Джемайма занервничала еще больше.
      - Я взял себе за правило лично выяснять всю подноготную людей, так или иначе связанных с моей семьей, - продолжал тем временем Франсиско Валдес. Надеюсь, вы согласитесь, что это более чем разумная мера предосторожности с моей стороны.
      Молодой женщине стало жарко.
      - Лично? - только и сумела повторить она.
      Ее гость небрежно повел рукой.
      - Ну разумеется. Мне все известно про вас и Энрике. У меня есть возможности быть в курсе всего, что творится в "Хай-стайл", и везде свои люди.
      Джемайма настолько была поражена его словами, что даже не нашла в себе сил возмутиться подобным вторжением в ее личную жизнь.
      - Нет-нет, Гарсия тут ни при чем, - бесстрастно ответил Франсиско Валдес на ее невысказанный вопрос. - Мои сыновья до сих пор исповедуют детские принципы "своих не выдавать". Однако хотя они и выросли, но семья с нашим положением в обществе просто обязана отслеживать увлечения отпрысков.
      Должно быть, Джемайма изменилась в лице, потому что он повторил прежний небрежный жест.
      - Не волнуйтесь, как раз против вас у меня нет никаких возражений. Конечно, некоторые ваши родственники оставляют желать лучшего, но я готов закрыть на это глаза, поскольку мне импонируют ваши талант и честолюбие. Я проглядел эскизы - весьма и весьма недурно. Уверен, из вас может получиться неплохой модельер. Опять-таки вы девушка добрая и порядочная и по характеру отлично дополняете Энрике...
      Однако вторая, одобрительная, часть этой тирады ускользнула от слуха Джемаймы. Выхватив одну фразу, молодая женщина не могла уже воспринимать ничего другого.
      - Мои родственники? - растерянно повторила она.
      Ее собеседник кинул на нее очередной проницательный взгляд.
      - Ваша тетя... при всех достойных качествах характера, не самая приятная личность, не так ли?
      Джемайма начала уставать от всех этих игр.
      - Мистер Валдес, чего вы от меня хотите?
      - Ничего, мисс Андерхилл. Просто решил познакомиться с вами и сообщить, что рад вашим отношениям с моим сыном. Уверен, вы будете хорошо влиять на него. Кто знает, возможно, вам даже удастся убедить его исправить ошибки, которые он успел натворить.
      - Ошибки? - Джемайма терялась в догадках, чего же этот человек в конце концов от нее хочет.
      - Да-да. - Франсиско Валдес нахмурился. - Энрике чересчур импульсивен. Руководствуется чувствами, а не разумом. Обожает риск, любит действовать не рассуждая, ставить все на карту. Ему нужна именно такая женщина, как вы, уравновешенная, серьезная, чтобы привязать к земле, не позволять слишком уж парить в облаках. Не разрешать ввязываться во всякие глупые и рискованные затеи...
      Кажется, Джемайма начала понимать, к чему он клонит.
      - Вроде его бизнеса?
      Глаза ее собеседника потемнели, и он кивнул.
      - Какая нелепая трата времени и сил! Пустая, вздорная идея. Он должен вернуться в наше дело. Его место там.
      - Энрике счастлив, мистер Валдес. Он занимается любимым делом.
      Франсиско Валдес испытующе посмотрел на нее.
      - А вы, мисс Андерхилл? Вы довольны профессией Энрике?
      Джемайма не колебалась ни секунды.
      - Я хочу лишь одного: чтобы он был счастлив.
      - Как трогательно! Интересно, способно ли что-нибудь поколебать вас? Например, усталость, которая накапливается, оттого что приходится сочетать работу с учебой да еще и с заботой о семье. Или постоянные тревоги, хватит ли денег заплатить по накопившимся за неделю счетам. Интересно, приходило ли вам в голову, каково это - жить с человеком, который избавит вас от всех этих проблем, сумеет о вас позаботиться?
      - Спасибо, но я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились, - отрезала молодая женщина. Щеки ее снова заалели румянцем, в голосе прорезались гневные нотки. - Я прекрасно могу сама о себе позаботиться.
      - А как насчет Бобби и Синтии? Долго ли вы сможете и дальше нести на себе груз опеки?
      Поднявшись, Джемайма отошла к окну.
      - Извините, но мне кажется, это уже мое личное дело и вас не касается... И у меня много работы.
      Мистер Валдес пожал плечами.
      - Безусловно. Сами понимаете, что все эти мысли навеяны досадным происшествием со счетами ваших брата с сестрой.
      Джемайма застыла, испуганным взглядом впившись в невозмутимое лицо собеседника.
      - О чем вы говорите?
      - Как, вы еще не в курсе? - деланно удивился Франсиско Валдес. - Хотя я предполагал, что ваша тетя не будет спешить с новостями. И отношения у вас натянутые, да и история малоприятная. Не думайте, что я допустил нескромность, попросив одного из моих адвокатов навести справки о вашем окружении. Просто это нелишняя предосторожность - особенно если вспомнить последнюю пассию Гарсии. - Эту фразу он произнес вполголоса, как бы для себя.
      - Вернемся к моей тете, - хрипло напомнила Джемайма.
      - Что ж, вы, безусловно, знаете ее религиозную истовость. Боюсь, что на сей раз она зашла слишком далеко. По всей видимости, взгляды местного священника показались ей слишком мягкими, поэтому она принялась искать единомышленников в иных местах. И обрела их. К сожалению, в рядах одной из сект, которых в последнее время так много развелось в наших краях. Основная их заповедь: "Откажись от всего имущества твоего и передай его братьям твоим". И как водится, глава секты, молодой человек, произведший огромное впечатление на вашу тетю, оказался мошенником. Выжав из своих последователей все до последнего цента, он взял и скрылся. Как ни прискорбно, но в числе денег, которые он увез с собой, были и деньги, снятые со счетов ваших брата и сестры, те, что должны были пойти на оплату их учебы. Поскольку по закону ваша тетя продолжала быть вторым опекуном, она имела доступ к этим счетам.
      Джемайма похолодела от ужаса. Ноги ее подкосились, и она бессильно опустилась на стул. Деньги, предназначенные на учебу Бобби с Синтией! Несколько лет назад она положила на эти счета жалкие остатки родительских сбережений и ту сумму, что удалось с грехом пополам скопить ей самой, и с тех пор несколько раз пополняла их гонорарами за разовые заказы. Туда же шли и те небольшие деньги, которые зарабатывали Бобби с Синтией на каникулах. Брат и сестра очень гордились тем, что сами откладывают деньги себе на учебу. И вот все рухнуло!
      - Но как... как она могла...
      - Нет смысла слишком уж винить вашу тетю, мисс Андерхилл. Конечно, она сыграла с вами злую шутку, но виной всему религиозный фанатизм, слепая вера пастырю, который оказался недостоин доверия. Не убивайтесь. - Голосу Франсиско Валдеса не хватало истинного тепла: должно быть, сему суровому мужу не часто приходилось кого-нибудь утешать. - Мне бы очень хотелось как-то помочь вам, тем более что вы этого заслуживаете. Как и ваши брат с сестрой. Очень умные и талантливые ученики, насколько мне известно. Жаль будет, если им придется впрягаться в работу, чтобы скопить на мало-мальски приличное образование. А Синтия ведь уже учится в университете.
      Ага! Похоже, он подошел к сути того, зачем пришел. Джемайма снова поднялась и вызывающе посмотрела на своего мучителя.
      - Почему бы вам не высказаться напрямую, мистер Валдес? Вы пытаетесь подкупить меня? Я уговариваю Энрике отказаться от своей мечты и вернуться к вам, а вы взамен платите за обучение моей сестры?
      Он покачал головой.
      - Подкуп? Ну что вы, разумеется, нет. Но подумайте, насколько вам станет легче помогать брату с сестрой, если вы выйдете замуж за преуспевающего и состоятельного человека, а не за жалкого неудачника.
      - Вы всегда так контролируете членов вашей семьи? Боже мой! Неудивительно, что Энрике сбежал без оглядки.
      - Я бы выразился иначе: я всегда пекусь о благе членов моей семьи...
      Джемайма уже не слушала, она лихорадочно подсчитывала в уме. За следующий семестр Синтии заплачено... очередную плату надо внести до конца ноября. Если сейчас самой отказаться от курсов, найти вторую работу...
      ***
      Сегодня Энрике решил снова устроить сюрприз возлюбленной - заехать за ней на работу. День выдался не из приятных: пришлось провести его, разбирая завалы бумаг, которые всегда скапливались прежде, чем он находил в себе мужество засесть за них. Просто поразительно, до чего трудно держать в руках столько нитей сразу! Не в первый раз Энрике задался вопросом: по плечу ли ему ноша, что он столь безоглядно взвалил на себя?
      Однако мысль о предстоящем свидании с Джемаймой окрыляла. В рекордные сроки разобравшись с докучными бумажками, Энрике к концу рабочего дня уже подъезжал к знакомому кирпичному зданию с логотипом фамильного предприятия Валдесов над входом.
      Вообще-то они договаривались встретиться позднее. Но он не мог ждать. Минувшая ночь стала для них рубежом, после которого уже нет возврата к прежнему. Телерь Энрике знал, знал наверняка: он любит ее. Любит эту рыжеволосую красавицу, то мягкую и уступчивую, а то упрямую и своевольную, точно в нее вселилась тысяча чертей разом. И сегодня он был намерен сказать ей о своей любви.
      Было у него в доме моды и еще одно дельце: увидеться с Гарсией и сообщить ему, чтобы он раз и навсегда выкинул из головы даже мысли о Джемайме.
      Однако сообщать брату ничего не понадобилось. Тот все понял и сам.
      - Вижу, ты добился-таки своего, - усмехнулся он, встретив Энрике в коридоре и дружески ткнув его под ребра. - Джемайма сегодня прямо вся светится. А эта томность во взгляде, расслабленность в движениях... Знаю я, после чего она появляется. Подробностями поделиться не хочешь?
      - И не подумаю.
      Гарсия театрально вздохнул.
      - Почему-то я так и подозревал.
      - Вот и держись от нее подальше, - на всякий случай все же предупредил Энрике.
      - Заметано, - легко согласился Гарсия и, на прощание хлопнув брата по плечу, отправился в свой кабинет. Заметив, какой взгляд тот бросил на ножки идущей навстречу молоденькой портнихи, Энрике усмехнулся. Братишка верен себе!
      Из комнаты Джемаймы доносились голоса. Сначала Энрике не обратил на них внимания, думая, что она слушает радио. Однако звук знакомого холодного и рассудительного голоса заставил его замереть на месте, когда он уже коснулся рукой дверной ручки. Отец предлагал Джемайме какую работу. Интересно, какую?
      - И что я должна делать? - спросила его молодая женщина.
      - Ну, добиться желаемого можно несколькими способами. Возможно, вам достаточно будет просто его попросить. Объясните, что если вы ему по-настоящему дороги, если он и вправду о вас заботится, то должен пойти на эту маленькую жертву.
      - Забудьте, - коротко ответила Джемайма. - Я не смогу убедить Энрике оставить его дело.
      Виски у молодого человека вдруг резко сдавило, в ушах зашумело.
      - Но, возможно, - размышлял вслух его отец, - до этого даже не дойдет. Энрике и так уже настолько увлечен вами, что подзапустил дела компании. А он поставил на карту все. Не успеет сдать спорткомплекс в срок - прогорит. Так что, если вы будете столь же удачно отвлекать его от дел, все закончится само собой, причем как раз к его тридцатилетию - это наш с ним условленный срок. Мы договорились, что, если он не преуспеет на избранном поприще к тридцати, возвращается ко мне в компанию.
      Неимоверным усилием воли Энрике заставил себя стоять тихо, мучительно ожидая ответа Джемаймы. Не может быть, чтобы она оказалась замешана в подобной гнусности! Она ни за что не согласится участвовать в этом заговоре! Но пауза что-то затягивалась.
      - Откуда вам известно, что дела у Энрике идут не очень хорошо? наконец спросила Джемайма. Иные слова хотел он услышать из этих уст!
      - У меня свои источники информации, я ведь вам уже говорил. Неужели вы сомневаетесь, что я действительно в курсе всего, что происходит у него на стройке?
      - О нет, ничуть. Вы, кажется, не привыкли упускать из виду ни мельчайшей подробности.
      Энрике чудилось, что у него вот-вот разорвется сердце, так неистово билось оно в груди. Неужели все это не сон? Его отец и его возлюбленная сговариваются у него за спиной, чтобы самое важное дело его жизни окончилось бесславным провалом?
      А он - он стоит и молча слушает, как они плетут нити бесчестной интриги!
      - Поверьте, я далек от мысли силой заставлять Энрике отказаться от мечты. - Голос Франсиско Валдеса звучал, как всегда, спокойно и рассудительно. - Вы оба взрослые люди. Но поймите, если окажется, что из-за своего увлечения он не способен справляться с работой, не будет ли это лучшим доказательством того, что я сказал о его характере? Да и потом, я уверен, в глубине души он и сам давно уже разочаровался в своей затее. Он уже готов вернуться, Джемайма. И вы всего лишь поможете ему осознать это.
      Резко повернувшись, Энрике зашагал прочь, не в силах слушать дальше. О, поведение отца его не удивляло, нет! Франсиско Валдес вечно норовил вмешаться в жизнь сыновей, и Энрике знал: желая достичь поставленной цели, отец способен пойти на довольно-таки нечестные методы. Все, разумеется, во имя высших целей.
      Но Джемайма! Он не хотел верить своим ушам. Неужели она с самого начала обманывает его? А вдруг отец нарочно устроил так, чтобы ее отправили на съезд и она столкнулась в отеле с ним, с Энрике?
      Молодой человек яростно помотал головой. Нет, это уже не имеет ровным счетом никакого смысла. Во-первых, все, что произошло между ним и Джемаймой в тот вечер, произошло спонтанно. Никто, даже самый хитроумный мастер интриги, не мог бы предугадать того всплеска страсти, что толкнула их в объятия друг друга.
      А во-вторых, Джемайма, какой бы искусной актрисой ни была, не могла бы так достоверно изобразить потрясение, испытанное при известии, что у Гарсии есть брат-близнец. Она не могла соблазнять Энрике по заданию отца, если даже не знала о его, Энрике, существовании.
      Чувствуя, что подобные мысли способны свести его с ума, если он немедленно не поговорит с Джемаймой и не выяснит все лично, Энрике повернулся и пошел обратно к ее комнате. Так или иначе, но он докопается до правды!
      К тому времени, как он добрался туда, Джемайма уже была одна - сидела за столом, уткнувшись лицом в ладони и, кажется, плакала. Такая несчастная, жалкая - точно раненый зверек. Но Энрике замкнул сердце на замок и решительно подошел к столу.
      Джемайма вскинула взгляд. Глаза ее блестели от слез.
      - Энрике... - Она медленно поднялась, но не поспешила броситься ему на грудь, как непременно поступила бы в иных обстоятельствах. - Ты давно здесь?
      Он кивнул.
      - Достаточно давно. Насколько я понял, у тебя тут был интересный гость - мой отец.
      - Ты... ты слышал наш разговор?
      Он снова кивнул.
      - Ну разве мы с тобой не пара? - горько рассмеялась Джемайма. Родственнички у нас... что твой отец, что моя тетя...
      И тут самообладание оставило молодого человека. Шагнув к Джемайме, он крепко схватил ее за плечи, встряхнул.
      - Как... как ты могла? Как могла сговариваться с моим отцом погубить меня, испортить всю мою жизнь? А я-то, болван, считал, будто все, что происходит между нами, - настоящее.
      Он отпустил ее так же резко, как схватил, и шагнул в сторону, презрительно глядя на нее.
      Джемайма смотрела на него огромными, полными ужаса глазами.
      - Но ведь так и есть! Это все настоящее! Я не... Энрике, много ли ты слышал из нашего разговора?
      - Вполне достаточно для того, чтобы узнать главное. Ты должна отвлекать меня от работы, пока я не прогорю окончательно и бесповоротно и не приползу на коленях к отцу искать тепленького местечка.
      Лицо молодой женщины исказилось от такой неподдельной муки, что сердце Энрике дрогнуло. Но из роли обвинителя выйти он уже не мог.
      - Что, я не прав? Разве вы с отцом не об этом тут говорили? Разве не это он тебе предлагал?
      Джемайма медленно покачала головой. По щекам ее катились слезы.
      - Возможно, он именно этого и хочет, Энрике, но я отказалась помогать ему. До его прихода я и понятия не имела, что он вообще в курсе наших отношений. Ради всего святого, Энрике, поверь, я не обманывала тебя! Я даже не думала, что у тебя какие-то проблемы со строительством спорткомплекса. А это правда?
      Он пропустил вопрос мимо ушей.
      - Так до сегодняшнего дня ты моего отца не видела?
      - Нет. То есть видела, но издали, у нас тут всякий его видел. Но мы никогда не разговаривали.
      - И он прежде не просил тебя отвлекать меня от работы?
      Джемайма покачала головой.
      - Нет.
      Энрике поверил ей. Да, до сегодняшнего дня она не обманывала его. Но только до сегодняшнего.
      Скрестив руки на груди, он сурово поглядел на молодую женщину.
      - Допустим. Но после этого разговора с отцом ты собиралась действовать по его плану, да? Хотела довести меня в постели до сумасшествия, заставить потерять голову от любви, а потом милым голоском попросить финансовой поддержки? Так тебе виделись наши отношения?
      Джемайма вздрогнула и отшатнулась от него.
      - Я не заслужила, чтобы ты так со мной обращался!
      Она была права. Энрике пожалел о жестоких словах в следующую же секунду после того, как они сорвались с его уст.
      - Прости, Джемайма. Мне не следовало этого говорить.
      - Да, не следовало, - подтвердила она. - Я никогда не мечтала о богатстве, Энрике. И не считала, что ты хуже твоего брата только потому, что у тебя меньше денег.
      Он склонил голову.
      - Знаю. Дело вовсе не в богатстве, верно? Дело в стабильности, надежности. Ты с детства мечтала о скучном, солидном и респектабельном муже.
      Джемайма выпрямилась во весь свой небольшой рост.
      - Нечего издеваться! В нынешней моей ситуации скучный, солидный и респектабельный муж выглядит куда заманчивее сорвиголовы, который в один прекрасный день снимет со счета все деньги, предназначенные на обучение наших детей, только потому, что ему придет в голову совершить кругосветное путешествие или еще что-нибудь столь же безумное.
      Так вот какого ты обо мне мнения? О, Джей-ми, Джейми, как же мы дошли до этого? Когда, кто из нас совершил непоправимую ошибку? - в отчаянии подумал Энрике, но остановиться уже не мог.
      - Раз так, ответь мне честно еще на один вопрос. Ты хочешь того же, что и мой отец? - Подступив к ней вплотную, он впился взглядом в ее лицо, ища ответа. - Хочешь, чтобы я вернулся, чтобы стал таким же, как Гарсия?
      Джемайма побледнела, в ее глазах промелькнула боль. Она опустила голову, пряча взгляд, и спросила:
      - Разве я когда-нибудь просила тебя об этом? Давала понять, что хочу именно этого?
      - Нет, - признал Энрике. - Но и никогда не пыталась убедить меня в том, что тебе все равно, стану ли я богатым и преуспевающим, как мой брат, или нет.
      Ему и надо было всего ничего: услышать три коротких слова: "Мне все равно". Но Джемайма молчала. По щекам ее безостановочно катились слезы, но с губ не слетело ни единого звука.
      - Кажется, я уже знаю ответ, - наконец произнес Энрике и, резко повернувшись, вышел из комнаты.
      11
      Хлопнула дверь, в коридоре затихли шаги, а Джемайма так и стояла, полными ужаса глазами глядя вслед возлюбленному. Ее затрясло мелкой противной дрожью, зубы застучали, точно в лихорадке. Молодая женщина с трудом налила себе воды из графина и выпила.
      Постепенно приступ прошел, а затем вернулась и ясность мысли. Только тут Джемайму осенило, чего на самом деле хотел от нее Эн-рике. Простого подтверждения, что она любит и принимает его таким, какой он есть, что она не хочет, чтобы он менялся в угоду ей.
      Он просил от нее так много и вместе с тем так мало: веры в него. А она даже не поняла вопроса, настолько потрясли ее предшествующие объяснению события: разговор с его отцом, страшное известие jipo снятые со счета деньги. Это должно было быть самое важное объяснение в ее жизни, а она все испортила!
      Надо бежать за ним! Признаться, что она любит его таким, каков он есть! Ведь это была чистая правда. Джемайма полюбила Энрике Валдеса даже раньше, чем узнала его настоящее имя... Но что-то ее останавливало.
      Да, она восхищалась им, уважала его, сходила по нему с ума. Но сегодня, получив очередное подтверждение тому, как шатко и ненадежно ее положение, увидела ситуацию с другой стороны. То, что она любит его, - дело ясное. Но вот хочет ли провести с ним всю жизнь? Ответа Джемайма не знала. Пока не знала.
      Что, если через пятнадцать - двадцать лет она проснется и узнает примерно то же самое, что узнала сейчас? Да, на первый взгляд между тетей Бесс и Энрике мало общего. Но есть нечто, что их роднит, - одержимость. Тетя Бесс готова на все ради своей секты, Энрике - ради свободы делать то, что вздумается, и жить так, как заблагорассудится. Чертов любитель острых ощущений! Он всегда будет действовать, руководствуясь не разумом, а чувствами, а если и наделает миллион-другой ошибок, то пожмет плечами и отнесется к ним философски.
      Рядом с ним ей всегда будет захватывающе интересно - но надежно ли? А ведь Джемайма с самого детства мечтала о надежности. А вовсе не о том, чтобы жить, как на качелях: то взлетать к облакам, то стремительно падать вниз.
      Хватит ли у нее сил для этих взлетов и падений? Хватит ли мужества? Хватит ли любви?..
      Надо определиться, раз и навсегда решить, чего же она, собственно, хочет. Сколько можно терзаться мучительной неопределенностью: с ним - или без него?
      И поставленный таким простым и незамысловатым образом вопрос решился на редкость просто. Точнее, вовсе не существовало никакого вопроса.
      С ним! И только с ним!
      ***
      Вообще-то Энрике не собирался объясняться с отцом по поводу всего произошедшего. Но когда, проходя мимо офиса Гарсии, столкнулся с почтенным родителем нос к носу, не выдержал.
      - Добрый день, отец. Нам надо поговорить.
      Выражение смуглого лица Франсиско Валдеса неуловимо изменилось.
      - Энрике? Не думал встретить тебя здесь.
      Стоящий за спиной отца Гарсия, как всегда чуткий к настроениям брата, тут же уловил, что дело неладно.
      - Пойдемте в мой кабинет, - предложил он.
      - Зачем? - недоуменно поднял брови отец. - Мы же собирались сейчас в закроечный цех.
      - Как хочешь, - криво улыбнулся Энрике. - Мне все равно, где закатывать скандал, здесь или в кабинете. Но на твоем месте я все же предпочел бы место поуединеннее.
      Отец все понял. Больше не споря, он вернулся в кабинет. Гарсия - за ним. Последним вошел, плотно притворив за собой дверь, Энрике.
      Если отец в первую секунду слегка растерялся, то теперь полностью овладел собой. По губам его скользила привычная саркастическая улыбка.
      - Кажется, сынок, ты собирался немного поскандалить? Ты и в детстве отличался буйным нравом. Давай начинай. Кидаться на пол и молотить по нему ногами будешь?
      Эта холодно-насмешливая манера общения всегда доводила Энрике до белого каления, хотя он сам нередко прибегал к ней, когда хотел кого-либо вывести из себя. Глубоко вдохнув и сжав кулаки, он мысленно досчитал до десяти и лишь потом вызывающе посмотрел на отца.
      - Наше соглашение аннулировано.
      - Что? - На сей раз ему, кажется, и впрямь удалось поколебать невозмутимость отца. Тот ожидал бурной сцены, скандала, но только не лаконичного и твердого заявления. - О чем ты говоришь?
      - Ты отлично знаешь, о чем. Ты первый нарушил правила.
      - Послушайте, да что тут происходит? - спросил Гарсия, переводя вопросительный взгляд с отца на брата.
      Ни тот, ни другой не удостоили его ответом.
      - Наш договор яснее ясного гласил: никакого вмешательства. А ты вмешался. - Скрестив руки на груди, Энрике мерил отца гневным взглядом. Можешь не отпираться. Я слышал твой разговор с Джемаймой.
      - Разговор с Джемаймой? - присвистнул Гарсия, усаживаясь в кресло с видом взыскательного зрителя новомодной пьесы. - Вот теперь это становится и впрямь интересным.
      Энрике и Франсиско Валдесы с одинаковым раздражением обернулись к нему. Энрике возвел глаза к небу.
      - А ты уверен, что тебе не надо никуда идти? Управлять большим предприятием - штука тонкая. Тут глаз да глаз нужен.
      - Ничего-ничего, - заверил его брат, устраиваясь поудобнее. - Когда все так хорошо налажено, дела идут своим чередом.
      Вышвырнуть его сейчас можно было бы разве что силой. Да как-то неудобно выгонять человека из его же собственного кабинета. Чертыхнувшись сквозь зубы, Энрике вновь повернулся к отцу.
      - Ей-богу, я не шучу. Сначала я так разозлился, что не уловил смысла происходящего. Но теперь все понял. Ты вмешался, а значит, наше соглашение теряет силу. Я свободен. Как бы ни шли у меня дела к моему тридцатилетию, к тебе я не вернусь.
      Франсиско Валдес нахмурился.
      - Я вовсе не вмешивался в дела твоей компании. Я же обещал, что не стану пускать в ход деловые связи, мешать тебе заключать контракты...
      - В самом деле? А попытка подкупить Джемайму, чтобы она уговорила меня все бросить или на худой конец просто отвлекала меня от работы, это не вмешательство?
      Гарсия снова присвистнул, и отец пронзил его убийственным взглядом.
      - Энрике, - теперь в его голосе послышались увещевающе-вразумляющие нотки: точь-в-точь мудрый пастырь перед неразумной, заблудшей овечкой, - я всегда заботился о твоем же благе. Да, ты попробовал свои силы, но и слепому ясно, что у тебя ничего не вышло. Эта стройка разорит тебя окончательно, ты останешься без гроша.
      Гарсия вскочил с кресла.
      - Энрике, значит, у тебя все-таки неприятности?
      - Никаких неприятностей! Я отлично справляюсь. - Даже если мне придется вкалывать по двадцать часов в сутки и работать без выходных, я все равно добьюсь успеха! - сказал себе Энрике. - По правде говоря, отец, ты даже оказал мне услугу. Своими руками разорвал соглашение, которое стояло у меня поперек горла. И теперь я снова могу сам распоряжаться своей жизнью без оглядки на наш уговор.
      - Но Джемайма не согласилась. - Франсиско Валдес предпринял последнюю попытку все исправить. - Она не приняла моего предложения - сказала, что ни за что не причинит тебе вреда. Так что, сам видишь, все осталось по-прежнему.
      Трудно описать, какое облегчение испытал Энрике от этих слов, хотя и сам уже пришел к тому же выводу. Но все же ему хватило ума не попадаться на удочку.
      - Это уже никакого отношения к делу не имеет. Мы заключили совершенно недвусмысленное соглашение. И там вовсе не говорилось, что попытка вмешательства обязательно должна быть успешной. Ты пойман с поличным.
      Впервые в жизни Энрике видел, чтобы отцу нечего было возразить. Но это длилось недолго. Несмотря на непреклонность и упрямство, Франсиско Валдес был очень проницателен и умен, а в кое-каких вопросах - необычайно чуток. Он всегда мог отыскать уязвимое место в обороне противника и молниеносно сменить тактику.
      - Твоя мать сказала, что у нее сложилось впечатление, будто на сей раз ты увлекся всерьез. Сказала, что ты отмалчивался, на вопросы отвечал уклончиво, но по глазам-то все было видно.
      Энрике невольно улыбнулся. Во всем, что касается сердечных дел, его мама была настоящей ведуньей - скрыть от нее хоть какое-то мало-мальски серьезное увлечение было поистине невозможно. Да и вообще она удивительно тонко чувствовала душевный настрой своих сыновей, даром что они так различались меж собой.
      - Это уж мое личное дело... Хотя, кто знает, может, благодаря твоим стараниям между нами с Джемаймой теперь все кончено.
      Франсиско Валдес покачал головой.
      - Нет. Эта женщина с ума по тебе сходит, невооруженным глазом видно. А вот ты, похоже, любишь ее гораздо меньше, иначе задумался бы о том, что ей по-настоящему нужно.
      Энрике понимал, что отец просто-напросто подходит к старой теме с другой стороны, но его и в самом деле снедало беспокойство. Кроме того, теперь, в относительной безопасности - независимость завоевана! - можно было слегка ослабить оборону.
      - Раз уж вы с ней так долго беседовали "по душам", может, ты знаешь, что ее так тревожит? Мне показалось, что во время нашего последнего разговора она никак не могла сосредоточиться, все думала о чем-то другом, причем очень нерадостном.
      Его отец удивленно приподнял бровь.
      - Так ты не в курсе? Я же говорю, не очень-то ты стремишься проникнуть в душу своей возлюбленной. Честно говоря, я был изумлен, что она и без моей подсказки не стала уговаривать тебя вернуться в семью, к солидному и, главное, гарантированному заработку.
      - Для Джемаймы, как и для меня, деньги не главное, - возразил Энрике.
      - Легко тебе говорить! Ты-то никогда по-настоящему не бедствовал, никогда не сидел без цента в кармане, - язвительно ответил отец. - И ты никогда не заботился ни о ком, кроме себя. А вот твоей Джемайме приходится делать и то, и другое. Сейчас максимум, что грозит тебе лично, - это необходимость на некоторое время потуже затянуть пояс. А она мучается вопросом, сможет ли ее сестра продолжить учебу в следующем семестре, или же ей придется, как и самой Джемайме, проститься с мыслями об образовании. А Бобби... Как думаешь, приятно ли ей сознавать, что на следующий год его придется переводить в школу попроще и подешевле, а заодно и забыть про все его увлечения: кружки-то тоже денег стоят, пусть и небольших. Все средства, что она откладывала на их образование, пропали.
      Потрясенный Энрике смотрел на отца, пытаясь понять, правду ли тот говорит. Но, похоже, на сей раз тот был искренен.
      - Она мне ничего не сказала, - растерянно пробормотал Энрике.
      - А ты думаешь, ей приятно распространяться на эту тему? - безжалостно спросил отец. - Тем более что она не может рассчитывать ни на какую поддержку с твоей стороны, ведь твое будущее весьма неопределенно, ты сам не знаешь, что ждет тебя завтра - успех или провал. А как хорошо было бы для бедняжки наконец-то ощутить себя в безопасности! Знать, что ни ей, ни ее семье никогда не придется голодать или выезжать из дома просто потому, что снимать его им больше не по средствам.
      Энрике видел: отец не пытается ни давить на него, ни, наоборот, улещивать. Потому что в этом, не было ни малейшей необходимости - правда говорила сама за себя.
      ***
      Джемайма вышла на улицу в растрепанных чувствах. Несмотря на то что решение было принято, она не знала, как теперь воплотить его в жизнь. Где искать Энрике? Захочет ли он говорить с ней? Позволит ли все объяснить? Какими глазами посмотрит на нее при встрече?