Она и добавить ничего не успела, а он уже направлялся к двери.
      - Настоящий джентльмен, - одобрительно протянула Синтия.
      - А узнать, в чем дело и где она, не хотите? - поинтересовался практичный Бобби.
      И то верно! Энрике повернулся и вопросительно посмотрел на Синтию. Та кинула ему сумочку Джемаймы.
      - Держите. Она ей, полагаю, понадобится. Ей еще штраф платить в "Соснах".
      7
      Расставшись с Энрике, Джемайма была так взволнована, что выскочила на улицу и успела уйти довольно далеко прежде, чем осознала, что делает. Ну и растяпа! Нервы нервами, но нельзя же совсем голову терять. Маленький "форд" так и остался стоять на площадке за домом моды.
      Ну ладно, как вышло, так и вышло. Зато можно прогуляться и как следует все обдумать. Ей сейчас это не помешает. Дома, конечно, хорошо, но от брата с сестрой наверняка не укроется ее состояние. Синтия примется расспрашивать, в чем дело, отпаивать чаем, преподносить перлы житейской мудрости, почерпнутые от подружек по колледжу и героинь любовных романов. А Бобби будет крутиться рядом, молча сочувствуя и жадно впитывая информацию, отнюдь не предназначенную для его ушей.
      Ноги сами вынесли молодую женщину к реке. Вечерело. Томбиджби-ривер катила свои воды мимо нее, ветер обдувал горящие щеки и шелестел листвой. Пахло водой и свежестью - совсем как в пятницу вечером, во время первого ее свидания с Гарсией... Нет, с Энрике, с его братом-близнецом!
      Глаза вновь защипало. Какая же она идиотка! Надо было слушать тетю Бесс!
      Энрике и в самом деле был Энрике - он ничего не выдумывал, не назывался чужим именем, не пытался играть с ней ни в какие игры. Она сама, сама полезла в западню, сама себя обхитрила, сама себя обвела вокруг пальцев. И пенять теперь, кроме себя, не на кого.
      Энрике. Дикарь, которого она видела в каноэ. Любитель риска. Обладатель умопомрачительной улыбки. Великолепный любовник, способный мгновенно довести ее до крайней степени возбуждения. Мужчина, при одной мысли о котором Джемайму бросало в жар.
      И был еще Гарсия. Настоящий Гарсия. Именно такой, каким она считала его. Финансовый директор. Преуспевающий бизнесмен. Воплощение надежности, деловитости и пунктуальности. Мистер Кактус, как прозвала его насмешница Молли. Хотя после недавнего разговора Джемайма начала сомневаться, таков ли Гарсия на самом деле. Похоже, и в нем могли открыться неведомые ей ранее черты характера. Черт возьми, да она толком не знает ни одного из братьев Валдес!
      Два близнеца, две точные копии друг друга. Но только внешне. Трудно найти двух столь разных людей. Разных буквально во всем - и характером, и привычками, и жизненными интересами, и финансовым положением.
      Кстати о финансовом положении... Вся юность Джемаймы прошла в постоянной борьбе за каждый заработанный доллар. Да и сейчас, хотя брат с сестрой всячески старались помочь - Бобби разносил по утрам газеты, Синтия по вечерам печатала на машинке, - денежный вопрос не утратил для семейства Андерхилл своей остроты. Поэтому молодая женщина решительно отказывалась понимать людей, способных вот так запросто взять и махнуть рукой на источник постоянного дохода, финансовой стабильности. Однако именно так поступил Энрике, бросивший фамильный бизнес ради возможности заниматься тем, чем нравится. А ведь он отказался не просто от стабильности - от богатства!
      Правда, богатство в жизни не главное. Да Джемайма и не гналась за богатством. Ни к чему ей драгоценности, вилла на берегу океана и бокалы с самым дорогим шампанским. Но как же надоело каждый месяц лихорадочно подсчитывать, хватит ли денег на арендную плату и что покупать в первую очередь - новые ботинки для Бобби или учебник по молекулярной биологии для Синтии!
      Так неужели все-таки дело в деньгах? Молодая женщина попыталась честно ответить себе на этот вопрос. Неужели ее так потрясло то, что Гарсия и Энрике - два разных человека и Энрике отнюдь не тот преуспевающий и богатый бизнесмен, за которого она его принимала?
      Да нет же, нет! Она не такая корыстная особа. И ведь она вовсе не была влюблена в Гарсию, пока он был для нее просто-напросто финансовым директором. Ну да, он нравился ей чисто внешне, но весь пыл желания в ней предназначался исключительно для Энрике. Чудесного, ослепительного, умопомрачительного Энрике, воплощение соблазна и мужской привлекательности.
      При мысли о нем сердце ее, как всегда, забилось быстрее. А какими глазами смотрел он на нее, когда она чуть ли не в слезах выбегала из комнаты! Сколько нежности и заботы было в его взгляде! И он так и не снял с запястья ее цепочку!
      Что там ни говори, а Джемайма не могла не отдавать себе отчета в том, что ее чувство к Энрике не основывается на одних чисто чувственных инстинктах. Но, с другой стороны, с ним она нарушила один из главных принципов, выработанных на основе горького опыта подруг: никогда не вступать в близкие отношения с человеком, которого совершенно не знаешь. Она-то думала, что с ней Гарсия - босс, которого она прекрасно знает, такой надежный и солидный. И что же оказалось? Что даже этого надежного Гарсию она совершенно не знает, не говоря уж о его брате!
      Итак, что же ей известно об этом самом Энрике? Ни адреса, ни номера телефона, ни даже полного имени - только то, что он любит риск, импульсивен, нетерпелив и привык любой ценой добиваться поставленной цели. Может в одно мгновение отказаться от налаженной, размеренной жизни в погоне за мечтой. Рассуждая логически: такой ли человек ей нужен? Нет, нет и еще раз нет!
      Но почему же сердце, душа, все существо Джемаймы отчаянно твердят: да, да, такой?
      ***
      Что и говорить, сегодня со всей определенностью был не ее день. Занятая этими горестными размышлениями, молодая женщина не замечала, куда идет. Очнулась, лишь услышав грозные крики и обнаружив, что к ней спешит знакомая коренастая ковыляющая фигура.
      Одноногий Дженкинс! Ну и занесла же нелегкая! В Батлере каждая собака знала поместье "Сосны" и его чудаковатого владельца, мистера Сильверстоуна. Выкупив огромное поместье на окраине города, миллионер Сильверстоун, страстный любитель природы, вознамерился превратить его в ботанический сад. И надо сказать, ему это удалось. Лучшие садоводы и ботаники приложили руку к тому, чтобы создать на территории поместья некое подобие земного рая, где цвели и плодоносили даже самые редкостные растения. Тропические экземпляры, разумеется, бережно охранялись в теплицах, более же морозостойкие экземпляры радовали глаз искусно созданным подобием живой природы.
      Разумеется, никаких покушений на эту святую святых Сильверстоун не терпел. Изредка, два раза в месяц, на территорию поместья допускались посетители - совершенно бесплатно. Их водили по саду специальные экскурсоводы. Зато в остальное время нарушителю границ грозили меры самые что ни на есть суровые. Недаром же Сильверстоун добился для своего ботанического сада государственного статуса. А для охраны поместья нанял печально известного Одноногого Дженкинса - сторожа, отличавшегося крайне сварливым характером и поистине нечеловеческой бдительностью.
      Хотя уже не первое поколение школьников манили запретные плоды, мало какому предприимчивому юнцу удавалось уйти от хромоногого старика без позорного сопровождения родителей, коим приходилось выкупать свое чадо за немалые деньги. Да и взрослый, будь то неосторожный приезжий или просто зазевавшийся гуляка, рисковал нарваться на солидный штраф и на очень неприятный разговор со старым ворчуном.
      И как это ее угораздило! Джемайма изобразила на лице самую приятную улыбку.
      - Простите, мистер Дженкинс, я просто задумалась. Сама не заметила, как это забрела сюда. Шла вдоль реки, а там, наверное, ограды нет, вот и...
      - Не заметила! Глаза у вас есть или как? Ходят, ходят. Вона там росли саженцы, мало ли что в траве, так им и надо средь травы расти. Целых три поломались! И как это еще остальные уцелели!
      - Право, мистер Дженкинс, я очень сожалею, что так вышло. Разумеется, я заплачу штраф. Сколько с меня?
      И тут она обнаружила, что потеряла сумочку. Сейчас Джемайма даже не могла вспомнить, когда же видела ее в последний раз. На берегу? Или раньше, на работе? Боже праведный, там ведь не только деньги, но и все документы, и даже водительские права. Не везет так не везет.
      По-прежнему ворча, Сэм Дженкинс сопроводил свою пленницу до сторожки, откуда и позволил позвонить домой. Выписывать штрафную квитанцию без какого бы то ни было удостоверения личности он отказался. Откуда, мол, ему знать, что она именно та, за кого себя выдает? Старик не переставал брюзжать, так что к тому времени, когда подоспела подмога, молодая женщина находилась уже на точке кипения.
      Но когда в дверь сторожки, чуть пригнувшись, шагнула знакомая широкоплечая фигура, Джемайма чуть не скончалась на месте от изумления.
      - Кажется, ты потеряла сумочку. Там, в доме моды. А я ее нашел. Вот, держи.
      Энрике! И в самом деле он. А не его брат.
      Не в силах произнести ни слова, Джемайма послушно взяла сумочку и все так же молча глядела, как он улаживает вопрос с Дженкинсом. Почему-то в общении с Энрике Валдесом старик мигом подрастерял весь свой боевой пыл. Заплатив штраф, Энрике взял молодую женщину за локоть и вывел из сторожки. Очень скоро они уже оказались за массивными парадными воротами "Сосен".
      - Спасибо большое, - пробормотала Джемайма, наконец обретя дар речи. Ума не приложу, и как это я умудрилась ее обронить!
      - Не за что. Дело житейское. Не хочешь немного пройтись? - Он жестом указал на рощицу чуть в стороне от дороги. Туда вела заманчивая узкая тропка.
      - Не думаю, что это такая уж замечательная идея.
      - Почему?
      - Мы снова наедине на лоне природы. Тем более уже совсем темно.
      Энрике одарил ее своей самой обаятельной улыбкой.
      - Да. И что?
      - Не означает ли это самим напрашиваться на неприятности?
      - Просто пройтись, Джемайма. Поговорить. Я обещаю. Если бы я хотел чего иного, то скорее позвал бы тебя в какой-нибудь роскошный отель.
      Джемайма фыркнула.
      - А мне почему-то кажется, что роскошный отель Энрике-строителю спорткомплекса не по карману.
      - Равно как и Джемайме-закройщице.
      - Один - один. Ну ладно. Выходит, оба мы с тобой в Мун-Лейке были не на своем месте.
      - Быть может, именно это и соединило нас? - понизив голос, осведомился Энрике, наклоняясь к своей спутнице. Его дыхание теплом обдавало ей ухо и щеку. - Но разве мы оба там не позволили себе чуть-чуть расслабиться, забыть обычную сдержанность? И разве не были вознаграждены за это восхитительными и совершенно безумными часами страсти?..
      На молодую женщину вновь нахлынул рой ярких видений. Вот они с Энрике, совершенно нагие, как в час рождения, лежат в объятиях друг друга. Она чувствует жар его тела, его руки у себя на спине, на плечах, на груди, на... Нет-нет, надо остановиться! Ну где же ее сила воли? Увы, за эти несколько дней Джемайма поняла одно: во всем, что касается Энрике Валдеса, сила воли у нее напрочь отсутствует.
      Все еще не оставляя попыток изобразить безразличие, она покачала головой.
      - Эти часы прошли, Энрике. И лучше нам забыть о них раз и навсегда.
      - Но мы же с тобой все еще вместе.
      Глаза его сияли ярче звезд, что уже начали появляться на темнеющем небе.
      - По чистой случайности.
      - Все лучшее в жизни происходит по чистой случайности. - Энрике положил ладонь на плечо молодой женщины, ласково провел большим пальцем по шее.
      Джемайма судорожно вздохнула и отшатнулась.
      - Убери руки! - Вот вам и безразличие, вот вам и ледяное спокойствие! Мы же собирались поговорить, а не...
      А не заниматься любовью. Не предаваться безудержной бурной страсти.
      Энрике демонстративно вскинул руки, растопырив пальцы.
      - Хорошо. Я тебя не трогаю. Просто поговорим.
      Несколько мгновений они глядели в глаза друг другу. Потом Джемайма отвела взгляд.
      - Наверное, нам лучше все-таки ехать.
      - Ну хорошо. Тогда давай поговорим где-нибудь в другом месте. Ты хочешь есть?
      Внезапно Джемайма поняла, что и впрямь проголодалась. Днем она лишь наскоро перекусила, а сейчас был уже совсем вечер.
      - Я отвезу тебя куда-нибудь поужинать.
      - Лучше отвези меня к дому моды, там моя машина. А оттуда я уж сама как-нибудь доберусь до дому.
      Энрике с покаянным видом развел руками.
      - Это невозможно. От пирога не осталось ни крошки.
      Джемайма так и взвилась:
      - Что?! Ты обманом втерся в мой дом и съел мой пирог?!
      Привстав на цыпочки, она повнимательнее присмотрелась к его губам, точно ожидая увидеть на них предательские улики - крошки пирога.
      И Энрике, естественно, не выдержал. Не успела молодая женщина опомниться, как он уже целовал ее. На миг Джемайма обмерла, вся отдаваясь сладости этого поцелуя. Кстати о сладости...
      - Ах ты, воришка! - обвиняюще заявила она, найдя в себе силы отстраниться. - Так и есть, съел мой пирог. У тебя губы сладкие и корицей пахнут.
      - Виновен по всем пунктам, - со смехом признался Энрике. - Но, учитывая, что это помогло мне сорвать поцелуй, ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не жалею.
      Если говорить начистоту, Джемайма тоже ни о чем не жалела. Даже это мимолетное соприкосновение их губ подействовало на нее точно глоток вина. Да, определенно Энрике и только Энрике умел затронуть те струны ее души, которые молчали, как бы Гарсия ни старался.
      И все же отныне никаких поцелуев. Во всяком случае, пока. Сначала надо как следует узнать человека, с которым свела ее судьба столь неожиданным образом.
      - Ну, так и быть, раз уж ты съел мой ужин, а в магазин сегодня идти у меня нет никаких сил, можешь свозить меня куда-нибудь, - милостиво разрешила она. - Но только поужинать. Никаких десертов.
      Энрике рассмеялся.
      - Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.
      Они вместе отправились к машине Энрике - видавшему виды пикапу, неотъемлемой принадлежности любого жителя графства Чокто, который в той или иной степени связан с работой на свежем воздухе.
      Молодой человек помог спутнице забраться на высокую подножку. Однако, почувствовав, как он подталкивает ее ладонью снизу, Джемайма усомнилась в том, что этот жест объясняется одним только желанием помочь ей.
      Сев в машину, она отодвинулась на краешек сиденья и чопорно сложила руки на коленях. В кабине было совсем темно, но Энрике, должно быть, заметил, что она пытается окружить себя броней неприступности, и хмыкнул. Первые несколько минут ехали молча. Джемайме столько надо было сказать своему спутнику, и в то же время она толком не знала, с чего начать. А ведь еще несколько дней назад рядом с ним чувствовала себя очень легко и непринужденно.
      Казалось бы, так ли уж многое переменилось? Энрике по-прежнему оставался тем самым восхитительным и страстным любовником, способным возносить ее на вершины экстаза. И он, безусловно, знает ее куда лучше, чем какой-либо другой мужчина... Правда, любовный опыт у нее невелик.
      Нет, Энрике ничуть не изменился. Он остался тем же самым человеком. Тем же самым, совершенно незнакомым. Да вдобавок еще и из самой опасной разновидности людей. Из тех, кто любит риск, кто способен послать ко всем чертям размеренное, обеспеченное существование, надежность и обеспеченность ради погони за Синей птицей удачи. Из тех, кто никогда не будет счастлив в той спокойной, мирной и безмятежной жизни, о которой всегда мечтала Джемайма.
      - Ты как?
      - Спасибо, ничего, - прошептала она в ответ. Ну и человек! Ничего от него не укроется - вот и сейчас безошибочно ощутил, что она нервничает.
      - О чем ты думаешь? - негромко спросил Энрике.
      - Не знаю... Наверное, все еще думаю, что вижу кошмарный сон и вот-вот проснусь, - после минутной паузы призналась Джемайма.
      - А тебе не кажется, что мне обидно такое слышать?
      Она тотчас же ощутила укол совести и быстро повернулась к своему спутнику.
      - Прости, я вовсе не имела в виду, что все было так уж кошмарно.
      Однако легкая улыбка Энрике подсказала ей, что он решил просто подразнить ее.
      - Что ж, это утешает. А что именно было не так уж кошмарно? Вечер на лоне природы? Или последующая ночь в твоей комнате? Или наше субботнее свидание у меня в номере?
      Джемайма мгновенно вспомнила все так, словно это было минуту назад, как она стояла напротив него, как медленно он расстегивал пуговки ее платья, как страстно ласкал... Ее бросило в дрожь.
      Энрике придвинулся ближе. Рука его нашла и нежно сжала ее руку. Джемайма так и вцепилась в него - сейчас она отчаянно нуждалась в нежности, ободрении, понимании. И он, как всегда, отлично понял, что с ней творится.
      - Прости. Зря я это сказал. - Хотя из них двоих Энрике гораздо лучше владел собой, но и у него слегка сел голос. Должно быть, молодой человек тоже позволил чувственным воспоминаниям ненадолго захлестнуть себя. - Я вовсе не пытаюсь поймать тебя в ловушку прошлого, снова соблазнить. Я ведь вижу, как ты переживаешь.
      Не пытается снова соблазнить? Возможно, возможно... Но если он не перестанет так нежно поглаживать большим пальцем ее ладонь, то соблазнять и не придется - она сама отдастся ему прямо здесь, на потертом сиденье пикапа.
      - Послушай... - откашлявшись, чтобы скрыть смущение, начала она, - я передумала. Лучше отвези меня сразу домой. Я найду, чем перекусить. А машину свою заберу со стоянки завтра после работы. Мне правда надо немного побыть одной.
      Домой, домой! И скорее, пока она не позволила нарастающему желанию взять верх над последними крохами здравого смысла.
      Казалось, Энрике хотел было что-то возразить, но не стал. Не отпуская руки Джемаймы, он молча вырулил на дорогу к жилищу Андер-хиллов. Пользуясь темнотой, молодая женщина украдкой любовалась четким мужественным профилем, волевым подбородком, чувственными губами возлюбленного. И как только она могла спутать его с братом?..
      Только когда уже подъезжали к дому Джемаймы, Энрике нарушил молчание.
      - И долго ты намерена все обдумывать? Когда мы снова увидимся? Завтра?
      - Не знаю.
      Во вздохе Энрике чувствовалась досада.
      - Ну, так хотя бы поговори со мной. Поделись своими сомнениями. Что тебя смущает? Боишься, что Гарсия что-нибудь скажет? Не скажет - уж я-то сумею его заставить молчать, не волнуйся.
      Вот два сапога пара!
      - Спасибо, ты меня утешил, - фыркнула Джемайма, но честно попыталась заглянуть в себя и ответить на его вопрос. - Что меня смущает? Ощущение, будто ситуация выскальзывает у меня из рук.
      - А ты привыкла всегда держать все под контролем, да?
      Молодая женщина невесело засмеялась.
      - Иначе я просто не выжила бы. Или, во всяком случае, не смогла бы растить сестренку с братом. Не скажу, что мне и вправду всегда удается все контролировать, но я очень стараюсь.
      - Почему тогда небольшая путаница повергает тебя в такое расстройство?
      - Ничего себе небольшая путаница! А Ниагара тогда всего-навсего маленький ручеек!
      - Джемайма, поверь, ты не первая, кому случилось перепутать меня с Гарсией. Хотя, по моему скромному мнению, я куда симпатичней и гораздо приятней в общении.
      Джемайма засмеялась.
      - Ну еще бы. И главное, гораздо скромнее.
      Он чуть сильнее сжал ее руку.
      - Так что сама видишь, вся эта путаница - сплошная ерунда. Ведь из двоих Валдесов тебе нужен только один. Я.
      Должно быть, он ждал пылкого согласия, но Джемайма молчала. Рука Энрике начала медленно разжиматься.
      Молодая женщина пребывала в полном смятении. О да, он был нужен ей... в постели. Но остаться с ним навсегда? Способна ли она любить его так, как готова была полюбить, считая солидным и надежным бизнесменом, из которого получится такой же солидный и надежный глава семейства? Этого Джемайма не знала.
      - Джемайма?
      - Ох, сейчас я сама не понимаю, что мне нужно, - растерянно призналась она.
      - Допустим. Ну хоть попытайся объяснить мне, что ты имеешь в виду. - В голосе его прорезалась чуть ли не злость.
      А как она могла хоть что-то объяснить?
      - Энрике, понимаешь, мое тело жаждет тебя со страшной силой, но...
      Она замялась.
      - Но головой ты хочешь чего-то иного, - холодно докончил он. Джемайма убито молчала, и Энрике продолжил: - Или все дело в том, что головой ты хочешь одного брата, а телом - другого?
      Он уже не скрывал гнева. Плечи его напряглись и словно одеревенели, руки крепко сжимали руль.
      О, как хотелось Джемайме запротестовать, опровергнуть его обвинения. За кого он ее принимает? За низкую, корыстную стяжательницу? Но беда была в том, что в его словах заключалось здравое зерно.
      Как мужчина, ей нужен был Энрике и только он. Но Джемайма не могла отрицать, что жизненно нуждается в том, что олицетворяет собой его брат-близнец: надежность, стабильность, уверенность в завтрашнем дне.
      Не успела она найтись с ответом, как пикап уже затормозил перед ее домом. Энрике не сказал ни слова, но огонь в его карих глазах яснее всяких тирад говорил: он истолковал ее молчание в самом неблагоприятном для себя смысле.
      Джемайма хотела как-то оправдаться. Но он уже вылез и обошел машину, чтобы открыть ей дверцу - хорошее воспитание не изменило ему даже в минуту гнева.
      Она бросилась ему в объятия - тело ее на миг скользнуло по его телу, совсем как в пятницу, когда Джемайма спрыгнула с дерева. Но как же все изменилось с тех пор! Тогда Энрике сгорал от страсти, сейчас же на лице его не дрогнул ни единый мускул. Сдержанно взяв ее под руку, он проводил Джемайму до двери.
      - Энрике... - снова начала она, не в силах проститься с ним так.
      Но, видно, объясниться сегодня им было не суждено. Не успела Джемайма сказать еще хоть слово, как дверь отворилась и на крыльцо вылетел Бобби.
      - Приехала! Вы спасли ее, да? - В его голосе звучало уважение к тому, кто поступает как Настоящий Мужчина. Конечно, мальчишке его возраста просто необходимо иметь образец для подражания, а отца-то у него и не было.
      Бобби придержал дверь, ожидая, что взрослые войдут, но Энрике остановился на верхней ступеньке.
      - Спокойной ночи, Джемайма.
      - А вы не войдете? - с детской непосредственностью удивился Бобби. Даже не хотите полюбоваться цветами, которые прислали?
      - Цветами? - растерянно повторила молодая женщина.
      - Бобби, разве ты не мог подождать, пока Джейми войдет и сама прочитает записку? - с упреком спросила Синтия, появляясь в дверях. Девушке хватило одного взгляда на притихшую напряженную сестру и ее не менее напряженного спутника, чтобы понять: между ними пробежала черная кошка.
      - Ну и что тут такого? - оскорбился в лучших чувствах мальчуган, задетый тем, что его отчитывают на глазах у гостя.
      - Пожалуй, Бобби, ты прав. Я и в самом деле хочу поглядеть на цветы.
      Мягко отстранив Джемайму, Энрике решительно шагнул в дом. В гостиной на столе красовался в высокой вазе со вкусом подобранный букет.
      Джемайма с первого взгляда поняла: цветы прислал не Энрике. Тот взирал на них с добродушной светской улыбкой, но она-то видела, скольких усилий стоит ему это показное добродушие. Она догадывалась: он все еще сердится на нее за сцену в пикапе, а цветы привели его в еще большее негодование.
      - А вы сами букет составляли или это флорист? - поинтересовался Бобби, должно быть желая показать Энрике, что родные его дамы сердца в полной мере оценили дар.
      Джемайма еле удержалась от того, чтобы не застонать вслух.
      - Это не от меня.
      Бобби охнул и сник. Зато теперь подвела Синтия - вопреки всей серьезности положения, отвернулась, подавляя нервный смешок. Энрике все с тем же напускаемым хладнокровием подошел к вазе, достал вложенную туда карточку и, не глядя, кинул Джемайме.
      Не требовалось и читать, что там написано. Она и сама уже поняла: цветы от Гарсии.
      - Мой брат обожает пускать пыль в глаза. - Энрике вытащил из букета орхидею и взглянул на Бобби. - Запомни, малыш, один-единственный цветок, который ты лично подарил женщине, производит куда более сильное впечатление, чем корзина самых роскошных цветов, присланных с посыльным.
      С этими словами он шагнул к остолбеневшей Синтии и галантно преподнес ей цветок. Джемайма настороженно ждала, что же будет дальше. В том, что что-то будет, она не сомневалась.
      И не ошиблась. Небрежным жестом вытащив букет из вазы, Энрике подошел к окну и просто-напросто вышвырнул всю эту красоту на улицу. Бобби обалдело охнул, а смешливая Синтия снова фыркнула. Но это было еще не все.
      Подойдя к Джемайме, Энрике крепко ухватил ее за плечи.
      - Урок второй, Бобби. Никакие цветы не сравнятся вот с этим.
      Под "этим" подразумевался поцелуй. И какой! Он полностью лишил Джемайму способности мыслить, говорить, стоять на ногах и даже дышать. Когда Энрике наконец - очень нескоро - отпустил ее, она обессиленно привалилась к стене, объятая жаром желания. В жизни ее так не целовали! Никто, даже сам Энрике.
      Секундная пауза - и вот он уже стремительно вышел из комнаты. Резко хлопнула входная дверь.
      Все трое, обе сестры и брат, как зачарованные глядели ему вслед. Первой опомнилась Синтия.
      - Знаешь, Джейми, - заявила она, - пожалуй, я бы предпочла получить то, что получила ты.
      8
      Должно быть, ангел-хранитель Энрике сегодня особенно бдительно заботился о своем подопечном: по дороге от дома Джемаймы молодому человеку не попалось ни одного патрульного, не то не миновать ему солидного штрафа за превышение скорости. Энрике гнал машину как сумасшедший. Свежий ночной воздух врывался в открытое окно кабины, обдувая пылающее лицо.
      Вспоминая то, что произошло в доме Джемаймы, он только диву давался: вот ведь нашло! Он и сам не подозревал, что способен на такие вспышки. Да еще на глазах молоденькой сестрички и младшего брата, совсем еще ребенка, своей возлюбленной! Но в ту минуту он ничего не мог с собой поделать, решительно ничего. Словно прорвался нарыв, что мучил его уже почти неделю. Напряжение последних дней, досада на некстати вмешавшегося брата, раздражение из-за всей этой путаницы в стиле безвкусных комедий, разочарование из-за того, что возлюбленная не спешит упасть в его объятия... Да это все только святой выдержит!
      Скорее надо удивляться другому: тому, что он все-таки сумел сдержаться и ограничился лишь поцелуем. Страсти, что бушевали в нем, требовали большего. Не будь в гостиной Синтии с Бобби, Энрике и до кровати бы Джемайму не дотащил - овладел бы прямо на месте. Ох, от одной мысли об этом у него кровь в жилах кипела...
      Вот ведь идиот! Безмозглый, непроходимый идиот! Можно ли идти на поводу у страстей? Как будто Джемайма и без того не пережила сегодня несколько самых что ни на есть неловких и даже унизительных моментов! Стоило ли добавлять к списку ее переживаний еще одно?
      Но чувство вины исчезло так же быстро, как и появилось. Если разобраться, эта, с позволения сказать, невинная жертва сама хороша. Способна она хотя бы определиться, чего ей в конце концов нужно? Сколько можно водить за нос сразу двоих братьев? Она, несомненно, заслужила хорошей встряски - может, хоть это ее разбудит и заставит сделать окончательный выбор.
      Рассуждая здраво, поделом ей будет, если в результате она окажется не нужна ни одному из них. За двумя зайцами погонишься... Вот было бы здорово развернуться и гордо уйти из ее жизни, забыть, вытеснить из памяти безумные два дня, проведенные в обществе прелестной незнакомки с чудесной улыбкой и пленительными зелеными глазами.
      Энрике пожал плечами. Как ни храбрись, как ни накручивай себя, все равно никуда он не уйдет. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Нет, нельзя сдаваться без боя.
      Внутренний голос подсказывал, что на самом деле Джемайма вовсе не увлечена Гарсией. Сегодня днем, в доме моды - Боже, казалось, с тех пор прошел год, - она вовсе не таяла в его объятиях.
      Нет, тут определенно кроется какая-то загадка. Недаром же поэты воспевают таинственность тонкой женской души, хотя нередко они же на нее и сетуют. И Энрике решил во что бы то ни стало разгадать загадку своей возлюбленной.
      ***
      Однако в самом ближайшем будущем ему пришлось ломать голову над совсем иными проблемами.
      Вернувшись на стройку, Энрике, к своему ужасу, обнаружил, что за несколько дней его отсутствия все, решительно все пошло наперекосяк. Поскольку время поджимало, помимо самого спорткомплекса велось строительство эллинга и причала для яхт, крытого теннисного корта и нескольких мини-кемпингов вдоль разрабатываемого пешего маршрута. Как назло, ни на одном из объектов дела не шли гладко.
      - И как только вы умудрились? - устало поинтересовался он у Саймона Норта, своего доверенного помощника.
      Тот развел руками. Вид у Норта был такой, точно все эти дни он спал не более двух-трех часов в сутки: щеки ввалились, под глазами пролегли тени, подбородок покрылся щетиной.
      - Не могу же я разорваться на несколько частей. Лэм Веллер умудрился сломать ногу, так что некому присмотреть за работами на лесном маршруте. Подрядчики сгрузили весь цемент, предназначенный для эллинга, возле лодочной станции. Мы с ребятами полдня потели, пока все перевезли куда нужно. А потом еще фундамент пополз. Эти песчаные почвы просто бич для строителей!
      Энрике кивнул.
      - Понимаю. Ты и впрямь не виноват. Это мне не следовало выпускать все из-под контроля.
      Однако несмотря на кажущуюся легкость, с которой Энрике воспринял неприятные известия, на сердце у него было тяжело. Ведь неудача означала бы для него не просто необходимость начать все заново, как было бы при иных обстоятельствах. В преддверии рокового срока - тридцатилетия - провал проекта менял всю жизнь Энрике: ему пришлось бы проститься со свободой и вернуться под родительское крыло, а тогда прости-прощай мечта остаться хозяином собственной судьбы.
      Утешало, пожалуй, лишь одно: Энрике настолько ушел в решение деловых проблем, что личные временно отступили на второй план.
      Когда утомительный день наконец подошел к концу, он был настолько измотан, что мечтал только о горячей ванне и постели. Но предстояло еще одно дело, на сей раз семейного характера. Отец его был все еще во Флориде, рядом с бабушкой, но мать на несколько дней приехала в Чокто - она занималась благотворительностью, а как раз близилась очередная акция по сбору средств.