Исторические сенсации - Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию

Возможно, особое отношение распространяется лишь на те семьи, которые вписываются в немецко-польскую версию катынского преступления? Анастасия Миронова и Анне Рогайло-Яковленко являлись носителями нежелательной информации о том, что поручик П.Рогаля-Рогайло являлся узником не только Козельского, но и лагеря особого назначения под Смоленском, и расстрелять его могли только немцы?

Важнейшим аргументом в защиту свидетельства А.Мироновой является то, что в числе документов, которые она представила в польское консульство для поездки в Польшу в 2003 г., находилась копия официальной справки о том, что ее прадед П.Рогаля числится в списках расстрелянных в Катыни.

Представителям «Мемориала» следовало бы с тем же энтузиазмом, с которым они шельмовали свидетельство А.Мироновой, поинтересоваться причинами отказа в польских визах ей и ее бабушке. Ситуация с поручиком П. Рогаля (Рогайло) наглядно показала, что для сторонников немецко-польской версии катынского преступления, каковыми являются вышеназванные представители «Мемориала», все факты, противоречащие этой версии, представляются болтовней. Об этом они прямо заявляют: «Не надо забалтывать тему разнообразной ахинеей, взятой с потолка. Мы уже убедились, что лагерей 1-ОН, 2-ОН, 3-ОН вместе в начальником В.М.Ветошниковым вообще не было в природе».

Это реальная позиция сторонников немецко-польской версии. Вместо того, чтобы добиваться рассекречивания информации о лагерях НКВД западнее Смоленска и на основании рассекреченной информации положить конец домыслам и спекуляциям на эту тему, они предпочитают называть любую информацию, противоречащую их версии, «ахинеей». По-другому и не может быть.

За последние 15–20 лет многие польские и российские историки и исследователи катынской темы обзавелись научными степенями, приобрели вес среди политического и научного истеблишмента, получили польские награды, международные гранты, и вдруг новые факты все ставят под угрозу. Несомненно, что в душе у каждого из них шевелится червь сомнения, а вдруг лагеря особого назначения БЫЛИ? Тогда их все «научные» изыскания и достижения превращаются в пыль.

О том, что после оккупации немцами Смоленска, в его окрестностях находились польские офицеры, свидетельствует рапорт командира айнзатцгруппы при штабе группы армий «Центр» Франца Стаглецкера на имя начальника Главного управления имперской безопасности Рейнхарда Гейдриха о действиях группы за период с августа по декабрь 1941 г, в котором указывается: «…Выполнил главный приказ, отданный моей группе, – очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха – большевиков, евреев и польских офицеров» (оригинал хранится в архиве нью-йоркского «Идиш сайнтифик инститьют», копия – в архиве Союза антифашистских борцов в Праге).

С учетом вышеизложенного экспертиза польских профессоров Сообщения комиссии H.H.Бурденко вряд ли может претендовать на определение «научно-исторической».

НКВД или нацисты?

Выше уже говорилось о созданной в Польше катынской пропагандистско-идеологической системе. Но и она дает сбои. В апреле 2007 г. по поручению газеты «Жечь посполита» и программы польского телевидения «Надо поговорить» компания «TNS ОВОР» провела опрос среди поляков о катынском преступлении. Результаты оказались ошеломляющими. 94 процента опрошенных поляков знают название «Катынь», но 40 процентов не знают, кто убил в России польских офицеров. Причем каждый десятый поляк уверен в том, что это преступление совершили немцы.

С учетом вышесказанного и того, что доказательства о причастности сотрудников НКВД к расстрелу польских офицеров широко известны, в дальнейшем сделаем упор на те факты, которые свидетельствуют, что нацисты также расстреливали польских военнопленных.

Вернемся к известному нам «лейтенанту Красной Армии» Катарине Девилье. А.Деко отмечает, что во время ее пребывания в Катыни у нее было большое преимущество перед западными журналистами: она могла непосредственно, без контроля органов НКВД, общаться с населением. Местные жители рассказали Катерине, что немцы из 537 полка связи, дислоцированные в Катыни, «по пьянке многое рассказывали». В частности, они говорили: «Связной полк 537? Чушь. На самом деле они принадлежат к группе десанта «айн-затц-коммандо» ССII, а сейчас они прибыли с Украины, где уничтожили всех киевских евреев. А кого же они убивают здесь? Тоже евреев? Солдаты смеялись. О нет, более тонкая, ручная работа с револьвером….» (Деко. «Великие загадки…». С 273–274)..

Местные жители даже назвали К.Девилье имена некоторых военнослужащих, многие из которых впоследствии звучали на Нюрнбергском трибунале. А.Деко был хорошо осведомлен относительно провального для советской стороны допроса 1 июля 1946 г. в Нюрнберге командира 537 полка войск связи Ф.Аренса (Деко. Великие загадки… С. 266). Однако, ссылаясь на свидетельство К.Девилье, он тем не менее назвал этот полк в связи с Катынским делом. Случайно ли? Возможно, потому что, по мнению Деко, 537-й полк войск связи служил прикрытием, как утверждали в немецкие солдаты, для «айн-затц-командо» СС II?

Во время передачи «Трибуна истории» на французском телевидении К.Девилье подверглась перекрестному допросу в прямом эфире со стороны ведущего французского специалиста по вопросам Центральной Европы Г.Монфора и бывшего польского военнопленного в советских лагерях, майора армии Андерса Ю.Чапского. Она вела себя очень уверенно и достойно выдержала это испытание, убедительно ответив на все вопросы {Деко. «Великие загадки…». С. 304).

Свидетельство К.Девилье заслуживает тщательного расследования, если учесть, что А.Деко также упомянул показания берлинского булочника Пауля Бредоу, служившего осенью 1941 года под Смоленском связистом при штабе группы армий «Центр». П.Бредоу в 1958 г. в Варшаве, во время процесса над Э.Кохом, одним из нацистских палачей, под присягой заявил: «Я видел своими глазами, как польские офицеры тянули телефонный кабель между Смоленском и Катынью». Во время эксгумации в 1943 г. он «сразу узнал униформу, в которую были одеты польские офицеры осенью 1941 г.» (Деко. «Великие загадки…». С. 275).

П.Бредоу также сообщил, что он лично слышал телефонные переговоры между Кохом и командующим группой армий «Центр» фон Боком о перевозке поляков на Восток, где их расстреливали. Известно, что связь для штаба группы армий «Центр» обеспечивал тот самый 537 полк связи, в причастность которого к расстрелу польских военнопленных не поверили в Нюрнберге («Эрих Кох перед польским судом». С. 161).

Ален Деко встречался с бывшим узником Шталага IIB, расположенного в Померании, Рене Кульмо, который заявил, что в сентябре 1941 г. в их Шталаг прибыло с Востока 300 поляков. «В сентябре 1941 года в Шталаге IID нам объявили о приезде шести тысяч поляков. Их ждали, но прибыло только триста. Все в ужасном состоянии, с Востока. Поляки вначале были как во сне, они не говорили, но постепенно стали отходить. Помню одного капитана, Винзенского. Я немного понимал по-польски, а он по-французски. Он рассказал, что фрицы там, на востоке, совершили чудовищное преступление. Почти все их друзья, в основном офицеры, были убиты. Винзенский и другие говорили, что СС уничтожили почти всю польскую элиту» {Деко. Великие загадки… С. 277–278).

В итоге, изучив свидетельства, подтверждающие как немецкую, так и советскую версию «Катынского дела», А.Деко высказал предположение, что «возможно, существовало два катынских преступления. Одно совершили русские, другое немцы».

Интерес представляют показания, которые, немецкий гражданин Вильгельм Гауль Шнейдер 5 июня 1947 г. дал капитану Б.Ахту в г. Бамберге, в американской зоне оккупации Германии. Шнейдер заявил, что во время пребывания в следственной тюрьме «Tegel» зимой 1941/42 г., он находился в одной камере с немецким унтер-офицером, служившим в полку «Regiment Grossdeutschland», который использовался в карательных целях. Этот унтер-офицер был обвинен в подрыве боевого духа народа, или пораженчестве и приговорен к смерти.

Он рассказал Шнейдеру, что «поздней осенью 1941 г., точнее в октябре этого года, его полк совершил массовое убийство более десяти тысяч польских офицеров в лесу, который, как он указал, находится под Катынью. Офицеры были доставлены в поездах из лагерей для военнопленных, из каких – я не знаю, ибо он упоминал лишь, что их доставляли из тыла. Это убийство происходило в течение нескольких дней, после чего солдаты этого полка закопали трупы»» (Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд 07, опись 30а, папка 20, дело 13, л. 23.). Вспомним дневник польского офицера, который был опубликован в испанской газете «АВЦ». Совпадение налицо.

Известно, что в Фонде Управления командующего ВВС РККА в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) под грифом «секретно» хранится протокол допроса сотрудниками СМЕРШа немецкого военнопленного, принимавшего личное участие в расстреле польских офицеров в Катыни (ЦАМО, фонд 35, оп.11280, д.798, л.175). Но обнародовать его пока не удается.

Это только часть свидетельств о том, что в Катыни польских офицеров расстреливали нацисты. Однако они пока игнорируются как польской, так и российской стороной.

Еще одна польская версия

Невероятную версию расстрела польских офицеров предложил Леопольд Ежевский (Ежи Лоек) в своем исследовании «Катынь. 1940». Точнее, эта версия в 1943 г. была выдвинута немцами, а Ежевский ее повторил. Он утверждал: «Расследование 1943 года показало, что убийство польских офицеров осуществлялось не подразделениями местного НКВД из Смоленска, а частями НКВД из более отдаленного Минска. На основании этих данных можно выдвинуть кое-какие гипотезы. В начале 1938 года в СССР существовало несколько тайных антисталинских радиостанций, из которых одна вещала в Белоруссии. Радиолокаторы запеленговали ее под Минском, в сторожке лесника.

Когда войска НКВД окружили сторожку, люди, находившиеся в ней, оказали сопротивление и все погибли в бою. В сторожке была обнаружена мощная радиостанция (ЗКВ), обслуживаемая высшими чинами минского ГПУ (НКВД), причем среди убитых был комиссар ГПУ Самуил Рубинштейн (Рейтер, 29 июня 1938 г.; см. «Новая Речь Посполитая» 21 июня 1938 г.). Выяснилось, что минский НКВД был центром антисталинской конспирации. Отсюда, конечно, следовало, что все минское НКВД подлежало ликвидации. Последним заданием минских энкаведистов, скорее всего, и было уничтожение польских офицеров в Катыни, после чего их всех ожидала неминуемая гибель» (Ежевский. Катынь. С. 20).

Не будем комментировать измышления по поводу минского антисталинского центра. Если бы он существовал, то сегодня об этом было бы известно. Это была очередная газетная «утка». Но вот версия о причастности сотрудников Минского НКВД к расстрелам польских военнопленных появлялась в различных источниках.

Вот что по этому поводу пишет Л.Ежевский: «В 1957 году произошло событие, имевшее для выяснения катынской трагедии очень большое значение. 7 июля 1957 года западно-немецкий еженедельник «7 Таге» опубликовал копию и перевод документа, который был предоставлен редакции одним поляком, в годы войны работавшим в строительных отрядах Тодта. Этот документ, датированный 10 мая 1940 года, с грифом «совершенно секретно», за подписью Тартакова, начальника минского НКВД, был адресован его московскому начальству – генералам Зарубину и Райхману.

Документ был найден в начале войны среди бумаг, оставленных в здании НКВД в Минске. Это была сжатая информация о ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. В рапорте упоминается некто Бурьянов, представитель центра НКВД, ответственный за проведение всей «акции». Кроме того, в нем отмечалось: ликвидацию «Козельска» осуществили под Смоленском части минского НКВД под прикрытием 190-го пехотного полка, ликвидацию «Осташкова» в районе Бологое – части смоленского НКВД под прикрытием 129-го пехотного полка, стоявшего в районе Великих Лук, «Старобельска» в районе Дергачей – харьковское НКВД под прикрытием 68-го пехотного полка запаса. Операция закончилась между 2 и 6 июня 1940 года. Ответственный за операцию – полковник Б. Кучков» (Ежевский. Катынь. С. 28).

Ю.Мацкевич в книге «Катынь», ссылаясь на немцев, писал, что «расстрелами руководили четыре сотрудника минского НКВД, и из этих четырех назвали три еврейские фамилии: Лев Рыбак, Хаим Финберг, Абрам Борисович». Он также утверждал, что «убийство пленных, как это подтвердилось позднее, было делом рук сотрудников минского НКВД, специально командированных в Катынь» (Мацкевич. Катынь, глава 14).

Отметим лишь несколько неточностей, как в рапорте Тартакова, так и в утверждениях Ежевского и Мацкевича. Это несовпадение дат, ссылка на «пехотные» полки, тогда как в Красной Армии были только стрелковые полки и дивизии.

Не говоря уже о том, что ни в Минском, ни в Смоленском УНКВД, ни в центральном аппарате НКВД СССР сотрудники с вышеперечисленными именами и фамилиями никогда не числились (Катынь. Расстрел. С. 425). Сомнительны также обстоятельства нахождения сверхсекретного рапорта «одним поляком».

Рапорт Тартакова вызвал в Европе настоящий ажиотаж. Однако впоследствии польские исследователи выяснили, что он – фальшивка. Если это так, то рапорт Тартакова является убедительным свидетельством того, что катынское преступление – это хорошо спланированная нацистами многоуровневая провокация. В противном случае возникает вопрос, зачем немцы сфабриковали фальшивку, если и так ясно, что поляков расстреляли сотрудники НКВД?

О польской элите и геноциде

Говоря о катынском преступлении, польская сторона квалифицирует его как «уничтожение 27 тысяч представителей руководящей элиты польского общества» и «геноцид» («Rzeczpospolita», 7–8 авг. 2005 г). Не будем вступать в полемику по поводу цифры 27 тысяч, так как, по мнению профессора Володжимежа Марциняка, ведущего польского специалиста по постсоветским исследованиям, под Катынью «мы подразумеваем всех польских граждан, убитых в сталинских лагерях» (Политический журналь, № 47–48 (142–143), 18 декабря 2006).

Уже упомянутый Л.Ежевский, когда заходит речь о гибели поляков на территории СССР, без тени смущения оперирует десятками тысяч и даже миллионами. Так, он пишет: «Около 46 тысяч человек было освобождено, более 180 тысяч депортировано в глубь СССР. Некоторые из них покинули Советский Союз в рядах армии генерала Андерса в 1942 году, кое-кто попал в так называемую Польскую армию под командованием генерала Зигмунта Берлинга.

Многие же погибли на советской территории, как и большинство из 1,2 миллиона депортированных в СССР польских граждан» (Ежевский. Катынь. Глава «Польские военнопленные в Советском Союзе»).

Л.Ежевский, как многие польские публицисты и историки, умело дезинформирует польскую общественность. Начнем с того, что, согласно совместному польско-российскому сборнику «Депортации польских граждан из Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 году», изданному в 2003 г., количество выселенных поляков составило не 1,2 миллиона, а всего 292 513 человек. С учетом же всех выселенных с этих территорий в 1940–1941 гг. польских граждан других национальностей – евреев, украинцев, белорусов и т. д. можно говорить максимум о 390–400 тыс. репрессированных.

Даже по истечении полувека, в 1989 г., по утверждениям министра иностранных дел Польши Скубишевского, здравствующих поляков, «пострадавших от сталинских репрессий» на территории Польши насчитывалось около 250 тысяч чел.

«Некоторые» по Ежевскому, покинувшие СССР с армией Андерса, насчитывали не много, не мало, а 114 732 человека, в том числе 76 110 военнослужащих (Катынь. Расстрел. С. 413). В двух польских армии Войска Польского З.Берлинга, а впоследствии М.Роля-Жимерского, в конце войны воевал не «кое-кто», как утверждает Ежевский, а 400 тысяч бойцов, значительную часть составляли поляки, плененные или интернированные в 1939 г. Это была четвертая по численности армия в антигитлеровской коалиции, и только позиции США и Великобритании не позволили занять Польше почетное место в числе стран-победительниц, принимавших капитуляцию нацистской Германии. Зато Войско Польское было единственной иностранной армией, которая удостоилась чести наравне с Красной Армией пройти по Красной площади на Парадах Победы в 1945 и 1985 гг. Абсолютно ясно, что пан Л.Ежевский в вопросах гибели поляков на территории СССР не просто лукавит, а тривиально лжет.

В Польше также усиленно насаждается мнение о том, что если бы поляки в 1939 г. попали в плен к немцам, то они остались бы живы. Тот же Л.Ежевский пишет: «Отступление же с восточного фронта в направлении немецкого театра военных действий давало бы возможность сдаться в плен Вермахту, что, в свою очередь, гарантировало бы польским офицерам возможность пережить войну в лагерях для военнопленных офицеров…

Командир полка пограничных войск «Подолье» полковник Марцели Котарба, который первый встретил огнем наступающие части противника и до полудня 17-го сентября сдерживал их продвижение по направлению к ставке Главнокомандующего, сумел пробиться на запад и тем самым уцелеть» (Ежевский. Катынь. Глава «Польские пленные в Советском Союзе»).

Однако утверждение о том, что представители «руководящей польской элиты» выжили бы в немецком плену, не выдерживает одного вопроса, а почему немцы, безжалостно и методично осуществлявшие акцию «АБ», оставили бы их в живых?

Известно, что в соответствии с приказом Гитлера войска СС в Польше проводили специальную акцию «АБ», целью которой была «ликвидация польской элиты. Для этого в сентябре 1939 г. шеф СС Гиммлер вслед за наступающими частями вермахта ввел в Польшу пять айнзацгрупп, в свою очередь поделенных на четыре айнзацкоманды, основная цель которых была выполнение акции «АБ». Гейдрих, подручный Гиммлера, уже 27 сентября 1939 г. докладывал: «От польской высшей прослойки осталось во всех оккупированных районах максимум три процента» (Хене. История СС. С. 354.).

Джон Толанд, известный американский публицист и историк, лауреат Пулитцеровской премии, к этому добавляет: «К середине осени были ликвидированы три с половиной тысячи представителей польской интеллигенции…» (Толанд. А. Гитлер. С. 79).

Наместник польского генерал-губернаторства Франк в 1940 г. признавался, что, «если бы он вывешивал афиши по поводу расстрела каких-нибудь семи поляков, то для производства бумаги не хватило всех лесов Польши». Франк, неудовлетворенный результатами злодейской акции «АБ» по уничтожению польской элиты, дал указание 2 октября 1943 г., в самый разгар «катынского дела», возобновить эту акцию. (Нюрнбергский эпилог. С. 412.) Вот как осуществлялось уничтожение подлинной польской элиты!

По поводу гибели на территории СССР 27 тысяч представителей польской элиты возникает один вопрос. Немецким айнзацкомандам, специально подготовленным для поиска и уничтожения элиты на территории с преимущественно польским населением, удалось выявить и уничтожить всего 3,5 тысячи человек. А вот на территории «восточных земель Польши», где поляки составляли небольшую часть населения, по утверждению польского профессора В.Кулеши, вдруг оказалось 27 тысяч человек «руководящей польской элиты».

Подобное было возможно лишь в одном случае, если бы вся «руководящая польская элита», отступая вместе с польскими войсками, оказалась на территории, занятой Красной Армией. О том, что это не так, свидетельствуют учетные данные управления по делам военнопленных НКВД СССР.

По состоянию на 8 апреля 1940 г. в трех лагерях НКВД (Старобельском, Козельском и Осташковском) содержалось 14 857 польских военнослужащих. Среди них офицеров армии и чинов флота, полиции, жандармерии в звании от капитана и выше насчитывалось 2347 (т. е. 15,8 %) в том числе генералов, адмиралов, полковников и подполковников – 292 человек. К этому числу следует добавить 240 офицеров полиции и жандармерии, 66 крупных госчиновников и 22 ксендза, 11 помещиков, 4 крупных собственника и 5 судебных работников. Получается всего 2695 человека (18,1 %), занимавших какое-либо руководящее положение в польском обществе и в силу этого имевших основания быть отнесенным к польской элите (Катынь. Расстрел. С. 91–93).

Из содержавшихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии 18 632 польских граждан, (из которых поляков было 10 685 человек) бывшие офицеры составляли 1207 человек, бывшие помещики, фабриканты и чиновники – 465 человек, остальные являлись обычными полицейскими, жандармами, низовыми членами контрреволюционных организаций и т. д. Исходя из вышеуказанного перечня, можно определить, кого следовало бы отнести к элите.

Как известно, элита в любой стране никогда не является многочисленной. Нельзя же всерьез считать, что каждый попавший в советский плен польский подпоручик, рядовой полицейский или пограничник, тюремный надзиратель или лагерный охранник – это «руководящая элита» польской нации!

Вместе с тем надо иметь в виду, что многие офицеры запаса из интеллигенции, в том числе известные в Польше врачи, журналисты и профессора вузов, имели, как правило, небольшие воинские звания. Известный польский художник и литератор, бывший узник Старобельского лагеря Ю.Чапский писал в своих воспоминаниях о многих представителях подлинной польской научной и культурной элиты, содержавшихся в советских лагерях для военнопленных.

В.Абаринов в книге «Катынский лабиринт» сообщает, что в Козельском лагере содержался 21 профессор ВУЗов, более 300 врачей, свыше ста литераторов и журналистов, а также артисты, инженеры и учителя. В Старобельском лагере было около 20 профессоров вузов, почти 400 врачей, 600 летчиков, сотрудники институтов по борьбе с газами и по вооружению Войска Польского, юристы, учителя, инженеры. То есть речь может идти о гибели двух – трех тысяч представителей польской интеллигенции и элиты. Это также невосполнимая потеря для польского народа, но согласиться с утверждениями о гибели 27 тысяч представителей «руководящей польской элиты» невозможно.

Другое дело, что о мертвых не говорят плохо. Они всегда лучше оставшихся в живых. Они отдали самое дорогое – жизнь. Если польская сторона всех погибших причисляет к элите, тогда другое дало. Но в таком случае 600 тысяч советских солдат, погибших за освобождение Польши, также должны считаться элитой, и относиться к их памяти так, как относятся в современной Польше, кощунственно.

Необходимо заметить, что гибель поляков в СССР польская сторона стремится представить как целенаправленную политику геноцида советского руководства в течение всего времени существования Советского Союза. Польский историк Анджей Новак в одном из 10 известных вопросов, адресованных российским историкам, затронул эту тему

Ссылаясь на гарвардского историка Терри Мартина, который «подсчитал, что в Ленинграде, где в 1937–1938 гг. было наибольшее сосредоточение поляков, представителей этого меньшинства расстреливали в 31 раз чаще, чем составляет среднее статистическое по расстрелам периода «большой чистки» в этом городе», А.Новак заявил, что «мы по-прежнему очень мало знаем об этой первой в СССР попытке истребить одну нацию» (Новая Польша, № 4, 2005).

Подобные утверждения сродни наукообразным «откровениям» о том, что 100 % людей, постоянно употреблявших в пищу картофель, – умерли. Факт, который невозможно опровергнуть. Известно, что в годы Гражданской войны и после нее основную массу репрессированных составляли представители русского офицерства, интеллигенции, дворянства и духовенства, которые в силу своего интеллектуального потенциала представляли угрозу для новой власти. По сравнению с другими национальностями представители русской элиты подверглись тотальному уничтожению. Их действительно расстреливали «чаще», по сравнению со среднестастическим, в десятки раз. Но это было обусловлено не национальным, а так называемым «классовым подходом».

На освободившиеся в результате репрессий места в 1920-е годы пришли представители еврейского и польского национального меньшинства, которые в силу большей образованности и корпоративности сумели занять ряд ключевых позиций в Красной Армии, а также в советских, партийных и хозяйственных органах СССР. Надо заметить, что в США в 50-е годы было 9 сенаторов польского происхождения, а ныне их насчитывается уже 16. Польская диаспора сегодня – одна из самых влиятельных в Соединенных Штатах. Поляки всегда отличались умением делать карьеру в госстуктурах других государств.

Представители польской диаспоры в Советском Союзе к середине 1930-х годов также занимали немало ключевых позиций. Тогдашнюю ситуацию с поляками в СССР сильно осложнял тот факт, что большинство из них имели родственников «за границей», что являлось «тяжким грехом» для советских служащих. Например, даже вдова председателя ВЧК Ф. Дзержинского состояла в родстве (была двоюродной сестрой) с прокурором Верховного суда Польши полковником С. Любодзецким.

Естественно, что политические репрессии 1937–1938 гг. коснулись в первую очередь именно таких поляков. Но никакой расовой или национальной подоплеки здесь не было. Наоборот, советская пропаганда в 1930-е годы постоянно подчеркивала, что польский народ – это друг, угнетаемый правящими кругами «панской Польши».

Следует добавить, что интернационализм являлся краеугольным камнем коммунистического мировоззрения. Поэтому для системы ВЧК-ОГПУ-НКВД враги определялись не по национальности, а по лояльности к советскому строю и совершенным против него преступлениям. Сторонники также определялись не по национальности, а по политическим взглядам. Национальный состав руководства Советского Союза в начальный период его истории это наглядно подтверждал. Первым председателем ВЧК-ОГПУ был поляк Феликс Дзержинский, военным ведомством во время Гражданской войны руководил еврей Лев Троцкий, главой ВКП(б) и советского государства долгие годы являлся грузин Иосиф Джугашвили (Сталин) и т. д.

Русские в руководстве СССР того периода составляли меньшинство, а вот в плане потерь от репрессий самые большие жертвы понесли именно они. Говорить о геноциде поляков, как нации, некорректно. Тем более, что к полякам в России население всегда относилось доброжелательно. Сегодня можно назвать сотни, даже тысячи поляков, внесшие неоценимый вклад в историю России и Советского Союза. При этом они не только не забывали, что они поляки, но и гордились этим. В советском обществе эт воспринималось нормально.

Утверждения А.Новака о многолетнем целенаправленном геноциде поляков в СССР не имеет никаких оснований. На вопрос о том, следует ли считать гибель польских офицеров весной 1940 г. геноцидом, ответила Главная военная прокуратура РФ, заявив, что «в ходе расследования по делу по инициативе польской стороны тщательно исследовалась и не подтвердилась версия о геноциде польского народа в период рассматриваемых событий весны 1940 года…».

Дополнительно следует добавить следующее. Конвенция ООН «О предупреждении преступления геноцида и наказания за него», принятая в 1948 г. и вступившая в силу в 1951 г., дает следующее определение «геноцида»: «…под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, ка-кую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

a) убийство членов такой группы;

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение;

d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую».

Согласно этому определению большинство преступлений в мире, совершаемых государствами или отдельными группами лиц как во время военных действий, так и в период противостояния и борьбы за власть, можно при желании квалифицировать как геноцид.

В этой связи возникает проблема применения данного определения на практике. Алексей Попов из Киевского центра политических исследований и конфликтологии считает, что даже на уровне Организации Объединенных наций не существует ни одного решения, в котором те или иные деяния были бы определены как геноцид. Даже холокост. ООН этим не занималась и, похоже, вряд ли будет заниматься.

Еще более спорный вопрос состоит в том, чтобы выяснить, какое количество жертв требуется, чтобы квалифицировать то или иное уничтожение людей как геноцид. Надо иметь в виду, что под «геноцидом» понимается, прежде всего, намерение частично уничтожить ту или иную устойчивую человеческую группу. Междисциплинарная Исследовательская программа по установлению основных причин нарушений прав человека (РЮОМ) предложила считать 10 тыс. чел. или 10 % (выбирая наименьшее) сообщества для определения понятия «геноцида».

Однако в данном случае можно легко угодить в логическую ловушку. Суть ее в том, следует ли уничтожение 50 человек из племени, насчитывающего 500 расценивать как геноцид, равноценный убийству 10 тыс. представителей многомиллионного народа? Правомерен ли подобный подход? Ясно одно, что проблема юридической квалификации геноцида практически не разработана, и попытки объявить то или иное преступление «геноцидом» неизбежно столкнутся с достаточно обоснованным противостоянием оппонентов.

Особо следует подчеркнуть, что понятие «геноцид» было впервые введено в международное уголовное право в 1948 г. и не может относиться к действиям, совершенным ранее.

Спланированный расстрел или трудовые лагеря?

Польская сторона особо подчеркивает, что уничтожение военнопленных польских офицеров было акцией, заранее спланированной советским руководством.

Однако существует и другое мнение. Польский профессор Ч.Мадайчик в статье «Катынь» пишет: «Возникают сомнения, действительно ли с самого начала планировалась физическая ликвидация военнопленных из спецлагерей в том объеме, в каком она была впоследствии осуществлена…