Никто из властвующих никогда не печалился, не сожалел о каких-то чрезмерных бросовых военных расходах: тратились деньги не свои, при их нехватке можно было делать разнообразные заимствования, вроде всевозможных невозвратных займов у населения, банков, иностранных кредиторов. В непрерывно воевавшей России времен Петра I налоги брали по любым экзотическим поводам: за усы, бороду, за дым и т.п. Более того, военные расходы во все времена легче всего было безнаказанно красть, присваивать путем немыслимого завышения цен на вооружения, военное снаряжение, поставки продовольствия (самого худого, как правило): «Война все спишет!». Никому никогда не приходило в голову проверять правильность, целесообразность расходов Генерального штаба воюющей страны, находящейся на особом правовом режиме, когда почти вся полнота исполнительной власти у военных: комендантов гарнизонов, начальников комендатур, военных прокуроров и военных трибуналов, действующих исключительно во имя исполнения главного девиза войны: «Все для фронта, все для победы!». Любая газетная публикация о казнокрадстве в воюющей армии была бы расценена как работа в пользу врага с немедленными жесточайшими санкциями. В мирное время статьи военных расходов в основном засекречены и если и подлежат каким-либо проверкам, то только внутриведомственным, результаты которых содержатся в документах под грифом «секретно».

Со спецслужбами ситуация иная — внешне проще, а по сути еще сложнее: к примеру, дислокация военных частей засекречена вообще, а по каждой части — очевидна населению, зрима. Можно установить, откуда родом украденное оружие, автотехника и другое подобное. Дислокация большей части наиболее деликатных структурных подразделений спецслужб скрыта под какими угодно «мирными» учреждениями, корпорациями, просветительскими или гуманитарными центрами. Какой от них толк в настоящем и будущем: стоят они тех денег, что идут на их содержание — можно, вероятно, установить более-менее правдоподобно только с помощью сложнейшего научного анализа. Который никто, никогда делать не будет — нет заказчика на такой подряд. Единственно доступный способ хотя бы в самом общем приближении установить полезность отдельных структурных подразделений, институтов спецслужб — попытаться смоделировать ситуацию как если бы анализируемый фрагмент спецслужбы отсутствовал вовсе. Возьмем для начала такое популярное поприще спецслужб, как зарубежные газетные, теле-, радиорепортеры, разнообразные торговые представители, члены гуманитарных миссий вроде «врачи без границ» и т.п. Представим, что среди них нет ни одного кадрового разведчика. Внешне, пожалуй, ничего примечательного для широкой публики не произойдет: как были зарубежные телерепортажи, газетные обзоры — так и будут. Сместятся разве что акценты репортажей: меньше остроты — без нужды, без строгого военного приказа репортеры в опасные ситуации не полезут. Меньше будет проверенной информации из-за отсутствия навыков профессионального анализа получаемых сведений, частого использования непроверенных слухов, домыслов. Произойдет и обеднение, утрата изрядной объективности аналитических обзоров спецслужб руководителям государств, что, естественно, только преумножит в какой-то мере число ошибочных политических решений. Эти и многие другие обстоятельства с неизбежностью подвигнут спецслужбы к усилению своей агентурной сети за рубежом, что не только не снизит, а скорее только значительно увеличит траты без ощутимого повышения качества и результатов.

Лишение же сотрудников спецслужб официальных статусов дипломатических работников, иных официальных международных представителей резко повысит число кадровых потерь в их среде. Что так же приведет к резкому росту финансовых издержек, ухудшению качества и уменьшению объемов разведывательной информации. Определенная же открытость стран взору друг друга — свидетельство, скорее, цивилизованности, демонстрация готовности к нормальному диалогу без неуместных камней за пазухой. Шизофреническая приверженность к тотальной секретности свойственна тем обществам и их спецслужбам, которые живут в состоянии постоянной психологической готовности к любой войне. Известно, что любая недоинформированность в любой сфере жизнедеятельности государств только усиливает подозрительность и стремление властвующих быстрее, больше и качественней вооружиться, побольше напакостить впрок, нанести удар первыми и т.п.

Стремление к снижению издержек на все меньшее количество зарубежных «представителей» спецслужб неизбежно завершится тем, чем это обернулось в СССР: командированные за рубеж изрядную часть своих усилий сосредотачивали на разнообразных личных приработках и для одаривания многочисленных начальников. Стремились исключать любые риски в своей работе, даже во имя самых выдающихся обретений, при случае — становились даже перебежчиками, чтобы прилично заработать на окончательной продаже интересов Отечества, родной спецслужбы. Правда, очень высокая оплата зарубежной деятельности сама по себе не дает полной гарантии высокоэффективной работы с рисками для жизни, не предохраняет от предательств: породе корыстных людей всегда хочется больше того, что уже имеешь. Но, по крайней мере, обычные люди уже не ведут себя повально как тривиальные крохоборы. Так что по всему выходит, что выработанные многолетней практикой формы зарубежной работы спецслужб ни отринуть, ни удешевить без серьезных рисков ухудшить ситуацию с информированностью государственных чиновников практически невозможно. И нецелесообразно. Как могут — так пусть и работают: где геройствуют изредка, где пробавляются досужими, но впечатляющими сплетнями, где сглатывают хорошо отработанную дезинформацию оппонентов и грузят им в свою очередь собственную. Исходное сырье для изготовления готовых к употреблению политиками и СМИ информационных коктейлей, блюд всегда добывалось самыми неподходящими и малопривлекательными способами, в малоаппетитных местах. Технологии «вываривания» ценных компонентов из разнородного информационного мусора предполагают, прежде всего, самую широкую диверсификацию источников его поступления. Пренебрежение одними источниками по причинам «дороговизны», чрезмерно бросовых трат и т.п. — может сильно обеднить рецептуру целебных информационных микстур, лишить их ценнейших компонентов. Лучше оставить решение о способах и местах добычи исходной информации спецслужбами за теми, кто отвечает в итоге за качество разведывательной информации: они и сами не дремлют, напряженно торят подкопы к чужим секретам, их носителям и хранителям. С соблюдением приличий, конечно.

Одно из важнейших направлений деятельности спецслужб является стремление отслеживать финансовые потоки разнообразных структур организованной преступности, правительственных кланов, финансово-промышленных банковских групп, отдельных впечатляющих размахом деятельности особей вроде Джорджа Сороса и т.п.

Обоснование интереса спецслужб простое: любые опасности для государства, общества могут реализоваться только при наличии и с помощью достаточного финансирования. И практически все тяжкие должностные преступления совершаются во имя неправедного обогащения. Да и самим спецслужбам при случае лишними деньги не бывают. Грамотные действия спецслужб могут сильно потрясти финансовые рынки отдельных государств. Известно, что службы безопасности гитлеровской Германии наладили успешное и впечатляющее производство фальшивых американских долларов такого высокого качества, что самые авторитетные экспертизы подделки не обнаруживали. И эти доллары успешно «работали» на немецкую разведку и покрытие других военных расходов. Судя по тому, что 1/10 всех ныне находящихся в обороте американских долларов по оценкам самих же американцев фальшивые, промысел фальшивомонетчества как таковой мало занимает спецслужбы, а если и занимает, то доподлинно не известно, с какой целью. ЦРУ, ФБР очень неплохо осведомлены об основных финансовых трафиках не только американских, но и иных крупнейших мировых банков. Иногда эти сведения трансформируются в более серьезные и впечатляющие акции: НКВД в свое время обеспечило возврат практически всего, что было незаконно присвоено и вывезено в зарубежные страны высшими должностными лицами нового политического режима, включая и некоторых своих бывших высокопоставленных сотрудников. Соответствующие подразделения НКВД активно налаживали внешнюю торговлю, обеспечивающую валютные поступления для модернизации и развития тяжелой промышленности СССР в периоды начальных пятилеток. Весьма и весьма успешно изъятием состояний у представителей «неполноценных рас» в пользу немецкого народа занимались спецслужбы нацистской Германии по тем же схемам и технологиям, что и НКВД. Такова природа всех спецслужб (и не только их!): целесообразность здесь несоизмеримо выше любого закона и всей законности как таковой! Понятно и то, что упомянутые спецслужбы не занимались в этом вопросе самодеятельностью, а выполняли четко и жестко поставленные задачи политической власти в условиях судорожной подготовки к близкой мировой войне. Во время военного переворота в Тунисе во второй половине прошлого века именно сведения спецслужб позволили военным вытрясти из всех возможных казнокрадов впечатляющие суммы, достаточные, чтобы привести к относительному порядку разоренное коррупционерами хозяйство страны. Информация спецслужб позволила установить банки и суммы, украденные президентом Филиппом Маркосом и рядом других низвергнутых диктаторов и частично вернуть через суды эти суммы в ограбленные собственными вождями страны.

Но эти примеры, так сказать, ярких страниц экономической составляющей деятельности спецслужб. Таковых набирается немного. Чаще всего непрерывная титаническая работа спецслужб по сбору информации о финансовых злоупотреблениях независимо от налоговых служб либо не заканчивается ничем значимым, либо используется в достижении локальных, корпоративных целей. Так, можно с уверенностью предположить, что при возбуждении и расследовании уголовного дела по российской нефтяной компании «Юкос» и его главе Ходорковскому в полной мере были использованы как информация, так и оперативные ресурсы ФСБ, налоговой полиции, комитета по финансовому мониторингу Российской Федерации. Однако подобных примеров в нынешней России, где финансовые злоупотребления, коррупция — тотальны, до смешного мало. Почти полтора десятилетия с нарастающими темпами происходил скрытый вывоз капитала — спецслужбы наблюдали молча. Так же как нелегальный на десятки миллиардов долларов вывоз капитала общинами этнических мигрантов. Перепродажу нефти и газа за рубежами с укрытием доходов от налогообложения на десятки миллиардов долларов ежегодно спецслужбы вкупе с налоговой структурой только фиксируют, молча глотая горькие скупые слезы. Поступает в казну от реализации вино-водочных изделий два миллиарда долларов вместо двадцати — тридцати положенных — мимо внимания российских спецслужб. Оседает в карманах российских коррупционеров порядка тридцати миллиардов долларов ежегодно — реакции практически с их стороны нет. Так что в России последних лет экономическую составляющую деятельности спецслужб можно было безо всяких ущербов полностью вынуть и поместить в запасник: коэффициент полезного действия, здесь, пожалуй, ниже, чем у изношенного паровоза. Слабым утешением может служить лишь то обстоятельство, что подразделения МВД, в открытую противостоящие экономическим преступлениям, работают еще хуже, хотя численно на порядки превосходят соответствующие подразделения ФСБ. Единственно, в чем зримо преуспели милицейские борцы с экономическим беспределом — отожраться на зависть всем прочим милиционерам, экипироваться и обустроиться в быту, поражая размахом иных высокопоставленных сотрудников ФСБ, прокуратуры, судов.

Вина, однако, в подобном положении — не спецслужб: политическая власть страны попросту не нуждается в их услугах в этом направлении и задач — четких и конкретных — не ставит. Часть вины в этом все-таки есть, возможно, и у руководства спецслужб — не доносят политическими руководителями всей остроты проблемы, не выдвигают перед ними толковых программ своих действий? Может быть так, но может быть и нет.

Правду сказать, вряд ли какую-либо экономическую контрразведку мира можно было бы привести в пример как отлично, или хотя бы эффективно работающую. И понять их вполне возможно: ни одна властвующая элита мира не заинтересована в хоть сколь-нибудь продуктивной работе по пресечению экономических, финансовых преступлений (кроме, разве, Китая). И это в целом тоже понять несложно — множествам политиков, политических группировок, партий власть достается только с помощью изрядных финансовых негласных вспомоществований со стороны как легального, так и криминального бизнеса. Да и сами спецслужбы не рвутся учинять правежи среди неправедно богатых: и праведных почти нет в природе социумов, и опасно и — не в пример выгодней дружить, оказывать друг другу услуги, опекать и беречь самую «продуктивную» социальную прослойку (хоть сами никогда ничего не производят, но всячески отнимать у других и копить большие мастера!). Так и пребудет в обозримом будущем во всем «цивилизованном мире», где работает подавляющий все девиз: «Деньги не пахнут!».

В последнее время бичом властвующих социальных групп, политических режимов стали «международный терроризм», на борьбу с которым брошены лучшие силы спецслужб крупнейших держав мира. Особенно актуальна эта тема стала после 11 сентября 2001 года, когда досталось нежданно-негаданно полной мерой США, утративших в одночасье все свою спесь и высокомерие сверхдержавы. Бицепсы и кувалда кузнеца — малопригодное средство против скорпионов, прячущихся до поры — до времени в норках и щелях. Подразделения антитеррора спецслужб стали стремительно наращивать и всячески развивать. Но кто может оценить эффективность трат «цивилизованных стран» на борьбу с терроризмом? Да и откуда он вдруг, одномоментно, как черт из ямы, выскочил? По крайней мере, в период напряженного тотального военно-экономического противодействия СССР и США ничего подобного в мире не наблюдалось. Тогда врагов европейской цивилизации вполне устраивали бесконечные подковерные схватки двух ядерных сверхдержав по всему миру, включая дуэли ракетных атомных подводных крейсеров в мировых океанах и космические поединки: знай помогай только обеим враждующим сторонам по мелочам. А как произошло вынужденное замирение СССР и его распад — пришлось разжигателям цивилизационной войны действовать в открытую. Но для «горячей» войны ресурсов, сил нет, а вот диверсионно-подпольная война оказалась наиболее подходящей по разрушительным технологиям: удачно спровоцированная техногенная катастрофа может ныне уничтожить одномоментно полцарства. Так что спецслужбы неожиданно оказались в непривычной и неуютной роли держателей первой и основной линии обороны новой тотальной войны методами диверсий и террора. Здесь танковыми дивизиями и авиационными ракетно-бомбовыми ударами невиданной точности и мощи победы не сдержать: враг растворяется в среде населения собственной страны. Кроме выверенных технологий гестапо, когда практически каждый четвертый гражданин Германии был осведомителем этой спецслужбы, нового ничего особенно не придумаешь. Кроме камер постоянного наружного наблюдения, спутниковых систем для мониторинга территорий. Но даже высокоэффективная система тотального полицейского сыска, отлично работающая в моноэтническом обществе, в современных европейских государствах и США, большая часть населения которых — выходцы из стран противостоящего третьего мира, не в состоянии столь же эффективно противостоять этнической организованной преступности — основе нынешнего «международного терроризма». Отсюда и судорожные поиски новых технологий ведения нового типа войн, отсюда — и пристальное внимание «новациям» израильских спецслужб, избравшим в числе новых способов и метод физического уничтожения руководителей и организаторов выявленных террористических структур.

Новой методой (похоже — одной из самых эффективных) является выявление и подавление источников финансирования разнообразных структур терроризма. По крайней мере, в тех секторах финансовых зон мира, куда удается дотянуться западным спецслужбам. Есть, правда, некоторые опасности и трудности борьбы с «международным терроризмом» и иного рода: там, где он еще не вызрел в реальную злую угрозу, не сопряжен с большими личными потерями спецслужб, сопровождаемая обильным финансированием компания антитеррора очень быстро подвигнет сообразительных руководителей иных спецслужб не слишком поспешать с окончательной победой. Оптимальным для них может оказаться ситуация, когда террористы продолжают оставаться решительными и, несмотря на некоторые ощутимые потери, не прекращают своих агрессивных атак, сохраняя высокий уровень напряжения в социумах. Что может подвигнуть и на некоторую скрытую опеку со стороны спецслужб определенных террористических групп, а так же реализацию собственных сценариев квазитеррористических акций. Число предотвращенных таким образом терактов может оставаться очень впечатляющим. В таких или похожих ситуациях весьма затруднительно будет судить об эффективности антитеррористической борьбы спецслужб. Доподлинно разобраться можно будет только путем полного реформирования соответствующих структур с тем, чтобы в течение полугода — года (периода создания новых аналогичных формирований) понять, что изменилось в войне с террором: увеличилось или сократилось (и насколько) число проявлений террористических акций, насколько сократилось число взаимных претензий и обид различных спецслужб друг к другу, к полиции и т.п. Выяснить, что лучше удается спецслужбам: «предупреждать» теракты или раскрывать преступления уже совершенные. И сравнивать результаты и эффективность работы спецслужб в кинофильмах или же инспирированных реальными — не по отдельным кинематографическим зрелищным эпизодам, а по всей статистической совокупности итоговых данных. Общее правило таково, что хорошо работающей полицией считается та, которую не сразу обнаружишь, при практическом отсутствии тяжких преступлений. К примеру, в Японии в среднем случается лишь одно убийство на пятьсот в США. Аналогично и с антитеррористической борьбой спецслужб: лучше всего работает та, при которой вероятность быть убитым взрывом у человека в обществе не превышает возможности погибнуть от попадания метеорита. Безо всяких киносериалов, мобилизующих бдительность граждан, их способность дать самостоятельный отпор супостатам. Интересно бы посмотреть, не привело ли бы одновременное упразднение всех структур всех спецслужб, противоборствующих с террористами, к исчезновению и самого «международного терроризма» как такового? Однозначно отрицательно ответить на это предположение невозможно: в мире всегда есть достаточно стран, политических режимов, для которых террористическая деятельность на чужих территориях жизненно необходима, чрезвычайно выгодна и которые в какой-либо форме неявно поощряют терроризм. Подобная ситуация вряд ли когда-либо исчезнет, как не может исчезнуть жесточайшая конкуренция за рынки, источники сырья, энергоресурсов в нашем перенаселенном конфликтующем мире. К возникновению продолжающегося разрастаться терроризма в России спецслужбы в соавторстве с политиками, запустившими механизм распада СССР через всяческое поощрение безграничных суверенитетов, касательства не имеют. Они не являются и соавторами последующего топорного жестокого военного подавления сепаратизма на Кавказе. И вынужденных в условиях крайней подозрительности к себе со стороны ряда политических групп и общества в целом по мере своих сил и способностей латать своими весьма скромными возможностями эту зияющую до сих пор политическую брешь. Да еще и при том, что целые бизнес-структуры московской деловой и финансовой элиты продолжают оказывать чеченским сепаратистам впечатляющую финансовую и политическую помощь по сию пору.

Во многом еще более разрушительными, опасными для национальной, государственной безопасности ныне являются диверсионные акции в информационной сфере. Вирусные атаки на системы информационного управления энергетикой, транспортом государств оборачиваются ущербами, сопоставимыми подчас с локальными ядерными бомбардировками. Безудержная компьютеризация систем управления в военной сфере, в энергетике и других важнейших секторах жизнеобеспечения общества, бездумно или корыстно проводимая на элементной базе, создаваемой за рубежом, может поставить под угрозу национальную безопасность целой страны. Так, в свое время Ирак оснастил свою систему ПВО французской компьютерной техникой и технологией, в который были скрыто заложены блокирующие контуры, срабатывающие по команде со спутника. Которая и поступила во время проведения американцами военной операции «Буря в пустыне», в результате чего система иракской ПВО была практически блокирована, если не считать обычного зенитного вооружения, практически бесполезного в условиях применения современной авиации и ракет. Эффективность структурных подразделений российских спецслужб, занятых обеспечением информационной безопасности можно будет считать вполне удовлетворительной только в том случае, если им удастся в ближайшее время устранить все чужие операциональные системы и компьютерное оборудование изо всех военных систем вооружений, связи, управления боем во всех без исключения родах войск, включая сами спецслужбы. Как это делается, к примеру, в Китае. Что очень и очень непросто, учитывая привязанности и полную зависимость целых сегментов нашей политической и деловой элиты от американского и европейского истэблишмента, неистово стремящихся как можно скорее вписать себя элементом в мировое господствующее сообщество элит на любых условиях при сохранении своих привилегий и накопленных «непосильными трудами» в части казнокрадства состояний. Так что и здесь эффективность российских спецслужб будет полностью зависеть от того, насколько им удается извести компрадорскую составляющую своей собственной властной и пишущей элиты. Пока же признать эффективность такой работы удовлетворительной не представляется возможным: во многих политических процессах приверженцы безумного глобализма доминируют, позволяя деградационным процессам в экономике, науке, культуре, демографии пока только набирать темпы.

Чтобы более-менее правдоподобно судить об эффективности деятельности спецслужб по всей совокупности из их бесчисленных лицеприятных и малопривлекательных задач, надо иметь для начала хоть какое-то общепризнанное понимание основных критериев этой самой эффективности. Что определить ох как непросто: всякий судящий будет обязательно привносить свои элементы и не факт, что они будут приняты другими оценщиками. То, что, к примеру, с точки зрения главы политического режима высокоэффективно в работе спецслужбы (например, число помещенных в психиатрические клиники и высланных за рубеж «диссидентов»), по глубокому неколебимому убеждению лидеров оппозиции является отвратительным. А с точки зрения типичного городского обывателя — только занимательно-развлекательным. И если существующий политический режим экономически, культурно, демографически благоприятен обществу, укрепляет и расширяет исторические перспективы нации — более объективна и верна оценка правящих политиков, а не их оппонентов. В ином положении — все наоборот.

Не сумели в свое время сотрудники НКВД отличить Вавилова и других выдающихся ученых от классических «буржуйских прихвостней» — целые перспективные отрасли науки погибли в СССР, обрекая державу быть в вечных догоняющих по множеству жизнеобеспечивающих технологий.

А ведь тогда массовые репрессии в отношении «классово чуждой» интеллигенции оценивались политическим руководством и «широкими народными массами» как бесспорный успех в работе советских спецслужб.

Может ли эффективность деятельности спецслужб для собственной страны измеряться отрицательными величинами, то есть быть разрушительной?

По всему вероятию — может. Что подтверждает и практика. Разрушительная деятельность спецслужб в целом встречается не часто, а вот по отдельным направлениям, параметрам своей деятельности — не так уже и редко. Характерный пример — деятельность ЦРУ по созданию и вооружению так называемых талибов в Афганистане и инфраструктуры исламского сопротивления влиянию СССР, которое позднее трансформировалось в международную террористическую организацию Аль-Каида, поставившую одной из своих главных целей уничтожение США. Позволив в свое время руководителям Политбюро ЦК КПСС безропотно предать своих политических союзников в странах социалистического содружества, высшее руководство КГБ не только обрело собственную мощнейшую спецслужбу мира, но и позволило развалить СССР, запустив во всех бывших республиках процессы деградации и вымирания населения, процессы необузданного казнокрадства, воровства, становления уголовно-криминальной элиты.

Как уже отмечалось ранее, чрезмерно активно помогая своим продуктивным информаторам в карьерном продвижении во всех ведомствах, спецслужбы способствуют основательному «зашлаковыванию» структур государственной власти и управления людьми недостойными, резко снижающими качество власти в социуме. Хотя свои корпоративные возможности влияния на конкретные ситуации тем самым спецслужбы расширяют основательно. Подобное происходит и по многим другим направлениям деятельности спецслужб. Существует, к примеру, версия, что гестапо, уничтожив несколько талантливых физиков-теоретиков по доносам своих осведомителей — их коллег, резко увеличило и в итоге сорвало сроки изготовления нацистами вожделенной атомной бомбы. Нечто подобное происходило и со многими другими спецслужбами: грамотный найм собственных карательных структур против особо выдающихся личностей — прием известный издревле и хорошо работающий и поныне.

И так приблизительно во всем: что хорошо и похвально было в одно время, неприемлемо и противопоказано в другое. Можно весьма точно на основании четких формул определить коэффициент полезного действия любой генерирующей, силовой установки, двигателя. Для определения эффективности работы спецслужб формул нет, не было и гарантированно не будет. Об их успехах и неуспехах можно судить с большим приближением только спустя долгие годы, десятилетия, когда более-менее очевидна общая панорама событий ушедших лет. Толку же от сделанных выводов задним числом для современников бывает немного. Хотя и интересно.