Джейна

      В какой-то момент оброненное слово вдруг воспринималось как оскорбление. Мгновенно чем-то уязвленный джейнийский самец оказывался на ногах и с пеной у рта начинал требовать сатисфакции. И тут же оба нобиля, осыпая друг друга отборной руганью, устремлялись в соседний оружейный зал, и звук их скрестившихся клинков органично вписывался в общий перезвон мечей дюжин других дуэлянтов.
      Затем непременно раздавался чей-то уязвленный рев, означавший, что пролилась первая кровь. Обычай требовал, чтобы тот из джейсамов, кто первым получил ранение, признал свое поражение перед лицом Рокуэла. Это приравнивалось к отмщению. Однако если побежденный не считал, что отношения с обидчиком были урегулированы, он сохранял право потребовать новой дуэли. И она обязана была состояться, но теперь уже за пределами дворца.
      Вот у такой-то полубезумной орды Рокуэл и потребовал по окончании трапезы минуточку внимания. Он с чувством изложил им резоны своего годичного отсутствия, причем так, как ему советовали: удалился-де от этого грешного мира по религиозным соображениям, бродяжничал все это время, толкаясь среди простонародья и испрашивая милостыню, был занят мучительными поисками самого себя и озабочен проблемами подлинного альтруизма, сознательно и временно отойдя от власти. Свою целиком высосанную из пальца историю Рокуэл закончил патетическим возгласом:
      - Я познал свой народ в его повседневных заботах. Я жил в самой его гуще и питался его милостью. И теперь я вправе утверждать, что люди Джейны полны достоинства и вызывают заслуженное уважение к себе!
      Его разглагольствования были встречены продолжительной овацией. И тем не менее он очутился в весьма щекотливом положении, когда после званого ужина вышел вместе с нобилетом в оружейный зал. Кто-то скрипуче прошелестел над самым его ухом:
      - Сир! Защищайтесь!
      Отлично понимая, что это вызов на дуэль, Рокуэл все же на какой-то миг опешил. Но врожденный защитный рефлекс заставил его тут же полуразвернуться и выхватить меч. Клинок угрожающе затрепетал в воздухе раньше, чем он осознал, что его спровоцировал не кто иной, как Джайер Дорриш.
      Рокуэл принял стойку и ждал, вопросительно вглядываясь в темные и циничные глаза своего противника.
      Гомон вокруг них стал постепенно стихать. Из рядов обступивших их вельмож раздался чей-то хорошо поставленный голос:
      - Джайер! Вы что, забылись? Если вы претендуете на корону, то обязаны дать тому обоснование. А стоящее оно или нет - решает большинство присутствующих здесь нобилей.
      Рокуэл поискал глазами говорившего. Им оказался один из офицеров высокого ранга.
      - Причина проста, - вызывающе бросил Джайер. - Это та самая сказочка насчет ухода в народ, которую он нам тут скормил...
      Военный отступил несколько назад. Прищурил глаза и суровым голосом задал следующий вопрос:
      - Это что, простое недоразумение или же вы, Джайер, не приемлете подобного объяснения?
      Теперь установилась уже мертвая тишина. Каждое произнесенное слово гулко отзывалось под сводами просторного оружейного зала. Но столь прямолинейно сформулированный вопрос явно сбил Джайера с толку. Судя по выражению его лица, он понял, что полное отрицание сказанного Рокуэлом означало бы немедленную схватку с последним, где ставкой была бы жизнь.
      Поэтому он неожиданно расхохотался и, шумно вложив меч обратно в ножны, заявил:
      - Думаю, что мне следовало бы испросить сначала личную аудиенцию и потребовать объяснений. Если Рокуэл расценит то, что я намерен при этом ему сказать, как вызов, то наша дуэль состоится обязательно. Не исключено, что даже завтра. - Подойдя затем к Рокуэлу, он вполголоса, но по-прежнему в наглой форме добавил: - Ваше Превосходительство, совпадение ареста Милиссы с вашим немедленным после этого появлением на Джейне требует объяснения. Если между этими двумя фактами нет никакой связи, уверен, что у вас не возникнет возражений и против моих задумок в отношении этой женщины с Земли.
      Рокуэл отреагировал спокойно:
      - При условии, что вы не преступите закон...
      - Закон - это то, что решает Совет! - нахально выпалил Джайер. - Могу ли я положиться на ваше слово, что вы не вмешаетесь?
      - Будет принят новый закон, - торжественно возвестил Рокуэл. - В рамках его положений... я не вмешаюсь.
      Он отошел в сторону. Джайер нахмурился. На его плотно сжатых губах застыл невысказанный вопрос относительно этого нововведения. Рокуэл легко угадывал сейчас его мысли: немедленно, сегодня же ночью, заняться земной женщиной, вынудить её уступить ему до того, как будут вотированы эти пока ему неясные изменения в законодательстве.
      И все же Рокуэл не был уверен, что правильно прочитал мысли Джайера, когда тот спустя несколько минут покинул собрание знати Джейны.
      Нерда ждала прихода Рокуэла. Тот припозднился, и даже очень. Сразу же после того, как он переступил порог дома и разрешительно кивнул ей головой, Нерда удалилась в туалетный салон и стала готовиться ко сну. Рокуэл взглянул на её просвечивавший сквозь прозрачную дверь силуэт. Мелькнула мысль, а не следовало бы позволить ей не дожидаться его, а лечь спать? Но он тут же отбросил этот намек на проявление к ней снисхождения. По законам Джейны супруга не имела права облачаться в ночные одежды, пока не получит на то разрешения мужа. Без этого позволения она могла только прилечь, не раздеваясь. Могла даже забыться сном, хотя это и осуждалось. В отсутствие супруга ей разрешалось ложиться раздетой в постель только с его письменного разрешения или же в случае болезни, но обязательно официально заверенной врачом либо соответствующим документом, либо устно, в присутствии свидетелей.
      Эти правила поначалу казались чрезмерно суровыми. Но Рокуэл был знаком со старинными документами, в которых приводились результаты исследования поведения джейниек в период, предшествовавший их принятию. И он был абсолютно уверен в том, что не было оснований ставить эти принятые формы поведения под сомнение. Дело в том, что женская половина населения планеты Джейна воссоединялась с мужской только под принуждением. Если же не применять в этих целях силовые методы, то самки просто-напросто разбредались куда угодно, предпочитая жить в одиночестве.
      Соответствующие факты приводились не перестававшими удивляться этому феномену историками. При этом назывались конкретные имена и указывались места, где происходили подобные события. Подлинность попыток предоставить в прошлом джейнийкам всю полноту свободы поведения подтверждалась и видными историческими деятелями. В новое время не было никаких особых резонов возобновлять эксперименты подобного рода.
      Аномалия объяснялась тем, что женщины Джейны были от природы лишены материнского инстинкта. Более того, они особо люто ненавидели своих сыновей. Было крайне тягостно читать откровения отдельных джейниек, сделанные в период попытки предоставления им свободы.
      "Мальчик со временем может превратиться в это ненавистное чудовище самца-джейнийца джейсама. А те очаровательные черты, которые украшают его как ребенка, - всего лишь иллюзия..."
      Одна самочка вообще высказалась даже за предпочтительность угасания рода джейнийцев, поскольку его сохранение предполагало в качестве обязательного условия взращивание джейсамов, против чего она "самым решительным образом возражала".
      В этих условиях самцы планеты поступили именно так, как и следовало.
      Но одновременно законодательство было и максимально справедливым к женщинам. Так, они имели право подать жалобу в случае скверного к ним отношения, и суд незамедлительно рассматривал эти дела. Государство не жалело средств, чтобы оградить супругу от мужа-грубияна.
      В свою очередь от женщины требовалось неукоснительно выполнять свой супружеский и материнский долг. Учитывая полное отсутствие у неё эмоционального начала как в первом, так и во втором случае, предпочли все стороны семейного быта отрегулировать законодательным путем. Было совершенно очевидно, что при таком положении дел даже потомственный Генерал не имел права хоть в чем-то менять установления закона в семейной области. И когда Нерда легла, Рокуэл сразу же дал ей разрешение заснуть.
      Что она и сделала, причем мгновенно.
      3
      Милисса услышала, как в замке тюремной камеры повернулся ключ. Попав сюда, она так ещё и не раздевалась. Присев на край неудобной кушетки, женщина с Земли с любопытством всматривалась в показавшийся в проеме открывшейся двери темный силуэт. Вошедший держал в руках электрический фонарь.
      По росту она сразу же определила, что это был джейсам. Но что её визитером оказался Джайер Дорриш, она разобралась только тогда, когда на того упал луч света. Типичное лицо местного мужчины - слишком вытянутое, явно перегруженное громадным, непропорциональным носом. Ровная и гладкая кожа темно-красного цвета.
      Милисса не испытывала отвращения при виде джейнийцев. По крайней мере, утешала она себя, они хоть были типично гуманоидной расой. С пониманием она относилась и к их образу жизни, невзирая даже на ту участь, которую, как она предчувствовала, аборигены уготовили ей. Милиссе даже в голову не пришло, что она могла бы сформулировать мотив, который немедленно привел бы в действие установленный в их с Дэвом доме усилитель мыслей. Она уже решила, что бесполезно ждать помощи от супруга с его заскорузлым, на её взгляд, мышлением.
      Зато у неё возникли собственные соображения, прекрасно отвечавшие той обстановке, в которой она оказалась. Они вызревали в ней в течение целого дня.
      Джейсам решительно направился к кушетке. Упреждая его, она поспешно затараторила:
      - Я обдумала то, что вы сказали мне прошлой ночью, когда предсказали, что вслед за моим арестом последует возвращение Рокуэла. Вы были правы. Он действительно вернулся.
      Джайер вдруг, словно споткнувшись, остановился и ни словом не отреагировал на её тираду. Милисса едва удержалась, чтобы дрогнувшим голосом не добавить ещё пару слов.
      Складывавшееся положение пугало её. У неё была чрезвычайно развита способность по самым незначительным деталям многое угадывать заранее. Так, она отметила, что, когда Джайер Дорриш вломился в камеру и тут же поспешил к ней, его лицо выражало типичное для джейсамов чванливое высокомерие и излучало полнейшую уверенность в том, что он не встретит никакого сопротивления.
      А сейчас он неподвижно застыл, и все в нем выражало состояние колебания и растерянности.
      - Что-нибудь случилось? - поинтересовалась Милисса.
      Молчание. Она чувствовала, как в Джайере бушуют какие-то темные страсти. Это удивляло её. Джейсамы славились своим отменным хладнокровием, когда насильничали над женщиной. Но если дело шло к этому, обстановке скорее соответствовал бы подготовительный этап, так сказать "подход" в форме потока слов, но никак не молчание.
      В течение этой странной паузы даже время, казалось, приостановило свой стремительный бег. Милисса вдруг ост ро осознала, что сейчас - ночь и что со всех сторон она окружена стенами темницы. Была эпоха, когда никаких тюрем на Джейне не существовало. Просто выделялись какие-нибудь закрытые места, куда в ожидании казни швыряли "врагов". Тысячелетиями, далеко за пределами её личной памяти, этот вопрос решался на Джейне чрезвычайно просто: тебя либо терпели, либо лишали головы. Третьего, промежуточного, варианта никогда не возникало. В этом смысле тюрьма, в которой очутилась Милисса, как и все другие аналогичные заведения, являлась материальным воплощением крупной победы, одержанной теми, чей подход к жизни отличался меньшей, чем раньше, суровостью.
      Поэтому доносившиеся отовсюду разнообразные звуки приободряли Милиссу. Звякали какие-то металлические предметы, вдали кто-то прокашливался, о чем-то бормотали во сне джейсамы, откуда-то доносились посторонние голоса - одним словом, обычное многоголосье скопления зеков. Ибо тюрьма в Нанбриде считалась крупной и заполняли её лица, ожидавшие суда, а не, как это бывало раньше, произвола какого-нибудь скорого на расправу нобиля.
      Милиссу охватило чувство, возникающее при успешном решении определенной задачи. Да, они с Дэвом несли этому народу мирную цивилизацию.
      Джайер в конце концов заговорил.
      - Меня только что вновь осенило, - процедил он, - и это озарение продолжается.
      В его внешне спокойном тоне угадывалось сдерживаемое волнение, и она сообразила, что ситуация теперь слегка изменилась в её пользу. Во всяком случае, стала менее опасной, чем была раньше. Этот джейсам был явно чем-то взволнован.
      Но что могло вывести его из прежнего решительно-агрессивного состояния?
      Милисса решила пустить в ход выношенную ею идею против Джайера.
      - Не хотите ли вы что-нибудь добавить к тому, что говорили о совпадении вашего предсказания с возвращением Рокуэла?
      - Я постоянно раздумываю над этим, - сурово отрезал тот.
      В его голосе снова слышались угрожающие нотки. По этому она спешно добавила:
      - А вы не задумывались над тем, что интуиций, ни на чем не основанных, быть не может?
      В этот напряженный момент, в обстановке непреодолимой отрешенности тюремной камеры от внешнего мира, в условиях темноты, лишь изредка вспарываемой лучиком света, который выхватывал то её, то тюремные решетки, а временами, на какое-то неуловимое мгновение, и самого Джайера, ей подумалось, что тот вряд ли захочет вести разговор на эту тему. Нобили Джейны, уныло напомнила она себе, ещё не достигли уровня её строгой логики. Поведение Джайера показывало, что свои неожиданные прозрения он воспринимал как данность, совсем не задаваясь вопросом об их происхождении.
      Так, молча и неподвижно, джейниец простоял довольно долго. Милисса чутьем угадывала, как в нем нарастает страх. Наконец он тихо произнес:
      - Возможно только одно объяснение происшедшему - все это время Рокуэл прятался у вас!
      - Ну нет, - запротестовала она. - Вот это уж никак не соответствует действительности. Если вы будете исходить из подобной посылки, то подвергнетесь опасности.
      - Это ещё что такое?
      - В действие приведена некая тайная сила. Не будете с ней считаться она нанесет удар. Не исключено, что это уже произошло, иначе каким бы тогда образом у вас дважды появлялось озарение?
      - Вы пытаетесь устрашить меня? - жестко бросил Джайер. - Но джейсама не так-то легко взять на испуг!
      - Однако ничто не мешает ему задуматься над тем, как наилучшим образом выжить, - парировала Милисса. - Во всяком случае, - не удержавшись, добавила она с горечью, - так всегда поступают знакомые мне мужчины.
      В камере вновь воцарилась тишина. Огонек фонарика затрепыхал, затем и вовсе погас. В темноте и безмолвии Милисса сформулировала то, что, на её взгляд, было единственно возможным объяснением происходившего:
      - Все случившееся означает, что вас запрограммировали.
      - Что-о? Не понимаю вас.
      - Немыслимо, чтобы у вас во второй раз возникло предчувствие чего-то очень важного без того, чтобы кто-то предварительно не заложил вам это в голову гипнотически.
      - Но это мои мысли, а не какого-то там дяди!
      - Совсем необязательно. Это вы так считаете, а на самом деле вами манипулирует какой-нибудь кукловод. - Она запнулась, затем продолжила: - А вы не думаете, что просто быть нобилем Джейны ещё недостаточно для того, чтобы предсказать возвращение Рокуэла как следствие моего ареста? Слишком радикальное, чересчур фантастическое для вас предвидение, даже если оно полностью оправдалось. А теперь вы готовы изречь и ещё одно? Нет, это невозможно.
      И опять Джайер предпочел промолчать. Вновь зажегся фонарик. Его шальной луч нечаянно высветил его лицо - угрожающее, с превратившимися в узкие щелочки глазами, вздернутой кверху губой. Было очевидно, что в этот момент в его голове бродили крайне неприглядные мысли и он просчитывал возможные варианты своих действий.
      Внезапно он словно выстрелил:
      - Почему вы расстались с Дэвом?
      Милисса, слегка поколебавшись, ответила:
      - По привычкам и поведению он все больше и больше стал походить на джейсамов и относиться ко мне так же, как они к своим женщинам - простым для них самкам. Мне это не нравилось уже несколько лет, но мы были единственными людьми на этой планете, последними представителями нашей расы в этой части Вселенной. Посему я попыталась терпеливо сносить свои невзгоды по примеру ваших женщин с их многовековым опытом по этой части...
      В действительности все обстояло гораздо сложнее. Разумеется, ей не раз думалось, что все эти мучительные приступы отчаяния, связанные с Дэвом, вполне могли быть проявлением той самой тяги к смерти, которая погубила человеческий род. Но она упорно боролась со своим недугом, с постоянно нараставшим чувством горечи вплоть до того, совсем недавнего, дня, когда на неё тоже снизошло озарение.
      Мужчины-земляне, подумала она тогда, по своей природе есть и всегда были столь же порочными, как и их коллеги-джейнийцы. Но земные женщины, обладая развитым материнским инстинктом, ради его удовлетворения неизменно, во все времена, шли на компромиссы с этими эгоистами. Именно эта потребность в материнстве и явилась той спасительной для мужчин и для всего человечества оболочкой, которая нейтрализовала осознание женщинами истинной, невыносимой натуры этих животных.
      Подумав как-то, что неплохо было бы на некоторое время покинуть Дэва, чтобы основательно поразмышлять над тем, что ей открылось, Милисса в конечном счете утвердилась в этой мысли.
      Из задумчивости её вывел полный угрозы окрик Джайера:
      - Послушайте, первый раз интуиция проснулась во мне после того, как я арестовал вас. Второй раз предчувствие появилось в вашем присутствии. Вывод: вы - причина их возникновения. Клянусь Дилитом, женщина...
      Милисса поспешила прервать его гневную филиппику в свой адрес:
      - А почему бы вам не рассказать мне, что это за мысль посетила вас во второй раз?
      Услышав его ответ, она изумленно воскликнула:
      - Но это же смехотворно! Мне-то чего хорошего от этого ждать?
      Джайер должен был бы согласиться с её логикой. Но он вновь замолчал, уйдя в себя.
      На сей раз пауза была довольно продолжительной. Наконец он тихо промолвил:
      - И все же оба просветления в мыслях состоялись в вашем присутствии. Значит, кто-то знает, что я здесь!
      Все его поведение говорило о том, что он полон терзаний. Было видно, что его мучило понимание возможности опасных последствий своих поступков. Милисса уверилась окончательно, что обстановка переломилась в её пользу. Она раздумчиво протянула:
      - Как я поняла, бросая меня в тюрьму, вы преследовали сугубо личные цели, а это обстоятельство полностью лишает смысла все ваши подозрения. На деле вы стремились всего лишь овладеть троном, а попутно заполучить и меня в качестве любовницы...
      - Молчать, женщина! - взвизгнул Джайер, не сумев скрыть своего беспокойства. - Я никогда не стремился к престолу, это было бы государственной изменой. Видно, мне лучше все же удалиться отсюда, а то чего доброго не удержусь от насилия в отношении вас и подорву тем самым все шансы предать вас законному суду. Не думайте, однако, что вы от меня уже отделались.
      Мигнул огонек. Гулко отозвались удалявшиеся шаги. Распахнулась, а затем с металлическим грохотом захлопнулась дверь темницы.
      Она слышала, как он проследовал по коридору. И тут она внезапно осознала, что потрясена ничуть не меньше, чем Джайер.
      "Но ведь второе его предчувствие, - отчаянно подумала она, - просто бессмысленно..."
      Впервые за много лет она мучительно долго не могла заснуть.
      Наступило утро следующего дня.
      Вскоре после восхода солнца члены совета начали понемногу собираться в назначенном месте - у подножия покрытой застывшей лавой горы, в семи милях к западу от Нанбрида. Все они были на легких мотоциклах. Прибыв на своей новой машине, Рокуэл застал на месте уже поджидавших его Дэва и ещё восьмерых высокопоставленных вельмож. Если землянин стоял, прислонившись к своему транспортному средству и заглушив мотор, то нобили, которым было, очевидно, невтерпеж поскорее открыть опасное заседание на скоростях, нещадно газовали, создавая невообразимый шум.
      Рокуэла встретили солеными, но выдержанными в благодушной манере шуточками насчет перегруженности его мотоцикла. Тот не остался в долгу, поддевая слишком благоразумных водителей, которые предпочли колеса малого диаметра. В то же время, оценивая опытным взглядом средства передвижения каждого нобиля, он отметил, что за истекший год появилось немало технических усовершенствований.
      Как обычно в подобных обстоятельствах, то были мотоциклы, приспособленные для подъема по лавовым скалам - приземистые, прочные и легкие по весу. Но Рокуэл сразу же выделил новинку: три малогабаритных мотора по сто, а возможно и по девяносто-восемьдесят кубиков, в то время как его был объемом в сто семьдесят пять.
      Он задал несколько вопросов владельцам этих машин и уже ждал в ответ взрыва неминуемой похвальбы. Но в этот момент Джайер Дорриш и какой-то с плутоватым взглядом офицер-авиатор, кошмарно взревев включенными на полный режим моторами, сорвали с места своих металлических монстров и рванулись вверх по ближайшему склону.
      Джайер успел все же выкрикнуть:
      - Можно начинать заседание!
      Ряд нобилей, истошно завопив, тоже что было мочи газанули и устремились за ними вдогонку.
      Тронулся с места и Дэв, пристроившись в конце кавалькады.
      Через пяток секунд уже все как сумасшедшие мчались вперед, торжественно открыв тем самым заседание Высшего Совета Джейны.
      Когда-то в прошлом, естественно, до введения механических средств передвижения, одному из джейнийских королей взбрело в голову явиться на открытие сессии Совета верхом на одном из местосов - громадном полудиком животном. То были коварные и опасные твари, то и дело норовив шие сбросить с себя седока. Но именно поэтому оседлать местоса стало означать некое изысканное удовольствие, к которому стали постоянно стремиться. Местосы, однако, не обладали способностью пробегать большие расстояния, тем более лихо взбираться на эти восхитительные, покрытые лавой горы.
      Сменившие их мотоциклы сначала катили довольно ровно, хотя и вразброд, взлетали на пригорки, скатывались с них, подпрыгивали на рытвинах и ухабах или же на большой скорости устремлялись в каньоны с гладкими, словно вырубленными из льда, но твердыми как сталь, стенками. Державшийся сначала где-то позади Рокуэл постепенно выдвинулся вдоль колонны на уровень Джайера и пошел параллельным с его сверкавшей ярко-зеленым цветом машиной курсом.
      - Какая у нас сегодня повестка дня? - прокричал он.
      В ответ Джайер проорал какую-то фразу, в которой четко слышалось лишь имя Милиссы. Видно, в разъяснение своих слов он поднял руку и резко рубанул ею, будто лезвием меча, зло при этом осклабившись. Затем он все же притормозил с тем, чтобы его слова стали слышны, и добавил:
      - Предлагаю казнить эту женщину!
      - За что? - осведомился удивленный Рокуэл.
      Инициатива Джайера была некорректна хотя бы потому, что в заседании Совета принимал участие Дэв. Но, может быть, он пока ещё не заметил его присутствия?
      Однако чем дольше длилась эта бешеная гонка, тем яснее становилось, что Джайер игнорировал Дэва не случайно. Нельзя, однако, было исключать, что причиной тому было его особое внимание к Милиссе, а также к новому закону.
      Едва ознакомившись с повесткой дня заседания Совета и узнав о существе нового закона, Дэв мгновенно понял, что кризиса сегодня не избежать.
      Что касается собственно закона, то какой-либо нужды специально разъяснять Дэву его содержание не было. Дело в том, что идею конституционной монархии предложил Рокуэлу он сам, ровно год тому назад. Тот воспринял её сдержанно, но буквально на следующий день всемогущий повелитель Джейны исчез, удалившись от дел по так называемым религиозным соображениям.
      А теперь, вернувшись, он горячо поддержал эту мысль Дэва.
      Землянин ментально активизировал усилитель мысли, который в свою очередь через реле возбудил один из Символов. А именно Символ конституционной монархии.
      После этого Дэв в несколько игривом духе подумал о предложении Джайера предать смерти Милиссу. Ему показалось забавным, что тот намеревался предать суду лицо, уже само по себе обреченное на гибель.
      Стоило ли ему сообщать об этом?
      Но когда Дэв добрался до моторизованной группы, как раз разразился кризис, да так быстро, что он даже не успел поднять этот вопрос.
      Члены Совета заглушили моторы на высоте девять тысяч футов перед входом в обширную пещеру. Не покидая своих машин, наиболее выдающиеся нобили планеты набросились на завтрак.
      Рокуэл обратил внимание на то, что Джайер издал какой-то странный горловой звук. Повернувшись, он увидел, что к ним подъезжал Дэв, который в этот момент останавливался у основной группы.
      В тот же миг Джайер, находившийся рядом с Рокуэлом, яростно замычал, мотор его мотоцикла взревел, и тот в бешеном рывке сорвался с места.
      Вернувшись вечером домой, Рокуэл ради любопытства поинтересовался у Нерды:
      - Что же, по-вашему, все-таки случилось с Джайером? Ведь вы лучше, чем кто-либо, представляете себе возможности Дэва.
      Беседовали они между собой не так уж часто. По закону и обычаям Джейны, Нерда отнюдь не была обязана ублажать мужа разговорами при исполнении своих супружеских обязанностей. Поэтому её молчание Рокуэл воспринял вполне спокойно. В то же время по задумчивому выражению лица он понял, что она размышляет над поставленной им проблемой и что, вполне вероятно, со временем выскажет свое мнение.
      Что и произошло на следующее утро.
      - Символ, - произнесла она, - так, как его описал Дэв, представляет собой либо реальность, либо мысль, не являясь в то же время ни тем и ни другим...
      Рокуэл заинтересовался, хотя, к своему неудовольствию, понял, что столкнулся с концепцией, слишком уж тонкой для нобиля с Джейны, в том числе даже для него, только что вернувшегося после годичной интеллектуальной обработки.
      Нерда между тем продолжала:
      - Учитывая, что Символ, соответствующий конституционной монархии, в конечном счете является частью мыслей миллионов джейнийцев, сила, которую он тем самым собой представляет, в нормальных условиях должна была бы поддерживать подобную систему десятилетиями, во всяком случае, вплоть до его замены другим Символом. Последнее, однако, может произойти весьма быстро, поскольку Дэв и Милисса буквально за уши втягивают нас в цивилизацию.
      Рокуэл почувствовал себя беспомощным перед её объяснениями. Похоже, она разбирается в таких вопросах, где он попросту плавает.
      "Оказывается, мы, нобили Джейны, очутились за рамками того, что сейчас происходит!"
      Он был обескуражен этим обстоятельством, но продолжал упорствовать:
      - Я отчетливо видел, - подчеркнул он, - что мотоцикл Джайера внезапно остановился. Не резко, а словно натолкнувшись на невидимую эластичную стену, которая погасила всю энергию натиска, сменила её вектор и легонько отбросила Джайера назад. Он свалился с сиденья, но как-то мягко и физически ничуть не пострадал.
      - Все ясно: он натолкнулся на Символ, - спокойно прокомментировала Нерда. - Символы постепенно стали более агрессивными в своих реакциях. И самый активный из них сегодня - Символ конституционной монархии.
      - Вот вы твердите все время: Символ, Символ... Но что за сила проявилась в данном случае?
      - Его собственная. - По выражению лица Нерды было видно, что она прекрасно понимает, насколько её муж растерян и полон недоумения. - Ну разве не понятно? - приободрила она его. - Все эти миллионы джейнийцев, которые в него верят?
      Но Рокуэл отчетливо воспринимал сейчас только одно: он допустил серьезную ошибку, спросив её мнение. Он хотел возразить Нерде, сообщив, что в этот новый закон ещё некому было верить, поскольку он будет опубликован лишь к обеду. Однако в этот момент его захлестнуло другое - весьма ужасное - чувство: осознание того, что он уронил свое мужское достоинство в глазах жены. Его сердце замерло как при свободном падении, едва он вспомнил о господствовавшем среди джейсамов убеждении, что если жена хоть раз по-настоящему одержит верх над мужем, то их союз разлетится вдребезги. И никакие усилия со стороны джейсама уже не помогут.
      Пытаясь взять себя в руки, Рокуэл покачал головой и сказал:
      - Понятно. Вижу, что многочисленные разговоры с Дэвом оказались поучительными и полезными для вас обоих. Поздравляю. Концепция Символа и впрямь штука непростая.
      Но по промелькнувшему в её глазах странному блеску он угадал, что его незамысловатая словесная уловка не провела её.
      А Нерда продолжала четко и ясно излагать свою мысль:
      - Нам не следует ожидать, что введение конституционной монархии вызовет какие-то крупные эмоциональные перемены. В сущности это всего лишь более упорядоченная организация общества, чем при абсолютизме. Теперь станет невозможным казнить или миловать обвиняемого в зависимости от каприза нобиля. Наоборот, в рамках нового закона Суд предоставит ему время для организации защиты. Но в конечном счете обвиняемого ожидает то же самое наказание. - Она завершила словами: - Что же касается заданного вами вечером вопроса, то полагаю, что ситуация с Джайером прояснится в зависимости от того, каким образом он собирается организовать процесс над Милиссой.
      Рокуэл, все ещё пытаясь выправить положение в связи с допущенной им фатальной ошибкой - позволить этой дискуссии состояться, - ответил ей самым будничным тоном:
      - Интересно, какого рода обвинения он намерен ей предъявить...
      Характер выдвинутых против Милиссы обвинений поразил Дэва ещё больше, чем Рокуэла, отлично помнившего все, что ему втолковывали в течение последнего года. В частности, тогда-то он кое-что узнал и о землянах и даже научился контролировать один из Символов, правда, - и он отдавал себе в этом отчет, - так и не разобравшись в его сущности.
      То, что инкриминировали Милиссе, выглядело как целый букет: враг джейнийцев; принадлежит к другой расе; незаконно находится на территории их планеты; шпионка на службе иностранной космической силы вторжения; утверждает, что относится к менее развитой расе, хотя на самом деле все обстоит наоборот - её соплеменники вынашивают планы установления господства, - и в этих целях внедрилась в народ, находящийся на более низкой ступени развития.