Но кое-что я из его лекции все-таки себе уяснил. Главное – это то, что душа любого живого существа и части существ неживых существует всегда, просто форма ее существования меняется. Либо лишенная телесной оболочки она пребывает в Безвременье и заполняет собой все пространство мира... то есть она и есть часть мира, пространства-то для нее нет, либо она есть часть живого существа. То есть не существа, а сущности существования существа... Ну вот, я уже и сам запутался. Словом, рождение и смерть есть объективные начало и конец, но при этом для души этого начала и конца нету.

Само собой, что обывательские понятия о загробном мире и рядом не стоят с немыслимым, но тем не менее реальным положением дел. Однако кое-какие проявления тонкого мира вполне этим представлениям соответствуют. Нет ничего сложного и антинаучного в том, чтобы спроецировать чью-то душу, обитающую в Безвременье, на какой-нибудь отрезок реального времени, и устроить таким образом свидание с покойным дедушкой. А поскольку качество проецирования зависит от мастерства спирита, то чаще всего дух дедушки будет выглядеть так, словно покойный при жизни был полным кретином, не способным связно изъясняться. При достаточной же квалификации (правда, как я понял, ее имеют разве что некоторые из Высоких Магов) можно иметь практически адекватное общение с душой умершего.

– Словом, ничего невероятного тут нет. Другое дело, что и поверить довольно трудно, – подытожил Артуро, и я кивнул, решив, что непонятное вряд ли станет понятнее, если попросить рассказать еще раз. – Так вот, юноша, как я уже говорил, мы попытались проверить мою версию относительно специалистов по кражам, которые умерли не так давно, хотя этот критерий не бесспорен. Мы пригласили... Словом, пригласили специалиста. Не из В.М., но вполне квалифицированного. И получили обескураживающий результат.

Артуро приложился к бутылке, вздохнул и продолжил:

– Среди прочих кандидатур на роль похитителя был некий налогоплательщик без гражданства по имени Кой Хрен. Не улыбайтесь, молодой человек, я еще ничего смешного не сказал. Поскольку никакие другие обозначения для этой личности не использовалось, Кой Хрен считается официальным именем. Скончался он полгода назад, и подозреваю, что никто об этом особенно не горевал: личность сия была, прямо скажем, мерзкая, наглая и жадная – но проходила она не по нашей части, а скорее по ведомству легкой уголовной полиции.

Я понимающе кивнул, чтобы показать, мол, понял. Сотрудники Легкой Уголовной занималась «спокойными» преступлениями типа краж, семейных ссор или некрупных мошенничеств и в детективах всегда выступали в качестве комических персонажей.

– ...По национальности Кой Хрен был темным эльфом и занимался мелким воровством, доходя в этом неблагородном деле до артистизма. Я выделил его среди прочих потому, что он всегда выплачивал налоги на самые мелкие суммы украденного, хотя, конечно, по грошику деньги не таскал. Артуро вновь сделал глоток и вдруг перешел на шепот:

– Так вот, Айше, его душу наш специалист вызвать не смог. И он совершенно твердо убежден, что в Безвременье души Кой Хрена нету. Ты понимаешь, что это значит?

Я кивнул:

– То есть его убили окончательно?

– Ничего ты не понимаешь, – покачал головой Артуро, – совсем ничего. Душу убить нельзя, потому что она бессмертна. Гораздо страшнее, когда наоборот – ее заставляют жить среди живых, понимаешь? Мы проконсультировались у... ладно, обойдемся без имен... Хотя что я, у тебя же третий допуск! Я консультировался с В.М. Тенсесом, одним из крупнейших теоретиков анализа сущностей, и он подтвердил: ни одно уравнение, ни одна формула строго не запрещают подобного варианта. То есть человек умирает, а его душа остается в потоке реального пространства-времени, хотя она совершенно не приспособлена к этому существованию. До сих пор это считалось невозможным, и даже сам В.М. Тенсес был поражен результатами своих построений – ему просто в голову не приходило проверять данный вариант, хотя сама проверка заняла у него всего несколько часов.

Я прикинул про себя стоимость нескольких часов срочной работы Высокого Мага и мысленно охнул. И тут же, почти без паузы, мои мысли переключились на суть сказанного. Слабое место в рассуждениях Артуро было видно невооруженным глазом.

– А как же призраки? И эти, потерянные, души... Они ведь давно известны!

– Ты всерьез думаешь, что кусачие летающие черепушки – это действительно потерянные души? Конечно, они известны – мне даже как-то охоту на них устраивали. Знаешь, попадешь в такую из шотгана, а она так забавно разлетается... – Он невесело усмехнулся: – Это всего лишь искаженные проекции, самопроизвольные или спровоцированные. А я говорю про душу, полностью оставленную жить здесь, в абсолютно не свойственном ей мире. Страшном мире. Время-то здесь движется, и вместо того, чтобы быть отделенной от ужаса смерти Безвременьем, она здесь этот ужас переживает столько раз, сколько мгновений прошло с момента ее расставания с телом.

– Сколько мгновений? Но ведь это не секунды и не минуты – мгновение может быть каким угодно маленьким.

– Ну вот, ты наконец понял. Именно так. Для души, оставленной в нашем мире, все ее существование – это боль и ужас. Ужас и боль.

Артуро запрокинул бутылку, и под мерное бульканье она опустела окончательно.

– Ты еще молод, Айше, даже по нашим человеческим меркам. Что такое ужас и боль, ты просто не знаешь и поэтому не боишься их так, как стоило бы бояться. А вот я это знаю, потому что стар – тоже по нашим меркам, конечно. И когда я узнал обо всем этом – мне стало страшно. Потому что сделанное один раз может быть сделано дважды. Трижды. Стократно и с кем угодно, потому что душа – она ведь беззащитна! Поэтому и Ринель в панике, и Ак-Барс поджал хвост, а Лорд... Хм, я думал, что никогда не увижу напуганного Лорда. А ведь он напуган – хотя и скрывает это лучше, чем кто-либо из нас.

– Но... – я был настолько ошарашен услышанным, что невольно хотелось найти какое-нибудь другое объяснение, и словно за соломинку ухватился за последний аргумент: – но ведь раз душа – это проявление тонкого мира, значит, она не может делать ничего материального? И тогда украденный грош абсолютно ни при чем и все наши построения неверны...

Артуро выслушал меня, закрыл глаза и глухо заговорил:

– Я был бы рад сказать тебе, что ты прав. Но дело в том, что именно этот проклятый грош окончательно убедил нас в реальности происходящего. Почти у всех народов в обитаемых мирах считалось, что душа умершего переходит в иной мир, а смерть – всего лишь поводырь. Поводырю принято платить, у разных народов по-разному. Ты ведь умный мальчик, ты должен знать, что тонкие сущности во многом зависят от того, какими их представляют живые. – Лицо рыцаря стало совсем неподвижным, продолжали шевелиться только губы: – Душа способна нести с собой материальный предмет – тот, которым нужно заплатить последнюю дань. Темные эльфы считают, что привратнику в Последнюю Залу надо давать один грош.

Би-генерал Угыт-Джай ввалился в контору примерно через час после того, как я оставил Артуро в его кабинете и попробовал вновь попасть к Ринель. Но ни в ее кабинет, ни в Архив, ни еще куда бы то ни было пройти не получилось, и этот час пришлось просидеть за одной из общедоступных дверей, в компании шкафов и кактусов. Словоохотливостью компания не отличалась, и, наверное, это было к лучшему: несмотря на уверенность Артуро в том, что я еще маленький и ничего не понимаю, его рассказ на меня впечатление произвел. До такой степени произвел, что ни о чем другом я не мог ни думать, ни говорить, одновременно при этом дико не желая ни новых мыслей, ни разговоров на эту тему.

Само собой, что от мыслей спрятаться было некуда, но кактусы хотя бы помалкивали – и на том спасибо!

Время от времени я честно подходил к зеркальной двери, но туннели оставались заблокированными, и я возвращался к памятному по первому дню стулу, у которого одна ножка была короче другой. Занимать место, на котором обычно восседала здесь Ринель, я все-таки не решился, особенно когда вспомнил, в каком состоянии она была сегодня с утра. Мало ли, вдруг появится и вообразит невесть что!

Размышления мои были достаточно сумбурными. В основном я пытался сообразить, а зачем «это» было сделано? Если решение найдется, можно дальше действовать в рамках тривиальной процедуры: кому выгодно – кто мог – кто сделал – найти и покарать. Ну очень хотелось бы, чтобы все свелось к тривиальной процедуре...

Однако даже самое начало логической цепочки в руки не давалось. Из всего, что я понял из слов Артуро, выходило, что задерживать существование души без тела в этом мире – занятие чудовищное, но бессмысленное.

Никакой материальной пользы она принести не может, разве что если задастся целью перетаскать по монетке весь госрезерв. Может быть, темный эльф с редким именем знал что-то очень важное, и, не получив эту информацию, некто не отпустит его душу на успокоение? И зная, что душа мучается, ждет, когда она сломается и заговорит?

Но опять же, если я правильно понял, фактор времени абсолютно ни при чем. Если «да», то желаемое «сломается и заговорит» последовало бы незамедлительно, а если «нет», то это навечно. Или «некто» об этом-то и не знает?

Вопросы, вопросы... Покачиваясь на стуле, я принялся деловито строить версии, ставить на случайном листке бумаги циферки и рисовать стрелочки, символизируя взаимосвязь условий и гипотез. Потом листочек кончился, и я взялся за другой, за третий, четвертый, составляя схемы юридического обеспечения и припоминая пункты кодексов. Снова писал циферки, ставил условные иероглифы, строго по параграфам разрабатывал план мероприятий...

И сам же понимал, что вся эта деловитость – не более чем попытки чем-нибудь забить свои мозги, забить настолько, чтобы в сознании перестало пульсировать Артуровское: «Боль и ужас. Ужас и боль...»

Иногда это даже удавалось. И вот, в один из этих периодов, когда я старательно расписывал систематизированную таблицу опроса возможных свидетелей, входная дверь еле слышно скрипнула. Погруженный в работу, я не обращал внимания ни на что вокруг (для того и погружался ведь!), и троллячий рык над ухом раздался совершенно неожиданно:

– Язык прикусишь!

Я в испуге дернулся вскочить, ударился о шкаф и действительно прикусил язык – оказывается, он у меня был высунут от усердия.

– Вольно, – попытался успокоить меня Угыт-Джай и дружелюбно поинтересовался: – Где все?

– Э... Не могу знать. – Я решил, что с дважды генералом, а тем более с таким, надо разговаривать исключительно по-военному. Но тролль только поморщился:

– Что, в солдатика поиграть хочется? Тогда вон призывной пункт на соседней улице. Вербовщиков порадуешь – последний доброволец в армию лет десять назад просился.

– А я...

Угыт-Джай перебил меня, презрительно фыркнув так, что по комнатушке пронесся ощутимый ветерок.

– Так все-таки где бойцы, стажер?

Пришлось признаться:

– Зеркала заблокированы, господин би-генерал, я сам ничего не знаю. Может быть, все на местах, а может, и нет. У нас тут немного напряженная ситуация.

Тролль хохотнул. Теперь по помещению пронесся уже не ветер, а настоящая ударная волна, даже стекла звякнули.

– Гр-р-рамотный доклад. Значит, немного напряженно, да? Надо было еще добавить, что в связи с этим твое начальство чуток призадумалось, и все, прямо хоть в вечерние новости репортаж отправляй: и не наврал, и правду спрятал.

– А что, надо составить сообщение для новостей? – с готовностью поинтересовался я, ободренный похвалой. – Прямо сейчас начинать?

– Гым! Твоя совсем дурака? – рявкнул Угыт-Джай так, что я непроизвольно сделал шаг назад. Наверное, вопрос оказался несколько не ко времени, иначе с чего би-генералу срываться на казарменный жаргон? Впрочем, он тут же вновь заговорил, вернувшись ко вполне гладкой, хотя и раздраженной речи: – Да ты представь себе, что будет, если в прессе хоть полслова проскочит про эту историю! Так что, если у самого мозгов не хватает, меня слушай: чтоб ни-ни. А ежели утечка все же будет, я из того, кто протечет, ансамбль песни и пляски оригинального жанра устрою! Вопросы есть?

Я промолчал. В голове почему-то крутилась фраза, которую я подсмотрел у дяди в дембельском альбоме: «Когда солдата ругают, он должен стать смирно и покраснеть». Получилось или нет с покраснением не знаю, но вытянулся я как только мог.

Солдатская мудрость оказалась к месту: генерал смерил меня взглядом, немного подождал, не скажу ли я еще чего-нибудь столь же интересного, и вдруг усмехнулся почти добродушно:

– Я, между прочем, тоже... Так сказать, слегка озадачен. И по этому поводу мне с вашей командой пообщаться надо. За мной.

– Так ведь блокировка... – напомнил я.

Угыт-Джай вновь улыбнулся, на этот раз пошире – зубов, которые эта улыбка продемонстрировала, хватило бы на трех человек – и легким движением придвинулся к Зеркалу.

– Балакировка-малакировка... – с нарочитым орковским акцентом бросил он. – Зачем такой страшный глаза делать, да?

И би-генерал легко шагнул в раскрывшийся туннель, и мне ничего оставалось делать, как последовать за ним.

Зеркало за нашей спиной разлетелось с нежным серебряным звоном, и если бы би-генерал не подхватил меня одной рукой, я точно бы растянулся на полу. Причем поймал он меня не оборачиваясь, на ходу, второй рукой перехватывая взметнувшуюся руку Лорда.

– Ша-ша, бледнолицый брат мой. Пред тобой всего лишь старый усталый тролль с отрогов Угыт-Уроха. Так что не гони волну, руку собьешь...

Красноватый отблеск в глазах Лорда медленно тускнел, и недосложенная в «девятую волну» кисть руки разжалась. Остальные тоже вроде бы... хотя выглядели бледновато все, переводя взгляд с би-генерала на осколки серебряного Зеркала на полу. Он, заметив это, вздохнул:

– Это, значит, погорячился малость, да и спешил...

– А что, собственно, произошло, господин начальничек? – Ак-Барс вновь опустился в кресло.

– Да, Джай, с каких Сил ты так вламываешься?

– Да вот, дай, думаю, зайду на досуге...

До этого момента я никогда не видел бригаду "У" пораженной. Испуганной – видел, а пораженной – нет. Но сейчас они такими глазами смотрели на своего начальника, что я догадался, что снова чего-то не понимаю.

– Значит, так! Обстановка – дерьмовее некуда...

– Э-э-э, Джай, не в службу, а в дружбу – тебе-то кто стукнул? – Ринель попыталась обольстительно улыбнуться, но усмешка вышла кривой.

– О чем это стукнул?

– Ну, что мы по уши в дерьме...

– Э-э – а кто тебе, кисонька (Ак-Барс хмыкнул) стукнул, что в дерьме мы всего лишь по уши? Дерьмовые у тебя стукачи.

– А что?

– А то, что мы глубже, гораздо глубже. И воздуха нам хватит ненадолго.

– Мой генерал, о чем это вы? – Лорд наконец перестал потирать отдавленную кисть и вновь выпрямился на стуле.

– Я с вами не шучу, мальчики-девочки. Информация абсолютно надежная. А если есть заказчик, значит, есть и заказ, и исполнитель. А если заказчик из-за Грани и он уже расплатился здесь, значит, мы имеем, или точнее, нас имеют...

– Так-так-так... Шеф! Остановитесь. – Ак-Барса словно выбросило из кресла. – Мне кажется, что мы с вами совсем о разном дерьме толкуем.

– Ну тогда его минимум в два раза больше. – Голос и взгляд Артуро были чрезвычайно меланхоличны. Угыт-Джай хотел что-то сказать, но сдержанно сплюнул на пол и тяжело опустился на табурет.

– Итак, излагаю! Хвосты я вам буду крутить, когда и если расхлебаем. У меня, мальчики-девочки, как вы знаете или догадываетесь, своих агентов за Гранями хватает, благо есть чем платить. И вот несколько времени назад вышел на связь один такой и сообщил, что за нашу Грань сделан заказ одной непонятной организацией на приобретение и доставку им сущности Фактора. Слышали они там у себя про то, что было у нас на Западных Равнинах. Ну, что слышали, что не поняли, суть не в этом. А в том, что эта такая непонятная организация, о которой мне ничего не известно, этот заказ приняла. И через пять, нет, уже через четыре дня он должен быть выполнен. То есть заказчик должен получить эту самую сущность Фактора. Но, господа, вы будете смеяться над старым троллем, который, кажется, сходит с ума... Потому что ему кажется, что он был на Западных Равнинах. И кажется, что он лично положил там всю сволочь, которая хоть что-то разумела в этой самой сущности Фактора. Понятно это вам? Лично! Положил. Вот этими самыми лапами. И в этом старый тролль готов поклясться всеми вашими жизнями, вместе взятыми.

– А это не кидалово? – трезво-задумчиво спросил Ак-Барс.

– На таком уровне этого не делают. Заказ-то государственный. Да и консерва моя настолько глубокая была, что без гарантии на связь бы не вышла. Нет, как ни греет такая мысль, но это не кидалово.

И тут Айше наконец отдышался и громко икнул, и все обернулись к нему.

– Ше, что это с тобой? – участливо-едко спросила Ринель.

– Так значит, они... ик!.. все... и-ик!.. совсем мертвые... ик! – Его била крупная дрожь.

– Кто?

– Ну те, с Западных Равнин...

– Вот вам и мотив, – грустно вздохнул Артуро: – вы гений, юноша...

И на несколько секунд в зале застыла тишина, которую, казалось, можно было потрогать руками.

– Та-ак, мальчики-девочки, – нарушил ее би-генерал, – я здесь чего-то не понял, или я здесь чего-то не знаю... – Кажется, предположение о том, что он не в курсе, почему-то изрядно успокоило Угыт-Джая.

– Простите, шеф, мы просто не успели составить рапорт, – не вставая, устало отрапортовала Ринель. – Однако мы уже поняли, что были неправы и что один ваш визит решил столько наших проблем...

– Короче!..

– В процессе работы над делом «Грош»...

– Еще короче!!!

– Вам суть или дело?

– Не вибрируй, малютка, не первый год вместе работаем.

– А суть в том, что какая-то гнида в этом прекрасном мире создала что-то, способное выдернуть из Безвременья любую, как мы понимаем, душу и заставить ее выполнит определенные действия. И хотя никто из нас не понимает, зачем нужно было отдавать приказ душе воровать этот самый долбаный грош, но после ваших слов мы поняли, что можно с этого поиметь еще. Например, информацию о Факторе от давно почивших душ наших противников по работе с Западных Равнин. Или любую другую информацию. Отныне любое понятие о государственной тайне стало фикцией. – Она бледно усмехнулась. – Ше, что стоишь столбом, возьми чифанницу завари, свеженького, и покрепче. Ну а это, мон женераль, еще не самое худшее, самое худшее то, что наши души теперь не принадлежат нам. После нашей смерти они будут принадлежать им.

– Кому – им?

– Тем, кто это создал.

– То есть тем, кого мы будем брать через пять, тьфу, через четыре дня, зная место и время? Не все так скверно, положим и этих. Так что всем готовиться к уходу за Грань, уходим сегодня, дежурить остается стажер – он у вас пока не мастер перехода. Готовьтесь, мальчики-девочки, через шесть часов встречаемся у шестой мерцающей дырки. – Угыт-Джай оскалился. – Снаряжение по максимуму – мир магический, типовой, АС-Би-3. Дополнительную вводную получите на месте.

Исчез би-генерал не менее ловко, чем Лорд, но этого никто не заметил, все ошеломленно смотрели друг на друга. Потом Лорд покачал головой:

– Хотел бы я вот так уметь принимать решения.

– А пока не научились, придется просто выполнять. Значит, типовой, АС-Би-3... хаоситы хреновы, Фактор им подавай. Утретесь, засранцы. Итак, всем в Хранилище, снаряжаться. Барсик, стоять. Личные вещи подхватим потом...

– Да я только...

– Я же сказала – потом. Айше, детка, а ты куда намылился? Твое дежурство начинается прямо сейчас, а чифан ты выпьешь сам. Кратко поясняю твои обязанности: каждое утро во время нашего отсутствия ты будешь получать криминальную сводку по Вельдану, нажимая вот на эту кнопку. Сводка будет большая, очень большая. Иногда ее получение занимает до двух часов. После этого загорится зеленая лампочка вот здесь, – она ткнула пальцем, – когда это случится, жмешь на эту кнопку, подтверждая получение, после чего – свободен.

– Совсем? – растерялся я.

– Ну, если уж очень горишь деланием, можешь вымыть полы в общей приемной. Не дрейфь, справишься.

Я все пытался что-то сказать, видя, как они один за другим исчезают в зеркале. Но тут обернулся Барсик и, видимо, отреагировав на выражение моего лица, шепнул назад:

– Да ты не переживай, всего-то четыре дня, и делать ничего не надо. Ну, не можем мы тебя с собой сейчас брать – сами-то толком не знаем, как будем выкручиваться. А здесь главное – не суетиться, вернемся – разгребем, а не вернемся, – он невесело усмехнулся, – станешь начальником бригады "У". Да, и к целителю не забудь сходить – тебя, наверно, и не застраховали еще... В общем, отдохни, посмотри столицу, потрать аванс. Пошли маме портрет в форме... – Он вздохнул, – болтаю я много, не к добру это. Ну, будь... – И уже потом с громким мявом сиганул в Зеркало.

А я остался один. Ноги немного подгибались, и, осторожно опустившись в кресло, я налил себе свежего чифана, настолько крепкого, что аж яснело в голове, а именно это мне сейчас и требовалось – ясность мышления. «Пока я мыслю, я существую» – всплыла фраза из какого-то реферата. Мне очень хотелось в этом убедиться, и я себя ущипнул. Но не проснулся, а продолжал оставаться на посту дежурного по всей бригаде "У". Почему-то от этого меня начала бить дрожь, и еще я все время думал о том, как они ушли. Вот так просто взяли и ушли, даже не попрощались по-человечески.

Стоп. Я сделал сразу несколько глубоких вдохов и несколько больших глотков. А с чего это я вдруг решил прощаться? Через четыре дня они вернутся, я буду в курсе, доложу обстановку, и все вновь встанет на свои места – из дежурного стажера я стану просто стажером. И все будет хорошо... на этой оптимистичной ноте я и заснул прямо в кресле, и снилась мне какая-то чушь про опера-оборотня, которым я должен стать и стану.

Утром я проснулся от того, что в кресле, таком удобном с виду, спал не я, а какая-то застывшая болячка. Болело все – голова, затекшая шея, уставшая спина, затекшая задница и скрюченные ноги. И чифан на столе, конечно, тоже уже остыл... С трудом выдираясь из кресла-ловушки, я подумал о том, как права была мама, настаивая, чтоб я приходил ночевать домой, и каким я был идиотом, что не пошел хотя бы в гостиницу. Видимо, оттого, что не уделял большого внимания зеркальному переходу, а следил только за тем, чтобы не упасть, я быстро добрался до М/Ж, куда с утра еще никто не озаботился слить запах, и выполнил все необходимые гигиенические процедуры, правда, не почистив зубы и обтеревшись своей рубашкой. Полегчало... Вернувшись в рабочий зал в полуголом виде, с мокрой рубашкой через плечо, я первым делом порылся в общем столе. Да, чифана там было много, сигарет типа «Рудничный газ» тоже, а вот из съестного – только безвкусные, бескалорийные хлебцы из цветочных лепестков. Чисто эльфийская закуска, и фигуру не портит. Но я не побрезговал даже этим. Однако этого было мало. Конечно, нужно было бы одеться, дойти до гостиницы или ближайшей столовой, но я помнил о том, что должен сделать. Время близилось к полудню, пора было получать криминальную сводку. Получал я ее долго, а пока эта усыпанная буквами бумажная змея выползала из факса, свиваясь на полу в красивые кольца, я вдруг понял, что не совсем одет. То есть рубашкой-то я, конечно, вытерся, а вот чем ее теперь заменить? Все мои вещи были в гостинице, а Вельдан – не курортный город вроде Соуза, где полуодетые люди воспринимаются как естественное явление. Хотя вот оно – форма! Моя форма была здесь вместе со всем остальным. Так, блок-карта мне необходима – теперь это мой идентификатор. Кинжал, Артуро говорил, носится только по праздникам. Я осторожно вытащил его из ножен – матовая поверхность, серо-серебристые разводы. Кинжал был абсолютно немагичен. Более того, уничтожал магию в любом встретившем его удар существе или объекте – без разницы. Он был великолепен. Я всегда считал, что неплохо разбираюсь в оружии, но я не нашел в нем изъянов. Ножны тоже были хороши, с символикой таможни – разделение и объединение Миров. В конце концов я таки прицепил его к поясу – мало ли какие у меня могут быть праздники – согласно третьему уровню допуска? Пистолет я тоже, изрядно помучившись, закрепил в подмышечной кобуре. Вот, правда, не смог даже представить себе, как можно быстро извлечь его оттуда, несмотря на любую острую необходимость. Закрепив шнуры, я посмотрелся в одно из многочисленных Зеркал – зрелище впечатляло. Нужно было срочно идти в дварфовскую лабораторию, делать портрет и посылать маме. Как раз в этот момент дежурное зеркало осветилось – на пороге нашего учреждения стоял мой новый знакомый – тролльский Капитан – и, разумеется, не мог войти.

– Айше, меня Ринель попросила зайти за тобой, когда отправишься к целителю. Так что выходи, минут пять мы тебя ждем.

Он поежился, словно от холода, и, одернув гранитный троллий камуфляж, направился к маленькому омнибусу обсидианового цвета, на котором красовалась кровавая реклама: «Гранитные плиты и прочие ритуальные услуги. Оптом и в розницу». В окошках маячили гранитные же физиономии троллей. Я уже настолько привык к черному столичному юмору, что и здесь смог улыбнуться – разумеется, спецподразделение Угыт-Джая «Гранит» могло написать на своем транспорте абсолютно соответствующую действительности рекламу. Потом я вышел в общедоступный коридор, потом на улицу. Капитан еще стоял возле фургона.

– Раах, я готов. Он обернулся.

– О, Ше, а я и не знал, что люди тоже умеют действовать быстро. Ты сегодня при параде. – Он открыл боковую дверь, и меня мгновенно втянули внутрь несколько могучих каменных лап. Он встал на подножку и скомандовал: «Поехали», – не закрывая двери. Фургон мягко тронулся, и Капитан проворчал мне: – Вашу защиту проходить – удовольствие то еще. Значит, приказ Старика таков: проходи всех целителей по максимуму, а потом ты свободен.

– А вы?

– А у нас на сегодня после всех этих событий зачистка шестого сектора Свободной. Старика наверху не любят, но доверяют. А эту историйку надо как-то замазывать, вот ему и дали добро на зачистку сектора. На официальное-то расследование все равно разрешения не дадут. Может, хочешь с нами? Ваши иногда участвуют – все хлопот меньше.

– Да нет, я на дежурстве.

– А, ну тогда молчу. Служба – это святое.

Этот тролль-смертник разговаривал со мной, как с равным, даже с некоторым уважением – еще бы, сотрудник бригады "У". Раньше бы я просто раздулся от гордости – тролли вообще, а эти-то в особенности не слишком признают другие расы. Но здесь, видимо, имело место деление не по расовому, а по профессиональному признаку.

– А в параде-то зачем? Отмечаешь первое дежурство? – Раах-но разговаривал со мной, стоя по-прежнему – не закрывая дверь и легонько придерживаясь за верхний край входа, хотя машина сейчас неслась на полной скорости. Я хотел сказать что-то соответственно мужественное, но сказал правду:

– Хотел портрет маме послать...

– Хороший парень, совсем наш. – Несколько лап ощутимо шарахнули меня по спине и плечам, а в темноте фургончика стало прямо-таки тесно от фундаментальных тролльих улыбок. И я с запозданием вспомнил, что у троллей «мама» – единственное понятие в родстве. М-да...

Остановились мы внезапно. Тролли привычно высыпались из фургончика и, наверное, задавили бы меня, но капитан подхватил меня раньше и аккуратно отставил в сторону. Мы находились рядом с небольшим парком, в котором и находился Дом Жизни Департамента Таможни.

– Нам сюда. – Капитан кивнул на несколько многоэтажных корпусов, связанных между собой разноцветными полупрозрачными переходами. – Слушай, Ше, выручи, а?

Я недоуменно посмотрел на капитана – нет, он не шутил, а скорее сам был смущен.

– Понимаешь, Ше, я не расист, с кем только наша работа не сталкивает, но есть эльфы, а есть эльфы. Там одна такая сидит... слов нет. Зайди к ней, получи направление.

– Э-э...

– Да ты только скажи, что подразделение «Гранит» идет на профилактику к дежурному целителю... и все. Она даст талончик, а целители – народ невредный, хоть и духи.

– Хорошо, но...

– Она в первом корпусе в регистратуре сидит, вон там... а мы с ребятами подождем у входа. Лады?

И я пошел, а что еще я мог сделать? Стеклянные двери, огромный холл, мягкие, удобные кресла. За регистрационной стойкой сидела светлая эльфиянка. Сияющие локоны, глаза и все как положено. И если бы я не был знаком с Ринель, на меня это могло бы произвести изрядное впечатление, а так я все время, идя к стойке, ждал, что сейчас это прелестное создание откроет свой очаровательный ротик и обдаст меня потоком если не ругани, то распоряжений и указаний. И она открыла ротик, и прелестный голосок пропел:

– О, юноша, ты страдаешь! Мы в Доме Жизни, отринь свои страхи. Мы поможем тебе, целители излечат твои раны, а я могу разделить с тобой боль твоей израненной души, истерзанного сердца. Иди же ко мне, вместе мы сильнее...

Ее голос обволакивал, сияющие глаза завораживали, и я, уже не в силах сопротивляться, подошел к стойке и произнес:

– Спецподразделение «Гранит» следует на профилактику к дежурному целителю.

Эльфийка захлопнула рот, но лишь на мгновение, ее прекрасные глаза наполнились светлыми слезами.

– И тебя, столь юного и неопытного, так же пленила эта стезя порока. Не сила, а разум и сердце должны править Миром. Ни один конфликт никогда не решала сила, она только раздувала их, толкая Мир к пропасти. И ты тоже участвуешь в этом?

– В чем?

– Толкаешь Мир в пропасть? О нет, ты только заблуждаешься, ты слишком молод, чтобы быть настолько порочным. Я вижу у тебя оружие – брось его. Оставь всякую мысль о насилии, и если так поступит каждый, то все разумные сольются в экстазе в одно сверхсущество, для которого и был создан Мир...

Она все говорила и говорила, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. В чем-то, конечно, наверное, она была права. Но вот Ринель, например, говорит по-другому, и то, что думает, а эта...

Я потряс головой, вытрясая из ушей сладкое журчание.