«О ПОЛЕ, ПОЛЕ, КТО ТЕБЯ УСЕЯЛ…»

— Вставай! — приказала она. От пистолета тухленько попахивало. Он, несомненно, стрелял и совсем недавно. Успокаивало только то, что Кармеле намного проще было бы продолбить мне дыру в сонном состоянии. Если она меня предварительно разбудила, значит, имелись на то соображения, и просто так, без разговора, она меня на тот свет отправлять не хотела.

То, что она вполне могла это сделать, я понял, встав на ноги и глянув по сторонам.

В десяти шагах от меня лежали двое, парень и девка, разумеется, голышом. Издали можно было подумать, что они продолжают загорать, но это был всего лишь оптический обман. Песок под неестественно свернутыми набок головами побурел, всосав кровь, вытекшую из этих голов, пробитых от виска до виска калибром 5,45.

— Ты что, — спросил я, спросонок еще не очень врубившись, — сдурела, что ли?

— Вперед! — резко приказала она. — Не оборачиваться!

Возможно, мои замедленные со сна реакции меня и спасли. Если б я стал чего-то предпринимать, рыпаться, ругаться и так далее, то Танечка пристрелила бы меня без долгих рассуждений и, как писал один великий пролетарский поэт, «пошла бы от вражьего тела с песнею». Потому что, пока я спал, успокоенный прохладой озера и согретый солнечными лучами, ситуация на «лежке» Джека изменилась кардинальным образом. То, что я был оставлен на этом свете, а не отправлен на тот в порядке общей очереди, объяснялось исключительно тем, что моя скромная персона зачем-то понадобилась девушке со скрипкой.

Третий труп я увидел, когда Кармела подтолкнула меня пистолетом и тем самым указала направление движения. Около баньки, распластавшись и скосив голову набок, лежала полная темноволосая девица. Входное отверстие в спине издали и разглядеть было трудно, а вблизи оно походило на родинку. Но вот что у этой бедняжки творилось внутри, я и думать не хотел…

На крыльце лежал мужик, измаравший кровью деревянные ступени. Кармела поставила ему на лоб, точно между глазами, маленькое пятнышко, а вылетела пуля через шею, и попутно порвала бедолаге сонную артерию.

— Ты с ума сошла… — пробормотал я. — Тебя же Джек на вертеле зажарит…

— Поздно, — с презрением сказала она, — он уже меня сажал сегодня. Правда, первый и последний раз я своей жизни…

— Ты его… — во рту у меня даже челюсти плохо ворочались. Я говорил ну прямо как незабвенный Леонид Ильич в последние годы жизни.

— И его, и Кота, и всех сучек подряд — поголовно! — у нее даже ноздри раздувались. Маньячка! Господи, да она просто психованная! В самом прямом смысле слова. Может, на сексуальной почве свихнулась, может, на музыкальной, а может, что вернее всего, на киллерской. А раз она псих, то от нее можно ждать всего, чего угодно — и пули, и очередного секс-взрыва, и самоубийства.

— А парень в дзоте? — спросил я.

— В болоте он, а не в дзоте. Мы с тобой одни! Одни на целом свете… Ха-ха-ха-ха! — закатилась она истерикой, но тут же оборвала хохот и совершенно ровным голосом заявила: — Не бойся. Не убью. В ближайшее время, по крайней мере.

Утешила! Еще одна Соледад нашлась на мою голову… Отечественного производства, хоть и с кликухой какого-то романского образца. Девушка без тормозов, та, которой нечего терять, кроме запасных цепей.

— Что тебе от меня нужно? — я попытался говорить спокойно, хотя голосок у меня подрагивал да и коленки тоже. Жить хотелось как никогда. И очень жалко было, что «Макаров» остался где-то далеко, в комнате, которую мы миновали. Впрочем, будь он даже у меня в руке, шансов опередить Танечку не было никаких. Слава Богу, что его со мной не было на пляже. Кармела пришпилила бы меня к песку намертво, попробуй я только сделать лишнее движение.

— Что мне от тебя нужно? — усмехнулась Кармела, вталкивая меня в просторное помещение, где стоял небольшой телевизор с видеоплейером, кассетный стереомагнитофон и проигрыватель. Тут покойные устраивали танцы.

— Что мне от тебя нужно? — еще раз повторила она. — Мне нужно, чтоб ты вел себя тихо и осторожно, не делал резких движений и не пытался отомстить за смерть своих старых друзей. Самое простое, конечно, это просто нажать «собачку» и отпустить тебя в мир иной. Но я не идиотка, и у меня нет мании убийства. Наоборот, я хочу, чтобы от меня отвязались и не вынуждали меня убивать. Ты это понимаешь, Дима?

— Понимаю.

— Тогда ты должен понять и другое. Ваш мир, то есть тот, который вы обожаете, очень жесток. Противный, мерзкий, торгашеский мир. Я его с удовольствием взорвала бы, если б у меня была подходящая бомба. Но ее у меня нет. Поэтому мне придется немного поторговаться, пока пожить по вашим законам, хотя я их на дух не переношу. В комнате твоего друга Джека я нашла радиотелефон, который достает километров на семьдесят. Мне отчего-то кажется, что эта штука для связи с вашим главным, твоим «очень строгим» отцом. Верно?

Радиотелефон я узнал бы, если б он был у меня перед глазами, но Кармела не давала мне разрешения обернуться, и потому сказал:

— Не знаю. Посмотрю — скажу.

— Ладно. Тогда об этом после. Наверно, ты уже понял, что я сама хочу поговорить с твоим отцом. Ты ему нужен — он тебя получит живым. Что он с тобой будет делать, меня не волнует. Это ваши семейные проблемы. Если он тебя облобызает — его дело, по попе надает — тоже. Пристрелит — и тут не моя вина. Но для начала я ему пошлю видеопленку, которую начал снимать Кот. Это небольшой гибрид из порнушки со мной в главной роли и фильма ужасов, который я сниму в качестве оператора. Я думаю, что, увидев восемь трупов, выложенных рядком, он не станет сомневаться в том, что с девятым проблем не будет. Ну, что скажешь, мистер Баринов? — Я думаю…

— Думать — это полезно.

— Понимаешь, он ведь может спросить: а что ты хочешь взамен? Наверно, можешь сама догадаться, что при каких-то условиях он предпочтет, чтоб ты меня ухлопала, не заставляя его брать на душу грех сыноубийства.

— Мне от него нужно немного. Загранпаспорт на то имя, которое я еще не придумала, лучше всего мидовский или даже ооновский, тысяч десять баксов на мелкие расходы. Может быть, еще какие-то мелочи, визу там или… Я еще не все продумала.

— Между прочим, лично ты ему нужна больше, чем я. Причем, как мне кажется, живая.

— Уже это хорошо. Значит, он не будет игнорировать мои предложения. Я буду и приманкой, и крючком. Правда интересно?

— Со смертью играть? В гробу я это видал…

— Ну, это уж не мы выбираем, извини.

И тут я неожиданно потерял сознание. Нет, не от страха и не от того, что Кармела бахнула мне в спину из пистолета. Она нанесла какой-то молниеносный, очень точный и, видимо, хорошо отработанный удар, который неопасен для жизни и здоровья, но очень неплох для того, чтобы отключить более сильного товарища и в спокойной обстановке надеть на него наручники.

Именно в наручниках я и очнулся. Но уже не в комнате, а в кузове «уазика», причем браслеты не только соединяли запястья моих рук, но и прикрепляли меня к дуге, на которую крепился тент нашего родного джипа. То есть особо свободно я себя не чувствовал, хотя и сидел на заднем сиденье. К тому же Кармела заставила мне ноги канистрами с бензином, какими-то ящиками и пакетами.

— Задохнемся, — заметил я, — сплошной бензин в кабине.

— Ничего, — успокоила она, — открою стекло, подышишь. Зато бате твоему и всем иным будет ясно, что в случае стрельбы у тебя полно шансов сгореть. Кроме того, твой покойный дружок с собачьим именем завещал мне ящик тротиловых шашек. Не знаю, может, он ими рыбу глушить хотел? Но мне пригодится. Как и гранаты.

Мне, конечно, стало очень весело, а главное, спокойно. В том, что мне хватит всего одной 250-граммовой шашки, я не сомневался. А ящиком тола можно взорвать вполне приличное здание со всем содержимым. Поэтому насчет смерти в огне я беспокоился очень мало. Мучиться долго мне не пришлось бы. Запалы гранат неплохо срабатывают от высокой температуры, а сами гранаты могут послужить отличным детонатором для тола.

Кармела тем временем, сидя на переднем сиденье, деловито спаривала магазины по типу того, который я затрофеил у одного из ее бывших коллег. «Уазик» стоял под навесом, рядом с «Самураями» и сироткой-«Запорожцем». Солнце уже заметно сваливалось на запад, похоже было, что Танечка явно не торопится — дожидается темноты.

— Пани Кармелюк, — спросил я, — вы что, собираетесь таким макаром на Запад прорываться? Тут патронов на полгода ожесточенных боев… И автоматов две штуки взяли. А «КПВТ» не прихватили, случайно?

— «ПКТ» взяла, — усмехнулась Таня. — На полу лежит, с заправленной лентой. Не самая удобная машина, но, может, и пригодится.

Не очень у меня получалось пошучивать. Я начал понемногу прикидывать, во что все может вылиться. Радиотелефон Джека для прямой связи с Чудо-юдом она нашла, но заработать он и дать выход на моего доблестного родителя мог только при знании кода. Код я знал, но пока сообщать Кармеле не собирался. Женщина она непредсказуемая, лучше приберечь такой козырь до более острой ситуации.

Дожидаясь, пока такая ситуация наступит, я продолжал сидеть на заднем сиденье вездехода с пристегнутыми к потолку руками и следить за тем, как звезда ресторана «Чавэла» ловко вщелкивает патроны в автоматные магазины. Похоже, что с этим оружием она управлялась не хуже, чем с «винторезом» и «дрелью».

Кармела снарядила не менее десяти пар сдвоенных магазинов. С таким боекомплектом впору «Белый дом» штурмовать. Конечно, никто не даст гарантию, что ей удастся отстрелять хотя бы одну пару до конца, ибо всего одной пули может быть достаточно для завершения ее бурной деятельности, но в то, что у нее очень серьезные намерения, я как-то сразу поверил. Девушка изучила военное дело настоящим образом, и мне представлялось, что убить себя так просто, без жертв с другой стороны, она не позволит. Все ее миролюбивые заявления насчет того, что ей надоело убивать, столь же заслуживали доверия, как и предыдущие декларации насчет того, что ей надоело трахаться.

— Интересно, — спросил я у Тани, пока она, вытащив из-под сиденья картонные коробочки с пузатенькими «макаровскими» патрончиками, снаряжала ими магазин «ПП-90», видимо, реквизированный у покойного Джека, — вы полагаете, что на весь этот арсенал никто внимания не обратит?

— А зачем мне его показывать? — ответила эта Рэмбо женского пола. — Обойдусь как-нибудь без презентаций.

Ответ был резонный, но не слишком убедительный. Конечно, если Кармела покатит по проселкам, старательно объезжая все населенные пункты и посты ГАИ, шансов встретить людей, способных провести досмотр «уазика», будет немного. Однако любая случайная встреча с каким-либо праздношатающимся гражданином, рыбачком-грибничком, дачником, дояркой, пастухом, печником или плотником, могла бы нарушить наше инкогнито. Во-первых, дама за рулем «уазика» обязательно привлечет внимание. Бодрые шоферки из старинных советских фильмов, некогда возившие председателей по колхозным полям на таких же или подобных «козлах», давно ушли в прошлое. Дамы нынче ездят на «Вольвах», «мерсах», «Тойотах», кто победнее — на «Ладах» или «Москвичах», а большинство не ездит ни на чем. Ну а «УАЗ» — машина мужская, каждый, увидев за рулем даму, непременно заинтересуется, расскажет друзьям, знакомым, встречному участковому, а заодно может и номерок запомнить, чисто из спортивного, интереса. Во-вторых, езда по проселкам — развлечение на любителя. На картах они чаще всего толком не обозначены или обозначены, но вовсе не там, где есть на самом деле. Кроме того, далеко не везде проселки в отличном состоянии — вполне можно где-то засесть. Конечно, «УАЗ» — идеальная машина для русских дорог, но и они застревают. А уж желающих помочь даме может найтись сколько угодно. И пристрелить их потом будет как-то неудобно.

— А вы не боитесь, пани Кармела, — справился я, — что в таком шибко зафиксированном состоянии я не смогу справлять кое-какие надобности? Я ведь человек, мне и пописать может захотеться.

— Ничего, — сказала Таня, — потерпишь чуть-чуть… А вообще-то сейчас я открою тебе дверцу, передвинешься вдоль дуги, поставишь ноги вниз… Плавки спустить помогу, достать — тоже. Поливай, сколько влезет. Правда, предупреждаю заранее: попробуешь махнуть ногой — пожалеть не успеешь.

Ну, купи такую за рупь двадцать? На все вопросы ответит.

— А по-большому? — покривлялся я. — Попочку подотрете?

— Там посмотрим, — сказала она, поглядев на меня не очень дружелюбным взглядом. Я, в который уже раз, поежился и дал себе зарок не усердствовать в шуточках — могло кончиться плохо.

Она села за руль, завела машину и погнала ее прочь от «лежки», оставляя за спиной очередные восемь трупов. Все они не были элитой человечества, на всех четверых мужчинах, а может, и на бабах числились мокрые дела, но жить они хотели не меньше остальных. Вряд ли какая-то законная инстанция вынесла им смертный приговор и поручила Кармеле его исполнить. Сейчас, вооруженная до зубов, милая скрипачка могла дополнить неизвестный мне в полном объеме список своих жертв новыми именами. И моим в том числе.

«Уазик» прокатил мимо дзота, замаскированного под кочку, уверенно минул протопленную гать и свернул в кусты, объезжая завал. Конечно, ее трусики, которыми она завязала себе глаза у меня на виду, были столь же прозрачны, как и дымчатые очки. Она прекрасно видела и запомнила дорогу. Впрочем, никому ее сведения теперь не повредят. Во всяком случае, Джек уже все худшее миновал.

— И куда же мы едем? — спросил я.

— В надежное место, — не оборачиваясь, ответила Кармела. И тут я подумал, что у нее, быть может, появилось желание продать меня кому-нибудь. Например, привезти меня своим бывшим шефам, с которыми у нее возникло напряжение после вчерашней разборки на даче у Степаныча. Очень может быть, что тамошние люди заинтересуются возможностью заработать несколько десятков тысяч баксов, хотя для этого они должны быть уж очень отчаянными. Я бы лично не стал завязывать такой роман с моим отцом. Хотя, если они приняли чей-то заказ на Адлерберга, то должны были понимать, на чей хвост наступают. Конечно, приятно было бы с ними познакомиться, но в другой раз, и желательно, чтобы они были в наручниках, а не я. Конечно, отец с людьми Джампа, я думаю, смог бы найти общий язык, но вот с теми, кто пришил Адлерберга, — нет. Это как дедушка Алексея Максимовича Горького: «Высеку — прощу!» А раз так, то у ребяток может появиться надежда выторговать себе какое-никакое снисхождение, тем более если они еще не осведомлены о том, что заминированную «Волгу» к «мерсу» Джампа я специально не ставил и ничего против покойного не имел. Я бы на их месте, скажем, установив контакт с родителем, прежде всего пошантажировал его тем, что подарят Димочку преемникам Джампа. Правда, так можно было поступить только в том случае, если не иметь хотя бы приблизительного представления о возможностях моего отца. Но эти ребята его определенно не имели, если приняли заказ на Адлерберга. Ясно, что серьезных выходов «наверх» у них нет. Если так, то эта конторка может объявлять о своем закрытии по причине скоропостижной смерти всех сотрудников. Им еще надо будет доказать, что Танюша разобралась с Джеком не по их поручению.

Но лично для меня во всех раскладах ничего хорошего не клеилось. Гадательным представлялся итог встречи с папочкой. Хотя Кармела и была убеждена, что бомба, подложенная в «Волгу», ему не принадлежала, я как-то сильно в этом сомневался. Предположительные Танины друзья, судя по всему, малоинтеллектуальные и некультурные — какой же культурный человек будет десять минут молотить из автоматов по даче, а в результате уедет ни с чем да еще и потеряв кое-что из оборудования! Но раз они такие бяки-закаляки кусачие, то могут меня сдуру и пришибить, а потом подбросить куда-нибудь под электричку и сказать, что так и было. Само собой, после того их проблемы были бы решены окончательно и бесповоротно, но мне-то от этого — увы! — уже ни холодно, ни жарко…

Покамест я размышлял над своей горькой судьбой, не видя, как избежать негативных последствий, Кармела уверенно крутила баранку. Я вчера вез ее куда как комфортнее, хотя и медленнее. Руки, пристегнутые к дуге тента, давали некоторое представление о том, каково было подданным Петра Великого при подвеске на дыбу. Их тоже дергали и трясли, добывая разные ценные признания. Но у них хотя бы был шанс во всем признаться и по-быстрому остаться без головы. Меня же Танечка ни о чем не спрашивала, а попросту гнала «уазик» по проселкам, не обращая внимания на рельеф дороги и на то, что при каждом толчке на ухабах все мои суставчики, от запястьев до плеч, испытывали некий дискомфорт.

Смеркалось, когда мы выехали из леса, и Карме-ла повела «УАЗ» по бывшим колхозным, а ныне хрен знает чьим полям. Но примеченного мной некогда населенного пункта Кулешовка что-то не наблюдалось. Танечка явно шла другим путем, точно следуя заветам родного вождя мирового пролетариата. И при этом, точно так же, как вождь, кое-кого тащила с собой насильно. Не будь этим «кое-кем» лично я, возможно, меня это не так бы беспокоило…

Конечно, Таня здешние места знала — задним числом я даже заподозрил, что она и о «лежке» Джека имела представление, — потому и ехала весьма уверенно. Она покатила по какой-то лесной дороге, свернула вправо, потом влево, опять вправо… Я почуял, что безо всякой повязки на глазах потерял ориентацию и вообще не имею представления о том, куда меня везут.

— Страшно? — спросила Таня с некой игривостью в голосе.

Мне было не то чтобы очень, но около того. Я этого и не стеснялся, а потому ответил:

— Вообще-то да. Страшно интересно! По-моему, я как-то невзначай процитировал рекламу, только забыл, чего именно.

— Заложником никогда не был?

— Да вроде бы не бывал. Правда, одна дама лет десять назад надо мной издевалась почти так же, хотя наручники и не надевала.

— Интересно… И где же это было?

— На яхте в Карибском море, — сказал я чистую правду, но таким тоном, чтобы ей показалось, будто я вру и вообще говорю несерьезно.

— Надо же… Как же ты сподобился?

— Да так… — произнес я, раскачиваясь на своей подвеске. — Игра случая…

Таня притормозила, вышла из машины и отбежала к кустикам. Нет, она все же была обыкновенным-живым человеком, хотя поведение ее сильно отдавало ненормальностью.

Вернувшись, она своим вполне обычным, то есть девчоночьим, голосочком спросила, опять-таки с какой-то детской непосредственностью:

— Тебе не надо?

Мне было надо, и Таня выполнила все то, что обещала перед нашим отъездом с разгромленной «лежки». В то время, как она поливала травку из моего шланга, не демонстрируя особой брезгливости, я позволил себе немного поиздеваться над ней, спросив:

— Ты случайно медсестрой в больнице для безруких не работала? Ужасно ловко получается…

— Нет, — ответила Таня, — случайно не работала. Но если можно забесплатно подержаться, почему бы нет?

— Слушай, а тебе действительно меньше трех уже мало?

Таня посмотрела на меня с нескрываемым удовлетворением. Похоже, что она долго ждала моего вопроса на эту тему.

— Если по правде, то мне вполне одного тебя хватило бы. Но мне было нужно, чтоб и Кот, и Джек на пленку попали…

— Так, значит, у тебя этот трах был не просто для души?

— И даже не для тела. Просто мне нужно, чтобы у твоего папочки было наиболее полное представление о ситуации. А то он, чего доброго, нас не поймет или не захочет понять.

— Ты имеешь в виду, что он тебя не поймет? — поправил я.

— Пусть так. Главное, чтоб он понял — я без тормозов.

«Ну и ну!» — подумал я.

Она вновь усадила меня на место и села за баранку. «УАЗ» покатил в полутьме, солнце уже село, во всяком случае, из-за деревьев не

просматривалось. Мелькнула в кустах какая-то неясная фигура, но вряд ли онауспела нас рассмотреть. Навстречу не попалось еще ни одной машины или прохожего. Похоже, что Таня откопала в густонаселенном Подмосковье совершенно безлюдную трассу. К сожалению, я забыл начальные цифры на спидометре, а потому только мог предположить, что мы прокатились уже не меньше, чем на полсотни километров от «лежки». Припоминая карту Московской области, я сообразил, что мы ни разу не пересекали ни железных, ни шоссейных дорог. Это означало, что мы находимся все в том же северном секторе между Ярославской и Савеловской железными дорогами или, что почти одно и то же, между Ярославским и Дмитровским шоссе. Но между этими дорогами есть немало асфальтированных участков. Нам не попадался пока ни один. Похоже, что Кармела попросту кружила по лесу, вкручивая мне мозги.

Но опять я ошибся.

Она хотела, чтобы я не запомнил дорогу, но при этом вовсе не ехала наобум Лазаря. У нее действительно имелось надежное место, чтобы меня спрятать и начать с моим неутешным родителем деловой торг.

Она привезла меня в какой-то старый, покосившийся и замшелый деревянный коровник, заброшенный и давно уже ни коровами, ни людьми не посещаемый. Он стоял на опушке леса, а впереди маячило несколько изб. В окнах не светился ни один огонек, да и вообще было заметно, что место нежилое: слишком много кустов и слишком мала была прогалина, на которой стояли здания.

— Что-то стало холодать, — заметил я. И не мудрено. Я ведь был по-прежнему в одних плавках, а уже совсем стемнело. Подмосковье все же не Африка и даже не Крым, ночи и летом прохладные.

— Это намек на то, чтобы дать тебе одежду? — ухмыльнулась Таня после того, как «уазик» вкатился в торец коровника и очутился посреди бурьяна, буйно разросшегося внутри сооружения на богато удобренном некогда земляном полу.

— Вообще-то я бы не отказался.

Таня вытащила из сумки свернутые в трубку штаны, которые дед Степаныч оставил мне в наследство. Она помогла мне засунуть ноги в штанины, но даже не подумала о том, что я мог бы и сам одеться.

Затем я опять потерял память, потому что Таня еще раз нанесла мне свой отключающий удар.

Очнуться удалось уже не в машине, а в каком-то довольно сухом подвале, заваленном мешками с чем-то, издающим травяной запах. Еще через несколько секунд я понял, что угодил на оптовый склад наркотического сырья, а мешки заполнены маковой соломкой.

Пока я лежал в отключке, Кармела успела натянуть на меня рубаху и снять наручники, а затем спихнула сюда, где стояла полная и абсолютная темень.

— Посидишь тут, — объявил из тьмы знакомый полудетский голосок. Шел он сверху, но никакого люка в потолке или хотя бы щелей, откуда проникал свет, я не заметил, как ни приглядывался.

Я лежал на громадном штабеле из мешков. Я никогда не развлекался подобным бизнесом, но вполне мог предположить, что того, что здесь лежало, могло хватить на всю оставшуюся жизнь даже при продаже по умеренным ценам. Правда, вопросы реализации этого товара меня никак не колыхали. Меня гораздо больше заботил вопрос: принадлежит этот склад Тане, ее добрым друзьям-автоматчикам или кому-то еще? Мне лично очень хотелось бы, чтобы этот склад принадлежал только Тане и никому больше. Ее дорогие друзья, конечно, могут оставить ее в живых — чего не бывает между своими! Но вот я им навовсе не нужен. Особенно после того, как узнал, где они солому хранят. Но еще хуже, если Кармела вообще привезла меня в какую-то постороннюю организацию, залезла без спросу на чужой склад и решила превратить его в КПЗ. Тут она тоже рискует, и немало. Очень даже не удивительно, если сегодня ночью сюда прибудет грузовичок за товаром в сопровождении пяти-шести мальчиков. Правда, для Тани лишних восемь трупов — не проблема, но одно дело перещелкать поштучно голых и безоружных, а другое — ребят, у которых стреляющие предметы под рукой и загодя есть настроение на активную оборону… А пристрелив Кармелу, эти гипотетические мальчики не станут интересоваться моим происхождением и слушать объяснения, тем более что Танечка предварительно одного-двух пристукнет. Тут все как у пьяного мента — первый выстрел в лоб, второй — предупредительный.

Я встал, поразминал запястья, которые довольно здорово затекли. Прошелся по той территории, выделенной мне Кармелой, ощупал мешки и определил, что по сути дела нахожусь в глубокой яме из мешков с соломкой, по габаритам лишь немного более просторной, чем обыкновенная могила, но зато гораздо более глубокой: даже встав во весь рост, я не дотягивался до верхнего слоя мешков. Лишь уперевшись ногами в стенки ямы, я смог коснуться рукой потолка и нащупать люк. Света не было видно потому, что наверху уже полностью стемнело.

Между верхним слоем мешков и досками потолка был еще небольшой зазор, в который при желании можно было втиснуться. Не без напряжения я выжался в «угол», чуть-чуть раскачался и вполз на мешки. По-моему, я не произвел много шума, во всяком случае, на мое перемещение наверх никакой реакции не последовало.

Я прислушался. С «воли» не долетало ни звука. То ли Кармела куда-то ушла, то ли так ловко затаилась, что даже дыхания ее не было слышно. Был соблазн попробовать на прочность крышку люка. Если бы я был уверен в том, что Кармела удалилась достаточно далеко, то наверняка рискнул бы. Но уверенности такой не было. То, что она могла слышать мои передвижения под полом, но специально не обращать на них внимания, вовсе не было исключено.

И тут послышался отдаленный шум мотора. Конечно, это мог быть самосвал близлежащего фермера или какого-нибудь АОО или ТОО. Могла быть пьяная компания деревенской шпаны, направляющаяся на дискотеку. Мог быть дачник, рыболов или грибник — разобрать по звуку, грузовик приближается или легковая, было пока невозможно, тем более из-под пола.

Прошло пять минут. Теперь мне уже ясно было, что сюда идет грузовик. Судя по гулу — «ЗИЛ-131», могучая армейская машина. Ее вполне хватило бы, чтоб вывезти все содержимое подвала и меня в качестве бесплатного приложения. Но в том, что меня на этом «ЗИЛе» повезут, я был не уверен. Да и желания кататься у меня что-то не было. Было неприятно, даже немного страшно. Придут, убьют — и нечем крыть. А жизнь, даже такая похабная и дурацкая, как моя, все-таки в чем-то приятная штука, тем более что насчет загробного продолжения я сильно сомневался. Пожалуй, я даже надеялся на отсутствие такового. Так оно спокойнее.

«ЗИЛ» заглушил мотор. Лязгнула, открываясь, дверца, зашебаршились в кузове, один за другим спрыгнули на траву несколько человек, раздались голоса, не очень внятные, потому что приехавшая публика явно не торопилась предавать гласности свои темные делишки. Зажурчали сразу несколько струй — натерпелись ребятки в дороге.

— Ну как, — услышал я голосок Кармелы, словно бы она только их и ждала. — Нормально доехали?

— Нормально… — ответил какой-то мужик, видимо, очень удивленный тем, что его кто-то встречает. Но больше он ничего сказать не успел, а если и успел, то я не расслышал.

Длиннющая автоматная очередь — на три четверти рожка, не меньше — разорвала гробовую тишину. Она заглушила все вопли, мат, визг, предсмертные хрипы. И тишина воцарилась вновь. Кармела продолжала свой bodycount. Я, вжавшись в мешки, ждал продолжения, которое в принципе могло и последовать. Но, кроме легких, почти не ощутимых шажков Кармелы, уши ничего не пеленговали. Девушка, как всегда, работала с высоким качеством обслуживания.

Чем тщательнее я отгонял от себя неприятную мысль, что «настал мой черед», тем настойчивее эта мысль лезла мне в голову.

Зашуршало не то сено, не то солома, лязгнул засов, запиравший люк, скрипнули петли, и Таня негромко спросила:

— Ты еще кайф не словил? Вылезай.

Мне не хотелось, но я вылез. Потому что уже знал — ей надо подчиняться сразу и быстро. В том, что поступил правильно, сомневаться не пришлось. Едва я выбрался, как Кармела пинком ноги сбросила в люк одну из канистр с бензином, а затем швырнула туда пучок подожженной соломы. Пламя громко фукнуло, закоптило. Стало светло, и я увидел, что на меня наведен автомат. Резкие движения делать не стоило. Конечно, пока темно, можно было попытаться, но результат не обязательно был бы положительным.

В действиях Кармелы спешка и суета почти не чувствовались. Она торопилась, но поспешала медленно. Что торопило ее, я не очень понимал. Ребята, которых она «замочила», были явно вне игры, а те, кто мог бы заинтересоваться их отсутствием, сделают это еще не скоро. Однако, несмотря на то, что внешне она выглядела спокойно и уверенно, почувствовать ее желание поскорее смыться с этого неприятного места я смог.

Она вытолкнула меня из коровника, под полом которого уже разгорался нешуточный пожар, и приказала:

— Берись за ноги и волоки их в люк!

Команда касалась жмуриков, вповалку лежавших у стеночки. От ребят пованивало не только кровью. Пара-тройка от удара пуль непроизвольно опорожнила кишечник в штаны, и я с трудом обнаруживал места, за которые можно было бы ухватиться.