На первом этаже была большая массивная дверь, но у боковой стены был бетонный пандус, позволявший попасть сразу на второй этаж. Именно к нему похитители подвезли Мортона. Оба едва не выбились из сил, пока вкатывали бесчувственное тело по этой крутой наклонной дорожке. Они потели, пыхтели, останавливались, чтобы отдышаться, но в конце концов добрались до верха. Тот, которого звали Джордже, постучал в дверь.
      Сперва за дверью стояла тишина, потом послышался звук приближающихся шагов. За стеклом, занимающим верхнюю часть двери, показалась изящно одетая молодая женщина в крошечной зеленой шапочке и оглядела троих прибывших.
      - Везите его сюда, - наконец сказала она, понижая звонкий от природы голос.
      Затем женщина открыла дверь и держала её, пока Джордже и Пьетро вкатывали кресло в комнату. В доме стоял полумрак, а под его высокими потолками даже сохранялась прохлада. Молодая хозяйка дома забежала вперед маленькой группы и открыла другую дверь.
      - Сюда! Кладите его на постель у окна, - приказала хозяйка.
      Когда мускулистые молодые люди повернулись, чтобы направиться к выходу, Изолина Феррарис - это была она - внимательно оглядела их сквозь ресницы: она инстинктивно не доверяла диамондианским мужчинам. Потом она спросила:
      - Все прошло хорошо?
      - Еще бы! - ответил Джордже.
      Пьетро, который уже приоткрыл рот для такого же ответа, закрыл рот и кивнул.
      - Трудностей не было? Никаких проблем?
      - Все прошло как по маслу, - заявил Джордже с самой невинной улыбкой, и молодые подчиненные Изолины вышли из комнаты.
      Когда они оказались одни во дворе, Пьетро, немного обеспокоенный, спросил у Джордже:
      - Ты не думаешь, что надо было сказать ей про ирсков, которые гнались за нами?
      - Кто же рассказывает такое женщине! - отрезал тот. - И потом, мы же оторвались от них, верно?
      Затем Джордже ушел, не дожидаясь ответа и всем своим видом выражая полнейшее презрение к глупому и малодушному Пьетро, который ничего не понимает в жизни.
      А в комнате Изолина, наклонившись над лежавшим без сознания Мортоном, долго глядела на него, потом покачала головой, язвительно улыбнулась и тихо произнесла:
      - Диамондиана не самое безопасное место в мире для члена Комиссии по Переговорам. Вы согласны, полковник? Оказаться без сознания два раза за одни сутки! Так вот, меня тревожит первый раз. Как это произошло? Мы были бы сумасшедшими, если бы позволили увезти вас с нашей планеты, не узнав об этом случае немного больше.
      Она повернулась и пошла к двери.
      - Сегодня вечером я вернусь, и советую вам найти правильные ответы на мои вопросы.
      С этими словами Изолина открыла дверь и вышла из комнаты.
      Маленькие изящные часы на комоде медленно пробили семь раз. К этому времени в комнату проникла жара диамондианского дня. На лице лежавшего в кровати человека заблестели капли пота, но он не шевелился и не подавал никаких признаков жизни до самого вечера.
      Сияющий свет - таким было первое ощущение Мортона. Это ощущение долго оставалось единственным, но полковник осознал, что он думает, вернее, может мыслить. Понемногу оцепенение покидало Мортона. Он почувствовал мурашки сначала в ногах, потом во всем теле. Чувства Мортона медленно просыпались, и наконец он смог открыть глаза.
      Мортон понял, что лежит на боку лицом к окну. Он мог видеть только ветви дерева за окном и кусок комнаты: вышивку, висящую на стене у окна, кресло в углу под лампой и книгу на нем.
      "Может быть, через минуту я смогу повернуться и увидеть остальную часть комнаты и дверь. А тогда..." - подумал он.
      Мортон смутно надеялся, что возможность управлять своим телом вернется к нему до того, как кто-нибудь придет, но тут дверь за его спиной открылась и кто-то вошел в комнату.
      Мортон попытался повернуться, но не смог. Он чувствовал, что мышцы сокращаются, но им не хватало силы. Полковник смирился с этим и стал ждать.
      Какое-то время не было слышно ни звука. Потом женский голос тихо и достаточно мягко произнес:
      - Я Изолина Феррарис. Я хотела бы поговорить с вами о вашем вчерашнем обмороке.
      Мортон приоткрыл рот и с удивлением услышал свой голос, громко произносящий "да". Ободренный этим успехом, полковник ещё раз попытался сдвинуться с места, и опять безуспешно. Мышцы не напрягались, но волю свою он мысленно напряг, заставляя себя сказать правду. У народа Диамондианы оставалось, говоря иносказательно, "пятнадцать минут до полуночи" - совсем немного времени до катастрофы. Это было неподходящее время для хитростей. Накануне Мортон был намерен попытаться убедить эту девушку правдиво ответить на его вопросы о мирной делегации. Он считал, что искренность всегда вызывает уважение. В сущности, неважно, поверит или нет Изолина в его фантастический рассказ.
      - Я желаю лишь одного - рассказать вам во всех подробностях о том, что со мной произошло, кроме одного имени, которое я вам не назову, по крайней мере до тех пор, пока не буду убежден, что вам можно доверять, сказал он вслух.
      Полковник рассказал Изолине о своем невероятном приключении. Имя Лозитина он не открыл, а названия деревни не знал.
      После того как он закончил, в комнате долго стояла тишина. Было невозможно угадать выражение лица Изолины. Мортон мог догадываться о нем только по голосу, звучавшему у него за спиной, а голос молчал. Он спросил себя, что может думать о таком невероятном рассказе диамондианская женщина, и не смог представить себе этого.
      Мортон наугад задал вопрос:
      - Какой-нибудь ученый когда-нибудь говорил, что физические характеристики этой планеты могут изменяться?
      На это он получил ответ:
      - Тьма - всего лишь какая-нибудь энергетическая машина. Это хоть немного утешает.
      Заявление Изолины было из числа тех, на которые нельзя ответить сразу. Было похоже, что Изолина считает пустяком устройство, способное на расстоянии лишить человека чувств и перенести его сознание (его "я") в ум другого лица. Если Мортон не ошибался, это действительно было энергетическое поле, и такое огромное, что оно окутывало всю планету. Его самого такая мысль вовсе не утешала.
      - Такую машину, о которой вы говорите, было бы слишком трудно обслуживать. Я не удивился бы, если бы логическое определенное число у неё было больше чем сто, а это уже фантастика.
      Изолина захотела узнать, что такое определенная логика.
      Мортон покачал головой: момент был неподходящий для того, чтобы читать лекции по истории логики. Он ограничился ответом:
      - Это термин, означающий все то, чем математическая система с точки зрения логики отличается от совокупности природных явлений. В математике есть понятие "множество" - совокупность сходных между собой объектов, которые рассматриваются как одинаковые, как двойники друг друга. В природе же "двойников" не существует. Самый яркий пример того, как реально различаются между собой члены одного множества, - группа диамондианцев.
      Подавляя дрожь, Изолина ответила, что прекрасно понимает, о чем он говорит.
      Мортон закончил свой анализ достаточно мрачно:
      - Итак, нужно узнать, какие команды даны этой машине. Что она должна сделать в случае катастрофы?
      Молодая женщина молчала. Тогда Мортон заговорил снова:
      - То, что ирск, в чьем уме я находился, сказал своей подруге о несчастье с мирной делегацией в Овраге Гиюма... Что это могло значить?
      - Я сейчас позвоню отцу, - тихо и быстро проговорила Изолина и вдруг заявила: - Тут что-то не так: встреча должна была произойти только сегодня утром, а ваш ирск говорил о ней так, словно она произошла уже вчера.
      Мортон не мог объяснить ей этого.
      Оба снова помолчали. Потом Изолина решительно заговорила:
      - Думаю, лучше будет перейти к моей собственной роли во всем этом. Полковник, я женщина, которая старается обеспечить себе поддержку самых влиятельных людей в войсках Земной Федерации. Я начала с нижней ступени лестницы - например с... неважно с кого. Но сейчас я достигла вершины, и как раз поэтому вы находитесь здесь.
      Говоря это, она обошла постель, встала между Мортоном и окном и начала рассматривать полковника. Мортон видел много фотографий Изолины Феррарис, поэтому теперь у него не осталось ни малейшего сомнения: это действительно была она.
      На её лице молодой патрицианки была легкая циничная улыбка.
      - Полковник, что вы думаете о женщине, которая спит с десятком мужчин в месяц?
      Мортон спокойно погрузил свой взгляд в глаза, которые вызывали его на осуждающий ответ. Поскольку Мортон почти не знал Изолину и не чувствовал к ней никакой привязанности, он смог объективно оценить её внешность. Дочь генерала Феррариса была очень красива, ещё красивее, чем на фотографиях. У неё были правильные черты лица, сияющие голубые глаза и молочно-белая кожа. Во взгляде Изолины было, может быть, слишком много волнения, щеки слегка покраснели, словно ей было немного стыдно, но выражение лица было решительным. Перед Мортоном была молодая женщина с прекрасным телом и восхитительным лицом, которая собиралась воспользоваться этими своими достоинствами, чтобы победить и выжить.
      И полковник ответил:
      - Зная, что любая женщина желает прежде всего истинной любви, я могу лишь сожалеть, что жизненные обстоятельства лишили вас этого чувства. Но вы напомнили мне об одном моем друге. Он следил здесь, на Диамондиане, за судьбой двух женщин, непривлекательной и очень красивой, которые пошли на ту же сделку с совестью, что и вы. Не знаю почему, но он беспокоился в основном о судьбе красавицы и совсем не волновался за некрасивую. По моему мнению, некрасивая тоже мечтала о любви и втайне надеялась однажды найти её.
      Брови Изолины сдвинулись, и она с недоумением взглянула на Мортона.
      - Что означает это сравнение?
      - Поскольку вы очень красивы, я слишком сильно беспокоюсь о вашей судьбе, и в этом я несправедлив к той некрасивой женщине. Я отдаю себе отчет, что ничем не лучше своего друга.
      - Ах, вот что! - рассмеялась Изолина. - Я обнаружила, что мужчины могут беспокоиться о моем будущем, но это не мешает им участвовать в моем грехопадении. Этими словами я даю вам понять, что, как только ваше тело будет в силах действовать и все его органы без исключения начнут функционировать, то есть через два или три часа, я лягу с вами в эту кровать, надеясь, что вследствие этого вы станете другом народа Диамондианы.
      Мортон ничего не сказал: его ум на мгновение отключился от происходящего.
      Молодая женщина заговорила снова:
      - Почему бы вам не попытаться заснуть? Может быть, проснувшись, вы получите приятный сюрприз.
      - Я хотел бы принять ванну. Я больше не могу без этого, - сказал Мортон.
      Между бровей у Изолины появилась складка.
      - Я это вижу. Сейчас я пришлю к вам Джорджа с тазиком.
      - Прекрасно. И скажите ему, чтобы он поторопился.
      - Он также может помочь вам раздеться, - добавила Изолина и ушла.
      9
      Второй раз Мортон очнулся от сна уже в самом безмятежном состоянии духа. Он лежал на спине и теперь видел всю эту старомодную комнату в неаполитанском стиле с высокими потолками и сложными украшениями. Он был полностью раздет и накрыт очень тонким одеялом, а рядом с ним лежала молодая черноволосая диамондианка. Мортон увидел, что её плечи, с которых соскользнула простыня, были голыми, и сделал вывод, что на женщине не было никакой одежды.
      Женщина лежала на боку спиной к Мортону, но, должно быть, почувствовала его взгляд, потому что повернулась к полковнику лицом.
      Разумеется, его догадка оказалась верна - это была Изолина Феррарис.
      Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Мортон и Изолина лежали рядом, но их тела не соприкасались. А потом...
      - Ваши рассуждения о том, что все женщины надеются встретить настоящую любовь, разбудили во мне чувства, которые я считала ушедшими навсегда, - сказала она.
      Мортон продолжал смотреть на нее. Он знал много женщин. Когда будущему полковнику едва исполнилось двадцать лет, он случайно открыл способ побеждать феминистские организации: девушка, с которой он был помолвлен, отказалась покинуть свою родную планету, когда Мортона перевели оттуда. Поскольку брошенный жених имел склонность к экспериментам, он тут же решил проверить на практике приобретенный опыт. После этого каждый раз, когда Мортон встречал очаровательную девушку, привязанную к своему дому, он начинал ухаживать за ней и заключал с ней помолвку (которая была чем-то вроде пробного брака сроком на два года). Каждый раз в начале совместной жизни девушка твердо решала следовать за ним, когда он будет обязан уехать, но в конце двадцатого месяца великая страсть ослабевала, невеста отказывалась покинуть свою семью и сама разрывала помолвку. Поскольку Мортона ни разу нельзя было обвинить ни в дурном обращении с девушкой, ни в том мужском шовинизме, который вызывает протесты феминистских лиг, молодой офицер ничем не рисковал: он не оказывался на дурном счету у начальства и свободно мог найти себе новую невесту на новом месте службы.
      Мортон сыграл в эту игру с девятью невестами. Две причины положили конец этим хитроумным комбинациям.
      Во-первых, Мортону перестало нравиться то, что он делал. Это добродетельное чувство появилось за четыре года до его прилета на Диамондиану. Он жил в спокойном безбрачии, когда появилась вторая причина: женщины стали сами подходить к нему на улицах. Они умело и изобретательно обходили правила союзов, чтобы броситься в его объятия.
      К несчастью, на Диамондиане таких женщин не было.
      Но теперь у Мортона была Изолина. Судя по её рассуждениям на тему любви, эта женщина не ждала от него быстрых действий. По всей видимости, она хотела лучше запечатлеть свой образ в его душе. Мортон позволил ей это, сказав себе, что тем временем он сможет немало узнать.
      Изолина заговорила:
      - Когда эта война кончится, я отправлюсь в Дамаск. Вы понимаете почему?
      Мортон не смог удержаться от улыбки, услышав её простодушный обет. Этой поездки, конечно, никогда не будет. Он ответил, переводя символику Изолины в слова:
      - Возвращение к морали и, как я полагаю, к жизни в уединении, забвение всего, что происходит сейчас. Я бы посоветовал вам съездить в Рим и получить благословение папы.
      Она засмеялась - сначала весело, потом немного истерически, под конец горько.
      - Боюсь, что моя история слишком известна, чтобы я могла её скрыть.
      Выражение лица Изолины снова изменилось: она опять была спокойна, но лицо оставалось розовым - краска волнения не совсем сошла с него.
      - Полковник, - медленно заговорила она, - позвольте мне напомнить вам о вашем долге. Когда я освобожу вас, я буду чувствовать себя спокойнее, если вы сохраните воспоминание о том, что обладали мной. Вот так. Когда вы сделаете это, можете уходить.
      Оба довольно быстро возвратились к реальной жизни.
      Обстановка и момент были не совсем те, на которые надеялся Мортон, но близкие к ним.
      - Что ваш отец сказал вам о ситуации в Овраге Гиюма?
      К удивлению полковника, Изолина ответила сразу:
      - Я звонила в его штаб. Мне сказали, что отец отправился туда. Я не хотела ставить его в неловкое положение, задавая вопросы его подчиненным.
      Мортону этот ответ показался уловкой, но тогда Изолина хитрила очень неумело: было трудно поверить, что её отец не имел свободной линии связи, по которой дочь могла найти его где угодно. И печаль во взгляде Изолины выглядела убедительно.
      Тем не менее Мортон должен был обязательно добраться до сути этого дела.
      - Если катастрофа произошла, что вы думаете о словах моего дружественного ирска? Могли диамондианцы сделать какую-то оплошность?
      Эти слова вызвали гримасу на прекрасном лице Изолины. По нему словно прошла волна, захватившая все мускулы, которые мог видеть Мортон.
      - Диамондианцы...
      Голос Изолины прервался, словно невысказанные слова душили её.
      - Вы не можете себе представить, что такое наши мужчины, - снова заговорила она. - Они...
      Изолина снова замолчала, и её лицо сморщилось.
      - Вы не можете этого представить, - повторила она.
      В этом было столько отчаяния и старой как мир тоски, что Мортон положил руку на обнаженное плечо Изолины и нежно потянул её к себе.
      Молодая женщина без колебания бросилась к нему на грудь, и их тела в первый раз коснулись друг друга. Потом Изолина обвила Мортона руками и изо всех сил сжала его в своих объятиях.
      - Не знаю, что вы сделали, но вы вернули меня себе самой. Может быть, я воспользуюсь этим, чтобы измениться, и прекращу игру в поддельную проститутку.
      Если эти слова были хитростью, Изолина была великолепной актрисой. Мортон поверил ей, хотя циничное сомнение слегка кольнуло его душу. Поэтому то, что последовало дальше, прошло не так фальшиво, как опасался Мортон, и когда их ласки достигли кульминации, он чувствовал неподдельное влечение, а Изолина прекрасно изобразила экстаз. Мортон не желал верить, что это была лишь профессиональная игра "поддельной проститутки".
      Наконец Изолина со вздохом оторвалась от него.
      - Это... этого я не забуду никогда, - прошептала она.
      - Ну... - заговорил Мортон и вдруг замолчал.
      Где-то в доме раздался душераздирающий крик. Кричал мужчина. Этот вопль оборвался почти так же быстро, как возник. В дышавшей смертью тишине Мортон почувствовал, что тело прижимавшейся к нему женщины вытянулось как струна. В следующее мгновение Изолина, отбрасывая одеяла, спрыгнула с постели и бросилась к комоду. Она уже выдвигала один из его ящиков, когда дверь распахнулась и в комнату ворвались шесть или семь ирсков. Они скользили и волнообразно извивались - это у ирсков заменяло бег - и были вооружены маленькими энергетическими пистолетами.
      Нападавшие могли бы выстрелами раздробить Изолину на атомы, но один из них, видимо командир, крикнул во все горло:
      - Хватайте ее! Держите!
      Приказ был выполнен с ошеломляющей быстротой: ирски находились на пороге комнаты, а через тысячную долю секунды два из них стояли по бокам Изолины и держали её.
      Мортон, который во время молниеносного вторжения успел встать с кровати, вспомнил, как Лозитин мгновенно поднялся по лестнице своего дома.
      "Неужели эти существа могут везде так перелетать с места на место?"
      Командир ирсков осмотрелся, потом подошел к креслу, внимательно оглядел Мортона и сказал ему:
      - Вот ваша одежда, полковник. Одевайтесь, и быстро!
      Его тон не располагал к разговору, и Мортон примерно через три минуты после того, как вскочил с кровати, уже был одет и обут. Это не был его личный рекорд, но результат был неплохой.
      - Вы пойдете с нами, полковник, - заявил ирск и, повернувшись к своим подчиненным, скомандовал: - Ну, пошли! Уходим!
      - А женщину куда? - спросил один из них. - Мы всех здесь перебили. Ее нельзя оставить.
      - Ты что, не видишь, что это его подружка? - раздраженно ответил командир. - Думай хоть немного!
      Ирск-солдат, судя по всему, подчинился, но все же сказал:
      - Ты не думаешь, что нам стоит посмотреть, что она хотела взять из ящика?
      Нападавшие открыли ящик и обнаружили в нем два маленьких автоматических пистолета. Ирски, охранявшие Изолину, взяли их - каждый по одному - и отошли от своей пленницы. Изолина, которая застыла неподвижно, когда её схватили, не пошевельнулась и теперь, лишь подняла глаза и сказала:
      - У полковника Мортона были неприятности с явлением, которое он называет Тьмой и которое, кажется, перенесло его сознание в ум ирска.
      При этих словах все замерли.
      - Вот поэтому мы и увозим Мортона, - ответил командир. - Когда это произошло, он узнал больше, чем мы думали, а в результате у нас возникла проблема, которую трудно решить.
      - Ирски столько лет жили, судя по всему, в полном согласии с диамондианцами, и за все это время никто из нас совершенно ничего не слышал о подобном явлении. Что такое эта Тьма? Почему её держали в секрете? И почему она поместила сознание полковника Мортона в мозг ирска, дружественного к диамондианцам?
      - Когда мы это узнаем, может быть, у нас тоже будет что сказать! отрезал командир отряда.
      Но молодая женщина настаивала:
      - Значит, все-таки существует что-то, о чем вам запрещено говорить?
      Какое-то время все молча смотрели на нее. Наконец командир ирсков щупальцем сделал Мортону знак выходить и одновременно ответил Изолине:
      - Нам нечего вам сказать: Тьма не для людей.
      После этого Мортон вышел из комнаты. Двое из его похитителей шли впереди него, а остальные четверо сзади. Последний из них закрыл дверь.
      10
      Мортон снова оказался на лестничной площадке, которая была залита ярким светом люстры, висевшей над лестницей.
      Все произошло так быстро, что у него до сих пор не было времени думать. В его уме была лишь одна мысль - выйти из этой комнаты, пока эти существа не изменили свое мнение и не убили Изолину. Но теперь...
      Теперь, стоя здесь, Мортон спросил себя: "А что же я?"
      Больше суток он был игрушкой в чужих руках. Сначала им завладела Тьма. Потом его недолгая мнимая свобода в больнице. Почти сразу же после этого его похитили диамондианские заговорщики и держали его в своей власти до ночи... Кстати, который час? Одиннадцать или даже двенадцать ночи, подумал полковник.
      Конечно, в те минуты, которые он провел в объятиях Изолины, он, может быть, действовал свободно и по собственной воле. Но вот он снова в плену, на этот раз у восставших ирсков.
      "Могу ли я что-нибудь сделать? Могу ли я сам принять решение?"
      Например, нельзя ли выяснить, почему этим ирскам понадобилось взять его в плен? И, не загадывая, что будет дальше, полковник спросил:
      - Чего вы, собственно, хотите от меня?
      Вместо ответа командир ирсков указал ручным щупальцем на лестницу и приказал:
      - Сюда!
      Мортон не стал спорить и спустился вниз, как ему было приказано. У подножия лестницы он увидел первый труп - тело пожилой женщины, должно быть гувернантки или горничной, потому что она была в форме. Женщина лежала скрючившись, и потому трудно было понять, каким оружием она была убита.
      На первом этаже Мортон, подчиняясь новому властному жесту командира ирсков, зашагал дальше - как он думал, в переднюю часть дома. Бросив взгляд налево, внутрь комнаты, большая дверь которой была открыта, он увидел трупы пяти или шести мужчин и трех женщин. Комната была слабо освещена, и, кроме мертвых тел, в ней находилось более десяти ирсков. Группа, которая вела Мортона, остановилась. Два отряда соединились, и один из тех, кто спустился с Мортоном, спросил:
      - А где остальные?
      - Еще внизу. Мы тут нашли целое гнездо: тридцать пять мужчин и одиннадцать женщин только в доме, - с довольным видом ответил командир второй группы.
      - Прекрасно, - ответил тот, кто привел Мортона. - Но теперь ты должен приказать своему дилу (он употребил это слово в значении "мужской отряд") подняться наверх: мы нашли того, кого искали.
      Он указал на Мортона.
      - Гм! - отозвался второй. - Ну вот, я позвал их.
      Скользя по полу, он подошел к Мортону, встал перед ним и приготовился заговорить, но пленник опередил его:
      - Я вхожу в Комиссию по Переговорам. Чего вы хотите от меня такого, о чем мы не можем говорить более дружелюбно?
      Если ирск и удивился этим словам, по его лицу это не было видно. Он объявил Мортону торжествующим тоном:
      - Полковник, мы взяли вас в плен по причине, которая не имеет никакого отношения к переговорам. Мы знаем, что вы и некий ирск стали духовными братьями, но мы совершенно не знаем, как исправить нечто другое, произошедшее из-за этого. Вот почему мы должны увезти вас с собой, чтобы изучить эту проблему и действовать так, как окажется нужным.
      - Только что вы молча вызвали своих товарищей. Мне кажется, что вы все можете связываться друг с другом телепатически.
      - Это не совсем так, - объяснил ирск. - Тут действительно участвует ум, - он слегка стукнул себя по лбу, - но, кроме мозга, нужно ещё кое-что то, что мы держали в тайне от людей. И здесь с нами без спора соглашаются даже ирски с зелеными полосами на одежде - друзья диамондианцев.
      - Что это за причина? - спросил Мортон.
      Повстанец медлил. Полковник внутренне сжался, ожидая ответа: он чувствовал, что сейчас узнает, насколько верна его интуиция.
      Внезапно ирск заговорил:
      - Диамондианцы слишком неустойчивы эмоционально и умственно. Они разрушили бы нашу систему, поэтому мы не могли открыть её вам.
      - У меня сложилось впечатление, что в наше время восставшие ирски тоже излишне эмоциональны, - иронически возразил Мортон.
      Его собеседник признал это:
      - Близость к диамондианцам подействовала на нас, как зараза: наш народ, жизнь которого была совершенно спокойной и мирной, стал таким же страстным и склонным к насилию, как диамондианцы.
      - То, что вы сказали, правда, и если ирски теперь тоже дают волю своим чувствам, почему вы сами не разрушили свою систему мысленной связи?
      - Не думайте, что мы не беспокоимся об этом. Именно поэтому вы нам и нужны.
      Мортон хотел заговорить, чтобы выразить свое изумление, но ирск движением щупальца приказал ему молчать.
      - Мы поговорим обо всем этом позже, а сейчас вас вызывают к видеокому.
      Это было настолько нелепо и неожиданно, что Мортон сначала потерял дар речи, а потом смог лишь ошеломленно переспросить:
      - Меня? Меня зовут к видеокому?
      Но он служил в разведке и потому произнес это так тихо, что никто, кроме него самого, не расслышал. Не сказав больше ни слова и скрывая свое недоумение, полковник прошел в указанную ему комнату и там немало времени молча и неподвижно рассматривал того, кто глядел на него с экрана видеокома.
      Это был темно-русый мужчина с серыми глазами на узком лице, который язвительно улыбался. Мортон узнал капитана Марриотта, командира военного поста Каподочино-Корапо.
      - Вы помните меня? - прозвучал голос Марриотта.
      - Прекрасно помню, - сухо ответил Мортон.
      Но, ответив, полковник задумался: было совершенно неестественно, что Марриотт надеялся быть узнанным человеком, который видел его только раз и очень недолго.
      Мортон отметил про себя, что ожидал увидеть Марриотта скорее на стороне диамондианцев, чем на стороне ирсков.
      - В этом деле я на стороне всех, возможно даже, что и на вашей, полковник. Если бы жизнь продолжалась вечно, никому не пришлось бы решать, где он хочет провести остаток своих дней. Когда я узнал о положении на Диамондиане, я наконец понял, что нашел свое пристанище.
      Мортон лихорадочно пытался вспомнить короткие встречи, которые у него были в первые дни после прилета на эту планету, во время его быстрой поездки по Диамондиане для знакомства с обстановкой. Наконец он озадаченно произнес:
      - Когда я расспрашивал вас, что я спросил такого, что могло вас обеспокоить?
      - Это был не вопрос, а ваша решительность, - ответил Марриотт. - Я вдруг почувствовал, что вам я не смогу заговорить зубы.
      - Почему вы не стали моим духовным братом, чтобы узнать мои планы?
      Марриотт помолчал, потом ответил:
      - Я никогда не интересовался этим явлением потому, что у меня была на это причина, - вот все, что я вам скажу. Как бы то ни было, я рискнул подключить вас к сети срочной связи ирсков, которую вы называете Тьмой, в надежде, что в решающий момент смогу управлять вами. Это было самой большой ошибкой в моей жизни, - закончил Марриотт, и лицо его на мгновение исказила гримаса.
      - Это вы отправили меня в больницу?
      - Да.
      - А когда Изолина похитила меня оттуда по своим причинам... - Мортон не стал договаривать.
      - Меня предупредили, и я послал по вашим следам ирсков, - ответил Марриотт.
      - Зная, что они убьют всех, кроме нее? - В голосе Мортона звучала ярость.
      Человек на экране пожал плечами.
      - По правде говоря, я не знаю, что ответить. Мне было важно лишь одно - снова завладеть вами... Я не давал им приказа убивать. Все ирски и диамондианцы убийцы в душе. Правда, это я десять лет назад стал учить ирсков отличаться друг от друга, поэтому я предполагаю, что отчасти несу ответственность за это. (Он нахмурил брови.) Они были все как одно существо, объединенное с этой системой, находящейся наверху в небе. Фактически она состояла из миллиарда расположенных рядами ирсков-двойников. Моим первым преобразованием было введение способа идентификации, основанного на подчеркивании личных имен ирсков: имя произносится преувеличенно четко. К несчастью, когда ирски приобрели индивидуальность, у них не было другого примера, кроме диамондианцев. Так что мое доброе дело было недостаточно продумано.
      Короче говоря, - добавил он, снова пожимая плечами, - я ведь сказал им: "Не причиняйте никакого вреда Изолине". Большего я сделать не мог. Видите ли, после того, как я подключил вас к Тьме, произошел не один неприятный случай, а два. Первый возник, когда она, не советуясь ни с кем, сделала вас духовным братом Лозитина, ирска, под контролем которого находится средство, способное уничтожить Тьму.
      - А второй? - спросил Мортон.
      - Второй случай произошел, когда меня посетил ваш подчиненный.
      С некоторым смущением капитан рассказал, как он взломал дверь машины Брэя, и признался:
      - Я не остерегался и попался на техническую уловку в виде небольшого приборчика. Из-за этого произошло временное смещение вашей и моей индивидуальностей, а в этом, мой дорогой полковник, нет ничего приятного. Так что мне нужно было действовать быстро. Может быть, будет достаточно удалить вас с этой планеты, но я в этом сомневаюсь.
      Мускулы розового лица капитана были напряжены. У Мортона сложилось тревожное впечатление, что Марриотт верил в то, о чем рассказывал.
      - Послушайте, капитан, если вы искренне добиваетесь мира на Диамондиане, я на вашей стороне. Я хочу, чтобы переговоры возобновились, и если бы вы смогли начать их и добиться успеха там, где я потерпел неудачу, я оказал бы вам любую поддержку. Но прошу вас, не говорите загадками. Скажите мне, какие у вас проблемы, и я помогу вам их решить.