Z.O.N.A. - Смертник

– Живодеры, кто же еще? – отозвался Грек. – Территорию метят. Чтобы чужая семья знала, кто здесь главный. – Он положил в боковой карман рюкзака бинокль и поднялся. – Будем уходить. Первым идет…

– Подожди, Грек. – Макс сделал шаг и оказался вплотную к проводнику. – Мы что, его здесь бросим? Он же еще живой!

В глазах столько требовательной тоски, что Грек умилился. Точно, не ошибся он в этом парне.

– Вот за это и скажи ему спасибо, – прошипел проводник. – За то, что пока он не помер, тебе жизнь сегодня в подарок досталась.

– Не понимаю. Если спасти нельзя, то хотя бы пулю ему, чтобы не мучился. Я с такого расстояния не промахнусь…

– Тебе, дураку, отдельно объясняю: ни один живодер не отойдет далеко от еще живой добычи. Инстинкт такой у него, сынок. Кончится пища, тогда и будет суетиться. Ты думаешь, один такой тут торчишь и в ту сторону пялишься? Живодеры всей семьей, втроем, у шестов стоят и тебя, дурака, разглядывают.

– Где? – Макс невольно обернулся в сторону лесопилки.

Грек ответил ему ругательством в рифму и добавил:

– Мозгами шевели, придурок. Как их рассмотреть можно, если они в невидимом режиме? Слыхал о таком?

– Да, но я думал, там мираж будет какой-нибудь или воздух колыхаться начнет. Нельзя же, чтобы совсем не было видно тела.

– Ты не пугай меня, сынок, – голосом, полным скрытой угрозы, сказал Грек. – Мне убогих в отряде не надо. Забыл, где находишься? Так я тебе напомню. – Он аккуратно, но убедительно взял Макса за отвороты куртки и вплотную приблизил к нему лицо. – Трех матерых живодеров в четыре автомата мы не положим. Первое. Если на свою голову тебе плевать, то у товарищей поинтересуйся, согласны ли они вместо Лешего помучиться. А если решил действовать – давай. Дождись, пока мы отойдем на безопасное расстояние, – и работай. Это второе. Ну а коли раздумал, дуй без глупостей вперед. Моли Зону… или Бога, кого угодно моли, чтобы Леший, – он кивнул в сторону лесопилки, – пожил еще хотя бы пять минут. Потому что его смерть – это сигнал для живодеров. Мол, пища кончилась, пора начинать новую охоту…

– Грек! – взмолился Краб. – Хватит разговоров, а?

Уже отойдя от гнезда живодеров на безопасное расстояние, Грек продолжал ругаться про себя. Обязательно в команде такой Робин Гуд найдется. Будет на нервы капать. «Разве мы его бросим… он же еще живой!» – мысленно передразнил Макса Грек.

Трех живодеров в четыре автомата! Додумался, говнюк. Как будто Грека не волновало, что свой брат сталкер так погибает. Но выхода нет. Лешего не спасти, а вот добавить голов на свободных шестах – это запросто.

Тоже, новички, твою мать. Прутся в Зону, ничего не зная о тех тварях, которых в худшем случае предстоит увидеть в первый, а с такой подготовкой – в последний раз. Когда Грек отправлялся в первую ходку, он и то знал о повадках этих тварей больше, чем Макс сейчас.

«Умник! – Грек зло сплюнул под ноги. – Не удосужился узнать заранее, можно ли убить живодера вообще, и туда же, в Зону лезет. На доброго дядю надеется, который, вместо того чтобы жизнь такому засранцу спасать, между делом еще лекции возьмется читать. Каждый дурак, – как выяснилось, кроме этих обормотов, – знал, что убить одного живодера в три автомата еще возможно. Самый верный способ, но и то учитывая, что он уже как минимум ранен, в силу чего потерял способность становиться невидимкой. Тогда автоматную очередь ему прямо в рыло, а еще лучше в кровососущие щупальца, раздувшиеся, как у осьминога. Туда, в самую середину».

Грек плотоядно прищурился. Тогда тварь получит по заслугам.

Встретить сытую семью живодеров и остаться в живых – таких случаев немало. Гораздо опаснее тварь, потерявшая семью. Выскочит из ниоткуда и уйдет в никуда. А от тебя останется высушенная оболочка.

Макс сопел так громко, что Грек несколько раз порывался сделать ему замечание, но всякий раз передумывал. Что ни говори, лучше иметь дело с десятком Максов, чем с одним Крабом.

Так было и будет. Любит Зона равновесие. Сколько новичков сюда переводил, а всегда такой вот Краб попадется. Однажды, помнится, не так давно напросились в Зону сразу три таких Краба. Все слова при знакомстве на лету ловили, в рот заглядывали. «Да, командир», «как скажешь, командир». А глаза как у раненого живодера – злые, безжалостные. Думают, одни они на свете такие умники и все, как надо, рассчитали. Старый придурок в Зону их отведет, места грибные покажет, артефактов дорогих под завязку наберет, а на обратном пути у кордона мы его и грохнем. Втроем для верности – как не справиться?

Греку в тот раз и головы ломать не пришлось, новичков разгадывая. Все у них на мордах было написано. Психология, она, брат сталкер, годами нарабатывается. Ее не просто не пропьешь – после стакана водки чутье только обостряется. До такой степени, что гнилье издалека чуешь.

Каждый такой Краб самым умным себя считает, будто никто до него до такой штуки не додумался. Все мародеры встречают сталкеров на выходе, чаще у купленной с потрохами «таможни» – есть такой КПП. А этот считает: а на хрена мне под пули подставляться, неизвестно еще, кто кого? Пойду я с проводником как новичок. На выходе с Зоны всяко можно уловить момент, когда заснет старый пень, – и ножиком его по горлу. Риск нулевой, и деньги в кармане. Ему и невдомек, что не он сталкера, а его сталкер использовать будет. Только не слепой случай решает, кому из новичков отмычкой стать. Грек и сам определит, какое дерьмо Зоне отдать. На тебе, Зона, не жалко. Есть у выхода участочек неприятный, где аномалии в чехарду играют. Вот для этого Краб и сгодится.

К слову сказать, в тот раз Грек взялся трех Крабов в Зону вести. Не повезло мужикам, не удался их план. Один сразу загнулся – на колючку наступил. Она особенно-то и не пряталась – по всем правилам ямка, как стаканом вырезанная, с ровными краями. Прочный, как металл, росток и проткнул его насквозь. Не повезло парню – в самое интимное место колючка попала. Так он и остался навеки «бабочкой».

Второй Краб после этого вроде как не в себе стал. Однажды ночью Грек и третий Краб, оставшийся в живых, его лишились. Встал чудак и в Зону ушел. Оружие свое оставил, вплоть до ножа. В полку убогих опять прибыло.

Третий потом собачонкой преданной за Греком бегал. Однако поздно, Вася, пить боржоми. Веры не было. Хотя и повинился он перед смертью, пока на мельнице вертелся…

Не хотелось идти через кладбище старой техники, копившейся, казалось, со времен октябрьского переворота 1917 года. Грек пришел к выводу, что из двух зол – идти по болоту или по сухому – он выбирает свалку. На болоте после каждого выброса творится такое – лишь Зона знает, что именно. К тому же Грек ненавидел болото с детства и ходил туда только в самом крайнем случае. Если риск для жизни одинаков, то уж лучше справляться с опасностями, имея под ногами твердую почву.

На свалку они и двинулись, соблюдая максимум осторожности.

Однако нехорошее предчувствие затаилось где-то в районе живота. Сколько ни пытался Грек отвлечься, развлекая себя воспоминаниями о прошлой ходке, все без толку.

И как в воду глядел.

Красавчик

Красавчик подавил в себе острое желание разбить мобильный телефон о стену мыльного пузыря. Подумать только, каких-нибудь двое суток назад он воспринимал чертов мобильник как часть прежнего мира, оставленного за кордоном! Всего ничего и понадобилось для того, чтобы поменять мнение на противоположное – посидеть в мышеловке, имея над головой дамоклов меч, в любую минуту готовый обрушиться на самую макушку.

Сжимая в руках ненужный мобильник, Красавчик с тоской посмотрел на черный экран. Больше всего эта вещь походила на насмешку. Мертвая. Такая же, как Зона. Это она, хитрая, продажная, перекроила всех по своему образу и подобию. Все у нее шиворот-навыворот. Мертвое в живом, живое в мертвом.

Да будет свет, да будет тьма… Здесь свой творец – Зона. Да будут твари дрожащие… И создала по образу и подобию своему… человека? Кто сказал – человека? Может, живодер сотворен по образу и подобию? Или хозяин? Пожалуй, Красавчик рискнул бы поставить именно на хозяина.

И будет каждому по вере его. Точно. А тут, в Зоне, и ходить далеко не надо. Хочешь, чтобы воздалось сразу и при жизни? Тогда топай к саркофагу, к шару желаний. Говорят, самый сильный артефакт в Зоне, любой каприз исполняет, что бы ты ни попросил. Многие ходили туда. Никто живым не вернулся. По всей видимости, расщедрилась Зона – столько отсыпала, что не унесли.

Красавчик так сжал в руке мобильник, что тот треснул.

И ему по вере воздалось. Что хотел, то и получал. Желал артефактов редких – пожалуйста. Хотелось везенья – и тут слова поперек никто не сказал. Чутья побольше, чтобы ловушки издалека чувствовать, – и это без проблем.

Да и смерть досталась на славу. Мышеловка. Для мыши серой, чтоб много на себя не брала. Кто ты? Тварь дрожащая. Хлоп – нет тебя. И никогда не было.

Сталкер глубоко вздохнул, чтобы привести в порядок мысли, и опять ему показалось, что воздух на исходе. Он задержал дыхание и не дышал до тех пор, пока не потемнело в глазах. Потом Красавчик осторожно выдохнул и стал наполнять легкие расчетливо и экономно.

Так уже было не раз. Вдруг начинало казаться, что воздуха нет. Внутри нарастала волна не отчаянья, скорее бешенства. Пока он гасил в себе очередной приступ, постепенно успокаивался. Время шло, Красавчик забывался, и дышалось ему по-прежнему легко.

Через пару часов все начиналось сначала.

Вода капала. Сначала через пять секунд, потом через десять, потом через пятнадцать и опять возвращалась к началу.

Оттого что не было возможности заткнуть неизвестный источник, сталкер смирился со звуком. Стук капель вскоре перестал его раздражать.

Есть не хотелось. Он заставил себя раскрыть пачку галет и долго жевал, уставившись в земляной пол, потом достал флягу и запил еду несколькими глотками воды. Не потому, что больше пить не желал. Как раз наоборот – с жаждой дело обстояло с точностью до наоборот. Пить хотелось отчаянно.

Впервые испытав приступ жажды, Красавчик поймал себя на мысли, что воды при самой строгой экономии хватит максимум на два дня. Дальше будет плохо. Тогда он подумал о том, что звук капающей воды послан ему в наказание, чтобы напоследок помучился. Как там боги наказали Тантала? Кругом была вода, а он не мог напиться. Похоже.

Да, практически то же самое.

Он задавил эту мысль на корню и больше к ней не возвращался. Пока вода была, вопрос о наказании не стоял на повестке дня.

Мочевой пузырь не напоминал о себе часов десять. О большем и думать не приходилось. Голодный паек, он и в мышеловке голодный паек.

Как ни странно, но в ловушке запах долго не держался, а ведь Красавчику пришлось несколько раз использовать мышеловку в качестве туалета. А может, и держался, только со временем он к нему привык.

Смочив пересохшие губы водой из фляги, сталкер вспомнил, как набирал воду из Живого источника. Вода чистая, холодная лилась по рукам, затекая в рукава. Он тогда еще поморщился. Знал бы заранее, что предстоит…

Что тогда? На неделю вперед все равно не напьешься. И не надышишься. Все случилось так, как случилось. Будет еще Зона с каждым червем считаться…

Вода чистая, холодная лилась по рукам, затекая в рукава. Красавчик недовольно поморщился, закатывая рукава.

Повязку на левой руке, отмороженной в снежке, пришлось поменять. Пузыри лопнули и присохли к бинтам. Так что Красавчик долгое время держал руку под водой, дожидаясь, пока повязку можно будет безболезненно снять. Он наложил новую, предварительно смочив ее в растворе антисептика, потом с трудом натянул сверху перчатку с обрезанными пальцами. Кожаная перчатка треснула в нескольких местах, зато теперь белый цвет бинта не слишком бросался в глаза.

Серая облачность долго копила влагу и наконец разразилась мелким дождем.

Красавчик поднял капюшон, застегнул клапан, чтобы материал плотнее прилегал к голове. Капли дождя зашуршали по непромокаемой ткани. Сталкер вздернул лямки рюкзака выше, чтобы не давили на плечи, поправил автомат и пошел вперед, оставляя за спиной Живой источник.

Морось влажной паутиной липла к лицу. Проселочная дорога, которую не тронула вездесущая трава, пылила. Пыль, напитанная влагой, постепенно прибивалась к земле.

Дорога не сдавалась. Она хранила свою историю от посягательств Зоны. В сухой почве четко отпечатались следы автомобильного протектора. Будто их вчера оставила машина, завязшая после сильного дождя. Следы так и не смогли слизать ни ливни, ни весенние паводки. Зона не оставляла попыток стереть всякое воспоминание о человеческой деятельности. Постепенно усиливающийся дождь собирался в ямах, рытвинах, сливался в лужи, размывая почву. Красавчик не первый раз пользовался этой дорогой. Проходило время, вода куда-то девалась, а следы от автомобильных покрышек оставались на своем месте.

Красавчику было приятно тешить себя мыслью, что не все здесь живет по законам Зоны.

Простая мысль о том, что и чудесное противостояние проселочной дороги тоже является перерождением, идущим вразрез с законами природы, не приходила ему в голову.

Дождь все усиливался. Занятый своими мыслями, сталкер продолжал идти вперед. Он не чувствовал усталости, хотя с утра отмахал в общей сложности километров двадцать. Может, и больше. Дважды ему приходилось с запасом огибать новоявленные ловушки, прозванные батарейками. Они искрили, выбрасывая в разные стороны короткие ослепительные молнии. Такую аномалию, ведущую себя крайне непредсказуемо, приходилось обходить стороной. Вела она себя каждый раз по-разному. Однажды можно было пройти недалеко от эпицентра – и ничего. А другой раз и далеко обходишь, а только чудом останешься цел. Четких границ батарейка не имела, достать могла и на приличном расстоянии.

Не имея желания проверять на собственной шкуре длину молнии, Красавчик пошел кружным путем. Чуть позже он едва не вляпался в вакуумную яму, да и то по собственной глупости, отвлекшись на грызню слепых собак, занятых дележкой свежей добычи. По лоскутам камуфляжа, перемешанным с окровавленными кусками мяса, Красавчик сделал неутешительный вывод. Перед дождем ветер стих, и безвоздушная ловушка не проявилась столь впечатляюще. Почувствовав удушье, сталкер сделал шаг назад. Разумное решение – и он это знал. Несмотря ни на что, всякий раз, когда случалось сталкиваться с воздействием ловушки, Красавчик с трудом справлялся с острым приступом паники, который толкал тело вперед.

С тех пор прошло два часа. Серое небо наливалось чернотой. Клубились тучи, сплошной стеной выкатываясь из-за горизонта. С запада надвигалась гроза. Дикая и необузданная, как сама Зона.

Мысль об убежище, как несбыточная мечта, не приходила сталкеру в голову. Самое большее через час начнется гроза, от которой нет спасенья. Ливень – это цветочки. Ягодки представляли собой молнии, большей частью не линейные, а шаровые. К тому же в поле, лежащем по левую руку, наверняка найдется пара-тройка батареек. Когда все это, вместе взятое, сдетонирует, по полю покатятся сотни плазмоидов, заключенных в магнитную оболочку. Иными словами, волна шаровых молний, только и ищущих, во что бы разрядиться, накроет все на своем пути. Рассчитать, сколь глубоко пойдет приливная волна, не дано никому. В силу вышеперечисленных причин убираться с линии грозового фронта следовало не быстро, а очень быстро, если таковая возможность вообще еще имелась.

Красавчик перешел на бег, стараясь не упускать из виду возможные ловушки. Он бежал не оглядываясь, не пытаясь прикинуть на глаз расстояние, отделяющее его от локального светопреставления. По усиливающимся порывам ветра, бьющим в левую щеку, ясно было, что гроза надвигалась.

Тропа, по которой бежал Красавчик, отделяла лес от поля и вела к развалинам молочной фермы. Судя по светлому небу, там проходил край грозового фронта. Кроме пути вперед был еще один – назад, но так можно возвращаться до бесконечности и никуда в итоге не прийти. Существовал еще выход – свернуть в лес. В паре километров отсюда начиналась каменная гряда. Если успеть забраться повыше, то можно рассчитывать на спасенье. Именно в том направлении идет гроза. Там, у каменной гряды, и будут разряжаться шаровые молнии. Невозможно представить, как поведет себя плазма, высвобожденная при взрыве. Вихревые потоки устремятся в разные стороны. Красавчику не хотелось проверять на своей шкуре, доберется ли до него электрический заряд. Если так, то одним сталкером станет меньше. Вполне возможно, что после этой грозы и от каменной гряды останется одно воспоминание.

Еще спасибо следует сказать за то, что грозовая туча не закрутилась в воронку – верный признак надвигающегося выброса. За все время, прошедшее с образования Зоны, никто так и не научился предсказывать точное время их начала. Ни ученые, так и не уяснившие природу его образования, ни сталкеры, обладающие феноменальным чутьем. Так, приблизительно, на днях – вот и весь прогноз. Поэтому по старинке пользовались народными приметами. Одна из них гласила: увидел в небе воронку – прячься под землю. Иначе накроет. Жив, может, и останешься, но нужна она тебе, такая жизнь?

Гроза стремительно приближалась. В низком небе, во вздувшихся боках черных туч возникали ослепительные сполохи. Ударил в землю первый разряд молнии, соединившийся с оглушительным громовым раскатом.

Красавчик мчался со всей скоростью, на которую был способен, невзирая на опасную возможность влететь со всего маху в аномалию, притаившуюся в ожидании таких вот расторопных. Ему казалось, что водонапорная башня, стоявшая у развалин молочной фермы и служившая ему ориентиром, нисколько не приблизилась, с тех пор как он перешел на бег. Участившиеся удары молний придали ему новых сил. Он бежал, и ветер свистел в ушах. Капюшон давно сбило с головы. Мокрые волосы липли ко лбу. На дороге распласталась черная вмятина комариной плеши, и драгоценное время ушло на то, чтобы попытаться за максимально короткий промежуток определить ее границы.

Сталкер возобновил бег, до рези в глазах вглядываясь в тропу, стелющуюся под ногами.

Сильный дождь сменился ливнем. Порывы ветра доносили близкое дыхание озона.

В сгущающейся тьме Красавчик имел лишь отдаленное представление о том, откуда ждать опасности. Он упрямо бежал вперед, надеясь на собственное чутье. Каждая минута отсрочки, дарованная грозой, подтверждала опасное чувство уверенности в том, что он успеет добраться до развалин фермы.

Постепенно небо посветлело. На фоне серых облаков водокачка, освещенная отблеском молний, казалась инопланетным кораблем, зависшим высоко над землей.

Гроза обрела полную мощь, когда до молочной фермы оставалось метров пятьсот.

Вдруг завыло, затрещало. Взметнулись вверх целые пласты черной земли, сливаясь с низким небом. Стало светло как в летний солнечный день. Громовые раскаты слились в один оглушающий, не прекращающийся ни на секунду грохот. Отвечая на разряды, идущие с неба, на поле детонировали первые батарейки. Клубы плазмы, возникающие на месте разряда многочисленных молний, разделялись на отдельные плазмоиды, заключенные в магнитную округлую оболочку. Ураганный ветер гнал по открытому пространству сотни шаровых молний.

Ослепительно-белые, они постепенно наливались темно-красным светом. Мощные электрические разряды били вдоль поля. Занялись огнем первые деревья, стоящие у края. Яркое пламя пылало недолго – усиливающийся ливень мгновенно гасил факелы.

Красавчик не видел разгула стихии. Ему несказанно повезло. Зона была к нему благосклонна. Ветер не сменил направление, и гроза по-прежнему продвигалась на восток.

Здесь, у границы грозового фронта, было светло. Шел дождь. Красавчик даже рад был каплям, студившим разгоряченное лицо. Грохотало, правда, так, что сталкер совершенно оглох. Главное – он жив, остальное значения не имело.

Бывшая молочная ферма пустовала. Обычно подобные развалины становились пристанищем для псевдосвиней. То ли гроза распугала тварей, то ли они ушли, заблаговременно покинули место постоянного обитания, – неизвестно. Так или иначе, но вокруг не было ни души.

Ферма представляла собой всего лишь полуразрушенный сарай с остатками крыши. Земляной пол, почти скрытый за кучами застарелых фекалий, перемешанных с гнилой соломой. Железная лестница – ступенька через две – вела на второй этаж, в производственные помещения.

Громовые раскаты постепенно затихали. После дикого разгула стихии шум дождя, сквозь дыры в потолке поливавшего пол, казался шелестом листьев на ветру.

Еще вчера Красавчик не поленился бы обследовать ферму.

Во-первых, на предмет наличия артефактов. В таких вот местах, где редко появляются искатели, велика вероятность встретить что-либо стоящее.

В том, что люди сюда давненько не заглядывали, Красавчик не сомневался, но вот прочие твари… Одно дело – пара тупых как валенок псевдосвиней. Первым же выстрелом их легко можно отогнать на безопасное расстояние. И совсем другое – стадо. Такое же тупое, только к тому же и агрессивное. Тут уж как бы наоборот не получилось. Не ты их, а они тебя запросто отгонят на безопасное расстояние. Потому что на все стадо патронов может и не хватить. Псевдосвинья – тварь настолько же тупая, насколько и живучая.

Во-вторых, после забега на длинную дистанцию сталкер нуждался в заслуженном отдыхе. На заброшенных народнохозяйственных объектах всегда отыщется укромный уголок. Особенно этажом выше, куда псевдосвиньям не добраться в силу природных особенностей. Иными словами, свинья – она и есть свинья. Несмотря на массу новых приобретений – огромное мясистое тело, рост повыше быка, толстую шкуру, которую не каждая пуля возьмет, и копыта, способные пробить древесину.

Еще вчера Красавчик обследовал бы развалины без опаски. Сегодня, после случая с полтергейстом, угодившим в комариную плешь и тем самым развеявшим по ветру миф о хваленом чутье порожденцев Зоны, желания обследовать окрестности поубавилось. Может так статься, что внизу валяется в грязи стадо псевдосвиней, а этажом выше уютно расположилась изнанка…

Красавчик все равно туда полез, чертыхаясь и подтягиваясь на ржавых перилах железной лестницы, державшейся на выбитых из стены скобах. Он нашел ровно половину от того, что хотел, – закуток, где можно отдохнуть, не опасаясь нападения. Однако, как в том старом анекдоте, настроение уже было не то.

На втором этаже обнаружилась комната с выбитой дверью. Шесть квадратных метров, покосившийся диван, из которого торчали пружины, разбитый стол и старый телевизор без кинескопа. Все это полностью отвечало непритязательным запросам сталкера.

– Со вкусом отдыхали доярки, – буркнул себе под нос Красавчик.

Он устало опустился на диван, тут же заваливший на одну сторону под тяжестью его тела.

– Плевать, – опять сказал Красавчик и удивился.

Чего это он так разболтался? Не иначе человеческая обстановка воздействовала на него таким пагубным образом.

Окно, заколоченное досками, не служило препятствием для ветра, проникающего в щели. В комнате стояла темнота, наверное поэтому, перекусив и хлебнув за собственное спасение из фляги чуть больше привычных пяти глотков, отпущенных на день, Красавчик потерял счет времени.

Стояла тишина. По подоконнику барабанил дождь. Где-то внизу поскрипывала железная лестница…

Красавчик очнулся от звука человеческих голосов.

– Все чисто, Сэмэн.

– Хромой, наверху посмотри.

Голоса затихли. Послышался шум приближающихся шагов. Кто-то взялся за лестницу, по которой взбирался Красавчик. Он тихо, чтобы не выдал шорох, потянул автомат за ремень, хотел заранее снять предохранитель, но передумал. Сухой щелчок может выдать его. Начнется стрельба вслепую, что для него, запертого в каморке, наверняка означало смерть.

Встречи с себе подобными в Зоне не всегда проходят в дружеской обстановке. Самый беззлобный романтик часто остается лежать с дыркой в голове.

Красавчик осторожно развернул ствол автомата в сторону дверного проема, выходящего на лестницу. Прошла минута, другая.

Снизу послышалась ругань. Натужно заскрипела лестница.

– Нет, Сэмэн, туда не залезть. Здесь все сгнило. Сейчас поднажму, и вся эта хрень завалится на фиг.

Хромой, по всей видимости, оказался тяжелее или же был малость трусоват.

– Ладно, Хромой, не парься. Я по привычке. Если и был кто, так грозой всех унесло. Скажи Свистуну, пусть сюда этого козла тащит. Вон и крюк подходящий имеется.

– Ага.

Шаги стали удаляться.

Кличка Хромой ничего не говорила Красавчику, а вот Сэмэн – сказала больше, чем нужно. Сэмэн – известный в Зоне персонаж. Один из вдохновителей легендарного движения «Патриот», давно набившего оскомину. Пользуясь подсказкой известного в советские времена кинофильма, краткая характеристика Сэмэна звучала бы примерно так: умен, образован, беспощаден к врагам «Патриота», в связях с мутантами, порочащих его, не замечен.

Что еще? Ах да – истинный землянин. Последнее дополнение не лишено было оснований, поскольку девиз «Патриота» гласил: «Если Зона – это вторжение, твой долг – защитить землю». Кажется, так, если Красавчику не изменяла память.

Да и первая часть характеристики не лишена подтекста. Как-то Красавчику попалась в руки брошюрка, где черным по белому были выложены основные принципы «Патриота». Все сводилось примерно к следующему: «Убивай каждого, убивай и не останавливайся. Если перед тобой выходец с Зоны, то не сегодня завтра он станет мутантом». В памяти сталкера невольно всплыло что-то знакомое из детства, когда их класс гоняли в кинотеатр на просмотр какого-то фильма про войну.

С бойцами «Патриота» встречаться ему не хотелось. Если вне Зоны с ними вполне можно было поговорить за бутылкой водки, то здесь эти ребята разговорчивостью не отличались. К стенке, конечно, не поставят…

Подумав немного, Красавчик заменил «конечно» на «наверное». Это показалось ему ближе к истине.

Красавчика беспокоила суета, начавшаяся этажом ниже. Даже не столько она сама, сколько отсутствие информации. Кроме того, диван, на котором он сидел, мог подвести в любой момент. Сталкер осторожно перенес вес тела на левую ногу, стараясь определить момент, когда ржавые пружины беззвучно распрямятся. После минуты-другой мучений операция закончилась успешно.

Не выпуская автомата из рук, Красавчик медленно двинулся к дверному проему, осторожно выглянул за угол.

Сэмэн оказался прав. Крюк, намертво вбитый в кирпичную стену, ему пригодился. На нем был подвешен за связанные руки человек. Его босые ноги не касались пола. Лицо было залито кровью. Правый глаз настолько заплыл, что его будто и не было. На разбитых губах запеклась кровь. Разорванный в клочья комбинезон едва прикрывал израненное тело. Кровь стекала по ногам и капала на пол.

Вокруг стояли пятеро. В полной выкладке «Патриота»: маски с прорезями для глаз, черные комбинезоны с эмблемами на рукавах.

– Еще брыкался, сука. – Один из бойцов тяжело ударил приговоренного в живот, тот дернулся и мучительно застонал.

– Оставь, Хромой. Я поговорить с ним хочу. Напоследок. – Высокий, крепкий Сэмэн шагнул вперед, ближе к бедолаге, подвешенному на крюке. – Я приказал тебе стоять, тварь? Отвечай.

– Да, – сдавленно захрипел человек. – В горле его забулькало. Он откашлялся, и изо рта потекла кровь.

– Так. Я приказал тебе стоять. Почему ты не выполнил приказ?

– Ты… убил бы.

– Так. Значит, ты знал, что виноват, но стал стрелять, вместо того чтобы выслушать приговор как положено. Возможно, тебе удалось бы сохранить жизнь.

– Серого ранил, падла, – не сдержался Хромой.

– Подожди. – Сэмэн жестом приказал ему замолчать. – Ты начал стрелять.

– Я боялся… убьете.

– Ты знаешь, мутантам не место за кордоном. Зверь должен жить в логове. Или поблизости от него. Я тебя позавчера видел в «Приюте», среди нормальных людей. Это так?

– Я… Сэмэн, я не виноват.

– Ты появился вне Зоны. Ты несешь людям заразу. Отсюда, с Зоны. Ни в чем не повинным людям. Завтра таким же уродом, как ты, станет твоя мать. Или жена. Что ты скажешь на это?

– Я не виноват. – Хриплый голос окреп. – Мне просто не повезло, Сэмэн. Я под выброс попал. Мне просто… не повезло.

– Каждый раз я слышу одно и то же. Тебе повезло, сталкер. Еще как повезло. Ты пережил выброс и остался жив. Зона подарила тебе вторую жизнь, а ты потащился к людям. Неблагодарный.

– Сэмэн, не убивай. – Заплывший глаз приоткрылся. – Я обычный человек. Я останусь в Зоне… навсегда. Не убивай.

– В Зоне, значит. – Сэмэн наклонил голову, рассматривая что-то у себя под ногами. – Как я могу верить типу, в котором ничего человеческого не осталось? – задумчиво спросил он. – Ты когда мутировать начал? Правду! – жестко приказал Сэмэн. – Говори мне правду.

– Месяц… два назад.

– Врешь. Мутации далеко зашли. Все полгода, а то и больше. Ты мутировать начал, так какого черта к людям пошел? Почему не к доктору, который в Зоне живет, как считается, безвылазно? Говорят, он чудеса творит с такими, как ты. Не лечиться ты пошел, а понес заразу людям.

– Прости, не убивай.

– Раньше, в Средние века, во время эпидемии убивали не только больного чумой, но всех его родственников – во избежание. У тебя есть семья, сталкер?

– Есть… была жена.

– Я передам ей от тебя привет.

– Не надо, Сэмэн, я прошу тебя, она обычная женщина. Она здесь ни при чем. Ты же знаешь, мутации не передаются. Я пережил выброс…

– Твоя жена общалась с тобой, возможно, ты занимался с ней сексом. Неизвестно еще, что у тебя за мутация, возможно, со временем зараза передастся и ей. И потом, нет веры женщине, которая знала, что с тобой происходит, но не пришла к нам. Ведь знала?

– Нет, Сэмэн, не знала. Мы раньше расстались. Давно. Не трогай ее! – взмолился приговоренный.

– Ты знаешь, во мне нет жалости к предателям. Но ребятам легче будет творить правосудие, когда они узнают правду. Не так-то просто убить женщину. Сам понимаешь, там, за кордоном, другие порядки. Ответь мне на вопрос: она знала, что с тобой происходит?

– Нет, Сэмэн, она ничего не знала! Я говорю правду!

Сэмэн ничего не сказал, только кивнул Хромому и отошел в сторону. Тот не заставил просить себя дважды. Он медленно двинулся к жертве, доводя ее тем самым до исступления.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.