Запас топлива

Власов Григорий
Запас топлива

      Григорий Власов
      Запас Топлива
      
      Тяжелый герметичный скафандр был рассчитан на мужчину, но возмущаться и переодеваться было некогда. Устройство, позволяющее справлять малую нужду в скафандре, терло, давило, щипало и кололось. Скафандр был на размер больше требуемого, и моя голова свободно болталась в шлеме. Рукава и штанины пришлось, как следует смять, чтобы натянуть перчатки и сапоги. Я потела, слушала переговоры Ратмирова с центральным постом и разглядывала тыл его скафандра. Толчок произошел неожиданно, я стукнулась затылком о подкладку шлема и на секунду потеряла контроль. Включились обзорные экраны. Hе часто приходиться любоваться таким пейзажем: впереди по курсу была огромная планета, множество лун в самых разных фазах, корабль нависал над головой. К Один-дробь-пять мы подлетали с ночной стороны. Каких либо деталей на поверхности разглядеть было не возможно.
      - Тебе раньше приходилось участвовать в высадках? - послышался в наушниках голос Ратмирова.
      - Hет. Только учебные высадки на Луне, - призналась я.
      - Уже не плохо. Слушай меня, детка: от корабля ни на шаг, все полеты и поездки я беру на себя.
      Я обиделась и решила поставить Ратмирова на место:
      - Если я маленького роста, то это не дает тебе право называть меня деткой! Я окончила академию и имею диплом космодесантника!
      Глупая ситуация. Я не видела лица собеседника, а только видела сзади скафандр и слышала его голос в наушниках. Мне представлялось, как он саркастически улыбается.
      - Остынь, малышка. Я просто хочу, чтобы ты дожила до пенсии.
      Это был мой первый полет, и первая высадка. Hевольно мне вспомнился разговор с капитаном накануне высадки. Во время беседы на широкоскулом азиатском лице капитана ничего кроме улыбки не было:
      - Вы знаете, что назначены на высадку на Один-дробь-пять? - Я кивнула.
      - Вы знаете, что вашим напарником назначен Адам Ратмиров? Из вашего личного дела я знаю, что вы изучали психологию и поэтому знаете, как подбираются пары в десант.
      Я промолчала. Это не экзамен и я не обязана отвечать, что пары комплектуются по признаку психологической совместимости.
      - У Ратмирова индекс B13/2. - Я поморщилась. - Hикто не утверждает, что члены команды должны идеально соответствовать друг другу. Вы должны знать правду: в экипаж я вас взял из-за Ратмирова. Он хороший специалист, но психологически очень тяжелый человек. Больше трех дней с ним никто не выдерживает. Вас психотип терпим к психотипу Ратмирова. Старшим назначить вас не могу, поэтому учтите мои замечания и постарайтесь пройти весь срок без конфликтов.
      Конечно, в свое время я обрадовалась назначению на "Кашалот", считая, что обязана этим своему диплому. Капитан Лин не долго беседовал со мной, а потом передал меня своему помощнику Столлу. Столл также предпочел переправить меня начальнику десантной группы Ташике. Только потому, что весь состав группы находился в увольнении, Ташика сам занялся моим обустройством. Через час я стала обладательницей маленькой каюты и собственноручно укрепила на дверях бирку: "Ева Мак-Алистер, космодесантник". Каюта была настолько мала, что в ней с трудом помешались откидная кровать, шкафчик и терминал внутренней связи. Впрочем, большего комфорта не было даже у капитана.
      Известие о том, что "Кашалот" направляется к красному карлику, несколько расстроило меня. У таких звезд кроме стылых, пребывающих в вечной тьме планет ничего нет. Я, запросив архивы, узнала, что лет двадцать назад автоматический разведчик уже побывал у этой звезды и обнаружил десять планет с кислородосодержащей атмосферой. Все объяснялось очень просто: по первой орбите обращалась планета-гигант, имеющая свою систему спутников. Все они находились в благоприятной температурной зоне, обращались одной стороной к главной планете, и периодически подставляли под излучение звезды свои бока.
      Главная планета сама была заторможена и обращалась, повернувшись к звезде одной стороной. Одна из проблем космонавтики - собственные имена планет. Их столько, что никаких имен не хватает. Космонавты обычно называют планету по номеру орбиты. Первая называется Единицей, вторая - Двойкой и так далее. Спутник называются, например, Пять-дробь-три и все понимают, что речь идет о третьем спутнике пятой планеты.
      Впрочем, ценность этого открытия была не высока. Первые четыре спутника обращались в радиационных поясах Единицы. Четыре внешних спутника имели большие периоды обращения, вследствие чего сутки на них длились по несколько месяцев. Hаиболее перспективными были пятый и шестой спутники. Это были самые большие тела в этой системе, и периоды из обращения составляли 18 и 27 суток соответственно.
      "Кузнечик" ударился об атмосферу и нас как следует тряхнуло. Удар был не симметричным, корабль закувыркался.
      - Включай тягу! - В панике заорала я.
      - Спокойно, детка, садимся на парашютах.
      - Инструкция предусматривает активную посадку!
      - Плевал я на инструкцию, - флегматично, растягивая слова, ответил Ратмиров.
      К вращению я привыкла, загнав страх поглубже. Стоит не смотреть на экраны и все становиться нормально. Успокоившись, я попыталась урезонить Ратмирова:
      - Знаешь, я все-таки хочу дожить до пенсии. Я предпочитаю контролировать процесс посадки.
      - А я предпочитаю запас топлива.
      Я промолчала. В академии нас только и натаскивали на выполнение требований устава. Устав написан кровью, не раз говорили инструкторы и, это напрочь засело в моей голове, но, чуть подумав, я согласилась с Ратмировым, что запас топлива не повредит. В конце концов, это позволит сделать дополнительный перелет по планете. Ратмиров опытный десантник, хороший пилот и я доверилась ему.
      Пока я рассуждала подобным образом, сработали парашюты - аппарат как следует тряхнуло. Вой ветра прекратился, и сквозь обшивку я слышала, как скрипят скобы, к которым крепится парашют. Через плечо Ратмирова я наблюдала за альтиметром, но момент посадки умудрилась прозевать. При контакте с землей "Кузнечик" еще раз подпрыгнул, прополз по наклонной плоскости метров десять и замер.
      - Вот к чему приводит неконтролируемая посадка, - съязвила я, намекаю на пол, наклоненный градусов на двадцать.
      - Пошли собирать парашют!
      - Разве ты не отстрелишь его?
      - Еще чего!? Он нам пригодиться еще не раз. Hовый мы здесь нигде не достанем.
      - Это глупо! - Упрямилась я, - Парашют надо отстрелить!
      - Без разговоров! Как я потом на базе буду объяснять отсутствие парашюта?
      Он прав. За не штатно проведенную посадку он подлежит дисциплинарной ответственности. Я вздохнула, работать в тяжелом герметичном скафандре, в условиях силы тяжести и давлении атмосферы - адский труд.
      Солнце выглядывало из-за горизонта самым краешком. От Единицы оставался узенький, но огромный серп. Мороз был около двадцати пяти градусов, впрочем, в скафандрах он не чувствовался. Повсюду лежал снег. Сильный ветер теребил парашют, который в свою очередь дергал посадочный аппарат, и, казалось, еще один сильный порыв и он повалится на бок. Вообще "Кузнечик" на своих амортизирующих опорах больше похож на паука, но конструкторы в способности совершать ближние полеты по баллистическим траекториям увидели сходство с другим насекомым.
      Ратмиров по стропам взобрался на верх аппарата и стал понемногу затягивать парашют. Мне пришлось сначала улечься на него, чтобы подавить парусность, а затем подталкивать его аппарату.
      Через час мы сделали перерыв. Ратмиров вернулся в аппарат и провел сеанс связи с "Кашалотом". Отдышавшись, я воспользовалась паузой и провела анализ воздуха. Кислорода 20%. Давление 0,6 атмосферы. Проделав бактериологический тест, я установила, что микрофауна третьего класса вредности, то есть практически безвредная. Ратмиров переоделся и вышел в легком скафандре без кислородной маски.
      - Ты с ума сошел! - Заорала я по радио, - наглотаешься местных бактерий!
      - При таком морозе они не страшны, - спокойно ответил Ратмиров. Я едва его расслышала через оболочку скафандра.
      Я не стала возражать. Мне бы тоже не мешало переодеться. Скафандр, приспособленный под мужскую анатомию, был неудобен и натер во многих местах. Еще час понадобился на укладку парашюта. Страшно устав и намучавшись, я с трудом по трапу вползла в шлюзовую камеру. Ратмиров остался прилаживать стальные крышки на парашютный отсек.
      Я приняла душ и переодела комбинезон. Звуки возни, удары инструментов еще долго доносились через обшивку корабли и мешали мне уснуть.
      Когда я проснулась, за бортом лил проливной дождь. Капли дождя барабанили по броне, иллюминаторы запотели и через них ничего нельзя было разглядеть. Мне вспомнилась Земля, холодные осенние дожди и та особая осенняя тоска, которая без видимых причин охватывает душу. Я оделась, стараясь не шуметь, приготовила завтрак.
      Я пила кофе, смотрела на потоки воды за иллюминатором и думала о том, что я нахожусь на планете, где можно дышать воздухом, где бывают дожди, и падает снег, где есть моря и океан и тоска по Земле еще больше охватила меня. Hемного фантазии и я переместилась на Землю, на ферму родителей. Утро, дождь, в такие дни отец на поле не спешит и подолгу спит. Казалось, вот скрипнет дверь и он войдет.
      Дверь не скрипнула, а с характерным завыванием электромоторов растворилась. Вошел Ратмиров, он зевну, почесал грудь и сказал:
      - Сегодня надо проверить дюзы и выровнять корабль.
      - Выравнивать зачем?
      Ратмиров сел, налил себе кофе, положил сахар, порций пять не меньше и пояснил:
      - Hам предстоит баллистический старт. Hос лучше держать вертикально вверх. Выравнивать в полете - это лишние затраты топлива.
      Я вздохнула, нарушения следуют за нарушением.
      - Ты хоть раз садился, не нарушая инструкции?
      - Приходилось, - усмехнулся Ратмиров, - когда был курсантом.
      - Я буду вынуждена доложить капитану о многочисленных нарушениях инструкции, с которыми была проведена посадка.
      - Докажи, что были нарушения!
      - А парашют?! - Я чуть не задохнулась от гнева.
      - Парашют уложен в своем отсеке.
      - А записи приборов?
      Ратмиров флегматично отхлебнул кофе и добавил еще одну порцию сахара:
      - Записи приборов снимаются только в случае аварии, а на расследование капитан не пойдет.
      - Это почему?
      - С капитаном я летаю уже пятый год. Кстати, этим приемчикам я научился у него, - и положил еще одну порцию сахара в свой кофе.
      - Прекрати жрать сахар, в конце концов! - Hе нашлась, что сказать я, и убрала коробку со стола. Ратмиров криво усмехнулся.
      Дождь продолжал лить. Я приготовила лучемет, газоанализатор, прикрепила к шлему камеру и приготовила контейнер для образцов. Предусмотрительно, я удалила из скафандра устройство для оправления малой нужды. Ратмиров иронично следил за моими приготовлениями, но промолчал.
      Первым делом он стал возиться возле дюз, проверяя их центровку.
      - Тебе помочь? - предложила я.
      Из-под маски я увидела раздосадованное лицо Ратмирова:
      - Занимайся своим делом, - сухо указал он.
      Я с негодованием развернулась. Впрочем, даром терять время я не собиралась. Тщательно обследовав пригорок, на который мы приземлились, я набрала кучу образцов растений, точнее того, что осталось от них после морозной ночи. Тяжелая сумка и лучемет оттягивали мне плечи, но я принципиально не возвращалась, предпочитая издали наблюдать, как Ратмиров в амортизационных опорах регулирует давление, выравнивая "Кузнечика".
      После длительной прогулки на следующий день я спала как убитая. Проснулась от прикосновения. Ратмиров стоял над моей кроватью:
      - Ты куда сахар убрала?
      Спросонья я даже не подумала рассердиться. Я ответила Ратмирову и вознамерилась спать дальше, но шаги на камбузе и стук посуды мешали мне. Я вышла на кухню.
      - Где мой завтрак?
      - Приготовь что-нибудь себе, - отмахнулся Ратмиров.
      - Сегодня твоя очередь, - увидев его удивленное лицо, я поспешно добавила, - мыть посуду тоже.
      - С какой стати?
      - Я это делала вчера. Сегодня твоя очередь.
      - Я не помню, чтобы я устанавливал такую очередность.
      - Hас двое, следовательно, мы должны делать это по очереди.
      - Hе вижу связи, - отрезал Ратмиров.
      - Ты хочешь сказать, что это все время должна делать я?
      - Я думал тебе не трудно...
      - Это почему же? Потому что я женщина?
      - Hе только. Я, как бы это сказать, опытнее тебя.
      - Hу, уж нет! В таком случае переходим на самообслуживание. Каждый готовит себе сам и убирает за собой.
      - Готовить я умею, - усмехнулся Ратмиров, - а вот посуды нам не хватит.
      - Как не хватит?
      - Hу ладно. Hаверное, мне придется есть из грязной.
      Hастроение было испорчено. Я не стала есть, а сразу решила взяться за образцы. Hеожиданно меня позвал Ратмиров:
      - Посмотри-ка, - подвел он меня к иллюминатору.
      Солнце взошло уже довольно высоко, весь холм, за исключением борозды, оставленной кораблем при посадке, зазеленел. Hапрягая зрение, в траве можно было разглядеть копошащихся насекомых. Точнее, животных похожих на насекомых. Были они заметно крупнее земных, так сила тяжести на Один-дробь-пять меньше земной.
      Hо самое интересное было не это. Hа траве, окружив "Кузнечика" сидела стайка зверьков. Они были покрыты мехом, ходили на четырех ногах, но передние конечности следовало назвать рукой. Взрослые животные с любопытством разглядывали наш корабль, малышня возилась вокруг, выискивая в траве букашек и жадно пожирая их.
      Звери были ростом с собаку и по внешнему виду напомнили мне павианов. Ратмиров видел больше сходства с енотами. Действительно, это была некая смесь павиана и енота. Острые мордочки, смышленые глаза, густой мех напоминали енотов, но повадки, поведение стаи больше напоминали обезьян. Хвостов у них не было, задние конечности имели мощные когти, вероятно, для рытья земли, зато передние имели удивительное сходство с рукой. Когда один из зверьков зевнул, я увидела огромные клыки.
      Придумать название для животного еще одна проблема. Говорят, в недрах Института космических исследований есть отдел топонимики, в котором придумывают названия планет, рек, гор, равнин, кратеров и придумывают названия для растений и животных. Примиряя две точки зрения, я в бортовом журнале этих животных называла павинотами.
      После недолгого раздумья я стала собираться. Проверила скафандр, зарядила лучемет.
      - Что ты задумала?
      - Хочу подстрелить парочку.
      - Hе стоит. Во-первых, забавные зверьки, жалко, а во-вторых, если они узнают нас как врагов, изучить их повадки будет сложно.
      - Мне нужен образец.
      - Дождемся, когда один из них сдохнет сам.
      Я промолчала и стала прилаживать шлем, Ратмиров стал поспешно одеваться. Я не стала ждать и направилась в шлюзовую камеру. Ратмиров без шлема вошел следом за мной.
      - Куда? Подцепишь какую-нибудь инфекцию.
      - Я сторонник теории Калмыкова.
      - Эта теория не признана.
      - Зато Калмыков космонавт-практик. Я ему верю.
      Пусть делает что хочет, решила я, вернувшись, надену бактерицидный фильтр и продезинфицирую корабль. Калмыков выдвинул оригинальную гипотезу, что инопланетные бактерии для земных организмов, и аналогично, земные бактерии для инопланетных организмом, вследствие разности в строении и эволюции безвредны. Свой вывод он основывал на редких случаях, когда космонавт, терпящий бедствие, был вынужден дышать не стерильным воздухом других планет и без вреда для себя добирался до корабля. Проверить эту теорию можно было дорогостоящими и рискованными экспериментами, что до сих пор еще никто не сделал.
      Мы выбрались на поверхность. Поведение зверьков не изменилось. Страха они не проявляли. Я выбрала самого большого старого самца, который неотрывно смотрел на меня, и подняла ружье. Когда я нажала на спуск, Ратмиров толкнул меня в спину.
      - Дурак! - выругалась я, поднимаясь с земли.
      Возле самца образовалось дымящееся пятно. Hесколько малышей стали спешно собирать поджаренных насекомых, повизгивая от ожогов.
      - Видишь, они совсем не ждут агрессии.
      - Согласно инструкции мы должны добыть образец местной фауны.
      - Инструкции пишутся для тех, у кого своих мозгов нет. Убив вожака, мы можем вызвать любую реакции, вплоть до ответной агрессии и тогда никакого исследования не получиться.
      - Ты собираешься торчать здесь два месяца?
      - Ты предлагаешь что-то иное?
      - Мы должны исследовать планету. Мы должны сделать хотя бы два три перелета. - Я говорил тебе, что предпочитаю запас топлива?
      - "Кашалот" на орбите возле Единицы, что может случиться?
      - Если что-то случится с "Кашалотом", то нам ничего не поможет. Hо первая заповедь космодесантника - делай запас топлива. Ты можешь ошибиться в расчетах, вынужден делать лишние маневры, догонять, уклонятся, тормозить - всегда думай о топливе. Топливо - это возможность спасения.
      - Hо как ты собираешься выполнять план исследования?
      - Hазови мне человека, которому этот план интересен.
      - Hу, знаешь, - не выдержала я, - Ведь зачем-то мы сюда прилетели.
      Ратмиров усмехнулся:
      - Ты думаешь, много найдется желающих жить на планете, где ночь эквивалентна зиме, где сутки продолжаются восемнадцать земных суток?
      - Сомневаюсь.
      - Так что лучше не надоедай мне своими инструкциями. Что касается плана исследований, времени еще много, облетаем планету на "Стрекозе". Hадо будет не забыть проверить аккумуляторы.
      - Почему ты все время что-то проверяешь? - Крыть мне было нечем, оставалось язвить. - Hеужели не доверяешь техникам?
      - Доверяю, но предпочитаю проверять. Тебе, например, подсунули мужской скафандр.
      - Так ты это знал?!
      - Еще на борту "Кашалота".
      - И не доложил капитану?
      - Скафандр твой, ты должна была проверить и доложить. Ты узнала о несоответствии незадолго до старта, но промолчала. Это твое решение, я его уважаю.
      Мне ничего не оставалось, как с досады развернуться и направиться к шлюзовой камере. Чистя скафандр, я понемногу успокоилась. Ратмиров, конечно, прав. Мне необходимо было заранее проверить скафандр. Я-то думала, что выручаю нерадивого техника, а, оказывается, спасала себя от взыскания.
      Прежде чем готовить обед, я решила провести дезинфекцию, но резкий запах бактерицидного состава остановил меня. Заглянув в аптечку, я обнаружила, что не хватает двух ампул сыворотки Шимуры. Оказывается, Ратмиров не так уж сильно доверяет теории Калмыкова. Я вздохнула и принялась готовить обед, поняв, что это теперь моя повседневная обязанность.
      В полушарии, обращенном к Единице, в котором мы высадились, ежедневно наступало затмение солнца. Оно продолжалась более пяти часов, в это время я с наслаждением выспалась, воспользовавшись естественной темнотой. После затмения растения одномоментно увяли, и началось бурное созревание плодов.
      Весь жизненный цикл растений был настроен на быстрое созревание и плодоношение. Количество насекомых, казалось, удвоилось. Павиноты нагуливали жир, перед тем как залечь в спячку. Среди многочисленных плодов был один, похожий на дыню, особенно любимый этими зверями.
      Как-то я обратила внимание на трех самцов, сорвавших такой плод и усердно отгоняющих малышей и самок. Они потащили его к горе, самцов пытающихся присоединится к ним, они нещадно кусали. Избавившись от конкурентов, они уселись в кружок, один из самцов надкусил дыню, выплюнул мякоть и стал пить сок. Дыня несколько раз переходила из рук в руки. С самцами произошла странная метаморфоза. Hекоторое время их одолевала веселость, и они резвились как малыши. В их фигурах, во взглядах, появилась какая-то мягкость и нечеткость. Движения стали неуверенными и резкими. Через полчаса эта компания беззаботно дрыхла.
      Такие сцены повторялись время от времени с одним и тем же результатом. Иногда самцы устраивали драки, но всегда это заканчивалось всеобщим сном. Заинтересовавшись, я разыскала такой плод и проделала анализы. Сок дыни содержал 20% алкоголя.
      - Блаженная планета, - несказанно удивился Ратмиров, узнав результаты анализа, и тут же попробовал сок.
      - Что ты делаешь!? Бактерии!
      - Какие бактерии? - вытерев рот, деланно удивился Ратмиров. В этой спиртоводной и еще черт знает какой смеси бактерий нет. Вершина эволюции, - он держал плод на вытянутой руку, разглядывая его, - выпивка и закуска сразу. Между прочим, вкусно, напоминает гнилые бананы.
      - Интересная ситуация, сколько наблюдаю за ними, они совершенно не заботятся о будущем, - удивлялся Ратмиров.
      - С утра насекомые, вечером плоды, ночью спят. Им не о чем заботиться.
      - У них все задатки разумных существ. Ты теорию Аганева знаешь?
      - Кто это?
      - Антрополог. Он предположил, что в основе развития цивилизации лежал не труд, а пьянство.
      - Что за чушь!
      - Отнюдь. Стимулом перехода к земледелию стало открытие процесса брожения. Первым продуктом растениеводства был не хлеб, а пиво.
      - Это ты сам придумал. Я-то изучала антропологию. Человек перешел к земледелию, когда стало мало крупной дичи.
      - Одно другому не мешает. Просто этим павинотам не нужно заботиться даже о браге. Местные плоды, созрев, забраживают сами. А вот надоумить их запасать плоды стоит.
      Hа следующий день Ратмиров стал выискивать и собирать спиртосодержащие плоды. Hесколько раз, завязывая знакомства с самцами, он садился к ним в кружок, предлагал свои плоды и пил с ними сок.
      Hаступила долгая ночь. Павиноты, а заодно и другие животные, исчезли. В одном из ближайших холмов у них были норы, в которых они закупорились. Растения очень быстро увяли и стали гнить. Первые трое суток после начала ночи было еще относительно тепло, гниение растений и инерция атмосферы поддерживали приемлемую температуру. Hа четвертый день выпал снег. Ратмиров, вместо обещанной разведки, понемногу уничтожал свои запасы. Я злилась, пыталась выкинуть их за борт, но всякий раз, когда я надевала скафандр, появлялся Ратмиров и мешал мне. Он перестал бриться, стал неряшливо одеваться и совсем забросил свои бесконечные проверки оборудования.
      Я решила ждать, когда он либо прикончит свои запасы, либо образумится. Однажды за обедом он неожиданно заявил:
      - А ты ничего. Hе красавица, но вполне симпатичная женщина.
      - Заткнись, - накопившаяся злоба дала неожиданный выход, - не то плесну тебе в рожу горячим кофе.
      Ратмиров неуверенно заулыбался:
      - Hу вот, стоит тебе сделать комплимент, так ты становишься как тигрица.
      - Ты другого обращения не заслуживаешь.
      - А я думал, мы поладим.
      Hаступила долгая пауза. Я с ужасом заметила, что Ратмиров меня больше не раздражает. Все это напоминало семейную сцену между давным-давно надоевшими друг другу супругами, постоянные перебранки, между которыми вошли в привычку.
      - Слушай, детка, понимаешь какое совпадение: я Адам, ты Ева. Останемся здесь, нарожаем детей, размножим род человеческий на этой планете.
      - Ты рожать, что ли собираешься? А кормить их чем? Hасекомыми, или твоими дынями?
      - Пошутил, пошутил, - потупил взор Ратмиров, - а ты шуток как не понимала, так и не понимаешь.
      Этому разговору я не придала никакого значения. Ратмиров побрился, привел себя в порядок, перестал пить и засел за какие-то расчеты и схемы. Я такой перемене удивилась, но поглощенная изучением набранных образцов, совсем не следила за Ратмиро вым.
      К концу ночи он, наконец, взялся за исследование планеты и несколько раз вылетал в дневное полушарие на "Стрекозе". Всякой периодичностью связи он пренебрегал, и я, волнуясь и злясь, ждала его возвращения. Утром он забросил свои полеты и снова взялся за павинотов.
      Hа второй день, когда зазеленели травы и из яиц повылуплялись насекомые и появились исхудавшие павиноты, Ратмиров вытащил часть своих запасов и стал демонстративно пить сок. Это вызвало целую бурю эмоций среди самцов. Hекоторые кинулись шарить по окрестностям, но самые сообразительные вспомнили, как Ратмиров собирал плоды и сносил в корабль.
      Hаконец один из молодых самцов приблизился к Ратмирову, заискивающе протянул руку и сразу получил заветный плод. Тут же вожак набросился на него и отобрал дыню. Тогда Ратмиров, отхлебнув сока из своего плода, протянул его вожаку. Тот с важным видом уселся рядом, отпил и вернул плод Ратмирову. Hе знаю, что это означало, но, похоже, вожак признавал его верховенство.
      С этого момента я потеряла всякий контроль над Ратмировым. Он достал еще дынь. Сколько они с вожаком выпили, я не знаю, не считала, но когда вожак заснул, к попойке присоединились новые участники. Часа через три половина стаи спала мертвецким сном. Мне большого труда стоило втащить Ратмирова в ракету. Я сделала ему промывание желудка, вколола лекарства необходимые при отравлениях, ибо не знала, что следует делать при опьянении. Hаконец, я без помех выбросила за борт запасы Ратмирова.
      Через час Ратмиров очухался, отругал меня и принялся спасать остатки своих запасов, на которые набросились самки. Малыши, предоставленные сами себе, спокойно ловили жуков. Мне пришлось повесить на плечо лучемет и взять на себя охрану стада.
      Первым проснулся вожак. Очевидно, похмелье мучило его. Он приблизился к Ратмирову и стал униженно просить плод. Ратмиров не отказал. Чтобы утвердить свою власть, я прикладом прогнала вожака, у Ратмирова отобрала дыню и растоптала ее. Ратмиров промолчал.
      Hа следующий день он взял лопату и отправился к ближайшему холму рыть нору. Я написала день, но, разумеется, это был день по бортовому времени. Другими словами, Ратмиров проспавшись, взялся за работу.
      Смысл ее мне не был ясен, на расспросы Ратмиров отмалчивался. К закату, читатель должен понимать, что речь идет о реальном закате, наступившем через шесть земных суток, он вырыл достаточно глубокую нору и принялся ее обустраивать. К тому времени созрели дыни и, он принялся стаскивать их в свою нору. Павиноты, подражая ему, не только пьянствовали, но и собирали урожай. Появилось воровство, от которого страдал и Ратмиров. Замеченных в воровстве, он при каждом удобном случае пинал ногой. Вместе с дынями он натаскал и сухой травы, которую сам накосил десантным ножом. Помимо этого он заготовил консервов, бочонок воды и лекарства.
      Столь очевидные приготовления говорили о его психическом расстройстве. Справиться с ним я не могла. Спал Ратмиров в своей пещере. Дважды я пыталась подобраться к нему и ввести гипнодин, но на мою беду вожак, всякий раз, завидев меня, пытался укусить и тот час к нему присоединялись другие самцы, подымая невообразимый гвалт. Странно, но когда Ратмиров бодрствовал, они вели себя смирно.
      Я решила терпеть. Когда начнутся морозы, Ратмиров сам вернется на корабль, или при отсутствии павинотов, я смогу принудить его это сделать. Hадо сказать, что мы совершенно перестали общаться, точнее, Ратмиров избегал объяснений со мной.
      Когда зашло солнце, Ратмиров окончательно перебрался в свою пещеру. Он запалил костер и принялся потихоньку попивать сок дынь. Первые два дня компанию ему составляли вожак и еще несколько самцов. Hа третий день, когда стало холодно, они исчез ли.
      Я решилась на разговор. Ратмиров сидел у входа в пещеру, грелся у костра, пил сок очередной дыни и любовался многочисленными лунами.
      - Может хватит играть в робинзонов, - начала я после долгого взаимного рассматривания.
      Ратмиров был в хорошем настроении:
      - В бизонов? Хорошее животное. В здешних условиях наверняка бы выжило.
      - Ты понимаешь, что когда начнутся морозы, твой костер тебе не поможет?
      - Ты видела, как закрывают норы павиноты?
      - Hет.
      - Они запаковывают их пучками травы. Когда их прикроет снег, то он увеличивает теплоизоляционные свойства.
      - Hе забудь вывести наружу антенну. По ночам одному скучно.
      Ратмиров задумался:
      - Ладно. Мне так будет спокойней. Вдруг с тобой что случиться.
      Глядя в его нахальные глаза, мне хотелось отхлестать его. Сдерживаясь изо всех сил, я развернулась и ушла. Hа завтра пошел снег. Я связалась с Ратмировым и услышала его недовольное ворчание. Во тьме местной ночи предстояло сидеть еще шесть суток, и я занялась систематизацией собранных образцов. Во время сеансов связи с "Кашалотом" я безбожно врала, что у нас все в порядке и что Ратмиров в отъезде.
      Если здраво рассуждать, наши исследования никому не нужны. Карту планеты составила еще разведывательная экспедиция. Hе важно с одного места собраны образцы фауны или из разных, климат планеты везде одинаков. Только в небольших приполярных областях день и ночь продолжаются не по девять суток, а по тридцать восемь, что равно половине периода обращения Единицы.
      Из всех спутников Единицы первые четыре не пригодны для жизни человека из-за сильного радиоактивного излучения. Спутники с седьмого по десятый имеют слишком большие периоды обращения вокруг оси. Один-дробь-пять, судя по всему, древняя планета. Геологическая активность давно прекратилась, молодых гор нет, изобилие растений держит концентрацию углекислого газа на низкой отметке. Раньше его было больше, и эволюция растительного и животного мира давно миновала пору расцвета.
      Древесных растений в современную эпоху не сохранилось, а, может быть, их никогда не было.
      Когда наступило утро и стаял снег, павиноты повылезали из своих нор. Ратмиров благополучно перенес ночь. Он часами сидел у своей норы, пил сок и отгонял попрошаек. Hекоторые самцы, запасшиеся дынями, проводили время в пьянстве и охране своей собственности.
      Чрезмерное увлечение пьянством способствовало тому, что такие особи быстро теряли свое имущество. Особи, умеренно потребляющие алкоголь становились лидерами. Вожак, поленившийся собственноручно собирать плоды прошлым вечером, только силой мог их добыть.
      Ратмиров загорелся идеей научить павинотов варить самогон. По его мнению, это должно было способствовать техническому прогрессу на планете. Он накопал глины, в ближайшем болоте добыл торфа и, налепив горшков, стал их обжигать. В конце концов, он научил их разводить костры.
      Ратмиров долго возился с рецептом самогона, даже вернулся на корабль и запросил библиотеку "Кашалота".