ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оставшись в астроплане, Николай Петрович внимательно слу– шал все, что Галя сообщала ему с помощью своего переносного радиопередатчика. Он наносил на лист бумаги, где была начер– чена схема корабля, аккуратные пометки о повреждениях: хотя о старте с Венеры еще рано было думать, академику хотелось иметь точное представление о состоянии астроплана.

Радиосвязь не прерывалась, пока разведчики не начали сво– его путешествия вверх по склону и дальше, к лесу. Сначала Галя еще рассказывала Николаю Петровичу о своих впечатлени– ях, но затем, увлекшись, просто забыла про обещание. Николай Петрович улыбнулся. Он не сердился. Академик подумал: какая изумительная пора жизни – увлекающаяся, порывистая юность! Возраст, когда все вокруг человека словно поет, играет и смеется, когда все окружающее тебя кажется приветливым, си– яющим – и уж совсем не таким, каким оно представляется чело– веку потом, в зрелом возрасте… не говоря уже о старости…

У Николая Петровича все еще немного болела голова. Резкий удар о пульт во время падения астроплана на Венеру давал се– бя чувствовать. Ничего, еще сутки-двое – и все будет в по– рядке. Кстати, оказывается, на Венере можно говорить «сутки» в том же значении, как и на Земле: продолжительность дня и ночи здесь равнялась земной. Вот почему так незначительна разница температуры между освещенной и не освещенной Солнцем сторонами Венеры, что всегда удивляло астрономов! Действи– тельно, температура освещенной стороны Венеры не поднима– лась, как давно установили ученые, выше +50-60 градусов, за– то и температура теневой стороны никогда не опускалась ниже

– 25 градусов. Причины этого, как оказалось, были просты: время обращения Венеры вокруг своей оси не превышало, как ч для Земли, 24 часов. Но, в отличие от земной, атмосфера Ве– неры, а тем более ее поверхность, скрытая густой пеленой об– лаков, не успевала ни сильно разогреться, ни сильно остыть за такой короткий срок.

Больше всего Николая Петровича беспокоил состав воздуха на Венере. Не произошло ли все-таки какой-нибудь ошибки при анализе? Пятнадцать процентов углекислоты в атмосфере – обс– тоятельство, крайне осложняющее работу экспедиции на Венере. Что ж, пока есть время, надо повторить анализ.

Это заняло у академика Рындина около получаса напряженной работы. Закончив анализ, Николай Петрович откинулся на спин– ку кресла и в раздумье постучал пальцами по столу. Ничего утешительного, решительно ничего!

Правда, а воздухе Венеры не оказалось каких-либо особых примесей по сравнению с земным воздухом. Те же самые, что и в атмосфере Земли, кислород, углекислота, азот, чрезвычайно незначительные примеси аргона, неона, криптона. Ничего ново– го. Но количество углекислоты!

Воздух Земли имеет в своем составе только 0,03 процента углекислого газа. Три сотых… А на Венере, как окончательно установил Рындин, углекислоты было 15,5 процента! Чудовищное количество!

Хотя, с другой стороны, кто знает, может быть в доистори– ческие времена и в атмосфере Земли было не меньше углекисло– ты? Геологи и палеонтологи ведь резонно полагают, что в ат– мосфере Земли в эпоху зарождения и первоначального развития живых существ углекислого газа было значительно больше, чем теперь. В течение многих десятков и сотен тысячелетий расте– ния постепенно поглощали углекислоту из воздуха и обогащали его кислородом, пока не установился современный, привычный для человека, состав атмосферы. Не так ли происходит и на Венере? В конце концов возможно, что это вполне закономерный процесс в гигантской природной химической лаборатории, какой является молодая планета.

Хорошо, пусть так. Но как быть людям? Человек может ды– шать таким воздухом только очень ограниченное время. Вдыхая воздух Венеры, он будет все время ощущать острый недостаток кислорода. Это повлечет за собой глубокие, почти конвульсив– ные, вдохи и выдохи. Так может продолжаться, скажем, минут пятнадцать. А затем… затем организм человека, которому хронически не хватает кислорода, начнет проявлять признаки отравления углекислотой. Появится так называемая асфиксия – удушье. Сначала затуманится разум, притупится чувствитель– ность, погаснут рефлексы, прекратится дыхание, и, наконец, остановится сердце. Вот и все…

Склонив голову на руки и рассеянно поглядывая в иллюмина– тор, Рындин напряженно размышлял. Конечно, вообще-то выйти из астроплана без скафандра на несколько минут можно, чело– веку будет только трудно дышать. Но лишь на десять-пятнад– цать минут, не более. Дальше начнутся явления неумолимой ас– фиксии. Следовательно, все работы вне астроплана придется проводить в скафандре, несмотря на неудобства, причиняемые им.

Да, Сокол не ошибался, когда решительно настаивал, что сейчас на Венере должен протекать период, аналогичный земно– му юрскому. Растительность .планеты, насколько можно было установить за время первой вылазки, почти такая же, какая была на Земле в этот геологический период, если не считать ее фантастической окраски. Что же касается фауны – животного мира, – то здесь дело обстояло совсем по-иному. Земная пале– онтология не имеет данных о таком невероятном развитии мира насекомых во время юрского периода на Земле. Хотя, с другой стороны, отсутствие данных еще никогда не служило надежным доказательством того, что явления вообще не могло быть. Дан– ные могли и не сохраниться на протяжении миллионов лет.

– Так или иначе, – размышлял Рындин вслух, – здесь, на Венере, какой-то рай для насекомых. Можно ли предположить, что переизбыток углекислоты в атмосфере планеты отражается и на развитии животного мира? Безусловно, можно. Животные ды– шат этим воздухом. Следовательно, их организмы, приспособля– ясь к нему на протяжении тысячелетий, должны были как-то ви– доизмениться. И, как результат этого, они приобрели формы, отличные от земных. Разве не доказывает это вид ночного дра– кона, который заглядывал в иллюминатор астроплана?.. Помнит– ся, он выглядел просто дико, до нелепого чудовищно, с земной точки зрения. И это ведь только один какой-то вид из многих и многих, обитающих на Венере, – иначе не может быть…

Но что это? Неужели природа Венеры решила познакомить его еще с одним представителем своей несуразной фауны?.. Рындин невольно отшатнулся от иллюминатора.

Раздвигая ветви деревьев, ломая на своем пути оранжевые папоротники и низкорослые пальмы, по склону ущелья передви– галось громадное животное. Передняя его половина, коринневая и глянцевитая, напоминала огромного рака. Длинные тонкие усы-щупальцы беспокойно извивались в воздухе. Блестящие чер– ные глаза озирались по сторонам. Они сидели в углублениях твердого панцыря, покрывавшего голову и всю переднюю часть туловища животного. Броневик с головой рака – вот на что бы– ло похоже это странное существо.

Широкие передние лапы, как уродливые гребенки, будто пы– тались прочесать кустарник, они выворачивались, глубоко бо– роздя землю и вырывая из нее растения. Задние лапы были зна– чительно меньшими и едва виднелись изпод длинного толстого туловища. Чудовище направлялось прямо вниз, к астроплану.

Схватившись руками за край стола, Рындин напряженно сле– дил за движениями животного. Оно было вдвое большим, чем са– мый крупный слон.

– Метров двенадцать в длину, – отметил Рындин машинально.

Чудовище приближалось. Оно, несомненно, что-то искало. Его длинные усы-щупальцы не прекращали быстрых движений и крутились в воздухе, как тонкие гибкие змеи. Прикоснувшись к чему-либо, они тотчас отстранялись от предмета – и вновь из– вивались в поисках. Вот одно из щупалец прикоснулось к кор– пусу астроплана – и снова отпрянуло. Животное сразу же изме– нило направление, метнулось направо. Еще секунда – и оно ис– чезло.

Рындин перебежал к пульту управления и включил экран пе– рископа. И едва он успел сделать это, как сильный толчок швырнул его в сторону. Корабль содрогнулся, резко покачнув– шись под сильным ударом, от которого загудела металлическая оболочка. Последовал другой удар, третий, четвертый… И после каждого такого удара нос астроплана опускался ниже и ниже.

Отброшенный в сторону, Рындин видел на экране перископа, как раздраженное чем-то животное било лапами по хвостовой части корабля. Что делать? Чудовище могло повредить кормовое оперение, погнуть или даже сломать стабилизаторы…

К академику Рындину возвращалось хладнокровие. Он бросил– ся к пульту управления, быстро включил электросеть, подал маленькие заряды атомита в боковые ракеты. Мгновение – и два взрыва один за другим потрясли корабль. И сразу стало тихо.

Рындин испытующе посмотрел на экран. Чудовище было уже далеко. Перепуганное взрывами, оно торопливо карабкалось по склону, стремясь уйти подальше от металлической сигары, из– вергавшей огонь. Одна из задних лап животного беспомощно во– лочилась по земле, правая сторона его глянцевитого коричне– вого туловища почернела. Пламя и раскаленные газы, вырвавши– еся из сопла астроплана, обожгли чудовище и поранили его. Еще несколько секунд – и уродливое животное исчезло в зарос– лях пальм и папоротников, оставляя за собою широкий след, похожий на просеку.

Николай Петрович облегченно вздохнул и осмотрелся. Только сейчас он заметил, что удары раздраженного чудовища изменили положение астроплана. Раньше его нос был устремлен вверх. Теперь корма оказалась приподнятой, а нос опустился. Пол ка– юты наклонился, и ходить по нему стало труднее. Он совсем забыл, что своими взрывами мог вызвать товарищей назад! Ведь это было условным сигналом опасности. А что если его молодые друзья, торопясь обратно, натолкнутся на разъяренное живот– ное? Впрочем, там ведь Ван Лун, он сможет защитить товари– щей. Да и Галя тоже, кажется, не даст себя в обиду. Что ж, пока они вернутся, он успеет проверить, не повредило ли чу– довище механизмы астроплана.

Но Рындин не успел этого сделать. Он услышал, как откры– ваются шлюзовые люки. Вскоре распахнулась внутренняя дверь, и в каюту вошли Ван Лун и Сокол. Но почему их двое? А где же Галя? И лица у обоих такие встревоженные!.. Да, понятно: это потому, что он их вызвал теми двумя взрывами! Надо сразу объяснить, в чем дело.

– Ничего страшного не произошло, друзья мои: на астроплан набросилось какое-то чудовище. Нет, не такое, как мы видели, а другого вида, отнюдь не более привлекательного. Так как оно могло повредить корабль, мне пришлось принять свои меры и отогнать его взрывами. Но я не учел, что этим вызову вас. А где Галя? Почему она осталась снаружи?

Сокол снял, наконец, шлем. Его кудрявые волосы были всклокочены и влажны. Он протер очки, растерянно кашлянул и нервно потер руки.

– Хватит приготовлений, Вадим! Что произошло? – настойчи– во потребовал объяснений Рындин.

– Николай Петрович, мы очень спешили, услышав ваш вызов. Конечно, мы понятия не имели, что здесь случилось, думали, что вы в опасности… – Видно, Соколу было трудно сказать главное, он мялся и излишне подробно объяснял. – Бежали очень быстро… Там, знаете, скалы, крупные камни, корни пе– реплетаются под ногами…

– Да не тяните же, Вадим! Короче!

– Склон спускался очень круто, Николай Петрович. Галя упала – наверно, споткнулась. И покатилась прямо вниз, к астроплану. Я видел все это… А когда мы с Ван Луном сбежа– ли вниз сами, то ее там не оказалось…

– Дальше?

– Мы решили сначала узнать, что случилось с вами, не нуж– на ли вам помощь. Ведь мы слышали ваши сигналы, Николай Пет– рович…. А сейчас мы с Ван Луном пойдем искать Галю. Мы найдем ее, Николай Петрович, вы не беспокойтесь, все будет хорошо!

Рындин не стал их задерживать. Он тяжело опустился в кресло. Сколько неприятностей за такое короткое время! Каж– дый час пребывания экспедиции на Венере приносил все новые и новые осложнения. Жизнь на чужой планете полна неожиданных опасностей, которые нельзя предвидеть…

– Галя! Где вы? Отзовитесь! Галя!.. – звали настойчиво Ван Лун и Сокол.

Но ответом им был только шелест красных листьев на де– ревьях да жужжание, посвистывание и стрекотание мириадов на– секомых.

– Что делать? – спросил Сокол.

– Кажется, я знаю место, где она упала, – ответил Ван Лун.

– Откуда?

– Сломанные папоротники, – коротко объяснил Ван Лун. – Идите, увидите сами.

Они быстро направились к этому месту. Поломанные и измя– тые листья папоротника подтверждали предположение Ван Луна: Галя катилась вниз по склону ущелья, потом ее тело, падая с плоской скалы, тяжело свалилось на папоротники. Густая лист– ва смягчила удар. Но почему ее нигде не видно?

– Если она упала здесь, ушиблась, потеряла сознание, тог– да лежала бы тут, – рассуждал вслух Ван Лун. – Но ее здесь нет. Значит, полагаю, она не ушиблась, не потеряла сознания. Она поднялась и куда-то пошла. Куда? Почему не к астроплану?

Он внимательно осматривал поломанные и примятые растения, которые как бы рассказывали опытному путешественнику о том, что здесь происходило.

– Галя пошла сюда!

Ван Лун двинулся вдоль склона, тщательно изучая каждый след, прощупывая взглядом малейшие детали местности.

– Здесь Галя отступала пятясь… видите следы? Они будто обращены к нам. Однако почему она отступала? – Ван Лун про– износил эти короткие, отрывистые фразы, как бы думая вслух.

– Потом она побежала. Видите отпечатки ног на большом расс– тоянии… глубоко вдавлены… Она бежала. Ясно: почва мяг– кая, видно хорошо. Но почему бежала от астроплана, а не к нему? Вот сюда, за кусты… Стойте! Это…

Ван Лун остановился, пораженный. Не менее удивлен был и следовавший за ним Сокол.

Следы Гали привели их на небольшую лужайку, заросшую па– поротником. Здесь все было раздавлено, поломано. Казалось, будто тяжелый трактор прошел по лужайке, ломая и давя все на своем пути. Следы Гали, до сих пор ясные и отчетливые, ис– чезли под искалеченными, раздавленными растениями, втоптан– ными в сырую землю.

Одна и та же мысль промелькнула одновременно у обоих пу– тешественников: это был след чудовища, которое напало на межпланетный корабль! Испуганное взрывами, оно пробиралось здесь, ломая и давя растения своим тяжелым телом. И в этом же месте заканчивались следы Гали Рыжко…

Сокол молча смотрел на землю, покрытую изуродованными, переломанными растениями. Узкие решительные глаза Ван Луна недобро поблескивали, он крепче сжал свою автоматическую винтовку. О, если бы ему пришлось быть тут, когда Галя Рыжко встретилась с разъяренным животным!

Вадим Сокол боялся высказать то, что мучило его: слишком ужасной казалась ему такая мысль. Он переводил нерешительный взгляд с искалеченных растений на товарища, снова оглядывал– ся по сторонам – и не решался заговорить.

Они еще раз осмотрели лужайку. Отсюда тянулся только ши– рокий след неведомого животного, которое, повидимому, уполз– ло вверх по ущелью… и ни малейшего следа Гали Рыжко.

Ван Лун остановился и оперся на винтовку. Он посмотрел вверх, на облачное непроницаемое небо, будто что-то обдумы– вая.

– Ну что, Ван? – нетерпеливо спросил Сокол. – Что вы ду– маете?

– Думаю, нужно вернуться к Николаю Петровичу. Решить, как быть дальше. Он волнуется.

– Разве мы успокоим его тем, что вернемся с пустыми рука– ми?

– Нет, не успокоим. Но решим. Нельзя дальше, пока Николай Петрович не знает. Идем!..

Разговор с Рындиным дал немного. В ответ на вопросы Ван Луна Николай Петрович мог рассказать только, как выглядело животное, как быстро убегало оно от астроплана, как волочило за собой поврежденную заднюю лапу. Когда Николай Петрович кончил рассказ, Ван Лун сказал уверенно и твердо:

– Не допускаю, чтобы животное схватило Галю. Если оно ис– пугано, ему некогда думать, чтобы схватить. Оно убегает, спасается.