Герман, или Божий человек

Глава 5. Дорогой мой человек

В 50-х годах Юрий Герман написал сценарии для фильмов «Дело Румянцева» и «Дорогой мой человек», поставленных Иосифом Хейфицем. Фильмы пользовались большой популярностью у зрителей – тут сыграла свою роль не только режиссура, но и прекрасная игра актеров, прежде всего Алексея Баталова, «артиста на все времена и для любого сюжета», согласно определению все того же Хейфица. В одном из интервью на вопрос о любимой роли Алексей Владимирович ответил так:

«Доктор Устименко из фильма «Дорогой мой человек». У нас с ним даже судьбы похожи. В картине прямо не сказано, что у доктора всех родственников репрессировали, но режиссер Иосиф Хейфиц и автор сценария Юрий Герман мягко подводят зрителей к этому выводу. Кстати, вот вам журналистская сенсация. «Дорогой мой человек» – вовсе не экранизация романа Германа, а как раз наоборот. Сначала был написан сценарий, а уже потом, на его основе, – роман. Что до моего сходства с героем, то у меня тоже репрессировали деда и бабушку».

Считается, что после успеха фильма «Дело Румянцева» Юрий Герман роль Владимира Устименко писал в расчете на то, что исполнять ее будет именно Баталов.

Кстати, с Алексеем Баталовым связана любопытная история, о которой рассказывал сын Алексея Юрьевича Германа:

«Дед в буквальном смысле слова спас Алексея Владимировича, когда тот отказался играть в кино Ленина. В советские времена это означало конец карьеры. Руководству «Ленфильма» поступило указание из Госкино провести партийное собрание и осудить артиста Баталова. Строгий выговор – самое легкое, что грозило, могли просто сломать жизнь. Дед услышал об этом и явился на партсобрание.

– Артист проявил крайнюю степень политической безграмотности, – говорили начальники…»

На этом прерву рассказ Алексея Германа-младшего и предоставлю слово самому «виновнику торжества», Алексею Владимировичу Баталову:

«Дело было так. Я в то время работал на «Ленфильме», снимался у Хейфица. Иду как-то по коридору студии, подбегает ко мне помощник одного режиссера. Очень радостный сам и явно хочет обрадовать меня:

– Поздравляю, ты будешь играть Ленина в молодости!

В ответ я с ходу выпалил:

– Ты с ума сошел? Я ни за что не буду его играть!

Развернулся и ушел. Вечером об этом говорил весь «Ленфильм». Хейфицу звонил Юрий Герман, объяснял, что я ненормальный. Он же потом и выручил меня на ближайшем художественном совете. Посередине чьего-то выступления он вдруг во весь голос говорит:

– Нет, это кошмар какой-то! Кто придумал Баталова в роли Ленина снимать? Вы что, пародию хотите сделать? Худой, длинный, с большим носом – это Владимир Ильич?! Кто это придумал?!

А Хейфиц ему подыграл, сказав:

– Юрий Павлович, вы, наверное, ошиблись.

– Я не ошибся. Вы, режиссеры, ничего не понимаете!

И совет попался на эту удочку. Все загалдели, зашумели, и моя кандидатура была снята с этой незавидной для меня роли. Не знаю, чем могло все это кончиться, если бы не помощь Хейфица и Германа».

Может показаться, что все это смешно, когда бы не было так грустно. Речь не о том, что после описанного эпизода кого-то взгрели по партийной линии – куда важнее причины, по которым Алексей Баталов отказался от столь лестного и многообещающего предложения:

«В Ленинграде, где планировались съемки, из-за меня погорели несколько партийцев – их сняли с должностей. Какой был скандал!.. Худсовет потребовал кандидатуру на замену. Под горячую руку попал Кешка Смоктуновский, который и сыграл Ильича. По-человечески мне, конечно, было жалко тех, кого сняли с работы, но и переступить через себя я тоже не мог: меня окружали люди, которые пережили сталинские репрессии. Слишком много горя я видел в упор. Маминых родителей тоже не миновала печальная участь – они были репрессированы».

Смоктуновского тоже можно понять: человек, «запятнавший» себя пребыванием в фашистском плену, не имел никакого права отказываться от подобной роли. Что же касается Алексея Баталова, то у него могли быть неприятности не только из-за отказа создать на экране образ вождя и даже не из-за того, что дед и бабка когда-то числились в эсерах, что и послужило поводом для их ареста. Его единоутробный брат, Михаил Ардов, в своих воспоминаниях указывает на дворянское происхождение их рода по материнской линии. Речь идет о прадеде, Антоне Александровиче Ольшевском, который, согласно семейному преданию, женился на графине Понятовской без благословения ее родителей и вынужден был из-за этого бежать из Польши во Владимир. Правда, это предание не стыкуется с тем фактом, что отец Антона Александровича, как утверждает Михаил Ардов, был главным лесничим Владимирской губернии. Более правдоподобная версия гласит, что прадед был потомком участника Польского восстания 1863 года, который содержался во Владимирском централе. И уж совершенно точно можно утверждать, что отец Антона Александровича, Александр Семенович Ольшевский, до 1912 года занимал пост старшего лесного ревизора одного из урочищ Владимирской губернии, а должности главного лесничего в губернии вовсе не было.

Поскольку речь зашла об актере, который в значительной степени способствовал успеху фильмов, поставленных по сценариям одного из героев этой книги, позволю себе еще кое-что прояснить в том, что касается родословной Алексея Баталова, – думаю, никто не усомнится в том, что своим талантом и обаянием он обязан своим предкам как по отцовской, так и по материнской линии. Впрочем, определенную роль сыграло и непосредственное окружение:

«Я из невозможно актерской семьи. И родители, и дядя, и мои тетки – все актеры. Баталовых было так много, что Станиславский запретил им под одной фамилией работать. Только дяде – Николаю Баталову – фамилию оставили. Жена дяди стала Андровской. Моя мама – Ольшевской, отец – Аталовым. Еще были тети Муся и Зина, сестры отца и дяди, – и они выходили на сцену под разными фамилиями. И когда я после Школы-студии МХАТ пришел в театр, все обрадовались. Снова во МХАТе – фамилия Баталов».

Нет сомнений, что благотворное влияние на Алексея Баталова оказало и близкое знакомство с поэтессой Анной Ахматовой. Приезжая в Москву, Анна Андреевна непременно останавливалась в квартире отчима Баталова на Большой Ордынке. В свою очередь Алексей Владимирович, снимаясь в фильмах Хейфица на «Ленфильме», жил у нее. Но первая их встреча произошла еще в то время, когда семья квартировала в доме номер 5 по Нащокинскому переулку:

«Когда мама вышла замуж за Ардова Виктора Ефимовича, я попал в первый писательский дом, который был построен недалеко от храма Христа Спасителя. У нас квартира была на первом этаже и, если окошечко откроешь, сразу начиналась земля. Это было очень удобно – меня родители выставляли через окно на улицу, и там я играл с пасынком какого-то приходившего к нам в гости дяди. Этим дядей оказался Булгаков. Сверху над нами жил Мандельштам, приходил и рассказывал сказки Юрий Олеша. Там же я впервые увидел Анну Андреевну Ахматову».

А между тем и Юрий Герман был хорошо знаком с Ахматовой – Анна Андреевна на лето снимала дачу в том же Комарове, где жили многие писатели. Литературовед Георгий Макагоненко описывает в своих воспоминаниях эпизод, участниками которого были Ольга Берггольц, Евгений Шварц и Юрий Герман. Это случилось в дождливый октябрьский день, когда Анна Андреевна пришла в дом Ардовых вымокшая до нитки, в насквозь промокших туфлях:

«Я усадил ее на стул и принялся снимать набухшие водой, летние, не приспособленные к октябрьским лужам башмаки. Позвал Ольгу Федоровну. Мгновенно оценив обстановку, она приказала:

– Принеси из ванной полотенце, из шкафа мои шерстяные чулки и уходи.

В дверях стоял Герман. На лице его судорожно бегали желваки. Я увел его в столовую. Не видевший того, что было в прихожей, Шварц обо всем догадался, проследив взглядом за мной, бежавшим с шерстяными чулками в руках. Минут через десять в столовую во шли Анна Андреевна и Ольга Федоровна. Анна Андреевна спокойно поздоровалась. Глаза присутствующих невольно устремились на ее ноги. Анна Андреевна стояла в теплых чулках – туфли Ольги Федоровны не подошли. Подвинув стул к камину, она села, сказав:

– Я погреюсь.

Странное впечатление производила ее фигура. У камина сидела уже немолодая, седая, бедно одетая женщина, без туфель, придвинув к огню озябшие на уличной стуже ноги. И в то же время во всей ее осанке, в гордо откинутой голове, в строгих чертах ее лица – все в ней было величественно и просто. Я уже знал, что при определении ее осанки часто употребляется эпитет – королевская, царственная. Этот эпитет, пожалуй, наиболее подходил и сейчас к озябшей женщине, сидевшей у камина. Бедность только подчеркивала ее достойную величавость…

Герман разлил коньяк, подал Анне Андреевне рюмку и провозгласил:

– За нашу Анну Андреевну, за нашу королеву-бродягу! – и поцеловал ее руку.

Губы Анны Андреевны чуть дрогнули в улыбке.

– Спасибо, – сказала она».

Ну что ж, теперь можно обсудить и родословную Алексея Баталова. А для начала сошлюсь на воспоминания его единоутробного брата Михаила Ардова:

«Моя бабка со стороны матери, Нина (Антонина) Васильевна, была довольно известным во Владимире зубным врачом. Родом она из дворянской семьи Нарбековых, у нее были две сестры и брат Николай Васильевич. Как это бывало в тогдашней интеллигентской среде, все они были враждебно настроены по отношению к власти и даже формально являлись членами партии эсеров (социалистов-революционеров). Притом Нина Васильевна возглавляла местную ячейку своей партии. (Впоследствии, уже при большевицком режиме, это обстоятельство сыграло роковую роль в судьбе моей бабки и ее брата.)»

Историки сообщают, что в XV веке, еще при великом князе Василии Темном, татарин мурза Багрим приехал из Большой Орды в Москву проситься на службу. Великий князь простил ему прежние грехи и жаловал землями. Если верить записям Бархатной книги российского дворянства, от Багрима произошли Нарбековы, Кеглевы (Теглевы) и Акинфовы. Сын Багрима (Абрагима или Ибрагима), крещенного под именем Илья, Дмитрий Нарбек стал родоначальником рода Нарбековых. Его сын Алексей получил прозвище Держава – считается, что от него произошел род Державиных.

В XVI–XVII веках Нарбековы принадлежали к «думским дворянам» – это была тоже знать, но только знать второго сорта, в отличие от родовитых дворян. Думскими дворянами считались также Нарышкины, Нащекины, Пушкины, Толстые, Ртищевы. В те времена Нарбековы служили стольниками и воеводами, а их земельные владения располагались в Тверской, Ивановской и Московской губерниях. Возвышение Нарбековых состоялось в XVII–XVIII веках благодаря удачным замужествам некоторых особенно привлекательных представительниц их рода. Так, Екатерина Федоровна вышла замуж за князя Илью Милославского, а их дочь стала подругой жизни царя Алексея Михайловича. Известно, что во время крестьянского восстания Степана Разина царь Алексей Михайлович послал в Юрьевец полкового воеводу Василия Нарбекова на усмирение отряда восставших, прорвавшегося с Волги по Ветлуге и Ветлужскому волоку на Большой Сибирский тракт. Уже в XVIII веке состоялось бракосочетание Феклы Федоровны Нарбековой с князем Григорием Урусовым, будущим обер-комендантом Петропавловской крепости, а позже Нарбековы породнились и с семейством всемогущего канцлера Воронцова.

Как утверждают историки, род Нарбековых пресекся в первой половине XIX века. Надо полагать, что речь идет об отсутствии наследников той ветви рода, которая принадлежала к высшей знати. С этих пор Нарбековы приобрели известность как священнослужители. Красноречивый пример: знаменитая няня Александра Сергеевича Пушкина, Арина Родионовна, была в 1828 году «приобщена святых тайн и исповедана» иереем Владимирской церкви Алексеем Нарбековым.

Отсюда следует вывод, что те Нарбековы, которые в конце XIX века оказались во Владимирской губернии, не могли иметь ни привилегий, ни того достатка, которыми обладали некоторые представители их рода в XVII–XVIII веках. Можно поставить под сомнение и их дворянское происхождение. В самом деле, все служивые Нарбековы, обитавшие во Владимирской и близлежащих Нижегородской и Казанской губерниях, оказались лицами духовного звания. Например, среди выпускников Суздальского духовного училища с 1870 по 1910 год оказалось более двадцати Нарбековых. А ведь была еще Владимирская духовная семинария, не говоря уже о Казанской и Петербургской духовных академиях.

Из всех известных мне Нарбековых на роль отца Антонины Васильевны могут претендовать лишь два кандидата: Василий Андреевич и Василий Ксенофонтович. О Василии Андреевиче известно, что он был сыном сельского псаломщика, имел жену и двух дочерей, а к 1903 году занимал пост профессора Казанской духовной академии по кафедре литургии и церковной археологии, имея чин статского советника и степень магистра богословия. Кстати, у Василия был брат Евгений, тоже ставший священником. Сомнения, тот ли это Василий, вызваны тем обстоятельством, что Василий Андреевич родился в 1862 году, в 1887 году закончил Казанскую духовную академию, а уже через год родилась Антонина Васильевна. Как она могла оказаться во Владимире, если отец ее вроде бы жил и преподавал в Казани? Кстати, проживавший в Москве накануне революции 1917 года статский советник и директор Ченстоховской мужской гимназии Михаил Васильевич Нарбеков вполне мог быть сыном Василия Андреевича, что говорит о том, что эта ветвь Нарбековых обладала достатком выше среднего.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.