В свете горящих машин было хорошо видно, как ребята ходили вокруг дохляков и проверяли, не дышит ли кто-нибудь. Туда подбежал и Капитан с носильщиками. Сняв с горящего грузовика огнетушитель, они сбили с машины пламя, а затем вытащили из кузова ящики с боеприпасами, сняли с солдат оружие и снаряжение.

Я оставался по-прежнему на крыше, размышляя над тем, что все у нас получается уж слишком легко. Ничего хорошего, как подсказывал мне прежний опыт, это не предвещало. Действительно, отсутствие каких-либо иных машин на шоссе, кроме разбитого грузовика и джипа, вовсе не означало, что этих машин нет в кустах поблизости от шоссе. Однако, как я позже узнал из газет, некий дон Мигель де ла Фуэнте, а также сеньора НН, с которой он «находился на автомобильной прогулке», притушив фары, располагались всего в пятидесяти ярдах от засады. Услышав стрельбу, они прервали «дружескую беседу», потому что приняли трассирующие пули, часть из которых пронеслась над кустами, за фейерверк, и выглянули на дорогу. Увидя горящие машины, трупы и наших молодцов, собирающих трофеи, эта пара заподозрила неладное. Вернувшись в автомобиль, они помчались по шоссе в город Сан-Эстебан, находившийся отсюда в двадцати пяти милях. Дон Мигель тут же побежал в полицию и заявил, что на бензоколонку Китайца Чарли напали гангстеры. Начальник полиции сказал, что бензоколонка находится на территории другого округа и по поводу гангстеров надо обращаться в Санта-Исабель. Впрочем, он не преминул позвонить в Санта-Исабель своему коллеге и сообщить ему эту радостную новость.

Начальник полиции в Санта-Исабели решил, что коллега его разыгрывает, и послал начальника полиции Сан-Эстебана к черту. Об этом начальник полиции Сан-Эстебана сообщил дону Мигелю и велел ему, в свою очередь, убираться к дьяволу и не мешать людям работать.

Казалось, дело могло так ничем и не кончиться. Но дон Мигель был горячим и гордым человеком, в его жилах текла кровь испанских конкистадоров, лишь немного разбавленная индейской и негритянской. Он решил сам позвонить начальнику полиции Санта-Исабели и сказать ему все, что следует сказать кабальеро, которого оскорбили. Однако от волнения он набрал вместо последней цифры «3», цифру «4», а потому попал не в кабинет начальника полиции, а в штаб 5-го пехотного полка. Дежурный, скучавший у телефона, обрадовался возможности поговорить с интеллигентным человеком. Он услышал в трубке ливень ругательств в адрес начальника полиции, не прекращавшийся почти полчаса, и слушал их с большим интересом. Из потока ругани он как-то непроизвольно выхватил слова «горят джип и грузовик». Наслушавшись вдоволь дона Мигеля, этот славный лейтенант повесил трубку, но все-таки напоследок обрадовал собеседника сообщением, что тот полчаса изводил свой запас красноречия не по адресу. Лишь после этого лейтенант вспомнил, что третий взвод первой роты уехал на ночные стрельбы как раз на джипе и грузовике. На всякий случай он позвонил в роту и обнаружил, что взвода нет. До него начало что-то доходить. Он позвонил полковнику и доложил, что взвод до сих пор не прибыл с ночных стрельбищ, а дон Мигель видел горящие машины. Полковник в отличие от полицейских страдал манией преследования. Когда лейтенант сообщил ему, что машины горят, полковник решил, что началась война, которую он давно ждал, чтобы получить какой-нибудь орден. Он тут же связался со штабом дивизии и заявил, что на острове высажены крупные силы противника. Каково же было его удивление, когда в штабе этому не изумились, а напротив, обозвали его ослом, ибо уже весь остров знал, что на Хайди высадились крупные силы террористов.

Объяснялось это дело очень просто. Дон Мигель де ла Фуэнте решил после разговора с лейтенантом пустить в дело родственные связи. Он позвонил в столицу Хайди, Сан-Исидро, на квартиру своему двоюродному брату, работавшему в генеральном штабе. Это был уже немолодой холостяк, который имел привычку долго крутить верньер радиоприемника в ночное время. Его мучила бессонница. Совершенно неожиданно на волне «Вое де Лос-Панчос» он услышал уже в третий раз повторяемую запись выступления Комиссара. В тот же самый момент и раздался звонок дона Мигеля. Поскольку два события очень удачно совпали, генштабист тут же позвонил начальнику генштаба, тот тоже настроился на Лос-Панчос и услышал голос Комиссара. Наконец, все дошло до Лопеса, и в три часа десять минут диктатор объявил на острове чрезвычайное положение.

Командир 5-го полка получил приказ выслать разведку к бензоколонке Китайца Чарли.

Я уже говорил, что узнал об этом гораздо позже. Собрав оружие, наши ребята принялись разбрасывать повсюду листовки, которые были размножены на ксероксе в мэрии Лос-Панчоса с привезенного вместе с оружием образца. Потом Комиссар, выпустив из винного погреба всех, кто еще держался на ногах, провел митинг.

— Граждане Республики Хайди! Первое сражение национально-освободительной войны против диктатуры Лопеса выиграно силами революции! — орал Комиссар с эстакады для мойки машин. — Тридцать кровавых палачей народа уничтожены, захвачено оружие и патроны. Мы будем наносить хунте и не такие удары! Долой диктатуру Лопеса!

— Долой! — заорал Китаец Чарли, единственный трезвый из всех, если не считать не слишком пьяных рабочих. Прочие то ли ничего не поняли, то ли просто не расслышали.

— Долой! — еще раз (и намного громче) заорал Китаец, воздевая кверху свой пухленький кулачок, увешанный перстнями. Народ безмолвствовал.

— Ну, что же вы?! — покраснев от натуги, завопил Чарли. — Если сеньор… то есть, если компаньеро партизан велит кричать: «Долой!» — значит, нужно кричать: «Долой!» Только в этом случае нас не расстреляют! Давайте дружно крикнем, и тогда нас всех отпустят.

— Долой диктатуру Лопеса! — прокричал Комиссар.

— Долой! — заорали Чарли и его рабочие, которые были потрезвее, так как сидели не в винном погребе, а в шиномонтажной мастерской и смогли выпить там только одну припрятанную бутылку.

— Уже лучше, — сказал Чарли, — но надо попробовать еще раз. Ну-ка, три-четыре… До-лой! До-лой! До-лой!

Пьяницы вошли в раж и начали, поддавшись стадному чувству, орать так, что можно было подумать, будто их не полтора десятка, а по меньшей мере полсотни.

— Вот так, — просиял Китаец, — теперь вы знаете, как надо делать революции! Главное — кричать громче и дружнее!

Все участники митинга, однако, так разошлись, что, обнявшись и поддерживая друг друга, двинулись по шоссе в сторону Сан-Эстебана, скандируя без умолку: «Долой! До-лой!»

— Ну и слава Богу, — облегченно сказал Чарли. — Они наверняка поднимут в Сан-Эстебане народные массы.

Тут сомнений ни у кого не было: подобный крик мог разбудить даже мертвеца.

Капитан уже хотел было отдать приказ заминировать бензоколонку и уходить, когда воздух совершенно неожиданно прорезала длинная очередь из двадцатимиллиметрового пулемета. Здоровенные трассирующие пули засвистели выше голов ребят, которые тут же поспешили укрыться, и с мерзким мяуканьем стали отскакивать от бетонной стены офиса, на крыше которого я имел честь пребывать. К счастью для нас, пулеметчики 5-го полка, открывшие огонь с бронетранспортеров «М-114», были знакомы со своим оружием значительно хуже, чем с окрестными шлюхами. Жалобно звенели вышибаемые стекла, рикошеты мяукали один за другим, словно какой-то великан наступал на хвосты несметному количеству котов.

Я через свою инфракрасную оптику разглядел три утюгообразные машины, которые двигались по шоссе, молотя из пулеметов наугад. Недолго думая, я начал бить по головному трассирующими пулями. Тем самым я указал цель Малышу, который прицелился из гранатомета.

Бронетранспортеры начали расползаться: один остался на месте, по-прежнему строча по бензоколонке, второй сполз в кювет и начал ползти влево, а третий, брякая гусеницами, прибавил ходу и рванул по шоссе прямо к бензоколонке. Вот тут-то Малыш и долбанул его гранатой. Зашипев и оставляя огненный след, реактивная штуковина понеслась к цели. Малыш отлично умел брать упреждение, и на темном контуре машины сперва мигнула искорка, затем смачно грохнуло, и машина встала. Таких картинок я видел немало. Огонь и дым повалили столбом, стало светлее.

— Капрал, слезай! — велел Капитан по рации. — Надо уходить!

Я стал задом отползать к люку, через который забирался на крышу, но тут произошло что-то невообразимое. Скорее всего шальная зажигательная пуля, выпущенная с бронетранспортера, угодила в одну из больших емкостей с бензином, которые располагались в ста ярдах за бензоколонкой. Грохнуло так, что у меня посолонело во рту. Как я очутился в нужном мне люке — не помню. Бензин полыхал ярко, ночь превратилась в день. Собрав в охапку оружие, я стал спускаться по лестнице на второй этаж, но тут еще раз шандарахнуло, и я, уже стоя на нижних ступеньках лестницы, не удержался и кубарем слетел вниз. Это взлетела на воздух вторая емкость.

Жар стал ощущаться и в здании офиса.

— Капитан, ты где? — спросил я в рацию.

— Спускайся в винный погреб! Осторожнее. Через бар иди ползком!

В погребе собрались десять человек. Кроме нас шестерых, трех носильщиков из Лос-Панчоса, там же находился Китаец Чарли. Он тихо крестился и бормотал молитвы по-английски. Я появился тут последним, как видно, только меня и ждали.

— Из подвала есть выход через водосток, — кратко бросил Капитан. — Этот тип говорит, что можно выбраться за спину лопесовцам.

Сначала пришлось спускаться в колодец, потом, согнувшись в три погибели, топать по колено в воде по бетонной трубе диаметром в четыре фута. Вода, разумеется, была вонючая и смешанная с дерьмом, но это были еще цветочки по сравнению с тем, что мне пришлось испытать несколько позже.

Пока мы двигались по канализации, дыша дерьмом и бензином — вода после мойки машин тоже сливалась сюда, — наверху события разворачивались без нашего участия.

Оба уцелевших бронетранспортера, стараясь держаться подальше от места гибели первого, беспощадно поливали огнем все, что еще уцелело от бензоколонки. Их совершенно не заботило то, что ответного огня не было. Лейтенант, который командовал взводом, не нуждался в этом компоненте боя. Более того, он постарался доложить в полк, что ведет бой против пехотного батальона с танками и артиллерией. Полк начал разворачиваться и занимать позиции для наступления.

Однако в это же время со стороны Сан-Эстебана показалась колонна из трех десятков легких танков «шеридан». Дело в том, что кузен дона Мигеля, работавший в генштабе, так обеспокоился за судьбу своего родственника, что велел аэромобильному батальону «тигры» срочно высадиться с вертолетов в районе Сан-Эстебана и выдвинуться к бензоколонке Китайца Чарли. «Тигры» были ребята исполнительные и хорошо подготовленные. В результате они уже через час после объявления чрезвычайного положения оказались у бензоколонки со своими танками, минометами и базуками. Коммандос заняли господствующую высоту и открыли оттуда замечательный, вполне профессиональный огонь по двум бронетранспортерам разведки 5-го пехотного полка. Прежде чем оба «М-114» заполыхали, лейтенант успел передать полковнику Феррере, что погибает, но не сдается, а также о том, откуда на него нападают.

Над шоссе завыли семидюймовые снаряды и обрушились на высоту 234,7 (так назывался холм, занятый коммандос). Один из снарядов не долетел до цели и ударил по колонне «Шериданов». Там загорелось сразу два танка. Командир «тигров» быстро засек батарею и передал ее координаты авиации. Шесть «Фантомов» зашли на цель со стороны моря — то есть как раз оттуда, откуда их ждали средства ПВО 5-го полка, вооруженные переносными ракетами «Красный глаз». Два «Фантома» были сбиты, а остальные все-таки снесли гаубицы, правда, не все.

Теперь уже полковник Феррера затребовал поддержки авиации, и командир дивизии выслал ему четыре пары боевых вертолетов, которые с малой высоты обстреляли ракетами и высоту, и застрявшую на шоссе колонну «Шериданов»…

Что касается нас, то мы выбрались из трубы под мостом через мутную речку с гордым названием Рио де Санта-Исабель. В нее, по-видимому, сливали всю канализацию с близлежащей округи. Для нас было большим сюрпризом то, что сражение столь усилилось. Ночное небо озарялось вспышками орудийных выстрелов и снарядных разрывов, где-то свистели турбины реактивных истребителей и похрюкивали двигатели вертолетов.

— Черт побери, — сказал Капитан, — похоже, что эти идиоты дерутся друг с другом!

— Народ восстал! Армия присоединилась к народу! — возбужденно пробормотал Китаец Чарли, достал из кармана микрокалькулятор и принялся что-то подсчитывать.

— Чем вы заняты, Спенсер? — спросил Комиссар.

— Подсчитываю убытки и сумму страховой премии…

— И много потеряли?

— Страховка все покроет. Вы, главное, не отменяйте ее сразу. Это одна из тех полезных вещей, которая обязательно должна сохраниться при социализме.

— Но ведь бензоколонка не ваша, Чарли, — заметил Капитан. — Это собственности «Тексако», а вы только арендатор.

— А вы ее национализируйте и отдайте мне в концессию! — невинным тоном предложил Чарли. — Везде так делали…

Из-под моста вылезать не хотелось, а обсуждать планы сотрудничества с Чарли — тем более.

Вертолеты улетели, и над высотой 234,7 встало зарево. Похоже, что там горел напалм. Но с моря опять подошли «Фантомы» и принялись угощать 5-й полк. Впрочем, в равной мере они угостили и «тигров», поскольку те на своих «Шериданах» все-таки сумели развернуться в боевую линию и начать встречный бой с танковым батальоном 5-го полка. Летчикам же приказали наносить удары по танкам, поэтому они били по всему железу, которое ползало у шоссе.

Кое-как мы все же выбрались из-под моста и сумели углубиться в джунгли, выйдя из освещенной пожаром зоны. Война, которую вели между собой части армии Лопеса, нас больше не интересовала. Нам надо было как можно быстрее уйти подальше в горы и желательно до того, как начнется прочесывание местности.

Отмахав миль двадцать, мы совершенно неожиданно вышли из джунглей на просторное маисовое поле. Уже светало, но сумерки еще не рассеялись. Решили передохнуть.

Пока Камикадзе и Пушка делили на порционы галеты, находившиеся в мешке одного из носильщиков, а Малыш приглядывал за окружающей обстановкой, заодно следя за тем, чтобы не удрали Чарли и грузчики, Капитан, Комиссар и я устроили военный совет.

— Здесь гадюк нет? — сам у себя поинтересовался Капитан, опасливо освещая землю фонариком и доставая карту.

— Ты свети меньше, — заметил Комиссар, — такой фонарь с воздуха видно за целую милю.

— Я предпочел бы бомбовый удар, чем укус какой-нибудь жарараки в задницу.

Что касается меня, то я предпочитал не получать ни того, ни другого, а потому промолчал. Слава Богу, ни жарарак, ни вертолетов поблизости не было, и Капитан сумел в спокойной обстановке объяснить нам, куда он нас завел.

— Вот поле, у которого мы находимся, — сказал Капитан, ткнув грязным пальцем в неправильной формы многоугольник. — С одной стороны оно упирается в кольцевую автостраду, с другой — в эту канаву, которая называется Рио де Санта-Исабель, с третьей стороны — банановая роща, дальше — угол джунглей, куда мы и вышли. Если пройти вот так, то мы выберемся на дорогу, ведущую в Лос-Панчос. Но после того как «Вос де Лос-Панчос» объявил о начале революции, я думаю, что там нам нечего делать. Если идти к автостраде, нас наверняка поймают и пристрелят. За банановой рощей дренажный канал, который сливает болотную воду с осушенных полей в эту дурацкую речку де Санта-Исабель. А вот чуть-чуть западнее, за речкой, асиенда «Лопес-23». По-моему, это та самая асиенда, на которой рубил тростник дед Вердуго, в то время как его женой занимался почтальон…

— Понятно, — ухмыльнулся Комиссар.

— Если вся эта кутерьма, — Капитан мотнул головой в сторону бензоколонки, откуда доносился гул пальбы, — продлится еще час, то нам лучше всего идти в направлении «Лопес-23».

— Ну, ты даешь! — усомнился Комиссар. — Это же собственность самого диктатора. Тут на карте помечена проволока и бронеколпаки с пулеметами. Наверняка там найдутся и охранники с овчарками.

— Прекрасно, Комиссар! — саркастически хмыкнул наш начальник, напоминая моего школьного учителя географии, который некогда уличил меня в том, что я пытался искать штат Айдахо в Северной Африке. — Может быть, ты знаешь, что всего в трехстах метрах отсюда есть подземный ход, который ведет прямо на асиенду?

Комиссар посмотрел на Капитана удивленно-влюбленным взглядом. Таким взглядом молодая жена смотрит на более зрелого и умудренного сексуальным опытом мужа, когда тот предлагает испробовать незнакомую ей позицию. Мне даже стало немного неловко, будто я помешал интимной беседе.

— Откуда ты знаешь? — выдавил наконец наш идеолог.

— Мне было видение. Явилась Пресвятая Дева и объяснила, что ход находится здесь, на маисовом поле… Если серьезно, то эти сведения я получил незадолго до вылета.

— Ну и что? На кой дьявол он нам нужен? — Комиссар тряхнул своими чегеваровскими патлами. — Ну, найдем мы этот ход, хотя это проблематично. Так ведь надо еще пролезть в него! Будь я Лопесом, то соорудил бы его так, чтобы им можно было воспользоваться только изнутри, а кроме того, установил бы сигнализацию, чтобы знать, кто и когда хочет пролезть на мою асиенду.

— Молодец! — одобрил Капитан. — Ты уже созрел, чтобы стать диктатором. Когда мы победим, тебя придется поставить Первым секретарем ЦК или даже лучше Генеральным.

— А ты, конечно, станешь президентом, — ухмыльнулся Комиссар, — а заодно и премьер-министром. Капралу придется заняться военным министерством…

— Ребята, — проворчал я вполне серьезно, — если вы собираетесь делить портфели, то я отказываюсь, а если собрались резвиться, то, ей-Богу, не вовремя. И потом я хочу жрать, а не точить лясы попусту. Вы тут болтайте, а я пошел поближе к галетам…

— Капрал, — миролюбиво сказал Капитан, — не торопись. Вся эта болтовня относится прежде всего к тебе. Именно ты пойдешь искать ход, понял?

— Сейчас? — А ты желаешь подождать до того, как взойдет солнце и тебя будет видно как на ладони? — Нет, я просто хочу жрать.

— Вот вернешься и поешь. Или нет, мы тебе дадим с собой провиант… Постарайся не заблудиться и не попасть в лапы службы безопасности. Найдешь — сразу же радируй нам, не найдешь до света — возвращайся. У тебя еще два часа. Вперед!