-- Сижу и думаю, Рольт. Конечно, думаю, на подлодке уля Рольта есть мастерские, и нельзя ли создать ма-аленький сварочный аппаратик... для разрезания сейфа? Дурная голова -- а лазер на что?!
      -- Вот именно, -- сказал Алург.
      -- Кое-что я постеснялся почему-то спросить у Олифа и Кирста, -- сказал Рольт.
      -- Хотите, Рольт, я произнесу это? -- сказала Пилли.
      -- С вашим-то умом, милая Пилли, -- сказал Рольт.
      -- Ну, хотите?
      -- Хочу, Пилли. Ваш голос -- это уже праздник! -- сказал Рольт. (Я улыбнулся: ну и праздник -- нежный скрежет металла.)
      -- Вы, Рольт, постеснялись спросить у Олифа и Кирста, как далеко от сейфа сама машина.
      -- Все точно, -- сказал Рольт. -- Плюну на вежливость, свяжусь с Филолом, пусть у них спросит: геллы дороже.
      А я вдруг стал размышлять о фотографировании в кабинете квистора. Сижу я потом, скажем, на Земле, на переменке в нашем классе, показываю моим девочкам и ребятам портрет, цветной, уля Горгонерра и говорю: "Верно, симпатяга, да? Он, между прочим, цветы обожает, а во внучатах своих не чает души. И в женах. Миляга, старикан, а красавец какой?!"
      -- В общем, -- сказал Рольт, -- мы с Ки-ланом скоро двинем на лодку, а вечером, Орик, давайте свяжемся, вы сами решите, когда нам плыть. Кстати, если а,Тул пошел к Тарнфилу, -- здешним отрядам, как и южным, этой
      же ночью пора начать медленное движение. Медленное, чтобы геллы не скоро "уткнулись" в соседнее опасное биополе. Я спросил у Орика:
      -- Заметили ли вы систему открывания и закрывания окон в кабинете квистора?
      -- Х-м. Пожалуй, нет, -- сказал Орик.
      -- Если иметь в виду, что они несколько выпуклые, как и в планетарии, и в нашем доме, то система одна: нажимаешь кнопку -- стекло "ползет"... Это очень важно!
      -- Потом кое-что обсудим, -- сказал Орик Алургу. Тот кивнул.
      -- Ну, в море? -- сказал я. Папа кивнул, а Оли и Пилли, подняв лица к небу и закрыв глаза, тяжело выдохнули воздух, мол, полное согласие -- жара.
      -- Я останусь, -- сказал Орик.
      -- Ка-ак, Орик?! -- сказала Пилли. -- Нам без тебя скучно!
      -- Я разве что плюхнусь у берега на минуту, не более. Если я услышу выстрелы Ир-фа, это еще ничего. А вот если пару строенных выстрелов -- это значит, я ему нужен.
      ... Поплавав, мы с папой вернулись к берегу, доложив Орику и девушкам, что крисп, конечно, мы не видели, но лучше уж им плавать совсем рядом с берегом, все же это северный берег.
      В общем, они так и вынуждены были поступить: Орик был тут же и строго "управлял" ими, а мы с папой вернулись к рифу, где -- мы заметили раньше -рыба есть, и быстро подстрелили по паре знакомых окали и пирру.
      Позже мы улышали три выстрела в лесу, но с заметными паузами, и второй тройки не последовало. Орик был спокоен, но через некоторое время послышалась уже кодовая "серия" Ир-фа, и Орик, схватив пистолет, быстро отправился в лес.
      Оли включила маленький стереовизор, ничего сверхособенного мы не узнали, но диктор тем не менее прочел сообщение правительства, что в Кали-харе вновь был конфликт между рабочими и администрацией, жертв нет, но некоторые политоры вновь брошены в тюрьмы; что в районе Калихара произошел в лесу бой между повстанцами и войсками правительства, отряду повстанцев удалось уйти, жертв, кроме легких ранений, среди войск правительства нет; подобные же явления впервые наблюдались в Ромбисе и Лукусе, в связи с этим некоторые войска правительства стянуты в район Тарнфила, а квистория приняла решение о дополнительной самоохране; в самом Тарнфиле никаких столкновений бунтарей и властей нет, правительство не склонно объявить по всей стране военное положение и призывает всех к спокойствию.
      -- Все ясно, -- сказала Пилли, -- значимость событий приуменьшена, все было куда острее, и похоже, уль Владимир...
      -- Похоже, что выбираться в Тарнфил следует этой же, ближайшей, ночью, -- закончил папа, и Пилли сказала:
      -- Да, да.
      -- Самое существенное -- это дополнительная охрана квистории, -- сказал папа. -- А она нам совсем некстати.
      -- Само собой тут-то они ничего не соврали, -- сказала Пилли.
      Мы уже начали волноваться отсутствием Ир-фа и Орика, и в этот момент они и появились, потные и улыбающиеся. Мы ахнули: на длинной палке они несли (я сразу догадался) огромного кольво. Несли они кольво сравнительно легко, Ир-фа и Орик разделали хищника и обработали шкуру в лесу, поэтому их долго и не было.
      -- Это подарок вам на память от нас всех, уль Владимир и Митя, -сказал Ир-фа. -- Вы ведь можете вскоре... -- И он изобразил руками и маленьким телом нечто среднее между полетом огромного космоплана и гелла. -Таких шкур на полу нет ни в одном доме на Земле.
      -- К вечеру, возможно, небо затянет, может, и дождь будет с сильным ветром: похоже, нужно уходить этой ночью. И надо бы связаться с Роль-том, -сказал папа.
      -- Да, -- сказал Орик, -- выбора, пожалуй, нет. Я успел переговорить с некоторыми отрядами -- обстановка обостряется.
      Тут же Пилли сообщила о том, что мы слышали по телеку. Орик повторил, что уходить следует сегодня; Алург все сообразит и не заставит себя ждать.
      ... К обеду действительно вернулся Алург, а после обеда Орик сразу связался с Рольтом.
      -- Как у вас с погодой на приборах? -- спросил Орик.
      -- В дожде я не уверен, но ветер будет приличный.
      -- Самим нам лететь будет сложновато, а оставаться по такой погоде глупо, да и дела торопят. Знаешь новости?
      -- Конечно. Я вас доволоку.
      -- Идет. Огромное спасибо.
      -- Ждите меня к ночи. Если закапает -- собирайтесь, тогда я подойду раньше.
      -- Принято, -- сказал Орик. -- Кстати, уже закапало.
      Дождь немного усилился, и все мы, "выпустив" у машин верх, залезли в большую палатку. Как-то так мы сели, что я, глядя из палатки наружу, никого, кроме папы, не видел: все сидели сзади меня. Обзор мой из палатки был минимальным: краешек реки, впадающей в море, песок на берегу, само море и серое небо. Ветер еще не раскачал волну, но рябь была приличной, черноватой какой-то, и на ее фоне торчащие из воды "зубья" рифа были почти не видны. Все было так, будто мы с папой на Земле, на большом озере пережидаем в палатке дождь. Может, от этой схожести и еще, видно, от неосознанного в этот момент чувства какой-то угрозы впереди, риска, я вдруг остро пережил (увидел даже ее, капельку, в сумасшедших просторах Вселенной) полет модели Ир-фа на Землю. Никто из нас ничего не знал, но я верил в эту модель, хотел верить, да и нельзя было не верить, но когда я представлял себе эту малютку, козявку, песчинку, мелкую какую-то молекулку в вихревом разгуле космоса, мне становилось за нее страшно. Я тупо смотрел через полог палатки на мокрый песок, мокрющую речку, мокрое, в пузырьках, черно-серое море и серое небо и думал: какое это было бы счастье -- сидеть с папой хоть в грозовой дождь, хоть неделю, но на Земле, а потом вскочить, когда дождь пройдет, в нашу старую амфибию -- чик-чик! -- и ты уже дома, а мама сердится на нас, дурней этаких, которые из-за десятка средней плотвы готовы мерзнуть и мокнуть, как бездомные дворняжки.
      Слепящий свет прожектора подлодки Рольта резко вытолкнул меня из той жизни, все вскочили, быстро собрали последнюю палатку, и уже минут через десять три наши машины прыгнули за лагуну и чуть дальше, а потом "вплыли" в просторный люк Рольтовой подлодки, и лодка ушла в погружение.
      Снова все мы были в знакомой кают-компании, где Сириус, хоть и находился в замкнутом пространстве, все же был кот-котом, без ошейника и прочего. Вряд ли ему так уж нравились эти собачьи "дела", однако я давно хотел отметить некую особенность Сириуса, а именно: если собака виляет хвостом, она показывает свое хорошее душевное расположение, а кошка -наоборот, злится; у Сириуса все было не так: виляет хвостом -- значит, доволен, а вовсе не злится, -- значит, ему хорошо. Получалось, душа его была собачьего устройства.
      Улыбаясь, Рольт "доложил" нам:
      -- Когда мы с Ки-ланом были у вас, мой второй помощник проделал заданный маршрут и подружился с третьей горгонерровской лодкой. Пока она связывается с морским начальством на берегу, то говорит с ним, как все экипажи Горгонерра, -- так разумнее. Квистор немного удивится, если эти экипажи окажутся на берегу его милыми противниками. Целых три лодки отхватил, а? -- Лицо Рольта тихо светилось.
      В конце ужина решился вопрос, где нас высаживать; получалось, учитывая изгиб береговой южной линии, что в том же районе, возле грота, недалеко от племени Малигата.
      -- Очень удобно, очень, -- сказал Ир-фа. -- Останусь у Малигата на пару дней, давно я не видел старика.
      Усталые, мы завалились спать по своим каютам довольно рано, и Орик попросил разбудить нас тоже пораньше.
      ... Где-то в конце завтрака заработал большой передатчик, Рольт ответил, и мы услышали:
      -- Это кто же, друг рыболовов и охотников?
      -- Само собой. Как винты?
      -- Да стрекочу помаленьку. Сверху тучи, пониже водичка. Вообще-то я над ней недавно. Иду прямо на север.
      -- Понял, -- сказал Рольт и шепнул нам, что это Фи-лол и он почему-то в воздухе.
      -- Есть информация, -- сказал Фи-лол.
      -- Важная?
      -- Да, очень. Целых четыре. Необходимо повидаться.
      -- О! -- сказал Рольт. -- Тогда держите курс, я выхожу на него. Засеку вас издалека, пару слов -- и встреча!
      -- Есть! -- сказал Фи-лол.
      -- Поняли, почему четыре важных информации? -- спросил у нас Рольт. Нет, никто ничего не понял.
      Минут через пятнадцать Рольт отдал команду приблизиться немного к поверхности и прощупать небо. Прощупали -- все было нормально. Немного погодя Рольт приказал всплыть, и дальше мы уже шли под открытым небом. Рольт включил видеоустройство, и мы могли наблюдать за морем в любом направлении, и за небом.
      Позже Фи-лол опять связался с подлодкой, и они с Рольтом выровняли свои курсы для встречи. Все небо было в рваных тучах, волны были приличные, и иногда прокатывались по корпусу лодки. Неожиданно коммуникатор Рольта стал попискивать: нечто вроде азбуки Морзе.
      -- Это Фи-лол, -- после паузы, сказал Рольт. -- Не нравится мне ситуация.
      -- Чего это он? -- спросил я. -- Что-нибудь в небе...
      -- Говорит нашим шифром: откуда-то вынырнул военный винтокрыл, патрульный, наверное. Требует от Фи-лола зависнуть для проверки. Фи-лол шпарит дальше, а патрульный открыл огонь.
      Вскоре точкой возник в небе винтокрыл Фи-лола. Чуть позже и выше над ним мы увидели патрульный винтокрыл. Фи-лол приближался. Его швыряло в воздухе. Рольт включил звуковой канал, и мы услышали выстрелы патрульного.
      -- Обработайте патрульного! -- крикнул Рольт по внутреннему каналу.
      Потом без всякого шифра -- Фи-лолу: -- Тебя прилично задели? -- Лодка открыла огонь по патрульному винтокрылу. -- Фи-лол, вы как?
      -- Мне не выровняться. Есть раненые.
      -- Прыгайте!.. Десять аквалангистов в воду!
      Мы увидели несколько взрывов рядом с патрульным винтокрылом, его поволокло вбок, корпус Фи-лоловой машины начал, переваливаясь, падать, и одна за другой от него отделились пять фигурок с парашютами, и их начало ветром относить в сторону. Винтокрыл Фи-лола ушел под воду, лодка продолжала вести огонь по патрульному, и наконец он завертелся, закувыркал-ся и тут же рухнул в море.
      Мы молча смотрели на экран. Минут через десять открылся люк лодки, матросы опустили на воду подъемные рычаги, появились в воде аквалангисты, поддерживая ту пятерку, и их стали поднимать на борт (Рольт ушел), двоих из пятерки аквалангисты поддерживали и на площадках рычагов, и на борту, пока их не приняли в люке; это были, кроме Фи-лола, Олиф, Кирст и две женщины.
      Минут через двадцать в кают-компанию вернулся Рольт, совершенно подавленный, и с ним Олиф, незнакомая женщина, молодая и молчаливая (жена Кирста, как оказалось), и Фи-лол, уже переодетые. Рольт почти сухо представил нас жене Кирста и Олифу, добавив, что Кирст ранен, а жена Олифа -- ранена тяжело.
      -- Ну вот, -- хмуро сказал Фи-лол. -- Мне не то чтобы не следует появляться в Тарнфиле, но и не на чем.
      -- Так что выбирай, -- сказал Рольт. -- Либо ты становишься матросом моей подлодки, либо...
      -- Я и сам думаю, не уйти ли мне к а,Тулу.
      -- Он уже значительно сместился к Тарнфилу.
      -- Уль Орик да и вы можете связаться с ним, и, может быть, уль Орик по пути в Тарнфил забросит меня к а,Тулу.
      -- Это можно, -- сказал Орик. -- Но опасно лететь. Проверки. Как долетит с нами Алург? Никто не знает, что это за гелл, но то, что мы летим с той стороны моря, где геллы свободны, патрульным известно.
      Пилли молчала, она пересела к Олифу и некоторое время держала его за руку: она хорошо знала и Олифа, и его жену. Олиф сказал:
      -- Мы были с Кирстом в квистории, даже секунду -- у самого квистора. Следовало его успокоить, что геллы снова в его руках, но мы шли в квисторию, уже решив лететь к вам с Фи-лолом.
      ... Через несколько часов мы распрощались с Рольтом, Ки-ланом, Олифом, женой Кирста и Фи-лолом (он пока решил остаться у Рольта) и прямо из грота вылетели к моро.
      Олуни и я долго обнимали друг друга, как и подобает братьям. Более сдержанно обнялись Малигат и Ир-фа (Малигат когда-то спас Ир-фа на охоте); Ир-фа был виртуозным охотником и свободно владел языком моро; он, для Малигата, был абсолютно свой политор. Очень тепло моро приняли Алурга. А Сириус "изменил" Алургу и занял место на коленях Малигата: может, он помнил, как Малигат ласково держал его в руках, стоя на вершине скалы над морем, а может быть, -- кто знает, -- когда Сириус скрылся от нас в скалах, ему угрожала опасность, и Малигат спас его.
      Снова пошел дождь и шел почти до ночи. Весь день мы провели у моро и вылетели, когда начало темнеть. Прощаясь с нами, Малигат крепко обнял меня, крепче, чем при встрече. Олуни -- тоже. И я, и папа чувствовали, что мы прощаемся с моро навсегда. Мы взлетели, договорившись о встрече с Ир-фа, и "поплыли" к Тарнфилу, освещая себе дорогу работающим в пятую часть режима прожектором Орика. Вероятно, он полагал, что в темноте патрульщики будут идти с яркими прожекторами, мы увидим их издалека, и Алург из последней машины соскользнет вниз. Был еще веселый "план": завернуть его в шкуру кольво.
      Но добрались мы в полной темноте до Тарнфила, а потом и до "нашей" квартиры без приключений. (Позже мы узнали, что Кирст через два дня был на ногах, а жена Олифа -- умерла, и ее похоронили в море.)
      Сложно было размышлять заранее по главному вопросу, который должен был возникнуть в разговоре с квистором, хотя он вряд ли организовал бы наш вылет на Землю завтра. (Мы с папой договорились, что если вдруг он захочет отправить нас завтра -- мы должны этому как-то "помешать".) Действительно, улети мы завтра, когда победа на Политории повстанцев до конца неясна, неясным было бы и то, что могут сделать с нами в космосе, отпуская нас на Землю. Возникла проблема, где мы будем во время самой войны и какова будет именно наша, а скорее роль папы в этой войне. Обе предполагаемые роли не укладывались в голове. Если он будет отсиживаться -- это не укладывалось в его голове. Если же будет воевать -- в головах наших друзей, считавших, что мы можем помогать им как угодно, но уж никак не с оружием в руках, так как не должны рисковать собой.
      ... Я сказал папе, что звонить квистору следует с таким расчетом, чтобы по дороге к нему обязательно заехать в магазин игрушек.
      -- Это еще зачем? -- спросил папа.
      -- Тайна, -- сказал я. -- Мне хочется быть на приеме у квистора с игрушкой, которая вызвала бы его улыбку.
      -- И что? -- спросил папа.
      -- Да ничего, -- сказал я. -- Я же ясно говорю: тай-на.
      -- А-а. -- Он сделал понимающее лицо.
      Наконец вернулся Орик. Он много летал, повидал кое-кого, в частности, помнишь, сказал он мне, кулачных бойцов на вечере: Эл-ти и Трэга. Эл-ти наладил связь с одним пареньком-политором из энергосети освещения квистории, которое (странно!) было не автономным, но зависело от аппаратуры прилегающей части города.
      -- А это подарок тебе, Алург, -- добавил Орик и отдал Алургу нечто в сумочке. Во время обеда и до разговора с квистором я попытался изложить всем свои "выкладки". Конечно, все понимали, что это не такая уж реальная комбинация, когда бы и квистор принял нас сегодня, и наш визит был бы для него последним по времени дня, и чтобы кабинет его мы -- квистор, папа и я -- покинули одновременно.
      Неожиданно все мы услышали основательный гул.
      -- На балкон! -- крикнул Орик, выбегая первым. Мы высыпали за ним. Алург стал сзади всех. Среди аккуратных и витиеватых дорожек верхнего города, вившихся среди зелени голубых и розовых прудов, были, разумеется, дороги пошире и попрямее, и на дальней от нас и не очень хорошо видимой из-за крон деревьев я рассмотрел колонну серых машин, явно тяжелых, по виду напоминающих мощных жуков.
      -- Это... танки, -- сказал Орик, и тогда мне показалось, что я вижу гусеницы. Я объяснил Орику, что такое гусеницы, он кивнул, поняв, но сказал, что эти машины все же на колесах, но они же и на воздушной подушке, плюс -особое устройство -- резко выбрасываемые и подымающие машину вверх четыре металлических "ноги"; именно таким образом боевая машина совершает маневр поворота наиболее быстро.
      Одновременно над нами промчались три эскадрильи быстрых ракетных машин: "сигары" без крыльев. Орик включил телек, "побродил" по каналам, и тут же передали сообщение: в лесах Лукуса, Ромбиса и Калихара шли короткие стычки повстанцев и войск квистории, но военное положение в стране так и не было объявлено. Все выглядело так, что раз повстанцы и не пытаются брать города, то они как бы оставляют квистории возможность согласиться на их, повстанцев, требования и снять напряженную атмосферу, изменив условия и оплату труда политоров.
      -- Не пора ли позвонить квистору? -- сказал Орик.
      Мы с папой вздохнули: очень уж не хотелось получить свидание в неудобное нам время, тем более -- завтра, но решение квистора зависело неизвестно от чего. Алургу пришлось покинуть столовую, а папа попросил Пилли и Оли убрать со стола, будто мы еще и не обедали: связаться с квистором мы хотели по стереоканалу, так вежливее.
      Все "приняли" вид измученных и только что прилетевших путешественников, и папа набрал номер квистора. Квистор широко улыбнулся нам, он был самую малость занят и, извинившись, сказал, что перезвонит нам буквально вот-вот. За крупным в кадре лицом квистора виднелось благообразное лицо другого политора, и Орик пояснил нам, что это глава воздушных военных сил.
      Квистор действительно довольно скоро перезвонил нам.
      -- Ну как, дорогие путешественники, -- сказал он. -- Довольны ли вы? Рыбная ловля, дикие леса, охота?
      -- О да! -- сказал папа. -- Огромное вам спасибо, уль Горгонерр. Улетать прямо не хотелось! Но... погода, да и дела. Я звоню вам сразу по прилете, мы даже не пообедали...
      -- Трудно было, уль Горгонерр, -- вставил я, -- оторваться от ловли на южном берегу: ловилось отлично.
      -- И поймали что-нибудь солидное? -- то ли демонстрируя вежливость, то ли затягивая разговор, спросил квистор.
      -- Да, -- сказал папа, -- но пришлось, как говорят на Земле, "сматывать удочки": вы обещали, простите за напоминание, встречу со мной и сыном в день звонка, даже если и не сразу.
      -- Не буду скрывать, уль Владимир, обстановка не очень-то радующая, много дел, но я обещал... Простите, сколько времени, как вы думаете, потребует наша беседа?
      -- Уль Горгонерр, -- сказал папа. -- Это зависит от вас, но думаю, что заняло бы полчаса, и если вы примете нас сегодня вечером, в конце вашего рабочего дня...
      -- Ну что ж... давайте... пожалуй. -- Как бы не до конца уверенно сказал уль Горгонерр, а я прямо весь напрягся. -- Давайте так и поступим, -добавил он уже твердо. -- Я жду вас в четверть седьмого, сам же покину квисторию в семь ровно.
      Улыбка квистора -- кинокадр.
      Улыбка наша -- тоже в этом духе.
      ... Мы вылетели с папой с таким расчетом, чтобы действительно побывать в магазине игрушек или хотя бы в игрушечном отделе, что мы и сделали. Я "купил" себе (чтобы не выдавать себя второй игрушкой на визите у квистора) превосходную модель звездолета, а также большого симпатичного политорского медведя (если вообще медведя) с длинным пышным хвостом. Этот медведь при нажатии ряда кнопок, спрятанных в шерсти, издавал разные звуки: от нежного урчания до грозного рычания. Была даже кнопка, когда медведь чихал, храпел и хныкал.
      Пропуска на нас в проходной квистории были выписаны. Вооруженные охранники нам улыбались, однако (с миллионом извинений -- правило!) позаглядывали в иллюминаторы звездолета и потискали медведя. Фотокамеру (обычную) проверили в темной комнате. Медведь при проверке "изобразил" всю гамму чувств, а когда чихнул -- охранник, вскрикнув, уронил его и долго извинялся. Нас провели к квистору, и он встретил нас, обняв за плечи. Почти вся задняя, дальняя стенка его кабинета была занята стеллажом с книгами. Правее его, возле голой стены и рядом с выгнутыми наружу секциями длинного окна стоял огромный сейф. Стол квистора был возле стеллажа, и он сидел спиной к нему; взгляд его, таким образом, был направлен на дверь или на собеседника. Я подумал, если собеседник ему скучен, он может третьим глазом рассматривать корешки своих книг.
      Квистор усадил нас в кресле перед собой и сказал многокрасочное "О!", увидев мои игрушки. Он знал, что я был почти "готовым" ученым, а игрушка-звездолет может понравиться даже ученому. А "медведя" я, возможно, "купил" в подарок. Для начала мой номер прошел успешно в том смысле, что никакого особого удивления у квистора не вызвал, скорее -- умиление. И тут же я понял, как нам повезло с погодой: было прохладно после дождя, и окна кабинета были закрыты, а будь жара, и будь они открыты настежь, квистор перед уходом закрыл бы их сам, и тогда...
      -- Уважаемый квистор, -- начал папа. -- Начну сразу с дела. Я и ощущаю, и приблизительно знаю, какова обстановка на Политории. В строгом смысле вам не до нас. (Квистор изобразил активный возражающий жест.) Я же, как и говорил вам в волнующие минуты встречи и знакомства, обязан вскоре вернуться на Землю. Какова, по-вашему, форма отлета? Я имею в виду отнюдь не характер проводов, а именно форму отлета.
      -- Что же, я думаю, -- сказал квистор, -- здесь мудрить нечего. Уль Карпий совершит полет с вашим космопланом на борту до той точки, где мы счастливо встретились. Далее -- "расстыковка". Или чуть позже, если вы убедитесь, что вашего топлива для возврата на Землю маловато.
      -- Отлично, -- сказал папа. -- Я вынужден напомнить: я не могу при "расстыковке" сообщить вам курс на Землю -- это государственная тайна, а я, скажем так, -- патриот Земли, как вы -- патриот Политории. Здесь важны уточнения позиций, а не заверения в лучших намерениях, не так ли, квистор?
      -- О, разумеется! -- сказал квистор.
      Тут я, дав разговору развиться, крикнув "простите", подбежал к окну и, обернувшись, добавил:
      -- Красивая какая птица. Спряталась в ветках на дереве. Вот прелесть!
      Квистор улыбнулся мне (тем более я продолжал быть с игрушками в руках), я стал к папе и квистору спиной, внимательно слушая разговор и рассматривая "птицу". Я решил подбавить еще жару и, держа медведя под мышкой, со звездолетом в поднятой руке, сделал пару кругов по кабинету, жужжа будто двигатель звездолета. Потом я пронесся совсем рядом с квистором со звездолетом в руках, на котором теперь верхом сидел медведь с пушистым хвостом. Я "совершил" мягкую посадку звездолета возле края оконного стекла, вернулся к столу без игрушек и с жаром сказал квистору, что мы с папой очень хотим оставить себе на память снимки: мы в кабинете квистора вместе с самим улем Горгонерром. Он сказал, конечно, снимайте, уль Митя, -- какие разговоры. Я занялся съемкой с разных точек, а папа продолжал:
      -- Теперь о дате отлета. Наше время заканчивается через два-три дня, думаю, что решать наш отлет в спешке послезавтра неудобно вам и как-то даже грустновато для нас. Внутренне очень трудно вдруг сорваться сразу, хочется еще немного побыть вашими гостями.
      -- Ну, конечно! Конечно же! -- воскликнул Горгонерр.
      -- Пап, передвинь кресло чуть-чуть сюда, для выразительности кадра! -сказал я.
      Папа после кивка квистора сместился, и теперь получалось так, что квистор сидел ко мне под некоторым углом, глядя на папу, так что его глаза, и передние, и задний, меня не видели.
      -- Значит, -- продолжал папа, а я отошел с камерой вплотную к окну, к кнопке на нем. -- Значит, если мы решим сейчас, что наш вылет будет на третий день, не считая сегодняшнего, это вас устроит, уважаемый уль Горгонерр?
      -- О да, конечно, -- сказал квистор, и пока они с папой рассуждали на предмет того, какое время удобнее для вылета, я непрерывно щелкал камерой, меняя точки, то отходя от окна, то возвращаясь к нему, и в какой-то момент пальцем у себя за спиной нажал кнопку и тут же (пауза -- чуть больше нуля) отпустил ее. Быстрого поворота головы мне было достаточно, чтобы убедиться: ура, щелочка есть, как раз для мизинца, даже чуть меньше, лишь бы ветром, лишь бы холодком не потянуло, думал я, лишь бы квистор ничего-ничего не заметил, не почувствовал. Потом я, весело смеясь, и уже вновь с игрушкой, подбежал к папиному креслу, отдал камеру ему, попросил его снять меня с квистором и сказал квистору:
      -- А мы давайте беседовать, а? Ну, чтобы на снимках было все натурально.
      -- Охотно, -- сказал квистор. -- О чем же?
      -- Если вы помните, капитан уль Карпий подавал нам ваши сигналы, а мы их и не почувствовали: может, разная аппаратура, разные частоты, они до нас и не дошли.
      -- О, это верно, -- сказал квистор, а я думал: "Только бы в щелку не задуло, только бы не задуло".
      -- Так не лучше ли решить эту проблему до отлета?-- сказал я. -- Вдруг возникнут технические сложности, устранимые только здесь. Папа сказал:
      -- Может быть, уль Горгонерр, технический аспект нашей связи следует обсудить с милой Пилли?
      -- Отличная мысль, -- сказал квистор. Он поглядел на часы, готовый встать. -- Пилли разумный ученый.
      -- Тогда все, -- сказал папа, уловив жест Горгонерра. -- Благодарим вас ото всей души за прием. -- Горгонерр встал, выключая кнопку "кондишн".
      -- Все ясно, -- сказал квистор, обнимая нас с папой за плечи и направляясь к выходу. -- Утром на третий день или вечером на четвертый -звоните мне. -- Он распахнул дверь в комнату секретаря, пропустил нас вперед, вышел сам, потом сам закрыл ключом дверь (мой вздох облегчения) и, кивнув секретарю, сказал:
      -- До завтра, уль Триф.
      -- Долгой жизни, уважаемые гости и уважаемый квистор.
      Лифт, проходная (без всякого осмотра), сердечное прощание с квистором, он -- в машину к своему шоферу и охране, мы -- в свою. Обоюдное прощание, и мы разлетелись.
      А я вздохнул, выдохнул еще раз с буквочками "уф-ф!" в голосе. Однако если щелка в окне так и останется, это еще не только не полдела, но, скажем, энная его часть: все упиралось не в количество, а в качество сложностей.
      ... Мы сидели за вечерним чаем в полном сборе: Пилли, Оли, Орик, Алург, папа и я. Были и гости. Два кулачных бойца: Эл-ти и Трэг. Позже появился Палиф -- ученый по биополям и доктор Бамбус, главный врач клиники, куда попали два шпика после схватки с Олуни и Кальтутом. Бамбус, как это часто бывает в жизни, вполне оправдывал свое имя -- это был единственный не только не высокий политор, но и толстенький; лицо у него было очень приятным.
      Эл-ти сказал:
      -- На этом участке энергосектора с двенадцати ночи будет главным Ли-гар, второй -- уйдет вместе с Ли-гаром ровно в два ночи, и они "улетят" к а,Тулу. Это риск, но вариантов нет.
      -- Почему именно в два часа ночи? -- спросил Бамбус.
      -- Видите ли, -- сказал Трэг. -- По просьбе уля Орика мы два дня следили за небом над Тарнфилом. Летают круглые сутки, и ночью тоже, но с часу до трех -- машин меньше всего.
      -- Над квисторией они есть всегда, -- сказал Палиф. -- Она, точнее.
      -- Да, -- сказал Эл-ти, -- летает по большому кругу, наверняка снабженная сильной оптикой. Летит она не быстро, и если ровно в два будет ясно, что нужное окно в пределах ее видимости, -- придется подождать несколько десятков секунд.
      Вздохнув, Орик сказал:
      -- Словом, одна машина в воздухе будет точно, плюс пролетающие. И конечно, есть своя вероятная несинхронность в комбинации: положение дежурной машины в воздухе и точки нахождения охраны в саду; их, как выяснил Трэг, по кругу ходит трое, причем один и двое ходят навстречу друг другу. Так что идеал, это когда и дежурная машина, и встреча трех охранников внизу в своем положении относительно окна квистора (то есть с другой стороны от него) совпадут. Но чудес, как и ничего идеального, не бывает. И огромная помеха -внешняя охрана квистории. Они ходят и перед оградой.
      -- Главная проблема, -- сказала Пилли. -- Все сделать сегодня. Иначе, как мы организуем повторное "затемнение" квистории и всего сектора? Вдруг молчавший папа сказал:
      -- По-моему, здесь не обойтись без моро. Ночью моро бесшумно занимают позицию вокруг дворца. Гаснет свет, и, считайте, внешней охраны нет, им крышка. Нет через минуту и внутренней охраны: решетка высока, а потому без сигнализации и уже не под током. Остается машина-дежурный с мощной фарой и вооруженными политорами. Но только она одна!
      -- Спасибо, уль Владимир! -- Орик вскочил и с коммуникатором исчез на балконе. -- У нас еще минимум шесть часов!
      В наступившем молчании Оли вдруг сказала такое, от чего я побледнел, покраснел, потом захохотал, а за мною и все остальные. Полуехидно она улыбнулась и "выстрелила":
      -- Уль Митя, я ни разу не слышала, чтобы вслух вы или ваш папа произнесли нам т о главное, без чего невозможно что-либо сделать, -выполнено: приоткрыть незаметно ма-аленькую щелочку в окне квистора.
      -- Да, действительно! -- сказал я. -- Вот умница я -- ничего вам не сообщил! Вот это номер! Со щелочкой все в порядке!
      -- Странно, -- сказала Пилли. -- Сколь многообразна логика у женщин, о которой политоры-мужчины говорят, что ее вообще нет. Я, в отличие от Оли, именно потому, что разговор начался, решила, что с этим все в порядке. Говорить Мите следовало только о неудаче со щелью, и это бы он не забыл.