Колчаковец позёвывал и нетерпеливо поглядывал в ту сторону, откуда должен был прийти сменщик. Наконец тот появился, подошёл неторопливо, лениво спросил, кивнув на дверь пакгауза: - Ну, что там? - Тихо, - ответил часовой. - Даже пить не просят. Подохли, что ли? - Рано! - возразил сменщик. - Давай ключ. Часовой отдал ключ от двери, закинул винтовку за плечо и зашагал прочь. Его остановил один из офицеров, приехавших с эшелоном. - Зайди в депо, - приказал он. - Пусть пришлют людей за вагоном. Трясогузка слышал этот разговор, но не придал ему никакого значения. Все его мысли сосредоточились на ключе, который лежал так близко - всего в десяти шагах, у часового в кармане шинели! Ключ нужно достать во что бы то ни стало! И Трясогузка догадался, как это сделать. Весело посвистывая, командир направился к штабу. Он хотел поскорей обрадовать ребят, но задержался по дороге, и надолго. Всё началось со встречи с Николаем. - Здорово, Трофим! - услышал Трясогузка. - Дело к тебе есть! Они пошли рядом. - Какие у нас с тобой дела? - усмехнулся Трясогузка. - Нет, так будут! - многозначительно ответил Николай. - Выкладывай - послушаем. Николай не торопился. Он понимал, что рискует очень многим. Но обстоятельства вынуждали пойти на этот риск. Все попытки проникнуть в железнодорожное депо ни к чему не привели. И Николай обрадовался, увидев знакомого беспризорника. Что, если поговорить с ним? Вспомнил Николай тайный лаз в заборе, через который он ушёл от облавы на базаре. Может быть, беспризорник знает, как проникнуть и в депо? - Выкладывай, или я пошёл! - нетерпеливо сказал Трясогузка. - У меня своих дел хватает! И Николай решился. - Железнодорожное депо знаешь? - спросил он. - Знаю. - Можешь туда пробраться незаметно? - Запросто! - Там сейчас усиленный караул. - А мне плевать! Трясогузка прихвастнул. Никакого тайного хода в депо он не знал. - Как ты пройдёшь? - спросил Николай. Трясогузка ухмыльнулся. - Нашёл дурака!.. Говори, что надо, а не выпытывай! Не выйдет! Николай схитрил и чуть не испортил всё дело. - Заказ крупный подвернулся - жаль упускать! - доверительно сказал он. Пришёл один торгаш в мастерскую - просит отремонтировать большую партию самоваров. А хозяина нет - в депо на работу угнали. Когда отпустят?.. Вот я и не знаю, на какой срок договариваться насчёт ремонта. Трясогузка смерил Николая презрительным взглядом. - Шкура всегда шкурой останется! Поищи других, которые тебе карман набивать согласятся! Мальчишка хотел уйти, но Николай схватил его за плечо, притянул к себе и тихо сказал: - Если заказ будет принят, заложников не расстреляют! Трясогузка широко раскрыл глаза. - Откуда ты... - Оттуда! - строго произнёс Николай. - И больше ничего не скажу. Если в голове солома, уходи! А если соображаешь малость, помогай! Трясогузка понял только одно: хромоногий жестянщик хлопочет не о самоварах. Мальчишка оглянулся и долго смотрел на пакгауз, на вагоны, на депо. Николай ждал. - Давай, что передать! - согласился Трясогузка. Николай улыбнулся. - Про самовары и расскажи. - Кому? - Найдёшь слесаря Кондрата Васильевича, - объяснил Николай. - Спросишь, когда сможем выполнить заказ торгаша. Запомнил? Торгаша!.. А потом приходи в мастерскую. Знаешь, где она? Мальчишка кивнул головой и побежал к станции. Паровоз запасся водой, углем и вернулся к составу. Эшелон готовился к отправке. У отцепленного вагона уже был выставлен часовой. Трясогузка перебрался на другую сторону состава. Здесь хозяйничали беспризорники. У нескольких вагонов были тормозные площадки. На них устроились те, кто посильней. Угольные ящики забронировали среднячки, а прочая мелюзга довольствовалась буферами и крышами. Залез на крышу и Трясогузка. Перепрыгивая с теплушки на теплушку, он добрался до той, рядом с которой на запасной колее стоял отцепленный вагон. Тут мальчишка лёг и стал ждать. Когда состав тронулся, Трясогузка вскочил на ноги. Шум отходящего поезда заглушил все звуки, и часовой не услышал, что на крышу опечатанного вагона прыгнул безбилетный пассажир.
      САМОВАРНЫЕ ХЛОПОТЫ
      План захвата бронепоезда был изменён. Каждый рабочий получил новое задание. Оставался неясным лишь один пункт - партизаны. Никто не знал, подошли ли они к станции, как было условлено заранее, и готовы ли нанести с севера удар по городу. Кондрат Васильевич верил, что Николай попытается проникнуть в депо, но не представлял, как это ему удастся. Утром появилась надежда. Сообщили, что на станции стоит вагон с боеприпасами для бронепоезда. Платайс тотчас распорядился послать за вагоном рабочих. Старшим группы он назначил Кондрата Васильевича. Но капитан, ведавший внутренней охраной, вежливо отклонил это распоряжение. - Зачем отрывать ремонтников от работы! - сказал он Платайсу. - Я пошлю часового, а после обеда солдаты прикатят вагон в депо. Спорить было неразумно, и Платайс поблагодарил офицера за любезно предоставленную помощь. После обеда высокие ворота распахнулись, и вагон с боеприпасами медленно вкатился в депо. Началась разгрузка. Осторожный капитан и тут обошёлся без рабочих. Солдаты сами вытаскивали снаряды, коробки с пулемётными лентами и укладывали их вдоль стены. Распластавшийся на крыше Трясогузка прислушался. Справа раздавались выкрики разгружавших вагон солдат. Слева было тихо. Мальчишка придвинулся к краю крыши, взглянул вниз: поблизости никого. Но рядом с вагоном валялись куски жести, мотки проволоки. Спрыгнешь - загремит на всё депо. Трясогузка посмотрел вперёд. Там стоял паровоз бронепоезда. Между вагоном и паровозом было не больше метра. Мальчишка подполз к переднему концу крыши. Двое рабочих осматривали заклёпки на бронированной груди паровоза. Трясогузка пошарил в карманах. В них ничего не оказалось. Тогда он сдёрнул с головы рваную кепку без козырька и бросил её на паровоз. Клепальщики заметили мальчишку. Он лежал, приложив палец к губам, а другой рукой показывал, что ему надо спуститься вниз. Рабочие отвернулись от вагона, чтобы не привлечь внимания колчаковцев. - Что ему надо? - спросил один. - Может, весточка от партизан? - отозвался другой. - Похоже... Иди-ка за Кондратом Васильевичем... У паровоза стояла железная лестница. Когда клепальщик вернулся, он передвинул её поближе к вагону с боеприпасами. Вскоре подошёл и Кондрат Васильевич. Наблюдавшие за колчаковцами рабочие дали сигнал, и он быстро приставил лестницу к вагону. Трясогузка не ждал приглашения - колобком скатился вниз и юркнул под паровоз. Туда же забрался и Кондрат Васильевич. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и каждый думал, что же теперь делать? - Ты не шпик? - осторожно спросил Трясогузка. - Как будто нет, - серьёзно ответил Крутов. - Тогда веди меня к Кондрату Васильевичу! - Я - Кондрат. Что дальше? Трясогузка повертел головой и на четвереньках пробрался к рабочему, который лежал на спине и измерял что-то железной складной линейкой. - Как его звать? - спросил мальчишка, дёрнув рабочего за ногу. Тот посмотрел на Крутова и сказал: - Кондрат. После этой проверки Трясогузка успокоился и, вернувшись к Крутову, таинственно произнёс: - Я насчет самоваров. Кондрату Васильевичу эта фраза ничего не говорила. - Самовар у бабки потёк? - спросил он. - И ты из-за этого пробрался в депо? - Не у бабки, а у торгаша! - возразил Трясогузка. Кондрат Васильевич придвинулся к нему вплотную. Фамилия командира партизанского отряда была Торгашов. - Кто тебя прислал? - Этот... как его... хромой! Велел спросить, брать ли от торгаша заказ и когда сможете починить самовары?.. Разгрузив вагон, колчаковские солдаты выкатили его из депо. Безбилетный пассажир совершил обратное путешествие к станции. Пустой вагон оставили в тупике. Трясогузка спрыгнул вниз неудачно. Заболело колено и заныло под ложечкой. Он посидел на песке у вагона, потёр колено и, прихрамывая, пошёл в город. Нога болела, но мальчишка был доволен. Получилось именно так, как он хотел. Не раскрыв секреты своей армии, он познакомился с подпольщиками. Трясогузка не сомневался, что и Кондрат Васильевич, и Николай - настоящие большевики. Понял он и то, что они готовятся к чему-то очень серьёзному. Николай встретил беспризорника пытливым взглядом. Трясогузка важно опустился на табуретку, снял кепку, вздохнул, как человек, завершивший трудную работу, и сказал: - Кончились самоварные хлопоты!.. Велено принимать заказ и выполнить его сегодня без четверти двенадцать. Понял? Николай взглянул на ходики: часовая стрелка подходила к трём. Времени оставалось в обрез. - Ты где ночуешь? - спросил Николай. - На трубе! - усмехнулся Трясогузка, всем своим видом показывая, что на такие вопросы он отвечать не намерен. - Ладно, это твоё дело! - согласился Николай. - Но запомни: ночью из своего логова не вылезай! Ночка будет шумная - не заметишь, как и голову продырявят!.. А завтра приходи сюда. - Зачем? - За геройский поступок получишь благодарность! - Какую? - Пролетарскую!.. А сейчас, Трофим, иди! Мне некогда! Иди и спрячься подальше до утра. - А заложники? - спросил Трясогузка. - Будут живы твои заложники. - Ещё бы! - многозначительно произнёс Трясогузка. - Ну, я пошёл! Кланяйся большевикам-ленинцам!
      НА ТРУБЕ
      Армия никогда не видала командира таким весёлым и добрым, как в тот день. Он похвалил Мику за исписанный с двух сторон флаг, осмотрел древко, сделанное из доски от ящика, и одобрительно похлопал Цыгана по плечу. О своих приключениях Трясогузка ничего не сказал. Да и некогда было. Командир засадил армию за работу: Цыгана - точить нож, затупленный о консервные банки, Мику - писать приказ заложникам. Под диктовку командира начальник штаба выводил на батисте: "Поздравляем с революционным праздником и приказываем сегодня вечером по моему свистку выстрелить через окно в часового, лучше прямо в голову. Стреляйте из винтовки. Нож, чтобы открыть коробку с патронами, пересылаем. Можно стрелять и залпом - из винтовки и револьвера сразу. Только метко! Мы вас освободим. С подлинным верно: командир армии - Трясогузка". В десять часов вечера Мика с Цыганом направились к пакгаузу. Им предстояло тайком через окошко передать заложникам нож и приказ командира. Трясогузка пересёк городок и вышел на противоположную окраину, где стояли корпуса давно пустовавшей фабрики. Через дыру в разломанном заборе он пролез во двор, забрался на крышу кочегарки, а оттуда по пожарной лестнице - к толстому туловищу трубы. Скоба обожгла руку холодным металлом. Мальчишка посмотрел вверх. Эти скобы вели туда, где днём виднелся прутик громоотвода. Сейчас закоптелый конец трубы терялся во мгле. И мальчишке показалось, что он никогда не сможет добраться до громоотвода. Стало страшно, но Трясогузка поставил ногу на нижнюю скобу и полез по трубе. Отсчитав пятьдесят ступенек, он остановился, ослабил на минуту занемевшие руки. Ветер яростно толкал в бок, задувал в ухо, в нос. Мальчишка отвернулся от ветра, вздохнул поглубже и снова полез вверх. Скоро он перестал что-либо видеть. Кочегарка и фабричный двор остались где-то внизу, в кромешной тьме. Трясогузке показалось, что ветер несёт его между землёй и небом. Захотелось кричать, не то от страха, не то от восторга. Когда пальцы вместо скобы ощутили верхний обрез трубы, мальчишка почувствовал огорчение. Кончился этот удивительный полёт во мгле. Всё встало на свои места. Трясогузка нащупал громоотвод, грудью лёг на ребро трубы и чуть не сорвался. Из тёмного, пахнущего сажей жерла что-то вырвалось, стремительное и шумное, ещё более черное, чем ночь, больно хлестнуло его по носу и закружилось над головой с сердитым карканьем. - У-у, дура! - вырвалось у мальчишки. - Нашла, где гнездо вить! Вытащив из-под френча флаг и верёвку, Трясогузка начал привязывать древко к громоотводу. Новая опасность заставила его замереть. Он ещё не понял, что ему угрожает, но всё его тело напряглось и сжалось в комок. Он посмотрел вниз. По трубе поднимались какое-то бесформенное чудовище. Оно было уже метрах в двух, когда мальчишка рассмотрел в темноте голову и плечи человека. Сразу стало легче. Трясогузка не знал, что это за человек. Но всё-таки не чудовище, а человек. С ним можно бороться. "Если это колчаковец, - столкну вниз!" - решил он и поджал ногу, готовясь ударить. Звякнула скоба, за которую зацепилась подмётка. Человек поднял голову. Увидев занесённую над собой ногу, он пригнулся, держась за скобу левой рукой, а правую поднял вверх. И оба застыли в неудобных, напряжённых позах. Трясогузка тупо смотрел на воронёное дуло револьвера и не двигался. Это и спасло его. Палец, нажимавший на спусковой крючок, распрямился. Дуло отклонилось в сторону. - Трофим! - воскликнул человек. - Ведьмы тебя сюда загнали? Что тут делаешь? - Я ж сказал: ночевать на трубе буду! - пробормотал Трясогузка, узнав Николая. Ответ был настолько нелепый, что Николай не выдержал и расхохотался. - Ой, уморишь! Врун ты несчастный! Замолчи, а то я упаду! Он раскачивался от смеха из стороны в сторону, и Трясогузка испугался. - Держись! А то и правда полетишь! Николай перестал раскачиваться, быстро поднялся по скобам к Трясогузке. - А по-честному - что ты делаешь тут? Трясогузка глазами указал на флаг, трепыхавшийся у громоотвода, и объявил: - Завтра праздник! Николай попридержал рукой полотнище и с удивлением прочитал: "Армия Трясогузки". Другие слова были написаны мелкими буквами, и он их разобрать не мог. Мелькнула мысль, что в городе действительно существует какая-то тайная организация. - Кто тебе приказал вывесить флаг? - строго спросил Николай. - Кто мне смеет приказывать? - с достоинством произнёс Трясогузка. - Я сам командир! - Трофим! Не ври! - прикрикнул на него Николай. - Я не Трофим, я - Трясогузка! Посвистывал холодный ветер. Сквозь тучи проглянула луна. Спал внизу погружённый во тьму город. А над ним, вцепившись в скобы, висели два человека и в упор смотрели друг на друга. Николай и верил и не верил беспризорнику. Вспомнив флажки, наивно оставленные на месте крушения, взрыв кухни, подстроенный явно неумелой рукой, он всё больше и больше убеждался в том, что этот паренёк и есть Трясогузка. Ему захотелось расцеловать беспризорника. Но вместо этого он протянул руку и сказал: - Давай лапу! Они пожали друг другу руки, как равные. Николай был растроган. - Будь хоть сто Колчаков! - воскликнул он. - Не победить им такой народ! - Хоть тысяча! - небрежно бросил Трясогузка. - Ну, а теперь снимай белый флаг! - приказал Николай. - Не буду! - заупрямился Трясогузка. - Он не белый, на нём написано "красный"! Не видно в темноте, а днём, если грамотный, - разберёшь! - Чудак-человек! А ты спустись на землю и снизу попробуй прочитать, что на твоём флаге написано! Сможешь? - А чего мне читать? Я и так знаю! - А другие не знают! Посмотрят утром - белый флаг, не наш, не советский! Трясогузка всё ещё колебался. - Давай, давай! - мягко настаивал Николай. - Время дорого! Мы другой повесим! Получше! Он сунул руку за спину и вытащил из-за ремня короткую палку с широкой полосой красной материи, обмотанной вокруг древка. Трясогузка больше не возражал. Когда они спустились на крышу кочегарки, Катя, дежурившая у трубы, удивилась: Николай полез один, а спустились двое. - Смотри, кого я на небе нашёл! - сказал Николай. - Знакомься - Трясогузка! Мальчишка покосился на девушку. - А мы знакомы! Хитрая вы! Ловко меня провели!.. Лунатиком обозвали! - А разве ты не лунатик? - улыбнулась Катя. - Нормальные люди ночью по трубам не лазают! - А он? - спросил Трясогузка, кивнув на Николая. Во дворе фабрики Катя и Николай засыпали мальчишку вопросами. Но Трясогузке не хотелось раскрывать свои секреты. С трудом удалось выведать у него, что другие ребята находятся где-то у пакгауза. Николай смутно догадывался, что беспризорники торчат там неспроста. - Не освобождать ли заложников задумали? - с тревогой спросил он. - Наше дело! - ответил Трясогузка. - Я пойду туда и за уши отдеру их! - пригрозил Николай, понимая, что в темноте ему никого не найти у пакгауза. Понимал это и Трясогузка. - Иди! - сказал он. - Без меня ничего не выйдет! - Хорошо! Мы пойдём вдвоём, но если ты... - Это другое дело! - согласился Трясогузка. Николай отослал Катю в мастерскую и подтолкнул мальчишку: - Веди!
      ГУДОК
      30 апреля поздно вечером Платайс вместе с капитаном из охраны депо прошлись вдоль отремонтированного раньше срока бронепоезда. У каждого вагона Платайс задавал рабочим один и тот же вопрос: - Готово? Везде отвечали: - Готово! Часть рабочих уже освободилась и отошла от бронепоезда. Ремонтники сидели у стен, жевали чёрствые куски хлеба, оставшиеся у них со вчерашнего дня. Все очень устали - работали без отдыха почти двое суток. Бронепоезд заново не красили - не было краски. Зато тщательно вымыли. Струи кипятка из брандспойтов с шипением лизали лоснящуюся броню. В паровом котле уже поднималось давление. Дымила труба. Паровоз, как горячий конь, подрагивал могучим телом, готовый ринуться вперёд. Кондрат Васильевич был в паровозной будке. Он вытирал ветошью стены. Платайс остановился около паровоза и спросил у капитана: - Вы довольны? - Вполне! Надеюсь, что красные не попортят эту чудесную машину. - Я уверен в этом! - сказал Платайс и снова оглядел депо. Все были на своих местах. - Не томите людей, господин барон! - произнёс капитан. - Их ожидает водка. Платайс махнул рукой Кондрату Васильевичу, и могучий гудок заполнил депо. Под этот густой паровозный рёв началось что-то невероятное. Рабочие, сидевшие у стен, набросились на часовых, выставленных у окон и дверей. На колчаковцев, находившихся рядом с бронепоездом, ремонтники прыгали сверху, с вагонов, сбивали с ног и обезоруживали. Капитан прокричал какое-то ругательство и ухватился за кобуру. Платайс ребром ладони ударил его повыше локтя. Второй удар заставил капитана отлететь в сторону. Его подхватили рабочие, а Платайс побежал в хвост бронепоезда. Засуетились пулемётчики у ворот депо. Против них были направлены брандспойты. Обжигающие струи кипятка оттеснили солдат от тупорылых "максимов". У задних ворот пулемётчики сдались, не сделав ни одного выстрела, а у передних произошла заминка. Рабочий, поливавший колчаковцев кипятком, споткнулся и упал, сильно ударившись правой рукой о рельсу. Он быстро вскочил, хотел поднять брандспойт и не смог. Кипяток бесцельно лился на пропитанную мазутом землю. Окутанный паром рабочий беспомощно оглянулся, прижав к груди сломанную руку. Кондрат Васильевич закрепил ручку гудка, выскочил из будки и побежал к рабочему. Но колчаковцы уже опомнились. У пулемёта залёг солдат с тремя георгиевскими крестами. Рядом, у коробок с лентами, плюхнулся унтер-офицер. "Не успеть!" - подумал Кондрат Васильевич. Он бежал и видел дуло, прицельную рамку, голову солдата, прильнувшего к пулемёту. Сейчас заговорит "максим" и... Унтер-офицер локтем ударил георгиевского кавалера, а тот оторвался от прицельной рамки и стал что-то поправлять в пулемёте. "Заело!" - мелькнула у Кондрата Васильевича радостная мысль. Он подхватил горячую кишку и хлестнул кипятком по колчаковцам. Подоспели рабочие с винтовками. Унтер-офицер и солдат с крестами подняли руки. Кондрат Васильевич вернулся в паровозную будку и освободил ручку гудка. Наступила звенящая тишина. Теперь гудок был не нужен. Он заглушил звуки короткой схватки, и наружная охрана не догадалась, что внутри депо произошёл переворот. Рабочий, из-за которого чуть не сорвалась тщательно продуманная операция, виновато потупясь, стоял у паровоза. - Ты бы левой! - укоризненно сказал ему Кондрат Васильевич. Рабочий показал левую руку. Она была ошпарена. На пальцах и ладони бугрились пузыри. Кондрат Васильевич охнул, словно ему самому стало нестерпимо больно. - Прости, друг! - произнёс он. - Потерпи полчасика! Отправим бронепоезд перевяжем. - Потерплю, - отозвался рабочий, а Кондрат Васильевич пошёл к пулемёту. Он открыл крышку коробки, передёрнул ленту. "Максим" был в полном порядке. Нажми на спуск - и пулемёт заработает. Задумчиво посмотрел Кругов вслед георгиевскому кавалеру, которого уводили в помещение кладовой. Там уже толпились и другие обезоруженные колчаковцы.
      СИГНАЛ КОМАНДИРА
      Гудок паровоза слышал весь город. Полковника он обрадовал, Николая встревожил. Полковник вызвал адъютанта и приказал подать машину, чтобы ехать в депо. А Николай поторопил Трясогузку: - Прибавь шагу! Николай не знал, что означает этот гудок. Не стряслось ли что-нибудь в депо? Впереди показались тёмные очертания пакгауза. - Где они? - Где-нибудь тут! - неопределённо ответил Трясогузка. - Как же ты их найдёшь? - Свистну! Они подошли ещё ближе. Уже виднелась фигура часового, который медленно прохаживался вдоль пакгауза. - Дальше нельзя! - сказал Николай. - Свисти! - Что сейчас бу-удет! - загадочно произнёс Трясогузка и, сунув в рот два пальца, пронзительно засвистел. Часовой остановился и прислушался. - Тише не мог? - прошептал Николай. - Весь город всполошил! - Тише нельзя, - спокойно ответил Трясогузка, не спуская глаз с пакгауза. - Не услышат. - Ну? Где же они? - нетерпеливо спросил Николай. - Подожди... Не сразу... Над дверью пакгауза мелькнул огонёк. Глухо прозвучал выстрел. Часового качнуло вбок. Выронив винтовку, он повалился на землю. Трясогузка хотел броситься к пакгаузу, но Николай успел схватить его за плечо. - Открывайте! - во всё горло завопил мальчишка. Растерявшийся Николай зажал ему рот ладонью и зло сказал: - Никак спятил ты, парень? Трясогузка барахтался в его руках и что-то мычал, указывая на пакгауз. Николай увидел две тени, склонившиеся над лежащим без движения часовым. Секунда - и тени скользнули к двери. Лязгнула металлическая накладка. Двери распахнулись. Цыган весело прокричал: - Тикайте! В голове Николая стало проясняться. Он выпустил Трясогузку, и командир тотчас воспользовался этим. - Армия! Ко мне! - крикнул он. Николай увесисто шлёпнул его пониже спины. - Это тебе за обман! А завтра вместо благодарности получишь настоящего перцу, анархист! Подбежали Цыган и Мика, шарахнулись в сторону, увидев Николая. - Вольно! - захлёбываясь от восторга, крикнул им Трясогузка. - Без паники! - Он повернулся к Николаю: - Куда прикажете вести армию? - В мастерскую! - всё ещё сердито сказал Николай. - Бегом, шалопаи! - За мной! - скомандовал Трясогузка. И мальчишки побежали. - Не бойтесь его! - Трясогузка оглянулся на Николая, хромавшего сзади, и объяснил: - Он настоящий большевик-ленинец!..
      ПОЛКОВНИК УДИВЛЁН
      Машина остановилась у депо. Караульные из внешней охраны почтительно вытянулись. В мелочах полковник был честен. Бутылки с водкой поблёскивали в ящиках, поставленных на заднем сиденье автомобиля. Адъютант подбежал к воротам, предупредительно раскрыл небольшую дверцу. Полковника встретил начальник депо. - Бронепоезд готов к боевым действиям! - отрапортовал он. Это было видно и без рапорта. Закованные в броню паровоз и три вагона блестели чисто вымытыми боками. Настороженно глядели вперёд пушки и пулемёты. Бронепоезд приковывал внимание. - Я вас представлю к награде! - сказал полковник начальнику депо. - Благодарю вас! - ответил Платайс и напомнил: - Работа завершена досрочно, господин полковник! Тот понял намёк. - Водка со мной! Созывайте рабочих. - Боюсь, что они водкой не удовлетворятся! - улыбнулся Платайс. Полковник удивился, а Платайс крикнул: - Кондрат Васильевич! Открылась бронированная дверь. Показался Крутов. - Полковник готов выслушать ваши требования! - сказал ему Платайс. - Сдайте город, господин полковник! - ровным голосом произнёс Крутов.- А водку мы разопьём после окончательного разгрома Колчака. - Глупая и неуместная шутка!- воскликнул полковник. - Я... - Какая там шутка! - оборвал его Крутов. - Смотрите! Пулемёт переднего вагона развернулся и уставился прямо в грудь полковника. - Измена? - с ледяным спокойствием спросил он у начальника депо. - Вы - интеллигентный человек и сможете отличить измену от военной хитрости, - сказал Платайс. - И, чтобы не было никаких эксцессов, убедительно прошу сдать пистолеты. Под чёрным внимательным глазком пулемёта полковник и адъютант отдали оружие. Двое рабочих отвели их в сторону, и здесь им предоставили полную возможность наблюдать за подготовкой к отходу бронепоезда. Платайс и Кондрат Васильевич проверили боевые расчёты. Команда бронепоезда, целиком укомплектованная из ремонтников, заняла вагоны. Только один пулемёт остался без наводчика. Рабочий, который повредил руки в схватке с колчаковцами, не мог стрелять. Заменить его было некому. - Жаль, но придётся обойтись без хвостового пулемёта, - сказал Платайс. Кондрат Васильевич посмотрел на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого. - У нас ещё четверть часа. Попробуем найти пулемётчика. - Где? - спросил Платайс. - Есть у меня одна мыслишка!.. Они подошли к кладовой и через рабочего, дежурившего у двери, вызвали солдата с крестами. Георгиевский кавалер вытянул руки по швам и хмуро уставился в землю. - Пулемёт хорошо знаешь? - спросил Кондрат Васильевич. Солдат молчал. - Может, новичок в пулемётном деле? - снова спросил Кондрат Васильевич. Солдат гордо тряхнул крестами. - На германском фронте с "максимом" заработал! - Что ж сегодня сплоховал? - А ты заметил? - усмехнулся солдат. - Я думал, ты от страха и света божьего не видел! - Верно! Боялся! - признался Кондрат Васильевич. - Боялся, что этакая украшенная крестами дубина полоснет по людям - и прощай бронепоезд! Сколько бед произошло бы из-за того, что один упал не вовремя, а другой умом в детстве не запасся! - Ты не лайся! Пусть дубина, а не полоснул, однако! - отозвался солдат. Стучаться бы тебе в царство небесное!.. Ты у меня на самой мушке сидел! - Что ж у тебя заело в пулемёте? - прищурясь, спросил Кондрат Васильевич. - Пулемёт ни при чём... Не там заело! Кондрат Васильевич повернулся к Платайсу. - Не соврал! Я проверил: "максим" исправный, а молчал он потому, что у пулемётчика совесть, видать, заговорила. Платайс оглядел ладную фигуру солдата. - Пойдёшь с нами? - Туда иль сюда, а посерёдке не высидишь, - уклончиво ответил солдат. Кондрат Васильевич нахмурился. - Ты нам загадок не загадывай! Солдат укоризненно качнул головой. - Умный, а не понимаешь!.. Унтер - он не слепой: не хуже тебя видел, почему пулемёт не заработал. Туда мне дорожка заказана. Платайс преглянулся с Кондратом Васильевичем и сказал: - Я - командир бронепоезда. Сейчас отправка на фронт. Хвостовой пулемёт на выходе из мастерской должен ударить по наружной охране! Задача ясна? - Так точно, ваше... - Товарищ командир! - поправил его Платайс, - Так точно, товарищ командир! - Фамилия? - спросил Платайс. - Николай Петров! - Наводчик Петров! К хвостовому пулемёту бего-ом... марш! Солдат побежал к заднему вагону бронепоезда. - Без семнадцати двенадцать! - произнёс Кондрат Васильевич. - Пора! Платайс по-военному вытянулся перед Круговым. - Товарищ председатель ревкома! Разрешите вести бронепоезд в бой? Кондрат Васильевич неумело козырнул, махнул рукой и, обняв Платайса, напутственно похлопал по спине. Защёлкали, закрываясь, двери бронепоезда. С Кондратом Васильевичем осталось полтора десятка рабочих с винтовками и двумя пулемётами. - Господин большевик! - спросил у Крутова полковник. - Скажите честно, кто из вас Трясогузка: вы или так называемый барон? Кондрат Васильевич улыбнулся. - Скажу честно: для меня это такая же загадка, как и для вас. Бронепоезд без гудка плавно тронулся с места. Рабочие распахнули створки ворот. Выпустив большой клуб пара, паровоз прибавил скорость. Последний вагон миновал ворота депо. И сразу же заговорил хвостовой пулемёт георгиевского кавалера. Послышались испуганные крики колчаковцев из внешней охраны. Грохнул пушечный выстрел. Артиллерия бронепоезда открыла огонь по казармам гарнизона. Опоясалась огнями опушка леса за станцией. В бой вступили партизаны. Полковник обхватил голову руками и мучительно застонал.
      ПОБЕГ
      Армия Трясогузки в полном составе томилась в подвале мастерской. Катя сторожила ребят. Она придвинула табуретку к верстаку, под которым был люк в подвал, и уселась на неё. Как Трясогузка ни тужился, он не мог сдвинуть эту тяжесть. - Вы нас в плен не взяли! Не имеете права! - кричал командир, толкая плечом половицу. - Мальчики! Дорогие! - отвечала Катя, беспокойно ёрзая на подпрыгивающей табуретке. - Потерпите до утра! Там и постелька есть внизу - поспите! - Спи сама! - вопил из-под пола Цыган. - Как бандитов, в тюрьму засадили! - Издевательство настоящее! - вторил ему Мика тонким голосом. Когда в подвал долетели звуки боя, мальчишки притихли. - Поняли теперь? - донёсся голос Кати. - Убить могут! А вы - герои, вас охранять приказано!.. Дав несколько артиллерийских залпов по казармам и домам, в которых были сосредоточены основные силы колчаковского гарнизона, бронепоезд вышел за станцию и сделал короткую остановку. Наводчика Петрова переместили к пулемету рядом с постом командира. Это предусмотрительное распоряжение Платайса оправдало себя уже на следующей станции. Когда бронепоезд на медленном ходу подошёл к тёмной платформе, впереди загорелся красный глазок семафора - путь на запад был закрыт. Из вокзала выскочил офицер, крикнул: - Что там у вас происходит? Мы слышали канонаду!.. И телеграф не работает! Платайс подмигнул Петрову. Георгиевский кавалер высунулся из двери вагона так, чтобы видны были кресты. - Это мы, ваше благородие, партизан пугнули! Обнаглели: подошли к самому городу и телеграфные столбы повалили! - Ну и что? - тревожно спросил офицер. - Не беспокойтесь! Добивают их наши! - ответил Петров. В подтверждение его слов с востока долетела приглушённая расстоянием пулемётная очередь. Красный глаз сменился зелёным. Бронепоезд снова двинулся к фронту. А бой в городе ещё продолжался. Остатки колчаковского гарнизона, преследуемые партизанами и рабочей дружиной, откатились к окраине и залегли в канаве за мастерской жестянщика. Длинными очередями строчил пулемёт, прижимая наступающих к земле. Командир отряда Торгашов выслал две группы партизан в обход колчаковцев. Стрельба разгорелась и на флангах. Мастерская попала под перекрёстный огонь. Со звоном полетели выбитые пулями стёкла. Катя отбросила ногой табуретку и упала на пол. - Спускайся сюда! - услышала она горячий шёпот Трясогузки. - Ничего! - ответила Катя. - Сейчас наши заберут их в плен! Но пулемёт колчаковцев продолжал строчить, пока дружное "ура" не заглушило его. Партизаны и рабочие бросились в атаку. Звуки стрельбы стали отдаляться. На пустыре стонали раненые. Катя выглянула из окна. Недалеко от крыльца лежал партизан. Чуть подальше - ещё двое. На доске, перекинутой через лужу, сидел рабочий и зубами затягивал на руке жгут. Сдёрнув с окна занавеску, Катя выбежала из мастерской. Не прошло и минуты, как приподнялась половица. В тёмной щели блеснули три пары любопытных и немножко испуганных глаз. - Ушла! - шепнул Трясогузка. - Нажимай! Общими усилиями доска с верстаком была сдвинута в сторону. Мальчишки на четвереньках добрались до окна. Перестрелка долетала откуда-то из леса. Катя перевязывала партизана, лежавшего у крыльца.