Форпост - Братья крови

Наверное, на моем лице отразилось слегка снисходительное выражение. Коллекционер занервничал:

– Что-то не так?

– Да все так, Валентин Валентинович. Карабела. У вас таких штук пять или шесть.

– Польская сабля?

– Именно. В свое время в Речи Посполитой их наделали немало. Что ж это за шляхтич без сабли?

– А позолота?

– Ну, позолота… – Я быстро прикоснулся к поблескивавшей крестовине – где золото, там и серебра жди. – Позолота может свидетельствовать, что она некогда принадлежала магнату побогаче прочих. Вот гляньте только – здесь когда-то были вставлены самоцветы. – Я указал на маленькие отверстия вдоль крестовины. – Сталь, по всей видимости, золингеновская. Поэтому я датирую ее концом семнадцатого или началом восемнадцатого века. Хотя я бы посоветовал проконсультироваться со специалистом по стали. Возможно, даже сделать анализ, чтобы быть уверенным.

– Выходит, меня обманули? – Он выглядел расстроенным, но я знал, как у людей его круга наказывают за обман, и заранее пожалел незнакомого мне черного археолога. Впрочем, какое мне дело до смертных? Кажется, становлюсь слишком мягким. Нельзя позволять себе чересчур уж увлекаться воспоминаниями о молодости.

– Почему же сразу «обманули»? Отличная сабля. Великолепный баланс. Смотрите!

Я, пятясь, вышел на середину кабинета. Ноги привычно заняли третью позицию. Клинок взметнулся в защите Святого Георгия – почти горизонтально над головой, острие чуть ниже рукояти. Коротким кистевым движением крутанул саблю над головой. Она слушалась отлично. Не парадная «цацка», а настоящее боевое оружие. Плавно перешел в «высокую секунду», а из нее проделал стремительное мулине, согласно учению Джиакомо ди Грасси[20]. Шесть убийственно точных и быстрых ударов по воображаемой мишени. Кивнул, протянул саблю рукоятью вперед владельцу.

– Замечательное оружие. Если восстановить заточку, что для золингеновской стали не составит труда…

Валентин Валентинович покачал головой.

– Зачем мне еще одна карабела? Фехтовать я не собираюсь. Еще не хватало ногу себе отрубить. Хотите, Анджей, я подарю вам ее?

– Нет, покорнейше благодарю. Не хочется, знаете ли, с таможней связываться.

– С таможней?! Подумаешь, какие мелочи. Все необходимые документы вам завезет мой стряпчий. Когда вы собираетесь возвращаться?

– Скорее всего, завтра. Ночным рейсом.

– Завтра после обеда все документы, включая нотариально заверенную дарственную, будут у вас.

Я ненадолго задумался. Что это? Попытка завоевать дружбу? Желание купить мое молчание? Или вообще он хочет избавиться от меня? На человеческий взгляд – довольно простое решение. Если документы, выданные мне на право вывоза сабли за пределы Российской Федерации, окажутся неправильно оформленными или, еще того хуже, поддельными, то мне, как у них принято говорить, может «светить большой срок». Да, кроме того, в тюрьмах всякое случается. Человек может поскользнуться в душе и удариться виском о кран, может заснуть и не проснуться, да мало ли что… Он ведь не знает, что мне ничего не стоит отвести глаза строгим таможенникам. Даже если обойтись без вампирской магии, то у Амвросия достанет влияния, чтобы вытащить меня из украинской тюрьмы, а Прозоровский не захочет портить отношения с князем Киева и приложит все усилия, использует все связи, дабы избавить меня от проблем с российской правоохранительной системой. Так что я ничего не теряю в любом случае, зато имею возможность понаблюдать – что за игру ведет Валентин Валентинович, чью фамилию я не знал и не хотел знать.

Церемонно поклонившись, я спрятал клинок в ножны.

– Благодарю вас. Принимаю ваш подарок.

– Как залог нашего дальнейшего сотрудничества, – улыбнулся человек. – Плодотворного, я бы сказал, сотрудничества.

– Буду счастлив оказать вам помощь по мере моих скромных сил, – отвечал я, почувствовав, как сводит челюсти от слащавой, наигранной улыбки. Неужели он этого не замечает? Или предпочитает делать вид, что не замечает?

– Значит, до встречи?

– Пишите или телеграфируйте.

Он поморщился.

– Может, достаточно будет звонка по мобильному или электронного письма?

– Конечно, достаточно. Мой слуга примет звонок и сообщит мне. Он же распечатает письмо.

– Просто удивительно! – всплеснул он ладошками. – Такой образованный человек – и такое неприятие современных средств связи.

– Не успел привыкнуть. На самом деле, Валентин Валентинович, я очень старомоден. Просто адски старомоден.

Миллионер испуганно перекрестился. Отвращения к его жесту я не ощутил, из чего сделал вывод, что он не слишком-то религиозен и христианина скорее изображает, нежели верует в сердце своем.

– Да! И ждите документы на саблю! Запомните – завтра, после полудня.

– Пусть ваш стряпчий передаст документы моему слуге. Его зовут Збышек. А у меня в это время сиеста, уж не взыщите.

На этом я откланялся и покинул гостеприимные апартаменты.

Глава пятая

Загадки от госбезопасности

Охранник – наконец-то я узнал, что его зовут Витьком, – проводил меня до крыльца, открыл дверь роскошного «майбаха». Несмотря на то что я всякий раз просил просто вызвать для меня такси, Валентин Валентинович считал своим долгом доставлять меня к порогу «Метрополя» на личном автомобиле.

Водитель, огромный, как и Витек, и подобострастный до приторности, всю дорогу вежливо молчал – чувствовалась школа, не то что у тех же таксистов, которым рот не закроешь.

На крыльце гостиницы мялся парковщик, одетый, несмотря на мороз, в летнюю униформу. Узрев сверхсовременного монстра на четырех колесах, кинулся к нам со всех ног. И, даже выяснив, что в его услугах не нуждаются, проводил меня до благообразного швейцара – видя во мне не меньше чем генерала в отставке.

Мягкая музыка и яркий, но не слепящий глаза свет обволокли меня. Я не сразу увидел невысокого и широкоплечего мужчину лет сорока, поднявшегося мне навстречу с дивана, стоящего за огромной кадкой с финиковой пальмой.

– Господин Грабовский?

Уже одно это должно насторожить любого мало-мальски осторожного вампира.

– С кем имею честь? – кивнув, спросил я. Скосил глаза по сторонам. Человек был один. Или его подручные умели чертовски хорошо маскироваться.

– Полковник Спицын. ФСБ.

– Чем могу быть полезен? – Я уже догадался, о чем пойдет речь, но продолжал изображать святую простоту.

– Есть несколько вопросов.

– Официальных?

– Можно сказать, да, – офицер слегка замялся, и я не преминул пойти в атаку:

– Хотите меня задержать?

– Упаси Боже! – На этот раз я испытал легкое головокружение. Следовательно, полковник оказался глубоко и искренне верующим человеком. – Просто поговорить. Возможно, ваши слова помогут пролить свет на одно ночное происшествие…

– Я даже догадываюсь, на какое именно. Желаете пригласить меня к себе в управление или поднимемся в номер?

– Буду обязан вам, если пригласите к себе, – он слегка улыбнулся. – Я тут не совсем официально. Вернее, совсем не официально.

Мне стало смешно. Странное что-то творится с московской службой безопасности. Измельчали они, что ли, со времен «застоя»? Я уже не говорю о железных молодцах Генриха Григорьевича и Лаврентия Павловича. Он даже не знает, с кем дело имеет, но все равно осторожничает. Волнуется, что ли?

– Прошу вас, полковник!

Держа саблю в ножнах под мышкой, я направился прямиком к лифту. Не оборачивался, но знал – эфэсбэшник шагает следом. Ему эта встреча, похоже, нужнее, чем мне. Гораздо нужнее.

Прямой, седой и строгий Збышек отворил дверь, холодно окинул взглядом моего спутника.

Офицер госбезопасности поздоровался. Видно, нечасто ему приходится бывать в домах с дворецким или просто с хорошим слугой.

Збышек коротко кивнул. Принял пальто у меня и у гостя.

Пройдя в гостиную, я присел в кресло, послабил шейный платок, указал глазами на оттоманку.

– Итак, о чем вы хотели со мной поговорить? – Время, к сожалению, безжалостно, и долго разговаривать у меня не получится – наступает время дневного отдыха.

– О майоре Семецком. – Теперь глаза Спицына смотрели твердо и решительно.

– Чем я могу вам помочь? Описать его смерть?

Он кивнул. Помедлил.

– Данные судмедэкспертизы очень… Как бы это выразиться…

– Неожиданные?

– Почему неожиданные? – вдруг удивился полковник. – Мы не в бирюльки играем. Мы на службе.

Настал мой черед округлить глаза. Меня нелегко заинтриговать. Эфэсбэшнику, спокойно рассуждающему о непонятной и загадочной смерти товарища, это удалось.

– Мы из отдела спецопераций, – коротко пояснил Спицын.

– Разве служба безопасности и этим тоже занимается?

– Приходится.

Збышек, появившийся на пороге с подносом, на котором стояли две чашки кофе, многозначительно произнес:

– Кому же заниматься проблемами, которые угрожают всему человечеству? Отдел «ноль ноль шесть». Летающие тарелки, экстрасенсы, чупакабра… Прошу вас, угощайтесь, – кровный слуга с невозмутимым видом поставил поднос на журнальный столик перед полковником.

– Откуда ты все это знаешь? – Я развел руками.

– Интернет, пан Анджей. Порталы, форумы. Вы напрасно пренебрегаете научно-техническим прогрессом. – Збышек неторопливо развернулся и вышел с королевским видом.

– Нет, ну надо же! – воскликнул я. – Мой же слуга будет меня учить!

– Слуга? – покачал головой полковник. – У вас в Украине так далеко зашел капитализм?

– Збышек служит мне очень долго. Еще до начала гласности и перестройки.

Спицын хмыкнул:

– Бэрримор! Столько лет наши предки жили под одной крышей…

– Вы правы. Что-то наподобие того. Он умереть за меня готов. Но и я с ним не расстанусь ни за какие блага мира.

– А если сам захочет уйти?

– Збышек? Что вы! Исключено. Хотите, спросим его?

– Думаю, не стоит. Я вам верю, Андрей Михайлович. Или правильнее будет сказать, господин Анджей?

– Можно просто Анджей. Или просто Андрей. Как вам будет угодно.

– Спасибо, – полковник пригубил кофе, вдохнул аромат. – А я – Олег Иванович.

– Приятно познакомиться.

– Мне тоже. Признаться, я представлял вас не совсем таким. Вернее, совсем не таким.

– По отчетам Семецкого Юрия Михайловича?

– Да. Он давно за вами наблюдал.

Я нахмурился. Это же надо! За мной давно наблюдают спецслужбы, да притом занимающиеся аномальными явлениями, а я не заметил. Нет, точно старею. Скоро меня подловят на какой-либо мелочи и припрут к стенке, а я буду глупо улыбаться и смотреть по сторонам.

– Я представляю интерес для «шестого» отдела ФСБ? Как чупакабра? Или, может быть, вы считаете, что я – инопланетянин?

– Ничего я не считаю, – вздохнул Спицын. – А вот Семецкий всерьез думал… – Он замолчал, внимательно глядя мне в глаза.

– Что такое думал обо мне Юрий Михайлович?

– Он думал, что вы вампир.

– Ну это надо же! – Я откинулся на спинку кресла. – И в чем же проявляется мой вампиризм? Постойте! – Полковник хотел что-то скззать, но замер с полуоткрытым ртом. – Вы не боитесь, что я сейчас наброшусь на вас и укушу?

– Боюсь. – Он сунул пальцы за ворот рубахи и выудил серебряный крестик. Хорошо хоть гирляндами чеснока не обвешался. – Но, честно говоря, я не слишком-то в это верю.

– Вообще в вампиров или в то, что я, в частности, вампир?

– Вообще в вампиров, если понимать под этим термином ожившего покойника, пьющего по ночам человеческую кровь. А в энергетических вампиров очень даже верю. С некоторыми пообщаешься, а потом чуть живой… А вот Юра верил.

– Тогда у меня к вам два вопроса. Позволите?

– Да, пожалуйста!

– Почему вы пришли ко мне с серебряным крестиком, если не верите в вампиров. Это – раз. И почему именно я вызвал подозрения вашего коллеги. Это – два. Будете отвечать?

– Придется, – невесело усмехнулся Олег Иванович. – Во-первых, нас обязали носить серебряные крестики. Начальство. Нужно еще радоваться, что не мотоциклетные шлемы, выложенные изнутри алюминиевой фольгой.

– А это от кого? – удивился я.

– От инопланетян. Они же не только «отравляющих газов пускают», но могут воздействовать и на ментальном уровне. Телепатически подчинить своей власти, например.

– Правда?

– Согласно инструкции. Пункт двести шестьдесят пять дробь два, раздел «б». Сомневаться в правильности инструкции не положено. Скажут ходить на службу в черных костюмах и солнцезащитных очках – буду. – Он сделал паузу, явно ожидая реакции с моей стороны, но не дождался и продолжил:—Ну а во-вторых, мне нравится просто носить крестик. Мне приятно чувствовать себя частью православного мира.

– Принято.

– Спасибо. А на второй вопрос могу ответить, что майор Семецкий интересовался необычными людьми. Ведущими ночной образ жизни.

– Половина московского бомонда ведет ночной образ жизни.

– А кто вам сказал, что их он тоже не проверял?

Я только руками развел.

– Почему он вышел именно на вас, я наверняка не знаю, – признался полковник. – Но обмолвился, что по сводкам патрульно-постовой службы в Москве участились странные смерти. Людей словно высасывают досуха. Из организма изымается не только кровь, но и лимфа, а также вода, содержащаяся в тканях…

– Он заподозрил вампиров?

– Их участие показалось ему логичным.

– Значит, он дождался моего приезда в Москву и начал следить? Думал, я сюда на охоту приезжаю?

– Ну, может быть, он просто рассчитывал, что вы выведете его на след. – Спицын напрягся. – Кто его убил?

– Зверь. Похожий на волка и медведя одновременно.

– Оборотень?

– Откуда мне знать?

– Но ран на теле не обнаружено… – озадаченно пробормотал он. – Хотя патрульные тоже говорили о звере. Мол, из домашнего зоопарка сбежал. Но ведь это чушь!

– Откуда такая уверенность?

– Вы знаете, от чего умер майор Семецкий? От обезвоживания. Его как будто выпили. До дна. Выжали, как лимон.

– И теперь вы хотите обвинить меня, первого подозреваемого по делу о вампирах.

– Нет. Следов укуса я не обнаружил. А ведь вампир оставляет характерный отпечаток клыков.

– Вам виднее, – хмыкнул я.

– Кроме того, я настоял на трепанации во время вскрытия.

– И что?

– Его мозг тоже был высушен, словно сублимирован. То, что осталось в его черепной коробке, не превышало по размерам грецкий орех.

Настал мой черед напрягаться.

– И еще, Андрей Михайлович. Вы знаете, что в эту ночь подобным образом убили не меньше полутора десятков людей?

– Не знаю, – с честнейшими глазами соврал я. – Мне полицейские чины сводки на стол не кладут.

– А я знаю. И умею делать выводы.

– И какой же вывод вы сделали, Олег Иванович?

– Мы столкнулись с некой сущностью, враждебной человеку. Я не берусь пока утверждать, откуда она явилась – выскочила тварь из параллельного мира или прилетела из соседней галактики.

– Рад, что с меня обвинения сняты.

– Иронизируете? Напрасно. Вы не задумывались, что могли бы быть на месте Юры?

– Задумывался, – ответил я без тени насмешки. – Майор Семецкий спас меня. За что я ему благодарен. Лишь ума не приложу – зачем ему понадобилось ходить за мной.

– Я тоже. Но всегда доверял его чутью. Может, вы притягиваете этих выходцев из иномирья? Да, кстати… Ведь вы не удивились, когда я сказал, как умер Юра. Выходит, вы знали, что из него выпивают жизнь…

– Я почувствовал, – после предыдущих моих слов хотелось быть честным. Само собой, в пределах закона Великой Тайны.

Спицын нахмурился, побарабанил пальцами по колену. На мой взгляд, его распирало от желания расспрашивать меня еще и еще. Но он молчал. Долго молчал. Потом отхлебнул остывший кофе.

– Итак, Андрей Михайлович, вы не можете с уверенностью утверждать, что или кто убило майора Семецкого?

– Как и у вас, у меня есть только гипотезы.

– Поделитесь?

– Не рискну. Обнародовать непроверенную и, вполне возможно, ошибочную гипотезу не в моих правилах.

– Но как мы ее тогда проверим?

– Никак. Проверяйте свои гипотезы, а я займусь своими.

– Не боитесь, что может быть поздно? Следующий раз Юры рядом не будет.

– Боюсь. Точнее, опасаюсь. Но я буду осторожен. Обещаю вам. Очень осторожен.

Полковник встал.

– Что ж, и на том спасибо. Возьмите мою визитку, – он протянул картонный прямоугольничек с золотистым кантом и тиснеными буквами: «Спицын Олег Иванович, специалист по паранормальным явлениям, белый маг».

Неужели все это время меня водил за нос колдун из Ковена?

Заметив мое изумление, он усмехнулся.

– Никакой я не маг. Просто так проще. Люди часто хотят поделиться тайнами с волшебником. Тем более с белым. Там с обратной стороны – номер мобильного. МТС. Кажется, у вас в Украине пользуются этим оператором?

– Наверное. Збышек знает наверняка.

– Вы экстравагантная личность.

– Спасибо. Мне это уже говорили.

– Что ж… Звоните, если приблизитесь к разгадке. Впрочем, звоните, даже если вам только покажется, что вы к ней приблизились. До встречи.

– Обещать ничего не могу. Прощайте, полковник.

Спицын сухо, по-военному, поклонился и вышел.

А мне ничего не оставалось, как погрузиться в размышления. Слишком много фактов следовало сопоставить, слишком много догадок проверить на ошибочность. Меня не оставляла мысль, что я оказался в центре какой-то сложной, запутанной и опасной игры. И осознание этого радости не приносило.

Глава шестая

Полет вампира

Отвести глаза российским таможенникам у меня получилось без труда. Да и не первый раз я этим занимался, если честно признаться. Легкое ментальное прикосновение – и они вообще не досматривали мой багаж. Правда, один мой приятель из екатеринославских – точнее, днепропетровских, как их принято сейчас называть, – вампиров утверждал, что того же эффекта можно добиться при помощи нескольких зеленоватых американских бумажек или радужных европейских. Но мне не хотелось подвергать испытанию честность государственных служащих. Я-то в любом случае нарушаю закон, провозя через границу антикварное оружие, так пусть хоть у них совесть останется чиста.

Покидая терминал, когда объявили посадку на рейс «Москва – Киев», я вновь почувствовал тот самый напоенный ненавистью взгляд, который запомнил по гостиной князя Прозоровского. Старый враг или новый? Поди разберись…

Мне доводилось сражаться на войне в бытность человеком. Тогда я участвовал в рыцарских турнирах и поединках. Мне случалось разгонять шайки разбойников и раубриттеров[21]. Но я не имел ни малейшего представления, насколько подковерные игры кровных братьев сложнее и опаснее человеческих споров. На взгляд человека-обывателя, есть мы и есть они. Мы – вампиры – стремимся насосаться кровью, которая дает нам силу и долголетие, они – люди – стараются по возможности не достаться никому на обед. Отношения охотника и добычи. Молодые вампиры тоже так думают. Или думали в мое время. На самом деле внутри самого клана охотников установились весьма непростые взаимоотношения, так что каждый из нас в любой миг может оказаться добычей. Конечно, это может случиться, если ты недостаточно силен, чтобы враги трепетали от одного лишь твоего вида. Сотни лет гнезда кровных братьев боролись за власть. Старые, умудренные опытом Мастера и молодые, едва оперившиеся, но ощутившие силу Птенцы дрались на дуэлях. Свою лепту в гибель кровных братьев вносили Охотники и Ковен. Именно поэтому сейчас нас очень мало. Несколько сотен в Москве и Петербурге, еще столько же на бескрайних пределах остальной России. Число вампиров в независимых государствах, образовавшихся после развала Советского Союза, и вовсе исчисляется десятками.

С легкой руки Брема Стокера, люди считают, что одного укуса достаточно, чтобы превратиться в вампира. Кем бы ни был этот писатель, он принес нам большую пользу, засевая человеческие души семенами заблуждений и щедро взращивая побеги глупости. Настолько большую, что после его смерти высший Совет вампиров принял решение поддержать игру. Француженка Жозефина Сангрэ, к слову моя добрая знакомая, обладающая недюжинными литературными способностями, взялась за перо, выпустив за минувший век несколько сот бульварных романов о вампирах под различными псевдонимами, продолжает плодотворно трудиться и в наши дни. Именно благодаря ее книгам люди свято верят в благотворную силу чеснока, в водобоязнь вампиров, в вампиров, способных оплодотворить смертную женщину. Несколько написанных ею сценариев удалось пристроить в Голливуд, после чего появилась новая легенда – о вампирах, которые спокойно разгуливают днем, лишь бы не под прямыми лучами солнца. Юные дурачки и дурочки начали играть в вампиров. Участились случаи, когда люди делали операции по изменению зубов, пытаясь подражать кровным братьям, а то и кусали друг дружку. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится…

А вампиры тем временем варились в собственном соку. Застарелую вражду между гнездами и князьями удалось заморозить. Совет вампиров России изо всех сил изображал покой и благолепие. Преступления среди кровных братьев перешли в категорию сенсаций. Княжеская стража скучала от безделья. Диких вампиров практически не осталось. До меня доходили слухи о нескольких гнездах, укрывающихся в лесах Прикарпатья еще со Второй мировой войны. Изредка там пропадали группы туристов, но ни прямых, ни косвенных подтверждений причастности к человеческим смертям вампиров не всплывало. Каминьский склонялся к мнению, что в тех краях действовали шайки недобитых бойцов украинской повстанческой армии, забывая, как посмеивался Амвросий, что люди столько не живут, и представить себе вооруженное бандформирование из девяностолетних старичков довольно сложно. В лесах Белоруссии и Смоленщины всех неподчинившихся ему вампиров каленым железом выжег Трофимов[22] в конце сороковых. И установил в Смоленске жесточайшую диктатуру. Диктатуру закона. Даже я, один из старейших вампиров России, явившись в подконтрольный ему город, не позволил бы себе такой вольности, как с Прозоровским, а примчался бы на аудиенцию сразу из аэропорта. Иногда в скучную жизнь кровных братьев вносили разнообразие появляющиеся стаи анималистических вампиров, или, как мы их попросту называем, зверей.

Природа обидела их, лишив разума, но сохранив примитивные желания – голод, похоть, светобоязнь. Звери появлялись, если кто-то из нас пытался обратить человека против его воли или не соблюдал всех установленных правил и ритуалов. В наши годы на подобный шаг может пойти лишь преисполненный гордыни Птенец, который решил, что Мастер слишком уж ограничивает его волю, и попытался испытать собственные силы. Или Птенец, тайно замысливший переворот и остро нуждающийся в помощниках. Уличенному в создании анималистических вампиров полагалось столь суровое наказание, что в последние годы желающие появлялись все реже и реже, но, с другой стороны, поток молодых глупцов не иссякнет никогда. Как правило, звери – злые, упрямые и тупые – вырывались из-под контроля обратившего их и начинали жить своей жизнью, если подобный термин допустим по отношению к ходячим мертвецам. Нападая на людей, они не знали меры. Убивали направо и налево, а случайно выжившая жертва становилась таким же зверем и вливалась в стаю. Как только сведения о них распространялись достаточно широко, чтобы достигнуть слуха князя ближайшего города, объявлялась охота. Я почти всегда вызывался добровольцем, даже если приходилось лететь через полмира. Ну не мог я простить всему их племени той ночи после Грюнвальдской битвы…

– Пан Анджей, – Збышек осторожно коснулся моего рукава. – Пора к трапу.

Я тряхнул головой, вырываясь из власти воспоминаний. Что-то слишком много в последнее время я размышляю, возвращаюсь в прошлое, старюсь делать какие-то выводы из пройденного пути. Неужели старею?

Мы, вампиры, не изменяемся телом. И если меня обратили в возрасте двадцати семи лет, таким я останусь навечно. Никаких морщин, никакой седины, ни малейшего признака болезней, одолевающих людей на подходе к четвертому десятку их недолгого века. Но мы стареем душой. Поначалу, ощутив почти безграничные возможности, каждый из новообращенных стремится к удовлетворению всех желаний, которые не были доступны ему в человеческом теле. Богатство, власть, женщины… Причем в произвольной последовательности и неограниченных количествах. Кто-то отстраивает для себя роскошные замки, кто-то собирает редчайшие картины или предметы старины. Некоторые с головой погружаются в жизнь художников и поэтов – благо у людей она тоже ночная.

А потом наступает пресыщение. У кого раньше, у кого позже, но накатывает такая скука, что впору выбежать под полуденное солнце. И вот тогда и проверяется крепость характера и сила воли.

Многие кровные братья ломаются – либо кончают жизнь самоубийством, либо начинают мстить всему миру. А вот те, кто выдерживает испытание скукой, обретают мудрость высших существ. Не зря высшим вампиром по праву считается тот, кто достиг хладнокровия разума наряду с огромным опытом, а не тот, кто благодаря убийствам получил большую силу. Во всяком случае, князьями и членами советов становятся именно первые. Хотя в старину случалось по-всякому. Тогда грубая сила ценилась выше мудрости и справедливости.

А бывают и такие, кто «зависает» на полпути. Обычно это случается с теми, кому хватает силы и ума, чтобы возвыситься, но недостает амбиций. Честолюбие – такая черта характера, что оно или есть, или его нет. Стать честолюбивым невозможно, если тебе с ранней юности плевать на власть и почести. Наверное, я как раз из таких. Обладая возрастом и жизненным опытом, какому завидуют многие князья, я не стремлюсь к власти. И никогда не хотел обладать слишком уж большой силой. Амвросий как-то заметил, что во мне сохранилось слишком много человеческого. Хорошо это или плохо? Князь матери городов русских считал, что хорошо. Потому и пригласил меня обитать в своем городе, не связывая вассальными клятвами, кроме обещания проявлять почтение, как к старшему и по возрасту, и по положению.

Обо всем этом я думал, поднимаясь по трапу «Боинга-747» и занимая удобное кресло бизнес-класса. За что я люблю киевское направление, так это за спокойных, уравновешенных пассажиров – кто-то просматривает биржевые сводки в газетах, кто-то уткнулся носом в ноутбук. Это вам не рейс Москва – Донецк, которым возвращаются из Тюмени отработавшие положенный срок буровики – пьяные, довольные и до невозможности шумные.

Збышек прекрасно знал, как я стараюсь проводить время в самолете, а потому тут же протянул мне плотную повязку для глаз и беруши. Мгновение – и я погрузился бы во тьму и тишину. Казалось, самое время предаться размышлениям и воспоминаниям, но близость нескольких десятков сытых, ухоженных людей разбудила во мне чувство голода.

Кончиками пальцев я прикоснулся к рукаву слуги. Збышек понял без слов. Ответил коротким пожатием моего запястья. Это означало – он что-нибудь придумает.

Негромко загудели двигатели. Набирая скорость, «Боинг» помчался по взлетной полосе, коротким рывком оторвался от земли. Интересно, нравится ли людям летать? Наверное, нравится, раз они выдумали столько хитрых приспособлений, чтобы подниматься в небо. Воздушные шары и цеппелины, самолеты и вертолеты. Збышек утверждал, что они нашли способ покидать земную твердь и устремляться к иным планетам, о которых учил прусский немчик Никола Коперник. Мне не довелось познакомиться с ученым близко, но Ладвиг фон Раабе давал почитать его «Малый комментарий о гипотезах, относящихся к небесным движениям», который произвел на меня впечатление плода необузданной фантазии. Почему-то ни одному вампиру, обладающему способностью летать по собственной воле, когда ему заблагорассудится, в голову не приходит устремиться к Луне, а люди, по словам Збышека, там уже побывали и даже привезли обратно кусочки камней, из которых она сделана.

– Пан Анджей, идите в конец салона, к уборной, – прошептал мне слуга, наклонившись к самому уху.

Я отстегнул ремень безопасности, которым пользовался лишь для того, чтобы не привлекать излишнее внимание, встал и через несколько шагов по ковровой дорожке скрылся за занавеской – голубой в беленький цветочек. Лениво прислонился плечом к стенке. Минутой позже ко мне заглянула стюардесса. Смазливое кукольное личико, белокурая челка. Где они таких берут? Иногда кажется, что выращивают на особых фермах, как породистых кур или овец. На синем форменном жилете висел бедж с именем.

– Ваш спутник сказал, что вам нехорошо, – девушка взмахнула длинными ресницами, слегка напомнив мою Агнешку, умершую почти четыре века тому назад. – Чем я могу помочь?

– Просто я очень голоден, Жанна, – промурлыкал я, встречаясь взглядом с ее глазами.

Очень немногие люди способны противиться воле вампира. Особенно на таком близком расстоянии. А уж тем более нельзя ожидать твердого характера от хорошенькой блондинки. Не пытаясь оказать сопротивление, она шагнула вперед. Неуверенно пролепетала:

– О чем это вы?

Я оскалился. Верхние клыки уже выдвинулись вперед. Желудок скрутил сильнейший спазм.

Тут самое главное не сорваться. Кровь для вампира, как героин для наркомана. Начав пить, очень трудно остановиться. Но надо. Мы давно пришли к соглашению, что убивать людей следует лишь в крайних случаях. Когда обойтись без этого нельзя. Убийство смертного дает нам силу. Восстанавливаясь после тяжелых ран, кровный брат вынужден убивать людей. Желающий быстро возвыситься тоже будет доводить простую кормежку до смерти. Но если об этом узнает местный Князь – неприятностей не избежать. Правители, что наши, что людские, – народ подозрительный до маниакальности. А ну как заподозрят в попытке узурпировать власть?

Другое дело – сами князья и их верные приближенные. Они получают что-то вроде «лицензии» на охоту с убийством. Само собой, в старину было совсем не так. Убивать часто приходилось в порядке самозащиты. И охотников, и колдунов, и во время клановых междоусобиц, когда одни вампиры привлекали отряды людей-наемников в борьбе с другими кровными братьями. Потому-то старые вампиры сильнее молодежи, а князья из молодых – родившиеся в восемнадцатом веке и позже – не любят нас, стариков. Завидуют и побаиваются.