- сказала Пилли, -- отбросим идею стражников и заменим ее идеей скрытых роботов. Или оружия, которым управляют из "гнезда" и которое стреляет в любую сторону.
      -- Верно, -- сказал Ир-фа. -- Это хорошее допущение. И все же политоры в "гнезде" должны покидать его и возвращаться обратно. Кто может похвастаться тем, что видел, как это происходит? Из нас -- никто. А ведь входы и выходы -- есть, это факт.
      -- Кстати, откуда, собственно, известно, -- сказал папа, -- про крышки люков для космических кораблей и про сами корабли?
      -- Счастливая случайность, -- сказал Орик. -- Когда-то, лет пятьдесят назад, во время вспышки политоров в "гнезда" удалось бежать одному технику. Его нашли и убили очень быстро, и это единственное, что он успел сообщить.
      -- Бежал?-- сказал папа. -- Тогда, похоже, простые политоры живут
      в "гнезде" всегда. Или кто-то из вас знает политоров, которые ежедневно летают туда на работу? Похоже, в "гнезде" они живут, умирают, в "гнезде" их и хоронят.
      -- Грустная мысль, -- сказал Ир-фа.
      -- Какое расстояние от квистории до поля, под которым скрыто "гнездо" Горгонерра? -- неожиданно для себя спросил я.
      -- Километров двадцать, -- сказал Орик.
      -- Маленькое расстояние, -- сказал я, не договаривая до конца. -Кстати, каким образом военная служба в "гнездышке" узнает о положении дел на поверхности и ориентируется, как и куда стрелять управляемым оружием в рощице?
      -- Информация, зрительная, теле, идет со спутников, -- сказал Ир-фа. -Мы уже думали о том, как их уничтожить.
      -- Что-то я не совсем все понимаю, -- застенчиво улыбаясь, сказал Латор. До этого он молчал. -- Если плита и вся толща земли над "гнездом" таковы, что нет гарантии пробить ее даже сверхоружием, -- от чего, собственно, квистору защищаться с помощью обычного оружия в роще, скорректированного спутниками?
      -- Я думаю, -- сказал Ир-фа Латору, -- что некоторые из открывающихся люков служат и иным целям: под ними мощные лифты на глубину, через которые проходят загрузка или разгрузка "гнезда", вероятно, это делается ночью. Просто охраняется живая жизнь "гнезда", когда оно бывает приоткрыто.
      -- Как вы думаете, уль Ир-фа, -- сказал Латор. -- А сам Горгонерр попадает в "гнездо" и покидает его именно через эти лифты-люки?
      -- Нет, не думаю, -- сказал Ир-фа. -- Есть отдельный вход...
      -- И этот вход, -- сказал Орик, -- находится в квистории, в ее подземной части.
      -- Да. Легче предположить такое сокрытие входа, чем иметь его где-то в другом месте и особо маскировать, -- сказал Ир-фа. Остальные закивали. Пилли сказала:
      -- Как видите, все допускают, что иной вход в "гнездо" есть. И резонно считать, что он в квистории ниже шара, много ниже уровня земли. Предположим, нам удалось спуститься на лифте квистории, и мы нашли эту дверь. Что дальше?
      Не знаю, задав свой вопрос "что дальше", просчитала Пилли в уме все варианты, в результате чего сама бы могла ответить на свой вопрос: "А дальше -- ничего", но она молчала, и все молчали, и было похоже, что и остальные, может, как и Пилли, просчитав в уме или даже не сумев нащупать путь расчета, своим молчанием подтверждали, что дальше действительно ничего.
      Мои соображения легко завели меня в тупик. Допустим, дверь найдена, за ней -- тоннель вплоть до самого "гнезда", толщина стенок тоннеля -- не ясна. Путем проб слева и справа от двери мы находим саму стену тоннеля. Ну, хорошо, роем землю параллельно стенке тоннеля довольно далеко вглубь, создаем свой коридор, снова возвращаемся к стенке и пытаемся взорвать ее ядерным (на политорский "манер") зарядом. Допустим, у политоров есть возможность вторым взрывом иной природы нейтрализовать вредные воздействия первого (под землей это возможно). Ну, нейтрализовали и "дырку" пробили -- в коридор ли, в само "гнездо". А дальше -- завал, ноль вариантов. Я никак не представлял, каким образом армия повстанцев сразу и большой массой прорвется в "гнездо", чтобы наверняка выиграть бой под землей.
      Единственное, что мне было жутко приятно, так это то, что, когда я нашептал свои размышления Пилли, оказалось, что и она рассуждала так же и тоже зашла в тупик.
      -- Да-а, -- грустно улыбаясь, сказал папа после длиннющей паузы. -Далеко не всегда оправдывается очень лестная для нас, землян, мысль, что нам-де со стороны виднее. Вы -- цивилизованней, а нам, видите ли, виднее.
      -- А по-вашему, это не так, да? -- сказала Пилли.
      -- Ну отчего же! Так, но в очень частном случае.
      -- Этого иногда достаточно, -- сказала Пилли.
      -- Чисто философски -- да, -- сказал папа. -- Но именно сейчас это не помогает, а надо бы. Именно сейчас. Кстати, Латор, а сверху видны эти крышки в "гнезде"? Вам, геллам, видны?
      -- Там низко, мы не летаем в том районе, -- сказал Латор. Орик сказал:
      -- Да, крышки плотно "притерты", щели не видны... Да и на них растет трава.
      -- Стало быть, -- сказал папа, -- для удобства можно считать все пространство поля, ограниченное рощей, одной большой крышкой?
      -- Куда вы клоните, уль Владимир? -- спросила Пилли.
      -- Именно клоню. Мысль грубовата.
      -- Говорите, сейчас не до тонкостей, -- сказал Орик.
      -- Да нет, -- сказал папа, -- неудобно как-то... В общем, спутники сместить, уничтожить -- как хотите, и лишить "гнездо" глаз обзора поля над ним. Проверить предполагаемое охранное оружие в роще. Это сделать нужно быстро и почти синхронно. А после... так же синхронно залить все поле сверху жидким бетоном, забетонировать их к лешему!
      Все рассмеялись, чуточку нервно (так мне показалось)... Пилли спросила:
      -- К "лешему"? Это кто, что?
      -- К слову пришлось, -- сказал папа. -- У вас такие не водятся. Лешие.
      -- Вы пошутили, уль Владимир, с бетоном? -- спросил Ир-фа.
      -- Да как-то это... тупо уж больно. Простовато, как грабли.
      -- "Грабли", "лешие", -- сказала Пилли. -- Вы сами себе не верите, что ли, уль Владимир?
      Я сидел, буквально подпрыгивая, мне папина идея понравилась очень.
      -- Мысль хорошая, -- сказал Ир-фа. -- Надо обдумать. Смешно, роемся в суперсложных задачах, а тут... Главное -- синхронность. Ликвидация спутников, проверка предполагаемого самонаводящегося оружия с помощью роботов-провокаторов и заливка поля должны по времени почти совпадать. Чтобы те, в "гнезде", не успели. Надо исходить из того, что их космолеты в колодцах практически готовы к вылету в любой момент.
      -- Да, -- сказал Орик. -- И поэтому надо снизить напряженность боев, чуточку начать сдаваться, что ли. Но -- мощная защита нижнего Тарнфила. Я сказал:
      -- А ведь за ходом боев квистор следит из "гнезда" не только с помощью спутников. Ведь так?
      -- Разумеется, -- сказал Ир-фа. -- Связь с армией идет через мощные коммуникаторы.
      -- И с их помощью квистор и без спутника может засечь вылет неясных нам пока наших бетонозаливающих устройств, -- сказала Пилли.
      -- Может, -- сказал Орик.
      -- Значит, этот маневр должен быть особо скоростным и нужна какая-то срочная разработка: летательных аппаратов, приспособленных к заливке поверхности бетоном, просто не существует, -- сказала Пилли.
      -- Да, -- сказал Ир-фа, -- но я уверен, что это возможно.
      -- При всей моей, мягко говоря, неприязни к "гнезду" есть что-то бездушное в том, что мы их просто навеки замуруем. Тем более там есть политоры, которые вправе рассчитывать на свободу. Я уже не говорю о том, что верхушка обязана быть судима народом, -- сказала Пилли.
      -- Вы правы, -- сказал Ир-фа. -- Но выпускать их по одному мы сможем, если действительно есть еще один вход в "гнездо", под квисторией или где-то еще. Так что наличие двери под лифтами следует проверить. И быстро. Времени в обрез.
      Раздался резкий звонок в дверь, Ир-фа открыл, влетел весь в кровоподтеках Трэг и крикнул, что от второго южного входа сообщили, что они на последнем издыхании -- горгонерровцы вдруг ночью бросили туда большие силы.
      Все уже были на ногах, только мы с папой, сидя, замерли на месте.
      -- Трэг, -- сказал Ир-фа, -- немедленно свяжитесь с а,Тулом, кажется, он в северном лесу и там тихо -- пусть бросит пару десятков машин ко второму южному. Митя, уль Владимир -- будьте здесь, это моя квартира, еду найдете.
      Они исчезли мгновенно, и через секунду все стихло.
      7
      Особую опасность для геллов представляли ситуации, когда они, нападая с воздуха, погибали, получив лишь пусть и значительное, но ранение. Раны эти могли быть вполне излечимы, получи их гелл, сражаясь на земле, но, когда пуля застигала гелла в воздухе, он просто разбивался, камнем падая вниз. И как это ни нелепо, поначалу большого труда стоило уговорить геллов подыматься в воздух только с парашютами за спиной: какая-то понятная и все же необъяснимая гордость вызывала у них полное неприятие парашюта. Раненные в воздухе, они сами раскрывали парашют или он срабатывал автоматически за счет начального ускорения падающего тела, если гелл был без сознания (или мертв). Наверное, это было тяжелое зрелище, когда спасительный парашют приносил на землю мертвого гелла.
      Но именно парашют спас Латора в ту ночь, когда мы с папой остались у Ир-фа и, похоже, все-таки уснув, проспали совсем немного, может, пару часов, и были внезапно разбужены: санитары вместе с Ар-кутом разбудили нас, принеся в дом Ир-фа тяжело раненного Латора. Со слов Ар-кута Латор был вовсе не безнадежен. Все дальнейшее происходило на наших с папой глазах, хотя Ар-кут и предложил нам выйти в другую комнату. Латора положили, раздвинув стол, прямо на него, накрыв сначала его чистыми простынями и распоров и сняв с Латора всю одежду: было страшно смотреть на его совсем белое тело, все в ссадинах, ранах и кровоподтеках. Он был бледен и все же частично, как сказал Ар-кут, в сознании: веки его вдруг слабо приоткрывались. С помощью медсестры и одного из санитаров Ар-кут колдовал над Латором, извлекая из тела Латора пули и осколки, дезинфицируя раны и накладывая швы. Я глядел на все это, обмерев, застыв, зажавшись, с какой-то тупой ровной спрятавшейся болью. Честное слово, если бы я смотрел кино, где все это происходило, и успел бы полюбить Латора так же, как в жизни, -- я бы расплакался, как малый щенок.
      -- Вы плохо себе представляете гелловы фокусы, -- качая головой, говорил Ар-кут. -- Когда машины квистора поливают нас огнем сверху, их скорость, естественно, несколько падает, и гелл, находясь на курсе вражеского корабля, способен в последний момент уйти от столкновения, даже если машина сделает бросок в его сторону. В момент "расхождения" гелла и машины гелл стремится сделать очень резкий бросок магнитной миной, чтобы она "прилипла" к борту корабля. Этим и занимался сегодня Латор. Взорвал три машины.
      Ар-кут сделал знак рукой, призывая к полной тишине, и, манипулируя маленьким аппаратом и датчиками, "прощупал" всего Латора и тут же по коммуникатору связался с больницей.
      -- Пришлите машину к дому Ир-фа для Латора, -- сказал он. -- Сделайте все толково, он выкарабкается, да, очень крепкий организм. Жду. -- Потом добавил, уже нам: -- Бедная Лата, как и другие жены, привыкла ждать его по два-три дня в полном неведении. Кстати, уль Владимир, не хотите ли слетать с нами в больницу: обработать вновь ваши раны. Ну как?
      -- Полетишь со мной? -- спросил у меня папа.
      -- Да не знаю, -- сказал я, вдруг почувствовав какую-то тревогу.
      -- Может, я усну. Ты возьми ключи, вон они, на столике.
      Папа кивнул. Тут же почти сразу прилетела машина, и все они, неся Латора на носилках, ушли. Я остался один. Не гася свет, я, закинув руки за голову и уставившись в потолок, вдруг остро почувствовал, как мне не хватает Оли, я скучаю по ней -- и все тут. Ей-то, как и Сириусу, повезло -- она на подлодке Рольта, в неуязвимом плавающем доме. Так уж вышло. А что, если нас с папой забросить к нему -- там куда легче ждать, жизнь разнообразнее, да и вообще можно что-то делать, кому-то помогать. И вдруг, вспомнив, как папа спросил, полечу ли я с ним в больницу, я догадался, почему я, отказываясь, почувствовал какую-то тревогу. Вот, оказывается, в чем дело! Я "догадался", что, когда он улетит, я могу улепетнуть из дома. Куда? Зачем? Нет, в тот момент я об этом не думал. Да, дело ясное -- надо отправиться в ночной город. Оставлю записку, погуляю и вернусь. Я мигом черкнул записку, сунул в карман револьвер и выскочил на улицу. Не знаю, что на меня нашло -"мудрость" какая-то, что ли, рассудительность, но я решил, что не буду спрашивать, где второй южный вход: там шел бой, и, коль скоро я не мог включиться в военные действия, то и нечего мне там болтаться у политоров под ногами и мешать им. Если входов было всего двенадцать (по три на каждую сторону света), то где-то в центре города пересекались шесть кординальных трасс, улиц, разве что, каждые три, идя параллельно друг другу, вряд ли были соседними, скорее всего -- шли через улицу; я дошел до ближайшего перекрестка и произвольно свернул налево, ощущая, что условный центр там и там же пересечение основных направлений в городе.