Альфред Ван Вогт
      Клетка для разума
      Перевод И.Петровской
      Глава 1
      Дэвид Марен нетерпеливо кусал губы, пока Председатель Совета Глав Групп объявлял: "Слушается дело Уэйда Траска, обвиняемого в антигосударственной деятельности".
      До этого момента Марен с таким же нетерпением выслушивал предложения Главы Группы Джона Пилера, который после целого года напрасных усилий ещё раз пытался убедить советников в необходимости отменить Закон о Группе для женщин. Всем была известна тайная причина стараний Пилера - он испытывал особую привязанность к одной девушке и всеми силами добивался выделения части женщин в специальную категорию, чтобы исключить эту юную особу из любовных игр Группы.
      "...Уэйда Траска, обвиняемого в антигосударственной деятельности..." Услышав эти слова, Марен сразу потерял интерес к дискуссии о женщинах, которую шепотом продолжали вести Пилер и советники. Начиналось слушание по делу, которого Марен ждал. Он обвел взглядом зал Совета. За большим столом сидели двенадцать членов суда и два секретаря. Глава группы "Америка-Центр" Оскар Подредж, суровый с виду, тяжеловесный и крупный молодой человек, поднял голову: "Это тот ученый?"
      Председатель Медельин указал подбородком на одного из секретарей, тот пролистал несколько документов и прочел: "Уэйд Траск, инженер-физик, эксперт по прапспам, специалист по прикладной электронике... Далее следует список его работ".
      Медельин осмотрел лица своих коллег - одно за другим. "Похоже, что решение принято единогласно, господа", - бросил председатель, и в его голосе прозвучала нотка облегчения.
      Марен поднял руку, показывая, что берет слово, но, внимательно оглядев аудиторию, задумался. Из всех находившихся здесь членов суда только Подредж, Эдмунд Слейтер, Медельин и он были профессионалами. Остальные до того, как им предложили их нынешние высокие посты, были руководителями в промышленности, образовании или науке. Медельин и Подредж были верховными организаторами - высшими владыками в эту эпоху, соединившую жизнь в коллективах со свободным предпринимательством. Слейтер, представляющий полицию, был их мечом и плетью. А сам он, Дэвид Марен, был... кем же он был?
      Он был человеком не совсем того же круга, что эти реалисты. Марен был Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил Великого Судьи и поставлял остальным человеческий материал, который они безжалостно кроили и обтесывали.
      Его задача была завоевывать по одному или по несколько сразу "государства-бандиты", которые в огромном количестве возникли во всех частях мира после третьей атомной войны, завершившейся двадцать лет назад. Закончив свою работу, Марен передавал покоренные народы организаторам и полицейскому-палачу, а сам отходил в сторону: то, что происходило потом, его не касалось.
      В Совете Марен всегда держался в стороне от коллег. Может быть, теперь это сослужит ему плохую службу: он знал, что возбудил в советниках ревнивую зависть, злобу и страх по отношению к себе.
      Нарочно замедляя свою речь, чтобы справиться с тревогой, он сказал:
      - Я считаю, что дело Траска нуждается в более подробном рассмотрении и, честно говоря, думаю, что имеются основания для оправдательного приговора.
      - Какие основания?
      Это спросил Подредж, скорее с любопытством, чем агрессивно.
      Марен изложил один за другим свои аргументы.
      - Когда я прочел те бунтарские слова, в произнесении которых обвиняют Траска, я пришел к выводу, что их основной смысл таков: принцип коллективистского свободного предпринимательства требует дальнейшего развития.
      Сколько раз мы сами в этом же зале обсуждали этот вопрос? Сколько раз мы спрашивали себя, не может ли изменение принципа Группы уничтожить тот или иной неисправимый порок человеческой природы? Поэтому я не могу признать, что за то, в чем его обвиняют, Траск заслужил смерть.
      И, завершая свое выступление, Главнокомандующий твердо заявил:
      - Я убежден, что Траск находится в начале такой научной карьеры, которая сделает честь власти, позволившей ей осуществиться. Вот почему я прошу, чтобы обвинительный приговор завершался так: "Судье, заседателям и общественному обвинителю выносится благодарность за усердие. Обвиняемому выносится порицание, однако он освобождается от наказания ввиду высокой ценности его работ".
      Произнося эту речь, Марен ясно видел, что лица некоторых из сидящих за столом все больше хмурятся. Но не только он один заметил, как подействовали на суд его аргументы. Медельин раз за разом обводил взглядом судейский стол, и лицо председателя вздрагивало от мучительной тревоги. Он торопливо сделал рукой знак тому из секретарей, который сидел ближе к нему: "Будьте добры, прочтите точную запись высказываний Траска".
      Секретарь порылся в своих папках, вынул из одного рукописного документа несколько листков, развернул их и начал отрывисто читать:
      - "Принцип группизма внедрен слишком широко", - это говорит господин Траск, господа. - "Исследования, которыми я занимаюсь, показывают, что общественные отношения требуют взглянуть на понятие Группы под новым углом зрения, отличным от того, под которым оно рассматривалось до сих пор".
      Марен мысленно проклял то помрачение ума, которое заставило Траска забыть распространявшиеся на всех граждан ограничения свободы слова. По словам ученого, в тот самый день, когда он высказал свои взгляды, он сумел перенести в нервную систему цыпленка импульсы нервной системы собаки, отчего почувствовал необычное для себя возбуждение. Во время судебного процесса Траск старался оправдаться тем, что открытие привело его в ненормальное душевное состояние, но это объяснение ему не помогло.
      Медельин снова обратился к тому же секретарю:
      - Ознакомился ли Великий Судья с материалами?
      По телу Марена пробежала дрожь: то, как был задан этот вопрос, явно показывало, что Великий Судья интересуется делом Траска.
      - Да, сэр. Он затребовал это дело на прошлой неделе и вернул сегодня утром.
      - Высказался ли Великий Судья о том, какие меры следует принять к обвиняемому?
      Это было похоже на вопросы по катехизису во время урока закона божьего. Было ясно: Медельин с самого начала знал, что Великий Судья уже вынес приговор.
      Секретарь какое-то время листал свои документы, словно отыскивая ответ. Наконец он прочел:
      - "Явный случай предательства".
      - Стоит ли под этим его собственноручная подпись?
      - Он поставил свой росчерк, сэр.
      Итак, смерть.
      Марен не спросил, почему это предварительное мнение не было вынесено на обсуждение: Великий Судья никогда не вмешивался в дебаты внутри Совета. Совет старательно поддерживал для заграницы видимость своей независимости. "Достаточно ученому сказать несколько критических слов, и человек, который правит Землей в 2140 году, уже нервничает", - с горечью подумал Марен. Кусая губы, он покачал головой и насильно заставил себя улыбнуться.
      Теперь должны были начаться действия, которые обычно следуют за вынесением приговора. Простая техническая операция во всей её привычной грубости.
      Медельин поднял трубку телефона. "Вы Тилден Аралло, глава Группы 814?"
      Громкоговоритель передал ответ: "Тилден Аралло у аппарата". У этого человека был баритон. Аралло, должно быть, догадывался, что ему звонят "сверху", потому что был почтительным.
      - С вами говорит Медельин, Председатель Совета Глав Групп.
      - Я к услугам Вашего Превосходительства.
      - Совет поручил мне связаться с вами по поводу члена вашей Группы Уэйда Траска.
      - Жду ваших указаний.
      - Уэйду Траску вынесен приговор - смертная казнь. Следовательно, начиная с данного момента ваша Группа отвечает за действия упомянутого Уэйда Траска. Передвижению и деятельности названного Траска не должно чиниться никаких препятствий, помимо ограничений, предусмотренных действующим законодательством. Уэйд Траск, приговоренный к смерти за антиправительственную деятельность, должен быть извещен о том, что обязан явиться к Конвертеру для казни через неделю после сегодняшнего дня, до полуночи.
      - От имени Группы 814 подтверждаю прием сообщения сегодня, 26 августа, в 10.30.
      - Подтверждение приема зарегистрировано.
      Медельин положил трубку.
      Потом он обвел взглядом стол. Выражение костлявого лица Председателя было добродушным, но взгляд был холодным. Худыми пальцами глава Совета теребил свои седеющие волосы.
      - Ну что же, господа, думаю, что на этом мы прервем работу Совета до будущей недели. Дэвид, - прибавил он, глядя на Марена, - я хотел бы немного поговорить с вами.
      - Я в вашем распоряжении, - ответил Главнокомандующий. Тон этих слов был почтительным, но без малейшего следа любопытства. Марену было легко догадаться, что разговор пойдет о военных действиях против "бандитствующей" королевы соседнего государства Георгия, которые были неизбежны и уже подготавливались. "Я должен бы сообщить Траску о приговоре", - подумал он.
      Собеседники направились в один из углов зала Совета.
      - Дэвид, - тихо и быстро произнес Медельин, - если бы я знал, что вы собираетесь ходатайствовать в пользу Траска, я предупредил бы вас.
      Тут Председатель вдруг прервал себя и переключился на другую тему.
      - Но хватит об этом. Мы совещались, Великий Судья и я, и выработали для вас следующие инструкции. Завтра вы завтракаете с Великим Судьей, а затем вылетаете в Лагерь "А", на границу с Георгией. Самолет отправляется в четырнадцать часов. Вскоре после прибытия в Лагерь "А" вы выступите с речью перед собранием георгийских революционеров. Затем подождете сорок восемь часов, чтобы дать им время вернуться на родину. В подходящий момент те из них, кому достанется роль убийц, казнят самых видных руководителей георгийского режима. Одновременно с этим ваши войска перейдут границу и займут страну. Королеву и её семью нужно пощадить.
      Медельин помолчал, потом нахмурил брови и продолжил:
      - Мы желаем, чтобы вы переспали с королевой, Дэвид. Конечно, я должен признать, что она не воплощение красоты. Но необходимо, чтобы она считала, будто это вы лично из-за любовного каприза спасаете ей жизнь. Не обращайте ни малейшего внимания на её протесты. Пусть она поселится у вас, если будет нужно, похитьте её. Пообещайте ей вашу личную защиту, убедите её, что позаботитесь, чтобы её семья сохранила власть.
      Марен утвердительно кивнул. Он чувствовал себя немного циником, но это было очень слабое чувство. Не в первый раз он будет для вида поддерживать законное правительство страны, а на самом деле захватывать её.
      - Кому я должен сообщить дату наступления? - спросил он.
      - Никому. Сейчас об этой операции знают только Слейтер, вы, я и, разумеется, Его Превосходительство. Применяйте обычную тактику дезорганизации. Желаю удачи!
      Сказав это, Медельин быстро ушел, а Марен покинул зал Совета со странным чувством пустоты в душе.
      Глава 2
      Опираясь на парапет, окружавший Группистский Центр, Марен ждал своего "прыгуна" - магнитолет. Свежий колючий воздух обещал прекрасный день, но Марен ненадолго задержался на этой мысли. Он задавал себе вопрос, как он расскажет Траску о происшедшем, и от этого у него сосало под ложечкой. Марен решительно стиснул зубы. Совершенно ясно: только он и никто другой должен сообщить все Траску. Он сможет успокоить приговоренного, твердо пообещать, что воспользуется всей своей властью, чтобы добиться смягчения приговора.
      Конец этим размышлениям положило появление "прыгуна", который скользил навстречу Марену по наклонному спуску. Совершенство этой машины мгновенно привело Главнокомандующего в почти детский восторг. Все в ней вызывало у Марена восхищение - и бесшумность магнитных двигателей, и чистота линий массивного сверкающего металлического корпуса.
      Укороченные крылья "прыгуна" не несли машину в воздухе - их единственным назначением было помешать ей переворачиваться, потому что для магнитного поля Земли, из которого "прыгун" черпал движущую энергию, было все равно, вверх или вниз головой расположен водитель. Эти усеченные крылья и ещё более укороченный хвост лишь обеспечивали устойчивость машины во время полета. Механик, который привел машину из подземного гаража, находившегося в глубине здания, вышел из нее, и Марен забрался на его место. Главнокомандующий направил "прыгун" по полосе, предназначенной для личных машин, включил автопилот и набрал номер личного телефона Траска. Почти сразу же он услышал низкий голос:
      - Алло, слушаю вас!
      - Это вы, Уэйд?
      - А, Дэвид! Ну что?
      В голосе физика вдруг почувствовалась настойчивость. Марен описал заседание суда, поторопился успокоить своего собеседника и наконец замолчал, чувствуя себя неуютно. За свою жизнь Главнокомандующий достаточно часто произносил смертные приговоры, в боях он посылал людей на смерть тысячами, но этот раз был не похож на прежние.
      - Дэвид, я обязательно должен увидеться с вами сейчас же!
      Разве можно колебаться? Этот человек должен узнать, что друзья не покинули его.
      - Где?
      - В Лабораториях Траска.
      Марен ненадолго задумался. Место встречи было не очень хорошим для него. Теперь, когда приговор вынесен, Лаборатории временно будут переданы под контроль государства, и эта охранительная мера будет выполнена быстро. Этот арест имущества не ставил под вопрос право собственности на него Траска, но все же лучше, чтобы Дэвида Марена не обнаружили в таком месте.
      Тем не менее колебания Главнокомандующего были недолгими. Дэвид забыл о своих мысленных возражениях: в такой час дружба не должна иметь границ.
      - Я буду там через десять минут.
      - Прекрасно.
      Раздался резкий щелчок - окончание связи. Марен ощущал какое-то неопределенное беспокойство. В первый раз с начала своей военной карьеры он испытывал неприятную уверенность, что совершает ошибку.
      В конце концов он забыл это тревожное чувство и тогда смог задуматься об участи, ожидавшей Уэйда Траска. Приговор будет официально сообщен ученому главой Группы 814 Тилденом Аралло. С этого момента приговоренный теоретически будет волен провести последнюю неделю своей жизни настолько приятно, насколько пожелает. Правительственная пропаганда настойчиво подчеркивала это: никогда, твердила она, цивилизованное общество не предоставляло такой большой свободы виновному. Но в действительности бегство было абсолютно невозможно. Каждому подданному Великого Судьи была вживлена непосредственно в плечевые мускулы электронная схема, которую могла включить любая станция контроля, а во включенном состоянии эта схема вызывала у человека боль, которая постоянно усиливалась. Это устройство действовало избирательно: каждый подданный имел свой код, соответствующим образом зарегистрированный в Центре Контроля. У Марена была своя комбинация цифр, у Траска тоже. Эти коды, секрет которых был известен лишь немногим, и давали абсолютную власть Великому Судье.
      * * *
      - Садитесь, - сказал Траск.
      Ученый был высоким и худощавым - у него была изящная стройная фигура интеллектуала. В его поведении чувствовалась странная решительность. Голубые глаза сверкали за стеклами очков. Жесты Траска были уверенными, в них не было ни малейшего намека на душевное смятение.
      - Я должен вам кое-что показать.
      Марен уселся там, где ему указал собеседник. Главнокомандующий был удивлен, но покорился. Он сомневался, чтобы то, что Траск хотел ему показать, имело какую-либо ценность. Марену часто приходилось обнаруживать, что приговоренный считает, будто имеет возможность сделать властям предложение, которое, как он надеется, окажется достаточно интересным и склонит чашу весов в его пользу. Главнокомандующего разочаровало, что Траск тоже поддался этой неразумной надежде. Он-то должен был знать, что, поступая так, предается напрасным мечтам.
      Траск занял место напротив.
      - Дэвид, - начал он с усилием (это чувствовалось по голосу), - Дэвид, я кое-что скрыл от вас. Вы помните, как я рассказывал вам о своем эксперименте, в ходе которого я перенес импульсы нервов собаки в нервную систему цыпленка?
      Марен ответил утвердительно. Он был озадачен и растерян: этот вопрос свалился как снег на голову.
      Траск торопливо продолжал:
      - На самом деле этот эксперимент продолжается достаточно долго, - уже больше года. За это время я провел опыты на прапспах и теперь точно знаю свои возможности.
      В тоне этого человека звучала такая сила, что Марен насторожился и удвоил внимание: Траск говорил так, словно не был приговорен!
      Симпатия Главнокомандующего к Траску остыла. Дэвид стал ждать продолжения. Проявить добрые чувства к попавшему в беду гражданину, к тому же другу, - это одно, а чувствовать, что тебя заставляют слушать антиправительственные высказывания, - совсем другое дело!
      - К чему вы клоните? - сухо спросил Марен. Эти слова подействовали на Траска, как холодный душ. На мгновение ученый замер на месте, потом его губы сложились в неуверенную улыбку, которая постепенно стала шире. Траск медленно заговорил:
      - Дэвид, сейчас я могу противостоять приговору, опираясь только на свои силы. Но все было бы намного проще, если бы я смог убедить вас и добиться вашего сотрудничества.
      Вот оно! Роковые слова произнесены! В изумлении и ужасе Марен понял, что с самого начала скрывалось за поведением Траска. Обоснованы его притязания (способен противостоять приговору опираясь только на свои силы) или нет? Это неважно: перед Мареном было неоспоримое доказательство правильности вывода Великого Судьи.
      Сознательное предательство!
      Марен вдруг почувствовал печаль: он понял, что Траск не раскаивается в своем богохульстве. Подумать только, после трех атомных войн есть ещё люди, которые могут говорить таким языком! С горечью в сердце Марен, упершись взглядом в пол, вспоминал, как разбиралось дело Траска. Приходилось признать, что слепым был он, а зрячими остальные. Проницательный и ясный ум Великого Судьи позволили ему распознать измену, и он без лишних слов вынес не подлежащий обжалованию приговор. Марен негодовал. Он поднял взгляд на человека напротив, видя в нем только приговоренного: теперь дружба умерла. Но в его уме - к несчастью, тоже слишком поздно - возникла другая мысль: опасность! Траск был из тех людей, которые ничего не оставляют на волю случая. Траск не рискнул бы так открыться перед ним, не подумав заранее, как и чем бороться с последствием отказа.
      Рука инженера была в кармане. У него там - оружие?
      Взгляды противников скрестились.
      - Вы понимаете, Дэвид, что я должен был попросить вас об этом ради нашей прошлой дружбы?
      Нужно выиграть время, подумал Марен, и найти случай вынуть пистолет.
      - Каким же образом я мог бы сотрудничать с вами?
      Траск покачал головой, его лицо искривилось в иронической улыбке.
      - Боюсь, дорогой Дэвид, что потрясение было для вас слишком сильным. Ваше лицо вас выдало, поэтому я не думаю, что мои предложения способны привлечь ваше внимание.
      Улыбка исчезла с лица Траска, он вынул руку из кармана и направил на Марена нейтрализатор.
      - Пройдите туда, - бросил он, указывая на угол, загроможденный инструментами.
      Марен поднялся на ноги и подчинился без слов. Он ждал, спокойный, полный любопытства и смирившийся. Смирившийся с чем? Этого он пока не мог точно сказать. Во всяком случае, угрозы для его жизни, похоже, не было. Когда Дэвид поднял голову, его взгляд встретился со взглядом ученого, и в этот раз именно Траск в конце концов отвел глаза.
      - Полагаю, вы были бы не прочь подробнее ознакомиться с моими проектами?
      Марен вздохнул: совершая низости, люди всегда ищут уважительные причины, чтобы оправдать их. Теперь Траск не вызывал у него ни малейшего интереса.
      - Прошу вас, избавьте меня от вашей болтовни!
      Ученый замер. Потом покраснел. От гнева или от нетерпения? Этого Марен не смог понять. Но когда голос Уэйда зазвучал снова, тот уже опять владел собой.
      - Может быть, я слишком долго ждал удобного момента, чтобы начать действовать. Ясно, что сейчас мы слишком далеки друг от друга, чтобы я мог открыть вам мотивы своих действий. Тем не менее я немного удивлен, что политическая экономия оставила настолько глубокий след в сознании такого человека, как вы. Итак, я скажу вам лишь вот что: идеология "группового свободного предпринимательства" дает человеку не больше, чем одна Группа или одна свобода деятельности. Такая идеология, как наша, может держаться лишь с помощью традиционных приемов придирающейся ко всему судебной власти, и в конечном счете потерпит крах в тот момент, когда преемники Великого Судьи перессорятся между собой.
      - И именно вы измените это?
      Должно быть, враждебные чувства Марена были заметны по его голосу, потому что на этот раз лицо Траска не просто покраснело, а побагровело. Ученый отрывисто рассмеялся.
      - Прекрасно, дорогой друг! Впрочем, сама жизнь будет для вас наилучшим уроком. Когда вы проснетесь, идите ко мне и оставайтесь там, пока я не подам вам знак. Я не оставлю вас в затруднительном положении.
      Когда Марен проснулся, только воспоминание об этих словах спасло его от помешательства.
      Глава 3
      Марен проснулся, словно вырвался из туманного мира полузабытого сна. В этом сне его тревожили знакомые образы, но одновременно он чувствовал, что блуждает по неизвестным ему местам, видит и слышит что-то, что не имеет никакой связи с его жизнью. Марен раздвинул сумрак сна без страха и тревоги, совершенно не помня, что лишило его сознания.
      Открыв глаза, Дэвид увидел, что он лежит на походной кровати в углу Лаборатории Траска. Никаких следов самого физика не было, и Марен почувствовал большое облегчение. Он снова закрыл глаза, расслабился и лениво потянулся.
      Потом Марен подумал:
      "Как только произойдет обмен тел, я перенесу аппаратуру в кабинет Марена. Тогда мне понадобится всего день или два для подготовки, а потом я пойду к Великому Судье".
      Эта мысль возникла в уме Марена так естественно, что он не сразу осознал, какой поразительно чужеродной она была в его сознании.
      "Когда произойдет обмен тел..." Обмен чего? Он был в недоумении.
      @BODYM = От мыслей об этом ему хотелось спать. Марен с силой потряс головой: странно, как этот сон преследует его и наяву!
      @BODYM = Дэвид вспомнил его и был удивлен точностью воспоминания. В уме Марена всплывали обрывки разговоров и картины, связанные с событиями, к которым он никогда не имел никакого отношения. Впрочем, события эти были весьма прозаическими: какие-то люди серьезно обсуждают какие-то планы; он сам идет по улице в компании друзей; равнинные просторы до самого горизонта; города, которые он видит сверху, пролетая над ними; поросшая травой равнина, через которую к нему идет, раздвигая руками высокие стебли, улыбающаяся женщина - женщина, которую Марен никогда не видел наяву.
      @BODYM = Что-то в этих воспоминаниях, хотя они и не принадлежали ему, неуловимо говорило о том, что они отражали реальное прошлое. Размышлять над всем этим было нелегко, тем более что Марен валился с ног от желания спать. Его как будто накачали снотворным. И вдобавок ко всему он чувствовал беспокойство и странное физическое недомогание.
      @BODYM = Внезапно вспыхнула мысль: "Где Траск?" И почти тут же он вновь начал блуждать по огромному миру умственных образов.
      @BODYM = На этот раз он осознал кое-что новое, что его поразило: эти картины были из жизни Уэйда Траска. В то время это был прилежный ученик, застенчивый подросток, для которого его страхи стали толчком к формированию тайных идеалов. А идеалы в свою очередь порождали у юноши бешеную энергию. Особенно четкой была одна картина: он стоял на коленях у изголовья умирающего и явно делал это в ходе эксперимента.
      @BODYM = - Вам нужно только попросить у неё то, что вам нужно. Мы сделаем так, как вы скажете, - говорил он. Умирающий бросил на него полный ненависти взгляд:
      @BODYM = - Мерзавец! Подлец! Помогите мне! Вы это можете!
      @BODYM = Тот, кто говорил во сне, ответил:
      @BODYM = - Не позволяйте страху лишить вас здравого смысла. Объясните, почему вы болеете, и скажите, что нужно делать.
      @BODYM = - Это же работа врачей! - простонал больной. - Откуда мне знать, почему я болею.
      @BODYM = - Нужно сказать мне это или смириться с тем, что вы умрете, - ответил Траск, и эта картина рассеялась, как туман.
      @BODYM = Эпизод с умирающим, как и все последующие эпизоды, состоял не из непрерывного ряда образов, а из разрозненных кусков, не связанных между собой.
      @BODYM = Невозможно было точно определить, когда Траск приступил к исследованиям, итогом которых стало его грандиозное открытие, но результаты этой работы были совершенно ясны. После начального периода подстройки под новое тело перенесенное сознание полностью берет управление на себя, и все воспоминания, сохранившиеся в занятом теле от прежнего сознания, стираются. Человек полностью сохраняет свои воспоминания, чувства и волю с той лишь разницей, что у него теперь чужое тело. Чтобы описать это удивительное явление, Траск должен был разработать новую теорию жизни.
      @BODYM = Марен готовился изучить эту теорию, уже начал представлять её себе в общих чертах, - и тут вдруг в одно мгновение понял, что с ним произошло. Это был не зародыш мысли и не полуоформившееся подозрение, а молниеносное полное осознание. В один миг спутанная паутина страхов, удивлений, сомнений и фактов, в которой он бился, превратилась в единый и непрерывный упорядоченный узор.
      @BODYM = Как сказал Траск? "... Перенести нервные импульсы цыпленка в нервную систему собаки".
      @BODYM = Только в этот драматический момент, когда весь опыт последних часов выстроился в его уме в логическом порядке, Марен почувствовал грандиозность открытия Уэйда. Если такая операция удалась с цыпленком, почему она не может удаться с человеком? Почему нервные импульсы Траска не могут перейти в нервную систему Марена?
      @BODYM = И наоборот!
      @BODYM = "Я здесь, - думал совершенно ошеломленный Глава Группы Дэвид Марен. - Мое Я лежит здесь, это мое Я со всеми его воспоминаниями. И в то же время на этой постели лежит тело Траска с воспоминаниями и проектами Траска. А Траск теперь выглядит как я! Внешне он - это я, и если у него хватит смелости, он сможет проникнуть куда угодно. Даже к Великому Судье!"
      @BODYM = Признания Траска не оставляли места для сомнений: у него был необходимый запас смелости. От потрясения, вызванного этим выводом, Марен открыл глаза и бессознательно поднялся на ноги.
      Только сделав это движение, Дэвид понял, что тело Траска прекрасно повинуется ему: одним слитным усилием он сразу включил в работу кисти рук, ступни и органы чувств другого человека! Озадаченный этим, Марен опустил взгляд, поднял руку и наконец увидел... себя.
      Не осознавая, что делает, он рванулся с места и выбежал на улицу.
      Его "прыгуна" уже не было на стоянке у Лаборатории, но Марен, кажется, недолго раздумывал, как быть, потому что добежал без передышки до самой остановки воздушных такси. Задыхаясь от бега, он стал ждать машину и через несколько минут, все ещё не отдышавшись, уже называл водителю адрес Траска и падал на сиденье.
      После этого лихорадочное возбуждение сменилось апатией. Марен почувствовал такую растерянность, что его действия показались ему бессмысленными. Он был ничем - обезумевшая от страха и тоски точка в непрерывной системе координат "пространство-время". Человек, переставший быть собой. Он с ужасом дотронулся до очков Траска на своем носу. Подумать только! А его собственное зрение было не хуже, чем у орла! Как его вымотал этот бег и как долго он чувствует усталость от него! А тело Дэвида Марена было не знающей износа стальной машиной.
      Наконец он начал реагировать на окружающий мир. За прозрачной стенкой такси проносился город. "Куда я еду? - спросил себя Марен. - Ах, да. Конечно, к Траску. Он сказал мне, чтобы я отправился к нему".
      На мгновение Марен замер неподвижно, снова подавленный и обессиленный, примиряясь с тем, что для того, кто внешне является Траском, квартира Траска единственный разумный адрес.
      - Земля, - через громкоговоритель объявил из кабины таксист, и машина начала опускаться.
      - Земля?
      Марен начал было подниматься на ноги, готовый последовать указаниям Траска, но остановился, помрачнел и вместо этого передвинулся в угол диванчика-сиденья.
      - Я передумал, - бросил он водителю и назвал парк в центре города приятное место, куда он, когда ещё был Мареном, иногда приходил, если нужно было решить трудную стратегическую задачу. Такси взлетело. Марен набрал в грудь столько воздуха, что узкие легкие Траска чуть не разорвались. Еще никто никогда не сталкивался с проблемой, как та, что стояла перед ним сейчас.
      В парке Марен сел на скамью. Судя по солнцу, скоро должен был наступить полдень, но утро ещё не кончилось. Каждый раз, когда Марен осознавал, что ещё немного времени безвозвратно потеряно, он слегка вздрагивал.
      Раз десять он пытался сосредоточиться на своей проблеме. Но каждый раз его внимание отклонялось в сторону, и в его уме оставалась пустота. Не в силах ничем заняться, Марен нервно скреб носком ботинка. Подгоняемый беспокойством и тревогой, он начинал идти по какой-нибудь из дорожек, встретив развилку, сворачивал на другую дорожку, возвращался на свою скамью и тут же вновь срывался с нее. Снова уходил, снова садился на прежнее место и опять уходил.
      Глава 4
      В тот же вечер, за несколько минут до двадцати двух часов, Марен, совершенно обессиленный и мрачный, вошел в просторную гостиную квартиры Траска: в конце концов он признал тот факт, что другого способа найти физика не было. На диване лежала худая и черноволосая молодая женщина. Она спрыгнула на пол, бросилась навстречу Марену, повисла у него на шее и раньше, чем ему могла бы прийти в голову мысль о сопротивлении, влепила ему в губы поцелуй. Марен оттолкнул её, и она с обиженным видом отошла прочь.
      - Я нахожусь здесь ради вас, - сказала она. - Как только ваши собратья по Группе узнали, что вас приговорили, они наняли меня и послали к вам домой.
      Эти слова тут же покорили Марена. Купленная любовница для мужчины, который, вероятно, больше не может добиться милости у женщины, не торгующей собой! Это было великолепное средство контроля, и быстрота, с которой действовали руководители Группы, позволяла предположить, что, когда речь шла о приговоренном, этот метод был весьма эффективен.