опасность, что люди, которые сейчас летят к нам на вертолете из Кандагара, недостаточно честны. Но они обещают мне, что, отдав им ту вещь, о которой мы оба знаем, я смогу наладить свои отношения с Талибаном, не пренебрегая своим достоинством и не нарушая заветов предков. И мне не придется вести жизнь изгнанника.

— Светлейший шейх понимает ваши опасения, уважаемый Ахмад-хан. Но те люди, что сейчас приближаются к нам по воздуху, как представляется моему господину Абу Рустему, лгут. По сути дела, они просто предлагают вам отдать им задаром вещь, стоящую двадцать миллионов долларов. Знает ли уважаемый хан, каким влиянием на талибов и их вождя Омара они пользуются? И есть ли у них вообще какое-либо влияние? Светлейший шейх полагает, что почтенный Ахмад-хан, известный своим прямодушием и привыкший судить о людях по себе (мне показалось, что Чудо-юдо явно льстит своему собеседнику), излишне доверился словам этих людей.

— Ахмад-хана, случалось, упрекали в подозрительности, — сказал властитель, — но еще ни разу — в доверчивости. Я не езжу в Кабул и даже в Кандагар, но хорошо знаю, что там происходит и чего стоят люди, которые послали вертолет.

— Тогда, вероятно, почтенному Ахмад-хану известно, что эти люди обращались с теми же предложениями к его младшему брату Хамиду?

Ахмад-хан помрачнел. Видать, с брательником он и впрямь не очень ладил.

— Клянусь Аллахом, — сказал он ужас как сурово, — что, если твоими устами была произнесена клевета, я пришлю твою голову Абу Рустему.

По моим скромным подсчетам, моя беседа с ханом продолжалась уже больше пяти минут. Пора бы Васе выйти на исходную и пустить в дело ГВЭП. Но его влияние никак не проявлялось. Либо что-то заело в аппарате, либо…

Несколько длинных пулеметных очередей разорвали гробовую тишину заброшенного кишлака.

«Нарвались!» — меня так дернуло, будто раскаленную проволоку протащили от уха до уха прямо через мозги. Но Чудо-юдо, контролировавший меня, тут же рявкнул где-то внутри моей головы:

— Не паникуй! Пока все идет в рамках предусмотренного. Ваня, Валет и Болт отвлекают душманье от Васи. Сейчас он ведет тебя в режиме «В», то есть дает внешнюю имитацию. Но картинку можно держать еще пять минут, не больше. Поэтому…

И вдруг голос Чудо-юда исчез. Так отрубается телефонная связь, если перерезать провод. Но тут-то не было никакого провода! И я понял: «джикеи», должно быть, уже на подлете и, возможно, уже запеленговали новые частоты моей микросхемы и перебили передачу Чудо-юда.

Но подумать об этом я успел лишь на какие-то мгновения, поскольку что-то опять мигнуло в глазах и сразу после этого лицо Ахмад-хана приобрело странное выражение. Он явно не понимал, что случилось.

— Шайтан! — вырвалось у него.

Хорошо, что у меня никогда не было привычки принимать желаемое за действительное. Более того, имелась определенная традиция думать о ситуации хуже, чем она есть на самом деле. Наверно, это меня и спасло в данный момент.

Изменение в лице Ахмад-хана и секундное замешательство были вызваны вовсе не тем, что Васин ГВЭП заработал в режиме «У», который требовал заметно меньшего расхода энергии, чем режим «В», и, перестав рисовать имитационную картинку, с малого расстояния принялся управлять поведением Ахмада. Если бы я в это поверил, то не успел бы воспользоваться маленькой форой, и меня замочили бы в кратчайшие сроки.

Но я не поверил. Хотя очень хотелось.

Наверно, не поверил потому, что мне показалось: обрыв связи с Чудо-юдом, который говорил за меня на языке пушту, — неудача фатальная. А потому надо действовать совсем безоглядно, желательно побыстрее.

Я выдернул ПСМ, укрытый под курткой и броником, как раз в тот момент, когда первый испуг от некоей трансформации, происшедшей со мной, у Ахмада уже прошел и он цапнул рукоять тяжелого автоматического «кольта», сдавленно прошипев:

— Шурави! Шайтан…

Теперь вся его лопотня была для меня сущей ахинеей, и, хотя он произнес не только эти два слова, я, кроме них, ни шиша не понял. И не собирался понимать, потому что сумел сковырнуть предохранитель всего на секунду раньше, чем Ахмад. Некогда, когда моя шкура с начинкой Брауна готовилась к первому путешествию на Хайди, Капитан поучал: «Ребята, всегда, если есть возможность, уходите с направления выстрела влево. Обязательно выиграете пару секунд, если противник держит пистолет правой рукой. Правая рука идет вправо медленнее, чем влево».

Так или иначе, но влепить свою 5,45 в прикрытую только камуфляжем мохнатую грудь Ахмада я успел несколько раньше, чем он смог послать по моему адресу свою 11,43.

— Ы-ых… — Хан хватанул воздух и плавно завалился на бок вместе с «кольтом».

Амбал, стороживший дверь в ближнем предбаннике, с силой толкнул дверь ногой и влетел в дверь, но не успел вскинуть «АКМ». Уж очень быстро я сумел отреагировать и нажать спуск. Аж два раза. Детину отшибло к стене и боком завалило поперек двери. Три метра я перелетел, как снаряд, — за секунду. Ухватился за приклад, выдернул автомат из лап убиенного и вовремя откатился из дверного проема, куда моджахеды из внешнего предбанника (должно быть, не очень соображая, что могут пригробить Ахмад-хана, если бы он был еще жив) без промедления начали шмалять. Туча пуль — эти бараны по полрожка лупанули в две очереди — влетела в дверь. От досок полетели щепки — у «АКМ», если кто не забыл, калибр 7,62, пули довольно крупные. Несколько штук впиявилось в тушу Ахмад-хана, а остальные пошли гулять от сводов и стен. Меня один звук рикошета бросил на пол, но тут следом за очередью караульщики — мать их за ногу — еще и гранату в ханские покои зафинделили. Нет, я бы таких козлов, если не сказать хуже, в охрану не взял!

Мне очень повезло, что гранату кинули торопливо, опасаясь налететь на ответ из комнаты. И очень хорошо, что я еще до этого освободил правую руку, запихнув в карман ПСМ, а автомат еще не успел взять. Иначе времени не хватило бы. Щелк! Это чеку выдернули и рычаг отпустили. Шмяк! Это граната шлепнулась на земляной пол и откатилась к моей морде. Цап! Фр-р! Пошла обратно, падла! Бу-бух!

Осколок или два искорками отметились на потолке, дверь, и без того изрешеченная пулями, слетела с петель и свалилась на труп амбала.

Но самое полезное, что сделала граната, а точнее, воздушная волна взрыва,

— во всем подвале посшибало «летучие мыши», висевшие и в обоих предбанниках, и в «приемном зале».

Конечно, то, что лампы разбивались и разлившийся по полу керосин образовал горящие и чадящие лужи, нельзя было бы назвать положительным фактом, но зато изменение освещенности и перемещение света в нижнюю часть комнаты помогло мне увидеть то, чего я раньше не видел. Поскольку света от пылающего на полу керосина заметно прибыло, я увидел у стены, чуть сбоку от трупа Ахмад-хана, металлический предмет. Коробка! Прямоугольный параллелепипед квадратного сечения примерно 25х10х10 сантиметров. Black Box! Правда, коробка была явно не черной, а скорее ржаво-стальной. Но я помнил, что где-то в недрах советских «почтовых ящиков» коробку обварили со всех сторон трехмиллиметровой сталью. Неужели действительно она? А если нет?

Почему нет? Если бы меня хотели надуть, то хан не стал бы прятать ее за спиной, а наверняка выставил бы на видное место. И торговался бы только для вида, не упрямо. Видать, хан все-таки принес ее сюда. То ли потому, что боялся оставить под чужим присмотром, то ли потому, что собирался передать ее посланцу Абу Рустема, если бы тот дал ему нужные гарантии. Наверно, так бы оно и случилось, но технические неполадки все испортили.

Коробка стояла прямо напротив дверного проема, а я — справа от него, прижимаясь к стене. Всего ничего — трех метров не было. Но о том, что бывает с людьми, которые в этом подвале оказываются напротив двери, красноречиво напоминал труп Ахмад-хана, которому в дополнение к моей пульке впороли еще штуки четыре, причем одну очень эффектно — в самый центр лба. Коробка ему, естественно, уже была не нужна, но и мне были не нужны пули. Керосин, растекшийся по полу, мог сильно облегчить подручным хана эту работу.

Я уже подумывал, не попробовать ли подобраться к коробке вдоль стены, двигаясь влево по часовой стрелке, но тут сообразил, что проще будет дотянуться до ближнего левого угла ковра, на котором лежал труп хана, выдернуть ковер из-под жмурика и набросить на пламя. А уж потом в темноте действовать, то есть схватить коробку. Что делать дальше, я не знал, но думать на большее число ходов вперед у меня не было времени.

С ковром все получилось как надо. Держа наготове оружие и стараясь держаться поближе к стене, я, пятясь, переместился от дверного проема, а затем бросился на пол, левой рукой вцепился в угол ковра и сильно дернул на себя. Труп сполз на голый пол, а ковер, скользнув по керосиновой луже, мгновенно сбил пламя. Отсвет другой лужи, которая горела в ближнем предбаннике, бросал световое пятно лишь на метр вперед, не достигая стены, у которой лежала коробка. Вперед! Я метнулся к стене и ухватил левой рукой холодную шероховатую сталь, в которую был заварен Black Box. И тут же откатился назад к двери.

Вовремя! Кто-то затарахтел из автомата, и трассеры, просверкав из дверного проема, врезались в каменную стену и опять запрыгали по комнате, выписывая в полете самые немыслимые светящиеся траектории. Слава Аллаху, ни одна из этих траекторий не завершилась у меня в теле, но одна все-таки стукнула в нагрудник бронежилета, что соответствовало крепкому, но не способному сбить с ног удару кулаком — убойную силу она уже потеряла.

Я держал автомат, доставшийся от амбала, за пистолетную рукоятку, а левой рукой сжимал под мышкой коробку. По логике вещей, душманы должны были кинуть еще несколько гранат, от которых мне явно спасения не будет. Одну перехватить еще можно, но пару — не успеешь ни в жисть, если бросят одновременно. А могли от щедрот и штук пять наметать. Даже если осколком не зацепит, то воздушной волной по стене размажет или как минимум — оглоушит. Возьмут живого, теплого и могут сделать все, что Аллах на душу положит. При такой перспективе лучше, чтобы сразу убило. За своего любимого хана его осиротевшие народные массы могут меня на куски порвать.

Вывернув ствол автомата в проем двери, я отправил туда, гостеприимным хозяевам, несколько коротких очередей. Так, наугад, на кого Бог пошлет. По прикиду, мог попасть, если кто-то собирался бросить гранату в проем. Сам я, конечно, ничего не видел и ничего особо удачного от этой пальбы не ожидал.

Уже убрав руку с автоматом из дверного проема, я услышал визг рикошетов в ближнем предбаннике. Едва они стихнут — ко мне влетят гранаты. Так мне казалось, но вышло по-иному.

— О, алла-а! — жалобно взвыл кто-то после того, как очередное «мя-у-у!» завершилось коротким вязким шмяком. И тут же послышался знакомый металлический щелчок — чья-то рука отпустила спусковой рычаг гранаты. Но граната полетела не ко мне.

Должно быть, тот, кто выл, был рикошетом ранен в руку, державшую гранату с выдернутой чекой, или в другую часть тела. Изучать этот вопрос у меня не было времени. Но то, что за упокой души этого басурманина мне надо свечку ставить, — это точно.

Целый хор голосов заорал в диком испуге. Ровно через четыре секунды его перекрыл сперва один гранатный взрыв, а потом еще несколько. Воздушные волны как бы сдули пламя, и все погрузилось в абсолютный мрак.

Это был шанс! Если бы еще инфракрасное зрение вернулось!

Фиг оно вернулось, поскольку связи с Чудо-юдом не было, и как ее восстановить, я не знал. По голове, как по телефонной трубке, не постучишь — больно, опять же все равно ни хрена не выстучишь.

А потому, закинув автомат за спину стволом вниз (так, чтобы можно было

быстро подхватить его за цевье и выдернуть вперед через правую подмышку), покрепче зажав в левой подмышке Black Box и выхватив пистолет, я прыгнул в черноту дверного проема.

Никто меня там, в ближнем предбаннике, не тронул. Некому было. Сильно не повезло этим самым муд…жахедам. А мне, наоборот, сильно повезло. Когда они собрались всем колхозом забросать меня гранатами, а я с тоски популял наудачу, одна рикошетина пришлась в кого-то, кто выронил гранату себе под ноги. А у остальных тоже гранаты были на боевом взводе. Небось когда первая упала, кто-то бросился от нее, кто-то попробовал подхватить… Не успели. Их расшвыряло, оглушило, остальные гранаты тоже упали и покрошили своих хозяев. Это не мы такие, это жизнь такая: кому-то везет, кому-то нет. Сколько их там, в предбаннике, повалило — неизвестно, в такой темноте мне не подсчитать, да и некогда было статистикой заниматься. Больше беспокоило, чтобы кто-нибудь живым не остался или хотя бы раненым. А то лупанет тоже наудачу, и мне его удача боком выйдет…

Пару раз поскользнувшись на чем-то мягком и скользком, я все-таки допрыгал до двери, ведущей в дальний предбанник, туда, где я дожидался Латифа, сидя на патронном ящике, и еще надеялся, что все обойдется без стрельбы. Здесь прислушался.

Пальба слышалась не из дальнего далека. По-моему, она даже явно приближалась. Это было странновато. Если кто-то из моих товарищей по несчастью уцелел, то должен был по идее удирать куда подальше от кишлака, а не лезть к черту в пасть. Либо моджахеды очень аккуратно загоняли засветившихся бойцов в капкан, либо они сами, ошалев и потеряв ориентировку, прорывались абы куда…

В дальнем предбаннике было тихо, но какие-то перешептывания были слышны. Понять нельзя было ровным счетом ничего. Тю-тю, мой великолепный пушту!

Но тут в моем мозгу что-то включилось.

— Это Вася, — услышал я немного сонный голос оператора ГВЭП. — Небольшая поломка была. Потом еще поработал в режиме «Л» для подзарядки. Сейчас возобновляю режим «В». Увидишь вокруг себя пламя, двигайся вперед, проскакивай во двор, куда огонь — туда и ты.

— А я не сгорю?

— Не сгоришь, это ж видеоимитация…

Ни хрена себе имитация! Когда впереди, в проходе из ближнего предбанника в дальний и в самом дальнем предбаннике, забушевало нечто вроде газового фонтана и на меня жаром пахнуло, я усомнился было в безопасности этого дела. А уж вопли духов, с диким верещанием бросившихся наутек, были самые натуральные. Тем не менее, я все же переборол себя и кинулся вперед — прямо, можно сказать, в огонь. И сразу понял: да, это точно имитация. Было бы настоящее, так на мне бы одежда вспыхнула. А тут ничего похожего. Адский огонь от меня отодвинулся, я проскочил через дальний предбанник, где уже никого не было, и теперь все пламя было только на лестнице, где лизало пятки удирающим душманам.

Быстрее по земляным ступенькам из подвала! Выскочил! Ну и фейерверк устроил Вася! Стена крутящегося, клокочущего, жаркого пламени катилась вперед, к выходу со двора. Духи — от нее, я — за ней. Сшибая друг друга, бойцы Аллаха выскочили в ворота и понеслись по узкой кривой улочке между двумя дувалами, спасаясь от огненного вала. Я тоже выскочил на эту улочку и чуть было сдуру не помчался следом за басмачами, но тут откуда-то сзади послышался вполне живой голос Болта:

— Колька! Куда попер, блин?! Сюда давай! Я увидел, что он машет мне рукой из пролома всего в двадцати метрах от меня. Естественно, в стороне, противоположной той, в какую покатилось липовое пламя.

— Добыл? — спросил Болт, когда я проскочил в пролом.

— Кое-что есть. — Хвастаться не хотелось, потому что только сейчас мне вдруг опять взбрело в голову, что я, может быть, упер вовсе не ту коробку.

Вопли душманов, убегавших от имитационной картинки, слышались уже далеко. Стрельба тоже стихла. Болт протащил меня через какие-то развалины, потом мы не без мата и кряхтения протиснулись через два пролома подряд, спустились по лесенке на улочку-закоулочку, перескочили пересохшую канаву. Затем по-пластунски проползли в дыру, пробитую в нижней части дувала, и очутились во дворике, заваленном обломками раскуроченного дома.

— Сюда! — Болт указал на дыру в стене.

Из этой дыры торчал ствол ПК с установленным на нем ночным прицелом. У пулемета лежал Валет в четкой уставной позе, которую принимает пулеметчик на стрельбище после команды «Стой!» и перед командой «Разряжай!».

Посреди помещения на треноге стоял ГВЭП, около которого хлопотал Вася, а у пролома в противоположной стене лежал Ваня, тоже при пулемете с ночным прицелом.

— Все, — сказал Васе Болт. — Пришли, вырубай.

— Уже, — проворчал тот. — Нам надо отсюда уходить, и очень быстро. Вертолет этих «конкурентов» в трех километрах отсюда. У них ГВЭП работает в режиме считывания, но пока нас, похоже, не обнаружили. Если засекут — сделают, что хотят. Но засечь могут только в противоположном режиме…

— В смысле? — спросил я, подбирая с полу те части снаряжения, которые оставил ребятам, отправляясь на переговоры. — Что значит на противоположном?

— Если их ГВЭП работает в плюсовом режиме, то может засечь наш, если мы будем работать в минусовом. И наоборот. Я их работу определил раньше. Поэтому и перешел в режим «С».

— Ты уверен, что нас не засекли?

— Уверен. Они барражируют по кругу радиусом в три километра вокруг кишлака, источник поглощения энергии относительно слабый. Если бы они определили наше местоположение, то уже переключились бы на режим наблюдения.

— Долбануть ты их отсюда не можешь?

— Нет. Мощности не хватит.

— А они нас?

Вася пожал плечами и ответил:

— Пока нет.

— Сворачиваемся!

— Куда уходить будем? — спросил Болт.

То же самое я с удовольствием спросил бы у него, но тут у меня вдруг прорезалось в голове: Black Box! Наверняка Чудо-юдо имел в виду, что если мы его достанем, то нам никакие средства транспорта не будут нужны. Но ведь ящик в стальной упаковке, так просто не откупоришь…

— Ножовки нет? — спросил я.

— А во, на кинжале, не подойдет?

Умница, Болт! Взяв у него кинжал, где действительно имелась славная пилка, я вгрызся в стальной «чехол» коробки. Вспомнилось, как я такой же пилкой освобождался от наручников в «Бронированном трупе». Там было похреновее…

— Духи! — скорее сообщил, чем крикнул Ваня и тут же открыл огонь.

— У меня тоже, — спокойно отозвался Валет и тоже начал стрелять. А я только-только одно ребро надпилил.

По нашим руинам стали лупить с самых разных направлений. Воздух заполнился пороховой гарью и пылюкой, пули со свистом тюкали в и без того избитые стены, остатки потолка, мяукая летели в рикошет, сыпали на голову глиняную или цементную крошку…

Вот дурацкое положение! Все четверо, не исключая Васи, принялись строчить во все стороны, а я, забившись в угол, куда поменьше пули залетали, и, максимально прижавшись к полу, взялся допиливать. Конечно, трехмиллиметровая сталь — не броня, к тому же не закаленная, а мягкая — подавалась пилке легко. Но в темноте не так-то легко было делать ровные пропилы и находить эти пропилы, когда пилка из них выскакивала. А тут еще гранаты пошли рваться. Это Болт от души лупасил из подствольника.

Но ведь и эти, с той стороны, могли ответить тем же. И не только.

— Гранатомет! «АГС» тащат! — выкрикнул Вася. — Перевожу в «Д»!

Вспышка! Я, на секунду отвлекшись от своего пролетарского слесарного труда, увидел, как прямо из стены в короткую трубку-тубус, торчащую из ГВЭПа там, где у видеокамер находится объектив, ввинтилась голубоватая спиральная лента, словно бы сотканная из зыбких, явно электрического происхождения нитей.

— Шайтан! Алла! — завизжали десятки голосов. Огонь прекратился, будто его и не было. Зато послышалось нарастающее тарахтение вертолета.

— Засекли! — воскликнул Вася. — Эти, с вертолета!

— Дай! — Болт отпихнул Валета от пулемета, схватил «ПК» и выскочил во двор. Залаяли одна за одной длинные очереди. На стене в моем углу замелькали отсверки трассеров, уносившихся в небо.

— Псих! — заметил Вася, припадая к прибору. — Все равно лучше, чем у парней, не получится… Ваня, помоги!

— Есть! — Ваня четко вскочил, выбрался из-под прикрытия стен и застучал по вертолету из «ПК».

Мое непросвещенное ухо почти сразу услышало, что в трескотню двух наших пулеметов вплелись тяжелые басовитые звуки, долетавшие издалека: Ду-ду-ду-ду!

— «ДШК»! — восторженно заорал Болт, перекрикивая пальбу. — Духи из «ДШК» по вертолету садят! Так его, духари! Мочи!

Кажется, мне уже удалось к этому времени распилить стальную оболочку Black Box'a больше чем до половины и соединить все пропилы с разных граней в одно целое. В это время вертолет с ревом пронесся над нашими головами.

— Гоняйте! Гоняйте его! — завопил Вася. — А то возьмет нас в фокус!

— «Стингер» пошел! — воскликнул Болт. — Сейчас чуханут!

— Тепловые отстрелили, — доложил Ваня, — мимо пройдет.

— Во блин! — озлился Болт. — Как в наши вертушки, так сразу попадали, суки! Коробку давай, Валет!

— Нету больше, — отозвался тот, — обе ленты расстреляли.

— Васька! Достань его!

— Не выйдет, только если на втором заходе.

— Балаганов! — рявкнул Болт. — Ты, биомать, распилил эту фигню или нет?

— Нет еще, — отругнулся я.

— Пилите, Шура, пилите! Хотя на хрен это надо, я не знаю…

Сказать по правде, я тоже не знал, надо это или нет. Самое смешное, что я больше всего боялся: вот распилю эту фигулину, а из нее бриллианты посыплются или какие-нибудь монетки золотые. И тогда все прахом пойдет.

Тут из окна долетела одна голубая вспышка, вторая, третья!

— ГВЭПом бьет! — Вася подскочил к окошку. — Чередует режим «Д» и «О». «ДШК» на горках уничтожает.

— Еще «стингер» пустили… — отозвался со двора Болт. — Неужели и на этот раз ни хрена?

Сверкнула очередная голубая вспышка.

— Вот он, ваш «стингер», — хмыкнул Вася, подключив к своему ГВЭПу какую-то дополнительную хреновину, о которой мне Чудо-юдо не рассказывал, и, сосредоточенно орудуя какой-то рукояткой, пытался чего-то настроить.

— Блин! — У Болта вырвалось еще три-четыре дополнительных матюка. — Наизобретали хреновин, головастики!

Должно быть, на него произвело нужное впечатление то, как «джикеи» расправились со «стингером». Я этого, к сожалению, не видел, но догадывался.

К тому же мои усилия наконец-то завершились успехом. Я окончательно пропилил сталь и теперь, помаленьку нажимая лезвием кинжала, стал стаскивать стальную шкуру с черной коробки. Я уже точно знал: там — Black Box. Черная гладкая поверхность, хорошо знакомая мне по снам, от прикосновения острой хорошо закаленной пилки, легко пилившей сталь, ничуть не пострадала. Ни царапины, ни бороздки, ни малейшей отметины. Она, та самая, жуткая коробка!

Я чуток поднажал и снял одну железяку, сдавил сапогами низ, дернул — подалась легко! Вот она, коробка, в первозданном виде. Кольца не было. Как там, у Майка Атвуда, ладони на боковины положить надо? Стремно, ох, стремно!

— Второй заход! — заорал Болт. — Ванька, поливай их!

— Неэффективно, — спокойно ответил боец голосом хорошо воспитанного робота. — Цель не поражается этим калибром.

— Дай сюда, «не поражается»! — взревел Болт, проскакивая через помещение к Ване и отбирая у него пулемет.

— В ленте семьдесят два патрона, — доложил Ваня, отдав «ПК».

— Да клал я на это с прибором!..

— Куда ты?! — вскрикнул Вася вслед Болту. — Он тебя одним импульсом…

Но Болта остановить ничто разумное не могло.

— Во чувак! — проворчал Вася. — Побежал куда-то за дувал…

— Ты лучше ГВЭПом работай, комментатор! — заорал я. Мне надо было сосредоточиться, подумать о кольце, а эти козлы базар устроили! Греются боковины или не греются? Да еще и рокот вертолета накатывался неудержимо и неумолимо…

Но тут бешено залаял «ПК». Длинной, непрерывной очередью на все семьдесят два патрона, еще остававшиеся в ленте.

Клекот пулемета не оборвался, когда откуда-то сверху сверкнула вспышка. Но уже не голубоватого, а красного оттенка.

Бу-бух! — что-то гулко грохнуло где-то наверху, и в мерный рокот вертолета сразу ворвались какие-то хрюки.

— Попал! — с удивлением хмыкнул Вася. — Дурдом, ей-Богу!

Black Box нагревался. Если бы я мог как следует сосредоточиться! Но в голову то лезла мысль о том, что вот сейчас нас долбанут ГВЭПом, то начинало вспоминаться, как черные инопланетяне появились… Наконец, чаще всего думалось, что у ящика не хватит энергии, чтобы перебросить нас обратно в Эмираты.

А тут еще подшибленный вертолет начал сверкать голубыми вспышками за окном.

— Добей его, Вася! — заорал Болт, влетая в пролом с пулеметом, запинаясь о волочащуюся ленту и плюхаясь животом на пол. — Он там все в пыль расшибает, место расчищает для посадки!

— Не те векторы… — глубокомысленно произнес Вася. — Только засветимся, и все. Не отвлекай!

— Да он сейчас без всякой засветки нас лупанет!

Интеллектуальность Васи в боевой обстановке, как можно было заметить, заметно упала. Он просто-напросто послал Болта по известному адресу из трех букв, очень громко и профессионально.

— Ну, блин, интеллигенция! — порадовался Болт.

— Заткнись! — заорал Вася. — На нас наводит! Ага! Н-на, падла!

Сверканула вспышка, как от хорошего разряда молнии. Шара-рах! Гром с небес — да и только!

Мне еще несколько секунд казалось, что вот-вот вертолет грохнется нам на головы. Но выглянувший наружу Болт удивленно заорал:

— Хана дроческопу! Накрылся! Начисто! В этот момент его дернуло, швырнуло от пролома и повалило на пол. Лишь через секунду долетел дальний одиночный выстрел.

— Достали… — прохрипел Болт, выдохнув кровавые брызги. И обмяк.

— Помогите ему! — крикнул я Валету и Ване.

Те, до команды с равнодушием глядевшие на Болта, сорвались с места и подскочили к нему. Впрочем, тут же, повозившись, сказали в один голос, как у них это водилось:

— Мертв. Пулевое в сердце, 7,62 из «СВД».

Точно, роботы, а не мальчики… Пронзила поздняя догадка: «Зомби-7»! Если я сам не могу сосредоточиться, то могу приказать им. И выполнят в лучшем виде…

— Валет! — позвал я. — Возьми коробку, положи руки вот так, как я показываю, на противоположные длинные грани сосредоточь внимание на верхней торцевой грани.

— Принято, — коротко ответил тот, взял коробку, положил руки так, как я показал, и направил взгляд на верхнюю грань.

— Теперь представь себе, что на верхней грани возникает кольцо, через которое можно просунуть палец.

— Принято!

В-ви-и-у-у! — мерзейший по тонам визг приближающейся мины засверлил уши, как зуб бормашиной. Бух! Рвануло не так чтобы рядом, но и не совсем далеко.

— Не достать, — опечалился Вася, прикидывая по ГВЭПу, — бьют примерно с дистанции в три километра.

— Интересно, далеко от нас рвануло? — поинтересовался я.

— Мина 82 миллиметра, — доложил Ваня, развязывая рюкзак и доставая целую цинку с патронами. — Выстрел с азимута северо-восток, дистанция — 2800 метров. Разрыв — 75 метров от нашего расположения, азимут — северо-восток, 15 градусов. Недолет.

В-в-и-у-у! Бух! Нашу хибару тряхнуло заметно сильнее, с остатков потолка что-то посыпалось. Валет, даже не обратив внимания на то, что небольшой кусок штукатурки свалился ему на голову, — не знаю, как ему, а мне бы больно было — продолжал греть Black Box. В темноте я не мог разобрать, получается у него что-нибудь или нет.

— Точка выстрела та же, разрыв 45 метров от нашего расположения, азимут — юго-запад, 12. Перелет, — заявил наш добровольный звукометрист.

— А я наблюдателя засек, — похвастался Вася, — причем в зоне действия ГВЭПа. Перехожу в режим «У»…

— Есть кольцо! — доложил Валет, передавая мне ящик.

Не стоит говорить, как я волновался. Наверно, для Майка Атвуда, который ко всему относился как к сказке, это был бы не столь уж сильный мандраж.

Палец в кольцо… Нет, в «дурацких снах» все было как-то не так. Попроще. Должно быть, память Майка не сохранила мелких деталей, а может, стерла их за прошедшие двадцать восемь лет. Во-первых, он, должно быть, позабыл, что сразу после того, как палец соприкоснулся с кольцом, Black Box начинал слегка вибрировать и отчетливо гудеть. Почти как трансформатор. Во-вторых, палец в кольце ощущал на себе действие каких-то слабых токов, легкое покалывание и покусывание. Наконец, в-третьих, поверхность ящика явно излучала тепло, но не постоянно, а волнами. И я почти тут же сообразил, что частота этих волн настраивается по моему пульсу.

Надо было настроиться, собраться, чтобы дать именно то пожелание, которое надо. А у меня в голове откуда ни возьмись, появилось невиданное количество желаний. Об этом сны из жизни Майка Атвуда не рассказывали. Может быть, он действительно не испытывал этого переизбытка желаний, а может, помнил только то, которое реализовалось.

Как же все-таки сосредоточиться? У малыша Атвуда все проще получалось…

В-ви-ии-у-у! Вой мины был необычно громким, и в какую-то секунду я понял

— это «наша». Вспышка!