ДЕВУШКА ИЗ «ХОЛОДИЛЬНИКА»

— Здравствуйте, Полина, — как можно более спокойным тоном произнес Сергей Сергеевич. — Лариса Григорьевна сообщила, что у вас есть ко мне какие-то вопросы. Это так?

— Скорее, у меня есть к вам деловое предложение, господин Баринов, — чуть заметно улыбнулась Полина. — Я хотела бы с вами сотрудничать.

— А разве мы уже не сотрудничаем? — прищурился профессор. — Если не считать небольшого перерыва в прошлом году, вы наблюдаетесь у нас уже больше двух лет. И благодаря вам мы' получили массу весьма полезных научных данных…

— Я знаю, — проявила эрудицию Полина, — что где-то в Колтушах, там, где работал академик Павлов, поставили памятник лабораторной собаке. На этом памятнике запросто можно было выбить надпись: «За выдающийся вклад в изучение высшей нервной деятельности». Но сотрудничество на правах лабораторной собаки меня не очень устраивает. И то, что моего сына изучают, как кролика, мне тоже не нравится.

— По-моему, вы преувеличиваете… — поморщился Баринов. — Конечно, я мог бы зачислить вас в штат ЦТМО, если бы у вас имелась базовая подготовка в области нейрофизиологии, нейролингвистики, биофизики или прочих подобных науках. Но у вас философское образование, к тому же весьма неглубокое. Может быть, во времена оиы вы бы могли бы нам понадобиться, чтоб подвести методологическую базу под наши, мягко говоря, не во всем согласующиеся с догматическим марксизмом исследования. Но сейчас-то, слава богу, мы в этом не нуждаемся…

— Сергей Сергеевич, вы же неглупый человек, — усмехнулась Полина, — и, наверно, могли бы понять, что я предлагаю вам сотрудничество в той сфере, где мои способности могли бы вам пригодиться. Я прекрасно осведомлена, что вам именно этого и хочется, но вы элементарно боитесь снять с меня это ваше «цифровое заклятье». Извините, но это так.

— А я не буду делать оскорбленное лицо и утверждать, что не боюсь.

Всякий человек, который снимает оружие с предохранителя, должен отчетливо понимать, что с этого момента появляйся опасность застрелить ни в чем не повинных людей или даже самого себя. Вы, Полина, намного опаснее обычного пистолета, поэтому мне нужно весьма серьезно подумать, прежде чем принять какое-то решение.

— Сергей Сергеевич, — Полина посмотрела на профессора эдаким снисходительным взглядом, будто на малого ребенка. — Неужели вы полагаете, что я все еще «стою на предохранителе»? Лариса Григорьевна при этих словах аж побелела, несмотря на слой макияжа, а Баринов, стараясь сохранять спокойствие, произнес:

— Вы хотите сказать, что сами освободились от «заклятья»?

— Да, именно это я и хочу сказать. В принципе я могла бы уйти отсюда в любой момент, но меня держит Боренька. К тому же, после того как в прошлом году меня упаковали в «холодильник» и таскали в нем по затопленным шахтам, у меня пропала тяга к путешествиям и приключениям.

— Это надо понимать так, что вы остаетесь у нас исключительно по своей доброй воле? — с некоторым сарказмом заметил Сергей Сергеевич.

— Безусловно. И именно поэтому я предлагаю вам свое сотрудничество, как говорится, на равноправной основе. Мои возможности вам известны, а сейчас, насколько я уже знаю, у вас очень острая ситуация. И я вам, в этой самой ситуации, могла бы очень сильно пригодиться.

— Заманчиво, — усмехнулся Баринов. — Я действительно, до некоторой степени, нуждаюсь в вашей помощи. Но у меня лично при таком сотрудничестве нет ровным счетом никаких гарантий. Вы можете выдвинуть такие условия, которые будут для меня неприемлемы.

— Сергей Сергеевич, — без обиняков сказала Полина. — Наверно, вы еще не осознали, что все эти переговоры с моей стороны — исключительно жест доброй воли. Мне понадобятся сутки, может быть, двое, на то, чтоб прорвать вашу личную контрсуггестивную блокаду. После этого сами знаете, что получится. Вы будете управлять ЦТМО, а я — вами. Уже безо всяких условий и леди-джентльменских соглашений. Заметьте, я честно вас обо всем предупреждаю, хотя с моей стороны было бы намного проще держать вас в убеждении, что эта суперпрограмма, сочиненная вашей умнейшей эстоночкой, все еще держит меня в узде.

— Да, — кивнул профессор, — вы поступаете, как князь Святослав, предупреждавший врагов: «Иду на вы!» А вот гнусные половцы его о своей засаде не предупредили. В результате череп князя превратился в чашу для кумыса.

— Юмор, конечно, тонкий, — прищурилась Полина. — Но все-таки постарайтесь думать не о моем черепе, а о своем. И о том, какие максимально выгодные условия сотрудничества вы мне сможете предложить. Потому что иначе я сама их вам продиктую, и отказаться вы просто не посмеете.

— Она блефует! — воскликнула Лариса Григорьевна, будучи убеждена в своей правоте. Полина бросила на нее короткий взгляд через плечо, и заведующая 8-м сектором словно остекленела, застыв не в самой удобной позе, будто ей кто-то подал команду: «Замри!», как в известной игре, популярной в годы детства профессора Баринова.

— У вас тоже были сомнения? — усмехнулась экстрасенсиха. — По идее, если б программа Петерсон работала, то я даже такой ерунды не смогла бы сделать. Вас это убедило или мне еще что-нибудь отчебучить? Могу вызвать сюда товарища Комарова, хотя тот только-только до коттеджа добрался и жаждет поскорее подушку придавить.

— Нет, этого не надо! — Сергей Сергеевич пожалел начальника СБ ЦТМО. — И Ларису, пожалуйста, оживите. В качестве статуи она мне не нужна.

— А хотите, — ухмыльнулась Полинам-она сейчас догола разденется?!

— Нет, знаете ли, — проворчал профессор, зная, что у Нефедовой есть явный сдвиг на почве секса, — я и в молодости не любил стриптиз, хотя в отличие от большинства советских людей. имел возможность его смотреть. А в нынешнем возрасте он мне вовсе неинтересен. Я убедился, что вы восстановили контроль над своими способностями.

Полина поглядела на застывшую в кресле Ларису Григорьевну, и та выполнила команду: «Отомри!»

— Ужас! — только и выдохнула завсектором.

— Теперь нечего ужасаться! — строго сказал Баринов. — Между прочим, вы вполне могли бы загодя определить, действуют на нее программа или нет. У вас имелись средства объективного контроля!

— Не надо ее ругать, Сергей Сергеевич, — вступилась Полина. — вы же знаете, что все эти ваши средства — ГВЭПы и дешифраторы Лопухина — я научилась обманывать еще в прошлом году. Так что Лариса Григорьевна ровным счетом ни в чем не виновата… И вообще, давайте конкретнее: вы принимаете сотрудничество на моих условиях или нет? Я со своей стороны даю честное слово, что не буду использовать свои возможности против вас, а вы — что не попытаетесь сконструировать новую программу против меня. И еще, мне очень нужен Юра Таран.

Я его год не видела и хочу показать ему его ребенка.

— Замечательно… — пробормотала Лариса Григорьевна.

— А что, — вызывающе заявила Полина, — я не имею права увидется с человеком, от которого родила? Ведь вы наверняка ему ничего не сообщили!

— Не сообщили, — кивнул Баринов. — Для его же блага и для спокойствия его семейства. У них с Надей, насколько мне известно, вполне законный сынишка растет. Зачем им новые сложности?

— Ничего страшного не случится, — самоуверенно произнесла Полина. — Кстати, Надежду тоже можете прислать. В прошлом году нам было очень весело втроем…

— Понимаете ли, Полина, — нахмурился Сергей Сергеевич. — Юра и Надя — люди, которым не положено знать даже о том, что ЦТМО вообще существует. Не говоря уже о том, чтоб они появились на территории Центра и навестили вас в 8-м секторе. Наверно, вы догадываетесь, что это не самое открытое подразделение в нашей организации.

— Но вы можете поселить меня в поселке, на втором режиме. Я же знаю дам под номерами 8-05 и 8-06, которые каждый день приходят в сектор как на работу, а живут в поселке.

— Ну, мы ведь устанавливаем режим в зависимости от конкретного случая…

— Сергей Сергеевич, не забывайте, что мой случай совсем особенный. Если я захочу, то соберу всю информацию о вашем заведении в течение недели и передам ее кому угодно, хоть ЦРУ, хоть ФСБ. Заметьте, я могу это сделать прямо из палаты 8-го сектора, не бегая в Лэнгли или на Лубянку. У вас, насколько мне известно, весьма неоднозначные отношения и с тем, и с другим учреждением.

Наверняка во всемирной славе ваша контора не нуждается. Во всяком случае, большую часть научных направлений, которые у вас разрабатываются, вы хотели бы содержать в тайне. Могу вам обещать, что пока мы с вами не поругаемся, я не только не позволю себе раскрыть ваши тайны, но и окажу вам помощь против тех, кто начнет совать в них нос. По-моему, мое пожелание встретиться с Юрой — сущий мизер за такие услуги.

— Да, возможно, — кивнул Баринов, — другая бы могла и миллион долларов попросить.

— Сергей Сергеевич, — мило улыбнулась Полина, — я настолько хорошо осведомлена о вашем финансовом положении, что знаю: для вас и десять миллионов — не деньги. Другая бы стерва на моем месте попросту стала бы вас шантажировать, потому что налоговая служба и о десятой части ваших капиталов не подозревает. Но другую стерву вы бы просто убили, а меня убить — нельзя. Опять же я не нуждаюсь в деньгах. Любую вещь, которая мне понадобится, я могу получить просто так, бесплатно, в подарок…

— Ладно, — перебил эту самоуверенную бахвалку профессор. — Считайте, что условия ваши я уже принял. Но сейчас уже поздно обсуждать конкретные программы. Двенадцатый час ночи. Я уже здорово умаялся за сегодня. Думаю, что и вам не мешало бы выспаться. Сейчас возвращайтесь в сектор, отпустите домой бедную Ларису, которую, наверно, муж заждался, а завтра часиков в одиннадцать мы этот разговор продолжим. Идет?

— Идет! — кивнула Полина. — Значит, я могу надеяться на то, что скоро увижу Юрика?

— Бесспорно! — улыбнулся Баринов.

Когда Полина и Лариса удалились, Сергей Сергеевич тяжко вздохнул и погладил бородищу. Да-с, не было печали, так черти накачали! Придется еще чуть-чуть посидеть тут, подумать…

«Историю болезни» госпожи Нефедовой профессор знал прекрасно. До 1999 года никаких экстрасенсорных свойств у нее не проявлялось. Росла в интеллигентной семье умненькая, близорукая, в общем симпатичная, но слегка закомплексованная девица, которая благодаря младшему братцу угодила в бандитскую компанию, где ее быстро «раскомплексовали» и превратили, откровенно говоря, в дармовую подстилку. Впрочем, съемной проституткой она не стала, на иглу не села и даже не спилась. К блатным делам ее тоже не привлекали, в отличие от брата Кости, которого употребили как одноразового киллера, а затем травили метанолом. Для страховки хотели и Полину убрать, но этому помешали вышеупомянутый Юрка Таран и дикая девочка Лиза Матюшина. В ходе последующих скитаний судьба занесла всех троих на заброшенный лесной кордон, где бандиты-гастролеры организовали себе логовище. Трое бандитов, не поделив добычу, перестреляли друг друга, и крупные деньжищи оказались бесхозными. Но на них положили глазки две оторвы — Галька и Танька, которые взяли на мушку Тарана и его спутниц. Они заставили их ехать в некий пустующий дом отдыха или санаторий, где встретились с толстухой Дусей. Дусе тоже приглянулись денежки, и она напоила Полину, Таньку и Гальку водкой, в которой был растворен некий белый порошок.

Порошок этот назывался «препарат 331» и вообще-то был разработан в ЦТМО. Он полностью подавлял волю индивидуума и превращал его в биоробота.

Однако там, где профессор намечал организовать массовое производство препарата, произошла неувязка. Конкуренты устроили налет, взорвали цех, а часть готового порошка похитили. Какими-то неведомыми путями «331» приплыл в эту область, и здешний «смотрящий» по кличке Дядя Вова решил было запустить свое производство, благо недалеко от облцентра имелся химкомбинат, на территории которого располагались свободные помещения демонтированного цеха №14 с прилагавшейся к нему аналитической лабораторией. Но летом 1998 года Вову убили, братки его поразбежались от греха подальше, и одну из банок с порошком отдали на хранение Дуське. Хитрая ведьма испытала этот порошок на алкашах-кочегарах, работавших в котельной, и собралась было при его помощи хапнуть денежки у Гальки и Таньки.

Тарану с Лизкой удалось выкрутиться и привезти в МАМОНТ не только деньги, но и банку с порошком, а также всех трех девок, подвергшихся воздействию спиртового раствора «331-го».

Выяснилось, что действие этого препарата при внутреннем приеме заметно отличается от того, что имело место при подкожном вливании. Если от инъекции субъект отходил дня за три и после этого вновь становился нормальным человеком, то после внутреннего употребления этот процесс затягивался на целую неделю и даже дольше. Полину, Таньку, Гальку и еще несколько человек, наглотавшихся этого зелья, привезли в ЦТМО и стали изучать.

В конце концов Полину решили отпустить домой, объяснив ей и родителям, что она побывала в психиатрической больнице. Правда, СБ ЦТМО за ней приглядывала, прежде всего потому, что к Полине могли наведаться братки из прежней компании, возглавляемой неким Зубом.

До мая месяца все шло нормально. Потом братки все же наведались, решив приспособить Полину в качестве наводчицы. Ей помог все тот же Таран, и в результате всяких катавасий они попали на дачу, купленную старым кавказским «авторитетом» Магомадом. Вот тут-то у Полины и проявились ее суперспособности.

Полина внушила Магомаду, что их с Юркой надо отправить в круиз по Волге, хотя гораздо проще было отправить их на дно Клязьминского водохранилища.

Приставленных к ним на теплоходе бандитов Полина превратила в рабов, а потом заставила бригадира расстрелять своих же братков. Но в конце концов мозг Полины устал, и она погрузилась в некое полуживое-полумертвое состояние — не то кому, не то летаргический сон.

В таком состоянии ее снова привезли в ЦТМО, где поместили в 8-й сектор.

Выяснилось, что, пребывая в беспамятстве, Полина способна давать сильные и, видимо, остронаправленные импульсы психической энергии, от которых пострадало несколько человек. Один застрелился, другой утопился, третий впал в детство, еще у троих наступило сильное психическое расстройство. Именно тогда стало ясно, что Полина даже в таком состоянии представляет опасность, а ее возможная смерть вообще грозит. мировой катастрофой.

Смерть Полины, согласно данным тех самых «средств объективного контроля», о которых уже говорилось, должна была наступить примерно в сентябре 2000 года. Однако еще в июне кандидатка в покойницы ожила и беспрепятственно покинула Центр, да так, что о ее бегстве узнали лишь через сутки.

В общем, ее все-таки поймали, посадили в изолированный контейнер, действительно похожий на холодильник, вернули в ЦТМО и закодировали, но, как видно, хватило этой кодировки всего на год. Причем попытки сделать ее послушной с помощью аналогов «препарата 331» ни к чему не привели. Если все прочие клиенты после курса из семи инъекций обретали состояние стабильно-управляемое, становясь биороботами на всю оставшую-ЗД жизнь, то Полина показала полную невосприимчивость к Уколам. Почти треть сотрудников Центра были в той или иной степени задействованы на изучении феномена Полины, однако большинство загадок этой «девушки из холодильника» до сих пор оставалось не раскрытыми.

«Рискованно все это, очень рискованно!» — подумал Сергей Сергеевич, понимая, что с этой коброй очкастой и воевать опасно, и дружить тоже. Но все-таки худой мир лучше доброй ссоры. — Ладно, — пробормотал Баринов себе под нос, — попробуем выписать тебе Тарана…

ОПЕРАЦИЯ «ШТЫК»

Юрка Таран сидел в это время в «мамонтовском» «Ниссане-Патрол», прятавшемся с потушенными фарами в кустах, на обочине лесной дороги, ведущей к дачному поселку Калиновка. За рулем восседал плечистый Гусь, а остальные места были заняты капитаном Ляпуновым, Топориком и Милкой. Рация тихо шуршала — стояла на приеме. Минут десять назад оттуда, из рации, — сообщили, что «клиент», то есть Штык со своей охраной, покинул казино «Тип-топ» и отбыл в направлении своей загородной резиденции, то есть в Калиновку. Здесь, на дороге, он должен был появиться максимум через полчаса. Ребята лейтенанта Дуда-рева (он же Дудаев или просто Дудик), которые пасли тачку Штыка около казино, сумели прилепить под ее задний бампер радиомаячок. Теперь перемещения «пятисотого», на котором ехал Штык, мерцающей точкой отражались на экране «ровербука», в который была заложена подробная электронная карта области. Впрочем, для страховки, на случай, ежели охрана Штыка найдет маячок и перецепит куда-нибудь, по всем узловым точкам были расставлены наблюдатели. Кроме того, «хвостом» за «мерсом», не отпуская его слишком далеко и не «прилипая» слишком близко, шел Дударев.

Время, казалось, текло очень медленно. Мерцающая точка все еще перемещалась вдоль прямоугольников и загогулин, обозначавших городские кварталы. В любой момент эта самая точка могла свернуть в какую-нибудь боковую улицу и поехать непредсказуемым маршрутом. Тогда группе Ляпунова пришлось бы наскоро перестраиваться и гнать в город. А там, вестимо, порядок действий был бы уже совсем другой, но наверняка с худшим раскладом. К тому же точка несколько раз останавливалась. Правда, эти остановки были вполне логичны, ибо происходили у перекрестков, но черт его знает, не засекла ли охрана Штыка «хвост» Дулика и не попытается ли от него оторваться, изменив маршрут.

Наконец точка выползла за городскую черту и стала приближаться к повороту на Калиновку.

— Проверить оружие! — приказал Ляпунов. Рация прошипела голосом Дударева:

— Перед клиентом, в пятидесяти метрах, идет какой-то «жи-гуль».

Смотрите не попутайте.

— Понял. Тянись за ними, в случае чего, не поленись прибавить, — велел Ляпунов и, повернувшись к своим, скомандовал:

— К бою! Огонь с полета метров, не дальше. По мотору и шинам. Топор — «черемуху» в лобовое стекло.

Все пятеро быстро выскочили из машины. Топорик, Гусь и Милка остались на этой стороне дороги, а Ляпунов с Юркой перескочили через шоссе. Из-за дальнего поворота уже выбились лучи фар.

— Серый, — сообщил Дудик, — клиент обогнал «жигуля», но тот тянет за ним.

— Отрежь его! Не стесняйся! — прорычал капитан. Свет фар быстро приближался. Секунда, другая — «мере» оказался в пятидесяти метрах. Та-та-та!

Четыре «АКМ», заряженных бронебойными пулями, превратили в решето капот и покрышки. Мотор заглох, машину юзом пронесло еще метров двадцать. Бух! — газовая граната из помпового карабина «КС-23» прошибла лобовое стекло, и из остановившейся иномарки повалили клубы оранжевого дыма, послышался мат и кашель.

«Мамонты» без команды натянули противогазы. За пять секунд, наверно.

— Вперед! — по команде Ляпунова «мамонты» стремительно выскочили из кустов и подскочили к «пятисотому», из боковых дверей которого выползали и вываливались кашляющие и задыхающиеся люди.

Таран короткой очередью пригвоздил к земле того, кто вылез из водительской дверцы. Гусь добил второго — пассажира с переднего сиденья, и тут же помчался в кусты, обратно к машине. Ляпунов застрелил охранника, сидевшего на заднем сиденье слева, Милка — того, что справа. После этого из тачки выволокли Штыка, крепко дали ему по башке, а затем Милка вколола ему рез одежду шприц-тюбик со снотворным. Из кустов выкатил «Ниссан», Топорик с Гусем открыли заднюю дверь и выволокли и3 джипа лысого детину в спортивном костюме. Он, видимо, плохо ображал, потому что его чем-то накачали. Впрочем, прийти в себя ему так и не дали. Пока Милка и Таран волокли Штыка к «Ниссану», Ляпунов выдернул из-за пазухи убитого охранника «ТТ» и хладнокровно бабахнул детине в лоб. После этого вложил пистолет в ладонь его прежнего владельца, постаравшись покрепче прижать указательный палец мертвеца к спусковому крючку. Своя ладонь у Ляпунова, разумеется, была упрятана в перчатку.

— Не забрызгались? — заботливо спросил он у Гуся и Топорика.

— Нет, — ответил Гусь. — Все за спину улетело…

Лысого бросили на асфальт и дали ему в руки автомат, из которого стрелял Юрка. Ляпунов пошарил под бампером «пятисотого», отлепил маячок и выключил его, чтоб не засорять эфир лишним писком.

— Уходим! — Все быстро попрыгали в «Ниссан», и Гусь, газанув, погнал джип в сторону Калиновки, до которой оставалось еще пятнадцать километров. Но в саму Калиновку им, конечно, ехать не требовалось. Примерно в километре от места налета с асфальта можно было свернуть на просеку, а по ней, минуя га-ишные посты, выбраться на военную бетонку. По бетонке было совсем недалече до КПП дивизии, на территории которой находилась база МАМОНТа, а если ехать в другую сторону, то можно было добраться до аэродрома.

— Серый, это Дудик. Как дела?

— Все четко. Как «жигуль»?

— Едва стрельбу услышал, развернулся и попер в город. Мне даже прижимать его не пришлось.

— Иди на базу.

— Понял.

Добравшись до поворота, Гусь решительно свернул на просеку и погнал джип на предельно возможной для такой дороги скорости.

— Как ты думаешь, когда менты прибудут? — спросил Топорик у капитана.

— Не раньше, чем мы до бетонки доберемся, — хмыкнул Сергей.

— Уверен? Мы такого грохоту наделали — в облцентре слышно было.

— Мы же не за себя работали, а за «того парня». Даже покрышки поставили с тем же рисунком, что у них.

— Если менты дотошные, они разберутся, что покрышки не те же самые.

Это, блин, как отпечатки пальцев, — заметил Гусь. ' — Не беспокойся, наше дело — довезти клиента на аэродром и сдать на восьмую стоянку. Дальше все чужие заботы.

— Твои бы слова да богу в уши…

«Ниссан» выкатил с просеки на бетонку, и тут Гусь пошел за сто двадцать, благо, стесняться было некого.

У ворот аэродрома группу поджидал командирский «уазик» Птицына. Ворота открылись, «Ниссан» и «уазик» вкатили на слабоосвещенную территорию и повернули в сторону восьмой стоянки, где уже раскручивал винты неизменный «Ан-26».

— Все из машины! — приказал Генрих. — Оружие оставить, Штыка — вынуть.

Дышит?

— А как же! — обиженно пробормотал Ляпунов, когда пленника вытаскивали из джипа. — Здоров, как бык!

Со стороны самолета почти бесшумно появились два молодца в штатском, которые приняли Штыка с рук на руки и быстро потащили к бортовому люку «антошки». Как только люк захлопнулся, винты закрутились поживее, и воздушный труженик медленно порулил на старт.

— Всем быстро снять кроссовки! — неожиданно приказал Птицын. — Положить в джип на пол у заднего сиденья и больше не трогать. Снял, положил, сел в «уазик», нашел свои боевые ботинки. Гусь, отдай ключики вот этому юноше. Никто в машине ничего не забыл?

— Оружие разве что…

— Голыми руками никто не хватался?

— Никак нет.

— Ну и отлично. Сейчас все это уедет, а вы, когда переобуетесь, поедете на моей тачке. В тесноте, но не в обиде.

В полутьме, при свете фар уазика началась возня с переобуванием.

Кроссовки, местами замазанные глиной и травой, побросали в «Ниссан», где остались также закопченные автоматы и «КС-23». Сменив кроссовки на ботинки, все пятеро участники налета втиснулись в «уазик» полковника, благо он приехал без водителя, Птицын сел на правое переднее, Гусь — за руль, Милку посадили на колени к Топорику, в серединку, Таран с Ляпуновым — по бокам. Еще до того как «уазик» тронулся с места, паренек, которому Гусь отдал ключи от «Ниссана», угнал Джип куда-то за ангар.

— Прибудем в часть, — сообщил Птицын, — сразу же-в баню. Все белье и камуфляж сдадите Лушке в стирку, замените на новое. По паре бутылок пива уже готово.

— Генрих Михалыч, а по сто грамм как, не положено? — скромно спросила Милка.

— Завтра примете, — буркнул Птицын. — С одиннадцати утра у вас сутки отпуска. Если никаких вводных не будет…

«Уазик» без проблем доехал до КПП дивизии, а потом — до расположения «мамонтов». Птицын высадил бойцов, а сам покатил в штаб.

— Блин, когда же он спит, интересно? — покачал головой Гусь, поглядев вслед «уазику».

— А главное, с кем? — тяжко вздохнула Милка. — Жена-то в Москве…

— Когда полета с лишним, — заметил Ляпунов, — небось это уже не первостепенная необходимость.

— Ну, не скажи, — возразил Гусь. — Михалыч у нас еще орел! Полтораста кило, как нечего делать, поднимает…

— Увы, — грустно сказал капитан, — иной раз полтораста кило поднять легче, чем собственный прибор!

— Сереженька, тебе ж еле-еле сорок, — припомнила Милка, — неужели и у тебя проблемы?

— Отставить треп! — буркнул Ляпунов. — Мы в баню идем, товарищи бойцы!

А это святое.

Прапорщица Таня, по прозвищу «Лушка», которая заведовала банно-прачечным комплексом «мамонтов», все уже приготовила загодя. Даже какой-то шампунь специальный для жестких волос приволокла. Шампунь предназначался Милке.

— Вот, порадуйся, брунетка! — оскалилась Лушка.

— Нет, Лукерья, ты ко мне точно не равнодушна! — Милка состроила хищную гримасу. — Смотри, приревнует тебя твой Рябоконь!

Пока «мамонты» парились, в нескольких десятках километров от части примерно такой же процедурой занимались «атлеты» — братва из относительно скромной по областным масштабам бригады Сидора — он же Сидоров Анатолий;

Правда, если «мамонты» в своей сауне исключительно грели кости и мылись, то «атлеты» предавались более интенсивным наслаждениям, закупив на корню два десятка девок. Кроме того, банька у них стояла на берегу лесного озера, куда распаренные любители контрастов то и дело плюхались с деревянных мостков.

Спиртного привезли несколько ящиков: целую «Газель» затарили. Плюс жратвы немерено. Несмотря на второй час ночи, пикник все еще не завершился. Правда, немалая часть его участников уже вырубилась, а те, кто еще оставался на ногах, уже с трудом узнавали друг друга.

Где-то об эту веселую пору, немного поодаль от места основной пьянки, к берегу озера почти бесшумно подошла весельная «казанка» с четырьмя крепкими молодыми людьми в черных трико и шапочках-масках: ни дать ни взять — ниндзя.

Лодка причалила в небольшую, скрытую кустами бухточку, где молодые люди проворно скатили с нее на берег четыре автомобильных колеса. Метрах в тридцати от бухточки, на полянке, стоял кремовый «Ниссан-Патрол» — брат-близнец того, на котором катались «мамонты». Около машины никого не было. На сигнализацию джип тоже не ставили. Само собой, что здесь, на природе, никто не опасался угонщиков. К тому же мало какой любитель чужих тачек рискнул бы угонять ее у братков.

Впрочем, молодцы, высадившиеся с «казанки», тоже не собирались угонять джип. Они сперва поддомкратили «Ниссан» слева и с ловкостью профессиональных механиков — запросто могли бы обслуживать пит-стопы на «Формуле-1»! — свинтили с джипа два левых колеса и тут же заменили их на те, что привезли с собой.