Первые три года я думала, что это может убить меня, но этого не случилось. Сегодня благодаря пережитому я - более сильная личность, и наши отношения также стали более крепкими. Это вовсе не значит, что я бы не предпочла обойтись без такого опыта. Я вспоминаю один плакат, который когда-то видела: "Если жизнь предлагает тебе лимон, сделай лимонад". Мой опыт был горьким лимоном, но я создала из него нечто весьма позитивное. Ничто не воодушевляет меня так, как обретенная нами честность.
      Меня не раз спрашивали: "Как вы можете снова доверять ему?" Теперь я доверяю его честности - верю, что он никогда не обманет меня. Если бы Джеймс дал мне совершенно конкретное обещание относительно того, что он будет или не будет делать, я бы не смогла верить ему. Никто не знает абсолютно точно, что он сделает или не сделает. Но Джеймс обещал мне быть честным.
      Главное основание для веры в эту честность - это то, что он не просто обещает. Он хранит верность своему слову. Без колебаний отвечает на любые мои вопросы... о чем угодно. Не пытается избегать тем, которые могут расстроить меня. Готов к откровенному обсуждению любой темы. Джеймс заработал мою веру в его честность и помог мне справиться с болью теми долгими часами, которые потратил, отвечая на мои вопросы.
      Джеймс:
      В августе 1973 года, во время перелета из Питтсбурга в Хилтон-Хэд, я записал мои мысли относительно доверия. Они родились благодаря раздумьям о возникновении доверия вообще и о моих отношениях с Пегги в частности. Эти представления кристаллизовались и влияли на мои поступки в течение четырех или пяти лет, не становясь при этом настолько сильным, чтобы полностью изменить мою приверженность двойной морали. Прошло ещё шесть месяцев, прежде чем я со всей ясностью увидел расхождение между моими убеждениями и поступками. С той январской ночи 1974 года, когда я признался во всем Пегги, я стал жить согласно изложенным ниже принципам. То же самое можно сказать и о Пегги... Это изменило многое. Наше взаимное доверие - опора и пристанище, позволяющие устоять на ногах в нестабильном мире.
      Пожалуйста, верь мне
      Пожалуйста, верь мне, чтобы я мог любить тебя более свободно.
      Твое доверие - необходимое условие моего развития; без него я не могу быть самим собой.
      Твое доверие дает мне свободу... силу... помогает открывать тебе мою душу... делает меня более богатым... уверенным в себе... помогает принимать себя.
      Я хочу верить тебе. Я буду верить тебе, если ты любишь меня.
      Я нуждаюсь в ясном выражении твоей любви ко мне.
      Я поверю тебе, если ты захочешь поделиться со мной чем-то... Я хочу знать, кто ты, что ты чувствуешь, чего хочешь, что думаешь... о жизни, любви, обо мне.
      Я поверю тебе, если ты наберешься смелости и захочешь открыться мне... Мы будем меняться и расти вместе, не испытывая страха.
      Я хочу, чтобы ты участвовала в процессе моего развития. Я буду стараться принимать тебя такой, какая ты есть, и помогать тебе стать такой, какой ты хочешь быть. Пожалуйста, разреши мне это.
      Я никогда не буду причинять тебе боль ради самой боли, но готов говорить болезненную правду, стараясь способствовать твоему росту.
      Я буду сообщать тебе о моем доверии... глазами, прикосновениями, выражением лица... словами.
      Мое доверие к тебе будет расти и становиться сильнее, меняясь качественно.
      Оно должно обновляться, отражая происходящие с каждым из нас изменения.
      Если я потеряю твое доверие, ответственность за это ляжет тяжким бременем на мои плечи.
      И все же я останусь более богатым духовно вследствие того, что пользовался им. Я не совершу преднамеренно ничего такого, что способно лишить меня твоего доверия.
      Если я буду испытывать к тебе глубокое доверие, моя любовь к тебе будет более глубокой.
      Доверие - хрупкая вещь.
      Возможно, когда-нибудь я сделаю или скажу нечто такое, что заставит тебя усомниться в моем доверии.
      Пожалуйста, поделись со мной этими сомнениями и выясни мои мотивы. Я не хочу терять твое доверие.
      Доверие, которое мы можем создать, не имеет пределов. Каждый раз, когда ты демонстрируешь твое доверие ко мне, моя любовь к тебе становится более глубокой, а я становлюсь сильнее.
      Доверие к тебе позволяет мне больше доверять себе и другим.
      Когда я доверяю моим чувствам и внутренним импульсам и действую в соответствии с ними, это обычно приносит успех. Делать это порой нелегко. Твое доверие помогает мне поступать так.
      Сейчас я нуждаюсь в твоем доверии. Вечно бегущее время никогда не позволит нам знать друг друга полностью.
      Но время не в силах встать на нашем пути. Мне довелось обрести глубокое доверие после четырехчасовой откровенной беседы. Мне также доводилось ощущать отсутствие доверия после четырехчасовой совместной работы.
      Мне нет нужды знать все о том, какой ты была или какой можешь стать. Позволь мне узнать тебя сейчас, и я буду верить тебе сегодня.
      Я знаю, что нам необходимо уделять какое-то время друг другу; и все же наша способность верить друг другу, похоже, почти не зависит от этого времени.
      Доверие порождает душевный комфорт, недоверие - душевную муку.
      Когда я испытываю глубокое взаимное доверие к тебе, мне кажется... будто время останавливает свой бег... мы прикасаемся к чему-то исключительно ценному... реализуем все лучшее, что есть в наших душах... ощущаем наше единение со всем миром.
      Я способен чувствовать твое доверие, когда тебя нет рядом... оно согревает меня, как солнечные лучи.
      Когда ты прикасаешься ко мне с нежностью, ты как бы говоришь о своем доверии ко мне. Я нуждаюсь в твоих прикосновениях. Хочу их. Они приносят мне радость.
      Доверие обладает огромной созидательной силой. Я способен совершить многое, зная, что ты веришь мне. Я буду стараться изо всех сил сохранить двое доверие.
      Я хочу реализовать себя как можно полнее. Ты можешь помочь мне в этом своим доверием. Я надеюсь, что ты сделаешь это.
      Узнавая больше о самом себе, я смогу больше доверять тебе. Пожалуйста, помогай мне узнавать себя.
      Пегги:
      Мы узнавали многое о самих себе и друг друге, соблюдая принцип взаимной честности. Мы долгими часами говорили о наших чувствах, обсуждая не только прошлое, но и наше будущее. Важным обстоятельством, позволявшим нам тратить столько времени на эти беседы, стало значительное изменение нашего образа жизни после переезда в Хилтон-Хэд.
      Покинув Питтсбург, мы словно соскочили с карусели. Перестали посещать вечеринки и начали проводить больше времени вместе. Радикальным образом изменили наше общение с детьми. Викки было уже одиннадцать лет, а Энди девять. В Питтсбурге нам с трудом удавалось находить им место в нашей жизни. Но в Хилтон-Хэд мы брали детей с собой, куда бы мы ни отправлялись, включали их во все наши занятия. Вместо того, чтобы развлекаться в обществе другой супружеской пары, мы развлекались с нашими детьми. Поскольку наш офис находился дома, они также принимали участие в нашей работе.
      Джеймс:
      Мы беспокоились, что дети могут услышать наши разговоры о внебрачных связях или прочитать то, что мы пишем. Мы также думали, что они могут замечать напряженность в наших отношениях, возникавшую в тот первый год после долгих обсуждений. Мы чувствовали, что должны рассказать им многое как можно скорее, но для этого требовался подходящий момент. В течение года после моего признания мы ещё не были готовы к этому. Слишком многие вопросы оставались без ответа, мы ещё не научились раскрепощенно говорить обо всем без всплесков эмоций. Нам следовало сначала укрепить семейный союз, чтобы наши признания не вызвали у детей ощущение, будто их мир разваливается на части.
      Часто благонамеренные родители стараются уберечь детей, бесконечно долго скрывая от них существенную информацию. На самом деле дети гораздо более восприимчивы и наблюдательны, чем полагает большинство из нас. Они ловят на лету те "подсказки", которые мы делаем, пытаясь скрыть что-то. Наши слова свидетельствуют о том, что все хорошо, но невербальные сигналы говорят о неблагополучии. Беспокойство, испытываемое детьми, когда они замечают это несоответствие, может быть более опасным, нежели знание правды, от которой мы стараемся их уберечь.
      К сожалению, не существует универсальных правил для определения момента, когда ребенок готов к восприятию той или иной информации. Узнавая её, они должны быть способными правильно оценивать её в контексте всей жизни. Каждый ребенок неповторим и созревает согласно собственному плану развития. Вероятно, наилучший способ для оценки готовности ребенка к восприятию определенных сведений состоит в улавливании его "подсказок" вопросов и реплик по данной теме. В нашем случае этот подход оказался легким. Прожив в Хилтон-Хэд два года, Энди и Викки начали замечать и обсуждать тот факт, что родители многих их друзей разведены или живут порознь. Особый интерес у них вызывали родители одного ребенка, которые жили раздельно и открыто встречались с другими людьми. В этом отношении Хилтон-Хэд ничем не отличался от любого другого маленького сообщества. Все происходящее здесь быстро становилось достоянием гласности.
      После нескольких реплик и вопросов, произнесенных детьми в разные моменты, мы с Пегги решили, что они уже готовы... как и мы. Нам хотелось сделать все как можно естественней, и мы дождались момента, когда дети снова затронули эту тему. Произошло это в декабре 1975 года. Энди было одиннадцать лет, а Викки - тринадцать. Кто-то из них упомянул за ленчем чьих-то родителей, которые ходили на свидания с другими людьми, и мы сказали, что тоже делали это. Признание прозвучало как естественное развитие честного общения, которое мы старались культивировать. Мы могли сделать его с позиции нашего единства без боязни спровоцировать дополнительные вопросы, к обсуждению которых мы не были готовы.
      Пегги:
      Они восприняли наши слова весьма невозмутимо - так, словно не поняли сказанное нами. Но на самом деле они все прекрасно поняли. Впоследствии Викки призналась, что ей было труднее пережить известие о романах отца, чем могло показаться по её реакции. В тот момент она не хотела ничего говорить, потому что видела, как тяжело мне давалась внешняя невозмутимость, и боялась осложнить ситуацию. Ей требовалось время обдумать все самостоятельно. Реакция Энди была такой: "Правда... или вы шутите?"
      Мы не сожалели о том, что сказали им правду. Мы хотели, чтобы они получили более полное представление о жизни и любви, свободное от сказок, на которых воспитывали нас.
      Джеймс:
      По-моему, большинство родителей желает, чтобы их дети жили лучше, чем они сами. Главный вопрос звучит так: "Что значит лучше?" Мы приняли в отношении наших детей три ключевых решения. Во-первых, мы решили, что максимально естественное восприятие собственного тела является позитивным фактором. Поэтому с самого раннего детства Викки и Энди мы относились к наготе как к совершенно нормальному состоянию. Мы никогда не заостряли на ней наше внимание. Просто воспринимали её как часть повседневной жизни. В этом вопросе мы никогда не отгораживались от детей - за исключением тех моментов, когда занимались сексом. Даже сейчас мы не видим ничего необычного в том, что дети могут зайти в нашу спальню с ванной утром или вечером, когда мы раздеты. Такая ситуация является для нас нормальной.
      Во-вторых, мы хотели, чтобы они были хорошо информированы относительно собственных тел и секса в целом. Мы старались предвосхитить их потребность в информации, чтобы они не "просвещались" в школе или на улице. Они имели доступ к нашим книгам по физиологии секса и покупали издания специально для них. Мы делали акцент на создании климата, при котором они могут обсуждать любые интересующие их вопросы. Я отдаю Пегги должное за тот успех, которого, по-моему, мы добились в этой области.
      В-третьих, мы хотели, чтобы они знали, что секс не заканчивается, когда люди становятся родителями. Понимание этого было не только в их интересах, но и в наших собственных. Мы не желали таиться от детей и скрывать сексуальную сторону наших отношений. Когда они повзрослели, мы стали запирать дверь нашей спальни, сказав им, что хотим уединиться для того, чтобы позаниматься любовью. Мы не стремились сообщать им подробности нашей интимной жизни, но если эта информация имела отношение к возникшему у них вопросу или проблеме, мы делились ею с ними.
      Они по-прежнему с трудом воспринимают нас как сексуальных партнеров. Полагаю, они всегда будут прежде всего видеть в нас родителей. Это нормально, но я надеюсь, что за этим образом существует также образ любящей пары, которая с энтузиазмом выражает свою любовь.
      Пегги:
      Очень жаль, что многие считают, будто длительный брак и возраст неизбежно снижают удовольствие от секса и его значимость. Многие молодые люди вырастают с такими представлениями и, становясь взрослыми, позволяют такому происходить в их собственной жизни. Это - самореализующееся ожидание.
      Я знаю, что каждое поколение - на самом деле каждый индивидуум должны учиться на собственном опыте. Но мы надеемся, что наша честность с детьми позволяет им узнавать некоторые вещи из нашего опыта. Например, я много говорила им о важности обретения чувства собственной независимости до создания серьезного союза с другим человеком. Я много говорила им, как сильно жалею о том, что не сделала этого сама - ожидая, что Джеймс "создаст мой мир". Они видели, как я долгие годы пыталась решить эту проблему и обрести ясное самосознание.
      Благодаря нашей откровенности они должны иметь более реалистическое представление о браке, чем имели когда-то мы. Такой подход помогает им с большей легкостью делиться с нами своими мыслями и опасениями. Наше общение с ними в тот период, когда они были подростками, относится к числу вещей, которые я ценю в жизни больше всего.
      Я признаю их право вступать в полноценные, содержательные контакты с представителями противоположного пола. Я не хочу, чтобы они стеснялись своей сексуальности, считали её чем-то постыдным. Хочу, чтобы они были любящими людьми, вступающими в отношения по самостоятельному и осознанному выбору. Секс и любовь способны приносить нам самое большое наслаждение или самую сильную боль. Я видела обе эти стороны и с годами считаю все более важным уделять этому аспекту жизни то внимание, какое он заслуживает.
      Джеймс:
      Честные отношения между мужчиной и женщиной остаются практически нереальными. Клише и предрассудки, с которыми мы вырастаем, мешают нам воспринимать другого человека таким, каков он на самом деле. Игры, в которые мы учимся играть, исключают честность из наших взаимоотношений. А мифы, которые нам внушают, мешают нам справляться с реальностью. Мы отвергаем правду, надеясь на невозможное и мечтая о нем.
      Мы с Пегги придаем крайне важное значение честному общению вследствие того, что оно оказало огромное влияние на жизнь каждого из нас. После сделанного мною признания мы полностью пересмотрели наши отношения. С тех пор честное общение стало фундаментом нашего совместного существования. Оно подвело нас к сознанию того, что наши отношения не могут застыть на месте, что они всегда развиваются и меняются вместе с каждым из нас.
      В традиционных браках неизменность ролей дает людям чувство стабильности и защищенности. Сегодняшний процент разводов свидетельствует о том, что это чувство весьма иллюзорно. Нам было страшно отказаться от статических образов, которые мы использовали на протяжении почти девятнадцати лет семейной жизни для того, чтобы иметь определенные представления о нас самих. Порой мы оба чувствовали, что теряем чувство реальности. Наш мир, казалось, разваливался на части, и мы не были уверены в том, что хотим снова собрать его воедино - или что новый мир понравится нам больше прежнего. В то же время в глубине души мы знали, что подходим к чему-то значительному. И это предчувствие не обмануло нас. Честное общение стало совершенно новой дорогой, открывшейся перед нами. Она не была гладкой, и мы не могли ясно видеть, куда она ведет. Мы не раз испытывали соблазн сойти с нее, но что-то удерживало нас от этого шага.
      Постепенно честное общение и верность принципу равноправия заменили собой статичные роли, став фундаментом наших меняющихся отношений. Нам пришлось отказаться от наиболее дорогих нам ожиданий, но мы обрели нечто другое. Мы обладаем новым цементом, который не позволяет нашим отношениям развалиться. У нас есть более прочная основа для признания и сохранения наших индивидуальностей и различающихся потребностей в развитии. Мы преданы самим себе, друг другу и нашим отношениям - именно в таком порядке.
      Я верю, что Пегги поддержит меня, в каком бы направлении мне ни захотелось пойти. Я сделаю то же самое для нее. Я не жду, что она откажется от своих ценностей, поддерживая меня, и не рассчитываю на неизменность наших отношений. Принятие того, что изменение есть способ существования мира, и наша общая готовность открыто и честно воспринимать изменения в нас обоих дали нам ощущение гораздо большего доверия, нежели то, которое мы испытывали при статических ролях в нашем традиционном браке. Признав вслух, что пожизненные гарантии не существуют в принципе, мы смогли создать отношения, максимально удовлетворяющие нас в свете того факта, что они никогда не застынут на месте.
      Пегги:
      Мне потребовалось определенное время для того, чтобы понять, что одна из причин, мешавших мне освободиться от прошлого, заключалась в следующем: я по-прежнему в значительной степени находилась в плену моих старых ролей. Осознание этого стимулировалось работой, которую я проводила с деловыми женщинами. В 1975 году я начала писать информационный бюллетень для женщин. Я также разрабатывала упражнения, способствовавшие утверждению личности и целеустремленности в плане карьеры, а также системы психологической поддержки. С каждым следующим проектом я обнаруживала новые аспекты собственной жизни, которые ограничивали мои возможности и вели к поражению.
      Мы с Джеймсом оба изменили в себе кое-что. Но нам становилось ясно, что мы должны изменить себя более существенным образом. Отказываться от старых привычек было трудно. Оказалось, что мне столь же тяжело освободиться от некоторых "обязанностей", с которыми я отождествляла себя, как и Джеймсу - взвалить их на свои плечи. Начав совершать поездки, связанные с моей работой, я по-прежнему пыталась делать по хозяйству почти все, что делала прежде. Для изменения нашего жизненного уклада потребовалось важное событие - моя учеба на летних курсах университета Южной Каролины в 1977 году. Джеймс и дети остались одни на все лето, и это подготовило почву для перераспределения обязанностей.
      Джеймс:
      Морис Мейси в своем превосходном фильме "Кто ты есть..." определяет значительное эмоциональное событие как состояние души, при котором мы вынуждены отступить на шаг назад и посмотреть на мир под новым углом зрения. Таким событием был роман Пегги, а также её учеба на летних курсах. Прежде все наши попытки освободиться от наших старых ролей оказывались неудачными. Это лето сделало свое дело.
      Пегги:
      Мы не старались "разделить" домашние дела на мужские и женские, а выполняли их совместно. Делили обязанности по закупке продуктов, приготовлению пищи, уборке, работе в саду и оплате счетов. Разработали простую систему совместной уборки кровати, и этот процесс сократился до тридцати секунд, хотя прежде в одиночку мы справлялись с ним за две или три минуты.
      Мы включили в наш план детей. Полностью переложили на Викки и Энди заботу об их собственных комнатах и одежде. Это было не просто перераспределением домашних дел, а новым подходом к ним. Мы не приставали к детям с требованиями выполнить ту или иную работу определенным образом. Они сами решали, когда и как именно делать (или не делать) её. Это давало им чувство самостоятельности и ответственности. Они сочли такой подход справедливым.
      Все эти нововведения могут показаться простыми, но их суммарный эффект был значительным. Он сократил время и внимание, уделяемые этим делам, и внес нечто новое в наши отношения.
      Мое отсутствие в течение всего лета облегчило начало этих перемен. Я продолжала учиться осенью, уже вернувшись домой. В течение следующих двух лет я участвовала в заочной программе для взрослых Энтокского колледжа.
      Много лет я колебалась относительно того, стоит ли мне продолжить мое обучение. Некоторое внутреннее сопротивление было связано с ученой степенью Джеймса, мне не хотелось "состязаться" с ним, принимать его критерии успеха. Но став сильнее и обретя новую уверенность в том, что я могу добиться успеха с дипломом или без оного, я обрела свободу выбора и решила получить диплом. Все эти годы я напряженно училась сама. Программа Энтокского колледжа допускала такую самостоятельную учебу. Она также позволяла работать над курсовым проектом в индивидуальном порядке. Я написала работу, необходимую для получения степени бакалавра психологии, и в 1979 году приехала на выпускную церемонию - ровно спустя двадцать пять лет после окончания средней школы.
      Джеймс:
      Учеба Пегги в Энтокском колледже была естественным продолжением того самообразования, которым она занималась последние шесть лет. Как обычно, она делала это с удовольствием. Ее духовное развитие, которое стимулировалось консультационной работой, было для меня источником радости и удовлетворения. Мы - коллеги в истинном значении этого слова. Мы также "трудоголики" и любим читать что-то вместе. Поскольку мы оба работаем дома, а не в офисе, часто каждый из нас является единственным собеседником для другого при обсуждения профессиональных вопросов. Эта система успешно действует и поныне.
      Однако то, что мы являемся коллегами и работаем дома, хорошо не во всех отношениях. Мы боремся с приступами "трудоголии" и иногда недостаточно внимательны друг к другу. Домашний офис - вещь удобная, однако нам слишком легко заводить профессиональные разговоры вместо того, чтобы заняться чем-то более важным - например, сексом.
      Пегги:
      Хотя сегодня наш секс лучше, чем когда-либо, Джеймс надеется, что в будущем мы сможем заниматься сексом с другими людьми. Он думает, что я сумею забыть прошлое и обрести состояние, при котором происходившее прежде не будет влиять на меня. Я готова признать, что в принципе возможно все. Но я не могу представить себе, как мы увязываем нашу жизнь с внебрачными связями. Также у меня нет большого желания заводить романы. На самом деле я предпочла бы иметь больше личного времени и возможность функционировать более независимо.
      Джеймс:
      Я хорошо понимаю желание Пегги располагать значительным личным временем, когда она действительно принадлежит самой себе. Женившись в девятнадцать лет, мы не имели возможности хорошо изучить себя в качестве независимых личностей. Я хотя бы имел возможность закончить колледж и продвинуться вперед в профессиональном отношении. Пегги не без оснований считает, что она отдала лучшую часть своей жизни исполнению вспомогательной роли. Конечно, теперь многое будет иным, но я хочу, чтобы она располагала свободой делать кое-что из того, к чему стремится.
      Как минимум раз в месяц Пегги говорит, что ей хочется иметь домик в лесу, где она могла бы писать и думать в одиночестве. Я хочу, чтобы она имела на это время - даже ценой моего временного одиночества. Она узнает некоторые важные вещи о себе самой и жизни в целом, которые в дальнейшем обогатят нас обоих. В конечном счете это - самый важный результат.
      Пегги:
      Мой опыт самостоятельной жизни, приобретенный во время летней учебы, оказался очень позитивным. Мои бытовые условия были самыми примитивными. Я жила в маленькой квартире без кондиционера. У меня не было машины. Я ездила на занятия на велосипеде, преодолевая каждый день в общей сложности семь миль. Я училась, ела и спала. Наслаждалась каждой минутой такой жизни просто потому, что впервые оказалась хозяйкой самой себе. Я бы хотела почаще жить так. Поэтому если когда-нибудь Джеймс твердо решит вступать во внебрачные связи, возможно, я предпочту жить без него.
      Это не значит, что я хочу завершить наши отношения. Я много думала об этом. Я определенно хочу, чтобы Джеймс всегда был частью моей жизни. Но мне бы не хотелось играть распространенную роль жены, которая пытается терпеть наличие у мужа любовниц - или же сама заводит любовников.
      Джеймс:
      Меня не вдохновляет мысль о жизни без Пегги. Это не значит, что я хочу проводить с ней все дни. Как и она, я получаю удовольствие от самостоятельной жизни. Я получаю её в достаточном количестве благодаря поездкам. Примерно десять дней в месяц мы проводим порознь, занимаясь консультированием или участвуя в конференциях. Когда я смотрю на календарь с отмеченными периодами командировок, мне кажется - этого достаточно. Я хочу повысить качество времени, проводимого нами совместно, а не уменьшить его количество.
      Я понимаю, что Пегги - независимая личность, стремящаяся к удовлетворению собственных потребностей. Я верю, что она будет уважать при этом мои потребности и воздержится от удовлетворения собственных за мой счет. Никто не понимает меня и не заботится о моих интересах в большей степени, чем она. Я доверяю ей. Люблю её. Начинаю каждый мой день с дополнительным запасом уверенности и предвкушения, зная о том, что Пегги по-прежнему со мной. Если вы имеете подобную душевную связь с близким человеком, вы понимаете, о чем я говорю.
      Я не делаю вид, будто мне известны все секреты, обеспечившие формирование такой связи. Мы провели вместе значительные части наших жизней, включая периоды воспитания Викки и Энди. Полагаю, все, что мы делали вместе, внесло свой вклад. Я убежден, что самым значительным фактором стало наше неукоснительное следование принципу искреннего, правдивого общения. Оно стало подлинным фундаментом нашего сегодняшнего единения.
      Я знаю, что мои утверждения относительно того, как сильно я ценю мою близость с Пегги, и признания в том, что я хочу заниматься сексом с другими женщинами, кажутся противоречащими друг другу. Это - хороший пример того, чтО возникает вследствие честного общения - на первый взгляд безумные, противоречивые, порой нереалистические мысли и желания. Пегги понимает, что я не предъявляю претензии к ней или к нашим отношениям. Я просто откровенно высказываю мои желания. Я понимаю, что не могу иметь все. Если мы так и не разрешим эту проблему, я переживу это. Но желание заниматься сексом с другими женщинами не делает меня плохим человеком. Оно лишь свидетельствует о том, что я - обыкновенный человек. Возможно, немного нереалистичный, но отнюдь не плохой или аморальный.
      Возможно, вам станет легче понять меня, если вы будете иметь в виду следующее: обращаясь к Пегги, я начинаю со слов "Если бы я мог иметь все, чего мне хочется...". И все равно эта тема не всегда поддается спокойному обсуждению. Наверно, я пугаю себя в большей степени, чем Пегги. Особенно сильно я волнуюсь, пытаясь выразить мои мысли в письменной форме - ведь их будут читать люди, не знающие меня так хорошо, как она.
      Я хочу заниматься сексом с другими женщинами, но только на определенных условиях - главное заключается в том, чтобы это не влияло на существующую между нами связь. Суть в том, что она не зависит от физической верности. По-моему, она достаточно прочна, чтобы допускать наши контакты с другими сексуальными партнерами без чувства тревоги и страха, которые общество учит нас ассоциировать с физической изменой. Я думаю, что мы лишь недавно достигли такого уровня доверия и преданности друг другу. В начале нашей совместной жизни мы думали, что обладаем глубоким доверием. На самом деле это доверие было поверхностным, поскольку мы не знали самих себя в такой степени, какая необходима для того союза, который связывает нас сейчас. Оно было идеалистическим, основанным в большей степени на представлениях о романтической любви, нежели на общих ценностях и целях.
      Кое-что изменилось, когда Пегги пережила роман с Максом. К тому моменту мы честно общались уже семь месяцев, но ещё не пришли к нашему сегодняшнему взаимопониманию. Я думал, что мы уже созрели, но я ошибался. Это событие напугало меня до полусмерти. В последующие годы мы часами обсуждали наши чувства и то, что нас ожидало бы в случае "открытого" брака. Я по-прежнему считаю, что он возможен для нас.
      Но мое мнение - это ещё не все. Пегги тоже должна захотеть этого и поверить в реальность успеха. Только тогда можно рассчитывать на него. Сейчас у неё нет такого желания. Что касается обозримого будущего, внебрачный секс остается только одной из возможностей. Меньше всего мне хочется подталкивать Пегги в нежелательном для неё направлении. Это стало бы верным шагом к разрыву или ослаблению той близости, которую я стремлюсь сохранить.
      Этот вопрос действительно сложен. До сих пор мы обсуждали только мое основное условие - мы занимаемся сексом вне брака лишь в том случае, если он не ослабляет существенным образом существующую между нами связь. Есть и другие условия, которые требуют прояснения - с кем, когда, где, как часто. Нам следовало бы решить, какие партнеры (только не состоящие в браке), какие периоды времени (когда мы находимся в отъезде), какие места (только удаленные от дома), какая степень эмоциональной вовлеченности и какое число партнеров являются допустимыми.
      Пегги права в том отношении, что это породило бы определенные трения. Не думаю, что нам удалось бы заранее все предусмотреть. Нам следовало бы действовать, проявляя чуткость к самим себе, друг к другу и посторонним людям. Условия формировались бы по мере приобретения опыта и его обсуждения. Я знаю, что все равно испытывал бы некоторую тревогу и боязнь. Мы должны были бы поддерживать друг друга, постоянно демонстрируя нашу взаимную преданность. Думаю, беспокойство со временем обрело бы вполне допустимые размеры. Возможно, оно никогда бы не исчезло полностью. Я не из тех, кто патологически боится боли, но при этом я - максималист. Я хочу, чтобы наши отношения были наилучшими из возможных, и готов терпеть некоторый дискомфорт ради их развития. Я замечал, что большинство изменений - даже позитивных - связано с периодом определенного дискомфорта, после которого нечто новое воспринимается как естественное и приятное. Думаю, это правило остается справедливым и здесь.
      Немногим людям удается достичь успеха в создании сексуально открытого брака. Очевидно, трудно одержать верх над старым монстром - ревностью. Это меня не пугает. Я не хочу прожить мою жизнь на основании чужого опыта. Я хочу прожить жизнь, которая возможна для меня - и для Пегги. Я убежден в том, что ограничения, накладываемые обществом на сексуальную жизнь, является искусственными. Они не соответствуют человеческой природе, какой я её вижу.