Однако я не предвидела одного изменения. Внезапно Джеймс перестал красить потолок и сказал: "Почему бы нам не завести ещё одного ребенка? Я бы хотел этого." Я едва не потеряла сознания. Ничто не могло вызвать у меня более сильного потрясения. Я мучилась сомнениями относительно того, уцелеет ли наш брак, а он с энтузиазмом предлагал завести нового малыша. Подобные заявления постоянно вызывали у меня растерянность и недоумение. Неужели он может говорить такое, поддерживая связь с другой женщиной?
      В первый момент я подумала: "О, нет! Даже если бы мне удалось немедленно забеременеть, ко времени родов нашему младшему исполнится почти пять лет. Когда он пойдет в детский сад, я буду сидеть дома с малышом." Я боялась, что исполнение мною материнских обязанностей будет способствовать ещё большему отдалению Джеймса, его поглощенности работой и поездками.
      На самом деле изначально я хотела иметь троих детей. Но возрастная разница между ними должна была составлять два года, чтобы я не сидела слишком долго дома с дошкольниками. После появления дочери и сына Джеймс решил, что он не хочет завести ещё одного ребенка. Поэтому я пересмотрела свои намерения, уступив его желанию.
      Теперь он снова передумал и решил, что все же хочет следующего ребенка. Возможно, вы решили, что я отказала ему в этом. Ничего подобного. Я подумала, что это желание свидетельствует об ошибочности моих подозрений. По моему мнению, новый ребенок мог стать фактором, укрепляющим наш союз. Я поддавалась множеству мифов.
      В конце концов я согласилась завести ещё одного ребенка и через пару месяцев перестала принимать противозачаточные пилюли. В это время наши отношения казались мне прочными как никогда прежде. Четыре следующих месяца ушли на продажу дома и подготовку к переезду.
      Джеймс:
      После нашего рождественского безумия я продолжал встречаться с Карен. Мои догадки в отношении этой женщины оказались верными. Она действительно стремилась к длительной связи. Ее квартира находилась в дальней от нас части города. Я не мог представить себе, что Пегги окажется в этом районе, поэтому чувствовал себя в безопасности, встречаясь там с Карен. Каждую пятницу я играл вечером в теннис в зале, расположенном неподалеку от квартиры Карен. Мы регулярно встречались там на два или три часа перед теннисом.
      В начале нашего романа я сказал ей, что не хочу проводить много времени вне семьи и поэтому не гожусь для постоянных отношений. Думаю, она все же надеялась, что я влюблюсь в неё и уйду от Пегги, хотя я не давал никаких поводов надеяться на это. Как правило, я не обманывал моих женщин. В этом же вопросе я проявлял особую, неукоснительную честность.
      Из бесед с другими мужчинами я узнал, что многие люди проявляют больше честности во внебрачных связях, нежели в семейных отношениях. В этом заключается большой парадокс. Считая брачные отношения важнейшими в нашей жизни, мы редко бываем абсолютно честными с нашими супругами. Мы боимся длительных последствий. Стремясь создать близкие отношения, мы на самом деле создаем дистанцию между нами всякий раз, когда скрываем что-то или выдаем себя за людей, которыми не являемся на самом деле. Пытаясь защитить себя и супруга от дискомфорта в настоящем, мы подготавливаем почву для настоящей боли в будущем.
      Гораздо легче быть честным в романе, когда мы не беспокоимся о длительных последствиях. Тут мы рискуем гораздо меньшим. Такая ситуация является парадоксальной. Искренне желая ограничить нашу вовлеченность в романе, мы раскрываем партнеру наше истинное лицо. В результате этого часто возникают близость и теплота, к которым мы и не стремились. Это удивляет многих участников внебрачных связей. Они действительно не собирались допускать возникновение глубокой привязанности. Но честность выглядит весьма привлекательно. Человек испытывает душевный комфорт, когда его принимают таким, каков он есть на самом деле. Немногим удается достичь такого состояния в браке, однако оно нередко возникает в романах. Конечно, гораздо легче принимать человека таким, каков он есть, и быть самим собой, когда ставки не слишком высоки. Роман может приносить удовольствие какое-то время, но брак создается навсегда!
      В романах существует много вариантов честности. Некоторые люди на первом этапе демонстрируют партнеру тщательно отработанную маску, которая отбрасывается с возникновением устойчивых отношений. Другие носят эту маску всю жизнь. В обоих случаях в романах есть тенденция к возникновению тех же проблем, что присущи большинству браков, где обман является нормой. Эффект снежного кома проявляется двояким образом. Честность одного человека способствует честности его партнера. С другой стороны, обман часто провоцирует ответную ложь.
      В этом аспекте браки часто проигрывают при их сравнении с романами. Честность в романе способна подчеркивать неискренность супружеских отношений, которые начинают казаться слишком запутанными и сложными. В конце концов кто-то из супругов преждевременно сдается и выходит из игры. Однако эти сравнения сами по себе обманчивы. Даже хорошему роману присуща определенная надуманность, в то время как брак - вещь весьма реальная. В романе мы создаем для себя мир, где можно посвятить себя получению физических и эмоциональных удовольствий. Зная, что эти отношения не распространяются на другие сферы нашей жизни, мы реализуем в них свою энергию без опаски. Мы как бы говорим: "Давай сделаем вид, будто другие сферы нашей жизни не существуют. Давай наслаждаться проводимым вместе временем, не портя его будничными проблемами."
      Эта позиция значительно отличается от той, что связана с брачными клятвами. "В счастье и в горе, пока смерть не разлучит нас." Неудивительно, что счастливый роман часто заставляет брак представать как нечто создаваемое скорее для горя, нежели для счастья. Многие люди слишком поздно осознают, что завершение обременительного брака ради продолжения романа на самом деле не решает никаких проблем. Когда роман становится "работой на полную ставку", он часто приобретает те самые качества, которые имел законный брак.
      Благодаря роману с Карен я узнал кое-что еще. Связи с женщинами, протекающие в вашем городе, чреваты осложнениями. Иногородние романы обычно четко ограничены временными рамками вашей поездки. Эти ограничения, как правило, принимаются с большей легкостью, нежели те, что устанавливаются для романа в вашем городе. Я ощущал, что Карен претендует на большее время, чем то, которым я располагал, поэтому испытал облегчение, когда этот роман закончился сам собой в связи с нашим переездом в Рочестер. Я дал себе слово впредь не заводить любовниц в городе, где живу.
      Глава четвертая
      Сначала - игра
      Пегги:
      Наш переезд в Рочестер, состоявшийся в мае 1968 года, ознаменовал собой начало ещё большего отдаления между мной и Джеймсом. Улучшение, на которое я надеялась, обернулось ещё худшей ситуацией. Вскоре после переезда одним воскресным днем Джеймс показал мне свой новый офис. Потом он сказал: "Ты не должна никогда приходить сюда или звонить мне без крайней необходимости." Я знала, что Джеймс испытывал большее напряжение. Он даже впервые в жизни почти потерял интерес к сексу. Я также поняла, что мужчины не хотят выглядеть "подкаблучниками" в глазах своих коллег. Однако его позиция показалась мне слишком жесткой.
      Джеймс ясно давал понять, что является добытчиком и что я не вправе вмешиваться в то, что он считает необходимым для его работы. Он использовал эту роль как главное доказательство его важности. Я чувствовала себя незначительной личностью - помехой, которую приходится терпеть. Как только между его и моими потребностями возникал конфликт, Джеймс тотчас использовал свое положение как козырную карту в споре. Ему не составляло труда убедить меня в своей правоте. Я принимала общественную мораль, согласно которой зарабатывание денег означало значимость и власть. Статус домохозяйки и матери признавался на словах, но на самом деле не уважался обществом.
      Я ощущала себя совершенно бессильной и беспомощной. Не придавала значения собственному мнению, потому что не ценила самую себя. При возникновении разногласий с Джеймсом всегда ждала, что сейчас мне укажут на мою ошибку. Я легко позволяла ему одерживать надо мной верх. И он пользовался этим.
      Джеймс говорил, что я не должна ждать его к определенному часу. Его будни так насыщены занятиями и встречами, что он не располагает личным временем до пяти часов вечера. Он хочет работать спокойно, не информируя меня о том, когда вернется домой. Я знала, что он работает напряженно, и соглашалась со всем. К конце концов он ведь играл самую важную роль зарабатывал для нас деньги.
      Джеймс:
      Эта установка - "не беспокой меня на работе" - служила двум целям. Я считал полезным четко разделять работу и семейную жизнь. Это давало мне ощущение свободы. Я полагал, что такой подход поможет мне скрывать от Пегги мои романы. Другой мотив был связан прежде всего с мужским самолюбием. Если жена часто звонит вам в офис или появляется там, это автоматически означает, что вы - "подкаблучник" или зависимый человек. Некоторые мои коллеги из офиса постоянно становились объектом связанных с этим насмешек. Казалось, что они и их жены и шагу не могут сделать самостоятельно. Стараясь избежать этой крайности, я перегнул палку в противоположном направлении. Я хотел ясно показать, что принадлежу только самому себе и не подчиняюсь Пегги. Я не подозревал, что такая позиция сильно задевает её ещё один пример моей нечуткости по отношению к жене.
      Мое решение воздерживаться от внебрачных связей в нашем городе оставалось в силе на протяжении четырех месяца после нашего переезда. Это требовало определенного самоконтроля. К концу первой недели я познакомился в университетском городке с очень привлекательной женщиной по имени Терри. Входя в любую комнату, она заставляла мужчин поворачивать голову в её сторону. Наш взаимный интерес был очевидным с первого момента. Я держался с Терри подчеркнуто вежливо, исключительно как с коллегой. К концу лета мое сопротивление начало слабеть. Мы стали выражать свои чувствами взглядами. Не говорили о личных отношениях, но наши глаза не оставляли сомнений относительно того, что мы хотели бы сделать.
      Наконец в сентябре мое самообладание окончательно иссякло. Однажды вечером, когда Терри собралась уходить из университета, я попросил её зайти ко мне в кабинет. Когда она появилась там, я встал, чтобы закрыть дверь. Я чувствовал, что мой голос может дрогнуть от волнения. Был уверен в её чувствах ко мне, но все равно ужасно боялся.
      - Вы знаете, что я нахожу вас очень привлекательной.
      - Да, знаю.
      - Я бы хотел выпить с вами, но только не здесь.
      - Когда?
      - Сейчас.
      - Поехали. Я думала, что вы никогда не решитесь.
      - Вы уверены, что вам это удобно?
      - Вполне.
      Мы прошли пешком до ближайшего бара и расположились в уютном темном углу. Не знаю, почему мы отправились туда. Мы хотели друг друга так сильно, что буквально умирали от желания и не нуждались ни в каких светских прелюдиях. Мы заказали напитки и впервые прикоснулись друг к другу. Эффект оказался электризующим. Три с половиной месяца отказывая себе в реализации наших желаний, мы усиливали их. Спиртное осталось недопитым. Пытаясь казаться спокойными, мы почти побежали к нашим машинам, доехали до квартиры Терри и стали предаваться любви, как двое безумцев. Это стало началом моего самого длительного и в некотором смысле самого бурного романа.
      Пегги:
      Слава Богу, что я не забеременела. Джеймс почти полностью погрузился в работу (и свой роман). К концу сентября истекло девять месяцев с того момента, как я перестала принимать пилюли, однако функции моего организма ещё не восстановились полностью. Я регулярно посещала врача и не знала, в чем причина очередной задержки - в моей беременности или нарушении нормального цикла. В какой-то момент даже доктор решил, что я беременна. В конце концов он определил отсутствие беременности и смог восстановить нормальный цикл. Мы отказались от попыток завести ещё одного ребенка. Джеймс охладел к этой идее. Казалось, он не очень-то интересуется даже теми детьми, которых мы уже имели. Дни, когда он вовсе не виделся с ними, не были редкими. Ко времени его возвращения домой четырехлетний сын и шестилетняя дочь часто уже спали.
      Помимо того, что я никогда не знала, когда именно приедет Джеймс, я также оставалась в неведении относительно того, будет ли он обедать. Он говорил, что иногда предпочитает быстро перекусить в кафе и продолжить работу. Я старалась держать дома еду, которую можно быстро приготовить в том случае, если Джеймс вернется голодным. Считала, что я не вправе восставать против такой ситуации, и что поскольку муж заботится о моем материальном благополучии, я обязана делать то, что он ждет от меня как от домохозяйки.
      Джеймс:
      Мне стыдно, что я использовал мой статус добытчика для запугивания Пегги и достижения личных целей. Тогда я оправдывал мою позицию тем, что она отчасти соответствовала истине. Я работал очень напряженно и добивался наилучших результатов, когда не был связан жестким расписанием. Также это помогало мне проводить время с Терри, не отчитываясь перед женой о моем местонахождении. Однако, как ни крути, я обманывал Пегги. Сознавал, что использую эту тактику, чтобы защитить себя, но не задумывался о том, как поступаю по отношению к жене.
      Пегги:
      Мне действительно удавалось чувствовать себя достаточно уверенно в некоторых областях, никоим образом не связанных с Джеймсом. Я работала на полставки в яслях, которые посещал Энди, и руководила организацией девочек-скаутов, в которой состояла Викки. Также я создала детский сад при местном теннисном клубе, ведала там утверждением планов, бюджетом, наймом сотрудников и строительством игровой площадки. Мне было приятно чувствовать себя полезной обществу, к тому же эти заботы отвлекали меня от волнений, связанных с Джеймсом.
      Также я выполняла всю работу по дому. Управлялась с финансовыми делами (оплатой счетов и налогов) и светскими обязанностями (приемом гостей, покупкой подарков для друзей и родных, ведением переписки). Однако все эти вспомогательные функции казались незначительными. Вклад Джеймса в домашнее хозяйство заключался в изготовлении столярных поделок, которым он занимался в порядке хобби. Его работа всегда выставлялась как нечто необычное, а моя принималась как должное. Поскольку мои усилия не ценились нами обоими, мое самоуважение продолжало уменьшаться.
      Думаю, самоуважение (или ощущение собственной ценности) сильно связано с полученным воспитанием. Многих будущих женщин в детстве приучали стоять за боковой линий и восхищаться успехами мальчиков. А мальчики быстро усваивают убежденность в своем превосходстве над девочками. К счастью, сейчас эта ситуация меняется, однако я, будучи ребенком, получала ясное представление о той роли, которая меня ждет. Эта роль была вспомогательной. Я всегда знала, что выйду замуж, стану матерью и домохозяйкой. Однако я не сознавала, что меня будут считать второстепенным по важности членом семьи, и что я буду страдать из-за такого отношения.
      Я на самом деле переживала из-за того, что мой вклад считался чем-то само собой разумеющимся. Ощущала себя старой туфлей - разношенной и удобной. В соответствии с этим образом чувствовала, что прихожу в негодность. Финальный развод стал казаться мне неизбежностью. Я была слишком незначительным элементом в жизни Джеймса. Похоже, он двигался совсем в другом направлении. Было ясно, что мы не остаемся теми партнерами и соратниками, какими я видела нас, когда мы только поженились. Наверно, на меня сильно повлиял миф о семейном счастье, которое будет с нами "отныне и вовеки веков". В некотором смысле я по-прежнему старалась воплотить в жизнь сказку. Пыталась разглядеть признаки улучшения.
      Однажды в октябре Джеймс приехал домой и сказал: "Я обо всем позаботился. Мы едем на неделю на Бермуды. Там состоится теннисный турнир, в котором я выступаю. Если захочешь, мы сыграем в парном разряде." Меня переполнили противоречивые эмоции. Мне понравилась идея отправиться в путешествие. На Бермуды отправлялась ещё одна семейная пара, которой я очень симпатизировала. Но я предпочла бы поехать куда-нибудь - куда угодно - наедине с Джеймсом - и без теннисных ракеток.
      Я боялась оставить детей с няней. Как бы тщательно я все ни продумала и какой бы надежной ни была няня, меня всегда мучили угрызения совести. К тому же я, как обычно, волновалась из-за денег. Переехав в Рочестер, мы арендовали дом, но надеялись подыскать что-то для покупки. Путешествие на Бермуды казалось несвоевременным в тот период, когда нам следовало экономить средства для приобретения собственного жилья. В целом я была более практичной из нас двоих, но Джеймс назвал меня пессимисткой. В любом случае поездка уже была запланирована, и я занялась подготовкой к дороге.
      Чем меньше времени оставалось до отлета, тем более сильным становилось то приятное волнение, которое я испытывала. Джеймс должен был сначала поехать в Нью-Йорк, где нам предстояло встретиться, чтобы вылететь на Бермуды. За день за убытия Джеймса в Нью-Йорк я сделала открытие, которое буквально потрясло меня. До этого я несколько раз видела на светских мероприятиях Терри и чувствовала, что между нею и Джеймсом что-то происходит. Однако тогда я пренебрегла моими ощущения, решив, что она сильно привязана к другому человеку. Впоследствии я узнала, что её больше не связывают с этим мужчиной интимные отношения, поэтому я лишилась оснований игнорировать мои подозрения насчет Джеймса. Это был первый случай, когда я заподозрила определенную женщину. Меня преследовали всевозможные страхи по поводу его поездок, но эта ситуация была особой. Если раньше беспокойство возникало у меня только в отсутствие мужа, то теперь оно буквально поселилось в моей душе. Это чувство было очень тяжелым.
      После отъезда Джеймса в Нью-Йорк я много думала. Испытывала потребность отплатить ему. Я решила снять с пальца обручальное кольцо. Поскольку он перестал носить кольцо годом ранее, такая форма протеста показалась мне уместной. Джеймс заметил отсутствие кольца на моем пальце лишь спустя пять месяцев.
      Прибыв в нью-йоркскую гостиницу, где остановился Джеймс, я попала в неловкую ситуацию. Я подошла к стойке, представилась как жена мистера Вогана и спросила, в каком номере он находится. Я редко бывала в гостиницах и почти боялась, что портье не поверит мне. Ведь у меня даже нет кольца на пальце, подумала я. Портье не усомнился в моем брачном статусе. Он просто поднял трубку телефона, позвонил Джеймсу в номер и сказал: "Здесь находится ваша жена. Я могу отправить её к вам?" Вместо того, чтобы ответить: "Да, я жду ее", Джеймс попросил портье отправить меня к нему, если я достаточно хорошо выгляжу. Портье воспринял эти слова как шутку, назвал мне номер, и я направилась вверх. Самой мне было не до смеха.
      Я решила не поднимать шума из-за этой ситуации и позаботиться о том, чтобы неделя прошла как можно лучше. Я надеялась, что Джеймс увидит меня в новом свете - не в привычной роли домохозяйки. Все началось хорошо. Бермуды были великолепны. Мы прибыли на курорт после полудня. Не успели мы разложить вещи, как Джеймс пожелал заняться любовью. Секс днем был для меня роскошью. Имея двух детей, трудно найти время для любви до наступления вечера.
      Погода, теннисные корты и развлечения оказались чудесными. Мы смеялись, играли, катались на мотоциклах, точно пара подростков, но до конца недели больше ни разу не занимались любовью. Я не могла понять причину. Чувствовала себя отвергнутой. Однако не собиралась инициировать занятие любовью, поскольку сексуальное желание Джеймса всегда служило для меня индикатором его чувств ко мне. Обычно я пассивно ждала, что он ясно выразит свое желание обладать мною. До конца этой недели ничего не произошло.
      Я отчаянно хотела знать, какие чувства испытывает ко мне Джеймс, и пользовалась подобным способом для их выяснения. Но мне приходилось платить за мою тактику. Благодаря ей я выглядела как типичная жена, которую "не интересует секс". Не проявляя инициативы, я перекладывала всю ответственность за нашу сексуальную жизнь на Джеймса. Он мог находить для неё место в промежутках между внебрачными связями, как ему было угодно. Даже если бы я сознавала это, то вряд ли бы смогла заставить себя поступать иначе вследствие моей гордости. Гордость вмешивается во многое. Я не могла представить, что стану навязывать себя мужу, если он меня не хочет. Даже если он не отвергал меня, я испытывала потребность знать, что когда мы занимаемся любовью, он хочет именно меня.
      Кое-что мы делали правильно с самого начала нашего брака. Мы всегда спали обнаженными. Старались ложиться в постель и вставать одновременно, если этому не препятствовали какие-то особые обстоятельства. Однако для нас не было привычным ласкать и обнимать друг друга без ожидания, что это обязательно приведет к сексу. Сильный акцент на половом акте приводит многие пары к тому, что они начинают интерпретировать ласки и поцелуи партнера как однозначный сигнал, говорящий о сексуальных намерениях. Именно так обстояла наша ситуация, причем она была отягощена моим стремлением выяснять отношение Джеймса ко мне по выраженности его сексуального желания. Результаты этого "тестирования" во время поездки на Бермуды огорчили меня не на шутку, потому что я заранее предавалась радужным надеждам.
      Джемс:
      Не знаю, чем объяснить мое отсутствие интереса к сексу на Бермудах. Находясь там, я не встречался с другими женщинами. Я получал удовольствие от поездки, и мы определенно располагали всеми возможностями для физической близости. Просто не могу вспомнить, что со мной там происходило. Одно знаю точно - я не догадывался о том, что Пегги "проверяет" меня, предоставляя мне одному проявлять инициативу в сексе. Я много занимался сексом. Часто вечерами возвращался домой после свиданий с Терри, боясь, что Пегги проявит инициативу. Испытывал облегчение от того, что этого не происходило. Мне не приходило в голову, что тут что-то неладно.
      Теперь я понимаю, что такая ситуация отдаляла нас друг от друга. Возвращаясь домой от Терри, я старался оставаться на мое половине кровати и как можно меньше прикасаться к Пегги, чтобы не "завести" её. Думаю, эта тактика лишь укрепляла решимость Пегги воздерживаться от проявления инициативы. Я был так поглощен происходящим со мной, что не замечал преднамеренности в поведении жены.
      Пегги:
      Тем временем возникали другие проблемы, требовавшие внимания к себе. Вскоре после возвращения мы нашли именно такой дом, о каком мечтали. Он стоял в тупиковом переулке возле теннисного клуба. Нам удалось заключить договор, и мы собрались переехать в новое жилье на следующий день после Рождества.
      В канун Рождества я слегла с гриппом. Мне ещё никогда в жизни не было так плохо. На следующее утро я даже не могла подняться с кровати, чтобы подойти с детьми к новогодней елке. Джеймс купил мне к Рождеству открытое серебристое платье - самое сексуальное из всех, какие у меня когда-либо были. Несмотря на болезнь, оно значительно подняло мне настроение.
      Конечно, мы не смогли переехать в новый дом на следующий день. Но уже через несколько дней чувство долга заставило меня подняться с кровати. Шел снег, было холодно. Переезд обернулся кошмаром. К нам приехали друзья, которые помогли собрать кухонную утварь и перебраться в новый дом.
      После переезда работы было невпроворот. Я заставляла себя трудиться через силу, но добилась немногого за несколько недель. Джеймс поддерживал меня и сочувствовал мне во время моей болезни, но через несколько недель моя медлительность стала раздражать его. Несмотря на плохое самочувствие, я старалась навести порядок в доме, чтобы не сердить Джеймса. В этот раз я заплатила высокую цену за безрассудное стремление понравиться ему. Я снова свалилась в постель на три недели.
      В конце концов я поправилась и подготовила наш дом к приему гостей. Мы пригласили к нам нескольких друзей из Питтсбурга. Когда они приехали, я повезла их к Джеймсу на работу. Добравшись до здания, где находился офис, я поняла, что не знаю, какую кнопку следует нажать в лифте. Я была там только однажды, десятью месяцами ранее, сразу после переезда. Я оказалась в глупом положении. Он исключил меня из своей жизни настолько, что я даже не знала, как найти его офис.
      В этот период моей жизни я много думала и писала о нашей семейной ситуации. Также я начала читать все попадавшиеся мне книги о супружеской жизни.
      Я не могу сказать Джеймсу, что не доверяю ему. Но я должна поделиться с ним некоторыми из моих чувств. Должна каким-то образом объяснить ему, как я несчастна. Меня наконец осенило: он доволен своей жизнью и полагает, что если он счастлив, то я тоже, несомненно, счастлива. Это слово - счастлива звучит как нечто нереальное. Я даже не знаю, что оно означает. Я просто не хочу быть такой НЕ-счастливой. У меня впереди ещё целая жизнь. Я определенно не могу рассчитывать на то, что Джеймс сделает меня счастливой. Но я могу помешать ему делать меня несчастной.
      Джеймс был так поглощен своим романом с Терри, что не замечал ничего другого - и прежде всего меня.
      Джеймс:
      Мой роман с Терри был весьма бурным по нескольким причинам. Одну я уже упомянул - в течение трех с половиной месяцев мы сознавали наше взаимное влечение, однако ничего не предпринимали по этому поводу. Другая причина заключалась в той легкости, с какой мы могли организовывать свидания. Поскольку мы оба работали в университете, нам не составляло труда видеться каждый день. Нам часто удавалось встречаться в субботу и воскресенье. Пегги знала, что я составляю отчет о проведенном исследовании, и это требовало большой внеурочной работы. Я регулярно трудился над этим проектом по вечерам и во время уик-эндов, поэтому мне было легко выкроить время для свиданий с Терри, прикрывшись работой.
      У нас установилась определенная традиция. Я приезжал к Терри домой примерно в шесть часов. Мы занимались любовью, потом подкреплялись в кровати сухим печеньем, сыром и коктейлем "манхеттен". Беседовали и слушали музыку в течение пары часов, после чего обычно снова предавались любви. Неудивительно, что по возвращении домой я оставался на своей половине кровати. Я никогда не испытывал сексуального голода. Большую часть этого учебного года я встречался с Терри два или три раза в неделю.
      Такой распорядок удовлетворял нас обоих в течение первых нескольких месяцев. Необходимость скрывать наши отношения от окружающих и непродолжительность свиданий казались небольшой платой за получаемое удовольствие. На самом деле оба эти обстоятельства в начале романа только усиливают радость от встреч. Когда новизна исчезла, нас начала возмущать необходимость держать наш роман в тайне. Мы не могли появляться вдвоем на людях или проводить вместе всю ночь. Продолжительность нашего свидания обычно ограничивалась четырьмя или пятью часами. Естественно, это раздражало Терри сильнее, чем меня. Ведь у меня были и другие привязанности и обязательства. Она же могла поступать согласно своим желаниям. Стараясь идти навстречу её потребностям, я постепенно рисковал все сильнее и сильнее. Понимая, что мы совершаем безрассудный поступок, в конце концов я отправился с Терри в двухдневную деловую поездку.
      Пегги:
      Подозрения возникли у меня с первого момента той поездки Джеймса. Его ждала однодневная программа, запланированная на понедельник, но вместо того, чтобы дождаться утра, он выехал в воскресенье вечером. Джеймс сказал, что не хочет вставать очень рано. Я тотчас заподозрила, что он что-то затевает - возможно, с Терри.
      Вечер и следующий день тянулись медленно. Я не могла дождаться возвращения Джеймса. Программа должна была закончиться к пяти часам, поэтому я решила, что если он пообедает в другом городе, то вернется домой к девяти. Когда наступил этот час, я стала поглядывать в окно. Мое волнение усиливалось. В полночь я наконец легла в постель и стала прислушиваться к звукам. Мне пришло в голову, что он может вовсе не вернуться домой. Потом я стала беспокоиться, не попал ли он в аварию. Я слишком нервничала, чтобы лежать в постели, поэтому я встала и принялась ждать.
      Джеймс появился примерно в два часа ночи. Он явно выпил немало спиртного, поэтому я решила не заводить серьезного разговора. Когда в конце месяца пришел счет по кредитной карточке, я спросила его, чем объясняется столь дорогой обед, состоявшийся в первый вечер той поездки. Он ответил, что обедал в одиночестве, но сумма явно не соответствовала этому утверждению. Я была плохо осведомлена в отношении путешествий и расценок, но все равно не могла представить себе, как один человек может потратить такую сумму в ресторане, обедая в одиночестве.
      Джеймс:
      Подозрения Пегги были вполне уместны. Мы с Терри пообедали в очень дорогом ресторане, и я расплатился кредитной карточкой, как часто делал в поездках. Обычно я заранее готовил какое-то убедительное объяснение на тот случай, если Пегги проявит любопытство. У меня была договоренность с коллегами, которые могли в случае необходимости подтвердить, что мы обедали вместе. На этот раз я не предвидел недоумение Пегги. Когда она задала мне вопрос относительно размера счета, я пробормотал что-то о большом количестве выпитого и дороговизне заведения. Я понял, что она мне не поверила. Ни один разумный человек не поверил бы мне. Растерявшись, я не нашел другого объяснения и просто замолчал. Я решил впредь быть более осторожным.
      Пегги:
      Я не могла освободиться от чувства, что он лжет мне. Если прежде возникали ситуации, когда я не была уверена в его правдивости, то в этот раз я впервые твердо знала, что он явно лжет. Обычно Джеймс просто уходил от обсуждений, которые могли спровоцировать необходимость обманывать меня. Я потворствовала ему, не задавая вопросов, которые могли поставить его в такое положение. В данном конкретном случае я не стала открыто обвинять Джеймса во лжи.
      Однако я сказала ему, как сильно задевает меня то, что он проводит так мало времени дома. Призналась Джеймсу, что теряю контакт с ним. Поведала ему о моей "психотерапии", осуществляемой посредством ведения дневника, и о чтении книг по проблемам семейных отношений. Я сумела заявить обо всем достаточно прямолинейно, избежав чрезмерной эмоциональности и критического тона. Прежде мне никогда не удавалось так поговорить с Джеймсом. Я обычно предпочитала беседовать с ним поздним вечером, потому что в такое время чувствовала себя в большей безопасности. В этот раз Джеймс, похоже, понял мои чувства. Он был искренне тронут тем, что я трачу значительную энергию на улучшение наших отношений.