Но Марен не стал задумываться над этим. Ему было нужно лишь одно ненависть. Ненависть, которая одна своей необузданной силой может придать твердость мышцам человека и крепость его нервам, когда его пытают. Дружелюбные и благоразумные мысли были теперь очень далеко, на самой периферии сознания Дэвида.
      За дверью послышался шум, Кэролл подошел к ней и несколько минут говорил там с человеком, которого Марен не видел. Потом дверь закрылась, офицер снова приблизился к Дэвиду и остановился перед ним. Голос Кэролла звучал бесстрастно, но офицер немного побледнел, когда объявлял заключенному:
      - Приказ поступил. Когда вы решите заговорить, скажите это мне, и я вызову Великого Судью. Он желает лично выслушать ваше признание.
      Глава 33
      После этого время остановилось для Марена. Когда боль набрасывалась на него, он что-то вопил в припадке ненависти и бешенства, почти не сознавая, что именно выкрикивает, - в основном это были бессмысленные неразборчивые ругательства по адресу мучителей. Слова не играли роли: значение имели только горевшая в нем ярость и его желание поддерживать в себе этот внутренний жар.
      У Марена была серьезная причина молчать: он не мог, не должен был, не смел ничего сказать людям, которыми управлял Мозг, - во всяком случае, пока не исчерпает все другие средства. По своему опыту Марен знал, что его не убьют, пока не вырвут у него признание. Молчать значило жить, заговорить означало подписать себе смертный приговор.
      В застенке, под слепящими лучами прожекторов, время то сжималось, то растягивалось до бесконечности, а Марен мог рассчитывать лишь на свои нервы. Он собирал все свои силы, и, падая в бездну слабости, каждый раз находил на её дне новый запас ненависти, которая опять наполняла его тело жгучей энергией. Тогда, весь дрожа от бурлившей в нем бешеной злости, Марен пронзительно кричал: "Кретины, придурки, рабы... идиоты, идиоты, идиоты..." - и снова те же ругательства, раз за разом, без конца. Он ни на мгновение не пожалел себя, ни разу не попросил пощады. В сущности, Марен ни в чем не обвинял своих палачей - ему незачем было знать, правы они или нет. Он видел все стадии постепенного физического, морального и психического разрушения человека в тюрьме и под пыткой. Выжили только те, кто ухватился как за соломинку за что-то вроде сумасшествия - за безумную злость. И это было единственное, что имело значение для Марена.
      В конце концов неослабевающий гнев заключенного подействовал на тех, кто его пытал. Марен знал, что так должно было случиться, хотя и не добивался этого намеренно. Жестокость этих людей, без которой они не были бы агентами Контроля, была также их скрытым уязвимым местом. Один за другим падали рубежи их духовной обороны, и давало трещины, как разрушающийся фасад, их наружное спокойствие, за которым скрывалась тяжелая душевная драма.
      Один из агентов вдруг завопил во все горло. Остальные стали, подталкивая, выводить его из комнаты, а он вырывался и орал, как рассерженный ребенок. Но это был большой мальчик, и понадобилось несколько человек, чтобы справиться с ним. Другой начал тихо всхлипывать. "Дэн, вы позорите себя! Сейчас же прекратите!" - крикнул ему Кэролл. "Это сильнее меня", - ответил агент. Слезы не переставали литься у него из глаз, и его тоже пришлось отправить за дверь.
      Потом не выдержал третий офицер: на глазах у своих ошеломленных сослуживцев он вытянулся и словно окаменел. Все его мышцы напряглись как в столбняке, глаза выкатились. Врач поспешил сделать ему укол, и офицер рухнул на пол как развинтившаяся кукла.
      Кэролл, конечно, поставил Великого Судью в известность о том, что произошло, потому что дверь вдруг открылась, и в её проеме Марен через сероватый туман различил представительную фигуру диктатора. Государственный человек озадаченно покачал своей львиной головой и сказал:
      - Остановитесь: дайте ему отдохнуть. Отведите его в...
      Марен не расслышал, куда Великий Судья велел его отвести: он просто отключился. Заключенный почувствовал, как чьи-то руки схватили его и погрузили в забытье, находившееся в опасном соседстве с обмороком.
      Марен зевнул, открыл глаза, и к нему вернулась память. Он находился в большой со вкусом обставленной комнате и сидел в кресле. Его руки были прикованы наручниками к подлокотникам и, судя по тому, как онемели оживавшие теперь ноги, их тоже приковали к ножкам кресла. Поскольку его голова могла двигаться свободно, Марен огляделся вокруг в надежде узнать это место. Справа были дверь и настенный телеэкран; окна не было; слева стояла кушетка; прямо перед Мареном были большие вделанные в стену часы, и...
      Часы захватили его внимание. "Такие же, как у Траска", - подумал Марен, и тошнота подступила у него к горлу.
      Пока Дэвид рассматривал часы, они вдруг загудели и пробили половину десятого (утра или вечера?). Едва затихло эхо этих ударов, как из какого-то скрытого отверстия часов вырвалась струйка света - серебристый ручеек, который потек по полу, свертываясь, скручиваясь в подобие шнура. А в это время часы выпускали в комнату все новые струи того же вещества. Вдруг конец "шнура" изогнулся, потом распрямился - и "шнур" сделал скачок в сторону Марена, который смотрел на это, парализованный изумлением. Дэвид вспомнил ту ночь неделю назад, когда в квартире Траска он видел, как такие же часы ткали паутину из таких же светящихся нитей, и задрожал от панического страха. Живой световой шнур, рывками подползавший к нему, делал то, что не смогла сделать пытка.
      В ужасе Марен, словно загипнотизированный, следил за приближением шнура, который, судорожно извиваясь, делал рывок за рывком вперед, каждый раз ещё немного сокращая расстояние между собой и его креслом. Вначале световая нить была ярдах в восьми от Дэвида; меньше чем за две минуты она проползла половину этого расстояния. Когда прошел шок, вызванный удивлением, Марен стал звать на помощь - сперва тихо, потом все громче. Его голос поднялся до крика, потом перешел в вопль. Гордость исчезла, желание держать себя в руках было забыто. У него было только одно желание: пусть придет кто-нибудь. Прекратите это, и скорее, скорее!
      Никто не появился. Марен внезапно понял, что никто и не придет. И тут Дэвида осенило: перед ним мгновенно открылся подлинный смысл происходившего. Мозг умело навязал Великому Судье свою волю - заставил его перевести заключенного в комнату с часами. Мозг же внушил диктатору убеждение, что незачем ставить охрану у её двери, или устроил так, что часовым был назначен один из его рабов. Слейтер ведь говорил, что Мозг может управлять людьми на расстоянии. Значит, его компьютерный противник способен блокировать слух человека в решающий момент. Может быть, часовой стоял на своем посту за дверью, но не мог услышать крики, звучавшие из охраняемой им комнаты.
      Больше у Марена не было времени размышлять о своей судьбе: один из "шнуров света" подлетел к нему по воздуху и завис над его головой. Марен сжался, но "шнур" упал ему на колени...
      * * *
      ... Где-то шумело море, разбиваясь о подводные скалы. В первое мгновение он лежал неподвижно. Потом в него ударила волна. Это ощущение было настолько реальным, что он почувствовал, как вода приподняла его и понесла в сторону берега. Потом она отхлынула назад. Отступая, море пенилось и шумело, вполголоса напевая свою песню. Он сжал губы и поймал ртом что-то неощутимо маленькое и приятное на вкус, принесенное волнами, проглотил это, одновременно пытаясь улечься на песке. Он плохо понял, как сумел сделать это: тело действовало само по себе, мысли и сознание не принимали в его движениях никакого участия. Он действовал, он существовал, он жил - и это было все.
      С нового места ему не было видно море, но он слышал близкий шум откатывающихся назад волн, шелест и свистящий шорох сливающихся друг с другом струй и...
      Звук затих.
      * * *
      "Я был морским животным, находящимся на одной из низших ступеней эволюционной лестницы", - с изумлением подумал Марен. "Это было воспоминание о какой-то ранней эпохе существования жизни!" Эта мысль потянула за собой другую, не менее поразительную: "Это то, что бывает с прапспами. Они могут сознательно вызывать у себя такие воспоминания!"
      * * *
      ... Его окружала давящая тьма. Он почувствовал странное возбуждение и тут же тьму разорвал свет, такой ослепительный, что вызывал боль. Он понял, что именно этот свет возбуждал его. Прошло сколько-то времени, и вокруг снова потемнело. Его возбуждение ослабло, превратившись в слабую пульсацию. Вскоре свет возник опять. Теперь Марен знал, что означало связанное с ним чувство - это было ощущение жизни. Свет и тьма и связанные с ними ощущения продолжали чередоваться. Марен был потрясен до глубины души, когда понял, что это было - самый ранний период существования жизни. Темнота - ночь, свет - день. А то, что возбуждалось под этим светом, было, должно быть, одной из первых переходных форм от мертвой материи к живой. Он попытался ещё глубже заглянуть в свою память, но тут...
      * * *
      ... Он сжался, притаившись за гребнем скалы, и чувствовал пьянящий восторг, но к этому восторгу примешивался страх. Он чувствовал, что ниже, по другую сторону остроконечной скалы, находится огромный зверь, и изо всех сил старался не привлечь к себе его внимание. В ужасе и отчаянии тот, кем Марен себя вспоминал, судорожно стиснул в ладонях рукоять грубого каменного топора, и лишь тогда Дэвид осознал, что он уже не крошечное животное. Сгорбившись и прижимаясь к боку пригорка, он больше чувствовал, чем видел великолепные мощные мышцы, выступавшие буграми на его плечах и груди, и был уверен, что мог бы хорошо постоять за себя в схватке с насторожившимся чудовищем. Но зверь был нечувствительный к ударам - большой и глупый. Он сначала отступит, но потом разорвет человека когтями. А человек был в силах заставить зверя отступить, но не мог рассчитывать на то, чтобы его уничтожить.
      В отчаянии человек распластался на земле, желая избежать боя - и на этом месте воспоминание Марена оборвалось...
      * * *
      Было темно. Марен лежал на ковре - по крайней мере так ему казалось. Но его ощущения были немного искажены: он чувствовал себя физически слабее, чем раньше. "Не переселили ли меня в другое тело?" - с тревогой спросил он себя. Он попытался пошевелиться - и услышал звон цепей. Его запястья были стиснуты чем-то тонким и прочным, а ноги были сжаты в лодыжках металлическими кольцами. Марен вздрогнул и заставил себя расслабиться.
      - Вы проснулись? Давно ли вы здесь? - спросил сзади него голос Ривы Аллен.
      Это мог быть только сон! Этот голос мог появиться только из какого-то уголка его памяти! Рива Аллен ведь умерла, рассыпалась в прах от взрыва гигантской бомбы, самой мощной за последние четверть века!
      Тот же голос снова зазвучал в темноте рядом с ним.
      - Нам давали еду восемь раз. Это может означать три дня, но, может быть, прошло больше времени, потому что я все время была голодна.
      Теперь Марен понял, что его слабость вызвана голодом. Но что все это значит? Кто все-таки лежит в этой темной комнате рядом с женщиной, которой больше нет?
      Он с тревогой вспомнил: "Я не знаю, где я, но я попал сюда по воле Мозга. Ему совершенно безразлично, хорошо мне или плохо, он хочет лишь одного: узнать, какую опасность представляет для него Уэйд Траск и каковы цели Уэйда Траска. Он использует свое знание функций живого организма для выполнения своих хитрых замыслов".
      Что узнал Мозг?
      Тут мысли Марена прервал шум. Открылась дверь, пропустив луч света, который, расширяясь, как раскрывающийся веер, превратился в конус, и Марен повернул голову в его сторону. В комнату входили два прапспа, которые несли подносы с дымящимися кушаньями.
      - Наконец-то принесли поесть! - радостно воскликнула Рива Аллен.
      В этот момент в комнате появился третий незнакомец. Поскольку он был в маске, было невозможно понять, был ли он тоже прапспом, но как только он заговорил, Марен узнал его - это был Ральф Скаддер.
      - Глава Группы Дэвид Марен, - прозвучал из-под капюшона голос карлика, - я принял решение освободить вас и вашу подругу. Развяжите их, приказал Скаддер своим двум подчиненным.
      Марен вспомнил, как Скаддер вел себя в ночь взрыва. Предводитель прапспов старался задержать его у себя, засыпая его вопросами. Это могло объяснить многое! Марен легко мог представить себе, что в это время подручные бандитского главаря Скаддера устроили обыск на квартире Траска. Однако оставалось неясным одно: как они отыскали секретную лабораторию?
      Он заставил свои мысли переключить на многозначительное обращение к нему Скаддера: "Глава Группы Дэвид Марен". Он Дэвид Марен, и только это имеет значение! "Я снова стал собой", - сказал себе генерал. Должно быть, Мозг, выполняя над ним свои операции, каким-то образом включил некий жизненный механизм. "Я наконец вернулся в свое тело!" Сознание этого наполняло Дэвида восторгом. Это было чудесно!
      - Только что было объявлено об аресте Уэйда Траска, - снова заговорил Скаддер. - Больше нет смысла держать вас под охраной.
      Эти слова тоже немало объяснили. Предводитель прапспов честно ждал возвращения Траска. Марен растер себе запястья, чтобы вернуть им гибкость, быстро проглотил свою долю еды, и потом принял решение. Было ещё слишком рано делать выводы из того, что с ним произошло: в последних событиях были противоречия, которые нельзя было разрешить одними раздумьями.
      Его и Риву каким-то сложным путем вывели на поверхность. Оказавшись на улице, Глава Группы сразу же вбежал в телефонную будку и набрал номер персонального телефона Великого Судьи. На экране появилось лицо Селис, личной секретарши диктатора. Оно исчезло на несколько мгновений, потом появилось снова, и теперь Селис казалась взволнованной.
      - Дэвид, - тихо сказала она. - Его Превосходительство отказывается разговаривать с вами. Но он просит вас быть на заседании Совета, которое начнется завтра в одиннадцать часов. Вы не хотите ему что-нибудь передать? - спросила она ещё тише.
      - Моя милая, будьте добры, попросите его от моего имени отложить казнь Уэйда Траска до тех пор, пока я не побеседую с ним, то есть с Великим Судьей, - с беспокойством попросил Марен.
      - Минуточку!
      Она снова исчезла. А когда изображение девушки снова появилось на экране, Великий Судья, должно быть, находился рядом и диктовал ей слова, потому что она говорила бесстрастным голосом и четко отделяя слово от слова. Селис произнесла:
      - Его Превосходительство поручил мне сообщить вам, что Траск уже получил отсрочку до конца заседания Совета. Он не понимает, как замаскированный Траск мог одержать победу над Георгией, и требует удовлетворительных объяснений по этому поводу. Это все. До свидания.
      Послышался щелчок - их разъединили.
      Глава 34
      Отходя от телефона вместе с Ривой Аллен, Марен вспомнил слова секретарши диктатора, вздрогнул и покачал головой.
      Потом генерал задумался. Он остановился и внимательно взглянул на свою спутницу. Эта женщина провела пять дней с Траском. Что тот рассказал ей? Если Дэвид хотел отчитаться перед Советом по всей форме, ему было необходимо иметь больше информации, чем сейчас.
      - Вы не откажетесь поехать со мной? - спросил он.
      Молодая женщина была лишь тенью той Ривы Аллен, которую он знал: она похудела, глаза были как у сумасшедшей во время галлюцинации. Тем не менее она согласилась.
      - Но вы понимаете, что это подразумевает? Вам известно, кто я такая?
      - Да, да.
      Она явно думала, что речь идет о любви. Тем хуже! Ему нужно быть в курсе всего, что произошло между ней и Траском, до последнего слова, до самого легкого намека. За это он заплатит Риве ту цену, которую она запросит.
      Марен отвез Риву в свою квартиру во дворце Глав Групп. Но его ждали более срочные дела, и их было много, поэтому, приведя Риву к себе, Марен оставил её одну и прошел в свой кабинет в том секторе здания, который занимало руководство Вооруженных Сил. Оттуда он связался по телефону с начальником отделения военной разведки, работавшего в Георгии.
      - Я так рад, что вы позвонили! - воскликнул, услышав его голос, этот офицер. - Я хотел доложить вам результаты операций, которые мы провели согласно вашим указаниям. Захватив всех, кто пытался пересечь границу, мы решили нашу проблему: первые же допросы дали интересную информацию. Прежде всего дело Траска, о котором писали газеты, - не то, чем оно кажется на первый взгляд. Траск знает какой-то - мне неизвестно какой - секрет, и эти люди приставили к нему одного из своих самых умелых агентов - женщину. И...
      Марена нелегко было удивить, но на этот раз он не смог сдержаться и изумленно воскликнул:
      - Что?!
      - Я был очень озабочен этой новостью, и как раз поэтому очень рад вашему звонку.
      Марен сделал глубокий вдох и ответил:
      - Благодарю вас, полковник. С этого момента я лично займусь этим делом.
      - Если бы вы не позвонили, я передал бы свою информацию непосредственно Великому Судье. Я уже решил это сделать.
      - Держите меня в курсе всего, что сможете узнать.
      Кладя трубку, Марен почувствовал, что его руки дрожат.
      Рива Аллен! Что она узнала за все то время, пока жила в квартире Траска? А за все то время, которое провела связанная по рукам и ногам рядом с тем, кто был для неё Дэвидом Мареном, Главой Группы, имеющим какие-то отношения с Уэйдом Траском?
      Еще не совсем оправившись от волнения, генерал позвонил в Службу Связи и спросил подошедшего к телефону дежурного офицера:
      - Майор, можно ли передать из этого здания секретное сообщение?
      Маленький коренастый военный, чье изображение было видно на телеэкране, выглядел человеком, которого застали врасплох.
      - Это... необычный приказ, - начал он, запинаясь, однако потом взял себя в руки и задумчиво добавил, - но в конце концов... Глава Группы может его отдать.
      Марен был удивлен этим ответом и почувствовал приступ гнева. Поэтому тон его нового вопроса был вызывающим:
      - Насколько я понимаю, у вас есть система автоматического прерывания всей неофициальной связи?
      Собеседник генерала, похоже, забеспокоился, но его голос звучал по-прежнему твердо.
      - Да, но только, если вызывающий абонент не пользуется изобретенной Траском аппаратурой с бесконечной цепочкой эхо, а большинство Глав Групп имеют её в порядке исключения, хотя мы и были против этого. Такие сообщения мы можем перехватывать, но не можем остановить.
      Марен вспомнил, что Великий Судья действительно пожелал иметь линии прямой связи со своими советниками.
      - Немедленно установите мне такую аппаратуру. Не теряйте ни минуты!
      - Есть господин генерал.
      Марен закончил разговор. Его мысль перепрыгнула на другое:
      "Скаддер явно участвует в заговоре, иначе он не оставил бы Риву Аллен рядом со мной на все это время".
      Едва эта мысль зародилась в уме генерала, как он уже звонил в Военную Полицию и отдавал приказ арестовать старосту прапспов.
      - Пусть он принесет план Укрытий, который попросил его подготовить Уэйд Траск. Можете сказать Скаддеру, что, если он будет сотрудничать с нами, с ним ничего не случится. Я хочу допросить его завтра в первом часу. До этого он не должен видеться ни с кем.
      После этого Марен велел людям из Службы Связи вызвать к нему на завтра к 10.40 его сына Дэвида Бернли и уточнил: "Пусть он придет в форме". Затем Главнокомандующий позвонил генералу в отставке Юджину Инскипу. К его удивлению, медсестра, которая подошла к телефону, быстро передала трубку старому генералу.
      - Эти чертовы бабы укладывают меня в постель уже на закате! Чем могу вам служить?
      - Связались ли мои помощники с вами в последние дни?
      Отрицательный ответ не слишком удивил Марена: сразу после приказа своему адъютанту связаться с Инскипом он был изобличен как самозванец, и адъютант, разумеется, не стал выполнять указания того, кого считал лже-Мареном. Дэвид глубоко вздохнул и задал решающий вопрос:
      - Завершили ли вы свою работу о вооружении, применявшемся в прошлом веке?
      После паузы и подчеркнувшего её вздоха Инскип ответил:
      - Молодой человек, я не знаю, что у вас на уме, но по вашему тону догадываюсь, что речь идет о чем-то срочном. Желаете ли вы, чтобы я прислал вам второй экземпляр своей рукописи?
      - Я не только буду счастлив получить его, но ещё хотел бы сам зайти за ним и побеседовать с вами полчаса, если вы сможете не заснуть до этого времени.
      - Если это важно, я не буду спать всю эту чертову ночь, и пусть эти бабы только попробуют отправить меня в кровать до вашего приезда!
      - Вот это настоящий разговор! - засмеялся Марен. - А теперь выслушайте меня внимательно: меня интересуют, и срочно, бомбы и ракеты, способные разрушить целый город или уничтожить все на большой площади. Мы готовимся к отражению атак, при которых будут применены бомбы крупного калибра. Что ещё есть подобного?
      - Вибрационное оружие. Потом газ, не имеющий себе равных по эффективности. И еще... В общем, я понимаю, чего вы хотите. Я просмотрю свою документацию, а пока могу вам сказать, что есть по меньшей мере пять типов ракет, относящихся к названной вами категории. До скорой встречи.
      Встреча заняла девяносто минут этого судьбоносного вечера. Марен вернулся в свою квартиру, не забыв по дороге отдать приказ мобилизовать всех находящихся в городе техников для выполнения чрезвычайного задания.
      Дэвид решил не открывать Риве, что он знает, кто она на самом деле. Не из жалости к ней: он подумал, что труп настоящей Ривы Аллен, должно быть, лежит в какой-то тайной могиле, и стиснул зубы. Нет, им двигала не жалость. Просто он не забывал, что эта женщина имела способ ускользнуть от него: несмотря на все меры предосторожности она могла незаметно проглотить яд и этим избежать допроса. Решение могло быть только одно: заставить её все рассказать с помощью хитрости, вести себя так, словно она действительно та, за кого себя выдает. Что могла узнать она, теперь уже неважно.
      Когда он вошел к себе, в ванной журчала вода. Рива вышла оттуда в его халате и, увидев Марена, бросилась к нему в объятия со страстностью молодого животного. Марен цинично ответил ей поцелуями на поцелуи, признавая при этом, что её любовный пыл не был поддельным. Эту женщину действительно сжигала страсть, которую, несомненно, он должен был утолить. Марен разделся. Ему пришла в голову мысль использовать гипнотизирующий газ, но он отказался от этого: такие газы сильно влияют на женский организм, и последствия их действия могут сохраняться ещё дольше, чем последствия действия наркотиков.
      - Тогда ты сказал... А потом я сказала...
      Сначала Рива отказалась подробно пересказать ему содержание "их" разговора. Она была явно удивлена его требованием и воскликнула, что Марен должен и сам знать, о чем они говорили между собой, когда он лежал рядом с ней на полу. Она вспоминала какую-нибудь фразу, потом качала головой, глядя на Дэвида, словно желала сказать "Неужели вы на самом деле хотите, чтобы я это повторила?" Тогда она начинала сокращать и обобщать, и Марену приходилось вытягивать из неё подлинные слова и их точный смысл. "Она, должно быть, сильно заинтригована, но при этом ни на мгновение не вышла из своей роли", - подумал Марен. Вожделение, которое все больше охватывало Риву, мешало ей вспоминать. Хотя, может быть, это тоже была расчетливая игра: возможно, она хотела таким способом выяснить, насколько ценна для Марена эта информация, и определить, что в её рассказе интересует его больше всего. При других обстоятельствах полнейшее спокойствие, с которым эта женщина вела свой любовный шантаж, восхитило бы Марена. Но он твердо держался того объяснения, которое дал Риве по поводу своего любопытства: он тогда частично был под влиянием гипнотического средства и потому его воспоминания об этом времени спутанные и смутные, а он хочет знать, что его похитители могли из него вытянуть, - и не отступил от этой легенды.
      Понемногу у генерала сложилось убеждение, что Траск был немного болтливее, чем хотел, чего обычно нельзя избежать, когда разговор перескакивает с темы на тему, говорил о своих социальных идеях и делал туманные намеки на свое изобретение, но его открытие было слишком революционным: люди были просто неспособны без посторонней помощи преодолеть психологический барьер и представить себе механический перенос сознания из одного тела в другое, лежавший в основе изобретения Уэйда. Дэвид с облегчением сделал вывод, что шпионка ничего не поняла.
      Около четырех часов утра у Ривы больше не осталось сил, и она уснула. Когда её дыхание стало ровным и спокойным, генерал выбрался из постели и выглянул в коридор, чтобы убедиться, что охрана, которую он приказал поставить у своей двери, на месте. Он увидел на посту двух крепких, широкоплечих женщин, опытных сотрудниц Контроля, и приказал им: "Разбудите её в половине девятого, отведите в свой сектор и допросите".
      Сделав это, Марен взял свою одежду и прошел к себе в кабинет. В соседней с кабинетом комнате стояла раскладушка. Генерал лег на нее, но из-за волнения и тревоги заснул не сразу.
      Эта ночь не пропала зря: одно за другим события, с виду не имевшие друг к другу отношения, прочно связывались в его уме между собой, складывались в одно целое, и это целое приобретало смысл - смысл такой страшный, что Дэвид не решался взглянуть истине в лицо. "Если это правда, если это правда..." - думал он, дрожа от испуга.
      Веки Марена отяжелели, и он закрыл глаза. В этот момент в его уме возникла навязчивая мысль - последняя за эти сутки:
      "На этот раз я должен принять решение!"
      Глава 35
      Марен встал в начале седьмого, надел халат и позвонил заместителю начальника охраны.
      - Полковник Грегсон у телефона, - ответил тот сонным голосом.
      Марен назвал себя и спросил:
      - Задержали вы Скаддера?
      - Да, он в наших руках, - теперь Грегсон окончательно проснулся. - До чего он был удивлен!
      Марен мог себе это представить: ещё бы, то, что хранилось в такой глубокой тайне, вдруг вышло наружу! Но в ответ он сказал только:
      - Немедленно пришлите его ко мне.
      - С картой?
      - С картой. Да, есть ещё одно дело, Грег...
      - Какое?
      - Мне нужны все штурмовые бригады, которые у нас есть, с тяжелой техникой, такой, чтобы могла прорывать мощные укрепления. Боевые действия будем вести в Укрытиях, поэтому осторожнее со взрывчаткой!
      - Предполагать, что против нас применят газы и радиоактивные снаряды?
      - Будет прекрасно, если предположите.
      - Мы будем готовы в девять. Это вас устроит?
      - Вполне.
      - Тогда можете положиться на меня!
      Закончив этот разговор, Марен позвонил в Управление Противовоздушной Обороны.
      - Приказ Воздушному Контролю: полностью запретить полеты над городом до новых указаний и постоянно патрулировать над ним на большой высоте. Стрелять по всем аппаратам, если они обнаружены в верхних слоях атмосферы сразу, если в нижних - после предупреждения. Мейер!
      - Что прикажете, господин генерал?
      - Соблюдайте строжайшую секретность. Людей, которые сегодня на дежурстве, предупредите по мере их заступления на посты.
      - Слушаюсь, господин генерал!
      Марен положил трубку, встал - и тут осознал, что за время его короткого сна решение было найдено. Он знал, что нужно делать. Марен с идеальной ясностью представлял себе, как ему следует поступить, и никогда не был так уверен в своей правоте, как сейчас. Он готов действовать, и ничто не сможет его остановить! В хаосе последних событий родился новый Дэвид Марен - человек в полном смысле этого слова. Генерал вспомнил свой жизненный путь, состоявший частью из жестокости, частью из служения идеалу. Это был путь приспособленца: вся его жизнь прошла в рамках ограничений, с которыми он соглашался, чтобы принять мир таким, каким его видел Великий Судья.
      Со всем этим было покончено. Конец сомнениям! Конец страху! Одеваясь, Дэвид перебрал в уме то, что он должен сделать в этот решающий день. Нет, больше у него не оставалось никаких колебаний. Все в его уме было четким и ясным. Все было очевидно.
      Это будет необычная битва. Но на данный момент в его руках сосредоточена огромная военная сила, которая дает ему возможность вступить в сражение с таинственным неприятелем. И этот неприятель - Мозг - будет вынужден открыться.
      Условия боя были фантастическими: враг мог в любой момент подчинить себе сознание своих главных противников. В такой ситуации Марену оставалось лишь одно: решиться действовать первым и бросить свои силы вперед, чтобы заставить противника ответить.
      Надо действовать, не заботясь о последствиях.
      По почти пустым в этот ранний час коридорам Марен прошел в свой рабочий кабинет. Туда ему подали завтрак, и пока он подкреплялся едой, ввели Скаддера. Карлик выглядел одновременно рассерженным и сильно встревоженным.
      - Значит, Траск начал свою игру? Хорошо, но я тут при чем? Я всего лишь согласился дать ему карту. Что тут противозаконного?
      - Где эта карта? - резко оборвал его Марен.
      Полковник Грегсон, хорошо сложенный человек немного старше сорока лет с неприметной внешностью, достал карту и развернул её под лампами. Глава Группы подошел к прапспу.
      - Расскажите мне подробно о том, что показано на этой карте.
      Скаддер неохотно подчинился. Из его объяснений стало понятно, что значение для Марена имели этажи 48, 49, 50 и 51 Укрытий. На штабных картах было отмечено, что этот их участок был закрыт и опечатан двадцать пять лет назад по приказу Великого Судьи.
      А Мозг, похоже, до сих пор не обращал внимания на то, что готовил Марен! Генерал почувствовал, что снова начинает волноваться, но его голос звучал спокойно и уверенно, когда он приказывал штурмовым бригадам захватить отмеченные на карте сектора и уничтожить все машины и приборы, которые будут там обнаружены. Разнести все на куски, сжечь все дотла, ничего не оставить! Марену было нелегко отдать такую команду, но выбора не было: у генерала было ощущение, что в его время никто не знает эту технику достаточно хорошо, кроме, может быть, Траска. А Траска он использовать не мог.
      Когда приказ был отдан и войска двинулись в путь, Марен поручил одной из частей войск связи срочно доставить на "прыгунах" ко всем телефонным коммутаторам саперов, которые должны были полностью лишить связи Город Прапсп, перерезать все линии связи, идущие в Укрытия, и прервать междугородную связь.