ГЛАВА ПЕРВАЯ

Опираясь руками на края верхнего люка, академик Николай Петрович Рындин еще раз взглянул на горный пейзаж, рассти– лавшийся перед астропланом. Он с наслаждением вдыхал свежий воздух горной долины, ощущал мягкое тепло утреннего солнца, ласковое прикосновение ветерка к седым волосам. Со склонов долины донеслись неясные, приглушенные звуки, будто там глухо рокотал прибой. Николай Петрович обернулся.

Десятки тысяч людей, разместившихся на высоких склонах на расстоянии километра-полутора отсюда, заметили в бинокли седую голову академика, показавшуюся над люком межпланетного корабля, и дружными рукоплесканиями приветствовали командира астроплана.

Люди прощались с отважными участниками первой советской межпланетной экспедиции.

Широкая долина с трех сторон замыкалась крутыми склонами гор, по которым взбегали вверх, сияя изумрудной зеленью, словно умывшиеся в недавнем утреннем дожде, густые рощи. И лишь на востоке, куда только что задумчиво смотрел академик Рындин, эти склоны расступались, открывая глазу далекий горный пейзаж, увенчанный вознесшейся к голубому небу высокой и неприступной снежной вершиной. Глубокие ущелья и скалистые пики, стремительные обрывы и пологие скаты теснились в хаотическом нагромождении, будто стремясь к далекому и величавому в своем извечном покое Казбеку. Это было прихотливое царство изломанных, пересеченных линий, зигзагов, острых и тупых углов, которые 'застыли здесь в первозданном беспорядке, так, как захотелось когда-то природе и ее стихиям, комкавшим и ломавшим в доисторические времена покорную земную кору.

Тем более поразительной среди всего этого хаоса казалась тонкая прямая линия, которая словно по линейке прочертила с запада на восток причудливый горный рельеф. Линия эта выходила из глубины долины и устремлялась к вершине Казбека. Она взлетала над ущельями и обрывами, поддерживаемая стройными, сплетенными из металлического кружева эстакадами. Неудержимо прокладывая путь среди огромных скал и уходя все выше и выше, линия делалась тоньше и незаметнее, пока взгляд, наконец, не переставал совсем различать ее в туманной облачной дымке, у далекой белоснежной вершины.

И трудно было предположить, что тонкая линия, протянувшаяся на многие десятки километров между вершиной Казбека и долиной и легко пересекающая ущелья глубиной в несколько сот метров, представляет собой на самом деле массивную двухрельсовую дорогу шириной около десяти метров.

Для чего же предназначалась эта удивительная железная дорога, если между ее рельсами можно было легко установить поперек большой вагон? Почему она проложена на дикую и безлюдную вершину Казбека? Отчего эта дорога на всем ее протяжении не отклоняется ни на йоту от линии земной параллели, идущей, как известно, с запада на восток?

В глубине долины, там, где кончалось полотно этой дороги, возвышался огромный ангар без боковых стен. На высоких подпорахфермах покоился широкий свод. Именно сюда, в открытый ангар, входили рельсы стальной дороги, протянувшейся к Казбеку.

Под высоким сводом виднелось неподвижно стоявшее на рельсах огромное сооружение. Оно напоминало реактивный самолет, но самолет гигантских размеров и еще более стремительный по своим очертаниям. Длинное веретенообразное тело его сверкало, как зеркало: настолько безупречно была отшлифована поверхность, на которой нельзя было обнаружить даже следа заклепки или сварки швов. Прозрачный материал иллюминаторов в носовой части органически сросся с бледно-розовым металлом корпуса. Сам корпус, заостренный спереди, как игла, постепенно утолщался, а затем снова суживался. Около хвоста из корпуса вырастали небольшие, направленные назад крылья. Они были так малы сравнительно с размерами всего аппарата, что трудно было поверить в их способность поддерживать в полете огромный металлический корпус.

Каждый конец крыла нес на себе небольшую продолговатую сигарку, заостренную спереди и с круглым отверстием сзади. Такое же отверстие, но гораздо больших размеров, было и в кормовой части самого корабля, снабженной одним вертикальным и двумя горизонтальными стабилизаторами. Весь аппарат, на корпусе которого крупными буквами было выведено «Венера-1», покоился, как в желобе, на широкой и массивной тележке. Ее колеса опирались на рельсы.

Все это было хорошо видно с зеленых склонов, где с каждой минутой становилось все больше и больше зрителей. Десятки тысяч людей съехались сюда, привлеченные на сей раз отнюдь не живописной кавказской природой. Специальные поезда, вереницы стратопланов и самолетов, нескончаемые потоки автомобилей привезли в эту горную долину делегации рабочих, колхоз– ников, научных работников со всех концов Советского Союза, из народно-демократических республик и других стран мира. Склоны зеленой долины служили естественными ступенями огромного горного амфитеатра.

…Николай Петрович Рындин взволнованно прислушивался к далекому гулу приветствий. Через какие-нибудь четверть часа он со своими спутниками будет мчаться с невероятной скоростью в межпланетном пространстве. Ракетный корабль понесет трех астронавтов в неведомые просторы космоса, дальше и дальше в глубь бесконечного космического океана.

Что ожидает их там?.. Да разве можно, даже при самых глубоких размышлениях, предугадать то, что в действительности ожидает их на Венере?

Да, на этой молодой планете, по аналогии с Землей, должна протекать своя жизнь. Это понятно. Но какие формы приняла жизнь на Венере? Ведь ученые могли судить только по тем данным, которые предоставляла в их распоряжение Земля. Однако – разве этого достаточно? Разве мог бы, например, художник убедительно изобразить на своем полотне десяток людей, если бы он знал всего лишь одного-единственного человека, самого себя, и больше никого?.. Так и наука, знающая только земные условия жизни и больше никаких, – может ли она хотя бы приблизительно представить себе формы жизни на иной планете, пусть даже схожей по внешним, грубым признакам с Землей? Конечно, нет. Жизнь может принимать настолько разнообразные формы, настолько варьироваться, что было бы наивным проводить какие-либо далеко идущие аналогии и грубо уподоблять жизнь на Венере – земной. Но ведь тогда открываются возможности для самых неожиданных, невероятных форм жизни на Венере?.. Да, Николай Петрович Рындин не однажды думал об этом – и всякий раз прекращал такие размышления.

Неясный гул, доносившийся со склонов долины, усилился. Рындин машинально поднял руку, отвечая на приветствия. Его взгляд упал на часы.

– Одиннадцать сорок пять… Через пятнадцать минут – старт, – вслух подумал Рындин и, бросив последний взгляд на склоны, усеянные людьми, спустился по винтовой лестнице вниз.

Автоматический механизм звонко щелкнул, прижимая крышку люка, кривые рычаги выдвинулись из стены и, войдя в свои гнезда, герметически замкнули верхний люк. Николай Петрович с удовлетворением отметил, как безупречно действует автоматическое оборудование астроплана. Именно так – максимум автоматизации! Команда корабля должна лишь наблюдать за рабо– той автоматов и, если надо, корректировать ее – таков был лозунг ученых и инженеров, конструировавших и строивших пер– вый в мире пассажирский астроплан.

Металлический цилиндр, в котором спиралью вилась лестни– ца, представлял собой своеобразный воздушный шлюз, замыкав– шийся вторым, внутренним герметическим люком. Пользуясь шлю– зом, можно было выйти из внутренних помещений ракетного ко– рабля на его поверхность даже в межпланетном пространстве, потеряв при этом лишь незначительное количество воздуха.

За Николаем Петровичем автоматически замкнулся второй люк. Теперь кабины астроплана были полностью изолированы от внешнего мира. Ни один звук не долетал снаружи в его цент– ральную каюту, где ждали Рындина его спутники – Вадим Сокол и Ван Лун.

– Через двенадцать минут отправляемся, молодые люди, – входя в каюту, обратился к ним Рындин.

Он сразу заметил недоумение на худощавом лице Сокола и насупившиеся брови Ван Луна. Появление Рындина, очевидно, прервало их оживленный разговор.

– Что-нибудь случилось? – осведомился Рындин, вопроси– тельно глядя на товарищей. Они молчали. Наконец Ван Лун от– ветил:

– Вадим не хотел вас беспокоить, Николай Петрович. Но, думаю, нужно сказать. Вот, посмотрите.

Он протянул руку. На его смуглой ладони лежала обыкновен– ная черная пуговица, оторванная от одежды вместе с маленьким кусочком темно-синей материи. Рындин с удивлением посмотрел на пуговицу.

– Что это значит? – спросил он с недоумением.

– В астроплане кто-то был, – ответил Ван Лун. – Нашел это сегодня на полу. Синяя материя – не наша. У нас нет такой одежды. Пуговицу оставил посторонний. Он спешил, зацепился за что-то, оборвал пуговицу. Даже не заметил этого. Значит, очень спешил.

Профессор Ван Лун говорил с мягким, едва ощутимым акцен– том, короткими, энергичными фразами, иногда с заметным тру– дом подбирая нужные слова. И от этого его речь казалась еще выразительнее.

Сокол пренебрежительно махнул рукой:

– Ну о чем тут говорить, Николай Петрович! Я осмотрел все помещения корабля. Никого, конечно, нет. Скорее всего эту пуговицу потерял кто-нибудь из механиков или уборщиков. Кстати, и комбинезоны у них синие. А Ван вечно преувеличива– ет!

Ван Лун молча взглянул на Сокола, и едва заметная ирони– ческая улыбка приподняла кончики его полных губ. Эта усмешка будто всегда ряталась в узких глазах профессора, готовая в любую минуту оживить угловатые черты его умного лица. Ван Лун редко улыбался, еще реже смеялся; глубокие морщины на его моложавом лице и седая прядь в гладких, блестящих черных волосах красноречиво говорили о перенесенных им суровых и тяжелых испытаниях.

Николай Петрович озабоченно покачал головой. Несколько секунд он молчал, размышляя, а затем сказал:

– Приходится присоединиться к вашему предположению, Ва– дим. Вряд ли кто-нибудь посторонний мог проникнуть в астроп– лан, да и нечего ему тут делать.

Ван Лун промолчал. Сокол согласно кивнул головой.

– А сейчас прошу по местам, – продолжал Рындин твердо. – Через несколько минут – старт.

Оба его помощника быстро подошли к пневматическим гама– кам, улеглись в них и закрепились широкими ремнями. Рындин прошел в навигаторскую каюту, помещавшуюся на самом носу ко– рабля.

…Десятки тысяч биноклей следили за ракетным кораблем с высоких склонов долины: каждому хотелось заметить первое его движение, Но астроплан все еще стоял неподвижно, покоясь в желобе ракетной тележки, которая должна была унести его на вершину Казбека и оттуда, как катапульта, метнуть в прост– ранство. Часовая стрелка нестерпимо медленно ползла к наме– ченному, известному каждому сроку – двенадцати часам дня. Время будто замерло, время остановилось…

Академик Рындин спокойным и сосредоточенным взглядом оки– нул еще раз такую знакомую ему навигаторскую рубку. Через два больших круглых иллюминатора из толстого органического стекла, не уступавшего по прочности стали, было видно чистое голубое небо.

Широкое, удобное кресло, находившееся перед пультом уп– равления, приняло его в свои объятия. В этом кресле не было ни одного твердого выступа; мягкие, наполненные воздухом по– душки окружали Рындина, поддерживали его спину и голову. Когда астроплан будет стремительно набирать скорость, перег– рузка тела окажется слишком сильной, ее необходимо облегчить всеми способами. Ван Лун и Сокол в своих эластичных гамаках должны были хорошо себя чувствовать, несмотря на троекратную перегрузку, в конце концов допустимую для крепкого, здорово– го человека. Рындин не мог пользоваться гамаком в ответс– твенный момент взлета: несмотря на полную автоматизацию ра– боты двигателей, несмотря на телеконтроль с Земли, он все же обязан был следить за индикаторами и ни на секунду не остав– лять приборы без наблюдения.

Уверенным движением Николай Петрович включил ток в сеть двигателей. Вспыхнула зеленая контрольная лампочка – малень– кий глазок посередине пульта. Все было в порядке. Затем он взглянул на оранжевую кнопку, включавшую ракетные двигатели на тележке.

Как только она будет нажата – двигатели тележки начнут работать и с огромным ускорением понесут астроплан по рель– совой дорожке на вершину Казбека. И в тот момент, когда ко– рабль оторвется от тележки, продолжая по инерции свое движе– ние в разреженном воздухе горных высот, автоматически вклю– чатся его собственные мощные ракетные двигатели, работающие уже на атомном горючем – атомите.

На весь этот период – с момента включения двигателей те– лежки до достижения астропланом нужной скорости – экипаж ко– рабля мог быть свободен. Двигатели астроплана работали авто– матически, а все коррективы в их работу должны были вносить с Земли инженеры, наблюдающие за полетом астроплана при по– мощи радиолокационных установок; по мере надобности они по радио могли воздействовать на работу двигателей. На этих же наблюдателей возлагалась задача следить и за выходом астроп– лана на курс в земной ионосфере.

Все, несомненно, было в полном порядке. Николай Петрович поднял от пульта напряженное лицо. Взгляд его остановился на множестве индикаторов, циферблатов, шкал… Это было очень сложное хозяйство. Сюда сходились провода от всех его авто– матически работающих приборов. Навигатор, сидя в своем крес– ле, мог видеть, насколько точно и исправно работает любой прибор, любой аппарат; в случае малейшей неисправности под соответствующим циферблатом или шкалой, говорившей о работе аппарата, вспыхивала тревожная красная лампочка.

Прямо перед Рындиным ровным зеленоватым светом сиял пря– моугольный зеркальный экран перископа астроплана, который позволял навигатору опять-таки не сходя с места видеть все происходящее вокруг корабля…

Светящиеся часы подтвердили, что до двенадцати остается минута – всего одна минута!

Резкий звонок предупредил лежавших в центральной каюте Сокола и Ван Луна. Лицо Рындина приняло суровое, решительное выражение, глаза сузились. Вот он, решающий, ответственный момент!

Рука Николая Петровича, лежавшая на пульте, едва заметно напряглась, нажимая оранжевую кнопку.

И в то же мгновение вздрогнули десятки тысяч людей на вы– соких склонах горной кавказской долины. Сквозь стекла бинок– лей они увидели под кораблем тонкие и прозрачные струйки га– за. Но это был только один миг. Вслед за тем из сопел тележ– ки вырвались прямые струи серого дыма. Межпланетный корабль мягко сдвинулся. Струи дыма превратились в бешено крутящиеся вихри. И астроплан, резко ускоряя движение, ринулся вперед. Только теперь до зрителей донесся звук работающих дюз, пере– ходящий в высокий свист, словно кто-то разрывал бесконечный кусок шелкового полотна.

Секунда, две, три… Астроплан исчез, будто растворился в воздухе. Только наблюдатели на специальных вышках, где стоя– ли стереоскопические подзорные трубы, заранее наведенные на вершину Казбека, отметили, как в одно из неуловимых мгнове– ний над нею мелькнула крохотная темная черточка, оторвавшая– ся от рельсовой дороги и исчезнувшая за горизонтом. Да на экранах радиолокационных приборов, чуть вздрагивая, обозна– чилась светящаяся кривая полета астроплана «Венера-1», поки– давшего земную атмосферу…

В каюте корабля не было слышно звука работающих ракетных двигателей.

Николай Петрович почувствовал лишь, как потяжелело его тело, как оно начало плотно вдавливаться в эластичные подуш– ки кресла. Затем тело будто налилось свинцом. Напряжение все усиливалось – скорость нарастала…

Рындин попробовал пошевелить рукой. Она почти не слуша– лась, отяжелевшая до такой степени, словно на ней висели ги– ри. Перед глазами, переплетаясь, плыли фиолетовые круги…

А как чувствуют себя Сокол и Ван Лун?

Напрягая все силы, он дотянулся рукой до пульта и надавил на одну из кнопок. Вспыхнул желтый глазок сигнальной лампоч– ки: включилась громкоговорящая телефонная установка.

– Как чувствуете себя, друзья? – с трудом произнес Рын– дин.

– Все в порядке, Николай Петрович, – услышал он голос Ван Луна, в котором также слышалась напряженность. – Думал, бу– дет труднее. Но можно терпеть. Сколько набрали?

– Почти пять тысяч метров, – сообщил Рындин, взглянув на шкалу указателя.

Пять тысяч метров в секунду!

Скорость нарастала. Какая все же страшная вещь эта перег– рузка! Если она превысит допустимые пределы, то будет дейс– твовать разрушительно на нервную систему и сердце человека, на органы его зрения и слуха.

Рындин знал, что перегрузка при ускорении астроплана ока– жется не более чем тройной. Но и в этом случае пассажиры вы– нуждены некоторое время ощущать утроенную силу тяжести. Его собственное тело, весящее в обычных условиях 75 килограммов, сейчас, в период ускорения, потянуло бы на весах целых 225 килограммов!

И это чувствуется заметно, даже слишком заметно! Сердце бьется резкими толчками, едва справляясь с массой крови, отброшенной ускорением назад. Тело ощущается как невероятно тяжелая каменная глыба…

Астроплан пронизывает ионосферу. Стрелка на указателе скорости подходит к отметке «9,0», потом приближается к циф– ре «10,0»… Превосходно!.. Только бы меньше было перед гла– зами этих надоедливых фиолетовых кругов; как они мешают, раздражают…

Мысли мечутся беспорядочно, но все время возвращаются к основному – к указателю скорости, неуклонно нарастающей и освобождающей астроплан от могучей силы земного притяжения. Стрелка указателя движется мимо отметки «11,О». Теперь оста– ются только десятые части километра, только сотни метров… не замедлится ли здесь ускорение?.. Нет, стрелка движется все так же ровно… отметка «11,3» пройдена… сейчас, сей– час… Вот она, решающая отметка – «11,5»!

И в то же мгновение Рындин почувствовал, как его тело рванулось вперед, удерживаемое только широкими ремнями, ко– торыми он был прикреплен к креслу.

Стрелка указателя скорости уже не двигалась. Она замерла на отметке «11,5». Автоматическое устройство сработало бе– зупречно: ракетные двигатели выключились. И все тело освобо– дилось от давящей тяжести. Рындин почувствовал, как легко и свободно стало дышать. Он попробовал облокотиться удобнее на ручку кресла – и почувствовал, что мягкие подушки оттолкнули его вверх. Значит, уже невесомость? Тогда надо быть очень осторожным, с нею нужно освоиться. Могут появиться довольно неприятные ощущения, несмотря на большую предварительную тренировку, которую прошли участники экспедиции, несмотря на облегчающее действие принятых ими перед стартом специальных препаратов…

Николай Петрович медленно и аккуратно расстегнул замок широких ремней, прикреплявших его к сиденью, и оперся на ручки кресла. Этого движения было достаточно для того, чтобы кресло в ответ коварно отбросило его от себя в воздух. Он хотел ухватиться за ручкии не успел: кресло вдруг оказалось даже не внизу, а где-то сбоку и продолжало уходить в сторону и вверх. Каюта медленно поворачивалась вокруг Николая Петро– вича, висевшего в воздухе. Нет, оказывается, со всем этим не так легко освоиться!

Казалось, что он, Рындин, совершенно не двигается, а не– подвижно висит в вязком, упругом воздухе. А каюта вместе со всем оборудованием все так же медленно вращается вокруг не– го. Пульт управления со стоявшим перед ним креслом был уже сбоку и внизу. Затем он вместе со всей каютой поплыл в сто– рону, будто намереваясь оказаться над головой Рындина.

– Нет, это решительно забавно! – вырвалось у Николая Пет– ровича.

Конечно, во всем этом не могло быть ничего неожиданного ни для академика Рындина, ни для его спутников. Они были подготовлены к явлениям невесомости. Но одно дело – теорети– ческое представление и совсем другоефизическое ощущение. Рындин превосходно знал – теоретически! – как будет веста себя в условиях невесомости его тело и каким своеобразным будет поведение всех предметов в корабле. Все было именно так, как предполагалось. Но ориентироваться и управлять сво– ими движениями на практике оказалось невероятно трудно. Каж– дое из них влекло за собою неожиданные результаты. Сложнее всего было освоиться с парадоксальным ощущением верха и ни– за.

«Верх» в каждое мгновение был там, где находилась в этот момент голова Николая Петровича, а «низ» – там, где остава– лись ноги. Сказывались земные привычки. Во всех случаях ка– залось, что тело остается неподвижным, а вокруг вращаются, поворачиваются и перемещаются стены каюты и ее оборудование. Взмах рукой направо – и вся каюта начинала поворачиваться туда же, а одновременно на него наваливалась левая стена. Взмах рукой в другую сторону – и снова вращение каюты, но уже в обратном направлении.

«Ладно, постараемся освоиться!» – решил Рындин.

Он дотянулся до ближайшей стены каютыили, скорее, заста– вил ее, как казалось, повернуться и приблизиться к себе. Здесь он крепко схватился за одну из многочисленных кожаных петель, вделанных в стены. Его тело от резкого движения уда– рилось о стену – и только сейчас академик Рындин по достоин– ству оценил предусмотрительность конструкторов внутреннего оборудования астроплана: стены и потолок каюты были обиты мягким, упругим материалом.

Теперь Николай Петрович, держась за петлю, легко перевер– нулся в воздухе и повис под пультом. Вероятно, со стороны поза выглядела бы диковинной. Но Рындин не замечал этого, ему было вполне удобно, – пока не портили дела резкие, не– рассчитанные движения. Он лежал в воздухе совершенно свобод– но, не делая никаких движений и ни на что не опираясь. Межп– ланетный корабль будто остановился в пространстве, замер в полном покое – ни малейшей вибрации, ощущение абсолютной не– подвижности!

Николай Петрович впервые весело улыбнулся: невесомость оказывалась чертовски занимательной! А как там товарищи? Рындин совсем забыл об этом: ведь они без его разрешения, конечно, не сдвинулись с места.

Пульт управления все так же висел над ним. Не выпуская кожаной петли из левой руки, Рындин дотянулся правой до пульта и включил громкоговорящий телефон. И тотчас Пульт качнулся и поплыл в сторону, хотя, конечно, в действитель– ности оттолкнулся от него сам Николай Петрович.

Начальник экспедиции громко произнес:

– Можно оставить гамаки, товарищи! Все в порядке. Мы в межпланетном пространстве!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Перед тем как продолжить повествование, нам придется возвратиться к тому памятному вечеру, когда происходило зна– менательное собрание Всесоюзного общества межпланетных сооб– щений, приковавшее к себе внимание всего человечества.

В этот вечер, ровно без четверти восемь, мощная московс– кая радиостанция передала в эфир короткий сигнал, которого с нетерпением ожидал весь земной шар. И хотя радиоволны при– несли в приемники лишь короткий резкий звук гонга, за кото– рым следовали мелодичные переливы знакомых всему миру позыв– ных московского радио, – не было, вероятно, такого человека, который, сидя у приемника или телевизора, не сказал бы:

– Еще пятнадцать минут!

Во всех странах мира, во всех городах и деревнях люди с нетерпением ожидали этогосигнала, облетевшего Землю, как мы уже сказали и как предупреждали предыдущие радиосообщения, ровно без четверти восемь вечера. Те, кто был дома, снова и снова старательно настраивали свои приемники на волну мос– ковской радиостанции. Люди, проходившие по улицам, искали глазами ближайший репродуктор, чтобы остановиться около него и слушать.

Несомненно, самыми счастливыми считали себя те, у кого была возможность влиться в беспрерывный людской поток, теку– щий в зрительный зал Дворца Советов. Но для этого надо было быть в столице великого Советского Союза, где гордо высился Дворец, увенчанный исполинской стальной фигурой Ленина.

…Минуты текли нестерпимо медленно. Уже не было ни одно– го свободного места – от стола президиума и до самых высоких рядов кресел, расположенных амфитеатром. Необычная тишина господствовала в зале, хотя тут собралось около пятидесяти тысяч человек. – такая же тишина, какая царила и у каждого аппарата – приемника и телевизора, настроенного на Москву.

И вот минутная стрелка на огромных часах Дворца Советов, оставив часовую на цифре «8», указала на цифру «12».

– Собрание Всесоюзного общества межпланетных сообщений считаю открытым. Слово имеет академик Николай Петрович Рын– дин!

Буря оваций разорвала тишину. Твердыми и решительными ша– гами на трибуну в центре зала взошел невысокий человек.

Почти одновременно с разных сторон вспыхнули яркие про– жекторы. Их лучи скрестились на трибуне, залили светом ма– ленький силуэт человека. И мгновенно этот силуэт вырос, уве– личился, превратился в великана, почти достигавшего головой сводов Дворца. Силуэт слегка вибрировал в воздухе, он состо– ял, казалось, из какого-то полупрозрачного вещества, так как, присмотревшись, можно было увидеть сквозь него противо– положные ряды амфитеатра и стены, неясные и туманные. Это было последнее достижение оптической техники: освещенные лу– чами прожекторов, зеркала на трибуне отбрасывали вверх ги– гантский световой силуэт, рельефное изображение выступавше– го.

Теперь уже каждый, независимо от расстояния, ясно видел знакомые черты лица академика Рындина, увеличенные до огром– ных размеров. Вот характерная шапка его седых волос, вот энергичные, чуть насупившиеся брови, ровный прямой нос, усы, аккуратно подстриженная бородка.

Академик Рындин поднял руку. Она словно пронзила своды зала и исчезла за ними. Этого было достаточно: за несколько секунд в зале наступила такая тишина, что можно было слышать взволнованное дыхание соседа. Академик удобнее оперся на барьер трибуны.

– Уважаемые товарищи, дорогие друзья, – начал он свою речь, – моя миссия сегодня не очень сложна, и я постараюсь выполнить ее возможно скорее. Мне предстоит сжато и ясно рассказать вам о том, что все вы уже неоднократно читали в газетах и журналах, – о цели нашего межпланетного путешест– вия. Сегодня мы встречаемся с вами в последний раз перед разлукой на долгое время.

Короткая, насыщенная волнением пауза показалась слушате– лям очень значительной.

– Для чего мы покидаем нашу Землю, зачем посылает нас Ро– дина в бескрайные просторы космоса? Перед нашей экспедицией поставлено много важных и ответственных научных задач. Нет надобности, да и возможности перечислять их все перед вами. Уже сам по себе вылет в космос пассажирского межпланетного корабля является огромным научным событием.

Наш астроплан представляет собой целую лабораторию, снаб– женную множеством приборов для научных исследований в миро– вом пространстве. Что же мы будем исследовать, изучать? – спросите вы. Я отвечу вам: все, начиная от астрономических явлений и кончая сложными физическими проблемами, среди ко– торых едва ли не главной является проверка в условиях Все– ленной существующих данных о природе и происхождении косми– ческих лучей. Это – в межпланетном пространстве. А на самой Венере? Конечно, в первую очередь – природу и, как мы наде– емся, интереснейшую жизнь на этой все еще загадочной для нас планете, которая вечно прячет свое лицо под покровом густой облачной завесы. Как видите, научных задач у нас очень мно– го. Но среди них есть одна, имеющая, кроме всего прочего, и важнейший практический характер. Решение ее поможет нам по– кончить с безжалостным врагом всех металлов Земли – коррози– ей. Как вы знаете, коррозией называется разрушение металла под различными физико-химическими влияниями. Ржавчина на же– лезе, зеленая окись на меди, матовый налет на алюминии – все это коррозия. Это – неуловимый вор, который крадет у нас ко– лоссальное количество металла. Человечество ежегодно теряет от коррозии около 30 миллионов тонн различных металлов. Мы, конечно, боремся с коррозией, изобретаем различные стрйкие сплавы металлов. Но всего этого слишком мало. Вездесущий вор продолжает красть миллионы тонн металла из нашего хозяйства, он подстерегает нас всюду. И мы хотим окончательно и навсег– да победить его. Как?

Академик Рындин взглянул на притихший зал.

– Вспомним известную периодическую таблицу элементов ве– ликого русского химика Дмитрия Ивановича Менделеева. И, вспомнив ее, вы сразу заметите, что она заканчивается в ее теперешнем виде на элементе номер сто один – так называемом менделеевии. Напомню вам, что еще совсем недавно, в середине нашего столетия, таблица Менделеева была значительно короче, она заканчивалась на элементе номер девяносто два – на ура– не. Да, да, именно уран был последним элементом в таблице, который ученые до того времени смогли открыть и найти в коре нашей Земли в виде химических соединений с другими элемента– ми. Но после этого наука продвинулась вперед большими и по– бедоносными шагами. С тех пор ученые создали новые химичес– кие элементы, неизвестные до того времени человечеству: неп– туний, плутоний, америций, кюрий, берклий, калифорний, афи– ний, центурий и, наконец, менделеевии, занявшие соответс– твенно с девяносто третьего по сто первое место в таблице Менделеева. Все это – искусственно созданные человеком эле– менты, так называемые трансурановые. Очень важно отметить, что эти открытия опровергли одно распространенное ошибочное мнение, долгое время господствовавшее в науке. Многие ученые считали раньше, что расширение таблицы Менделеева за пределы урана вообще невозможно, так как, мол, элементы тяжелее ура– на не могут практически существовать из-за своей неустойчи– вости. Развитие науки опрокинуло такие утверждения. Оно зас– тавило скептиков вспомнить и по достоинству оценить проро– ческое предвидение самого Менделеева, который указывал, что он допускает возможность расширения его периодической табли– цы.

Конечно, среди трансурановых элементов, созданных челове– ком, оказались и весьма нестойкие, как, например, нептуний, период полураспада которого составляет всего 2-3 дня. Кста– ти, напомню вам, что периодом полураспада называется время, в течение которого распадается половина атомов данного эле– мента. Нептуний, как видим, очень нестоек. Но ведь естест– венный элемент радон, занимающий в таблице Менделеева во– семьдесят шестое место и существующий в природе независимо от человека, не намного устойчивее нептуния: его период по– лураспада не достигает четырех дней. А вот искусственно соз– данный учеными элемент плутоний, наоборот, является сравни– тельно очень стойким. Его период полураспада составляет 24 тысячи лет, тогда как общеизвестный естественный элемент ра– дий обладает периодом полураспада всего в 1590 лет. Таким образом, мы убеждаемся, что некоторые трансурановые, искусс– твенно созданные человеком элементы могут быть и очень стой– кими – во всяком случае, для практических надобностей чело– вечества. Согласитесь, что 24 тысячи лет для нас с вами – срок более чем достаточный!..

Академик Рындин переждал, пока по залу прокатился легкий смех, вызванный его шуткой, и продолжал:

– Итак, трансурановые элементы искусственно созданы чело– веком. Означает ли это, что такие элементы никогда не су– ществовали раньше в природе? Конечно, нет. Эти элементы мог– ли существовать тогда, когда наша Земля была значительно мо– ложе, когда они не успели еще разложиться, разрушиться. За– помним это – и перейдем к другим выводам или, если хотите, предположениям. Почему не допустить, что таблицу Менделеева можно расширить еще дальше? Почему не подумать о существова– нии в искусственном или естественном видене только трансура– новых элементов от девяносто третьего до сто первого, но и еще более тяжелых, которые следовало бы условно назвать сверхтяжелыми элементами? Кто возьмет на себя смелость ут– верждать, что такие сверхтяжелые элементы не существовали когдалибо на нашей Земле или не существуют сегодня где-ни– будь в природе бесконечной Вселенной?!.. Этого утверждать не сможет никто. Но почему же тогда они неизвестны науке? Да потому, что подобные сверхтяжелые элементы либо сами посте– пенно распадаются как нестойкие (это касается радиоактивных элементов), либо, возможно, они существуют в слишком незна– чительных количествах, да и то в недоступных для нас пока что глубоких сферах земного шара. Взгляните на эту табли– цу…

Освещенное сверху прожекторами, над трибуной спустилось большое полотнище, на котором каждый мог узнать знакомые ря– ды периодической системы элементов Менделеева. Но эта табли– ца имела несколько необычный вид. Ее ровные ряды не заканчи– вались менделеевием – элементом номер сто один. Нет, под первым рядом седьмого периода был проставлен еще и второй ряд, клетки которого были заполнены условными номерами. И один из этих номеров сиял ярким красным светом: это был но– мер сто одиннадцать. Академик Рындин указал на него:

– Смотрите! Мы теоретически продолжили, расширили седьмой ряд таблицы Менделеева. Если он существует, то в нем, как и в предыдущем, должно быть тридцать два элемента. Следова– тельно, этот период будет заканчиваться элементом номер сто восемнадцать, поскольку начинается он элементом номер во– семьдесят семь – францием. Сейчас нас не интересуют все эле– менты, из которых должен составляться седьмой период.

Но обратим внимание на элемент номер сто одиннадцать, место которого освещено в таблице красным светом. Каким дол– жен быть этот элемент? Посмотрите на начало предыдущего по– лупериода: там, как раз над клеткой нашего неизвестного еще элемента номер сто одиннадцать, вы увидите элемент номер семьдесят девять – давно знакомое нам золото. Но в гаком случае какие предположения можем мы сделать относительно свойств интересующего нас элемента номер сто одиннадцать? Если мы знаем основные принципы построения таблицы Менделее– ва, то нам позволительно предположить, что неизвестный эле– мент номер сто одиннадцать будет иметь свойства, схожие с элементом номер семьдесят девять – с золотом. Причем эти свойства в новом элементе могут быть выражены даже значи– тельно ярче. Мы имеем основания предполагать, что элемент номер сто одиннадцать окажется не менее, а более благородным металлом, чем золото. Он не только сам не будет поддаваться коррозии, но и сможет облагораживать все иные металлы, если его добавлять к ним хотя бы в незначительном количестве. Этот неизвестный еще металл может стать чудесным оружием против коррозии. И мы условно назвали этот необычайный по своим свойствам, пока еще предположительно существующий эле– мент номером сто одиннадцать – ультразолотом!

По залу пронесся тихий гул. Ультразолото! Таинственный, загадочный, неизвестный до сих пор металл. Он придаст всем другим металлам, как предполагает академик Рындин, свойства золота – устойчивость против коррозии!..

– Но возникает сложный, трудно разрешимый вопрос: где же отыскать этот воображаемый пока металл, это ультразолото? На Земле нам до сих пор не удалось найти даже ничтожных его следов. Если ультразолото и есть на Земле, то оно, очевидно, прячется от нас где-то в глубинах земного шара, в его отда– леннейших недрах. Добыть его оттуда мы пока не можем, даже вооружившись нашей могучей современной техникой.

Академик Рындин сделал паузу, чтобы отпить воды из стояв– шего перед ним стакана. Гигантский силуэт заколебался над трибуной.

– Исследователям не помогло даже глубокое, до десяти ки– лометров, бурение. Да это и понятно, ибо что такое десять километров в масштабах земного шара? Ничтожный укол, который не достигает даже средних слоев литосферы. Между тем пытать– ся отыскать ультразолото, может быть, следовало бы еще глуб– же, чем расположены очаги магмы в земных недрах, выбрасываю– щие огненную лаву на поверхность Земли во время вулканичес– ких извержений. Приходится сознаться, что решение такой сме– лой задачи лежит пока еще за пределами наших возможностей. Что ж, признаем это. Но почему бы тогда не попытаться отыс– кать его, этот элемент, в окружающей нас Вселенной? Ведь есть планеты, значительно более молодые, чем наша Земля. Вполне возможно, что ультразолото на них не успело разру– шиться, оно не осталось там только в глубоких недрах. Вы помните, несомненно, что все планеты солнечной системы имеют общее происхождение. Химический состав их должен быть одина– ковым или почти одинаковым, в зависимости от возраста той или иной планеты и связанного с этим распада элементов. Мы полагаем, что все элементы в их первичном виде – я говорю преимущественно о сверхтяжелых – лучше всего должны были бы сохраниться на Солнце, этом раскаленном светиле…

Новое полотнище опустилось со сводов зала. Теперь на нем сияли яркие цветные линии, расположенные на длинных полос– ках, переливающихся всеми цветами радуги…

– Прежде всего поэтому ученые решили проверить свои пред– положения именно на Солнце. Заново произведенный точнейший спектральный анализ показал, что интересующий нас драгоцен– ный элемент – ультразолото – на Солнце есть! Это произошло почти совершенно так, как было в свое время с открытием эле– мента гелия. Ведь вы знаете, что наука с помощью спектраль– ного анализа открыла этот элемент вначале на Солнце, а потом уже на Земле. Именно таким же образом астрономы Варшавской обсерватории при помощи новейших усовершенствованных спект– роскопов установили, что ультразолото в газообразном состоя– нии есть на Солнце. Но разве мы можем мечтать добыть его от– туда? Безусловно, нет. Мы с вами – люди реального склада, мы позволяем себе мечтать только о том, что можно осуществить практически,. хотя бы для этого ц понадобились и самые сме– лые попытки. О каких же попытках может идти речь в данном ' случае?.. Мы задумались над новой проблемой. Наш драгоценный элемент теоретически может быть и на других планетах: каковы практические возможности этого?..

Академик Рындин снова отпил немного воды из стакана.

– Тщательные наблюдения показали, что ультразолото есть прежде всего на нашей соседке по солнечной системе – Венере. И понятно, почему это так. Венера моложе Земли, она сохрани– ла драгоценный, элемент во внешних слоях своей коры. Все вы слышали о загадочном голубоватом сиянии, которое окутывает время от времени Венеру. На протяжении столетий ученые не могли разрешить загадку этого сияния. Но они не знали спект– ра ультразолота, который знаем мы. И это знание помогло нам установить, что в голубоватом сиянии Венеры есть следы газо– образных соединений ультразолота. Эта тайна была раскрыта талантливыми учеными великого китайского народа, астрономами великолепной Кантонской обсерватории. Затем наблюдения, про– изведенные Крымской обсерваторией, также подтвердили выводы китайских друзей. И мы уверенно говорим теперь: да, нужный нашему хозяйству сверхтяжелый элемент ультразолото есть на Венере! А если оно там есть, то советские ученые обязаны его добыть. Ультразолото укрепит хозяйство нашей страны, прине– сет новые блага советскому народу и всему человечеству!

Эти слова академика Рындина вызвали бурю аплодисментов. Переждав несколько минут, Рындин продолжал…

…Но мы слишком отвлеклись от того, что происходит в межпланетном корабле, который стремительно мчится в космосе к своей далекой цели. Вернемся к нашим путешественникам, оказавшимся в мире без веса.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

…Последовала короткая пауза. И только после нее Николай Петрович услышал несколько озадаченный голос Сокола, отве– чавшего ему:

– Не так-то легко вылезти из гамака, Николай Петрович. Ремни здорово затянулись…

– Сейчас, сейчас, я помогу вам, – откликнулся Рындин.

Перед тем как покинуть навигаторскую рубку, академик вни– мательно просмотрел показания приборов. Стрелка указателя скорости уже .начала медленно подвигаться назад от отметки «11,5», все остальные индикаторы говорили о правильной рабо– те автоматов, обслуживавших корабль. В эту секунду вспыхнула зеленая лампочка радиотелефона. Рындин быстро повернул вык– лючатель радиоустановки: это был сигнал Земли!

– «Венера-1», «Венера-1», слышите ли меня? Я – Земля, я – Земля! – четко донеслось из репродуктора.

– Прекрасно слышу, – ответил дрогнувшим от волнения голо– сом Рындин.

– Как чувствуете себя? Все ли у вас в порядке? – продол– жал голос Земли.

– Все в порядке. Осваиваемся с невесомостью. Приборы и аппаратура действуют безупречно. Хотел бы знать ваши данные.

– Мы держим вас в поле зрения ультракоротковолновых ради– олокаторов. Сейчас работают посты Индии, Владивостока и пла– вучий пост Тихого океана. Сообщаем вам: по неизвестной еще причине астроплан при вылете с Земли немного уклонился от намеченного курса…

– Но как это могло случиться? Ведь все расчеты…

– Причины еще не установлены, но, так или иначе, астроп– лан уклонился. Пока что предполагаем, что это связано с ка– кой-то неточностью в расчетах мощности двигателей ракетной тележки, которая не достигла нужного разгона. Иначе пришлось бы прийти к выводу, что астроплан оказался тяжелее расчетно– го веса. Как только выясним все это, сообщим вам. А пока нам пришлось форсировать работу атомитных ракетных двигателей самого корабля, чтобы выправить курс. Осталось только одно опасение: не вызвала ли эта форсированная работа ваших ра– кетных двигателей перерасхода горючего? Просим проверить. Хотя вы располагаете значительным резервным запасом атомита, все-таки лучше иметь точные сведения.

Академик Рындин снова удивленно пожал плечами: странно, как могла произойти подобная неточность? Мощность ракетных двигателей тележки проверялась не раз. И астроплан никак не мог оказаться тяжелее расчетного веса…

Он громко ответил в микрофон:

– Будет сделано. Проверим.

– Земля шлет вам горячий привет и пожелания успеха. Будем вызывать вас через наши мощные передатчики и дальше. До сви– дания, товарищи. До свидания, «Венера-1»!

– До свидания, Земля!

Зеленая лампочка погасла. Да, удивительно… «Тяжелее расчетного веса…» Почему?.. Впрочем, сейчас надо помочь Ван Луну и Соколу…

Николай Петрович начал передвигаться к центральной каюте. Все еще держась одной рукой за кожаную петлю в стене, он подтянулся к следующей, ухватился за нее и снова подтянулся дальше. Это было похоже на движения пловца, который плывет вдоль берега, перехватывая руками прибрежные камни и подтя– гиваясь к ним.

Оказавшись около раскрывшейся перед ним двери, Рындин вы– пустил из рук последнюю петлю и выплыл по воздуху в цент– ральную каюту, держась в упругом воздухе так же свободно, как человек, плывущий под водой.

– А знаете, Николай Петрович, это очень забавно! – воск– ликнул Сокол. – Вы успели здорово освоиться. Ну, я не отста– ну от вас, вот увидите!

Он лежал на гамаке – именно на гамаке, а не в нем. Каза– лось, что эластичный гамак отталкивал от себя тело геолога. Николай Петрович усмехнулся, обратив на это внимание:

– Вполне понятное явление. Точно так же и меня выталкива– ло мое кресло. Ну, можете расстегнуть ремни, или помочь вам?

– Да смог бы и сам. Ведь я тоже осваиваюсь, – ответил уверенно Сокол. – Погодите, Ван, давайте по очереди. Я уже приготовился, а вы учтете мой опыт.

– Ладно, ладно, подожду, – откликнулся Ван Лун.

Рындин с усилием отстегнул тугой замок ремней, прикреп– лявших Сокола к гамаку. Замок щелкнул, ремень отлетел в сто– рону. Упругий гамак словно только и ждал этого. Он буквально отшвырнул от себя Сокола, который пролетел через всю каюту, беспомощно болтая руками и ногами, и ударился о противопо– ложную стену под самым потолком.

– Ох, чорт возьми! – вскрикнул он.

– Хватайтесь за петли, за петли! – подбодрил его Рындин, едва сдерживая смех. – И не делайте резких движений!

Но было уже поздно. Энергичному Соколу трудно было сразу перейти к замедленным, плавным движениям. Ударившись о сте– ну, он немедленно отлетел от нее в обратную сторону, не ус– пев ухватиться за петли. А резкое движение, которым он хотел достичь ближайшей петли, заставило его тело перевернуться в воздухе, и он полетел обратно к гамаку.

С трудом он успел схватиться за его край и задержаться.

Вадим Сокол уже не улыбался. На его худощавом лице с большими, светлыми, чуть выпуклыми, близорукими глазами, ка– завшимися еще больше под круглыми очками, было заметно явное раздражение. Всегда непослушные белокурые кудрявые волосы были взлохмачены. Николай Петрович, вспоминая свое первое путешествие по навигаторской рубке, мог только посочувство– вать геологу. Зато Ван Лун широко улыбался, наблюдая за не– терпеливым товарищем.

– Очень интересное зрелище, – добродушно приговаривал он.

– Известный геолог Вадим Сергеевич Сокол овладевает новой стихией! Как это надо сказать… борьба с невесомостью, или что такое равновесие? Вадим, держитесь крепче. Это очень-очень историческое мгновение!

– Ладно, ладно, – пробормотал в ответ Сокол. – Вылезайте сами, уважаемый товарищ, посмотрим, как это выйдет у вас.

– Учтем ваш опыт, дорогой друг, учтем!

Действительно, Ван Лун не повторил ошибок своего товари– ща. Он, отстегивая ремни, крепко держался за гамак. Затем нарочито замедленным движением протянул руку к ближайшей ко– жаной петле на стене каюты, подтянулся к ней и, улыбаясь, взглянул на все еще сердившегося Сокола:

– Делаю заключение, или вывод. В таких делах избыток энергии – не первый помощник. Это хорошо, очень хорошо, ког– да много энергии. Только не тут. Думаю, тут лучше немного аналитического мышления. А также делать правильные выводы из явлений. Да, Вадим?

– Приберегите шуточки до лучшего случая, – огрызнулся Со– кол. – Посмотрел бы я на вас, если бы вы вылезли из гамака первым!

– Юпитер, ты сердишься – значит ты неправ! – все так же добродушно отозвался Ван Лун.

– Ничего, ничего, Вадим, – утешительно заметил Рындин, – я испытывал нечто похожее, когда отстегнул ремни своего кресла. Ничего, потом привыкнете, освоитесь. Я тоже все вре– мя присматриваюсь и подмечаю правильные и неправильные дви– жения у вас. И это помогает. Главное, как я вижу, – это плавность движений.

Николай Петрович протянул руку и взялся за тонкую стойку. Легко подтянувшись, Рындин оказался почти у стены. Вдоль нее, как и вдоль других стен, тянулись перила. Держась за них, можно было легко передвигаться в нужном направлении. Стоя у стены, Рындин сказал:

– Видите, в конце концов все это очень просто! Теперь, друзья мои, привыкайте, а я снова отбываю в навигаторскую. Взгляну еще раз на приборы. С Земли сообщили, что им приш– лось форсировать работу ракетных двигателей. Надо проверить, в чем тут дело. А вы подумайте о завтраке. Да повкуснее: та– кое знаменательное событие, как первый час в межпланетном пространстве и потеря веса, можно и отпраздновать!

– Правильно, Николай Петрович, завтракать! Потеряв вес, следует пополнить хотя бы массу, – уже весело подхватил Со– кол. Врожденное чувство юмора победило его раздражение, да и вообще геолог не умел долго сердиться. – А как думает наш шеф-повар?

– Шеф-повар думает: первый завтрак в астроплане – это то– же историческое событие, – многозначительно изрек Ван Лун в ответ.

Продвигаясь вдоль перил, Николай Петрович перешел в нави– гаторскую рубку. Сокол глянул на Ван Луна:

– Ну, Ван, давайте практиковаться в передвижении. Держу пари, что вы останетесь в хвосте! А пока можете острить сколько вам угодно. Все равно я беру на себя первые пробы, а вы лишь повторяете сделанное мною. Ага, уязвил?

Стараясь не делать ни одного резкого движения, Сокол на– чал путешествие по каюте. Теперь и ему представлялась полная возможность убедиться в том, как остроумно была оборудована каюта, как хорошо поработали конструкторы внутренних помеще– ний корабля. Перила, протянувшиеся вдоль стен, кожаные петли в стенах и потолке, плоские металлические держатели, постав– ленные в самых разнообразных местах, стояки, соединявшие пол и потолок каюты, – все это давало возможность легко двигать– ся во всех направлениях, переходя от одной надежной опоры к другой.

Чтобы проверить себя, Сокол попробовал ни за что не дер– жаться и встать, на ноги. Тотчас же он почувствовал, как ка– юта медленно поворачивается вокруг него. Она качнулась в од– ну сторону, в другую, остановилась и снова поплыла, пока не оказалась в явно перевернутом положении. Глупая картина! И Ван Лун почему-то стоит вниз головой и, кажется, усмехается лукавыми узкими глазами…

Сокол снова схватился за перила. Казалось, что он с ог– ромной силой повернул вокруг себя всю каюту – и так же реши– тельно остановил ее, когда увидел, что Ван Лун принял нор– мальное положение, вниз ногами. Так, все правильно!

– Похоже на цирк, – отозвался Ван Лун. – Однако очень пе– чально видеть, как твой товарищ постоянно становится вверх ногами…

– Только с вашей точки зрения, Ван. А с моей – вы ведете себя просто непристойно. Стоит мне на минуту отвести от вас глаза, как вы сразу пользуетесь этим и становитесь на голову или принимаете еще какую-нибудь нелепую балаганную позу. Ученый, серьезный взрослый человек, профессор с мировым име– нем, – и вдруг такие трюки! Да, кстати, будьте добры, сложи– те гамаки, вы находитесь ближе к ним.

– Есть сложить гамаки. И даже, полагаю, не буду невежливо острить. Такой ваш плохой опыт использовать не собираюсь.

Ван Лун, все время внимательно следивший за движениями Сокола, видимо делал выводы. Уверенно двигаясь вдоль стены, он добрался до рычажного устройства около гамаков и, не вы– пуская из левой руки перил, правой с силой отвел рычаг вниз. Оба гамака послушно поползли вверх. Система тросов и аморти– заторов подтянула их к потолку. В каюте сразу стало простор– нее.

Вадим заглянул в иллюминатор. Ничего не видно… Ах, да! Он забыл, что перед стартом все иллюминаторы были закрыты внутренними металлическими заслонками. С какой стороны Солн– це? Конечно, с правой, ведь они вылетали на восток. Значит, с этой, левой, можно открыть ставню.

– Ван, выключите свет!

Раздался характерный щелчок выключателя. В каюте стало совершенно темно. Сокол опустил заслонку иллюминатора.

– Великолепно! – воскликнул за его спиной Ван Лун.

Они прильнули к стеклу. Перед путешественниками открылась изумительная в своей величественности картина Большой Все– ленной. Это была глубокая ночь – и вместе с тем ночь, сияю– щая блеском бесчисленных далеких огней, холодных и в то же время пылающих. Неизмеримо отдаленный небосвод будто был застлан черным бархатом. И на нем, разбросанные в прихотли– вых и сложных узорах, сверкали мириады ярких звезд – белых, оранжевых, красных, зеленоватых, голубых. Никогда никто из жителей Земли не видел подобного зрелища! Поражала не только необычайная ясность, с которой глаз без труда различал любую звезду – от крупной и слепящей до самой маленькой, казавшей– ся крохотной искоркой, выглядывавшей робко из глубокой складки небесного черного бархатного занавеса. Самым порази– тельным было то, что ни одна из звезд не мерцала, не перели– валась, то притухая, то снова делаясь ярче, как это было привычным для жителей Земли, – нет, каждая звезда, крупная или мелкая, излучала неослабевающий далекий, но ровный свет.

И Сокол и Ван Лун были изумлены видом знакомых им с детс– тва созвездий. Да и в самом деле, разве перед ними сейчас были те несложные комбинации из нескольких звезд, к которым привыкло человечество, всегда наглухо отделенное от чудесных картин Вселенной толстой пеленой земной атмосферы, безжа– лостно гасящей краски и яркие цвета! Те редкие мерцавшие звезды были лишь грубой канвой созвездий Большого Космоса. Только теперь Ван Лун и Сокол видели по-настоящему, с каким неисчерпаемым богатством фантазии вышивала природа эти свер– кающие небесные узоры. Они отличались от видимых с Земли созвездий не меньше, чем многокрасочная талантливая картина от сухого и вялого рисунка карандашом. Вот выразительный крест Лебедя, вот недалеко от него неправильный четыреху– гольник Лиры. Еще дальше – выгнутый, словно приготовившийся к прыжку, Дракон, а около него, почти в сгибе его тела, на– чинается такая знакомая еще с детства вытянутая кастрюлька Малой Медведицы…

Вадим Сокол воскликнул:

– Ради одного этого чудесного зрелища я готов перенести любую перегрузку! Да неужели вы не ощущаете поэтичности этой несравненной картины?

Ван Лун покосился на своего экспансивного друга. Он лука– во прищурился:

– Спорить не могу, поэзия – очень хорошо и космическое небо – тоже. Но Николай Петрович придет и спросит: где завт– рак? Вам можно заниматься поэзией. Шеф-повар должен подумать о прозе. А чтобы готовить завтрак, нужен свет. Значит, и вам придется сделать поэтическую паузу…

– Сухарь! Безнадежный сухарь!

– Очень приятно. Но небо, думаю, не изменится, пока мы позавтракаем, – кротко утешил Вадима Ван Лун, включая свет в каюте. – А как будет действовать невесомая автоматика?

Он уже успел благополучно перейти – или, может быть, пра– вильнее сказать, «переплыть» – к противоположной стене каю– ты. Оторвавшись от зрелища космического неба, Сокол наблюдал за действиями друга.

Ван Лун повернул рукоятку в стене. Вслед за этим от стены отделилась небольшая квадратная панель и плавно опустилась вниз на коленчатых подставках, превратившись в стол. В отк– рывшемся за ней проеме стены оказались полки вместительного буфета, уставленные посудой необычной формы, консервными банками, странными стеклянными бутылками – сплюснутыми, как фляжки; плоские стороны этих бутылок были резиновыми. Ван Лун уверенными движениями снимал с полок посуду, зажатую пружинными зажимами, и устанавливал ее на столе в такие же зажимы, каждый из которых соответствовал той или иной форме посуды. Расставив все на столе, Ван Лун удовлетворенно прис– вистнул:

– Совсем как в образцовом ресторане! Теперь еще салфетки. И можно приступать к еде.

– Без чаю, без горячего? – разочарованно отметил Сокол.

– Очень-очень сожалею. Зато получите стакан вина, хороше– го вина, – утешил его Ван Лун. – Если, конечно, Николай Пет– рович разрешит…

– А почему бы ему не разрешить? – раздался веселый голос Рындина, показавшегося в дверях каюты. – Наоборот, он цели– ком поддерживает вашу идею, Ван. Сегодня – особый день. Ста– кан вина сегодня – это хорошо!

– Только странно как-то, что нет стульев. Кажется, что все не так, – посетовал Сокол, приближаясь к столу.

– Обойдемся, Вадим! А потом, поверьте мне, что воздух в наших условиях лучше самого удобного стула. Не забудьте только закрепиться пружинами у стола. Начнем, друзья!

Рындин первый «сел» у стола, приняв обычную позу сидящего человека. Этому помогло и то, что он защелкнул вокруг каждой ноги под столом пружинные кольца, вделанные под квадратной панелью. Его примеру последовали остальные. Теперь не прихо– дилось опасаться, что неосторожное, резкое движение оттолк– нет человека от стола и вынесет его на середину каюты.

Они «сидели» вокруг стола и, улыбаясь, поглядывали друг на друга. Действительно, вид человека, по сути ни на чем не сидящего, несмотря на схожую позу, а просто висящего в воз– духе, был достаточно забавным.

Николай Петрович взял одну из бутылок, вынул из нее проб– ку и перевернул бутылку горлышком вниз. Как и следовало ожи– дать, из нее не вылилось ни капли. Тогда Рындин поднес бу– тылку к своей чашке – тоже необычной формы, суживавшейся кверху. Он вставил горлышко бутылки в верхнюю часть чашки и слегка нажал на резиновые стенки. Из горлышка медленно вы– ползла большая красная капля вина. Она тоже явно не хотела отделяться от горлышка; несмотря на довольно большой объем, эта капля тотчас пряталась обратно в бутылку, стоило лишь слегка уменьшить давление на резиновые стенки. Рындин слегка встряхнул бутылку:

– Ну, отделяйся!

Крупная капля вина оторвалась от горлышка и осталась в чашке.

– Первый бокал готов!

Таким же образом Рындин наполнил остальные чашки и вста– вил бутылку обратно в зажим на столе.

– Наш первый тост – за великую советскую Родину, за со– ветский народ! – торжественно произнес он, поднимая свою чашку.

Каждый взял по тонкой стеклянной трубочке и через нее вы– пил вино. Первым оторвался от чашки Сокол.

– Чудесное вино, – сказал он. – Никогда не пил такого!

– Скажу: все-таки космическое, – откликнулся Ван Лун.

– Но трубочка чертовски мешает, – продолжал Сокол. – Куда приятнее было бы пить без нее, прямо из чашки.

– А вы попробуйте, если для вас мало хорошо известных всем нам теоретических данных, – хитро подмигнул Ван Луну Рындин.

– Да нет, я понимаю, что это необходимо. А все-таки инте– ресно попробовать. Неужто не справлюсь, даже если буду очень осторожным? – ответил Сокол.

Геолог выпустил трубочку из пальцев; она не осталась ви– сеть в воздухе, а медленно поплыла к столу. Ван Лун с инте– ресом следил за Соколом, который поднес чашку ко рту, попро– бовав потянуть из нее вино.

– Так, так, неугомонный вы экспериментатор, – шутливо подзадорил его Рындин. – Энергичнее!

Рука Вадима Сокола неожиданно вздрогнула, чашка качну– лась. В ту же секунду из чашки вылетела шарообразная капля вина величиной с небольшое яблоко. Покачиваясь в воздухе и блестя круглыми боками, она пролетела мимо головы Сокола и понеслась дальше по каюте.

– Лови, лови! – воскликнул Ван Лун. – Вино улетает!

Капля плыла в воздухе дальше и дальше.

– Придется вам, действительно, ловить эту каплю: иначе она растечется по первому же предмету, с которым столкнет– ся, – преодолевая смех, сказал Николай Петрович.

Сконфуженный Сокол выдернул ноги из пружинных колец и бросился вдогонку за каплей. Но поймать ее было нелегким де– лом. От малейшего колебания воздуха круглая капля сейчас же отклонялась в сторону, изменяя свое направление. Сокол нас– тойчиво преследовал ее, но капля, словно живое существо, каждый раз уклонялась от него, подталкиваемая колебаниями воздуха, которые невольно производил своими движениями Со– кол.

– Наверно, придется ловить прямо в рот! Руки очень сильно заняты, – невозмутимо заметил Ван Лун, наблюдая за старания– ми Вадима.

Сокол, видимо, растерялся. Резким движением вытянутой вперед руки он попытался настичь каплю и схватить ее, забыв, что это жидкость. Ему посчастливилось зацепить каплю рукой – и тотчас она исчезла. Красное вино мгновенно облепило руку Сокола, быстро растеклось по пальцам и дальше под рукав. На манжете рубашки Вадима появилось ярко-красное пятно. И вся кисть будто оделась в красную перчатку – вино тонким слоем покрыло ее.

Рындин и Ван Лун дружно смеялись, пока Сокол, вернувшись к столу, смущенно вытирал руку салфеткой.

– Ну, жертва любопытства, убедились теперь, что с трубоч– кой удобнее? И что вообще, пожалуй, не стоит ревизовать дан– ные нашей подготовки? – дружески осведомился Николай Петро– вич.

Сокол молча кивнул головой. Да, очевидно этот эксперимент был лишним…

Ван Лун вскрыл банку консервов и разложил содержимое по тарелкам. Здесь неожиданностей не было. Каждый хорошо помнил подготовку к условиям жизни без веса и ел осторожными, за– медленными движениями. Сокол отметил про себя, что самым трудным было освоиться с полным отсутствием веса у кусочков пищи. Всякий раз рука, подчиняясь многолетней привычке к земным условиям, будто сама пыталась с соответствующим уси– лием приподнять кусок пищи. И если бы постоянным контролем не удавалось ее удерживать, всякий раз пища отлетала бы к потолку каюты.

Наконец завтрак был закончен. Ван Лун вынул из кармана свою трубку и набил ее табаком. Взяв трубку в рот, он вынул спички…

– Ван, дорогой, а вы помните наш уговор? – остановил его Рындин. – Не больше двух трубок в сутки. Мы не можем тратить драгоценный воздух на вашу дурную привычку!

– Николай Петрович, – жалобно взмолился Ван Лун, – позво– лю себе защититься. Это всего только первая! По крайней ме– ре, в астроплане!

– Ну ладно, – махнул рукой Рындин. – И все-таки куда луч– ше бы вам вовсе бросить курить… А, да разве вас убедишь, этакого заядлого курильщика!

Ван Лун зажег спичку, как всегда выжидая, пока сгорит ее головка. Но спичка почти сразу погасла. Ван Лун зажег вто– рую. Но и эта погасла так же быстро. Сокол вопросительно взглянул на Рындина и заметил на его лице лукавую усмешку.

– В чем тут дело, Николай Петрович? – спросил он.

Рындин рассмеялся:

– Да ни в чем особенном, друг мой. Ван Лун, видимо, тоже экспериментирует или просто забыл одну из деталей нашей предполетной подготовки. А обязан был помнить, особенно если ему так хочется продолжать отравлять себя никотином. Это ес– тественное явление для нашего невесомого мира. Спичка в обычных условиях горит лишь потому, что нагретый ее пламенем воздух поднимается вверх. Он расширяется от нагревания, ста– новится более легким – и его вытесняют окружающие слои воз– духа, холодные и потому более тяжелые. Значит, на Земле воз– дух все время поступает к пламени, поддерживая горение. А тут…

– Понимаю, вспомнил! – прервал его Сокол. – Здесь нет ве– са, поэтому нагретый воздух не становится легче, он остается около спички и не допускает к пламени свежего кислорода. Спичка гаснет. Все это так. Значит…

– Значит, надо слегка обдувать горящую спичку, чтобы уда– лять продукты горения и доставлять новый кислород для пламе– ни, что мы сейчас и попробуем сделать для Ван Луна, – закон– чил Рындин. – Кстати, из всего этого выясняется, Ван, что вы без посторонней помощи не можете зажечь спичку. Великолепно, есть способ строго контролировать ваше курение!

Ван Лун зажег третью спичку, а Сокол осторожно начал по– махивать над ней рукой. Пламя разгорелось. Сокол, не перес– тавая, обмахивал огонек. Ван Лун так же осторожно зажег трубку и с наслаждением затянулся. Седые струйки дыма слоями повисли в воздухе около Ван Луна…

И вдруг Сокол закашлялся, глотнув дыма, и даже чихнул. Ван Лун виновато взглянул на него.

– Будьте здоровы, Вадим… – начал он – и сразу остано– вился: ему показалось, что у противоположной стены тоже чих– нул кто-то. Что за чертовщина?.. Ван Лун вынул трубку изо рта и с недоумением спросил: – Думаю, акустические эффекты не могут появляться из-за утраты веса? Откуда такое громкое эхо?

Ему отвечали не менее удивленные взгляды Рындина и Соко– ла: конечно, потеря веса не имела никакого отношения к эхо!

Ван Лун хотел было положить трубку на стол, но, вспомнив о невесомости, просто оставил ее в воздухе. Затем он вырази– тельно приложил палец к губам и тихо двинулся вдоль стены туда, откуда донеслось странное эхо.

Там, в стене, находилось несколько высоких ниш, скрытых подвижными шторными крышками, какие бывают на конторских столах. В этих нишах хранились усовершенствованные легкие скафандры с аппаратами для дыхания. В астроплане было всего четыре таких скафандра: три – в нишах центральной каюты и один, запасной, – на складе. Они могли очень пригодиться на случай необходимости работать в атмосфере, непригодной для дыхания, или вводе. Если понадобится, в этих скафандрах мож– но было даже выйти из корабля в межпланетном пространстве: они были достаточно упругими, несмотря на свою легкость, и обогревались электричеством.

Ван Лун приблизился к крайней нише, откуда, как ему каза– лось, донеслось необычайное эхо. Он снова прислушался. Тиши– на. Две пары глаз, Рындина и Сокола, внимательно следили за его действиями. Сокол приподнялся от стола:

– Что вы хотите делать, Ван?

Ван Лун остановил его жестом руки. У него были свои сооб– ражения. Придерживаясь за кожаную петлю, он нажал кнопку в стене. Шторка скользнула вниз, открывая нишу.

В ней, как и следовало ожидать, стоял прикрепленный к стене зажимами серо-зеленый, покрытый металлической сеткой, резиновый костюм с прозрачным, закругленным сверху цилиндром из прочнейшего органического стекла. Цилиндр-шлем тускло поблескивал, отражая свет из каюты. Кроме скафандра, в нише не было ничего.

Ван Лун нажал еще одну кнопку. Яркий свет внутренней электрической лампочки залил нишу.

И команда астроплана с изумлением увидела в прозрачном цилиндре-шлеме чье-то лицо. На Ван Луна растерянно смотрели широко открытые глаза неизвестного человека, находившегося в скафандре.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Итак, академик Рындин продолжал свой доклад:

– Советская наука за последние годы вплотную подошла к осуществлению космического перелета на ближайшую планету. В наших руках был такой изумительный способ передвижения в пространстве, как ракетные корабли, созданные по гениальной идее великого русского ученого и изобретателя Константина Эдуардовича Циолковского. Вооруженные автоматикой, электро– никой, атомной энергией и другими блестящими достижениями науки, мы можем теперь осуществить то, что еще несколько де– сятков лет назад казалось красивой, но несбыточной мечтой. Советскими учеными был создан искусственный спутник Земли – он и поныне обращается вокруг нашей планеты вместе с другими спутниками, созданными учеными других стран. Как вы помните, этот первый ракетный корабль с установленными на нем долго– действующими автоматическими приборами и радиоаппаратурой был заброшен на высоту в 265 километров. Его рассчитали так, чтобы он совершал полный оборот вокруг Земли за 90 звездных минут. Следовательно, на протяжении одних суток он делает 16 оборотов вокруг Земли. А за это время давно знакомый вам спутник «Диск-1» успевает вернуться к местности, над которой он уже пролетал ровно сутки назад. Вот почему вы так регу– лярно видите спутник «Диск-1» над нашей Родиной в любой те– лескоп. Еще один постоянный искусственный спутник «Диск-2» был создан в Китае спустя три года. Эта задача оказалась бо– лее сложной. Второй межпланетный аппарат забросили с Тибетс– кого плоскогорья уже на высоту в 35 тысяч 800 километров. Спутник «Диск-2» виден с различных точек Земли ежедневно в одно и то же время. Регулярно в 8 часов вечера, например, он оказывается над Москвой, как по расписанию. Конечно, наблю– дать его можно только в условиях обсерватории, ибо «Диск-2» сравнительно очень мал. Но вместе со своим братом «Диском-1» он верно служит науке и каждый вечер напоминает нам о наших друзьях, ученых великого китайского народа.

С помощью искусственных спутников ученые уточняют метео– рологические наблюдения – в частности, исследуют распростра– нение и характер облачного покрова Земли; спутники помогают нам наблюдать за движением льдов в Арктике и Антарктике и в прилегающих к ним океанских просторах; наконец, спутники служат ретрансляционными станциями для ультракоротковолновых радиопередач: благодаря им телепередачи московского центра видит вся наша огромная страна и вместе с нею – и вся Евро– па. В частности, и сейчас мой доклад передается по Советско– му Союзу при помощи искусственного спутника «Диск-2».

Всех аплодисментов, вспыхнувших после этой фразы, акаде– мик Рындин, естественно, не слышал, так как сейчас рукоплес– кали миллионы телезрителей, по достоинству оценивших это его напоминание.

– Пять лет назад мы отправили первый советский ракетный корабль на Луну. Конечно, он летел без пассажиров. Этот ко– рабль-снаряд должен был послужить лишь практической провер– кой наших расчетов. В носовой части этого корабля находилось взрывающееся устройство, своеобразная бомба. Что ж, «Луна-1» блестяще подтвердила наши расчеты. Точно в предусмотренное время ракетный снаряд долетел до Луны и упал на нее – астро– номы видели в свои телескопы первый взрыв на Луне. Межпла– нетное сообщение было открыто!

Буря оваций пронеслась по залу.

– Два года назад с Земли вылетел второй ракетный межпла– нетный корабль – «Луна-2». По решению Советского правитель– ства, этот полет также состоялся без пассажиров. Эксперимен– тальный перелет Земля – Луна – Земля был генеральным испыта– нием автоматических приборов управления – нельзя еще было рисковать жизнью ученых. Снабженный совершеннейшими автома– тическими установками, астроплан «Луна-2» управлялся по ра– дио с Земли. Ученые наблюдали за полетом и изучали данные, передававшиеся с межпланетного корабля. Межпланетное испыта– ние автоматических установок прошло блестяще! Астроплан об– летел вокруг Луны и, возвратившись на Землю, благополучно снизился на Азовском море. Вы все знаете об этом. Вы видели великолепные фотографии, сделанные автоматическими аппарата– ми, находившимися на этом корабле. Впервые в истории науки мы заглянули на ту сторону Луны, которая была недоступна на– шему глазу, и установили, кстати, что она ничем существенным не отличается от давно известной нам. Но, конечно, не только ради этого «Луна-2» была отправлена в межпланетный перелет. Этот перелет подтвердил возможность пассажирских полетов в мировом пространстве. Теперь, имея некоторый практический опыт астронавигации, мы можем осуществить полет на Венеру.

Огромный коллектив научных институтов Советского Союза, Китая и народно-демократических республик настойчиво работал последние годы над тем, чтобы всесторонне подготовить наше путешествие, обеспечить его успех. Конструирование астропла– на и его строительство проведены Московским и Пекинским инс– титутами межпланетных сообщений. Новое атомное горючее для наших ракетных двигателей – атомит – создано Ленинградским и Киевским институтами физической химии. Оптические приборы астроплана изготовлены Пражским институтом экспериментальной оптики. Сложная система получения в пути электрической энер– гии разработана и осуществлена учеными Шанхайского института энергетических проблем. Внутреннее оборудование корабля соз– дано на опытных заводах Варшавского института гигиены. Свою долю участия внесли также научные институты Будапешта, Кан– тона, Софии, Берлина.

Как видите, наш астроплан «Венера-1» создан действительно усилиями ученых и инженеров всего великого демократического лагеря народов мира! Ученые рассчитали все, взвесили и учли все возможности, и я смело могу сказать: мы вооружены знани– ями, опытом, вдохновлены доверием к нам со стороны великой советской Родины и дружеских народов демократического лагеря

– и сделаем все для того, чтобы выполнить наши задачи!..

Выразительным жестом академик Рындин остановил рукоплес– кания:

– Друзья, не спешите. Приберегите рукоплескания до нашего возвращения. Перед нами – большое, трудное и длительное пу– тешествие по неведомому океану Вселенной. Мне вспоминается красивый поэтический миф об аргонавтах. Помните его? Этот миф рассказывает об отважных героях, древнегреческих моря– ках, которые на маленьком кораблике отправились в далекое путешествие – на поиски золотого руна, шкуры чудесного бара– на, обладавшей, как они верили, волшебными свойствами. На своем крохотном корабле, называвшемся «Арго», моряки, выйдя из Эгейского моря, преодолели дотоле неведомое им грозное Черное море, казавшееся путешественникам загадочным и опас– ным. Древний миф рассказывает, как отважные моряки вышли по– бедителями из смелого поединка с грозными силами природы и нашли золотое руно в Колхиде, как называлась тогда западная Грузия. Героические путешественники на корабле «Арго» побе– дили! Думая о нашем путешествии, я всегда вспоминаю эту кра– сивую и вечно юную сказку… Ведь и мы, подобно древнегре– ческим аргонавтам, поплывем по неведомому бесконечному океа– ну Вселенной, преодолевая его бурные эфирные волны, возмож– ные, хотя и неизвестные еще нам бури и штормы, борясь с мо– гучими силами космических стихий, в надежде отыскать наше золотое руно. Современные аргонавты Вселенной надеются дос– тичь не меньших успехов, чем древние аргонавты греческого мифа!

Академик Рындин остановился, взволнованный. Затем он под– нял руку, словно успокаивая и себя и слушателей.

– Впрочем, это, конечно, только поэтическое сравнение. Поверьте, ученые тоже любят поэзию. Итак, сегодня, дорогие товарищи, мы надолго прощаемся с вами. Как вы уже знаете, через несколько суток мы вылетаем с межпланетной станции у подножия Казбека. Почему избрано это место для старта нашего корабля? Чтобы достичь Венеры, наш корабль должен развить скорость в 11,5 километра в секунду. Это – огромная ско– рость, а развить ее надо чрезвычайно быстро, затратив при этом очень много горючего. И вот мы прежде всего используем скорость вращения самой Земли с запада на восток. Астроплан стартует в районе Центрального Кавказа, на 43-м градусе се– верной широты. Скорость вращения Земли на этом градусе сос– тавляет около 340 метров в секунду. Можно считать, что эти 340 метров в секунду являются нашим прямым выигрышем, не так ли? Ведь мы полетим в направлении с запада на восток, то есть используем эту готовую скорость. Дальше. Мы разгоним астроплан по взлетной рельсовой дороге, которая ведет на вершину Казбека. Что это даст нам? Вплоть до конца взлетной дороги мы не затратим ни грамма горючего: наш астроплан по– несет ракетная тележка. Ее двигатели быстро разгонят астроп– лан и вынесут его на вершину Казбека, на высоту около 5 ки– лометров, где сопротивление воздуха почти вдвое меньше, чем на уровне моря. Это будет продолжаться всего 25 секунд, но за это время ракетный корабль приобретет скорость 600 метров в секунду. На вершине Казбека, где обрывается взлетная рель– совая дорога, астроплан оторвется от тележки и полетит даль– ше, продолжая ускорять полет, так как в момент отрыва от те– лежки начнут работать его собственные ракетные двигатели. А тележка скатится по рельсам обратно вниз, израсходовав пол– ностью свой запас горючего.

Академик Рындин сделал паузу. И когда он заговорил опять, голос его зазвучал мягко и проникновенно: так говорят о друзьях, о настоящих, испытанных товарищах.

– Три человека будут пассажирами астроплана «Венера-1». На меня возложено руководство экспедицией, моими товарищами являются известный геолог и химик Вадим Сергеевич Сокол и виднейший китайский ученый-энергетик товарищ Ван Лун, про– фессор Шанхайского института. Нас, как видите, очень мало. Поэтому каждому придется выполнять целый комплекс обязаннос– тей. Вот почему нам пришлось всерьез изучить новые специаль– ности, дополнительно к тем, которыми мы владели раньше. Про– фессор Ван Лун несет дополнительно обязанности штурмана на– шего корабля, радиста, фото– и кинооператора. Кроме того, на нем лежат физиологические исследования во время полета, а также ответственность за наш быт, которую он разделяет с Ва– димом Сергеевичем Соколом: оба они посменно будут выполнять еще и обязанности повара астроплана. Правда, руководство в этом скромном, но важном для нас деле принадлежит товарищу Ван Луну как более опытному путешественнику, чем товарищ Со– кол.

Так или иначе, нагрузка товарища Ван Луна – не из малых. Вадим Сергеевич Сокол, естественно, будет занят физическими и химическими опытами и биологическими исследованиями, соби– ранием минералогических и петрографических образцов; на нем лежат метеорологические наблюдения – и он же является запас– ным пилотом астроплана. Впрочем, товарищ Ван Лун тоже сумеет в случае необходимости занять место за пультом управления: ведь мы свыше года занимались тренировкой и готовились к по– лету.

– Кстати, я хотел бы тут отметить одно хотя и случайное, но очень важное для нас обстоятельство. Советское правитель– ство с радостью включило в состав экспедиции представителя великого китайского народа, нашего друга профессора Ван Лу– на. Под его руководством Шанхайский институт энергетических проблем разработал и создал для астроплана «Венера-1» остро– умную, совершенно оригинальную и ценную систему получения электроэнергии на всем протяжении перелета. Эта великолепная конструкция товарища Ван Луна радикально разрешила один из важнейших вопросов, стоявших перед конструкторами астропла– на. Мы с избытком обеспечены теперь электроэнергией с момен– та вылета корабля и до его возвращения на Землю – вот что дал нам научный и технический талант профессора Ван Луна! Но, кроме того, оказалось, что этот выдающийся китайский ученый является в то же время и опытным путешественником и страстным охотником на крупного зверя. Достаточно сказать, что профессор Ван Лун объездил весь Китай, Сибирь, Индию и Индокитай, принимая участие и руководя некоторыми исследова– тельскими экспедициями Всекитайского географического общест– ва. Вы, конечно, знаете, что на Венере нашей экспедиции при– дется, возможно, встретиться с опасными и многочисленными хищными животными. Эта планета, как вам известно, значитель– но моложе Земли, там не может еще быть людей. Но на Венере могут оказаться неизвестные нам животные, возможно – хищни– ки. Если это так – товарищ Ван Лун будет нашим надежным за– щитником. Его опыт путешественника и охотника очень приго– дится экспедиции. Ну, конечно, мы можем только пожалеть, что наш астроплан не в состоянии вместить хотя бы одного из представителей животного мира Венеры, так как товарищ Ван Лун, наверно, помог бы нам изловить, привезти на Землю и по– казать вам такой образчик!

Николай Петрович Рындин снова переждал, пока уляжется смех, и закончил:

– Через 146 дней астроплан окажется на Венере, где, по условиям астронавигации, нам придется пробыть довольно долго

– 467 дней: раньше улететь на Землю нам не удастся. За это время экспедиции представляется возможность изучить неведо– мую планету.

Итак, через три дня – старт нашего астроплана «Венера-1». Свершается давняя мечта человечества, веками казавшаяся кра– сивой, несбыточной сказкой. Еще совсем недавно, в пятидеся– тых годах нашего столетия, межпланетное путешествие остава– лось неосуществимым, хотя мировая наука уже овладевала атом– ной энергией. Тогда, как и раньше, Советскому Союзу и его друзьям, великому Китаю и другим народно-демократическим республикам, приходилось тратить слишком много сил и средств на оборону. Этот трудный период – позади. Наши народы пол– ностью отдали все свои силы мирному строительству, развитию науки и техники. Прошло всего несколько десятилетий – и че– ловечество видит, как могучая атомная энергия, служащая делу мира, дает нашим народам возможность осуществить вековую мечту, делает явью путешествие на другую планету. Поэтому и прикованы сейчас– к нашей стране, великому Советскому Союзу, взгляды, мысли и чувства всех людей земного шара: Советская страна впервые в мире воплотила в жизнь давнюю мечту лучших умов человечества и начинает овладевать мировым пространс– твом! Мне хочется сказать вам в заключение только одно: участники первой межпланетной экспедиции безгранично благо– дарны Родине за доверие и уверены, что оправдают его!

Последние слова академика Рындина вызвали новую бурю ап– лодисментов. Огромный зрительный зал Дворца Советов востор– женно рукоплескал руководителю первой межпланетной экспеди– ции и его товарищам – отважным аргонавтам Вселенной.

…Всего три дня отделяли человечество от великого, все еще казавшегося многим фантастическим, события – отлета пер– вого советского пассажирского астроплана с тремя участниками экспедиции на Венеру.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Что это? – вскрикнул пораженный появлением незнакомца Вадим Сокол.

От неожиданности он подскочил – и его сразу отбросило вверх, к потолку. Ударившись головой о мягкую обивку, Сокол едва успел схватиться за спасительную петлю в потолке. Но его глаза не отрывались от лица незнакомца, который сейчас смотрел на молодого ученого, однако не так растерянно, как на Ван Луна.

Николай Петрович Рындин покачал головой: вот она, неиз– вестная причина лишнего веса астроплана!..

И только Ван Лун оставался спокойным и невозмутимым – по крайней мере, внешне. Прикоснувшись к основанию прозрачного цилиндра-шлема, там, где цилиндр соединялся изогнутым метал– лическим кольцом с плечами и грудью скафандра, он убедился, что шлем не примкнут к скафандру, и, отступив на шаг, с це– ремонной вежливостью произнес:

– Прошу, уважаемый товарищ, прошу! Выходите. Будем знако– миться!

Незнакомец не заставил себя ждать. Он откинул назад проз– рачный шлем, взялся руками за металлическое наплечное кольцо и, опустив его, с трудом выкарабкался наружу. Но, вылезая из скафандра, он, естественно, не рассчитал движений и, неожи– данно для себя взлетел вверх и поплыл вдоль каюты к противо– положной стене.

– Что это? – испуганно вскрикнул незнакомец звонким голо– сом, будто копируя предыдущий возглас Сокола. Он беспомощно забарахтался в воздухе, пока сильная рука Ван Луна не схва– тила его за плечо.

– Полагаю, давайте знакомиться, молодой товарищ. Кто вы? Зачем оказались тут? – все так же сухо, вежливо осведомился Ван Лун, всматриваясь холодно прищуренными глазами в лицо неизвестного. – Впрочем, вы, если не ошибаюсь, девушка?..

Даже в невозмутимом голосе Ван Луна послышалась нотка изумления. Черт знает что такое! Неизвестное лицо в астроп– лане, да еще девушка! Между тем это было именно так.

«Неизвестное лицо» было одето в темно-синий комбинезон с большими карманами на груди и шароварах. Под широкими склад– ками комбинезона угадывалась стройная девичья фигура.

На вид незнакомке было не больше двадцати лет. Тонкое, очень бледное лицо девушки, с крутым, упрямым подбородком, светло-карими глазами, пушистыми изогнутыми бровями и задор– ным коротким носиком, все еще было растерянным.

Но, как отметил наблюдательный Ван Лун про себя, это не имело ничего общего с растерянностью человека, застигнутого врасплох. Мало того, Ван Лун готов был поклясться, что на лице ее было задорное выражение уверенности в себе, как бы говорящее: «А вот вы ничего со мной и не сделаете!»

– Думаю, где-то даже видел вас, – произнес Ван Лун, снова овладев собой. – Где это было? Гм… сейчас, сейчас!

Изумительная память путешественника Ван Луна походила на чувствительную фотопленку, которая автоматически запечатле– вала все, на что хотя бы случайно падал его взгляд. И теперь эта пленка – кадр за кадром – быстро раскручивалась в обрат– ном направлении. В Китае, во время путешествий?.. Нет, не годится, девушка слишком молода. Астроплан, подготовка, Кав– каз, долина… нет, тоже не то, хотя уже ближе. Москва… Так, еще, еще ближе! Есть!

Ван Лун спокойно осведомился:

– Ваш интерес к географии весьма похвален, милая девушка. Но зачем вы здесь? Мы на Венере не собираемся охотиться на тигров. Помню, они вас занимали больше всего.

Девушка изумленно взглянула на него:

– Как? Вы помните это, товарищ Ван Лун? Но ведь нас было много, и спрашивали все…

Не отвечая ей, Ван Лун обернулся к Рындину:

– Эта молодая особа была с экскурсией в географическом музее Академии наук в Москве, когда осматривал его и я. Очень сильно интересовалась тиграми. Расспрашивала меня нас– тойчиво, сколько мне удалось убить полосатых зверьков. Не думал, что буду беседовать с нею в ракетном корабле. Но и тогда, позволю себе заметить, – продолжал он, снова обраща– ясь к девушке, – меня тоже не интересовали зайцы. Даже межп– ланетные.

Девушка, начавшая было приходить в себя, вдруг еще больше побледнела. И от этого у нее на лбу под спутавшимися густыми волосами ярче выделилась багровая свежая ссадина. Это заме– тил и Сокол, который встревоженно воскликнул:

– Галя, вы расшиблись! Надо сейчас же промыть!

Окончательно озадаченный Рындин вопросительно взглянул на геолога. Ван Лун хитро присвистнул:

– Очень-очень интересно! Нашу девушку, оказывается, знает и Валим. Полагаю – значительно лучше меня! Тогда прошу вас, друг, объясните, в чем тут дело?

Сокол сердито отмахнулся от него:

– Ничего я не могу объяснить. Для меня это такая же нео– жиданность, как и для вас.

– Но ведь вы с ней знакомы? – добавил Рындин.

– Знаком, – неохотно согласился Сокол. – Это Галина Рыж– ко, студентка Политехнического института. Я читал там лек– ции, и она не раз расспрашивала меня о путешествии на Венеру и говорила, как бы ей хотелось принять в нем участие. Но я никогда не думал…

– Что она будет тут… как это?.. как межпланетный заяц?

– безжалостно закончил за него Ван Лун. – Понимаю… – Он обернулся к девушке: – Эта маленькая вещь, надеюсь, ваша?

На ладони его лежала найденная в каюте пуговица с обрыв– ком темно-синей материи – той самой материи, из которой был сшит комбинезон девушки.

– Дырку вижу на вашем левом рукаве, – продолжал Ван Лун.

– Думаю, оторвалась, когда вы торопились туда, в скафандр. Да? Пуговица легко пришивается. Легкомысленный поступок не– легко кончается.

Насмешливо-суровый тон Ван Луна заставил девушку смущенно опустить глаза. Но профессор все так же сурово продолжал:

– Так, понимаю, вы решили принять участие в нашем путе– шествии? Очень-очень похвально. А кто вас приглашал? Межпла– нетный корабль – не трамвай, не автобус. Там всегда может быть лишний пассажир. Тут – нет! Вы надеялись, что вас не выкинут из астроплана? Очень напрасно, девушка.

– Подождите, Ван Лун, – остановил его Николай Петрович. – Вы совсем запугаете ее. Ну-с, отвечайте, девушка. Мы ждем. Ведь теперь скрывать уже нечего. Не бойтесь.

Девушка порывисто подняла голову. На ее глазах блеснули слезы, но она решительно и смело сказала:

– Я ничего не боюсь. И скрывать мне нечего. Меня, конеч– но, по заслугам бранят! И пусть товарищ Ван Лун поступает, как хочет, если…и, наконец, вы имеете право, я не должна была… я все понимаю! Только это не так, я докажу, я все рассчитала… и просто не могла… вот когда увидела, как пробовали корабль, ничего не могла сделать уже, решила, что полечу тоже… ой!

Она замолкла, будто собираясь с силами. Свободной рукой она прикоснулась к ссадине на лбу, поморщилась от боли и не– уверенно пошевелила плечами, как бы пытаясь освободиться от какой-то тяжести. Лицо ее побледнело еще больше, она беспо– мощно прикрыла глаза и пошатнулась. Ван Лун подхватил ее своей крепкой рукой:

– Что с вами?

– Наверно, разволновалась очень, – сказал Сокол, сочувс– твенно поглядывая на белое, как мел, лицо девушки.

– Нет… это не потому, – ответила она, с трудом произно– ся слова. – Просто… меня сильно бросало… и давило там, в скафандре… мне очень стыдно, что я не выдержала как следу– ет… и вот сейчас…

Голова ее упала на грудь, она замолчала, тяжело дыша.

– Вадим, скорее дайте ей вина! – встревоженно сказал Ни– колай Петрович. – Друзья мои, девушка перенесла ускорение и огромную перегрузку без всяких облегчающих приспособлений. Только подумайте: вы были в упругих гамаках, я – в мягком кресле, а она – в жестком скафандре, в этой темной нише… Страшно представить, что она перечувствовала! – Он вспомнил о своем ощущении в то время, когда астроплан бешено ускорял движение – сначала по взлетной рельсовой дорожке, а затем под воздействием своих мощных ракетных двигателей.

Вадим Сокол уже протягивал девушке чашку с вином и тру– бочку. Галя отпила немного. На ее щеках появился слабый ру– мянец.

– Я, конечно, очень виновата перед вами, Николай Петро– вич, но я не могла иначе… – сконфуженно сказала она.

– Совсем добрая знакомая! Прямо по имени и отчеству обра– щается! – подхватил Ван Лун. – Но, в самом деле, что вы хо– тите делать в нашем астроплане?

– Лететь на Венеру, помогать вам и вернуться с вами об– ратно на Землю, – невозмутимо ответила девушка.

Рындин пожал плечами:

– Вполне понятно, что лететь. Не выкинем же мы вас те– перь, действительно, за борт корабля. Но…

– Вот и я надеюсь, что не выкинете, – уже лукаво подтвер– дила она.

Рындин с недоумением развел руками:

– Послушайте, милая девушка… кажется, Галя? Ваши му– жество и смелость очень похвальны. Но неужели вы, действи– тельно, не понимаете, что вы наделали? Вы утяжелили астроп– лан – и это уже сказалось на нашем курсе. К счастью, посты управления на Земле заметили это и вовремя выправили курс. Дальше: подумали ли вы о тех трудностях и опасностях, кото– рые ожидают нас? Представляете ли вы себе, как может отра– зиться и в дальнейшем на общей судьбе экспедиции ваше неожи– данное появление здесь? Ведь профессор Ван Лун, по сути, вполне прав! Наш корабль рассчитан только на трех пассажи– ров. На троих рассчитаны и все наши запасы. Чем, например, нам кормить вас, а?

– Я, Николай Петрович, привыкла есть очень мало. Весь последний месяц я приучала себя к этому. Мне хватит самой маленькой крошечки, – умоляюще сказала Галина Рыжко.

Рындин не смог удержать улыбки: положительно, ему начина– ло что-то нравиться в этой девушке, которая упорно держалась своего и на все находила ответ, хотя бы и наивный.

– Ну, об этом потом, – сказал он по возможности строго. – Кто вы, сколько вам лет?

– Меня зовут Галиной Рыжко, Галей. Мне девятнадцать лет. Я студентка второго курса Политехнического института. Комсо– молка.

– И все же решились на такой недисциплинированный посту– пок – тайком забраться в астроплан? Поставить под угрозу ус– пех нашей экспедиции? – с укором сказал Рындин.

Галя Рыжко смутилась – едва ли не в первый раз:

– Николай Петрович, я понимаю, я совершила в этом смысле недостойный поступок. И, наверно, понесу наказание… когда возвращусь на Землю, – добавила она. – А в астроплане ведь комсомольской организации нет.

– М-да… – согласился Рындин, поглаживая свою седую бо– родку и искоса посматривая на спутников: оба они были явно не комсомольского возраста. Нет, она даже находчива и остро– умна, эта девочка!

– Но у меня, правда, не было другого выхода, – продолжала Галя. – Ведь я твердо решила, что должна лететь! Я писала вам, просила взять меня с собой, доказывала, что подготови– лась и пригожусь вам.

– Писали мне?

– Да, писала, и не раз. И всегда получала плохие ответы. Правда, не от вас лично, а от вашего секретаря. Ну чего мож– но ожидать от бездушного секретаря? Бюрократ – и все!

– Это почему, позвольте осведомиться? – настороженно спросил Рындин, вспомнив своего исполнительного и как будто очень отзывчивого секретаря. – Я, знаете, что-то не замечал.

– Так то вы, а то я, – убежденно ответила Галя. – Как же не бюрократ, если на псе письма, даже самые убедительные, всегда отвечает одно и то же: «удовлетворить вашу просьбу невозможно». Твердит одно и то же, будто зазубрил. И не об– ращает внимания на доводы. Типичный бюрократ!

– Та-ак, – понимающе покачал головой Рындин. – И его от– веты вас не убедили?

– Конечно, нет! Правда, сначала я растерялась…

– Не может быть! – убежденно прервал ее Ван Лун.

– Почему? Конечно, растерялась, – простодушно посмотрела на него Галя. – Все-таки ответ от имени академика Рындина. А потом я подумала: это ведь отвечает не сам академик Рындин, у него, наверно, нет даже времени прочитать мое письмо. И тогда я решила сама все рассчитать, проверить.

– И что же?

– И оказалось, что секретарь – бюрократ. Меня можно было взять. И я решила, что полечу с вами на Венеру и обратно.

– Нет, вы слышите? – всплеснул руками Рындин. – И обрат– но! Ну, дальше?

– И у меня не было другого способа, кроме того. чтобы тайком пробраться в корабль. Это было очень трудно, знаете.

– Еще бы! – подтвердил Рындин. – Остается только удив– ляться, как это можно было сделать при такой охране.

Галина улыбнулась – задорно и весело:

– Ну, если хочешь, то перехитрить всегда можно. Особенно девушке. Важно – сильно захотеть. Мне помог мой комбинезон механика. Вот я и пробралась. Залезла в скафандр. А товарищ Ван Лун нашел меня… к счастью, уже теперь, когда корабль летит.

Рындин многозначительно переглянулся с товарищами. Поло– жение, в самом деле, было своеобразное: ведь и правда, ни в космическое пространство эту девушку не выкинешь, ни на Зем– лю отсюда не вернешь.

Галя Рыжко тем временем задумчиво крутила в руках пугови– цу от комбинезона, полученную от Ван Луна. Подняв голову, она заметила взгляд Рындина и совершенно спокойно объяснила:

– Это когда я лезла в скафандр… торопилась, чтобы ус– петь. Боялась, что вы возвратитесь. Ну, ничего, я пришью.

Девушка разговаривала так непринужденно, будто и в самом деле она не сделала ничего особенного. Ну, ехала, скажем, в троллейбусе зайцем. Контролер обнаружил, заставил купить би– лет – и все тут. Можно ехать дальше. Только следует вспом– нить и о том, чтобы пришить пуговицу, оторвавшуюся при по– садке. благо она нашлась. Именно так подумал Сокол, Он иско– са посмотрел на девушку:

– Слушайте, Галя, вы, очевидно, не понимаете все же, что натворили. Ведь я вам не раз объяснял всю невозможность, всю несуразность вашего настойчивого стремления отправиться с экспедицией.

– И вовсе не так! – горячо возразила она. – А помните, как вы сказали, что сами лично были бы рады, если бы я поле– тела с вами? Помните? Нет, вы помните?

Сокол беспомощно развел руками. Краснея, он ответил:

– Но ведь это я говорил совсем в другом плане… так ска– зать, в личном.

– А личное всегда неотделимо от общего, и наоборот! – торжествующе заявила Галя. – И я тогда же поняла, что если бы не официальное запрещение взять кого-нибудь еще, то и вы согласились бы… Может быть, даже скорее, чем другие, – до– бавила она, потупив глаза и едва заметно улыбаясь.

– Прямо удивительно! – теперь уже совершенно искренне возмутился Ван Лун. – Вы полагаете, все дело в официальном запрещении? Так: запрещено – и все? А позволю себе спросить: продукты? Ваш, простите, вес? И где польза от вас, извините, в чем?

– Напрасно вы сердитесь, товарищ Ван Лун, – обезоруживаю– ще простодушно ответила девушка. – Есть я буду очень мало, ведь я уже говорила, что специально тренировалась и не обре– меню вас. Вес у меня маленький-маленький, всего пятьдесят шесть кило. И к путешествию я подготовилась. Могу, Николай Петрович, помогать вам в работе с приборами. Специально учи– лась в обсерватории.

– Что?

– Моя мама работает в Крымской астрономической обсервато– рии. И я всегда очень интересовалась астрономией, помогала маме и раньше. Ну, конечно, она ничего не знала о моих пла– нах. Мамы – они еще хуже бюрократов-секретарей, их никогда ни в чем нельзя убедить, вечно считают тебя девчонкой, будто сами никогда не были молодыми. Вот… Вам, Вадим Сергеевич, буду помогать искать на Венере ультразолото. Я всегда очень любила химию и геологию. И могу даже взять на себя приготов– ление пищи на корабле, это ведь женское дело, – закончила она, искоса глянув на Ван Луна. Заметив, что он с интересом посмотрел на нее, Галя добавила: – Еще умею немного стре– лять. Меня хвалили в нашем кружке. Конечно, не то чтобы по-настоящему, как вы, товарищ Ван Лун, но немного могу.

Ван Лун разыскал свою трубку, которая за это время успела уплыть к противоположной стене, и с большим трудом снова за– жег ее. Бойкая девушка, ничего не скажешь, у нее на все на– ходится ответ. Насчет приготовления пищи – это, конечно, идея, хм… очень-очень скучное занятие для мужчины, что ни говори…

Галя Рыжко уже заметила раздумье Ван Луна и, чуть-чуть улыбаясь, поспешила добавить:

– И я не курю, значит – не буду тратить на себя много воздуха. Видите, все не так плохо, как вам казалось.

– Что это, Николай Петрович, – почти добродушным тоном пожаловался Ван Лун, отворачиваясь от Гали, чтобы она не за– метила его невольной улыбки, – она, отмечу, позволяет себе уже шутить со мной!

– Обождите, Ван, – ответил Рындин, – все это слишком серьезное дело. Ведь ее надо будет кормить, понимаете? Где мы возьмем для нее еду?

Но вместо Ван Луна ответила сама Галя:

– Астроплан будет лететь до Венеры, я помню, сто сорок шесть дней. На спуск на Венеру понадобится, допустим, еще несколько дней. Я помню все расчеты и цифры в статьях и док– ладах, особенно в ваших, Николай Петрович. Я их чуть ли не наизусть заучила. В общем – округленно – получается около ста шестидесяти дней. На обратный путь будем считать столько же. Итого – триста двадцать. Пребывание на Венере – еще поч– ти пятьсот дней. А продуктов взято намного больше. Да есть еще и резервный запас. Значит, хватит и на меня. Вот!

Сокол чувствовал себя неудобно – особенно потому, что так не вовремя смутился. Решив, что пора и ему подать голос, он откашлялся и сказал:

– Все это хорошо, Галя, допустим. А вот представьте себе, что нам не удастся пополнить наши запасы на Венере. Что бу– дет тогда?

– Никак не могу представить, – решительно ответила девуш– ка, продолжая невинно смотреть на Николая Петровича, будто это он задал ей вопрос, а не Сокол. – Никак не могу! Вадим Сергеевич столько рассказывал мне о разных диковинных живот– ных, которых экспедиции придется встретить на Венере. И го– ворил. что если бы я полетела, то он убедил бы товарища Ван Луна специально подстрелить молоденького игуанодона и угос– тить меня жаоким. Увеоял, что это будет похоже на телячью отбивную, только еще нежнее. Он очень красиво тогда расска– зывал. И я всегда верила ему, Николай Петрович!

Сокол бурно раскашлялся. Затем ему пришлось еще протирать и очки, тем более что Рындин рассмеялся и даже Ван Лун широ– ко улыбнулся.

– Нет, правда, ее ничем не проймешь: упрямая и за словом в карман не лезет, – сказал наконец Николай Петрович. – То– варищи, у меня есть предложение.

– Какое?

– Судя по ее словам, она знает довольно много. Но давайте проверим, с кем мы в действительности имеем дело. Пусть каж– дый из нас задаст ей несколько вопросов по своей специаль– ности, а наша новая знакомая докажет свою подготовленность к путешествию. Я даже могу начать.

Ему никто не возражал. Николай Петрович собрал в кулак свою бородку и посмотрел исподлобья на Галю Рыжко.

– Так. Э… скажите нам, пожалуйста, каково расстояние от Земли до Венеры?

– Во время так называемого противостояния, то есть когда расстояние между этими планетами самое короткое, – тридцать девять миллионов километров, – одним духом выпалила Галя.

– Гм… Правильно, знаете…

Николай Петрович перевел взгляд на Ван Луна, потом снова посмотрел на Галю: она уверенно и независимо подняла голову, короткий ее носик выглядел еще задорнее.

– Так… Теперь скажите, что такое альбедо? – продолжал Рындин.

– Это – количество отражаемого планетой света.

– Чему равно альбедо Венеры?

– Пятьдесят девять процентов.

– А Луны?

– Семь и три десятых процента.

– Какой вывод из этого вы сделаете?

– На Луне нет атмосферы, а на Венере есть, и она очень плотная, так как отражает много света…

Вопросы и ответы следовали без замедления. Рындин развел руками:

– Гм… да-да, – покачал он одобрительно головой. – Она меня, знаете, убедила, друзья мои. А ну, Вадим, проверьте теперь вы. И, знаете, без всяких скидок на знакомство!

Вадим Сокол обиженно пожал плечами. Он решительно попра– вил очки, и без того вполне правильно сидевшие на носу, и задал первый вопрос:

– Ну вот, вы сказали об атмосфере Венеры. Что вы помните еще об этом? Хотя бы в общих чертах.

– А точных сведений об атмосфере Венеры вообще еще нет, как вы сами мне говорили. – Галя Рыжко на этот раз смотрела прямо в глаза Соколу. Это был не иронический взгляд, боже упаси, но казалось, что где-то в глубине ее светло-карих глаз едва заметно вспыхивают и сейчас же угасают насмешливые огоньки. – По неполным данным, которые нам придется прове– рить, атмосфера Венеры значительно плотнее земной.

Рындин усмехнулся: просто молодец эта девушка! Откуда у нее столько смелости и независимости? Тем временем Сокол продолжал спрашивать, почему-то смотря в сторону:

– Каков атомный вес радия?

– Двести двадцать шесть целых и пять десятых.

Даже глядя в книгу, нельзя было ответить быстрее.

– Какой геологический период вы знаете между триасовым и меловым?

– Юрский геологический период, – мгновенно ответила Галя.

Сокол беспомощно посмотрел на Рындина. Тот махнул рукой:

– Хватит! По химии и геологии она коечто знает. Ван, ваша очередь!

Но Ван Лун, посасывая трубку, только усмехнулся:

– У меня нет вопросов. Всего одна маленькая проверка.

– Это насчет приготовления пищи? – пошутил Рындин.

– Полагаю, серьезнее. Вы знаете, девушка, что это такое?

Он вынул из кармана довольно большой черный пистолет с тонким дулом и крупной высокой мушкой. Галя Рыжко вниматель– но посмотрела на него и ответила:

– Похоже на пневматический пистолет.

– Так, похоже. Электрический тренировочный пистолет. Буду просить вас сейчас…

– Минутку, Ван, – прервал его Сокол. – Зачем вам этот пистолет в астроплане?

– Позволю и себе осведомиться: зачем у нас в астроплане библиотечка с разными справочниками?

– Ну, это понятно. Нам то и дело может понадобиться та или иная справка. Сравнили!

– Думаю, правильно сравнил. Потому что пистолет так же необходим, как и справочник. Настоящий стрелок всегда трени– руется: надо, чтобы рука держала оружие твердо, хорошо. Вас с Николаем Петровичем тоже буду просить полюбить этот писто– лет. Это пригодится, – многозначительно подчеркнул Ван Лун.

– Пожалуйста, девушка. Вот цель.

Он повернул стоявший у стены металлический щит.

На обратной стороне щита была прикреплена бумажная ми– шень.

– А я все забывал спросить, зачем тут, в каюте, этот лист! – засмеялся Рындин.

– Решил, так будет лучше. Не пострадает обивка каюты, – невозмутимо ответил Ван Лун. – Так. Стреляйте, девушка. Де– сять выстрелов. Отсюда, от этой стены, измерил – пять мет– ров. Прошу, покажите нам, какой вы стрелок.

Галя взяла пистолет. Ван Лун с интересом следил за ней. Казалось, и теперь девушка не испытывала ни тени смущения, будто все происходило именно так, как она заранее предпола– гала. Она встала на указанное ей место, еще раз внимательно осмотрела пистолет.

– А вы его пристреливали, товарищ Ван Лун? Ведь это рис– кованно – сдавать зачет из пистолета, который впервые взят в руки.

– Очень прошу не думать так, – успокоил ее Ван Лун. – Уверяю: если не попадете, пистолет не браните. Пристрелян правильно.

Галя, старательно прицелилась. Все внимательно следили за нею.

Выстрел – сухой и едва слышный. Пуля врезалась в черное яблочко мишени. Но в эту же секунду и сама Галя пошатнулась и едва удержалась на месте, схватившись за перила.

– Ой! – вскрикнула она. – Какая сильная отдача!

Рындин рассмеялся:

– Ну, вот вам, еще один вопрос: что нужно сделать, чтобы избежать в дальнейшем таких неприятностей?

Девушка задумалась, опустив пистолет дулом вниз.

– А действительно, что сделать? – повторил Сокол. – Ван, как вы думаете?

Но Галя уже придумала выход сама:

– Нужно хорошенько опереться спиной о стену. И все.

Так она и сделала.

Выстрелы зазвучали один за другим. А когда девушка кончи– ла стрелять, Ван Лун подошел к стене, взял мишень и внима– тельно осмотрел ее. Затем он взглянул на Галю Рыжко с замет– ным интересом, будто открыл в ней новые, до сих пор неиз– вестные, черты.

– Так… Дайте руку, девушка. Это очень-очень хорошо, – сказал он тоном, в котором не было и тени иронии.

Галя Рыжко сконфуженно покраснела: она поняла, что завое– вала симпатию Ван Луна, самого сурового из трех членов экс– педиции.

А он уже говорил Рындину и Соколу:

– Буду очень рад, когда и вы добьетесь таких результатов. Наверно, придется хорошо поработать. Такие успехи бывают не сразу. Эта девушка… – Ван Лун еще раз посмотрел на раск– расневшуюся, довольную собой, Галю: – Эта девушка положила все десять пуль в яблочко. Нет промахов, нет боковых попада– ний! Думаю, она может называть себя снайпером!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

К вечеру (конечно, только условному вечеру, так как ра– кетный корабль, естественно, не знал ни дня, ни ночи) Галина Рыжко окончательно завоевала симпатии всего экипажа астроп– лана. Что касается Ван Луна, то после стрельбы из электри– ческого пистолета Галя окончательно и безоговорочно победила его сердце, решительно взяв в свои руки и обязанности шеф-повара на корабле. Николай Петрович тоже сдался, видя, с какой готовностью девушка старается быть полезной каждому, в любом деле. Несколько натянутыми и странными оставались только отношения между Галей и Соколом. Геолог словно конфу– зился и избегал разговоров с девушкой; она же вела себя с Вадимом подчеркнуто безразлично.

Ужинали все вместе. Галя попыталась честно выполнить при– нятые ею на себя обязательства и есть «самую крошечку». Но Рындин поставил перед нею большую банку консервов и внуши– тельным тоном заявил:

– А ну-ка, ешьте, девушка! Мы обязаны прибыть на Венеру крепкими и здоровыми. И чтоб я больше не слышал этих ваших разговоров о «голодной тренировке», понятно?

– Это распоряжение или пожелание, Николай Петрович? – спросила Галя.

– Конечно, распоряжение. А что?

– Ну, если распоряжение, то я как дисциплинированный член экипажа не имею права спорить. А если бы не распоряжение, тогда…

Впрочем, Галя не закончила, уткнув нос в банку: консервы так чудесно пахли, особенно для девушки, которая не ела око– ло суток…

Условная ночь прошла быстро. Утомленные путешественники спали крепко: Рындин, Сокол и Ван Лун в своих гамаках, а Га– лина Рыжко на мягчайшей из перин – прямо в воздухе, привя– завшись к стене. Укладываясь, она спросила:

– В конце концов зачем сейчас эти гамаки? Ведь в воздухе спать ничуть не хуже.

– Не хуже, но неудобно. Малейшее ваше движение – и вы поплывете по каюте. Так что лучше привяжитесь покрепче, – от– ветил ей Рындин. Но Галя не откликнулась: она уже спала…

…Николай Петрович проснулся первым. Он разложил в нави– гаторской рубке карту и включил приборы, чтобы проверить путь корабля. Этим делом должен был заниматься как штурман астроплана Ван Лун. Но Николай Петрович не хотел будить то– варища: пусть хорошенько отдохнет. Ведь и Ван Лун и Сокол несли сегодня по очереди первую ночную вахту на астроплане.

Рындин включил экран перископа, позволявшего осматривать весь небосвод, и прежде всего направил перископ назад, туда, где в межпланетном пространстве осталась Земля.. На большом четырехугольном экране перед ним четко вырисовалась сказоч– ная картина.

Черное бездонное небо, усыпанное яркими искрами звезд. И на нем – огромный, чуть ущербленный с одной стороны, голубо– вато-зеленоватый диск, покрытый большими светлыми, причудли– вой формы пятнами. Эти пятна едва заметно передвигались по диску, то пряча за собой значительную его часть, то, наобо– рот, позволяя рассматривать отдельные участки. И тогда ста– новились видными знакомые очертания материков и океанов… Да, это была милая, родная Земля, от которой астроплан уле– тал все дальше и дальше.

Удивительное зрелище, в реальность которого трудно было поверить! Вот открылись на мгновение и снова затянулись об– лаками глубоко изрезанные очертания Европы. Пиренейский по– луостров… Британские острова… Облака все время мешали – как плотно они окутывают Землю! Вот Апеннинский полуост– ров… Где же наш великий Советский Союз?.. Где ты, Родина, к которой все время устремляются мысли и чувства твоих вер– ных сынов, летящих в космосе? И вдруг белые облака раздвину– лись, открывая за собою выразительные очертания Крымского полуострова, остроконечным ромбом вырезанного на темном фоне Черного моря. Родина! Советская страна!

Облака плыли и плыли, позволяя лишь изредка заглядывать за их густую завесу. Словно на большом глобусе, становились четко видимыми серебристые ниточки рек, извилистые линии морских заливов на севере и юге.

Изображение на экране все время слегка вздрагивало, коле– балось. Рындин опять взялся за ручки, устанавливавшие опти– ческий фокус. Изображение прояснилось. Веселый, свежий голос проговорил за спиной академика:

– Ну до чего красиво, Николай Петрович! Прямо как в сказ– ке! Ведь это Земля?

– Да, да, Галя! – ответил Рындин, не отводя взгляда от светлого диска. – Наша милая Земля, окутанная облаками, отда– ляется от нас – или мы улетаем от нее, не все ли равно! Сра– зу узнали старую знакомую?

– А как же! Если бы не облака – совсем как огромный гло– бус… Я вам не мешаю, Николай Петрович?

– Нет, нет, смотрите. Мне все равно надо приниматься за дело.

Проверяя свои вычисления по записям автоматических прибо– ров и ленте, на которой фиксировались сообщения земных пунк– тов управления астропланом, Рындин уверенной рукой вычерчи– вал на звездной карте путь межпланетного корабля. Вот так, отсюда, начался этот путь, с этой точки земной орбиты. Те– перь – пологая спираль почти вокруг Земли, отрыв, уход в межпланетное пространство… так! Линия полета изгибается налево, как бы тяготея к Солнцу…

Галина Рыжко давно уже перестала смотреть на экран перис– копа. С неподдельным восторгом следила она за карандашом Рындина. Несколько раз она открывала рот, чтобы что-то ска– зать, и наконец собралась с духом:

– Николай Петрович! – В голосе ее звучала мольба.

– Что, Галя?

– Николай Петрович… если б только вы знали, как мне хо– чется попросить вас…

– О чем, Галя? Я слушаю.

– А что если бы вы сейчас думали не про себя, а немножко вслух… чтобы я слышала! Вам это тоже помогло бы. Я всегда, когда что-нибудь сложное вычисляла, думала вслух. Так никог– да не ошибешься.

Рындин не сдержал усмешки.

– Ладно, – ответил он, – уж если вы так обо мне заботи– тесь, попробую думать вслух. В таком случае вы тоже включай– тесь в работу. Для начала, что вы можете сказать об этом чертеже?

Галя снова внимательно присмотрелась. Два больших эллип– са, сплошные и пунктирные линии… Ага!

– Посередине, – стараясь не спешить, заговорила она, – должно быть, Солнце. И этот кружок обозначен буквой «С» – значит. Солнце… Первый от него, ну, внутренний эллипсорби– та. Венеры, правда? Внешний большой эллипс – орбита Земли. Кружочек внизу, на большом эллипсе, со значком «3» – навер– но, Земля. Да, Николай Петрович? А тогда кружочек на меньшем эллипсе, со значком «В», должен быть Венерой. Но почему на каждой орбите по два и три кружочка?..

Она задумалась. Николай Петрович охотно помог ей:

– Нижний кружочек, обозначенный «3i», – это Земля в тот момент, когда с нее улетела наша ракета. «Bi» – Венера в этот же самый момент на ее орбите. Видите путь нашего аст– роплана? Он помечен пунктирной линией и соединяется с орби– той Венеры в точке «Ва» – вот тут, выше. Понятно?

Галя кивнула головой, но тут же смутилась: а вдруг все это будет так сложно, что она ничего не поймет? Николай Пет– рович, заметив ее растерянность, ободряюще улыбнулся:

– Слушайте внимательно – и все поймете. Вы, наверно, уже догадались, почему мы выбрали такой длинный, на первый взгляд, путь от Земли до Венеры, почему мы летим не по пря– мой линии, которая соединила бы «3i» и, допустим, «Во», а вдоль длинного полуэллипса, обозначенного здесь пунктиром и соединяющего кружки «3i» и «Ва»? Это не так уж трудно по– нять. Выбрав первый, так сказать, «короткий», путь, мы долж– ны были бы затратить слишком много горючего. А здесь, на втором пути, мы все время используем силу притяжения Солнца, которая, словно сверхмощный двигатель, мчит нас вдоль полу– эллипса, как астероид, с каждой секундой приближая астроплан к его цели. Подчиняясь притяжению Солнца, мы летим сейчас в межпланетном пространстве, не приводя в действие ракетные двигатели. Понимаете, сколько мы экономим горючего?

– Ну конечно, Николай Петрович, – живо откликнулась Галя.

– Очень хорошо, – сказал Рындин. – Пойдем дальше. Итак, с того момента, как мы вылетели из земной орбитй, наш астроп– лан сам как бы превратился в маленький астероид, который не– сется вдоль полуэллипса «3i» – «Bg», неуклонно приближаясь к орбите Венеры… Вам что-то неясно, Галя? – остановился Рын– дин, заметив нерешительное движение девушки.

– Нет, нет, Николай Петрович, все понятно. Но как можно было с такой точностью вылететь с Земли, чтобы сразу ока– заться на правильном пути, лететь к Венере, как к цели?

– А кто вам говорил, что мы «сразу оказались на правиль– ном пути»? Это чепуха, да-с! При всей точности расчетов и предварительной подготовки смешно думать о том, чтобы вот так – раз, два и готово! – правильно лечь на курс. Прежде всего, почти невозможно заранее учесть ничтожнейшие отклоне– ния от заданной скорости в одиннадцать тысяч пятьсот метров в секунду. А если изменить ее всего на какойнибудь метр в секунду – то радиус действия корабля уменьшится или увели– чится на десятки и сотни тысяч километров! Понимаете, что это значит? Представим себе, что на астроплане в момент вы– лета оказалось немного больше или меньше груза – и скорость сразу изменится, понадобится большая поправка к расчетам. Впрочем, зачем предполагать, когда нам пришлось уже испытать это в связи с некоторыми необдуманными и легкомысленными поступками? Ведь наблюдателям земных постов управления приш– лось немало поволноваться из-за того, что курс нашего аст– роплана внезапно изменился вследствие неожиданной прибавки груза на нашем корабле…

Галя вспыхнула, но Николай Петрович, как бы ничего не за– мечая, продолжал:

– Это – что касается скорости. А направление? Достаточно отклониться от курса при вылете всего на одну дуговую мину– ту, только на одну шестидесятую часть градуса, чтобы это ма– ленькое несоответствие выросло при полете до многих десятков тысяч километров. А вы говорите – «сразу»! Тут необходима сложнейшая и точнейшая работа всех земных пунктов управления нашим астропланом – ив Советском Союзе, и в Китае, и в Ин– дии. На этих пунктах работают десятки электронных вычисли– тельных машин. Иначе, без таких машин, никто на Земле не ус– пел бы сделать сложнейшие расчеты нашего полета в космосе. А электронные счетные машины дают результаты своих вычислении почти мгновенно, и так же мгновенно радиоимпульсы, посылае– мые с земных пунктов управления, направляют курс астроплана, приводят в действие его ракетные двигатели. Это совсем не так просто, как может показаться… Вся советская наука по– могает нам-и техникой, и расчетами, и неусыпным заботливым наблюдением за нами в космосе. Вит как!

Николай Петрович искоса посмотрел на Галю: кажется, де– вушка поняла.

– Теперь-то уж, конечно, мы, как говорят штурманы, «легли на правильный курс», – примирительно продолжал он, – но сто– ило это огромной работы там, на Земле. Да… Ну, перейдем к самым простым расчетам, связанным с нашим маршрутом. Продол– жая лететь с той же скоростью, астроплан опишет в межпланет– ном пространстве этот полуэллипс за сто сорок шесть дней и окажется на орбите Венеры. А где же будет в это время сама Венера? Попадем ли мы на нее, как пуля попадает в мишень?.. Это зависит от того, в каком месте своей орбиты была Венера в момент нашего вылета с Земли. Допустим, что она находилась в этот момент в точке «Во». Что произойдет тогда? Земля-то ведь движется по своей орбите вокруг Солнца медленнее, чем Венера. Наша планета обращается вокруг Солнца за триста шестьдесят пять дней, а Венера…

– За двести двадцать четыре дня, – закончила Галя. Это она знала хорошо!

– Так, – подтвердил Рындин. – Какое же расстояние в дуго– вых градусах пролетит в мировом пространстве по своей орбите Земля за 146 дней? Ежедневно она пролетает… запишем, чтобы было яснее. Так… ежедневно она пролетает 364 = 0,987°. Итак, за 146 дней Земля пролетит 0,987°, взятые 146 раз, – следовательно 144°. А Венера? Ежедневно она пролетает 365 = 1,607°. Таким образом, за 146 дней Венера пролетит 1,607° X 146 =234,5°. Иначе говоря, если в момент нашего вылета с Земли Венера будет на своей орбите в точке «Во», то мы уже не обнаружим ее в точке «Ва», долетев до этой точки ее орби– ты. Венера опередит за время нашего полета Землю – она ока– жется уже в точке «Ву, перегнав Землю в своем движении по орбите…

– На 234,5° минус 144', значит на 90,5°, – ответила Галя, истолковав паузу Рындина как вопрос к ней. – И тогда мы не попадем на Венеру, – добавила она. – Вот неприятность! И все путешествие пропало бы даром. Астроплан будет в точке «Ва», а Венера – уже в точке «Вд»… Понимаю, Николай Петрович. А что же сделать, чтобы мы попали на нее?

Рындин улыбнулся:

– Выход из положения есть. Для этого нужно вылететь с Земли несколько раньше, тогда, когда Венера будет еще в точ– ке «Bi». Значит, тогда, когда Венера на своей орбите будет позади Земли на 234,5° минус 180° = = 54,5°, считая по нап– равлению движения по орбитам обеих планет. И тогда за сто сорок шесть дней Венера, перегоняя Землю, долетит именно до точки «Ва», куда тем временем примчится и наш астроплан, как это показывает пунктирная линия, соединяющая полуэллипсом обе орбиты. А Земля за то же время отстанет, она долетит по своей орбите лишь до точки «32». Понятно? Земля отстанет от Венеры на 36°. Представляете себе все это, Галя?

– Представляю, Николай Петрович. Мы вылетели с Земли в тот самый день, час и минуту, когда Венера отстала от Земли на 54,5°, и чертеж показывает это: в момент вылета астропла– на Земля была в точке «3i», а Венера – в точке «Bi». Значит, все в порядке: мы все-таки поймаем Венеру. – Помолчав немно– го, она добавила: – Николай Петрович, мы летим, как комета. Правда? Жаль только, что у астроплана нет такого красивого хвоста, какой бывает у комет. Было бы на что полюбоваться с Земли. Да и от нас его, наверно, было бы видно, такой хвос– тик!..

Академик Рындин, улыбаясь, утешил ее:

– На нашем небосводе есть и без того немало чудесного, невиданного нами до сих пор. Вот – разве не изумительное зрелище!

И он указал рукой на экран перископа. Галя снова взгляну– ла – и у нее захватило дыхание от феерической картины, отк– рывшейся перед ее глазами.

Из-за огромного голубовато-зеленого, укрытого блестящей белой пеленой облаков диска Земли, сиявшего на непроницаемо черном небосводе, выплывал небольшой серебряный шар. Только что были видны лишь края его – и вот он показался уже напо– ловину. Серебряный шар спешил, будто стремясь оторваться от огромного диска Земли. И на этом шаре четко различались при– чудливые узоры, знакомые каждому человеку.

– Луна! – радостно воскликнула Галя.

– Да, старая, неизменная Луна, – прошептал Рындин: он то– же ощутил волнение.

Извечный спутник Земли, прятавшийся до сих пор за ее го– лубовато-зеленым диском, плыл в холодном мрачном космическом пространстве. Вот Луна как будто совсем оторвалась от Земли и начала отдаляться от нее. Так казалось наблюдателям с кос– мического корабля… Конечно, это было совершенно обычное движение Луны по ее орбите вокруг Земли. Но нельзя было от– делаться от странного впечатления, будто Луна решила, нако– нец, оставить свой обычный путь, оторваться совсем от Земли и уплыть от нее в бесконечные просторы мирового пространс– тва.

Как зачарованная, Галя Рыжко не могла оторваться от экра– на. Ей не хотелось говорить. Откуда-то возникали воспомина– ния детских лет, когда она, еще школьница, часами просижива– ла у маленького телескопа в обсерватории, где работала ее мать. Как ей нравилось видеть то, что открывалось перед нею в маленьком глазке окуляра! Больше всего девочка любила рассматривать Луну. Звезды, планеты – все это было такое крохотное, похожее друг на друга. Не то что на Луне, где рельефно выделялись резко очерченные абрисы гор и долин, знаменитых «морей», кратеров, прятавшихся в густых черных тенях.

Галя помнила, как она потом с неменьшим интересом расс– матривала фотографии, сделанные ракетным кораблем «Луна-2», который облетел вокруг Луны и возвратился на Землю. Удиви– тельнее всего в этих фотографиях было для нее то, что снимки обратной стороны Луны оказались похожими на привычный вид лунной поверхности, всегда обращенной к Земле. Ну, немного иной рисунок, немного иные узоры; но и там – те же горы, резкие тени, кратеры… а ей-то мечталось, что межпланетный корабль привезет нечто совсем иное, необычное… Да, фотог– рафии тогда разочаровали девочку, хотя они были по-своему очень красивыми и эффектными.

Но никогда раньше, ни на фотографиях, ни даже в самом большом телескопе Крымской обсерватории, Гале не приходилось видеть серебряную Луну такой прекрасной, какой была она сей– час! В телескопе Луна всегда неподвижно и мертво висела меж– ду мерцающими звездами на синем фоне неба. Иногда казалось, что она чуть вздрагивала, и Галя знала: это объясняется ко– лебаниями воздуха в земной атмосфере, это только кажется так… А на самом деле Луна совсем-совсем мертва, на ее се– ребряных горах и в черных долинах нет и не может быть ника– кой жизни. Луна всегда казалась Гале холодным, насквозь про– мерзшим стеклянным шаром, который даже потрескался от лютого мороза.

Сейчас же Луна выглядела по-иному. Да, она такая же хо– лодная и будто растрескавшаяся, но не мертвая. Должно быть, такое впечатление появилось оттого, что на экране перископа Луна двигалась, была совсем близко о г Земли и не висела одиноко на пустынном небосводе. А может быть, там есть что-нибудь живое?

Но вот Луна как-то сразу почти перестала отдаляться от Земли, видимое движение ее замедлилось, она уже не стреми– лась оторваться и уйти в пространство. Так бывает и на Зем– ле, при восходе Луны, когда она, только что показавшись над горизонтом, сначала поднимается быстро-быстро, а затем за– медляет движение по небосводу и уже едва приметно плывет вверх…

Академик Рындин что-то записывал, поглядывая в перископ. Ученый знал, какими важными и ценными для науки могут ока– заться даже самые мелкие детали его наблюдений в полете. Впрочем, на этот раз даже не ученому, а самому обычному наб– людателю было бы что записать, и достаточно подробно: впер– вые в истории человечества люди наблюдали не с Земли, а из космоса*, как восходит Луна, спрятанная до тех пор за огром– ным диском нашей планеты.

Галя Рыжко видела, как на страницах толстой тетради, ле– жавшей перед Рындиным, одна за другой возникают четкие стро– ки записей академика. Она думала: с каким интересом будут изучать эти записи на Земле, когда астроплан возвратится из путешествия! И как жаль, что ученые на Земле не смогут свои– ми глазами увидеть то, что она с Николаем Петровичем только что наблюдала на экране перископа!

Будто угадав ее мысли, Рындин оторвался от записей и ска– зал:

– Надо заменить пленку в фотоавтомате. Галя, следите вни– мательно, как я буду это делать. В дальнейшем этим делом займетесь вы, а не Ван Лун. Это войдет в ваши обязанности.

– Мои обязанности? – не веря своим ушам, обрадованно пе– респросила она.

– Да, конечно, – невозмутимо подтвердил Рындин. – И у вас таких обязанностей будет немало. Уж раз вы попали к нам, то мы будем нагружать вас до отказа.

– Отказа никогда не услышите, Николай Петрович, – убеж– денно ответила Галя. Сбывались самые сокровенные ее мечты: она будет принимать участие в научной работе экспедиции!

Николай Петрович заметил, какой радостью засияли глаза девушки.

– Ладно, ладно, там посмотрим, – буркнул он. – Вот как навалим на вас работы, еще пощады попросите! А пока что – знакомьтесь-ка с фотоавтоматом. Он установлен параллельно с перископом и включается поворотам этой рукоятки.

В нескольких словах Рындин объяснил Гале, как менять кас– сеты с пленкой, которыми заряжался аппарат. И правда, это было очень несложно.

– Николай Петрович, выходит, что автомат сфотографировал и выход Луны из-за Земли, которым мы любовались? – спросила она, когда Рындин закончил свои объяснения.

– Конечно. Я включил его тотчас, как только начался этот самый, как вы говорите, «выход». И автомат аккуратно делал свое дело. А для того чтобы подробнее зафиксировать это ин– тересное явление, я даже ускорил его действие: автомат делал вдвое больше снимков в минуту, чем обычно. И теперь здесь, в этой алюминиевой коробке, лежат результаты его работы: двад– цать пять метров снятой пленки. Это – неплохая часть будуще– го фильма о нашем космическом путешествии. Будет чем поинте– ресоваться людям, когда мы возвратимся на Землю… Кстати, друг мой, что скажут родные, узнав о вашем исчезновении?

Вопрос Николая Петровича затронул ее самое больное место. Это было именно то, что мучило Галю больше всего. Одно дело

– решиться на что-нибудь, даже самое отчаянное: тогда, сго– ряча, не думаешь о последствиях. Зато потом, когда все уже сделано, когда отрезаны все пути назад, начинают мучить иные мысли, которые ты раньше нарочно отгоняла от себя. Родные… это значит – мама, милая, заботливая, которая не раз тревож– но говорила ей: «Ох, Галинка, берегись, горячая ты голова! Не доведут тебя до добра твои сумасшедшие увлечения…»

– Видите ли, Галя, – продолжал Рындин ласково, – я предс– тавляю себе, как волновался бы я сам, если бы вдруг вот так неожиданно исчезла моя дочь. Неужто родные совершенно ничего не знали о ваших намерениях?

– Я расскажу вам, Николай Петрович! – Галя решила не скрывать ничего. – Моя мама, конечно, знала… Я не раз го– ворила ей о том, как мне хотелось бы полететь на Венеру. Ну, а она смеялась над моими планами, называла их детскими вы– думками… Разве ее убедишь? Уезжая, я оставила письмо, в котором написала, что обязательно полечу. Но я думаю, мама все равно не поверила мне. А теперь… теперь она, конечно, думает, что я в институте.

Николай Петрович поднялся из-за стола.

– Нет, теперь уже не думает, – сказал он твердо.

– Почему? – озадаченно спросила Галя.

– Она уже не думает так, – повторил Рындин. – Вчера, ког– да вы с Ван Луном готовили ужин, я сообщил в разговоре с Центральным земным постом управления о вашем появлении. И просил передать об этом вашей матери. Кроме того, от имени всех членов экспедиции передал настоятельную просьбу – чтобы ваша матушка к нашему возвращению приготовила для вас хоро– шую порцию березовой каши… слышали, что это такое – бере– зовая каша? Ах, не приходилось? Жаль, жаль! Знаете, глядя на вас, мне хочется изменить некоторым моим старым-старым убеж– дениям. Я всегда считал так называемые телесные наказания варварством. Но сейчас мне почему-то кажется, что хорошая порка была бы для вас благодеянием… Конечно, уже не те– перь, а намного раньше. Но, может быть, ваша матушка и удов– летворит нашу просьбу, как вы думаете, сударыня?

В шутливом тоне Николая Петровича Галя явственно ощутила и серьезные нотки. Она опустила голову: оправдываться, защи– щаться было ни к чему. А Николай Петрович так ласково журил ее, что чем-то напомнил маму.

– Впрочем, хватит об этом, – вдруг изменил свой тон Рын– дин. – Будем надеяться, что все обойдется. А теперь вот что: идите, друг мой, в каюту. Если Ван Лун и Сокол еще не прос– нулись, будите их, довольно им спать. Позавтракаем – и за работу. Да и вы, вероятно, хотите есть, да? Проголодались немножко? Как только будет готов завтрак, позовите меня. Я тоже что-то проголодался.

А когда Галина Рыжко исчезла за дверью рубки, Николай Петрович посмотрел ей вслед и покачал головой:

– Хорошая девочка, но надо держать ее в руках. Голодная тренировка, что ты скажешь?.. И он снова погрузился в свои записи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вскоре в ракетном корабле закипела работа. И Сокол и Ван Лун почувствовали себя неловко, когда узнали, что академик поднялся значительно раньше их и давно уже занят делом. У них ведь тоже было немало работы.

Как мы уже знаем, каждый из участников экспедиции имел свой круг обязанностей, заранее разработанный при подготовке путешествия. Но в первые же дни путешествия кое-что измени– лось – прежде всего из-за появления Галины Рыжко, которая не только с готовностью бралась за любую работу, лишь бы быть полезной, но и старательно, точно ее выполняла.

Самым сложным делом для Ван Луна были обязанности штурма– на астроплана, связанные с кропотливыми вычислениями: они отнимали большую часть его времени. Конечно, в первые дни полета Ван Лун мог почти не заниматься штурманским делом, потому что астроплан с момента вылета находился под постоян– ным наблюдением земных постов управления. Зоркими глазами радиолокаторов эти посты следили за полетом астроплана, от– мечали на звездных картах его путь, производили проверочные вычисления курса и при помощи мощных радиоимпульсов застав– ляли ракетные двигатели корабля исправлять малейшие неточ– ности. Сейчас же, когда астроплан вышел из сферы земного притяжения и лег на безупречно правильный курс, исправлять было уже нечего. С этого курса корабль без какой-либо особой причины уже не мог сбиться и должен был с точностью часового механизма через 146 дней достигнуть той точки мирового пространства, где в это время окажется на своей орбите Вене– ра. Что же тут делать штурману?

Но Николай Петрович Рындин держался иного мнения.

– Все это очень хорошо, Ван, – говорил он. – Но нужно учесть, что мы еще не знаем на каком расстоянии от Земли ра– диоимпульсы постов управления начнут ослабевать и вследствие этого перестанут воздействовать на наши приемные устройства. Меня, в частности, тревожит космическое излучение – не поме– шает ли оно приему радиоимпульсов? А тогда нам придется справляться своими силами, без помощи земных постов управле– ния. Это первое. Дальше. Кто знает, не появится ли какая-ни– будь внешняя причина, которая воздействует на наш курс?

– Но какая, хотел бы я знать, Николай Петрович? – недоу– мевал Ван Лун.

– Вы не знаете? И я тоже не знаю, – спокойно отвечал Рын– дин. – Но ни вы, ни я не можем поручиться, что такая причина не появится. И мы обязаны быть готовыми к подобной возмож– ности. И, наконец, третье. Я сомневаюсь, чтобы земные посты управления могли держать нас на помочах при отлете с Венеры. Далековато, знаете. Значит, тогда придется рассчитывать только на самих себя. Поэтому давайте теперь же работать так, будто земных постов управления вообще не существует. Тренировка, выражаясь вашим языком, здесь просто необходима. И я буду с удовольствием помогать вам, дорогой мой! Кстати, Галя освободила вас кое от чего, не так ли?

Итак, Ван Лун вместе с Рындиным выполнял штурманские обя– занности параллельно с земными постами управления. По срав– нению с этой сложной работой редкие киносъемки казались от– дыхом.

Вадим Сокол занимался в первую очередь исследованием кос– мических лучей – одного из наименее изученных физических яв– лений.

Природа этого загадочного излучения, жесткого и поэтому пронизывающего на своем пути почти все преграды, оставалась для науки загадкой. Известно было только, что излучение это возникает где-то в бездонных глубинах Вселенной. Развитие науки и техники помогло человеку овладеть большими высотами. Советские ракеты поднимались в пределы стратосферы и начина– ли уже штурмовать ионосферу. Но и они не помогли науке раз– гадать тайну космического излучения. Бессильными оказались также не только искусственные спутники Земли, но даже ко– рабль «Луна-2», автоматические аппараты которого отмечали интенсивность космического излучения в пространстве между Землей и Луной. Установлено было лишь то. что чем выше над Землей проводить наблюдения, тем активнее становится дейс– твие космических лучей.

Ученые надеялись, что астроплан академика Рындина помо– жет, наконец, выяснить природу загадочного излучения. Прав– да, кое-кто из ученых высказывал опасения, что космические лучи в глубинах межпланетного пространства могут оказывать вредное воздействие не только на аппараты экспедиции, но и на организмы ее участников. Насколько обоснованными были та– кие опасения, никто не мог сказать, тем более что другие ученые отвергали эту возможность. Все же Ленинградский инс– титут физических проблем настоял на том, чтобы в астроплан были взяты запасы листового свинца. Космическое излучение в известной мере задерживается свинцом – во всяком случае, больше, чем другими материалами. Институт физических проблем считал, что в случае нужды аппараты и люди могут быть защи– щены свинцовыми листами.

Так или иначе, но до сих пор никто из участников экспеди– ции не ощущал никакого воздействия космических лучей на свой организм, хотя астроплан давно уже находился в межпланетном пространстве.

Сокол настойчиво проводил свои исследования, измеряя ин– тенсивность и направление потоков космического излучения. Он работал со сложными приборами, и Галя Рыжко с уважением пос– матривала на их циферблаты. Чуткие стрелки, вздрагивая, от– мечали интенсивность космических лучей, пронизывавших аст– роплан. Другие приборы позволяли установить направления, по которым лучи распространялись во Вселенной. Дело в том, что многие ученые оспаривали мысль о каком-то преимущественном направлении потоков этих лучей. Исследования Сокола должны были положить конец всяким домыслам и установить истину.

Никого, кроме Рындина, Сокол не знакомил с результатами своих наблюдений и выводами. Только Николай Петрович как ру– ководитель экспедиции имел право в любое время, когда Вадим работал, просматривать его расчеты я записи.

Однажды Галина Рыжко случайно услышала короткий разговор.

– Вы уверены, что главный поток идет именно со стороны крабовидной туманности Тельца? – спрашивал озабоченным тоном Рындин.

Сокол ответил несколько нерешительно:

– Пока что все данные говорят именно об этом, Николай Петрович. Но около получаса назад гамма-прибор показал, что направление изменилось на шесть градусов. Может быть, как раз в это время посты управления отклонили курс ракеты?

– Сомневаюсь. Они обязательно предупредили бы меня. Но вы все-таки проверьте. Интереснее всего, что в таком случае главное направление космических лучей совпадает с одним из главных потоков радиоизлучений. Вы помните – их три, таких потока: от дзеты Тельца, от «сверхновой» в созвездии Кассио– пеи и от той точки в созвездии Лебедя, где, как утверждают, столкнулись две галактики. Проверяйте, проверяйте, Вадим! Это чрезвычайно важно. Неужели центры окажутся общими и для космических лучей и для радиоизлучения?..

Галя Рыжко поняла из этого разговора мало. Здесь было ужасно много темного и непонятного, в этих запутанных науках

– астрономии и физике! Со временем она, понятно, разберется во всем. Галя была в этом уверена. Конечно, можно было бы узнать, в чем тут дело, от самого Вадима Сергеевича. Но Со– кол почему-то молчал и продолжал относиться к Гале с офици– альной сухостью, а Галя не могла начать первой: здесь был уже вопрос самолюбия.

Больше всего ей нравилось помогать Ван Луну. Приготовле– ние еды и другие хозяйственные дела Галя, как мы помним, взяла в свои руки с первого же дня. Ван Лун был очень рад этому. Ведь, кроме обязанностей штурмана, он следил за рабо– той многочисленных приборов, которые автоматически очищали воздух в асгроплане, удаляли из него углекислоту, добавляли свежий кислопод и регулировали влажность воздуха. Одобри– тельно поглядывая на Галю, помогавшую ему, Ван Лун пригова– ривал:

– Очень-очень хорошо, девушка! Еще немного – и Николай Петрович, думаю, разрешит передать и это хозяйство вам. Поч– тительно прошу – присматривайтесь, изучайте. Это вполне ин– тересно.

Впрочем, Галине Рыжко казалось невероягно интересным бук– вально все. Николай Петрович, поощряя интерес девушки к де– лам экспедиции, говорил:

– Вы, Галя, можете принести нам большую пользу. Даже не нам, а всей науке. Подумайте только: все, что удастся пере– дать вам, разгрузит Ван Луна и Вадима, у них останется боль– ше времени для главных дел. А от этого, несомненно, выиграет наука. Конечно, как и везде, здесь надо знать меру. Если, например, забрать слишком много обязанностей у Ван Луна, то он начнет тратить все время на тренировочную стрельбу. А это для науки… гм… не самое полезное.

– Полагаю скромно: все-таки полезнез. чем лирические уп– ражнения для инженера, – ядовито заметил Ван Лун, покосив– шись в сторону Сокола.

Дело происходило за обедом. Сокол, вероятно, не расслышал фразы Ван Луна, погруженный в собственные мысли. Иначе он обязательно ответил бы аналогичной шпилькой в адрес Вана. Таковы уж были излюбленные отношения двух друзей.

К общему удивлению. Сокол вдруг горячо воскликнул, как бы подводя итог своим размышлениям:

– Археоптерикс должен быть! Непременно должен быть!

Смысл этого восклицания понял только Ван Лун, который тотчас же охотно откликнулся:

– Это, предполагаю, новое веяние в науке? Очень интерес– но. Вспоминаю: вчера один мой добрый друг настоятельно уве– рял, что мы не встретим археоптериксов. Опасаюсь ошибиться, но он как будто доказывал, что развитие фауны на Венере еще не дошло до них.

– Я не говорил так, – возразил Сокол.

– Предупреждал: опасаюсь ошибиться, – вежливо напомнил Ван Лун, усмехаясь уголками губ.

– Бросьте, Ван! Тут дело не в шутках. Да, я вчера еще не решил для себя этого вопроса. А сегодня пришел к определен– ным выводам. К сожалению, для вас все это маловажно.

– Позволю осведомиться: почему? – настороженно прищурился Ван Лун.

– А что представляет для вас этот самый археоптерикс? В лучшем случае – очередную цель для выстрела.

– Можно и так. Согласен, ваш археоптерикс меня интересует меньше, чем другие животные. Как охотника, подчеркну.

– А иначе рассматривать вы и не можете. Между тем для ге– олога или палеонтолога этот вопрос чрезвычайно важен, он на многое может пролить свет. Что такое, в конце концов, архе– оптерикс? Ну, скажите, Ван!

Ван Лун не любил коварных вопросов, которые охотно зада– вал ему Вадим Сокол. Однако палеонтологией он в свое время немного интересовался: тут как будто не было никакой ловуш– ки. Поэтому он, не задумываясь, ответил:

– Хм… Думаю – такая птица… из разных ваших чудовищ одной из эры… как это? … мезозойской или плезозойской, да?

– Ха-ха-ха! – расхохотался геолог, весело глядя на Рынди– на и Галю. – Как вы изволили сказать? «Плезозойской» эры? Ой, не могу! Ха-ха-ха! Дорогой Ван!… Нет, не могу! Ха-ха-ха! Вы, очевидно, считаете, что название эры происхо– дит от наименования животного плезиозавра? «Плезозойская»! Вот насмешил!

Ван Лун заметно обиделся, хотя голос его звучал по-преж– нему уравновешенно.

– Разрешу себе заметить: никогда не считал себя знатоком палеонтологии, – сухо ответил он. – Моя специальность – энергетика и немножко еще путешествия и охота. Названия эр знаю не очень, могу оговориться. Надеюсь, когда ваши звери появятся, найду для них пулю, независимо от названия. А вам можно будет делать ваше дело, надеюсь тоже. И сказать тогда, какое животное, какая эра. И подчеркну: не очень хорошо вла– дею русским языком, могу иногда ошибаться. Извините!

Николай Петрович счел необходимым вмешаться в разговор, приобретавший несколько острый характер. Он заговорил прими– рительным тоном:

– На вашем месте, Вадим, я не обращал бы внимания на слу– чайную оговорку. Ведь совершенно ясно, что Ван просто огово– рился. Понятно, что он хотел сказать «палеозойская эра», не так ли, Ван?

– Вадим мог понять это сразу, – сдержанно подтвердил тот.

Николай Петрович так же примирительно закончил:

– А вам, Вадим, не мешало бы признать, что вы и до сих пор не взялись всерьез за стрельбу. Будто вы не знаете, что это – ваше слабое место. Вам нужно овладеть пистолетом я винтовкой не хуже нашей Гали. Вы ему поможете, девушка? У Ван Луна что-то ничего не выходит с его другом.

Галина Рыжко молча кивнула головой. Сокол покосился на нее:

– Завтра же начну, Николай Петрович.

– То-то! И вот что я еще думаю, Вадим. Вопрос об археоп– териксе, конечно, интересен. Мне, к сожалению, не пришлось слышать ваших рассуждений на эту тему. Не согласитесь ли вы объяснить нам вашу точку зрения? Время сейчас есть. Это бу– дет полезно нам всем и, в частности, нашему младшему товари– щу. – Он указал в сторону Гали.

– Наш младший товарищ, Николай Петрович, – ответил Сокол, протирая очки, – достаточно хорошо осведомлен в этих делах. Вы в этом убедитесь сами. Мы немало беседовали с Галей о ге– ологии и палеонтологии… еще там, на Земле, – добавил он. – И если речь зашла о лекции, что ли, или реферате, то поз– вольте первое слово предоставить товарищу Рыжко. Она с этим справится, уверяю вас.

Николай Петрович заметно заинтересовался:

– Вы так полагаете, Вадим? А ну, прошу вас, Галя. Мы слу– шаем.

Галя беспомощно посмотрела на Рындина, на Сокола, который держал себя так, словно все это его не касалось, на Ван Лу– на, сочувственно кивающего ей головой. Получается вроде как на экзамене. Там тоже вот так приглашают: «Прошу вас, мы слушаем…» Ну что ж, Галина Рыжко никогда не уклонялась от боя. Пожалуйста!

– А о чем я должна рассказать? – уже задорно спросила она именно Сокола.

– Ну… о геологических периодах, что ли.

Галя набрала полную грудь воздуха и быстро заговорила:

– Историю Земли делят на два времени: догеологическое – это неимоверно длинный период космического развития нашей планеты – и геологическое. Это последнее разделяется на эры, эры – на периоды, а периоды – на эпохи. Самые древние эры – архейская и эозойская. Они не оставили нам почти никаких признаков жизни животных и растений. Наши знания о развитии жизни начинаются с палеозойской эры, с первого ее периода – кембрийского. За ним шли девонский, каменноугольный и перм– ский периоды той же самой палеозойской эры. После этого на– чалась мезозойская эра с ее периодами: триасовым, юрским и меловым. Дальше – кайнозойская эра. Это уже наша эра. Ее пе– риоды – третичный и четвертичный. Все!

Она остановилась запыхавшись. Сокол демонстративно захло– пал в ладоши:

– Ну, что я вам говорил, Николай Петрович? Разве не об– разцовое знание вопроса? Сжато, конкретно, без ошибок. А те– перь могу кое-что добавить и я. Вы прекрасно знаете, товари– щи: Венера настолько моложе Земли, что там должна быть сей– час эра, подобная земной мезозойской. Все наблюдения, кото– рые проводились до сих пор с целью изучения атмосферы Вене– ры, показали, что наша соседка всегда укутана в сплошную пе– лену густых облаков – от полюса до полюса. Это свидетельст– вует о бурном парообразовании на ее поверхности. Далее, пос– ледние исследования состава ее атмосферы показали очень сво– еобразную картину. Я напомню вам об этом, Николай Петрович: ведь вы не забыли о нашей беседе с Акимовым?

– Конечно, – подтвердил Рындин. – Профессор Московского университета Акимов?

– Вот именно. Я прочитаю вам выводы этого солидного уче– ного. Я тогда даже записал их. Вот они.

Сокол перелистал несколько страничек своей записной книж– ки и прочитал вслух:

– «Необычайно густая атмосфера Венеры заметна, как из– вестно, в форме светлого ободочка в период прохождения пла– неты по солнечному диску. Я сравнивал темные линии в спектре Венеры с линиями углекислого газа в лаборатории. И должен был констатировать, что оба ряда линий почти сошлись. Таким образом, можно утверждать, что в атмосфере Венеры очень мно– го углекислоты. Не опасаясь ошибиться, я полагаю, что в воз– духе Венеры углекислого газа почти в десять тысяч раз боль– ше, чем в атмосфере Земли. Вот почему я очень советовал бы взять с собой достаточно большой запас кислорода…» Ну, дальше идут некоторые специальные выводы. Но и прочитанного совершенно достаточно.

– Да, полагаю, достаточно, – выразительно согласился Ван Лун. – В десять тысяч раз больше? Интересуюсь: чем же дышат там ваши археоптериксы и бронтозавры?

– Все это придется выяснить именно нам, – тихо вымолвил Рындин.

– Трудно будет на Венере, – проговорила озабоченно Галя.

– У нас есть скафандры. Они, конечно, тяжеловаты, но что поделаешь? А может быть, предположения окажутся и преувели– ченными, – успокоил ее академик.

– Вот-вот, мы все это и проверим, – заговорил снова Со– кол. – Но я лично придаю решающее значение утверждениям про– фессора Акимова. Пусть Акимов даже несколько преувеличивает, пусть на Венере не так много углекислоты, как думает он. Все равно этого также вполне достаточно для моих выводов. Пожа– луйста, Николай Петрович: вот объективные данные об условиях жизни на Венере. Исключительная влажность атмосферы, сплош– ные облака, средняя температура – достаточно стойкая и без больших колебаний, приблизительно около 40 градусов выше ну– ля, значительно увеличенный процент содержания углекислоты в атмосфере – все это свидетельствует о том, что на Венере ны– не продолжается не только мезозойская эра вообще, но даже точнее – юрский ее период!

– А поправки на самобытность и своеобразие развития форм жизни на Венере? – вопросительно заметил Рындин, слушавший Сокола с большим вниманием.

– Но ведь это подразумевается, Николай Петрович, – отве– тил Сокол. – Я просто употребляю привычные для нас терми– ны…

Галина Рыжко с увлечением слушала геолога. Перед ее заб– лестевшими глазами уже возникали удивительные картины жизни Венеры. Буйные леса невиданных растений – гигантских пальм, хвощей, папоротников, причудливых хвойных деревьев… И сре– ди этих дебрей – невероятные, полуфантастические страшилища, чудовища, которые так поражали ее воображение еще в детстве, когда она читала популярные книги по геологии… Бррр!.. И страшно и ужасно интересно.

– Позволю себе затруднить вас еще: почему такие условия характерны только для юрского периода? – осведомился тем временем у Сокола Ван Лун.

– Очень просто. Любой учебник геологии расскажет вам, что для юрского периода на Земле были типичными именно повышен– ная влажность атмосферы; повышенная средняя температура. А если к этому добавить еще намного увеличенное содержание уг– лекислого газа в воздухе, то становится совершенно неизбеж– ным вывод, о котором я говорю. Ведь углекислота, то есть со– единение углерода, дает растениям в избытке необходимый им материал для строения клеток. И именно избыток углекислоты в окружающей среде при известных определенных условиях может оказаться очень полезным для развития растений.

– Понимаю, – согласился Ван Лун. – А дальше? Напомню: от– носительно археоптерикса.

– А тут дело вот в чем, – продолжал увлеченно Сокол. – Если мы приходим к выводу, что на Венере сейчас идет период, аналогичный земному юрскому, то должны неизбежно связать растительный мир этого периода с его животным миром. Другими словами, на Венере должны теперь существовать животные, ана– логичные тем, которые населяли Землю в юрский период. В са– мом деле, разве можно отрицать взаимосвязи фауны и флоры в любом геологическом периоде? Конечно, нет! А раз так, то вы– ходит, что на Венере мы встретимся с динозаврами, бронтозав– рами, атлантозаврами, диплодоками из категории…

– Рептилий, – вставила и свое слово Галя Рыжко. Она чувс– твовала, как рассказ Сокола все больше и больше захватывает ее. Ах, какие удивительные дела ждут их на Венере! Скорее бы уже оказаться там! Она не сводила горящих от возбуждения глаз с Сокола, который продолжал:

– Далее, мы, очевидно, столкнемся на Венере с хищниками типа…

– Цератозавров! – снова не выдержала Галя. О, она превос– ходно помнила рисунки, изображавшие этих доисторических ве– ликанов! Да что там рисунки! Девушка уже как бы своими собс– твенными глазами видела этих чудовищ – с длинными шеями, зу– бастыми пастями и огромными гребнями на спинах. Вот они вы– ползают на толстых кривых лапах из леса, они наступают на отважных путешественников, которые вышли из ракетного кораб– ля в своих непроницаемых скафандрах, – без скафандров, ко– нечно, нельзя: атмосфера Венеры не пригодна для дыхания че– ловека… Злобные хищники угрожающе разевают пасти… Но вперед выходит смелый охотник Ван Лун! Он спокойно прицели– вается… бац! Один из страшных великанов падает, корчится, загребает лапами землю, ломает в агонии деревья. Но второе чудовище тем временем бросается на Ван Луна с другой сторо– ны. А он – он не замечает этого! «Товарищ Ван, опасность!» – кричит ему Галя. Но Ван Лун не слышит. Чудовище приближается к нему, оно уже вот-вот схватит его, разорвет в клочки!… И тогда Галина Рыжко молниеносно действует. Да, пришла ее оче– редь показать, на что она способна! Раздается выстрел – мет– кий выстрел юного снайпера. Пуля из винтовки Гали Рыжко по– ражает хищника. Как и первое чудовище, он падает, .извивает– ся в корчах, из него хлещут потоки густой крови… Ван Лун благодарит Галю, а она отвечает ему: «Ничего, это мелочи!» – и спокойно идет дальше, ее зоркие глаза уже ищут следующую цель… Эх, вот это настоящая жизнь!

Увлеченная яркими картинами, которые рисовало ее пылкое воображение, Галя забыла на мгновение, что она находится по– ка не на Венере, а все еще в астроплане. Давай дальше, да– вай! И она с силой ударила кулаком по столу, около которого происходила беседа.

И сразу же девушка взлетела вверх, под потолок. Чашка с водой, которую Галя держала, полетела, кувыркаясь, в одну сторону, вилка – в другую. А сама Галя, хватаясь за кожаные петли в стене, изо всех сил брыкала ногами, стараясь вернуть телу нормальное положение. Она слышала громкий смех товари– щей, но не решалась даже взглянуть в их сторону: такой срам, такой позор! «Снайпер», «отважный стрелок»… просто глупая, не умеющая держать себя в руках девчонка, вот кто она такая!

Ловким движением Ван Лун поймал все еще кувыркавшуюся в воздухе чашку и поставил ее на стол, укрепив в пружинном за– жиме. Еще через секунду вернулась из воздуха и вилка. Совер– шенно невозмутимо, будто произошло именно то, что и должно было случиться, Ван Лун сказал:

– Сожалею: Институт межпланетных сообщений не предусмот– рел более крепких зажимов. Чтобы прочно удерживать на месте экспансивных пассажиров. Галя, надо подумать об этом, да? Ремни или шнурки завязывать. Потолок головой пробивать не надо!

Не поднимая глаз, вся пунцовая от смущения, Галя Рыжко снова примостилась у стола. На этот раз она не нашла слов для ответа. Какие там слова! Еще минута – и она разревелась бы от досады… Впрочем, тут, как всегда добродушно, отоз– вался Николай Петрович:

– Хватит, хватит, друзья! Мне кажется, что Вадим не за– кончил свой рассказ. Вы остановились на цератозавре?..

– Да, да, – ответил с готовностью Сокол. – Галя, ведь вы легко можете дополнить меня, правда? Мы не вспомнили еще не– которых рептилий того периода. Помните, из тех, что приспо– собились к жизни в воздухе?

Галя понемногу отходила.

– Птеродактили и рамфоринхи, – буркнула она, все еще ус– тавившись в стол.

– Так, – подтвердил Сокол. – Следовательно, я заканчиваю. Мы, очевидно, столкнемся на Венере еще с ихтиозавром – реп– тилией, приспособившейся к жизни в воде, этакой забавной по– лурыбиной. И, наконец, я уверен, что мы найдем там и живых археоптериксов – этих удивительных полупресмыкающихся, по– луптиц. У меня, каюсь, есть даже своя мечта…

Он остановился на мгновение, словно обдумывая.

– Какая мечта?

– Привезти обратно на Землю как образчик одного живого археоптерикса. Ведь он, ей-богу, очень маленький, и весит немножко, и места почти не займет. Николай Петрович, да ведь археоптерикс по размеру не больше нашей обыкновенной воро– ны, – добавил Сокол умоляюще, глядя на Рындина.

– Вероятно, но пока что об этом говорить рановато, – от– ветил тот, улыбаясь. – Сначала отыщите вашего археоптерикса, а тогда уж обсудим, как с ним быть.

– Беру смелость возразить, – вступил в разговор Ван Лун, сохраняя все такой же невозмутимый, серьезный вид. – Зачем, полагаю, везти на Землю такую мелочь? Это не фауна Венеры, это просто как ворона… как это?.. да, общипанная ворона! Нет, нет, – решительно продолжал он, словно не замечая того, что Сокол вот-вот готов был вспыхнуть от возмущения, – пред– лагаю лучше нечто более убедительное. – Он выразительно щелкнул пальцами. – Например, можно бронтозаврика… очень поменьше размером выбрать, чтобы поместился. Думаю, можно держать его на цепочке для безопасности. И приучить даже есть из рук. Совсем интересно будет, а?

Дружный смех встретил оригинальное предложение Ван Луна. Действительно, это была презабавная мысль: везти в астропла– не на Землю, да еще приучать есть из рук, «небольшое» живот– ное – метров этак восемнадцати длиной!

– Мне кажется, вы забываете, Ван, что у нас всего-навсего астроплан, а не океанский пароход, – заметил, смеясь, Рын– дин.

– Позволю себе ответить: не забыл. Предлагаю не много разных образцов, – настаивал Ван Лун, не меняя тона. – Толь– ко один бронтозаврик, Николай Петрович! Самый маленький… как это?.. детка бронтозавра. Он, наверное, немножко подрас– тет в дороге. Прилетит на Землю очень-очень симпатичный!

Конечно, Ван Лун откровенно шутил. Но человек, не знако– мый с его манерой шутить, например Галя Рыжко, легко мог бы решить, что он говорит совершенно серьезно. Ни один мускул не дрогнул на его невозмутимом скуластом лице, не приподня– лись даже уголки его полных губ. Только больше прищурились острые серые глаза.

– Ладно, ладно, Ван. – ответил наконец Рындин. – Посмот– рим, выберем там. У нас впереди еще много времени для раз– мышлений. В крайнем случае, каждый возьмет то, что придется ему по вкусу. Вам, Ван Лун, – младенца-бронтозаврика. Соколу

– археоптерикса. Ну, а мы с Галей на месте присмотримся. Жизнь на Венере, как мне думается, настолько разнообразна и причудлива, что…

Он не закончил. Его голос вдруг потонул в гуле и грохоте. Звонко загудел металл, астроплан содрогнулся от сильного удара.

И сразу после этого стало слышно, как что-то напряженно и пронзительно засвистело. Свист был однотонный, он не прекра– щался ни на секунду, он доносился как будто откуда-то снизу. Что же это такое? Что случилось?..

Побледневшая Галя Рыжко вопросительно посмотрела на уче– ных. Почему они молчат? Почему Ван Лун стиснул в кулаке свою трубку, а у Сокола такое встревоженное лицо и тонкие пальцы перебирают край пиджака? Почему Рындин нахмурился так, что его лохматые брови почти сошлись на переносице?..

А свист не умолкал. Галя глубоко вздохнула, ей показа– лось, что стало трудно дышать. И тут же она заметила, что и Сокол дышит так же затрудненно. Что же это?..

Рындин бросился к панели с кнопками и рукоятками, управ– лявшими аппаратами для очистки воздуха. Он повернул одну ру– коятку, другую, присмотрелся к циферблатам. Свист не умол– кал. Николай Петрович обернулся к товарищам. Его слова зву– чали как решительный приказ:

– Немедленно надеть скафандры. Галя наденет мой. Я зап– русь в навигаторской рубке. Ван Лун, вы будете руководить работой. В борту астроплана пробоина. Через нее в пространс– тво выходит наш драгоценный воздух. К скафандрам! Быстро!

Монотонный, однообразный свист не стихал. Рындип, быстро перебирая петли на стене, передвигался к навигаторской руб– ке. Но еще перед тем как закрыть за собою наглухо дверь, он на секунду остановился и добавил:

– Я думаю, это – метеорит. Будем надеяться, что один. За работу, Ван!

Дверь глухо закрылась за ним. Метеорит?.. Метеорит пробил корпус астроплана?.. Но ведь это значит, что весь воздух из межпланетного корабля уйдет в пространство, а затем… Галя Рыжко нервно стиснула кулаки. На минуту она совсем растеря– лась, мысли не слушались ее, она перестала владеть собою. Что может сделать Ван Лун?

Астроплан снова содрогнулся. Это был еще один удар, не такой сильный, как первый, но все же ощутимый. Второй удар будто послужил сигналом: по металлической оболочке астропла– на забарабанил град мелких отрывистых ударов. Все они шли с одной стороны – слева и сверху.

Метеорит был не один!..

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Стыдно было сознаться, но Галя Рыжко ощутила неприятную слабость в ногах. Она в замешательстве закусила губу и пос– мотрела в сторону Ван Луна и Сокола. Они были уже в скафанд– рах и надевали шлемы. Скорее, скорее!

– Галя, вам не надо помочь? – услышала она глухой голос Сокола.

– Нет, нет, я сама справлюсь, – крикнула она в ответ.

Как странно: стоит человеку, как бы он ни растерялся, на– чать что-нибудь делать, и сразу он приходит в себя! Галя Рыжко быстро влезла в скафандр. Пальцы в плотных перчатках делали сначала какие-то неуклюжие движения, но все же без особых затруднений отстегнули пряжки ремней, прикреплявших скафандр к нише. Теперь – шлем! Галя опустила на голову прозрачный, закругленный сверху цилиндр, который сам плотно лег своим основанием на наплечное изогнутое кольцо. Девушка изнутри защелкнула замки. Защелкнувшиеся замки сами привели в действие воздушный аппарат. Потом надо было только повер– нуть изнутри вот эту рукоятку, как учил ее Ван Лун, отрегу– лировать приток воздуха. Есть! В цилиндр шлема начал посту– пать кислород из резервуаров на спине скафандра, заряженных оксилитом. Так называлось чудесное химическое вещество, раз– работанное в Индийском институте подводных исследований. Оно погло щало из воздуха в шлеме углекислоту и вредные продукты дыхания человека и вместо них подавало свежий кислород.

Сквозь прочное и идеально прозрачное органическое стекло шлема-цилиндра было хорошо видно, как Ван Лун подошел к па– нели управления воздушными приборами и выключил их один за другим. С удивлением Галя услышала его спокойный голос; он казался сейчас даже более четким, чем минуту назад. Разве шлем пропускает звуки?.. Ван Лун говорил как бы про себя:

– Зачем зря тратить воздух? Все равно его высасывает из каюты! Давление очень-очень упало.

Галя подошла к барометру-анероиду, прикрепленному к сте– не. Его маленькая вздрагивающая стрелка, показывающая давле– ние воздуха в каюте, медленно передвигалась влево… Она уже давно оставила позади красную черту с цифрой 760 и сейчас подходила к 740. Вот уже 739… 736… 735… 734… 720. В каюте все время уменьшалось давление воздуха! Он выходил в пространство сквозь пробоину в корпусе астроплана.

Скафандр Гали Рыжко немного раздулся изнутри, его рукава и шаровары напоминали огромные сосиски, перехваченные метал– лическими кольцами, которые не. давали ткани чрезмерно рас– тягиваться. Так же раздулись и скафандры Сокола и Ван Луна. Галя понимала: это оттого, что внутри скафандра давление воздуха оставалось нормальным, а снаружи падало. С опасением Галя пощупала пальцами в перчатках материал, из которого был сделан скафандр: а вдруг он не выдержит, лопнет, что тогда?

Но тут снова послышался голос Ван Луна:

– Очень рекомендую включить электрические грелки. В каюте стало холодно. Галя, помните, как включать электрогрелку?

– Да, да, помню, спасибо!

– Все же напоминаю: напротив подбородка у основания шлема есть маленькая рукоятка. Поворачивать надо направо. Не быст– ро. Лучше медленно. Не так, как ехать на цератозавре, да? Включайте сейчас же, чтобы не замерзнуть.

Действительно, ртутный столбик термометра опускался все ниже и ниже. Девушка повернула рукоятку электрогрелки. При– ятное тепло начало разливаться внутри скафандра.

– Где пробоина? Нашли?

На голос академика откликнулся Сокол:

– Ищем, Николай Петрович. Я – в левом отсеке.

Сокола поддержал Ван Лун:

– Я – в правом. Сейчас найдем.

Галя оглянулась. Ни Сокола, ни Ван Луна не было в каюте. «Может быть, Ван Луну или Соколу нужна моя помощь?» Быстро перебирая руками стойки и кожаные петли, Галя двинулась к двери.

– Останьтесь! – услышала она приказ Рындина. – Там и без вас справятся. Наблюдайте за приборами. Что с давлением? Ка– кая температура?

Галя вернулась обратно. Маленькая стрелка анероида неук– лонно двигалась влево.

– Шестьсот двадцать три, Николай Петрович… Нет, уже шестьсот… пятьсот восемьдесят…

– Температура?

– Минус двадцать восемь… двадцать девять… Тридцать!

– А вы спокойнее, девушка. Не волнуйтесь.

– Слушаю, Николай Петрович, – прошептала Галя, не сводя глаз со стрелки, которая, вздрагивая, продолжала ползти на– лево.

Быть может, Рындин прав – чего уж тут волноваться: еще несколько минут, и в каюте, где только что шла живая беседа, не останется даже глотка воздуха… а потом…

– Ну что же вы молчите, Галя? – спрашивал Рындин. – Возь– мите себя в руки!

– Хорошо, Николай Петрович, – стараясь говорить уверен– нее, ответила Галя. – Давление – четыреста десять… во– семь… семь. Температура минус тридцать три.

Этот невеселый разговор звучал и в ушах Сокола. Пробира– ясь по темному коридору, он лихорадочно искал пробоину. Яр– кий луч электрического прожектора, висевшего на груди Вади– ма, прощупывал каждый сантиметр корпуса астроплана.

– Как у вас, Ван Лун? Нашли? – спросил он негромко, но его перебил резиий вопрос Рындина:

– Как вы там, Галя? Держитесь? Что нового?

– Триста шестьдесят, Николай Петрович, – говорила Галя. – Ничего, держусь… триста сорок пять… Температура…

Baн Лун, стиснув зубы, обшаривал ярким лучом прожектора металлические листы обшивки. Вот здесь, палево, находится центральная каюта. Дальше – навигаторская рубка. Там ждет от него известий Рындин. В каютеэта милая, экспансивная девуш– ка… Сейчас в астроплане – жизнь, работают приборы, горит электрический свет. А там, направо, за внешней супертитано– вой оболочкой, – мертвая космическая бездна. Миллионы и мил– лионы миллионов километров, световых лет – еще каких угодно единиц, которыми человечество условилось измерять расстоя– ния. Но суть всего этого сводится к одному: там чудовищная пустота, неведомая и бесконечная пустота космоса, сквозь ко– торую несется их астроплан. Как это говорит Николай Петро– вич? «Аргонавты Вселенной»? Да, похоже, похоже…

Вдруг Ван Лун остановился, выключил прожектор. Вот она, пробоина! Сквозь нее ровным немеркнущим светом сияет яркая желтоватая звезда. Изумительное, вообще говоря, зрелище: черный небосвод – и эта звезда, как крупный бриллиант. Ван Лун приблизился к пробоине, наклонился и заглянул в черную бездну. Его прозрачный шлем-цилиндр прижался к отверстию в стене, подтянулся сам к пей, будто на него кто-то нажимал сзади.

– Так, понимаю, понимаю, – усмехнулся Ван Лун. – Присасы– вает пустота!..

Странная связанность собственных движений поразила его, будто он инстинктивно опасался сделать лишний шаг. Его лицо отделялось от межпланетного пространства лишь толстым орга– ническим стеклом шлема-цилиндра.

Удивительно и страшно было думать, что за этим прозрачным стеклом – температура абсолютного нуля, ничто, таинственная пустота Вселенной.

Но сейчас было не до наблюдений.

– Триста двадцать… пятнадцать… – звучал в его наушни– ках Галин голос.

– Николай Петрович, – закричал Ван Лун, – пробоину нашел!

– Очень хорошо, Ван, – услышал он нетерпеливый голос Рын– дина. – Торопитесь!

– Быстро заварим. Все будет в порядке. Вадим, ко мне, в сектор… – Он включил прожектор и взглянул на отметки, обозначавшие переходы и отсеки астроплана. – Сектор К-Н! Инструменты! Быстрее!

Ван Лун снова склонился к пробоине. Да, работы будет не– мало. Оплавленные края пробоины свидетельствовали об огром– ной силе, с которой ударил небольшой метеорит: очевидно, сам он взорвался при ударе, превратился в газ.

– Вадим, долго вы?

– Я уже тут, Ван!

Из темноты показался силуэт Сокола. Белый луч его прожек– тора скрестился с лучом прожектора Ван Луна. Фантастические фигуры двух путешественников склонились над пробоиной.

– М-да… – пробормотал Сокол. – Нам повезло, что в этом месте оказалось крепление переборки. Оно приняло на себя часть удара, иначе метеорит мог бы пробить и внутреннюю сте– ну, врезаться в каюту… Но почему не сработали радиолокаци– онные искатели?.. Это не просто любопытно, но и тревожно, Ван. Это значит, что и в дальнейшем…

– О дальнейшем успеем поговорить, – сухо отозвался Ван Лун. – Быстрее!

Он уже измерил диаметр пробоины и, осветив прожектором принесенный Соколом ящик с инструментами, вытащил оттуда нечто похожее на металлическую пробку конической формы. Ван Лун вставил ее узким концом в отверстие – и она мгновенно всосалась в пробоину почти па треть.

Загрохотал электрический молоток, которым орудовал Сокол. Гибкий кабель, тянувшийся из центральной каюты, подходил к ящику с инструментами и оттуда разветвлялся – к рукоятке массивного металлического стержня, дрожавшего в руках Соко– ла, и к небольшому аппарату, лежавшему на коленях Ван Луна. Мелкими сильными ударами Сокол вгонял металлическую пробку в пробоину. Когда она почти вся вошла в отверстие, Ван Лун включил портативный сварочный аппарат. Вспыхнула ослепитель– но яркая дуга. Легкими движениями Ван Лун водил кончиком прибора по краям пробоины. И там, где огненная дуга соединя– ла корпус астроплана и пробку, металл пробки сейчас же расп– лавлялся и сваривался с металлической стенкой и креплением переборки…

Галя, не сводившая глаз со стрелки анероида и ртутного столбика, заметила, что и стрелка и столбик словно замерли на месте. А через мгновение она услышала радостное восклица– ние Сокола:

– Авария ликвидирована, Николай Петрович! Сейчас возвра– щаемся! Галя, а как вы чувствуете себя в скафандре?

– Очень хорошо, Вадим Сергеевич, – бодро ответила она. – Как вы любите говорить, осваиваюсь. И даже почти совсем ос– воилась… Замечательная вещь этот скафандр!

В самом деле, скафандр был сконструирован очень остроум– но. Толстый слой какой-то неизвестной Гале ткани, прочной и упругой, будто насыщенной резиной, покрывал все тело, но не мешал двигаться. Из той же ткани были сделаны шаровары и ру– кава. Снаружи эта упругая толстая ткань была покрыта еще и тонкой металлической сеткой, которая защищала ткань от меха– нических повреждений.

Высокий цилиндрический закругленный сверху шлем из проз– рачного материала прочно закреплялся на изогнутом наплечном кольце из матово блестевшего металла. Это кольцо удобно ле– жало на плечах, не затрудняя движений, и вместе с тем надеж– но прикрепляло прозрачный шлем. Несколько гибких трубок в металлических спиралях соединяли основание шлема с аппарата– ми для дыхания, которые помещались за спиной, как ранец.

Мощный прожектор, укрепленный на груди скафандра, давал ослепительно белый луч. Галя несколько раз включала и выклю– чала его, нажимая кнопку управления.

Гале очень хотелось отыскать в скафандре миниатюрную ра– диоустановку, позволявшую переговариваться с товарищами и даже слышать все звуки извне скафандра. Ведь для этого надо, чтобы в шлеме был свой микрофон и репродуктор да, кроме то– го, еще и отдельный микрофон, выведенный наружу. Галя прек– расно понимала все это, но обнаружить чтолибо ей не удалось. Вероятно, и микрофоны и репродуктор были совсем маленьки– ми…

В поисках радиоустановки Галя прощупала уже всю верхнюю часть скафандра, когда открылась дверь и в каюту вошли Сокол и Ван Лун, также в скафандрах. Она услышала голос Ван Луна:

– Ну, теперь почти все в порядке. Включаем воздух!

…Из выходной трубки баллона с жидким воздухом лился по– ток прозрачного газа. Стрелка барометра-анероида медленно возвращалась назад, к показателям нормального давления.

– Как там у вас, Галя? – услышала девушка голос Рындина.

– Подходит к шестистам, Николай Петрович.

– Значит, скоро можно будет прийти к вам, а то у меня в рубке воздух разрежен, как на вершинах Гималаев.

Сердце Гали тревожно сжалось. Как она могла забыть об этом!.. В астроплане было, очевидно, только три скафандра. И Николай Петрович отдал ей свой… Даже страшно подумать, что могло с ним случиться… А что же будет после того, как они прилетят на Венеру? Неужели такие предусмотрительные люди, как Рындин и Ван Лун, не захватили с собой запасного ска– фандра? А вдруг один из аппаратов выйдет из строя?

И как бы в ответ на ее мысли раздался голос Рындина:

– Ван Лун, как же вы забыли о резервном скафандре? Его давно уж следовало перенести в каюту.

У Гали отлегло от сердца: значит, все в порядке.

– Сожалею очень, Николай Петрович, – ответил Ван Лун. – Очень сожалею. Это только моя вина.

Галя вопросительно посмотрела на Сокола.

Заметив это, он спросил:

– Вам что-нибудь неясно, Галя?

– Да, – сказала она. – Объясните мне, Вадим Сергеевич. Рубка ведь герметически отделена от нашей каюты?

– Абсолютно герметически, – подтвердил Сокол.

– Хорошо. Но ведь внутреннее помещение должно быть так же герметически отделено от коридоров, что проходят между на– ружной и внутренней стенками астроплана. Правда?

– Правда.

– А метеорит пробил ведь только внешнюю стенку?

– Да, ну и что?

– Значит, через отверстие в этой наружной стене мог уйти только тот воздух, который был в коридорах. А из внутренних помещений он не должен был выйти. Но ведь воздух все время выходил и свистел… Как же это так?

– А вот посмотрите сюда, Галя, – ответил Сокол, указывая в угол каюты.

Там, в нескольких сантиметрах от пола, заметна была зиг– загообразная трещина.

– От сильного удара метеорита треснула стена каюты, – объяснял Сокол пораженной Гале. – Через эту трещину и уходил в отсеки воздух. Он-то и свистел. Но все обошлось благопо– лучно, мы с Ваном заварим и эту трещину… А вот и Николай Петрович!

Дверь навигаторской рубки открылась. На пороге стоял Рын– дин. Лицо его было хмурым. Жестом он показал: снять скафанд– ры!

Путешественники сняли шлемы и с удовольствием, полной грудью, вдохнули свежий морозный воздух. В каюте было еще очень холодно: отопление, включенное Ван Луном одновременно с аппаратами воздухоснабжения, не успело поднять температуру до нормы.

– Что-нибудь случилось, Николай Петрович? – встревоженно спросил Сокол.

Голос Рындина звучал очень спокойно – так подчеркнуто спокойно, как это бывает при очевидной опасности. Академик нервно пощипывал усы.

– Метеорит несколько сбил нас с курса, – сказал он.

Три пары глаз тревожно смотрели на него. Рындин, все так же пощипывая усы, продолжал:

– Вы интересовались, Вадим, почему не сработали наши ра– диолокационные установки? Это очень просто. Они прощупывают пространство впереди и несколько сбоку, чтобы при появлении в их поле зрения метеоритов немедленно автоматически изме– нить курс астроплана и избежать столкновения. Так оно и было все время. А на этот раз радиолокационные установки не могли заметить метеорит, так как он летел не навстречу нам, а сза– ди, догонял нас. И догнал. Скорость нашу он почти не снизил; масса метеорита мала, да и его собственная скорость, хотя и очень большая, все же была значительно погашена тем, что мы уходили от него. Но курс он все же слегка изменил, этот межпланетный снаряд… Земные посты управления уже отметили неприятное происшествие и запрашивали меня. Они вычислили наше отклонение и сейчас начнут выправлять курс. Нам придет– ся снова включать двигатели. А пока что мы летим в сторону, несколько уклоняясь в глубину солнечной системы.

– Но ведь это значит… – нерешительно сказал Сокол.

– Ничего еще не значит, – отрезал Рындин. – Если бы не было земных постов управления, было бы труднее. А сейчас… Ван Лун, идемте к картам. Мы должны помочь Земле выправить наш курс. Дорога каждая секунда!..

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

…Почему я решила вести эти записи? Должно быть, благо– даря Николаю Петровичу. Вчера, оторвавшись от своих вычисле– ний и протирая воспаленные, покрасневшие глаза, он сказал мне:

– А жаль, что никто на астроплане не ведет своего личного дневника. Конечно, происшествий у нас не очень много, если не считать неприятного столкновения с метеоритом. У любого корабля, который плывет где-нибудь в Атлантическом или Тихом океане, гораздо больше всяких приключений – встречи с други– ми судами, бури, штормы… И все-таки неплохо было бы, возв– ратившись домой, на Землю, почитать такой дневник. Одно дело

– деловые записи в служебном научном журнале и совсем иное – записки личные, от души, с индивидуальными впечатлениями. Как вы думаете, Галя?

Впрочем, моего ответа Николай Петрович и не ждал, он сно– ва углубился в вычисления, которыми занимается вот уже третьи сутки вместе с товарищем Ван Луном. Они проверяют курс астроплана. Метеорит причинил немало неприятностей. Ни– колай Петрович и Ван Лун отрываются от своей работы только для того, чтобы позавтракать или пообедать.

Замечательный человек наш Николай Петрович! Я готова все сделать, лишь бы он улыбнулся в свои короткие седые усы. У него такая ласковая, добрая улыбка. А как он заботится о на– шем настроении, подбадривает нас, шутит, выдумывает всякие развлечения. Вчера он предложил нам устроить турнир стрелков из электрического пистолета. «Победитель получит звание луч– шего снайпера астроплана и всей Венеры, – сказал он и, зас– меявшись, добавил: – поскольку вряд ли мы встретим там ко– го-нибудь, кто попытался бы оспаривать у нашего чемпиона это звание». Конечно, соревноваться по-настоящему придется толь– ко мне и товарищу Ван Луну (я никак не привыкну называть его просто Ваном, как другие: он такой всегда строгий и насмеш– ливый, хотя тоже очень хороший и заботливый). Остальные в счет не идут, особенно Вадим Сергеевич, который, по-моему, совсем не умеет стрелять. Впрочем, Ван Лун иронически заме– тил, что товарищ Сокол все же может надеяться попасть в луч– шую четверку стрелков Венеры!.. Ну, да сейчас не до шуток.

Все мы очень обеспокоены. Земные посты управления никак не могут вывести наш астроплан на точный курс. Что-то меша– ет. Николай Петрович опасается, что это происходит из-за ис– кажений радиосигналов. Что-то связанное с космическим излу– чением, а что именно, я еще не поняла. Как пойму, обязатель– но запишу. Пока знаю только, что радиосвязь с Землей с каж– дым днем ухудшается. Сигналы еле слышны, мешают многочислен– ные помехи. А тут еще это отклонение от курса!..

Во всем виноват, конечно, метеорит. Это из-за него мы ле– тим сейчас не туда, куда следует. Как все это могло случить– ся, ума не приложу.

Ведь каждому известно, что это – редчайший случай во вре– мя межпланетного путешествия. Многие ученые считали, что при расчетах путешествия в космосе опасность столкновения с ме– теоритом можно просто не принимать во внимание. Мы разгова– ривали об этом самом нашем метеорите с Вадимом Сергеевичем и Ваном (наконец-то я назвала товарища Вана, как все!).

Вот как шла наша беседа:

– Помните, Вадим, как во время обсуждений будущего полета мы натолкнулись на одного-двух таких пессимистов? – спросил Ван. – Помните, как их тогда разгромили?

– Да, да, – отозвался Вадим Сергеевич. – Как же! Особенно того маленького кандидата наук в старомодном пенсне. Он еще сыпал цифрами о среднем количестве метеоритов, ежесекундно выбрасываемых космосом на Землю. Ну что ж, и от него была польза. Ведь после этого Институт межпланетных сообщений и Институт радиосвязи окончательно решили оборудовать астроп– лан противометеоритными радиолокационными установками. И очень хорошо сделали!

– И, несмотря на установки, метеорит всетаки врезался в нас, – хмуро отозвался Ван Лун.

– От этого тоже есть польза. Следующие астропланы будут оборудованы круговыми радиолокационными установками, вот увидите! Но скажу просто – нам здорово не повезло. Наскочить в мировом пространстве на метеорит! По подсчетам астрономов, даже в самых густых метеоритных потоках, так называемых Лео– нидах, ближайшие твердые частицы потока отдалены одна от другой на сто десять километров!

В микрофильмовой библиотеке нашего корабля, в книге про– фессора Оберта, я прочла:

«Ракета должна путешествовать по Вселенной, по крайней мере, 530 лет, пока встретится хотя бы с одним метеоритом. В этом смысле путешествие в межпланетном корабле, во всяком случае, менее опасно, чем, например, поездка в обычном авто– мобиле. Доказывая это, ученые высчитали даже, что возмож– ность встречи ракеты с метеоритом во время путешествия Земля

– Луна исчисляется соотношением 1 : 100000000».

Одна возможность на сто миллионов! Один шанс из ста мил– лионов – и этот единственный шанс выпал на нашу долю. Вот уж действительно необыкновенное «счастье»!

Ну, в общем все обошлось благополучно, если не считать того, что астроплан несколько отклонился от своего курса. Но и это скоро ликвидируется – так обещает Николай Петрович. Я буду очень рада, он хоть отдохнет немного…

…За эти трое суток я еще лучше познакомилась с нашим чудесным межпланетным кораблем, которым не перестаю восхи– щаться. И только теперь я поняла, какой огромный труд нужен был для его создания! Сколько ученых работало над его конс– труированием, как тщательно и продуманно сделаны все его де– тали и приспособления! И душа всего этого – наш дорогой и милый Николай Петрович.

Попробую сейчас описать астроплан и его конструкцию – так, как я успела понять.

«Венера-1» – гигантская, блестящая, заостренная спереди сигара. В длину она имеет свыше тридцати метров, а диаметром в самой широкой части – около семи метров. С обеих сторон у астроплана – маленькие крылышки, а на них – по небольшому ракетному двигателю. На хвосте астроплана – три стабилизато– ра, похожие на плавники рыбы; между ними расположено отверс– тие главного ракетного двигателя, так называемое сопло.

Оболочка корабля сделана из легчайшего сплава – суперти– тана. Этот металл легкий, но очень прочный и твердый. Шлифо– ванный супертитан покрывает весь корпус астроплана. А отшли– фован он для того, чтобы уменьшить трение астроплана в ат– мосфере во время полета или спуска. Под слоем супертитана проложены два слоя – искусственной минеральной шерсти и ре– зины. Это – тепловая изоляция, так как при полете в атмосфе– ре оболочка астроплана страшно разогревается от трения, а при полете в межпланетном пространстве с одной стороны, ос– вещенной Солнцем, очень нагревается, а с другой, теневой, наоборот, сильно охлаждается. А возможно, резина еще может и смягчить удар, если мы при посадке стукнемся обо что-нибудь? Не знаю, это я сама придумала…

Ну, под слоями шерсти и резины есть еще слой свинца. Он как-то особенно обработан, чтобы пропускать поменьше косми– ческих лучей. Николай Петрович говорил мне, что он долго возражал против свинца; ведь это очень отяжелило корабль. Но ничего нельзя было сделать, и он согласился в конце концов, так как космическое излучение может оказаться в межпланетном пространстве опасным врагом.

Такова внешняя оболочка астроплана. На расстоянии около полуметра от нее идет вторая, внутренняя, оболочка. Обе обо– лочки соединены друг с другом прочными переборками, как де– лают обычно на морских кораблях и подводных лодках. И выхо– дит как бы два корабля, вставленных один в другой. Это тоже важно на случай аварии. Только представить себе, что могло бы получиться, если бы на астроплане не было внутренней обо– лочки, сделанной тоже из прочного супертитана!.. Метеорит пробил бы тогда сразу обе стенки корабля, из каюты вышел бы весь воздух, и мы задохнулись бы, даже не успев надеть наши скафандры… Страшно и подумать об этом! Теперь в мировом пространстве летел бы мертвый, освещенный изнутри астроплан, а в нем, за пробитыми стенами, лежали бы замерзшие путешест– венники…

За внутренней стенкой начинаются наши владения. К слову сказать, две каюты – общая и навигаторская – занимают на астроплане меньше всего места. Потом я объясню, почему это так. Обе каюты размещены в носовой части. Их соединяет широ– кая герметически закрывающаяся дверь. Круглый люк в полу об– щей каюты ведет в помещение, где хранятся запасы пищи, воды, сжатого воздуха и прочее. Эти складские помещения куда боль– ше обеих кают. А ближе к центру корабля хранятся огромные запасы горючего – атомита. Он служит для работы реактивных двигателей. Поблизости от этих помещений находится склад инструментов, запасных приборов и кладовая неприкосновенного запаса продовольствия.

Под этими складами и кладовой размещен машинный отдел ко– рабля. Там же находятся и сложные аппараты, перерабатывающие испорченный воздух. Они забирают из него углекислоту и вред– ные газы, выделяемые человеком при дыхании, и обогащают све– жим кислородом.

Какие это замечательные приборы! Главное, что они позво– лили нам взять с собой неимоверно мало воды.

Только представить себе: человеку нужно в сутки около двух с половиной килограммов воды! Сколько же надо было бы взять в путешествие воды на трех человек на сто сорок шесть дней, не говоря уже об обратном пути и о неприкосновенном аварийном запасе! Целые цистерны! А в наших баках – только аварийные запасы: нам вода не нужна. Как так? А вот так! Кроме того, наши аппараты, оказывается, могут еще и сами до– бывать воду… Ну, не сами, но почти как сами.

Особые приборы, конденсаторы, улавливают из воздуха ту влагу, которая испаряется нашими телами при дыхании или че– рез поры тела. Затем в эту влагу добавляют кислород, а также некоторые соли, необходимые организму, – и получается пре– восходная, вкусная вода. И ее вполне хватает, чтобы, как го– ворит Вадим Сергеевич, «покрывать суточную потребность чело– века в воде». Каждому из нас нужно в сутки примерно два с половиной литра воды, а наши конденсаторы, оказывается, мог– ли бы дать даже чуть не по три литра в сутки на каждого!

И тут нет никакой ошибки в цифрах! Я сама страшно удиви– лась и решила, что ослышалась, когда Ван объяснял мне все это.

Я сказала ему:

– Товарищ Ван Лун, здесь какая-то ошибка. Вы сами говори– ли, что мы потребляем в сутки по два с половиной литра воды. Как же конденсаторы могут улавливать из воздуха и возвращать каждому из нас около трех литров? Не может же быть, чтобы организмы выделяли больше влаги, чем получают ее?..

Наверно, у меня был очень озадаченный вид, так как Ван рассмеялся. Он ответил мне (я не умею передать его особенную манеру говорить, запишу по-своему):

– Именно так, Галя! Человек вообще выделяет больше воды, чем поглощает ее с питьем и пищей. Видите ли, в недрах орга– низма происходит все время химическое образование воды. Не– которая часть кислорода, вдыхаемого из воздуха, и часть во– дорода, содержащегося в еде, соединяются и образуют воду. Таким образом, в организме ежесуточно синтезируется около четырехсот граммов воды. И конденсаторы могут улавливать ее. Понятно?

Конечно, я поняла (чего ж тут не понять!). И все-таки это очень странно. Я знала до сих пор о круговороте воды в при– роде; а выходит, что такой же круговорот происходит и в на– шем теле, да еще и с химической добавкой!

Сознаюсь, сначала, когда я это узнала, мне было чуточку противно: как же это – пить ту воду, которая уже прошла че– рез организм, так сказать, бывшую в употреблении? Как ни очищай ее, все равно она вроде какая-то не такая, не све– жая… А потом я сообразила: да ведь и в природе точно так же, вода-то к нам возвращается снова и снова, уже побывавшая в организмах людей и животных. Кроме того, наша вода из кон– денсаторов, свежая, прохладная и кристально-чистая, мне очень нравится.

Так или иначе, а водой мы обеспечены в избытке. Никто из нас ее не экономит, да это и не нужно, хотя на корабле нет больших и тяжелых баков с запасной водой.

Не менее вкусный в астроплане и воздух. И я не случайно написала слово «вкусный». Ведь как легко и приятно дышится в лесу или в поле после грозы! Воздух тогда бывает особенно свежий, даже немножечко остренький, с каким-то необычным привкусом. Это оттого, что во время грозы воздух насыщается озоном. Аппараты для очистки воздуха в каютах добавляют не только кислород, но и озон. Поэтому наш воздух всегда свежий и приятный. А кроме того, озон убивает всяких бактерий – то– же неплохо!

Чтобы покончить с воздухом и водой, расскажу еще, как мы умываемся. Это очень забавно, хотя к нашему умыванию нужно привыкнуть. Дело в том, что умываться обычным образом в аст– роплане нельзя, потому что вода не будет литься из крана – ведь она невесомая. Конечно, ее можно было бы заставить бить вверх или вниз фонтанчиком, под напором. Но тогда она немед– ленно улетела бы в воздух большими круглыми каплями, – поп– робуй поймай ее там!

Поэтому я, как и все остальные, пользуюсь губкой: сжимаю губку в комок, опускаю ее в воду и там разжимаю. Вода сразу же втягивается в губку: ведь давление воздуха-то в каюте нормальное! Тогда я вынимаю губку вместе с водой, которая набралась в нее, и умываюсь губкой. А потом вытираюсь, ко– нечно, полотенцем. Вот до чего приходится додумываться в ус– ловиях невесомости!

Умывание – единственное, пожалуй, что у нас не автомати– зировано, тут ничего уж не поделаешь.

Ой, совсем забыла, надо еще рассказать о том, как мне приходится кипятить воду. Это тоже ужасно интересно.

Что получится, если бы мы на нашем корабле попробовали вскипятить воду в электрическом чайнике? Кажется, просто? А на деле ничего бы из этого не вышло!

Огорчения начались бы с того, что вода не захотела бы за– кипать. Вот дно чайника нагревается, вода около него уже ки– пит, а выше остается совсем холодной. Почему? Да потому, что вода-то в чайнике невесома! Нагревшаяся вода не делается легче и не поднимается вверх, как это бывает в наших обыч– ных, земных, условиях. И, чтобы вскипятить чайник в астроп– лане, надо было бы все время энергично помешивать воду в чайнике, ни на минутку не переставая. Веселое занятие?

Но вот, допустим, вода все-таки закипела. Как налить чай из чайника в чашку? Он просто не захочет литься из носика – ведь она невесомая, наша вода! Можно встряхнуть чайник, вы– толкнуть из него воду, но тогда кипяток большой каплей выле– тит из носика и понесется по воздуху в каюте. Летающий кипя– ток – тоже не очень приятная штука! Поймать его в воздухе и при этом не обвариться я лично не берусь…

Поэтому у нас тут сплошная механизация. Наш электрический чайник не нуждается в помощи, в нем не надо перемешивать во– ду и не надо вытряхивать ее из носика. В нем устроен малень– кий моторчик с лопастями. Как только я включаю чайник, сразу включается и моторчик. Лопасти все время крутятся и переме– шивают воду. Она быстро вращается в чайнике,' а от этого создается центробежная сила. И когда я затем нагибаю чайник, центробежная сила выдавливает воду из носика: тут уже надо ловко подобрать ее в чашку. Ну, а потом – пить через трубоч– ку, что не так уж приятно, но ничего не поделаешь: другого выхода нет…

И суп я варю тоже в особом котелке с мотором, только в нем нет лопастей (ведь они превратили бы в крошево все то, что я кладу в суп), а вместо этого вращается весь котелок. Вот как трудно быть домашней хозяйкой в невесомом мире!

Кажется, я очень много написала тут о нашей кухне. Но все это так необычно, что я просто не могла удержаться. Зато те– перь расскажу о более серьезных вещах. Астроплан – сложная машина, оборудованная по последнему слову науки и техники. Его многочисленные аппараты и приборы потребляют немало энергии. Откуда же взять столько энергии, чтобы ее хватило на все путешествие с Земли на Венеру и обратно, да еще и на все время жизни на Венере? Я спросила об этом Вана (ведь он ведает энергетикой корабля), а он ответил мне:

– Чего-чего, а энергии у нас вдоволь! На этот счет можете не беспокоиться, девушка (почему-то он очень любит называть меня «девушкой», говорит, что привык так обращаться к сту– денткам, которые работали с ним в разных экспедициях. Ну и пусть, мне все равно!).

Прежде всего он показал мне аккумуляторное отделение. Ох, как там много этих самых аккумуляторов, целые шкафы застав– лены, только не такими, к каким мы привыкли, а совсем кро– хотными. Они называются микроаккумуляторами, их сконструиро– вали в Институте электропроблем всего несколько лет назад. Я думаю даже, что если бы не было микроаккумуляторов, то вряд ли можно было бы так остроумно и экономно наладить все наше электрическое хозяйство. Впрочем, надо сначала рассказать, что это такое.

Аккумуляторы различаются по своей емкости – величине электрического заряда. Это понятно всякому школьнику. Но до сих пор в ходу были только неуклюжие, большие аккумуляторы старого типа. Они были очень неудобными, емкость их была ничтожной. И вот еще в начале нашего века советский академик Иоффе теоретически предсказал, что могут быть аккумуляторы иного типа. А потом ученые разработали эту теорию и создали микроаккумуляторы.

Величина их не превышает спичечной коробки. А емкость од– ного микроаккумулятора так велика, что он может питать энер– гией машину в 25 лошадиных сил на протяжении 100 часов! Как он устроен, я, к сожалению, не могу рассказать, потому что электрохимию знаю очень плохо. Ван Лун начал было объяснять мне, но тут же бросил: должно быть, по моему лицу безошибоч– но определил, что я ничего не понимаю. Ну и ладно, будет время – сама разберусь!

Целые шкафы таких микроаккумуляторов стоят у нас в особом помещении. Как только работающий аккумулятор разрядится, ав– томатические приборы немедленно подключают свежий. Но каким бы огромным ни был общий заряд всех микроаккумуляторов, его не может хватить для работы множества машин и аппаратов на все время путешествия. Значит, аккумуляторы надо заряжать. А откуда взять нужную для этого энергию?..

Конечно, ее можно было бы получать от электрогенераторов, работающих на каком-то топливе. Но для этого нужны и сами генераторы и топливо для них. А это лишний груз для астроп– лана. И вот тут я расскажу о самой замечательной конструк– ции, которую разработали ученые Шанхайского института энер– гетических проблем специально для нашего межпланетного ко– рабля.

Они осуществили оригинальный и абсолютно надежный способ постоянно получать энергию на протяжении всего путешествия. И все это сделано под руководством профессора Ван Луна, на– шего Вана.

Уже давно ученые мечтали о том, чтобы осуществить непос– редственное превращение лучистой энергии Солнца в электри– ческую. Именно – непосредственное, а не при помощи каких-ли– бо промежуточных процессов, громоздких и неудобных. В самом деле, ведь было относительно легко соорудить огромное мощное зеркало, которое собирало бы в фокус солнечные лучи и нагре– вало ими котел с водой. А вода, превращенная в пар, могла бы двигать генератор и давать электроэнергию. Такие установки широко строились в первой половине нашего столетия и даже приносили некоторую пользу Но все они .были очень громоздки– ми и маломощными. Главное же – солнечная энергия в них ис– пользовалась всего на каких-то 5-10 процентов. Ничтожное ко– личество! И очень легко понять, почему так получалось. Ведь в тех установках лучистая энергия Солнца сначала превраща– лась в тепловую, затем в механическую – и только после этого уже в электрическую.

А вот если бы превращать лучистую энергию непосредственно в электрическую без неизбежных для промежуточных превращений потерь, тогда и процент использования обязательно повысился бы. Но как осуществить такое непосредственное превращение? Никто не знал этого.

Так дело обстояло очень долго – пока наука не открыла чу– десные свойства своеобразных веществ, названных полупровод– никами.

Эти вещества вначале, казалось, вообще были ни к чему в технике. Ведь все они – и германий, и селен, и кремний, и окись меди, и другие – не годились ни в проводники электри– ческого тока, ни в изоляторы. Но оказалось, что именно они положили начало новой эре в использовании лучистой энергии Солнца. И все дело было в свойственном им явлении фотоэффек– та.

Выяснилось, что если полупроводники освещать, то они выб– расывают находящиеся в них свободные электроны и таким обра– зом сами дают электрический ток.

Первое время такие полупроводниковые фотоэлементы превра– щали в электрическую энергию только 10 процентов лучистой солнечной. А потом их удалось усовершенствовать – и они на– чали превращать уже до 20 процентов. И это было уже совсем иное дело!

Вот профессор Ван Лун и решил:

– Кто мешает нам использовать полупроводниковые фотоэле– менты для того, чтобы получать электроэнергию во время межп– ланетного путешествия? Ведь сторона астроплана, обращенная к Солнцу, неизменно будет освещаться его яркими лучами. И это освещение будет вполне постоянным, так как на протяжении всего перелета ни одно облачко не закро.ет астроплан от мо– гучего сияющего Солнца. Следовательно, если вмонтировать в стенки корпуса астроплана полупроводниковые фотоэлементы, они неустанно будут превращать лучистую энергию Солнца в не– обходимую нам электрическую. Вот где источник энергии для питания всего хозяйства межпланетного корабля!

И вот оказалось, что идея профессора Ван Луна целиком оп– равдалась.

Во внешних стенках нашего астроплана вмонтированы малень– кие полупроводниковые фотоэлементы. Их множество, просто да– же невероятно большое количество. Все они соединены группа– ми, последовательно, чтобы получить от них нужное нам напря– жение. А группы уже соединены параллельно, чтобы получаемый от них ток оказался нужной мощности. Как будто – просто? А как трудно было конструкторам разместить и распределить все эти неисчислимые фотоэлементы, да еще и так, чтобы они не уменьшили прочности супертитановой оболочки астроплана!

Так или иначе, Солнце сияет в межпланетном пространстве вполне исправно, без перебоев, и точно так же исправно, без перебоев, работают наши полупроводниковые фотобатареи, кото– рые в общей сложности представляют собою целую фотоэлектрос– танцию. Ток, получаемый от этой фотоэлектростанции, все вре– мя заряжает микроаккумуляторы – и мы не чувствуем никакой нехватки электроэнергии, которая поступает к нам без малей– ших усилий с нашей стороны. Как в волшебной сказке!

Николай Петрович сказал между прочим:

– Наша энергосистема должна работать совершенно безотказ– но, еще более точно, чем человеческое сердце!

И я понимаю, что это так. Ведь от нашей фотоэлектростан– ции целиком зависит работа всех механизмов и автоматических аппаратов астроплана. А это целое сложное хозяйство.

Вот я выписала здесь столбиком перечень, из чего состоит работа нашего машинного хозяйства (под диктовку Ван Луна):

1. Очистка воздуха, конденсация воды и вентиляция помеще– ний корабля.

2. Освещение и отопление астроплана.

3. Работа вспомогательных механизмов – автоматических за– поров дверей, гамаков, шкафов, буфета – да тут всего и не перечислишь!

4. Работа автоматических приборов и аппаратов, связанных с управлением астропланом.

5. И, наконец, автоматическое действие механизмов, кото– рые управляют ракетными двигателями, подают в них жидкое го– рючее – атомит. Но об этом нужно поговорить отдельно. И это я знаю уже не со слов Ван Луна, а по рассказам самого Нико– лая Петровича.

Вначале мне, признаюсь, было страшно представить себе, что тут же, под нами, лежит многотонный запас атомита, ново– го атомного взрывчатого вещества огромной силы. Динамит, пи– роксилин, нитроглицерин, тринитротолуол – все эти взрывчатые вещества не могут идти в сравнение с атомитом. Это новое ве– щество было создано всего два года назад Ленинградским и Ки– евским институтами физической химии. И, как говорит Николай Петрович, только это дало возможность осуществить межпланет– ное путешествие на таком относительно маленьком корабле. Ни– колай Петрович объяснял мне так:

– Вот вы уже знаете, Галя, что без нашей фотоэлектростан– ции и микроаккумуляторов мы не могли бы обеспечить астроплан нужным количеством электроэнергии. Без автоматических меха– низмов управления и без зорких земных постое, без радиолока– ции мы не могли бы лететь так уверенно и надежно. Но главное все-таки – атомит.

Оказывается, наука и техника до последнего времени не могли осуществить пассажирское межпланетное путешествие по– тому только, что не существовало нужного горючего для раке– ты. Можно было отправить снаряд «Луна-1» и даже корабль «Лу– на-2», облетевший вокруг Луны и возвратившийся на Землю. Но пассажирский межпланетный корабль – совсем другое дело.

Ведь каждый пассажир – это не только его вес, но и вес продуктов питания и многочисленных аппаратов, которые должны обслуживать человека в пути. Каждому пассажиру нужно в день никак не меньше 600 граммов еды – это минимум. Сколько же пищи приходится везти с собою в астроплане трем путешествен– никам, летящим на Венеру и обратно?.. Какой это огромный груз!

Значит, какую массу горючего сожжет ракета, нагруженная таким образом! Ведь корабль должен не только подняться с Земли и развить космическую скорость, но потом и вторично взлететь с поверхности Венеры. И здесь получается что-то по– хожее на заколдованный круг.

Межпланетный корабль должен везти в своих баках очень много горючего – и поэтому его общий вес увеличивается. Но тогда для его разгона нужно тратить еще больше горючего и снова увеличивать емкость баков. А чем больше баки, тем больше надо горючего для разгона корабля – и так без конца! Выходит, что за счет топлива взлетный вес корабля становится огромным и главная часть топлива нужна, по сути, только для того, чтобы разогнать до огромной скорости это самое топ. ливо. Где же выход? Как уменьшить запас топлива, необходимо– го для полета? Это и было главной задачей многих ученых и конструкторов в течение десятков лет.

– Конечно, у них была своя путеводная звезда, – сказал Николай Петрович, рассказывая мне обо всем этом. – Великий основоположник реактивной техники и звездоплавания Циолковс– кий оставил науке свою знаменитую формулу, по которой можно определить запас горючего для межпланетного корабля. По этой формуле конечная скорость любой ракеты (значит, и астропла– на, пользующегося ракетными двигателями) зависит от той ско– рости, с которой продукты сгорания (газы) вытекают из двига– теля, и от того, какую долю общего веса корабля при взлете составляет вес топлива. Чем больше скорость истечения газов, тем меньше можно взять топлива.

Итак, вес топлива можно было определить по формуле Циол– ковского, но от этого конструкторам не становилось легче.

– Я бы на их месте давно пришла в отчаяние и бросила все дело, – честно призналась я Николаю Петровичу.

– Это потому, милая Галя, – ответил он, – что у вас нет еще нужных для ученого настойчивости и терпения.

Настойчивость и терпение! Звучит это очень красиво, но… нет, надо объяснить, в чем тут было дело, какие трудности стояли перед конструкторами!

Чтобы победить земное притяжение и достигнуть Венеры, астроплан должен развить колоссальную скорость – 11,5 кило– метра в секунду. Это известно всем. Если перевести эти цифры на более понятный язык, то выйдет, что астроплан должен ле– теть со скоростью свыше 40 000 километров в час, – значит, он мог бы за один такой час облететь всю Землю по экватору! Неплохая скорость!

Но, оказывается, если делать расчеты только по одной этой скорости, то из путешествия ничего бы не вышло. И вот поче– му.

Взлетая с Земли, корабль должен преодолеть сопротивление воздуха – затратить дополнительное горючее; это раз. Горючее необходимо и для торможения астроплана при посадке на Вене– ру, иначе он просто разобьется; это два. Второй взлет, уже с поверхности Венеры, – снова топливо; это три. Торможение при посадке на Землю – опять топливо; это четыре. Ну, и некото– рый запас горючего на непредвиденные случайности, вроде на– шего столкновения с метеоритом; это пять.

Если бы все горючее, которое астроплан должен иметь в своих баках (на два взлета, две посадки, управление в пути и резервный запас), израсходовать на разгон корабля в безвоз– душном пространстве, где нет сопротивления воздуха, то межп– ланетный корабль развил бы так называемую «идеальную» ско– рость. Не 11,5 километра в секунду, а около 30 километров в секунду. Такую скорость и клали в основу своих расчетов конструкторы…

– И многие из них, как и вы, Галя, в отчаянии хватались за голову: положение казалось действительно безвыходным, – добавил, улыбаясь, Николай Петрович. – Понятно, что еще в пятидесятых годах нашего столетия межпланетное путешествие было несбыточным…

Осложнение заключалось в том, что в те времена скорость истечения газов из жидкостных ракетных двигателей не превы– шала трех километров в секунду. А при таком условии, как по– казывает все та же знаменитая формула Циолковского, для дос– тижения скорости астроплана в 30 километров в секунду нужен был совершенно фантастический запас топлива. Вес топлива при взлете должен был превышать вес самого астроплана – в 22 000 раз! Конечно, при таких условиях полет был просто немыслим.

Конструкторы придумывали массу обходных путей для того, чтобы уменьшить запас топлива при взлете. Еще сам великий Циолковский выдвигал идею о взлете астроплана не с Земли, а с ее искусственного спутника – вроде наших «Диск-1» и «Диск-2». Если астроплан взлетел бы с такого искусственного спутника, то ему не надо было бы преодолевать сопротивление воздуха да и земное тяготение было бы меньше, значит запас топлива сильно уменьшился бы, а главное – можно было бы ис– пользовать большую скорость спутника. Но пока такая идея не– осуществима, искусственные спутники еще слишком маленькие, они не годятся для роли межпланетных вокзалов…

Была и другая идея – создание ракетных поездов, составных ракет. В таком поезде задняя ракета служит для взлета в зем– ной атмосфере. Она толкает переднюю ракету, двигатели кото– рой пока не работают, разгоняет ее, а потом, когда запас го– рючего задней ракеты израсходовался, она отваливается от первой ракеты и падает обратно на Землю. А первая летит дальше: она получила уже некоторую скорость, прошла плотные слои атмосферы – и ее ракетные двигатели начинают работать в условиях почти безвоздушного пространства. Но и эта идея оказалась иока что практически не осуществимой для нашей це– ли, хотя при отправлении мы использовали кое-что от нее: я говорю о ракетной тележке, которая вынесла межпланетный ко– рабль в разреженные верхние слои атмосферы при старте с Зем– ли.

Но все это было неполным решением вопроса. Оставался только один реальный путь: искать горючее, у которого ско– рость истечения газов была бы значительно большей. Над этим конструкторы и изобретатели бились много лет.

– Они достигли больших успехов, но всего этого было мало для межпланетных путешествий, – говорил Николай Петрович. – Для земных перелетов новые виды горючего оказались превос– ходными, а для космических – все еще слабыми…

Что касается земных перелетов, то тут все обстоит хорошо, это я сама знаю. Сейчас ракетопланы и стратопланы летают с такой скоростью, которая и не снилась в пятидесятых годах. Ракетоплан Москва – Пекин, например, покрывает весь путь всего за полчаса!

Я сказала об этом Николаю Петровичу. Он подтвердил:

– Да, да, это так. Скорость истечения газов у ракетопла– нов повысилась до 4-5 километров в секунду. Это большое дос– тижение техники. Но разве такая скорость могла бы удовлетво– рить конструкторов межпланетного корабля? Конечно, нет.

И вот, когда, казалось, были исчерпаны все возможности, когда ученые убедились, что из обычного горючего нельзя вы– жать большей скорости истечения газов, на помощь пришла со– ветская атомная техника. Два научно-исследовательских инсти– тута – Ленинградский и Киевский институты физической химии – почти одновременно разработали новые типы атомного горючего. Один из них, атомит, вывел конструкторов межпланетных кораб– лей из безнадежного тупика: межпланетное путешествие стало реальностью!

Новое изумительное атомное горючее, изобретенное советс– кими учеными, дало возможность сконструировать ракетные дви– гатели, в которых газы вытекают со скоростью 12 километров в секунду. Атомит оказался волшебным ключом к двери в межпла– нетное пространство (это не я придумала такое красивое срав– нение, так сказал Николай Петрович!).

На нашем астроплане установлены именно такие ракетные двигатели. Что это дало?

Раньше, до изобретения атомита, вес топлива должен был бы превышать вес корабля в 22 000 раз. А при атомите вес топли– ва превышает вес корабля всего примерно в 12 раз.

– Но не следует думать, – говорил Николай Петрович, – что конструкторов нашего астроплана радовало такое соотношение. Конечно, 1 : 12 совсем не похоже на прежнее 1 : 22 000, од– нако и оно создавало огромные трудности для конструкторов… Вы держали когда-нибудь в руках, Галя, обыкновенную, самую простую железную садовую лейку для воды? – спросил меня Ни– колай Петрович.

– И даже воду в ней носила, поливала грядки, – удивленно ответила я. – Но при чем тут лейка?

– А вот при чем. Самая обыкновенная лейка для воды весит всего только в 7 раз меньше, чем налитая в нее вода. Лейка и вода дают соотношение 1 : 7. У нас, в нашем корабле, соотно– шение между весом астроплана – со всеми его механизмами, оборудованием и пассажирами – и весом горючего достигает 1 : 12. По отношению к весу горючего астроплан должен быть лег– че, чем лейка по отношению к налитой в нее воде. Понимаете?

– Но как же можно было этого достичь? – еще больше пора– зилась я.

Николай Петрович пожал плечами:

– Конструкторы выполнили свою задачу, вот и все. Труднос– ти, видите ли, существуют, по-моему, только для того, чтобы их преодолевать. Этим же заняты, между прочим, и мы с ва– ми…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

…Несколько дней я не бралась за дневник – было очень много важных дел– Зато теперь, когда жизнь в астроплане вош– ла, как говорят, в обычную колею, хочу быстренько наверстать упущенное. Тем более что Николай Петрович, узнав о моем дневнике (я, конечно, сказала ему, что пишу), заметил:

– Очень хорошо, Галя. До сих пор ваши обязанности на ко– рабле были немного неопределенными… Нет, нет, – поспешил он меня успокоить, так как я уже открыла рот, чтобы возра– зить. – Я знаю, вы и еду готовите, и хозяйство ведете, и по– могаете Ван Луну следить за приборами воздухоочистительной системы, и стали неплохим фотооператором. Все это так. Но теперь я буду считать вашей главной обязанностью вести под– робный дневник. Потом, когда мы вернемся, можно будет .объ– единить мои научные записи и ваш дневник. Разве это не будет очень интересно? Пишите, Галя, записывайте все, что сможете!

Tax вот, сначала самое важное: мы снова летим по правиль– ному курсу! Николай Петрович и профессор Ван Лун рассчитали и выверили все. А земные посты управления подтвердили их расчеты. Затем ракетные двигатели исправили курс. Теперь все в порядке, метеориту не удалось сбить нас с пути! И у нас очень хорошее настроение, хоть оказалось, что метеорит при– чинил нам еще одну большую неприятность, к сожалению даже непоправимую.

Именно в том месте, где метеорит пробил внешнюю стенку астроплана, в одном из небольших складов хранился запасной, четвертый скафандр. Метеорит очень повредил его. Скафандр вышел из строя – и даже починить его с помощью запасных час– тей, которые есть на складах, невозможно. Теперь, когда мы будем работать на Венере, из астроплана нельзя будет выхо– дить всем вместе, так как скафандров осталось только три… А может быть, на мое счастье, на Венере и не так уж много углекислоты в атмосфере, как пророчил этот профессор Акимов? Не знаю, события покажут…

В прошлый раз я не закончила рассказ об астроплане и его двигателях. Придется дописать об этом, постараюсь покороче.

Я остановилась на соотношении веса астроплана с весом атомитного топлива – 1 : 12. Даже при самой большой экономии горючего – взлет с рельсовой дорожки при помощи тележки со вспомогательными двигателями, начало работы наших собствен– ных двигателей в разреженной атмосфере вершины Казбека, ис– пользование скорости вращения Земли и многое другое – аст– роплан пришлось загрузить очень большим количеством горюче– го. Иначе нельзя!

При взлете с Земли корабль весил около 650 тонн. Из них топливо занимает около 600 тонн. А из оставшихся 50 тонн около 40 тони весит корпус астроплана, двигатели и помещения для атомита. И только 10 тонн представляют собою действи– тельно полезный груз. Вот из чего он составляется (это все без меня, я в расчеты не входила. Но это сейчас уже неважно, все обошлось!), – чтобы было яснее, выпишу столбиком.

1. Три пассажира – 210 килограммов.

2. Запас продуктов (туда и обратно для округления по 200 дней, а всего на дорогу – 400 дней; пребывание на Венере – 465 дней; всего продуктов на 3 человека по 1 килограмму в день – 2595 килограммов, да еще резервный запас в 405 килог– раммов) – 3000 килограммов.

3. Воды – 1000 килограммов (почему так мало воды – я уже рассказала).

4. Жидкого кислорода – 500 килограммов (ведь и кислород тоже частично возвращается из продуктов дыхания, так что нужна очень маленькая добавка). Всего – 4710 килограммов.

К этому нужно добавить еще очень многое: установки для очистки и переработки воздуха, ля отопления, охлаждения; конденсаторы; энергетическая система в стенках корабля; одежда; скафандры; посуда; аптечка; разные инструменты и приборы; радиостанция; радиолокаторы; кино– и фотоаппараты; оружие и припасы для него; справочники; почтовые ракеты (о них я расскажу потом) и разное мелкое оборудование. Все это весит более 5 тонн – очень мало, если учесть, сколько необ– ходимо взять с собой для продолжительного межпланетного пу– тешествия.

Ну, и еще я. Во мне веса только 56 килограммов, совсем пустяки. Конечно, продукты приходится тратить и на меня… но это я уже о другом заговорила. Не буду отвлекаться на не– интересные темы!

Итак, 10 тонн полезного груза при 40 тоннах веса самого корабля и 600 тоннах веса топлива – это, всякий согласится, не очень выгодное соотношение. Мы путешествуем как бы на ог– ромной цистерне с горючим!.. Но и такое соотношение даже не снилось людям, жившим в то время, когда не был еще изобретен атомит.

А теперь об атомите и наших двигателях.

Вся центральная и задняя часть астроплана представляет собою огромный склад атомного горючего. Атомит – это тем– но-бурая маслянистая жидкость, которая не замерзает даже при самых низких температурах. И, кроме того, он почти совершен– но лишен вязкости: атомит сверхтекуч, он свободно просачива– ется через любые фильтры, какими бы мелкими ни были их поры. Это очень важно!

Атомит сохраняется в баках, из которых по тонким трубкам поступает под давлением в камеры сгорания. Их у нас три: од– на центральная, в хвостовой части астроплана, и две малень– кие – на концах крыльев. Центральная камера – мощный двига– тель, который разгоняет корабль, а две маленькие служат для управления – для поворотов и маневрирования в межпланетном пространстве.

В атмосфере и стратосфере управлять астропланом можно при помощи стабилизаторов, – это вроде таких плавников на хвосто– вой части корабля, они действуют совсем так, как руль в во– де. Но ими пользоваться можно только там, где есть атмосфе– ра, – над Землей или над Венерой. А в межпланетном прост– ранстве стабилизаторы бессильны. Здесь кораблем управляют при помощи небольших боковых двигателей.

Допустим, нам надо повернуть направо. Если мы находимся в лодке, обыкновенной речной лодке, то для этого достаточно сильнее нажать на левое весло – и лодка повернется направо. Примерно так и с нашими маленькими ракетными двигателями. Если мы хотим повернуть ракетный корабль направо, то приво– дим в действие левый двигатель. Он толкает левую часть ко– рабля и поворачивает его направо. Очень просто!

Гораздо сложнее устроен сам ракетный двигатель. Тут конс– трукторы столкнулись с очень высокой температурой взрыва атомита. Она достигает 4000 градусов. Такую температуру не могли выдержать никакие старые огнеупорные материалы, они плавились – и двигатели выходили из строя. Поэтому пришлось создать новое жароупорное вещество, особую пористую керами– ку. Из нее и сделаны камеры сгорания двигателей.

Атомит просачивается сквозь мельчайшие поры в керамичес– ких стенках камеры и при этом дополнительно охлаждает их. Внутри камер он взрывается с очень большой силой и выталки– вает продукты взрыва из сопла ракеты в виде ослепительно светящихся газов со скоростью около 12 километров в секунду. Вот что такое атомит!

…Фу, я очень устала от подробных технических описаний! Наверно, я еще многое упустила, и те, кто будет читать мой дневник, чего доброго, скажут, что им что-нибудь неясно из моих описаний. Но я не могу лучше рассказать об астроплане и его оборудовании, я и так старалась изо всех сил. Попрошу еще Николая Петровича просмотреть; может, я где-нибудь напу– тала…

А теперь расскажу о другом. Как я уже писала, астроплан снова лег на правильный курс. Оказалось, что от удара метео– рита наш корабль отклонился в сторону от его полуэллиптичес– кой орбиты (той самой, которую я изучала на чертеже Николая Петровича). Тут ведь нельзя говорить – на юг или на север, на запад или на восток. У нас нет стран света. Все время ог– ромное ослепительное Солнце заливает нас своими горячими лу– чами слева, с одной стороны, не меняя своего положения на небосводе, черном, как уголь.

Далеко позади нас мы видим нашу любимую Землю, она все время уменьшается в размерах и теперь уже превратилась в спокойную далекую зеленоватую планету. Мне очень хотелось посмотреть на фазы Земли – ведь она должна тоже, как Луна, проходить через разные фазы. Но для этого надо было бы ле– теть вокруг Земли. А от нас Земля кажется все время почти полным диском, хотя Николай Петрович говорит, что этот диск должен понемногу ущербляться, так как мы перегоняем Землю в ее движении по орбите. Но я этого что-то не замечала, как ни присматривалась…

И северное и южное звездное небо, говоря земными словами, всегда перед нами. Поворачивая зеркала перископа, мы можем видеть на небе любое созвездие в любое время: ведь нас не отгораживает от половины неба горизонт Земли. А созвездия мы видим с такой яркостью и четкостью, с какой их не приходи– лось видеть ни одному астроному с Земли, даже в самые луч– шие, самые мощные телескопы. Понятно: ведь нам не мешает земная атмосфера. Поэтому мы сделали множество интересных фотоснимков звездного неба – этим занималась я сама как фо– тооператор астроплана «Венера-1».

Но у нас есть один враг, с которым на Земле не приходится встречаться, – по крайней мере так вплотную, как приходится нам. Это – космическое излучение, пронизывающее почти все на своем пути. Оно идет откуда-то из глубин Вселенной. Вадим Сергеевич установил, что главный поток космического излуче– ния идет со стороны крабовидной туманности Тельца, но он не уверен, нет ли и других направлений. Этот поток все время усиливается и сейчас начинает причинять нам неприятности.

Вадим Сергеевич проводит свои исследования с самого нача– ла путешествия. Николай Петрович говорит, что эти исследова– ния – самая важная задача Сокола на первом этапе пути кораб– ля, так как экспедиция должна выяснить природу и происхожде– ние загадочных космических лучей. Сначала излучение день изо дня усиливалось, становилось все активнее. А несколько дней назад оно, по словам Вадима Сергеевича, достигло максимума.

– Образно выражаясь, мы летим среди неослабевающего лив– ня, потока космического излучения, – сказал Сокол. – Никогда не думал, что оно может достигнуть такой интенсивности!

Ван Лун шутливо отозвался:

– Сожалею, нет зонтика от такого дождя. Может, надо изоб– ретать?..

Он иногда очень смешно говорит, профессор Ван Лун. И по-русски и не совсем по-русски. И шутит с таким серьезным видом, что сразу не поймешь. Но мне он ужасно нравится, та– кой умный, всегда сдержанный и серьезный, не скажет лишнего слова. Не так, как Вадим Сергеевич, который может сгоряча наговорить всякой всячины. Вадим Сергеевич всегда очень ув– лекается. Понравятся ему, например, чьи-нибудь глаза – он и начнет говорить всяческие красивые слова: и какие эти глаза глубокие, и в них, мол, есть что-то загадочное, особенно под пушистыми бровями, и как они смотрят прямо в душу… Тогда его даже трудно остановить, да и не хочется, потому что каж– дому человеку приятно, когда о его глазах говорят разные ин– тересные вещи. Только все это он, конечно, выдумывает: я на– рочно разглядывала свои глаза в зеркале, ничего нет в них ни глубокого, ни загадочного, и ни в какую душу они не смотрят, самые обыкновенные глаза, честное слово… Впрочем, это я уже не о том.

Так вот, Ван Лун пошутил насчет зонтика, которым можно было бы прикрыться от космического излучения. Он и не подоз– ревал тогда, конечно, что мы еще вспомним о его словах…

Прежде всего космические лучи лишили нас радиосвязи с Землей и отрезали астроплая от земных постов управления. Случилось именно то, чего опасался Николай Петрович, и те– перь нам надо внимательно следить за курсом корабля и, если требуется, самим выправлять его.

Несколько дней назад радиосвязь с Землей резко ухудши– лась. Четкий голос диктора Земли начал тонуть в тресках и шумах электрических разрядов. У меня было такое впечатление, будто где-то недалеко разразилась сильная гроза, мешающая нам слышать радиопередачу с Земли. Сначала это были отдель– ные трески и удары – как от раскатов грома. Потом в репро– дукторе поднялся сильный грохот, голос диктора можно было разобрать только в перерывах между волнами этого грохота. Николай Петрович попытался слушать без репродуктора, через наушники, но пришлось оставить и их. Голос диктора исчез со– вершенно, заглушенный громовыми разрядами. Но сквозь этот грохот нам все же удалось разобрать слова встревоженной Зем– ли и понять, что там нас тоже перестали слышать. Только на Земле, я полагаю, дело обошлось без надоедливых разрядов, а просто сигналы астроплана стали ослабевать, затухать и ис– чезли совсем. Ну, да это понятно, ведь мощность нашей ма– ленькой радиостанции не идет ни в какое сравнение с мощ– ностью земных передатчиков.

Так или иначе, радиосвязь с Землей пропала. Хорошо еще, что продолжали исправно работать наши радиолокаторы, уста– новленные для обнаружения встречных метеоритов. На их чувс– твительных зеленоватых экранах каждый, даже очень далекий еще метеорит мгновенно вызывает искривление пересекающей эк– ран линии. И тогда сразу же автоматически начинает действо– вать тот или другой ракетный двигатель на крыльях астропла– на. Корабль немножко поворачивает в сторону, искривление ли– нии на экране исчезает – и астроплан снова так же автомати– чески ложится на прежний курс, обойдя метеорит. Нет, встреч– ных метеоритов мы не боимся, пока работает это изумительное радиолокационное устройство, более чувствительное, чем любой телескоп, и действующее, как говорит Вадим Сергеевич, «быст– рее мысли».

Нас немного защищает от космического излучения слой свин– ца, проложенный в оболочке корабля под супертитаном. Но ока– залось, что этого слишком мало, и убедиться в этом нам приш– лось очень скоро.

Впервые мы ощутили на себе влияние загадочных космических лучей на двадцать третий день путешествия. Было это так.

Мы спокойно сидели в центральной каюте после ужина и от– дыхали. Ван Лун закурил свою трубку; он очень редко делает это, стараясь экономить воздух. Но две трубки в день – его норма. И мы все привыкли к тому, что после обеда и после ужина Ван Лун торжественно закуривает при помощи Вадима Сер– геевича или моей. Эта процедура всегда вызывает веселые шут– ки. Табак Ван Луна к тому же очень приятно пахнет. Одним словом, все мы привыкли, и трубка Ван Луна никого не раздра– жала.

Но на этот раз, едва лишь голубоватый дымок трубки поплыл в воздухе, Вадим Сергеевич вдруг покраснел и крикнул:

– К черту вашу трубку, Ван! Надоела она мне! Не хочу!

Мы удивленно взглянули на Сокола: это было так не похоже на него… Но оказалось, что неожиданности только начина– лись. Можете представить себе, как изумились Николай Петро– вич и я, когда профессор Ван Лун, всегда такой сдержанный и вежливый, готовый, как он это умеет, мягко и тонко пошутить, вдруг поднялся из-за стола и, повернувшись к Соколу, резко проговорил:

– Думаю, вам лучше замолчать. Вы мне тоже надоели!

Лицо Сокола побагровело:

– Это что за грубости? Да я…

Но Ван Лун не дал ему кончить фразу. Он уже стоял около Вадима Сергеевича с занесенной рукой и шипел сквозь стисну– тые зубы:

– Просил – лучше замолчать. Иначе снимайте очки. Они сей– час разобьются.

Еще мгновение – и Ван Лун мог ударить Вадима Сергеевича. Но этого не случилось, так как Сокол вдруг совсем неожиданно заплакал. Нельзя было понять, что случилось! Я, вытаращив глаза, уставилась на обоих. Сокол действительно плакал; пла– кал, как ребенок! Затем он опустил голову на руки и, всхли– пывая, забормотал:

– Меня оскорбляют… угрожают… оскорбляют…

Он повторял одни и те же слова обиженным, плачущим голо– сом. А Ван Лун стоял около него с занесенным кулаком и злым, раздраженным лицом; на скулах у него двигались желваки. Это было прямо страшно и, главное, ничего нельзя было понять: за что они рассердились друг на друга, что произошло?..

– Николай Петрович, что это такое? – спросила я. Честное слово, я испугалась…

Лицо Николая Петровича тоже не успокоило меня, на нем бы– ло заметно сильное напряжение. Он сделал мне знак, чтобы я не вмешивалась: пусть, мол, сами угомонятся.

– У всякого человека могут быть такие моменты, когда он начинает терять контроль над собой, – тихо проговорил Нико– лай Петрович. – Сильные переживания. Нервы… Переутомле– ние… Мы слишком много работали последние дни. Это, мне ка– жется, бурная нервная реакция…

– Но их надо успокоить!

Николай Петрович не ответил мне. То, что он сказал, мне было непонятно: никогда бы раньше Николай Петрович не остал– ся в стороне, он обязательно прекратил бы бессмысленную ссо– ру. В это время Ван Лун наклонился к Соколу и угрожающе ска– зал:

– Мне очень противно смотреть на вас. Вы не мужчина, вас надо учить! Прошу вставать. Отвечайте по-мужски. Помогу вам сам!

Ван Лун схватил своей крепкой рукой воротник пиджака Со– кола и рванул его. Вадим Сергеевич даже не сопротивлялся. Безвольно свесив голову, он продолжал плакать.

Тут я не выдержала:

– Что вы делаете, товарищ Ван Лун? Перестаньте!

Но Ван Лун хмуро покосился на меня и так же свирепо про– цедил сквозь зубы:

– Молчать, девушка! Когда говорят мужчины, девушки в сто– рону!

В отчаянии я бросилась к Николаю Петровичу – и остолбене– ла, увидев странное, незнакомое выражение его лица. Глаза его блестели, губы шевелились, он словно во сне говорил:

– Понятно, Ван Лун оттреплет его. Ну, давай, давай, Ван! Впрочем… посмотрим, может быть лучше, чтобы Вадим?.. А ну, посмотрим!..

Я схватила его за руку:

– Николай Петрович, что с вами? Неужели и вы… тоже…

Дальше я уже не смогла говорить. Еще секунда – и я сама разревелась бы, как Сокол. К горлу подступил плотный комок, стало трудно дышать.

Николай Петрович внимательно смотрел на меня, будто не понимая, кто это стоит перед ним. Но я видела, что он начи– нает приходить в себя. Он провел рукой по лбу, взглянул еще раз на Вадима Сергеевича, на Ван Луна – и, как бы просыпаясь от тяжелого сна, резко сказал:

– Ван Лун, оставьте Вадима!

Но Ван Лун продолжал трясти плачущего Сокола.

– Ван, вы понимаете, что я вам говорю? – крикнул Николай Петрович.

Ван Лун наконец обернулся и какими-то стеклянными глазами уставился на нас. Я со страхом смотрела на него: ведь так может вести себя только сумасшедший! Слезы подступали к моим глазам, я крепко сжимала кулаки, чтобы не заплакать. Такие замечательные люди – и так ведут себя! Как это ужасно, этого просто нельзя перенести!..

– Ван, оставьте Вадима, я приказываю вам!

Рука Ван Луна оторвалась от Сокола, который так и повис в воздухе, скорчившись в неестественной позе, с головой, упав– шей на руки. И он все еще плакал!

– Идите сюда, Ван? – громко приказал Николай Петрович, произнося слова раздельно и твердо. – Не смейте дотрагивать– ся до Вадима. Я приказываю вам! Слышите?

– Слышу, – глухо ответил Ван Лун.

– Вы обещаете мне?

Молчание.

– Обещаете, Ван? – повторил Николай Петрович.

И только тогда Ван Лун тихо, каким-то равнодушным, чужим голосом отозвался:

– Обещаю.

Николай Петрович оглянулся. Его взгляд остановился на ци– ферблатах приборов, с которыми работал Сокол перед ужином. Они все еще оставались включенными – ведь записи нужно было вести непрерывно, – и из автоматического регистратора мед– ленно выползала узкая бумажная лента, на которой отмечалась интенсивность космического излучения. Брови Николая Петрови– ча нахмурились. Быстрым движением он приблизился к приборам, несколько секунд сосредоточенно изучал показания счетчиков и запись на ленте. Затем так же быстро повернулся ко мне:

– Галя, как вы себя чувствуете? Хорошо соображаете?

Значит, он думал, что и я тоже… что и я схожу с ума, как Сокол и Ван Лун! Это было очень несправедливо, ведь я сама только что старалась вывести его из страшного состоя– ния. Мне стало обидно до слез, но я постаралась спокойно от– ветить:

– Да, Николай Петрович. Я только не понимаю, что у нас происходит.

Тогда он еще раз взглянул на приборы, на Ван Луна, кото– рый стоял в углу каюты и что-то бормотал про себя. на Соко– ла, по-прежнему застывшего в неестественной позе в воздухе, обвел глазами каюту, будто разыскивая что-то, и решительно позвал меня:

– Идемте, Галя. Нельзя терять ни минуты!

Мы спустились в склад через люк в полу каюты. Николай Петрович открыл большой ящик, вынул оттуда два длинных руло– на серого и тусклого металла и сказал:

– Несите в каюту. Быстрее!

И, захватив еще два рулона, поспешил за мной.

Ван Лун и Сокол не двигались с места. Они ни на что не обращали внимания.

По указанию Николая Петровича я развернула один из руло– нов и покрыла широкой металлической лентой всю боковую стену каюты. Серый металл был очень мягким и послушным. Затем по– верх этого слоя я уложила второй и третий. Металл укрыл всю стену. Николай Петрович надежно закрепил его и распорядился:

– Галя, давайте сюда Сокола.

Мы перенесли безвольное тело Вадима Сергеевича к покрытой металлом стене, уложили его там. Николай Петрович облегченно вздохнул и позвал Ван Луна:

– Ван, идите сюда.

Ван Лун зло, раздраженно посмотрел в нашу сторону. Видно было, что ему не хотелось идти. Но он не мог возражать Нико– лаю Петровичу и медленно, будто через силу, приблизился к нам,

– Садитесь тут, поговорим, – мягко сказал Николай Петро– вич, беря его за руку.

Ван Лун все так же нехотя сел. Все молчали. Так прошла минута, вторая… Вдруг Ван Лун провел рукой по голове, тряхнул ею, словно просыпаясь, и удивленно повернулся к Ни– колаю Петровичу:

– Что такое? Думаю, я как пьяный! Тяжелая голова…

Почти в это же мгновение послышался и голос Сокола:

– Ерунда какая, почему у меня мокрое лицо? Что тут проис– ходило? И свинец зачем-то…

– Друзья мои, надо быть осмотрительнее, – ответил обоим сразу Николай Петрович. – К счастью, на этот раз обошлось без крупной беды. Но еще несколько минут – и я не знаю, чем бы все это кончилось. Мы вели себя очень неразумно… хотя, впрочем, кто мог предвидеть подобные явления?..

– Но что случилось? – повторил свой недоуменный вопрос Вадим Сергеевич.

Николай Петрович пригладил растрепавшиеся седые волосы, и я заметила, как вздрагивали его тонкие пальцы. Затем он мед– ленно заговорил:

– Наша каюта слишком слабо защищена от космического излу– чения. Оно заливает нас своим непрерывным потоком. И, как это ни печально, крайне возбуждает нервную систему. Я еще не уяснил себе всего этого. Объяснения придут потом. Сейчас можно установить только вот что. Возбуждение резче всего сказалось на сильном, крепком организме Ван Луна и на нерв– ном, эмоциональном Вадиме. Тут действуют какие-то еще неиз– вестные нам закономерности. На Гале и мне возбуждение сказа– лось меньше, хотя… хотя почувствовали и мы, правда, Галя?

Я молча кивнула головой. Мне было так хорошо сейчас, ког– да кончились все эти ужасы!

– Мы с Галей усилили защиту каюты, – продолжал Николай Петрович, – обложили стену, со стороны которой идет главный поток космического излучения, тройным слоем свинца. Видите, как он пригодился. Свинцовые прокладки уменьшают интенсив– ность потока космического излучения, позволяют нам находить– ся как бы в тени – и в этом сейчас наше спасение, друзья!

Я взглянула на Ван Луна и сказала:

– Зонтик от космических лучей, товарищ Ван Лун! Помните, вы шутили, что его надо изобрести?

Ван Лун только озабоченно покачал головой.

Несколько минут мы снова молчали. И тут мне пришла в го– лову страшная мысль. А что если бы Николай Петрович не овла– дел собой тогда, когда он уже и сам начинал бредить? Если бы он не успел понять, в чем дело, и не вспомнил об этом спосо– бе защиты от ужасного космического излучения? Тогда мы все постепенно сошли бы с ума…

Словно отвечая моим мыслям, Николай Петрович заговорил снова:

– Очень прошу вас, друзья, как можно больше времени про– водить под защитой свинцового слоя, в тени от космического Излучения. Если кто-нибудь заметит у себя или у другого ма– лейшие признаки возбуждения, сейчас же уходите сюда и сооб– щайте мне. Опасность слишком велика, чтобы можно было не считаться с нею! Вас, Вадим, попрошу тщательно измерить кри– тический порог интенсивности потока. И, я думаю, надо еще усилить защиту.

…В этот же вечер мы использовали почти весь запас лис– тового свинца в рулонах и покрыли стену справа, откуда шел главный поток космического излучения, еще несколькими защит– ными слоями, сняв предварительно с этой стены все приборы.

И я хорошо поняла: мы спаслись только потому, что поток идет с одной стороны. Астроплан летит как бы в широком луче огромного прожектора, из которого на нас льется космическое излучение. Как хорошо, что Николай Петрович придумал свинцо– вый зонтик, под которым мы укрылись!..

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующий день Николай Петрович вместе с Ван Луном составили еще одну карту нашего пути в межпланетном прост– ранстве. На этой карте было точно отмечено положение астроп– лана относительно главного Потока Космического излучения. Как эта карта помогала нам дальше!

Ведь с того времени, как оборвалась радиосвязь с Землей, нам самим пришлось делать все вычисления маршрута и самим выправлять курс. Эти вычисления производились по звездам. И вот оказалось, что наш маршрут можно легко и значительно проще проверять по новому постоянному и неизменному ориенти– ру – потоку космического излучения. Только мне кажется, что удобство это не такое уж замечательное, чтобы из-за него ли– шаться радиосвязи с Землей и оказаться в опасности сойти с ума…

Николай Петрович говорит, что все это очень важно для на– уки. Ну, я, должно быть, не гожусь в настоящие ученые, я с удовольствием обошлась бы без всей этой истории с космичес– ким излучением. Мне что-то, не нравится, когда я оказываюсь в роли кролика или морской свинки, над которой проводят вся– ческие эксперименты, хотя бы они и были страшно научными!

В течение нескольких дней мы с Ван Луном вели наблюдение за Венерой – так распорядился Николай Петрович. Вот это мне нравилось!

Он сказал нам:

– На протяжении сорока восьми часов нужно внимательно следить за малейшими изменениями на диске Венеры. Не спус– кайте с планеты глаз! Поэтому я и назначаю вас обоих, чтобы вы дежурили по очереди. Особенно прошу вас отметить и сооб– щить мне тут же, если появится голубоватое сияние в ка– кой-либо части диска.

Сам Николай Петрович неотрывно следил за полетом астроп– лана. А Вадим Сергеевич в это время проводил наблюдения над поверхностью Солнца.

Я заглянула было в телескоп Сокола, когда он оторвался для записей. Какая удивительная и величественная картина открылась передо мною в зачерненном окуляре телескопа!

Да разве это то спокойное, мягкое и ласковое солнышко, к которому мы привыкли на Земле? Ничего похожего! Огромный бурлящий огненный диск. Он непрерывно кипит, выбрасывая из себя высокие фонтаны ослепительного разноцветного пламени. Фонтаны взлетают вверх, рассыпаются гигантскими цветами с причудливыми широкими лепестками и падают обратно в огненное море. На смену им взрываются новые и новые столбы пламени, как фантастические огненные деревья, которые покрывают бур– лящую поверхность могучего светила странными, невообразимыми узорами. А вот вырывается огромный вихрь раскаленных паров, он крутится и вьется, разрывая в клочья золотую поверхность Солнца. Темное пятно неправильной формы надолго остается на блестящем круге, и что-то яростно кипит, клокочет в нем, будто хочет вырваться из глубокой пропасти. Но не стоит и пробовать разобрать и рассмотреть, что делается там, внутри, в глубине солнечного пятна, которое медленно закрывается языками огненного моря.

Вадим Сергеевич показал мне даже солнечную корону. Оказы– вается, в астроплане мы можем наблюдать это явление в любое время и совсем не надо ожидать, как на Земле, полного сол– нечного затмения. Вернее, мы можем в любую минуту сами сде– лать такое полное солнечное затмение.

Сокол вырезал кружок плотной черной бумаги и укрепил его на проволочке, закрыв этим кружком солнечный диск. И правда, это было совсем как солнечное затмение! В обе стороны от черного диска на таком же черном небосводе протянулись изу– мительно красивые серебристые широкие полосы. Они были неж– ные-нежные, мягкого жемчужного цвета; около диска они каза– лись более плотными, а дальше постепенно бледнели, будто растворяясь на черном небосводе. А около этих полос ярко го– рели крупные спокойные звезды.

– И совсем не нужно спешить наблюдать, как на Земле, – сказал Вадим Сергеевич. – Там солнечную корону можно видеть только минуту-две, пока Луна не начнет приоткрывать солнеч– ный диск. А мы можем наблюдать корону сутками и неделями. И все потому, что нам не мешает земная атмосфера, рассеивающая свет! Ну, Галя, можете сделать серию фотографий солнечной короны. Это очень ценно для изучения хромосферы Солнца. Я думаю даже вот что. Если бы нам не удалось ничего найти на Венере…

– Да разве такое может быть? – перебила я его.

– Нет, я убежден, что ультразолото мы найдем. Но если да– же предположить, что не нашли бы, то и тогда наших наблюде– ний в межпланетном пространстве, фотографий и материалов ки– носъемок достаточно было бы для того, чтобы оправдать все путешествие. Вот увидите, как встретят все это на Земле, когда мы возвратимся.

«Когда мы возвратимся»… Об этом, мне кажется, думать еще слишком рано, перед нами столько неизведанного! Ну вот, я опять отклонилась от темы: и всегда со мной так бывало, даже когда я еще писала классные сочинения. Недисциплиниро– ванность это, что ли?..

Очень интересно смотреть в телескоп Сокола и любоваться Солнцем. Но, честное слово, в другом телескопе, около кото– рого дежурим мы с Ван Луном, зрелище не менее красивое. Правда, здесь нет огромных и страшных огненных бурь, у нас все гораздо спокойнее. Я попробую описать то, что мы наблю– даем уже вторые сутки (кстати, у меня есть время: я сейчас отдыхаю, а дежурит около телескопа Ван Лун).

В окуляре телескопа открывается большой круг, будто затя– нутый черным бархатом. Круг спокойный и неподвижный. Дале– кие-далекие искорки горят в его глубине. И только вниматель– но присмотревшись, видишь, что этот черный бархат уходит да– же за горящие искорки. Но это только если присмотреться. А на первый взгляд – круг как будто совсем недалеко. Черный бархат, кажется, разостлан прямо перед телескопом. И на его непроницаемой поверхности, как блестящий драгоценный камень, неподвижная и спокойная-лежит Венера. Ее не назовешь сейчас ни вечерней, ни утренней звездой по земной привычке. Это – огромное небесное светило, которое мы сейчас видим, к сожа– лению, не целиком, а только в фазе. Поэтому оно имеет вид серпа с большими длинными рожками, повернутыми в сторону, противоположную Солнцу. Нет, я написала неверно: мы видим Венеру всю, но ярко освещен на ней только этот серп, охваты– вающий ее слева. А между краями серпа расположен темный диск, окруженный слабо светящимся ореолом. Этот ореол – ат– мосфера нашей планеты; «нашей» потому, что с каждым днем мы приближаемся к ней, потому, что она – наша цель.

Как давно изучают ученые Венеру – и как она все же мало изучена! Я внимательно читала еще на Земле все, что можно было найти в библиотеке маминой обсерватории о Венере, а здесь, в астро'плане, снова смотрела справочники и слушала то, что говорили о Венере Николай Петрович с Вадимом Сергее– вичем и Ван Луном. Теперь я могла бы и сама при случае про– читать лекцию о Венере, вот правда! И даже попробую записать здесь то, что знаю о нашей соседке, но, конечно, коротко. Иначе мой дневник окажется слишком длинным. А коротенько, я думаю, можно.

Из девяти планет солнечной системы Венера – самая близкая к Земле и больше всех похожа на нашу планету. Ее размеры и масса только немного меньше, чем у Земли. Поэтому человек в смысле своего веса должен чувствовать себя на Венере почти как дома.

Еще в 1761 году великий русский ученый М. В. Ломоносов обнаружил при помощи телескопа световой ободок вокруг Вене– ры, когда она проходила по диску Солнца. Ломоносов тогда еще сделал вывод, который свидетельствовал о его большой научной прозорливости: он объяснил это явление существованием на Ве– нере атмосферы. В самом деле, когда при подходе к Солнцу Ве– нера обращена неосвещенной стороной к Земле, она видна зем– ному наблюдателю как темный диск со светящимся ореолом, ко– торый и представляет собою атмосферу планеты, освещенную Солнцем.

Это интересное явление наблюдалось астрономами в послед– ний раз в 1882 году, и повторение его предвидится только в 2004 году. Как видите, ореол Венеры можно наблюдать с Земли очень редко.

Долгое время ученые предполагали, что облака на Венере образованы водяными парами, которые хорошо отражают солнеч– ные лучи. Но потом взгляды на состав атмосферы Венеры резко разошлись. Многие ученые считали и считают, что в высоких слоях атмосферы этой планеты нет ни водяных паров, ни к-ис– лорода и что они содержат главным образом углекислоту. Дру– гие ученые утверждают, что вместе с углекислотой в атмосфере Венеры есть и @одяные пары. Но все сходились на одном, гово– ря, что на Венере очень много углекислоты.

(Вот тут, кстати, нашей экспедиции могут тоже сильно при– годиться взятые с собой скафандры. Иначе никто из ее участ– ников, чего доброго, не смог бы вообще выйти на поверхность Венеры. И как жаль, что один из этих скафандров, запасной, словно бы самой судьбой предназначенный для меня, выведен из строя метеоритом! Ну как я теперь буду выходить из астропла– на на Венере без скафандра?..).

Кроме этого, ученые считают, что атмосфера Венеры по сво– ему строению аналогична земной, хотя, вероятно, она имеет большую высоту, чем земная, и ее давление у поверхности пла– неты может быть в два-три раза больше, чем на Земле. Это как раз нам и придется проверить.

Не установлен наукой и период вращения Венеры вокруг сво– ей оси: здесь ученые все еще продолжают давний опор. Некото– рый астрономы считают, что этот период составляет 68 часов. А другие утверждают, что день на Венере равен земному. Третьи оспаривают и первую точку зрения и вторую, заяв– ляя,что период вращения Венеры вокруг своей оси равен перио– ду ее обращения вокруг Солнца, то есть 224 суткам. А кто прав – опятьтаки придется установить нашей экспедиции!

Не пришли ученые к общему выводу и о том, какова величина угла наклона экватора Венеры к ее орбите. А ведь от этого зависит изменение длительности дня и ночи в течение года. Кое-кто из астрономов говорит, например, что одно полушарие Венеры постоянно освещено Солнцем, а другое – так же посто– янно погружено в вечный мрак.

А если это так, тогда, значит, на одной половине Венеры всегда жара, а на другой – холод. И только на узкой полуос– вещенной полоске, которая проходит между освещенным и тене– вым полушариями, климат Венеры можно считать умеренным.

В общем, я, как не ученая, могу сказать, что по-настояще– му о Венере еще никто ничего не знает. Споров больше, чем действительного знания, – хотя астрономы, конечно, очень обиделись бы на меня за такие непочтительные слова. Так я же не виновата. Я ничего не выдумывала. Кругом одни противоре– чия!..

Что касается расстояния Венеры от Земли, то здесь положе– ние яснее. Среднее расстояние между этими двумя планетами равно расстоянию Земли от Солнца – около 150 миллионов кило– метров. Но временами оно бывает почти в четыре раза меньше, а временами примерно в один и три четверти раза больше.

Можно подумать, что наш астроплан летит как раз в то вре– мя, когда расстояние между Венерой и Землей самое короткое и на полет поэтому уйдет меньше всего времени. Но на самом де– ле это не так.

Конечно, можно было бы лететь и по самому короткому марш– руту, когда Венера находится в так называемом «нижнем соеди– нении» с Землей. Тогда наш астроплан был бы в пути все– го-навсего 41 сутки, а не 146 суток, как теперь. Почему же не взят этот короткий маршрут, а избран наш, длинный, кото– рый в десять раз длиннее кратчайшего расстояния между плане– тами? Как будто странно!

А если разобраться, то все становится понятным. Чтобы по– лететь прямо на Венеру по такому короткому маршруту, нужна была бы скорость не 11,5 километра в секунду, как у нас, когда мы все время словно плывем по течению земной орбиты, лишь постепенно уходя с нее, а намного большая-31,8 километ– ра в секунду. Но сколько пришлось бы сжечь горючего в ракет– ных двигателях для того, чтобы разогнать астроплан до такой скорости! Я не хочу подсчитывать, но скажу только, что даже при мощности атомита, при его скорости истечения газов в 12 километров в секунду – такую ракету построить было бы невоз– можно. Вот почему для нас избран длинный полуэллиптический маршрут: летя по нему, астроплан не должен погашать огромную скорость движения Земли по своей орбите вокруг Солнца и очень экономит горючее.

И хотя наш маршрут длинноват, но астроплан исправно мчит– ся к Венере. Мы с Ван Луном по очереди наблюдаем за нею в телескоп. Николай Петрович напомнил нам еще раз:

– Темная часть Венеры еще более важна для наблюдений, чем светлый серп планеты. Прошу об этом не забывать!

Мы, конечно, не забываем, но до сих пор не заметили на этой темной части решительно ничего интересного. Она вся со– вершенно оди наковая, какого-то невыразительного, пепельного цвета. Ровная серая поверхность – и больше ничего. На яркой части Венеры, на освещенном Солнцем серпе, я действительно заметила неясное движение. Казалось, что там плыли какие-то едва заметные тени. Мы с профессором Ван Луном думаем, что это передвигаются большие скопления облаков в атмосфере Ве– неры. Николай Петрович согласился с нами. Но, кроме этого, за первые сутки мы ничего особенного не заметили.

После ужина, заменив Ван Луна, я снова припала глазом к окуляру телескопа, стараясь разглядеть самые мелкие подроб– ности. И почти в ту же минуту вскрикнула от неожиданности: может, это показалось?.. Нет, не показалось, я не ошиблась.

На верхнем рожке серпа Венеры действительно возникло неж– ное голубоватое сияние. Будто хрупкий прозрачный цветок с тончайшими светлыми лепестками распустился на самом кончике яркого рожка. Он колебался, покачивался на черном фоне не– босвода, изгибался вниз, но каждый раз отклонялся обратно, будто боялся прикоснуться к пепельной поверхности темной части Венеры. Как зачарованная, наблюдала я это удивительное зрелище… Еще несколько секунд – и все исчезло, словно и не было этого нежного призрачного сияния.

Я хотела было бежать к Николаю Петровичу, чтобы расска– зать ему о таинственном явлении, но вспомнила, как он пре– дупреждал, что во время дежурства от телескопа отходить ни в коем случае нельзя, если нет замены.

– Вы стоите на научной вахте, – говорил он, – и любая се– кунда наблюдения может неожиданно оказаться самой ценной!

Как он был прав!

Прошло не больше полминуты – и у меня снова перехватило дух от волнения. Внизу, у самого края темной пепельной по– верхности Венеры, со стороны, полярно противоположной той, где возникло и исчезло первое сияние, что-то начало светить– ся. Сначала я увидела, как под серым пеплом затлела тусклая красноватая точка, похожая на раскаленный уголек под пеплом погасшего костра. Затем на серой поверхности ясно обозначи– лось светлое красное пятнышко. Оно светилось изнутри, будто просвечивало сквозь пепел. Потом пятнышко сделалось более ярким и расширилось. В середине его вспыхнул красный огонек.

И после этого пятно уже не изменялось. Оставаясь все та– ким же, оно как будто переливалось волнами, по нему пробега– ли темные тени и светлые отблески, как в зареве от пожара. Не отрываясь от окуляра, я закричала:

– Николай Петрович! Николай Петрович! Идите сюда!

– Что случилось? – услышала я около себя его встревожен– ный голос.

– Смотрите!

Николай Петрович несколько минут внимательно всматривал– ся, поправляя наводку окуляра. Я заметила, как нервно сжима– ют его пальцы бронзовое кольцо окуляра.

– Что это, Николай Петрович?

Около нас уже стояли заинтересованные Ван Лун и Сокол.

Николай Петрович недоумевающе пожал плечами:

– Не знаю, что и думать… До сих пор никто ничего подоб– ного на Венере не наблюдал. Похоже, будто на поверхности планеты происходит извержение вулкана – и мы видим его отс– веты сквозь густую атмосферу Венеры, сквозь облака. Это единственное, что я могу предположить. Попробуем проверить. Вадим, включите панорамный радиолокатор!

Я понимала, чего хочет Николай Петрович. Этот прибор – панорамный радиолокатор – дает возможность видеть отдаленные предметы, даже наглухо скрытые от наблюдателя густыми обла– ками, пеленой пара или тумана. Но локатор хорошо действовал только на определенном, не слишком большом, расстоянии. С Земли, например, с помощью этого радиолокатора наблюдать Ве– неру невозможно. Значит, Николай Петрович предполагает, что теперь, когда мы уже значительно приблизились к Венере, па– норамный радиолокатор будет действовать и поможет нам уви– деть, что именно происходит под ее сплошными облаками.

Но эта надежды не оправдались. Сколько мы все ни всматри– вались в экран панорамного радиолокатора – нам не удалось рассмотреть ничего нового. Наверно, планета была еще слишком далеко, прибор не помогал, разве что ярче стало освещенное пятно, вот и все. Это нас очень огорчило, по крайней мере меня: ведь мне хотелось, чтобы загадочное явление, замечен– ное мною, тут же получило свое научное объяснение. Тогда я знала бы, что именно открыла на Венере! А так получается совсем не научное открытие, а просто какое-то случайное наб– людение…

Наверно, Николай Петрович заметил, что я огорчилась. Он ласково потрепал меня по плечу и сказал:

– Ничего, Галя, я думаю, что не ошибся. Другого объясне– ния не может быть. Так я и запишу у себя в журнале наблюде– ний. Можете считать, что именно вам принадлежит честь быть первым человеком, которому удалось наблюдать извержение вул– кана на Венере!

– И когда-нибудь люди, изучая историю Венеры, будут с уважением читать в книгах по астрономии: «Впервые это явле– ние было замечено. в таком-то году молодым, но талантливым научным работником Галиной Рыжко», – подхватил насмешливо Со– кол.

Почему ему обязательно надо пустить шпильку? Это, конеч– но, оттого, что не он, а я заметила извержение вулкана. То ли дело профессор Ван Лун. Уж ему-то могло бы быть обидно: ведь он перед этим столько следил за Венерой и ничего не об– наружил. И все-таки Ван Лун ничего такого не сказал, а пожал мне руку. Я даже покраснела от смущения – никак не отучусь от этой глупой привычки. Ну хорошо! Если Вадим Сергеевич снова начнет заниматься разговорами со мной о «личном», как он говорит, – я его сразу обрежу. Я еще покажу ему, на что способна Галина Рыжко…

У меня есть одна идея, такая идея, что… Впрочем, не бу– ду сейчас говорить. Сначала сделаю, проверю, а тогда… Ну, держитесь. Вадим Сергеевич!

…Два дня я выгадывала время, чтобы проверить свою мысль. Очень трудно что-нибудь сделать по секрету в общей каюте. Обязательно заинтересуются и начнут приставать с воп– росами:

– Что это вы мастерите, Галя?

– Это что, новое изобретение, Галя?

– Товарищи, готовится сенсационное научное открытие в об– ласти резиновой промышленности!

Конечно, эту последнюю фразу сказал Вадим Сергеевич: ду– мает, ужасно остроумно!

Но я никому ничего не объяснила, а продолжала делать свое дело. Сейчас расскажу, какое.

Стаканы и чашки в нашем буфете стоят в специальных гнез– дах, в пружинных зажимах. Это для того, чтобы они не разби– вались при толчках, – ну, понятно, не. в полете, когда все спокойно и ничто не шелохнется, а, например, при взлете или при посадке. В этих гнездах есть резиновые плотные проклад– ки. Они круглые и с одной стороны плоские, а с другойвдав– ленные, как маленькие блюдечки, чтобы стакан или чашка проч– нее стояли в гнезде. Вот я и взяла два таких резиновых круж– ка и стала проделывать с ними опыты. Все мои предположения оказались правильными! Тогда я достала два шурупа и отвертку и припрятала их до ночи. А когда все заснули, я закончила свою работу и проверила ее в готовом виде. Здорово получи– лось! Можно было спокойно лечь спать, хотя, правду говоря, мне ужасно трудно было дождаться утра: хотелось сразу разбу– дить всех. Но я, понятно, сдержалась.

Зато утром я поднялась раньше всех, оделась и, пока мои товарищи еще не проснулись, немножко попрактиковалась, чтобы чувствовать себя увереннее. И как раз, когда я решила, что уже можно будить товарищей, Ван Лун проснулся первым. Он сел в гамаке и увидел меня у дверей навигаторской рубки. Нет, Ван Лун ничего не сказал, хотя я видела, что он очень изу– мился. А я спокойно, будто ничего не замечая, сделала еще шаг, другой, третий… Ван Лун протянул руку и толкнул Соко– ла, спавшего в соседнем гамаке:

– Вадим, тут какое-то чудо! Думаю, мне снится. Посмотри– те, прошу!

Вадим Сергеевич взглянул в мою сторону. А я невозмутимо шла по полу каюты, делая широкие шаги. Дошла до одной стены, повернула обратно и снова пошла по полу. Даже ни разу не улыбнулась и делала вид, что не смотрю в их сторону, хотя чувствовала, что вот-вот прысну от смеха.

Вадим Сергеевич протер глаза и удивленно воскликнул:

– Да что это, в самом деле? Кончилась невесомость, что ли? Галя, как это вы умудряетесь ходить по полу? Ван, вы что-нибудь понимаете?

– Пока нет, – ответил Ван Лун. – Прошу вас объяснить, Ва– дим.

– Что объяснить, когда я сам не понимаю ничего? Смотрите, идет, как на Земле! Походка, правда, какая-то странная, как кавалерист, враскачку. Но все-таки идет! Николай Петрович, посмотрите, что наша Галя делает!

– В самом деле, Галя, как это у вас получается? – изумил– ся Рындин.

– Ничего особенного, Николай Петрович, – скромно ответила я. – Маленькое приспособление, даже не стоит внимания.

– Вот это ловко! – возмутился Сокол. – Нашла способ хо– дить по полу в невесомом мире – и говорит, что не стоит вни– мания.

– У вас, думаю, талант изобретателя, – сказал Ван Лун.

– Но как вы придумали это, Галя? – повторил Николай Пет– рович. – Научите и нас.

– Очень просто. Вот, пожалуйста. Я взяла два резиновых кружка из гнезд для стаканов. Выбрала такие, которые подошли мне по размеру. И привинтила их к каблукам.

– И что же?

– И хожу.

– Товарищи, она над нами издевается! – вознегодовал Вадим Сергеевич. – При чем тут резиновые кружки на каблуках? Что у нас, липкий пол, что ли?

– Постойте, постойте, Вадим, – остановил его Николай Пет– рович, – я, кажется, начинаю соображать. Ван, вы понимаете?

– Очень чуть-чуть. Надо еще послушать Галю, – отозвался Ван Лун.

– Галя, а ну-ка пройдитесь еще! – распорядился Николай Петрович. – Понятно. Присоски?

Удивительно, как быстро он умеет во всем разобраться! Я сделала еще несколько шагов и ответила:

– Конечно, присоски. Николай Петрович. Пол в каюте глад– кий, очень ровный, резиновый. Я нажимаю одной ногой, держась за стояк. Кружок сплющивается, выдавливает воздух между сво– ей вогнутой поверхностью и полом. А тогда наружное давление прижимает мою ногу к полу. Я ставлю другую ногу, прижимаю ее уже без стояка, держась на одной ноге. Она тоже будто прили– пает к полу. Тогда я чуточку наклоняю в сторону первую ногу, отделяю от пола краешек резинового кружка, между ним и полом входит воздух – и нога отклеилась, можно делать следующий шаг. Ну, конечно, надо немножко попрактиковаться. Но все очень просто.

– Но как вы додумались до этого, друг мой? – все еще удивленно допытывался Николай Петрович. – Ведь это чертовски остроумно и решает проблему хождения в условиях невесомости!

– Я вспомнила недавно, когда мы с товарищем Ван Луном стреляли в цель, об одной полузабытой вещи. Мне стало жалко пулек, которые мы расходуем при стрельбе в цель, и я вспом– нила, как у меня в детстве был пистолетик с присоской. Он стрелял деревянной палочкой с плоским резиновым кружком на конце, и кружок прилипал к стене. И я подумала…

– Молодец, Галя! Эта чудесная идея почему-то не пришла в голову ни одному из инженеров, занимавшихся оборудованием нашего корабля, – засмеялся Николай Петрович. – Замечатель– ное изобретение!'

– Думаю, те инженеры были очень взрослые. Забыли уже свои детские игрушки. Оказывается, полезно иногда помнить, – вставил Ван Лун. – Буду просить Галю научить меня тоже, по– жалуйста.

И даже Вадим Сергеевич на этот раз не пустил никакой шпильки по моему адресу. Он покачал головой и просто сказал:

– Да, Галина, это вы действительно здорово придумали. Придется нам всем поучиться у вас. Научите, Галинка?

Я кивнула головой. Вот это совсем другое дело! Когда Ва– дим Сергеевич не насмешничает, я готова его слушать сколько угодно: он сразу становится милым, хорошим. И пусть даже го– ворит о «личном», ладно уж…

…В тот же день резиновые кружки были привинчены еще к шести каблукам. И теперь мы ходим по полу каюты почти так же свободно, как на Земле. А я открыла еще одну исщь. Оказыва– ется, в астроплане при помощи этих резиновых кружков, кото– рые мы привернули к каблукам, можно ходить и по стенам и по потолку – конечно, только там, где обивка твердая и гладкая, а не из мягкой материн. Совсем как мухи ходят: смешно, но интересно… Это так, между прочим, нам ходить по стенам и потолку ни к чему.

А изобретение – и полезное! – все же у меня получилось!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

…Очень нам плохо без радиосвязи с родной Землей!

Сначала Ван Лун предполагал, что поток космического излу– чения не будет все время таким сильным. И если мы пролетим через его главное русло, то потом, может быть, радиосвязь восстановится. Но эти предположения не оправдались. Поток остается все таким же интенсивным.

Так как нам приходится то и дело выходить из-за свинцово– го укрытия, то каждый внимательно следит за собой. И. если замечает, что чувствует себя неспокойно, – приходится бро– сать дело и укрываться под свинцовыми листами. Гамаки для спанья давно уже перевешены тоже под стену, укрытую свинцом. Космическое излучение – очень опасный и коварный враг!

Астроплан летит по правильному курсу, это подтверждают и ежедневные проверки, которые делает Ван Лун (Николай Петро– вич теперь не участвует в этом, убедившись, как точно и ак– куратно производит вычисления Ван). Значит, не приходится и включать ракетные двигатели.

Но с того времени, как оборвалась радиосвязь с Землей, мы почувствовали себя гораздо дальше от Родину. Ведь раньше каждый день, да и по нескольку раз в день, мы слышали голос Земли, знали, что за нами заботливо следят и всегда, в слу– чае нужды, помогут. А теперь…

В репродукторе слышен лишь назойливый треск и грохот раз– рядов, будто десяток барабанщиков беспорядочно колотит в ог– лушительные барабаны.

Мы теперь даже не пробуем включать радиоприемник. Только Ван Лун, человек очень настойчивый, каждый день все же про– бует отыскать в грохоте разрядов голос Земли, но репродукто– ром о'н не пользуется, а включает наушники. Конечно, ему не удается ничего услышать, кроме треска и шума космического излучения, однако Ван Лун снова и снова слушает Землю, и не только слушает, но и пробует связаться с нею.

– Зачем вы это делаете, Ван? – удивленно спросил его как-то Вадим Сергеевич. – Ведь ясно, что Земля вас не услы– шит. Если до нас не доходят сигналы мощных земных радиопере– датчиков, то как можно думать, что до Земли дойдут сигналы нашей слабенькой радиоустановки? Напрасная работа!

Ван Лун невозмутимо ответил:

– На Земле все дни и ночи слушают, ждут. Может, думаю, на несколько секунд услышат нас – уже хорошо. Там беспокоятся. Нам не надо беспокоиться. Земля в порядке. Мы знаем это без ее сигналов. Земля не знает, что с нами. Полагаю, надо про– бовать.

– Да, вы правы, – сразу же согласился Сокол. – Даже од– но-два слова, которые на Земле услышали бы от нас, успокоили бы Родину. Правильно, Ван, извините, не додумал!

Это бывает очень редко, чтобы Вадим Сергеевич так мирно и покорно соглашался, когда слышит возражения. Но Ван Лун, ко– нечно, рассуждает верно.

А Николай Петрович – железный человек! Я бы на его месте давно не выдержала. Впрочем, ведь я об этом еще не писала.

Сейчас объясню все.

У нас есть еще один способ дать о себе весточку на дале– кую родную Землю. Я уже упоминала, что на астроплане есть маленькие почтовые ракеты. По плану работы экспедиции первую почтовую ракету мы должны отправить с документами, фото– и кинопленкой, записями и письмами на Землю на сотый день пу– тешествия. И Николай Петрович ни за что не хочет нарушить этот срок. А как на Земле обрадовались бы нашей почтовой ра– кете! Особенно теперь, когда оборвалась радиосвязь!

Узнав о почтовых ракетах, я очень удивилась: как можно так нацелить маленькую ракетку, отправляемую с астроплана, чтобы она нашла в межпланетном пространстве далекую, зате– рявшуюся во Вселенной, Землю? Ведь мы не сможем поправлять ее курс на расстоянии, у нас нет таких сложных приборов. Да и с Земли ее не увидишь, она крохотная, всего около трех метров длиной. Пожалуй, почтовую ракету могли бы нащупать чувствительные земные радиолокаторы, но этому помешает все тот же поток космического излучения.

Я поделилась своими опасениями с Вадимом Сергеевичем (после того как я придумала резиновые присоски на каблуках, он почти перестал подсмеиваться надо мной, и у нас снова хо– рошие, отношения, хотя о «личном» он ничего не говорит – должно быть, потому, что о «личном» можно говорить только наедине, а тут мы все время вместе. Но поглядывает он на ме– ня иногда совсем так, как это было еще на Земле). Сокол объ– яснил мне:

– Конечно, Галя, тут есть большая доля риска. Но я уве– рен, что почтовая ракета долетит до Земли.

– Почему?

– Да вот почему. Прежде всего ей будет дано по возможнос– ти самое точное направление. Затем ракета полетит не длинным полуэллипсом, а значительно более коротким маршрутом, почти прямо на Землю. Масса ракеты невелика, ракета может расходо– вать относительно мало горючего. Скорость ее, понятно, будет тоже очень мала, так как она полетит в сторону, противопо– ложную нашему движению. Но как только ракета оторвется от нас и пролетит часть пути, она попадет в зону притяжения Земли – это будет направлять ее дальнейший полет. А стоит ракете выйти за пределы мощного потока космического излуче– ния, ее сейчас же нащупают земные радиолокаторы и начнут уп– равлять ею так, чтобы она попала именно туда, где ее ждут. Ракету направят, насколько я помню, в Черное море, чтобы сопротивление воды погасило ее скорость. А потом она всплы– вет, так как после израсходования горючего окажется втрое легче воды. Понимаете?

Вероятно, все это так. Но когда я думаю о громадном расс– тоянии, которое должна пролететь маленькая ракета, чтобы достигнуть Земли, у меня кружится голова.

Николай Петрович категорически отказался отправлять пер– вую почтовую ракету раньше намеченного планом срока. Тут ни– чего не поделаешь: он – руководитель экспедиции, егэ слово – закон. И мы терпеливо ждем. тем более что до пуска первой ракеты по плану осталось уже несколько дней.

Первый этап нашего пути кончается. Венера сияет на черном небосводе как никогда раньше. Извержение вулкана давно за– кончилось – и вся поверхность темной части планеты по-преж– нему стала одинаково пепельной. В ожидании дня пуска ракеты мы то и дело возвращаемся к постоянной теме разговоровот– сутствию радиосвязи с Землей.

Сегодня после завтрака Ван Лун решил провести еще один эксперимент с радиоустановкой астроплана, которая помещается в навигаторской рубке. Он попросил меня взять запаснон ради– оприемник (такой же, как в радиоустановке) и расположиться с ним у самой задней стенки общей каюты. Я должна была внима– тельно слушать передачу Ван Луна и отмечать изменения слыши– мости. А он будет постепенно уменьшать мощность передатчика, с тем чтобы установить, при какой степени такого уменьшения я перестану слышать передачу на этом маленьком расстоянии. Путем каких-то сложных и мало понятных мне вычислений Ван Лун потом установит, как далеко могут распространяться сиг– налы нашего передатчика в межпланетном пространстве при пол– ной мощности, пока их не заглушит космическое излучение.

Мы достали запасной приемник на складе, и я устроилась с ним в конце общей каюты. Ван Лун отправился в навигаторскую рубку к передатчику, а я как можно точнее настроила приемник на его волну – ту самую, кстати, на которой работала всегда и Земля, посылая нам свои сигналы.

Сначала я хорошо слышала голос Ван Луна, хотя даже и на таком ничтожном расстоянии в наушниках сильно трещало. Потом Ван Лун начал уменьшать мощность передатчика. И сразу его голос стал ослабевать: он тонул в треске разрядов. Я акку– ратно отмечала по секундомеру, как ослабевала слышимость. Бот голос Ван Луна уже едва-едва доносится до меня, я с тру– дом могу разобрать лишь отдельные слова. Наверно, дальше нет смысла слушать…

Все же я еще раз подправила верньеры настройки и решила слушать до тех пор, пока голос Ван Луна не исчезнет оконча– тельно. А он терпеливо подавал сигналы, повторяя одни и те же слова, которые чуть слышно звучали в моих наушниках:

– Алло… алло… говорит… «Венера-1»… слушайте… алло… алло… говорят… «Венера-1»… слушайте…

Этот голос то совершенно исчезал, то, совсем слабый, воз– никал снова, будто с трудом пробиваясь сквозь треск косми– ческого излучения.

– Алло… алло… слушайте, слушайте… слушайте нас, «Венера-1»… слушайте, слушайте… «Венера-1», говорит Зем– ля… Слушайте, слушайте нас…

Что за странные шутки? Почему это Ван Лун вдруг заговорил от имени Земли? И почему его голос начал звучать по-иному? Да, да, голос очень изменился, это хорошо заметно даже в грохоте разрядов.

– Слушайте, слушайте, «Венера-1», говорит Земля… Гово– рит Земля!.. Алло, Земля вызывает «Венеру-1»!..

Ой, может быть я сошла с ума? Может быть, это снова ка– кое-то воздействие космического излучения, ведь я не в тени, не под прикрытием свинцовых листов. Но ведь это не голос Ван Луна, это совсем другой голос! Неужели… неужели это Земля?

– Галя, милая, что с вами? Вы вдруг так побледнели. Что произошло?

Ко мне подошел встревоженный Николай Петрович. От волне– ния у меня словно язык отнялся, я ничего не могла ответить. Я молча подала ему вторую пару наушников от приемника. Нико– лай Петрович посмотрел на меня с удивлением и даже опаской (наверно, он и вправду подумал, что мне нехорошо от косми– ческого излучения!), но взял наушники и надел их. Прислушал– ся. Теперь уже я смотрела на него со страхом: а что если мне действительно только почудился голос Земли? Что если и вправду это результат какого-то нервного расстройства из-за космического излучения?..

Но вот напряженное лицо Николая Петровича дрогнуло. Обеи– ми руками он плотнее прижал к голове наушники. Он жадно слу– шал. Значит, мне не почудилось, что я слышала Землю?.. Ну конечно, нет! Вот и сейчас я слышу:

– Слушайте, слушайте нас, «Венера-1»! Говорит Земля, го– ворит Земля! Слушайте нас, слушайте! Очень беспокоимся о вас. После обрыва радиосвязи некоторое время держали вас в поле зрения радиолокаторов. Слушайте нас, «Венера-1»! Затем отказали и радиолокаторы. Попытки отыскать вас при помощи мощных телескопов не дали результата. Слушайте нас, «Вене– ра-1»! Сообщите о вашем состоянии, положении, курсе. Говорит круглосуточный мощный передатчик «Земля»! Слышите ли нас, «Венера-1»?.. Отправляйте почтовую ракету на Землю. Слушай– те, слушайте нас, «Венера-1»! Говорит Земля, говорит Земля! Слушайте, слушайте! Очень беспокоимся о вас…

Передатчик Земли повторял все время одно и то же сообще– ние. Ведь там, на Родине, не знали, услышали ли мы его. И диктор повторял и повторял без конца те же слова призыва к нам. Заботливая, родная Советская страна не забывала о нас! А мы с Николаем Петровичем не отрывались от наушников и слу– шали, слушали, как зачарованные, милый голос Земли. Сейчас нам бьиго все равно, что именно он говорил, важно было слы– шать далекую и в то же время такую близкую сердцу Землю!..

– Что слушаете? Понять нельзя! Давно уже выключил пере– датчик, напомню, – удивленно сказал Ван Лун, появляясь в ка– юте и подходя к нам.

Вместо ответа Николай Петрович снял наушники и протянул Ван Луну. Тот недоверчиво взял их, надел н… я никогда еще не видела Ван Луна таким изумленным и обрадованным. Он отк– рыл рот – и снова закрыл его, судорожно глотнул и застыл, услышав голос Земли. Его рука схватила мое плечо и стиснула его.

– Ой, товарищ Ван Лун, мне больно!

Ван Лун не слышал меня. А Николай Петрович уже распоря– жался:

– Вадим, Ван Лун, готовьте письма и материалы! Я соберу сейчас мои записи и напишу краткий доклад. Сегодня будем отправлять почтовую ракету!

Рындин вышел из навигаторской рубки с толстым пакетом: ведь записи и донесения на Землю давно уже были готовы. И тут я решилась на то, что собиралась сделать уже несколько дней.

– Николай Петрович, – обратилась я к нему, – позвольте мне…

– Что именно, Галя?

– Отправить письмо… маленькое… мне очень хочется ус– покоить маму…

Ласковая улыбка осветила лицо Николая Петровича.

– А я-то уже дивился: и чего никто не говорит о письме домой? Начал даже думать, что вы забыли о маме.

– Ой, Николай Петрович, что вы говорите! Значит, можно? Я сейчас! Сейчас!

Конечно, мое письмо тоже было давно готово.

– Ну, все? Можете идти отправлять ракету, – распорядился Николай Петрович.

Ван Лун, Сокол и я прошли к склад, где лежала почтовая ракета. Это была блестящая металлическая сигара, сделанная из того же супертитана, что и весь наш астроплан. Да она и по виду очень походила на него: такая же длинная, вытянутая, остроносая, с маленькими крылышками в хвостовой части корпу– са. Дополнительных двигателей на крылышках не было. Ракета снабжена только одним – центральным – двигателем с отверсти– ем на хвосте. Почти всю внутренность ракеты заполнял атомит, и для багажа оставалось совсем маленькое местечко, своеоб– разный почтовый ящик в форме полого цилиндра, который закры– вался толстой металлической пробкой с винтовой нарезкой.

Рукописи, свернутые в трубку, и катушки фотопленки вместе с нашими письмами были опущены в цилиндр, заложены круглыми пыжами-прокладками, и Вадим Сергеевич осторожными движениями стал завинчивать металлическую пробку. Ввернутая до отказа, она как бы слилась с корпусом ракеты, и найти ее я могла только по двум крохотным углублениям, в которые вставлялся ключ-скоба.

Ван Лун нажал кнопку управления подъемником, на котором лежала почтовая ракета, – и металлическая платформа с нею начала медленно подниматься вверх через большой люк, открыв– шийся над ней в потолке склада. Затем люк снова закрылся, и мы поспешили обратно, в центральную каюту.

Здесь Сокол и Рындин быстро надели скафандры и отправи– лись наружу, как обычно через шлюзовые люки.

А еще через несколько минут мы с Ван Луном почувствовали едва заметный толчок: почтовая ракета оторвалась от астроп– лана и отправилась на Землю…

Зеркало перископа у нас уже было повернуто туда, куда должен был лететь космический почтальон. И мы с Ван Луном увидели огненное облачко, которое быстро удалялось от нас: это работал двигатель ракеты, уносившейся к Земле. Всего несколько секунд – и облачко исчезло, растаяло. Все! И толь– ко голос диктора Земли в наушниках все еще напоминал нам о необычайном происшествии. Иногда этот голос почти пропадал, иногда его было слышно лучше. Мы слушали все те же слова и радостно поглядывали друг на друга: Родина помнит и заботит– ся о нас, ее посланцах в межпланетном пространстве!..

…Уже укладываясь спать (я по-прежнему сплю прямо в воз– духе, только привязываюсь к стене под свинцовыми листами, и это очень удобно!), я спросила Сокола:

– Вадим Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как вы отправ– ляли почтовую ракету? И как вы сами не оторвались от кораб– ля? Ведь один только шаг… бррр… страшно подумать, что можно было остаться там, снаружи, в холодном, мертвом прост– ранстве… А наш астроплан мчится так быстро, разве его по– том догонишь? Расскажите все-все, это так интересно!

По голосу Сокола я поняла, что он улыбается:

– Ничего особенного, Галя. Когда мы вышли на палубу, поч– товая ракета лежала уже там на своей платформе, между раск– рытыми створками двери грузового люка, будто в колыбели. Ну, мы положили ее точнее…

Ван Лун иронически усомнился:

– Положить немного трудно, считаю. Ракета ничего не весит как будто.

– Гм… ну не то чтобы положили, а установили в нужном направлении, как определил Николай Петрович. Затем включили двигатель ракеты, и она помчалась назад, к Земле. Только и всего.

Мне даже обидно стало. Такое важное событие – и такой скучный рассказ! Но Сокол, помолчав немного, добавил, как бы раздумывая вслух:

– Нет, пожалуй, не все. Должен сказать, Галиночка, что когда ракета выбросила из своего сопла облако газов, меня немного толкнуло. Я почувствовал, что меня относит в сторону от астроплана, будто что-то тянет а пространство. И не то чтобы я падал, нет, не так. А словно затягивает меня медлен– ным, но сильным течением… Это было, правда, неприятное ощущение. Но, вообще говоря, ничего опасного здесь нет, – продолжал он, будто оправдываясь: – ведь мы с Николаем Пет– ровччем зацепились тросами за крюки у верхнего люка. Нам, конечно, ничто не угрожало. Да, кроме того, должно было действовать и собственное притяжение астроплана, которое обязательно подтянуло бы меня назад, к корпусу корабля. Все это я понимал. Но, как я хорошо теперь вижу, можно ясно по– нимать разумоми все-таки поддаваться ощущениям, особенно когда они непривычные… Да, наверно, я долго буду помнить эту минуту!

Удивительно, но на этот раз даже насмешливый Ван Лун не отозвался какой-нибудь шуткой. Он задумчиво сказал:

– Думаю, это правда. Человек – живой, он много чувствует. Ум не всегда сверху. Машина – та не боится ничего. Человек может волноваться, хотя и знает. Это так.

Все замолчали. А я представила себе, что стою на корпусе астроплана, в темной пустоте… кругом только далекие холод– ные звезды… и вот меня относит в сторону, и трос отцепил– ся… и я лечу в черное, бесконечное пространство… Нет, это слишком страшно! Лучше думать о чем-нибудь другом. И я спросила Ван Луна:

– А почему все-таки мы услышали сегодня Землю, товарищ Ван Лун? Почему космическое излучение пропустило к нам пере– дачу Земли, а не заглушило ее, как раньше?

Ван Лун пожал плечами:

– Очень трудно сказать. Считаю, может Николай Петрович объяснит. Сам не знаю. Только если Николай Петрович не спит.

Голос Николая Петровича звучал нерешительно, когда он отозвался:

– Нет, Ван, я не сплю… Но думаю о другом. Меня взволно– вал голос нашей родной Земли, которого мы все время так жда– ли. И вот мы услышали его – заботливый, встревоженный… Мне вспомнились наши разговоры перед стартом: это когда вы, Ва– дим, говорили о том, что мы надолго прощаемся с Землей, от– рываемся от нее… Помните?

– Помню, – смущенно откликнулся Сокол.

– Как видите, вы были неправы, Вадим. Мы не оторвались от Земли, она с нами всегда и везде. Даже здесь, в безграничных просторах Вселенной. Где бы мы ни оказались, Родина думает и заботится о нас. Как это прекрасно, друзья мои!

Он умолк. Никто из нас не осмеливался нарушить молчание, помешать мыслям Николая Петровича. Да и сами мы тоже были взволнованы его словами – теплыми и проникновенными.

Но вот Николай Петрович заговорил снова:

– Теперь относительно вашего вопроса, Галя. Ответ на него может оказаться вовсе не таким сложным, как вам кажется. Ко– нечно, эти предположения еще нуждаются в проверке. Но дело представляется мне так. Мощный поток космического излучения имеет свои пределы. Возможно, что космическое излучение распространяется не сплошь, а отдельными потоками, широкими рукавами. Долгое время мы летели, прорезая один из таких мощных потоков, который, судя по наблюдениям Вадима, идет со стороны крабовидной туманности Тельца. И этот поток глушил все радиосигналы. А теперь, как мне кажется, мы вылетели из главного потока, во всяком случае – из наиболее интенсивной его части. Здесь, в той части космического пространства, в которой мы находимся теперь, поток излучения слабее. Он меньше искажает и глушит радиосигналы. Хотя в наушниках про– должается треск и грохот, но, как вы заметили сами, он уже ослабел. И мы получили возможность разбирать сигналы Земли. Ну, возможно также, что и на Земле увеличили мощность пере– датчика… Повторяю, все это – только догадки: разве можно сказать сейчас что-либо определенное? Вот завтра Вадим про– ведет новые наблюдения, измерит интенсивность потока косми– ческого излучения. И, быть может, тогда результаты этих но– вых наблюдений подтвердят мои мысли. Узнаем завтра.

– Еще одна загадка, – вставил Вадим Сергеевич.

– Назовем это лучше еще одной задачей, которую нам предс– тоит разрешить, – поправил его Николай Петрович.

– Пожалуйста, пусть будет задача, – согласился Сокол. – Перед нами их столько, что и не пересчитаешь, – и одна важ– нее другой.

– Думаю, это очень хорошо, – вмешался Ван Лун. – Если иначе – зачем нам лететь на Венеру? Туристы путешествуют без дела. Мы – люди науки. Нам – работать, решать задачи.

– Да разве я спорю? – живо откликнулся Сокол. – Это само собой понятно, Ван. У меня были совсем другие мысли, и вы их подкрепили своим замечанием, дорогой друг.

– Какие мысли? Скажите, прошу.

– Представьте себе – о фантастике.

– О какой фантастике? – в один голос удивленно осведоми– лись и Ван Лун и Николай Петрович. Удивилась и я.

– А вот о какой, – увлеченно продолжал Сокол. – Мы с вами летим на Венеру. Это непреложный факт – и вместе с тем, с точки зрения людей, живших, скажем, в пятидесятых годах на– шего столетия, это явная фантастика.

– При чем тут пятидесятые годы? – возразила я. – Вы бы еще вспомнили девятнадцатый век! А какая же фантастика в на– шем путешествии?

– Правильно, Галиночка! Но вот я сейчас вспоминаю, как описывали в прошлом межпланетные путешествия, и удивляюсь. Мне пришлось прочитать много научно-фантастических романов на эту тему – и я всегда удивлялся.

– Чему?

– А тому, что если судить по этим романам, то межпланет– ные путешествия всегда возникали и совершались случайно, без всякой надобности. Вот так: решили – и полетели. А зачем? Для какой цели? Неизвестно. По словам Ван Луна – как турис– ты.

– Да о чем вы, Вадим? – нетерпеливо спросил Николай Пет– рович.

– Сейчас, сейчас. Я напомню вам несколько наиболее попу– лярных в свое время научнофантастических романов, о межпла– нетных путешествиях, конечно. Начнем со знаменитого романа Жюля Верна «Из пушки на Луну». Превосходный роман, им зачи– тывались целые поколения людей! И можно только поражаться смелой фантазии Жюля Верна. Но…

– Вы что же, хотите говорить о его научных ошибках? – не– одобрительно осведомился Николай Петрович.

– Вовсе нет! Если вспомнить, что этот роман написан еще в девятнадцатом веке, то, наоборот, можно удивляться, как Жюль Берн допустил так мало ошибок. Ведь тогда никто даже не раз– рабатывал вопроса о межпланетных сообщениях с научной точки зрения. Нет, я не о том, Николай Петрович. Вспомните, почему герои Жюля Верна полетели на Луну? Да просто потому, что ар– тиллерийскому клубу нечего стало делать после окончания вой– ны между Югом и Севером Америки. Раз нечего делать – давай выдумывать занятие! И выдумали: построим пушку, из которой отправим на Луну ядро. Вот и все. Полетели от нечего делать, правда?

– Правда, – согласились мы.

– Возьмем другой роман – «Первые люди на Луне» Герберта Уэллса. Почему его герой Кэвор полетел на Луну? Да только потому, что ему взбрело в голову именно так использовать изобретенный им материал, на который не действовало земное тяготение (я уж ничего не говорю о невозможности создать та– кой материал).

– Да, и здесь цели не было, – подтвердил Николай Петро– вич.

– И ни в одном научно-фантастическом романе мне не уда– лось отыскать такой цели, во имя которой межпланетное путе– шествие стало бы необходимым. Не буду перечислять другие ро– маны, а задам вопрос: почему авторы научно-фантастических романов избегали приводить реальные, убедительные причины и задачи межпланетных путешествий? Вот мы с вами летим на Ве– неру, это никакая не фантастика, но летим мы с определенными серьезными заданиями. А там – от нечего делать, без всякой цели.

– Мне кажется, Вадим, что вы уже ответили на ваш вопрос,

– произнес мягко Николай Петрович.

– Как? Когда? – искренне удивился Сокол.

– В те годы, о которых вы вспоминаете, Вадим, межпланет– ное путешествие было не реальностью, а красивой мечтой.

– Ну и что?

– А то, что межпланетное путешествие в те годы не могло быть осуществлено. Наука и техника до этого еще не доросли. Не было ни расчетов, ни теории, ни материалов, ни нужного горючего.

– Не понимаю, Николай Петрович!

– Но вы же понимаете, что в те годы межпланетное путе– шествие нельзя было предпринять.

– Ну конечно нельзя. Но я не пойму, какое это имеет отно– шение к моему вопросу?

– Прямое, Вадим. Всякое изобретение или открытие – и вам следовало бы это помнить! – возникает не случайно. Оно всег– да обусловлено развитием общества, его социальных сил, его науки и техники. Мечта может появиться за сотни лет до ре– альной возможности ее осуществления, которое произойдет только тогда, когда для этого будут созданы определенные ус– ловия. Вот тогда мечта становится реальностью. Разве можно представить себе скоростной самолет, даже не ракетный, а старый, с мотором и пропеллером, до того как наука и техника разработали двигатели внутреннего сгорания? Конечно, нет. Разве могли бы мы осуществить наше путешествие, если бы нау– ка не овладела атомной энергией и не создала для нашего ко– рабля новое атомное горючее? Тоже нет. Но развитие общест– ва,, его науки и техники одновременно идет во всех направле– ниях. И возникают те самые причины и задачи, о которых вы говорили. Они подталкивают науку и технику дальше и дальше. Развитие науки об атоме позволило нам расширить таблицу Мен– делеева и заставило нас думать о поисках ультразолота на Ве– нере. Жизнь выдвинула реальную идею о межпланетном путешест– вии и заставила науку усиленно искать пути и способы его осуществления. Все связано, все обусловлено, все переплетено во взаимной зависимости. И это называется, как вы знаете, диалектикой. Так, Вадим? Я думаю, что вы и без моей помощи неплохо в этом разбираетесь.

– Да, Николай Петрович… – смущенно ответил Сокол.

– А пока нет условий – мечта остается только мечтой. Вот почему авторы романов, о которых вы говорили, лишены были возможности найти реальные причины для своих фантастических межпланетных путешествий. А у нас в Советском Союзе созданы такие условия, что мечта стала реальностью, доказательством чему и служит наша с вами беседа в межпланетном астроплане. Ну, а сейчас – спать, спать немедленно, мы и так слишком разговорились! – решительно закончил Николай Петрович.

Но я еще долго не могла заснуть. Мне хотелось думать дальше и дальше, представить себе, как будут развиваться на– ука и техника в будущем и какая мечта тогда осуществится. Впрочем, я так и не додумалась. Наверно, потому, что у меня еще нет нужных условий развития, как говорил Николай Петро– вич… Мама тоже говорила не раз, что мне еще надо много ра– ботать над собой. Придется…

…Опять я очень долго не бралась за дневник, потому что один день был похож на другой, и все мы были заняты своими обычными делами. Об этом, право, не стоило рассказывать. И только сегодня, на сто тридцатый день нашего путешествия, произошли важные события.

Рано утром (конечно, только судя по часам, ведь у нас и утро, и день, и вечер, и ночь – условные) мы услышали весе– лый голос Николая Петровича, который, как это часто случает– ся, встал раньше всех:

– Хватит спать, друзья мои! Вставайте скорей. Сегодня на– ша красавица Венера открыла свое лицо. Знакомьтесь с ней. Я включил панорамный радиолокатор – и он действует. Не очень хорошо почему-то, но все же на экране можно увидеть очерта– ния океана на Венере. А кому не терпится – смотрите прямо в иллюминатор в навигаторской рубке. Аргонавты Вселенной, пер– вый этап нашего путешествия заканчивается!

Аргонавты (это значит – мы) быстро оделись. Конечно, раньше всех был готов Вадим Сергеевич; он и захватил первым экран панорамного радиолокатора. А мы с Ван Луном пошли в навигаторскую рубку, к иллюминатору.

Огромная Венера стояла прямо перед нами. за прозрачным стеклом. Почти третья часть ее диска, закрывавшего весь ил– люминатор, сияла ярким белым светом, словно покрытая сплош– ной снеговой завесой. Так было с левой стороны. А две трети диска Венеры, справа, имели совсем другой вид. Здесь плыли непроницаемые темные облака, не освещенные Солнцем, хмурые, тяжелые и безрадостные. Что таится под ними? Какие неожидан– ности готовит путешественникам планета, на которую нам предстоит опуститься?

Николай Петрович позвал меня:

– Галя, ваша очередь к экрану локатора!

Сознаюсь, я была разочарована. Я думала, что панорамный радиолокатор сразу же откроет мне все сокровенные тайны Ве– неры. А на деле было совсем не так.

Правда, я почти сейчас же нашла на экране тот самый оке– ан, о котором говорил Николай Петрович. Но это было всего лишь огромное темное пятно неправильной формы. Видны были и другие пятна, меньшего размера. А больше ничего за серой пе– леной тумана я не могла различить. Да и над пятнами тоже плыли облака, конечно уже не такие густые, как это казалось невооруженному глазу, но довольно плотные. Так вот он, океан Венеры! Вот заглянуть бы поближе, поглубже, рассмотреть, что в этом океане! Или – на суше, на берегах океана…

Но это было невозможно, наш панорамный радиолокатор не оправдывал надежд. Его радиоглаз оказался недостаточно про– ницательным.

«Сейчас под этим серым туманом, наверно, двигаются ка– кие-нибудь неизвестные нам чудовища, – думала я, глядя на экран локатора. – Они не подозревают, что к ним приближаются гости с далекой Земли… Какие же они, эти животные?».

И невольно перед моими глазами возникали силуэты страшных чудовищ доисторического времени, о которых мне рассказывал еще на Земле Вадим Сергеевич, – игуанодоны, бронтозавры, птеродактили, археоптериксы… Ах, как хочется хоть на ми– нутку заглянуть туда, на Венеру, именно сейчас, пока мы еще не долетели, не опустились на ее поверхность! Хоть бы одним глазком взглянуть, увидеть, что нас ожидает там!

Но на экране локатора – все та же сплошная облачная заве– са. Напрасно мы напрягаем зрение – ничего, кроме тех же тем– ных, расплывчатых, неправильной формы пятен… Наш астроплан по-прежнему мчится вперед и вперед. Сколько же времени нам еще лететь до Венеры?..

В этот памятный день Николай Петрович и Ван Лун долго за– нимались расчетами, справляясь по приборам, выводили ка– кие-то формулы, просматривали длинные ленты автоматических записей. А вечером Николай Петрович торжественно объявил:

– Начинается новый этап полета! По гамакам, друзья! Вы, Галя, занимайте мой. Я буду в навигаторской рубке. И не за– будьте хорошенько пристегнуть предохранительные ремни!

Будто я сама этого не понимаю… даже обидно!

Мы покинули навигаторскую рубку. Я выходила последней и, оглянувшись, увидела, как Николай Петрович положил руки на пульт управления. Он уверенно сидел в кресле, и только седые волосы выдавали, что перед пультом сидит не молодой человек, а пожилой ученый.

И я невольно позавидовала его самообладанию, его выдерж– ке. Мы трое – мы были сейчас лишь пассажирами межпланетного корабля. Нам оставалось только ожидать, когда астроплан при– будет на Венеру. А он, Николай Петрович, вел корабль! От его хладнокровия, его выдержки, от его умения и знаний зависело все.

Я знала, что в случае надобности за пульт управления мог– ли бы сесть и Сокол и Ван Лун: ведь они специально учились управлять астропланом. Но, я думаю, вряд ли кто-нибудь из них смог бы оставаться таким спокойным у пульта межпланетно– го корабля, когда приближалась посадка – самый опасный этап нашего путешествия.

Николай Петрович держал в своих уверенных руках, лежавших на пульте, нашу судьбу. Начинался спуск на Венеру!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Если бы кто-нибудь мог со стороны наблюдать приближение межпланетного корабля к Венере, он увидел бы своеобразную, удивительную картину.

Холодное, прозрачное, как кристалл, пространство. Пустота без конца и края. Только безграничный простор во всех нап– равлениях, уходящий в бесконечную черную глубину, далекий черный фон, на котором разбросаны неисчислимые яркие алмазы, яхонты, рубины, многокрасочные звезды-самоцветы Вселенной.

Буйно разливает свои ослепительные лучи гигантское Солнце

– и нельзя понять, стоит ли на месте этот вибрирующий огнен– ный шар или мчится куда-то в неизведанном пространстве.

А в потоках горячих солнечных лучей с поразительной быст– ротой несется в просторе другой, еще больший, как кажется отсюда, шар. Но он темный, закутанный в плотные облака, как в непроницаемую одежду. Шар медленно вращается вокруг своей оси и мчится в неизвестность, пролетая в каждую секунду око– ло тридцати пяти километров. Это – Венера, загадочная плане– та, спрятавшая свои тайны под густой пеленой облаков.

Рядом с огромной планетой, словно стремясь перехватить Венеру в ее безостановочном движении, несется блестящая кро– хотная пылинка, сверкающая в лучах Солнца, как искорка. Она явно хочет догнать Венеру, пересечь ей путь. Где тебе, нич– тожная металлическая пылинка, и не пытайся! Гигантская пла– нета, неспешно вращаясь в пространстве, раздавит тебя своей массой, уничтожит, даже не заметив этого! Но металлическая пылинка все-таки летит и летит, приближаясь наискось к орби– те Венеры.

Миллиарды звезд с удивлением смотрят на странную, отваж– ную пылинку; даже Солнце, могучее и блестящее Солнце, кажет– ся, с интересом посматривает сюда.

А пылинка все мчится – уверенно и неудержимо. Ею управля– ет человеческий разум. Маленькая, едва заметная черточка, похожая на крохотную сигарку, она упрямо летит по своему пу– ти.

И вот с одной ее стороны возникает едва заметное облачко дыма, медленно тающее в холодном пространстве.

Академик Рындин, не сводя напряженного взгляда с огромно– го диска планеты, передвинул рукоятку управления ракетными двигателями. Заряд атомита взорвался; огонь и раскаленные газы вылетели из сопла ракеты на правом крыле. Астроплан вздрогнул и чуть заметно изменил направление полета.

Облачко дыма растаяло в пространстве. Его уже нет. Метал– лическая сигарка почти не изменила своего пути. Она все так же упрямо мчится к окутанной облаками планете.

Над гамаками центральной каюты светилАя большой четыреху– гольный экран перископа. На нем ярко обозначился светло-се– рый диск Венеры. Взгляды трех пассажиров общей каюты не от– рывались от него. Диск увеличивался, заполняя собою весь эк– ран, – серый, загадочный диск, затянутый сплошной пеленой облаков.

Расстояние между планетой и блестящей сигаркой быстро уменьшалось. Казалось, они вот-вот столкнутся! Еще мгновение

– и астроплан разобьется, превратится в пыль, в ничто… Но именно в эту самую секунду с его правой стороны появилось еще одно облачко дыма.

Академик Рындин ощутил, как капли пота скатились по его лбу. Решающий момент приближался. Вот сюда, сюда надо напра– вить корабль, чтобы он пролетел как раз над густыми облака– ми, не выше и не ниже, чтобы от трения в атмосфере Венеры началось постепенное торможение. Иначе благополучная посадка будет невозможна. Сюда, сюда… Рукоятка управления двигате– лями снова легко сдвинулась. Взрыв атомитного заряда снова толкнул астроплан. На миг академик Рындин невольно закрыл глаза…

Металлическая сигарка нырнула в туманную пелену, окуты– вавшую гигантскую планету. Нырнула – и скрылась в этой пеле– не. Далекие звезды на черном небосводе, казалось, вздрогну– ли, затрепетали…

На большой экран перископа в центральной каюте астроплана надвинулись серые облака. Бегущими прозрачными струями они молниеносно пересекли экран и через какую-то долю секунды исчезли. И – странно! – диск Венеры будто медленно поворачи– вался перед взволнованными наблюдателями, открывая их взорам новые и новые слои серых и белых облаков.

Нет, огромный шар планеты не раздавил, не уничтожил аст– роплан! Блестящая сигарка проскочила над этим шаром, едва коснувшись облачной пелены. И там, где она пролетела, в се– ром тумане осталась прямая тонкая полоска – след межпланет– ного корабля. А сам астроплан мчался дальше по эллипсу вок– руг планеты, захватившей его силой своего тяготения. Венера несла теперь с собою в космосе корабль аргонавтов Вселенной. На какое-то время астроплан стал ее спутником.

В центральной каюте астроплана радостно прозвучал голос Николая Петровича, усиленный громкоговорителем:

– Друзья, гипербола нашего полета превратилась в эллипс! Мы летим вокруг Венеры! Десять часов и пятьдесят четыре ми– нуты будет продолжаться наш полет вокруг Венеры по первому эллипсу, пока мы не окажемся на том самом месте, где впервые влетели в атмосферу планеты. Расчеты правильны! Можно выйти из гамаков!

Дружные приветственные возгласы были ему ответом. Сокол возбужденно пожимал руку Ван Луну: победа, атмосфера Венеры тормозит астроплан, все в порядке!

Но до конца полета было еще далеко. И хотя от Земли до Венеры астроплан летел более четырех месяцев, последние часы путешествия казались особенно длинными и томительными.

Межпланетный корабль мчался вокруг Венеры по эллипсу, будто стремясь вырваться из него и снова умчаться в безгра– ничные просторы Вселенной. Но именно тогда, когда астроплан удалился на наибольшее расстояние от планеты, ее тяготение начало с неумолимой силой изгибать эллиптическую линию поле– та. Астроплан плавно закруглял свой путь, описывая широкую кривую, которая должна была снова привести его к Венере, к пелене ее облаков. Первый эллипс заканчивался. Межпланетный корабль возвращался к той самой точке над облаками Венеры, где он пролетал в первый раз.

Академик Рындин напряженно ожидал нужного мгновения, что– бы опять включить ракетные двигатели, если это окажется не– обходимым. Да, уже первый эллипс показал, что расчеты марш– рута были правильными, иначе астроплан не перешел бы с ги– перболы на эллипс. Все это так. Но нужно быть готовым к лю– бым неожиданностям: разве не пришлось путешественникам уже несколько раз сталкиваться с ними по пути на Венеру?.. Чело– век, держащий в руках рули управления астропланом при спуске на чужую планету, обязан быть готовым ко всему.

В центральной каюте астроплана царила тишина. Одна мысль владела всеми: приближается второй, решающий, момент! Межп– ланетный корабль вновь ринется в атмосферу Венеры, произой– дет новое торможение от трения в атмосфере, эллипс уменьшит– ся… Так предусмотрено, так было рассчитано, и все же…

Астроплан пронесся над густыми слоями облаков с такой же молниеносной скоростью, как и раньше, – по крайней мере, так показалось всем. И затем облака опять начали отдаляться. Рындин озабоченно взглянул на циферблат электрического тер– мометра, отмечавшего, как изменяется температура корпуса ра– кеты снаружи. Да, как и следовало ожидать, супертитановая оболочка несколько разогрелась. Но ничего угрожающего нет: это – нормальное повышение температуры для тела, которое с огромной скоростью пронеслось сквозь слои атмосферы. Однако теперь эта скорость заметно уменьшилась – сопротивление ат– мосферы постепенно гасило ее. Все идет правильно.

– Вступили во второй эллипс, – известил спутников Рындин.

– Скорость девять с половиной километров в секунду. Продол– жительность полета по второму эллипсу – четыре с половиной часа.

– Значит, второй эллипс вдвое меньше первого? – обращаясь к Вадиму, спросила Галя Рыжко, которая хотела знать реши– тельно все.

– Даже меньше, чем вдвое, – ответил ей Сокол, – так как мы летим сейчас гораздо медленнее. Скоро придется искать место для посадки!

– Совсем скоро. Только три эллипса, очень немножко, – как всегда сдержанно пошутил Ван Лун. – Тогда будем искать ров– ный аэродром.

Искать? Аэродром? Да еще и ровный?.. Это звучало как нас– мешка. Да и вообще, как это «искать место для посадки» на окутанной облаками Венере?

Поверхность планеты по-прежнему была покрыта непроницае– мыми тучами. Они клубились одна над другой, сходились и рас– ходились, как исполинские волны, перекатывались в сером об– лачном океане. И хоть бы это был один густой слой туч! Нет, тучи шли в несколько рядов. И когда в верхнем слое образовы– вался разрыв, в который с напряженным вниманием вглядывались четыре пары глаз, – под этим разрывом оказывался лишь еще один слой туч, еще более густой, еще более непроницаемый…

– А панорамный радиолокатор? Разве он не поможет? – вслух подумала Галя Рыжко. – Ведь он должен показать нам то, что делается за облаками, на поверхности Венеры!

Сокол безнадежно махнул рукой.

Да, даже с этого, уже совсем небольшого по астрономичес– ким масштабам, расстояния панорамный радиолокатор помогал мало. На экране была такая же серая муть, как и перед нача– лом торможения. Вот опять показался океан, как будто увели– чившийся в размерах. Можно различить неровные берега, словно из. резанные глубокими языками заливов. Вот среди океана светлое пятно – наверно, остров. А слева, на материке,-расп– лывчатая извилистая линия: уж не река ли? Но отчетливо расс– мотреть нельзя ничего. Правда, как и раньше, на экране не видно густых туч, они будто растаяли. Но вместо них, тоже как и раньше, плывет струями неровный туман. Иногда он дела– ется прозрачнее, тогда можно видеть и остров и реку. А вслед за тем набегает плотная волна тумана – и все исчезает за его колеблющейся дымкой.

Панорамный радиолокатор почему-то очень плохо работает. Почему?

– Еще одна загадка? – уныло спросила Галя Сокола. Тот хмуро кивнул головой.

Итак, рассчитывать на помощь панорамного радиолокатора для выбора места посадки не приходилось. Это было серьезным осложнением. Скоро астроплан начнет описывать круги над Ве– нерой. Нужно будет садиться. Куда?.. Здесь-то и должен был помочь радиолокатор, сотни раз испытанный и проверенный на Земле. Там с его помощью взгляд легко проникал через самые густые облака – и поверхность Земли казалась наблюдателю яс– ной и четкой, можно было разглядеть мельчайшие детали. И Рындин и конструкторы корабля полагали, что панорамный ради– олокатор будет так же действовать и на Венере, даст возмож– ность разглядеть ее поверхность, несмотря на облачную заве– су, и выбрать место посадки. Однако локатор почему-то отка– зал.

Что теперь делать? Нельзя же снижаться вслепую, прямо в густые облака. Кто знает, что скрывается за ними, – горы, скалы, обрывы?.. Удачная посадка в таких условиях была бы редкой случайностью.

Сосредоточенное, нахмуренное лицо академика Рындина сви– детельствовало о тревоге, которую он испытывал. Это чувство– вали все – и видели в то же время, что Николай Петрович ста– рается не показывать своего беспокойства. Но голос выдавал его волнение, когда он, оставаясь внешне совершенно спокой– ным, говорил:

– Ван Лун, Галя, внимательно наблюдайте за экраном перис– копа. Возможно, вам удастся заметить что-либо в просвете между облаками. Вадим, проверьте еще раз напряжение на пано– рамном радиолокаторе. Может быть, чтонибудь с контактами… или мало оборотов в генераторе?

Сокол послушно выполнял распоряжения Николая Петровича, но радиолокатор отказывался нормально работать. Больше того, он стал сейчас действовать еще хуже. И это было самым удиви– тельным. Получалось так, что на довольно большом расстоянии панорамный радиолокатор давал возможность различать на по– верхности Венеры некоторые крупные объекты. Но чем больше астроплан приближался к планете, тем хуже вел себя радиоло– катор. Сейчас, в конце второго эллипса, на его экране нельзя .было рассмотреть даже той извилистой расплывчатой линии, которую путешественники считали рекой на материке. Все скры– ли под собой неровные, колеблющиеся струи тумана, затянувше– го весь экран.

Галя тихо спросила хмурого, озабоченного Сокола:

– Как могло случиться, что локатор работает все хуже и хуже? Разве ультракороткие волны не везде одинаковы?

Сокол раздраженно пожал плечами:

– Волны-то одинаковые, да кто может знать, что тут проис– ходит? Аппарат в порядке. Я не могу обнаружить ни малейшей неисправности. Может быть, поверхность Венеры вообще плохо отражает ультракороткие волны…

– Да, но почему же тогда раньше было лучше видно?

– Ничего не понимаю! Быть может, появилось какое-нибудь неизвестное нам излучение, влияющее на работу локатора? Так или иначе, пользы от него сейчас ожидать не приходится.

Галя не стала больше расспрашивать и подошла к перископу. Но и на его экране ничего не было видно, кроме все тех же непроницаемых облаков. Галя пригорюнилась. Правда, что скры– вается под ними, этими тучами? Куда придетсянаправлять аст– роплан Николаю Петровичу?

Лишь на одно короткое мгновение Гале вдруг показалось, что она заметила между облаками что-то нестерпимо красное. Большой разрыв между облаками верхнего слоя открыл второй, нижний, слой. И в нем мелькнул просвет – ярко-ярко красный! Почему именно красный, а не. какой-либо другой, скажем – зе– леный?.. Но это длилось всего один миг – и просвет снова ис– чез.

Она с робкой надеждой оглянулась на спутников. Сокол ос– тавался в центральной каюте, он все еще пробовал отыскать воображаемую неисправность в схеме панорамного радиолокато– ра. Николай Петрович как раз в эту минуту углубился с голо– вой в расчеты. Но Ван Лун! Ван Лун почему-то не менee испы– тующе смотрел на Галю, будто ожидал ее вопроса. Заметив же, что Галя в нерешительности колеблется, Ван Лун наклонился к ней и тихо шепнул:

– Что увидели, девушка? Скажите, прошу.

– Я не знаю… кажется, увидела там, под облаками…

– Красное? Так?

Галя даже вздрогнула от неожиданности: неужели Ван Лун тоже видел этот удивительный цвет?

– Да, красное. Не знаю, что это было. Может, какие-то го– ры…

– Не горы, Галя. Считаю, надо сказать Николаю Петровичу. Получается, что…

Что именно «получается»? Неизвестно… Галя увидела, как Ван Лун подошел к Николаю Петровичу. Потом она услышала го– лос Рындина:

– Очень интересно, дорогой Ван. Вы уверены, что видели не горный рельеф, а растительность?

– Совершенно уверен, – твердо ответил Ван Лун. – Впечат– ление-как от пышного бархатного ковра. Безусловно, расти– тельность. Однако красная. А кое-где – оранжевая.

Значит, зоркие глаза Ван Луна успели за это мгновение рассмотреть там, под облаками, что-то определенное! А перед Галей только будто мелькнуло – и тотчас исчезло…

– Приходится признать, что Тихов был прав, – проговорил Николай Петрович.

Тихов?.. Конечно, Галя помнила это имя. Тихов, известный советский астроном, положивший начало новой науке – астробо– танике – еще в сороковых годах нашего столетия (так расска– зывала Гале мама), высказал мысль о том, что окраска расти– тельности на Венере должна отличаться от земной. В результа– те жаркого климата, утверждал Тихов, растения Венеры должны отражать оранжевые и красные лучи Солнца. Ведь именно эти лучи приносят излишний для растений запас тепловой энер– гии…

– Думаю так же, Тихов не ошибся, – сказал Ван Лун.

– Но нам это сейчас ни к чему, – хмуро отозвался Рындин.

– Красное, оранжевое или зеленое, милый Ван… Садиться все равно некуда! – И, махнув рукой, он снова решительно взялся за свои вычисления.

Так проходили часы. Когда Галя несмело напомнила Рындину об обеде, он только коротко, но выразительно буркнул:

– Не до того!

О каком обеде можно было сейчас думать? Астроплан прибли– жался к цели сложного и трудного перелета. Пройден весь дол– гий и опасный путь в межпланетном пространстве. Вот она, Ве– нера, до нее рукой подать! Остается лишь посадка. А как ее сделать? Куда?..

Подчиняясь тяготению. Венеры, астроплан плавно прошел второй эллипс. Приближалось третье торможение. А дальше?.. Рындин чувствовал, что мысли и надежды его спутников обраще– ны к нему: именно он, руководитель экспедиции, должен прини– мать решения, которые устранят опасность. Но решение можно было принять только одно…

– Третье торможение, – глухо произнес Ван Лун, смотря вместе с Галей на экран перископа.

В считанные секунды астроплан промелькнул над скучившими– ся плотными облаками и вновь начал отдаляться от них. Термо– метр показывал, что оболочка корпуса разогрелась теперь зна– чительно меньше, чем при первых двух торможениях. Это также свидетельствовало о большом замедлении скорости межпланетно– го корабля.

Галя заметила, что после третьего пролета над облаками астроплан хотя и отдалялся от них, но очень ненамного. Ей казалось, что корабль описывает уже не эллипс, а ровный круг. Но это был еще эллипс, заметно укороченный, приближаю– щийся к кругу, но все-таки эллипс…

Академик Рындин отметил:

– До четвертого торможения остается два часа пятьдесят, четыре минуты. А тогда…

Что тогда? Неужели снижение, посадка? Куда?.. Галя Рыжко чувствовала, что у нее слипаются глаза. Нервное напряжение перешло в резкое утомление – и не только у нее. Движения Со– кола и Ван Луна тоже стали вялыми, замедленными. Галя заме– тила, что стоило ей взглянуть на серое бесконечное море об– лаков, заполнявшее собой экран перископа, как ее неодолимо охватывает сонливость. Усилием воли она отгоняла дремоту, сконфуженно поглядывая на Рындина: только на нем одном не была заметна усталость, его движения были такими же энергич– ными и решительными, как и раньше. Спать хотелось все силь– нее и сильнее, глаза закрывались сами, и наконец голова ее тяжело упала на руки. Мелькнула тревожная мысль: нельзя спать, нельзя!.. И как будто в ту же минуту Галя снова под– няла голову, осмотрелась, словно кто-то толкнул ее в бок.

На экране перископа виднелось все то же море облаков, се– рое, унылое. Но почему так озабочено лицо Ван Луна? Почему Вадим Сергеевич нервно пощипывает свои коротенькие усики? Что случилось? И в каюте жарко, даже ладони стали влажны– ми…

– Вадим Сергеевич, что происходит? – растерянно спросила Галя.

– Закончилось четвертое торможение. Мы снижаемся.

– Снижаемся? Куда?

Вместо ответа Сокол лишь пожал плечами. Что он мог отве– тить, если под астропланом была все та же густая пелена туч?.. Галя только сейчас поняла, что все это время, пока астроплан мчался по последнему эллипсу, она спала. Девушка виновато поглядела на товарищей. И в ту же минуту она услы– шала голос Рындина.

– По гамакам, товарищи! – громко приказал он. – Немедлен– но!

Через минуту-полторы прозвучал голос Сокола:

– Есть, Николай Петрович!

Рынднн прерывисто вздохнул. Он понимал всю опасность по– ложения, в котором находился астроплан.

Дальнейшее снижение скорости на круговом полете было слишком рискованным. Корабль в любую минуту мог потерять несколько сот метров высоты и зарыться в облака. Если на его пути окажется высокая гора, то… После четвертого торможе– ния астроплан летел со скоростью семи с половиной километров в секунду. Это большое снижение скорости, но…

Цифры говорили сами за себя. Самолет на Земле садится с совсем незначительной скоростью. И то посадка считается са– мым опасным моментом полета.

Астроплан летит со скоростью двадцати семи тысяч километ– ров в час, летит в двести раз быстрее приземляющегося само– лета. Последний эллипс вокруг Венеры он пролетел за час тридцать шесть минут.

Надо резко, всеми способами, уменьшать скорость! Панорам– ный радиолокатор не поможет выбрать место посадки. Значит, необходимо увидеть это место своими глазами. Другого выхода нет.

Академик Рындин решительно передвинул рычаг на боковой стенке пульта управления. В центральной каюте прозвучал пронзительный, тревожный звонок: внимание!

И почти в то же мгновение тело Рындина резко рванулось вперед. Его удержали только широкие предохранительные ремни кресла. Они врезались в тело до боли.

Боковые двигатели на крыльях астроплана повернулись на сто восемьдесят градусов, соплами вперед, и из них вырвались раскаленные газы. Взрывы горючего в этих двигателях толкали астроплан назад, тормозили его движение. Астроплан рвануло назад, скорость стремительно упала.

Николай Петрович перевел боковой рычаг еще дальше. Снова тревожный звонок – и снова резкий толчок. Боковые двигатели сделали еще несколько тормозящих взрывов. Стрелка указателя скорости быстро падала. Только что было шесть километров в секунду, вот уже пять… четыре… три… Межпланетный ко– рабль шел уже над самыми тучами.

Побледневший Сокол молчал. Лицо Ван Луна было почти вызы– вающе невозмутимым. Галя Рыжко чувствовала, как стучит ее сердце, и ее похолодевшие пальцы невольно хватались за края гамака всякий раз, как астроплан дергало назад.

Мозг Рындина работал, как точный механизм, почти автома– тически. Академик не сводил глаз с указателя скорости – это сейчас самое главное. Три километра в секунду… два кило– метра… один километр! Надо меньше, гораздо меньше. Он энергично потянул на себя руль высоты, приводивший в движе– ние закрылки на горизонтальных стабилизаторах.

Описывая плавную кривую, астроплан начал взбираться вверх. Он двигался сейчас только по инерции, которую быстро гасило притяжение Венеры. Все медленнее и медленнее движение астроплана вверх… еще секунда, две, три – и скорость по– гасла. На какое-то мгновение астроплан застыл в воздухе, а затем начал падать по вертикали назад, хвостовой частью вниз.

С каждой секундой скорость падения увеличивалась. Если ее не уменьшить – астроплан, пробив облака, скрывающие Венеру, врежется в ее поверхность! Нужно снова тормозить!

Движением рычага Рындин поставил боковые двигатели в прежнее положение, соплами назад. Взрывы горючего выбросили струи раскаленного газа, устремившиеся вниз, к серым обла– кам.

Скорость падения уменьшилась, но тотчас же начала нарас– тать снова. Облака стремительно приближались.

Рындин включил автомат, подающий в камеры сгорания не– большие заряды атомита, – взрывы стали частыми, но слабыми. Они задерживали падение корабля, нейтрализовали притяжение Венеры: астроплан начал скользить вниз с небольшой сравни– тельно скоростью. Облака ближе, ближе… И вот экран перис– копа стал серым: корабль погрузился в плотные тучи.

Теперь все зависело от того, куда упадет астроплан. Рын– дин понимал это, но больше он ничего сделать не мог. Пано– рамный радиолокатор не работал. Снижаться на горизонтальном полете не было возможности. Оставалось только тормозить вер– тикальное падение, тормозить всеми способами! А там…

И вдруг экран перископа прояснился. Астроплан пробил толстый слой облаков. Возглас изумления вырвался у Гали Рыж– ко: вот оно, то красное, что она на мгновение увидела в просвете между тучами!

Ярко-красный ковер буйной растительности укрывал поверх– ность Венеры. Отсюда, с высоты больше километра, нельзя было рассмотреть, что было внизу, – трава, кусты или дебри фан– тастически окрашенных девственных лесов. Красный ковер усти– лал всю неровную холмистую поверхность планеты. Вон сереб– рится вода… и скалы, острые скалы, поднимающие вверх свои вершины из густой оранжево-красной растительности. Но как быстро все это приближается, растет!..

Николай Петрович решил включить одновременно и централь– ный двигатель. Это было очень рискованно. Даже небольшие за– ряды атомита в центральном двигателе могли своими взрывами наклонить корпус астроплана, тогда торможение вообще станет невозможным. Но на это приходилось идти'. Иного выхода не было. Три взрыва в центральном двигателе заставили астроплан подпрыгнуть вверх. И все-таки скорость падения была слишком опасной… Пружинистая стальная спираль выдвинулась из кор– мовой части корабля. Она была готова принять на себя первый удар о поверхность планеты.

Острые вершины скал устремились навстречу кораблю, будто готовились проткнуть его корпус.

Николай Петрович откинулся на спинку кресла. Он ощутил огромную усталость. Теперь он уже ничем не мог помочь. Авто– мат производил. взрывы атомита беспрерывно. Оставалась еще надежда на стальную спираль. Она поможет, если корабль упа– дет кормой вниз. А если под углом? Тогда скалы врежутся в корпус? Надо ждать. Сделано все, что было в его возможнос– тях. Все!..

…Резкий, сильный толчок потряс астроплан. Все внутри загудело. В каюте упало что-то стеклянное, разбилось. Гамак, в котором лежала Галя Рыжко, прогнулся вниз и вновь подкинул ее вверх.

Астроплан упал на поверхность Венеры – к счастью, не на скалы, а в густые заросли первобытного леса. Стальная спи– раль приняла на себя часть удара и подбросила корабль вверх. Он покачнулся – и с размаху свалился боком на высокие вет– вистые деревья.

Деревья ломались под его тяжестью, как тоненькие спички, астроплан своим корпусом приминал их. Будто живое существо, он старался остановить свое стремительное движение. Но соп– ротивление деревьев было слишком слабым, чтобы задержать ог– ромный корабль, упавший на пологий склон.

Ломая деревья, астроплан скользил вниз по этому склону, а затем покатился под откос.

На экране перископа все прыгало, крутилось, мелькало. Астроплан катился куда-то вниз, переворачиваясь и время от времени ударяясь о камни.

Все перепуталось, перемешалось в сознании Гали Рыжко. Не было уже ни верха, ни низа; пол, потолок и стены каюты вра– щались вокруг нее. Грохот, звон и глухой гул не прекраща– лись. Гамак то отбрасывал тело от себя, то глубоко прогибал– ся под ним. На экране перископа мелькали небо, почва, покры– тая удивительным кружевным кустарником, красные деревья, скалы, – все мчалось в бешеной скачке. Галя услышала, как вскрикнул Сокол. И вот астроплан резко остановился, вибрируя всем корпусом. От этой вибрации оглушительно звенело в голо– ве, на сознание наваливалась странная, непреодолимая уста– лость, тяжесть, будто все вокруг окутывалось серым непрони– цаемым одеялом…

Больше Галя Рыжко не помнила ничего…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Бледный фиолетовый свет пробивался сквозь толстое стекло иллюминатора центральной каюты астроплана. В полутьме перед глазами Гали медленно проплывали причудливые голубые, крас– ные и зеленые круги. Ужасно болела голова.

Что случилось? Почему так темно? Галя напряженно припоми– нала. Да, кажется, она тогда потеряла сознание. Но ведь пос– ле этого она что-то еще видела? Значит, сознание возвраща– лось к ней? Или это только чудилось, как бывает в кошмарном сне?

Нет, она хорошо помнит, слишком хорошо. Было так: она открыла глаза, и странная тишина, странный после гула и гро– хота, посла ударов и толчков покой поразили ее. Кажется, в каюте тогда было светлее… Да, ведь Галя еще осмотрелась: как чувствуют себя товарищи? Но она не успела увидеть нико– го.

Ее взгляд упал на большой экран перископа. А на нем…

Экран был освещен, на нем покачивались красные вершины удивительных огромных растений, похожих на пальмы. Пальмы на Венере? Но Галя не успела ответить себе на этот вопрос. Гла– за ее широко раскрылись от изумления, она застыла, вцепив– шись руками в края гамака.

Из-за густой оранжево-красной листвы невиданных растений появилась голова какого-то чудовища. Огромный сказочный дра– кон продирался сквозь чащу, поднимая над вершинами деревьев свою угловатую свирепую голову. На Галю смотрели круглые ту– пые глаза. Под этими тусклыми глазами размыкались и смыка– лись гигантские изогнутые челюсти, похожие на широкие кривые сабли. Чудовище приближалось к кораблю, подминая деревья своим блестящим желто-коричневым туловищем. И вдруг оно бро– силось в сторону. Все исчезло, только большие краснолистые деревья покачивались на экране…

А может быть ничего и не исчезало, может быть это Галя сама опустила утомленную голову, прячась от страшного виде– ния? Приснилось? Ведь сейчас на экране перископа нет реши– тельно ничего – даже красных деревьев, все затянуто фиолето– вым полумраком, странным и неестественным; только изредка пробегают по нему светлые и темные волны, расплывчатые поло– сы.

Видела Галя действительно это чудовище, или ей только по– чудилось? Девушка подняла руку – и ее поразило непривычное ощущение веса. Рука была будто налита свинцом. Ага, значит все приходит в норму, и прежде всего вес…

Она слабо усмехнулась, но сразу же поймала себя на том, что ее взгляд то и дело возвращается к экрану перископа: а вдруг снова покажется то чудовище? Нет, экран пуст, только темные и светлые полосы по-прежнему пробегают по нему. Что за странные полосы?

В тишине Галя ясно услышала стон. Она прислушалась. Да как же она сразу не вспомнила, не подумала о товарищах? А если кому-нибудь из них плохо?

В полутьме она различила фигуры Сокола и Ван Луна. Оба лежали в своих гамаках. Спят? И стон доносился откуда-то из– дали, не отсюда. Неужели Николай Петрович?..

Девушка быстро расстегнула пряжки предохранительных рем– ней, прикреплявших ее тело к гамаку, и соскочила на пол. Как трудно сразу привыкать к весу! Она с усилием, неуверенно, переступала с ноги на ногу: тело, привыкшее за время долгого межпланетного путешествия к невесомости, к удивительной лег– кости движений, теперь было непослушным, отяжелевшим, неук– люжим. Скорее, скорее к Николаю Петровичу!

Здесь, в навигаторской рубке, было немного светлее. Галя Рыжко с ужасом увидела, что Николай Петрович лежит на боку, перегнувшись через пульт управления. Руки его безжизненно повисли. Время от времени Николаи Петрович тихо стонал.

– Николай Петрович! Николай Петрович!

Галя осторожно дотронулась до его плеча.

– Воды… – еле слышно простонал он. Удивительно, но, ус– лышав голос Николая Петровича, Галя сразу пришла в себя: нужно было немедленно действовать!

Напрягая все свои силы, она бережно приподняла тяжелое, ослабевшее тело Рындина и усадила его в кресло. Голова Нико– лая Петровича бессильно откинулась на мягкую спинку. На вы– соком лбу запеклась кровь: глубокий порез пересекал его сле– ва направо. Галя с тревогой смотрела на бледное лицо Рынди– на. Но вот его глаза приоткрылись. Затуманенный взгляд оста– новился на девушке.

– Воды… Пить… – снова услышала Галя. Она бросилась в центральную каюту. Вода из резервуара полилась в чашку обыч– ной струей – так, как она текла в земных условиях. Галя не успела удивиться этому – она слишком торопилась. Николай Петрович припал губами к чашке и жадными глотками осушил ее.

К Рындину постепенно возвращалось сознание – он стал ды– шать ровнее, глубже и уже не стонал. Галя заметила, что он напряженно смотрит на нее и порывается что-то сказать. Де– вушка поняла, что тревожило Николая Петровича, и едва лишь он начал: «А как…», она сразу его успокоила:

– Не волнуйтесь, Николай Петрович. Все в порядке. Живы, здоровы.

Она вернулась в центральную каюту и увидела, что Ван Лун уже вылез из гамака.

– Товарищ Ван Лун, – быстро заговорила Галя, – Николай Петрович ранен. Спрашивает, что с вами и Вадимом Сергееви– чем.

– Все хорошо, – услышала она голос Сокола, – только осла– бел, едва двигаюсь.

– Думаю, некогда разговаривать, – перебил его Ван Лун. – Надо делать. Идем к Николаю Петровичу!

Через несколько минут Рындин слабым, но уже ровным голо– сом рассказывал товарищам о том, что с ним произошло.

Академик ни на секунду не оставлял свой пост у пульта уп– равления кораблем. В момент приземления его выбросило из кресла и швырнуло на пульт. Ударившись о какой-то рычаг, Ни– колай Петрович поранил голову. Кровь залила лицо, но Рындин на ощупь выключил главный рубильник электросистемы, чтобы случайное замыкание, случайный нажим на рычаг или кнопку пульта не наделали беды. Астроплан в это время жестоко бро– сало из стороны в сторону. Почувствовав через некоторое вре– мя, что корабль перестал катиться и остановился, Рындин хо– тел подняться, но не смог. Его охватило непреодолимое оцепе– нение. Потом он, кажется, потерял сознание, однако сколько времени это длилось, ему трудно определить.

– Мне помнится, что хронометр показывал тогда тридцать пять минут первого. А сколько теперь? – спросил Рындин, пы– таясь приподнять голову со спинки кресла.

Взгляды его товарищей остановились на циферблате хроно– метра. И общий возглас изумления вырвался у них: хронометр показывал четверть десятого!

– Полагаю, что-то не так, – мрачно сказал Ван Лун. – Очень много. Если правда, значит мы спали около девяти ча– сов. Или лежали без сознания. Не понимаю.

– А между тем это так, – отозвался Сокол. – На моих часах столько же. Удивительно, что мы потеряли сознание все однов– ременно и почти так же одновременно пришли в себя.

Рындин внимательно слушал, а затем сказал:

– Хронометру приходится верить. Мы все лежали без созна– ния или скованные исключительно глубоким сном около девяти часов. Как объяснить это? Предположить можно только одно…

– Реакция на нервное возбуждение во время снижения аст– роплана? – перебил его Сокол.

– Да, это тоже имело значение, – ответил Рындин. – Но главное, мне кажется, – реакция человеческого организма на возвращение веса.

– Веса?

– Да. Вероятно, это основное. Быстрое восстановление веса

– серьезный фактор. Я и сейчас еще ощущаю необычную расслаб– ленность, вялость. Трудно пошевелиться, сделать движение… Но проверить такое предположение мы пока не можем. Придется отложить проверку до возвращения на Землю. Тогда, при втором снижении, все выяснится.

– А, да когда это еще будет… – откликнулась Галя Рыжко.

– Но сейчас-то мы уже на Венере, и все в порядке, ура! – Она отступила на шаг, подняла руку и тоном заправского оратора торжественно заговорила: – Позвольте приветствовать вас, до– рогие товарищи, с историческим событием. Первые люди прибыли на Венеру! Неведомая планета, правду сказать, приняла нас несколько негостеприимно. Но мы не будем обращать на это внимания. Я, конечно, должна выразить сожаление по поводу того, что нас не встретили ни делегации, ни отдельные предс– тавители населения этой планеты…

Она вдруг замолчала, будто пораженная чем-то. На лице де– вушки появилось растерянное выражение.

– В чем дело, Галя? – спросил, улыбаясь, Николай Петро– вич. – Такое пышное, торжественное начало… Мы ждем продол– жения, товарищ оратор!

Но Гале уже не хотелось шутить. Она вспомнила о том, что ей пришлось увидеть, – наяву или во сне, она не знала. Но безобразная голова фантастического дракона так ясно запечат– лелась в ее памяти, что девушка вздрогнула.

– Галя, вам нехорошо? – заботливо спросил Сокол. – Сади– тесь, успокойтесь, мы все слишком много пережили за эти пос– ледние сутки. Я сейчас принесу вам воды…

– Спасибо, не надо, – ответила Галя, овладевая собой. – Спасибо, Вадим Сергеевич. Я хочу… я хочу рассказать об од– ной странной вещи.

Она сжато рассказала о том, что видела на экране периско– па, описала вид чудовища, его голову, поднимавшуюся над красными верхушками деревьев. Когда Галя закончила, Сокол осведомился:

– Вы уверены, что видели изогнутые, кривые челюсти?

– Конечно, уверена. Это был отвратительный дракон!

Сокол развел руками:

– Животные с такими приметами науке неизвестны. То, что вы рассказали, Галя, не напоминает мне ни одного из существ юрского периода.

– А если не юрского? – вмешался Ван Лун. – Позволю себе удивиться. Палеонтология не знает такого дракона – согласен. Однако палеонтология – это не Венера. Почему не может быть дракона на Венере?

– Я не говорил этого, – запротестовал Сокол. – Я сказал только, что подобного животного не может быть среди ящеров, характерных для юрского периода. Не может быть его и среди гигантских млекопитающих.

– Почему так? – настаивал Ван Лун.

– Голова, которую так подробно описала Галя, может при– надлежать лишь какому-либо представителю насекомых. Да, да, не удивляйтесь! Именно для них характерны подобные изогнутые кривые челюсти.

– Значит, вы думаете, что это было насекомое? – ироничес– ки полюбопытствовал Ван Лун.

– И этого я тоже не говорил. А если уж вам угодно знать мое мнение, то я скажу вот что. Это было не насекомое, но и не ящер, а также и не млекопитающее…

Сокол выдержал эффектную паузу под нетерпеливыми взгляда– ми товарищей и насмешливо закончил:

– Это был плод буйной фантазии нашей экспансивной Галины! Интересное сновидение, не больше того. – Он продолжал, не глядя в сторону Гали Рыжко, смотревшей на него негодующе. – Конечно, очень занимательно проследить с психологической точки зрения – как создается в представлении человека, пог– руженного в беспокойный сон, фантастический образ. Вероятно, на Галю когда-либо произвел большое впечатление вид како– го-то насекомого под увеличительным стеклом.

Значит, Вадим Сергеевич решил и дальше подтрунивать над ней, даже в такой обстановке? Ну хорошо. Галина Рыжко даже не подаст виду, что это ее трогает. Посмотрим, у кого больше выдержки! И Галя вполне независимо ответила:

– Не помню такого случая. И вообще не люблю насекомых.

Сокол испытующе посмотрел на нее:

– Следовательно, вы настаиваете на том, что сие чудище вы видели на самом деле? Придется вписать в анналы науки новое открытие, сделанное молодым и талантливым…

Его насмешливую реплику неожиданно перебил, на этот раз без тени иронии, голос Ван Луна:

– Спешить не надо, Вадим. Могу немного добавить от себя. Опасаюсь, правда, удивить вас, друг. Но мне тоже приснился этот зверь. Вместе с Галей приснился. Совсем такой же. Что скажете, интересуюсь?

Теперь был озадачен Сокол. Он с недоумением смотрел на Ван Луна: не шутит ли тот? Но серьезность Ван Луна не остав– ляла никаких сомнений. И Вадиму пришлось честно признаться:

– Тогда я просто не знаю, что вам сказать. Очень стран– но… Может быть, Николай Петрович выскажет свое мнение?

Но Рындин только развел руками:

– А что же я могу сказать, друг мой? Очевидно, приходится согласиться, что чудище не приснилось нашей Гале, если его видел также и Ван Лун. Спорить сейчас бессмысленно. Могу сделать только один вывод: нас ожидает здесь еще много нео– жиданностей, много загадок, которые придется разрешать. По– живем – увидим! Но не пора ли браться за дело? Мы что-то слишком разговорились. Конечно, сейчас выходить из астропла– на не стоит. Сначала надо установить, чем дышат животные на Венере. Вадим, прошу вас, исследуйте состав воздуха. Сможем ли мы беспрепятственно выходить наружу?

– Есть, Николай Петрович, – с готовностью откликнулся Со– кол и вышел в центральную каюту.

Рындин с трудом поднялся и неуверенными еще шагами после– довал за ним, тихо проговорив про себя:

– Пожалуй, это пока что самое главное для нас…

Ван Лун подошел к Гале, ласково обнял ее за плечи и ска– зал ей:

– Девушка, вам ничего не приснилось. Этот зверь был за стенками корабля. Очень, правда, похож на дракона.

– Вы видели его? И как он лез между деревьями?

– Да, видел. Очень жалел, что только на экране. Нельзя было проверить его пулей. Потом опять заснул. Наверно, очень устал, полагаю.

– А какой он огромный, видели? – настаивала Галя.

Но Ван Лун уклонился от дальнейшего разговора:

– Николай Петрович сказал: еще много увидим. Думаю одно: надо хорошие нервы и выдержку. Отмечу: рад, что вы метко стреляете, девушка. Вам и мне будет дело. Идем, узнаем, как с воздухом. Тоже очень интересно и важно.

В центральной каюте Сокол наклонился над небольшим прибо– ром, изогнутые трубки которого уходили в стену. Автоматичес– кий насос нагнетал воздух в испытательные резервуары в каюте через краны, расположенные снаружи, на корпусе астроплана. Геолог даже не взглянул в сторону вошедших Гали и Ван Луна.

Увидев, что Рындин перевязывает рану на лбу, Галя подбе– жала к нему:

– Дайте я забинтую, Николай Петрович!

– Тише, Галя, – остановил ее Рындин. – Если хотите, пожа– луйста, забинтуйте, мне самому действительно неудобно. Толь– ко не будем мешать Вадиму: это очень серьезное, исследова– ние.

Впрочем, анализ воздуха занял вовсе не так много времени. Едва Галя успела закончить перевязку, как Сокол уже выключил прибор. Он молча подал Рындину листок бумаги со своими выво– дами. Галя и Ван Лун с нетерпением смотрели на Николая Пет– ровича. Но нахмуренное лицо академика не сулило радостных известий. Он перечитал строчки, написанные Соколом, еще раз и озабоченно поглядел на товарищей. Галя вся сжалась от тре– вожного ожидания.

– Анализ, конечно, приблизительный, – сказал он наконец.

– В деталях мы его еще уточним. Но, друзья мои, уже сейчас ясно одно: из астроплана можно будет выходить только в ска– фандрах! А их у нас всего три… – Он немного помолчал, в раздумье покусывая губы, и закончил: – По этим предваритель– ным данным, в атмосфере Венеры действительно слишком много углекислоты. Не какие-то доли процента, как на Земле, а око– ло пятнадцати процентов! И это ставит нас в очень затрудни– тельные условия, друзья мои. Для нас это многовато. Человек не может дышать таким воздухом.

Все молчали.

Пятнадцать процентов углекислоты!

– Может быть, это не совсем точно? – робко, с затаенной надеждой, предположила Галя. – Может быть, еще проверить?

Никто не ответил ей, да и сама она поняла несерьезность своего вопроса: разве мог бы так грубо ошибиться в анализе опытный ученый Сокол?..

Ван Лун сердито проговорил:

– Думаю, все равно сделаем свое дело… – Он не закончил фразы и поднял голову, будто прислушиваясь к чему-то.

Все насторожились.

Раздался глухой скрип и какое-то царапанье по металличес– кому корпусу корабля. Астроплан дрогнул, покачнулся. Перед– няя его часть немного приподнялась и снова встала на место. Казалось, неведомый великан пытается перевернуть корабль на бок. Корпус астроплана был слишком тяжел и не поддавался, хотя толчки были очень ощутимые. Галя видела побледневшее лицо Сокола, нахмуренные брови Рындина. Ван Лун с силой стиснул перила у стен каюты: он осматривался, словно искал что-то. И вдруг Ван Лун молча показал на иллюминатор. Галя взглянула – и, вскрикнув от неожиданности, схватила Рындина за руку.

Неясная, туманная тень целиком заслонила собою иллюмина– тор, в котором еще за мгновение до этого различались расп– лывчатые контуры неведомых растений. Затем тень исчезла. По– том огромная лапа царапнула по толстому стеклу. А еще через секунду за иллюминатором разлился призрачный голубоватый свет, колеблющийся и неверный. Он приближался, усиливался, этот свет!

Круглые, как тарелки, глаза – зеленоватые вытаращенные глаза неведомого животного – тупо смотрели в иллюминатор. Не видно было ничего, кроме этих глаз и морщинистого большого рта, окруженного твердыми наростами. Голубоватый свет исхо– дил именно от этого рта. Широко размыкались и смыкались кри– вые зубчатые челюсти, похожие на изогнутые сабли.

Это длилось всего несколько секунд. Затем все исчезло. Неведомое гигантское животное скрылось в фиолетовом полумра– ке за иллюминатором – полумраке, прятавшем в себе тайны за– гадочного мира Венеры.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Два человека в скафандрах с закругленными сверху прозрач– ными цилиндрическими шлемами вышли из наружного люка астроп– лана. Вслед за ними выдвинулась легкая металлическая лесенка

– и люк тотчас же закрылся. Это были Рындин и Ван Лун: у первого был какой-то длинный, завернутый в ткань предмет, второй держал в руке короткую автоматическую винтовку, а на поясе его висела небольшая кирка.

Николай Петрович первым спрыгнул с лесенки на землю – землю Венеры, на которую еще никогда не ступала нога челове– ка.

Странное, непривычное утро встречало их на чужой планете. Теплый, насыщенный влагой воздух напоминал оранжерею. Аст– роплан лежал в ущелье. Остроконечные скалы, огромные глыбы бурого камня вздымались справа и слева из густой оранже– во-красной растительности. Высоко над скалами медленно плыли тяжелые серые тучи. Солнце, вероятно, никогда не пробивало своими прямыми лучами плотный облачный покров планеты. Но света было много, даже в этом глубоком ущелье.

Ван Лун внимательно осматривал скалы. После ночного прик– лючения с неведомым животным он не доверял Венере. Кто зна– ет, не высунется ли из-за любой скалы какое-нибудь чудище? Нужно быть готовым ко всему. Автоматическая винтовка на взводе, в ней тридцать надежных разрывных пуль; электричес– кий пистолет на боку, под левой рукой; две атомитные гранаты на поясе; запасные обоймы с патронами для винтовки в кармане

– что ж, Ван Лун готов к любой встрече!

Рындин смотрел на верхушки скал, на медленно плывущие в небе облака. Ван Лун услышал его взволнованный голос.

– Здравствуй, неведомый мир! – торжественно говорил ака– демик, протянув вперед руки. – Здравствуй, Венера, планета тайн и неожиданностей. Мы пришли сюда – и мы откроем твои загадки, как бы негостеприимно ты ни встречала нас!

Он оглянулся. Его седая голова была хорошо видна в проз– рачном шлеме; временами казалось, что и шлема-то никакого нет, а вокруг головы переливаются лишь светлые блики.

– Да, я взволнован, Ван, – произнес Рындин, видя, как внимательно смотрит на него Ван Лун. – Взволнован этой мину– той, которой мы так долго ждали, к которой мы так упорно го– товились годами. Мы с вами – первые люди на Венере! Ван, да выразите вы хоть чем-нибудь ваши чувства! Сейчас ваша сдер– жанность просто противоестественна! Ну, Ван!

Ван Лун смущенно развел руками:

– Не умею, Николай Петрович, – откровенно признался он. – Внутри очень много Снаружи ничего нет. Внутри кипит, снаружи

– спокойно. Такой плохой характер, Николай Петрович, – улыб– нулся Ван Лун, – даже отец и мать говорили. Но ничего, вы волнуйтесь, я буду спокойным. Вместе сложим, разделим на два, будет как раз, хорошо?

– Хорошо, хорошо, Ван! – смеясь, ответил Рындин. – Уже по вашему непривычно длинному монологу вижу, что и вы не так спокойны, как стараетесь казаться. Ладно, идем, друг мой. Вон та высокая скала, думается мне, лучше других подойдет для нас.

Быстрыми, легкими шагами Николай Петрович направился к скале. Ван Лун шел за ним, зорко осматриваясь по сторонам. Академик Рындин находился под надежной защитой!

…Вадим Сокол и Галя Рыжко следили за обоими исследова– телями через боковой иллюминатор каюты. Они искренне завидо– вали Рындину и Ван Луну, особенно Галя: ей так хотелось пос– корее выйти из межпланетного корабля и оказаться на Венере, своими ногами ступить на почву планеты. Но девушка понимала, что именно Николаю Петровичу Рындину, руководителю экспеди– ции, принадлежит честь перрому начать изучение планеты. А Ван Лун обязан был сопровождать Рындина и охранять его. Ко– нечно, на астроплане было три скафандра; но Галя понимала, что еще один участник первой вылазки в неведомый мир Венеры был бы лишней обузой для Ван Луна, которому пришлось бы ох– ранять уже не одного, а двух товарищей. Вадиму и Гале оста– валось только терпеливо ждать своей очереди, тем более что Рындин перед выходом из корабля обнадеживающе сказал:

– Вы сами понимаете, друзья, что корабль нельзя оставлять всем, даже если бы у нас было четыре исправных скафандра. Зато обещаю, что в следующий раз в астроплане останусь я сам, а вы все отправитесь путешествовать по Венере.

Это было сказано так по-дружески, тепло, что и Галя и Со– кол примирились с необходимостью остаться в астроплане. И теперь они, не спуская глаз, следили за Рындиным и Ван Лу– ном, поднимавшимися по склону ущелья.

Николай Петрович неожиданно остановился. Он нагнулся и с недоумением посмотрел себе под ноги.

– Вам приходилось видеть что-либо подобное? – изумленно спросил он.

– Нет, – коротко ответил Ван Лун, отступив на шаг.

Часть склона перед ними была покрыта мириадами насекомых. Существа самых разнообразных форм – длинные, короткие, круг– лые, плоские, с шестью, десятью и сотнями ног, разной вели– чины, размером с муху и громадные, как исполинские жуки-ро– гачи, двигались одним сплошным потоком по ложбине, на краю которой оказались путешественники. Этот живой поток спускал– ся с одного склона, пересекал ущелье и поднимался на другой склон. Насекомые передвигались несколькими слоями – один над другим, они спешили, перегоняли друг друга, будто их кто-то гнал. И ни одно из них не уклонялось в сторону, все держа– лись в одном русле, наполненном до краев.

Ван Лун осторожно опустил ногу в резиновом сапоге ска– фандра в этот живой поток. Он ощутил, как под его подошвой захрустели сотни насекомых. Но поток не остановился, он об– текал ногу и продолжал свое движение.

– Странное явление, должен сказать, – с неприязнью проце– дил Ван Лун. – Однако можно идти дальше, Николай Петрович.

И он решительно перешел через живую реку, погружаясь в нее почти по колено. Рындин последовал за ним.

Группа высоких деревьев, напоминавших пальмы с широкими веерами длинных красных листьев, пересекала их путь. Николай Петрович указал на них Вая Луну:

– Как видите, Ван, Сокол был прав, когда уверял нас, что на Венере мы встретим растительность, похожую на флору наше– го земного юрского периода. Эти деревья в самом деле очень похожи на растительность той эпохи.

– Насчет растений спорить не могу, хотя они и оранже– во-красного цвета, – отозвался Ван Лун. – Зато животные здесь, замечу, другие. Не такие, каких нам обещал Вадим. Вот, обращу ваше внимание, чудный образчик!

Рука Ван Луна указывала куда-то между стволами деревьев. На толстых блестящих нитях огромной паутины, которая густой сеткой протянулась между двумя высокими деревьями, сидел большой, жирный, косматый паук. Он был величиной с голову человека, если не больше. Паук уже заметил приближавшихся людей, его маленькие глазки свирепо уставились на них, длин– ные кривые лапы возбужденно перебирали нити паутины, и нель– зя было понять, то ли он хочет убежать, испуганный непривыч– ными пришельцами, то ли, наоборот, готов на них броситься.

– Как вам это нравится? – спросил Ван Лун Рындина, вски– нув на всякий случай винтовку.

– Довольно противное существо, – пробормотал Николай Пет– рович. – Впрочем, Ван, встреча с этим, как вы выразились, «чудным образчиком» вовсе не опровергает предположений Вади– ма. Вполне вероятно, что пауки существовали и среди земных юрских животных. Наши встречи еще не разбивают теории Соко– ла, знаете…

– Позволю спросить вас: а как с тем животным, которое заглядывало ночью в иллюминатор? – скромно, но с явной иро– нией спросил Ван Лун.

– А вот это пока загадка, – признал Рындин.

Действительно, ночной посетитель ничем не напоминал су– ществ земного юрокого периода, даже сам Сокол согласился с этим.

– Смотрите – еще приятная компания! – воскликнул Ван Лун оглядываясь. – Нет, Николай Петрович, фауна здесь другая!

Из-за большой скалы навстречу им вылетела туча крылатых существ. Большие, с ладонь величиной, насекомые, пронзитель– но жужжа, облепили шлемы и скафандры путешественников. Ван Лун видел, как они извивались, цепляясь за скафандр и стара– ясь ужалить толстое стекло шлемов, видел, как изгибались острые жала, скользя по стеклу, как выступали из жал малень– кие капельки мутной желтоватой жидкости.

Отмахиваясь от назойливых насекомых свободной рукой и винтовкой, Ван Лун выступил из тени, которую отбрасывала скала, на свет. И тотчас же насекомые отлетели от него. За– интересованный этим явлением, Ван Лун снова вошел в тень скалы – и насекомые опять яростно на него накинулись.

– Николай Петрович, – крикнул Ван Лун Рындину, который все еще отмахивался от неугомонных крылатых врагов, – идите сюда, прошу! Они не любят света. Нападают только в тени!

Он продемонстрировал Рындину еще раз, как хищные насеко– мые облепливают его в тени и как немедленно исчезают, улетая из освещенного места.

– Интересный пример светобоязни у насекомых, – заключил Николай Петрович, стоя на свету. – Ладно, Ван, все это хоро– шо… Но все-таки как нам двигаться дальше? Тут, в проходе между скалами, эти яростные насекомые. Там, между деревьями, паук. А больше проходов вверх я не вижу.

– Совсем просто, Николай Петрович. Можно идти куда хоти– те. Насекомые – это не страшно. Можно не обращать внимания. Скафандры прочные. Но между деревьями – ближе. Думаю, сниму паука, и пойдем там.

Не откладывая дела в долгий ящик, он поднял автоматичес– кую винтовку.

– Подождите минутку, Ван, – остановил его Рындин. – Это, может быть, редкий экземпляр. Лучше сначала сниму его я, а потом уж вы. Хорошо?

Он взял в руки маленький фотоаппарат, висевший на ремне, и сфотографировал огромного паука, который все еще беспокой– но перебирал лапами.

– Теперь дело за вами, Ван!

Сухой звук выстрела разорвал воздух. Паук подскочил и упал на землю. Собственно говоря, упал уже не паук, а от– дельные куски его тела. Ван Лун забыл, что его винтовка за– ряжена разрывными пулями. Сотрясение воздуха порвало паути– ну, и она длинными прядями свисала теперь с деревьев, откры– вая проход.

Дорога была свободна. Через несколько минут оба путешест– венника стояли на вершине скалы, которая с самого начала бы– ла избрана Николаем Петровичем.

Широкая панорама открылась перед их взором.

Межпланетный корабль лежал в узком и глубоком ущелье, на– поминавшем русло некогда протекавшей тут реки; тут и там оно было усеяно крупными камнями, очевидно принесенными сюда во– дой. Но если здесь и протекала река, то это было, вероятно, очень давно, так как ущелье успело зарасти деревьями, похо– жими одновременно и на пальмы и на гигантские папоротники. Странные, необычные деревья! Некоторые из них на сорокпять– десят метров вздымали к небу свои красные веероподобные кро– ны, другие, наоборот, были искривленными и приземистыми, будто ползли по почве, обвиваясь вокруг скал…

Николай Петрович Рындин сокрушенно покачал головой:

– В неудачное место попал наш астроплан. Ну как мы будем выбираться отсюда? Ведь корабль застрял так, что ему не по– могут даже и колеса, – они не пойдут по огромным камням. А стартовать при помощи ракетных двигателей прямо из этого уз– кого ущелья тоже невозможно. Да, явно неудачное местечко выбрали мы для посадки.

– Простите, Николай Петрович, но я не помню, чтобы мы его очень выбирали, – невозмутимо отозвался Ван Лун. – Да и о старте с Венеры, пожалуй, думать еще рановато.

– Но думать об этом все же придется.

– Несомненно, Николай Петрович. Подумаем. Время есть.

– А как вы считаете, Ван, товарищи видят нас здесь?

Ван Лун усмехнулся:

– Мы видим астроплап. Значит, они тоже видят нас. – И он сделал приветственный жест рукой в сторону астроплана, туск– ло поблескивавшего в глубине ущелья.

Действительно, Вадим Сокол и Галя Рыжко видели все. Толь– ко на несколько минут Рындин и Ван Лун исчезли из их поля зрения – тогда, когда на людей в скафандрах в тени скал на– падали ожесточенные хищные насекомые. Затем Сокол и Галя ви– дели, как Ван Лун стрелял в какую-то цель.

– Вот Ван и получил долгожданное удовольствие, – весело, хотя и с ноткой зависти в голосе, сказал Вадим. – Уже охо– тится!

– Счастливый Ван, – отозвалась Галя, с жадностью смотрев– шая в иллюминатор. – А вдруг он подстрелил что-нибудь похо– жее на оленя или хотя бы зайца? Какой я тогда приготовлю вкусный обед! Ой, как надоели консервы и мороженое мясо!

– Не думаю, – пессимистически возразил Сокол. – Ни олень, ни заяц не встречались в фауне юрского периода. Вы это хоро– шо знаете, Галя.

– Ну пусть тогда будет молодой игуанодончик. Как вы гово– рили мне когда-то на Земле: «зажарим филе молодого игуанодо– на», помните?

Сокол отмахнулся:

– Вы еще долго будете напоминать мне то, что я говорил в шутку? Ну и характер у вас, Галя! Хотя… хотя, кто знает, может быть, игуанодоны и съедобны, этот вопрос палеонтологи– ей не разрабатывался. Собственно говоря, тут нет ничего не– вероятного… Но они уже начали, Галя, смотрите!..

…Силуэты Рындина и Ван Луна, поднявшихся на самую вер– шину скалы, резко выделялись на светлом фоне неба. Ван Лун размахивал своей киркой, ударяя ею по скале, а Николай Пет– рович, стоя на коленях, делал руками какие-то странные дви– жения. Через несколько минут на вершине скалы поднялся не– большой толстый стержень.

– Что они делают, Вадим Сергеевич? – нетерпеливо спросила Галя, прильнув к иллюминатору.

– А вы поглядите в бинокль, – посоветовал Сокол.

Двадцатикратный бинокль позволил Гале обойтись без даль– нейших расспросов – вершина скалы, казалось, подступила пря– мо к стеклу иллюминатора; Николай Петрович, придерживая ру– ками стержень, что-то оживленно говорил Ван Луну, а тот от– тягивал от стержня тонкие металлические тросы, закрепляя их концы на вбитых в скалу блестящих костыльках.

Потом Галя с удивлением заметила, что металлический стер– жень вырос по меньшей мере вдвое. И снова Ван Лун подхватив спускавшиеся со стержня металлические тросы, начал растяги– вать их в стороны и укреплять…

Вертикальный стержень рос на глазах – он вытягивался вверх, как подзорная труба, одно колено за другим. Труба росла, поднималась вверх, становясь все тоньше и тоньше.

На какое-то мгновенье Галя перевела взгляд на темно-фио– летовую тучу, быстро заволакивавшую небо, и когда снова пос– мотрела на вершину скалы, то из груди ее вырвалось невольное восклицание. Над тонким стержнем будто трепетали два языка племени – это были ярко-красные флаги СССР и Китая!

Над ними плыли в небе чужие облака, вокруг разливалось оранжево-красное море причудливой растительности неведомой планеты, – но флаги победно реяли в этом новом мире, куда прилетели отважные посланцы Земли.

Торжественно и неподвижно, как в почетном карауле, засты– ли около флагов Родины Рындин и Ван Лун.

– Как хорошо, Вадим Сергеевич! – воскликнула Галя, схва– тив за руку Сокола. – Какое это счастье.

Сокол молча пожал ей руку. Галя поняла, что ей никогда не забыть этих торжественных, неповторимых минут.

Сокол первым нарушил молчание:

– Похоже, что начинается гроза. Смотрите, как потемнело!

И в самом деле, громадная фиолетовая туча закрыла уже почти все небо. Первые крупные капли скатились по стеклу ил– люминатора, оставляя на нем широкие мокрые полосы. И почти сразу с низкого темного неба хлынули сплошные, неуемные по– тони. Бурные серые водопады ринулись со скалистых склонов ущелья.

– Этот страшный ливень может отрезать им дорогу! – взвол– нованно сказал Сокол, не отрываясь от иллюминатора.

Галя, не отвечая ему, прислушалась: ей показалось, будто она слышит, как открывается верхний шлюзовой люк.

– Идут, идут! – радостно закричала девушка.

Действительно, через несколько минут открылись двери каю– ты, и на пороге появились Ван Лун и Рындин. Галя бросилась к Николаю Петровичу и помогла ему снять шлем.

– А мы уже беспокоились тут, Николай Петрович! – возбуж– денно говорила она. – Такой ужасный дождь, я никогда не ви– дела ничего подобного!

– Да, прямо тропический, – ответил ей, улыбаясь, Рындин.

– Как ваше мнение, Ван?

– Думаю, даже сверхтропический. Считал, у нас, на юге Ки– тая, сильные дожди. В Индокитае еще крепче. Этот ливень са– мый сильный. Хорошо, успели дойти, – ответил Ван Лун, погля– дывая в иллюминатор. – Смотреть отсюда хорошо, идти там пло– хо.

Склоны ущелья превратились в сплошные кипящие водопады. Вместе с бешено мчавшейся водой, стремившейся вниз, неслись крупные камни, вывороченные с корнем деревья. По дну ущелья клокотала горная река, уже образовавшаяся за время ливня.

– Может быть, поток воды мог бы вынести нас отсюда? – проговорил задумчиво Рындин. Но тут же отверг это предполо– жение: – Корабль зажат между скалами, да и весит он столь– ко… Вот если бы вода заполнила все ущелье до краев…

Галя прильнула к толстому стеклу иллюминатора. Если даже Ван Лун, изъездивший полмира, не видал никогда раньше такого страшного ливня, то что же говорить о ней! Ни в тропиках, ни в субтропиках Галя Рыжко не бывала, если не считать Черно– морского побережья Кавказа. Но разве там могло быть что-ни– будь подобное! От одного вида этих непрерывных потоков кло– кочущей воды Гале стало холодно. Так холодно, что по спине забегали мурашки и даже начали леденеть кончики пальцев на ногах. Это, конечно, только кажется так, ведь в каюте по-прежнему тепло. Но почему так онемела левая нога, будто Галя ее отсидела?

Невольно она пощупала ногу около колена – и вскрикнула от неожиданности. Ее пальцы натолкнулись на какую-то шишку ве– личиной с кулак.

– Что это? Товарищи, смотрите!

Девушка в страхе глядела на свою левую ногу. Ниже колена на ней сидело странное, несуразное существо. Оно было круг– лое, как булка, но темно-красного, даже вишневого цвета. Су– щество сидело неподвижно, его короткие толстые лапы впились в ткань спортивных шаровар. Она попробовала стряхнуть его, но отвратительное существо цепко держалось на ноге.

Товарищи окружили ее. Ван Лун взял шомпол, которым чистил винтовку, и попробовал сбросить неприятного гостя с ноги. Из этого ничего не вышло. Но Ван Лун успел рассмотреть шестино– гого незнакомца.

– Считаю, это клещ, – проговорил он. – Насосался крови, очень раздулся. Галя, прошу, не волнуйтесь. Сейчас все сде– лаю.

Шомполом он подцепил и оторвал от ткани шаровар одну лапу клеща, затем вторую, третью, не давая им снова уцепиться. Наконец клещ упал на пол, беспомощно перебирая в воздухе ла– пами. Бледная как мел, Галя нервно и испуганно терла ногу обеими руками: как же она не почувствовала, когда клещ начал кусать ее?.. Ван Лун умелыми движениями закатал шаровары на левой ноге девушки. Вот она, маленькая ранка, около самого сгиба колена! Отсюда клещ сосал кровь.

– И вы ничего не чувствовали, Галя? – удивленно спросил Николай Петрович.

Галя сердито тряхнула головой. Зачем об этом спрашивать!

– Ничего нет удивительного, – успокоительно произнес Со– кол. Он уже взял из аптечки дезинфицирующую жидкость и обмы– вал ею ранку на ноге Гали. – Вполне возможно, что эта порода клещей прежде всего выпускает какую-нибудь жидкость – выде– ление своих желез, которая анестезирует тело, делает его не– чувствительным к укусу. Своего рода приспособление организ– ма…

Он говорил веселым, жизнерадостным тоном, вероятно желая успокоить разволновавшуюся Галю. Девушка понимала это: ко– нечно, Вадим Сергеевич, когда хочет, бывает очень заботливым и милым!

– Я бы и потом не заметила, – сказала она смущенно, – ес– ли бы не онемела нога. Только тогда я и обратила внимание… А он не ядовитый?

– Нет, нет, что вы! – успокоил ее Сокол, залепливая ранку пластырем. – Вот и все, для волнений нет причин. Конечно, клещ не ядовитый. В природе вообще не существует ядовитых клещей… На Земле, я имею в виду. Но и здесь, наверно, тоже так. А вот как эта погань попала в каюту?

– Возможно, пробралась через люк, когда мы с Ваном выхо– дили или возвращались, – высказал предположение Рындин.

– Хм… трудно представить себе, ведь клещи очень мало– подвижные существа, – возразил Сокол. – Ну, Галя, развесели– тесь, милая! Ведь ничего особенного не случилось. Стоит ли обращать внимание на такие мелочи? Да я бы на вашем месте давно уже забыл об этом. Подумаешь, укусил какой-то ничтож– ный клещ! Ерунда!

– Позволю себе заметить: еще одна такая ерунда сидит на вашей собственной ноге, Вадим, – раздался невозмутимый голос Ван Луна, спокойно закуривавшего трубку, теперь уже без пос– торонней помощи.

– Где? Вот мерзость! – подскочил встревоженный Сокол. Он яростно ударил себя рукой по ноге. Лицо его перекосила гри– маса отвращения: из-под руки брызнула кровь. Резкий удар раздавил клеща, сидевшего у него на ноге. Вадим засуетился:

– Где дезинфицирующая жидкость? Скорее бы промыть! Черт его знает что это за клещи! В самом деле, ужасно неприятно…

– Думаю, не надо обращать внимания, друг, – невозмутимо попыхивая трубкой, говорил Ван Лун, явно копируя Сокола. – Ничего особенного не случилось. Не надо тратить внимания на такую мелочь. Совсем ерунда.

Сокол сердито глянул на Ван Луна, но промолчал. Зато Галя смеялась во весь голос. Она превосходно понимала, что не имеет права смеяться: ведь Вадим Сергеевич несколько минут назад хотел утешить ее, подбодрить… Но уж очень он переме– нился, когда дело коснулось его самого. А тут еще Ван Лун подтрунивает с таким серьезным видом… И хоть бы на минутку улыбнулся: как он может шутить – и глазом не моргнет!

– Клещ – не очень юрское животное, полагаю. Ничего, еще увидим много. Будем изучать. Два опыта есть: Галя и Вадим. Совсем хорошо, можно проверять впечатления, так, Вадим? Но, думаю, клещи не сами залезли к нам, Николай Петрович, да? – обратился Ван Лун в заключение к Рындину. – Скорее, мы при– несли их сюда. Сейчас исследуем.

Внимательный осмотр скафандров показал, что Ван Лун был прав. На одном скафандре, притаившись, сидели три клеща, на втором – один. Они беспокойно шевелились, сухие и плоские, чуя запахи живых существ, кровью которых могли утолить го– лод. Непрощенные гости были немедленно уничтожены…

Ливень за иллюминатором утихал. Но о выходе из астроплана не могло быть и речи. Бурные потоки все еще неслись по скло– нам ущелья, хотя и не так безудержно; как раньше. Река, об– разовавшаяся внизу, наоборот, заметно увеличивалась, ее по– токи перекатывали тяжелые камни и кружили их в водоворотах. Николай Петрович отошел от иллюминатора, пощипывая бородку, что всегда говорило о его озабоченности.

– Друзья мои, – сказал он, обращаясь Ко всем. – Нам сле– дует многое обдумать. Прежде всего надо установить: сможем ли мы каким-либо образом высвободить наш астроплан, застряв– ший в этом ущелье? Условий для обратного старта нет. Но нас– колько прочно держат скалы астроплан? Не может ли поток во– ды, скажем, от такого ливня высвободить его, тем более что здесь проливные дожди бывают, очевидно, нередко. Разумеется, если мы примем некоторые меры. Это первая задача. Вторая за– дача – начать изучение ближайшего к нам района, его геологи– ческих особенностей, растительного и животного мира. Поэтому как только сойдет вода, Вадим и Ван Лун выйдут… да, да, и вы, Галя, можете отправиться с ними, – добавил Рындин, заме– тив, как насторожилась девушка. – Вы осмотрите астроплан, изучите его положение. Затем, если останется время, Вадим набросает приблизительную схему ущелья. С этого мы и начнем.

– Можно собираться, Николай Петрович? – с готовностью ос– ведомилась Галя. Она уже сгорала от нетерпения.

Рындин невольно рассмеялся:

– Нет, Галя, не спешите. Я вижу, вы готовы выбежать прямо под ливень? Такая прогулка не даст нужных результатов.

– Да ведь ливень уже кончается, Николай Петрович, – умо– ляюще сказала Галя.

– Даже когда сойдет вся вода, и то надо будет повреме– нить. Ведь мы еще не знаем точно, какова продолжительность дня на Венере. Или вы хотите отправиться в путешествие на ночь глядя, так сказать, на свидание с нашим ночным посети– телем?

Конечно, Николай Петрович был прав. И дождь не перестал, и вода еще будет сходить долго, и, может быть, уже приближа– ется таинственная ночь Венеры с ее удивительным фиолетовым полумраком, с блуждающими среди причудливых оранжевых и красных растений диковинными животными…

Галя Рыжко молча вздохнула. Приходилось ждать!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Астроплан застрял кормовой частью!

– Стабилизаторы целы.

– У правой дюзы помят край!

– С правой стороны в корпусе несколько вмятин!

Галя Рыжко произносила отрывистые фразы, каждый раз пово– рачивая перед этим маленький выключатель на груди скафандра

– она включала переносную радиоустановку, прикрепленную рем– нями к спине. Радиоволны несли сообщения в межпланетный ко– рабль, где Николай Петрович отмечал повреждения на схеме астроплана. Конечно, можно было и не пользоваться переносной радиоустановкой – на таком маленьком расстоянии достаточно было бы и постоянного передатчика, вмонтированного в ска– фандр. Но путешественники предполагали после осмотра астроп– лана сделать вылазку за ущелье, а оттуда можно было доклады– вать Рындину только с помощью более сильной переносной ради– оустановки: передатчик скафандра не перекрыл бы большого расстояния.

Осмотр положения астроплана не принес ничего утешительно– го. Межпланетный корабль, упав на поверхность Венеры, ска– тился в ущелье – об этом свидетельствовали глубокие вмятины на его металлическом корпусе. Хорошо еще, что дело обошлось без пробоин и серьезных повреждений. Но нечего было и ду– мать, что освободить корабль из окружавших его скал будет легко.

Возвращение на Землю становилось сложной, трудной пробле– мой. Разрешить ее, наверно, будет намного тяжелее, чем даже отыскать на Венере ультразолото.

Трое людей в скафандрах тщательно осмотрели астроплан. Вернее, не трое, а двое – Сокол и Галя Рыжко, – так как Ван Лун значительно чаще осматривался вокруг, как бы прощупывая своими зоркими прищуренными глазами местность. Оба его това– рища были, по настоянию Ван Луна, вооружены скорострельными электрическими пистолетами. Но если на Галю еще можно было положиться как на стрелка, то мысль о Вадиме Соколе застав– ляла осторожного Ван Луна осматриваться более внимательно…

Еще перед выходом из корабля Ван Лун предупреждал товари– щей о возможных встречах с летающими хищными насекомыми и пауком. Теперь Галя и Вадим могли сами убедиться в том, что поверхность Венеры густо заселена насекомыми самых различных типов и видов. Они кишмя кишели и роились буквально всюду.

– А может быть, наше ущелье находится в каких-то особен– ных условиях? – высказал догадку Сокол. – Вдруг это поче– му-либо излюбленный ими участок? Ведь иначе трудно объяснить такое обилие насекомых в одном месте.

Baн Лун пожал плечами и ничего не ответил. Ему казалось сомнительным такое предположение. Постепенно все выяснится. А пока что следовало быть осмотрительными. Поэтому Ван Лун предложил Гале Рыжко вернуться в астроплан и захватить еще одну скорострельную винтовку. При всем уважении к новейшим образцам оружия, вроде электрических пистолетов, Ван Лун все же больше полагался на испытанную автоматическую тридцатиза– рядную винтовку тульской работы.

Осторожный Николай Петрович решил было вначале, что для первого раза достаточно будет ограничиться только осмотром астроплана. Но затем он уступил просьбам Сокола. горячо до– казывавшего, что после ливня следует, не откладывая, изучить намывы, образованные водопадами, и обнажившиеся под потоками воды породы склонов ущелья.

– Ладно, идите, – согласился академик и тут же добавил: – но помните, что радиопередатчик астроплана поврежден при па– дении, а мы его еще не наладили. Значит, я буду вас только слышать, а отвечать не смогу. И уговоримся так: если потре– буется ваше срочное возвращение, я подам вам сигнал двумя маленькими взрывами из бокового ракетного двигателя. Думаю, что обойдется без этого, но на всякий случай помните: услы– шав звуки взрывов, немедленно возвращайтесь. А пока – желаю успеха!

…Едва отойдя от скал, среди которых лежал астроплан, едва ступив на влажные еще от дождя склоны ущелья, путешест– венники на мгновение замерли, пораженные изумительным пейза– жем. Остановился даже Ван Лун, который уже был немного зна– ком с ландшафтом Венеры. Нет, во время первой его вылазки с Рындиным картина была далеко не такой!

Ливень освежил, обновил растительность – и она сияла те– перь яркими красками. Глаза путешественников, привыкшие к сумеркам, царившим в каюте корабля, к блеклой сероватой ок– раске всего, что было с ними на астроплане, невольно жмури– лись от ярких тонов, ослепленные фантастической цветистостью девственной дикой природы. То, что они видели сейчас, не шло ни в какое сравнение с виденным когда-либо раньше.

Венера представляла собой исполинскую влажную теплицу под непроницаемым облачным покровом. Гигантские стройные де– ревья, похожие на араукарии, высоко поднимали широкие кроны своих ветвей, покачивавшихся под легкими порывами ветра. Ка– залось, было отчетливо слышно, как шелестит их крупная че– шуйчатая красная листва, среди которой виднелись огромные шишки величиной с дветри человеческие головы. Вот с ближней араукарии сорвалась одна из таких шишек. Тяжелый коричневый шар пролетел в воздухе, ломая на своем пути ветки, с хрустом упал на землю и покатился по склону вниз, к астроплану.

Галя невольно отступила на шаг и осмотрелась: не готовит ли еще какое-нибудь дерево этакий неожиданный подарок, спо– собный уложить на месте неосмотрительного путника?

Бесконечный первобытный лес окружал ущелье и тянулся до самого горизонта. Коегде над лесом возвышались красные лох– матые шапки исполинских араукарий. Иногда глаз отмечал вытя– нутые конусы каких-то родных братьев земных кипарисов. Высо– ко поднимались, покачиваясь в прозрачном воздухе, широкие лапчатые веера листьев своеобразного и красивого дерева, на– поминавшего редкое на Земле дерево гингко. Крупные стволы араукарий стояли в отдалении один от другого, а все прост– ранство между ними было заполнено густой, непролазной чащей растений, похожих на пальмы, если забыть о красном цвете их огромных листьев.

Это были настоящие цикадеи с толстыми приземистыми ство– лами, усаженными крупной чешуей. Прямо из стволов цикадеи пышными раскидистыми метелками торчали длинные перистые красные листья, переплетаясь с прямыми, ровными, а иногда ажурными листьями беннетитов, тоже похожих на пальмы.

Еще ниже, под широкими перистыми метелками цикадеи, в густой влажной полутьме разрастались чащи оранжевых папорот– ников самых разнообразных форм. Это был нижний этаж расти– тельности Венеры: под гигантскими узорчатыми листьями папо– ротников не росло уже ничего – густая сеть их, казалось, совсем не пропускала рассеянного солнечного света.

Но и в глубокой полутьме кипела суетливая, буйная и жес– токая жизнь. Мириады различных насекомых кишели вокруг, бро– сались одно на другое, пожирали друг друга. Галя с удовлет– ворением посмотрела на прочные резиновые сапоги своего ска– фандра, покрытые густой металлической сеткой, на крепкие, непроницаемые перчатки. Да, без надежного скафандра здесь нельзя было бы и шагу ступить! Только он защищал тут челове– ка от насекомых, которыми были переполнены и кусты, и крас– ная листва деревьев, и все извилины и углубления почвы, и даже самый воздух.

Но вот дебри, по которым пробирались путешественники, стали окончательно непролазными. Ван Лун все чаще прибегал к помощи электроножа, который он предусмотрительно захватил.

Электронож представлял собою прочный держатель из пласт– массы, раздвоенный на конце, как широкая вилка. Между этими раздвоенными концами была натянута толстая проволока, через которую Ван Лун нажимом пальца на кнопку пропускал электри– ческий ток. Проволока мгновенно раскалялась добела и, словно острейший нож, разрезала все, к чему прикасалась, даже ство– лы тонких деревьев. Ван Лун ловко подсекал электроножом пе– реплетавшиеся между собою воздушные корни деревьев и ползу– чие лианы, прокладывая узкую тропинку, по которой следом за ним пробирались Сокол и Галя Рыжко.

– Так мы далеко не уйдем, если каждый шаг надо брать с бою, – пожаловалась, наконец, девушка.

Ван Лун обернулся к ней:

– Скоро конец, думаю, этому скрабу. Ничего!

– Какому скрабу?

– Извините, забыл, что вы не знаете этого. Поясню. Такие непроходимые чащи видел когда-то в Австралии, – охотно объ– яснил Ван Лун. – Правда, растения другие, однако идти там так же трудно. Очень дикие чащи, густой кустарник. Называет– ся в Австралии «скраб». Новичку одному ходить в скраб нель– зя. Обязательно заблудится…

Голос Ван Луна звучал совершенно естественно – и даже трудно было поверить, что этот знакомый до малейшей интона– ции голос сначала превращался миниатюрной радиоустановкой скафандра в электромагнитные колебания, а затем принимался такой же установкой в скафандре Гали. Казалось, что на Ван Луне будто и не было никакого непроницаемого шлема.

– А конец скоро потому, что кончается склон. Дальше, пом– ню, каменистое плато. Видел, когда ходил с Николаем Петрови– чем, – закончил Ван Лун свой необычно длинный монолог.

Действительно, заросли поредели, едва лишь только закон– чился пологий склон, по которому поднимались путешественни– ки. Они вышли на скалистую площадку и облегченно вздохнули.

Не далее чем в километре от них, слева, начинался снова густой лес – вероятно, еще более непроходимый, чем только что пройденные заросли. Этот лес тянулся сплошной оранже– во-красной полосой от одного края горизонта до другого. Справа уходило вниз ущелье, а за ним – снова лес, такой же могучий, такой же первобытный. Уж не покрыта ли лесами вся поверхность Венеры?

От каменистой площадки заросли спускались по склону к са– мому дну ущелья, где лежал межпланетный корабль. Отсюда, сверху, можно было убедиться, что ущелье действительно представляло собою русло исчезнувшей реки.

С одной стороны оно круто изгибалось, словно обходя мощ– ную преграду из гигантских скал, а с другой, куда был нап– равлен острый нос межпланетного корабля, ущелье расширялось и уже не делало поворотов. Со склонов ущелья над астропланом нависали большие скалы, высовывавшие свои изломанные вершины из красного моря густых зарослей. И чем ниже опускались склоны ущелья, тем меньше оставалось на них деревьев. Внизу цикадеи образовывали лишь небольшие отдельные группы, а дно ущелья, сырое и темное, устилали только густые папоротники.

Астроплан упал на один из склонов и уж потом скатился внив, ломая на своем стремительном пути деревья. Следы паде– ния были отчетливо видны: сломанные пальмы, несколько рас– щепленных кипарисов – и масса раздавленных папоротников, ко– торые лишь теперь начинали снова подымать вверх свои узорча– тые, освеженные ливнем оранжевые листья.

Межпланетный корабль лежал зажатый двумя скалами на самом дне ущелья. Две массивные скалы высились там, наклоненные под углом одна к другой, и астроплан будто нарочно втиснулся между ними своей кормовой частью. На его потускневшем корпу– се были ясно заметны блестящие царапины – следы малоудачной посадки.

– Да, крепко застряли, – высказал общую мысль Вадим Со– кол, сокрушенно покачивая головой. – Трудно даже предполо– жить, как мы отсюда выберемся…

Ван Лун промолчал, не сводя взгляда с астроплана, казав– шегося отсюда, с высоты около километра, совсем игрушечным. Да, положение было незавидное.

– Единственный, как мне кажется, выход – это взрывать по частям скалы, – продолжал Сокол. – Но и дальше тоже неиз– вестно, что делать. Ущелье завалено камнями… наше колесное шасси не поможет… Вот задача!

Он машинально сделал такой жест, будто хотел взъерошить свои кудрявые волосы, – и невольно отдернул руку, натолкнув– шись на толстое стекло цилиндрического шлема.

И вдруг Галя Рыжко радостно воскликнула:

– Товарищи! А знаете что?!

Оба спутника вопросительно взглянули на нее: что еще вы– думала эта экспансивная девушка?

– Можно совсем по-другому, не взрывать скалы! И вообще даже без затруднений стартовать отсюда!

– Новое изобретение, Галя? – недоверчиво опросил Сокол.

– При чем тут изобретение, Вадим Сергеевич? – возразила задетая его тоном девушка. – Посмотрите сами, куда направлен нос астроплана. И в каком он положении.

Два прозрачных шлема повернулись в сторону астроплана.

Часть его кормы лежала между скалами. Весь межпланетный корабль находился в наклонном положении, нос его был припод– нят вверх. Что же из этого следует?

Но Галя, не ожидая ответа, торопилась высказать свою мысль:

– Разве это не напоминает вам трамплин? Обыкновенный трамплин, какие бывают в гимнастических залах. Сколько раз я прыгала с него! Чего вы улыбаетесь? Вы просто не хотите по– думать, честное слово! Ведь это очень легко представить се– бе. Астроплан всем своим корпусом направлен под углом вверх, вдоль ущелья. Если Николай Петрович даст из ракетных двига– телей взрывы нужной силы, подряд несколько взрывов, – то наш корабль полетит вперед и вверх. Скал прямо перед ним ведь нет? А по касательной, направленной туда, куда смотрит нос астроплана, он вылетит вверх, и склоны ущелья ему не помеша– ют.

Видя серьезные взгляды товарищей, Галя смутилась. Ее воз– буждение сразу спало: а вдруг все, что она наговорила сей– час, – ерунда? Вдруг это невозможно?..

Ван Лун и Сокол еще раз посмотрели в сторону астроплана, затем перевели взгляды на склоны вдоль ущелья, как бы прове– ряя возможный полет астроплана по касательной.

– Да скажите же, наконец, что вы думаете! – уже жалобно взмолилась растерявшаяся Галя.

Ван Лун положил ей руку на плечо:

– Думаю, девушка, у вас хорошая голова!.. Не знаю, как будет с перегрузкой. Однако мысль правильная.

– Да, Галя, это интересная мысль, – живо отозвался и Со– кол. – Конечно, понадобятся еще сложные расчеты относительно перегрузки: первоначальный толчок должен быть очень сильным. Но в основе идея верная.

Вот теперь Галя Рыжко действительно сконфузилась. Она по– чувствовала, как румянец заливает ее лицо. А шлем, как наз– ло, такой прозрачный!..

– Пошли дальше? – коротко предложил Ван Лун.

– Конечно, – в один голос откликнулись Сокол и Галя.

Один за другим они двинулись по направлению к виднеющему– ся впереди лесу. Каменистое плато почти сразу уступило место покрытой низким папоротником долине. Галя с удивлением отме– тила про себя: как резко меняется характер почвы на Венере и ее растительность! Только что был сухой, каменистый грунт – и вот уже ее резиновые сапоги давят сочные оранжевые листья густого папоротника и даже время от времени вязнут в толстом слое отмерших растений, устилающем сырую, мягкую землю.

– Хотел бы показать вам, как идет поток насекомых, – про– изнес огорченно Ван Лун. – Но, увы…

– Ничего, Ван, нет потока, зато насекомых вообще хватает,

– отозвался Сокол.

Вероятно, даже в условиях Венары живой поток насекомых, который видели во время первой вылазки Рындин и Ван Лун, был не частым явлением. Может быть, насекомые переселялись перед ливнем? Кто знает: наши путешественники только начинали свое знакомство с природой неведомой планеты. Но Сокол был прав – насекомых и здесь было более чем достаточно: они ползали, бегали и летали в неисчислимом количестве. Жужжание, свист, стрекот и множество иных пронзительных звуков, издаваемых своеобразным населением Венеры, временами буквально оглушали путешественников и становились нестерпимыми…

Впереди по-прежнему быстрыми и размеренными шагами шел Ван Лун. Так же, как и раньше, он держал наготове автомати– ческую винтовку, внимательно осматриваясь по сторонам. Ван Лун выбирал дорогу между редкими кустами, иногда отламывал ветки и складывал их крестом. Галя понимала, что он делает это для того, чтобы легче было найти обратную дорогу.

– Не знаю, почему не встречаем никаких крупных животных. Что скажете, друг? – спросил Ван Лун, обернувшись к Соколу.

– Если палеонтологи на Земле правы, нам давно надо встретить их. Игуанодонов и мегалозавров, например. Однако – нет их. Только насекомые, пауки, клещи. Нельзя понять, почему.

И снова в его тоне Галя не заметила обычных иронических ноток. Да и Сокол отвечал ему так же серьезно:

– Решительно ничего не могу сказать, Ван. Может быть, крупные животные на Венере не любят дневного света, как эти хищные насекомые, о которых вы рассказывали, и показываются лишь ночью? Как вы думаете, Ван?

Ответа он не услышал, так как Ван Лун внезапно остановил– ся и вскинул винтовку. Откуда-то издалека донесся низкий странный гул. Он напоминал гул самолета – такой же размерен– ный, равный, на очень низких нотах. Этот гул становился громче и громче – и затем так же постепенно начал стихать. Вот он почти замер – и исчез совсем. Трудно было отделаться от впечатления, что где-то поблизости пролетел многомоторный самолет. Ван Лун вопросительно глянул на спутников:

– Что думаете?

Конечно, думать можно было что угодно, но ответа дать не мог никто. Первый могучий звук, услышанный путешественниками на Венере, оставался для них загадкой, как, впрочем, и мно– гое другое. Они осторожно пошли дальше.

Ван Лун вел товарищей к высокой скале, находившейся на полдороге к огромному лесу. Без особых затруднений все взоб– рались на нее, и никто не спрашивал, зачем Ван Лун привел их сюда: было ясно, что с этой скалы открывался наиболее широ– кий кругозор.

Но и с этой высокой точки путешественникам не удалось увидеть ничего особенного, если не считать того, что за оранжевой полосой леса они заметили далекую серебристую лен– ту большой реки. Она ясно выделялась на фоне красного лесно– го массива, тянувшегося до самого горизонта. Сокол сокрушен– но вздохнул:

– Сколько воды! Вот если бы мы снизились там! Ведь с вод– ной поверхности можно было стартовать совершенно безопасно.

– И не очень далеко ведь эта река, – добавила Галя. – Всего километров десять, правда, Вадим Сергеевич?

– Да, по прямой – километров восемь. Но нам от этого не легче, – еще раз вздохнул Сокол. – Астроплан туда не перета– щишь!

– А это что такое? – тревожно вскинул к плечу винтовку Ван Лун.

Галя немедленно сделала то же самое, стараясь не выдать своего волнения.

Всего в нескольких сотнях метров от них, над самыми вер– шинами деревьев, появилось какое-то удивительное существо. У него было длинное туловище и огромные крылья, которые каза– лись прозрачными – быть может, оттого, что эти крылья двига– лись так быстро, как пропеллер. Неведомое существо летело быстро, но неровно, будто бросаясь из стороны в сторону. И поэтому его не удавалось рассмотреть. Во всяком случае, странное существо было, очевидно, занято своим делом, путе– шественники не привлекали его внимания, оно улетало все дальше и дальше.

Быстрым движением Ван Лун опустил винтовку и поднес к глазам бинокль. Но, чтобы пользоваться им сквозь прозрачное стекло шлема, надо было приспособиться, тщательно навести фокус. Тем временем крылатый незнакомец будто нырнул вниз и исчез за вершинами деревьев.

Ван Лун не сдержал досады:

– Не успел рассмотреть. Что это было, однако?

– Во всяком случае, не самолет, – ответила Галя.

– Летающий ящер, – предположил Сокол.

Дискуссия по этому поводу не обещала успеха, и Ван Лун предложил:

– Дальше углубляться, считаю, не нужно. Пора возвращать– ся. Давно уже ходим.

– А мы не могли бы на обратном пути побывать там, где вы с Николаем Петровичем установили флаги? – спросила Галя Рыж– ко.

– Можно, – согласился Ван Лун. – Скала – по дороге. Пой– демте быстрей.

Обратный путь казался более легким. Да это было так и на самом деле, ибо теперь не приходилось тратить время и силы на расчистку дороги. Не прошло и получаса, как путешествен– ники оказались на скале, господствовавшей над ущельем и увенчанной красными флагами. Сокола и Галю снова охватило волнение, как тогда, когда они смотрели из астроплана на Рындина и Ван Луна, стоявших на этой самой скале.

Отсюда открывался вид на сравнительно небольшой участок поверхности Венеры, но на нем будто нарочито собрались представители разных и отдаленных эпох развития живой приро– ды.

Перед глазами путешественников простирался густой лес, девственные оранжево-красные чащи юрского периода, где при– вольно росли и пышно цвели растения, каких уже не видит и никогда не увидит Земля. Там, на Земле, они давным-давно вы– мерли, уступили свое место другим видам, знакомым современ– ному человечеству. А в этих первобытных чащах таятся неиз– вестные звери, чудовищные существа, похожие, наверно, на драконов, летающих ящеров, зубастых птиц. Где-то там, в неп– роходимых дебрях, они притаились, чтобы с наступлением ночи выйти на поиски добычи. Крутые скалистые склоны вели отсюда вниз, к самому дну ущелья. И на скале, поднимавшейся выше других, под большими развевающимися флагами СССР и Китая стояло трое людей в скафандрах. Мягкие блики света играли на толстом прозрачном стекле их цилиндрических шлемов, матово отсвечивали темные металлические приборы на скафандрах.

А еще ниже, на дне ущелья, среди скал, неподвижно лежала продолговатая металлическая сигара с маленькими крыльями, межпланетный корабль аргонавтов Вселенной – последнее дости– жение человеческого разума – астроплан «Венера-1», который принес сюда, на чужую и далекую планету, перебросил в чащи юрского периода четырех представителей советского и китайс– кого народов.

Араукарии, цикадеи, беннетиты – и усовершенствованные скафандры с радиоустановками. Доисторические чудовища, дра– коны, ящеры – и ракетный межпланетный корабль!

И ни Ван Лун, ни Галя не удивились, услышав, как Сокол заговорил:

– Нет слов, чтобы рассказать об этом! Словно в фантасти– ческой машине времени мы перенеслись в далекое прошлое при– роды – и наблюдаем теперь то, чего не видел никогда раньше ни один человек. Дикий, ни с чем несравнимый пейзаж! Но как он привлекает именно этим своим своеобразием…

Вдруг он замолчал, не сводя внезапно расширившихся глаз с .астроплана, лежавшего на расстоянии около километра от них. Из бокового двигателя корабля вырвалось газовое облачко. Че– рез несколько секунд – еще одно, а затем уже до них донес– лись громкие звуки двух взрывов.

Путешественники замерли на мгновение. Сигнал опасности? Да, взрывы не могли означать ничего иного.

– Смотрите! – вскрикнула Галя, указывая на астроплан.

Ван Лун и Сокол увидели, как у кормы межпланетного кораб– ля мелькнул огромный темный силуэт. Мелькнул – и исчез.

– За мной! – скомандовал Ван Лун и бросился бежать вниз.

Перепрыгивая через крупные камни, ломая на пути жирные и сочные листья папоротников, путешественники бежали вниз, к астроплану, куда их звали тревожные сигналы Николая Петрови– ча Рындина.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оставшись в астроплане, Николай Петрович внимательно слу– шал все, что Галя сообщала ему с помощью своего переносного радиопередатчика. Он наносил на лист бумаги, где была начер– чена схема корабля, аккуратные пометки о повреждениях: хотя о старте с Венеры еще рано было думать, академику хотелось иметь точное представление о состоянии астроплана.

Радиосвязь не прерывалась, пока разведчики не начали сво– его путешествия вверх по склону и дальше, к лесу. Сначала Галя еще рассказывала Николаю Петровичу о своих впечатлени– ях, но затем, увлекшись, просто забыла про обещание. Николай Петрович улыбнулся. Он не сердился. Академик подумал: какая изумительная пора жизни – увлекающаяся, порывистая юность! Возраст, когда все вокруг человека словно поет, играет и смеется, когда все окружающее тебя кажется приветливым, си– яющим – и уж совсем не таким, каким оно представляется чело– веку потом, в зрелом возрасте… не говоря уже о старости…

У Николая Петровича все еще немного болела голова. Резкий удар о пульт во время падения астроплана на Венеру давал се– бя чувствовать. Ничего, еще сутки-двое – и все будет в по– рядке. Кстати, оказывается, на Венере можно говорить «сутки» в том же значении, как и на Земле: продолжительность дня и ночи здесь равнялась земной. Вот почему так незначительна разница температуры между освещенной и не освещенной Солнцем сторонами Венеры, что всегда удивляло астрономов! Действи– тельно, температура освещенной стороны Венеры не поднима– лась, как давно установили ученые, выше +50-60 градусов, за– то и температура теневой стороны никогда не опускалась ниже

– 25 градусов. Причины этого, как оказалось, были просты: время обращения Венеры вокруг своей оси не превышало, как ч для Земли, 24 часов. Но, в отличие от земной, атмосфера Ве– неры, а тем более ее поверхность, скрытая густой пеленой об– лаков, не успевала ни сильно разогреться, ни сильно остыть за такой короткий срок.

Больше всего Николая Петровича беспокоил состав воздуха на Венере. Не произошло ли все-таки какой-нибудь ошибки при анализе? Пятнадцать процентов углекислоты в атмосфере – обс– тоятельство, крайне осложняющее работу экспедиции на Венере. Что ж, пока есть время, надо повторить анализ.

Это заняло у академика Рындина около получаса напряженной работы. Закончив анализ, Николай Петрович откинулся на спин– ку кресла и в раздумье постучал пальцами по столу. Ничего утешительного, решительно ничего!

Правда, а воздухе Венеры не оказалось каких-либо особых примесей по сравнению с земным воздухом. Те же самые, что и в атмосфере Земли, кислород, углекислота, азот, чрезвычайно незначительные примеси аргона, неона, криптона. Ничего ново– го. Но количество углекислоты!

Воздух Земли имеет в своем составе только 0,03 процента углекислого газа. Три сотых… А на Венере, как окончательно установил Рындин, углекислоты было 15,5 процента! Чудовищное количество!

Хотя, с другой стороны, кто знает, может быть в доистори– ческие времена и в атмосфере Земли было не меньше углекисло– ты? Геологи и палеонтологи ведь резонно полагают, что в ат– мосфере Земли в эпоху зарождения и первоначального развития живых существ углекислого газа было значительно больше, чем теперь. В течение многих десятков и сотен тысячелетий расте– ния постепенно поглощали углекислоту из воздуха и обогащали его кислородом, пока не установился современный, привычный для человека, состав атмосферы. Не так ли происходит и на Венере? В конце концов возможно, что это вполне закономерный процесс в гигантской природной химической лаборатории, какой является молодая планета.

Хорошо, пусть так. Но как быть людям? Человек может ды– шать таким воздухом только очень ограниченное время. Вдыхая воздух Венеры, он будет все время ощущать острый недостаток кислорода. Это повлечет за собой глубокие, почти конвульсив– ные, вдохи и выдохи. Так может продолжаться, скажем, минут пятнадцать. А затем… затем организм человека, которому хронически не хватает кислорода, начнет проявлять признаки отравления углекислотой. Появится так называемая асфиксия – удушье. Сначала затуманится разум, притупится чувствитель– ность, погаснут рефлексы, прекратится дыхание, и, наконец, остановится сердце. Вот и все…

Склонив голову на руки и рассеянно поглядывая в иллюмина– тор, Рындин напряженно размышлял. Конечно, вообще-то выйти из астроплана без скафандра на несколько минут можно, чело– веку будет только трудно дышать. Но лишь на десять-пятнад– цать минут, не более. Дальше начнутся явления неумолимой ас– фиксии. Следовательно, все работы вне астроплана придется проводить в скафандре, несмотря на неудобства, причиняемые им.

Да, Сокол не ошибался, когда решительно настаивал, что сейчас на Венере должен протекать период, аналогичный земно– му юрскому. Растительность .планеты, насколько можно было установить за время первой вылазки, почти такая же, какая была на Земле в этот геологический период, если не считать ее фантастической окраски. Что же касается фауны – животного мира, – то здесь дело обстояло совсем по-иному. Земная пале– онтология не имеет данных о таком невероятном развитии мира насекомых во время юрского периода на Земле. Хотя, с другой стороны, отсутствие данных еще никогда не служило надежным доказательством того, что явления вообще не могло быть. Дан– ные могли и не сохраниться на протяжении миллионов лет.

– Так или иначе, – размышлял Рындин вслух, – здесь, на Венере, какой-то рай для насекомых. Можно ли предположить, что переизбыток углекислоты в атмосфере планеты отражается и на развитии животного мира? Безусловно, можно. Животные ды– шат этим воздухом. Следовательно, их организмы, приспособля– ясь к нему на протяжении тысячелетий, должны были как-то ви– доизмениться. И, как результат этого, они приобрели формы, отличные от земных. Разве не доказывает это вид ночного дра– кона, который заглядывал в иллюминатор астроплана?.. Помнит– ся, он выглядел просто дико, до нелепого чудовищно, с земной точки зрения. И это ведь только один какой-то вид из многих и многих, обитающих на Венере, – иначе не может быть…

Но что это? Неужели природа Венеры решила познакомить его еще с одним представителем своей несуразной фауны?.. Рындин невольно отшатнулся от иллюминатора.

Раздвигая ветви деревьев, ломая на своем пути оранжевые папоротники и низкорослые пальмы, по склону ущелья передви– галось громадное животное. Передняя его половина, коринневая и глянцевитая, напоминала огромного рака. Длинные тонкие усы-щупальцы беспокойно извивались в воздухе. Блестящие чер– ные глаза озирались по сторонам. Они сидели в углублениях твердого панцыря, покрывавшего голову и всю переднюю часть туловища животного. Броневик с головой рака – вот на что бы– ло похоже это странное существо.

Широкие передние лапы, как уродливые гребенки, будто пы– тались прочесать кустарник, они выворачивались, глубоко бо– роздя землю и вырывая из нее растения. Задние лапы были зна– чительно меньшими и едва виднелись изпод длинного толстого туловища. Чудовище направлялось прямо вниз, к астроплану.

Схватившись руками за край стола, Рындин напряженно сле– дил за движениями животного. Оно было вдвое большим, чем са– мый крупный слон.

– Метров двенадцать в длину, – отметил Рындин машинально.

Чудовище приближалось. Оно, несомненно, что-то искало. Его длинные усы-щупальцы не прекращали быстрых движений и крутились в воздухе, как тонкие гибкие змеи. Прикоснувшись к чему-либо, они тотчас отстранялись от предмета – и вновь из– вивались в поисках. Вот одно из щупалец прикоснулось к кор– пусу астроплана – и снова отпрянуло. Животное сразу же изме– нило направление, метнулось направо. Еще секунда – и оно ис– чезло.

Рындин перебежал к пульту управления и включил экран пе– рископа. И едва он успел сделать это, как сильный толчок швырнул его в сторону. Корабль содрогнулся, резко покачнув– шись под сильным ударом, от которого загудела металлическая оболочка. Последовал другой удар, третий, четвертый… И после каждого такого удара нос астроплана опускался ниже и ниже.

Отброшенный в сторону, Рындин видел на экране перископа, как раздраженное чем-то животное било лапами по хвостовой части корабля. Что делать? Чудовище могло повредить кормовое оперение, погнуть или даже сломать стабилизаторы…

К академику Рындину возвращалось хладнокровие. Он бросил– ся к пульту управления, быстро включил электросеть, подал маленькие заряды атомита в боковые ракеты. Мгновение – и два взрыва один за другим потрясли корабль. И сразу стало тихо.

Рындин испытующе посмотрел на экран. Чудовище было уже далеко. Перепуганное взрывами, оно торопливо карабкалось по склону, стремясь уйти подальше от металлической сигары, из– вергавшей огонь. Одна из задних лап животного беспомощно во– лочилась по земле, правая сторона его глянцевитого коричне– вого туловища почернела. Пламя и раскаленные газы, вырвавши– еся из сопла астроплана, обожгли чудовище и поранили его. Еще несколько секунд – и уродливое животное исчезло в зарос– лях пальм и папоротников, оставляя за собою широкий след, похожий на просеку.

Николай Петрович облегченно вздохнул и осмотрелся. Только сейчас он заметил, что удары раздраженного чудовища изменили положение астроплана. Раньше его нос был устремлен вверх. Теперь корма оказалась приподнятой, а нос опустился. Пол ка– юты наклонился, и ходить по нему стало труднее. Он совсем забыл, что своими взрывами мог вызвать товарищей назад! Ведь это было условным сигналом опасности. А что если его молодые друзья, торопясь обратно, натолкнутся на разъяренное живот– ное? Впрочем, там ведь Ван Лун, он сможет защитить товари– щей. Да и Галя тоже, кажется, не даст себя в обиду. Что ж, пока они вернутся, он успеет проверить, не повредило ли чу– довище механизмы астроплана.

Но Рындин не успел этого сделать. Он услышал, как откры– ваются шлюзовые люки. Вскоре распахнулась внутренняя дверь, и в каюту вошли Ван Лун и Сокол. Но почему их двое? А где же Галя? И лица у обоих такие встревоженные!.. Да, понятно: это потому, что он их вызвал теми двумя взрывами! Надо сразу объяснить, в чем дело.

– Ничего страшного не произошло, друзья мои: на астроплан набросилось какое-то чудовище. Нет, не такое, как мы видели, а другого вида, отнюдь не более привлекательного. Так как оно могло повредить корабль, мне пришлось принять свои меры и отогнать его взрывами. Но я не учел, что этим вызову вас. А где Галя? Почему она осталась снаружи?

Сокол снял, наконец, шлем. Его кудрявые волосы были всклокочены и влажны. Он протер очки, растерянно кашлянул и нервно потер руки.

– Хватит приготовлений, Вадим! Что произошло? – настойчи– во потребовал объяснений Рындин.

– Николай Петрович, мы очень спешили, услышав ваш вызов. Конечно, мы понятия не имели, что здесь случилось, думали, что вы в опасности… – Видно, Соколу было трудно сказать главное, он мялся и излишне подробно объяснял. – Бежали очень быстро… Там, знаете, скалы, крупные камни, корни пе– реплетаются под ногами…

– Да не тяните же, Вадим! Короче!

– Склон спускался очень круто, Николай Петрович. Галя упала – наверно, споткнулась. И покатилась прямо вниз, к астроплану. Я видел все это… А когда мы с Ван Луном сбежа– ли вниз сами, то ее там не оказалось…

– Дальше?

– Мы решили сначала узнать, что случилось с вами, не нуж– на ли вам помощь. Ведь мы слышали ваши сигналы, Николай Пет– рович…. А сейчас мы с Ван Луном пойдем искать Галю. Мы найдем ее, Николай Петрович, вы не беспокойтесь, все будет хорошо!

Рындин не стал их задерживать. Он тяжело опустился в кресло. Сколько неприятностей за такое короткое время! Каж– дый час пребывания экспедиции на Венере приносил все новые и новые осложнения. Жизнь на чужой планете полна неожиданных опасностей, которые нельзя предвидеть…

– Галя! Где вы? Отзовитесь! Галя!.. – звали настойчиво Ван Лун и Сокол.

Но ответом им был только шелест красных листьев на де– ревьях да жужжание, посвистывание и стрекотание мириадов на– секомых.

– Что делать? – спросил Сокол.

– Кажется, я знаю место, где она упала, – ответил Ван Лун.

– Откуда?

– Сломанные папоротники, – коротко объяснил Ван Лун. – Идите, увидите сами.

Они быстро направились к этому месту. Поломанные и измя– тые листья папоротника подтверждали предположение Ван Луна: Галя катилась вниз по склону ущелья, потом ее тело, падая с плоской скалы, тяжело свалилось на папоротники. Густая лист– ва смягчила удар. Но почему ее нигде не видно?

– Если она упала здесь, ушиблась, потеряла сознание, тог– да лежала бы тут, – рассуждал вслух Ван Лун. – Но ее здесь нет. Значит, полагаю, она не ушиблась, не потеряла сознания. Она поднялась и куда-то пошла. Куда? Почему не к астроплану?

Он внимательно осматривал поломанные и примятые растения, которые как бы рассказывали опытному путешественнику о том, что здесь происходило.

– Галя пошла сюда!

Ван Лун двинулся вдоль склона, тщательно изучая каждый след, прощупывая взглядом малейшие детали местности.

– Здесь Галя отступала пятясь… видите следы? Они будто обращены к нам. Однако почему она отступала? – Ван Лун про– износил эти короткие, отрывистые фразы, как бы думая вслух.

– Потом она побежала. Видите отпечатки ног на большом расс– тоянии… глубоко вдавлены… Она бежала. Ясно: почва мяг– кая, видно хорошо. Но почему бежала от астроплана, а не к нему? Вот сюда, за кусты… Стойте! Это…

Ван Лун остановился, пораженный. Не менее удивлен был и следовавший за ним Сокол.

Следы Гали привели их на небольшую лужайку, заросшую па– поротником. Здесь все было раздавлено, поломано. Казалось, будто тяжелый трактор прошел по лужайке, ломая и давя все на своем пути. Следы Гали, до сих пор ясные и отчетливые, ис– чезли под искалеченными, раздавленными растениями, втоптан– ными в сырую землю.

Одна и та же мысль промелькнула одновременно у обоих пу– тешественников: это был след чудовища, которое напало на межпланетный корабль! Испуганное взрывами, оно пробиралось здесь, ломая и давя растения своим тяжелым телом. И в этом же месте заканчивались следы Гали Рыжко…

Сокол молча смотрел на землю, покрытую изуродованными, переломанными растениями. Узкие решительные глаза Ван Луна недобро поблескивали, он крепче сжал свою автоматическую винтовку. О, если бы ему пришлось быть тут, когда Галя Рыжко встретилась с разъяренным животным!

Вадим Сокол боялся высказать то, что мучило его: слишком ужасной казалась ему такая мысль. Он переводил нерешительный взгляд с искалеченных растений на товарища, снова оглядывал– ся по сторонам – и не решался заговорить.

Они еще раз осмотрели лужайку. Отсюда тянулся только ши– рокий след неведомого животного, которое, повидимому, уполз– ло вверх по ущелью… и ни малейшего следа Гали Рыжко.

Ван Лун остановился и оперся на винтовку. Он посмотрел вверх, на облачное непроницаемое небо, будто что-то обдумы– вая.

– Ну что, Ван? – нетерпеливо спросил Сокол. – Что вы ду– маете?

– Думаю, нужно вернуться к Николаю Петровичу. Решить, как быть дальше. Он волнуется.

– Разве мы успокоим его тем, что вернемся с пустыми рука– ми?

– Нет, не успокоим. Но решим. Нельзя дальше, пока Николай Петрович не знает. Идем!..

Разговор с Рындиным дал немного. В ответ на вопросы Ван Луна Николай Петрович мог рассказать только, как выглядело животное, как быстро убегало оно от астроплана, как волочило за собой поврежденную заднюю лапу. Когда Николай Петрович кончил рассказ, Ван Лун сказал уверенно и твердо:

– Не допускаю, чтобы животное схватило Галю. Если оно ис– пугано, ему некогда думать, чтобы схватить. Оно убегает, спасается.

– Но ведь чудовище было очень разъярено?

– Значит, оно могло убить девушку на месте, если она ме– шала ему. Но унести с собой? Нет. Такое невозможно. Испуган– ные животные так не делают.

– Тогда – где же Галя, если это проклятое животное не унесло ее с собой? – взволнованно спросил Сокол.

– Не знаю. Знаю, где она упала. Знаю, там нет следов кро– ви, никаких вещей. Галя сама ушла с того места. Она пяти– лась, потом побежала.

– А дальше? – торопил его Рындин.

– Дальше следы снова пропали. Все раздавлено животным. Однако вещей тоже нет. Крови нет.

– Но не можем же мы предположить, что это чудище… – Со– кол не мог закончить фразу. Ван Лун поднял на него холодный взгляд:

– Предположить, что животное сожрало Галю? Почему боитесь говорить, Вадим? Надо говорить все, иначе трудно думать, ре– шать. Предположить это можно, согласиться с этим – нельзя. Думал, решил отбросить.

– Почему? – У Сокола перехватило дыхание.

– Потому что запах скафандра – не запах живого существа. Тигр не будет пожирать резину, для него она плохо пахнет. И для других животных тоже. Даже очень голодных.

Можно было только поражаться спокойствию, с которым Ван Лун говорил все это: словно речь шла о чем-то совершенно постороннем, а не о славной, жизнерадостной Гале Рыжко, ко– торую все они успели искренне полюбить! Но каждый понимал что здесь дело не в черствости или бездушии: Ван Лун, раз– мышляя и обдумывая, превращался в точный, безошибочно рабо– тающий механизм, который не мог отвлекаться на эмоциональные переживания, они только мешали бы его безупречной логике, его выводам. А в них сейчас было самое главное.

Ван Лун продолжал все так же спокойно:

– Допускаю, что ошибаюсь. Предположим, животное могло сожрать Галю. Тогда там осталось бы что-нибудь. Вещи, кровь. Однако не нашли ничего. Значит, надо отбросить.

– Но что же тогда можно еще предположить?

– Могу только одно: Галя жива, невредима! Где – не знаю. Надо найти, помочь, выручить. Николай Петрович, ваш скафандр в порядке, правда?

– Да, Ван.

– Вы перезаряжали цилиндр с оксилитом?

– Конечно. Как только возвратился вместе с вами, сейчас же перезарядил. Это вы насчет того, сколько она может поль– зоваться прибором? Полный, полный заряд! Вы ходили…

– Два с половиной часа, – подсказал Сокол.

– С тех пор прошло еще более получаса. Значит, Гале хва– тит заряда еще часов на восемь-девять, – заключил Николай Петрович. Но… – и он остановился.

– Что? – встрепенулся Сокол.

– Ничего, ничего, Вадим. Идите, друзья мои, на поиски. Не теряйте времени!

Сокол и Ван Лун закрепили шлемы и вышли.

Рындин посмотрел им вслед и с тревогой покачал головой. Конечно, заряда оксилита в резервуарах скафандра должно было хватить Гале еще часов на восемь-девять. Но… но у академи– ка было все то же опасение, которое он не хотел высказывать товарищам. Зачем?

В этом случае ни они, ни он сам ничем не могли помочь. Ведь если при падении Галя Рыжко повредила шлем, тогда… тогда дело очень плохо. Сейчас оставалось одно: ждать.

Николай Петрович пытался отвлечься от этих мыслей, но тревога не покидала его. Он неотступно думал о том, что пе– реживает сейчас милая, славная девушка, всегда такая весе– лая, жизнерадостная. Его взгляд то и дело останавливался на большом циферблате хронометра: как медленно, возмутительно медленно тянется время!

Минутная стрелка успела уже два раза обойти полный круг, когда Рындин услышал щелканье наружного шлюзового люка. Он бросился к двери.

В каюту вошли Ван. Лун и Сокол. Гали с ними не было.

Сокол осторожно поставил на стол принесенный им небольшой прибор. Рындин узнал его сразу: это был переносный радиопе– редатчик, который Галя взяла с собою, выходя из астроплана. С помощью этого передатчика она обещала рассказывать Николаю Петровичу обо всем, увиденном ею. Но это значит…

Рындин боялся спрашивать. Он вопросительно смотрел на то– варищей. К горлу подступил комок, что-то мешало дышать…

Ван Лун медленно снимал шлем. Затем он вынул из кармана табак, трубку. И, уже набивая ее, проговорил сквозь зубы, тяжело и затрудненно:

– Это все, что нам удалось найти. Передатчик лежал на краю глубокой пещеры. Нет, не пещеры, провала. Там исчезли следы животного. Ремни передатчика оборваны…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Споткнувшись об узловатый корень, Галя упала и покатилась по склону ущелья. Скафандр смягчал толчки и удары, но он же стеснял движения, и Галя напрасно пыталась задержаться, хва– таясь за растения и выступы. Потом она обо что-то больно ударилась, последний раз перевернулась и, сорвавшись с како– го-то выступа, упала на заросли жирных папоротников…

Над девушкой склонялись широкие кружевные листья. Придя в себя, Галя попробовала пошевелить головой, руками. Нет, как будто все обошлось благополучно. Правда, неприятно ныла ле– вая нога.

«Куда же это я попала?» – подумала Галя.

Вероятно, она скатилась под кручу и опередила таким обра– зом товарищей. Значит, нужно скорее отыскать их, чтобы они не беспокоились, и спешить к астроплану. Ведь они слышали сигнальные взрывы и торопились на помощь к Николаю Петрови– чу.

Галя приподнялась, встала, сделала несколько шагов – и в ту же минуту снова спряталась под оранжевой листвой папорот– ников. Ее поразили странные, приближавшиеся к ней звуки: громкое сопение и сухой треск ломающихся деревьев. Притаив– шись под зарослями папоротника, девушка выглянула из-за них

– и замерла от неожиданности.

Прямо на нее двигалось громадное коричневое животное. Расстояние между ним и Галей быстро сокращалось. Животное спешило, яростно разбрасывая по обе стороны ломавшиеся под его тяжестью растения. Широкие его лапы, как чудовищные гре– бенки, расчесывали хрустевшие папоротники. Длинные тонкие усы извивались в воздухе, ни к чему не прикасаясь. Животное ползло прямо на девушку.

Руки девушки стиснули винтовку. Стрелять? Но что могла сделать винтовка против громадного чудовища? Только еще больше разъярить! Надо уйти с дороги, в сторону, в сторону! Галя быстро пробежала несколько шагов направо. К ее ужасу, животное также изменило направление, будто поняв ее маневр.

Тогда нужно бежать, попытаться укрыться за деревьями или кустами. А может быть, чудовище само свернет куда-нибудь, если оно до сих пор не заметило ее?

Галя побежала вдоль ущелья. Оглянувшись, она увидела, что животное вдруг остановилось. Нет, не остановилось, а стало двигаться медленнее, наткнувшись на рощицу молодых беннети– тов. Чудовище недовольно зарычало: препятствие, очевидно, раздражало его. Скорее, скорее прочь! Галя круто повернула и побежала налево, к густым зарослям цикадей.

– Ой! – вскрикнула она, споткнувшись и падая.

Казалось, под нею разверзлась пропасть. Девушка полетела вниз, в темноту. В глазах ее мелькнуло светлое небо, густая оранжевокрасная листва, желтые скалы…

Мягкий удар остановил ее падение. Покатое дно пропасти было покрыто толстым слоем рыхлой земли – тело девушки почти увязло в ней.

Непроглядная темнота окружала Галю. Только высоко над ее головой светилось маленькое отверстие. Что же делать даль– ше?.. Галя осторожно приподнялась, села. Винтовка с нею, вот она. Шлем… не поврежден ли он? Нет, как будто все в поряд– ке. Вот повезло! Дважды упасть, скатиться с кручи, сорваться в какой-то колодец – и все это за какихнибудь пять-десять минут. И все в порядке. Иначе, как везеньем, это трудно наз– вать. Но как выбраться из этого колодца, из этой мрачной ямы? А быть может, это пещера?..

Галя поднялась на ноги, ощупала около себя стены. Потом снова нагнулась и попробовала, какой грунт под нею. Рыхлая, чуть влажная земля, несколько камушков. Вероятно, пещера. Вот только слишком темно. Включить разве нагрудный прожек– тор? Впрочем, пока можно подождать. Да к тому же стало нем– ного светлее. Непонятно, почему бы это?.. Может быть, глаза освоились с темнотой? Но, право же, сейчас стало видно зна– чительно лучше. В чем же дело?

Галя с изумлением осмотрелась. Действительно, сейчас вок– руг нее уже не тьма, а сумерки. Откуда взялось это голубова– тое освещение, странное, призрачное сияние, наполняющее пе– щеру?

С трех сторон круто поднимались вверх неровные земляные стены. На покатой земле шуршали обломки веток, опавшая лист– ва: все это, должно быть, свалилось сверху, вместе с нею. А прямо перед Галей – сейчас она ясно это различала – широкий пролом в стене, похожий на круглый туннель, ведущий куда-то в глубь земли. Голубоватое сияние разливалось от стен тунне– ля. Казалось, оно исходит от камушков, кое-где вкрапленных в стены и в почву. Они мерцали, как светляки. Какой-то сказоч– ный, непонятный свет…

Галя еще раз посмотрела вверх. Нельзя было и думать о том, чтобы возвратиться на поверхность Венеры тем путем, ка– ким она попала сюда. Крутые стены сходились вверху; книзу колодец расширялся. Значит, оставалось только одно – идти вдоль туннеля, куда бы он ни привел.

Осторожно ступая, девушка двинулась в путь. Прожектор она не включала, в этом не было надобности: то ли ее глаза сов– сем освоились с сумерками подземелья, то ли загадочное голу– боватое сияние усилилось еще более.

Туннель тянулся почти прямо, без заметных поворотов. Он оставался все таким же широким, как и в начале; лишь кое-где его стены немного сходились, однако и в таких местах можно было пройти по туннелю с широко раскинутыми руками.

«Кто его выкопал? – размышляла Галя Рыжко. – Не мог же такой широкий подземный ход возникнуть сам собой. А вдруг этот ход – нора какого-нибудь животного?»

Эта мысль заставила ее даже остановиться и еще крепче сжать в руках винтовку. Но другого пути все рпвно не было, оставалось идти только вперед. И медлить тоже нельзя: заряд оксилита в резервуарах скафандра постепенно истощался.

Туннель повернул в сторону – и сразу же за поворотом раздвоился. Правый туннель уходил вниз, левый – вверх. Куда теперь идти? Галя раздумывала недолго. Ей надо было выби– раться на поверхность, исследование недр Венеры сейчас никак не интересовало ее. Значит – налево и вверх!

Диаметр туннеля не изменялся – он был по-прежнему таким же широким. Но прежняя его прямизна исчезла – он изгибался теперь то влево, то вправо, каждый раз обходя твердые ска– листые препятствия. И по-прежнему его наполняло голубоватое сияние. Галя поняла, что оно действительно исходило от не– больших камушков, вкрапленных в стены и в почву подземелья.

Она заметила торчавшие из стен какие-то змеевидные от– ростки. Дотронувшись до одного из них, Галя сообоазила, что это корни деревьев. Значит туннель шел к поверхности, к све– ту, значит свобода была совсем близко! Не останавливаясь, девушка на ходу вынула из рыхлой стены туннеля несколько ка– мушков, светившихся чуть ярче обыкновенной гнилушки, и поло– жила их в походную сумку, висевшую у нее на боку. И тут ее обожгла тревожная мысль: почему она не ощущает веса перенос– ного радиопередатчика? Похолодевшей рукой Галя попыталась нащупать его сзади. Передатчика не было.

Только теперь Галя по-настоящему ощутила опасность своего положения. Ведь без передатчика она не сможет связаться с товарищами, позвать их на помощь! Почему она сразу же, упав в этот колодец, не воспользовалась радиопередатчиком? Ведь так просто было позвать на помощь, рассказать о случившем– ся… Ван Лун наверняка тотчас же отыскал бы провал, спустил в него веревку, и Галя тут же выбралась бы наружу… Конеч– но, ей никуда не надо было уходить.

Теперь товарищи, наверно, тщетно ищут es наверху. Пере– датчик валяется в провале, и она не может ничего сообщить о себе… Какая глупость, какая неосмотрительность!

Ну что ж, пока не поздно, надо как можно скорее возвра– титься назад, к передатчику. Дорогу она помнит, туннель раздваивался только один раз. Скорей, скорей!..

Но в эту минуту тишину, которая до сих пор царила в тун– неле, нарушили далекие угрожающие звуки. Девушка тревожно прислушалась. Да, сомнений не было! Она слышала яростное со– пение чудовища, от которого убегала там, на поверхности. Эти звуки доносились пока что издалека, но с каждой минутой ста– новились все громче и отчетливей. Животное приближалось сюда с той стороны, откуда шла Галя. Путь к радиопередатчику был отрезан! И оставаться здесь тоже нельзя – в туннеле спря– таться негде. Нужно уходить. Куда? Не все ли равно? Главное

– избежать встречи с чудовищем!

Галя бросилась бежать, спотыкаясь о камни и корни, высту– павшие из земли; несколько раз она чуть не упала. Но девушка бежала дальше и дальше, останавливаясь только для того, что– бы прислушаться, не догоняет ли ее чудовище с лапами-гребен– ками.

И всякий раз она слышала те же самые звуки – теперь они не приближались и не отдалялись. Расстояние между нею и жи– вотным не изменялось, чудовище не отставало, хотя Галя убе– гала от него что было силы. Может быть, животное учуяло ее? Преследовало оно Галю или, что тоже вполне возможно, просто стремилось достичь своего логова? Галя не знала. Ей остава– лось только одно: бежать. Быть может, где-нибудь окажется узкое ответвление или боковая пещера, тогда можно будет спрятаться, а чудовище проскочит мимо… или лечь за крупный камень, если он попадется по дороге… а если зарыться в рыхлую землю?.. нет, она не успеет!

Тысячи мыслей проносились в голове Гали, одна фантастич– нее другой, но все эти мысли были неосуществимы. Спрятаться, притаиться в туннеле было негде; опасаться без конца бегс– твом девушка тоже не могла – у нее уже подкашивались от ус– талости ноги, она учащенно дышала широко открытым ртом. Уже несколько раз Галя останавливалась и отдыхала, прислонившись к стене. И всякий раз она с ужасом замечала, что расстояние, отделявшее ее от чудовища, уменьшалось: хриплое сопение жи– вотного становилось громче. Галя снова бросалась бежать, но силы ее иссякали. Автоматическая винтовка все тяжелее оття– гивала руку. Но разве можно было бросить ее, единственную защиту! И, сжимая оружие, перекладывая его из руки в руку, девушка бежала дальше.

Сияющие камушки в стенах пробегали мимо нее назад. Они то сливались в длинные светлые полоски, когда Галя, напрягая последние силы, ускоряла бег, то мерцали неподвижными свет– ляками, когда она, изнеможенная, едва передвигала ноги. Тун– нель все время делал повороты – быть может, только это и спасало девушку. так как крутые повороты задерживали пресле– довавшее ее животное.

Вдруг туннель оборвался.

Галя вбежала в большую пещеру, открывшуюся перед нею за последним поворотом. Пещера была расположена ниже туннеля и сначала показалась Гале глубоким провалом. Такое же голубо– ватое сияние, что и в туннеле, разливалось от стен и сводов; середина пещеры тонула во мраке. И все же широко открытые глаза девушки различили там какое-то движение. Словно в центре пещеры кто-то шевелился, возился… нет, не кто-то один, а несколько небольших темных животных.

А сзади, чуть не за самым поворотом туннеля, слышалось все то же хриплое сопение…

Раздумывать было некогда. Галя побежала налево, вдоль стены пещеры. Крупные камни и кучи рыхлой, будто только что вскопанной земли мешали ей. Бежать уже было нельзя, ноги увязали почти по колено; каждый шаг стоил Гале больших уси– лий, но она продвигалась все дальше и дальше, стараясь пря– таться за камнями и земляными кучами. Вот большая плоская скала. За нею можно хорошо укрыться. Сюда, сюда!

И едва Галя успела спрятаться за скалу, как громкий рев раздался под сводами пещеры: преследовавшее ее чудовище выс– кочило из туннеля. В ответ на его рев послышался тонкий лаю– щий визг небольших животных, копошившихся в центре пещеры.

Галя чувствовала, что ей не хватает дыхания, что сердце бьется судорожными толчками, каждый из которых громко отда– ется в ушах. Но это, наверно, от быстрого бега, от усталос– ти. Скоро пройдет…

Осторожно, чтобы не выдать себя, Галя выглянула из-за скалы. Как ни странно, но сейчас она чувствовала себя уве– реннее, постепенно овладевала собою. И винтовка уже казалась ей надежным помощником, с которым не стоило терять духа. Тридцать патронов в ее магазине чего-нибудь да стоили.

Чудовище добралось до середины пещеры и теперь чем-то за– нялось там. Чем именно – Галя разглядеть не могла: синий ту– ман закрывал от нее центр пещеры. Хотя почему она называет это туманом? Так только кажется, потому что голубоватое сия– ние не распространяется далеко от стен и сводов пещеры, ее середина погружена во мрак – и можно разве лишь догадывать– ся, что делается там. Вот шевелится что-то огромное – это само чудовище, а около него возятся какие-то маленькие жи– вотные. Это они визжат и издают пронзительные лающие звуки.

«Я попала в берлогу этого зверя, – окончательно решила Галя. – А маленькие – его детеныши».

Положение постепенно прояснялось. Огромное животное, ве– роятно, даже не подозревало о существовании Гали. Оно просто спешило к своим детенышам по тому же подземному ходу, а вов– се не гналось за Галей. И теперь оно тоже не замечало при– сутствия девушки. Но что же делать дальше? Повидимому, оста– валась одна надежда на спасение – дождаться, пока огромное животное заснет или снова отправится на поверхность Венеры. Если оно заснет, можно будет попытаться осторожно выбраться из пещеры в подземный ход, чтобы уйти отсюда. Да, но когда оно заснет? И заснет ли вообще? И как Галя узнает об этом?

Ждать, пока оно снова уйдет? А когда это может случиться? Тоже неизвестно. А у Гали время ограничено запасом оксилита, дающего драгоценный кислород для дыхания. На сколько его хватит?

Галя попробовала подсчитать, не отрывая взгляда от неяс– ных теней, копошившихся в середине пещеры. Вместе с Ван Лу– ном и Соколом она путешествовала по Венере около двух часов. Потом на пути к астроплану она упала, покатилась по склону ущелья. Дальше – встреча с этим животным. Второе падение. Бег по подземному ходу в берлогу. Все это заняло, должно быть, еще не меньше часа. Значит, она дышит кислородом из приборов уже часа три-три с половиной. Запас оксилита, как говорил Ван Лун, рассчитан на двенадцать часов. У нее впере– ди еще около восьми часов дыхания… Нет, меньше! Ведь когда она бежала по подземному ходу, дыхание было учащенным, ее легкие поглощали гораздо больше кислорода, чем обычно. Это тоже надо учесть. Тогда оксилита хватит, должно быть, всего часов на пять-шесть.

Если ей не удастся через шесть часов возвратиться на аст– роплан – конец. Но в таком случае нельзя заниматься пассив– ным ожиданием, надо что-то предпринимать. Что? Галя лихора– дочно соображала, но по-прежнему ничего не могла придумать.

Попробовать пробраться к выходу из туннеля, прячась за камнями и кучами земли? Нет, животное легко может заметить ее. Убить чудовище? Но помогут ли сравнительно маленькие пу– ли автоматической винтовки или электрического пистолета про– тив такого огромного животного? Нет, все это не годится. На помощь товарищей теперь уже нельзя рассчитывать: разве могут они отыскать ее здесь, в далекой подземной пещере?.. Мысли прыгали в беспорядке, сменяли одна другую, и только одна из них, самая тревожная, постоянно возвращалась и подавляла все остальные: время идет, время идет, а кислорода становится все меньше и меньше…

…Мама, милая мама, она уже, наверно, получила письмо Гали. И если она даже сердилась, бранила свою дочь за то, что Галинка наперекор всему тайком забралась в астроплан, то, конечно, давно уж простила ее. И когда Галя тайком гото– вилась к полету и старательно изучала все, что относилось к Венере и другим планетам, – мама поверила, что ее дочь дейс– твительно решила стать астрономом, и охотно помогала ей зна– комиться с инструментами и сложными приборами обсерватории. Потому что мама всегда любила свою дочь и прощала ей разные выходки. И получив письмо, тоже простила. И теперь даже, мо– жет быть, гордилась ею: Галинка как-никак участник межпла– нетного путешествия, ее хвалит сам академик Рындин. Галя пи– шет, что помогает академику Рындину в его научной работе и все в астроплане довольны ею… Да, довольны, как же! Сейчас вот ищут ее, беспокоятся… А она лежит тут, и время идет, время идет, кислорода становится все меньше!

Николай Петрович, наверно, очень недоволен, он сердит– ся… Да и она не знает, что произошло с ним самим. Зачем он вызывал их взрывами? Ах, как скверно все получилось! Вместо того чтобы помочь Николаю Петровичу, она сама еще полезла в беду, заставила всех тревожиться о себе. А время идет, время идет, скоро нечем будет дышать…

И Сокол и Ван Лун, конечно, ищут ее и не могут найти. Ва– дим Сергеевич волнуется, лохматит волосы – он всегда запус– кает руку в волосы, когда начинает волноваться. Правда, Ва– дим Сергеевич часто подтрунивает и даже говорит ей всякие колкости, но Галя отлично знает: он делает это только пото– му, что хочет скрыть от других свои чувства. Она хорошо пом– нит, как еще на Земле, когда Вадим Сергеевич говорил с ней о «личном», он всегда запинался и краснел. Невозможно понять, почему он, известный ученый, так относится к ней, самой обыкновенной студентке? Ну, ей он нравится, это понятно: он умный, замечательный исследователь, не говоря уже о том, ка– кие у него вдумчивые глаза и ласковое лицо. А что он нашел в ней?.. Ах, о чем она думает сейчас, когда время идет и идет и запас оксилита истощается…

А Ван Луна она всегда немножко боялась, раньше больше, а теперь меньше, но все равно еще боится. Он такой серьезный и насмешливый, но совсем иначе, чем Вадим Сергеевич. Тот-как спичка: вспыхнул, покричал, посердился немного – и отошел сразу. Ван Лун – иной. Он очень редко сердится, но тогда Га– ля не решится и словом возразить ему. И очень редко смеется, поэтому она ценит каждую его улыбку. Хладнокровный и невоз– мутимый даже когда очень трудно… интересно, неужели все китайцы такие? Если бы Ван Лун знал, где она сейчас, он обя– зательно помог бы ей… и не надо было бы думать о том, что время идет, время идет и что уходит драгоценный кислород…

Никто не узнает, что случилось с нею. И она ничего не сможет рассказать об этих странных, непонятных камушках, ко– торые все время светятся. Таких на Земле нет, даже сам Вадим Сергеевич не определил бы, что это такое. Рука Гали нащупала один из них. Девушка поднесла камушек ближе к глазам, стис– нула пальцами в толстой резиновой перчатке. Не очень твер– дый, даже немного крошится. И светится. И, кажется, даже чуть-чуть теплый – или это только кажется? Ну да, ведь паль– цы не ощущают никакого тепла. Почему же она решила, что ка– мушек теплый? Галя сообразила: странное ощущение тепла, из– лучаемого камушком, возникает тогда, когда она подносит его совсем близко к глазам. Удивительные камушки! Надо будет обязательно показать их Николаю Петровичу и Вадиму Сергееви– чу… Да, показать, а как это сделать? Вот если бы она не потеряла радиопередатчик, тогда так легко было бы позвать на помощь…

Интересно, далеко ли она от астроплана? А может быть, кто-нибудь из товарищей, разыскивая ее, находится сейчас на– верху, прямо над ней… Стоп! Почему она раньше об этом не подумала? Ведь Галя хорошо помнит, что слышала во время 'вы– лазки и Сокола и Ван Луна на довольно большом расстоянии. Но тогда… тогда почему не попытаться позвать товарищей? Может быть, они услышат ее! Особенно если повысить напряжение в радиоустановке. Она помнила, как учил ее Ван Лун:

«Если будет плохо слышно, значит уменьшилось напряжение от микроаккумуляторов. Надо его повысить. Вот здесь, у поя– са, маленькая ручка. Переводите ее направо – и напряжение будет повышаться. Кстати, такое повышение увеличивает радиус действия установки».

Галя отыскала эту ручку и перевела ее вправо до отказа. Визг детенышей животного в середине пещеры стал слышен гром– че. Все правильно!

– Товарищи, вы меня слышите? – громко сказала Галя, вкла– дывая в эти простые слова все свои надежды. – Товарищи, это я, Галина, – продолжала она… и остановилась, пораженная.

Колеблющийся, яркий, голубоватый свет вдруг залил всю пе– щеру. Каждый камушек, который до этого излучал ровное и спо– койное слабое сияние, теперь испускал яркие пульсирующие волны голубоватого света. Этот свет вздрагивал, то угасая, то вспыхивая, он будто отвечал своими колебаниями на слова девушки. Каждое ее слово вызывало новые и новые световые волны. Как только Галя умолкла – камушки в стенах и своде пещеры, неисчислимые голубые фонарики, сразу успокоились и снова лишь мягко мерцали в темноте, как крупные светляки.

Заинтересованная, Галя повторила еще раз только одно сло– во:

– Товарищи!..

Камни опять вспыхнули, волны голубоватого света хлынули от стен и сводов, осветив самые далекие уголки пещеры. И Га– ля отчетливо увидела на мгновение то, что происходило посре– дине. Там лежало громадное животное. Галя вздрогнула: урод– ливое страшилище было слишком отвратительным. Оно медленно шевелило в воздухе своими длинными и тонкими усами-щупальца– ми. А около него на земле копошилось с десяток маленьких жи– вотных величиной с крупную собаку. Они немного напоминали медвежат – такие же желто-бурые, круглые, неуклюжие. Но за– гадочные волны света, залившие пещеру, исчезли так же мгно– венно, как и появились. Усатое чудовище со своим семейством снова погрузилось в темноту, еще более непроглядную после яркого света.

– Товарищи! – повторила громко Галя. Она настолько заин– тересовалась удивительным световым явлением, что даже забыла об угрожавшей ей опасности.

И снова яркие голубоватые волны света прокатились по всей пещере. Но Галя на этот раз успела заметить, как встревожен– ное вспыхивавшим светом чудовище беспокойно зашевелилось. Его длинные щупальцы возбужденно заметались в воздухе. Де– вушка услышала, как грозно оно зарычало.

– Э, нет, достаточно экспериментов, – уже тихо проговори– ла Галя.

Но и эти негромкие звуки оказали то же волшебное дейс– твие. Бесчисленные камушки в стенах и сводах опять ярко вспыхнули, излучая волны голубого света.

Но не на чудесные камушки смотрела сейчас, затаив дыха– ние, девушка. Она с ужасом увидела, как усатое чудовище с грозным ревом поднялось, осмотрелось, затем медленно повер– нулось и так же медленно поползло вдоль пещеры. И хотя голу– боватый свет уже погас, Галя ясно видела в неверном полумра– ке, как чудовище, достигнув одной из стен, двинулось вдоль нее, ощупывая стену усами. Его широкие лапы-гребенки проче– сывали рыхлую землю, отшвыривая в сторону крупные камни, как песчинки. Одна из задних лап чудовища бессильно тянулась за туловищем.

Оно двигалось вдоль стены, мимо выхода из подземного хода и дальше – по направлению к застывшей от напряженного ожида– ния девушке, которая все так же лежала за плоской скалой, сжимая винтовку. Положение было безвыходным: чудовище отре– зало единственный путь отступления к подземному ходу. Еще несколько минут – и оно окажется тут, и тогда…

Но Галя вдруг ощутила, что охвативший было ее страх ку– да-то исчез. Она отчетливо поняла, что помощи ей ждать неот– куда, что она предоставлена самой себе. Ну что ж, если так, то Галина Рыжко не отдаст дешево свою жизнь!

Неторопливо и осторожно Галя уложила поудобнее свою авто– матическую винтовку и взяла чудовище на прицел. Она целилась старательно, как в тире, – но пока еще не для того, чтобы выстрелить. Нет, пусть чудовище подползет ближе, тогда будет вернее. Куда же направить первую пулю из тридцати, бывших в ее распоряжении? Где жизненные центры чудовища?..

А оно все приближалось. Казалось, что животное почуяло незнакомое, чужое существо – врага. Его щупальцы мелькали, как молнии, от угрожающего рычания содрогался воздух, лапы еще шире загребали землю, камни отлетали в стороны, как сна– ряды, с грохотом ударяясь о стены.

Галя выбрала наиболее верную точку – между злобными гла– зами чудовища. Девушка помнила, что раны в голову для живот– ных обычно всегда смертельны. Она успеет за несколько секунд выпустить из винтовки в эту точку не меньше десятка пуль. Не промахнется же она с такого маленького расстояния!..

Чудовище приближалось, теперь его отделяло от девушки всего метров пятнадцать-двадцать. Галя замерла. Глаз нашел прямую линию, которая соединила мушку на стволе винтовки и избранную ею точку на голове животного. Пусть только станет немного светлее – во время выстрелов нужно хорошо видеть…

– Стой, уродина! – громко крикнула девушка, и яркие волны света послушно поплыли по пещере.

Как на учебной стрельбе, Галя аккуратно нажала на спуск. Сухой выстрел прозвучал коротко и четко – и отозвался дол– гим, замирающим эхом в глубине пещеры. Что-то ударилось о скалу, за которой лежала девушка, и упало у ее ног вместе с отбитыми осколками камня. Галя взглянула… и похолодела. Это была ее пуля! Деформированная, сплющенная, но это была она. Значит, пуля из винтовки не пробила череп чудовища, отскочила от него! Чудовище одето в броню?..

Ладно, будь что будет! В магазине есть еще много пуль. Не может быть, чтобы это уродливое животное было целиком покры– то неуязвимым панцырем!

Выстрелы из автоматической винтовки следовали один за другим. Должно же в конце концов найтись уязвимое место на теле чудовища!

Но пули продолжали все так же отлетать назад, рикошетиро– вать, отбивая каменные брызги от скал пещеры. А разъяренное животное с грозным ревом продвигалось вперед, раздраженное ударами пуль о его панцырь. Щупальцы извивались в воздухе, как длинные бичи, лапы с силой врезались в землю. Вот чудо– вище уже всего в пяти-шести метрах от девушки: одна из широ– ких лап, словно закованных в панцырь, взлетела высоко вверх, замахиваясь почти над Галей. Еще мгновение…

Руки девушки похолодели. Винтовка показалась такой тяже– лой, что Галя уже не могла поднять ее. Нервы девушки сдали: это было уже слишком – чудовище одето в панцырь, который не могут пробить пули!..

Обессиленная, Галя в отчаянии уронила голову в шлеме на руки, на ненужную теперь винтовку. Глухой крик вырвался у нее…

И, будто отвечая на него, загадочные камни в стенах и своде пещеры вспыхнули неспокойным, волнующимся светом, оза– ряя неподвижную фигуру девушки в скафандре и занесенную над нею грозную лапу чудовища.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ван Лун в раздумье стоял перед круглым провалом. В нес– кольких метрах виднелся второй провал, тоже круглый, тоже глубокий. Оба они вели куда-то в недра Венеры. Оба, каза– лось, были не природного происхождения, а проделаны живыми существами, как громадные норы.

Так, допустим, что оба круглых отверстия в земле предс– тавляют собою начала подземных ходов. Но в какой из них спускаться? Где искать Галю?

Ван Лун старался успокоить товарищей, вселить в них уве– ренность, что Галя жива и невредима, что она где-то застряла и теперь ожидает помощи. Возможно, прячется от какой-нибудь опасности; возможно, у нее не хватает сил вернуться без по– мощи товарищей. Так говорил Рындину и Соколу Ван Лун так ду– мал и он сам, пока не нашел около одного из этих отверстий Галин радиопередатчик. Тогда ход мыслей Ван Луна изменился, хотя он ничего не сказал об этом своим товарищам. Зачем?..

Если Николай Петрович Рындин просто очень беспокоился о Гале, которую он успел искренне полюбить за ее бойкость и веселый характер, то Вадим Сокол был охвачен иными чувства– ми: он буквально не находил себе места. Ван Лун ясно пони– мал, что это была не только тревога за товарища. Это было нечто значительно большее. Как бы Сокол ни скрывал свои чувства к девушке, они прорывались и в его возбужденных воп– росах, которыми он засыпал Ван Луна, и в ласковых словах, когда он говорил о Гале. Сказать Вадиму, что у Ван Луна ос– тавалось очень мало надежд, означало повергнуть его в силь– нейшее отчаяние. Хватит и того, что Ван Лун с большим трудом отговорил Сокола от настойчивого намерения отправиться вмес– те на поиски девушки. Взволнованный, экспансивный геолог не понимал, что он стал бы лишь обузой для Ван Луна, которому во время поисков пришлось бы еще заботиться о мало приспо– собленном для опасных вылазок товарище.

Да, у Ван Луна оставалось не очень много надежд! Галя упала в один – из провалов – здесь сомнений не было. Но куда она после этого исчезла? Если разбилась при падении, то было бы найдено ее тело. Если падение не причинило вреда, то она отозвалась бы на призывы Ван Луна и Сокола. Но девушка не откликалась, и тела ее в провалах не было – тщательный ос– мотр дна обеих нор не дал никаких результатов.

Ван Лун вспомнил, как Сокол высказал предположение, что Галя могла встретиться с чудовищем, напавшим на межпланетный корабль. Допустим, что ее схватило и унесло с собой это гро– мадное животное, которое описал ему Рындин. Ведь и следы чу– довища исчезали тоже здесь, у провалов, куда приводили ряды поломанных молодых деревьев и раздавленные папоротники. А если животное унесло Галю, как же можно рассчитывать спасти ее?

Тревога все больше охватывала Ван Луна. Досаднее всего было то, что эта тревога мешала спокойно думать, взвешивать, рассчитывать. Нужно было взять себя в руки. Он еще ничего не знает, все это – одни догадки, предположения. Сейчас они ка– жутся мрачными,, как ночь; потом могут измениться, уступить место другим. Как это говорится в старой китайской лесенке:

Оборвалась дорога, нет пути…

Но смотришь – вновь тропинка пред тобою; когда до дна исчерпана вода, опять источник где-нибудь пробьется.

Надо искать эту новую тропинку надежды, надо искать новый источник утешения! Проверим еще раз.

Переносный передатчик найден здесь, у этого провала. Мо– жет быть, девушка, упав, откатилась в сторону – и сверху ее тело трудно заметить, а она сама потеряла сознание и поэтому не отвечает? Надо еще раз попробовать позвать ее: за это время она могла прийти в себя.

Наклонившись над провалом, Ван Лун крикнул:

– Галя! Отзовитесь! Галя!

Молчание. Слышно только по-прежнему жужжание и безумолч– ное стрекотанье бесчисленных насекомых.

Яркий луч нагрудного прожектора Ван Луна осветил темное дно провала, у которого был найден передатчик. Нет, ничего не видно, кроме… кроме округлой ямки в рыхлой земле на дне. Она напоминает след человеческого тела. Но куда же тог– да оно пропало? Ведь следы чудовища исчезали не здесь, а там

– у второго провала!

Вот она, новая тропинка надежды! Конечно, исчезновение Гали оставалось пока загадкой; но отпадало другое, самое страшное предположение, что девушку схватило и унесло с со– бой чудовище. Так, теперь можно было действовать.

Ван Лун тщательно проверил свое снаряжение: если ты спе– шишь, то делай все медленно и аккуратно. Китайская поговорка гласит:

«Коль трижды не обдумаешь поступок свой, потом всегда раскаиваться будешь».

Автоматическая винтовка с разрывными пулями… Запасной резервуар с оксилитом… В основном резервуаре запаса окси– лита хватит на двенадцать часов дыхания; запасной даст еще шесть часов – не для него самого, а для Гали, у которой за– пасы оксилита, вероятно, истощались. На спине же – перенос– ный радиопередатчик. Три атомитные гранаты на поясе… За– пасные обоймы с патронами – в сумке на боку… Все приборы работают безупречно. Все в порядке. Можно выступать.

Ван Лун включил переносный радиопередатчик и четко, твер– до проговорил:

– Товарищи, отправляюсь в подземный ход. Не знаю, будете ли потом слышать меня. Почва может гасить сигналы. Однако не беспокойтесь. Все будет хорошо. Подтвердите, что слышите ме– ня, прошу.

В следующее же мгновение он услышал короткий гудящий звук. Один, другой… Так, друзья отвечают ему.

Ван Лун знал, с какой тревогой ожидают его сообщений Рын– дин и Сокол, оставшиеся в астроплане. Как жаль, что радиопе– редатчик корабля поврежден при падении астроплана! И некогда было исправить повреждения… Хорошо хоть, что у них работа– ет радиоприемник, принимающий его сигналы.

Итак, в путь!

Ван Лун привязал надежным узлом к ближайшей стройной ци– кадее прочный капроновый канатик с вплетенными в него дере– вянными брусками и опустил его конец в провал. Канатика вполне хватило до самого дна. Включив нагрудный прожектор, Ван Лун начал спускаться.

Вот оно, рыхлое, покрытое опавшей листвой и обломками ве– ток дно. Вот округлая ямка в нем. А нет ли еще следов? Яркий луч прожектора освещал каждую вмятину, каждый камушек. Сле– ды, где следы Гали, если это действительно отпечаток ее те– ла?..

Есть! Вот они!

В рыхлой почве виднелись следы резиновых сапог с их ха– рактерными металлическими подковками. Девушка ушла в широкий подземный ход, она шла легко, свободным шагом: значит, оба падения сошли для нее благополучно, она ничего не повредила. Хорошо, но зачем она пошла в этот туннель, почему не оста– лась на дне провала ожидать помощи?

Подземный ход не опускался в глубину. Вероятно, он тянул– ся все время метрах в пятишести под поверхностью Венеры, не глубже. Об этом говорили и рыхлый, влажный грунт и многочис– ленные корни деревьев, свисавшие сверху и со стен туннеля.

Следы Гали были видны отчетливо на протяжении метров двухсот до места, где туннель раздваивался. Здесь они сразу исчезли. Напрасно Ван Лун пытался отыскать хотя бы один от– печаток резинового сапога: все было заметено широкими поло– сами, будто огромная метла прошлась по подземному ходу. Эта метла уничтожила все мелкие следы. Ван Лун заглянул в одно разветвление, во второе…

Галя быстро шагала по туннелю до разветвления, рассуждал Ван Лун. Тут она остановилась – наверно, раздумывала, куда идти дальше. Так. Пошла налево – сюда направлен последний отпечаток сапога. Из правого хода выползло какое-то большое животное, которое тяжело тащило свое туловище по рыхлой поч– ве. Следов Гали больше не видно, потому что животное ползло тем же ходом. Все это понятно. Неясно одно: удалось ли де– вушке избежать встречи с животным или она натолкнулась на него? Или, может быть, она убегала, а животное догнало ее? Снова тревожные предположения… Впрочем, ответ можно полу– чить только в том случае, если идти дальше по следам этого великана.

Ван Лун шел по туннелю быстрыми, хотя и неторопливыми, размеренными шагами. Это была привычная походка опытного пу– тешественника, который давно овладел искусством длительной ходьбы. Если бы кто-нибудь другой попробовал идти рядом с Ван Луном, то очень скоро отстал бы от него или принужден был время от времени переходить на ускоренный шаг, если не бег. Спокойная походка Ван Луна не мешала ему в то же время внимательно рассматривать все попадавшееся на пути, замечать малейшие подробности, которые ускользнули бы от внимания другого.

Вот он на секунду остановился и подошел к толстому обрыв– ку корня, свисавшему со стены. Корень был измочален, пере– терт, словно жерновами, хотя достигал в поперечнике не менее четверти метра. Ван Лун неодобрительно покачал головой:

– Однако у этого животного крепкие челюсти. Такого зверя надо встречать осторожно.

Через несколько минут Ван Лун снова остановился. Его вни– мание привлекли странные мерцающие камушки на стенах подзем– ного хода. Он выключил прожектор и присел около этих камуш– ков, внимательно их рассматривая.

– Очень интересные светляки. Думал, живые. Нет, камни. Таких не видел.

Но рассуждать о светящихся камнях было некогда. И, вклю– чив снова прожектор, Ван Лун двинулся дальше.

Его настороженный слух отметил бы даже слабые, далекие звуки, но ничего, кроме шума собственных шагов, он не улав– ливал.

Ход казался бесконечным. Уже дважды Ван Лун взглядывал на часы. Путешествие под землей продолжалось около часа, но ни– чего нового обнаружить не удалось… Те же самые стеяы и тот же овод из рыхлой, осыпающейся земли, в которую в изобилии вкраплены светящиеся камни, все такие же корни деревьев, сплетающиеся иногда в причудливое кружево. И никаких следов, кроме того, который оставило гигантское животное.

Вдруг Ван Лун остановился и прислушался. Его внимание привлекли неясные, тихие, шуршащие звуки. Будто где-то в от– далении непрерывной струей сыпалась земля. Вот упало нес– колько камней, они покатились, ударяясь друг о друга.

– Думаю, по норе впереди меня ползет неизвестное сущест– во, – рассуждал Ван. – Но не то огромное животное, которое прошло раньше, так как ползет оно тихо и осторожно. Неиз– вестно, куда оно движется, от меня или ко мне. Звуки поче– му-то не ослабевают и не усиливаются. Но не может же оно ползти на одном месте? Однако по звукам получается именно так. Странно…

Ван Лун выключил прожектор и, пользуясь только призрачным освещением загадочных камней, еще осторожнее двинулся впе– ред, держа винтовку наготове. Он шел сейчас медленно, задер– живаясь перед каждым поворотом и зорко всматриваясь вдаль. Опасность приближалась, а обязанность спасти Галю Рыжко зас– тавляла его быть крайне осторожным и не рисковать попусту.

Шаг за шагом он продвигался вперед. Загадочные звуки не исчезали – наоборот, они стали более ясными, но характер их не изменялся – то же шуршанье, шипенье… вот опять упало на мягкую почву несколько камней. И снова пересыпается земля… Да что же это такое?

Еще один поворот подземного хода – и Ван Лун, наконец, различил в полутьме перед собой какое-то большое существо, – пересекавшее туннель. Он остановился. Указательный палец его правой руки легко прикасался к спуску винтовки. Прищуренные глаза внимательно изучали препятствие.

Туннель был закрыт странным, шевелящимся, округлым телом. Уже издали Ван Лун различил на нем отдельные выпуклые коль– ца, которые создавали впечатление темных и светлых попереч– ных полос. Эти полосы непрерывно двигались, сближались и от– далялись друг от друга. Все тело было похожим на обрубок толстой колоды, вкопанной в стены поперек подземного хода. Но этот обрубок все время двигался, неутомимо вибрировал своими светлыми и темными кольцами. И от этого движения сры– вались и падали мелкие камни, осыпалась земля.

Взгляд Ван Луна не отрывался от загадочного существа. Что оно делает? Еще несколько осторожных шагов вперед. Странно! Светлые и темные кольца выдвигались одно за другим из правой стены хода и так же медленно входили в левую. Впрочем, может быть, это только кажется…

Но вот путешественник заметил на боку непонятного сущест– ва небольшое черное пятно. Оно медленно продвигалось справа налево. Пятно приблизилось к левой стене, прикоснулось к ней и исчезло. Значит, это не иллюзия, не обман зрения! Ван Лун видел перед собою лишь часть длинного, как гигантская змея, существа, которое переползало подземный ход, вылезая из од– ной его стены и скрываясь в другой. Кольцеватое тело каза– лось бесконечным: кольца появлялись и исчезали, появлялись и исчезали, перекрывая проход в туннеле.

Ван Лун опустил дуло винтовки и включил прожектор. Осле– пительный белый свет залил странное существо, вернее ту его часть, которая в этот момент проползала через туннель. Вот они, поперечные кольца, их теперь ясно видно – темные кольца на красновато-коричневом фоне тела.

Очевидно, никакой опасности это змееподобное существо не представляло, к нему можно было подойти ближе.

Ван Лун с интересом рассматривал мягкое, полупрозрачное, красноватой окраски тело. Оно непрерывно пульсировало, пе– редвигаясь, и с заметными усилиями подтягивало свои кольца. А внутри этого тела, в обратном направлении, двигалась ка– кая-то темная масса. Или нет, эта масса не двигалась, она как будто оставалась на одном и том же месте, а полупрозрач– ное тело передвигалось по ней, словно скользило по темному стержню, на который было натянуто.

Ван Лун дотронулся дулом винтовки до одного из колец. Оно вздрогнуло, сократилось, по красноватому телу пробежала пульсирующая волна – и кольца одно за другим начали быстрее, торопливее появляться из правой стены и исчезать в левой. Ван Лун отступил на шаг.

– Ничего не понимаю… – пробормотал он. Фауна Венеры ежечасно подносила все новые загадки. До сих пор путешест– венникам не удалось встретиться ни с одним животным, вид ко– торого можно было бы определить сразу и безошибочно. Насеко– мые и пауки не в счет, хотя и они приняли здесь, на Венере, необычные, фантасмагорические формы. А более крупные – эти чудовища с усами-щупальцами, саблевидными челюстями, нелепые многоногие громадины – все они не имели накакого отношения к фауне земного юрского периода. Теперь вот еще эта живая по– лупрозрачная колода с ее кольчатым, пульсирующим, бесконеч– ным телом длиною, очевидно, в десятки метров – кажется, ни конца ни края нет ему, оно волочится справа налево вот уже сколько времени!

И вдруг Ван Лун удовлетворенно свистнул. Как это ему сра– зу не пришло в голову! Он еще раз дотронулся до красноватого тела стволом винтовки. И снова по нему пробежала беспокойная волна, кольца задвигались быстрее. Ван Лун усмехнулся: неве– роятно, но это было именно так!

– Знаю, кто ты, – сказал он, обращаясь к безгласному виб– рирующему телу. Собственный голос показался ему хриплым и неестественным от возбуждения. – Ты, однако, – червяк. Ты – дождевой червяк, вот кто ты! И убирайся с дороги!

Ван Лун с силой ударил красноватое тело прикладом винтов– ки. И оно заторопилось, заспешило еще больше; кольца, сокра– щаясь и расправляясь, скользили от стены к стене все быст– рее, словно стремясь скорее спрятаться, уйти от опасности.

– Да пролезай, пролезай, – пробормотал Ван Лун, – не ме– шай мне. Дождевик… сколько времени ты будешь еще загоражи– вать дорогу?

Гигантское красноватое тело, казалось, было действительно бесконечным. А главноеоно преграждало путешественнику даль– нейший путь. Между телом гигантского червяка и сводом тунне– ля оставалось не более полуметра свободного пространства.

Нужно было что-то предпринимать. Ван Лун отступил назад, вскинул винтовку и, не целясь, нажал спуск. Короткий звук выстрела растаял в воздухе, поглощенный влажной землей. Пуля пронизала тело гигантского дождевика. На нем осталась ма– ленькая темная точка – и только. Ван Лун озадаченно посмот– рел на винтовку.

«Может быть, я ошибся? – подумал он. – Может, это не раз– рывная пуля?»

Он проверил магазин. Нет, он был заряжен надежными раз– рывными пулями. Что же случилось? Почему пуля не разорва– лась, а пронизала тело дождевика, не причинив ему никакого вреда?.. Ах да, понятно – и как это он не предвидел заранее! Пуля не встретила достаточного сопротивления, ее механизм не сработал, как если бы она прошла сквозь студень…

Ван Лун почувствовал, что в нем закипает злость. Ему нуж– но спешить, каждая минутэ промедления может стоить Гале жиз– ни, а он вынужден стоять здесь и ждать, пока уйдет с дороги это ничтожное, хотя и огромное существо! Разрубить его, что ли? Рука путешественника уже потянулась к рукоятке короткого кинжала, висевшего на поясе скафандра. Но он тут же разду– мал.

«Допустим, я разрублю дождевика пополам, – подумал Ван Лун. – Но ведь это червяк! Все равно его тело не остановит– ся, будет. выползать из стены и еще больше загородит дорогу. Нет, рубить нельзя!»

Оставалось только одно – перелезть через пульсирующее те– ло, протиснуться между ним и сводом туннеля. Ван Лун разбе– жался и прыгнул. Он с трудом удержался на мягком теле, ка– завшемся скользким и податливым. Работая руками и ногами, Ван Лун вскарабкался на спину дождевику, который напряженно дергался под ним, словно стараясь сбросить с себя.

Но Ван Лун уже сидел на нем верхом. Еще мгновение – и он, протиснувшись под сводом туннеля, легко соскользнул с другой стороны. Не оглядываясь, Ван быстро пошел вперед: дождевик занял у него слишком много времени!

Не прошел он и ста метров, как новые звуки, более громкие и угрожающие, завладели его вниманием. Из глубины туннеля донесся густой рев, хриплый и яростный. Ему отвечали визгли– вые, лающие голоса, будто обиженно скулили щенки.

Ван Лун рванулся вперед.

Рев усиливался. Так мог реветь только большой разъяренный зверь, нападая на врага.

«Скорее, скорее! – подгонял себя Ван Лун. – Проклятый дождевик!.. Скорее, скорее!».

Вдали раздался выстрел. Ему ответило эхо. Значит, Галя стреляет не в подземном ходе?..

Рев стал еще яростнее. Ван Лун мчался по туннелю, который сделал еще один поворот и неожиданно оборвался. Перед Ваном открылась громадная темная пещера. Луч прожектора потонул в ее мрачной глубине. Где же Галя?

Один за другим прозвучало еще несколько выстрелов. Затем выстрелы слились в короткую автоматную очередь. Ее покрыл все тот же разъяренный хриплый рев.

И затем Ван Лун услышал глухой крик. Кричала Галя Рыжко, это был ее голос! Ван уже вбегал в пещеру, черным провалом лежавшую ниже подземного хода. Будто в ответ на крик девуш– ки, огромная пещера наполнилась изменчивым, волнующимся го– лубоватым светом. Луч прожектора Ван Луна выхватывал из по– лумрака отдельные камни, кучи земли, каких-то копошащихся посредине пещеры животных. И, наконец, Ван увидел то, что искал.

На расстоянии метров пятнадцати-двадцати от него, около плоской гладкой стены, выдававшейся уступом, лежала Галя. Она бессильно уронила голову в прозрачном шлеме на руки; ря– дом валялась винтовка.

И вдоль той же стены, к замершей в ужасе, наверно поте– рявшей сознание девушке, подползало громадное чудовище. Длинные тонкие усы-щупальцы извивались в воздухе. Членистое щупальце прикоснулось к неподвижной фигуре в скафандре. И широкая гребневидная лапа поднялась в воздухе над головой в прозрачном шлеме…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Николай Петрович Рындин оторвался, наконец, от сложного чертежа, который он старательно вычерчивал на бумаге. Вадим Сокол, следивший за движениями руки Рындина, вопросительно посмотрел на академика.

– Значит, – неуверенно произнес он, – получается, что…

Рындин перевел взгляд на Вадима, затем посмотрел на чер– теж. И лишь после этого ответил:

– Ничего утешительного, дорогой Вадим. Ничего утешитель– ного!

Он рассеянно провел карандашом по краю чертежа несколько широких черточек, словно пробуя графит. И продолжал, как бы подчеркивая такими же штрихами каждое свое слово:

– Выводы вот какие. Действительно, астроплан занимал раньше положение, при котором обратный старт был возможен. Трудный, рискованный старт, но – возможный. Галя… – Он по– давил невольный вздох. – Галя подала в основном верную идею. Толчок, конечно, был бы очень сильным, спору нет. Но мы пош– ли бы на него, иного выхода не оставалось. Несколько взрывов из всех двигателей – и астроплан, рванувшись вперед, вылетел бы за пределы ущелья. Ну, а там мы думали бы уже о том, что– бы установить правильный курс и лечь на него. Все это было возможно до визита усатого чудовища, которое почему-то реши– ло позабавиться астропланом… Под ударами его тяжелых лап наш корабль изменил положение. Изменил кардинально. Теперь вверх задралась корма, а носовая часть уставилась в землю. Сопла двигателей смотрят в небо. Делать взрывы – значит застрять еще больше. Теперь обратный старт невозможен – во всяком случае, до тех пор, пока нам не удастся изменить по– ложение корабля…

Изменить положение астроплана! Но и Сокол и сам Рындин прекрасно понимали, что сдвинуть с места многотонный межпла– нетный корабль, опустить его корму и поднять носовую часть возможно только при помощи мощных подъемных устройств. А их на астроплане не было. Правда, такие вспомогательные уст– ройства можно было бы попытаться соорудить…

– Понятно, все эти наши разговоры имеют лишь предвари– тельный характер, – продолжал задумчиво Рындин. – Про обрат– ный старт нам думать слишком рано. Мы пока что ничего еще не нашли на Венере… если не потеряли. Да, друг мой, надо трезво смотреть на вещи.

Сокол опустил голову и ничего не ответил. Рындин понимал, как тяжело его молодому товарищу. Может быть, его отвлечет от грустных мыслей шутка? И Николай Петрович заговорил сно– ва:

– Каждый день приносит нам столько неожиданностей, милый Вадим, что перед нами вдруг могут открыться новые возможнос– ти. Вот, представьте себе, что наш усатый знакомец опять вернется сюда. Допустим, что астроплан произвел на него не– забываемое впечатление. Животное снова решит позабавиться – и в результате так толкнет корабль, что он примет прежнее положение. Тогда мы сможем без особых затруднений вылететь в обратный путь. Как вам нравится такая перспектива?

Но Сокол по-прежнему молчал. Он сидел подавленный и хму– рый, – такой, каким был со времени ухода Ван Луна на поиски Гали Рыжко. Рындин видел, как Сокол лохматит свои кудрявые волосы, как он в который раз уже снимает и протирает очки, думая все об одном и том же – о судьбе Гали.

– Послушайте меня, Вадим, – серьезно заговорил Рындин. – Я понимаю, что вам тяжело. Но ведь и я полон тревоги за Га– лю. Однако разве мы поможем делу, если будем сидеть и раст– равлять себя? Вы поступаете неправильно, друг мой. Нужно пы– таться отвлечься, заняться чем-нибудь, поймите! Мы сделали все, что могли. Ван Лун отправился на поиски. Вы слышали, он ушел в этот подземный ход. Никто из нас не может быть более полезным сейчас в поисках Гали, чем Ван. Да, очень печально, что мы не можем больше слышать его: вероятно, толстый слой земли гасит радиосигналы. Значит, нам остается только ждать и держать себя в руках.

– Ждать! Держать себя в руках! – глухо повторил Сокол. Он поднял голову и посмотрел на Рындина странно блестевшими глазами. Голос его дрожал от волнения. – Николай Петрович, не могу я! Если бы вы знали… Сколько раз я уже проклинал себя за то, что тогда, сразу же после того как она упала и покатилась под откос, не бросился и не помог ей…

– Сожалениями делу не поможешь, Вадим!

– Понимаю, Николай Петрович. Но не могу уйти от этих мыс– лей! Николай Петрович, вы знаете, что я ничего не скрываю от вас… Ведь я люблю Галю!

– Знаю, Вадим, – тихо откликнулся Рындин. – И она, мне кажется, тоже…

– Не знаю, ничего не знаю! – горячо перебил его Сокол. – Я никогда не спрашивал ее об этом, и сам тоже не говорил ей о своей любви. Не умею говорить об этом! Но люблю ее давно – с тех самых пор, как впервые ее увидел… еще на Земле… Мне трудно было думать о том, что я улечу с вами, а она ос– танется… наверно, потому и говорил ей о том, как хотел бы, чтобы и она полетела с нами… Я шутил тогда, конечно, я ни– когда не думал, не мог себе представить, что Галя сделает так. Вы верите мне, Николай Петрович?

– Конечно, верю, Вадим.

– Ну, а потом… когда она оказалась в астроплане, мне было и радостно и тяжело: ведь я понимал, что впереди много опасностей… нет, не только это! Я понимал, что не имею те– перь права говорить Гале о там, что люблю ее, и не позволял себе даже думать об этом. И никому не говорил, скрывал от всех… и от вас тоже…

Рындин едва сдержал улыбку: да, Вадим скрывал, правда. Но разве можно скрыть чувство, которое сквозит во всем? Наивный Вадим, он уверен, что никто не замечал этого!..

– Я крепко держал себя в руках, – горячо продолжал Сокол.

– Ни одного слова о любви я не сказал ей с тех пор, как уви– дел Галю на астроплане… даже из тех немногих, которые го– ворил раньше, на Земле. Это было трудно, но иначе я не мог. А теперь… теперь, когда она в такой опасности… если только она еще жива… я уже не могу… не могу справиться с собой! – с отчаянием воскликнул Сокол.

Рындин положил ему руку на плечо.

– Я все понимаю, милый Вадим, – сказал он ласково и убе– дительно. – То, что вы сказали, не такой уж секрет для меня. Да, да, не удивляйтесь. И я одобряю вашу сдержанность. Вы хороший, честный человек – и за это я люблю вас, так же как уважаю ваш талант ученого. И Галю я полюбил за время нашего путешествия. Право, я был даже рад, что она оказалась с на– ми, хотя ее появление и носило несколько… гм… своеобраз– ный характер. И знаете что, Вадим? Теперь я у вас спрошу: вы верите мне?

– Да, Николай Петрович, всегда, всей душой, вы знаете это и без моих слов!

– Так вот, заявляю вам твердо: я убежден, что Ван Лун приведет к нам сюда вашу Галю – живую, невредимую и такую же жизнерадостную, как и раньше. И она расскажет нам о ка– ких-нибудь своих открытиях, сделанных в то время, когда мы отчаянно беспокоились о ней… И вам, друг мой, придется снова скрывать от нее ваши чувства, если сможете, конечно. А по возвращении на Землю вы пригласите меня на свадьбу, ниче– го не поделаешь, Вадим, в этом я тоже уверен!

– Не утешайте меня, Николай Петрович. Ведь вы не знаете, что думает Галя… как она отнесется, когда узнает, что я ее…

Рындин громко рассмеялся:

– Ну, Вадим, я вижу, что все в порядке! У вас остались сомнения только в том, как именно ответит вам Галя. А насчет ее благополучного возвращения вы уже согласились со мной. Не спорьте: вы знаете, что я не люблю, когда мне возражают…

– Николай Петрович, да я…

– Молчите, молчите! И давайте сразу же обсудим одну мысль, которая пришла мне в голову. Вадим Сергеевич, вы от– лично понимаете, как нам необходима связь с Землей. Помните, еще задолго перед стартом мы много раздумывали, сможет ли Земля связываться с нами на Венере по радио. Профессор Вла– сов – вспоминаете? – высказывал опасение, что мы можем ока– заться на той половине Венеры, которая, так сказать, отвер– нута от Земли. Понятно, это в том случае, как он говорил, если период обращения Венеры вокруг ее оси очень длительный. А вы и тогда ему возражали…

– Да, потому что при всех условиях Венера не может быть всегда обращена к Земле только одной стороной, – подтвердил Сокол. – В ее движении по орбите…

– Вот-вот! – подхватил оживленно Рындин. – Даже в этом случае опасения Власова были слишком пессимистичны. Естест– венно, в те периоды, когда сторона Венеры, на которой нахо– димся мы с вами, смотрит в направлении, противоположном Зем– ле, мы не можем ни слышать Землю, ни подавать ей сигналы. Радиоимпульсы будут поглощаться массой планеты. Это так. Но ведь мы теперь знаем, что период вращения Венеры почти со– вершенно такой же, как и Земли: одни сутки всего-навсего! Следовательно, Венера каждые сутки некоторое определенное время обращена к Земле именно той стороной, на которой нахо– димся мы. А отсюда один вывод…

– Связь с Землей возможна, вы совершенно правы, Николай Петрович, – закончил уже заинтересованный Сокол.

– И я так думаю. Передатчик наш неисправен, и пока мы не можем пользоваться им. Но принимать сигналы Земли в наших силах. Почему же мы их не слышим? Ведь приемник работает бе– зотказно.

– Может быть, мы включали его тогда, когда Земля была скрыта от нас толщей Венеры?

– Нет, я пытался в разное время – и всегда безрезультат– но. А происходит это, как мне кажется, потому, что наша ма– ленькая антенна почти нечувствительна для слабых радиоим– пульсов, доходящих до нее с Земли. Правда, на ослаблении сигналов может сказываться и знакомое нам уже космическое излучение.

– Если так, Николай Петрович, – заговорил уже поглощенный размышлениями Сокол, – то у нас есть очень хороший способ усилить чувствительность приемника. Наш радиозонд…

– Об этом я и подумал, Вадим. Рад, что наши точки зрения совпали. И поэтому давайте сейчас же, не откладывая, приве– дем зонд в действие… если вы не возражаете, а?

– Конечно, Николай Петрович! А вдруг в самом деле мы нач– нем регулярно принимать сигналы Земли?

– Почти уверен в этом, друг мой. Итак, за дело. Я беру на себя зонд и трос, а вы – водородную установку. Залезайте в скафандр.

– Но позвольте, Николай Петрович, – с недоумением спросил Сокол. – Разве вы думаете выйти из астроплана без скафандра? Дышать углекислотой?

– Не преувеличивайте опасность, друг мой. Без всякого вреда для здоровья я могу провести снаружи минут десять. Ну, будет немного тяжелее дышать, только и всего. Начнем работу вместе, вы один ведь не справитесь. А когда укрепим трос и зонд наполнится, я возвращусь, а вы закончите дело. Надевай– те скафандр, Вадим!

– А если нападут хищные насекомые? – высказал еще одно опасение Сокол.

– Этого не будет. Они нападают только в тени, а здесь очень светло. Ну, поторапливайтесь!

Сокол послушно влез в скафандр, прикрепил шлем и отпра– вился за баллоном водорода для наполнения зонда.

Рындин проводил Вадима до дверей каюты и, похлопывая по плечу скафандра, напутствовал:

– Я выйду следом за вами, Вадим. Готовьтесь пока. Да не забывайте прислушиваться л моим словам: помните, что вы-то меня можете слышать, а я вас нет.

Оставшись один, Рындин облегченно вздохнул. Очень хорошо, что ему вовремя пришло в голову заняться радиозондом, уда– лось заинтересовать Вадима. Теперь главное – не давать Соко– лу возможности снова погрузиться в тяжелые мысли о Гале, не оставлять его одного, заставлять работать, действовать. Поэ– тому Николай Петрович и решил выйти вместе с ним, хотя в этом не было необходимости: Сокол и один справился бы с за– пуском зонда.

Эх, если бы сам Николай Петрович был так внутренне уверен в благополучном возвращении Гали, как доказывал он Соколу! Но раздумывать об этом некогда, надо было выходить, у Вадима слишком неустойчивое нервное состояние.

Рындин зашел в кладовую, взял оболочку зонда, лежавшую в предохранительном конверте, катушку с тончайшим капроновым тросом, в который была вплетена еще более тонкая медная жил– ка, казавшаяся паутинкой, захватил небольшое прицепное уст– ройство зонда и последовал за Вадимом.

Он вышел через шлюзовой люк наружу – и невольно остано– вился у лесенки, которая вела на землю. Какой чудесный, на– поенный ароматами воздух! Влажный, теплый – трудно поверить, что он таит в себе грозную опасность, что он, по сути, от– равлен переизбытком углекислоты. А ландшафт! Изумительное богатство невиданных оранжево-багряных красок и их оттенков, пышная растительность, живописные густые заросли… Да, но в них – как в воздухе Венеры, как и во всем этом наполненном неожиданностями мире, – также таятся неизведанные опаснос– ти!..

Свежий ветерок шевелил его седые волосы, приподнимал полы легкого пиджака. Но дышать все же трудновато, приходится все время делать глубокие вдохи и выдохи: воздух кажется однов– ременно и густым, плотным – и странно пустым.

Рындин сошел вниз, к Соколу, который уже успел вбить в землю прочные металлические колья и установил около них бал– лон со сжатым водородом.

– Начинаем, Вадим! – бодро окликнул его Николай Петрович, складывая свою ношу.

Они аккуратно расправили и разложили на земле тонкую, но очень прочную оболочку шара-зонда, соединили ее шлангом с баллоном, прикрепили к оболочке подвесное устройство и конец капронового троса.

– Редуктор включили, Вадим?

Второй конец капронового троса, выведенный из катушки на– ружу, был укреплен на изоляторах стяжки, связывавшей вбитые в землю колья.

– Включайте баллон!

Раздалось легкое шипение. Водород выходил из баллона под сильным давлением, которое гасилось редуктором, и постепенно наполнял оболочку шара-зонда. Она, как живая, зашевелилась на земле и начала раздуваться. Сначала это было что-то вроде бесформенного, плоского и широко распростертого на земле гриба. Затем шляпка гриба выросла, поднялась над землей, и уже потом оболочка начала принимать форму шара.

Конечно, радиозондом этот остроумный прибор называли только по традиции, так как он был праправнуком шаров-радио– зондов, выпускавшихся в верхние слои атмосферы еще в сороко– вых и пятидесятых годах нашего столетия. Те шары представля– ли собою поднимавшиеся на тридцать – сорок километров сво– бодно плававшие в воздухе устройства, которые автоматически передавали по радио вниз данные о температуре, разреженности воздуха и движении верхних слоев земной атмосферы. По этому основному образцу был сконструирован и зонд астроплана «Ве– нера-1», но с иными целями и особенностями.

Наполненный водородом, зонд легко мог подняться на высоту в двадцать километров, оставаясь соединенным с поверхностью Венеры тончайшим капроновым тросом. Этот трос, несмотря на вплетенную в него медную паутинку-жилку, весил ничтожно ма– ло. Он не позволял зонду уйти выше и вместе с тем служил на– дежной антенной, которая ловила радиоимпульсы в верхних сло– ях атмосферы и передавала их вниз, к чувствительному прием– нику астроплана.

Остроумно сконструированное подвесное устройство зонда автоматически регулировало давление водорода в оболочке ша– ра. Если шар нагревался и давление усиливалось, водород вы– давливался из него через клапан и поступал в химический при– бор, который поглощал его. Когда шар охлаждался и давление уменьшалось, также автоматически водород выделялся из хими– ческого прибора и поступал в оболочку. Таким образом, шар-зонд мог находиться в верхних слоях атмосферы неопреде– ленно долго, изменения температуры воздуха и давления водо– рода внутри него не могли повредить оболочку. А капроновый трос был достаточно прочным, чтобы противостоять даже поры– вам сильного ветра. Таков был подарок, который сделал экспе– диции Рындина коллектив Ленинградского института метеороло– гии, сконструировавший зонд-антенну…

Шар постепенно наполнялся водородом. Он немного округлил– ся, но оболочка продолжала свисать по сторонам длинными складками: нчверху давление будет намного меньше, там водо– род расширится, заполнит оболочку целиком, и она примет фор– му правильного шара. Зонд покачивался в воздухе, удерживае– мый тросом.

– Достаточно, Вадим. Отключайте баллон, – распорядился Рындин.

Катушка с тросом начала быстро вращаться, отпуская зонд. Шар пошел вверх, к облакам.

– Как жаль, что мы не имеем возможности следить за ним, – сказал Рындин, провожая зонд взглядом. – Сейчас он скроется!

Коснувшись нижнего слоя облаков, шар тотчас исчез в нем. И только быстро вращавшаяся катушка да уходивший вверх тон– кий трос свидетельствовали, что зонд неудержимо поднимался сквозь облака, выше и выше.

Удивительно, но Николай Петрович, как ему казалось, почти освоился с перенасыщенным углекислотой воздухом Венеры. Правда, дыхание было затрудненным, но он чувствовал себя неплохо и поэтому не спешил возвращаться в астроплан: ведь его отделяло от корабля всего несколько метров, всегда можно было успеть вернуться. Заметив вопросительные взгляды Соко– ла, Рындин успокоил его:

– Великолепно себя чувствую, Вадим. Поверьте, я слежу за собой и не задержусь ни на одну лишнюю минуту. Не беспокой– тесь, все в порядке!

Катушка становилась все тоньше и тоньше. Вот она начала замедлять вращение и наконец остановилась совсем. Все! Шар-зонд поднялся на всю длину троса, на двадцать километ– ров. Антенна была готова к приему сигналов с Земли. Сокол снова с тревогой посмотрел на Рындина: было видно, как шеве– лились его губы.

– Нет, нет, Вадим, – улыбнулся Николай Петрович, – еще не время. Мне хочется своими глазами посмотреть, как изменилось положение астроплана. Это займет всего несколько минут. Пройдемте к корме!

Сокол озабоченно покачал головой, но все же подчинился.

Они шли рядом – Вадим Сокол в непроницаемом скафандре и академик Рындин в своем обыкновенном сером пиджаке, без шап– ки, с взволнованным от необычных впечатлений лицом. Подумать только, он был первым человеком, дышавшим во всю грудь аро– матным воздухом Венеры!

Они обошли вокруг астроплана. Выводы Николая Петровича были, к сожалению, правильными. Корабль почти зарылся носом в почву, подняв корму. Сопла смотрели в небо. И трудно было представить, каким образом удастся изменить положение аст– роплана.

Вадим с беспокойством следил за Рындиным: прошло уже око– ло двадцати минут, а Николай Петрович и не думал о возвраще– нии в астроплан. Не замечая тревоги своего спутника, Рындин подошел ближе к корпусу корабля и потрогал глубокие царапины на супертитановой оболочке:

– Если это не следы ударов при посадке, то приходится признать, что у нашего непрошенного гостя довольно крепкие коготки. Да хватит вам так смотреть на меня! Сейчас вернем– ся… Что это за порода? Отбейте кусок для образца. В каюте рассмотрим.

Рындин указал на небольшую скалу, которая нависала над корпусом астроплана. Сокол послушно ударил по краю скалы киркой и поднял с земли отлетевший осколок, игравший на из– ломе разноцветными блестками.

– Интересный образчик, – сказал Рындин, рассматривая ос– колок. – Не знаете, что это такое, Вадим? А еще опытный гео– лог! Ну, спрячьте его и пойдемте. Мне действительно уже ста– ло трудновато дышать.

Он решительно протиснулся между скалой и корпусом кораб– ля. Сокол последовал за ним – и вдруг услышал изумленный, почти испуганный возглас Николая Петровича:

– Что это за чудище? Вадим, сюда!

Сокол бросился вперед. Его кирка, зацепившись за выступ скалы, упала, и геолог не успел поднять ее.

На металлической лесенке, ведущей к шлюзовому люку аст– роплана, сидело невиданное чудище, похожее на гигантского паука. Округлое косматое его туловище было покрыто черной жесткой шерстью, сквозь которую проступали белые и желтые полосы. Устремленная вперед лохматая голова чудища не своди– ла с путешественников настороженных злых глаз. Нечто похожее на два кривых клюва, слившихся в одну хищную пасть, украшало нижнюю часть головы. Эта пасть угрожающе скалилась, приотк– рывая ряды острых зубов. Огромный черный паук крепко сидел на лесенке, держась за ее перекладины пятью парами кривых толстых лап. Да, это существо было пауком, невероятно огром– ным, кошмарным подобием паука! Его толстые лапы нетерпеливо переступали с перекладины на перекладину. Казалось, он в лю– бое мгновение готов был кинуться на путешественников.

– Вадим, мне плохо… – услышал Сокол слабеющий, задыхаю– щийся голос Рындина.

Отравленный углекислотой воздух Венеры, влияния которого академик долго не чувствовал, теперь резко дал себя знать. Лицо Рындина приобрело зловещий синеватый оттенок.

Ему немедленно нужен хороший, богатый кислородом воздух! Но – что же делать? Проклятие! Сокол виноват сам: он нарушил суровое требование Ван Луна – никогда не выходить из астроп– лана без оружия. Если бы у него был с собою хотя бы писто– лет, не говоря уже о винтовке!

Рындин, напрягая последние силы, проговорил:

– Вадим… гоните прочь… это чудовище… но осторож– нее… он может быть ядовитым.

Сокол не сводил глаз с паука, который все еще сидел на лесенке неподвижно, уставившись на человека в скафандре, словно изучая силы противника. Но вот его кривые ноги нап– ряглись и крепче вцепились в перекладины лесенки. Двойной клюв угрожающе раскрылся. Голова глубже втянулась в тулови– ще. Паук принимал устрашающую боевую позу, решив, очевидно, что перед ним очередная добыча, еще незнакомая ему, но все же – добыча.

«Нужно попытаться его напугать, – подумал Сокол. – Ведь нам надо только освободить лесенку».

Он сделал шаг назад, к проходу между скалой и корпусом астроплана. К счастью, ему сразу же удалось нащупать позади себя кирку. Это было сейчас его единственное оружие. Ждать помощи неоткуда, действовать нужно немедленно.

Сокол с неистовым криком бросился к лесенке, замахиваясь киркой; геолог забыл, что паук все равно не услышит его.

Из разинутого двойного клюва послышалось угрожающее шипе– ние. Длинная черная шерсть на туловище вздыбилась. Паук не сдавал позиций, он готовился к сражению.

Сокол оглянулся на Рындина. Академик едва стоял, опершись о скалу, и широко открытым ртом судорожно глотал воздух. Глаза его помутнели, грудь тяжело поднималась и опускалась. На лбу блестели крупные капли пота…

Не помня себя от ярости, Сокол схватил с земли большой острый камень и с силой швырнул его в паука. Камень попал в голову чудища. Над клювами выступила капля густой белой жид– кости.

Стиснув похолодевшими руками кирку, Сокол видел, как паук угрожающе поднял пару передних лап и начал опускаться с ле– сенки. Кривые, покрытые редкой шерстью лапы с острыми когтя– ми на концах мелькали в воздухе, готовясь схватить противни– ка.

Сокол забыл о страхе. Чудовище было настолько омерзитель– ным, что он почувствовал, как его лоб покрывается потом, как пальцы рук делаются влажными и липкими. А паук медленно, рассчитывая каждое движение, продвигался вперед, держа пе– редние лапы наготове.

До Вадима Сокола донесся слабый стон. Должно быть, паук тоже услышал стон упавшего Николая Петровича: он резко по– вернулся к Рындину и занес над его бессильным телом когтис– тые лапы…

Тогда Сокол забыл об отвращении, которое внушал ему ог– ромный паук. Выкрикивая что-то несвязное, он бросился на чу– довище, замахиваясь киркой. Паук остановился. Кривые лапы протянулись снова к геологу, пытаясь ухватить его. Клювопо– добная пасть лязгнула, на ее краях появились тусклые желто– ватые сгустки.

«Должно быть, яд», – успел подумать Сокол.

Что было силы он ударил паука киркой. И в то же мгновение почувствовал, как кривые передние лапы чудовища ухватили с обеих сторон его тело и потянули к себе. Сокол попытался вы– дернуть кирку, чтобы ударить еще раз. Но она глубоко вошла в туловище и застряла там. Лапы паука сильнее сжали тело Вади– ма и настойчиво подтягивали к разинутой пасти…

Сокол ощутил, как его ноги оторвались от земли. Он повис в воздухе, зажатый лапами чудища. И все же он, не выпуская рукоятки кирки, старался высвободить ее. Перед глазами Вади– ма, отделенный от них только прозрачным стеклом шлема, мель– кнул острый клюв. Пауку удалось подтянуть геолога к пасти. Клювы раскрылись еще шире и охватили шлем. Послышался скре– жет. Острые края клювов скользили по ровной, гладкой поверх– ности толстого стекла.

– Только бы выдержало стекло, только бы выдержало!.. – шептали побелевшие губы Сокола.

Скрежет усилился: паук старался разгрызть шлем. Желтые струйки густой жидкости потекли по стеклу: вероятно, это и в самом деле был яд, который выпускали из клюва ядовитые желе– зы чудища.

Теперь Вадим оказался в еще худшем положении: загрязнен– ное стекло шлема мешало ему видеть. Но он по-прежнему пытал– ся вытащить кирку, напрягая все свои силы.

И вдруг скрежет прекратился. Вадим услышал, как треснула ткань скафандра, что-то укололо его в бок, и в ноздри Сокола ударил отвратительный смрад – такой резкий, что от него на– чали слезиться глаза.

«Разорвались трубки кислородного аппарата»! – с отчаянием решил Сокол и еще раз яростно дернул рукоятку кирки. Нако– нец-то она поддалась. Еще одно усилие – и кирка высвободи– лась. Тогда, изгибаясь в крепких лапах паука, Сокол начал наносить киркой удары – куда придется, почти ничего не видя перед собой и только замечая, что всякий раз кирка впивалась в тело чудовища. Сколько ударов он нанес – Сокол не помнил. Но вот лапы паука ослабели, и Сокол почувствовал, что он па– дает…

Геолог сидел на земле, протирая стекло шлема рукой в пер– чатке, и блестящими от радости глазами смотрел, как паук, припадая на кривые лапы, медленно уползает в сторону.

А Николай Петрович? Что с ним?!.. Эта мысль заставила Со– кола вскочить на ноги. И тотчас же он почувствовал острую боль в боку.

Рындин лежал около скалы. Он не шевелился. Синие губы его безжизненно приоткрылись, грудь не подымалась. Он был или без сознания или…

Пересиливая режущую боль, Вадим обхватил Рындина поперек туловища, поднял его и едва не упал: словно раскаленное же– лезо врезалось ему в бок. Но Сокол, превозмогая боль, втащил тело Рындина по лесенке к люку, открыл его и тяжело свалился вместе со своей ношей внутрь шлюзовой камеры.

Подняться у него уже не было сил. Он дотянулся до кнопки внутренней двери, которая вела в центральную каюту. Послед– ним отчаянным усилием Вадим вполз в каюту и втянул за собой тело Николая Петровича.

Дверь с мягким шумом автоматически закрылась за ними.

Дрожащими руками Сокол откинул с головы шлем и наклонился над лежавшим на полу Рындиным.

В неподвижном теле Николая Петровича нельзя было заметить ни малейшего признака жизни. Он не дышал. Полуоткрытые, за– туманившиеся глаза на посиневшем и сразу осунувшемся лице безразлично смотрели в потолок.

– Николай Петрович!.. Николай Петрович!.. – тормоша Рын– дина, в отчаянии звал Сокол.

Рындин неподвижно лежал на полу, не отвечая Вадиму Соколу ни жестом, ни словом, ни дыханием…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Галя ясно чувствовала, как в ее левый висок торопливо стучал маленький острый молоточек: тук… тук… тук… Де– вушка знала: вот еще секунда – и конец. Грозное рычание и поднятая лапа с широкими зубцами… неужели это – последнее, что ей приходится услышать и увидеть в жизни?

Сколько может вспомнить за считанные доли секунды чело– век, когда над ним нависла страшная, неотвратимая опасность, когда, кажется, пришел конец всему?

Дом… школа… институт… лекции Вадима Сергеевича… все-таки, наверно, он любит ее, милый Вадим Сергеевич, хотя за все время путешествия он не сказал ей об этом ни одного слова…

Всего несколько мгновений – и столько воспоминаний, мыс– лей о прошедшем, дорогом, близком! Оно ушло навсегда, это безвозвратное милое прошлое, потонуло в страшном реве разъ– яренного чудовища.

И вдруг сквозь этот рев прорезался сухой треск. Что это, выстрел? Нет, не может быть, откуда?

Но вслед за .тем уже совсем близко, чуть не над самой го– ловой девушки, прозвучал второй выстрел, более громкий, рас– катистый, похожий на взрыв. И страшное животное, оборвав рев, оглушительно взвыло.

– Помощь? Откуда?

Галя порывисто подняла голову, но тотчас снова опустила ее, услышав твердый, настойчивый голос Ван Луна:

– Девушка, лежать, не шевелиться! Никаких движений, про– шу. Не мешайте мне!

Ван Лун стоял на выступе скалы, свисавшей с верхней части пещеры неподалеку от отверстия подземного хода. В его руке была автоматическая винтовка, из дула которой тянулась то– ненькая струйка дыма, заметная в луче нагрудного прожектора, прорезывавшем полумрак пещеры. Ван Лун всматривался в то, что освещал на дне пещеры его прожектор.

Огромное чудовище, которое уже занесло над Галей широкую зубчатую лапу, теперь отчаянно размахивало ею в воздухе. Меткий выстрел Ван Луна, в долю секунды успевшего прицелить– ся и нажать спуск, раздробил эту лапу. Разрывная пуля его винтовки показала, на что способны эти маленькие снаряды. Твердый панцырь лапы лопнул, как яичная скорлупа, мясо в месте разрыва разлетелось на куски – и лапа держалась только на уцелевших сухожилиях. Животное уже не ревело, а дико вы– ло, медленно и неуклюже оборачиваясь назад. Оно тупо сообра– жало: вот только что опасный враг лежал перед ним, он был обречен – и вдруг страшные звуки раздаются с другой стороны. Чудовище озиралось, отыскивая второго противника. Длинные его усы прощупывали воздух. Животное забыло о Гале. Оно уви– дело яркий луч прожектора. Именно этого и хотел Ван Лун.

– Смотри сюда, пожалуйста, – бормотал он, держа голову животного на прицеле. – Ожидаю здесь, вот. Подходи сюда поб– лиже, прошу.

Легким движением корпуса он направил луч нагрудного про– жектора прямо в глаза чудовищу. Оно яростно заревело и, окончательно забыв о Гале, рванулось на раздражавший его луч. Уставив на яркий луч тупые глаза, животное ползло на него, волоча по земле тяжелое, неповоротливое туловище.

– Правильно, сюда, – как бы поощрял его Ван Лун. – Галя, думаю, вам не надо больше бояться. Можете подняться, если хотите. Как чувствуете себя?

Он говорил таким спокойным тоном, как будто никакой опас– ности вообще не было, как будто не к нему приближалось разъ– яренное животное. И его напряженное состояние выдавала толь– ко характерная замедленность, размеренность речи. Казалось, Ван Лун старательно подбирал каждое слово и слишком уж четко произносил его.

Галя подняла голову. Она увидела яркий, острый, как нож, луч прожектора, прорезавший темноту пещеры. Этот ослепитель– ный луч соединял темную фигуру человека в скафандре на высо– ком выступе скалы – и гигантское чудовище, которое с диким воем ползло снизу к ней.

– Почему не отвечаете, Галя? – все так же спокойно и раз– меренно продолжал Ван Лун. – Как чувствуете себя? Слишком долго молчали? Боюсь, разучились говорить, да?

Это было поразительно! Галя с восхищением смотрела на темный силуэт на скале: к Ван Луну подползает страшное чудо– вище, оно сейчас бросится на него, а он еще шутит!

– Все в порядке, товарищ Ван, – ответила девушка как мож– но веселее, самым бодрым тоном, на какой она была способна. Ей страшно хотелось и самой говорить так беззаботно, как об– ращался к ней Ван Лун. – Немножко устала. Очень уж пристава– ло ко мне это животное.

– Однако ничего. Мы сейчас поставим на нем точку.

– Только осторожнее, товарищ Ван! Оно может вдруг бро– ситься. И потом, оно бронированное. Пуля не берет, я ведь много стреляла.

– Это какая пуля, думаю… Очень медленно ползешь, ты!

Последние слова Ван Луна относились к животному, которое доползло до стены и в нерешительности остановилось. Где враг? Выступ скалы заслонил от него фигуру человека в ска– фандре. Усы чудовища настойчиво искали в воздухе противника, ощупывали стену, подножие скалы. Должно быть, животное учуя– ло, что враг находится наверху. Оно с силой скребло стену, вырывая из нее большие камни и отшвыривая их в сторону: чу– довище собиралось подняться на задних лапах и лезть наверх.

– Э, нет, так неудобно, – сказал Ван Лун, из поля зрения которого тоже исчезла голова животного. Он передвинулся бли– же к краю выступа. – Вот так, думаю, будет лучше. – С этими словами он вскинул винтовку и, почти не целясь, нажал на спуск. Снова прозвучал сухой выстрел, отдавшийся эхом в пе– щере. Но гораздо громче, чем эхо, потряс воздух короткий взрыв: это разорвалась в теле животного пуля.

Ее было бы достаточно для того, чтобы уложить на месте любого крупного зверя на Земле. Но чудовище, взревев от бо– ли, бросилось вверх, цепляясь лапами и челюстями за выступы скалы. Яростный рев наполнил пещеру, временами он переходил в пронзительный вой – и тогда было слышно, как внизу, в се– редине пещеры, отчаянно визжали перепуганные детеныши.

Галя побледнела. А что если чудовище успеет броситься на Ван Луна?.. Но тут же она увидела, как Ван спокойно отложил в сторону винтовку, снял с пояса одну из атомитных гранат, повернул на ней предохранитель и замахнулся ею.

– Галя, укройтесь, бросаю! – услышала девушка его повели– тельный голос.

Рука Ван Луна мелькнула в воздухе. И в то же мгновение он исчез за выступом скалы. А граната, как безобидный маленький камушек, полетела вниз. Галя припала к скале.

Большой серый клуб дыма, прорезанный острыми языками ос– лепительного пламени, возник над головой животного. Яростный рев мгновенно потонул в оглушительном грохоте взрыва. Свер– ху, со сводов пещеры, посыпались камни, сбитые воздушной волной, которая ощутительно толкнула и Галю…

Через несколько секунд над выступом скалы показалась го– лова Ван Луна. Он внимательно смотрел вниз.

Гигантское туловище животного тяжело осело на землю под скалой. Широкие лапы его судорожно дергались. Два длинных отростка на конце туловища раздвигались и опять сходились, как лезвия огромных ножниц. Наконец туловище замерло. Лишь время от времени по нему пробегали конвульсии, приподнимав– шие то одну, то другую часть панцыря. Облака серого дыма расходились вьющимися клубами под сводами пещеры, расплыва– ясь в воздухе и оседая на стены и землю.

– Однако точку мы все-таки поставили, да, Галя? – прого– ворил Ван Лун. – Как думаете?

Да, Галя видела страшные результаты действия атомитной гранаты. Там, где только что возвышалась грозная бронирован– ная голова чудовища, теперь громоздились бесформенные куски толстого панцыря, развороченное мясо, перемешанные с землей и осколками камней.

– Никогда не думала, что атомитная граната такая силь– ная, – честно призналась Галя. – Как снаряд!

– Да, сила есть, – согласился Ван Лун. – Полагаю, теперь надо идти домой, к товарищам. Они очень беопокоятся, заметь– те. Мало знают о вас. Однако теперь и обо мне тоже. А как вам перебраться ко мне?.. Ага! Вот так, подождите немножко.

Он удобнее устроился на своем выступе скалы и развернул моток капронового канатика. Опытным взглядом Ван Лун измерил расстояние, отделявшее его от девушки, и ловким движением кинул моток в ее сторону. Развертываясь в воздухе, моток пролетел над неподвижным животным и мягко упал на плоскую скалу перед Галей. Тонкий канатик соединил ее с Ван Луном, державшим в руках второй конец.

– Очень хорошо, – удовлетворенно произнес Ван Лун, уви– дев, как Галя взяла конец канатика. – Теперь обвяжите себя, как поясом. Надо крепко, тугим узлом. Умеете?

– Еще бы! – радостно откликнулась девушка, завязывая ка– натик тройным узлом.

– Очень хорошо, – повторил Ван Лун. – А как те, другие животные, они опасны? Очень много визжат. Это детки?

– Да, товарищ Ван. Мне кажется, они не опасные, вроде медвежат, только крупнее. А что мне теперь делать?

– Идти сюда. Держитесь крепче.

Ван Лун быстро перебирал руками, подтягивая к себе Галю, которая широкими шагами почти бежала к нему, балансируя ру– ками. В одной из них она держала свою винтовку. На ходу де– вушка спросила:

– Товарищ Ван, вы заметили, как отвечают нам, когда мы говорим, эти странные камни? Как только скажешь что-нибудь – они сразу начинают светиться. Выключите на минутку прожек– тор, и вы сами увидите, как…

– Сначала отмечу, что вы в порядке, – перебил ее Ван Лун.

– Очень хорошо идете. Значит, ничего не повредили, правда?

– Да, да, товарищ Ван, со мной все хорошо!

– Тогда можно говорить и о камнях. Как вы сказали, они отвечают на разговор? Интересно…

Он выключил прожектор. Пещеру наполнял голубоватый полум– рак.

– Смотрите! – громко сказала Галя, заранее наслаждаясь эффектом, который должно было произвести ее восклицание.

И действительно, вкрапленные в стены камушки послушно от– ветили ей ярким голубоватым сиянием, переливавшимся неспо– койными волнами.

– Очень-очень интересно, – отозвался Ван Лун, оглядываясь по сторонам. – И каждый раз так? Мне не было видно из-за света прожектора, вероятно.

Каждая его фраза вызывала новую и новую волну голубого света.

– Да, красиво, – подтвердил Ван Лун. – Однако сейчас мало времени развлекаться. Идите скорее, Галя, надо возвращаться.

Ближе к середине пещеры путь Гали стал более трудным. Ей преграждали дорогу крупные камни и земляные кучи, через ко– торые девушка пробиралась уже гораздо медленнее. А дальше на ее пути копошились похожие на медвежат мохнатые животные. Вероятно, они также заметили ее приближение, так как испу– ганно завизжали и начали пятиться от нее. Девушка замахну– лась в их сторону винтовкой – и детеныши чудовища послушно поползли в сторону. Они не отличались такой воинственностью, как их мать.

– Хорошо, гоните их, – одобрил Ван Лун, зорко наблюдавший сверху за движениями Гали. – А вот дальше вам будет сложнее, отмечу.

Между девушкой и высокой скалой, на которой находился Ван Лун, лежало огромное тело животного. В свете луча прожекто– ра, освещавшего дорогу Гали, было видно, что остатки жизни еще не совсем покинули это чудовищное тело. Оно все еще вре– мя от времени вздрагивало и медленно шевелило уцелевшими ла– пами. Галя растерянно остановилась, не зная, как быть даль– ше. Но голос Ван Луна твердо сказал:

– На обходы кругом нет времени, Галя. Прямо поднимайтесь. Конечно, надо дальше от лап. Чтобы случайно не зацепили. Бу– ду поддерживать вас. Смелее!

Действительно, другого выхода не оставалось, обходить бы– ло бы слишком долго. А тело животного представляло собою сейчас как бы крутой склон высокой скалы, на которой стоял Ван Лун.

Не колеблясь, девушка прыгнула на косматое тело чудовища. Ей показалось, что оно содрогнулось под ее ногами. Но Ван Лун уже энергично подтягивал к себе Галю, помогая ей подни– маться. Ноги ее скользили и путались в густой шерсти. Караб– каясь вверх, девушка думала только об одном – как бы не ока– заться в опасной близости от все еще шевелившихся огромных лап.

– Хорошо, хорошо, Галя! – подбадривал ее Ван Лун. – Уже осталось немножко. Чуть-чуть направо… так! – Он покрепче уперся ногами в камни и сильно потянул к себе канатик, натя– нувшийся, как струна.

Через несколько секунд Галя уже стояла рядом с Ван Луном. Она крепко сжимала его сильные, руки и торопливо искала ка– кие-то особенные слова, которыми ей хотелось выразить свою благодарность. Но, как на зло, слова, приходившие ей в голо– ву, казались такими вялыми, серыми! Ван Лун широко улыбался. И, глядя на его энергичное, мужественное, словно вырезанное из камня лицо с прищуренными ласковыми глазами, чувствуя по– жатие руки Ван Луна, Галя поняла, что никаких слов благодар– ности не нужно, что Ван Лун сделал то же, что сделала бы на его месте и она сама, стремясь помочь попавшему в беду това– рищу. Стискивая своими неуклюжими перчатками руки Ван Луна, девушка старалась вложить в это пожатие всю свою благодар– ность и уважение к нему. Но ей тут же пришлось сконфуженно отвернуться: как не вовремя выступают на глазах предатель– ские слезы!..

Ван Лун дружески обнял ее за плечи:

– Это ничего, Галя, ничего! Когда человек много пережил, нервы немножко не выдерживают. Потом человек чутьчуть отды– хает, все становится хорошо, весело. Интересуюсь, однако, как вы попали сюда? Думал-думал – не могу понять. Расскажи– те, прошу.

Галя коротко рассказала о своих приключениях. Ван Лун смотрел то на девушку, то на волшебные камни в стенах и сво– дах пещеры. Эти камни ярко вспыхивали, когда Галя говорила громко, и тускнели, когда девушка запиналась и понижала го– лос. Выслушав Галю, Ван Лун сказал без тени улыбки:

– Всегда человек делает сам себе труднее. Потеряли пере– датчик – плохо. Ушли под землю – еще хуже. Почему не подож– дали? Давно было бы все хорошо. Теперь тоже хорошо, ничего,

– поспешил он добавить, заметив, что Галя снова огорчилась: ей было и досадно и стыдно думать о том, сколько тревоги она принесла товарищам.

– Товарищ Ван, я… – начала было Галя. Но Ван Лун не дал ей закончить:

– Очень понимаю все. Еще будете рассказывать Николаю Пет– ровичу и Вадиму Сергеевичу. Мне уже не надо. А ваш передат– чик у меня, – указал он себе за спину. – Сейчас еще попробую сказать товарищам, что нашел вас. Если они услышат – отве– тят.

– Как? – удивилась Галя. – Ведь передатчик астроплана поврежден.

– Правильно, – согласился Ван Лун. – Говорить нельзя, по– давать короткие радиоимпульсы можно. Николай Петрович обещал отвечать мне так. Он нажимает ключ – у меня сильно гудит. Попробуем, как это выходит.

Он включил передатчик и громко, четко произнес:

– Николай Петрович! Мы возвращаемся. Галя тут, со мной. Все хорошо. Прошу, подтвердите, что слышите!

Секунда проходила за секундой. Ответа не было. Галя взглянула на Ван Луна:

– Наверно, не слышат, товарищ Ван?

– Наверно, – хмуро согласился Ван Лун. – Тогда надо ско– рее идти туда. Не люблю, когда долго не знаю, что там. – И он быстро зашагал к подземному ходу.

Девушка послушно последовала за Ван Луном – и сразу же вскрикнула. Резкая боль, как ножом, полоснула ей ногу.

– Что такое? – оглянулся Ван Лун.

– Не знаю… очень болит нога… печет как огнем.

– Где?

Галя показала на левое бедро.

– Может быть, вы ударились?

– Нет… но очень печет.

– А как же вы только что шли, карабкались?

– Не знаю. Тогда как будто не болело. А сейчас… ой!

Ван Лун быстрыми движениями прощупал ногу Гали, проверил, свободно ли она сгибается в суставах.

Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не застонать, когда рука Ван Луна прикасалась к ее бедру.

– Внутри ничего не болит, товарищ Ван, – сказала она. – Это сверху… ну, как будто я обожгла ногу.

– Удивляюсь, отмечу. А как же быть? Вы можете все-таки идти? Попробуйте!

– Я постараюсь, – ответила Галя. Она сделала несколько шагов. – Да, кажется, могу. Больно, когда материя трет ногу. Но ничего, я пойду.

Они уже вышли из пещеры, когда Ван Лун, поддерживавший Галю, спросил у нее:

– Может, это тот клещ? Куда он укусил вас, прошу?

– Вот сюда, – указала Галя на колено.

– А болит где?

– Намного выше.

– Хм… если клещ был ядовитый, почему яд пошел вверх? Почему только вверх?..

Они шли по подземному ходу. Галя хромала на левую ногу: сильная, жгучая боль не исчезала, а временами даже усилива– лась. Ван Лун поддерживал девушку под руку. Теперь он вынуж– ден был отказаться от своей привычной походки.

Галя изо всех сил старалась сдерживаться, и все же иногда она, стискивая зубы, глухо стонала. Тогда Ван Лун крепче поддерживал ее и ласково говорил:

– Держитесь, держитесь, девушка. Уже недалеко. Если ста– нет совсем плохо, скажите, я донесу вас. Хорошо?

– Ой, что вы, товарищ Ван! Этого еще не хватало! Я столь– ко задала вам хлопот. Нет, нет, я сама!

Но идти ей было трудно, очень трудно. Галя шагала медлен– но и тяжело. Каждый шаг казался ей мучительной пыткой. Но она шла и шла вдоль бесконечного подземного хода.

А вокруг голубоватым сиянием светились, вспыхивали и уга– сали странные камушки в стенах – еще одна загадка таинствен– ной природы Венеры.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сознание медленно возвращалось к Николаю Петровичу.

Кажется, он в астроплане, кажется, около него Сокол, ко– торый почему-то тревожно засматривает ему в лицо. И Ван Лун… Но чем занят озабоченный Ван? Почему здесь лежат по– душки с кислородом?.. А, и Галя здесь! Значит, все благопо– лучно… Но тогда почему она лежит в гамаке, почему у нее такой же встревоженный вид, как и у остальных?

– Что тут происходит? – слабым, неуверенным голосом про– говорил Рындин.

Он попробовал приподнять голову. Очень трудно… Взгляд его снова остановился на Гале. Девушка слабо улыбнулась.

– Девочка моя… милая, – с трудом заговорил Рындин, – вы здесь?.. Мы так волновались!..

Он снова закрыл глаза. Во всем теле ощущалась такая уста– лость, какая бывает только разве после тяжелой болезни.

– Все очень-очень хорошо, Николай Петрович, – успокоил его Ван Лун. – Мы с Галей только что вернулись. Встретил ее в одной пещере, куда она упала.

– Почему так долго? – едва слышно спросил Рындин.

Ван Лун усмехнулся:

– Были маленькие неприятности. Немножко спорили с одним обитателем Венеры. Не сошлись характерами с ним. Ему понра– вилась Галя. Не хотел отпускать ее домой. Ничего, согласил– ся. Теперь все в порядке, Николай Петрович.

По лицу Рындина скользнула ласковая, удовлетворенная улыбка.

– У нас с Вадимом… тоже было приключение… Наверно, он уже рассказал о пауке… такое нелепое существо… с клюва– ми…

Галя впервые видела Николая Петровича в таком тяжелом состоянии. Она забыла о мучившей ее жгучей боли и едва сдер– живала себя, чтобы не броситься к Рындину, чем-нибудь помочь ему. Но Галя помнила строгое предупреждение Ван Луна: «Нико– лай Петрович очень утомлен. Понимаете? Он придет в себя, на– до говорить хорошо, весело. Будто ничего не случилось, за– помните, прошу».

Так говорил Ван Лун еще тогда, когда энергично растирал неподвижное тело Николая Петровича, в котором едва заметны были слабые признаки возвращавшейся жизни. А перед этим Ван Лун долго молчал, неутомимо, как заведенная машина, делая Николаю Петровичу искусственное дыхание. Галя помнила дро– жавшие руки Вадима Сергеевича, который подавал подушки с кислородом и направлял струю живительного газа к полуоткры– тым запекшимся губам Рындина. Только изредка Ван Лун произ– носил сквозь зубы:

– Еще кислорода, Вадим. Так. Еще, прошу. Нажимать надо сильнее. Больше кислорода!

А когда Вадим Сергеевич замешкался, Ван Лун едко заметил:

– Нужно сразу понимать. И лучше помнить. Просил вас не выходить наружу без пистолета или винтовки?.. Больше кисло– рода!

Сокол ничего не отвечал и только старался как можно быст– рее выполнять все, что требовал Ван Лун.

Настойчивая борьба за жизнь Николая Петровича продолжа– лась очень долго – так казалось Гале. Одна подушка с кисло– родом сменяла другую, Ван Лун размеренными движениями подни– мал и опускал безжизненные руки Рындина, изредка вытирая тыльной стороной ладони вспотевшее лицо. Все молчали.

Галя боялась шевельнуться. У нее замирало дыхание, когда она смотрела на посиневшее, бледное лицо Николая Петровича. Даже о собственной острой боли Галя забыла. Да что там ее боль, когда перед ними лежал без признаков жизни сам Николай Петрович!

Галя помнила, как ей пришлось напрячь все силы, чтобы удержать судорожное вздрагивание подбородка и не дать хлы– нуть потоку отчаянных слез… Зато потом! Как безудержно за– хотелось девушке закричать от радости, когда с лица Николая Петровича начала сходить зловещая синева, пошевелились полу– открытые губы, едва заметно дрогнули веки…

Наконец Ван Лун облегченно вздохнул и коротко распорядил– ся:

– Довольно кислорода. Хватит!

Они напряженно ждали несколько минут. И вот Николай Пет– рович открыл глаза и заговорил…

На осунувшемся лице Рындина играла счастливая утомленная улыбка. Все было хорошо! Все живы, здоровы, все снова собра– лись здесь, в центральной каюте астроплана. И главное – Галя спасена.

– Да, Ван, – сказал он вдруг, словно вспомнив, – а знаете ли вы, что я чуть не задохнулся без вас? Конечно, винить я могу только самого себя: не надо было так рисковать… Но, как видите, все обошлось.

Ван Лун едва сдержал усмешку. «Чуть не задохнулся!» И это говорит человек, которому почти час делали искусственное ды– хание! Впрочем, пусть Рындин думает, что у него было просто короткий обморок.

– Зато теперь, замечу, все идет прекрасно, Николай Петро– вич… – откликнулся он беззаботно. И остановился в раз– думье: о чем бы поговорить с Рындиным, чтобы развлечь его, заставить забыть о пережитых опасностях?

Ван Лун вынул из кармана свою коротенькую трубку, набил ее табаком и закурил. Дым показался ему сейчас необычайно вкусным и приятным. Это неудивительно: ведь он слишком долго не курил – в скафандре не покуришь, а он провел в нем не один час, пока путешествовал под землей в призрачном свете загадочных, сиявших голубоватым светом камушков… Ага, вот она, тема для «безопасного» разговора!

– Николай Петрович, – начал Ван Лун, с наслаждением вы– пуская клубы ароматного дыма, – хотел бы рассказать, если разрешите. Не знаю только, не утомит ли вас? Или, может, вам мешает дым, прошу?

– Нет, нет, Ван, курите, пожалуйста. Мне даже приятно чувствовать запах вашего табака, он такой душистый. – Нико– лай Петрович улыбнулся. – Ну, рассказывайте, что там у вас…

– Хотел бы знать ваше мнение, Николай Петрович, – начал Ван Лун. – Под землей, в пещере, оказалось не темно. Там свое освещение, не шучу. – Он с удовлетворением заметил, как заинтересовался Рындин его сообщением. – В стенах, на потол– ке пещеры – везде маленькие камни. И они светятся. Думал, на юге Китая самые яркие светляки. Нет, эти камни ярче. Можно хорошо видеть вокруг, когда они светятся.

– Флюоресценция, – заметил Рындин.

– Не думаю, Николай Петрович, – продолжал Ван Лун. – Сна– чала тоже так решил. Однако Галя заметила другое…

– Опять Галина Рыжко делает открытия! – слабо улыбнулся Рындин.

– Полагаю – да, открытие, – серьезно подтвердил Ван Лун.

– Камни эти очень чувствительные.

– Что вы хотите сказать, Ван? Как это – камни чувстви– тельные? – изумился Рындин. – Слышите, Вадим? Что-то новое в области минералогии!

– Не понимаю, – вставил свою первую реплику в разговор Сокол. – Вероятно, Ван объяснит, что он имеет в виду?

– Объясню сейчас, – невозмутимо продолжал Ван Лун. – Кам– ни все время немножко светятся…

– Флюоресцируют, – повторил Рындин.

– Хорошо, флюоресцируют. Но когда мы говорили, камни слы– шали. Сразу делались ярче. Вспыхивали, так скажу.

– Камни, которые слышат? – недоверчиво усмехнулся Сокол.

– Да, замечу, слышат. Только не голос, а радиоволны, – подчеркнул все так же спокойно Ван Лун.

– Вы забыли, Вадим, что они оба были в скафандрах, – до– бавил Рындин.

– Когда мы говорим – камни светятся. Молчим – они немнож– ко мерцают, как светляки, – продолжал Ван Лун. – Нельзя по– нять. Даже Галя не объяснила, что это такое, – закончил он, по обыкновению, шуткой.

– Да, все это было точно так! – подтвердила Галя.

Рындин с интересом посматривал на нее и Ван Луна. Впро– чем, не менее заинтересован был и Сокол: подобных явлений земная минералогия, в самом деле, не знала.

Рындин задумался. Камни светились интенсивнее тогда, ког– да Ван Лун и Галя разговаривали. Следовательно, камни реаги– ровали на радиоизлучение, на радиоволны. Но мощность радио– волны не зависит от того, несет она на себе модуляцию или нет. Значит, дело не в мощности. Так, так… Что же тогда? Остается только модуляция. Скафандры снабжены ультракоротко– волновыми передатчиками, они работают на частотной модуля– ции. Передавая звуки, эти передатчики все время изменяют частоту колебаний. Вывод один: загадочные камни реагируют на ту или иную частоту колебаний… даже, вернее, на смену час– тот. Именно так: они реагируют активным световым излучением на быструю смену частот. Гм! Это нечто совершенно новое. Ра– диоактивность? Нет, надо еще подумать…

Рындин рассеянно обвел взглядом каюту. Да, а почему это Галя все время лежит в гамаке? Невероятно: при ее экспансив– ности, она такая вялая! Что это значит? Уж не заболела ли она?..

– Галя, почему вы все время лежите? Захворали, что ли? – участливо обратился к ней Николай Петрович.

Ван Лун встревоженно глянул на Галю, на Рындина: ну вот, и не получилось спокойной беседы! Николай Петрович не успо– коится, пока не узнает всего. А тогда наверняка начнет вол– новаться. Что сказать ему? Однако Галя заговорила сама.

– Немного болит бок, – сказала она самым беззаботным то– ном, хотя боль была нестерпима. – Не знаю, отчего. Кожа при– пухла и покраснела, только и всего.

– Нет, вы скажите точнее, – настаивал Николай Петрович. – Вы, должно быть, ушиблись при падении?

Ван Лун решил вмешаться.

– Думаю, не то, Николай Петрович, – сказал он. – Тогда был бы, скажу, синяк или ушиб. Полагаю, это другое. Галю укусил клещ, помните? Может, он был ядовитый. Теперь яд от укуса разошелся по ноге. Как ваше мнение?

Не отвечая ему, Рындин перевел взгляд на Сокола.

– А как у вас, Вадим? – спросил он. – Вас ведь тоже уку– сил клещ. Как вы себя чувствуете? Есть симптомы, похожие на то, что происходит с Галей?

– Нет, Николай Петрович, – ответил Сокол. – Ничего похо– жего. Сначала место укуса зудело, чесалось. А теперь я и ду– мать забыл об этом.

– Да, клещ тут не при чем. В чем же все-таки дело?.. Га– ля, – обернулся Рындин к девушке, – идите-ка сюда. Молодые люди, а вы займитесь чем-нибудь, пока мы с Галей поговорим.

Когда Сокол и Ван Лун вышли, Рындин ласково, но настойчи– во сказал:

– Вспомним, Галиночка, старый обычай. Он относится, прав– да, к морским кораблям, но ведь и мы с вами – на корабле? И такого далекого плавания, какое и не снилось обычным моря– кам, не правда ли? Так вот, капитан корабля в случае нужды всегда выполняет обязанности врача. Покажите-ка капитану межпланетного корабля, что и где у вас болит.

Галя с трудом вылезла из гамака и, хромая, подошла к Рын– дину. Она еле-еле сдерживалась, чтобы не застонать: острая боль в ноге усиливалась, будто кожу пекли раскаленными угля– ми.

Рындин внимательно осмотрел ее ногу. Действительно, кожа припухла и багрово покраснела. Но, кроме этой припухлости и красноты, ничего установить было нельзя.

– Болит только снаружи, Николай Петрович, – пояснила Га– ля. – Внутри я ничего не чувствую, никакой боли.

– Да, напоминает свежий ожог, и изрядный, – озабоченно покачал головой акадсмик. – Вы хорошо помните, друг мой, что не ушиблись падая?

– Да, Николай Петрович.

– А куда вас укусил клещ?

На месте укуса, у колена, оставалась только маленькая красная точка с затвердевшим струпиком. Нечего было и думать о связи этой крохотной безобидной точки с большой красной припухлостью, расположенной гораздо выше.

– Ван! – позвал Рындин, когда Галя оделась и, припадая на левую ногу, добралась до своего гамака. – Идите сюда!

– Слушаю, Николай Петрович, – откликнулся Ван Лун.

– Может быть, Галя забыла? Скажите, не ударилась ли она обо что-нибудь там, в пещере?

– Нет, Николай Петрович. – Ван Лун видел, как встревожен Рындин, и решил еще раз попытаться отвлечь его внимание. – Галя вообще, подчеркну, вела себя замечательно. Очень му– жественная девушка. Таких видел редко. Может быть настоящим отважным путешественником. Даже, скажу, исследователем. В пещере…

– Товарищ Ван, не надо… – скэнфуженно пролепетала Галя.

– Почему? Очень надо, – убежденно ответил тот. – Она, Ни– колай Петрович, вела себя, как ученый. Опасно, страшно, а Галя собрала для вас десяток светящихся камней. Принесла сю– да. Когда шла обратно, хромала. Однако не бросила, а донес– ла. Говорила, вам будет интересно и Вадиму.

– Молодец! – похвалил ее Рындин. – Эго те самые чувстви– тельные камни, Ван?

– Вот-вот! Камни, полагаю, очень странные. Сейчас покажу. Вадим, идите и вы, прошу.

Сокол был уже тут. Его как геолога и минералога действи– тельно заинтересовали загадочные камни. Но Рындин на этот раз реагировал совсем не так, как хотелось Ван Луну. Он ис– пытующе посмотрел на Галю и коротко спросил:

– Вы несли эти камни с собой в сумке?

– Да, Николай Петрович.

– И сумка, как обычно, висела на левом боку?

– Да.

Рындин медленно приподнялся, сел, тяжело опираясь на ру– ки. Лицо его было очень серьезным и озабоченным, когда он заговорил:

– Галиночка, друг мой, ваша боль – это результат ожога, радиоактивным веществом. Камни, очевидно, очень радиоактив– ны. Находясь долго в сумке, которая прикасалась к вашей но– ге, они обожгли кожу. Будем надеяться, что это только по– верхностная реакция…

Галя удивленно смотрела на Николая Петровича, который продолжал:

– По внешнему виду ваша опухоль напоминает именно такие ожоги. Хорошо хоть, что эти камни оказались ближе всего к ноге, а не к груди или животу…

В этот момент раздался необычно напряженный, взволнован– ный голос Вадима Сокола:

– Николай Петрович, неужели это… да нет, я не могу по– верить! И все же…

– Что вы хотите сказать, Вадим? – с недоумением спросил Рындин.

– Я боюсь даже предположить, Николай Петрович… что если это инфрарадий?

Галя ничего не понимала. Какой инфрарадий? О чем это го– ворит Вадим? Но она видела, как у Рындина заблестели глаза, как Ван Лун вынул изо рта свою трубку и с интересом вопроси– тельно смотрел на геолога. Они, несомненно, были изумлены, но совсем не так, как Галя. Если девушку удивляло то, что Вадим Сергеевич так взволнованно заговорил вдруг о каком-то инфрарадий, о котором она никогда и не слышала, то Рындин и Ван Лун, казалось, – сосредоточенно взвешивали, в какой сте– пени Сокол мог оказаться прав. Очевидно, речь шла о чем-то, хотя и спорном, но вполне понятном и хорошо известном обоим. Ужасно плохо чувствовать, что ты знаешь намного меньше дру– гих!..

А Сокол все так же возбужденно продолжал:

– В самом деле, Николай Петрович, можно ли сомневаться в существовании сто двадцатого, если считать реальным сущест– вование сто одиннадцатого? А сто одиннадцатый существует, и мы скоро найдем его здесь, на Венере, я в этом убежден! Ведь все данные говорят об этом – и даже первые образцы породс– путников подтверждают, что ультразолото близко. Вы сами ви– дели эти образцы. Так почему же не быть сто двадцатому?

– Вы не только сейчас, но и раньше всегда были горячим защитником этой гипотезы, – вставил Рындин. – Помните, Ван, споры на президиуме химического общества? Ван Лун молча кив– нул головой.

– Это не гипотеза, – запротестовал Сокол с еще большей горячностью, – а вполне обоснованная идея. Во всяком случае, не менее обоснованная, чем была в свое время теория сущест– вования ультразолота. А сейчас, Николай Петрович, настало время, когда и теоретизировать нечего. Нужно просто сделать точный анализ. Ведь вы согласитесь, что ни один минерал, ни один элемент на Земле – природный или искусственный – не имеет таких свойств активизации, как эти образцы, принесен– ные Галей?

– Да, – задумчиво согласился Рындин, – явление совершенно необычное… Что ж, давайте проверим. Кто знает, может быть, мы привезем на Землю то, чего там совсем не ожидают. Это бы– ло бы замечательно! Где же, наконец, ваши камни, Галя?

Галя хотела встать, чтобы подать Рындину свою сумку, ле– жавшую в углу каюты, но Ван Лун опередил ее.

– Лежите, девушка, буду ухаживать за вами, – сказал он, направляясь к сумке. – Вот они, Николай Петрович.

На его ладони лежали небольшие зеленовато-серые камушки неправильной формы, похожие, как с огорчением подумала Галя, всего только на маленькие картофелинки. И ничего необычайно– го не было в их виде. Почему же вокруг них столько разгово– ров?

Удивительно, но волновался и Николай Петрович. Он внима– тельно рассматривал один из камушков, взвешивал его на руке, поворачивал то одной стороной, то другой.

– Вес довольно солидный, – проговорил он наконец. – Про– верьте, Вадим, проанализируйте. И если…

Но Сокол уже не слушал. Захватив с собой несколько кам– ней, он направился в лабораторию. Рындин задумчиво посмотрел ему вслед, потом повернулся к Гале.

– Если это так, если Вадим прав… Галя, это будет исклю– чительным по важности событием в науке! И честь этого откры– тия по праву будет принадлежать вам, милая девочка… Да не смущайтесь вы, ведь это так. Ведь не кто-нибудь другой, а именно вы нашли в пещере этот минерал.

– Мы вместе с товарищем Ваном, – возразила Галя: она все еще не могла поверить, что Николай Петрович говорит серьез– но.

– О, нет, – решительно опроверг ее слова Ван Лун, – отк– рыла она, Николай Петрович, удостоверяю. Я только потом за– метил. Инфрарадий на Венере – если это инфрарадий – ее отк– рытие. Очень-очень рад!

– Николай Петрович, а что это такое? – робко осведомилась Галя. – Вы говорите, инфрарадий, а я ничего не понимаю, – добавила она, краснея.

– Это совершенно замечательно! – рассмеялся Рындин. – Нет, каково: Галя сделала, может быть, величайшее открытие – и даже не подозревает об этом! Ну что ж, придется вам объяс– нить. Поскучайте немного, Ван, или займитесь чем-нибудь, по– ка я побеседую с Галей. Да, вот что: установите же наконец, что с нашим передатчиком: может быть, повреждения в нем не так уж сложны. И проверьте, не отметил ли автомат каких-ни– будь радиоимпульсов с Земли.

– Хорошо, Николай Петрович, – ответил Ван Лун и тут же отправился в навигаторскую рубку.

– Значит, что такое инфрарадий, Галя? – Рындин устроился поудобнее в гамаке. – Чтобы ответить на этот вопрос, нужно хорошенько вспомнить таблицу элементов Менделеева. Вы помни– те ее?

– Конечно, Николай Петрович! И даже могу представить себе ее ряды, – убежденно ответила Галя.

– Превосходно! Вы знаете, что мы должны найти на Венере ультразолото. А как мы пришли к мысли о его существовании вообще?

– Продолжили периодическую систему Менделеева и решили, что во второй половине седьмого периода должен быть элемент номер сто одиннадцать, повторяющий свойства золота, – без запинки ответила Галя.

– Чудесно! Так вот, когда спектральный анализ помог нам установить, что ультразолото действительно существует на Солнце, некоторые ученые, ободренные этим подтверждением их теории, выдвинули, еще одну, даже более смелую, гипотезу. Кстати, горячим ее защитником был наш Вадим Сергеевич, – до– бавил Рындин, улыбаясь. – Поэтому он так страстно и доказы– вал сейчас нам, что вы нашли именно инфрарадий… Как бы это рассказать покороче, но чтобы вам все стало ясно?

– Ничего, Николай Петрович, – сказала Галя. – Я постара– юсь понять.

Рындин с улыбкой взглянул на Галю:

– Прежде всего – вообще об энергии, дорогая моя Галя. Че– ловечество расходует огромное количество энергии. Уголь, нефть, торф и иные виды топлива – все это конденсированная энергия, которую мы безжалостно расходуем веками. Правда, мы все больше и больше пользуемся и другими видами энергии, по– лучаемой уже не от горения. Вы, конечно, знаете о белом угле

– энергии воды, голубом угле – энергии ветра, желтом угле – энергии солнечных лучей. За последние десятилетия люди нау– чились широко применять атомную энергию, которая покорно ра– ботает на нас в котлах атомных электрических станций и дру– гих промышленных установок. И все-таки ученые продолжают ду– мать о новых и новых источниках энергии.

– Да разве нам мало атомной энергии? – удивилась Галя. – Ведь ее хватит на многие тысячелетия.

– Правильно, – согласился Рындин. – Но и у нее все же есть недостатки. Энергия урана и плутония, которую мы ис– пользуем в нашем народном хозяйстве, не говоря уже об энер– гии термоядерных реакций, требует больших и сложных промыш– ленных устройств, в которых мы расщепляем атомные ядра или создаем новые. Между тем – как изумительно удобно было бы использовать энергию какого-либо радиоактивного элемента, который сам, без нашего вмешательства, постоянно выделяет ее! Ну вот, скажем, если бы мы научились пользоваться энер– гией чудесного элемента радия. Если собрать все излучение, испускаемое беспрерывно радием, то оказывается, что один – всего один! – грамм радия выделяет за 6 суток тепло, доста– точное для того, чтобы вскипятить стакан воды. Всего один грамм радия, Галя! И вот так безостановочно, распадаясь, наш грамм радия будет излучать энергию более чем 16 тысяч лет. За это время грамм радия выделит из себя 2,8 миллиарда малых калорий, если всю его энергию перевести в тепло. Это столько же тепла, сколько дают при сжигании 425 килограммов лучшего каменного угля. Вот что такое радий, Галя, и заключенная в нем энергия!

Галя кивнула головой: это она знала, хотя и не так точно.

– Но, как вам известно, радий распадается чрезвычайно медленно, и наука не знает способов ускорения этого распада,

– продолжал академик Рындин. – И поэтому мы не можем практи– чески использовать его энергию. Наука научилась пользоваться ею только для медицинских целей – кстати, и у нас в астроп– лане есть маленькая пробирка со следами солей радия. И вот возникает вопрос: не может ли быть в природе какого-то схо– жего с радием элемента, который распадался бы тоже сам по себе, но значительно быстрее? И если существует такой эле– мент, то где искать его?

Галя слушала со все возрастающим интересом: Николай Пет– рович обладал способностью рассказывать о самых сложных ве– щах необыкновенно просто.

– Тут мы и подходим с вами к той гипотезе, страстным за– щитником которой является наш друг Вадим, – говорил Рындин.

– Он и его единомышленники из Всесоюзного химического об– щества рассуждали так. Если мы допустили существование эле– мента номер сто одиннадцать – ультразолота, расширив перио– дическую таблицу элементов Менделеева, а эксперименты и спектральный анализ доказали правильность такого допущения, то почему не пойти еще дальше? Почему не расширить таблицу Менделеева за существующий седьмой ряд и не допустить су– ществование восьмого периода, подчиненного тем же законам, которые действуют в уже известных семи периодах? Надо приз– нать, что эта гипотеза, хотя и очень смелая, не столь неве– роятна – особенно после того, как опытные данные подтвердили существование окончания седьмого периода с его ультразоло– том… Все понятно, Галя?

– Да, Николай Петрович, – подтвердила девушка, не сводя с него восхищенных глаз. Перед нею в новом свете предстал Ва– дим Сергеевич – ученый, который, не страшась споров с про– тивниками, смело выдвигал свои гипотезы и упорно защищал их. Для этого, наверно, надо ужасно много знать. Нет, Галина Рыжко непременно должна стать такой же. ученой, чтобы и она могла не только случайно что-то сообразить, а шаг за шагом, обоснованно, открывать новое в науке, доказывать свою право– ту и свои гипотезы.

– Николай Петрович, а у Вадима Сергеевича много было про– тивников? – спросила она нерешительно.

– Еще бы! – улыбаясь, ответил Рындин. – Новые теории и гипотезы всегда вызывают сопротивление тех, кто привык идти проторенными дорожками, – это общеизвестно, милая девочка, хотя и весьма печально. Но Вадим, как вы знаете, обладает довольно твердым характером и легко не сдается – за что, к слову сказать, я его особенно люблю. И он настойчиво доказы– вал, что если допустить существование восьмого периода таб– лицы Менделеева, то находящийся в нем элемент номер сто двадцать может повторить свойства уже известного нам радия, оказаться его ближайшим родственником, но с гораздо более ярко выраженными качествами радиоактивности. Такой новый элемент Вадим и его сторонники условно назвали инфрарадием. И утверждали, что этот элемент явится мощным источником энергии. Инфрарадий, как предполагал Вадим, будет выделять энергию в миллионы раз медленнее, чем расщепляющиеся ,в цеп– ной реакции ядра урана или плу-' тония, ибо там мы 'имеем дело со взрывом, а не с постоянно и планомерно протекающим распадом. Но энергия инфрарадия должна, по мысли Сокола, вы– деляться в сотни тысяч раз более активно, чем энергия знако– мого нам обычного радия. Вы понимаете, Галя, каким удобным и полезным источником энергии мог бы оказаться такой элемент, как инфрарадий?

– И Вадим Сергеевич думает теперь, что… – Галя Рыжко не решилась закончить свой вопрос: трудно было поверить, что ее серо-зеленые камушки, такие неказистые на вид, могут ока– заться могучим инфрарадием!

– Да, он думает, что вы открыли на Венере инфрарадий… вернее, какие-то соли инфрарадия. И очень хорошо, что только соли, иначе вы не отделались бы ожогом, – закончил Николай Петрович. Он опять взял в руки один из камушков, принесенных Галей, и поднес его к глазам, внимательно рассматривая.

– А на Земле нет инфрарадия?

– Это пока неизвестно, – отозвался рассеянцо Рындин, сос– редоточенно разглядывая камушек. – Если он не распался за миллиарды лет существования нашей старушки-планеты, то, ко– нечно, прячется где-нибудь в глубочайших ее недрах. И тог– да… не его ли энергия разогревает очаги магмы в этих нед– рах и выбрасывает огненную лаву на поверхность Земли во вре– мя вулканических извержений?.. Мы не знаем этого, Галя. И знаете что? Давайте отложим подальше ваши камушки. Имеют ли они отношение к инфрарадию – это установит Вадим, но уже сейчас я могу сказать, что они очень активны. Мне вот пока– залось, что по поверхности камушка пробегают крохотные золо– тые искорки… и только тогда я сообразил, что это – раздра– жение сетчатки глаз. А теперь вот и слезы выступили… Нет, отложим камушки! Это опасные игрушки, и нам надо быть очень осторожными с ними… Что такое, Ван? Какие-нибудь новости?

– оживился Рындин, увидев быстро вошедшего в каюту Ван Луна, который держал в руке лист бумаги.

– Очень важные новости, Николай Петрович, – произнес Ван Лун. – Сигналы с Земли!

Рындин радостно протянул к нему руки:

– Дорогой мой, это лучшее, что вы могли сообщить! Значит, зонд-антенна помогла!

– Да, но только это не речь. На Земле не уверены, что мы можем свободно принять радиотелефонную передачу. И Земля да– ет сигналы по азбуке Морзе. Вот, автомат записал, прошу. – И он подал Рындину принесенный лист бумаги.

– «Венера-1», «Венера-1», слушайте нас, говорит Земля, – голосом, дрожащим от радостного волнения, читал Николай Пет– рович. – После получения почтовой ракеты снова не имеем ни– каких известий. Беспрерывно пробуем связаться с вами. Слу– шайте нас, «Венера-1»! Перешли на азбуку Морзе, так как нет уверенности, что пространство не искажает сигналы радиотеле– фона. Передавайте ответные сигналы на полной мощности пере– датчика также азбукой Морзе. Как получим ваше подтверждение, сейчас же сообщим важные новые данные относительно вашего обратного старта с Beнеры. Выяснена возможность значительно– го ускорения вашего отлета. Будем снова вызывать вас, как и раньше, через каждый час. «Венера-1», отвечайте Земле!

Рындин поднял глаза на Ван Луна:

– Какие же это новые данные об отлете?.. Впрочем, сейчас надо думать о другом. Ван, вы проверили, в чем неисправность передатчика?

– Проверял, еще не нашел, сожалею. Буду искать.

– Надо поторопиться, Ван. Земля ждет нашего ответа. Инте– ресно, что это за важные данные?.. А что Вадим?

– Я сейчас пойду узнаю, – приподнялась Галя. Ей так хоте– лось быть снова полезной! Но Рындин строго остановил ее:

– Никуда вы не пойдете, дорогая моя. Лежите в своем гама– ке и не думайте вставать. Раньше чем суток через двое я не позволю вам двигаться.

– Что? – недовольно отозвалась Галя.

– Да, а может быть, и больше. Мы не знаем еще степени ак– тивности ваших камушков. Ваше счастье, Галя, что вы были в скафандре, когда несли образцы. Металлическая сетка, покры– вающая его резиновую ткань, несколько нейтрализовала ради– оактивное влияние минерала. Иначе было бы гораздо хуже. Сле– довательно, лежите и помалкивайте. Вам прописан постельный режим. А, Вадим! Наконец-то! Какие результаты?

Впрочем, вряд ли нужно было спрашивать Сокола об этом. Он не вошел, а стремительно влетел в каюту. Его глаза сверкали, нос и щека были выпачканы чернилами и каким-то красным хими– ческим реактивом. Захлебываясь от возбуждения, Вадим выкрик– нул:

– Инфрарадий, Николай Петрович! Сомнений нет! Вес, огром– ная радиоактивность и другие показатели говорят об одном и том же: Галя нашла соли инфрарадия! Галиночка, да понимаете ли вы, что это значит? А, да что говорить!

Он стремительно бросился к Гале и расцеловал ее. Расте– рявшаяся девушка только руками всплеснула:

– Вадим Сергеевич! Что вы делаете?!

Но Сокол не слышал ее. Он подбежал к смеющемуся Рындину и так же крепко расцеловал его. Затем бросился к Ван Луну, ос– тановился перед ним и безнадежно махнул рукой:

– Все равно вы ничего не понимаете в эмоциях, Ван! Нет, мне надо успокоиться, остаться одному!

Он выбежал за дверь, в коридор, – и оттуда донеслось его победоносное восклицание:

– Есть инфрарадий! Ура, есть инфрарадий! Ура!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Гале Рыжко пришлось пролежать не два, а пять долгих дней: опухоль спадала очень медленно, а главное – не утихала ост– рая боль. К вечеру у девушки поднималась температура, и око– ло нее по очереди дежурили Рындин и Ван Лун. Сокол не выхо– дил из лаборатории, поглощенный 'исследованиями свойств и особенностей инфрарадия. Лишь иногда, когда в лаборатории проходили длительные реакции, не требовавшие наблюдения, он садился около Гали и с увлечением рассказывал товарищам о ходе своих исследований. Приходится сознаться, что многое для девушки оставалось непонятным: речь шла о нейтронах и фотонах, об альфа-, бета– и гамма-частицах, о единицах изме– рения радиоактивности, которые назывались кюри и рентгенами. Язык новейшей физической химии был слишком сложен для Галины Рыжко, которая до этого привыкла гордиться своими знаниями.

Да и вообще, правду сказать, разговоры об инфрарадий выз– вали у Гали некоторую досаду: ведь это он, найденный ею в пещере минерал, заставил ее, словно в отместку, лежать без движения, в то время как все участники экспедиции были заня– ты напряженной работой…

Ван Лун исправил, наконец, большой радиопередатчик аст– роплана. Регулярно, через каждые два часа, он выстукивал ключом несколько раз подряд одну и ту же радиограмму, адре– сованную далекой Земле:

– Говорит «Венера-1», говорит «Венера-1»! Слушайте нас, Земля! Вашу радиограмму приняли. У нас все в порядке. Воз– можность обратного старта затруднена положением астроплана. Надеемся найти выход. Поиски ультразолота продолжаются. Отк– рыт новый элемент, номер сто двадцать, – инфрарадий. Достав– ка его на Землю затруднена из-за большой радиоактивности. Ожидаем ваших сообщений. Горячий привет родной Земле!

Это продолжалось уже несколько дней, но сигналы с Венеры, очевидно, не доходили до Земли. Ответа на радиограмму не бы– ло… Земля настойчиво передавала один и тот же призыв к экспедиции Рындина, который принял Ван Лун. Тем более упорно он продолжал передавать свою радиограмму Земле: ведь Ро» ди– на беспокоилась за судьбу аргонавтов Вселенной.

Кроме того, перед путешественниками возникло несколько новых задач, в решении которых могла помочь только Земля. Прежде всего они не знали, как везти на Землю инфрарадий, представлявший собой весьма опасный груз. Ведь никто не мог сказать, как будет действовать на новый элемент коварное космическое излучение, через мощные потоки которого придется пролетать межпланетному кораблю по пути на Землю.

А в том, что инфрарадий чрезвычайно опасен, Галя убеди– лась собственными глазами. Это произошло на следующий же день после того, как было установлено, что новый минерал действительно содержит в себе соли инфрарадия.

Девушке трудно было представить себе, что в серо-зеленых неприглядных камушках действительно может содержаться огром– ное количество энергии, о котором говорил Рындин. Как же эта энергия может выйти наружу, привести что-то в действие, дать силу машинам или котлам?.. И Галя честно рассказала о своих сомнениях Вадиму Сергеевичу.

Выслушав ее, Сокол посмотрел на Рындина и предложил:

– Если Николай Петрович разрешит, я проведу маленький эксперимент, который покажет Гале, с чем мы имеем дело.

– А что вы хотите сделать, Вадим? – поинтересовался Рын– дин.

– Маленькую активизацию миллиграмма солей инфрарадия. Ведь я говорил вам, что мне удалось установить такую возмож– ность. Натолкнуло меня на эту мысль то, что инфрарадий акти– визируется сменой радиочастот. И я убедился, что альфа-час– тицы оказывают на него еще более бурное воздействие. Если вы разрешите, я продемонстрирую это.

Рындин согласился, и Сокол тут же принес из лаборатории тоненькую пробирку со следами радия, которой он пользовался при изучении интенсивности космических лучей. Затем он отде– лил крупинку инфрарадия и положил ее на большую и толстую доску из твердой пластмассы, легкой, но прочной и плотной, как мрамор.

– Вам не будет жалко, если я испорчу один из ваших шомпо– лов, Ван? – обратился он к своему другу.

– Пожалуйста, Вадим, – сказал Ван Лун, вручая Соколу тон– кий медный прут.

– Сейчас я активизирую эту маленькую частичку солей инф– рарадия, которая лежит на доске, – деловитым тоном произнес Сокол. – Мне помогут следы радия, находящиеся в пробирке. Внимательно смотрите, Галиночка. Это достаточно редкое явле– ние – во всяком случае, на Земле оно еще никем не наблюда– лось.

Он на мгновение погрузил конец шомпола в стеклянную про– бирку и тотчас же вынул его.

– Надеюсь, этого будет вполне достаточно. Инфрарадий дол– жен реагировать очень активно. Но придется минутку подож– дать. Мне не хочется оставлять пробирку в таком опасном со– седстве.

Он отнес пробирку в лабораторию. Возвратившись оттуда, Вадим взял толстую доску с лежавшей на ней частичкой минера– ла и положил ее на пол у дальней стены каюты:

– Так будет безопаснее!

Затем он отошел от доски, насколько позволяла длина вытя– нутой руки и шомпола, протянул шомпол к белой доске и дотро– нулся им до крупинки минерала.

Галя невольно отпрянула и прикрыла глаза рукой – на доске вспыхнул ярчайший свет, словно на ней родился кусочек Солн– ца. Свет сиял ярче вольтовой дуги, ярче самой мощной вспыш– ки! Сухой, палящий жар, как от расплавленного металла, расп– ространился по каюте.

– Достаточно, Вадим, хватит! – воскликнул Рындин.

Послышался звонкий треск: это, не выдержав жара, лопнула толстая доска из пластмассы. От нее поднималась серая струй– ка дыма.

Быстрым движением руки Сокол отдернул шомпол. Ослепитель– ный свет погас так же неожиданно, как и возник. Казалось, в каюте сразу стало темно. Только светился раскаленный добела конец медного шомпола, с которого медленно падали капли расплавленного металла, да сильно разогревшаяся доска излу– чала все такой же сухой жар.

– Хорошая температура, – пробормотал Ван Лун, не отводя взгляда от доски. – Замечу: этот кусочек цел, не сгорел! Ле– жит на доске. Удивительно, как это может быть, Вадим?

Сокол задумчиво взъерошил кудрявые волосы.

– Затрудняюсь сказать пока, Ван, – ответил он. – Очевид– но, здесь происходят совсем другие процессы, ничего общего не имеющие с горением, о котором вы говорите. Я даже не ду– маю, что инфрарадий разогревается сам. Возможно, он остается холодным и нагревается лишь механически от предметов, нахо– дящихся около него.

– Как остается холодным? – удивилась Галя. – А этот жар, от которого расплавляется металл? А свет?

– Все это – результат освобождения энергии инфрарадия. Под воздействием излучения радия он начинает очень активно распадаться. Приблизив к нему не ничтожные следы радия, а значительное его количество, мы, вероятно, получили бы го– раздо более сильный эффект, к слову оказать, небезопасный для окружающих. А в таких условиях, как мне представляется, эта крупинка инфрарадия сияла бы непрерывно и излучала тепло на протяжении десятков лет. Вот вам и энергия инфрарадия, Галя! Теперь видите, что это за минерал?

Галя молчала. Она была поражена. Вместо нее заговорил Рындин.

– Ваш эксперимент, Вадим, навел меня на некоторые размыш– ления, – сказал он. В его голосе звучали нотки озабоченнос– ти. – Прежде всего уберите остатки минерала. И храните их пока что в свинцовом шкафу. Не надо рисковать. Дальше: нам нужно привезти на Землю инфрарадий, и возможно больше, не так ли?

– Конечно! – тут же откликнулся Сокол.

– Следовательно, придется сделать несколько вылазок за ним в пещеру. Печальный опыт Гали показывает нам, что здесь нужны серьезные предосторожности, а они затруднят работу. Начнем с того, что переносить минерал придется в свинцовых сумках.

– Их можно сделать из свинцовых листов, – вставил Сокол.

– Правильно. Однако этого мало. Свинцовые сумки нейтрали– зуют влияние минерала только при переноске. Но собирание его ведь тоже опасно. Органическое стекло шлемов наших скафанд– ров имеет примесь свинца, правда очень маленькую, но, я на– деюсь, этого хватит. Не надо только близко наклоняться к ми– нералу. Вы говорили, Вадим, что инфрарадий излучает больше всего альфа– и бета-частиц, а гамма-частиц сравнительно очень мало?

– Да, Николай Петрович. Это одно из удивительных его свойств.

– Нам это сейчас на руку. Альфа– и бета-частицы обладают очень небольшой проникающей способностью, в отличие от гам– ма-частиц. Но все же при сборе минерала надо быть очень ос– торожными. А вам, Вадим, придется еще раз тщательно измерить активность излучений минерала, особенно в пещере. От этого, как вы понимаете, будет зависеть продолжительность нашего пребывания под землей. Дальше. Скафандры придется держать не в каюте, а в одном из шлюзов астроплана. Их наружная поверх– ность под воздействием альфа– и бета-частиц может стать ра– диоактивной и тоже опасной для нас.

– Понятно, Николай Петрович, – согласился Сокол. – Я зай– мусь этим.

– Хранить инфрарадий будем пока что не в астроплане. В нашем ущелье много небольших пещер. Посмотрим, как будет вести себя собранный минерал. Но вот как везти его на Землю

– решительно не знаю, – сокрушенно сказал Рындин. – Косми– ческое излучение может устроить нам такую реакцию, что мы и костей не соберем. Судя по вашему эксперименту, Вадим, можно ожидать, что космические лучи будут активизировать инфрара– дий еще сильнее.

– Вполне возможно… А если защитить минерал во время по– лета свинцовыми листами? – высказал предположение Сокол.

– Вы забываете, что они понадобятся нам самим, дорогой мой. Свинцовых листов у нас не так много. Нет, это не подхо– дит… Могу сказать только одно: если нам не удастся найти способ защиты инфрарадия от космического излучения – придет– ся отказаться от мысли везти его на Землю. Да, да, Вадим, я понимаю, что вам трудно согласиться с этим. Но мы не можем рисковать судьбой всей экспедиции! – твердо заключил Рындин.

– Думаю, слово «рисковать» здесь слишком деликатное, – отозвался Ван Лун. – Полагаю, мы просто взорвемся по дороге, если не упакуем инфрарадий очень-очень хорошо.

Сокол молчал. По его расстроенному лицу было видно, что ему трудно примириться с мыслью о невозможности привезти драгоценный минерал на Землю. Но он лучше других понимал, что Рындин совершенно прав. Нужно во что бы то ни стало най– ти способ защитить инфрарадий от влияния космических лучей. Но что это за способ? Как найти его?..

В тот вечер Галя Рыжко долго не могла заснуть. Она лежала в гамаке и думала о страшной силе, заключенной в инфрарадий. А с виду он такой простенький, неприглядный. Какие-то камуш– ки… ну, светятся в темноте. Конечно, забавно, но… Нет, это прямо досадно: если бы камушки не светились, она навер– ное прошла бы мимо и не обратила на них никакого внимания. Неужели и ультразолото будет таким же незаметным?.. Нет, та– кого не может быть! Само название-то какое заманчивое, кра– сивое: ультразолото! Интересно, как оно выглядит? И кто из них его найдет? Наверно, Вадим Сергеевич. Он даже говорит, что оно должно быть где-то близко…

Фантазия девушки разыгрывалась. А почему бы не случиться и так, что ультразолото обнаружит тоже она? Скажем, это мо– жет происходить так.

…Они долго, целый месяц, копают глубокую шахту. Вадим Сергеевич горячо доказывает, что ультразолото скоро появит– ся, но его все нет и нет. Они в скафандрах спускаются в шах– ту, ищут глубже и глубже. Сложные приборы подтверждают слова Вадима Сергеевича: да, искатели ультразолота на верном пути! Все больше повышается температура в шахте. Вот уже почти не– возможно работать – такая жара. Наверно, искатели приблизи– лись к подземным очагам, где образуется магма. Да, конечно, только там можно найти драгоценный благородный металл, толь– ко там, в глубоких недрах Венеры. И жара, удушающая жара!.. Кто-то падает без сознания. Его выносят из шахты, но Галя не бросает работу. Она знает, что именно ей нужно быть впереди, всегда впереди! Галя обливается потом, она едва может ды– шать, в голове тяжелый гул. Потом еще кто-то, теряет созна– ние. Но не она! Она остается одна. На ней лежит вся ответс– твенность, от нее зависит успех дела! Галя знает это – и ра– ботает. И вот раздается гром! Все вокруг грохочет и содрога– ется, это очень страшно, но из отверстия, которое пробил последний удар Гали, уже льется поток ослепительно яркого драгоценного расплавленного ультразолота! И тогда усталая, но счастливая Галя поднимается на поверхность и скромно док– ладывает Николаю Петровичу: ультразолото найдено…

Или нет, даже не так. Ведь ультразолото совсем не обяза– тельно должно быть расплавленным. И перед глазами возбужден– ной девушки уже возникала другая, не менее фантастическая, картина.

…Снова работа в шахте. Обязательно в шахте, так как та– инственное ультразолото должно находиться глубоко под зем– лей, это всем известно. И снова товарищи один за другим вы– нуждены оставить работу. Им нужно отдохнуть, у них не хвата– ет уже сил. Никто не может быть таким настойчивым, как она; в этом Галя уверена, хотя, конечно, никогда и никому об этом не скажет. И, конечно, она снова делает последний удар кир– кой. Перед нею открывается огромная пещера. Понятно, эта пе– щера совсем не такая мрачная, как та, с чудовищем… Она за– лита ярким светом. Посреди нее, как громадный, исполинский самоцвет, в котором сверкает золотое пламя, играя всеми красками радуги, лежит блестящая многогранная глыба ультра– золота! К нему даже нельзя приблизиться – такое оно сверкаю– щее, оно слепит глаза. От него во все стороны разлетаются молнии, синие, красные, зеленые холодные молнии… Вот оно какое, ультразолото! И Галя приводит Николая Петровича в эту пещеру, показывает ему: пожалуйста, ультразолото найдено, все в порядке!..

Легко понять, как страдала Галя Рыжко эти злосчастные дни, которые ей пришлось провести в каюте, пока не утихла боль и не спала опухоль. Все работали, только она одна ниче– го не делала и даже мешала товарищам, потому что они были вынуждены за нею ухаживать. Но все проходит – прошла и бо– лезнь. Галя приняла, наконец, участие в общей работе.

Она помогала Соколу, упорно искавшему ультразолото, но никогда не рассказывала Вадиму Сергеевичу о своих мечтах, связанных с этим все еще прятавшимся от них таинственным элементом. По поручению Николая Петровича Галя собирала гер– барий с образцами растительности Венеры – и это было очень интересно. Коллекция растений юрского периода! Каждый образ– чик, который Галя добавляла к гербарию, обогащал не только ботанику, но и палеоботанику – науку о древнейших, доистори– ческих растениях. Ведь до сих пор наука имела дело лишь с окаменевшими остатками подобных растений или их отпечатками, сохранившимися в наслоениях земной коры. А теперь ученые увидят настоящие растения юрского периода, собранные Галей на Венере, настоящие оранжево-красные побеги, почки, различ– ные причудливые цветы! Научная ценность такого гербария была ни с чем не сравнимой. Галя прекрасно понимала это и с увле– чением собирала растения, искренне радуясь, когда Николай Петрович хвалил ее за какой-нибудь особенно примечательный экземпляр.

Но чаще всего она ходила вдвоем с Ван Луном в «пещеру чу– довища», как называли они место подземного сражения с испо– линским усатым животным. Опасаясь повторения такого сраже– ния, Ван Лун во время первого же похода за инфрарадием унич– тожил детенышей, остававшихся в пещере.

– Могли вырасти. Теперь безопасно, – лаконично сообщил он Гале после этого.

Эти путешествия были самыми утомительными. Осторожный Ван Лун следил за тем, чтобы они не задерживались в опасном под– земелье. Иногда Ван Лун ворчал:

– Носим, носим, для чего – не знаю. Увезти нельзя, только носим, кладем. Для удовольствия Вадима, наверно.

Но таково было распоряжение академика Рындина, который надеялся все же найти способ защиты инфрарадия от космичес– кого излучения.

Мысли об инфрарадии не давали Гале покоя. Ее заинтересо– вал один любопытный вопрос, связанный с этим удивительным элементом.

Инфрарадии сильно обжег ей ногу. В его силе и активности девушка убедилась на самой себе. Но ведь она подвергалась действию инфрарадия очень недолго. А как же то чудовище и его детеныши? Ведь они постоянно жили в пещере, предельно насыщенной излучениями инфрарадия. И он на них не действо– вал. Почему? Чудовище не только не страдало от излучений, но даже, как казалось Гале, не замечало их. Иначе разве выбрало бы оно эту пещеру для своей берлоги? А его детеныши? Допус– тим, что инфрарадии не влиял на взрослое чудовище потому, что на нем был толстый панцырь: кто его знает, может быть панцырь задерживал излучение лучше свинца. Но на детенышах панцыря еще не было. Почему же инфрарадии не влиял и на них?..

Галя поделилась своими мыслями с Ван Луном и Соколом.

– Думаю, животные приспособились, – ответил первый. – На Земле тоже так, вспомните. Тигр боится воды, бобр не может жить без воды, например.

– Так то тигр, а то бобр, – возразила Галя. – Совсем раз– ные животные.

– Напомню: оба млекопитающие! Можно другой пример. Бурый медведь живет в лесу, белый – в воде. Оба медведи. Приспосо– бились к условиям.

Девушка не была удовлетворена этим ответом. Конечно, ус– ловия значат много, это правильно. Но действие инфрарадия, который, как огонь, обжигает кожу, – какие уж тут условия!

Между тем Сокол горячо поддержал Ван Луна:

– Мне кажется, вы правы, Ван. Закон приспособления, отбо– ра действует везде, и здесь, на Венере, тоже. Только, Гали– ночка, это нельзя понимать, как, скажем, привычку. Мол, по– пало какое-то животное в особые условия, в новую для него обстановку, – и приспособилось. Это звучало бы слишком наив– но. В новых, непривычных, условиях животное чаще всего прос– то погибает, не успев привыкнуть и приспособиться. Приспо– собление к условиям жизни – дело очень длительного времени, многих поколений. Из рода в род большинство животных не вы– держивало каких-то условий, погибало. Оставались в живых лишь наиболее крепкие отдельные экземпляры. Они давали по– томство – и из него тоже вымирало большинство. Так продолжа– лось тысячи и миллионы лет. И в результате жестокого отбора оставались только те животные, те виды, которые приспособи– лись к трудным условиям. И эти оставшиеся, приспособленные, чувствуют себя в таких условиях, в которых умирали миллиарды их предков, очень хорошо.

– Чего доброго, вы скажете еще, что этим усатым чудовищам было даже приятно в инфрарадиевой пещере? – недоверчиво спросила Галя.

– Убежден, что и удобно и приятно, если к ним можно при– менять такие слова, – подтвердил вполне серьезно Сокол. – И даже больше. Возможно, эти животные на современной стадии развития даже нуждаются в том, чтобы тепло, излучаемое инф– рарадием, постоянно подогревало их или их детенышей. А если бы принудительно перевести их в другую пещеру, без инфрара– дия, без дополнительного отопления – может быть, эти живот– ные, а особенно их детеныши, не выдержали бы новых для них условий и погибли.

– Одному хорошо, другому плохо, – глубокомысленно сформу– лировал короткий вывод Ван Лун.

Гале Рыжко оставалось только принять это объяснение: ино– го не было. Да и Николай Петрович тоже согласился с рассуж– дениями Сокола, хотя и добродушно рассмеялся, когда Ван Лун неожиданно начал с недовольным видом развивать только что сделанный им вывод:

– Одному хорошо – это Вадиму рассуждать. Другому плохо – это мне заниматься здесь животными.

– Но почему, Ван? Разве вы не занимаетесь крупной охотой? Например, в пещере, под землей?

– Охотой? Такому слову обидно на Венере, скажу. Где инте– ресные, красивые бронтозавры, игуанодоны, которых мне обещал Вадим? Где настоящие теплокровные животные, на которых при– ятно охотиться?

– Ну, мне кажется, что бронтозавров и игуанодонов трудно было бы назвать красивыми, Ван, – насмешливо возразил Сокол.

– К тому же их никак нельзя считать теплокровными.

– Все равно, – настаивал Ван Лун, – они похожи на настоя– щих животных. Почему обманули, Вадим? Вижу на Венере только всяких насекомых, пауков и червяков. Очень нехорошая фауна! Если бы знал раньше…

– То не полетели бы, Ван? Остались на Земле?

– Нет, такого не скажу. Но я взял бы с собой химические порошки или жидкости для ваших насекомых. На них, позволю себе заметить, жалко тратить честные пули. Да!

– Но, товарищ Ван, разве не пригодились ваши пули там, в пещере? – вставила Галя Рыжко. – Разве то чудовище не страш– нее тигра или какого-нибудь другого крупного хищника?

Ван Лун пренебрежительно махнул рукой:

– Девушка не может понять красоты охоты! Сравнивает: бла– городный тигр, полосатая молния, – и неуклюжая тварь, кото– рая ползает на брюхе. Охотнику стыдно слышать такие слова. Тигр – красавец; тварь в пещере – мохнатая гадость с кривыми лапами. Охотнику Ван Луну очень неприятно…

Тем не менее, дисциплинированный Ван Лун аккуратно выпол– нял относившиеся к нему распоряжения Рындина и добросовестно собирал коллекции насекомых – представителей своеобразной фауны Венеры, хотя и выразительно морщился каждый раз, когда демонстрировал товарищам новые образцы.

Впрочем, не менее интересной и ценной была третья коллек– ция, которую старательно собирал Вадим Сокол, – минералоги– ческие образцы пород, щедро представленных в ущелье, где ле– жал астроплан. Он охотно объяснял Гале:

– Право, мне повезло! Даже не нужно искать и отправляться в разведку. Наше ущелье само по себе представляет огромное собрание всевозможных минералов… Николай Петрович прав как всегда. Ведь он сразу, после первой вылазки, сделал вывод, что это ущелье возникло в результате какой-то сильнейшей сейсмической катастрофы. Слои коры Венеры сместились, будто кто-то специально для нас ножом взрезал их. Как в музее – подходи и изучай строение коры! А помните, как он точнейшим образом определил с первого взгляда направление пород-спут– ников ультразолота? Я, опытный геолог, мог только удивиться. Нет, у Николая Петровича положительно есть какая-то особая интуиция, помогающая ему разбираться в сложных вопросах быстрее нас. Изумительная голова!

Галя и сама давно уже убедилась в этом. Она всегда как зачарованная слушала рассказы и объяснения академика. Для нее Николай Петрович был чем-то вроде доброго, ласкового волшебника, который раскрывал перед нею неисчерпаемые бо– гатства науки, показывал пути решения самых сложных и запу– танных задач и загадок, то и дело встававших перед путешест– венниками. Любое явление, любое событие Николай Петрович умел поставить на нужное, как бы предназначенное ему место в цепи других явлений и событий. И получалось, что во всем этом не было ничего загадочного или таинственного, что реши– тельно все было связано с предыдущими явлениями и фактами, обусловливалось ими – и даже просто не могло не случиться! Надо только понять, учесть, взвесить. А тогда предвидеть, быть готовым к дальнейшему, хотя бы оно и сулило новые и но– вые неожиданности. Это правило, этот лозунг академика Рынди– на нигде не мог быть более важным, более действенным и пра– вильным, чем в условиях их жизни на неведомой планете.

– А чтобы быть ко всему готовым, нужно стремиться каждую минуту пополнять свои знания, ничего не пропускать, все учи– тывать и научно анализировать, – подчеркивал Николай Петро– вич.

…Еще несколько дней назад академик Рындин сказал после ужина, когда путешественники, по заведенному обычаю, обмени– вались перед сном мыслями и впечатлениями:

– У нас, друзья мои, как мне кажется, есть теперь все ос– нования предполагать, что ультразолото находится где-то сов– сем близко. Образцы пород-спутников, а особенно те, которые Вадим принес сегодня, – все эти образцы, начиная с добытого в день стычки с клювастым пауком, свидетельствуют о близости ультразолота. Нет худа без добра! Мы не раз горевали, что судьба забросила нас в это дикое ущелье с его скалами и об– рывами. А между тем именно здесь нам легче всего отыскать ультразолото, так как природа приготовила тут глубокие срезы пород, не так ли, Вадим? Помните детскую сказку о том, как колобок закатился за сундучок, лежит и посмеивается: я тут, я близко, а ну, отыщите меня!.. Вот и наше ультразолото сей– час прячется от нас вроде этого самого колобка. На вашем месте, Вадим, я не позволил бы даже ультразолоту смеяться над нами, а побыстрее нашел бы его!..

Сокол развел руками: честное слово, он прилагал все уси– лия, чтобы поиски увенчались успехом. За истекшие недели он составил подробный план залегания пород в ущелье, проследил выходы жил-спутников, говоривших о близости ультразолота. Но драгоценный элемент упорно прятался от геолога. Он был где-то здесь – это ясно. Но где именно?

Иногда из астроплана выходил и Николай Петрович, хотя большую часть времени он проводил за расчетами в навягаторс– кой рубке, пытаясь найти решение самой трудной задачи – об– ратного вылета на Землю. Но такое решение ускользало от Рын– дина так же, как ультразолото от Сокола. Шутя, академик го– ворил, что у него все же есть убедительное оправдание: ведь у геолога были хотя бы жилы-спутники, по которым он сам мог выбрать нужное направление поисков, а у Николая Петровича были только скалы, стиснувшие межпланетный корабль так, что он никак не мог выбраться без посторонней помощи.

Так в трудах и хлопотах прошло около трех недель с того памятного дня, когда едва не погибли Галя и Николай Петро– вич. Многократные попытки связаться с Землей ни к чему не приводили. Но с удивительной настойчивостью и терпением каж– дый час летели с Земли в бесконечное мировое пространство теплые, полные участия слова: «Слушайте нас, „Венера-1“… слушайте… говорит Земля…»

Ван Лун не терял надежды установить связь. Несколько раз в день он, в свою очередь, посылал один и тот же текст ради– ограммы. Но Земля не слышала его сигналов.

Галя не раз думала о том, как о них беспокоятся, с каким нетерпением ждут от них малейшей весточки, как часто ее мать, должно быть, глядит на далекую Венеру и думает о доче– ри…

Но для таких мыслей почти не оставалось времени, потому что Николай Петрович загружал каждого члена экспедиции до отказа. Он делал это сознательно. «Дурные мысли родятся от безделья», – повторял он поговорку Ван Луна. Каждый вечер Рындин придирчиво допрашивал Ван Луна и Сокола о проделанной ими работе, а Галя аккуратно вела дневник, включая в него все доклады старших товарищей и полный отчет о своей работе. К тому часу, когда кончались эти доклады, все валились с ног от усталости. И так – изо дня в день.

После происшествия с исполинским пауком даже Сокол, не очень любивший пользоваться оружием, которое обременяло его и мешало работать, выходил из корабля, вооруженный большим автоматическим пистолетом с разрывными пулями. Такой же пис– толет брал с собою, выходя наружу, и Николай Петрович. Гроз– ное оружие висело у Рындина на поясе и, как казалось Гале, совсем не гармонировало с мирным видом академика, с его доб– рым лицом и мягкой улыбкой. Но ничего не поделаешь. Жизнь на Венере полна опасностей. В любую минуту из густых зарослей, окружавших астроплан, могло появиться какое-нибудь новое чу– довище.

Вот почему Вадим Сокол, даже увлекшись работой, то и дело тревожно осматривался по сторонам и чувствовал себя лучше всего тогда, когда поблизости был еще кто-нибудь из товари– щей.

…В это памятное для Ван Луна утро Николай Петрович, выглянув из верхнего люка астроплана, увидел невдалеке Соко– ла, с увлечением работавшего киркой.

– Вадим, я спущусь в склад! – крикнул ему Рындин. – Ван Лун и Галя скоро должны вернуться из пещеры с инфрарадием. Может быть, сделаете небольшой перерыв, отдохнете? Не люблю, когда вы остаетесь один.

Вадим вместо ответа красноречиво показал на свой заряжен– ный пистолет: не беспокойтесь, мол!

Геолог услышал, как захлопнулся за Николаем Петровичем люк, и снова взялся за работу. Сегодня, он, по его собствен– ному выражению, почти «поймал за хвост» таинственное ультра– золото. Оно было совсем близко, буквально в нескольких шагах от Сокола. Жила породы-спутника определенно указывала на ог– ромную каменную глыбу, которая свисала над ущельем. Именно здесь, под этой глыбой, должно было прятаться ультразолото!

Сокол задумался. Конечно, легче всего было бы взорвать тяжелую глыбу, но он опасался, что осколки повредят стенки межпланетного корабля. Можно было сделать серию мелких взры– вов, разрушить глыбу по частям. Но это отняло бы уйму време– ни; кроме того, неизвестно, на какой глубине, с какой сторо– ны глыбы прячется упрямо ускользавшее ультразолото.

Вздохнув, Сокол снова взялся за кирку. Надо попробовать со стороны жилы-спутника. Если его предположения оправдают– ся, можно будет пустить в ход электрический перфоратор. Если же скала окажется слишком твердой, тогда придется делать се– рию мелких взрывов. А может, ему посчастливится – и самород– ки золота окажутся именно с этой стороны? То, что ультразо– лото должно быть в этой системе пород именно в виде самород– ков, Сокол решил давно: так подсказывал ему весь опыт быва– лого геолога-разведчика.

Он успел сделать после ухода Рындина всего несколько энергичных ударов киркой, как у него возникло неприятное ощущение неловкости. Оно связывало движения. Соколу каза– лось, что сзади кто-то стоит и внимательно, надоедливо смот– рит ему в спину. Это ощущение было настолько реальным, что он решил: вернулся кто-нибудь из товарищей. Не оглядываясь, он сказал раздраженно:

– Что за глупая манера – подойти сзади и стоять молча!

И сразу же сообразил: да ведь не могли же Ван Лун и Галя так быстро вернуться! Он оглянулся – и оцепенел.

Странное, нелепое, отвратительное существо подползало к нему. Геолог невольно отшатнулся к каменной глыбе, высившей– ся за ним. На него глядели холодные, прозрачные глаза, будто вдавленные в коричневый панцырь головы. С обеих ее сторон, медленно изгибаясь в воздухе, двигались длинные желтые щу– пальцы. Огромные, расположенные горизонтально челюсти были похожи на кривые острые сабли; они раздвигались все шире и шире, готовые схватить и рассечь пополам свою добычу.

Сокол вздрогнул: уж не тот ли это фантастический дракон, о появлении которого рассказывала Галя в первый день их пре– бывания на Венере?

Правда, правда, никогда и нигде земная палеонтология не находила в слоях юрского периода остатков, которые хотя бы отдаленно на. поминали такое животное. Но разве хоть одно из встреченных путешественниками на Венере чудовищ, включая и гигантского паука, было знакомо земной палеонтологии?

Откуда тут дракон взялся? Долго думать об этом не прихо– дилось: направление, в котором он двигался, само давало от– вет на вопрос. Очевидно, он выполз из зарослей внизу, прив– леченный чем-то в ущелье. Выполз осторожно и бесшумно, как крадущийся хищник.

Тело дракона, словно составленное из множества сегментов, тянулось на добрый десяток метров. Оно извивалось и, поддер– живаемое множеством мелких, быстрых ножек, медленно двига– лось вперед. Щупальцы все беспокойнее шевелились в воздухе, а разинутые челюсти нацеливались на добычу.

Какие-то обрывки воспоминаний мелькали в голове похоло– девшего от ужаса Сокола: где он видел нечто подобное? Когда это было?

Непослушными пальцами он отстегнул крышку кобуры и нес– лышно, вздрагивавшими губами, прошептал:

– Сколопендра… гигантская сколопендра!

Да, этот дракон был очень похож на исполинскую многонож– ку, увеличенную в сотни раз. А земная сколопендра – опасней– шее существо: укусив человека, она убивает его своим ядом. Так вот какое чудовище видела Галя Рыжко в иллюминаторе аст– роплана в первую ночь их пребывания на Венере, вот кто заг– лядывал тогда внутрь межпланетного корабля!..

Сколопендра-дракон неумолимо надвигалась, не сводя со своей жертвы гипнотизирующего взгляда холодных, беспощадных глаз. Наконец Соколу удалось вытащить пистолет.

Прислонившись спиной к каменной глыбе, геолог попробовал прицелиться прямо в голову сколопендры, между ее немигающими глазами… Но никогда он не был умелым стрелком – тем более не годился он в стрелки теперь, когда ствол пистолета плясал у него перед глазами.

Сокол перехватил правую руку левой, чтобы остановить дрожь. Это не помогло, пистолет продолжал прыгать в руке. Тогда он, уже не пытаясь прицелиться, с отчаянием нажал на спуск пистолета, забыв, что автоматическое оружие, если на– жат его спуск, стреляет как пулемет, выпуская пули одну за другой.

Частая дробь выстрелов прозвучала в ущелье – и смолкла. Сокол опомнился лишь тогда, когда пистолет перестал стре– лять, хотя он все еще отчаянно нажимал на спуск.

«Что я наделал!.. Магазин пистолета пуст!» – прорезала сознание Сокола страшная мысль.

Револьвер в его руке был теперь бесполезной игрушкой.

Геолог беспомощно оглянулся. Отступать было некуда. Боль– шая каменная глыба с трех сторон преграждала путь. Только внизу, между основанием глыбы и влажной землей, оставалась узкая щель, куда он мог бы втиснуться. Но разве не найдут его там длинные челюсти дракона!

Чудовище неторопливо подползало к скале. Его длинное плоское тело изгибалось, поднимая по очереди твердые блестя– щие сегменты – от хвоста, заканчивавшегося двумя изогнутыми отростками, до широкой сплюснутой головы со страшными челюс– тями. Его глаза не отрывались от прижавшегося к каменной глыбе человека в скафандре, они продолжали гипнотизировать его своим немигающим, пристальным взглядом. Так делает без– защитной свою жертву удав перед тем, как схватить ее.

– Что же делать? Что делать?.. – бессознательно шептал Сокол, сжимая единственное оставшееся у него оружие – кирку.

Но если она могла еще помочь ему в борьбе против гигант– ского паука с его мягким телом, то куда годилась маленькая кирка против исполинской сколопендры, закованной в твердый панцырь!

Геолог безнадежно посмотрел вверх. Над ним нависала ка– менная глыба, высокая и гладкая, без выступов, по которым можно было бы взобраться. И вдруг Сокол, не веря глазам, увидел вверху, высоко над собою, фигуру человека в скафанд– ре.

– Ложитесь! Ложитесь, Вадим Сергеевич! – услышал геолог напряженный голос Гали Рыжко.

Зачем ложиться? Но раздумывать было некогда. Сокол бро– сился на землю и протиснулся в узкую щель между глыбой и почвой.

Секунда невыносимой тишины – и оглушительный взрыв потряс воздух. Затем снова стало тихо, только осыпались где-то сов– сем близко от него мелкие камни, потревоженные взрывом. Неу– жели спасен? Он приподнял голову – и со страхом втянул ее опять в плечи. Прямо перед ним щелкнули челюсти проклятой сколопендры. Значит, не убита? Сейчас дотянется сюда и…

«Конец!» – мелькнуло у него в голове. Прошла секунда, другая… И в шлеме снова зазвучал голос Гали Рыжко – теперь уже радостно взволнованный:

– Все, Вадим Сергеевич! Вылезайте!

Но вслед за этими словами снова раздалось сухое щелканье сомкнувшихся челюстей. Сокол ничего не понимал: ведь у самой его головы разинута страшная пасть этого дракона, а Галя кричит «вылезайте!»

– Да скоро вы там, Вадим Сергеевич? Что вы: в обмороке, что ли?

Усилием воли Сокол приподнял голову, выглянул из щели… и содрогнулся. Прямо перед ним торчала все та же огромная пасть живой и по-прежнему грозной сколопендры. Ее челюсти судорожно смыкались и размыкались. Но, как ни странно, голо– ва чудовища уже не приближалась к нему. И холодные, немигаю– щие глаза уже не гипнотизировали его, а глядели куда-то в сторону.

Осторожно, чтобы двигавшиеся острые челюсти не зацепили его, Сокол, цепляясь за каменную глыбу, выкарабкался из уз– кой щели…

И только теперь он понял, что произошло.

У самой скалы корчилось исполинское безголовое тело в блестящем панцыре. Оторванная голова была отброшена взрывом гранаты. Туловище с бесчисленными маленькими ножками продол– жало жить, жила еще и оторванная голова. Она двигала челюс– тями, словно и сейчас пыталась схватить добычу, на которую охотилась всего минуту назад.

– Вот живучая! – прозвучал опять голос Гали Рыжко, быстро спускавшейся по склону ущелья к Соколу. – Смотрите, Вадим Сергеевич, ей оторвало голову, а она все еще живет! Осторож– нее, не подходите близко, а то вдруг она ухитрится зацепить вас… Надо сфотографировать эту штуку, ведь это будет прек– расный образчик для коллекции Ван Луна. Эх, жаль, что не бы– ло времени сфотографировать ее живой и невредимой! Ну и страшилище!

Девушка явно подражала в своем поведении манерам ее куми– ра в делах охоты – бесстрашного Ван Луна. Она делала вид, что вообще не произошло ничего, заслуживающего внимания.

Но Сокол уже не слушал ее. Да он и неспособен был вообще сейчас что-нибудь слышать. Он смотрел на каменную глыбу, ко– торая от взрыва атомитной гранаты распалась на две части. Кусок ее у самого подножия раскололся на множество осколков. И в этих осколках тускло поблескивали какие-то светло-желтые вкрапления.

Забыв о все еще двигавшихся страшных челюстях, обо всем, что произошло, не слыша Гали, Сокол бросился снова к глыбе.

– Осторожнее, Вадим Сергеевич… голова! – выкрикнула Га– ля, уже собравшаяся было фотографировать страшилище.

Голова сколопендры, будто делая последнее усилие, дерну– лась к пробегавшему мимо Соколу. Пасть сомкнулась над его шлемом и успела схватить поднятую кирку, которую держал в руке Сокол.

Послышался сухой треск. Челюсти мгновенно перетерли, как спичку, дубовую рукоятку кирки – и больше уже не двигались, израсходовав последние силы. Сокол рассеянно перевел невидя– щий взгляд туда, откуда послышался треск. Потом он, будто очнувшись, посмотрел на голову сколопендры, на изуродованную кирку, на металлические самородки – и раздраженно крикнул:

– Моя кирка! Она мне так нужна сейчас!

Он выхватил из челюстей кирку с отломанной рукояткой и склонился над куском глыбы, отбивая от нее вкрапленные само– родки.

– Да что там у вас случилось, Вадим Сергеевич? – недоуме– вала Галя.

Сокол обтирал дрожащими пальцами кусок светло-желтого ме– талла, счищал с него пыль, поглаживал, как живое существо, нежно и любовно. Вот он повернулся к свету и стал еще внима– тельнее рассматривать этот кусок металла, блестевший теперь уже ярче.

– Что случилось? Как будто слышал взрыв, – услышала оза– даченная Галя голос Ван Луна. Охотник спускался сюда, к ней, неся тяжелую свинцовую сумку с инфрарадием.

Он снял сумку и с облегчением положил ее на землю. Затем окинул быстрым взглядом убитое чудовище, у которого все еще шевелились бесчисленные лапы, Вадима Сокола, не обратившего и на него никакого внимания, взглянул на пояс Гали Рыжко, где свисала пустая петля от атомитной гранаты, и удовлетво– ренно произнес:

– Отмечу: хорошая работа, девушка. Отлично испытали гра– нату. Интересно: снова встретили вашего дракона? Очень, очень хорошо! Вадим, предполагаю, теперь не будет спорить: был или не был тогда дракон. Пожимаю руку, девушка. Прекрас– но сделано, повторю еще раз!

И он торжественно пожал руку Гали своей большой рукой, казавшейся еще крупнее в толстой резиновой перчатке. Галя не могла скрыть счастливой улыбки: это ведь не кто-нибудь, а сам Ван Лун хвалил и поздравлял ее! Тут уж не спрячешь воз– буждение под независимым, внешне безразличным видом!

Хорошо хоть, что ей не пришлось раздумывать над ответом Ван Луну: ее выручил Сокол. Он увидел Рындина, поднявшегося над люком астроплана, и бросился к нему.

– Николай Петрович! Николай Петрович! – кричал он, забыв о том, что Рындин не может услышать его. – Ультразолото! Оно нашлось! Вот оно! Уверен, что это оно! Смотрите!

Геолог сгоряча действительно забыл обо всем, что пред– шествовало его находке. Он с разбегу перепрыгнул через плос– кое туловище сколопендры. Через мгновение он был уже около астроплана и, взбежав по лесенке, протягивал Рындину один из светло-желтых самородков. Николай Петрович взял самородок, и две головы склонились над драгоценным куском металла: одна – в прозрачном шлеме,другая – непокрытая, с шапкой седых во– лос, развевавшихся на ветру.

Ван Лун выразительно посмотрел на Галю:

– Новость, замечу, очень интересная. Хочу посмотреть то– же, а? Как сфотографируете это милое животное, Галя, – при– ходите. А сумка моя пусть пока полежит тут.

Ван Лун направился к астроплану. А Галя осталась около убитого страшилища, занятая съемкой. И в то же время она слышала голос Сокола, взволнованно говорившего Рындину:

– Ведь это самородок, Николай Петрович! И ясно, что это не обыкновенное золото. Да и какой еще металл мог бы иметь такой вид? Попробуйте, насколько тяжелее обычного золота! Наше ультразолото здесь, под этой глыбой, как мы и думали. Я еще утром окончательно определил направление жилы-спутника. Сейчас побегу в лабораторию, проанализирую, хотя и так знаю

– сомнений быть не может!..

Вдруг Галя встревоженно подняла голову. Ей послышалось, что откуда-то из-за скал, окружавших ущелье, опять доносится тот удивительный звук, напоминавший гул низко летящего само– лета, который они слышали во время первой вылазки на Венере.

Странный гул усиливался. Галя не успела собраться с мыс– лями, как над высокими скалами появилось что-то большое и длинное, окруженное переливающимся серебристым сиянием. В этом сиянии глаз едва различал быстрое движение мелькавших прозрачных крыльев. Удивительное существо пронеслось над скалами и повисло почти неподвижно в воздухе над астропла– ном. Все наполнилось низким дрожащим гулом, словно над ущельем непрерывно гудела одна, самая толстая струна огром– ного контрабаса. Странное существо будто застыло, повиснув в воздухе над межпланетным кораблем. У него было длинное круг– лое тело, большая голова с выпученными большущими глазами и громадные прозрачные сетчатые крылья, которые с невероятной быстротой мелькали над ним.

– Стрекоза! Гигантская стрекоза! – закричала Галя Рыжко.

С оглушительным жужжанием стрекоза рванулась в сторону от астроплана. Длинное ее тело достигало не менее четырех мет– ров. Размах крыльев превышал пять-шесть метров. Крепкие су– хие лапы с острыми когтями были поджаты.

Стрекоза пролетела совсем низко над Галей, обдав ее поры– вом ветра. Девушка отшатнулась и схватилась за винтовку. Но стрекоза уже пронеслась над нею, делая круг по направлению к астроплану. Девушка прицелилась в нее, стрекоза опять рвану– лась в сторону, и дуло винтовки никак не могло нащупать ее прыгавшей мушкой.

Наконец Галя выстрелила. Промах… Еще выстрел, еще! Стрекоза, не уменьшая скорости полета, вдруг камнем упала куда-то вниз. Низкое прерывистое жужжание заглушило все ос– тальные звуки. У Гали замерло сердце. «Неужели попала?» – подумала она и машинально опустила винтовку.

Падая вниз, стрекоза выпустила свои длинные лапы. Только сейчас Галя сообразила, что она опускается прямо на Ван Лу– на, бежавшего к товарищам.

– Товарищ Ван, берегитесь! Она нападет на вас! – закрича– ла Галя.

Но было уже поздно. Стрекоза падала не потому, что ее подстрелила Галя Рыжко: гигантское насекомое бросилось вниз на добычу, выбрав своей целью одинокую фигуру человека, бе– жавшего по ущелью.

Упав сверху на Ван Луна, стрекоза схватила его своими крепкими сухими лапами поперек туловища, подтянула к себе и снова взвилась в воздух.

Галя вскинула винтовку к плечу. Стрелять? Но пуля могла попасть в Ван Луна, висевшего под туловищем стрекозы.

– А, проклятая! – с бессильной яростью застонала девушка, опуская винтовку.

Широко открытыми глазами, застыв на месте, люди в ущелье смотрели в небо. Стрекоза быстро удалялась, превращаясь в маленькую черную точку. Еще несколько мгновений – и она ис– чезла за скалами, за густыми красными зарослями. И только ее могучее, победное жужжание слышалось еще некоторое время.

Наконец затихло и оно.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

«Винтовка… моя винтовка осталась внизу, на земле!»

Это было первое, о чем подумал Ван Лун. Схваченный креп– кими жилистыми лапами поперек туловища, Ван Лун висел под телом гигантской стрекозы. Руки и ноги его были свободны, он мог двигать ими, как мог бы делать это человек, подвешенный за пояс к потолку. Ван Лун заметил, что он машет руками и ногами, машинально стараясь сохранить равновесие. Глупо, не– зачем: ведь стрекоза и без того крепко держала его и не со– биралась выпускать.

Как случилось, что он попал в такое нелепое положение? Как он позволил стрекозе схватить себя? Ван Луну приходилось сознаться, что он меньше всего ожидал нападения летающего хищника. Ему казалось, что стрекоза пролетит над ущельем и скроется. Потом он услышал выстрелы и увидел стремительно падающего хищника. Ван Лун решил тогда, что Галя подбила стрекозу. Но он ошибся. Его рвануло вверх, он выронил от не– ожиданности винтовку и в первое мгновение не мог сообразить, что случилось. Он понял, что произошло, лишь тогда, когда увидел удалявшийся межпланетный корабль, товарищей, размахи– вающих руками, раздвинувшееся в стороны ущелье – и красные флаги, развевавшиеся на высокой скале. Ветер бил ему навс– тречу, он понимал это, слыша непрерывный свист в шлеме, свист, который смешивался с надоедливым низким жужжанием стрекозы. Хищник был доволен. Все произошло так молниеносно, так неожиданно: удар, цепкая хватка за туловище, рывок вверх

– и все.

Ван Луна охватила ярость. Его, опытного, бывалого путе– шественника и охотника, схватила гигантская стрекоза! Так сова ловит маленького мышонка. Пусть она какая угодно огром– ная, все равно это только стрекоза, какоето насекомое! И оно несет сейчас его куда-то, хочет им позавтракать, что ли?.. Все это случилось на глазах товарищей, которых именно он, Ван Лун, обязан был оберегать от опасности… Какой позор!

Пересиливая ярость, Ван Лун проверил оставшееся при нем оружие: кинжал, его излюбленный широкий кинжал в ножнах, ря– дом на поясе-две атомитные гранаты, а в кобуре-небольшой ав– томатический пистолет с разрывными пулями. Этого было, пожа– луй, достаточно, чтобы расправиться с хищником.

Быстрым движением Ван Лун вынул из кобуры пистолет. Пер– вое, о чем он подумал, было выпустить несколько пуль в голо– ву стрекозы. Но тут же он сообразил, что это было бы равно– сильно самоубийству: если даже не убить, а только ранить стрекозу или испугать ее выстрелами, она, конечно, выпустит его из своих цепких лап. И тогда…

Он посмотрел вниз. Под ним медленно проплывали вершины высоких деревьев, непроходимые заросли тропических растений, торчащие из оранжево-красной листвы острые скалы… Каза– лось, что такими остроконечными скалами утыкана буквально вся поверхность Венеры.

Ярость постепенно утихала, вместо нее появилось хладнок– ровие, всегда отличавшее Ван Луна в минуты серьезной опас– ности. Разум работал четко и ясно, автоматически отмечая мельчайшие изменения в положении тела, самые незаметные дви– жения хищника.

Ван Лун отчетливо ощущал, как время от времени лапы ги– гантской стрекозы сильнее сжимают его – будто она проверяла, цела ли ее добыча. Ничего не поделаешь, пусть проверяет. Ос– тается только ждать. Главное, чтобы стрекоза не слишком ин– тересовалась им во время полета, но и не утратила интереса совсем – не выпустила бы его из лап. Сядет же она когда-ни– будь, Тогда… о, тогда Ван Лун не упустит возможности раз– делаться с нею как следует! А пока что нужно сохранять пол– ное спокойствие, не раздражать хищника, не сопротивляться ни единым движением. Ван Лун оовершенно ослабил мускулы, дал свободно повиснуть и рукам и ногам.

Ему хотелось еще раз взглянуть на астроплан и на товари– щей. Но межпланетного корабля уже не было видно, он скрылся за скалами глубокого ущелья. Позади виднелось только красное пятнышко флагов на высокой скале.

Зато теперь Ван Лун хорошо видел все ущелье, тянувшееся неправильной дугой. Высокое нагромождение крупных скал зак– рывало выход из ущелья с одной стороны. За скалами серебром блестела большая река. Не ее ли путешественники видели изда– ли в день первой вылазки?.. Река протекала почти рядом с ущельем и впадала в огромный бассейн, берега которого едва различались на горизонте. Да, теперь было ясно, что ущелье действительно являлось старым руслом реки, почему-то изме– нившей течение…

Цепкие лапы стрекозы снова сжали туловище Ван Луна, под– тягивая его ближе к огромной голове. Ван Лун не сопротивлял– ся. Он лишь настороженно следил сквозь прозрачное стекло шлема, как медленно поворачивается к нему голова стрекозы. Вот он увидел твердые края пасти хищника, широкие зубы, ост– рыми лезвиями торчавшие из пасти. Голова стрекозы склонилась над стеклянным шлемом – она, очевидно, хотела получше расс– мотреть свою редкостную добычу. Ван Лун увидел, как повер– нулся к нему огромный зеленый прозрачный глаз. Вернее ска– зать, это был не глаз, а множество маленьких выпуклых глаз– ков, блестящих и прозрачных, в каждом из которых отражался его цилиндрический шлем. Все эти маленькие глазки, располо– женные, как ячейки пчелиных сот, и составляли один огромный выпученный глаз.

Стрекоза поворачивала голову то вправо, то влево, разгля– дывая Ван Луна. Казалось, она была поражена необычным видом схваченной ею добычи. Да и в самом деле, разве держали ког– да-нибудь ее лапы человека, да еще одетого в скафандр?..

Ван Лун твердо решил: никакой борьбы в воздухе, никакого сопротивления, пока есть еще надежда, что стрекоза не соби– рается причинять ему вреда. Старая китайская поговорка пра– вильно советует: «Не надо прыгать в воду, пока лодка еще не перевернулась».

Огромные сетчатые крылья быстрее замелькали над ним. Стрекоза увеличила скорость полета: вероятно, у нее были ка– кие-то свои соображения.

Под Ван Луном все так же проплывали красный лес, оранже– вые густые заросли, коегде прорезанные ручейками и небольши– ми озерами. Первобытная, девственная природа устлала всю по– верхность молодой планеты роскошным ковром богатой расти– тельности. Тем более необычным показалось Ван Луну странное темное пятно, которое он заметил внизу.

Среди густой оранжево-красной растительности Венеры это коричневое, почти черное, пятно казалось гарью, выжженным участком леса. Отчего мог произойти пожар? Разве что от мол– нии… Но, присмотревшись внимательнее, Ван Лун отказался от этого предположения. Если бы темное пятно было гарью, то оно было бы черным, а не таким странно коричневым, и если бы здесь действительно прошел огонь, то хотя бы ветви обгорели. Но ветки были совершенно целыми… кроме того, странно, что такое явление наблюдалось только на одном участке леса.

Еще одно непонятное пятно на ярком оранжевом растительном ковре. Это уже нечто похожее на большую лужайку. Удивитель– но: досих пор Ван Луну не приходилось видеть на Венере ника– ких лужаек, вся поверхность планеты была покрыта густыми за– рослями, кроме, пожалуй, только скалистых мест, усеянных острыми камнями. А тут виднелась широкая светло-оранжевая лужайка, как будто покрытая высокой травой. Нет, не только травой! На лужайке можно различить какие-то отдельные свет– лые пятна… словно на траве лежат кучи крупных круглых кам– ней, собранных чьей-то рукой. Опять необъяснимая загадка, над которой Ван Лун даже не успел подумать, так как стрекоза круто повернула в сторону, сделала над лесом большой полук– руг и начала опускаться.

Ван Лун почувствовал, как сильно, учащенно забилось его сердце: приближалось время решительной схватки. Он осторожно положил правую руку на кобуру с пистолетом: не пора ли? Но, поразмыслив, решил: «Стрекоза, даже очень большая, все равно насекомое. Пробью ей пулей голову – будет так же крепко дер– жать меня лапами. Да, помню: лапами насекомых управляет не голова. У них нервные центры где-то в груди».

Ван Лун вынул пистолет и переложил его в левую руку – ле– вой рукой он стрелял не хуже, чем правой. Так же осторожно он вынул из ножен свой широкий кинжал.

Тем временем гигантская стрекоза, выбрав для себя место, уверенно опускалась на вершину огромного старого дерева, возвышавшегося над лесом, как исполинская свеча. Теперь Ван Луна держали только две передние лапы хищника. Две задние пары вытянулись вниз, готовые ухватиться за дерево. Крылья почти неподвижно застыли в воздухе, создавая над Ван Луном прозрачный блестящий шатер, в котором переливались все цвета радуги.

Изготовившись, как для прыжка, напрягая все мускулы, Ван Лун ждал. Время еще не пришло. Ясно, что хищник ничего не сделает с ним, пока не усядется.

Но вот стрекоза опустилась на вершину дерева. Задние ее лапы ухватились за ветви. Дерево зашаталось под тяжестью ог– ромного хищника. Стрекоза переступила несколько раз лапами, усаживаясь поудобнее. Ее голова повернулась к Ван Луну, зу– бастая пасть медленно раскрылась. Передние лапы, крепко дер– жавшие тело Ван Луна, начали поднимать его вверх, шлемом к разинутой пасти.

Ван Лун увидел грудь хищника, покрытую желтым слоем хити– на. Отдельные сегменты и пластинки хитина соединялись узень– кими полосками кожи, позволявшими им свободно двигаться. Под тонкой кожей что-то ритмично пульсировало, переливалось.

Шлем Ван Луна был уже под самой пастью стрекозы, и лапы неумолимо подтягивали его ближе и ближе…

Резким рывком он перевернулся в лапах хищника. Теперь он как бы лежал на спине, лицом к покрытому хитином телу. Стре– коза, удивленная неожиданным движением своей добычи, закрыла пасть, но сейчас же опять разинула ее и вновь потянула Ван Луна к себе.

Морщинистая полоска кожи между двумя сегментами хитина оказалась перед глазами Ван Луна. Не целясь, он сильным уда– ром вонзил кинжал в эту полоску. Лезвие легко пронзило кожу и глубоко вошло в тело хищника.

Руку Ван Луна обдала широкая струя зеленоватой жидкости, хлынувшей из раны. Но он все так же стремительно повернул кинжал и, не вынимая его из глубокой раны, одним сильным движением распорол грудь хищника.

В то же мгновение Ван Лун почувствовал, как содрогнулись лапы гигантского насекомого. Ударом кинжала он, очевидно, повредил нервные центры гигантской стрекозы. Крылья ее беше– но забились в воздухе, поднимая целый вихрь, сбивая листву и ломая тонкие ветви. Стрекоза пыталась взлететь, но не выпус– кала из лап свою добычу.

Тогда он поднял пистолет и выпустил подряд несколько пуль в распоротую грудь стрекозы. Каждый выстрел сопровождался коротким глухим взрывом: это рвались в теле летающего чудо– вища разрывные пули. Теперь Ван Лун уже ничего не видел. Все стекло шлема залепила зеленоватая густая масса, извергавшая– ся из разорванной груди гигантской стрекозы после каждого выстрела. Но лапы все еще крепко держали его.

Наконец одна из них судорожно дернулась и бессильно по– висла. Другая еще сильнее прижала к туловищу тело Ван Луна, но секунду спустя также разжалась и выпустила добычу. Пере– ворачиваясь в воздухе, но не выпуская из рук оружия, Ван Лун полетел вниз, ударяясь о ветки дерева, мягко перекидывавшие его одна на другую, все ниже и ниже…

Густой красный мрак поглотил его. Ван Лун слышал треск веток, ломавшихся под тяжестью.его тела, ощущал, как он уда– ряется об них, но остановиться не мог, не мог ни за что ух– ватиться, так как руки его были заняты оружием. Еще удары, уже более мягкие. Послышался уже не треск, а сочный хруст, будто ломались на куски тыквы или арбузы.

Ван Лун лежал на влажной листве, толстым слоем покрывав– шей землю. Секунду или две он приходил в себя, затем припод– нялся на локтях… Кажется, все благополучно, нет ни перело– мов, ни вывихов, ноги и руки служат исправно. Болело лишь плечо – очевидно, результат удара о толстый сук.

Ван Лун нащупал какие-то широкие похрустывавшие листья, сорвал их и протер ими. стекло шлема. Теперь он мог видеть.

Невысокие густые заросли папоротников. Мягкая влажная почва, покрытая гниющей листвой. Кругом высятся могучие стволы деревьев, их тесно переплетенные кроны сливаются в один сплошной свод, такой плотный, что сквозь него нигде не видно неба. Раненая или убитая гигантская стрекоза осталась где-то там, наверху. Здесь, внизу, было тихо и спокойно. Ван Лун был свободен, он мог возвращаться к товарищам, к межпла– нетному кораблю.

Легко сказать – возвращаться. Но как, куда? Проклятая стрекоза во время полета несколько раз меняла направление, и компас не мог сейчас помочь путешественнику. Быть может, он находился всего в нескольких километрах от ущелья, где лежал астроплан, но это расстояние могло быть и вдвое и втрое большим. Впрочем, главное не в расстоянии.

Куда идти – вот главный вопрос. Везде однообразная оран– жевая чаща, лес, заросли кустарников и папоротников. Напра– во, налево, вперед, назад? Неизвестно… Связаться с товари– щами по радио? К сожалению, маленький передатчик в скафандре Ван Луна перекрывал очень небольшое расстояние – всего около километра. На всякий случай он до предела увеличил напряже– ние передатчика и громко проговорил:

– Товарищи! Слышите ли меня? Отзовитесь!..

Как и следовало ожидать, ответа он не услышал.

Прислонившись к дереву, Ван Лун обдумывал положение.

Куда бы он ни направился, какое бы направление ни избрал,

– в девяносто девяти случаях из ста он не найдет ущелья и астроплана. Это все равно что идти вслепую. Ожидать здесь? Но чего? Кто может отыскать его тут, кто знает, куда занесла его гигантская стрекоза? Ожидать – значит бессмысленно тра– тить время.

Тратить время?.. Тревожная мысль мелькнула у Ван Луна: на сколько хватит ему еще кислорода?

Он заменил резервуары с оксилитом сегодня утром. Работа вне межпланетного корабля началась в десять часов утра. Те– перь-он взглянул на часы – половина четвертого. Следователь– но, кислород расходовался на протяжении пяти с половиной ча– сов. Оставалось немного, совсем немного в его положении…

– Шесть с половиной часов, потом – конец, – пробормотал Ван Лун.

Положение было безнадежным. Ван Лун стоял у дерева и рас– сеянно поглядывал, как покачивались перед ним кружевные оранжевые листья папоротников. Везде папоротники! И в ущелье, где лежит астроплан, их листья покачиваются так же равнодушно, как и здесь… Нет, это нелепо! Спастись от страшной опасности, высвободиться из когтей летающего чудо– вища, вырваться буквально из его пасти, чтобы погибнуть здесь, в неведомых дебрях первобытного леса Венеры, задох– нуться от нехватки кислорода?.. И это тогда, когда экспеди– ция не только выполнила свое основное практическое задание – отыскала ультразолото, но и приготовила новый, неожиданный подарок Родине – открыла неизвестный до сих пор элемент?… Нет, с этим нельзя было согласиться, весь разум, все сущест– во человека протестовали против такой несправедливости!

Лучше чем кто-либо другой, Ван Лун понимал, что подобные размышления не могут ничего дать, они способны только отнять драгоценное время. Каждая минута бездействия забирает у него какую-то часть оставшегося кислорода. И если он не предпри– мет ничего, не использует эту минуту разумно для того, чтобы найти выход из положения, – он сам приблизит неизбежный ко– нец.

Да, Ван Лун понимал все это.

– Стоп! – сказал он сам себе, встрепенувшись. – Товарищ Ван, нужно очень хорошо думать. Решить наконец, что делать.

Но что именно решить? Допустим, человек заблудился в ле– су. Он может все-таки попытаться определить, в какой стороне север, юг, запад и восток, то ли по небу, то ли по стволам деревьев. Определить хотя бы грубо, сделать из этого необхо– димые выводы – и двинуться в каком-то определенном направле– нии. А что мог сделать Ван Лун? Разве он мог хотя бы прибли– зительно представить себе, в каком направлении от него нахо– дится ущелье? Север не сулил ему спасения так же, как и юг, как запад и восток. Везде, со всех сторон, его ожидало нез– накомое, неопределенное и враждебное. Эти огромные деревья с красной листвой, пальмы, оранжевые папоротники, это неумолч– ное жужжание и стрекот бесчисленных насекомых – все было чу– жим, таящим в себе неизвестные опасности, все лишь подчерки– вало его оторванность от товарищей, которые могли бы ему по– мочь. А главное – всего шесть с половиной часов дыхания… нет, уже меньше на сколько-то минут, потраченных на бесплод– ные размышления…

Большая сине-красная бабочка покружилась над его головой и села на лист папоротника. Ее нежные крылья, расписанные прихотливыми узорами, вздрагивали и трепетали. Бабочка хло– потливо передвигалась по широкому листу, словно разыскивая что-то. Ван Лун все так же рассеянно смотрел на нее – и вдруг вздрогнул. Ему показалось, что из-за дерева, на корич– невом фоне которого ярко выделялись пестрые крылья бабочки, выглянуло и сейчас же скрылось какое-то существо. Он насто– роженно поднял пистолет.

Но за стволом дерева ничего не было. Вероятно, случайное колебание листьев папоротника под редкими дуновениями ветра обмануло глаз Ван Луна. Бабочка, испуганная резким движением человека, вспорхнула и торопливо улетела. Ван Лун проследил за нею, пока она не скрылась за деревьями, и криво усмехнул– ся.

– Нервы у вас не в порядке, товарищ Ван, – сказал он сам себе укоризненно. – Пошаливают, замечу. Галлюцинации – это очень плохо, когда человек один. И когда ему надо действо– вать. Спокойствие, товарищ Ван!

Ему показалось, что его имя произнес еще кто-то. Очевид– но, его нервы действительно утомились… Но вот опять он явственно услышал:

– Товарищ Ван!.. Товарищ Ван!..

Ведь это голос Гали Рыжко, тревожный, торопливый, Ван Лун узнал бы его звонкие нотки среди тысячи других голосов! От– куда она может быть здесь, в первобытном лесу, вдалеке от астроплана, от ущелья? А голос звучал совсем близко, он звал Ван Луна:

– Товарищ Ван! Слышите ли вы меня? Товарищ Ван, слушайте, слушайте! Мы очень беспокоимся о вас. Опасаемся, что вам мо– жет не хватить кислорода. Товарищ Ван, идите к нам, я помогу вам найти дорогу! Мы уверены, что вы спаслись, товарищ Ван, слушайте, слушайте!..

Это был ее голос, голос милой девушки! Как же она…

– Мы ждем вас, товарищ Ван! Пеленгуйте мои сигналы. Мы настроили главный передатчик астроплана на вашу волну. Пе– ленгуйте нас!

Настроили передатчик на его волну? На волну приемника скафандра? Ну конечно, все правильно! Как же он сразу не по– нял!

– Вспомните, товарищ Ван: вы сами учили меня, как надо пеленговать. Выдвигайте рамку у заднего основания шлема. Пе– ленгуйте нас, я буду все время подавать сигналы, прислуши– вайтесь, идите в нужном направлении! Мы ждем вас, торопи– тесь!..

Чудесная, дорогая девушка! Ты спасаешь Ван Луна, протяги– ваешь ему издалека путеводную нить, связывающую его с межп– ланетным кораблем, с товарищами… Милая, смешная Галя, ты напоминаешь Ван Луну, как обращаться с пеленгационной рамкой скафандра, будто он сам великолепно не знает этого.

Ван Лун выдвинул сзади, за шлемом, тонкий шарнирный стер– жень, который звонко щелкнул и раскрылся в виде ромба, под– нимающегося острым углом над его головой. Два тупых его угла были направлены вперед и назад. Ромб напоминал известную каждому радиолюбителю приемную рамку-антенну, укрепленную за шлемом скафандра перпендикулярно к плечам человека. Голос Гали Рыжко стал слышен немного лучше, громче.

Внимательно прислушиваясь к звучанию голоса девушки, Ван Лун начал осторожно поворачиваться. Голос ослабел, стал еле слышен. Дальше, дальше… Ван Лун поворачивался, как бы на– щупывая рамкой направление. Голос снова усилился. Громче, громче! Вот оно, нужное направление! Рамка-антенна повернута прямо на ущелье, на передатчик астроплана. Теперь нужно дви– гаться вперед, следя все время за силой принимаемых сигна– лов. Как только сигналы станут слабее – надо снова находить нужное направление, сигналы неизменно укажут его.

А Галя Рыжко продолжала звать его все тем же встревожен– ным голосом:

– Идите к кораблю, товарищ Ван! Пеленгуйте меня! Я буду непрерывно говорить, прислушивайтесь к моему голосу. Мы очень беспокоимся, что у вас может не хватить кислорода, то– ропитесь!..

Вперед, к ущелью, к межпланетному кораблю, к товарищам! Путь указан, надо быстро идти, держась за путеводную нить, второй конец которой был в руках Гали Рыжко. Славная девуш– ка, тогда, в пещере, Ван Лун выручил тебя – теперь ты спаса– ешь его, надежный, хороший товарищ!

На смену нервному возбуждению пришло привычное для Ван Луна, так необходимое ему сейчас хладнокровие. Теперь ничто уже не остановит его!

Чаща Венеры смыкалась вокруг него, дикие цепкие растения преграждали путь, неисчислимые насекомые с назойливым жужжа– нием налетали на его шлем, бились об него, папоротники и ползучие лианы цеплялись за ноги в резиновых сапогах, мешали идти, старались задержать его в лесных дебрях. Но Ван Лун уверенно шел вперед.

Он спешил. Он слышал только голос Гали и торопился к не– му, стараясь использовать каждую минуту и не уклоняться ни на сантиметр от правильного пути. Ведь запаса кислорода ос– тавалось не более чем на шесть часов, и он не знал, какое расстояние отделяет его от товарищей.

Лишь однажды он на мгновение остановился, увидев проле– тавшую большую синекрасную бабочку с пестрыми узорами на крыльях. Может быть, это не та, а уже другая? Нет, он узнал ее по чуть поврежденному правому крылу. Бабочка пролетела над Ван Луном, опередила его и беззаботно уселась на высоко поднимавшийся над землей лист папоротника.

И Ван Лун подумал:

«Будь счастливо, грациозное создание! Ты никогда обо мне не вспомнишь, знаю. А я буду помнить о тебе всегда. Глядел на тебя – услышал путеводный голос. Прощай, лети!»

Он взмахнул рукой. Бабочка улетела, трепеща в воздухе яр– кими крыльями.

А Ван Лун двинулся дальше своей размеренной, но быстрой походкой, уверенно выбирая путь между раскидистыми кустами папоротников и стволами деревьев. В его ушах звучал голос Гали Рыжко, непрерывно зовущий его и указывающий направле– ние:

– Торопитесь, товарищ Ван! Мы ждем вас, мы очень беспоко– имся за вас!..

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Лес казался бесконечным; впрочем, разве не был он таким и на самом деле? В этом Ван Лун убедился еще тогда, когда его несла в своих лапах гигантская стрекоза. Теперь же он прев– ратился в хитрого, коварного врага, наступавшего на Ван Луна сразу со всех сторон. Лес наблюдал за ним тысячами глаз сво– их невидимых обитателей, лес таил в себе неожиданности и тайны, которые ожидали человека на каждом шагу, чтобы поме– шать ему, задержать, сбить с дороги.

Толстые огромные деревья, увенчанные густыми кронами красной листвы, мало мешали Ван Луну. Он легко обходил их, без устали проверяя направление по голосу Гали Рыжко. Но ему часто приходилось с трудом пробираться в сплошных зарослях кустарников и тропических лиан.

Цепкие ползучие растения переплетались в плотное кружево, сотканное из крепких живых канатов. Перекидываясь с дерева на дерево, ползучие растения сплетались в одну сплошную сеть, тянувшуюся на сотни метров. Обходить такие живые заг– раждения было бы слишком долго, и Ван Луну приходилось выис– кивать прикрытые разросшейся оранжевой листвой узкие прохо– ды, через которые можно было с трудом протиснуться, переру– бая более тонкие растения кинжалом, чтобы спустя несколько минут оказаться перед новым препятствием.

Неровная местность, перерезанная оврагами, пересеченная холмами, то вела Ван Луна вверх, где, казалось, под самыми облаками вздымались к небу стройные пальмы и кипарисы, то заставляла опускаться вниз, в густые заросли оранжевых папо– ротников, в вязкое болото, которое засасывало ноги.

Как часто выручал его скафандр в этом долгом и трудном путешествии!

Впервые он по достоинству оценил прочный и надежный ска– фандр, когда выбирался из болотистой низины, карабкаясь вверх по крутому склону глубокого оврага. Что-то красное не– ожиданно мелькнуло перед его глазами, упало на ногу и плотно обвило ее.

Ван Лун едва удержался на ногах. Это была длинная и тон– кая змея. Обвившись вокруг ноги Ван Луна, змея яростно шипе– ла. Ее маленькая треугольная голова припала к ткани скафанд– ра, пытаясь прокусить ее длинными выгнутыми зубами и смачи– вая скафандр сочившейся из зубов ядовитой жидкостью.

«Если прокусит скафандр, будет плохо», – подумал Ван Лун, занося над змеей кинжал.

Но тут же он сообразил, что даже острым зубам пресмыкаю– щегося не разгрызть плотную металлическую сетку, которая покрывала снаружи резиновую ткань скафандра. Нет, укусы даже самой разъяренной змеи не опасны ему! Вложив кинжал в ножны, Ван Лун спокойно схватил змею рукой в плотной перчатке около злой, ожесточенно шипевшей головы, стащил пресмыкающееся с ноги и, перехватив извивающееся тело ближе к хвосту, размоз– жил его плоскую голову о ствол ближнего дерева.

Вторично Ван Лун оценил скафандр, когда путь его пересек– ло небольшое узкое озеро. В нем кипела удивительная, не по– хожая на земную, жизнь. Странные существа обитали в этом озере; они выпрыгивали из мутной, илистой воды одно за дру– гим, падали обратно, поднимая брызги, плескались у берегов. Вряд ли даже безумная фантазия какого-нибудь художника спо– собна была выдумать такие формы животных, какие видел перед собой изумленный Ван Лун.

Вот плывет огромный черный жук, за которым тянется длин– ный желтый членистый хвост. Этот хвост угрожающе задран вверх, он заканчивается острым кривым жалом, как у скорпио– на, и так же, как у скорпиона, это жало впивается в тело до– бычи, невидимой Ван Луну под поверхностью воды.

Вот оранжевая, покрытая крупными бородавками жаба величи– ной с человеческую голову. Но вместо широкого жабьего рта у нее твердый кривой клюв между большими выпученными глазами. И это делает жабу похожей на сову. Жаба, не двинувшись с места, делрвито клюнула какое-то существо, пррплывавшее мимо нее, растерла его кривым ртом и мгновенно проглотила. В ее открывшемся на секунду клюве Ван Лун успел заметить острые и неровные зубы.

Коричневая змея с маленькими ножками и высоким гребнем вдоль спины, извиваясь, выскочила из мутной воды, взлетела в воздух и стрелой упала на оранжевую жабу с совиным клювом. Змея тугой петлей обвила широкую и толстую шею жабы и в тот же миг ужалила ее в спину… Жаба, взвизгнув, свалилась в воду, судорожно дергая перепончатыми лапами. Она была еще жива, когда коричневая змея уже начала торопливо пожирать ее, отрывая от жабы кусок за куском.

Ван Лун на минуту забыл даже, что у него нет времени для наблюдений. Он застыл на берегу озера и, пораженный, смотрел на свирепую борьбу за существование, на эту жестокую жизнь, кишевшую в воде. Но тут же. спохватился: ведь надо идти! Но куда? Обходить озеро вокруг – слишком долго, оно тянулось направо и налево на несколько сот метров, обход занял бы не меньше получаса. Перейти вброд? Конечно, это нетрудно, озеро было узким и, кажется, мелким. Но ведь населявшие его живот– ные могут напасть…

– Э, раздумывать некогда!

Подняв левой рукой пистолет, а в правой держа наготове кинжал, Ван Лун решительно ступил в воду. Вязкое дно, покры– тое толстым слоем ила и перегнившими растениями, не позволя– ло идти быстро. Нелепые, странные животные выпрыгивали из воды перед ним, шипели, угрожали зубами и острыми жалами, но ни одно из них не осмеливалось напасть открыто.

Мутная вода поднималась выше и выше. Она дошла уже до по– яса и подступала к груди. Ван Лун шел осторожно, всякий раз сначала нащупывая надежное место, куда можно было поставить ногу. Внезапно он почувствовал, как что-то задержало его. Будто чья-то сильная рука схватила его левую ногу и не пус– кала ее дальше. Эту ногу теперь можно, было только с трудом волочить под водой. К счастью, противоположный берег озера был уже близко.

– Удивляюсь: озеро маленькое, а схватило большое живот– ное. Иначе – откуда такая сила? – бормотал про себя Ван Лун.

Напрягая все силы, он выкарабкался, наконец, на берег. Его левая нога тянула за собою какую-то неуклюжую, темную колоду.

Черная толстая пиявка величиной с крупного сома присоса– лась к его левой ноге. Но присасывалась она не только своим круглым ртом, как делают это земные пиявки; вся нижняя поло– вина ее скользкого тела была покрыта такими же круглыми при– сосками, каждая из которых прилипла к ткани скафандра. Даже тут, на берегу, она не желала оставить свою добычу! Она из– вивалась, прижимаясь плотнее к ноге, старалась передвинуться повыше, чтобы отыскать на скафандре уязвимое место.

– Не выйдет, не пробуй! – сквозь зубы, процедил Ван Лун и быстрым взмахом широкого кинжала распорол пиявку вдоль ее круглого тела.

Один за другим отпали присоски, и огромная пиявка, все еще извиваясь, свалилась на землю. И сразу же на нее накину– лись другие водяные хищники, тотчас выпрыгнувшие на берег из воды, будто они только и ждали этого момента.

– Торопитесь, товарищ Ван, мы очень беспокоимся за вас! – снова зазвучал в ушах Ван Луна тревожный голос Гали Рыжко. – Торопитесь!

Ван Лун взглянул на часы. Кислорода в резервуарах остава– лось еще часа на два. Успеет ли он за это время добраться до корабля?..

Он бросил последний взгляд на озеро и двинулся дальше, стараясь делать возможно более широкие шаги.

Идти стало легче. Местность поднималась выше и выше, поч– ва делалась суше. Здесь росли только крупные старые цикадеи, создававшие своими кронами плотный красный шатер, сквозь крышу которого нельзя было заметить ни одного просвета. Тут царил полумрак первобытного леса – и ни одно растение, кроме оранжевых папоротников, не могло выдержать отсутствия света. А папоротники мало мешали Ван Луну, который быстро шел впе– ред, прислушиваясь к голосу Гали. Два часа дыхания… всего два часа! Хватит ли их ему?

– Торопитесь, торопитесь, товарищ Ван! Мы ничем больше не можем помочь вам. Слышите ли вы меня? Проверяйте направле– ние, не сбивайтесь с дороги! – без конца повторяла Галя.

Девушка, наверно, страшно утомилась: ведь она вот уже около трех часов вызывает его. Около трех часов она ведет Ван Луна сквозь джунгли Венеры, повторяя встревоженным голо– сом свои призывы. Ван Лун ясно представлял себе то, что про– исходит сейчас в астроплане.

Николай Петрович и Сокол, вероятно, изучают только что найденное ультразолото. Ковечно, это не значит, что они не думают о своем товарище, унесенном крылатым хищником. Они рады бы сделать все возможное для того, чтобы помочь ему. Но они бессильны, в их распоряжении только радиопередатчик, около которого дежурит Галина. И оба с головой углубились в работу – еще и для того, чтобы не такой мучительной была тревога за Ван Луна, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, что– бы не мучиться сознанием своего бессилия. А Галя сидит около передатчика и вызывает, вызывает… она знает, что без ее помощи Ван Лун не может найти дорогу к друзьям. Девушка, до– рогая Галя, Ван Лун прекрасно понимает, как тебе трудно, как это мучительно – повторять все время одно и то же, не зная, слышит ли тебя тот, кому ты стремишься помочь, или ты нап– расно тратишь силы!..

Галя Рыжко действительно не отходила от аппарата. Она си– дела около него, утомленная и бледная, меняя лишь время от времени руку, на которую опиралась ее голова. Не отрывая взгляда от окна, она звала и звала друга, попавшего в бе– ду…

Этот призывный голос все время звучал в ушах Ван Луна, который прокладывал себе путь в оранжево-красных чащобах Ве– неры. Он привык уже быстрыми и точными ударами кинжала пере– секать толстые и липкие нити паутины, которую словно нарочно протягивали на его дороге огромные мохнатые пауки, родные братья злобного существа, убитого им еще в первый день их пребывания на Венере. Он привык по неуловимым признакам отыскивать незаметные проходы в оранжевых стенах переплетав– шихся ползучих растений. Привык даже не обращать внимания на множество змей, которые с шипением уползали в сторону, зави– дев человека, или, наоборот, яростно бросались на него. Все это было уже знакомым, все это его не страшило.

Только одного опасался Ван Лун – встречи с каким-либо ог– ромным страшилищем вроде дракона-сколопендры или бронирован– ного чудища, которое нападало на межпланетный корабль. Разве животный мир, мир крупных хищников Венеры ограничивался только теми двумя гигантскими уродами? Конечно, нет: в любую минуту Ван Лун мог встретить еще какое-нибудь неизвестное ему хищное животное.

В великой сибирской тайге, в жарких джунглях Индии Ван Лун чувствовал бы себя увереннее. Ведь там он заранее знал, каких хищников, пусть даже самых опасных, может встретить на своем пути. В конце концов для опытного охотника нет ничего страшного даже в большом тигре-людоеде, если знать его при– вычки, его повадки. Но как готовиться к встрече с неведомым тебе чудовищем, которого ты даже представить себе не можешь? К тому же, разве можно считать надежным оружием при таких встречах пистолет, хотя бы и заряженный разрывными пулями, или короткий кинжал? Правда, были еще две атомитные гранаты, но – только две. А самое главное – у Ван Луна не было его привычной и по-настоящему надежной скорострельной автомати– ческой винтовки, оставшейся там, около астроплана…

Подъем кончился. Ван Лун сделал несколько последних шагов вверх по склону и заметил, что за крайними цикадеями гораздо больше света, будто там лес вообще кончался. Неужто это та просторная лужайка, которую он заметил сверху, вися в лапах гигантской стрекозы? Еще неколько десятков метров – и Ван Лун увидел.

Нет, это не просто лужайка, а большое, просторное плато: тогда, сверху, он не мог представить себе его настоящих раз– меров. Здесь действительно не было ни одного дерева. Лес отступал направо и налево, к самому горизонту. Только трава, высокая и густая, светло-оранжевая трава, покрывала здесь почву; не было видно и привычных на Венере вездесущих папо– ротников. Но даже не это поражало на ровном и широком плато.

Странные, фантастические сооружения, бесформенные кучи виднелись там и тут – несуразные, непонятные, то желтые, то коричневые, то серые, то розовые. И все они двигались! Да, они не оставались на одном месте, они медленно передвига– лись, приближались одно к другому, расходились, распадались на части и снова срастались. Это было что-то совершенно не– постижимое, ни на что не похожее, невероятное!

«Может, я сплю на ходу? И это снится?» – подумал поражен– ный Ван Лун.

Странные сооружения колебались, они на глазах изменяли свою форму. Как будто они состояли из отдельных геометричес– ких тел – шаров, цилиндров с округлыми очертаниями. И каждый такой шар, каждый цилиндр двигался, перекатывался, словно прилипая к другим и затем снова отваливаясь. Вот – Ван Лун ясно видит это недалеко от себя! – желто-золотистая высокая коническая куча продолговатых мягких тел, похожих на толстые полупрозрачные колбасы. Куча этих тел лежит на траве. И она шевелится, она передвигается куда-то в сторону, наталкивает– ся на другую кучу, состоящую из светло-зеленых пульсирующих шаров, будто сделанных из мягкого студня. Шары гораздо мень– ше колбас. Первая куча падает на вторую, накрывает ее, и обе рассыпаются, перекатываются по высокой траве. А спустя нес– колько секунд на этом месте вновь возникает коническая куча округлых цилиндров и колбас. Они, кажется, стали больше, словно потолстели. А светло-зеленых шаров уже нет, они бесс– ледно исчезли.

– Животные?.. Тогда почему они громоздятся одно на дру– гое? Насекомые? Совсем не похоже, – недоумевал Ван Лун, ос– терегаясь выйти на загадочное плато. – Но, думаю, тоже хищ– ники. Шары не просто исчезли. Их пожрали эти желтые колбасы. Напали и пожрали. А как – не понимаю.

Движение на просторном и широком плато не прекращалось ни на мгновенье. Ван Луну казалось, что все эти шары и цилиндры были очень легкими, почти воздушными; уж не ветер ли перено– сит их с места на место? Но тогда они не представляют для него опасности, незачем тратить время на их рассматривание.

– Торопитесь, товарищ Ван, торопитесь! Мы ждем вас, мы очень беспокоимся, – повторял тревожный голос Гали Рыжко. – Не сбились ли вы с верного направления? Пеленгуйте нас!..

Это верное направление лежит через широкое плато, засе– ленное странными живыми существами, для которых нет назва– ния. Обходить плато – ого, это, должно быть, несколько кило– метров! Не подходит! У Ван Луна слишком мало кислорода и слишком мало времени. Нужно идти напрямик. Разве только спрятать выдвижную антенну-рамку; хоть эти существа и кажут– ся легкими, но – кто их знает? А если налетят на него и пов– редят рамку? Нет, предосторожность не помешает.

Ван Лун наметил точное направление через плато – по пря– мой линии к далекому старому кипарису на той стороне: этот ориентир будет отчетливо виден с любой точки плато. Затем он убрал выдвижную антенну. Голос Гали Рыжко ослабел и теперь был едва слышен, как бы ни поворачивался Ван.

– Ничего, Галя, на ровном плато не собьюсь с пути. Потом снова проверю. Вперед!

Странные существа не обращали никакого внимания на чело– века в скафандре, который приближался к ним. Они все так же двигались и перекатывались по траве. Ван Лун ускорил шаги, поглядывая с недоумением на удивительные создания. Что же это такое в конце концов?

Студенистые, пульсирующие тела их были одеты в морщинис– тую плотную пленку – то блестящую, то тусклую. У них не было ни голов, ни конечностей – и все же они вели себя как живые существа, ни на минуту не оставаясь неподвижными. Как боль– шие пухлые пузыри, они накатывались друг на друга, обменива– лись местами, верхние соскальзывали с нижних, снова громоз– дились в кучу. Очевидно, именно так они и передвигались по плато.

Издали кучи казались небольшими. А теперь Ван Лун видел, что самая меньшая из них приходилась ему по плечо. Расстоя– ние между отдельными кучами то увеличивалось, то уменьша– лось, и тогда между ними оставались лишь узкие проходы. Чем дальше шел Вак Лун, тем больше становилось таких куч – время от времени ему приходилось торопливо пробегать в проходах между ними, пока они не успевали сомкнуться.

Ван Лун уже не шел, а бежал: искать проходы становилось все труднее. Вот он не рассчитал направления – и большое скопление бледно-розовых шаров толкнуло его в бок.

– Ого! – изумленно воскликнул Ван Лун, едва сохранив рав– новесие.

Странные существа оказались вовсе не такими легкими и воздушными, как это ему представлялось.

К счастью, бледно-розовое скопление только слегка надави– ло на Ван Луна, который отскочил и побежал дальше, стараясь не уклоняться от намеченной им линии – далекого кипариса на той стороне плато. Но он успел заметить, что кучи странных существ почему-то начали передвигаться быстрее. Они торопли– во перекатывались, сталкивались и отползали в сторону, будто что-то искали.

В иное время Ван Лун охотно остановился бы и, отойдя по– дальше, с интересом наблюдал бы это необыкновенное зрелище. Но сейчас у него не было времени для наблюдений. Путешест– венника гораздо больше беспокоило то, что проходы между ку– чами становились все уже, ему приходилось чуть ли не протис– киваться через них. Создавалось впечатление, что каждая из куч только и ждала приближения Ван Луна, чтобы обрушиться на него всем своим весом.

– Замечу, роли переменились, – пробормотал Ван Лун. – Охочусь не я. Они охотятся на меня, черт их возьми!

Да, похоже было, что Ван Лун не ошибался. Странные стщества будто чуяли его приближение, их скопления старались загородить ему дорогу. Они надвигались на него со всех сто– рон.

Ван Лун на мгновение остановился. Вот уже добрых четверть часа он потратил на бесполезную беготню между кучами, ни на метр не приблизившись к своей цели, далекому кипарису на той стороне плато.

Что же делать? Стрелять? Но на всю эту массу странных жи– вотных не хватит никаких патронов. Пробиваться с помощью кинжала? Тоже безнадежная идея. Шары и цилиндры катились на него тяжелыми волнами, и если они навалятся, то задушат его, он не успеет даже пошевельнуть рукой. Пробить себе дорогу гранатой? Но ведь у него всего две атомитные гранаты…

Расстояние между Ван Луном и надвигавшейся на него волной возбужденных студенистых существ сокращалось. Они катились на Ван Луна широким валом. Он взглянул направо, налево. И оттуда шло такое же наступление. Назад? Нет, движущиеся кучи замкнулись кругом, уходить некуда… и нельзя уже отыскать между ними ни одного прохода, они слились в одну непроходи– мую преграду.

И вдруг ближайшая, большая, выше человеческого роста, ку– ча рассыпалась. Крупные синеватые шары покатились под ноги Ван Луна. Еще, еще… Они катились удивительно быстро, уда– рялись, толкали его со всех сторон, сбивали с ног. Поблед– невший Ван Лун, стиснув зубы, отбивался изо всех сил, нанося по шарам удары ногами, руками, разбивая их. Они лопались под его ударами, покрывая землю и скафандр вязким студенистым веществом, которым были наполнены их морщинистые оболочки. Борьба продолжалась всего несколько секунд. Силы были слиш– ком неравными. Не устояв перед натиском неведомых существ, Ван Лун, взмахнув руками, упал.

Десятки, сотни тяжелых мягких шаров и цилиндров навали– лись на него сверху. Ван Лун не прекращал сопротивления. Он разрывал плотные оболочки руками, полосовал их кинжалом. Но на смену уничтоженным наваливались новые и новые. Ван Лун понял, наконец, что дальнейшая борьба становится бессмыслен– ной: врагов было слишком много, незачем напрасно тратить ои– лы… Не сопротивляясь дальше, он лежал на скользкой траве, лихорадочно соображая: что же будет теперь? Что нужно от не– го этим нелепым шарам и цилиндрам? Сожрать его они не могут

– в этом Ван Лун был уверен, он был чересчур неподходящей пищей для них.

Тело Ван Луна было придавлено огромной тяжестью сотен пульсирующих шаров и цилиндров. Теперь он не мог даже ше– вельнуться. Нечего и думать, чтобы пробиться наружу, высво– бодиться, попытаться проползти под этой тяжестью, которая непрерывно увеличивалась. Стало трудно дышать.

«Плохо. Они могут задушить меня», – мелькнуло в голове Ван Луна.

Ему показалось, что он ощущает сквозь скафандр холод, будто навалившиеся на него враги были холодными, как лед.

– Задавят, проклятые!

И в тот момент, когда у него уже почти перехватывало ды– хание, Ван Луну пришла в голову неожиданная мысль. Грелка! Электрическая грелка, которая обычно обогреваег скафандр! Если дать на нее максимальное напряжение, она будет разогре– ваться все сильнее и сильнее. В межпланетном пространстве тепла этой мощной грелки хватало даже для того, чтобы побе– дить космический холод.

С громадным усилием, отвоевывая миллиметр за миллиметром, рука Ван Луна дотянулась до маленькой рукоятки, которая включала электрогрелку и регулировала ее нагрев, и повернула ее до отказа вправо. Почти сейчас же равномерное тепло расп– ространилось по всему телу. Конечно, это мгновенное действие объяснялось тем, что на грелку было подано самое большое напряжение. Скафандр быстро нагревался. Вот уже стало жарко. На лбу Ван Луна выступили капли пота.

– Похоже как в бане, – через силу усмехнулся он, – Ладно. Буду терпеть. А как они?..

Ван Лун чувствовал, как толчками, сильными и резкими, бь– ется его сердце. Нет, это уже не похоже на баню, он букваль– но поджаривается! Но нельзя ни уменьшать нагрев, ни тем бо– лее – выключать грелку. Она должна сделать свое дело!

Есть! Ван Лун ощутил резкий толчок. За ним последовали второй, третий… Навалившиеся сверху шары и цилиндры энер– гично задвигались, они толкали Ван Луна со всех сторон – или, быть может, старались от него оттолкнуться.

Жарче всего было рукам – вероятно потому, что сравнитель– но тонкая ткань перчаток пропускала больше тепла, в то время как оболочка скафандра отличалась вдвое-втрое большей толщи– ной. Ван Лун старался вытащить пальцы из перчаток, придав– ленных тяжестью беспокойно шевелившихся живых пузырей.

И вдруг он заметил, что пальцы легко высвободились. Сквозь залепленное студенистой массой стекло шлема проник свет. И всему телу стало гораздо легче. Сейчас Ван Лун мог не только вздохнуть полной грудью, но и двигаться. Торопли– вым взмахом руки он протер снаружи стекло шлема. Да, пульси– рующие шары и цилиндры откатывались от него! Они не выдержа– ли, горячая металлическая сетка скафандра обожгла их.

С облегчением Ван Лун повернул рукоятку грелки обратно до отказа влево. Он едва дышал, обливаясь потом. Тепловая защи– та не легко далась и ему. Снять бы разогревшийся скафандр, освежиться, отдохнуть… Но об этом не могло быть и речи. Итак, где же намеченный высокий кипарис? Вот он, уже недале– ко… Скорее вперед, там можно будет снова точно ориентиро– ваться.

Не только бежать, но и быстро идти было очень трудно: жа– ра в разогретом скафандре мешала дышать, а охлаждался он очень медленно. Вперед, вперед, пока есть еще силы!..

До кипариса оставалось уже совсем близко, когда Ван Лун услышал за собой легкий шум, как от ветра, пронесшегося по высокой траве. Он быстро оглянулся.

Сотни пухлых разноцветных шаров и цилиндров катились сле– дом за ним, почти догоняя его. Ван Лун взглянул на кипарис: нет, он не успеет добежать, назойливые существа догонят его. А бороться с ними снова, отбиваться от наваливающихся куч живых тяжелых пузырей – нет, на это не хватит сил. Ладно, он остановит бегущую волну. Но пока что надо выиграть еще нем– ного расстояния.

Собрав всю энергию, Ван Лун побежал к кипарису, время от времени оглядываясь: не пора ли? До кипариса оставалось уже всего метров двадцать, когда передние студенистые шары нача– ли догонять его.

Ван Лун остановился и повернулся лицом к надвигавшейся живой волне. Как и в прошлый раз, шары и цилиндры двигались широким фронтом, а часть их откатывалась налево и направо, словно стараясь замкнуть его с флангов.

– Наступают, как армия, – бормотал Ван Лун. Прищуренными глазами, он измерял расстояние до первых рядов необычайного противника. – Подходите, подходите. Мало грелки – будет дру– гая закуска! – Он выжидал, чтобы нанести решающий удар. – Однако настойчивые вы! Никак не думал, что долго задержи– те… никогда не видел ничего похожего!..

Никогда? Так ли?.. В памяти Ван Луна, безупречной, четкой памяти, которой он всегда славился, возник небольшой, ярко освещенный кружок на темном фоне. И в этом кружке медленно проплывали, двигались такие же шарики, округлые цилиндрики, толстые палочки и колбаски. Где и когда это было? Да, теперь он хорошо вспомнил: такую картину он видел под микроскопом. Мельчайшие существа, невидимые простым глазом микроорганиз– мы, кишели в капельке жидкости на предметном стекле. Они со– бирались тоже кучками, цепочками в ярком светлом пятне оку– ляра. Так что же? Это – тоже микроорганизмы?.. Нелепо, неве– роятно, никто никогда не слышал о подобном явлении, не мог бы даже представить себе существования гигантских микроорга– низмов… Нет, нет, это, вероятно, что-то иное!..

А живая волна шаров и цилиндров, наполненных переливаю– щимся студенистым веществом, все приближалась. До нее оста– валось всего несколько метров… Пора!

– Ну, держитесь!

Ван Лун швырнул в гущу волны приготовленную атомитную гранату – и тотчас же приник к земле. Граната описала в воз– духе широкую дугу и упала в гущу загадочных существ. В сле– дующее мгновенье взвилась серая туча дыма. Она возникла ог– ромным грибом из толщи живой волны – и вместе с нею взлетели в воздух лопающиеся, рвущиеся на куски шары и цилиндры. Гро– хот взрыва потряс воздух, оглушил Ван Луна, который даже не стал смотреть на результаты действия гранаты, а вскочил и побежал к кипарису. Прочь с этого плато, прочь!

Сзади него что-то лопалось, трещало, гудело. Но он бежал не оглядываясь. Вот он, высокий кипарис, окруженный низкими деревьями! Надо еще дальше, в чащу кустарников, там можно будет наконец остановиться, передохнуть…

Спасительный сумрак оранжевого леса поглотил Ван Луна, плато с его отвратительными обитателями осталось позади. Ван обливался потом. Его взгляд упал на часы – остался только час дыхания! Антенна-рамка, которую он выдвинул снова, сразу помогла ориентироваться, услышать все такой же озабоченный, усталый голос Гали Рыжко. Девушка, не переставая, звала сво– его товарища, попавшего в беду…

Теперь его жизнь зависела от того, успеет ли он за остав– шееся время добраться до астроплана. Иногда там, где позво– ляли условия, он переходил на бег. Это, конечно, увеличивало и расход кислорода, но все же оправдывалось быстротой, с ко– торой он,перебегал легкие участки. Да, сейчас Ван Лун был уже уверен, что во время полета в когтях гигантской стрекозы он видел сверху именно это плато, которое представлялось ему тогда мирной оранжевой лужайкой с кучами камней на траве. А оказалось… Что же еще ждет его впереди, в дебрях первобыт– ного леса?..

… Еще один небольшой подъем между исполинскими кипари– сами. Быстрыми шагами Ван Лун поднимался по склону, погляды– вая на облачное небо, видневшееся здесь в просветах между высокими стройными деревьями, которые росли отдельными груп– пами. Его беспокоила одна мысль: не приближаются ли сумерки? Конечно, прожектор на груди Ван Луна действовал безупречно, а радиоволны, по которым он ориентировался, распространяются одинаково и днем и ночью. Но все же лучше идти по этому уди– вительному оранжево-красному лесу при дневном свете, когда видишь не только то, на что падает яркий луч прожектора; кроме того, этот яркий луч может привлечь внимание хищни– ков… Итак, о сумерках. День на Венере почти равен земному летнему. Сейчас – около семи часов. Сумерки надвинутся еще не скоро; но не начнет ли здесь, в лесу, темнеть скорее?.. Ван Лун готов был пожалеть о том, что не оправдались утверж– дения земных астрономов, сторонников теории о медленном вра– щении Венеры вокруг ее оси. Тогда здесь темнело бы не около девяти часов вечера, а значительно позднее…

Он сбежал с холма вниз. Затем, перепрыгнув через илистую канаву, опять начал взбираться наверх. Здесь лес был значи– тельно реже, вдали можно было видеть вечереющее небо. И на его светлом фоне Ван Лун заметил вдруг кружевной узор голых, лишенных листвы, ветвей. Неужели тот самый участок темно-ко– ричневого, словно обгоревшего, леса, который он видел во время вынужденного полета? Ну что ж, на этом участке вряд ли его может ожидать какая-нибудь опасность; наоборот, там бу– дет легче идти.

Но спустя несколько минут Ван Лун убедился, что на стран– ном участке он не замечает никаких следов пожара. Правда, на деревьях не было листвы, да и на земле не оставалось никаких оранжевых растений, ни одного куста папоротника: голые ко– ричневые стволы мрачно поднимались из такой же голой бугро– ватой земли, усыпанной сухими ветвями,упавшими сверху. Мерт– вый участок, такой необычный среди пышной, оранжево-красной растительности Венеры. Что здесь случилось?

Хотя Ван Лун и не останавливался, его наблюдательный глаз заметил движение вверху, на голых ветках деревьев. Там пере– летали какие-то существа. Да неужто на Венере можно все ж таки встретить птиц? Тогда это будут первые теплокровные жи– вотные, которых до сих пор ему не приходилось здесь встре– чать.

На стволах деревьев Ван Лун увидел также огромных гусениц

– мохнатых и толстых. Они медленно ползали вверх и вниз, не обращая никакого внимания на человека, – и это было очень хорошо, так как стычка с ними, большими, как колоды, отняла бы немало драгоценного времени. А Ван Лун спешил, спешил как никогда!

Его утомленные ноги спотыкались и скользили – чего с ним не случалось раньше даже в очень трудных обстоятельствах. Вот он еще раз споткнулся о камень и схватился за ближайшее дерево, чтобы удержаться на ногах. Дерево дрогнуло, зашата– лось – и Ван Лун отпрянул от него: ему показалось, что сухой ствол загудел, как пчелиный улей. Снова какая-то чертовщи– на?..

Это гудел не ствол. С пронзительным пискливым жужжанием с голых ветвей дерева слетело несколько существ, которых Ван до сих пор принимал за птиц. Они были разными по величине – от маленьких, с кулак, до очень крупных, длиной в полметра. Они жужжали и летали, размахивая крыльями, над головой Ван Луна.

– Опять проклятые насекомые! – не сдержал раздраженного восклицания Ван.

Но крылатые существа не отставали от него. Оглашая воздух пронзительным писком и жужжанием, они кружились над ним все ниже и ниже. Их жирные туловища с длинными отростками поза– ди, большие мягкие крылья, членистые, как у кузнечиков, ноги мелькали перед Ван Луном – и все это не внушало ему, понят– но, никакого страха. Но головы, головы заставляли его отша– тываться всякий раз, когда насекомые проносились в воздухе перед стеклом шлема.

По два изогнутых рога с кривыми отростками торчало на та– кой голове. Две пары щупалец под горевшими злостью красными глазами, как кнуты, рассекали воздух, извивались вокруг ост– рых серповидных зазубренных челюстей. И ко всему этому – пронзительный писк, с которым страшилища метались над ним!

Ван Лун понимал, что для него сейчас опасно не столько само нападение яростных насекомых, которые все равно не смогли бы повредить плотную ткань скафандра, сколько задерж– ка в пути. Оставались считанные минуты – кислород кончал– ся…

Прячась за толстыми стволами деревьев, перебегая с места на место, он вынужден был двигаться к цели зигзагами, то и дело тратить время на ориентацию. Ван Лун сознательно избе– гал стычки с насекомыми: он не мог тратить на это время. Но крылатые враги не желали отставать. Одно из крупных насеко– мых вдруг упало на шлем и вцепилось в антенну когтями. Ван Лун почувствовал, как оно дергает, будто пытается разорвать проволочную рамку.

– Нет, это не годится! Прочь! Убирайся!

Он взмахнул над головой кинжалом, чтобы сбросить насеко– мое с шлема. Секундной задержки было достаточно для того, чтобы его буквально облепили другие насекомые. Они наседали на него, впивались в ткань скафандра острыми когтями, их мягкие крылья бились о стекло шлема, не позволяя Ван Луну ничего видеть вокруг. Острый кинжал путешественника мелькал в воздухе, наносил удар за ударом по назойливым врагам. На– талкиваясь на стволы, Ван Лун бежал, отбиваясь от насекомых. Положение становилось все более угрожающим.

Два крупных насекомых с силой ударились сверху о шлем, чуть не сбив Ван Луна с ног. А если и вправду собьют?… На– падение делалось ожесточеннее, кинжал уже не помогал. Необ– ходимо было, по крайней мере, освободиться от наиболее круп– ных врагов, которые могли свалить его на землю. Ван Лун ос– тановился, оперся спиной о ствол дерева и вынул пистолет:

– Ну ладно. Получайте – и поскорее!

Выбрав цель, он нажал на спуск. Звук выстрела заглушил на мгновение противный.писк. Одно из самых крупных насекомых, более полуметра величиной, упало на землю. Еще выстрел… еще… Три больших крылатых хищника бились в судорогах среди сухих веток, устилавших почву. Непосредственная опасность была ликвидирована. Можно бежать дальше. Мелкие насекомые – это не так страшно.

Далеко за голыми коричневыми деревьями открывался снова яркий оранжево-красный ландшафт. Что это? Да неужто на самом деле Ван Лун видит там, вдали, над лесом, высокую скалу и развевающиеся над нею маленькие флаги?.. Ущелье, астроплан, товарищи! Флаги казались отсюда совсем крохотными…

А дышать становилось все труднее и труднее. Вдруг не хва– тит кислорода уже перед самым ущельем – и он упадет, не до– бежав до товарищей? Быстрее, быстрее!

Новый удар в спину. Ван Лун с ожесточением оглянулся. Еще два огромных насекомых напали на него сзади. Проклятье!

Два выстрела прозвучали один за другим. И Ван Лун сразу ощутил нечеловеческую усталость, нехватку свежего воздуха, полный упадок сил. Он убил только одного врага, а во второго даже не попал – он, прославленный стрелок!

– Так вот же тебе, вот, вот!

Три выстрела подряд разорвали на части злобное насекомое.

– Товарищ Ван, торопитесь! Мы ждем вас! – звучал в шлеме голос Гали Рыжко.

Но теперь он доносился до ушей Ван Луна будто сквозь толстый слой ваты. Голова налилась свинцом, кровь молотками стучала в висках. Нет, не может быть, чтобы он, почти дойдя до цели, упал от изнеможения. Вперед! Пусть спотыкаются но– ги, пусть беспомощно виснут отяжелевшие руки, пусть бессиль– но склоняется голова, все равно – вперед!

Хватаясь руками за ветки, вяло отмахиваясь от насекомых, Ван Лун, напрягая последние силы, шел дальше. Он не слышал уже голоса Гали, не слышал яростного писка, не видел ничего, кроме маленького красного пятнышка впереди. Пятнышко дела– лось все больше, оно звало его к себе, притягивало, застав– ляло забывать об усталости…

Кинжал выпал из его руки – и он не поднял его, он не мог наклониться. Спотыкаясь, чуть не падая на каждом шагу, он шел и шел к ущелью, к товарищам, не сводя глаз с красных флагов на высокой скале…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Теперь, когда все связанное с гигантской стрекозой уже позади, я снова могу взяться за дневник. А записать мне нуж– но очень много, и не только делового, но и личного. Прежде всего о том, как вернулся товарищ Ван.

Не буду рассказывать, как мы волновались весь этот день. Возвратившись в астроплан, Николай Петрович (никогда еще я не видела его таким расстроенным) сказал нам – и видно было, что ему очень трудно говорить:

– Незачем, друзья, утешать себя наивными надеждами. Не знаю, не представляю себе, как мог бы спастись Ван…

– Все равно он спасется и вернется к нам! – не удержалась я. – Ведь товарищ Ван…

– Погодите, Галя, не перебивайте меня, – строго остановил меня Николай Петрович. – Я, вероятно, не хуже вас знаю, на что способен Ван Лун с его отвагой, рассудительностью и опы– том. Но сейчас не нужно обманываться. Он находится в страш– ном, невероятном положении… если он еще жив. Мы ничем, ре– шительно ничем не можем помочь ему – по крайней мере до тех пор, пока Вану не удастся спастись и снова очутиться на зем– ле… Хочу верить, друзья мои, что ему удастся это сделать,

– добавил он после тягостной паузы. – Но даже если Ван Лун вырвется из лап этой ужасной стрекозы – подумали ли вы, как он сможет вернуться к нам? У него осталось мало кислорода, я подсчитал: не больше чем на шесть-семь часов. Н он не знает, куда идти, где находится наш корабль…

Мне стало страшно: об этом я и не подумала!

– Если мы не можем помочь Ван Луну, пока он находится в когтях крылатого хищника, то обязаны оказать помощь после его освобождения… Поэтому надо сейчас же настроить наш пе– редатчик на волну его приемника и начать подавать ему сигна– лы. Мы поможем ему вернуться… если Ван будет в состоянии нас услышать…

Через десять-пятнадцать минут, как только большой радио– передатчик астроплана был перестроен на нужную волну, Нико– лай Петрович произнес первые слова призыва к товарищу Вану. Но его голос прерывался, волнение не давало ему говорить. И Николай Петрович разрешил мне заменить его у микрофона. Сна– чала мне было тоже очень трудно, и я чуть не заплакала: я зову Ван Луна, говорю ему, как найти дорогу к нам, а он, мо– жет быть, слышит меня и не может сдвинуться с места, как я тогда в пещере… а может быть, совсем уже не слышит… Нет, нет, смелый Ван Лун обязательно спасется – и я помогу ему вернуться!

Что делали Николай Петрович и Вадим Сергеевич все это время, – я даже толком не знала, я могла думать только о то– варище Ване. Сидя у большого иллюминатора, откуда был ви– ден весь склон ущелья, я звала Ван Луна и смотрела, смотре– ла, не покажется ли он. Проходили минуты, десятки минут, ча– сы, но товарища Вана не было, а я все звала…

И вот уже начали спускаться сумерки. Они здесь совсем яе такие, как на Земле. Светлые серые облака за ущельем начина– ют покрываться фиолетовой дымкой – и почемуто все деревья, скалы, папоротники вырисовываются резче, яснее даже, чем днем. Будто их кто-то окрасил, подрисовал тушью, В воздухе проносятся светлые и темные тени, как от быстро бегущих об– лаков. А видно все так же хорошо. Но темных теней становится больше и больше, они пробегают все чаще. Так продолжается около получаса. Потом небо вдруг сразу темнеет и наступает странный фиолетовый сумрак. Это еще не ночь, но едва лишь возник этот сумрак – уже ничего не увидишь в десяти шагах, все контуры делаются расплывчатыми, туманными и неясными.

Так вот, начали спускаться сумерки. Я понимала: еще пол– часа, и Ван Луну будет очень трудно найти наш корабль даже по непрерывным радиосигналам, которые я подавала ему. И я уже хотела попросить Вадима Сергеевича включить наружный прожектор, чтобы товарищ Ван видел издали корабль. Но в этот момент мне показалось, что на склоне ущелья, неподалеку от высокой скалы, на которой развевались флаги, я увидела дви– гающуюся фигуру. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть: а вдруг это мне показалось и я напрасно заставлю Николая Пет– ровича волноваться еще больше?..

Но, нет, это был Ван Лун! Тогда я закричала:

– Ван идет! Ван идет! Николай Петрович, Вадим Сергеевич, Ван идет, смотрите!

Николай Петрович взглянул в иллюминатор и сразу же ско– мандовал:

– Вадим, ему плохо, он задыхается! Скорей!

Я сначала не поняла, что хочет делать Николай Петрович, а потом уже было поздно. Он и Вадим Сергеевич быстро надели скафандры и пошли навстречу Ван Луну. Если бы я сразу сооб– разила, то пошла бы вместо Николая Петровича: конечно, неп– равильно, что они оставили меня в каюте! Но я ничего не ус– пела сказать…

Самое главное – товарищ Ван жив, он возвращается, наш от– важный, замечательный Ван Лун! Да разве я хоть на минутку могла сомневаться в том, что он вернется! И слезы почему-то катились у меня по щекам, хотя я тогда не ощущала их, только потом заметила, что лицо у меня мокрое… Как странно: чело– век радуется, а из глаз катятся слезы…

Ван Лун уже спускался по склону. Но почему его так шата– ет, почему он спотыкается? Конечно, он очень устал. Да нет, не только устал – ему ведь не хватает кислорода! Ему нечем дышать! Ой, он чуть-чуть не упал! Удержался на ногах, сделал несколько шагов – и снова зашатался… Упал! Оперся руками о землю, сел, пытается подняться – и снова падает…

– Скорее! Ван задыхается! На помощь! – кричала я неиз– вестно кому.

Снизу медленно-медленно (или это только так казалось мне отсюда?) к Ван Луну поднимался по склону кто-то в скафандре: я, конечно, не могла разобрать, кто именно. Но потом сообра– зила, что это Вадим Сергеевич: Николай Петрович не мог бы так энергично взбираться на склоны, чтобы сократить путь. Молодец Вадим Сергеевич, он подымается не по обходной легкой дороге, а прямо по круче! А сзади, следом за ним, спешит и Николай Петрович. Ох, хоть бы они успели, ведь до Ван Луна еще далеко!

Я увидела, что товарищ Ван опять пытается встать; нет, он уже не может идти, он ползет на коленях, опираясь на руки, к самому крутому месту склона… Что он делает? Сидит на зем– ле… снимает шлем… Что это? Зачем? Но я тут же поняла, что Ван Лун решил снять шлем, потому что даже насыщенный уг– лекислотой воздух Венеры сейчас для него лучше, чем отрав– ленный воздух в шлеме.

Сняв шлем и бессильно уронив его на землю, Ван Лун увидел товарищей, спешивших к нему на помощь. Он махнул рукой и как будто хотел что-то крикнуть. Зачем, зачем тратить силы, то– варищ Ван! Скорее спускайтесь, скорее!

Словно услышав меня, Ван Лун поднялся на ноги, оставив шлем на земле, и, шатаясь, начал спускаться навстречу Вадиму Сергеевичу. Нет, лучше бы он оставался на месте! Ему трудно было удержаться на крутом склоне, и он, взмахнув руками, упал. Но, к счастью, не покатился вниз по острым камням – они могли бы поранить его не защищенную теперь голову. Он уже не мог двигаться, а лежал неподвижно, с бессильно запро– кинутой головой. Если он пошевельнется, то может скатиться вниз, разбиться… Вадим Сергеевич, скорее! Ван Лун задыха– ется! И темные тени пробегают все чаще, сейчас станет совсем темно!

Но вот Вадим Сергеевич добрался к лежавшему без всякого движения Ван Луну и начал стаскивать его вниз, не ожидая приближения Николая Петровича. В этот момент небо, как всег– да бывает на Венере, почти сразу потемнело, и все покрыл со– бой фиолетовый туман. Я уже ничего не могла видеть.

Я включила наружный прожектор, хотя не знала, как напра– вить луч в их сторону. Зато теперь они могли отчетливо ви– деть местонахождение корабля. Потом наполнила кислородом из баллона две подушки – я запомнила, как делал это Вадим Сер– геевич, когда Ван Лун приводил в сознание Николая Петровича. Мне казалось, что я проделала это очень быстро. Но не успела я развернуть постель Ван Луна, как услышала стук открывающе– гося люка и тяжелые, медленные шаги. Идут!

Николай Петрович и Вадим Сергеевич внесли Ван Луна и вы– тащили его из скафандра. Страшно было смотреть на посиневшее лицо Ван Луна, на его полуоткрытые запекшиеся губы. Николай Петрович увидел подушки с кислородом, удовлетворенно кивнул головой и приложил наконечник трубки к губам Вана. А Вадим Сергеевич поднимал и опускал его руки. Но Соколу не пришлось долго заниматься искусственным дыханием: Ван Лун спустя ми– нуту-две вздохнул и пошевелился. Отравление углекислотой, очевидно, было небольшим. Ван Лун вдыхал полной грудью кис– лород из подушки, которая быстро худела. Я держала наготове вторую. Лицо товарища Вана прояснилось, с него начала схо– дить синева. Наконец открылись глаза, и даже на губах появи– лось какое-то подобие улыбки. Он сделал еще несколько глубо– ких вдохов, а когда я хотела заменить подушку с кислородом, отстранил ее и решительно сказал еще слабым голосом:

– Думаю, не нужно. Уже хорошо. Когда кругом друзья, это тоже кислород. Друзья – это очень, совсем хорошо…

Опираясь на руки, он приподнялся и сел. Николай Петрович, уже снявший шлем, предупредил его:

– Ван, осторожнее! Вы еще слишком слабы, отдохните!

Но Ван Лун только усмехнулся. Он уже сидел и смотрел на нас странно блестевшими глазами. Меня поразила необыкновен– ная теплота его взгляда, какое-то совсем-совсем незнакомое выражение его лица.

– Девушка… Галинка, спасибо, – сказал он, медленно про– тягивая мне руку. – Не умею много… говорить. Спасли ме– ня… спасибо. Все.

Честное слово, еще немножко – и я разревелась бы, видя, что Ван Лун, всегда такой сдержанный, невозмутимый, сейчас волнуется и запинается. Я сжимала руку Вана, смотрела в его умные, блестящие глаза и молчала как дура, не зная, что ска– зать ему. А он немного погодя проговорил:

– Из леса вывели, хорошо. Теперь помогите еще встать.

Он оперся на мою руку и поднялся на ноги. Сделал два-три шага по каюте. Силы возвращались к нему с каждым новым вдо– хом чистого воздуха, с каждой минутой.

– Немного хочется обедать, – сказал он, улыбаясь. – Или ужинать, все равно.

Да, ведь он не ел ничего с самого утра! Как я могла это забыть!

Через несколько минут Ван Лун уже сидел за ужином. А ког– да, отодвинув тарелку, он огляделся по сторонам, будто отыс– кивая что-то, Вадим Сергеевич уже подавал ему набитую труб– ку, а я подносила горящую спичку. Николай Петрович рассмеял– ся:

– Пожалуй, есть смысл претерпеть некоторые опасности, чтобы за тобой так ухаживали, а, Ван?

Ван Лун, с наслаждением выпуская клубы дыма, ответил:

– Сами решите, Николай Петрович. Расскажу – узнаете. Было иногда не очень весело…

Он сжато рассказал нам о том, что с ним произошло, как ему удалось спастись от гигантской стрекозы и как он доби– рался до нас. Я не пишу об этом здесь, так как рассказ това– рища Вана записан Николаем Петровичем в его журнале. Могу сказать только одно: я уверена, что никто из нас не выдержал бы такого напряжения. А он говорил так спокойно, будто речь шла не о нем, не о страшных опасностях, которые он перенес только что, а о каких-то обычных наблюдениях.

– Остались два вопроса, – закончил рассказ Ван Лун. – Ду– мал, сам не решил. Эти живые шары и цилиндры – что это та– кое? Может, гипертрофированные микроорганизмы? Поедают друг друга, живут кучами. Очень странно. Как думаете, Николай Петрович?

– Что же я могу сказать, Baн? – задумчиво отвечал Николай Петрович. – Недоумеваю так же, как и вы. Если бы я услышал подобный рассказ на Земле, то, каюсь, просто не поверил бы. Ведь нам очень трудно представить себе эту низшую форму жи– вого бытия в виде таких больших существ, да еще так активно действующих, как вы описали. Но здесь, на Венере, после все– го, что нам пришлось увидеть… жизнь приняла тут настолько необычные формы… Придет время, когда вслед за нами здесь появятся другие исследователи, они соберут больше материала для выводов. А мы не будем спешить, ограничимся теми факта– ми, которые нам пришлось наблюдать. Еще что, Ван?

– Второе – это лес без листьев. Не понимаю, почему такой голый? Если бы пожар, понятно. Но пожара не было. И папорот– ников не осталось.

– Ну, это гораздо проще, Ван. Вы говорите, что видели гу– сениц? – откликнулся Вадим Сергеевич.

– Да, видел. Большие, ползали по деревьям.

– И тучи насекомых, которые нападали на вас?

– Тоже видел, – согласился Ван.

– Самое естественное предположить, что это был период, когда гусеницы превращались во взрослых насекомых. Они объ– ели всю листву на этом участке леса, пожрали все папоротни– ки. Большинство их уже превратилось в больших насекомых, а некоторая часть еще не успела.

Ван Лун задумался.

– Наверно, так, – ответил он наконец. – Не догадался. Не– когда было думать. Сожалею, что затруднил вас таким простым вопросом.

Мне показалось, будто Ван Луну действительно немножко до– садно, что он не смог объяснить это явление. Но я не успела задуматься над этим, так как Вадим Сергеевич снова загово– рил. И то, что он сказал, буквально поразило меня – не мень– ше, чем Ван Луна.

– Дорогой Ван, – заговорил он радостно, – зато мы с Нико– лаем Петровичем приготовили вам такой подарок, что вы ахне– те! Ну как вы думаете, что именно?

Ван Лун пожал плечами:

– Как я могу знать? Прошу, скажите.

– Вот, читайте! – и Вадим Сергеевич торжественно подал ему исписанный лист бумаги.

Ван Лун начал читать – и действительно ахнул. Недоверчиво поглядел на Вадима Сергеевича, потом перевел взгляд на Нико– лая Петровича. Тот утвердительно кивнул головой:

– Да, Ван, радиограмма с Земли. И очень важная. Читайте дальше.

Оказывается, в то время как я сидела у микрофона и звала товарища Вана, радиоавтомат астроплана записал новую большую радиограмму с Земли. И я ничего об этом не знала! А радиог– рамма и в самом деле была очень важная. Она меняла планы и расчеты нашего обратного вылета. Впрочем, об этом надо расс– казать подробнее, здесь двумя словами не обойдешься, так как дело касается астронавигации, сложной науки о звездоплава– нии. Мне пришлось долго слушать объяснения Николая Петровича и товарища Вана, прежде чем я сама поняла все это. Не знаю, как у меня здесь получится, но я постараюсь изложить все яс– но и коротко.

Наша экспедиция, по всем расчетам, должна была провести на Венере 467 дней по земному исчислению (которое совпало, как мы установили, с исчислением времени на Земле). Почему именно столько, а не на несколько дней больше или меньше?

Николай Петрович напомнил мне о небесном маршруте нашего астроплана. Мы вылетели с Земли в тот самый момент, когда Венера отстала по своей орбите от Земли на 54,5 градуса. И пока мы по нашему полуэллиптическому маршруту достигли орби– ты Венеры, планета как раз подоспела к этому моменту к той же точке орбиты, на которой оказался наш астроплан. А Земля, которая движется по своей орбите медленнее Венеры, отстала от нее к тому времени на 36 градусов и затем, когда мы уже были здесь, продолжала отставать все больше и больше.

Как же нам быть, если мы захотим отправиться с Венеры по такому же полуэллиптическому маршруту обратно на Землю? Ведь пока мы будем лететь, Земля еще больше отстанет от Венеры, и нам уже не удастся найти нашу родную планету в той точке ее орбиты, куда нас приведет полуэллипс. Выход один: надо ждать на Венере до тех пор, пока Земля в своем движении не окажет– ся впереди Венеры на те же 36 градусов, – тогда мы, летя по полуэллипсу, успеем как раз догнать ее. А когда же это слу– чится? По точным расчетам – через 467 дней.

Именно через 467 дней после нашего прилета на Венеру, ни на один день позже и ни на один день раньше, астроплан дол– жен уйти в обратный путь. Иначе мы затеряемся в межпланетном пространстве и нам не хватит никаких запасов горючего, чтобы добраться до Земли.

Значит, эти 467 дней являлись для нас твердым и нерушимым сроком. На такой срок были рассчитаны продукты, взятые экс– педицией, и все другие запасы.

Но мы пробыли на Венере всего два с половиной месяца (точнее, 82 дня) – и нам, как вы уже знаете, посчастливилось сделать немало открытий. Я правильно пишу «посчастливилось»: ведь не окажись корабль в этом ущелье, где ультразолото выш– ло почти на поверхность Венеры, нам, может быть, не хватило бы 467 дней, чтобы его разыскать. А попутно мы еще нашли инфрарадий. С другой стороны, нам очень не повезло, так как астроплан застрял в скалах ущелья – и теперь неизвестно, как мы выберемся из них. По крайней мере, Николай Петрович все еще не решил этого вопроса… Впрочем, сейчас не о том речь.

Так вот, выполнив и даже перевыполнив свое задание, экс– педиция могла бы уже отправляться обратно. Но никто не может ускорить движение Венеры по ее орбите, и поэтому срок обрат– ного вылета экспедиции нельзя изменить. А что нам тут делать дальше? Изучать фауну и флору Венеры?..

Согласна, для науки это очень интересно и важно, но что касается меня лично – я уже по горло сыта встречами с ги– гантскими насекомымй и другими чудищами, населяющими эту планету. Даже Николай Петрович, и тот както высказал сожале– ние, что он только физик, а не инсектолог. Специалистам по насекомым, вероятно, было бы очень интересно познакомиться с этим миром мохнатых и крылатых страшилищ.

Мы не раз, к слову сказать, спорили о том, почему на Ве– нере (или, во всяком случае, в той ее части, куда мы попали) нет никаких животных вроде игуанодонов и мегалозавров, а только одни насекомые, да еще и гигантские. После многих разговоров Вадим Сергеевич объяснил это так:

– Предполагают, что на Земле во время юрского периода также было немало насекомых и вообще членистоногих. Это объ– ясняется тем, что для их существования был благоприятен по– вышенный процент углекислоты в атмосфере юрского периода. То же самое, повидимому, происходит, и на Венере, хотя здесь углекислого газа неизмеримо больше, чем было его в атмосфере Земли в те далекие времена. Такое количество углекислоты неблагоприятно для всех животных, кроме членистоногих. И вот в процессе борьбы за существование членистоногие на Венере вытеснили всяких, других животных. А получив возможность развиваться без помех со стороны других животных, некоторая часть членистоногих приобрела даже гигантские формы. Какая часть, какие именно членистоногие и прочее – это установят исследователи-специалисты. Но общий путь развития фауны на Венере мне представляется именно таким.

Николай Петрович согласился с Вадимом Сергеевичем. А Ван Лун добавил:

– Очень печально. Были хорошие животные, исчезли все. Ос– тались одни гадины. Плохая фауна, охотники сюда ездить не будут. А если надо убивать этих тварей, тогда другими пуля– ми. Не разрывными.

– А какими же, Ван? – поинтересовался Николай Петрович.

– С химическим порошком для насекомых. Дустом, что ли, не знаю, каким там еще, – невозмутимо ответил Ван Лун.

Ну, я отвлеклась от основной моей темы – о сроке вылета с Венеры обратно на Землю, Возвращаюсь к ней.

На Земле уже знают о том, что мы отыскали ультразолото. Они приняли одну из наших радиограмм. Земля сообщила о важ– ном астрономическом явлении, которое может очень ускорить наш вылет домой, – если, конечно, мы справимся к этому сроку с работой. Если нет, то ничего не поделаешь – придется ждать. В запасе у нас почти триста дней.

Так вот, выходит, что мы можем не задерживаться и выб– раться значительно раньше.

Дело обстоит так. Еще перед нашим вылетом с Земли астро– номы открыли новую большую комету, которая приближалась к солнечной системе. Я помню, как мама рассказывала мне об этом и говорила, что у новой кометы очень большая масса и что она поэтому отличается от всех других известных науке комет. Но тогда орбита новой кометы еще не была точно вычис– лена. А теперь все уже установлено.

Оказалось, что новая комета проходит очень близко от Солнца, между Солнцем и орбитой Венеры. А потом путь новой кометы пересекается с орбитами Венеры и Земли и уходит даль– ше в неизвестные просторы Вселенной. Куда новая комета поле– тит дальше, я не знаю, да, наверно, и сами астрономы тоже не имеют понятия. Но наш астроплан может воспользоваться силой ее притяжения так же, как и силой притяжения Солнца, которой мы пользовались при полете на Венеру и собираемся пользо– ваться на обратном пути.

Новая комета пересечет орбиты Венеры и Земли, и сила при– тяжения кометы должна повлиять на движение Венеры и Земли, вызвав какие-то возмущения, – думаю, что на Земле, кроме астрономов, никто и не заметит этих возмущений. Но самое главное заключается в том, что комета своим притяжением мо– жет повлиять на путь нашего астроплана, если мы вовремя ока– жемся в нужной точке пространства. Наш корабль ведь не то, что большая планета, он совсем крохотный по сравнению с крупными небесными телами, и масса кометы будет сильно воз– действовать на него.

На Земле точно все рассчитали и сообщили нам радиограммой вот что.

Если мы сможем вылететь с Венеры точно в 12 часов дня 16 февраля (по земному исчислению), то есть ровно через 42 дня с момента получения нами радиограммы, то новая комета, пере– секая орбиты Венеры и Земли, перережет также и вытянутый по– луэллипс, по которому будет лететь корабль. И пересечет его на какой-то срок позже, чем в этой точке полуэллипса окажет– ся астроплан. Другими словами, мы будем в одной точке полу– эллипса, впереди, а комета пройдет в другой точке полуэллип– са, позади нас. Вот как точно все взвесили и рассчитали зем– ные астрономы!

А тогда комета своим притяжением, во-первых, замедлит на– шу скорость в пространстве (ведь она будет позади астропла– на!) и, вовторых, отклонит наш курс в сторону земной орбиты, стремясь увлечь астроплан за собою. Тут были произведены очень сложные расчеты: надо было установить, что получится в результате соединения разных скоростей, притяжений и направ– лений движения. Это настолько сложно, что я не могу даже рассказать об этом, потому что и сама толком не разобралась. Помню только, что здесь на астроплан должны взаимно действо– вать его собственная скорость, притяжение Солнца, притяжение новой кометы и притяжение Земли. В результате всего этого наш астроплан так изменит свой курс и скорость, что по ка– кой-то сложной дуге в течение восемнадцати дней будет приб– лижаться прямо к земной орбите и окажется на ней как раз тогда, когда в этой точке будет и сама Земля. Межпланетному кораблю останется только аккуратно приземлиться!

Я спросила у Ван Луна, который объяснял мне все это:

– Ну, а если что-нибудь окажется не так, если астроплан уйдет в сторону, пролетит мимо Земли? Допустим, Земля не ус– пеет еще оказаться в этом месте своей орбиты или пройдет по ней, наоборот, раньше нас, – тогда как?

Но Ван Лун успокоил меня:

– Забыли, Галя, сразу несколько вещей. Наши астрономы очень хорошо считают. Раз.

– Но могут же они хоть чуть-чуть ошибиться?

– Тогда все исправят земные посты управления. Два. Мы бу– дем близко от Земли, они найдут астроплан. И помогут нам. Три. Четвертого не надо, хватит трех, да?

– А есть и четвертое?

– Четвертое – это мы сами. Мы тоже умеем считать и управ– лять астропланом. Думаю, у вас мало уважения…

– К кому? – удивилась я.

– К штурману и капитану астроплана. Значит, ко мне и Ни– колаю Петровичу, подчеркну.

Тут уж мне окончательно нечего было возразить…

И вот получается, что если мы сможем вылететь с Венеры в 12 часов дня 16 февраля, через 42 дня, то срок нашего пребы– вания здесь сократится почти в четыре раза! И мы возвратимся на Землю неожиданно быстро. Разве это не чудесно?

Да, все это очень хорошо. Мы можем отправляться в обрат– ный путь в назначенный Землей новый срок – и в то же время не мо' жем. Астроплан-то ведь лежит в ущелье, в скалах. И если мы не найдем способа вытащить его из этих скал, то не улетим отсюда ни 16 февраля, ни в старый срок – через 467 дней…

Написала я это – и расстроилась. Что же нам делать? Если уж Николай Петрович до сих пор ничего не придумал, то вряд ли можно помочь делу. У меня, правда, есть одна мысль, толь– ко она очень сложная, даже слишком сложная. Я подумала: а что, если Земля пошлет вслед за нами сюда, на Венеру, второй астроплан? Ведь он может специально взять с собой подъемные устройства или, в крайнем случае, просто забрать вас отсюда?

Но когда я решилась сказать об этом Ван Луну, он сразу ответил мне:

– Не годится.

– Но почему? – настаивала я.

– Надо долго ждать. Пока Венера снова не будет позади Земли на 54 с половиной градуса. Только тогда может полететь второй астроплан. Опять забыли небесную механику, девушка?

– А если какая-нибудь еще комета поможет?

– Первое: кометы проходят через солнечную систему не очень часто. В нужном направлении еще реже. Скажу, раз в ты– сячу или больше лет. Могу добавить второе. Если прилетит, скажем, другой астроплан, – где он будет искать нас? Венера

– это не город, где улицы и номера домов. Насекомые не ска– жут, где мы, в каком ущелье. Карт тут тоже нет. Не успели составить. И потом…

Почему-то Ван Лун сразу оборвал разговор, будто о чем-то вспомнил. И ушел, даже забыв зажечь трубку, которую он толь– ко что набил. Я ничего не могла понять: это впервые он обор– вал разговор со мной так резко. А главное, за весь вечер Ван Лун больше не сказал никому ни слова. Он ходил по каюте и о чем-то размышлял, отмахиваясь от наших вопросов. Даже Нико– лаю Петровичу он коротко ответил:

– Хочу немножко подумать. Вспоминаю одну вещь. Потом ска– жу, простите.

А перед самым сном Ван Лун ушел в навигаторскую рубку и минут десять сидел в ней. Мы уже укладывались спать, когда он быстрыми шагами вышел из навигаторской рубки и сказал как-то особенно значительно:

– Николай Петрович, можно немножко подождать спать? Ма– ленькая мысль, извините. Трудно отложить на утро, чуть-чуть волнуюсь.

Как тут было не заинтересоваться? Ван Лун – и вдруг сам о себе говорит, что волнуется, хоть и «чуть-чуть»!

– Слушаю, Ван, – ответил Николай Петрович. – В чем дело?

– Может быть, очень ошибаюсь. Не знаю. Прошу посмотреть. Вот на это. – Он положил на стол бумагу, на которой был на– черчен какой-то план.

– Похоже на карту, – проронил Николай Петрович. – Но что на ней изображено? Объясните, Ван.

И Вадим Сергеевич и я уже впились глазами в принесенный Ваном план. Что же, действительно, изображено на нем?

– Это вот – наше ущелье, – заговорил Ван Лун, показывая пальцем. – Оно идет полукругом сюда и сюда. С этой стороны – много скал. Видите? С другой стороны оно делает еще два… как это?.. Да, два колена. И тут течет ручей. Все это неда– леко. Думаю, километра три от астроплана. Ручей впадает в море. Здесь показано.

Не только Николай Петрович и Вадим Сергеевич, но даже я смотрела на чертеж с недоумением. Откуда Ван Лун мог знать обо всем этом, как он мог начертить этот план? А он продол– жал:

– Еще не все о море, замечу. В него впадает не только ру– чей из ущелья. Вот эта река тоже. Широкая, много воды. Ущелье идет полукругом, река тоже. Прямо рядом. Много думал, почему так – ущелье и река рядом? Все время думал.

– И что же, Ван? Что вы придумали? Почему это так вас за– интересовало? – недоумевая спросил Николай Петрович.

– Очень важно, Николай Петрович. Вот тут, с правой сторо– ны ущелья, много скал. Как от землетрясения. Высокая стена из скал. Слева от нее – ущелье. Справа – большая река. Ду– маю, река раньше, очень давно, текла по нашему ущелью. Потом было землетрясение. Обвалилось много скал. Они загородили дорогу реке, как плотина. Тогда река потекла другим руслом, рядом. Вот здесь. И пришла опять в море. Извините, очень много говорю… – Ван Лун перевел дух. Действительно, никог– да еще я не слышала, чтобы он держал такую длинную речь!

Ван Лун уже собрался продолжать, но Николай Петрович, ко– торый слушал его все внимательнее и внимательнее, вдруг ши– роко раскрытыми глазами поглядел на него и воскликнул:

– Ван, это необыкновенно! Если все, что вы тут начертили и рассказали нам, правильно…

– Считаю, да, Николай Петрович, – подтвердил Ван Лун, ус– мехаясь.

– Тогда… тогда мы можем улететь с Венеры! И даже в но– вый срок! Ван, вы… вы… – Николай Петрович не находил слов. А я, все еще ничего не понимая, смотрела то на одного, то на другого.

– Тогда, думаю, ошибки нет. Если вы так говорите, – зак– лючил Ван Лун, удовлетворенно берясь за трубку.

– Да какая там ошибка, Ван! – возбужденно воскликнул Ни– колай Петрович. – Вадим, Галя, смотрите!

Он взял карандаш и снова склонился над чертежом.

– Очевидно, – говорил Николай Петрович, показывая каран– дашом, – достаточно устранить это препятствие, вот эту ка– менную стену, – он перечеркнул нагромождение скал,начерчен– ное Ван Луном в верхней части ущелья, – как вода из реки хлынет в старое русло. Она наполнит ущелье и вынесет из него наш корабль. Астроплан окажется на море – и мы сможем сво– бодно стартовать с поверхности воды. Лучшего и желать нель– зя!

Ван Лун молча кивнул головой; вероятно, он считал, что сказал уже все, теперь будет решать Николай Петрович.

… В этот вечер мы долго не ложились спать. В астроплане шли нескончаемые разговоры – ведь открывалась возможность намного раньше вернуться на Землю! Конечно, я не могу здесь записать всего; но кое о чем сказать необходимо.

Прежде всего меня очень интересовало, откуда Ван Лун мог узнать о реке, протекающей рядом с нашим ущельем, о завале из скал, который преградил путь реке, о море, в которое впа– дает река, – одним словом, как он мог начертить свою карту? И тут стоит вспомнить старую русскую пословицу «нет худа без добра».

Все это Ван Лун видел сверху, во время своего вынужденно– го полета, когда его уносила гигантская стрекоза. Тогда он просто заметил своеобразные очертания реки, ущелья и моря, но у него не было ни времени, ни возможности обдумывать и делать выводы. А натолкнула его на счастливую мысль, как это ни странно, я сама, хотя и не подозревала об этом. Вот когда мы говорили с ним о втором астроплане, который мог бы приле– теть за нами на Венеру, Ван Лун сказал, что нас трудно было бы отыскать здесь. И добавил, что карты Венеры еще не сос– тавлены. Сказав это, он вдруг замолчал и задумался. Он вспомнил о своих наблюдениях с воздуха!

Второе, что мне нужно записать в дневнике, – это о нашем панорамном радиолокаторе, на который Николай Петрович так надеялся и который так нас подвел. Ведь мы все время разду– мывали: как могло случиться, что этот радиолокатор, превос– ходно работавший на Земле, вдруг отказался действовать здесь, на Венере? Чем ближе астроплан подлетал к Венере, тем хуже работал панорамный радиолокатор; а над облаками Венеры, как раз тогда, когда его помощь была больше всего необходима для благополучной посадки, он и совсем перестал работать. В чем тут дело?

Теперь выяснилось и это. Во всем виноват инфрарадий с его сильными излучениями. На Венере много инфрарадия – и его из– лучения окутывают планету так же, как облачная пелена. Лучи нашего радиолокатора из-за этого искажались тем больше, чем ближе мы подходили к Венере. Поэтому на экране локатора и появился голубоватый колеблющийся туман, который, в конце концов, затянул собою все видимое изображение. Николай Пет– рович сказал по этому поводу:

– Будущим экспедициям на Венеру придется пользоваться для посадки межпланетных кораблей не радиолокаторами, которые не могут хорошо работать там, где много излучений инфрарадия. Они, я думаю, будут употреблять приборы с инфракрасными лу– чами, невидимыми для простого глаза. Инфрарадий этим прибо– рам не помешает.

И, наконец, нужно записать еще кое-что об инфрарадий и о том, как обрадовался Вадим Сергеевич.

Уже поздно ночью Ван Лун обратил внимание на характерное постукивание, донесшееся из навигаторской рубки. Это работал автомат, записывавший радиограммы с Земли.

– Новая радиограмма!

Скажу коротко. Земля помогла нам и в том, что едва ли не больше всего волновало Вадима Сергеевича. Советские ученые в ответ на нашу просьбу произвели сложные теоретические расче– ты и сообщили нам, как обезопасить инфрарадий от космическо– го излучения во время перелета с Венеры на Землю! Оказывает– ся, в наших руках была надежная защита от космических лучей, а мы и не знали этого.

Ультразолото!

Оно еще лучше, чем свинец, задерживает космические лучи. Ведь это – очень тяжелый элемент, непроницаемый почти для всех излучений, даже самых жестких. Чем больше мы сможем взять с собой ультразолота, тем больше возьмем и инфрарадия, вот как получается!

Инфрарадий надо уложить так, чтобы его со всех сторон закрывал слой ультразолота, и тогда до него не доберется ни– какое космическое излучение, мы можем быть совершенно спо– койны.

Если бы я была писателем, я, может быть, и описала бы ра– дость Вадима Сергеевича, когда он прочитал эту радиограмму. Но я не умею так писать, да и не хочу много говорить об этом. Тем более, что Вадим Сергеевич часто заставляет меня краснеть. Получается так,что если у него какая-нибудь ра– дость, так первое, что он делает, – это бросается меня цело– вать. Может быть, я и не сказала бы ему ничего, я понимаю, как это бывает, когда случается что-либо очень приятное и просто не помнишь себя от радости. Но нельзя же так по-су– масшедшему, будто он только и ждет случая!.. И как тут не сконфузиться (пусть даже это мне и приятно!), если товарищ Ван после таких выходок Вадима Сергеевича вдруг говорит:

– Инфрарадий – очень хорошо. Упаковка ультразолотом – то– же хорошо. Делаю новое открытие, Николай Петрович.

– Какое, Ван? – улыбнулся Николай Петрович, как будто за– ранее зная, в чем дело.

– Мое открытие, скажу, – инфрапоцелуй. Не шучу. Как толь– ко новости с инфрарадием, Вадим радуется – целует Галю. По– чему так? Влияет, предполагаю, инфрарадий. Поцелуй – его ре– зультат. Научное название – инфрапоцелуй. Запишите мое отк– рытие в журнал, почтительно прошу.

Конечно, Николай Петрович рассмеялся.

Ну, а мне-то каково?..

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Дни подготовки к обратному полету проходили с непостижи– мой быстротой – вероятно, потому, что с утра и до поздней ночи они были заполнены напряженной работой. Путешественники знали, что в короткий срок им предстоит не только выполнить все, входившее в круг их обычных обязанностей, но и высвобо– дить астроплан из скал, которые прочно удерживали его на дне ущелья.

Для осуществления смелого плана Ван Луна надо было пред– варительно выяснить, каков уровень воды в реке в том месте, где ее старое русло преграждено каменной грядой, какова структура скалистой плотины, удерживавшей напор воды, как разрушить эту естественную плотину в нужный момент, чтобы вся масса воды стремительно наполнила все наше неширокое ущелье и, вытолкнув астроплан из западни, образованной ска– лами, вынесла его в море… Да и вообще хватит ли в реке во– ды для выполнения этого рискованного плана? Ведь речь шла не о лодке, не о каком-то маленьком предмете, а о большом межп– ланетном корабле, да еще стиснутом скалами.

Благоприятным было только одно обстоятельство. Скалы за– жимали кормовую, более узкую, часть астроплана, который ле– жал в ущелье так, что его нос был направлен в сторону моря. Если поток воды окажется достаточно мощным, то, ударив в кормовую часть корабля, он сравнительно легко должен был бы вытолкнуть астроплан из скал и понести его по ущелью дальше, к морю. Но все это пока оставалось только предположением, которое нужно было подкрепить точными расчетами. А расчеты требовали тщательного изучения скалистой плотины, измерения уровня воды, удерживаемой ею, и многих других наблюдений.

Поэтому в первые же дни подготовки в верхнюю часть ущелья отправился вооруженный отряд исследователей в составе Вадима Сокола, Ван Луна и Галины Рыжко. Задача, которую поставил перед ними академик Рындин, сводилась к следующему: не отв– лекаясь никакими посторонними наблюдениями, измерить естест– венную плотину, сделать промеры воды, установив наиболее удобные способы взрыва плотины. И, конечно, подготовить все к такому взрыву как можно быстрее, чтобы к 16 февраля ко– рабль находился уже не в ущелье, а на поверхности моря.

Озабоченность не покидала в эти дни Николая Петровича. Он ясно представлял себе трудности, стоявшие перед экспедицией в связи с новым, предельно сжатым сроком приготовлений к от– лету. Беспокоила его и погода, которая заметно ухудшалась. Было очень похоже, что приближался период ливней. Небо набу– хало влагой, потемневшие тяжелые тучи тянулись бесконечной чередой над ущельем – и казалось, что с каждым днем они на– висают все ниже я ниже. Несколько раз проходили небольшие грозы – я в этом также могла таиться серьезная опасность.

– Если начнутся продолжительные ливни, – делился своими опасениями с товарищами Николай Петрович, – то мы будем за– перты в астроплане. Тогда нечего и думать о работе у плоти– ны. А если к тому же природа Венеры наградит нас еще и силь– ными грозами, то положение, боюсь, осложнится еще больше. Молнии могут оказаться очень опасными для нас.

– Но ведь здесь, на дне ущелья, молнии не доберутся до корабля, Николай Петрович, – возразила Галя Рыжко.

– Дело не в этом, – ответил Рындин. – Я не боюсь прямого удара молнии в астроплан. Кроме всего прочего, у нас есть неплохой громоотвод – наш зонд-антенна. Но каждая молния – сложное и .небезопасное для нас электрическое явление. Во время грозы в воздухе могут появляться свободные блуждающие электрические заряды. А разве мы знаем, как будет реагиро– вать на них собранный нами инфрарадий?

– А наше ультразолотое бронирование? Ведь оно должно за– щищать инфрарадий от всяких посторонних влияний, – удивилась Галя, которой казалось, что теперь об инфрарадий нечего и говорить.

– Надеюсь, что будет именно так, – подтвердил Рындин. – Но все это только предположения, и мы обязаны ко всему отно– ситься критически, друг мои. Лучше подумать и взвесить зара– нее, чем оказаться перед неприятной неожиданностью. Во вся– ком случае, хорошо, что мы почти уже справились с упаковкой инфрарадия, спасибо нашему Вану!

Действительно, Ван Лун помог и здесь своим новым простым и остроумным предложением. Тяжелое ультразолото оказалось очень мягким металлом, его можно было не только ковать, но и легко расплющивать. Ван Лун установил около скалы электри– ческий молот. Самородки ультразолота почти мгновенно расплю– щивались под частыми ударами электрического молота и превра– щались в тонкие лепешки. Они легко сращивались друг с другом под ударами молота, образуя довольно большие пластины. Ван Лун укреплял их вдоль стен склада, куда сносили инфрарадий, устилал ими пол, выкладывал потолок.

– Ультразолотая комната, – шутила Галя Рыжко. – Забавно: обычно золото прячут в сейфах, а мы, напротив, делаем сейф из нашего ультразолота!.. Товарищ Ван, вы – великий изобре– татель!

– Однако не очень великий, – отшучивался Ван Лун, продол– жая сооружение ультразолотого бронированного футляра для инфрарадия. – Резинки на каблуках придумал не я, замечу.

– Ну вот, вспомнили, – отмахнулась Галя. – Еще и издевае– тесь надо мной. А вот увидите: когда полетим обратно, опять будете ходить по моей системе!

– Вот я и говорю: великий изобретатель не я, другой. Не– сите инфрарадий, Галя. Меньше разговоров, больше дела, на– помню. Скорее кончать надо, Николай Петрович торопит! Завтра с утра идти к плотине, забыли?

Первая же вылазка в верхнюю часть ущелья подтвердила все предположения Ван Луна. Действительно, большая и глубокая река круто сворачивала здесь в сторону. Она разлилась широ– ким полноводным озером, высокий уровень которого поддержива– ло титаническое нагромождение скал, запиравших ущелье. Даже не имея геологических знаний и опыта Сокола, можно было лег– ко представить себе, что тут некогда произошло катастрофи– ческое землетрясение, разрушившее скалистую гору, изломанные очертания которой виднелись высоко над ущельем. Крупные глы– бы камня свалились вниз и завалили ущелье, по которому про– текала река. Огромная запруда преградила течение, и подняв– шаяся вода нашла себе в конце концов другой выход, проложив новое русло, в обход ущелья.

Поднявшись по склону ущелья на гребень высокой естествен– ной плотины, путешественники невольно остановились, поражен– ные величественной панорамой, открывшейся перед их глазами. Слева от них раскинулась широкая зеркальная гладь полновод– ного озера, в которой отражались низко плывущие тяжелые об– лака. Справа уходил вниз крутой обрыв – и росшие у его под– ножия высокие цикадеи с красной перистой листвой казались отсюда, сверху, маленькими деревцами, прятавшимися в сумрач– ной глубине ущелья. А еще дальше глаз мог различить тускло поблескивающую длинную сигарку, зажатую между высокими ска– лами. Это лежал на дне ущелья астроплан «Венера-1».

Вадим Сокол проводил обмеры, тщательно записывая все дан– ные. Галя Рыжко старательно помогала ему, хотя, правду ска– зать, ей казались излишними все эти кропотливые измерения глубины озера, высоты скалистой плотины, ширины ущелья – да мало ли еще промеров делал геолог! Галя задавала себе воп– рос: зачем все это? Ведь и так ясно было, что стоило только убрать скалистую преградуи вода бурным, стремительным пото– ком наполнит все ущелье до краев. Вода огромного зеркального озера… Как чудесно было бы выкупаться, поплавать, поплес– каться в ней! А ведь эта мечта вовсе не так несбыточна, если подумать. Какие-нибудь десять-пятнадцать минут, необходимые для купанья, можно, конечно, провести и без скафандра, ниче– го страшного в этом нет…

Ван Лун заметил, как Галя оглянулась и нерешительно пос– мотрела на него. К удивлению девушки, он понимающе подмигнул ей:

– Выкупаться захотелось, догадываюсь, да?

– Но как вы узнали? Ведь я ничего еще не сказала!

– Не очень трудно понять. Когда самому хочется тоже, – откровенно ответил Ван Лун и улыбнулся.

Глаза Гали загорелись:

– Значит, можно, товарищ Ван?

Ван Лун отрицательно покачал головой:

– Замечаю, вы забыли мой рассказ? О том озере в лесу и его обитателях?

Галя поежилась. Змеи, странные отвратительные гады, пияв– ки… да, конечно, никто не знает, какие существа таятся под такой внешне привлекательной зеркальной поверхностью этого озера…

Сокол тем временем уже закончил измерения. Минут десять он сидел, углубившись в расчеты. Затем подозвал Ван Луна.

– Понадобятся три скважины, Ван, – сказал он. – Давайте перфоратор, начнем.

– Думаю, не мало ли? Плотина, заметьте, очень большая.

– Сила атомита не меньше, Ван. По расчетам, хватило бы даже двух скважин. Я хочу сделать три для того, чтобы оскол– ки были помельче. – И Вадим Сокол энергично взялся за перфо– ратор.

Галя с недоумением спросила:

– А почему надо, чтобы были маленькие осколки? Разве это имеет какое-нибудь значение?

Нажимая на подпрыгивавший в его руках перфоратор, геолог ответил:

– Имеет… Галиночка. Эти скалы, как видите… очень твердые. Перфоратор берет их с трудом. Вообще это неплохо. Твердая среда даст большее сопротивление атомиту, взрыв бу– дет сильнее. Но ведь после взрыва вода хлынет таким стреми– тельным потоком, что понесет с собою обломки скал. А если крупные глыбы начнут бомбардировать астроплан, тогда что? Пробоины! Нет, уж лучше пусть будут мелкие осколки, атомита у нас хватит!

Три глубокие скважины, просверленные в огромных скалах, представлявших собою как бы основание высокой плотины, были результатом первой вылазки.

Вторая вылазка заняла гораздо больше времени, так как пу– тешественникам пришлось нести с собою тяжелые металлические цилиндры с атомитом и поэтому не раз останавливаться в пути для отдыха. Но вовсе не от тяжести ноши и не от утомления была необычно молчалива и задумчива Галя Рыжко; и даже на вопросы товарищей она отвечала односложно и вяло. Ей не хо– телось признаваться в том, что она никак не может отделаться от противного ощущения страха – страха перед атомитом. Да, конечно, ей ничто не угрожало, атомит в металлическом ци– линдре за спиной был мирным и спокойным. Галя твердо знала, что атомит в нормальных условиях может быть взорван только электрической искрой. Все это хорошо. Но ведь в нем заключе– на такая страшная, гигантская сила! И кто знает, всякие там излучения инфрарадия или еще чегонибудь… Гале и самой было стыдно, что она немножко трусит, она старательно отгоняла от себя такие мысли. Но они возвращались и возвращались. И вся– кий раз, когда ноги девушки скользили по каменистой гладкой почве или спотыкались о выступавшие корни деревьев, ее серд– це холодело, а затем приходил мучительный стыд за малодушие, которое могли заметить спутники…

Но вот цилиндры с атомитом уже стояли у скважин, Вадим Сокол и Ван Лун заканчивали устройство электропроводки. Га– ля, отдыхая, сидела на берегу озера и смотрела на его зер– кальную поверхность, в которой по-прежнему отражались мед– ленно плывущие в небе низкие облака. Обрамленное высокими скалистыми склонами, которые придавали всей местности дикий и суровый характер, озеро было изумительно спокойным, ничто не тревожило его ровную гладь.

Галя думала: неужели и в этой мирной, безмятежной воде, под ее чистой, светлой поверхностью, которую не туманила да– же малейшая рябь, – неужели и тут существуют какие-нибудь страшные животные? Неужто и эта зеркальная гладь скрывает под собою невиданных драконов или иных чудовищ?

Красивый золотистый мотылек пролетел около девушки, тре– пеща в воздухе широкими пестрыми крыльями. Он покружился над берегом, будто не решаясь приблизиться к воде. А затем все-таки полетел над нею, то поднимаясь выше, то опускаясь к самой поверхности озера. Мотылек летел дальше и дальше, ста– новясь уже почти незаметным.

Галя рассеянно следила за ним. И вдруг девушка вздрогну– ла. Ей показалось, что там, далеко от берега, где пролетал едва заметный отсюда мотылек, на поверхности воды что-то всплеснулось. Что это?

Разбрызгивая воду, над тихой гладью озера появилась ог– ромная плоская голова с длинным рогом между глазами. Она молниеносно высунулась из воды, разинула широкую пасть, из которой вылетел тонкий, как лента, извивающийся язык, – и мотылек исчез.

– Товарищи! – вскрикнула Галя. – Смотрите!

Через несколько секунд оба ее спутника были уже на гребне плотины около девушки. Сокол отстегивал крышку кобуры своего пистолета – уроки прошлых приключений на Венере не прошли для него даром; в руках Ван Луна была его верная автомати– ческая винтовка. Едва слышно щелкнул предохранитель.

Гигантское существо плыло по поверхности озера. Длинная гибкая шея его, разделенная на хорошо заметные кольца, несла на себе плоскую змеиную голову с твердым рогом. Туловище ос– тавалось спрятанным под водой. Животное плыло вдоль берега, осматриваясь по сторонам выпуклыми моргающими глазами. Время от времени над водой показывался тонкий хвост с двумя длин– ными отростками. Присмотревшись, можно было заметить медлен– но двигающиеся в воде широкие плавники.

Винтовка Ван Луна неторопливо поднималась, ловя на мушку плоскую голову животного. Но Сокол сделал шаг вперед и схва– тил рукой ствол винтовки Ван Луна. Тот удивленно взглянул на него:

– Что хотите, Вадим? В чем дело?

– Не надо стрелять, Ван, прошу вас.

– Почему, позволю себе спросить? – не менее удивленно ос– ведомился Ван Лун.

– Наша работа подходит к концу, Ван. Кто знает, может быть ваш выстрел привлечет внимание еще каких-нибудь чудо– вищ… и это помешает нам, не даст закончить дело сегодня… Не стреляйте, дорогой Ван, черт с ним, с этим животным, пусть плывет куда ему угодно!

Сокол был прав. Путешественникам ничто не угрожало, жи– вотное не собиралось нападать на них. Ван Лун опустил вин– товку и с сожалением наблюдал, как неизвестное существо не– торопливо плыло дальше и дальше. Наконец оно исчезло, скры– лось за выступавшим далеко в озеро мысом. Ван Лун, словно вспомнив что-то, обернулся к Гале. Глаза его были насмешливо прищурены.

– Как, хочется выкупаться, спрошу вас? Есть веселая ком– пания, правда? – Его рука сделала широкий жест в сторону озера.

Без помех путешественники закончили заряжать скважины. Перелитый в длинные стальные трубки атомит был заложен в скалы; отверстия Сокол забил металлическими пробками. Только тонкий черный провод, выходивший из-под этих пробок, указы– вал теперь место, где находились мощные заряды атомита, ко– торые должны были взорвать тяжелое каменное тело плотины.

Тонкие черные провода соединялись вместе в маленькой круглой коробке – и отсюда по дну ущелья между скалами к межпланетному кораблю тянулся тонкий, но прочный кабель в металлической броне. Заключенные в нем провода соединялись с контактным устройством на пульте управления астропланом. Ра– боты по подготовке решающей операции – взрыву скалистой пло– тины – были закончены.

Еще несколько дней отняла проверка опасного груза корабля и его упаковки. Николай Петрович Рындин собственными руками прощупал каждое соединение ультразолотых пластин, защищавших инфрарадий, измерил дозиметром излучения за стенами склада. Сокол тревожно следил за каждым движением академика, за вы– ражением его лица: неужто Николай Петрович обнаружит ка– кой-либо промах, какую-нибудь неточность?.. Но нет, академик Рындин остался доволен. Сделано все, что было предусмотрено расчетами и точным распорядком подготовки к обратному выле– ту. И Сокол облегченно вздохнул: экспедиция привезет на Зем– лю найденный на Венере инфрарадий!

Вечером этого же дня Рындин обратился к товарищам:

– Друзья мои, как и раньше, я не хочу скрывать от вас да– же малейших моих опасений. Завтра утром мы взрываем плотину. Мы надеемся, что бурный поток воды, который ринется в ущелье, вытолкнет наш корабль из скал и вынесет его затем в море. Все это так. Даже сейчас, в нагруженном состоянии, наш астроплан легче воды, он должен всплыть, если освободится от скал. Вот об этом «если» я и считаю своим долгом предупре– дить вас.

В молчании он отпил воды из стоявшего перед ним стакана и продолжал:

– Мы надеемся, повторяю, что все это произойдет именно так. Но должен вам сказать прямо – у меня нет абсолютной уверенности в том, что поток воды высвободит наш корабль. Не исключена, строго говоря, и другая перспектива, значительно менее радужная. Напор воды может оказаться недостаточным для того, чтобы вытолкнуть астроплан из скал. Тогда он, естест– венно, не всплывет. А так как течение реки в дальнейшем пой– дет по старому руслу, по ущелью, то астроплан окажется лежа– щим уже на дне реки, под водой. В таком случае мы отрезаем себе всякую возможность обратного старта… останется лишь один выход – взрывать под водой удерживающие корабль скалы. А это более чем опасно… Я изложил вам мои опасения. Скажи– те, что вы думаете об этом. Вы должны понять, что нам сейчас нужно общее твердое решение. Первым откликнулся Вадим Сокол:

– То, что мы собираемся сделать, Николай Петрович, нам все равно необходимо осуществить. Ведь корабль так или иначе не сможет стартовать из ущелья, из этой каменной ловушки. Значит, во всяком случае, ущелье надо наполнить водой, чтобы астроплан всплыл. Я за решительные действия!

– Думаю, Вадим правильно сказал, – откликнулся и Ван Лун.

– Можно, конечно, сначала взрывать скалы здесь. Это, однако, опасно, считаю. Лучше попробовать воду. А тогда, если нужно, и скалы. Мое мнение такое. Иначе нельзя, подчеркну.

– А вы, Галя? Я хочу слышать и ваш голос, – обернулся академик Рындин к Гале Рыжко. – Вы давно уже стали полноп– равным членом нашей экспедиции, почему же вы молчите?

– Вадим Сергеевич и товарищ Ван уже все сказали, Николай Петрович, – смущенно ответила Галя. Что могла добавить она? Только то, что ей страшно хотелось поскорее отправиться об– ратно на Землю? Но это и так все знают…

– Тогда принято. Завтра утром решится все, – заключил Рындин. – А сейчас – спать, друзья. Утро мы должны встретить полными сил и бодрости. Впереди большие испытания!..

Но как могла Галина заснуть, зная, что только одна ночь отделяет ее от решающего события? Как остановить, успокоить мысли, тревожно напоминающие о том, что говорил Николай Пет– рович? Неверный фиолетовый ночной полумрак глубокого ущелья

– неужели же действительно сегодня она видит его в последний раз? А если завтра все окажется в порядке, если астроплан выйдет на поверхность огромного моря, куда впадает река, – тогда послезавтра будет дан обратный старт с Венеры на дале– кую родную Землю… И Галя не заметила, как ее настиг глубо– кий сон: ей показалось, что она только на минутку прикрыла глаза – и тут же услышала громкий голос Николая Петровича:

– Аргонавты Вселенной, утро! Вставать! Время не ждет, быстрее завтракайте – и за дело. Подъем!

Завтрак Галя ела молча и только по обязанности: ну какая, в самом деле, еда, когда сейчас должна решаться их судьба! Она то и дело поглядывала в иллюминатор, на привычные уже острые скалы, стройные цикадеи и беннетиты, ажурные листья папоротников. Ей припоминалось, с каким удивлением и интере– сом она смотрела в иллюминатор в первый день их пребывания на Венере. Как тогда все казалось необычным, загадочным, ин– тересным. А сейчас – хотя бы уж поскорее обратно на Землю, домой, домой!

Наконец Николай Петрович скомандовал:

– По гамакам, друзья! Будем начинать. И прошу привязаться не менее прочно, чем перед стартом. Наступают серьезные и опасные минуты.

Он остановился на мгновение и затем добавил – так мягко и ласково, как мог говорить только он один, заботливый старший друг и товарищ:

– Сейчас прочь все опасения. Мы верим, что все пройдет благополучно. Иначе не может быть!

Внимательный взгляд Николая Петровича проверил, все ли готово в центральной каюте, не осталось ли что-либо неубран– ным, забытым. Он еще раз посмотрел на товарищей, опускавших гамаки, удовлетворенно кивнул головой и вышел в навигаторс– кую рубку. А Галя Рыжко не удержалась от того, чтобы напос– ледок не взглянуть еще в иллюминатор… нет, не краснолистые пальмы, не скалы и не кружевные папоротники хотелось ей уви– деть в последний раз!

Высоко в небе над краем ущелья, все так же, как и раньше, развевались красные флаги – один с золотыми серпом и моло– том, а другой с пятью золотыми звездами…

Послышался легкий шум. Автоматический механизм закрывал одновременно все иллюминаторы центральной каюты металличес– кими ставнями. В каюте стало темно. Лишь один большой экран перископа светился в центре потолка перед глазами притихших путешественников.

Ясно видневшиеся на нем скалы будто сами медленно перед– вигались, уходили в сторону. Николай Петрович в навигаторс– кой рубке регулировал перископ, устанавливал его в нужном направлении. И вот картина на экране, наконец, застыла. Галя узнала эти могучие, огромные скалы. То была верхняя часть ущелья, каменная плотина, замыкавшая его. Отсюда должна была хлынуть вода!

– Внимание! Включаю ток! – прозвучал в каюте громкий строгий голос Рындина.

Резко зазвенел сигнальный звонок. Начинается! Взрыв!

Но тревожная тишина не нарушалась ничем. Ни малейшего звука, никакого движения… Глаза путешественников не отры– вались от экрана. Галя невольно считала про себя:

– Раз… два… три…

Над склонами возникло черное облако. Оно быстро расширя– лось во все стороны, закрывая не,бо. И почти тотчас же среди разваливающихся скал блеснула вода. Еще миг – и скал уже не было. Вместо них возникла вертикальная светло-серая водяная стена, от одного склона ущелья до другого.

Эта стена сначала будто замерла неподвижно – и затем всей своей громадой рванулась вперед, наполняя ущелье. Она двига– лась по направлению к астроплану невообразимо быстро, не уменьшаясь в высоте. Галя расширившимися глазами смотрела на экран перископа, ее сердце замирало от тревожного ожидания.

Вот верхняя часть водяной стены, достигавшей в высоту не менее двадцати – двадцати пяти метров, словно обрушилась ки– пящим и бурлящим водопадом. Но не успела эта волна водопада упасть и до половины стены, как вся масса воды с новой силой ринулась вперед, обрушиваясь на скалы. Казалось, сейчас она всей тяжестью рухнет на корабль.

– Ox! – не сдержала восклицания Галя.

Мощный удар потряс астроплан. И сразу на экране все ис– чезло, погасло в сером тумане. Корабль вздрогнул, закачался. Его кормовая часть приподнялась и снова упала назад. Новый удар!

Астроплан дрожал и дергался. Резиновые тросы, на которых висели гамаки, толстые амортизаторы растягивались и вновь сокращались. Гамаки выписывали в воздухе неровные кривые. Из буфета в стене выпала и покатилась бутылка. А корабль тяжело раскачивался, задирая и опуская корму, будто стараясь прота– ранить скалы.

– Да неужели же не вытолкнет его? – прошептала Галя.

Послышался глухой, неприятный скрежет. Астроплан медленно сдвинулся вперед. Он терся боками супертитанового корпуса о скалы, он продирался между ними, увлекаемый могучим потоком воды, мчавшейся по ущелью. Судорожно, рывками, то и дело ос– танавливаясь и замирая, корабль полз по дну ущелья. Теперь уже не было толчков сзади; наоборот, чувствовалось, как кор– пус астроплана преодолевает преграды впереди.

И вдруг корабль резко остановился. Глухой скрежет превра– тился в странный звенящий гул. Астроплан не продвигался дальше, упершись в какое-то препятствие. Все его металличес– кое тело напряженно дрожало, эта вибрация и создавала гул, от которого звенело в ушах. И так же вибрировали и звенели все предметы в каюте. Корабль не двигался! Водяной поток не вытолкнул его, он снова лежал на дне ущелья, зажатый скала– ми.

– Под водой… под водой… – стучало сердце Гали Рыжко.

Снова послышался короткий сильный удар. Что-то загрохота– ло, перекатываясь по внешней стене астроплана около кормы. Этот удар отозвался звоном по всей каюте, будто весь корпус корабля застонал.

Галя услышала, как Сокол крикнул, заглушая гул:

– Все-таки ударил какой-то обломок скалы!

Астроплан вновь сильно качнуло. Не удар ли помог ему сдвинуться?.. Опять начались толчки сзади, неровные, судо– рожные. Корабль дергался, останавливался, снова двигался, он полз вперед, как живое существо, вслепую нащупывая себе до– рогу между скалами в мутной, бурлящей воде. И вот, словно освободившись, астроплан с силой рванулся вверх и вперед! Он повернулся на бок. Потолок каюты вдруг оказался внизу, га– мак, в котором лежала Галя, швырнуло в сторону, затем он по– вис торчком, поставив девушку вниз головой. Корабль перево– рачивался кормой вверх… Секунду или . две он стоял в воде на носу, затем медленно начал опускать корму, раскачиваясь из стороны в сторону. Но он плыл, плыл!

На экране перископа мелькнул свет.

– Небо! Небо! – радостно закричала Галя.

Да, на экране показалось серое, облачное небо Венеры. Из тяжелых темных туч в любую минуту готов был хлынуть дождь. Безрадостное, низкое, сумрачное – но все же небо! И вокруг астроплана уже не было видно высоких склонов скалистого ущелья. Он плыл по бурной реке, плыл кормою вперед, увлекае– мый потоком воды, заполнявшей ущелье.

– Ура! Ура! – кричала в восторге Галя Рыжко, забыв сразу обо всех своих страхах. – Плывем по реке, по реке! Ура!

Вадим Сокол и Ван Лун взволнованно улыбались, поглядывая на девушку, не помнившую себя от радости.

Покачивание астроплана уменьшалось. Его громадный корпус постепенно успокаивался на поверхности воды, корабль все дальше и дальше несся к морю. Галя чувствовала, что она не может больше оставаться на своем месте. Надо было что-то де– лать, найти выход переполнявшему ее счастью! И она не выдер– жала.

Забыв о строгих распоряжениях Рындина, о нерушимой дис– циплине экипажа астроплана, Галя отстегнула пряжки предохра– нительных ремней, соскочила из гамака на пол и, с трудом сохраняя равновесие на непривычно качавшемся полу, бросилась к навигаторской рубке все с тем же победным возгласом «ура».

Вслед ей неслись восклицания Сокола и Ван Луна:

– Галиночка, куда вы? Нельзя!

– Галя, порядка нет, будет плохо!

Но она не слышала ничего.

Как пуля, она влетела в навигаторскую рубку, подбежала к изумленному Рындину и, будто не замечая строгого выражения его нахмуренного лица, обхватила с разбегу шею академика го– рячими руками и звонко поцеловала его:

– Николай Петрович, дорогой, золотой, как я счастлива! Как я вас люблю!

Рындин даже не пытался сопротивляться. Покачивая головой, он улыбался и повторял:

– Ах, шалунья! Ай, недисциплинированная девчонка! Да раз– ве можно так?..

Но Галя видела, что его глаза увлажнились, подозрительно заблестели. Академик обнял одной рукой девушку за плечи и наставительно произнес:

– И, пожалуйста, не вздумайте продолжать. А то еще чего доброго от волнения хлюпать начнете, знаю я вас… погодите, у меня какая-то соринка в глаз попала, надо прочистить. Где мой носовой платок, а?..

Прижавшись щекой к плечу Николая Петровича, Галя смотрела вместе с ним на экран перископа, на котором быстро проплыва– ли незнакомые крутые берега, увенчанные красными кронами ци– кадей и кипарисов, заросшие густым оранжевым кустарником.

Николай Петрович нажал кнопку на пульте управления, и внутрь корабля ворвался дневной свет. Все иллюминаторы были открыты.

Астроплан выплывал в море, огромное море, тусклое серебро которого сливалось с серым горизонтом. Волны мягко покачива– ли межпланетный корабль, до половины погруженный в воду. Сопла его ракетных двигателей смотрели под углом вниз, нос был приподнят. Движение корабля постепенно замедлялось – и наконец он остановился совсем.

Рындин обеими руками повернул к себе взволнованное лицо Гали, нежно поцеловал ее в лоб и сказал:

– Идите, девочка моя. Счастье не изменило нам – не ваша ли счастливая звезда выручает нас, а?.. Идите, скажите Вади– му и Ван Луну, что я прошу их немедленно взяться за тщатель– ный осмотр всех помещений астроплана. Надо проверить все уголки корабля, все механизмы, не повреждено ли в них что-нибудь из-за этих подводных толчков. Завтра ведь мы вы– летаем в обратный путь, надо успеть все сделать. Идите, иди– те, Галя. И не забывайте о дисциплине. Смотрите, чтобы боль– ше не было таких выходок, как сегодня. Слышите, сорванец?

Это прозвучало строго – и глаза Николая Петровича посмот– рели на Галю из-под нарочито насупленных бровей тоже очень Строго. Но сколько бы в этот день взгляд тех же самых глаз не останавливался на жизнерадостном, веселом лице девушки – в нем светилась ласка, а голос академика невольно смягчался. Конечно, сорванец, взбалмошная девчонка, которую надо дер– жать в руках, все это так. И Вадиму придется с трудом справ– ляться с ее экспансивностью – это тоже верно. Но Николай Петрович теперь еще больше понимал молодого геолога и радо– вался за него…

А на следующий день, 16 февраля, точно выполняя указания Земли, экспедиция была готова к отлету в обратное межпланет– ное путешествие. За несколько минут до полудня Таля Рыжко, как и ее товарищи, лежала уже в своем гамаке, прочно закре– пив пряжки предохранительных ремней.

В иллюминаторы центральной каюты лился фиолетовый свет Венеры – призрачный тусклый свет планеты, населенной удиви– тельными чудовищными животными, хранившей в своих дебрях и пещерах драгоценные инфрарадий и ультразолото. С мягким шу– мом задвинулись металлические ставни иллюминаторов, пряча за собою этот призрачный свет и далекие берега, покрытые пышной оранжево-красной растительностью.

В каюте прозвучал голос Рындина:

– Внимание! Через минуту даю старт.

– И не попрощались как следует с Венерой, – сказала сок– рушенно Галя. – Вчера некогда было и сегодня не успели… Больше уже не увидим ее. – Она сказала это тихо, про себя. Но Рындин услышал ее.

– Не увидим мы – увидят другие, – ответил он твердо. – Наше путешествие сюда не последнее, Галя, а первое. Дорога на Венеру открыта нашей экспедицией – и по этой дороге поле– тят десятки других межпланетных кораблей, Внимание, товари– щи!

Руки академика Рындина лежали на пульте управления. Нико– лай Петрович посмотрел на экран перископа, на плывущие по нему серые облака Венеры, на циферблат часов. Двенадцать!

– Даю старт!

…Встревоженная громоподобными взрывами, гремевшими над морем, обеспокоенная волнами, которые бурно набегали на бе– рега, – над красными вершинами стройных цикадей, над девс– твенными чащами Венеры поднялась плоская голова неизвестного чудовища.

Огромными выпученными глазами голова посмотрела на море, тупо уставилась в небо, увидела там маленькую темную черточ– ку, которая молниеносно пронеслась под свинцовыми облаками и исчезла в их густой толще… И, ничего не поняв, снова скры– лась за оранжево-красными деревьями…

ЭПИЛОГ

Земля ждала.

Внимание всего человечества было сосредоточено на одном: экспедиция академика Рындина, успешно выполнив задание, по– кинула Венеру и возвращается на Землю. Так гласило прави– тельственное сообщение, переданное всеми радиостанциями, опубликованное всеми газетами мира.

Это знали все, об этом сообщала короткая радиограмма с борта «Венеры-1», отправленная еще в памятный день 16 февра– ля. Но ею и ограничивались сведения об астроплане. Радиог– рамма, датированная 16 февраля, оказалась последней, приня– той направленными приемными радиостанциями Земли. С этого момента связь с астропланом оборвалась снова.

Возможно, что экспедиция Рындина и слышала радиосигналы, которые беспрерывно посылали в межпланетное пространство мощные радиостанции Земли; возможно также, что передатчик астроплана отвечал на эти сигналы. Но ответы Рындина не дос– тигали Земли, – скорее всего, заглушенные потоками космичес– кого излучения. Операторам не могли помочь даже самые чувс– твительные приемники.

Повторялось то же, что происходило и во время полета аст– роплана с Земли на Венеру, когда связь с экспедицией также надолго обрывалась из-за непреодолимых космических помех. Но теперь положение было гораздо более тревожным.

Тогда астроплан летел по маршруту, детально разработанно– му еще первыми энтузиастами межпланетных путешествий в нача– ле нашего века, когда полеты в мировое пространство соверша– лись разве только в научно-фантастических романах, а ученые, вынашивавшие эту идею в тиши своих кабинетов, вынуждены были удовлетворяться теоретическими расчетами. Такие расчеты очень пригодились в дальнейшем. Полуэллиптический маршрут полета Земля – Венера, например, логически вытекал из взаим– ного расположения орбит этих планет, идея его была совершен– но правильной, как доказали все последующие проверки. Межп– ланетный корабль, вылетев по этому маршруту и установив пра– вильный курс, неизбежно должен был достичь Венеры. И поме– шать ему, привести в иную точку пространства, могла бы толь– ко исключительная, катастрофическая причина.

Совсем иной была картина теперь.

В извечную схему и соотношение небесных светил вмешалась новая сила – проносившаяся через солнечную систему комета. Астроплан, вылетев с Венеры, попадал в сферу ее притяжения, описывал в пространстве сложную кривую, по которой в конце концов и должен был попасть на Землю. Подробные расчеты, произведенные новейшими электронными вычислительными машина– ми, говорили именно так. Астрономы на основании этих расче– тов разработали для экспедиции Рындина новые сроки вылета с Венеры и новый курс. Понятно, насколько важно было сейчас следить за полетом астроплана по новому маршруту! Но так как межпланетный корабль Рындина оставался неуловимым даже для самых мощных телескопов и радиолокационных установок, – аст– рономы могли следить за его полетом исключительно по радиог– раммам с астроплана. Между тем связь оборвалась – и теперь никто на Земле не знал о действительном положении и местона– хождении корабля.

Основываясь на расчетах, астрономы, конечно, могли в лю– бой день и в любую минуту указать на небесной карте ту точ– ку, в которой должен был находиться межпланетный корабль. Но это все же были только теоретические расчеты, какими бы убе– дительными они ни казались, а не практические сведения, не реальные сообщения о судьбе живых людей.

Волнение нарастало с каждым днем. Астрономы не выходили из обсерваторий, отрываясь от телескопов лишь для того, что– бы в тысячный раз погрузиться в проверку вычислений, и пре– рывали вычисления только для того, чтобы снова прильнуть к окулярам телескопов. Операторы вели беспрерывные дежурства у радиолокаторов и чувствительнейших радиоприемных устройств. Астроплан оставался невидимым и неслышимым. Между тем приб– лижалось уже время, когда можно было надеяться заметить его на небосводе в виде мельчайшей сверкающей искорки – по край– ней мере, в наиболее мощные земные телескопы Крымской и Кан– тонской обсерваторий.

И еще один вопрос волновал Землю: где спустится межпла– нетный корабль? Московский и Пекинский институты межпланет– ных сообщений опубликовали совместное коммюнике, в котором говорилось, что место спуска астроплана еще не определено окончательно. Могли быть два варианта. Если академику Рынди– ну удастся достаточно затормозить движение астроплана – спуск будет возможным на Азовском море. Если же торможение будет затруднено, тогда посадочная скорость окажется слишком большой, и для спуска придется избрать океанские просторы. Все это выяснится после восстановления связи с «Венерой-1», когда астроплан окажется в непосредственной близости от Зем– ли.

Сотни миллионов людей ждали…

И в этом напряженном ожидании Землю, как молния, облетело первое известие, переданное мощной московской радиостанцией, которое сообщало:

– Крымская обсерватория обнаружила в пространстве межпла– нетный корабль «Венера-1». Астроплан приближается к Земле. По вычислениям обсерватории, он через двенадцать дней сможет начать круговое торможение, облетая Землю по эллипсам.

И на протяжении двенадцати суток не было на земном шаре человека, который не всматривался бы ночами в звездное небо, пытаясь отыскать там новую крохотную искорку – корабль Рын– дина. Но, естественно, все такие попытки были тщетными, уви– деть астроплан невооруженным глазом было невозможно. Это знали все – и тем не менее упорно всматривались в небо: а вдруг?..

День летел за днем. Московское радио регулярно передавало краткие бюллетени:

– Межпланетный корабль «Венера-1» приближается. Его можно наблюдать уже в обычные телескопы.

– Связь восстановлена. От экспедиции получена радиограм– ма. Академик Рындин сообщает, что экипаж астроплана чувству– ет себя вполне хорошо. Ультразолотое укрытие инфрарадия от влияния космических лучей оправдало себя.

– Земные посты управления установили контроль над двига– телями астроплана. Академику Рындину останется при спуске лишь управлять парашютным устройством.

– Ведущий астроном Крымской обсерватории доктор математи– ческих наук Елена Рыжко, проводящая постоянные наблюдения за движением «Венеры-1» в межпланетном пространстве, высказыва– ет предположение, что астроплан сможет достаточно погасить скорость, для того чтобы спуститься на Азовском море.

В этом бюллетене была одна особенность, понятная всем: за приближением межпланетного корабля следила при помощи мощно– го телескопа мать той самой девушки, которая неожиданно ока– залась в астроплане. А уж о ком, как не о Галине Рыжко, было столько бесконечных разговоров и споров с того момента, ког– да на Земле стало известно из радиограммы академика Рындина о ее появлении, изумившем экспедицию!..

Новое сообщение:

– Астроплан «Венера-1» находится вблизи Земли. Он начал торможение и делает первый эллипс вокруг земного шара, гася скорость при помощи трения в земной атмосфере. Межпланетный корабль можно видеть, пользуясь хорошим биноклем, в ночное время в такие часы…

Радио сообщало о часах, когда астроплан приближался к Земле, описывая вокруг нее свои эллипсы. Теперь «Венеру-1» видели десятки тысяч наблюдателей.

Далеко-далеко в небе, среди мерцающих звезд, двигалась блестящая искорка. Вблизи горизонта заметить ее было почти невозможно. Потом она начинала подниматься – и делалась при этом все ярче и ярче. А затем искорка опускалась в противо– положной стороне небосвода, постепенно меркла и, теряясь в дымке, исчезала совсем, перед тем как спрятаться за линией горизонта до следующего своего появления.

Межпланетный корабль уменьшал скорость. Его эллипсы сок– ращались. И пришел день, когда радио сообщило:

– «Венере-1» удалось погасить скорость до необходимых норм. Окончательно решено, что астроплан снизится на Азовс– кое море. Торжественная встреча экспедиции академика Рындина состоится в Ахтарском лимане, несколько выше сорок шестой параллели, по которой будет снижаться корабль, в среду, в одиннадцать часов утра.

Ни поезда, ни вереницы многоместных атомовозов, ни эскад– рильи гигантских экспресных ракетопланов не в состоянии были вместить тысячи и тысячи восторженных людей, спешивших в ра– йон Ахтарского лимана.

Стратосферные ракетопланы привозили гостей из Китая, Ко– реи, Индии, Польши, Чехословакии, Германии, Венгрии и других стран. Ученые и журналисты Европы, Азии, Америки, Африки и Австралии торопились в Ахтарск, чтобы присутствовать при со– бытии, взволновавшем весь мир.

Утреннее солнце, выглянув из-за моря, несомненно, должно было поразиться: никогда еще не приходилось ему видеть на спокойных и тихих берегах Ахтарского лимана такого оживле– ния! Берега изменили свой обычный вид. Не было видно ни зо– лотистого песка, ни зеленой травы – бесконечные толпы людей закрыли все.

В чистом синем небе не осталось ни одного облачка-свежий ветер унес их ночью на юг. Сияющее радостное солнце не спеша поднималось выше и выше над серебристой поверхностью моря. Успокоился и ветер; волны с легким журчаньем косой чередой набегали на берег и оставляли на песке влажные широкие сле– ды. Все знали, что астроплан уже начал снижение. Но где же он? «Венера-1» должна была показаться с западной стороны не– босвода, со стороны далекого, прячущегося за горизонтом Си– ваша. Десятки тысяч биноклей жадно прощупывали голубой не– босвод.

Но в прозрачном небе не было видно ничего.

– Где же астроплан?..

Сквозь гул многотысячной толпы донесся звук сирены, уста– новленной на вышке в Приморско-Ахтарске. Этот долгожданный сигнал был понятен всем: межпланетный корабль замечен в не– бе!

– Где же? Где?

Прошло всего несколько секунд – и близ самого горизонта далеко-далеко в небе появилась едва заметная темная черточ– ка. Она словно повисла в прозрачной синеве на какое-то мгно– вение, а затем начала подниматься. Она уходила выше и выше, будто скользила по прозрачной опрокинутой чаше неба. Каза– лось, что эта маленькая черточка вот-вот исчезнет, раство– рится в сияющей синеве. Но нет, она заметно увеличивалась, приближалась!

Черточка завершила свой кажущийся подъем по небосводу. Она теперь явно изменила направление и мчалась как будто под углом к поверхности моря. Вот уже видно, что это не черточ– ка, а заостренная сигарка.

И вслед за ней тянется несколько совсем маленьких темных треугольничков. Да, этовыброшенные астропланом конические парашюты, с их помощью корабль замедляет свею скорость, тор– мозит в воздухе.

Астроплан вырастал на глазах. Еще мгновение – и он косо скользнул в воздухе и зарылся носом в волны, уйдя в море, как стремительно выпущенная из лука стрела. Высокие всплески указывали место, в котором межпланетный корабль ушел под во– ду.

Эти всплески отвлекли внимание наблюдателей, а астроплан тем временем успел уже вынырнуть из-под воды и быстро плыл по направлению к берегу, покачиваясь на волнах. От него под– нимались облака пара, он весь был окутан ими. Вода вскипала вокруг его металлического корпуса, раскалившегося от трения в атмосфере.

Астроплан описывал на поверхности моря широкий полукруг, все время замедляя свою скорость. Он приближался к Ахтарску, проплывая мимо усеянных людьми берегов. Медленнее, медленнее

– и вот он совсем остановился. Его отделяло от берега не бо– лее ста метров.

Грянула музыка. Но ее звуки заглушила буря радостных вык– риков, приветствий, гром рукоплесканий, которыми люди встре– чали первый в мире космический корабль, возвратившийся из далекого путешествия.

В верхней части астроплана откинулся люк. Сейчас, сейчас из него покажутся участники экспедиции!

Но из люка никто не выходил. Люди на берегу замерли в напряженном ожидании. Сразу стало так тихо, что звуки ор– кестра показались неимоверно громкими. Лишь волны плескались у огромного металлического тела астроплана. Почему никто не выходит из корабля?..

Но вот из открытого люка астроплана выдвинулись две тон– кие мачты. Они поднимались все выше. Широкие красные полот– нища медленно проплыли вверх. Над астропланом развернулись красные флаги – СССР и Китая. Они победно реяли в воздухе, как приветствие от путешественников, возвратившихся из глу– бин мирового океана.

Над люком появилась седая голова Николая Петровича Рынди– на. Академик вышел на верхнюю площадку астроплана, а за ним показались и его спутники – Вадим Сокол, тщетно пытавшийся скрыть свое волнение, сдержанный, но на этот раз широко улы– бающийся Ван Лун и смеющаяся Галя Рыжко.

И теперь уже нельзя было услышать ничего: ни музыки, ко– торая напрасно пыталась прорваться сквозь ураган приветс– твенных криков и рукоплесканий, ни самих приветствий – ниче– го! Все слилось в один не прекращавшийся ни на секунду ра– достный гул…

Земля встречала своих героев, отважных победителей миро– вого пространства, первых людей, побывавших на далекой Вене– ре, смелых и бесстрашных аргонавтов Вселенной.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Наука давно уже выяснила, и все большее число людей начинает понимать, что Земля и живущий на ней человек теснейшим образом связаны с процессами, совершающимися в космической природе. Явления Солнца и солнечной деятельности определяют состояние ионосферы, в которой распространяются радиоволны, и состояние погоды на Земле. Практика радиолокации потребо– вала изучения космической пыли – метеоров, непрерывно бом– бардирующих земную атмосферу. Проблема космического излуче– ния требует проникновения в суть процессов, которые протека– ют в удаленнейших областях звездной системы. Необходимость научного знания прошлого и будущего нашей Земли вызывает особый интерес к изучению других планет, к решению древнейшей задачи космогонии. Поэтому межпланетные полеты и завое– вание космических пространств, дальнейшее проникновение в существо астрономических явлений – это не отвлеченная мечта одиночек, а потребность общечеловеческого развития, необходимый важный этап в развитии общества, в развитии современной науки и техники.

Вот почему и в советскую литературу все шире проникают астрономические темы, вопросы космической природы, жизни окружающих нас миров. В романе В. Владко «Аргонавты Вселенной» отражены и возможности и трудности, которые рассматриваются в науке в связи с проблемой межпланетных полетов.

В последние годы достигнуты большие успехи в изучении особенностей Солнечной системы и природы планет. Это позво– ляет конкретнее ставить и решать проблемы, связанные с кос– мическими полетами.

С исключительной глубиной разработана теория движения больших планет, составляющих систему тел, обращающихся почти в одной плоскости, в направлении против часовой стрелки, ес– ли смотреть с севера. На десятилетия и столетия вперед и на– зад могут быть с громадной точностью вычислены положения планет, влияния их друг на друга и на другие тела Солнечной системы. Это позволяет решать любую задачу на предвычисление движения космического корабля в пространстве. Именно для расчета межпланетного полета оказалась необходимой и та вы– сокая точность, которая представлялась излишней в применении к самим планетам.

Особенности распределения комет и некоторые другие данные заставляют предполагать, что система больших планет не огра– ничивается известными 9 планетами. По-видимому, за орбитой Плутона движется еще более далекая большая планета, а может быть, и не одна.

Важное значение приобретает тщательное изучение известных спутников планет. Это связано и с предполагаемыми особеннос– тями их физической природы (о чем скажем дальше) и с необхо– димостью учесть возможные сближения ракет со спутниками при полетах на планеты. При полете, например, на Марс или вокруг Марса придется точно учитывать положения Фобоса и Деймоса; и при всех полетах с Земли и расчете возвращения ракет на Зем– лю необходимо предусматривать движение Луны, которая при оп– ределенных условиях будет оказывать мощное воздействие на путь межпланетного корабля.

Открытия последних лет выяснили выдающуюся роль, которую играют в Солнечной системе так называемые «малые тела». К «малым телам» Солнечной системы мы относим астероиды или ма– лые планеты, кометы, космические камни – метеориты и косми– ческую пыль – метеоры. Число австроидов в доступной нам об– ласти Солнечной системы, имеющих размеры не меньше 1-1,5 км, повидимому, не превосходит 100000. Они движутся преимущест– венно в пространстве между орбитами Юпитера и Марса, но мно– гие из них обращаются и по очень небольшим орбитам, в облас– ти планет Меркурия, Венеры и Земли. Астероиды меньших разме– ров уже почти недоступны наблюдениям с современными телеско– пами; однако можно думать, что число их гораздо больше и что существует постепенный переход между астероидами, космичес– кими глыбами и множеством гораздо более мелких космических камней – метеоритами. Астрономы единодушно признают метеори– ты маленькими астероидами или, если угодно, астероиды – ги– гантскими метеоритами.

Следующей ступенью за метеоритами является космическая (метеорная) пыль, которая заполняет пространство – Солнечной системы. Наряду со «спорадическими» метеорами известны до– вольно многочисленные потоки частиц, двигающихся в опреде– ленном направлении.

Новые методы точных фотографических наблюдений и так на– зываемых радиолокационных наблюдений метеоров со специальны– ми радиоустановками привели в последние годы к замечательно– му открытию: оказалось, что громадное большинство метеоров движется по эллиптическим орбитам, сравнительно мало накло– ненным к плоскости движения планет, и преимущественно в том же направлении, что и планеты или астероиды, т. е. они также обладают прямыми движениями. Между астероидами, метеоритными и метеорными телами оказалась тесная, по-видимому генетичес– кая, связь.

Наиболее замечательные открытия последнега времени были связаны с кометами. Было доказано, что кометы, собственно, только тем отличаются от метеоритов, что наряду с обломками твердых пород в них присутствует лед, но не просто замерзшая вода, а замороженные вещества, включающие метано-аммиачные соединения. Лед в кометах при их приближении к Солнцу бурно испаряется, и газы образуют туманную голову и хвост кометы. Кометам неоткуда пополнять запасы испаряющегося вещества; лед служит признаком их сравнительно недавнего образования. В пределах Солнечной системы, простирающейся на расстояние в сотни тысяч астрономических единиц, оказывается, двигаются, как установили советские ученые, тысячи миллиардов комет. Все они принадлежат к Солнечной системе, так как образова– лись внутри ее. Среди них особую роль играют так называемые короткопериодические кометы. Особенности их орбит, напомина– ющих орбиты астероидов, – очень малый возраст, часто не пре– восходящий 100 лет, – заставили сделать вывод, что они обра– зовались недавно и образуются сейчас в результате грандиоз– ных вулканических выбросов на многих планетных телах.

Наиболее активными производителями комет являются Сатурн и его спутники, спутники Юпитера, по-видимому Марс и несом– ненно Венера. На эти планеты указывают особен– . ности мно– гих комет и связанных с кометами метеорных потоков. Так, че– рез изучение комет и метеоров наука подошла к выяснению фи– зических особенностей планет и процессов, которые на них происходят. Несомненно, что спутники Юпитера, например, пок– рыты метаноаммиачным льдом, замерзшей атмосферой. Выясняются и особенности больших планет. Действительно, еще 2-4 года назад относительно планеты Венеры, как отмечает Галя Рыжко в романе В. Владко, существовали самые противоречивые мнения. Однако за это время наблюдения проф. Н. А. Козырева, полу– ченные с помощью большого рефлектора Крымской астрономичес– кой обсерватории, доказали присутствие азота и кислорода в атмосфере планеты. Проф. Козырев наблюдал интенсивные поляр– ные сияния в ночной атмосфере Венеры, которые давали те же линии в спектре, как и полярные сияния на Земле. Точное фо– тометрическое изучение Венеры показало, что в ее атмосфере взвешено большое количество пыли и, как можно думать, пепло– вых частиц, выбрасываемых на большую высоту при вулканичес– ких извержениях.

Недавно при специальном фотографировании планеты было об– наружено существование на ее поверхности облачных поясов, напоминающих экваториальные полосы на Юпитере, Сатурне и других планетах. Это заставляет считать, что Венера довольно быстро обращается вокруг оси, что и предполагает В. Владко в своем романе. Существование большого количества космической пыли в Солнечной системе прямо говорит об его постоянном по– полнении. Это положение возможно только за счет выброса пеп– ловых частиц с поверхности планетных тел при мощных вулкани– ческих извержениях.

Учитывая эти данные, можно следующим образом представлять себе современные условия на планете Венере. Мощный, многос– лойный облачный покров отражает обратно значительное коли– чество солнечной энергии, падающей на планету. В полярных областях планеты на ее поверхности должна существовать до– вольно низкая температура и условия, соответствующие ледни– ковым областям на Земле в периоды последних оледенений. Нао– борот, в экваториальных областях или больших районах вулка– нической активности, в области горячих лавовых морей, проис– ходит интенсивное испарение, и влага в результате интенсив– ной атмосферной циркуляции переносится в холодные области, где и выпадает в виде снега и льда, поддерживая оледенение поверхности. Таким образом, кажется весьма вероятным, что сейчас на Венере существуют условия, подобные тем, что пере– живала Земля, скажем, 100 000 лет тому назад, в периоды пос– ледних оледенений. Представление о тепличных, тропических условиях на планете на всей ее поверхности, которое было еще недавно широко распространено, не подтверждается в свете но– вых открытий.

Последний вопрос, которого необходимо коснуться, – это вопрос о космических лучах, о таинственном космическом излу– чении, с которым неоднократно сталкиваются пассажиры корабля «Венера-1». Космические лучи – это ядра обычных, известных нам, атомов, протоны (ядра атома водорода), нейтроны и электроны, т. е. продукты разрушения атомов, обладающие од– ной особенностью, отличающей их от обычных состояний ве– ществ, а именно: высокой и часто колоссальной скоростью дви– жения. Скорости этих космических частиц достигают десятков тысяч и даже сотен тысяч километров в секунду. Несомненно, что такие скорости возникают в результате грандиозных косми– ческих катастроф и затем, как полагают некоторые советские ученые, еще возрастают в результате разгонки частиц в межз– вездных магнитных полях.

Другие советские физики и астрономы обсуждали возможность возникновения высокоскоростных частиц (космических лучей) и на Солнце, где часто наблюдаются грандиозные вспышки, выбра– сывающие вещество с большими скоростями; давно известно так– же, что в области солнечных пятен образуются сильные магнит– ные поля. С другой стороны, давно уже было установлено, что Солнце выбрасывает со своей поверхности вещество в виде по– токов частиц, или, как их стали называть, корпускулярные по– токи, воздействие которых на Землю проявляется в возникнове– нии магнитных бурь и других явлений.

23 февраля 1956 года произошли события, которые проливают некоторый свет на происхождение космических лучей. В этот день утром по всей Земле наблюдалось необыкновенное усиление интенсивности космической радиации. Такое быстрое возраста– ние числа и энергии космических частиц можно было объяснить только тем, что они были выброшены из Солнца. Действительно, одновременно с подъемом космической радиации было отмечено затухание радиосвязи, явления в магнитном поле Земли, кото– рые говорили о том, что причиной могла быть только вспышка – взрыв на Солнце. И ранее, в 1942, 1946 и 1949 годах, наблю– дались подобные же, однако менее интенсивные вспышки косми– ческой радиации. Все же оставалось сомнение в том, что Солн– це может быть источником столь мощных потоков космических частиц. Теперь это сомнение отпадает. Февральская вспышка 1956 года говорит о том, что на Солнце совершаются физичес– кие процессы особого рода, в миллионы раз превосходящие по мощности явление взрыва водородной бомбы.

Таким образом, космическое излучение возникает и на звез– дах; представление о направленном потоке космических лучей, идущем из области Крабовидной туманности, не соответствует действительности. По-видимому, наиболее трудной проблемой межпланетных полетов будет защита от космической радиации. Однако уже сейчас мысль ученых работает и в этом направле– нии. Помимо бронирования герметических кабин межпланетных кораблей, предполагается, например, установка для создания сильного магнитного поля вокруг ракеты, которое должно будет отклонять космические частицы.

В увлекательном повествовании автор романа затрагивает многочисленные вопросы науки и техники настоящего времени и ближайшего будущего. Возбуждая интерес к вопросам межпланет– ных полетов, он содействует в какой-то мере решению вели– чественной задачи, к которой вплотную подошло человечество,

– задачи непосредственного завоевания космических прост– ранств.

Доктор физико-математических наук, проф. С. ВСЕХСВЯТСКИЙ