Модьун удивленно смотрел на людей-животных. Прежде чем он смог заговорить, человек-медведь сказал веселым голосом:
      - Может быть, вы захотите пойти с нами завтракать?
      Приглашение было радушным. И Модьун не колебался. Ему, действительно, нечего было делать до приезда Судлил из-за барьера. Ему пришло в голову, что, может быть, интересно совершить путешествие по планете; когда он снова присоединится к человеческой расе, от него потребуют отчет. Но путешествие может подождать. По крайней мере, сначала он позавтракает. Модьун улыбнулся.
      Он вышел на крыльцо. Повернулся. Закрыл за собой дверь. Снова повернулся. И на этот раз пожал руки каждому человеку-животному. Неррл оказался последним. Неррл сказал:
      - У нас масса времени. Заседание комитета не возобновится до одиннадцати.
      Этот день тоже выдался ясным. Когда они отошли, Модьун глубоко вдохнул и обнаружил, что воздух чистый и свежий. Модьун непринужденно спросил:
      - Как прошло вчерашнее слушание?
      Ответом было четыре негодующих вздоха.
      - Напыщенные гиены, - жаловался Дуулдн.
      Другие выражали те же чувства, и из их слов вскоре выяснилось, что им не разрешили высказать свое мнение лишь потому, что они не были одеты, как положено; поэтому они сидели среди публики и расстроенные слушали, а неуместные свидетельства в пользу их точки зрения поставили их в глупое положение перед комиссией.
      - Мы уверены, что сегодня этому будет положен конец, - пробормотал Дуулдн мурлыкающим голосом.
      Быстрый взгляд его глаз - намек на ярость ягуара, о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках, придавали его словам определенную свирепость.
      Помня, что сказал Нунули - цель для большого корабля уже выбрана, Модьун почувствовал жалость к своим спутникам. Тут его что-то словно подтолкнуло.
      - Почему бы мне не пойти с вами? - предложил он. - Я хотел бы сам посмотреть на этих людей-гиен. Я не буду выступать. Только понаблюдаю.
      Модьун сказал правду. Он, действительно, хотел посмотреть на них.
      Четверо людей-животных были в восторге.
      - Мы хотели бы, чтобы вы рассказали им о Нунули, - сказал Иггдооз.
      - Но он должен найти другую одежду, - проворчал Руузб. - Оденьтесь так, как мы.
      - Я не собираюсь выступать, - повторил Модьун.
      Они позавтракали, нашли для Модьуна костюм, и он поспешил вместе с другими на улицу, где мчались автомобили. Почти сразу подъехал автомобиль, и они сели.
      Целью их поездки оказалось высокое здание в центре города. Они поднялись на лифте на верхний этаж. В коридоре на лицах спутников Модьуна появилось выражение подобострастного уважения. Скоро они шепотом сообщили о своих намерениях восьмифутовому человеку-гиене, который стоял перед закрытой двойной дверью, ведущей, вероятно, в зал заседаний. Человек-гиена кивнул, попросил соблюдать тишину и очень тихо открыл дверь достаточно широко, чтобы они могли войти по одному.
      Модьун сидел сзади и смотрел поверх множества голов странных существ. Здесь было даже несколько мелких насекомых, конечно, не носильщиков. Выяснилось, что они тоже явились сюда, чтобы отстаивать свою точку зрения. Модьун не слушал их доводов и поэтому не понимал, что они хотят.
      Его внимание приковала к себе комиссия: одни люди-гиены. Удивительно. Модьун чувствовал сильное желание подойти к ним поближе. Он видел, что ближе всего подходили те, кто выступал, и поэтому решил, что должен как можно больше узнать о людях-гиенах, если собирается оспорить право комитета принимать решение. А почему бы нет?
      Поэтому, когда Неррл высказал свои страстные доводы и был отпущен, Модьун сделал ему знак рукой, чтобы он подошел. И шепотом сказал ему, что передумал и хотел бы, чтобы его имя записали в список выступающих.
      Человек-лиса, который наклонился, чтобы выслушать его просьбу, выпрямился в полный рост, семь и три четверти фута, и громко сказал с удивлением:
      - Конечно, мы запишем ваше имя. Мы хотим, чтобы вы рассказали им о Нунули.
      Его голос прозвучал громко и беспокойно, и секретарь собрания резко постучал по столу, призывая к порядку и тишине. Но в нужное время Модьун оказался на месте оратора. Тогда один из членов комитета вежливо обратился к нему:
      - Здесь сказано, что вы обезьяна. Я видел обезьян и считаю, что вы не совсем похожи на обезьяну.
      - Есть много видов обезьян, - Модьун повторил аргумент, выдвинутый в машине одним из его товарищей.
      - А к какому виду относитесь вы? - настаивал спрашивающий.
      Модьун не обратил внимания на вопрос. Ему было интересно поближе увидеть правящих животных Земли. Люди-гиены, которых он видел раньше, возле столовой и в своей спальне позавчера, в своем болезненном состоянии были неподходящим объектом для изучения.
      Модьун предполагал, что, наверное, так же трудно изучать человека, страдающего жестокими желудочными спазмами или артритом.
      Поэтому теперь он внимательно осмотрел своего собеседника.
      Действительно, разница существовала... и она сразу бросалась в глаза.
      Хотя внешне председательствующий напоминал обычных измененных животных. Форма головы у него была как у настоящей гиены, но только... как другие животные, гиены напоминали зверя, породившего их. Как и у других людей-животных, выражение лица человека-гиены было почти человеческим, таким тщательным было биологическое приближение к человеческой форме.
      Но существовала разница - неуловимая, но очевидная. Модьун ощутил их превосходство. Логика людей-гиен была проста: они управляют планетой, поэтому стоят выше.
      В голове Модьуна возник вопрос: знают ли гиены, что они служат агентами инопланетной расы? Был ли сознательным союз с Нунули? Ответ на этот вопрос нельзя было получить от человека-гиены при данных обстоятельствах.
      Когда цепь ощущений завершила свой путь в мозгу Модьуна, он решил прямо бросить вызов имеющемуся порядку вещей.
      Он сказал:
      - Не могли бы вы процитировать мне указания людей, позволяющие человеку-гиене рассматривать вопросы, подобные этому?
      В публике началось волнение. Шарканье ног. Даже тяжелое дыхание и бормотание. Председатель опустил молоток, требуя тишины. Член комитета, который ораторствовал ранее, поднял брови и откинул голову, потом сел в прежнее положение и сказал:
      - Ваш вопрос не относится к тем, по которым этот комитет может выносить решения. Мы работаем по указанию правительственного департамента, и круг вопросов, которые мы рассматриваем, строго ограничен. Вас удовлетворяет этот ответ?
      Модьун вынужден был молча согласиться. Он не заботился о том, кому бросал вызов, ведь он обнаружил, что противостоит второстепенной организации. Это была одна из тех - не бесконечных, но кружных - цепей вроде разговора с компьютером вместо человека, который его программировал, - совершенно бесполезное действо.
      И еще Модьун подумал, что гиены - джентльмены.
      Действительно, все выглядело очень цивилизованно и благопристойно. Модьун понял, что не может испытывать вражды ни к кому, кто достиг их уровня культуры.
      - В таком случае у меня теперь нет других аргументов, - заявил Модьун комитету.
      Когда он поднялся, чтобы сойти с помоста, человек-ягуар выкрикнул из публики:
      - Эй, а как насчет Нунули?
      Очевидно, для человека-гиены это было слишком. Председатель в ярости опустил молоток. Стремительно вошли люди-гиены в форме. Через несколько минут комнату заседаний освободили от публики и в коридоре зачитали сообщение, что заседание продолжится сегодня в три часа дня.
      Когда Модьун пошел с друзьями к лифту и завернул за угол, то увидел, что множество людей-гиен в форме блокировало коридор в сотне футов впереди. Когда зрители и выступающие, которые присутствовали на заседании, подходили к этому живому барьеру, каждый останавливался и что-то говорил. Во всех случаях, которые наблюдал Модьун, ответ оказывался удовлетворительным, и ответившему разрешали пройти по узкому проходу, сделанному между двумя рядами людей-гиен в форме.
      Маленькая группа из пяти существ должна была ждать своей очереди. Неррл, который стоял впереди, сказал, обернувшись назад:
      - Они спрашивают у каждого его имя. Как только получают ответ, разрешают пройти.
      У человека-гиены, который задавал вопросы, было суровое лицо; в одной руке он держал какие-то бумаги. После того как Модьун произнес обезьянью версию своего имени, офицер посмотрел на свои бумаги и сказал официальным тоном:
      - Вы не можете произнести свое имя по буквам?
      Модьун терпеливо проделал это. Существо еще раз изучило бумаги, которые были у него в руке.
      - Это для вас, - сказал человек-гиена.
      Он протянул документ Модьуну. Тот взял, но спросил удивленно:
      - Для меня? Что это?
      - Повестка.
      - Какая повестка? - заинтересовался Модьун.
      Человек-гиена рассердился.
      - Прочитайте, - ответил он. - Тогда вы узнаете, что это такое.
      Он махнул рукой другому человеку-гиене в форме. Вся группа застыла.
      - Направо! Марш! - скомандовал командир.
      Звук их шагов быстро затих.
      Модьун стоял рядом с Руузбом, другие трое его спутников смотрели на него.
      - Что это было? - спросил Руузб. - Что он дал вам?
      - Повестку, - ответил Модьун.
      - Что?
      Модьун протянул повестку человеку-медведю. Медведь посмотрел на сложенную бумажку, затем медленно и громко прочитал сверху: "Государство против Модиунна". Он поднял глаза.
      - Модиунн - это вы, все правильно, - сказал он. - Но кто это "государство"?
      Модьун не смог подавить улыбку.
      - Государство - это правительство.
      Он замолчал. Его улыбка погасла, когда до него дошел смысл собственных слов. Наконец, он сказал:
      - Вероятно, это относится к людям-гиенам, захватившим власть.
      Он увидел, как бледно-розовое лицо Дуулдна нахмурилось.
      - Вы задали на заседании хороший вопрос, Модиунн. Какое право люди-гиены имеют решать, куда должен направиться космический корабль?
      Теперь он хмурился. Мускулы его челюстей странно двигались. Он сжал зубы с почти металлическим звуком и закончил:
      - Я никогда раньше не думал об этом.
      - Да, это был хороший вопрос, - сказал Руузб. - Вы и я, черт возьми, - он посмотрел на человека-ягуара - можем же сражаться с дюжиной людей-гиен, без поддержки? Почему же они говорят нам, что делать?
      Модьун быстро посмотрел на одного и другого: двое сильных людей-животных. У обоих лица раскраснелись, очевидно, внутри они кипели. Человек подумал: "Дикость, действительно, скрыта не так глубоко". Он был удивлен, но...
      Для него это оказалось решающим. Лучше думать о том, что он говорит, в будущем. Очевидно, попытка возбудить этих людей-животных не приведет ни к чему хорошему, потому что они могут только волноваться.
      Вслух он сказал:
      - Успокойтесь, друзья. Давайте не возбуждаться. Это не нужно.
      Прошла еще минута. Их лица стали бледнеть. Дуулдн протянул руку и взял документ из руки Руузба.
      - Давайте посмотрим, - сказал он.
      - Подождите, - возразил человек-медведь.
      Но его реакция была слишком медленной. Его друг забрал у него повестку и развернул ее. Человек-ягуар посмотрел на первые слова внутри и, казалось, на несколько минут онемел от того, что увидел. Затем он прочитал вслух: "Вызов в суд по уголовному делу".
      - Уголовному? - повторил Неррл.
      Все четверо людей-животных мгновенно отошли от Модьуна. Остановились и посмотрели на него.
      Теперь на их лицах было замешательство.
      Модьун сказал:
      - Как я могу быть преступником в мире, где нет преступлений?
      - Да, - сказал Руузб. - Он прав. Что он мог сделать?
      - Ну, я не знаю... - Это с сомнением произнес человек-лиса. - Если человек-гиена говорит, что он преступник, то, наверное, это правда.
      Неожиданно он сказал:
      - Очень хорошо спорить о том, как им удалось войти в правительство. Но факт остается фактом: они правят нами.
      Модьун сказал Дуулдну:
      - Там написано, в чем меня обвиняют. В чем же?
      - Да, - сказал Руузб, - прочитайте.
      Человек-ягуар снова поднес листок к лампе и произнес мягким глубоким голосом:
      - Обвинение - да... вот оно... Повреждение выхода компьютера, проникновение незаконным путем в помещение для приезжих...
      Он мигнул.
      - Эй, это несерьезное преступление.
      Он снова посмотрел на повестку.
      - Здесь говорится, что вы должны предстать перед судьей в следующий... вторник... До тех пор - послушайте - всех честных граждан призывают не общаться с обвиняемым. Это относится к нам, честным гражданам. Поэтому, - он кивнул Модьуну, - вы должны пробыть в одиночестве только до следующего вторника.
      Он поспешно сложил повестку и протянул Модьуну. Все признаки его недавнего бурного возмущения исчезли. Он сказал:
      - Ну, друзья, лучше нам уйти отсюда.
      Модьуну же он сказал:
      - Увидимся в следующий вторник, дружище.
      Он ушел; за ним последовал Неррл, который небрежно кивнул, прощаясь. Руузб и Иггдооз колебались. Человек-медведь неуверенно проворчал:
      - Вы не можете просто так бросить друга в беде.
      Модьун вновь подтвердил свое решение не втягивать этих существ в свои дела.
      - Только до следующего вторника, - подтвердил он. - Тогда увидимся.
      Казалось, эти слова необходимы человеку-медведю и человеку-гиппопотаму, чтобы успокоить их. Было видно, что они почувствовали облегчение, и пожали ему руку почти с благодарностью. Затем они поспешно отправились за своими товарищами.
      Тем временем Модьун, шагая в том же направлении, пришел к шахте лифта. Четверых друзей там уже не было. Вокруг вообще никого не было. Когда подъехал следующий лифт, Модьун увидел, что и тот пуст. Удивительно. Тем не менее он собирался войти, но мысль об отсутствии людей-животных там, где пять минут назад их было очень много, заставила Модьуна подумать об опасности.
      "Я лучше пойду вниз пешком", - решил он. Он помнил, что Нунули коварный тип.
      Было бы обидно, если бы лифт застрял по пути вниз, вместе с ним. Чтобы спастись, он должен был нарушить еще несколько законов... Когда Модьун спускался по первому пролету лестницы, он подумал, что у него слишком сложная реакция на простую ситуацию.
      "Я полагаю, - вздохнул он, начиная спускаться по второму пролету из тридцати трех, - что именно так люди должны были все обдумывать много лет назад, когда существовала конкуренция, интриги и все такое".
      Спускаясь по третьему пролету, Модьун почувствовал отвращение к жизни снаружи барьера. Может быть, он должен сделать то, что хочет Нунули: вернуться за барьер и забыть все это безумие.
      Но, спускаясь по четвертому пролету, он с грустью подумал:
      "Я обещал Дода. И, кроме того, через несколько недель приедет Судлил".
      Поэтому ему ничего не оставалось делать, как только спускаться вниз еще по тридцати пролетам.
      Что он и сделал.
      Когда он добрался до вестибюля, то принял решение.
      Он все сознавал.
      8
      Тишина охватывала все... но то тут, то там возникало беспокойство.
      Модьун чувствовал свое единство со всем ближним космосом, кроме зоны беспокойства - зоны вмешательства, воздействия, агрессивной энергии - так называемого насилия. Или, может быть, тут было только намерение насилия. Завитки, цепи и темнота. Сверкающие пряди и потоки сверкающего серебра вибрировали в безбрежном пространстве вокруг него.
      Он понимал, что люди-животные - мирные и глупые. Здесь их было так много, что их общая доброжелательность заполняла пустоту.
      Люди-гиены создавали беспорядок в его ощущении окружающей энергосистемы. Подавляющее большинство их казалось незнающими простофилями. Сияние, переплетенное с темными прядями, не давало понять, как они стали правящей группой. Но гиены согласились на эту роль - и здесь не было ошибки. И от них исходил постоянный поток слабой агрессии. Они создавали... строгость... да... жесткость. Но ничего по-настоящему серьезного.
      Но гиены-руководители имели различную окраску. Они знали правду. Знание окрыляло их. Вокруг этих осведомленных личностей зарождались облака своеобразных частиц восхищения собой. Ликование полной безопасности. Безопасности, которая происходила от осознания того, что Нунули всемогущие и те, через кого они управляют, абсолютно неуязвимы.
      ...Гордость занимаемым положением, переплетенная с вечной эйфорией, структура пространства была закручена в многочисленные формы. Их было больше тысячи, слишком много, чтобы сосчитать; целый высший класс гиен-людей. И вокруг каждой личности агрессивная аура...
      Но настоящее беспокойство излучал лишь один Нунули. Вокруг него пульсировало огромное бесформенное черное облако. Непроницаемая пелена закрывала инопланетное существо.
      Темнота тянула энергию из ближнего источника. Но этот источник не имел определенного местонахождения. Сила, которая исходила от него, немного пугала даже Модьуна.
      Это же Единое Психическое Пространство.
      "Значит, я сделал основное открытие, касающееся врага".
      Эта мысль привела Модьуна в состояние нерешительности. Сознание отвергало идею врага, потому что... Есть ли вообще здесь враги?
      Мировоззрение Модьуна утверждало, что нет. Здесь нет врагов. Здесь только существа, которые своими действиями вызывают враждебное отношение к себе.
      Это отношение к себе они сами вызвали, а потом стали считать, что во всем виноват враг.
      Но настоящий враг - это мгновенные импульсы, заставляющие людей делать то, что вызывает враждебное отношение.
      Нет реакции, нет врага.
      Итак, Модьун решил, что должен вернуться в свою маленькую квартирку и оставаться там, не создавая проблем, не вызывая к себе враждебного отношения, до следующего вторника... когда он пойдет в суд. Это будет мирным ответом на повестку, которую ему вручили.
      Так он и сделал, за исключением того, что выходил поесть.
      9
      У дверей стоял мужчина, на одежде которого была карточка с надписью "Служащий по судебным повесткам". Этот человек-гиена проверил повестку Модьуна и просто сказал:
      - Входите, сэр.
      Модьун вошел в большую комнату и удивленно огляделся. Прямо перед ним был длинный стол. За ним, за маленькими прозрачными окошками находилось около дюжины женщин-гиен. Перед каждым из этих окошек стояла очередь людей-животных. Очереди отличались по количеству от шести до двадцати.
      Никакого признака комнаты судебного заседания. Модьун вышел в коридор и посмотрел на другие двери. Потом медленно прошел к ближайшей. Его мысль, что, может быть, на повестке напечатан неправильный номер, исчезла. Тут также не было никаких признаков комнаты судебного заседания.
      Модьун медленно вернулся в большую комнату, снова показал повестку "Служащему по судебным повесткам", который, казалось, забыл его, - и его еще раз впустили. На этот раз, когда он вошел, он приблизился к человеку-гиене в форме, который стоял чуть в стороне. На его табличке были слова: "Служащий суда". Еще раз повестка оказалась приемлемым средством для общения. Служащий посмотрел на нее и сказал безразлично:
      - Окно номер восемь.
      Модьун подошел и стал сзади. Здесь была самая короткая очередь, которая состояла из пяти человек. Модьун оказался шестым.
      Он просто стал в очередь, а потом заметил, что первым в очереди был человек-тигр, которому через окошко передали листок бумаги. Человек-тигр посмотрел на этот листок. Затем наклонился и что-то сказал в окошко. Модьун не расслышал слова, но он не мог ошибиться в чувстве, которое они вызвали, - ярость. Ответ женщины-гиены был удивительно четким. Она сказала вежливо:
      - Простите, не я пишу законы.
      Человек-тигр медленно выпрямился. Потом он постоял, нахмурившись, не менее десяти секунд, сжал челюсти и быстро пошел к двери.
      Человек-крыса прямо перед Модьуном покачал головой и прошептал:
      - Наверное, суровый приговор.
      Модьун спросил:
      - А какое было преступление?
      Собеседник покачал головой:
      - Это написано в его повестке. - И добавил: - Наверное, избил кого-нибудь. За это строго наказывают.
      - Гмм... - пробормотал Модьун. Ему было интересно. - А что сделали вы?
      Человек-крыса заколебался. Потом ответил:
      - Украл.
      - Воровство! В мире, где все можно получить свободно.
      Модьун был искренне удивлен. И только после того, как он это сказал, ему невольно пришло в голову, что его слова могли обидеть человека-крысу.
      И, действительно, первой реакцией человека-крысы стало:
      - Ради Бога, это не так страшно.
      Сказав это, он смягчился и, казалось, понял, по крайней мере отчасти, почему удивился Модьун. Он продолжал более непринужденным тоном:
      - Это трудно представить, но я начал кое-что замечать. Вы и я, - он вдруг возмутился, - мы же можем пользоваться этими общественными автомобилями на главных дорогах. Но если мы хотим добраться до небольшой улочки, мы должны выйти из такого автомобиля и пройти к движущемуся тротуару или просто пройти пешком.
      - Что же в этом плохого? - спросил Модьун. Он говорил нейтральным тоном. - Когда говорят о деталях, все кажется очень справедливым. Никто же не должен идти больше, чем сто ярдов.
      Тонкое крысиное лицо стоящего перед ним исказила понимающая улыбка:
      - Когда я заметил, что люди-гиены, официальные лица, имеют специальные автомобили и едут прямо в эти боковые улочки, я понял, что я просто должен назваться не своим именем. Итак я остановил один автомобиль и поехал на нем домой. И вот я здесь.
      Пока он говорил, очередь продвинулась вперед. Теперь Модьун взглянул в лицо человека, которому вынесли приговор и который уходил, - ничего не выражающее лицо, напоминающее крокодила или, по крайней мере, рептилию, и это лицо ни о чем не говорило, поэтому Модьун снова обратил внимание на человека-крысу и сказал:
      - Как они поймали вас?
      - Частные автомобили связаны со специальным компьютером, который послал за мной патрульного, человека-гиену, - последовал возмущенный ответ. - Таким образом мне вручили повестку, чтобы я сегодня явился на судебное разбирательство, и вот я здесь.
      - Не очень похоже на судебное разбирательство, - заметил Модьун, когда третий человек в очереди получил карточку со своим предварительно напечатанным приговором, посмотрел на него, встревоженно оскалившись, показал свои кроличьи зубы и отскочил к двери.
      Значение слов Модьуна, казалось, не дошло до сознания человека-крысы.
      - Ах, суд есть суд, - сказал он.
      Модьун не считал, что это похоже на суд.
      - Вам и мне просто не повезло, и поэтому мы в суде, - пожал плечами человек-крыса.
      От окошка отошел четвертый человек. Человек-крыса сказал торопливо:
      - Я лучше повернусь к окошечку. Своими манерами надлежит выказать уважение, иначе это может быть рассмотрено, как неуважение к суду.
      - Как вас зовут? - спросил Модьун.
      Имя человека-крысы было Банлт, он жил в Галли, имел жену и трех детей. Банлт хотел знать, почему Модьун интересуется им.
      - В мире, - сказал Модьун, - который является идеальным, за исключением того, что людям нужно пройти лишнюю сотню ярдов, вы совершили кражу. Мне хотелось бы изучить вашу философию.
      Банлт не ответил. Ему вручали его приговор. Банлт посмотрел на него, и его лицо приобрело напряженное недоверчивое выражение. Он ушел ошеломленный. Модьуну хотелось пойти за ним, но подошла его очередь. И он протолкнул свою повестку под решетку и с большим интересом наблюдал, как женщина-гиена набивала на машине справа числа, напечатанные на повестке. Появившийся листок бумаги развернулся в жесткую карточку.
      Модьун взял листок с большим интересом и прочитал: "Наказание: двадцать дней заключения в квартире. Вы можете выходить поесть три раза в день, затрачивая не более часа на каждую еду".
      Он был удивлен. Он наклонился и обратился к женщине:
      - Приговор кажется немного нелогичным. Мое преступление в том, что я занял квартиру нелегально. Теперь я приговорен к заключению в той же самой квартире и, очевидно, мое нахождение там больше не будет считаться нелегальным. Есть здесь кто-нибудь, с кем я могу это обсудить?
      - Пожалуйста, выйдите из очереди. Спросите у служащего все, что вы хотите узнать.
      Модьун, который во время получения своего "приговора" краем глаза наблюдал, как Банлт прошел мимо служащего по повесткам, и задержался лишь, чтобы задать краткий вопрос, выпрямился и поспешно прошел к тому же выходу. Выйдя в коридор, он осмотрел людей вблизи и вдали в поисках Банлта.
      И не увидел его.
      Он, наверное, убежал и совершенно забыл о моей просьбе. Очень плохо.
      Покачав головой, как это иногда делал Руузб, Модьун повернулся, чтобы вернуться в комнату судебных заседаний. Но вход преградил служащий по судебным повесткам.
      - Вы должны иметь повестку, чтобы войти в комнату заседаний, сэр, вежливо сказал человек-гиена.
      Модьун объяснил, что случилось, и показал листок с приговором. Страж у двери, потому что именно этим сейчас занимался этот человек-гиена, покачал головой:
      - Сожалею, сэр, но у меня нет указаний пропускать кого-либо без повестки.
      - Хорошо, - сказал Модьун. Он отступил назад, посмотрел на создание, загородившее проход, и подумал:
      "После всего, все судопроизводство - пародия. Было бы смешно спрашивать о нелогичности одного аспекта, когда вся процедура несправедлива".
      Но Модьуна волновали еще некоторые детали. Вслух он сказал:
      - Не могли бы вы сказать мне, какого рода приговоры выносятся здесь? Например, тому человеку-крысе, который вышел передо мной. Какое наказание он мог получить за то, что сделал? За кражу автомобиля.
      Страж у двери выпрямился в полный рост.
      - Сэр, те из нас, в ком есть внутренняя сила, чтобы управлять, имеют также и сострадание, поэтому много лет назад издали декрет, что о наказании, которое выносит суд, сообщают только тому, кого наказывают, сказал он.
      Модьун запротестовал:
      - Я не понимаю, какую ценность имеет тайна для человека, которого неправильно наказали.
      Страж оставался спокойным.
      - Пожалуйста, отойдите в сторону. Вы мешаете работе суда.
      Это была правда, потому что в этот момент подошел еще один человек-животное с повесткой. Модьун отступил, постоял в нерешительности, потом пошел к лифту.
      Он провел день в суде, и теперь настало время отбывать срок наказания, - по крайней мере, пока не приедет Судлил.
      10
      Когда автомобиль с визгом остановился, Модьун увидел женщину, которая стояла возле кустов. Частично они скрывали ее. Он только мельком взглянул на нее. Так как он опоздал и, следовательно, был виноват, он выпрыгнул из автомобиля и подбежал к ней. Модьун пытался успеть обернуться за час, потому что не мог слишком надолго отлучаться из своего дома-тюрьмы.
      Хотя Модьун пропустил поход в столовую, чтобы иметь в своем распоряжении больше времени, он понимал, что уже опоздал. Поэтому быстрей. Посадить ее в автомобиль и - в город.
      Он думал так, карабкаясь на небольшой холм к кустам, где она ждала его. Тут он увидел Экета. Насекомое-ученый был на высоте сто пятьдесят метров над долиной и несомненно возвращался назад за барьер.
      Модьун остановился и сконцентрировал мысли на насекомом. Он поприветствовал насекомое и получил в ответ вежливое приветствие. Потом он передал сообщение для других людей.
      В своем мысленном отчете он кратко описал, что он обнаружил. Изменения в программировании компьютера. Новый статус людей-гиен. То, что Нунули завоевали Землю от имени отдаленного комитета.
      Его слова предназначались только в качестве информации. Очевидно, интерес к таким подробностям среди настоящих человеческих существ будет незначительным. Может быть, у нескольких даже вызовет приятное возбуждение. Возможно, Дода получит удовольствие и удовлетворение от результатов эксперимента, который так сильно критиковали. (Несколько мужчин особенно критиковали его за то, что он вовлек Судлил в свои опыты). Тем не менее, было сомнительно, что кого-нибудь еще можно будет уговорить обрести тело, которое функционирует самостоятельно, со всеми унизительными потребностями живого тела.
      Произнося заключительные слова своего отчета, Модьун учел такую возможную реакцию тех, кто остался за барьером.
      Через Экета он передал:
      - Так как Судлил и я вынуждены еще три года терпеть мучения существования в полном теле - два из них здесь, - я бы предложил, чтобы вы разрешили нам самим принимать решения, связанные с вышеуказанным положением дел.
      Так закончилось сообщение. Хотя связь была краткой по времени, Модьун понял, что женщина ушла из поля его зрения. Только мгновение он колебался. Он посмотрел на подернутую дымкой долину, где быстро исчезало насекомое-носильщик.
      В эту минуту его волновало то, что он передал неправду. Правдой было, что он не мог справиться с ситуацией и сомневался, что Судлил захочет помочь ему решить проблему.
      Ощущение обиды на самого себя рассеялось. Потому что ничего не случилось. Что могут сделать Нунули против людей? Кажется... ничего. С этой мыслью он начал обходить кусты. Обошел. Остановился. Посмотрел.
      - Господи, - подумал он.
      Судлил стояла рядом с большой дорогой, наблюдая за непрерывным движением. Она была лишь в тридцати метрах от него и сначала не показала, что видит его. Модьун пошел вперед - и она повернулась к нему. Немедленно. И это удивило его.
      Ее живость! Совершенно поразительно! Она улыбалась, когда смотрела на него. Это была электризующая великолепная улыбка. Судлил стояла, одетая экстравагантно - в брюки и рубашку. Ее золотые волосы ниспадали на плечи. Ее синие глаза были такими яркими, что, казалось, сияли собственным светом. Губы были полуоткрыты, и создавалось общее впечатление яркой индивидуальности на грани... чего?
      Модьун не знал. Он никогда не видел женщину, которая была человеческим существом и полного роста. Ее внешность оказалась такой неожиданной из-за того, что несколько недель назад, когда Модьун в последний раз видел Судлил, ее размеры были значительно меньше. И она выглядела немного неповоротливой, что Дода относил на счет слишком быстрого роста клеток. И, конечно, лекарств.