Таран собрал все свое хладнокровие, чтобы попробовать размышлять без лишних эмоций. Во-первых, Надькино возвращение на "Тайвань" могло быть осуществлено только с санкции Птицына, даже если бы речь действительно шла о простой подработке на месяц. А раз так, то Надька вообще могла пойти туда по его распоряжению. Именно с целью выйти на Зыню, возбудить в нем угасшие чувства, а заодно и узнать что-нибудь насчет "стимулятора". Возможно, что вчера Зыня пришел сюда без этой коробочки, поэтому завершить дело втихаря до Юркиного приезда не удалось. Тогда рассудили,. что можно будет все провернуть и в присутствии Юрки. Если бы Надька, забежав в квартиру, нашла разлюбезного дома, то могла бы помахать Зыне из окошка, заодно дав знак тем, кто его поджидал, чтобы Зыню хватали. А Тарана вроде бы дома не оказалось. Можно было ей и наврать, но тут, возможно, вмешалось еще одно обстоятельство - "калмыки", которые присуседились к Зыниной "копейке". Или, наоборот, появились позднее, поэтому Зыню надо было задержать подольше. А для этого пришлось трахаться с ним и даже "реанимировать" то, что у него сдохло. Потому что иначе он ушел бы, раздосадованный, и не дождался бы приезда тех, на "Шевроле-Блейзере", которых обязательно надо было прихватить. Быть может, Надька и сказала вслух о том, что Зынину машину пасут, потому что знала - ее услышат "мамонты" через прослушку?!
      Но, конечно, рассказывать обо всем Тарану она не станет. И о том, что изменяла с Зыней по заданию Птицына, умолчит. Потому Птицелов ей это наверняка запретил под страхом смерти. Ведь если полковник приказывает жене своего солдата изменить мужу, он может невзначай пули в спину дождаться...
      Нет, даже если бы Генрих и впрямь отдал такой приказ, а Таран получил бы об этом достоверную информацию, Юрка не стал бы его убивать. Слишком многим он был обязан этому человеку. Но Птицын - человек бывалый, много повидал и знает, что с людьми слепая ненависть делает. Небось и сейчас, когда едет на базу, держит связь со слухачами. Как там, дескать, Отелло и Дездемона поживают?! Все-таки они ему не чужие,..
      В общем, измену по приказу Таран мог бы простить уже сейчас. Гораздо хуже и непонятнее, если Надька все-таки сама влипла в этот "роман". Ну, был бы этот Зыня хоть чем-то симпатичнее, здоровее или умнее Тарана, тогда Юрка бы понял. Или, допустим, хрен с ним, просто был бы ловким ухажером, превосходящим Юрку по чисто кобелиным параметрам, тогда Юрка злился бы, но тоже мог бы понять. А то, блин, пипку еле расшевелили, морда корявая, да еще и придурок, ко всему прочему, раз решил бабе вколоть неизвестно какую дрянь. Неужели Зыня, которого Надька еще два года назад, будучи девкой, отшивала и высмеивала, мог ей чем-то понравиться теперь, когда она уже два года как замужем, ребенка родила и в сексе кое-какой опыт с родным мужем получила? Ведь то, что Таран видел, сидя в шкафу, это не любовник, а хрен знает что.
      Очень вовремя Юрка вспомнил о том, что сам не безгрешен. И даже подверг себя жесткой самокритике. А ему-то чего не хватало, когда он сунулся к Ане Петерсон? Ученую девочку захотел попробовать, да еще и этническую эстонку, правда, московского розлива. Попробовал. Потом Фроська - это вообще все по пьянке исключительно. Василиса с Полиной - две бабы сразу, ради самоутверждения, наверное. Милка... Тут то ли от скуки, то ли от жалости. Когда увидишь, как стокилограммовая баба слезу пускает, - жуть как жалко становится.
      Конечно, мужской шовинизм Юрку немного подергал: то я, а то Надька! Таран - мужик, он в подоле не принесет. А Надька - запросто. Вон уже насчет Лешки сомнения появились. Хотя все в один голос утверждают, будто он на Юрку жутко похож. Если на фотографии из того самого семейного альбома, принесенного из отцовской квартиры, посмотреть - может, и похож. Младенцы вообще друг на друга похожи, почти как негры или китайцы. А с нынешним Тараном сходства маловато, прямо скажем.
      Но тут же совесть - а ее у Юрки еще порядочно сохранилось! - нанесла, так сказать, ответный удар. Дескать, в подоле вы, гражданин Таран, действительно ничего не принесете, но одарить себя и супругу спидухой, сифоном или хотя бы триппером запросто могли. Например, еще тогда, когда, вдоволь навалявшись с Дашкой и Шуркой, полезли с тем же самым прибором к Надьке. Аня, конечно, почище и аккуратнее, но тоже средств защиты Юрка не применял. Фроська - там пробы негде ставить. Василиса с Полиной - тоже не самые разборчивые. Милка чуток поскромнее, но только в последние два года. А до этого - сплошные "Милости просим!" да "Добро пожаловать!", как у нее на заднице и ниже пупа написано. Неужели вы, гражданин Таран, не помнили, что венерические болезни в нашем обществе сильно распространились? Ни фига, помнили, но все равно удержаться не могли, хотя догадывались, что не только собой рискуете и своей супругой, но даже
      Лешкой-несмышленышем...
      Вот на этой самоуничижительной мысли Таран и завершил ремонт шкафа. С внешней стороны никаких повреждений не видно - и слава богу. А вовнутрь Надькины родители не полезут - там ничего ихнего нету. Юрка собрал инструменты в ящик и понес к антресолям на кухню - класть на место.
      Надька тоже свои труды закончила, сидела на кухне и вполголоса что-то очень грустно мурлыкала. У баб от большой тоски подобные явления наблюдаются Таран уже об этом знал.
      Спрятав в ящик стамески, отвертки и прочее, Юрка взял совок с веником и пошел подметать всякие стружечки, оставшиеся после ремонтных работ. Но сзади вдруг послышалось: шлеп-шлеп-шлеп! Надька последовала за ним.
      - Дай, я подмету! - сказала она почти сердито. - Это женская работа.
      - Да что там, - отозвался Юрка, - справлюсь как-нибудь!
      И все замел сам. Надька стояла, тяжело дышала, даже губы кусала, кажется. Но молча, без рева.
      Когда Таран спихнул стружки в мусорное ведро и повесил венике совком на гвоздик, где им полагалось висеть, Надька спросила очень злым голосом:
      - Ты со мной разводиться хочешь? Да?
      - А что, ты за Зыню замуж собираешься? - Юрка, как в Одессе, ответил вопросом на вопрос.
      - На хрен он мне нужен! - незамедлительно ответила Надька. - Тем более что он вообще в какого-то пидора превратился...
      - Ну, от этого его, возможно, и вылечат, - усмехнулся Таран. - А ведь до этого ничего мужчина был, верно? "Настоящий па-алковник!"
      - Издеваешься? - чуточку повеселев, произнесла изменщица.
      - Ни фига, - мотнул головой Юрка, - ведь, наверное, было же в нем что-то, чего мне не хватало? Раз ты с ним трахнуться собралась, и даже не один раз, как я понял...
      - Не знаю, что на меня нашло, понимаешь? - пробормотала Надька. - То ли тоскливо одной стало, то ли еще что-то... Не спрашивай, а? Я все равно не отвечу, потому что ничего не понимаю.
      - Да все-то у нас непонятно очень! - сердито съязвил Юрка. - Ну, один раз - допустим, сегодня! - затмение нашло. Но ведь у вас и вчера что-то было, верно? Я же слышал... И позавчера, возможно, тоже. И все за счет затмения? Хрен поверю!
      - Позавчера не было ничего... - поморгала Надька. - А вчера - да. И вообще, вчера он совсем другой был. Если бы он вчера был такой, как сегодня, у нас ничего не вышло бы.
      - Интересно, интересно, - пробормотал Таран. - Это какой же он был вчера?
      - Ну... не знаю, как тебе объяснить... - замялась она. - Не такой, как сегодня. Он мне цветы подарил. И говорил так душевно. На машине от рынка довез. И так посмотрел... Ой, зачем я тебе все это рассказываю? Сейчас же все еще хуже будет...
      - Хуже, Наденька, - с неожиданной нежностью произнес Таран, - уже не будет. Понимаешь, я когда из шкафа выпрыгнул, то хотел вас убить... Ну, или отдубасить до полусмерти. Вот тогда было плохо. А теперь, когда я шефу слово дал, что тебя не зарежу, все уже почти хорошо. И ты говори, говори, не стесняйся. Может, я тогда все это дело пойму и забуду. Честное слово!
      - Ой, не знаю, Юрик... - пролепетала Надька. - Я вообще как во сне была. Сегодня-то я уже соображала кое-что, даже сначала в квартиру одна забежала, чтобы проверить, как и что. А вчера прямо мимо бабок под ручку с ним прошла. Мы еще по дороге в магазин зашли. Зыня там вина купил, закуски всякой, конфеты, торт - и все дорогое! Но мне все это по фигу было, я едва до квартиры дошла, а мне уже...
      - Чего "уже"? - безжалостно спросил Таран.
      - Чего-чего! - прорычала Надька. - Ты маленький, не понимаешь? Ну, скажу: хотела я его! Так хотела, что вообще с ума сойти!
      - Пьяная была?
      - Вроде того! Только, между прочим, все, что в холодильнике было - и бутылка в том числе! - со вчерашнего дня осталось. Мы с ним только сегодня пили, а вчера ни грамма.
      - Ну, ужинать вы не стали. А дальше? - настырничал Юрка.
      - Дальше?! - Надька вскипела, позабыла страх, стеснение и перестала выбирать выражения. - Трахнул он меня, вот что дальше! Восемь раз, понятно?! А может, и девять - не считала! И так драл, что я аж пела от этого! Сколько раз сама с ним кончала - не помню. Мы всю ночь трахались - и на кровати, и на полу, и на столе, и в ванной, и в сортире над толчком! Выпросил?! Ну вот - я сказала! Все как на духу!!!
      - Хрен поверю! - прибалдев от этого неожиданного взрыва, пробормотал Таран. - Восемь раз, тем более девять?! Да он сегодня без тебя и одного раза не смог бы. По-моему, ты все это, засранка, только сейчас придумала, когда разозлилась...
      - Если бы... - вздохнула Надька. - Рада бы сказать, что соврала, но все правда. Мне сегодня весь день до самого вечера прошлая ночь мерещилась. То я на нем, то он на мне... Думала, крыша едет. Так об этом вечере мечтала...
      - Повторить надеялась?
      - Ага... Понимала, конечно, что против тебя подлость делаю, и вообще-то очень боялась, что ты уже приехал. Но... Вчерашнее глаза застило, понимаешь?
      - Чего уж не понять! - проворчал Таран. - Еще на девять палок настраивалась, а тут такой облом. Надорвался, видать, твой Зынечка-Женечка!
      - Ты знаешь, Юрик, - произнесла Надька доверительно, - я думаю, что он и вчера чем-нибудь укололся или таблеток наелся каких-нибудь. Может, думал, и сегодня подействует, а оно ни фига... А эти тюбики он для меня припер.
      - Ты сама-то точно ничего не пила и не колола?
      - Перекреститься могу!
      - А подложить тебе чего-нибудь в чай, в кофе, в кока-колу не было возможности? Ну так, на прикид?
      ЕЩЕ ОДНА ТАЙНА
      Надька задумалась. Таран не торопил. Пауза почти две минуты продлилась.
      - Ты знаешь, - неуверенно произнесла она, - что-то не припомню такого момента. Кофе я вчера только утром пила, дома. Чай вообще не пила - жарко было. А кока-колу, только когда обедать ходила, среди дня.
      - С Зыней ходила?
      - Нет, он в палатке оставался.
      - А тебе его тогда уже хотелось?
      - Нет, ты знаешь, ничего такого. Это все ближе к вечеру началось... наморщила лоб Надька.
      - Стало быть, весь день с утра у тебя и в мыслях ничего не было?
      -Да, ничего такого... - Похоже, Надежде и самой было удивительно про это вспоминать.
      -И Зыня тоже "ничего такого"?
      - Не-а... Он, между прочим, крепко помнит, как ты его и Рожка с Лехой побил. И за все время, пока я на рынке работала - до вчерашнего дня, конечно! он меня только что на "вы" не называл. Даже случайно прижаться боялся...
      - Стало быть, он тоже только к вечеру осмелел?
      - Ну, не совсем к вечеру, - уточнила Надька, напрягая память. - Где-то между четырьмя и пятью. В 16.20 примерно.
      - Даже так? - удивился Таран. - Ты что, время засекала?
      - Нет, я не засекала. Просто подошла какая-то баба, попросила "Мальборо-лайт" и зажигалку. Я ей это выбила, а она еще спрашивает: "Извините, вы не подскажете, который час?" А Зыня ей ответил: "16.20". Тогда эта баба и говорит: "Спасибо! Приятного вам вечера!" И ушла. Вот после этого Зыня меня за руку взял и погладил... А дальше я сама не знаю, что нашло.
      - Да-а, - пробормотал Таран, не зная, верить или нет Надьке. Но тут его вдруг осенила некая догадка.
      - Ты эту бабу раньше на рынке видела?
      - Не-а. Она, по-моему, приезжая. А ты думаешь, она что-нибудь сделать могла? - удивилась Надька. - Она только деньги через решетку подала да сигареты с зажигалкой забрала. При чем тут она-то?
      - Пока только прикидываю, - сказал Юрка. - Баба старая?
      - Да нет, молодая. Лет двадцать пять, может быть. Не старше тридцати - уж точно.
      - Одета как была, не разглядела?
      - Нормально одета, прилично. Брючки белые в обтяжку ну и что-то типа маечки красненькой. С открытым пупиком. Босоножки тоже белые. К такой одежке еще южный загар нужен, а она бледненькая.
      - Светловолосая?
      - Нет, темная такая, чуть-чуть с рыжиной. Каштанка, почти как я. Чуть-чуть темнее, может быть.
      - Та-ак... - Таран уже чувствовал, что близок к разгадке, но боялся потерять хвостик. - Волосы длинные?
      - До плеч где-то, не больше.
      - С кудряшками?
      - Вроде были небольшие... Ты ее что, знаешь? - насторожилась Надька.
      - Пока не уверен... Глаза какие? Серые, карие?
      - Не разглядела. Тем более на ней очки были такие дымчатые. Юрик, ну ответь, ты знаешь ее?
      - Я же сказал: не уверен. Но пока из того, что ты сказала, получается портретик, очень похожий на одну мою знакомую... Слушай, я сейчас попробую ее нарисовать по памяти, а ты скажешь, похожа она или нет.
      Давненько Таран не брался за карандаш. Пожалуй, с тех пор, как закончился его печальный роман с Дашей. Господи, в каких он тогда только видах искусства себя не пробовал! И стихи писал, начав с двустишия: "Нету краше милой Даши!", и на гитаре играть научился, по крайней мере, так, что мог романс "Я встретил вас..." исполнить, и портреты Дашины рисовал по памяти. Вот это-то увлечение сейчас и пригодилось, точнее, навыки, которые он приобрел после того, как изорвал не один десяток неудачных рисунков. Впрочем, сейчас он пытался вспомнить вовсе не Дашу...
      Юрка сбегал в комнату, принес карандаш и листок почтовой бумаги, а затем принялся за творчество. Надька в это время сидела молча, вздыхая и переживая. Небось ей казалось, будто она наговорила Юрке лишнего, и теперь их расставание представлялось ей неизбежным.
      Минут через двадцать Таран закончил рисовать. Образ дамы, которую он уже больше года не видел - и не чаял увидеть, строго говоря! - получился достаточно близким к оригиналу.
      Во всяком случае, так казалось Юрке.
      - На, погляди, - сказал он, показывая свое творение Надьке. - Похожа?
      -Ага... - с нескрываемым удивлением и даже страхом пробормотала та. Только очки немного не такие... Ты острые уголки нарисовал, а они скругленные. Ты ее знаешь, да? Кто это, а?
      - Возможно, - произнес Таран без особой иронии, - самая страшная женщина на земле.
      - А на морду так очень даже ничего, - заметила Надька, продолжая разглядывать рисунок. - И не наглая, сразу можно сказать. Знаешь, кого-то она мне напоминает... Может, я ее тоже видела? Нет?
      - Бабку Нефедову помнишь? Ну, ее твоя бабка Нюшкой называла. Помнишь, Птицын к ней в прошлом году, когда у нас в Стожках гостил, ездил насчет своей ноги консультироваться?..
      - Конечно, помню!.- присматриваясь к портрету, проговорила Надька. - Да, похожа, похожа! Только моложе, конечно!
      - Ясное дело, это же внучка ее, Полина.
      - А откуда ты ее знаешь? Бабка-то ведь уже померла. Прошлым летом как раз. И по-моему, эта девка в селе вообще не появлялась.
      - Появлялась. Правда, давно, позапрошлой зимой. Но я ее не в селе встретил, а когда она на поезде в Москву ехала.
      - Это во время той командировки, когда я на сохранении лежала?-припомнила Надька.
      - Так точно. В одном купе ехали...
      - И у вас там что-то было? - прищурилась Надька.
      - Там у нас ничего не было, - проворчал Таран, правда, уперев на слово "там". - Просто доехали до Москвы - и все. У нее сумка была тяжелая, я помог ее на перрон вынести. Ее должен был брат встречать, Костя. Но не приехал, потому что... Ладно, мне много лишнего тебе рассказывать не надо.
      - Потому что у вас с ней было?
      - Не поэтому. Хотя, если тебе уж так хочется знать, скажу: да, было! Только не в тот раз.
      - А в какой? - Надьку явно охватило любопытство. К тому же ей, наверное, было приятно знать, что муж у нее тоже не без греха и она вроде бы уже не так виновата.
      -В другой.
      - Может, расскажешь? Я-то тебе все рассказала...
      - Надь, - строгим тоном произнес Юрка, - если б речь шла только о том, как мы трахались, то я бы тебе сейчас все "от" и "до" с удовольствием рассказал. Но там еще до фига такого происходило, что лишнему человеку лучше не знать. Понимаешь? Как говорится, служебная тайна. Если Птицын разрешит, расскажу когда-нибудь.
      - Хорошо, я тоже службу знаю. Но почему ты сразу прицепился, когда я сказала, что после ее прихода на меня это все наехало? Она что, колдунья, что ли, как ее бабка?
      - Бабка у нее вовсе не колдунья, а так, знахарка. У них в семействе лечебник был - книга такая, которую несколько разных старух составляли аж полтораста лет или около того. Но это не главное. Сама эта Полина - экстрасенс, понятно? Она умеет мысли читать, причем даже с очень большого расстояния. И может людям диктовать свою волю, даже не одному кому-то, а нескольким сразу!
      - Правда? - Надька не на шутку перепугалась. - И ты думаешь, она могла нас с Зыней... заставить?!
      - Запросто! Я, наверное, опять лишнее скажу, но я сам лично видел, как она целую команду бандитов заставляла проделывать то, что ей требовалось. И меня, между прочим, тоже. Правда, она после этого очень сильно устала, сознание потеряла и не то в летаргический сон впала, не то вообще в кому. С тех пор я ее не видел, но знаю, что она и во сне какие-то пакости проделывала. Помнишь, летом, когда Лизка с нами за столом сидела, а потом вдруг побежала Птицына искать? Это ее работа была, говорят.
      - Кто говорит-то?
      - Генрих! Разболтал я тебе до фига... Слушай, по-моему, нам надо срочно ему рассказать. Иначе у нас тут, в городе, и в области, даже в России вообще хрен знает что случиться может!
      - Ужас какой... Значит, она спала-спала, а потом проснулась?!
      - Если б она еще просто так спала или где-то там в простой больнице. Она в каком-то спецучреждении была, откуда так просто не выйти. Понимаешь? Если она оттуда сбежала и еще разозлилась на весь мир, она такого натворить может ого-го-го!
      - Мамочки! Неужели правда?!
      Таран видел Надеждин испуг, которую, похоже, он очень легко убедил в своей правоте, но, с другой стороны, Юрка уже сам начал сомневаться в том, что там, на рынке, действительно была Полина.
      Ведь и правда, она не просто в сельской больничке лежала.
      Конечно, Таран в этом учреждении сам не бывал, но мог догадаться, что там не проходной двор и такую опасную персону, которая даже во сне может людьми управлять, охраняет не бабка с клюшкой и даже не дед с берданкой, а кое-кто посерьезнее. К тому же там небось и системы сигнализации установлены, и датчики какие-нибудь. Возможно, что там и двери с кодовыми замками, и целая система постов, через которые только строго определенных лиц пропускали. Наверняка ведь и ученые, врачи или иные специалисты около этой самой Полины дежурили, наблюдали за тем, спит она или проснулась. Изучали, как у нее во время сна мозги работают и еще что-нибудь. Как же они все ее прохлопали?! Допустим, она могла двум-трем, ну, даже пятерым мозги заполоскать, но ведь не всем же сразу? Кто-то бы сообразил, дал сигнал, и ее остановили бы. К тому же это людям можно мозги заполаскивать, а электронике навряд ли. И уж тем более такой, какую Таран в подземном центре господина Антона видел. Там, чтобы лифт заработал, хозяин должен был ладонь к сканеру приложить, и, только удостоверившись, что отпечаток его, компьютер включал систему.
      Может, все-таки он зря приплел эту самую бабу с рынка? Надька-то запросто ухватится за это объяснение: мол, не виноватая я, околдовали меня и заморочили. Хотя видно, что ей и сейчас, стерве, приятно вспомнить, что они тут с Зыней прошлой ночью вытворяли. Аж в сортире над толчком - это ж надо было додуматься! Хотя чего тут интересного - Таран понять не мог. Конечно, экзотика, но как-то неаппетитно, даже если толчок чистый и вымыт средством "Дося" с розовой свинкой на этикетке.
      Но самое главное, что Тарану было непонятно: даже если там, на рынке, к Надькиному ларьку действительно подошла Полина, которой удалось проснуться и сбежать из "спецучреждения", то на фига ей было устраивать разврат между Зыней и Надькой? Тарану досадить хотела, что ли? Но, во-первых, она Надьку никогда не видела и истории их отношений с Зыней не знала. Во-вторых, она, по идее, не должна была знать и того, что Надька - жена Тарана. Разве только в мыслях прочитала? Тогда, конечно, могла что-нибудь этакое провернуть. Хотя, поди-ка, прекрасно знала, что ее, возможно, уже по всему бывшему Союзу ищут, а то и за дальним кордоном. И вообще, зачем ей понадобилось сюда ехать? В Москве-то ей небось намного проще было спрятаться...
      В общем, Юрку одолели сомнения. А вот Надька, похоже, сильно напугалась и произнесла вполголоса:
      - Юр, а вдруг она сама сюда придет? Что тогда будет, а?
      - Она адреса не знает, -- брякнул Таран первое, что пришло в голову. - И потом, скажи на милость, зачем ей сюда приходить? Что она здесь у вас забыла? Ей сейчас, между прочим, нельзя подолгу разгуливать, потому что ее ищут. Прямо как в том стихотворении: "Ищут пожарные, ищет милиция..." А ползти сюда, даже если она как-то узнала, где мы живем, уж совсем глупо, по-моему. Ведь я, между прочим, один из немногих, кто знает, что она за фрукт. Нет, по-моему, ей здесь делать нечего...
      Эту последнюю фразу Юрка произнес гораздо менее уверенно, чем предыдущие, потому что в этот самый момент у него шевельнулась очень тревожная мысль. Да, он действительно знает, кто такая Полина и какой страшной силой она обладает. В отличие от громадного большинства жителей этого областного центра. Но именно поэтому, возможно, Полина и нанесет ему первый визит. Причем, что у нее в этот раз будет на уме, неизвестно. Возможно, ей захочется просто-напросто убрать типа, который о ней слишком много знает.
      Да, Юрка и впрямь знал о ней немало. Он еще пожалел Надьку, не рассказав в подробностях о том, как Полина, еще не впав в свое таинственное состояние, на его глазах управляла жлобами, Аликом и Тиной, во время путешествия на теплоходе и переездов на машинах, как заставила Алика расстрелять жлобов перед пересадкой с "Соболя" на "Ниву". Еще пуще напугал бы Надежду рассказ о том, чего Таран самолично не видел, а знал лишь от Птицына. Например, о том, как сошел с ума и застрелился некий Коля, мирный подмосковный бандюга, помогавший Юрке похищать Аню Петерсон. И как утопился Вася с катера "Светоч". И о том, как господин Антон, очень крутой и криминальный бизнесмен, ни с того ни с сего свихнулся, начал писать в штаны и петь детские песенки. И о том, что дедушке Магомаду со своими племянницами тоже где-то полечиться пришлось. Наконец, он ведь недосказал Надьке, что Лизка сперва увидела во сне, как ее приемного папу Гену - то есть Птицына! - захватили бандиты, а потом побежала его спасать. И уж совсем не упомянул, что Генрих, совершенно себя не контролируя, поехал в одиночку и угодил в лапы к залетной банде, которая передала его в лапы Дяди Федора. И все эти непонятные события, по утверждению Птицына, были как-то связаны с Полиной, без движения лежавшей в неком спецмедучреждении, но сохранявшей при этом способность влиять на внешний мир! Причем, как говорил тот же Птицын, ее смерти тамошние лекари боялись как огня: дескать, она, умирая, может дать некий мощный выброс энергии, от которого - страшно подумать! - чуть ли не конец света может произойти! Что. стоит такой жуткой бабе попросту заставить Юрку умереть?!
      Впрочем, Таран тут же вспомнил и о другом факте, полное-. тью противоречащем предыдущим опасениям. Он вспомнил, как прошлой осенью Полина, по-прежнему находившаяся не то во сне, не то в коме, каким-то таинственным образом спасла ему жизнь.
      Тогда "мамонтовская" судьба привела Юрку на подмосковную дачу, где хозяйничала толстая лярва Фроська. Там на него, Милку, Василису и двух невезучих ребят-бизнесменов эта курва силки расставила. Напоила снотворным и стала ждать, когда приедет банда некоего Магнуса. Однако толстухе захотелось побаловаться с юношей, и Юрке она накапала "стимулятора", который на короткое время взбадривает. Потом, когда действие его закончилось, Юрка должен был заснуть глубоким сном и, возможно, уже не проснуться. Но, поскольку чай им пришлось пить вместе, Фроська сама вынуждена была выпить свое зелье, а потому приготовила нейтрализующие таблетки, которые спрятала под подушку в своей спальне. И вот там-то, когда закайфованный Юрка принялся дрючить эту змею подколодную, ему вдруг пригрезилась Полина, которая рассказала ему о подлом замысле гнусной толстухи и о нейтрализующих таблетках. Юрка сумел втихаря выудить их из-под подушки, выйти из закайфованного состояния и в конечном итоге остаться живым и товарищей от беды спасти. Однако об этом "потустороннем" визите Полины Таран даже Птицыну не рассказал.
      После этого воспоминания Юркой овладела другая трактовка событий, и он уже не столько за себя переживал, сколько за Надьку. А что, если Полина эта действительно в него влюблена? Тогда ее желание разрушить Юркину семейную идиллию становится понятным. Заставила Надьку переспать с Зыней, а потом, возможно, еще и подстроила так, чтобы Надька, подчиняясь ее команде, заперла Юрку в шкафу. Да еще и заставила Юрку смотреть на все это безобразие... Ей это под силу, если она, как говорится, "проспалась" и вновь обрела свои суперспособности. Правда, из этого же следовало-, что Юрка и Надька уже находятся у нее под контролем. Тарана начал бить легкий мандраж.
      -Так... - сказал Юрка, чувствуя, что по спине забегали мурашки. - Нам надо как можно скорее ехать к Птицыну. Точнее, в часть, а там видно будет. Надо предупредить, если он еще не знает...
      - На ночь глядя? - произнесла Надька. - А по телефону нельзя?
      - Во-первых, еще не ночь - только десятый час. А во-вторых, по телефону до него трудно дозваниваться. Давай быстренько пудри нос, убирай с морды зареванность - и топаем отсюда.
      - Мы на автобус не успеем, - заметила Надька. - Последний в 22.00 идет, а нам еще до автовокзала добраться надо.
      - Частника поймаем... - произнес Таран и осекся, потому что квартирную тишину, как гром среди ясного неба, разорвал звонок в дверь.
      ТЕ ЖЕ И ПОЛИНА
      - Не будем открывать, а? - пробормотала Надька. - Нас нет - и все. Не станет же она замки ломать, когда все соседи дома?
      Таран нервно улыбнулся - ох и наивна Надюха! Да и сам он, как говорится, уж слишком в плену у традиционного взгляда на вещи. Если это действительно Полина, она в два счета заставит их открыть дверь - и не пикнут. Однако никакого непреодолимого желания срываться с места и бежать к двери ни он сам, ни Надька, похоже, не испытывали. Значит, там, за , дверью, могла быть вовсе не Полина, а, допустим, тетя Тоня с дядей Мишей, решившие проведать дочку, или, например, бабка-соседка, у которой сахар кончился, а в булочную, до какой меньше ста метров по прямой, дойти тяжело.
      - Да нет, это не она... - сам себя успокоил Юрка и пошел к двери. На сей раз, правда, дверь не была заперта на задвижку, и Надькины родители наверняка могли бы открыть дверь ключами без звонка. Но спрашивать "кто" Юрка не стал. И открыл дверь просто так. Даже в "глазок" не глянул. Открыл - и застыл с открытым ртом.
      На площадке, скромно переминаясь с ноги на ногу, стояла Полина.
      Одета она была точно так, как описывала Надька. Короткая алая маечка, открывающая пупик, белые брючки, туго обтягивающие бедра и попу, белые босоножки на высоком каблуке. Ну и дымчатые очки с диоптриями, именно такие, скругленные по краям. Про одно Надька не сказала: через плечо у Полины висела довольно большая спортивная сумка.
      - Здравствуй, Юра, - застенчиво улыбнувшись, произнесла она. - Вы не против, что я так поздно?
      Надька, с опаской выглянувшая из-за Юркиной спины, явно узнала Полину, но не стала плеваться, кричать: "Чур! Чур меня! Сгинь, нечистая сила!" - и даже не завопила: "Караул, милиция!"
      - Понимаете, - все тем же робко-застенчивым тоном, которым она когда-то попросила Тарана помочь вынести сумку из вагона, произнесла Полина, - мне очень неловко к вам ночевать проситься, но у меня других знакомых в городе нет, а в гостинице ужасно дорого. Юра меня знает, я Полина Нефедова, из Москвы.
      - Проходите, Полина! Проходите, пожалуйста! - совершенно неожиданно для Тарана разрешила Надежда. - Юрик, помоги, пожалуйста, сумку поставить. А меня Надя зовут, будем знакомы!
      - Очень приятно... По-моему, я у вас вчера сигареты и зажигалку покупала, верно?
      - Правильно, - улыбнулась Надька, - зажигалочка работает?
      - Пока все в порядке.
      Полина вошла, Юрка нашел для ее не очень тяжелой сумки достойное место, а Надька сказала:
      - Вы, наверное, от чаю не откажетесь?
      - Если вас это не затруднит, конечно, не откажусь...
      - Да мы и сами собирались вообще-то, - сказал Таран, поглядывая то на Полину, то на Надежду. Вроде бы обе выглядели вполне естественно. Во всяком случае, ничего похожего на то, как вели себя замороченные Полиной жлобы на теплоходе, пока не просматривалось.
      - Вы, может быть, и кушать хотите? - озаботилась Надежда. - Не стесняйтесь, будьте как дома...
      Конечно, далеко не каждая мужняя жена сможет проявлять заботу о бабе, с которой спал ее супруг, но и тут в принципе ничего особо неестественного Таран не увидел. В конце концов, выражение "будьте как дома" при определенном рассмотрении все-таки намекает на то, что данная гостья не дома находится, а в квартире, где Надька - законная хозяйка.
      - Если можно, я свое на стол достану, - предложила Полина и отправилась к своей сумке. Вернулась она с небольшим батоном колбасы, банкой шпрот, вареными яйцами и половинкой жареной курицы, завернутой в фольгу.
      - Зря вы это! - сказала Надька. - Вам это в дорогу пригодится. А у нас полно всего в холодильнике. Может, вам рюмочку налить? Со знакомства и с приездом?
      Тут Таран, как ни странно, даже не стал подозревать Полину в том, что она управляет поведением Надюхи, а почему-то заподозрил супругу в том, что ее забота о незваной гостье вызвана некой подсознательной благодарностью к бабе, которая устроила ей вчера "приятный вечер" с Зыней.