МОНСТРЫ

Вертолет уже подлетал к горному гребню, опоясывавшему виллу, когда я надумал спросить у Морено, с чего это его войско так хреново сражается.

— Сеньор президент, прошу меня извинить за то, что мы приняли такие меры предосторожности, которые вы могли бы расценить, как унизительные. Но, согласитесь, ситуация настолько необычная, что у многих из нас могли появиться серьезные сомнения в вашей искренности. Мы имеем представление как о возможностях двух наших бойцов, так и о возможностях батальона «Тигры». Мне неоднократно приходилось иметь дело с хайдийскими коммандос, а потому с большим трудом верится в то, что они бессильны что-либо сделать против двух человек. Конечно, их индивидуальная подготовка, быть может, и несколько выше обычного уровня, но все же — их только двое…

— О, сеньор Баринов, я понимаю, что выгляжу круглым идиотом или коварным подлецом, но все обстоит именно так, как я сказал. Полковник Гарсиа, командир батальона «Тигры», примерно, в 14.30 получил от меня приказ прекратить операцию по захвату террористов, под которыми подразумевалась, как нам стало ясно, группа из трех человек, в которую входили вы и эти двое. Этот приказ я отдал после переговоров с вашим отцом, который настаивал на необходимости проявить человеколюбие и гуманность, чтобы прекратить этот прискорбный конфликт, произошедший от неверной информированности наших спецслужб. Дон Серхио убедил меня в том, что надо прислать вертолет в «Горное Шале», откуда он лично вылетит за вами в район боевых действий. Как раз в это время вторая рота «тигров», подошедшая на бронетранспортерах, взаимодействуя с первой ротой, высадившейся с вертолетов, замкнула кольцо окружения со стороны шоссе, и по докладу полковника Гарсиа всякая возможность вашего прорыва была исключена. Я отдал Гарсиа приказ прекратить огонь и объявить террористам через мегафоны, что им надо сделать то же самое, оставаться на прежних позициях и ждать прибытия вертолета с господином Бариновым…

— Меня к этому времени с ними уже не было, — поспешил сообщить я.

— Да, мне это известно, — столь же торопливо закивал Морено, — полковник Гарсиа сообщил, что его солдаты ведут перестрелку только с двумя террористами, а третий куда-то исчез или убит. Заметьте, я не спрашиваю, как вам удалось проскочить через заслоны «тигров» и пройти незамеченным двадцать километров до «Горного Шале».

— Пусть это останется моей маленькой тайной, — произнес я чуть ли не кокетливо. Во всяком случае, Морено мог подумать, что меня вывезла сеньора Эухения, укрыв под собственной юбкой.

— Согласен, — покорно кивнул Морено, должно быть, полагая, что даже если я удрал под юбкой его супертолстухи Мануэлы, то это ничего кардинально не меняет. — Итак, продолжаю. В 14.45 Гарсиа доложил, что боевые действия продолжаются, так как террористы не прекратили огонь и более того — продолжают продвигаться вперед. Его подчиненные, как он утверждал, вынуждены вести ответный огонь в целях самообороны. Еще через десять минут он в паническом тоне сообщил, что события на шоссе развиваются каким-то странным образом, а командир роты, вероятно, контужен, потому что несет полную белиберду. После этого полковник вылетел на вертолете в район шоссе, чтобы лично разобраться в обстановке.

— Ну и что же он выяснил?

— Прежде всего то, что доклад командира роты был абсолютно достоверен. Остатки роты на четырех уцелевших бронетранспортерах отходили в направлении базы «тигров», а оба ваших бойца преследовали их на захваченном «М-113». Облетев район боя, Гарсиа насчитал восемь подожженных бронетранспортеров и более пятидесяти трупов. Это было невероятно! Первое, что он подумал, — к

террористам подошли подкрепления. Однако никаких новых групп противника приоблете местности он не обнаружил. Тогда Гарсиа поднял пару вертолетов «ирокез» с реактивными снарядами, которые должны были атаковать и уничтожить бронетранспортер с террористами. Это были отличные пилоты и операторы, сеньор Баринов, уверяю вас! Однако они нанесли удар по колонне отступающих «тигров», по сути дела, полностью добив все, что еще оставалось от роты, а сами, выполняя совершенно ненужный маневр, неожиданно столкнулись, несмотря на все усилия наземных служб увести их с опасно близких курсов!

— Чертовщина какая-то! — пробормотал я, очень некстати увидев справа по борту «ирокез» с эмблемами аэромобильного батальона. Холодок прошел по спине! А ну как «черный ящик» и наши вертолеты заставит столкнуться?!

— Но это еще не все! — простонал Морено. — Тот самый блок-пост, на подступах к базе «тигров», о котором мы говорили по радио, уже взят. Из пятнадцати солдат спаслись двое, которые настолько напуганы, что их вряд ли можно признать вменяемыми. Но то, что они рассказывают, в какой-то мере совпадает с докладами командира погибшей роты, которые показались Гарсиа бредом сумасшедшего. Например, то, что ваши бойцы не поражаются огнем из стрелкового оружия.

— Это преувеличение, — пробормотал я, — на них достаточно хорошие бронежилеты и каски, но с небольших расстояний их вполне можно пробить. Кроме того, они обладают хорошей реакцией и в них достаточно сложно попасть.

— Не в этом дело! — горестно воскликнул дон Фелипе. — В них попадали и не раз, но пули не причиняют им видимого вреда. Даже если пуля попадает в бронежилет, она обычно наносит солдату сильный удар, сбивает с ног. А от ваших боевиков пули просто отскакивают, причем даже тогда, когда попадают в открытые участки тела!

— Не может такого быть… — произнес я, хотя и не очень уверенно. Я прекрасно помнил, как Валет еще там, в России, когда мы орудовали на даче Кири, прикрыл меня от выстрелов равалпиндевцев и получил ранение в плечо. Он, правда, очень быстро его залечил и уже к вечеру вроде бы был почти ни в одном глазу, но все-таки ему и перевязку пришлось накладывать, и боеспособность он на какое-то время потерял. Да и совсем недавно змея его в руку укусила, зубы не сломала… А уж пуля и подавно должна была продырявить!

— Подлетаем, — доложил пилот, указывая на несколько дымных столбов, поднимавшихся в небо по правому борту. А прямо по курсу уже совсем недалеко маячили небоскребы Сан-Исидро. И алое знамя «Кока-колы» развевалось над самым высоким из них, создавая обманчивое впечатление, будто красные уже в городе.

Вертолет слегка накренился и стал описывать дугу, которая неизбежно должна была привести нас туда, где что-то дымилось.

Но тут из динамика захрипел басистый, но невероятно перепуганный голос, оравший в эфир с полным пренебрежением ко всем правилам радиообмена и этикета:

— Сеньор президент! Это Гарсиа! База оставлена! Идите на площадку дворца на Пласа дель Армас! Они уже в городе!

Тем не менее, мы все-таки пролетели над базой «тигров». В принципе, конечно, можно было и сесть, потому что Ваня и Валет были уже в нескольких километрах отсюда, на окраине столицы. Но дон Фелипе, если б глянул на картину побоища с близкого расстояния, мог бы выпасть в осадок и заполучить инфаркт от ужаса, а мне и с высоты ста метров общая картина была вполне ясна.

Бронетранспортер, на котором Ваня и Валет преследовали отступающих коммандос, «тигры» все-таки подбили на шоссе, в полусотне метров от блок-поста. Он и сейчас там стоял, коптился. После этого суперсолдаты, однако, ничуть не пострадали. А вот блок-посту не поздоровилось. Его разнесли вдрызг, и смятые фигурки в камуфляже, валявшиеся вокруг разметанных укреплений из мешков с песком, свидетельствовали о том, что бойцы повергли «тигров» в жуткую панику. Большая часть их — человек восемь, не меньше! — просто-напросто драпанули, напуганные неуязвимостью противника и гибелью товарищей. А Ваня с Валетом, как в тире, перестреляли всех, кто не успел добежать до ворот базы.

Перед воротами горели еще два «М-113». Их, видимо, выставили в качестве заслона — два БТРа, посередине, прямо перед воротами, — старый легкий танк «шеридан». Но ни фига из этого не вышло. Ваня с Валетом пожгли — из чего, спрашивается?! — бронетранспортеры, а танк захватили, так сказать, живьем, после чего начали куролесить на территории базы, расстреливая все, что движется, давя и круша все неподвижное. Танк у них, правда, тоже подбили, но только непосредственно перед зданием штаба батальона — оно сейчас очень жарко горело. Однако суперсолдаты опять ничуть не пострадали, захватили другой танк и расстреляли склады с горючим и боеприпасами. После этого от базы практически ничего не осталось, а все ее несчастные защитники кто пешком, а кто бегом дунули в направлении Сан-Исидро. Если выражаться языком Совинформбюро, «бросая технику, вооружение и неся огромные потери».

Вертолет уже вынес нас на окраину города. Там стояли наросшие за последние годы особнячки далеко не нищей публики. Трущобы-«мышатники» времен Лопеса, обитатели которых, должно быть, с ликованием встречали Кискину революционную армию в 1983 году, более не существовали. Поэтому господа, населявшие уютные окраинные поселочки с двух-трехэтажными коттеджами, вовсе никакого восторга не выказывали. Им, конечно, было что терять, кроме золотых цепей. Однако похватать оружие и выйти на баррикады против террористов, у них особой жажды не было. Вместо этого владельцы особнячков и коттеджей посидали в свои авто и резко сделали ноги, уповая на то, что застраховали свою недвижимость от всех возможных и невозможных чрезвычайных ситуаций, вплоть до Великого Оледенения. Эти ребята помнили, что после Кискиной заварухи хорошо жили те, кто хранил деньги и ценности в банках. Но не в трехлитровых, а в закордонных, которых враз не реквизируешь. В общем, лавина автомобилей хлынула в направлении аэро— и морских портов, несмотря на то, что ни радио, ни телевидение еще не успели толком передать, что же случилось конкретно. Конечно, все слухи на небольшом острове распространялись очень быстро, паника охватила и средний класс, и туристов, и вообще всех здешних обывателей. Само собой, что все мелкие и крупные, грузовые и пассажирские суда, яхты и моторные лодки ринулись прочь от острова, а частные самолеты и вертолеты начали один за другим взлетать со всех аэродромов и площадок.

Все эти транспортные потоки были хорошо видны с воздуха. Морено истово молился и крестился. Гребешок, сидевший за моей спиной и видевший в свой иллюминатор автомобильные пробки на многорядных шоссе, пробормотал:

— Ни фига себе! Во дают духу, а?

Вертолет был уже над Пласа дель Армас. Центр города был оцеплен войсками, все улицы, ведущие к президентскому дворцу, срочно перегораживались реквизированными автобусами, тяжелыми трейлерами и бетонными блоками. Позади баррикад пристраивались танки и бронетранспортеры. На крышах высоток оборудовались снайперские позиции. Вертолеты ВВС стрекотали на разных высотах. Было полное ощущение, что на остров высадился не иначе как целый корпус морской пехоты с тяжелым вооружением, который при поддержке авиации вот-вот начнет решающий штурм. На самом деле вся эта мощная оборона готовилась против всего двух бойцов!

Самое интересное состояло в том, что никакого видимого рубежа наступления Вани и Валета видно не было. Несмотря на то, что мы вроде бы летели точно по направлению возможного движения суперсолдат, я их просто не заметил. Куда ж они подевались-то? Столько народу в панику привели, сна и покоя лишили, а сами и не показываются…

Мне даже подумалось еще раз, а не разыграна ли вся эта широкомасштабная постановка доном Фелипе? Конечно, может, и дороговато, но иначе бы ни Чудо-юдо, ни Сарториус, ни даже я не поверили бы.

Поэтому, когда вертолет стал приземляться во внутреннем дворе президентского дворца — там, где четырнадцать лет назад садились вертолеты Кискиных ВВС, на которых она привезла меня в Сан-Исидро, — я на всякий случай сказал по-русски, обращаясь к Гребешку и Лузе:

— Ну, мужики, ежели что — держись.

— Будь спок, хрестный, не провороним, — ответил Гребешок.

— В натуре так, — пробасил Луза.

Вертолет сел мягко, почти не встряхнув наши бренные тела. Я ожидал, что, как в прошлый раз, когда мы тут с Киской высаживались, со всех сторон подвалят встречающие, охранники, секретари и прочий околопрезидентский люд. Однако фиг я угадал. Никто, похоже, главу государства и не приметил. Правда, у парадного входа, там, куда три года назад я подъезжал на «Кадиллаке», принадлежавшем «Rodriguez AnSo incorporated», когда мне организовали официальную встречу с тогдашним здешним президентом доном Хосе Соррильей, стояли как столбы двухметровые президентские гвардейцы в канареечно-попугайских мундирах с многочисленными блестяшками типа блях, медалей, орденов, висюлек и аксельбантов. Однако, окромя их, ни одной живой души не наблюдалось. Да и внешний вид двора наводил на мысль, что не все нормально в Республике Хайдийской… Правда, до такого бардака, который царил тут после Кискиной революции, когда весь двор был засыпан рваной и жженой бумагой, битыми бутылками и патронными гильзами, дело еще не дошло, но мусору было много.

— Сбежали! — перепуганно вскричал Морено. — Моя администрация сбежала!

Клянусь, голос у него был такой, что впору было подумать, будто сбежала его супертолстуха Мануэла. Или хотя бы счесть подобно небезызвестному деду Щукарю, будто дон Фелипе имел с этой самой администрацией интимные отношения, затратил на нее кучу денег, а она, зараза, сбежала от него с проезжим коммивояжером (так красиво и по-французски в старину именовали «челноков»).

Гвардейцы, которые и без всяких инъекций были выдрессированы до состояния биороботов, лихо отсалютовали президенту своими никелированными палашами, но абсолютно не поинтересовались, почему его превосходительство соизволил сменить личную охрану. На их месте я бы серьезно задумался хотя бы над тем, не предстоит ли какая-нибудь ротация кадров или, что еще хуже, сокращение штатов. Однако то ли наличие мозгов у этих верзил не было предусмотрено контрактом, то ли их вывинтили за ненадобностью уже в период прохождения службы. Во всяком случае, они спокойно отнеслись к тому, что вокруг президента Хайди вместо местных и давно привычных, условно говоря, «коржаковых-барсуковых», топали какие-то странные люди, явно побывавшие не то в канализации, не то в каком-то ином неаппетитном месте. Единственным человеком, которого гвардейцы могли знать в лицо помимо самого президента, был пилот вертолета, но вот он-то как раз и не вылезал из кабины своего аппарата. Более того, морда этого авиатора говорила о том, что вообще-то он сильно сомневается, стоит ли оставаться тут, в опустевшем президентском дворце, и дожидаться появления монстров, которых не могут победить элитные части армии. Если что и могло сдержать драповый порыв шеф-пилота, так это была угроза потерять хлебное место. Впрочем, очень может быть, что у вертолетчика просто горючего не хватало до Гран-Кальмаро или Сан-Фернандо.

По парадной лестнице, которую я хорошо помнил заплеванной и заблеванной во времена Киски, а потом сверкающей в период правления Соррильи, мы поднялись в рабочий кабинет президента Республики Хайди.

Лестница, как и внутренний двор, представляла собой по виду нечто среднее между Кискиной и соррильевской, то есть кучек дерьма на ней еще не было, но бумажки уже валялись. А вот кабинет, куда мы в конце концов добрались, не встретив по пути ни одной живой души, был вроде бы в полном порядке. Сине-бело-зеленый хайдийский триколор стоял на своем месте, портреты прежних президентов, то есть всевозможных Лопесов, Киски и Соррильи, тоже никто не спер. Именно здесь и обнаружился полковник Гарсиа с полевой радиостанцией и каким-то лопоухим парнишкой в форме капрала батальона «Тигры», должно быть, радистом или шифровальщиком.

Появление президента Морено с такой, мягко говоря, неожиданной свитой застало полковника врасплох. Гребешка и Лузу вряд ли можно было принять за «особ, приближенных к императору», то есть, тьфу ты, к президенту. Гораздо больше наши молодцы смахивали на геррильерос или тупамарос, которые этого самого президента уже отловили и собираются судить скорым, но справедливым революционным судом, только вот еще не нашли подходящей стенки. Что же касается меня, то тут у полковника и вовсе никаких сомнений не было. Даже если рожа бывшего министра социального обеспечения в Кискином революционном правительстве полковнику и была незнакома — тогда он небось еще лейтенантом был, — то физиономию президента могущественной «Rodriguez AnSo incorporated», которая в августе 1994 года светилась по всем здешним телеканалам и на первых полосах газет, он вполне мог запомнить. А поскольку в газетах довольно подробно расписывалась моя биография — правда, изрядно перепутанная с биографией покойного вождя мафиозного докерского профсоюза и брата бывшей вице-мисс Хайди Анхеля Родригеса, — то бедняга полковник вполне мог понять ситуацию, как дед Ничипор из «Свадьбы в Малиновке»: «Опять власть меняется!»

Юный капрал, должно быть, угодивший в элитный батальон по призыву, а не на контрактной основе, посмотрел на нас без испуга и даже с надеждой: может, дембель по случаю переворота ускорится? Что же касается полковника, то он небось срочно вспоминал, не отдавал ли каких-либо приказов — самое главное, письменных! — которые могут быть признаны преступными? Хотя, конечно, прекрасно понимал, что при желании любой приказ можно объявить преступным, если есть настроение кого-нибудь шлепнуть.

— Сеньор президент! — посматривая то на меня, то на Морено, произнес полковник, явно не соображая, кому, собственно, следует докладывать обстановку и стоит ли ее вообще докладывать. Действительно, какой уж тут доклад, когда дона Фелипе конвоируют два головореза с автоматами на изготовку, да еще и под командой такого известного партизана и наркобарона, как Анхель Родригес?! Пистолет у полковника был в застегнутой кобуре, капрал вообще оружия не имел. Впрочем, если Гарсиа и подумал о личном оружии, то вовсе не потому, что собирался оказывать сопротивление. Поди-ка бедолага пожалел, что и застрелиться-то не успеет…

От Морено не укрылось смятение полковника. Более того, оно ему явно передалось. Только сейчас до экс-мэра Лос-Панчоса и владельца отеля «Каса бланка де Лос-Панчос» дошло, что ежели мы с Гребешком и Лузой вдруг пожелаем вывести его в расход, то нам никто не сможет помешать, а капрал-«тигренок», если ему пообещать досрочный дембель, еще и поможет это сделать. Впрочем, Морено и на полковника грешил. Действительно, если он уже сейчас сомневается, кто тут президент, то через пять минут, когда ужасный Родригес объявит, что Гарсиа производится в генералы и назначается на пост заместителя Верховного Главнокомандующего, то у него не дрогнет рука пристрелить бывшего шефа из табельного «кольта».

Честно скажу, на какую-то минутку меня одолело искушение.