Антон, работай! Когда эта фраза, хоть и прозвучавшая вполголоса, но зато по-русски, дошла до моего сознания, я узнал и говорившего, и асиендеро, и третьего, самого молодого, тоже одетого по-рабочему, того, которого назвали Антоном. А мог бы, наверное, догадаться и пораньше, если бы чуть-чуть пораскинул мозгами как следует. Хотя просто-напросто я не ожидал увидеть здесь тех, кого месяц назад в Москве видел одетыми в серые костюмы партийного образца. Механизатор был, кроме того, ужасно похож на человека в вязаной маске-подшлемнике, который появился в искусственной реальности, когда Чудо-юдо отправлял меня в Нижнелыжье. И голос был такой же... Сергей Сорокин, председатель некой ультралевой коммунистической группы "Смерть буржуазии!", он же, как утверждала в "дурацком сне" Таня, Умберто Сарториус, он же, как мне представлялось, "Главный камуфляжник". Стоило кое над чем задуматься, но сейчас к особо серьезным размышлениям я был не готов. Вроде бы и поспал в вагоне, но ведь не выспался же... К тому же, кроме лечебной пищи из зелени и моллюсков, которой меня утром накормила Эухения, я ничего не ел. Прибавьте к этому похождения в дренажных трубах и шахтах, несколько очередных встрясок от взрывов, которые испытали мои мозги. Тут уж не до обобщений и выводов. Асиендеро - его я помнил как товарища Георгия Стержнева - куда-то удалился, видимо, руководить сельским хозяйством. Сорокин отошел в сторону с Брауном, а за главного остался Антон Веселов. Именно такую фамилию я помнил со времен пресс-конференции. Антон увел нас с машинного двора к бараку для сезонников - довольно легкой постройке из тростниковых матов, обмазанных глиной, немного оштукатуренных и побеленных. Справа под навесом было что-то вроде пищеблока на полсотни посадочных мест, а слева - какое-то бетонное заведение, оказавшееся душевой. Товарищ Веселов достаточно бойко распоряжался по-испански, по-английски, а в необходимых случаях - по-русски. Две толстенькие, мрачновато молчаливые мулатки среднего возраста, нечто вроде сестер-хозяек, без особых церемоний тыча пальцами в публику, подсчитали, сколько нужно чистого белья, совершенно не обратив внимания на оружие. Как видно, они были надежные и проверенные товарищи, может быть, участвовали еще в прошлой партизанской войне и полагали, что мы вновь пытаемся поднять выпавшее из рук товарища Киски знамя борьбы за освобождение народных масс. Кроме них, появился бородач, одетый в полосатую рубашку с короткими рукавами и желтоватые брюки. Присмотревшись, я узнал очередного знакомого. Пока я раздумывал, вспоминая, где его видел, он радостно улыбнулся и сказал вполголоса: - Компаньеро Рамос! Я так рад, что вы здесь... Теперь-то все пойдет как надо! Вообще я тоже был бы не против, чтобы все пошло "как надо", но сильно сомневался, что мы с этим мужиком имели в виду одно и то же. Это был компаньеро Мануэль, бывший комиссар иностранных дел нашего с Киской революционного правительства, с которым мы некогда принимали послов аж двух сверхдержав. Мануэль - фамилии я его не запомнил и спрашивать не хотел - наскоро объяснил мне, что после амнистии работал по прежней гражданской специальности, то есть фельдшером, но теперь вновь готов драться за революцию. Подозреваю, что он вообразил, будто вопрос о моем президентстве на Хайди уже давно решен и я подбираю кандидатуру на пост комиссара иностранных дел. Фельдшер Мануэль спросил у бойцов, нет ли раненых. Таковых не оказалось, и потенциальный наркоминдел очень расстроился. Ему хотелось показать, как он, не щадя сил, пашет для дела революции. У меня был соблазн показать ему свои болячки и ссадины, но боюсь, что тогда я бы не вырвался от него живым. Вообще я бы на его месте все-таки выбрал окончательно, кем быть лекарем или дипломатом. Подозреваю, что и там, и там он работал хреновенько. Дамы, то есть Эухения, Лусия, Ленка и Таня, были отправлены на помывку, а мужики, то есть все остальные, не исключая и меня, Сесара Мендеса, Харамильо Ховельяноса и охранника Рауля, взялись перетаскивать принесенное с собой оружие и снаряжение, прятать его в какие-то, на мой взгляд, не шибко надежные тайники, которые не найдет лишь очень ленивый или хорошо коррумпированный полицейский. Пулемет я, конечно, отдал, а вот "таурус" и гранату на всякий случай "позабыл" в кармане штанов. Дамы вышли из душевой, одетые в стандартную, хотя и довольно элегантную униформу сиреневого цвета, что-то типа "сафари" для коровниц и свинарок. Особенно шло это одеяние Ленке: прямо образцовая доярка! Эухения тоже вполне сошла бы за наставницу молодежи, а вот Лусия и Татьяна смотрелись хуже: в лучшем случае студентки сельхозинститута на практике. - Теперь уважаемые гости! - повелел Антон, и смывать грязищу отправились мы с Раулем, Сесаром и Харамильо. - Интересно, а нас во что переоденут? - вздохнул адвокат. - Надо надеяться, что не в одежду заключенных, - проворчал Сесар. Антон зашел вместе с нами в предбанник и сказал: - Посмотрите, если у кого что-то в карманах осталось. Не хотелось бы дружить с недоверчивыми людьми... Я понял, что дешевый финт не вышел, и отдал оружие. По-хорошему так по-хорошему. Отмыться удалось более или менее. Горячая вода была, мыло - все чин чинарем. Полотенце тоже выдали. Из белья выдали белые трусы, а из верхнего - серо-голубые рубашки и легкие брючата из плотного ХБ. - Прошу за мной, - пригласил Антон и повел нас по гравийной дорожке к забору, за которым просматривался окруженный зеленью хозяйский дом. Через калитку он пропустил нас в сад, где дорожка стала асфальтированной, а затем довел до какого-то бокового крылечка. Тут уже дожидался товарищ Стержнев, который впустил нас в дом и проводил на второй этаж. - Вот здесь вы можете расположиться, - радушно объявил он. - Здесь четыре комнаты, в каждой по две кровати, и я думаю, что вы найдете способ устроиться так, как пожелаете. Минут через двадцать вам принесут ужин. Можете смотреть телевизоры - они есть в каждой комнате. Все удобства тоже. К сожалению, спускаться во двор, вылезать на крышу, куда-либо звонить пока нельзя. - Простите, сеньор, - заметил адвокат, - но вы незаконно ограничиваете нашу свободу! - Харамильо, прекратите! - оборвала правозащитника Эухения. - Да, это несколько нескромно, - вежливо согласился Стержнев. - Вы свободно выбрали данный приют и будьте добры подчиняться нашему распорядку. - Еще один вопрос. - Это, естественно, выступил я. - Вам следовало бы представиться, сеньор. Во всяком случае, сообщить нам, как вас следует называть. - Своевременно напомнили, сеньор Баринов, - Стержнев понимающе улыбнулся. - Можете называть меня сеньором Феликсом. - А ваша фамилия случайно не Феррера? - прищурился я, потому что сочетание "Феликс Феррера" вполне соответствует сочетанию "железный Феликс". - Если вам так удобнее, - улыбнулся Стержнев, - называйте меня именно так. Не ошибетесь. После этого заявления он удалился, а мы остались распределяться по комнатам. Ленка тут же сцапала меня и втянула в самую дальнюю от лестницы, рядом обосновались Лусия и Эухения, потом Сесар с Харамильо, за ними устроили Рауля. Пока Ленка проверяла, на чем спать будем, я включил телевизор, решив поинтересоваться, как отразились на острове Хайди события прошедших двух суток. Новости начались, как ни странно, не с сообщений о вооруженных столкновениях в зоне "Зеро" или "Горном шале", которые по идее должны были составить местную сенсуху. Примерно пятнадцать минут народу рассказывали о том, что делается в Европах и Америках, помянули даже матушку-Россию, которая собиралась вывозить последних солдат из Германии. Показали, в частности, мою родную часть, уже пустую и переданную бундесам. Репортер ходил с оператором по пустым казармам и с явной издевочкой показывал всякие огрехи и недоделки, которые "иваны" оставили немцам на память. На кой хрен об этом надо было знать хайдийцам - спросите ихнее TV. Должно быть, для общего образования. Вот-де, ребятки, смотрите и радуйтесь, что русские вас так и не оккупировали. И молитесь на дядю Сэма, он добрый, мухи не обидит. Ну, бывает, конечно, побомбит изредка, с вертолетов постреляет, как в восемьдесят третьем году. Так это ж для вашей же пользы! А "иваны" придут, так они даже обои наклеят неровно... Бяки какие! Потом пошел разговор поинтереснее - о событиях местного значения, а именно о проблемах наследства сеньора Бернардо Вальекаса, то есть Сифилитика. Как я понял из речуги, которую бодро толкал почти две минуты перед телекамерой "Хайди ньюс" сеньор Салинас, дела у конторы "ANSO Limited" подходили к трагическому финалу. Правда, никто не показывал по телевизору фотографии Анхеля Родригеса/Рамоса и не требовал срочно позвонить по телефону, если кто-то его где-то видел. Зато где-то за кадром кто-то заметил, что президент дон Хосе Соррилья собрал по поводу сложившейся ситуации срочное заседание кабинета министров, поскольку, как оказалось, министр экономики и государственных имуществ, узнав из газет о том, что 7/8 хайдийской недвижимости принадлежат "Rodriguez AnSo inc.", выразил крайнее удивление, а к вечеру застрелился. Я ждал, что на экране появятся кадры, показывающие бомбежку "Горного шале" или хотя бы то, что осталось от бывшей "Лопес-28" после налета. Вместо этого в самом конце передачи, перед спортивными новостями, прозвучало без всякой картинки следующее коротенькое сообщение: "Министерство обороны Хайди сообщает, что в течение текущей недели в ряде горных районов острова мобильные части войск хайдийской армии проведут тактические учения с применением боевых вертолетов. В связи с этим для обеспечения безопасности ряд дорог будет перекрыт патрулями военной полиции". "А город подумал - ученья идут..." - процитировал я старую песню. Правда, мысленно. Пока я знакомился с тем, как хайдийские СМИ заполаскивают мозги местным жителям и гостям острова, подоспел ужин. Я слопал его так быстро, что даже не заметил, из чего он состоял. Помню только, что там была свежайшая здоровенная отбивная - как раз такая, о которой я мечтал уже давно. После этого я сумел сделать только несколько шагов от стола до кровати, а затем, свалившись, заснул без задних ног. Ни дурацких, ни умных снов я на сей раз не увидел. ПЕРЕГОВОРЫ Классно выспавшись, еще раз плотно подзакусив за завтраком, мы с Хрюшкой начали было размышлять о делах плотских, но полизаться нам не дали. Явился товарищ Веселов, которого по здешнему порядку именовали просто Антонио без всякой фамилии. - Умберто и Феликс хотели бы встретиться с вами и Эухенией, - сообщил он. - А я? - возмутилась Хрюшка. - Пока о вас ничего не говорили. Никакого вооруженного конвоя с Антошей не было, сам он не выглядел очень уж амбалисто, стало быть, считал, что мы с Эухенией люди умные и нарываться на неприятности не будем. Веселов отпер перед нами дверь, находившуюся в противоположном от лестницы конце коридора, пропустил вперед и провел по коридору в небольшую комнату без окон, но с кондиционером. Здесь собралось довольно странное общество. Вся странность состояла в том, что за круглым столом сидели не только Умберто и Феликс, то есть Сорокин и Стержнев - люди высокоидейные и презирающие денежные знаки как пережиток капитализма, но и, наоборот, люди абсолютно безыдейные, аполитичные, но очень уважающие крупные купюры, то есть сеньоры Ибаньес и Салинас. О том, что плечистый пятидесятилетний брюнет с солидными усами и черной повязкой на левом глазу и есть Доминго Косой, я догадался как-то сразу. Наконец, тут сидел мистер Ричард Браун собственной персоной - человек, у которого была со мной общая биография. Ждали только нас. Веселов убрался за дверь, а мы с Эухенией уселись на предложенные нам стулья. - Думаю, что представлять друг другу присутствующих нет смысла, - сказал компаньеро Умберто, взяв на себя роль председателя. - Все хорошо знают, кто есть кто. - А вы давно знакомы с сеньором Доминго? - спросил я. Сарториус-Сорокин кивнул. - Рабочим языком нашего заседания предлагается испанский, - сообщил Сорокин. - По-моему, все им владеют. Нет возражений? Само собой, возражений не имелось. - Протокола вести не будем. Все согласны? Опять-таки в этом проблемы не было. - Попробую вкратце изложить свой взгляд на наши проблемы. - Когда Сорокин это говорил, мне показалось, будто я попал минимум на заседание какого-то комитета ООН. - К сожалению, здесь не присутствует еще одна заинтересованная сторона. Я имею в виду компанию "G & К", которая ведет себя очень неосмотрительно. - Как и вы по отношению к ней, - заметила Эухения. - У нас было достаточно встреч предварительного характера, - возразил Сорокин. - Не мы первыми прибегли к силовым акциям, поэтому вся ответственность за негативное развитие событий лежит не на нас. Даже сейчас мы были готовы провести встречу с мистером Дэрком на любых разумных условиях при взаимных гарантиях безопасности. Но он от нее отказался. Он даже не согласился прислать своего представителя в заранее согласованное место. - Сеньор Умберто, - сказал Доминго Косой, - нам можно не разъяснять, какая свинья этот недоделанный сенатор Дэрк. Я догадываюсь, что именно по его милости у нас возникли финансовые неприятности в Европе и Америке, а также всплыл этот вопрос о подписи сеньора Родригеса. Кстати, я очень рад вас видеть в добром здравии, сеньор Анхель. Поверьте, в том, что наша встреча не состоялась вчера, моей вины нет... Это работа Дэрка. Я просто не успел вмешаться. Точно так же, как подрыв "Маркизы" - его рук дело. - И убийство Хименеса? - спросил я. - Да, - кивнул Косой, - он специально не ставил в известность ни меня, ни покойного Бернардо. Все эти пакости были затеяны в расчете на то, чтобы заварилась драка между "старыми" и "молодыми койотами". Ребята, близкие к покойному Эктору Амадо, хорошо проинформировали меня о том, как "G & К" его обрабатывали, уверяя в своей полной поддержке. И в то же время они вертелись вокруг Бернардо. Этим козлам нельзя доверять ни в чем! - Оставим в стороне вопрос о доверии, - успокоительно произнес Сорокин. Давайте мысленно зафиксируем, что в отношении "G & К" мы пришли к полному пониманию и признаем наличие у нас общих точек зрения на эту проблему. - Простите, сеньор Умберто, - опять вмешалась Эухения. - Мне представляется, что нужно бы четче определить все позиции, которые представлены за этим столом. С сеньором Брауном у меня были достаточно долгие контакты, но до вчерашнего дня я и понятия не имела, что он лишь представляет ваши интересы. - Точно так же, - улыбнулся Сорокин, - как вы не информировали его о вашем сотрудничестве с сеньором Родригесом-Бариновым. Мы вынуждены были узнать о ваших контактах с русской ветвью О'Брайенов по иным каналам. - Вот оно что... - тяжело вздохнул Косой, а сидевший рядом с ним Салинас заметно поежился. - Нам вы тоже об этом не говорили, сеньора Эухения! - Все это в прошлом, - примиряюще заявил Сорокин. - Теперь, за "круглым столом", понимая нашу взаимозависимость друг от друга, надо попытаться достигнуть максимальной откровенности по всем интересующим нас вопросам. Любой момент недоверия может стать тем взрывчатым веществом, которое разорвет наш союз и сильно осложнит положение всех представленных здесь сторон. Я уже не говорю о том, что тогда наши общие цели окажутся почти недостижимыми. - По-моему, - нарушил свое молчание Браун, - нам всем надо еще определить, какие цели у нас общие, а какие нет. - Я попытаюсь это сделать, - сказала Эухения. - Всем здесь присутствующим нужна технология производства "Зомби-7". Это общая цель, хотя есть какие-то нюансы в том, кто и как будет ею пользоваться. По-моему, пока это не существенно. - Согласен, - кивнул компаньеро Умберто. - Хотя на определенном этапе разногласия могут стать существенными. - И даже очень, - поддакнул Доминго Косой. - А мы не будем забегать вперед, - заявила сеньора Дорадо. - Сперва овладеем технологией, а потом разберемся с тем, как будем ею пользоваться. По-моему, это более деловой подход, чем дележ шкуры неубитого медведя. - Принято, - согласился Сорокин. - Вторая общая стратегическая цель контроль над фондом О'Брайенов. Цель труднодостижимая, это во-первых... - И трудноделимая - это во-вторых, - усмехнулся Доминго. - Если, допустим, технологию "Зомби-7" можно распечатать в трех экземплярах и пользоваться помаленьку кто как может, то с фондом похуже. Хозяин должен быть один. То есть у кого-то должен быть полный контроль над этим фондом. - С этим можно согласиться, - сказал Стержнев-Феррера. - Можно только пожалеть, что у нас лишь две стратегические цели и минимум три договаривающиеся стороны. Поскольку о перстеньках Аль-Мохадов никто не заикался, я решил о них не напоминать. В конце концов, если верить Чудо-юде, все они находятся у него, и делиться ими он вряд ли захочет. - Пока решать проблемы, связанные с разделом того, на что мы нацелены, не актуально, - солидно произнес Браун. - Надо подумать над тем, чем мы в совокупности располагаем на данный момент. Мне кажется, что мы уже сейчас имеем в своих руках почти все, что позволяет, не вступая в драку с "G & К", против которой мы физически слабоваты, восстановить хотя бы лабораторное производство "Зомби-7". Естественно, объединенными усилиями. Если мы будем располагать хотя бы одним баллоном попутного газа, который получается при выработке препарата, то взять зону "Зеро" не составит труда. - Как я поняла, сеньор Рикардо имеет в виду, что все необходимое для производства "Зомби-7" уже сосредоточено в наших руках, - прищурилась Эухения. - Я хотела бы знать, что он понимает под термином "все необходимое"? Хитрая баба, ничего не скажешь! Я очень порадовался за это выступление. Ну-ка, Дик, вали на стол, что ты и твои шефы знают о том, как сделать "Зомби-7"! Браун ничуть не смутился. Он только поглядел на Сорокина и дождался легкого согласительного кивка. - Для производства препарата нужны две вещи: сырье и технология. Начнем с сырья. На территории вашего "Горного шале" имелась плантация площадью в четыре акра, которая была засеяна травкой "зомби", точнее - ее вьетнамско-бразильским гибридом. К концу месяца, примерно дней через пять, ее можно было бы убирать. Вы получили бы еще около трех тонн полуфабриката - сухой травы, пригодной для переработки по технологии Рейнальдо Мендеса. Но так было до вчерашнего дня. Десантная группа "G & К", атаковавшая вчера "Горное шале", сожгла ваш урожай огнеметами, уничтожила тот запас полуфабриката, которым вы располагали, а плантацию опрыскала мощными гербицидами. Там теперь лет десять ни один чертополох не вырастет. - Убедитесь, если хотите. - Товарищ Сорокин взял у товарища Стержнева небольшую папочку и вынул оттуда несколько фотоотпечатков. - Эти снимки сделаны с американского разведывательного спутника, принадлежащего агентству национальной безопасности. Вот эта полянка до налета, а вот после. Вот этот сарайчик - хранилище полуфабрикатов опять-таки до налета и после. - Короче говоря, - кисло сказала Эухения, - вы убедили меня в том, что сырья и полуфабрикатов у меня теперь нет. - Да, - печально вздохнул Браун, - и вам понадобится немало времени, чтобы восстановить производство. - Сырье есть у меня, - порадовал общество Доминго Косой. - Правда, я грешен перед сеньорой Эухенией, ибо отбил у нее, условно говоря, "контракт" с "G & К". Но тогда я и не предполагал, что это не просто наркотик, а нечто большее... - Есть одно "но", сеньор Ибаньес, - заметила Эухения. - Ваши плантации принадлежат, по сути дела, "G & К"... Ведь вы их сдали в аренду, не так ли? - Тут вы не совсем в курсе дела, - заговорил, поминутно оглядываясь на Косого, Салинас. - Плантация арендована на подставное лицо. Собственником плантации до последнего времени являлся сеньор Бернардо Вальекас, но сейчас земля, чисто формально, разумеется, заложена под ссуду, полученную сеньором Вальекасом от "Rodriguez AnSo inc.". Сами понимаете, что ссуда была чисто фиктивной, так как должна была объяснить происхождение довольно значительной суммы... - Не надо вдаваться в детали, - оборвал холуя Доминго, - это нашим приятелям не интересно. Важно другое: если сейчас объявится сеньор Родригес и наложит свою мощную лапу на это имущество, он может расторгнуть договор с подставным арендатором, представляющим "G & К", и выставить этих сволочей с плантации на законном основании. Я прав, Салинас? - Конечно, сеньор Ибаньес, вы абсолютно правы. Более того, думаю, что правительство в данном вопросе будет всецело на стороне сеньора Родригеса, если, разумеется, провести соответствующую подготовительную работу. - Речь идет о взятках? - сказал я так, будто для меня закупка правительств - рядовая операция. - Разумеется, нет! - поспешил успокоить меня Салинас. - Абсолютно ничего противозаконного. Вы, наверное, слышали, что вчера состоялось чрезвычайное заседание кабинета министров под председательством самого президента Соррильи? И о самоубийстве министра экономики и государственных имуществ? Разумеется, пресса и телевидение не сообщили подробностей, но я-то их хорошо знаю из достовернейших источников. Вам достаточно будет сообщить им, что начнете процесс инвентаризации своей собственности на Хайди, только и всего. После этого застрелятся еще два-три слабонервных министра, а остальные, возможно, с президентом во главе приползут к вам на коленях... - Это точно! - хмыкнул Косой. - Они в два счета бросят против "G & К" своих "тигров", если те попробуют упереться. - В прошлый раз, - заметил я, - интересы "G & К" защищал 6-й флот США, и достаточно серьезно. Вы уверены, сеньор Салинас, что на сей раз это не повторится? - Нет, - ответил за Салинаса Сорокин, причем достаточно уверенно, - "G & К" в ее нынешнем варианте это не под силу. После того, как эта команда осталась без Чалмерса и Брайта, ее связи в Белом доме, госдепартаменте и силовых структурах очень ослабли. Самое большее, на что они способны - это командировать на Хайди спецподразделения по борьбе с терроризмом и наркобизнесом. Никаких дорогостоящих и широкомасштабных операций со сменой правительства по типу той, что была в Панаме, сейчас предпринимать не станут. Тем более что тут никаких стратегических интересов у США нет. - Но ведь правительство Штатов знало о "Зомби-7"? - припомнил я блеск очков американского полпреда. - Папки с отчетами и емкость с препаратом мы с Киской вручили послу... - Кто вам это сказал? - усмехнулся Сорокин. - Посол добывал "Зомби-7" вовсе не для правительства. Это был его личный гешефт с "G & К". Дипломатический багаж не досматривается, так было проще. Напротив, посол приказал вам уничтожить установку и похитить все материалы именно потому, что они могли попасть, в руки правительственных спецслужб, не связанных с "G & К". А вот то, что у вашей милой подружки появилась идея испытать в деле перстни Аль-Мохадов, ни посол, ни Грэг Чалмерс не учли... - Но в общем это было к лучшему, - улыбнулся Стержнев. - Мы удалились в сторону, сеньоры, - вмешался Браун. - Говорили, насколько я помню, о плантации. - Точно! - подтвердил Косой. - О том, что с сырьем у нас проблем не будет... - Сомневаюсь, - возразил Сорокин. - Проблемы будут. Во всяком случае, если никто не помешает, ребята "G & К" смогут оставить законному владельцу точно такой же выжженный огнеметами и протравленный гербицидами участок, какой изображен вот здесь... И компаньеро Умберто постучал пальцем по фотографии, сделанной со спутника. - Вы что, предлагаете нам захватить плантацию силой? - спросил Салинас испуганно. - Это очень большой риск! - Нет, это не пойдет! - решительно мотнул головой Доминго. - Один ихний парень стоит десяти моих. О ни там построили целую крепость с тех пор, как наши дорожки стали расходиться. Всего за два дня. Думаете, я сам не понял, отчего они сожгли плантацию сеньоры Дорадо? У меня сразу же появилась мысль отплатить им за это дело. Но, когда послал ребят поглядеть, что и как, сразу понял, что нам тут ничего не светит. Салинас прав, нужно действовать по закону и спокойно. Если правительство пришлет им "тигров", то упираться эти "джикеи" не будут. - Они могут растянуть переговоры о передаче плантации на несколько дней, спокойно убрать урожай, по закону принадлежит им, вывезти с острова эти десять тонн сырой травы, которая нигде не числится запрещенной, и плюс обзавестись семенами, что позволит им организовать производство сырья где-нибудь на Гран-Кальмаро или прямо во Флориде, - заметил Сорокин. - Что-то мы совсем зациклились на этой траве, сеньоры, - хмыкнул Браун. Трава эта росла давным-давно, пока ее не приметили Эухения и Салливэн. "Зомби-7" получается только из вьетнамско-бразильского гибрида - это мы знаем. Но самое главное - технология. Мы можем в принципе подождать, найти себе другую плантацию, вырастить за три месяца еще несколько тонн травы, высушить ее так, как умеет сеньора Эухения... А что дальше? Дальше нужна технологическая установка, но ее у нас нет. Мы вообще не знаем, что делать с травой дальше. И "G & К" тоже не знает, хотя в Хайдийском национальном центре тропической медицины уже не первый год работает их лаборатория. - Ладно, - сказала Эухения, - я уже поняла, что вам от меня нужно. Доминго, не упади со стула: Сесар Мендес жив. - Ну, ты и стерва! - проворчал Косой. - Водила за нос и меня, и Бернардо, и Эктора! - Потому водила, что вы наверняка перепродали бы Сесара Дэрку, а в результате пристукнули бы меня как слишком много знающую и сами получили бы по пуле от лучших друзей из "G & К". Уж они-то ни за что не стали бы с вами делиться. - Для нас это не новость, - вмешался Сорокин. - Мы были в курсе того, что Сесар прячется у вас и что Лусия Рохас бегает к вам отнюдь не за предсказаниями. Но мы знаем и то, что у вас пока ничего не выходит. - Отдали бы парнишку нам, он бы заговорил через пять минут... - мрачно пробубнил Косой. - Поэтому я и прятала его от тебя! - огрызнулась Эухения. - Ведь ты только где-то краем своего рваного уха слышал, будто отец передал Сесару секреты технологии. И ты взялся бы пытать бедного мальчика, считая, что он знает, но говорить не хочет. В конце концов ты бы замучил его до смерти, однако никакого секрета так и не узнал бы. Он не знает секрета, он лишь хранит его в мозгу. Лусия подбирала различные программы, которые могли бы распаковать эту закодированную память, но из этого, как справедливо заметил сеньор Умберто, ничего не выходит. - И поэтому вы решили обратиться к Бариновым? - спросил Стержнев. - Да. Сеньора Елена, по утверждению Лусии, нашла новый и оригинальный метод раскодирования "закрытой" памяти. К сожалению, в связи со взрывом на "Маркизе" мы все оказались вовлечены в целую цепь событий, которые не давали нам возможности заняться этим делом. - Где вы собирались этим заниматься? - спросил Сорокин. - В Хайдийском национальном центре тропической медицины? - Под носом у "G & К"? Извините, я еще не сошла с ума. Разумеется, у себя. У меня уже давно была оборудована лаборатория практически со всей необходимой аппаратурой, которую наш Центр научной астрологии, экстрасенсорики, прогностики и нетрадиционных методов лечения приобрел у лучших фирм мира. Лусия работала именно на этом оборудовании, но программное обеспечение у нее оказалось слабовато. - Как вы думаете, когда вы смогли бы добиться успеха? - Это надо спрашивать у сеньоры Елены, а не у меня. - А если представить себе, что у вас уже есть технология? За какой срок вы могли бы построить лабораторную установку? В голосе товарища Сорокина я услышал что-то родное и очень знакомое. "А к 77-й годовщине Великого Октября не успеете? Надо, надо постараться, товарищ Дорадо! Нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики!" Но Эухения таких нюансов не знала и сказала, наморщив лоб: - Судя по тому, что я знаю о той установке, которую взорвали, там не было ничего из ряда вон выходящего. Все секреты технологии производства "Зомби-7" не в оборудовании, а в самом процессе. Там, насколько я знаю, очень точно должны выдерживаться параметры на различных стадиях: температура, давление, скорость движения жидкости... Какие-то добавки должны вноситься в строго определенный момент, своевременно надо проводить перемешивание, отвод попутного газа, еще что-то. Если мы будем все это точно знать, то построить установку труда не составит. Во всяком случае, лабораторную. С промышленной будут сложности, потому что такую установку сам Мендес разработать не сумел. Но я думаю, что вам она пока не нужна. - Возможно, вы правы, - неопределенно произнес Сорокин. - Итак, вам нужно, как я понял, попасть домой вместе с Сесаром, Лусией и Еленой. Тогда через какое-то энное количество времени вы сумеете раскодировать то, что содержится в памяти Сесара, а затем соберете лабораторную установку и получите "Зомби-7". Таково резюме по этому вопросу? - Разумеется, - согласилась Эухения, - если при этом у меня будет определенный, хотя бы минимальный запас сырья. Точных пропорций я не знаю, но из того, что мне случайно удалось узнать от Рейнальдо, могу прикинуть: один литр "Зомби-7" получается из нескольких десятков килограммов сухого сырья. При этом выделяется довольно много того газа, который нужен сеньору Брауну для захвата зоны "Зеро". - Есть повод вернуться к обсуждению проблемы фонда О'Брайенов, - сказал Стержнев. - Для начала подведем итоги наших неудач. - Ну, я бы не назвал уж совсем неудачными результаты нашей попытки захватить зону "Зеро", - возразил Браун. - Кое-что нам все-таки удалось. Мы сумели спасти от людей Дэрка Сесара, Эухению, Лусию, Елену. Если бы они оказались у них в руках, то положение было бы куда хуже. Главная неудача то, что мы так и не смогли прорваться в нижние этажи. И даже не смогли определить, каким образом туда можно попасть. Лифты заканчиваются на уровне моря. "G & К" тоже не имеет туда доступа. Во всяком случае, один из тех, кого мы наскоро допросили, утверждал, что участвовал в поиске секретной шахты, причем сопровождал специалистов, имевших на вооружении какую-то сложную аппаратуру. Но они ничего не нашли. - Он мог и врать... - заметил Косой. - Мог. Но если бы они нашли вход, то его сумели бы найти и мы. Почему? Да потому, что они наверняка оборудовали бы к нему подходы и стали бы охранять как зеницу ока. Кроме того, мы прежде всего обследовали вентиляцию. И основной ствол, и разводку. Ведь нижние этажи тоже должны вентилироваться, верно? А вентиляция от поверхности земли идет только до стометровой глубины. Сперва вертикальный ствол - пятьдесят метров, с разводкой на галереи по этажам. На отметке "пятьдесят" галерея доходит до второго вертикального ствола и еще пятьдесят метров вниз на уровень моря. Планировка - это я могу точно сказать - почти не отличается от "Лопес-28" или "Лопес-23". Есть кое-какая разница - планировка "вокзального" этажа, потому что пересекаются туннели и много подъездных путей. - Благодаря которым вы вчера и проскочили через эту станцию... - заметил Стержнев. - Именно так. Еще одно различие - есть выход к подводному туннелю. Через этот туннель они протащили тех, кого захватили на потопленной яхте. - Можно вопрос?