Василий Владимирский
      Драконы и звездолеты Лестера Дель Рея
      Наверное, среди любителей фантастики, читающих по-английски, нет таких, кому не доводилось бы держать в руках пухлые покетбуки с логотипом "Del Rey Books". Эта знаменитая серия издательства "Ballantine" была основана в 1977 году при активном участии Лестера дель Рея и его супруги, известного редактора Джудит-Линн дель Рей (до замужества в 1971-м Джудит-Линн Бенджамин). Супружеской паре, обладающей заметным авторитетом в американском фэндоме, быстро удалось вывести новорожденную серию в число лидеров. За несколько лет выходящие под этой маркой, книги прочно обосновались в первых строчках хит-парадов и номинационных списков. Когда в 1986 году Джудит-Линн не стало, эта серия уже занимала одно из ведущих мест на американском книжном рынке, и Лестер дель Рей просто вынужден был продолжить работу в одиночку.
      За долгие годы брзнд "DLB" украсил обложки романов-фэнтези Пирса Энтони, Джеймса Блэйлока, Терри Брукса, Стивена Дональдсона, Дэвида Эддингса, Барбары Хэмбли, Кэтрин Куртц, научно-фантастических произведений Артура Кларка, Энн Маккефри, Ларри Нивена, Фредерика Пола, Чарлза Шеффилда и многих других звезд первой величины. Появление книги в этой серии стало своего рода знаком качества, гарантией, что ожидания читателя не будет обмануты.
      "Del Rey Books" живет и здравствует по сей день. Уникальный случай: книжная серия, названная в честь писателя-фантаста, на много лет пережила своего создателя. Более того, Лестер дель Рей известен сегодня мировому читательскому сообществу в первую очередь именно как редактор и исследователь SF&F, приведший в литературу десятки блестящих авторов. Что греха таить, он и сам приложил к этому руку, в последние десятилетия своей жизни с головой окунувшись в работу с чужими произведениями. Многие известные фантасты добрым словом вспоминают тщательность и доброжелательность этого талантливого и эрудированного человека, его мягкую настойчивость, выдающую прирожденного редактора. Практически любой текст, пройдя через руки дель Рея, начинал сверкать всеми гранями. По крайней мере, коммерческий успех таким вещам был гарантирован.
      И все же в читательском восприятии он несколько теряется среди иных творцов золотого века американской НФ.
      * * *
      Его настоящее имя - Рамон Фелипе Сан Хуан Марио Силвио Энрико Смит Хиткурт-Брейс Сиерра и Альварес дель Рей и де Лос-Вердес (Ramon Felipe San Juan Mario Silvio Enrico Smith Heathcourt-Brace Sierra у Alvarez del Rey у de los Verdes). Он появился на свет 2 июня 1915 года, в Саратоге, штат Миннесота, и покинул этот мир в 1993-м, через два года после того, как оставил издательский бизнес. Представитель звездного поколения Генри Каттнер приходится ему ровесником, Рей Брэдбери и Айзек Азимов всего на пять лет младше.
      Лестер дель Рей родился в небогатой семье выходцев из Латинской Америки. Уже подростком будущий писатель вынужден был начать самостоятельно зарабатывать на жизнь. Отнюдь не литературным трудом: на дворе стояла великая депрессия, и молодому человеку чем только не приходилось промышлять! Он продавал газеты, нанимался сезонным сельскохозяйственным рабочим, работал с бутлегерами... Денег едва хватало на самое необходимое, но три года, с 1931-го по 1933-й, Лестер все-таки умудрился проучиться в знаменитом университете Джорджа Вашингтона (город Вашингтон, округ Колумбия).
      Эти годы дали будущему писателю не меньше, чем другим - полный курс. В университете он овладел главным: методологией и навыками систематической работы с информацией, в том числе с книгами. Многие теоретические построения писателя уходят корнями именно в ту далекую студенческую пору. Кстати говоря, отсутствие ученой степени не помешало дель Рею в начале семидесятых прочитать в Нью-Йоркском университете курс лекций, посвященных фэнтези в литературе и искусстве.
      Тогда же, в тридцатые, в самые жаркие для американской НФ денечки, Лестер дель Рей пришел в литературу. В 1938 году в журнале "Astounding SF" появился первый его рассказ - "The Faithful" ("Верный", публиковался у нас так же под названием "Преданный, как собака"). Перекликающаяся с "Городом" Клифорда Саймака искренняя и полная светлой грусти история о цивилизации разумных псов, идущей на смену человечеству, стала впечатляющим дебютом для двадцатитрехлетнего автора.
      Джон Вуд Кэмпбелл заметно сократил авторский текст, но все же принял его к публикации, и это стало первым шагом к вхождению дель Рея в "кэмпбелловский" круг. В том же году увидел свет и еще один его классический рассказ - "Элен О'Лой". Сюжет этой небольшой, но изящной новеллы еще более лиричен: робот, наделенный усилиями гениального ученого женской психологией, умудряется влюбить в себя своего создателя. Кэмпбелл отверг рассказ Айзека Азимова "Робби" ("Robbie"), первый из цикла "Я, робот", только потому, что в его столе уже лежала вещь Лестера дель Рея.
      В отличие от многих других фантастов тридцатых-сороковых, дель Рей с самого начала интересовался не столько социальными, сколько психологическими аспектами проникновения "чудес науки" в повседневную жизнь. Однако в целом его произведения вполне соответствовали представлениям Дж. В. Кэмпбелла о "специфике жанра". По крайней мере, так продолжалось до тех пор, пока идейное лидерство в американской фантастике оставалось за "Astounding SF". За десять с небольшим лет в этом журнале вышло свыше тридцати повестей и рассказов писателя. Среди произведений дель Рея этого периода, оказавших заметное влияние на развитие американской фантастики, необходимо упомянуть повесть "Нервы" ("Nerves", 1942), в которой речь идет об аварийной ситуации на ядерной электростанции. Фактически это первое в западной фантастике произведение, где описывается катастрофа, вызванная "мирным атомом". Как всегда, писатель предельно точен и достоверен в психологических деталях.
      За свою долгую жизнь Лестер дель Рей успел попробовать силы едва ли не на всех ступенях издательского бизнеса, от литагента на вольных хлебах до ведущего редактора одной из крупнейших книгоиздательских корпораций Соединенных Штатов. Он редактировал журналы "Space Science Fiction", "Fantasy Magazine", "Rocket Stories", "Science Fiction Adventures", сотрудничал с "Galaxy" и "If", выступал в качестве издателя и, конечно же, писал, писал и писал. Рассказы, повести, эссе, рецензии... Не столь плодовитый, как иные мэтры золотого века, дель Рей оставил-таки после себя солидное наследство: более трех десятков романов и авторских сборников. Многие из них подписаны псевдонимами - Эрик ван Лин (Erik van Lhin), Джон Альварец (John Alvarez), Мэрион Генри (Marion Henry), Филип Джеймс (Philip James), Чарлз Саттерфилд (Charles Satterfield), Эдсон Маккэн (Edson McCann). Некоторые созданы в соавторстве: например, широко известен написанный совместно с Фредериком Полом роман "Предпочтительный риск" ("Preffered Risk", 1955). Популярен, особенно у подростков, оказался и начавший выходить во второй половине шестидесятых цикл, написанный по сюжетным разработкам Лестера дель Рея Полом Фэйрмэном (Paul W. Fairman).
      Жизнь дель Рея была полна событиями. Самыми разными, печальными и радостными. В том числе - литературно-издательская жизнь. Судьба его отнюдь не была безоблачной, как может показаться. Неудачи сопровождали его на протяжении всей карьеры - как, впрочем, и любого автора, прошедшего подобный путь. Прогорали журналы, с которыми он сотрудничал, отвергались предложенные им проекты, уходили к конкурентам набравшие популярность авторы... Не слишком повезло дель Рею и с литературными наградами: самые известные его произведения вышли еще до учреждения главных американских премий, "Хьюго" и "Небьюллы", так что в этом плане слава обошла его стороной. Однако заслуги дель Рея-издателя не были забыты, и в 1990 году он наконец стал обладателем титула "Грандмастер", присуждаемого на ежегодной церемонии вручения "Небьюллы" за вклад в развитие фантастики.
      Столкновение рационального и иррационального представлений о мире, конфликт между ними и последующий синтез - именно этому посвящено большинство вещей дель Рея, вошедших в этот сборник. Разница между "Элен О'Лой", где в качестве иррациональной силы выступает любовь, и "Эльф-лудильщик", где наука и магия названы своими именами, по большому счету чисто внешняя. Логический и интуитивный методы познания Вселенной для дель Рея одинаково ценны. Как истинный новый романтик "Золотого века" дель Рей поэтизирует научно-технический прогресс, но при этом признает, что принесенные им плоды могут быть весьма ядовиты. Писатель далек от того, чтобы превозносить "благородное средневековье", но мир неопределенности, мир, где в лучшем случае действует лишь одна константа, заданная Верой, ему явно ближе.
      Взаимоотношения между научной фантастикой и фэнтези всегда интересовали Лестера дель Рея - и как писателя, и как издателя. В отличие от многих своих коллег, дель Рей считал фэнтези главным, стержневым фантастическим направлением.
      Сначала, небезосновательно считал писатель, была фэнтези, потом уже появились остальные фантастические "поджанры".
      Научная фантастика, хоррор - все это могучие ответвления от единого главного ствола. Основная разница между НФ и фэнтези в том, что первая смотрит в будущее, вторая же повернута лицом к прошлому, как правило - не историческому. К такому выводу приходит писатель к концу семидесятых, уже проработав несколько лет редактором фэнтези в "Ballantine Books". Фэнтези "говорит лишь о событиях прошлого, упоминание о которых нельзя найти ни в одном из учебников истории и которые произошли на земле, не указанной ни в одном атласе", пишет дель Рей в работе "The World of SF. 1926-1976: The History of Subculture" (NY. Ballantine Books, 1979). Оба направления логичны в своих предположениях, но если самая причудливая SF претендует на определенную связь с реальностью, не порывая с базовыми законами природы, то фэнтези охотно заигрывает с иррациональным и недоказуемым. (В скобочках замечу, что, например, историософские построения академика Фоменко полностью попадают под это определение фэнтези).
      Дель Рей предлагает подробную классификацию фэнтези. Он выделяет пять категорий этой литературы. Первая - эпическая (epic fantasy), которая повествует о протяженной в пространстве и времени борьбе персонифицированных добра и зла (эпопея "Властелин колец" Джона Р. Р. Толкина). Главная задача автора - создать плотный, яркий мир, не похожий на наш родной, и заставить читателя поверить в него. Именно это направление более всего интересовало дель Рея как редактора. С его приходом в издательство некоторые исследователи связывают начавшийся в семидесятых взлет популярности многотомной эпической фэнтези. Именно такие вещи писали Стивен Дональдсон, Терри Брукс, Дэвид Эддингс и многие другие авторы, с чьими текстами дель Рею довелось поработать лично. При этом он явно имел собственное представление о том, как следует писать подобные книги: в частности, по воспоминаниям Терри Брукса, второй том "Шаннары" был практически полностью переписан по настоянию редактора.
      Так называемую героическую фэнтези, похожую на фэнтези эпическую, но отличающуюся от нее настроением и производимым эффектом, часто именуют еще "литературой меча и магии" (sword-and-sorcery). Действие подобных произведений разворачивается обычно в древнюю варварскую эпоху - как, например, в эпопеи Роберта Говарда о Конане. Цель героя-дикаря - уничтожать всех встречных злодеев и покорять сердца дам, но в большинстве случаев не ради какой-то сверхценности, веры или морали, как в фэнтези эпической, а просто так, походя, от полноты жизни и избытка сил. По большому счету мир и герой тут в высшей степени условны и легко заменимы, существенно лишь само шествие от победы к победе, от одной узловой точки к другой.
      Следующая категория - рассказы ужасов (weird stories или macabre stories). Здесь действуют либо темные силы и существа, по каким-то причинам вставшие на путь абстрактного зла, либо просто нечто настолько чуждое человеку, что своей непостижимостью вызывает иррациональный страх (например, так обстоит дело во многих рассказах Г. Ф. Лавкрафта). В таких повестях и рассказах автор стремится как можно более ярко и точно описать ужас, охватывающий героя, угодившего в сферу действия этих загадочных сил.
      Не обошел дель Рей вниманием и юмористическую фэнтези (whimsy). Подобные произведения обычно пропитаны иронией по отношению к магии и всему сверхъестественному. -Современный вампир, успешно работающий в банке крови сторожем, - типичный персонаж такого рода литературы. В современной фантастике это направление развивается достаточно бурно, причем не последнюю скрипку играет выпестованный дель Реем Пирс Энтони с бесконечным циклом "Ксанф".
      И наконец, пятая категория, fantastic conceit, - это то, что в России обычно называют "литературной фантастикой". Традиционные проявления фэнтези, равно как и НФ, в таких произведениях обычно отсутствуют - нет ни звездолетов, ни магов с драконами. Сюжетообразующим элементом служит некое фантастическое существо или событие, выходящее за рамки ординарного, но не магическое и не сверхъестественное: например, герой видит прекрасную девушку трижды за свою жизнь, каждый раз в решающие моменты, но так и не узнает, кто она и какая между ними существует связь. В качестве типичного примера такой прозы можно вспомнить знаменитую "Зеленую дверь" Герберта Дж. Уэллса.
      Спорить нечего, довольно интересная классификация, но на практике не слишком применимая. Куда, например, отнести роман самого дель Рея "Крушение небес" ("The Sky Is Falling", 1963), выросший из написанного совместно с Фредериком Полом рассказа "Больше никаких звезд" (1954)? Ближе всего он, конечно, к whimsy, "юмористической фэнтези", но этим дело не исчерпывается. Многие фэнтезийные штампы обыграны здесь весьма остроумно, однако буквальная трактовка словосочетания "небесная твердь" не главная находка автора. "Крушение небес" - одна из самых необычных вещей в творчестве писателя, вообще склонного к нестандартным решениям. В этом романе дель Рей попытался совместить приемы фэнтези и научной фантастики, причем не совсем обычным способом, К пятидесятым годам писатели-фантасты уже неоднократно пытались объяснить феномен магии с естественнонаучной точки зрения. Лестер дель Рей поступает с точностью до наоборот: он забрасывает своего героя, нашего современника, в мир, где действуют магические законы природы, но при этом методы работы с этими законами оказываются строго научными. Астрология, ономастическая магия, теория подобия - дисциплины, представляющиеся нам дремучим суеверием, для обитателей этого мира оказываются руководством к действию. В результате Лестер дель Рей одним из первых описал мир с высокоразвитыми магическими технологиями, поставленными на службу всему обществу. Причем описал достаточно убедительно, несмотря на иронический тон. Оригинальный ход и для пятидесятых годов, и даже для начала шестидесятых.
      Как и положено романтику, дель Рей всегда делал ставку в первую очередь на конкретного человека, а не на социум в целом. Как правило, его герои - яркие самостоятельные личности, скептически относящиеся к условностям, а потому поступающие неожиданно и оригинально. Отдельный человек не в состоянии окинуть взглядом весь общественный механизм в целом, но зато прекрасно чувствует, когда этот механизм заедает. И в таких ситуациях дель Рей всегда на его стороне. В фэнтезийном мире, где не слишком хорошо с проезжими дорогами и нет налоговой полиции, человек свободнее от опеки общества, чем в мире НФ, поэтому писатель голосует за фэнтези. Как отмечает Сергей Бережной в статье "Русская фэнтези: вперед, драконы!": "...У фэнтези и НФ, таким образом, разные фундаменты: НФ не может совершенно отказаться от реального мира, который служит основой миров научной фантастики, фэнтези же полностью привязана к психологически достоверным характерам персонажей". Не удивительно, что писателю, специализирующемуся на лирической и психологической прозе, оказалось близко это последнее направление.
      Во вселенной же высоких технологий за человеком остается лишь внутренняя свобода. Но и это по большому счету иллюзия.
      Чем интеллектуальнее и образованнее среднестатистический член общества, чем больше у него возможностей, тем больше пут накладывают на него мораль и нравственность. Могущественные экстрасенсы и психокинетики в "Суеверии" - самая уравновешенная и миролюбивая раса Галактики, ибо от благоразумия каждого зависит жизнь всей общины. В "Псиматах" телепат, случайно начавший читать мысли психически больных людей, переживает настоящий шок: мир, в котором живут эти люди, слишком ужасен, чтобы погружаться туда неподготовленным.
      Увы, чем выше способности и возможности человека, тем жестче должен быть самоконтроль и тем меньше свободы ему остается. Эту теорему Лестер дель Рей, возможно, сам того не желая, доказывает нам блестяще.
      * * *
      Он глядит на нас со старой фотографии - пожилой улыбчивый джентльмен в мощных очках и с густой бородой. Очередная легенда золотого века, которую мы не знали. Разве что изредка проскакивал рассказ-другой в сборниках и периодике... Здесь, в общем-то, все понятно и объяснимо: как уже было сказано, американцы и сами ценят Лестера дель Рея в первую очередь как одного из правопреемников Кэмпбелла и создателя популярной книжной серии. Но вот что печально: еще в пятидесятые Лестер дель Рей и многие его коллеги нашли ответы на вопросы, которые в отечественных окололитературных кругах начали дискутироваться совсем недавно. Не является ли фэнтези чисто эскапистской беллетристикой, можно ли решать какие-то серьезные вопросы в книге о магах и драконах, достойно ли автора, претендующего на серьезность, писать нечто подобное?.. В странах, которые у нас по какой-то причине принято именовать "цивилизованными", спорить об этом давным-давно считается дурным тоном. Все много лет назад обсуждено и проанализировано (к чему дель Рей приложил руку - вспомним его классификацию), а выводы неоднократно подтверждены на практике. Не важно, о чем пишет автор: о субсветовой экспедиции к Альфа Центавра или о войне, которую все прогрессивное человечество ведет против очередного Темного Властелина. Важно, сколько таланта, фантазии, а главное - души он вложил в свое произведение. Именно поэтому многие англоязычные фантасты, причем не из худших, еще в пятидесятых совершенно сознательно перестали проводить в своем творчестве четкую грань между SF и fantasy.
      И произведения Лестера дель Рея, составившие этот сборник, как мне кажется, еще раз подтверждают правильность такого подхода.
      Василий Владимирский