Ничего с "шестеркой" не случилось. Стояла себе на прежнем месте, в полсотне метров от пристани, где три нетрезвых голоса выли кто во что горазд: "Раскинулось море широко..."
      - Спасибо, - сказал Таран, влезая в "жигуленок" со своим пакетом.
      - Не за что! - осклабился Кинза. - Вася приказал - я сделал.
      Таран устроился за рулем поудобнее и, помахав ручкой Кинзе, развернулся. В этот момент он вовсе не ощущал, что поступил подло по отношению к Полине. Наоборот, испытывал даже кое-какое удовлетворение. С одной стороны, на сей раз устоял от соблазна, хотя за полчаса ожидания вполне бы мог трахнуть эту психованную истеричку. С другой стороны, все вроде бы прошло по плану, в точности по Колиным инструкциям. Девку сдал - деньги принял. Ну и Полину вроде бы устроили комфортабельно - в такой каютке он сам бы с удовольствием проехался. Чего переживать? Теперь можно спокойно рулить на знакомую дачу, отсыпаться до завтра, а там утречком - на самолет! Навряд ли Коля так обнаглеет, что опять его тут задержит. Слово ведь дал, гад! Конечно, фиг его знает, но ведь Птицын тоже давал санкцию только на еще одну работу. И так уж Юрка вместо одного три дела сделал. Генрих сказал четко: "Командировка заканчивается однозначно". Все! Стало быть, завтра он будет у Надюшки и целую неделю будет замаливать перед ней все свои здешние грехи. Конечно, ничего ей не сообщая. И миллиграмма водки в рот больше не возьмет. До самой смерти!
      Таран отъехал от пристани километра два или чуть больше, когда вдруг ощутил, что ему надобно остановиться и сбегать в кусты за большой нуждой. То ли нервишки с запозданием сыграли, то ли просто смена биоритмов произошла. Была бы нужда малая, так он далеко бы не стал уходить, тем более что дорога пустынная и малоезжая. Можно было в принципе присесть где-то в кювете. Но тут вдали, за поворотом, послышалось тарахтение трактора, засветились тусклые фары. Нет, надо все-таки спрятаться.
      Однако оставлять в машине пакет с коробкой и баксами Юрка не рискнул. Фиг его знает, что там за трактористы в двенадцатом часу ночи катаются. Хотя, конечно, вряд ли они в машину полезут, но береженого бог бережет. И Таран взял пакет с собой.
      Кустики поблизости от дороги казались больно редкими, поэтому Юрка углубился в лес и наконец нашел более-менее укромное местечко в небольшой ямке за старой толстой березой. Ну и принялся эту самую нужду справлять, положив пакет на травку.
      Трактор тем временем, не останавливаясь, миновал "шестерку", затарахтел куда-то дальше, должно быть, поехал вдоль берега водохранилища. К тому моменту, когда Юрка свое мероприятие закончил, его уже почти и не слышно было.
      В общем, Таран уже привел себя в порядок и джинсы застегивал, стоя лицом от дороги и намереваясь вернуться к машине. И тут за его спиной, там, на дороге, дождливую тьму разорвала ярко-алая вспышка, грохот ударил по ушам, а затем Юрку с силой толкнуло в плечи и бросило ничком на траву...
      Часть вторая ТАЙНЫ И ЧУДЕСА
      КТО ВИНОВАТ?
      Неизвестно, сколько времени Юрка пролежал на траве без памяти, прежде чем к нему вернулось сознание. Но вряд ли это продолжалось очень долго. Скорее всего, не больше четверти часа. Да и вообще надо заметить, что на сей раз он как-то быстро оправился от контузии, намного быстрее, допустим, чем после взрыва на даче полковника Мазаева или в подземельях бывшего пионерлагеря. Наверно, мощность взрыва была поменьше, да и вообще организм привык к таким делам - как-никак не в первый раз подрывался. Слух довольно быстро восстановился, да и соображалка заработала почти сразу.
      Никаких более-менее заметных физических травм Таран не получил. Шея, правда, как-то со скрипом поворачивалась, будто ее продуло холодным ветром, да колено, которым Юрка при падении проехался по земле, немного саднило. Руки-ноги, слушались вполне нормально, спина гнулась, голова не болела, только немного гудела. В общем, кажется, и на этот раз повезло. Особо радовало в этот момент Тарана, как ни странно, то обстоятельство, что воздушная волна никак не затронула кучку, произведенную по ходу исправления большой нужды и не испачкала в ней самого производителя. Но вообще-то радоваться надо было совсем не по этому поводу. Та самая толстая береза, рядом с корнями которой присаживался Юрка и в створе которой он находился в момент взрыва, прикрыла Тарана от какой-то бесформенной железяки, весом на приглядку около четырех кило. Она глубоко ушла в древесину - фиг выдернешь! - а перед тем по трассе своего полета срезала массу мелких веточек с придорожных кустов. Самого Юрку эта хреновина запросто пробила бы насквозь, а то и вовсе напополам рассекла. Это было бы покрепче, чем оказаться измазанным в дерьме.
      Впрочем, про железяку Таран узнал не сразу. Он поначалу просто повернулся в сторону дороги, где сквозь ветки и листву просвечивали языки пламени. Юрке не надо было долго думать, чтоб догадаться: взорвалась и горит синяя "шестерка", на которой он приехал сюда.
      Повинуясь какому-то малоосознанному порыву, Юрка двинулся к дороге и, продравшись через избитые и поломанные взрывной волной и осколками металла кустики, вышел почти к обочине, оказавшись метрах в пяти от обломков. Ближе подойти было просто невозможно - мешал жар от горящего бензина.
      Конечно, мозги у Тарана вполне работали, по крайней мере настолько, чтобы понять: "шестерка" взлетела вовсе не оттого, что в нее молния ударила или статическое электричество на бензобак разрядилось. Дождь, конечно, лил, но грозы не наблюдалось, к тому же Таран ее с выключенным зажиганием оставлял, а уж то, как была изуродована машина, и вовсе заставляло думать, что без заряда взрывчатки здесь не обошлось.
      Несомненно, рвануло где-то в салоне, да так, что все четыре дверцы посрывало с петель, само собой, начисто вынесло и заднее, и лобовое стекла, вывернуло крышу, словно консервную банку. Отлетели от машины даже крышки капота и багажника.
      Но больше всего Тарана удивило то, что неподалеку от вы- вороченного багажника, ближе к обочине, валялся обугленный труп в дымящихся лохмотьях. Не испугало, а именно удивило. Конечно, незадолго до взрыва мимо "шестерки" проехал трактор, но Юрка отчетливо помнил, что трактор не останавливался и с него никто на дорогу не спрыгивал. И если б пешеход какой-то топал по шоссе, его шаги Юрка смог бы расслышать. Кроме того, если б этот бедолага находился в момент взрыва рядом с машиной, то его отшвырнуло бы от нее гораздо дальше. Самого-то Тарана даже в нескольких десятках метров, за кустами и деревьями, достало, а этого по идее должно было в лес унести. Получалось, что этот обугленный товарищ скорее всего был выброшен взрывом из самой "шестерки". Но Таран хорошо помнил, что в салоне у него после того, как он высадил Полину, никого не было. Значит, этот тип, живой или скорее всего уже мертвый, лежал у Юрки в багажнике.
      Еще через несколько минут Таран, присмотревшись к обрывкам одежды, понял, что труп скорее всего принадлежал Суслику.
      Сразу после этого Юрке захотелось что есть духу бежать отсюда куда подальше. И он рванул прочь от дороги, обратно в ложбинку, пролетев мимо березы, в которую вонзилась сорванная взрывом и унесенная взрывной волной железяка. Только тут Таран заметил эту четырехкилограммовую фигулину и осознал, что бы с ним произошло, если б не эта береза. Впрочем, если он и задержался около березы, то лишь на мгновение. Остановился он через пару секунд, когда уже перескочил ложбинку и запнулся на бегу за что-то белое и шуршащее.
      Оказалось, это был пакет "Bond street", а в нем, конечно, ничуть не пострадавшая коробка из-под чешских стаканов, где лежали сто тысяч долларов в заклеенных пачках. Таран скорее машинально, чем с умыслом, подобрал пакет и помчался дальше, как ему казалось, в глубь леса.
      Однако меньше чем через полтораста метров он увидел огоньки и решил свернуть влево, потому что, двигаясь вправо, он, по идее, должен был выйти обратно к пристани. Туда ему почему-то очень не хотелось.
      Влево Юрка тоже протопал недолго, потому что уперся в некий бетонный забор трехметровой вышины, с колючей проволокой поверху, за которым к тому же голосисто загавкали собаки. Перелезать через забор, если не хочешь лишних приключений, явно не стоило. А у Тарана на сегодня приключений уже вполне хватало.
      В общем, оказавшись у забора, Юрка почуял острую необходимость ответить на два известных всякому россиянину (даже никогда не читавшему Герцена, Чернышевского или Ленина) вопроса: "Что делать?" и "Кто виноват?"
      При этом Таран как-то сразу почуял, что ответа на первый вопрос он не найдет, если не сумеет вычислить ответ на второй. Ответ на вопрос: "Кто виноват?" - в данном случае речь шла о том, кто виноват во взрыве "шестерки", был явно ключевым в понимании того, как Юрке действовать дальше.
      Но ответить на этот вопрос было отнюдь не легко. Потому что уж очень много всякого-разного намешалось. Таран спрятался под куст, чтоб мокнуть поменьше, и начал лихорадочно размышлять.
      Первая и самая простая мысль была такая: раз в багажник Тарану положили труп Суслика - как и почему его почикали на даче, в данном случае особого значения не имело, - то взрыв, как видно, замыслил Коля. Подложили мину с часовым механизмом, рассчитав примерно, сколько времени займет поездка и продажа Полины... После этого Тарана и Суслика находят в виде обгорелых костяков, которые ничего интересного уже не расскажут, а Полина оказывается в руках тех людей, которые готовы заплатить за нее сто тысяч долларов. Стоп! Таран, конечно, не претендовал на доскональное знание человеческой психологии, но пока еще не встречал ни одного бандита, который, имея возможность получить на руки сто тысяч баксов, предпочитал, чтоб они взлетели на воздух. Ведь то, что Таран решил взять их с собой, направляясь в кустики,- чистая случайность. Как и то, что он вообще отправился в кустики, а не проехал еще четверть часа или чуть больше. Но ведь он мог, допустим, и просто задержаться где-нибудь... Нет, навряд ли Коля применил бы часовой механизм. Слишком уж все не просчитано по времени. Например, если б Таран взялся пересчитывать доллары в пачках, то машина могла бы взорваться еще до того, как он вернулся на берег с катера. Или, того хуже, взлетел бы вместе Кинзой, который его провожал.
      А если не часовой механизм, то что? Радиовзрыватель? Но и его по идее Коля употребить бы не мог. Конечно, имей он какое-нибудь сложное оборудование типа какого-нибудь электронного маячка, точно показывающего местонахождение Тарана и отмечающего его на какой-нибудь компьютерной карте, и ежели бы у него был точно сфокусированный передатчик, то он бы мог взорвать "жигуль" с расстояния в двадцать километров. Однако если такой маячок, упрятанный где-нибудь в одежде Юрки, на самом деле имелся, то Коля не стал бы включать взрыватель, потому что на своей компьютерной карте запросто разглядел бы, что Юрка находится вне машины. Логично? И даже если этот маячок был присобачен не в пуговице у Тарана, а где-нибудь в "Жигулях", то Коля включил бы его, когда машина ехала, а не тогда, когда она остановилась. Потому что, если машина едет, это значит, что водитель за рулем, а если она стоит, то он мог и пописать выйти. Да и вообще слишком уж это сложно - употреблять такую технику против Тарана, который к тому же так или иначе должен был приехать на дачу, где его можно было тихо травануть клофелином или еще какой-нибудь дрянью, воспользовавшись тем, что он расслабится в предвкушении завтрашнего возвращения домой.
      К тому же Юрка был убежден, что Коля, прежде чем почикать его, Тарана, все же забрал бы сто тысяч баксов. Даже если они фальшивые, их можно каким-нибудь лохам впарить и немало на этом наварить.
      Единственным аргументом против Коли оставался труп в багажнике. Но то, что его подложили туда, еще ни о чем не говорило. Например, вполне возможно, что Таран должен был, ничего не зная, довезти Суслика до пристани, а Степаныч с собутыльниками - спровадить покойничка, так сказать, "в набежавшую волну" с камешком на ногах. А вот то, что они этого не сделали, имея, должно быть, неплохие отношения с капитаном Васей, Кинзой и другими членами экипажа "Светоча", поворачивало вопрос "Кто виноват?" в сторону тех, кто пировал на дебаркадере.
      Действительно, среди граждан, которые, пользуясь ненастной ночью и отменой прогулочных рейсов, уютно поддавали на дебаркадере, вполне мог найтись один трезвый ловек, который под предлогом "освежиться" вышел из будки, добежал до оставшейся без присмотра "шестерки" и установил в нее мину с радиовзрывателем. А потом, когда Кинза, благополучно доставив на берег Тарана, проводил его до машины и отправил в обратный путь, этот трезвый человек немного выждал, чтоб Таран отъехал подальше от пристани - и нажал" кнопочку. Никакого маячка и компьютерной карты у него, конечно, не было, поэтому догадаться, что Юрка через какое-то время вылезет из машины по нужде, он не мог. Просто выждал какое-то время. Получалась, возможно, очень солидная подстава, когда под внимание ментов, приехавших на взрыв, попадут и команда Зуба, представленная трупом Суслика и его сгоревшей машиной, и Коля, если менты сумеют вычислить, откуда эта "шестерка" выезжала, и Вася со своим экипажем, ибо кто-нибудь из кутил наверняка мог припомнить, что "Светоч" незадолго до взрыва швартовался у дебаркадера. Наконец, попадала под засветку и система Птицына, потому что на руках у Юрки было не только фальшивое удостоверение на имя Суслика, но и его собственный подлинный паспорт.
      Подумав обо всем этом, Таран несколько заволновался, ибо если обитатели здешних дач уже оповестили о взрыве местный райотдел, то менты с минуты на минуту могли приехать на место происшествия, а заодно обшмонать всю близлежащую территорию. Вряд ли, конечно, ментовским собакам удастся по мокрой траве выйти на след Юрки, но зато хозяйские собаки, злобно ворчащие за забором, могут подсказать коллегам, где его искать.
      Именно поэтому Юрка решил, что пора топать хоть куда-нибудь, вылез из-под куста и двинулся вдоль забора вправо. Идти влево означало двигаться в сторону шоссе, на котором вот-вот могли появиться милицейские машины.
      Забор оказался жутко длинным и к тому же, как оказалось, через двести метров повернул под прямым углом. Таран сообразил, что этим забором скорее всего обнесена не отдельная дача, а целый поселок, к тому же застроенный отнюдь не халупами-хозблоками, а двух- трехэтажными особняками. Именно их огни и видел Юрка через просветы между деревьями.
      Положение стало совсем хреновым, если не сказать хуже. Продолжая двигаться вдоль забора, почти параллельно шоссе, Таран неизбежно возвращался в сторону пристани. Правда, забор до нее непосредственно не доходил, но даже если там есть километр свободного от дач берега, то это ничего не решит. Не будет же Юрка, как Ермак или Чапаев, бросаться в волны и переплывать водохранилище с криком: "Врешь, не возьмешь!"? А в том, что удастся проскочить между дачами и берегом, Таран сильно сомневался. Скорее всего хозяева этих дворцов и берег приватизировали, довели забор до самой воды, поставили там охрану с ружьями и собаками, дабы ихним благородиям не мешали спокойно жить. Небось и на их частных пристанях, около одной из которых, возможно, пришвартован "Светоч", имеются надписи: "Не приставать, не чалиться!"
      Попробовать проскочить мимо пристани? А что там дальше? Опять забор и опять поселок. Таран пытался припомнить карту, которую ему выдал Коля, - от нее небось уже и пепла не осталось! Однако ничего путного не припоминалось. Дороги Юрка запомнил неплохо, но вот то, что вокруг и вдоль них, - намного хуже. Вроде бы дальше по берегу какой-то пансионат или санаторий должен быть. Может быть, через его территорию проскользнуть удастся? Если, конечно, не перехватят еще на пристани...
      Тем не менее это было все же менее безопасно, чем выходить на шоссе. Там, даже если не заподозрят ни в чем напрямую, могут проверить документы просто так, для порядка. И обыскать заодно. Если найдут паспорт на одно имя, а удостоверение охранника на другое - уже повод, чтоб задержать.
      Так или иначе, но Таран продолжил свой путь вдоль забора. Собаки, правда, с той стороны больше не гавкали, но зато из окон долетала музыка, неясный говор людей - нынче ж выходные... Впрочем, тут такие домины, что народ на этих дачах, возможно, вообще живет постоянно.
      Неожиданно забор кончился, точнее, круто повернул в сторону водохранилища. А вот со стороны дороги Таран увидел то, чего опасался больше всего: голубоватые высверки мигалок и пиликанье сирен. Именно поэтому он решил как можно скорее добежать до воды, а там утопить пистолет с кобурой, доллары и все документы на имя Суслика. Придраться будет не к чему, если, конечно, ментов вызывали напуганные взрывом дачники - они, кстати, не больно напугались, если сидят и музыку крутят. Но вот если вся эта подстава была хорошо продумана, то ментов мог вызвать как раз тот мужик с дебаркадера, который нажал кнопочку. Пульт, с которого он подал команду на взрыв, уже давно нырнул с пристани в воду. И ежели что - на него никто не подумает. А вот опознать Тарана как человека, приехавшего на "шестерке", он имеет полное право. И Степаныч, возможно, несмотря на общеподдатое состояние, его поддержит. Да еще вспомнит, что сажал этого парня с дев кой на "Светоч". Если цель подставы - стравить Колю с Васей, то этим она будет всецело достигнута.
      Впрочем, Таран все еще не ответил для себя на вопрос: "Кто виноват?", а потому не торопился с выводами.
      Протопав еще около сотни метров вдоль забора, он вышел к берегу водохранилища, на который по-прежнему набегали довольно большие по речным понятиям волны. И тут он услышал какой-то шорох в прибрежных кустах. Конечно, это могла быть и бродячая собака, и кошка, "которая гуляла сама по себе", но Таран все же выдернул из-за пазухи пистолет, хорошо при этом понимая, что стрелять здесь, в нескольких сотнях метров от милицейских машин, прикативших на место взрыва, - весьма и весьма стремно. С другой стороны, тот, кто прятался в этих кустах, вполне мог быть кем-то, присланным проверить, хорошо ли взлетел на воздух Таран, и, увидев свою недоработку, мог доделать дело из какого-нибудь бесшумного инструмента. Разглядеть Юрку на фоне горевших за забором светильников этот гражданин мог запросто. А вот куст, где что-то шевелилось, находился в тени какого-то высокого дерева, и рассмотреть, что там находится, Тарану было нелегко.
      В общем. Таран принял оптимальное решение - отскочил от световых полосок подальше в тень и присел за стволом дерева, держа пистолет на изготовку.
      Вообще-то он ожидал, что вероятный противник либо пальнет на звук, либо притихнет, пожелав получше выцелить Юрку. Но ни того, ни другого не случилось. Из подозрительного куста выскочила какая-то тень и не то выкрикнула сорванным голосом, не то прошептала громко:
      - Не уходите! Помогите!
      Тарану голос показался знакомым. Более того, он его вообще узнал, но подумал, будто это глюки наехали. Тем не менее, когда тень, выскочившая из куста, попала в световую полоску, Юрка понял, что его посетили и слуховые и зрительные галлюцинации одновременно - он увидел, что тень есть не что иное, как промокшая до нитки Полина...
      ОТКУДА ТЫ, ПРЕЛЕСТНОЕ ДИТЯ?
      Вообще-то Таран скорее готов был увидеть живым и невредимым Суслика, чем ее. В конце концов, те клочья одежды на обгорелом трупе, которые позволили Юрке считать, что Суслик, уже будучи мертвецом, находился у него в багажнике, могли , и обмануть. А вот то, что здесь, на берегу, возникла Полина, ; которую он оставил в уютной каюте на "Светоче", казалось гораздо менее вероятным. Если даже представить себе, что Вася заплатил за нее фальшивыми долларами - по идее эти доллары должны были быть очень высокого качества, раз для них использовали отлично скопированные заклейки Федеральной резервной системы США, а потому стоили лишь немного меньше настоящих! - то все равно, навряд ли для того, чтоб просто выбросить ее за борт. Юрка почти не сомневался, что если такие люди, как Вася, намереваются кого-то утопить, то эти "кто-то" уже не выплывают.
      Стало быть, получалось, что Полина каким-то образом сама сумела выпрыгнуть за борт и добраться до берега. В это тоже верилось с трудом, во-первых, потому, что девушки такого склада, как Полина, могут решиться на такой шаг только в самых исключительных обстоятельствах, а во-вторых, потому, что люди такого склада, как Вася, по идее учитывают все возможные обстоятельства, чтобы помешать побегу тех, кого они почему-либо захватывают.
      Наконец, мог быть еще один, правда, маловероятный вариант: Полину высадили на берег в качестве приманки для Тарана. Допустим, если уже выяснилось, что он остался цел и бегает где-то между дорогой, заборами и водохранилищем. Впрочем, эту версию Юрка отмел довольно быстро, потому что по идее сразу после того, как он подскочил к Полине, на него должны были налететь те, кто расставлял силки. Но Таран не только подскочил к Полине, он еще и успел оттянуть ее подальше от света, а на него никто не напал.
      - Откуда ты, прелестное дитя? - спросил Юрка шепотом.
      - Из... воды... - пробормотала она, выбивая зубами чечетку. - Я п-прыгнула... П-прямо из окна к-каюты...
      - Там же стекло? - удивился Таран.
      - Его в-вынуть м-можно...- проляскала зубами Полина, прижимаясь к Юрке, чтоб было хоть чуточку теплее. - Н-на-писано: "При аварии в-выдерните шнур и выдавите стекло..." К-как в-в авт-тобусе...
      - Ас чего это тебе взбрело?
      - С-сперва б-был вз-зрыв, а п-потом этот В-вася с-сказал зад-верью: "Н-ну, вот и с-сработало... Молодец, Кинза! Отдыхай, п-пацан!" Я п-поняла, что эт-то п-про т-тебя...
      - Понятно... - произнес Таран. Значит, это не кто-то с дебаркадера "пошутил", а Кинза сработал по Васиному велению. Правда, мину сам Кинза установить не мог. Если отбросить мысль о том, что среди алкашей на дебаркадере был некто "трезвый", который заминировал машину, то вполне возможно, что Вася с Колей обо всем договорились и Таран прибыл на место уже с трупом Суслика в багажнике, а "шестерку" заминировали еще на даче.
      В это самое время Юрка увидел, что с той стороны, где осталась взорванная машина - огня через деревья и кусты уже не просматривалось, но отблески мигалок были хорошо видны, - яркими звездочками мигнуло несколько фонарей и темноту прорезали вытянутые конусы света. Похоже, что менты решили оглядеть окрестности. Кроме того, примерно в километре по берегу, там, где вроде бы должна была находиться злополучная пристань, тоже виднелись голубоватые вспышки. Не иначе, одна из машин добралась до дебаркадера, чтоб по мере возможности расспросить алкашей, что они видели и слышали. Если Таран с Полиной попробуют пройти там, их точно остановят, хотя бы как свидетелей, а пьяницы, возможно, не настолько лыка не вяжут, чтоб их не опознать...
      Куда же деваться? Да еще с этой Полиной разнесчастной, которая до того продрогла, что еле может двигаться!
      - Пошли! - Юрка спрятал пистолет и не очень по-джентльменски дернул Полину за руку.
      - К-куда? - пролепетала она, но упираться просто не могла.
      - Вперед! - прошипел Таран и поволок ее за собой прямо к берегу. Только после этого он заметил, что на ногах у Полины туфельки с каблуками.
      - Ты что, в них плавала? - спросил Юрка с легким подозрением, на секунду вернувшись к мысли, что Полина - "подсадная утка".
      -Д-да...
      - И не утопила?
      - Он-ни ж-же на р-ремешках п-пристегнуты, как босоножки... - пояснила Полина, по-прежнему стуча зубами. - А ещ-ще м-меня куртка держала. П-под н-ней воздух б-был...
      Оказалось, что забор все-таки не доходит до самой воды, а тянется вдоль водохранилища, метрах в двух-трех от кромки берега. Паралелльно забору тянулась раскисшая от дождя тропка, по которой Юрка и потащил Полину. Ясно, что ее туфельки были не лучшей обувью для такого путешествия. К тому же она и впрямь еле шла. Таран понял, что уж лучше взвалить ее на хребтину, чем маяться, выдергивая ее из грязи через каждый метр.
      - Хватайся за шею! - приказал Юрка и подхватил свою всадницу под коленки. С боков и со спины стало теплее, Полина все-таки не совсем закоченела, какое-то тепло вырабатывала. Вес у нее, конечно, был не пушиночный, но Таран все-таки на занятиях в МАМОНТе и потяжелее бойцов перетаскивал.
      Минут через пять дорогу им преградила неширокая канава, от которой шел пар и тянуло мыльным запахом. Канава эта выходила из-под забора, и, как прикинул Таран, по ней вполне можно было перебраться на ту сторону.
      В том, что это может понадобиться. Юрка уже не сомневался. Световые конусы от фонарей то и дело высовывались из-за угла забора, да и голоса слышались совсем близко. Еще несколько минут - и менты завернут за угол, посветят вдоль забора и заметят Тарана с Полиной на горбу. А сцапать их после этого - дело техники. Конечно, неизвестно, что будет ждать их, если они решатся пролезть по канаве под забором - может, тамошняя охрана гораздо хуже милиции! - но все-таки какой-то лишний шанс...
      - Слезай! - прошипел Таран. - Куда? - пролепетала Полина. - В эти помои?
      - Лезь, говорю, и не вякай! - разозлился Юрка. - И не телись без толку!
      Как ни странно, очутившись по пояс мыльной воде, Полина даже пробормотала не без удовольствия:
      - Как тепленько!
      Без особого стеснения подталкивая Полину в зад и подняв над головой, чтоб не замочить, пакет с долларами, Таран кое-как сумел пропихнуть спутницу под забор и протиснулся сам. Затем он вылез из канавы, рывком за руку выдернул Полину наверх и повалил рядом с собой на мокрую траву:
      - Тихо!
      Судя по всему, менты все еще не свернули за угол и обменивались впечатлениями:
      - Нет тут никого. Погода хуже собачьей! А потом навряд ли кто-то еще у машины был.
      - Виталя же видел след на грязи!
      - Ну и что? Тут поселок, мало ли кто натоптал? Даже если видел взрыв, то ни хрена в свидетели не захочет. Пошли обратно, и так намокли как цуцики. Две поллитры надо, чтоб согреться...
      - Может, проглядим вдоль забора? Для порядку...
      - Ну, глянем...
      Как видно, оба вышли из-за угла, направили фонарь вдоль забора. Свет его был хорошо заметен через дыру, где проходила канава.
      - Поглядел? - хмыкнул мент, настроенный скептически. - Пустой номер, голый Вася. Пошли, а то небось нас уже за сачков посчитали.
      И их подошвы зачавкали прочь, в направлении дороги.
      Таран тем временем осматривался и постепенно приходил к выводу, что им с Полиной, кажется, повезло.
      Во-первых, здешняя дача была еще не достроена. Точнее, был не построен главный дом, доведенный покамест только до второго этажа. Во-вторых, строители, должно быть, в ночную смену не работали. Ну, и охраны тут особой не было.
      Впрочем, кто-то тут все-таки находился. Сквозь шум дождя, ветра и волн, а также некий негромкий механический гул или гудение трансформатора до ушей Тарана донеслось не очень громкое пение. Женский голос с явно хмельными нотками выводил: "Вот ктой-то с горочки спустился..." Пели где-то в той стороне, куда уходила канава, за кустами.
      - Лежи и не шевелись! - прошептал Юрка Полине. - Я пойду гляну, что там за гулянка... Держи мой пакет, смотри не потеряй!
      Оставив Полине пакет с коробкой, где лежали деньги, и, вытащив пистолет, он пригнулся и, стараясь поменьше шуршать, направился к кустам.
      Зачем ему эта разведка, Таран, по совести сказать, еще не , знал. Ожидать, что здешняя публика будет настолько хорошо поддата, что не заметит присутствия посторонних или примет их за своих, мог только самый безудержный оптимист. А Тарана многочисленные обломы и разочарования приучили быть пессимистом и даже при самом благоприятном течении жизни предполагать наличие всяких "подводных камней". Насчет того, что поющая дама может быть одна и без охраны, он даже не предполагал. Прежде всего потому, что она была выпимши, а бабы, если они еще не законченные алкоголички, в одиночку не пьют. А еще Юрка полагал, что на одну бабу, к тому же пьяную, никто не оставит строящуюся дачу, ибо тут полно было кирпича, цемента, металлических труб и тому подобных стройматериалов, которые на территории государства Российского всегда воровали, воруют и будут воровать, ибо на том стояла, стоит и будет стоять Русская земля, пока ее совсем не растащат.
      Тем не менее, руководствуясь известным принципом, которому его научили в МАМОНТе: прежде всего определять, где противник и что он делает, Юрка рискнул оставить в одиночестве Полину и продолжал осторожно подбираться к кустам, из-за которых доносилось пение.
      Сказать, что он был спокоен за свой тыл, - значит сильно преувеличить. Пожалуй, наоборот, Юрка гораздо меньше волновался по поводу того, что скрывается за кустами, чем беспокоился за поведение Полины. От этой можно было ожидать чего хошь. Особенно истерики, крика: "Я хочу с тобой!" на весь поселок или, наоборот, попытки выбраться с этой дачи и помчаться следом за ментами с воплем: "Спасите! Помогите!" Наконец, она запросто могла заорать на манер той бабы, которая совращала Никулина в "Бриллиантовой руке": "Не виноватая я! Он сам пришел!" - или что-то еще в этом же роде.
      До кустов, за которыми скрывался исток канавы, Таран добрался вполне благополучно. Полина вела себя прилично и не нервничала, пение невидимой дамы продолжалась в том же духе, только теперь она выводила: "Ромашки спрятались, поникли лютики..." Юрка, несмотря на всю серьезность момента, загадал, что следующим номером своего сольного концерта певица выберет либо "Огней так много золотых...", либо "Калина красная, калина вызрела...". Именно эти песни в разной последовательности исполняла Таранова родная мамаша во время пьянок со своими подругами.
      К тому моменту, когда ромашки спрятались, а лютики окончательно поникли, Юрка, пройдя через кусты вдоль канавы, вышел на такое место, откуда стало видно некое деревянное строение, напоминавшее сказочный терем-теремок, к которому, однако, было подведено электричество и в окошке светилась "лампочка Ильича". Поглядев на это творение работников долота и топора, можно было сказать, что данное сооружение не стоит заносить в "Красную книгу" памятников древнего деревянного зодчества, ибо сооружено оно максимум пару лет назад и представляет собой не жилище Василисы Прекрасной, а обыкновенную баню, которую, как видно, успели соорудить раньше, чем основной кирпичный дом для современного барина.