Джеймс:
      Я старался проводить больше времени с Терри, хотя мне следовало думать о нас с Пегги. Я испытывал значительное напряжение, однако ставил себя в такое положение исключительно по собственной воле. Возникшая между мною и женой натянутость отношений постепенно усиливалась. Пегги страдала из-за того, что я уделял ей мало времени и не проявлял интереса к семье. Я был так поглощен моими другими контактами, что отказывался замечать недовольство жены. Я полагал, что моя преданность Пегги самоочевидна и достаточна для сохранения наших отношений. Теперь я вижу, что моя позиция была ошибочной. Вряд ли наш брак устоял бы, если бы такая ситуация длилась достаточно долго.
      Самое забавное заключается в том, что на протяжении многих лет я считал наш брак самым лучшим из всех известных мне. Редкие трения, возникавшие у между мною и Пегги, казались пустяковыми по сравнению с теми, которые я наблюдал в других семьях. Пожалуй, сильнее всего меня раздражало стремление Пегги к совершенству. Когда мы принимали дома гостей, Пегги прилагала массу усилий для того, чтобы организовать все безупречным образом. Если происходила какая-то накладка, Пегги долго переживала по этому поводу. Я же считал совершенно излишним портить себе настроение, "оплакивая убежавшее молоко".
      Пегги:
      Джеймс не понимал, что исполнение обязанностей матери и домохозяйки было для меня "работой на полную ставку" - как для него преподавательская деятельность. Я гордилась тем, что хорошо делаю свое дело. Для меня было важно успешно справляться с ролью домохозяйки. Ему же эта роль казалась пустяковой. Я знала, что отсутствие у меня других дел - помимо ведения дома, заботы о детях и гостях - сказывается в первую очередь на мне самой, а не на нем. Мы были воспитаны на подобном распределении ролей в семье. И вследствие этого исполнение отведенной роли было для меня столь же важным, как и для Джеймса. Однако он смотрел на ситуацию иначе. Считал, что я "оплакиваю убежавшее молоко". Очень жаль, что наши роли были ограничены строгими рамками. Это мешало нам делиться друг с другом многими проблемами.
      Джеймс:
      В те годы я не воспринимал Пегги как источник знаний, полезных для моей преподавательской и консультационной работы, и не обращался к ней за помощью. Теперь я знаю, что она могла быть моим важным союзником, если бы я больше общался с ней. Воспитание заставляло меня видеть в ней просто домохозяйку.
      Помимо многих важных вещей, Пегги давала мне все, что я хотел получать от брака. Она всегда была готова прийти мне на помощь. Оказывала мне поддержку в любом моем начинании. Была существенным "капиталом" в моей светской и профессиональной жизни. Трудно перечислить все преимущества, которые я получал благодаря ей. Они были нематериальными, но я явственно ощущал их.
      В обоих университетах происходила активная светская жизнь, включавшая в себя званые обеды и танцы. Умная и привлекательная жена, умеющая поддержать любую беседу и хорошо танцевать, была очевидным козырем. Пегги в полной мере обладала всеми этими достоинствами. Я всегда знал, что она способна только улучшать мой имидж во время любых общественных мероприятий. Можно сказать и так: наличие умной и красивой жены способствовало повышению моего престижа.
      Привлекательность Пегги играла важную роль в наших отношениях. Я всегда считал мою жену весьма соблазнительной женщиной. Знаю, что и другие мужчины воспринимали её таким же образом. Признаюсь, что в девятом классе я в первую очередь обратил внимание на её аппетитные ягодицы - уже тогда у Пегги была хорошая фигура. И она всегда заботилась о её сохранении. На протяжении всей нашей совместной жизни Пегги была отличным сексуальным партнером. Я не хочу выставлять её в качестве "суперженщины", однако такое определение было бы даже умалением её достоинств. Она всегда проявляла ответную активность и готовность к экспериментам. Всегда заботилась о том, чтобы оставаться для меня привлекательной. Очевидно, что я встал на путь внебрачных связей вовсе не из-за отсутствия хорошего секса в семье. В этой области я получал от Пегги все, чего хотел - за исключением полной новизны, которую она в принципе не могла обеспечить.
      К числу других важных физических достоинств Пегги относились её выносливость и здоровье. Будучи изящной, она никогда не избегала физической нагрузки. Это позволяло нам совместно выполнять определенную физическую работу и заниматься спортом, чего нельзя сказать о многих других парах. Я ценил это преимущество, от которого выигрывали мы оба. Пегги не звала меня на помощь всякий раз, когда какое-то дело требовало физических усилий. Некоторые важные аспекты жизни имеют чисто физическую природу. Вы должны воспринимать их непосредственно, через собственные ощущения. Однако благодаря воспитанию женщины воспринимают себя в качестве хрупких созданий, неспособных справляться с некоторыми физическими сторонами жизни. Пегги избежала такого воспитания либо преодолела его.
      После рождения детей наши роли резко разделились. Я работал и обеспечивал семью. Пегги заботилась о детях и доме. Делала это исключительно умело. Мне не приходилось беспокоиться об этой стороне жизни, я мог вкладывать всю мою энергию в работу и хобби (то есть теннис и романы). Я думал, что все обстоит превосходно. Теперь я понимаю, что лишал себя важных сторон жизни тем, что мало занимался детьми на том этапе. Также я сознаю, что поступал несправедливо, возлагаю всю связанную с детьми нагрузку исключительно на Пегги. Но все это стало ясным значительно позже. Тогда же я чувствовал себя хозяином жизни - все обстояло именно так, как должно было обстоять по моему мнению. Я работал весьма напряженно. Добивался успеха и обеспечивал Пегги и детей. Поэтому считал, что имею право на преданную жену, теннис и внебрачные связи. Заслуживаю всего этого. Практически любой мужчина, каких я знал, был бы счастлив оказаться на моем месте. Теперь я оцениваю эту ситуацию иначе, но тогда она казалась мне превосходной.
      Пегги:
      Многие мужчины оказываются во власти ощущения собственной значимости и важности их карьеры. Это вполне понятно, поскольку в процессе воспитания мужчины получают мощную установку на успех. Однако они часто говорят, что преданны своей работе во имя благополучия семьи. Большинство мужчин сохранило бы эту преданность работе, даже если бы у них не было семей. Увлеченность делом обычно несет с собой не только положительные, но и отрицательные последствия. Она может порождать отдаление мужчины от семьи, которое ведет к отчуждению между супругами. Этот процесс определяется не количеством времени и энергии, затрачиваемым на работу, а тем, насколько профессиональная жизнь воспринимается отделенной от семейной жизни, насколько эти две сферы оказываются изолированными друг от друга. Когда это происходит, остается только один шаг до такого состояния, при котором многие другие вещи также оказываются отделенными от семейной жизни. Спорт и хобби обычно попадают в этот "отдельный мир". Если такая ситуация возникает во многих областях, вероятность внебрачных связей повышается. Остается только позаботиться о том, чтобы романы оставались такими же отделенными от семьи, как и другие аспекты жизни, уже являющиеся таковыми.
      На протяжении нескольких лет Джеймс не впускал меня в одну небольшую область своей жизни. Однако после его командировки в Южную Америку, состоявшейся в апреле 1969 года, наши отношения улучшились. Эта поездка способствовала некоторому повышению качества нашего общения. Направляясь в Южную Америку, Джеймс позвонил мне из Техаса. Он сказал, что думает обо мне с момента своего отъезда - особенно о нашей последней беседе. Он читал книгу о проблемах супружеской жизни, которую я дала ему в дорогу. Мне показалось, что в его голосе звучали особая нежность и любовь.
      Джеймс:
      Это было правдой. Пегги сумела снова завладеть моим вниманием. Но не в такой степени, чтобы я немедленно изменил мое поведение. Один из самых захватывающих романов, которые мне довелось пережить, произошел в начале этой долгой поездки в Техас и Южную Америку. Мне предстояло поработать в четверг и пятницу в Далласе и Форт-Ворте, а в субботу полететь в колумбийский город Кали и насладиться свободным уик-эндом; в понедельник меня ждали деловые встречи.
      Под вечер в четверг я познакомился с красивой блондинкой, которая остановилась в том же даласском мотеле, что и я. Она загорала возле бассейна, где я решил искупаться перед обедом. Я всегда смущался, обращаясь к совершенно незнакомым людям и вступая с ними в беседу. Девушка была так привлекательна, что я решил рискнуть.
      - Вы здесь одна?
      - Да.
      - Можно с вами поговорить?
      - Пожалуйста.
      Я только сделал ещё один шаг в мир романов - забросил удочку, ничего не зная об объекте. Такой подход может иногда приносить плоды, но также он способен втянуть вас в неприятности.
      Ее звали Барбара. Она была незамужнем и только что прошла интервью, чтобы получить работу в качестве фотомодели. Она жила в Иллинойсе и не знала в Далласе ни одного человека. Меня охватило приятное волнение - точно кота, только что поймавшего канарейку.
      - Вы любите танцевать? - спросил я с надеждой в голосе.
      - Очень, - ответила девушка.
      - Почему бы нам не пообедать вместе? Потом мы можем потанцевать - я знаю несколько клубов с хорошей "живой" музыкой.
      Она внимательно посмотрела мне в глаза и наконец сказала:
      - О'кей.
      Мое сердце зачастило, но я старался сохранять невозмутимый вид. Мы договорились о времени встречи. Хотя ещё недавно я испытывал усталость после рабочего дня и слегка скучал, сейчас я был готов проплыть от бортика до бортика тысячу раз без передышки. Ничто не вселяет в нас силы так эффективно, как предвкушение радости.
      Когда мы с Барбарой ехали обедать, я мог думать только о своем желании забраться с ней в постель. Мне было жаль тратить время на что-то другое. Однако все начинается с игры. Мы отправились в дорогой ресторан с прекрасным обслуживанием, где ничто не могло помешать нашей беседе. Я рассказал Барбаре о Пегги и детях. Она не удивилась тому, что я женат, но её озадачила моя честность.
      - Как ты можешь проводить здесь время со мной, если ты так предан Пегги? - спросила Барбара.
      - Сегодня я не могу быть с Пегги, поэтому вправе делать то, что доставляет мне удовольствие. Твое общество определенно доставляет мне удовольствие.
      - А если Пегги узнает?
      - Я иду на определенный риск, но вероятность этого очень мала. У нас нет знакомых в Далласе.
      - Но тебе это не кажется непорядочным?
      - То, о чем Пегги не знает, не может причинить ей вред. Конечно, она бы страдала, если бы я крутил романы у неё на глазах, но я не собираюсь так поступать, - ответил я.
      - Как бы ты реагировал, если бы она встречалась с другим мужчиной? спросила Барбара.
      - Если бы я узнал об этом, мне бы это не понравилось. Но если я бы находился в это время в другом городе и ничего не знал, какой бы вред это мне причинило?
      Мне было легко рассуждать подобным образом, потому что я был почти уверен в том, что Пегги ни с кем не встречается. Моя логика не убедила Барбару. Она не одобряла мое обращение с Пегги, однако невольно начала доверять мне, поскольку моя искренность была очевидной.
      Пегги:
      Джеймс был прав, не беспокоясь о том, встречаюсь ли я с другим мужчиной. Но в будущем мужчинам не стоит принимать как должное верность жен. Женщины типа Барбары лучше информированы о реальной жизни. Выйдя замуж, она вряд ли будет такой зависимой и верящей мужу, какой была я. Также вряд ли муж Барбары будет воспринимать её верность как нечто само собой разумеющееся - как это делал Джеймс в отношении меня. Женщины следующего поколения будут не столь наивны, как я. Зная, что происходит в мире внебрачных связей, они станут сами играть по правилам двойной морали или настаивать на абсолютной честности и справедливости. Это породит новую проблему для мужчин, которые считают, что они вправе поступать как им угодно, требуя при этом верности от своих жен.
      Джеймс:
      Я был честен с моими партнершами по романам, потому что считал такое поведение лучшим способом самозащиты. Я не хотел, чтобы женщины звонили мне домой или на работу, считая меня свободным и доступным. Не хотел вступать в отношения под маской мужчины, который несчастлив в браке. Я знал, что рано или поздно правда раскроется, и не хотел, чтобы меня преследовала рассерженная женщина. Я совсем не сознавал, насколько привлекательна честность. Красивые женщины так часто сталкиваются с ложью, что испытывают облегчение, когда мужчина проявляет при знакомстве честность. Они находят это интригующим.
      Барбара начала рассказывать о себе. Ей был двадцать один год, и она какое-то время поддерживала отношения с немолодым мужчиной. Сейчас он проводил отпуск в Европе, и она была огорчена тем, что он не взял её с собой. Причина заключалась не в том, что она очень хотела поехать в Европу, просто она восприняла его поступок как свидетельство того, что он не слишком сильно привязан к ней. В Даллас она приехала под влиянием сиюминутного настроения. На самом деле она не испытывала большого желания стать фотомоделью. Просто таким образом она хотела развеяться и, возможно, прогнать тоску по своему возлюбленному.
      Она училась на последнем курсе колледжа и жила одна в квартире неподалеку от студенческого городка. Мой мозг тотчас заработал, вычисляя, каким образом я могу попасть в Иллинойс. Мы ещё не строили никаких конкретных планов. Однако я чувствовал себя превосходно. Барбара была серьезным, думающим человеком. Она говорила со мной откровенно. Беседуя с девушкой, я давал ей понять, что она мне нравится.
      Это был славный обед. Мы успели затронуть многое за короткое время. Она призналась, что испытывает противоречивые чувства по поводу своего романа, и я слушал её, воздерживаясь от комментариев и советов. Время пролетело быстро. Покидая ресторан, чтобы пойти потанцевать, мы держались за руки, и это казалось нам совершенно естественным.
      В первом заведении, куда мы заглянули, играл неплохой ансамбль, и мы провели там остаток вечера. Оказалось, что Барбара прекрасно танцует. Конечно, танцы интересовали меня меньше всего. На самом деле мне хотелось вернуться в мотель и лечь в постель с этой девушкой. Однако, не зная, как организовать это непосредственным образом, я надеялся, что танцы помогут мне добиться желаемого результата. Мы танцевали почти постоянно, однако больше всего меня вдохновляли медленные песни. Они позволяли мне выразить мое желание сблизиться с Барбарой и наблюдать за её реакциями. Однако мне не удавалось точно оценить её настрой. Она не отталкивала меня, однако и не прижималась ко мне всем телом, что говорило бы о её готовности заняться любовью.
      Возвращаясь в мотель, я предложил ей выпить немного в моем номере. Она отказалась. Меня охватило отчаяние. Барбара собиралась утром полететь домой. Я надеялся уговорить её остаться в Далласе ещё на один день, но даже не решился заговорить об этом. Когда я сказал, что мне не хочется расставаться с ней сейчас, она удивила меня, заявив, что мы можем продолжить беседу в её комнате.
      Оказавшись там, мы начали целоваться. Я решил, что вопрос относительно постели уже улажен. Но она снова удивила меня, отказавшись пойти дальше поцелуев. Я говорил ей о том, как велико мое желание обладать ею, но она отвечала, что знает меня недостаточно хорошо. Ей нравилось то, что она узнала обо мне, но это было недостаточно для более близких отношений. Мы разговаривали и целовались до двух часов ночи. Я не терял надежду на то, что она передумает, но этого не случилось.
      Я попросил её остаться ещё на день. Похоже, она нашла эту мысль соблазнительной, но сказала, что должна полететь домой. Когда я проявил настойчивость, она призналась, что у неё нет никакой конкретной причины для поездки, но все же повторила, что не хочет менять свои планы. Когда мы наконец расстались, я испытывал весьма противоречивые чувства. Вечер прошел чудесно. Однако я ощущал чувство неудовлетворенности. Я отнесся с уважением к нежеланию Барбары заняться любовью. Она руководствовалась своими чувствами, а не просто дразнила меня. Однако это только усиливало мое желание овладеть ею. Я испытывал разочарование, но не терял надежду.
      Я должен был поехать рано утром в Форт-Ворт, чтобы поработать там четыре-пять часов. Я планировал вернуться в Даллас к четырем часам вечера. Перед отъездом я сунул под дверь Барбары записку примерно такого содержания:
      Барбара,
      Пожалуйста, останься. Я обменяю мой билет на самолет, чтобы задержаться до вечера воскресенья, и мы сможем провести вместе уик-энд. Хочу поцеловать тебя - всю целиком. Надеюсь увидеть тебя около бассейна примерно в половине пятого.
      Джеймс
      Возвращаясь во вторую половину дня из Форт-Ворта, я испытывал оптимизм и одновременно - страх. Весь день я пребывал в состоянии рассеянности, гадая, какое решение она примет. Если она осталась, я мог почти не сомневаться относительно моих шансов на успех. Я мчался на максимальной разрешенной скорости, но мне казалось, что автомобиль движется слишком медленно. Наконец я добрался до мотеля и сразу же направился к бассейну.
      Она была там! Я перестал ощущать землю под ногами. Мобилизовав всю свою выдержку, подошел к Барбаре. На самом деле мне хотелось побежать к ней. Она увидела меня.
      - Привет.
      - Привет. Я рад, что ты осталась.
      - Я тоже.
      Эти слова мало что значили, но мы сказали все глазами. Утром я оставил мой ключ вместе с запиской, и Барбара уже перенесла свои вещи в мою комнату. Нам не было нужды спешить. Я переоделся для купания. Мы наслаждались плаванием и впитывали в себя последние лучи предвечернего солнца. Возвращение в номер и занятие любовью показались нам естественным развитием событий. Это доставило нам обоим огромное удовольствие возможно, даже большее, чем то, которое мы могли получить прошлой ночью. Тогда Барбара ещё не была уверена в том, что она хочет заниматься со мной сексом, и поэтому отдавалась бы мне без энтузиазма. Сегодня она уже знала свое решение, и это многое меняло.
      Помня о том, что у нас впереди целый уик-энд, мы бережно и внимательно изучали друг друга. Это были чудесные мгновения. Мы дарили друг другу ласки, признания и любовь. Мы также нашли в субботу время для танцев и экскурсии по окрестностям. Это была одна из тех прекрасных ситуаций, когда мы могли всецело наслаждаться друг другом. Никакое расписание и временные рамки не довлели над нами. Расставаясь в воскресенье, мы оба ощущали легкое опьянение. Барбара разрешила мне позвонить ей, если я когда-нибудь окажусь в Иллинойсе. Я решил, что обязательно приеду туда.
      (Мне действительно удалось попасть в Иллинойс спустя четыре месяца. Я пообедал с Барбарой, мы получили удовольствие от совместно проведенного вечера, но не занимались сексом. Она по-прежнему встречалась со своим прежним возлюбленным и боялась, что близость со мной осложнит ситуацию. Я сожалел об этом, но не проявил настойчивости. Мне было приятно просто общаться с ней. В течение следующего года мы несколько раз разговаривали по телефону, но больше не встречались.)
      Следование нормам двойной морали требует определенной умственной изощренности. Не существует честного способа для их оправдания. И все же, если вы считаете себя порядочным человеком, вы невольно пытаетесь найти такой способ. Я старался сосредоточить внимание на положительных последствиях моих романов. Иногда мне приходилось убеждать себя в том, что мои связи полезны не только для меня, но и для Пегги, но во время моего короткого романа с Барбарой это казалось очевидным.
      После проведенного с ней уик-энда я ощущал прилив жизненных сил, меня буквально переполняла энергия. Я был влюблен в самую жизнь. Мчась на самолете в Кали, я остро сознавал, как сильно люблю Пегги. Конечно, мои слова о том, что я думал о моей любви к Пегги непосредственно после восхитительного романа, могут показаться кому-то странными. Мне мои ощущения также казались противоречивыми, однако я действительно испытывал их. Я любил Пегги на протяжении всего периода внебрачных связей. Никогда не хотел расстаться с ней и начать жить с другой женщиной. Каждый из моих романов помогал мне ещё больше дорожить нашими отношениями.
      В самолете мне захотелось поделиться моими радостными чувствами с Пегги. Я плакал, когда писал ей это письмо. Мои слезы были вызваны не печалью, а глубокими эмоциями. Я ещё глубже осознавал, как сильно люблю её. И это потрясло меня.
      28 апреля 1969 года
      Здравствуй, дорогая!
      Я рад, что поговорил с тобой вчера вечером, хотя, как ни странно, мне редко удается выразить словами мои чувства в подобных ситуациях. Последние несколько дней мне кажется, что любовь к тебе буквально захлестывает мою душу. Я ощущал это во время нашего разговора, но не мог выразить мои чувства. Наверно, причина отчасти заключается в той сдержанности, которая присуща всем мои реакциям. В некоторых ситуациях эта сдержанность оказывается полезной, но только не в этой. Однако я не могу включать и выключать её по собственному желанию, как радиоприемник.
      Помимо разочарования по поводу того, что я не умею с легкостью выражать мои чувства, я испытываю изумление глубиной и силой тех чувств к тебе, которые владеют мною в данную минуту. С начала нашего брака не было такого момента, когда бы я не любил тебя. Я постоянно чувствовал, что наши отношения с годами становятся более прочными и глубокими. И все же чувства, которые я пытаюсь описать сейчас, представляются мне совсем другими. Моя любовь и уважение к тебе стремительно растут, хотя я и не подозревал, что они могут быть ещё большими.
      Конечно, отчасти мои чувства можно объяснить тем, что я нахожусь в отъезде. Разлука действительно способствует усилению нежности. Но я думаю, что перемены начались несколько недель тому назад - возможно, когда ты рассказала мне о прочитанном тобой и о том, как ты избавляешься от своих переживаний, описывая их в дневнике. Это определенно повлияло на меня. Сознание того, что ты прилагаешь серьезные усилия для улучшения наших отношений, укрепляет мою любовь и уважение к тебе. Также на меня повлияла твоя книга о супружеских отношениях. Я не все понял в ней, но, по-моему, она помогла мне ещё яснее осознать значение нашего союза.
      Сейчас я уже в университете и не успеваю сказать все, что хочу, но, думаю, ты должна получить это признание в любви. Пожалуйста, скажи Викки и Энди, что я сильно скучаю по ним и люблю их. Я бы хотел, чтобы вы все были рядом со мной. А теперь мне необходимо уйти.
      Любящий вас всех Джеймс.
      Пегги:
      Мне было трудно поверить в любовь, которую выражал Джеймс своим письмом - особенно потому, что за последние два года он ни разу не сказал "Я люблю тебя". За это время он написал мне два письма, содержавшие такое признание, но ни одно из них не было таким впечатляющим, как это.
      Я решила, что ошибалась, подозревая его в неверности. Я была твердо убеждена в том, что он не смог бы написать мне все это, будь у него роман с другой женщиной. Эта поездка Джеймса была единственной, во время которой я совсем не волновалась. Я была на седьмом небе от счастья. Ведь в этом письме он объяснил, что причина, по которой я чувствовала себя нелюбимой и занимающей очень маленькое место в его жизни, заключалась в его общей сдержанности. Я верила, что это - окончательное объяснение, снимающее все мои сомнения относительно чувств Джеймса. Я знала, что не могу вернуться в прошлое и объяснить таким образом все его прежние поступки, и не пыталась это сделать. Я просто наслаждалась несколькими днями, свободными от боли, с которой я жила так долго.
      Глава пятая
      Измены допустимы, если...
      Джеймс:
      Проведя несколько дней в Кали, я полетел в Рио, где сделал то, чего никак не ждал от себя. Я нанял проститутку. Прежде я не раз говорил, что никогда не стану платить женщине за то, чтобы она легла со мной в постель. Это казалось чем-то недостойным. Я всегда относился с презрением к тем, кто "опускался так низко". Мой поступок свидетельствовал о том, как сильно я изменился, не сознавая этого.
      Я находился один в клубе Рио, испытывая легкий дискомфорт из-за незнания местных обычаев и языка. В конце концов я набрался смелости и пригласил танцевать молодую женщину лет двадцати. Я был так наивен, что лишь через пять танцев понял, почему она так быстро начала демонстрировать явное расположение ко мне. Она сообщила мне на ломаном английском, что будет рада провести со мной время за двадцать долларов.
      В этот момент я даже не вспомнил о моих прежних заявлениях. Мария выглядела весьма привлекательно. Она не соответствовала моим стереотипным представлениям о проститутке. Без долгих раздумий я согласился заплатить названную сумму, и мы покинули ночной клуб. Я хотел отправиться в мою гостиницу, но девушка сказала, что её туда не пустят. Она была одета вполне прилично, и я усомнился в том, что портье остановит её. Она высказалась весьма определенно - это исключено. Мария добавила, что у неё есть договоренность с хозяйкой дома, где можно снять комнату на пару часов.
      Впервые я почувствовал легкую настороженность. Я был окружен незнакомыми людьми в чужой стране. Я живо представил себе, как какой-то тип бьет меня по голове во время секса, а потом забирает мою одежду и деньги. Старая поговорка о том, что у возбужденного мужчины мозги опускаются ниже пояса, снова оказалась совершенно справедливой. Сильное сексуальное возбуждение мешало мне трезво оценить ситуацию. Я быстро убедил себя в том, что Мария производит впечатление доброй и нежной девушки, которая неспособна сделать нечто подобное. Она привела меня к старому многоквартирному дому, стоявшему в пяти кварталах от ночного клуба.
      С этого момента происходящее начало соответствовать моим шаблонным представлениям. Мария открыла подъезд своим ключом, и мы вошли в парадное. Затем девушка постучала в дверь квартиры. На пороге появилась женщина, выглядевшая именно так, как должна выглядеть "мадам". Она открыла дверь ровно настолько, чтобы рассмотреть нас обоих. Мария сказала, что ей нужна комната на пару часов. Женщина кивнула, взяла ключи со столика и молча протянула их моей спутнице. Мы поднялись на старом скрипучем лифте на третий этаж и открыли дверь, ведущую в однокомнатную квартиру с кроватью, креслом и душевой.
      Я по-прежнему чувствовал себя дискомфортно, однако убедившись в том, что дверь заперта и, похоже, никто не может сюда зайти, начал снимать с себя одежду. Любуясь раздевающейся Марией, я постепенно забыл о моих опасениях. Ее рост составлял около ста шестидесяти пяти сантиметров, она обладала прекрасной фигурой и чудесной гладкой кожей. Я все ещё не воспринимал её как проститутку.
      Через несколько минут, в течение которых мы целовались и ласкали друг друга, она спросила: "Что ты хочешь чтобы я сделала?" Я растерялся. Прежде ни одна женщина не задавала мне такого вопроса. Ситуация показалась мне забавной. Она была также неожиданной в том плане, что любой поступок девушки воспринимался мною как естественный, совершенно обычный. Однако Мария задала свой вопрос совершенно серьезно. Она хотела доставить мне удовольствие - честно отработать деньги, которые я платил ей. Она на самом деле была проституткой - ещё не успевшей устать от своей работы и относящейся к ней весьма серьезно.
      Я все ещё размышлял об этой ситуации, когда Мария спросила:
      - Хочешь, чтобы я пососала?
      - Да, - ответил я немного смущенно. Мне никогда прежде не делали минет, и я хотел узнать, что это такое. Я узнал это очень быстро. Ощущения были столь восхитительными и волнующими, что через несколько секунд я остановил Марию, иначе все кончилось бы слишком стремительно. После паузы я смог выдержать ещё несколько секунд. Потом мы позанимались обычным сексом, передохнули и совершили ещё один половой акт. Очевидно, я имел вид вполне удовлетворенного мужчины (точнее говоря, обессилевшего). Мария уничтожила все сомнения относительно своей профессии, сказав:
      - А теперь мне пора возвращаться в клуб.
      Мне не следовало испытывать удивление, однако оно все же охватило меня. Я ещё наслаждался приятными ощущениями, возникающими после хорошего секса, а она уже была готова заняться поисками нового клиента. Мы провели вместе час с четвертью. Все происходящее вызывало у меня искренний интерес. Я участвовал в нем и одновременно наблюдал за ним, словно участник эксперимента. Впоследствии это отношение ляжет в основу моей рационализации - оправдания того факта, что я лег в постель с проституткой. "Дело не в сильном сексуальном желании. Я просто хотел узнать, что это такое." Да, именно так я думал. Рационализация - забавное явление. Проблема в том, что, будучи участником какого-то процесса, трудно сознавать всю правду о своей роли в нем.
      Я хотел провести с Марией всю ночь, но боялся даже спросить, сколько это будет стоить. Мы оделись; она вернула ключ; я заплатил ей двадцать долларов; примерно в час ночи мы вышли на безлюдную улицу. Я чувствовал себя глупцом из-за моих опасений насчет того, что меня могут ударить по голове. Я с удовольствием вдыхал свежий ночной воздух. Проводив Марию до клуба, отправился погулять в одиночестве по берегу.
      Ночь была восхитительной, и я радовался тому, что живу на этой земле. Пережитый эпизод вызывал у меня благоговейный восторг. Я хотел испить и вкусить все, что меня окружало. Рио - один из самых оживленных и волнующих городов из всех, где я бывал. Его природная красота казалась невообразимой, ошеломляющей. Я радовался тому, что находился здесь и познакомился с Марией.
      Трудно описать мое состояние - жизнь, которую я вел, казалось, сама набирала обороты. Я посещал места, о которых никогда даже не мечтал, совершал поступки, которые прежде не приходили мне в голову. Это было восхитительно. Мне нравилось все происходящее и хотелось большего. Я неохотно ложился спать, боясь, что пропущу что-то. Я без устали знакомился с новыми местами и узнавал, как живут люди. Во время этих путешествий я часто думал о Пегги. Я бы хотел разделить с ней многое из того, что делал. Наверно, я был бы счастлив её присутствию возле меня только в дневное время. Ночь была временем "охоты", составлявшей неотъемлемую часть моего пребывания в Рио. Я воспринимал её как искусство, которым владеет каждый искушенный путешественник.