Вы когда-нибудь пробовали засесть в библиотеке, разложить перед собой подшивки старых газет и вылавливать из водоворота сообщений, телеграмм заметок и хроники то, что вас интересует больше всего?
      Правда, я начал не с газет, а с географии.
      Мне хотелось взглянуть на Топлиц.
      Старый путеводитель Бедекера для иностранных туристов рассказывал об этих местах:
       «Станция железных дорог Ишль — Зальцбург (через Штробль) и Атнанг — Штейнах (Рудольфсбан).
       Ишль — центр Зальцкаммергута, один из самых фешенебельных австрийских курортов, расположен в горах, в очень красивой и здоровой местности. Сезон — с июня до октября.
       Аусзее — станция железной дороги Штайнах Ирднинг — Ишль — Атнанг (Рудольфсбан) — расположен на берегу Трауна, на высоте 650 метров в двадцати минутах езды от Ишля, в живописной местности. Соляные купанья, водолечебное заведение Альпенгайм доктора Шрайбера, лечебная гимнастика, школа плаванья. Климат мягкий, укрепляющий, колебания температуры весьма незначительны, ветров мало.
       Необыкновенно красивые окрестности: Альтаусзее Вассерфаль, Грундльзее, Топлицзее, Зеевизе, Каммерзее. По железной дороге 10 минут до Хальштедтерзее; от полустанка Халльштадт переехать озеро в красиво расположенный на берегу городок Халльштадт (отель Пост) с водопадом Мюльбах...»
      На карте голубые озера выглядели, действительно, очень красиво. Их было четыре — Халльштетер, Грундль, Альтаус и Топлиц. Все они соединялись между собой горными реками. С юга озера подпирали горы Маммутхёле, с востока — Остерхорн с высокой вершиной Гамсфельд, с севера непроходимой стеной стояли Тотес Гебирге — Мертвые горы. За Мертвыми горами лежало еще четыре озера, самым крупным из которых было Аттер, а вторым по величине — Траун. На южном берегу Трауна — городок Эбензее. Здесь фашисты после оккупации Австрии в 1938 году построили концентрационный лагерь. От Эбензее шла прекрасная автодорога на Бад-Ишль и дальше — на Лауффен — Бад-Гойзерн к Бад Аусзее. От Бад Аусзее четыре километра дороги похуже к озеру Грундль, которое небольшой протокой соединено с Топлицем. Само озеро Топлиц невелико. Километра три в длину и около километра в ширину. До войны о нем знали только любители отдыха в горах да местные жители. Во время войны две небольших гостиницы для туристов и две виллы, принадлежавшие богачам из Вены, были заняты сотрудниками испытательной станции военно-морского флота, переведенной сюда из германского города Киль. На этой станции разрабатывались и испытывались ракеты, запускаемые с лодок в подводном положении. Гитлер все носился с бредовой идеей обстрела такими ракетами Нью-Йорка. Впрочем, к весне сорок пятого года ракеты, испытываемые на озере, уже не имели значения для исхода войны. У немцев не было возможности наладить серийное производство такого оружия. Это я узнал из газет, за которые принялся после Бедекера и карт.
      Из газет я узнал еще кое-что.
      В феврале 1946 года, менее чем через год после капитуляции гитлеровской Германии, на берегу Топлицзее нашли два трупа. Полиция быстро установила личность убитых. Это были австрийские инженеры Майер и Пихлер из города Линца. На трупе Пихлера не было ни одной раны, только на пальцах рук засохла кровь. Майеру кто-то острым предметом вспорол живот. Неподалеку от места убийства полиция обнаружила заправленный горючим самолет типа «Физелер Шторх». Самолет тоже опознали. С апреля 1944 до мая 1945 года он регулярно совершал полеты между главной ставкой Гитлера в Берлине и эсэсовским штабом в Аусзее. Местные жители в один голос уверяли, что Пихлер и есть пилот этого самолета.
      Удалось установить, что Пихлер и Майер числились в списке сотрудников морской экспериментальной базы на озере Топлиц.
      Кто убил этих людей? Кому была выгодна их смерть? Откуда они прилетели в Мертвые горы? Что искали на берегах озера? Неизвестно...
      В 1950 году в районе Топлица появились два бывших нациста: инженер Келлер и Герт Геренс. Позже установили, что оба они приехали из Гамбурга и в прошлом работали на экспериментальной морской базе испытателями. Несколько дней, поселившись в альпийской палатке, они исследовали окрестные горы. Однажды вечером в полицию Аусзее прибежал взволнованный Келлер и сообщил, что Геренс упал с обрыва Грасванда и разбился. Келлера арестовали, но вскоре освободили, так как никаких улик против него не оказалось.
      1952 год. На берегу Топлица нашли трупы двух мужчин, убитых выстрелами в спину. Следствие показало, что это были эсэсовцы — члены одной из команд, которые сбрасывали в озеро таинственные ящики.
      1954 год. Недалеко от Альтаусзее лесорубы обнаружили свежевырытую яму. Около нее — разбитый ящик. Он был пуст.
      1955 год. На берегу озера снова нашли труп. Убитым оказался инженер Майер, однофамилец погибшего почти в этом же месте в 1946 году Майера. Местные жители показали, что ночью они видели вспышки карманных фонариков у берега.
      1956 год. Жители деревушки Гессл нашли в лесу несколько свежих ям и около них два пустых ящика. В одной из ям был обнаружен бесшумный пистолет. Доски от ящиков послали на исследование в лабораторию. Проведенный анализ обнаружил на досках золотую пыль.
      Однако охота за таинственными ящиками началась намного раньше. Вот что рассказал крестьянин Вильгельм Нагель из деревушки Гессл корреспонденту венской газеты «Фольксштимме» в 1960 году:
       «Прошло два дня, как из наших мест убрались нацисты. И вдруг заявляются сюда американцы на двух легковых военных машинах. Капитан-американец неплохо говорит по-немецки. Вызывает он меня из дому и просит показать то место, где происходила эта возня с ящиками. Я, конечно, показал. У нас в деревне каждый мальчишка знал про ящики, в которых будто бы наци утопили золото. У американцев в машинах оказались и водолазы, и лодки надувные, и резиновые плоты. Спустили их на озеро. Да недолго оставались их парни под водой. Там, внизу, рассказывали они, совсем как в густом лесу, сплошная неразбериха — затонувшие стволы деревьев лежат вдоль и поперек, спускаться дальше опасно, потому что плавают они на половинной глубине и у озера получается как бы двойное дно. Тут офицер дает всему делу отбой: мол, вернутся они сюда потом, с настоящими моряками и морским водолазным имуществом. Только так больше и не вернулись. Зато объявились англичане, тоже хотели разгадать эту чертовщину с ящиками, но до дна так и не добрались...»
      Осенью 1963 года озеро Топлиц вновь привлекло к себе внимание. Поводом опять послужил мертвец!
      В одном из октябрьских номеров «Недели» сообщалось: «Поздним вечером пятого октября у озера Топлиц появились пять человек. Двое — некий Фрайбергер и спортсмен-аквалангист Эгнер прибыли прямо из Мюнхена. Трое остальных — доктор Шмидт, инженеры Готфрид и Митвальский (все тоже из ФРГ) — приехали загодя и поселились в мотеле «Байт» в нескольких километрах от озера.
      Уже совсем стемнело, когда надувная резиновая лодка с доктором Шмидтом и Эгнером на борту отплыла от берега. Тьма сразу поглотила ее. Только глухой всплеск сказал оставшимся, что Эгнер нырнул на дно озера Топлиц.
      Все дальнейшее произошло молниеносно. Через полчаса Шмидт вернулся один. Нейлоновый шнур, на котором спускался Эгнер, оказался разорванным. Вся компания погрузилась в машины и с пригашенными фарами покинула озеро. Через два часа она уже пересекла австрийско-западногерманскую границу. Только в Мюнхене Фрайбергер заявил в полицию об исчезновении аквалангиста.
      Известие о гибели Эгнера попало в печать. В первую очередь газеты занялись личностью организатора секретного погружения на дно озеро — Фрайбергера. Выяснилось, что он давно связан с секретной службой, работал под началом адмирала Канариса, в 1940 году был арестован швейцарскими властями за шпионаж в пользу гитлеровской Германии и приговорен к смертной казни. За Фрайбергера, видимо, походатайствовали. Расстрел был заменен пожизненным заключением. Но и его бывший агент Канариса избежал. В 1952 году он оказался на свободе.
      В середине октября 1963 года триста австрийских жандармов, вооруженных автоматами и оснащенных радиоаппаратурой, оцепили район озера Топлиц, закрыв в него доступ посторонним. Прибывшим сюда из 70 стран журналистам позволялось приближаться к озеру только по специальному разрешению и под особым контролем. Австрийские власти решили, наконец, покончить с тайной «затопленных сокровищ» и начали планомерные поиски на дне Топлица.
      Вскоре водолазы нашли труп Эгнера. Вскрытие ничего не показало, хотя и имелось подозрение в убийстве. Сигнальная веревка Эгнера оказалась перерезанной, а не оборванной. Полиция хотела допросить Фрайбергера и Шмидта, но они отказались предстать перед австрийским судом. Допрошенные в Западной Германии, оба дали противоречивые показания. Фрайбергер говорил, что разыскивались секретные документы, а Шмидт — золото.
      Австрийские водолазы подняли со дна озера 18 ящиков с фальшивыми банкнотами и 34 клише для изготовления этих банкнот. Были найдены части ракетных двигателей, снаряды, детали различных приспособлений для запуска ракет. Водолазы разглядели под водой очертания двух предметов, которые были настолько велики, что их нельзя было поднять на поверхность.
      В самый разгар работ австрийские власти вдруг приказали прекратить поиски в Топлице. Найденные ящики и детали ракет увезли в Вену, водолазы упаковали свои костюмы и тоже уехали в столицу, а для иностранных журналистов устроили пресс-конференцию в курортном салоне городка Бад-Аусзее.
      Вот что писал об этой пресс-конференции 25 января 1970 года корреспондент «Комсомольской правды» Меньшиков:
       «В 1963 году, когда стало известно, что загадочный «крупный концерн» прервал экспедицию на озере Топлиц, мне довелось провести несколько дней в тех краях, наблюдая за действиями там специальной поисковой группы австрийского министерства внутренних дел. Эта группа пыталась раскрыть секрет гибели в глубинах Топлица мюнхенского аквалангиста Эгнера, который, как сообщали, вел подводные розыски по заданию нелегальной организации бывших эсэсовцев «Шпинне» («Паук»). Стоит ли напоминать, что у подобных организаций есть в Западной Германии и Австрии весьма могущественные негласные покровители, которые могут при случае оказать на кое-кого весьма мощное политическое давление?..»
      Меньшиков не оговорился, когда упомянул о некоем «крупном концерне», прервавшем работы на озере. В те дни, когда водолазы поднимали ящики, страницы западногерманских газет запестрели заголовками:
       «Подумайте о последствиях!», «Кто ищет золото, тот рискует жизнью!», «Шансов на успех нет!».
      А когда на поверхность был извлечен первый ящик с нацистскими документами, газета «Бильд-цейтунг» сообщила: «Неизвестные лица прислали в редакцию магнитофонную ленту, на которой записан ультиматум: немедленно прекратить подъемные работы!»
      Когда же австрийские власти не поддались шантажу, газеты стали распространять слухи, что затопленные в озере ящики минированы.
      На пресс-конференции в Бад-Аусзее присутствовали представители министерства внутренних дел. Они, конечно, знали, почему была прервана экспедиция, но не дали никакого ответа на вопросы корреспондентов. Зато та же «Бильд-цейтунг» писала, что поиски прекращены под «сильным нажимом одного крупного концерна».
      Вот что дальше рассказывает Меньшиков:
       «Напоминаю, что вскоре после того как министерство внутренних дел свернуло в 1963 году свою поисковую операцию на озере Топлиц, на территории Чехословакии в глубинах Черного озера были обнаружены и подняты затопленные эсэсовцами секретные архивы. Ящики, извлеченные со дна, содержали документы, которые впоследствии получило для публикации издательство «Ойропа ферлаг»...
      Особую ценность среди спрятанных нацистских документов и поныне представляют те, которые открывают доступ к сейфам швейцарских банков, куда в конце войны главари третьего рейха, а также банки, фирмы, органы СС и нацистской партии перевели на счета подставных лиц колоссальные суммы в валюте и золоте. В банковские хранилища Швейцарии попали также некоторые особо важные документы нацистов и патенты научно-промышленного характера...
      Известно, что до сих пор на Западе идет тайная охота за некоторой сверхсекретной гитлеровской документацией...»
      Чем больше газет я перелистывал, тем меньше понимал, что же происходило в горах австрийской провинции Зальцкаммергут.
      Наконец под руки мне попался западногерманский журнал «Дер Шпигель» № 48 за 1963 год. Некий Вильгельм Хеттль так писал о работах на испытательной станции военно-морского флота в деревушке Гессл:
       «...Основная задача заключалась в разработке ракет, запускаемых с лодок в подводном положении. Это дело максимально форсировалось. Я вспоминаю, что оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени был твердо убежден в возможности обстрела Нью-Йорка такими ракетами...
       Мы хотели доказать, что совсем не собираемся сдаваться.
       Инженеры военно-морского флота стреляли экспериментальными торпедами со дна озера Топлиц по вершинам Мертвых гор. Они сконструировали самонаводящую торпеду «Т-5», получившую название «Крапивник». Здесь же были созданы и испытаны другие торпеды из «птичьей серии», такие, как «Жаворонок», «Коршун», «Фазан», «Павлин», а также торпеды типа «Форель», «Золотая рыбка», «Кит».
       На озере испытывались подводные лодки-малютки, которые должны были действовать в прибрежных водах на англо-американских линиях снабжения. Например, человекоуправляемые спаренные торпеды типа «Акула» и «Дельфин» и подводные лодки, управляемые одним человеком, типа «Бобр», «Саламандра», «Щука». Эти подводные микрокорабли и управляемые торпеды создавались под наблюдением Отто Скорцени, князя Боргезе и вице-адмирала Хейе...»
      Хеттль... Вильгельм Хеттль...
      Я открыл свой блокнот, свою маленькую энциклопедию «Кто есть кто», в которую записывал все, что удалось узнать о нацистских преступниках.
      Хеттль...
      Да, да, вот он:
       «Хеттль Вильгельм, он же Вальтер Хаген, он же доктор Остерман, он же Вилли Хольтен, год рождения 1915-й, член НСДАП, штурмбанфюрер СС, заместитель руководителя группы в VI управлении, активный участник «операции Бернгард» (подделка валюты), агент по связи между Кальтенбруннером и англо-американской разведкой. До 1964 года — директор частного учебного заведения, в котором преподает историю. Проживает в собственном доме в районе Аусзее (Австрия)».
      Так.
      Теперь вице-адмирал Хейе.
      В моем блокноте данных о нем не было.
      Но я помнил, что где-то совсем недавно читал об этом человеке. И еще об одном — о Ханно Криге.
      Где?
      ...Там еще говорилось о последних атаках гитлеровских подводников в последние дни войны... О какой-то подводной лодке в Северном море...
      Где?!
      Я встал и прошелся по залу библиотеки.
      За столиками сидели люди, перелистывая газеты и журналы, что-то сосредоточенно выписывали в тетради. А перед моими глазами катились свинцовые волны холодного моря и тонкий черный перископ поднимал снежный бурун пены, похожий на крыло раненой чайки...
      — Кайус Беккер!
      Фамилия вспыхнула неожиданно, и сразу же рядом с ней словно отпечаталось название книги: «Отряды специального назначения вице-адмирала Хейе».
      Да. Точно. Вот где встречалось имя Хейе! Вот кто давал
      тактико-технические условия конструкторам, которые разрабатывали новые модели торпед в Гессле! Вот что старались скрыть преступники в военных мундирах в узком провале Топлица!
      И началось это так.

      6 марта 1944 года на базу немецких подводных лодок в итальянской гавани Пола явился связной. Он разыскивал обер-лейтенанта морской службы Ханно Крига.
      Связного проводили в офицерскую казарму, и здесь он вручил Кригу телеграмму с пометкой «молния».
      — Распечатаете наедине, после прочтения уничтожите, — предупредил связной.
      Криг удалился в свою комнату и вскрыл конверт.
      Даже он, видавший виды морской офицер, слегка побледнел, когда прочитал текст.
      В телеграмме значилось:
       «НЕМЕДЛЕННО ВЫЕЗЖАЙТЕ КО МНЕ БЕРЛИН. ДЕНИЦ, ГРОСС-АДМИРАЛ».
      Сначала Криг подумал, что Дениц вызывает его, чтобы узнать подробности последнего неудачного выхода в море. Тогда лодка, которой командовал Криг, всплыла раньше времени, демаскировала себя, попала под бомбы английского «спитфайра» и вышла из строя. С большим трудом она дотянула до базы и еще неизвестно, сколько простоит на ремонте.
      Но потом обер-лейтенант пришел к выводу, что вряд ли у гросс-адмирала есть время отчитывать каждого командира за неудачную операцию. Вызов был обусловлен чем-то другим. Может быть, Дениц вспомнил 13-е ноября 1941 года, когда У-81 под командой обер-лейтенанта Гутенбергера торпедировала британский авианосец «Арк Ройял»? Как-никак, он, Ханно Криг, был в тот час вахтенным офицером и первым увидел авианосец в перископ. А награды за это до сих пор нет...
      А может быть, гросс-адмирал решил произвести его в высшие офицеры, и притом лично?
      Утром 10 марта он стоял перед главнокомандующим военно-морскими силами рейха в его кабинете у стола, покрытого, как скатертью, огромным чертежом.
      Дениц был в отличном расположении духа. Он даже встретил Крига у дверей и, положив руку ему на плечо, подвел к своему столу. И обратился к нему не сухо-официально, а просто, как к старому закадычному другу.
      — Посмотри-ка, Ханно, на этот чертеж и скажи мне, что ты на нем видишь?
      Криг, слегка ошеломленный таким началом, склонился над столом. Несколько минут он всматривался в пересечение тонких и толстых линий, потом поднял голову.
      — Мой адмирал, я вижу здесь две наших серийных торпеды модели «ЖЭ-семь-Е»...
      — Кстати, какого ты о них мнения, ты — боевой моряк? — перебил Дениц.
      Криг замялся. Это были торпеды с неконтактным магнитным взрывателем, изобретенным незадолго до начала войны. Они должны были взрываться не при ударе о борт корабля противника, а проходя под массивным стальным корпусом. Разрушения при этом были в несколько раз сильней, чем при взрыве обычной торпеды, потому что к силе взрывчатки прибавлялась еще сила гидравлического удара. Так рассчитывали конструкторы. Однако в боевых условиях проклятые «Жэ-семь-Е» срабатывали или раньше, на безопасном для корабля расстоянии, или вообще не взрывались... Слова самого Деница: что «новым оружием мы будем с одного удара ломать хребет линкорам противника», звучали чуть ли не насмешкой.
      — Говори откровенно, как своему лучшему другу, — подбодрил Крига гросс-адмирал.
      — Я ни в чем не могу упрекнуть наших инженеров,— медленно произнес Криг, — но, мой адмирал, когда семнадцатого октября тысяча девятьсот тридцать девятого года капитан-лейтенант Гюнтер Прин атаковал в Скопа-Флоу линкор англичан «Ройял Оук», из восьми выпущенных торпед цель поразили только три, хотя Прин выпустил все точно в борт. А в апреле сорокового, когда Шульце на «У-48» выследил крейсер «Кумберленд», трехторпедный залп чуть ли не в упор оказался простым «пшиком»...
      — Да, да, ты прав, Ханно. Наши инженеры тогда оказались не на высоте. Каждая третья не взрывалась. Но сейчас учтены все ошибки. Итак, что ты думаешь об этом? — Дениц положил ладонь на чертеж.
      — Никак не могу уразуметь, для чего «Жэ-семь-Е» соединены вместе. Ведь такая штука не влезет ни в один торпедный аппарат...
      — Правильно, Криг, не влезет. И не нужно, чтобы влезала. Как ты, наверное, заметил, только одна торпеда несет взрывчатку. Нижняя. А в верхней, в зарядной камере, будет помещаться негр.
      Криг широко раскрыл глаза от удивления.
      — Негр? — пробормотал он.
      — Не в буквальном смысле слова, Ханно, не в буквальном. Так будут называться водители. Верхняя торпеда ведущая, понимаешь? Она служит двигателем для нижней. Когда водитель ее подведет к кораблю противника на расстояние, обеспечивающее стопроцентное попадание, он берет на себя вот этот рычаг, расцепляет торпеды и... дальше девочка бежит к кораблю сама.
      — Кайтенс... — вырвалось у Крига.
      — О нет, — улыбнулся Дениц. — Только азиаты могут придумать такую бесчеловечную штуку. А наш водитель разворачивает ведущую и уходит на базу. Жизнь слишком дорога, чтобы использовать ее для таких операций только один раз.
      — Тогда... это блестяще придумано!
      — Доволен, что тебе понравилось, — снова положил руку ему на плечо Дениц. — Ты, Ханно, должен будешь испытать эту упряжку. Завтра же поедешь в Эккернферде. Там тебя будет ожидать инженер Моро со своими двойняшками, и там же ты познакомишься с людьми, которые будут им управлять.
      В Эккернферде Криг встретился с капитан-лейтенантом Обладеном, занимающимся подготовкой «негров», или, как они назывались в официальных документах, — «К-людей».
      — Что представляют собой ваши мальчики? — спросил Криг у Обладена.
      Они сидели в офицерской столовой одни, пили английский виски и незаметно изучали друг друга. Обладен вел себя осторожно: как-никак, Криг — доверенное лицо самого гросс-адмирала!
      — Могу поручиться за всех вместе и за каждого в отдельности, — ответил Обладен.
      — Откуда они?
      — Мы отбираем их в воинских частях по рекомендациям командиров. Сейчас их у меня сорок. Все до одного — чистокровные арийцы.
      — Рекомендация командира еще не определяет человека до конца.
      Обладен снисходительно улыбнулся.
      — Господин обер-лейтенант, по прибытии новичков в учебный центр мы их снова «просвечиваем». Тех, кто не подходит, сразу же отправляем назад. Они уезжают, так и не узнав, зачем были присланы к нам. Сорок, которые у меня сейчас, отобраны из двухсот кандидатов.
      — Неплохо, — сказал Криг.
      — После того, как кандидат зачислен и посвящен в специфику будущей службы, мы предоставляем ему два дня на размышление и право на отказ.
      — Но, — прервал Обладена Криг, — отказавшийся может разболтать вашу тайну.
      — У нас не было ни одного случая отказа.
      — Чем вы это объясняете?
      — Деньгами, — ответил Обладен. — Мы им платим английскими фунтами, то есть самой твердой валютой в мире. Пятьсот фунтов в месяц. За боевой выход в море — тысяча фунтов. За торпедированный корабль противника — две тысячи. Английские фунты за английские корабли. Неплохо, а?
      — Фунты? — удивленно качнул головой Криг.
      — Да.
      — О, черт! — воскликнул Криг, наливая себе виски. — За две тысячи звонких английских фунтов я бы сам вышел в море на двойняшке инженера Моро!
      Обладен внимательно посмотрел на него и чуть заметно усмехнулся.
      — А я, дружище, предпочитаю в любых случаях получать старые добрые рейхсмарки. Но мы отвлеклись. Кандидат в «негры» дает три торжественные клятвы. О сохранении тайны. Об отказе от всех «гражданских отношений». И об отказе от всякой связи с внешним миром, — то есть от отпусков и от переписки с родственниками. Все знаки различия с него снимаются, хотя воинские звания остаются. После этого начинается учеба под руководством опытных унтер-офицеров.
      — Что это за унтер-офицеры?
      — Фронтовики, обладающие жестоким и беспощадным характером.
      — Можно будет посмотреть, на что способны ваши люди?
      — Конечно. Это мы сделаем не откладывая.
      Обладен поднялся из-за стола и кивнул Кригу:
      — Идемте.
      ...Они вышли на аппельплац военного городка.
      Полигон представлял собою травянистое поле, в дальнем конце которого чернело несколько зигзагов учебных окопов. Там стояли щиты мишеней и десятка два елок с обглоданными ветвями.
      Недалеко от столовой белели бараки «негров». Тут же был оборудован наблюдательный пункт: установлена на треноге стереотруба, защищенная спереди земляным бруствером.
      Обладен достал из нагрудного кармана кителя боцманский свисток и поднес его к губам.
      Не успели растаять в воздухе последние рулады заливистой трели, как на аппельплаце выстроилась шеренга из десятка «К-людей».
      Криг с удовлетворением отметил быстроту и четкость, с какой они становились в строй.
      К офицерам подошел фельдфебель и доложил:
      — Отделение в строю!
      Криг бросил взгляд на лицо фельдфебеля. Оно было совершенно без мимики. Застывшая маска готовности выполнить любой приказ. «Хорошо отбирают», — подумал он.
      — Фойгт, — обратился к фельдфебелю Обладен. — Что можем мы показать обер-лейтенанту Кригу? Может быть, сеанс джиу-джитсу?
      — Думаю, лучше «гром небесный», господин капитан-лейтенант, — ответил Фойгт.
      — Хорошо. Пусть будет «гром небесный», — согласился Обладен. — Действуйте.
      Фельдфебель отдал команду, и «негры» врассыпную бросились к учебным окопам.
      — Прошу к стереотрубе, — сказал Обладен Кригу. — Иначе вы не увидите подробностей.
      ...Через окуляры трубы окопы просматривались так, будто находились в двух метрах от бруствера.
      Люди Фойгта нырнули в земляные щели и вновь появились из них уже в касках на головах. Затем они улеглись на ровное место полигона широким кругом, головами к середине.
      Круг, на взгляд Крига, был метров двадцать в диаметре. На ногах остался только один Фойгт. Не торопясь он вынул из подсумка гранату, вставил в нее запал, спустил с боевого взвода и бросил гранату в середину круга. Только после этого подчеркнуто медленно улегся на землю сам.
      Через пять секунд, показавшихся Кригу минутой, из центра круга ударил фонтан огня и песка. «Негров» заволокло рыжим дымом. Когда дым рассеялся, все были уже опять на ногах.
      — Черт... — пробормотал ошеломленный обер-лейтенант.
      — Испытание выдержки, — пояснил Обладен. — Ни один из лежащих не должен шелохнуться, показать, что боится. Но это сравнительно простая штука. Есть задания потруднее. Например, «К-человек» в солдатской форме, но без единого документа, должен пробраться в Мюнхен, полный войск и патрулей. Если его задержат, он будет расстрелян, как дезертир. Он предупрежден, что выручать его не будут. Он не знает, что за ним непрерывно следят наши люди. Хотя им дано задание не вмешиваться ни во что.
      — И пробираются? — спросил Криг.
      — Из двадцати был только один случай задержания, — с гордостью ответил Обладен. — Это испытание и его методика разработаны мной.
      Тем временем «негры» собрались у наблюдательного пункта. У некоторых на гимнастерках Криг заметил дыры и пятна крови. Значит, граната была не имитацией, а настоящей боевой...
      — Ну что ж, — сказал Криг. — Мне нравятся ваши люди и ваша методика. Мы с вами, кажется, сработаемся.
      В ночь с 12 на 13 апреля 1944 года отряд Крига вместе с «девочками Моро», как называл Обладен двойные торпеды, прибыл в Италию, в район Практика-ди-Маре, в двадцати пяти километрах от Рима и расположился в небольшом кипарисовом лесу.
      Здесь начали разрабатывать план удара по скоплению судов союзников — англичан и американцев — в бухте Анцио. Главным вдохновителем этого плана был вице-адмирал Хейе.
      Утром 13 апреля Ханно Криг построил «К-людей» на поляне и без всяких околичностей заявил им, что операция представляет собою смертельный риск.
      — Я говорю с вами откровенно. Шансы на возвращение — пятьдесят на пятьдесят. Устраивает вас это?
      Он оглядел шеренгу.
      Все молчали. Некоторые ухмылялись.
      — Кого не устраивает — выйти из строя!
      Шеренга слегка вздрогнула и снова замерла, как выпрямившаяся пружина.
      Криг смотрел на лица.
      Понимают ли они, на что идут? Что двигает ими? Алчность? (Три тысячи фунтов за несколько часов смертельной игры!) Равнодушие к судьбе? Идиотизм? Или фанатизм?
      Каменные лица. Ровная, глухая стена. Или же он, обер-лейтенант Криг, плохой психолог и совсем не разбирается в людях?
      ...А может быть, они — действительно бандиты, хладнокровные, бесчувственные, привыкшие ко всему и ничего не боящиеся?
      «Кайтенс...» — мелькнуло в голове.
      Прошла минута.
      Из строя никто не вышел.
      — Благодарю от имени фатерланда и фюрера! — сказал Криг. — Можете отдыхать.
      Вечером он вместе со Обладеном вышел на берег.
      Нужно было найти стартовую площадку возможно ближе к бухте.
      Казалось, легче всего нанести удар в направлении Анцио по прямой. Отсюда — кратчайшее расстояние до судов противника.
      Криг разделся и вошел в море.
      Пляж медленно, очень медленно понижался.
      Скоро Криг потерял берег из виду, а вода едва доходила ему до груди.
      «Итальянская Балтика, — подумал он. — Надо искать другое место. Не тащить же торпеды на руках по мелководью целый километр!»
      Удобный участок нашли только 16-го. Глубина начиналась в пятнадцати-двадцати метрах от берега, но зато до цели отсюда было на две мили дальше.
      Обладен прикинул запас хода торпед. Выходило в обрез. «Многие не вернутся», — подумал Криг.
      Чтобы обеспечить «неграм» движение к цели, было условлено, что в расположении немецких войск на берегу ровно в полночь подожгут сарай, пламя которого будет поддерживаться в течение нескольких часов. Кроме того, каждые двадцать минут немецкая зенитная батарея будет стрелять трассирующими снарядами из Практика-ди-Маре в сторону Анцио.
      Атаковать решили в полнолуние, в ночь с 20 на 21 апреля.
      Тридцать «негров» разделили на три отряда.
      Шесть «К-людей» под командой обер-лейтенанта Коха должны были, обогнув мыс Анцио, войти в бухту Неттуно и торпедировать стоящие там корабли.