В жизни все не так, как кажется на первый взгляд.
      Это касается и людей, и книг...
 
      Сказал кто-то
 
      Джулия заметила его издалека. Среди сухой травы вдруг вспыхнула яркая красная точка, дразня отвыкший от живых красок взгляд. Это был первый тюльпан. В степь пришла весна.
      Джулия медленно шла навстречу заходящему солнцу, и ее тень, все ускоряя ход, бежала назад, к крепостным стенам.
      Пора было возвращаться. И без того Джулия нарушила запрет отца, выйдя в степь без сопровождения. Но слишком свеж был степной воздух и слишком нежно ласкал ветер, заставляя трепыхаться волосы и тонкое платье из драгоценного алийкисского шелка. Низкое солнце расползалось по горизонту, окрашивая небо фантастическими красками. Закрывшись ладонью от колких лучей, Джулия всматривалась вдаль, стараясь не потерять из вида цветок.
      ... Назад Джулия бежала. Где-то по ее следам быстро приближалась опасность, но Джулию не покидало ощущение игры, жуткой, но захватывающей.
      У подъемного моста Джулия перешла на шаг, и, возбужденно дыша, обернулась. Солнце почти скрылось, но еще цеплялось узкой полосой за далекий курган. Она успела. Как всегда.
      Уже спокойным и уверенным шагом Джулия вошла под массивный каменный свод. Стражники почтительно склонились и дружно лязгнули железными перчатками по бронированным торсам. Проходя вдоль длинного ряда воинов и с трудом пряча лукавую улыбку, Джулия как бы нечаянно коснулась бутоном лица молодого стражника. Тот вздрогнул и склонился сильнее. Выходя из внутренних ворот, довольная Джулия мельком подумала,
      что этот счастливчик еще своим внукам будет рассказывать о знаке внимания, оказанном ему принцессой. Она знала, что в войсках ее боготворят,
      и слышала даже, поверье о том, что татуировка с ее изображением хранит носителя от отравленной арбалетной стрелы кочевника...
      Возле караульной Джулия налетела на бледного начальника внешней стражи. Тот был обеспокоен поздним отсутствием принцессы, которая без предупреждения покинула городскую черту. За ее безопасность главный стражник отвечал головой (и не только головой: четвертование по валонским обычаям начиналось с правой руки).
      Не слушая испуганное бормотание этого занудливого старикашки, принцесса легким щелчком пальцев подозвала носильщиков, которые ждали ее возвращения, и опустилась на подушки крытых носилок. Смуглые рабы подхватили драгоценную ношу и устремились в сторону дворца. Начальник стражи сделал рукой знак, и следом легко побежали пятеро алийкиссийцев из личной охраны принцессы. Лучше поздно, чем никогда...
      Под мерное дыхание носильщиков Джулия неслась по вечернему городу. Чуть отстранив рукой складчатую занавеску, она выглянула: мимо, слегка вздрагивая, проплывали тесно налепленные дома улицы победителей.
      Здесь громоздились неуклюжие двух-трехэтажные дома состоятельных горожан лавки богатых купцов и дорогие трактиры.
      Всю свою жизнь принцесса видела город только так, из носилок, иногда проезжая верхом в праздничной процессий, да, пожалуй, еще со стен отцовского замка, что высился на вершине неприступной скалы в центре Валона. Но с высоты соколиного полета город казался игрушечным. а люди мелькали цветными пятнами на фоне серого булыжника улиц. И иногда ей хотелось, отбросив лицемерные условности, соскочить с надоевших рабских плеч и затеряться среди незнакомых улиц родного города. Простые люди казались Джулии интересными и таинственными, в отличие от надоевшего придворного окружения.
      Но это только мечты. Джулия никогда не уронит родовой чести. Она дочь короля и вполне довольна своей участью. Ей нравится восторг на лицах подданных, одаренных мимолетным взглядом красавицы-принцессы. Каждое ее желание, любая прихоть немедленно исполняются, потому что она - единственная и любимая дочь могущественного короля Валонского и Нижнелисского, самого сильного монарха на Скалистом полуострове. И Джулия любит своего отца, а больше никого у нее нет. Мать умерла при ее же родах (медицина в Валоне была слабая, так как веками не жаловалась церковью). Прочие родственники теми или иными путями один за другим перебрались в Счастливый мир: одни погибли в войнах, другие перебили друг друга на турнирах, третьи нашли смерть от кинжала, яда или стрелы наемного убийцы: единовластие доставалось королю очень и очень непросто.
      Итак, Джулия счастлива: она любит и она любима. И потому со смехом встречает в Малом тронном зале очередного знатного жениха. А получить руку и сердце принцессы Валонской мечтают самые достойные. Что говорить о безродных рыцарях, что безысходность свою заливают дешевым вином в тавернах на окраине Валлона! Наследник самого герцога Акнарского, сердцеед королевского размаха красавец Сеннар, получив небрежный отказ Джулии, тут же в присутствии двухсот знатных гостей вспорол себе живот кривым ритуальным кинжалом, забрызгав кровью послов Алийкиссии и Лисмисстера и вывалив к ногам жестокой красавицы содержимое своего могучего тела. Лекари делали все, что умели, беднягу заштопали кое-как, но тот той же ночью скончался... А сколько народу полегло на турнирах в ее честь, а сколько поэм и сонетов было сотворено бессонными ночами.
      А Джулия любила. Любила их всех... и никого.
 
      ...Принцесса стояла на краю огромной дворцовой террасы, и от пропасти ее отделяли лишь невысокие каменные перила, замысловатую резьбу на которых давным-давно скрыл зеленый налет лишайника, Джулия смотрела туда, где ночь накрыла бесконечные степные просторы. Туда, куда никогда нельзя ходить одной.
      Потому что ночью в степь приходит смерть.
      Она появляется из-за курганов, как только гаснут последние солнечные лучи. Первыми возвещают о ее приходе городские собаки, которые дружно затягивают свою тоскливую и жуткую песню. Вскоре, впрочем, они замолкают, и город погружается в привычный беспокойный сон.
      И только стража напряженно ждет. Чего ждет? Этого не знает никто. Но тот, кто видел бесчисленные полчища бесшумных Черных всадников и их страшные тени на фоне звездного неба, поймет, что это зрелище не для шатких нервов суеверного горожанина. Даже опытные воины, уцелевшие после неудачных ночных вылазок, не могли извлечь из своей памяти ничего, кроме нечеловеческого ужаса и унижения бегства. Ночные призраки были неуязвимы.
      И они убивали.
      Никто не мог ответить, что за проклятье нависло над городом. С появлением черных призраков (а началось это почти десять лет назад) в Валоне и в прилегающих селениях началась паника. Люди из деревень бросали дома и уходили в город, а те, кто побогаче, старались покинуть и Валон. Масла в огонь подлила Церковь. Валонский епископ призвал тогда к покаянию и искуплению накопившихся грехов, кое искупление заключалось в передаче власти священнослужителям. В городе началась смута. Загорелись богатые дома, все, что можно было разграбить - было разграблено. Но молодой король был решителен и беспощаден. Бунт захлебнулся в крови, и в Валоне восстановили порядок. Однако окрестные селения вымерли, так как ночь щадила лишь город.
      Так Валон и остался в одиночестве посреди безлюдной степи, упираясь стенами в базальтовый кряж, так же одиноко торчащий в центре равнины. Город вымер бы от голода, Но он находился на пути единственного караванного маршрута к побережью и только он мог дать безопасный ночной приют сотням купцов, везущих товары по Скалистому полуострову...
 
      Джулия задумчиво склонилась над прохладной темнотой. Остывающий мрамор перил жадно вытягивал тепло из ее ладоней.
      К тихому треску факелов прибавился новый звук. Сложными путями коридоров, лабиринтами залов и потайных ходов эхо разносило мерный стук шагов. Шаги приблизились. Джулия улыбнулась и повернулась навстречу отцу.
      Король взял дочь за руку и, наигранно-сурово покачав головой, повлек ее в глубину комнаты, одну из стен которой и заменяла терраса. Возле огромного камина они сели в плетеные кресла, и король раскурил длинную изогнутую трубку...
      - Ну что, Жюли, ты снова за свое? Почему ты заставляешь меня переживать? Мне опять пришлось выслушивать эти жалкие оправдания остолопа, что не в состоянии уследить даже за маленькой проказной девчонкой - а ведь отвечает за безопасность всего города! - низкий голос короля отражался от гранитных стен и вместе с табачным дымом расплывался по комнате.
      - Я уже не ребенок, папа, - тихо ответила Джулия. В руках у нее был тюльпан, и теперь она медленно, один за другим отрывала лепестки, и те, плавно кружась, опускались к ее ногам, - Мне больше не нужна постоянная опека этих шпионов.
      - Они стараются для твоей же безопасности. Ну а раз они не справляются, мне придется их наказать. Жюли, ведь ты не хочешь, чтобы по твоей милости начальнику стражи отрубили голову? Шучу, конечно! Так я совсем без людей останусь. Они ведь не виноваты, что хитростью и дерзостью дочь пошла в отца! - король с довольным видом откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. - Кстати, дочка, как все-таки ты скрылась от этих ослов?
      - Очень просто, папа. Носилки вынесли из дворца пустыми, и охранники бегали за ними по всему городу. А я спокойно вышла из города через главные ворота вместе с каким-то караваном. Вот и все.
      - Действительно просто... Постой-ка, а почему носильщики сообщили, что несут пустые носилки? Да я им за это языки отрежу!. .
      - Может, потому и не донесли, что языки у них давным-давно отрезаны.
      - Да. Придется, видимо, удвоить стражу...
      - Но папа! Днем степь совершенно безопасна...
      - Откуда тебе знать, девчонка! Сколько раз мы уже говорили об этом, хватит!
      Король с отвращением отбросил трубку и откуда-то из камзола достал пачку "Мальборо". Джулия удивлено смотрела, как, щелкнув зажигалкой, он пустил в сторону камина густую струю дыма и взглянул на дочь.
      - Даже королевскому терпению приходит конец, - сказал он, - В следующий раз мне придется запретить тебе покидать дворец, а, мне, поверь, этого не хотелось бы.
      С такими словами король накрыл своей ладонью руку Джулии и улыбнулся.
      - Я понимаю, дочка, что тебе наскучила дворцовая жизнь, но ведь все мы подчиняемся каким-то правилам, даже я, - король вздохнул, - Ну, мне пора, Жюли. Спокойной ночи!
      Король резко встал, поцеловал на прощанье Джулию и ушел в сопровождении невесть откуда возникшего гонца. Джулия осталась одна.
 
      Подкрадывалась ночь. а вместе с нею то время, которое Джулия не любила... Нет, этого времени Джулия просто боялась. То ли из-за мертвой тишины засыпающего дворца, то ли из-за странных теней, начинающих бледную пляску на шершавых стенах. Джулия напряженно ждет, и вот они появляются, и к дикому мельтешению красок прибавляются далекие неясные голоса, и от всего этого появляется странное беспокойство, и кружится голова, и хочется бежать, но куда, и спастись можно только во сне, и надо спешить к кровати, своей белой кровати, которая с радостью примет ее в свои объятья, а рядом всегда ждет служанка, которая уложит ее и подключит капельницу, и, тогда можно будет уснуть и укрыться от этой страшной НОЧИ.
      - Эй, кто-нибудь! - слабо позвала Джулия, и тут же ее руку сжала холодная уверенная ладонь.
 

* * *

      - Все хорошо, девочка, успокойся! Все у нас хорошо, и не надо бояться! Сидя на койке рядом о Юлей, врач поглаживал ее руку и следил за сестрой, которая только что надломила ампулу и теперь наполняя шприц.
      - Сегодня что, полнолуние? - тихо спросил врач.
      Сестра рассеянно кивнула. Глядя на свет ночника, она отмерила дозу, и струйка лекарства из иглы рассыпалась на сверкающие капли.
      - Кого-то надо оставить с ней на ночь, - врач крепче сжал запястье больной.
      Почувствовав прикосновение иглы, Юля вздрогнула и что-то прошептала.
      - А где тот парень, Рон, кажется, его зовут? Он же всегда приходил в такие дни. Я даже удивлялся: он как будто что чувствует, когда нужен...
      Сестра пожала плечами. Затем собрала шприц, ампулы, тампоны, вышла и закрыла дверь.
      На смятой больничной постели, обхватив руками колени, сидела Юля. Ее била легкая дрожь, лидо скрывали растрепанные волосы. Рядом, прислонившись к стене, стоял врач. Они молча, смотрели в окно.
      Туда, где за решеткой, закрывая звезды, проплывали бесшумные тени Черных всадников...
 

* * *

      Рон сделал отчаянное усилие и проснулся. Лежать было неудобно: что-то больно давило между ребер своим острым углом. Рон с трудом вытащил из-под себя плоский прямоугольник. "Что-то" оказалось книгой.
      Он сел, огляделся вокруг непонимающим взглядом. Сердце все еще испуганно колотилось, сознание возвращалось медленно. Вот он сидит в центре огромного темного зала. Слева черный шкаф, уходящий в недосягаемую высь. Справа колоссальный диван, наполовину тонущий в темноте. Прямо перед ним, высоко над головой большое окно, в центре которого, разрубленный пополам оконной рамой, висит слепящий шар луны.
      Ощущение действительности вернулось внезапно. Рон понял, что сидит на полу своей собственной комнаты. Видно, задремал, а верные спутники сна - кошмары - сбросили его на пол. Рон нашарил в темноте выключатель торшера. Свет больно резанул по глазам, и Рон, неуклюже закрывшись ладонью, встал.
      Комната приняла свой нормальный об так, а вещи - привычные размеры. Даже странная луна исчезла, скрывшись за карнизом.
      Отодвинув ногой груду валявшихся на полу дискет, плат и прочего электронного хлама, Рон поднял книгу. На яркой обложке готикой выведена гордая надпись : "Мечи Валлона".
      Рон не любил фэнтези. Мистика и всякая там рыцарская романтика вызывала у него лишь усталость и раздражение.
      Фэнтези любила Юля. Еще до больницы она увлекалась этими романами в ярких обложках, при виде которых Рон удивлялся: как можно отличать друг от друга бесчисленные тома со стандартными названиями? А Юля как будто жила в мире замков, волшебников и благородных рыцарей.
      "Ее, конечно, можно понять, - думал Рон, - Когда вокруг тебя пустота, ее надо чем-то заполнять. Уход отца, полное непонимание со стороны матери, скандалы, угрозы уйти из дома... "
      Обычная история семнадцатилетней девчонки. Что должно быть дальше? Странные кампании, вино, наркотики? Нет, хуже - книги.
      Рон положил книгу на журнальный столик. Осторожно. Словно противопехотную мину. Это еще вопрос, думал Рон, может ли мина так искорежить человека. Его и раньше порой занимало, как устроен механизм сумасшествия. Что служит толчком, бросающим человека по ту сторону разума? И вообще, где та грань, что отделяет "нормального" от безумца?
      Рон вспоминал, как ЭТО началось с Юлей, и удивлялся, насколько незаметно и обыденно ОНО надвигалось, и как дико резанул слух диагноз, произнесенный седым психиатром.
      Книги. книги... Навязчивая идея. Психоз. Шизофрения. Безумие. Потеря сознания. Реанимация. Койка. Сиделка. И пустой безжизненный взгляд.
      Нет, что-то здесь не сходится. Видел он настоящих шизоидов, когда приходил навестить Юлю. Он же разговаривал с ней - ничего не изменилось в их и без того странных отношениях. И никто из тех, кто общался с Юлей не мог заподозрить неладное. И вот что непонятно: Юля сама знает, когда на нее НАДВИГАЕТСЯ. Тогда она зовет сестру и отдает себя в руки врачей. И глядя на нее, не скажешь, что она чувствует себя больной. И то, что действительно может вызвать ужас: она как будто ждет наступления приступа, улыбается и болтает всякие радостные глупости. Вот это ожидание и казалось Рону действительно безумным.
      А дальше... Дальше бледность, падение пульса и уколы, уколы... И врач, беспомощно разводящий руками: сами, мол, не понимаем, но все возможное...
      Рон выключил свет и лег. Но заснуть, конечно, не удалось. В тяжелые мысли Рона ворвался телефонный звонок.
      Рон нехотя поднялся с дивана.
      Звонки были частыми и настойчивыми. "Междугородка", - мельком подумал Рон и поднял трубку.
      - Да.
      Ответа не последовало. В трубке раздалось несколько электронных щелчков. Он подождал.
      -Да, я слушаю! - нервно выкрикнул Рон.
      В трубке возник неровный звенящий, звук. То нарастая, то вдруг затихая, он переходил от еле слышного шипения к гулкому вою. Какое-то новое ощущение заставало сердце придушенно сжаться в . тесной грудной клетке. Вслушиваясь в звук, который уже завладел мозгом, Рон понял, что надвигается неотвратимое. Плохо это или нет, Рон не знал, но чувствовал, что изменить ничего нельзя.
      Рон положил трубку. Но звук остался. Теперь он захватил всю комнату, сделался объемным. По комнате прокатилась волна свежего воздуха. Со стола с шуршанием вспорхнули какие-то бумаги, зашевелились на полу лунные тени от штор.
      И Рон вспомнил. Так звучит степной ветер.
 

* * *

      Джулия открыла глаза. Спать больше не хотелось. Она встала, почувствовав холод, завернулась в кусок белой ткани, которую умелые руки невольницы легко превращают в экзотический восточный наряд.
      Начинало светать. Джулия толкнула беззвучную дверь и вышла из спальни. Куда? Зачем? Просто ей так хотелось.
      Она бесцельно бродила по пустынным коридорам, переходя из зала в зал, из галереи в галерею. Ей почему-то вдруг пришло на ум, что со стороны ее можно принять за привидение: бледное, растрепанное, покрытое белым саваном и мерцающее в свете догорающих масляных ламп.
      Принцесса шла, тихо шелестя своим одеянием. Она проходила мимо древних статуй и рыцарских доспехов, мимо длинных рядов портретов именитых и безвестных предков, через залы, украшенные в стиле давно прошедших эпох. Может это и странно, но за всю жизнь Джулия побывала едва ли в десятой части помещений дворца.
      Это огромное мрачное здание, прилепленное к одинокой скале, корнями погружалось глубоко в камень. Даже самый опытный дворецкий не смог бы поклясться, что знает все тайны замка. Дело в том, что дворец, построенный всего пятьсот лет назад, занял место древнего языческого храма, разрушенного по призыву Отцов церкви. Но мудрые архитекторы сумели использовать развалины при строительстве замка новоявленного императора васков. Издавна го городу бродили слухи о строительстве все новых и новых подземных галерей и потайных ходов, строителей которых, во избежание утечки информации, заживо хоронили в затерянных штольнях.
      Все эти ужасы мало волновали принцессу. Она просто гуляла по дому своего беззаботного детства. Вот, например, этот зал в южном алийкисском стиле. Джулия любила его темно-синие стены, украшенные причудливой гипсовой лепкой, отчего зал напоминал бушующее море. Настоящего моря Джулия никогда не видела, а потому представляла его именно таким - вечно бурлящим и покрытым густой белой пеной. Или вот старый тронный зал, построенный еще при первом императоре. Тогда в моде был стиль Победителей. Стены здесь украшены боевым оружием, с которого никогда не смывали, кровь. Придворные алхимики придумали даже особый состав, заставляющий кровь всегда выглядеть свежей. Потолок украшен искусной росписью, повествующей о великих сражениях прошлого. Джулия любила упасть на холодные мраморные плиты и заворожено смотреть на лица давно забытых людей. Нет, она не восхищалась видом жестоких схваток. Ее поражало мастерство древних художников. который сумели перенести на эти своды настоящую отвагу, настоящую ненависть и подлинную боль. Почему же сейчас разучились так рисовать, создавать такие статуи и так замечательно строить? Те древние художники прославляли своих поработителей, а Победители продавали их вместе с другими побежденными, сами же строили все новые и новые крепости и вооружали новые армии...
 
      ....Джулия забрела в свою бывшую детскую. Игрушки давно уже были убраны, и лишь старая кукла "Барби" в черной монашеской тоге одиноко валялась на пыльной этажерке. Джулия подняла Барби и поставила ее в обычную позу: на колени, сложив у груди ладони. Эту куклу когда-то подарил юной принцессе посланник Отцов церкви. Очень хороший был человек, жаль, что случайно отравился за ужином. Говорили, король божился перед Отцами, что задумано было отравить не посланника, а гостя из Сити, который промышлял в Валоне шпионажем. Гость, тоже случайно, следующей ночью выпал из окна, а Отцы смягчились, получив в дар Церкви специально отлитый из серебра колокол.
      Джулия уже собиралась выходить из детской, когда заметила на нижней полке этажерки желтый округлый предмет. Принцесса подняла его и печально погладила.
      Это был череп ее любимого шута. Когда ей исполнилось пять лет, отец решил, что дочке будет скучно в обществе одних заморских гувернанток и глупых фрейлин. И несмотря на протесты цивилизованных воспитателей, по простому обычаю предков, завел в замке шумную компанию менестрелей, которую, впрочем, вскоре и разогнал за воровство и пьянство, оставив одного пожилого и безобидного карлика, которого Джулия полюбила за доброту и диковинные таланты. Лет через пять шут заболел я умер. Принцесса оставила на память его умный череп. Она носила его на руках, словно котенка и играла с ним. Прислуга перемигивалась: "Бедный, мол, Йорик! "Непонятно, почему, ведь шута звали Марк...
 
      ... В этом коридоре Джулия никогда не была. Он был вырублен в толще скалы очень и очень давно, так как на потолке и стенах успели образоваться матовые сталактитовые наплывы. Светильников здесь уже не было, и Джулия освещала себе путь свечой, захваченной в одной из комнат. Она шла уже минут пять, а никаких залов по пути не попадалось. Это становилось интересным, и Джулия ускорила шаг, с любопытством оглядываясь по сторонам. Сзади почти скрылось светлое пятнышко входа, впереди же оставалась безнадежная темнота.
      Принцесса приблизилась к стене. Под бугристыми наплывами проглядывали непонятные рисунки. Немного пройдя вдоль стены, Джулия различила цветные изображения странно одетых, вооруженных людей. Их взгляды были устремлены вглубь коридора.
      "Древние фрески, "- догадалась Джулия и вздрогнула, заметив на стене силуэт черного человека верхом на черном коне. Ей даже показалось, что черная фигура медленно движется в сторону цветных людей, чуть покачивая длинным тонким копьем. За первой фигурой из темноты выплыл еще один Черный всадник, за тем еще, еще, а дальше всадники сливались в одно сплошное чернильное пятно.
      Джулию охватило беспокойство. В Валоне не принято рисовать Черных всадников. Говорят, увидивший одно лишь их изображение, обречен на несчастье, а здесь их столько...
      "Но как же это?"- вдруг изумилась Джулия,- Ведь всадники появились недавно, а этим фрескам почти тысяча лет!"
      Путь принцессы неожиданно преградила кирпичная стена. Это был тупик. Джулия подошла поближе и подняла свечу. Всю стену занимало огромное Распятие. У подножия креста кто-то установил небольшой алтарь, на котором теперь лежало небрежно брошенное Писание в металлическом окладе. Книга была открыта, а на сгибе вместо закладки неизвестный читатель оставил оплывший свечной огарок.
      Джулия склонилась. над книгой и придвинула свечу. Несколько строк было подчеркнуто красным. "Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное... "
      Капли расплавленного воска упали на страницу. Издалека донесся шум голо с о в.
      " Стража! Нигде от них не спрячешься, - с отвращением подумала Джулия, - Они здесь ходят сквозь стены, ими пропитан воздух, а шпионы тут вместо мебели!"
      Приблизилось несколько факелов. В их свете плыло несколько искаженных желтых лиц. Первое, украшенное виноватой миной, принадлежало старшему алийкиссцу из личной охраны принцессы. Следом показались две фрейлины.
      - Простите, Ваше высочество, мы были обеспокоены вашим необычным отсутствием, - сказал алийкиссец и почтительно склонил голову.
      - Чего же здесь необычного?- сделала удивленный вид Джулия, - Мне захотелось побродить по дворцу, и я не пойму. кто из вас против?
      - Что вы, что вы! - замахала руками одна из фрейлин, - как мы можем быть против? Просто прислуга не нашла вас утром в спальне, а есть приказ вашего батюшки...
      - Какой еще приказ, - рассердилась Джулия, - Мне уже и по дворцу нельзя ходить без соглядатаев?!
      - Ну, - смущенно замялся охранник и покосился на Распятие, - здесь Вам находиться нельзя. Я нижайше прошу вас уйти отсюда вместе с нами.
      - Нет, это черт знает что! - в голосе Джулии начал пробиваться гнев. - Вам приказываю только я! А еще я приказываю палачу...
      - Простите, Ваше высочество, но палачу отдать приказ может только Его величество, - ядовито улыбнулась первая фрейлина, и кивнула второй.
      Вторая фрейлина, в белом халате и накрахмаленной шапочке, подошла ближе и взяла Джулию за руку отодвинув ткань от ее локтя...
      - Мы заботимся только о Вас, Ваше высочество, - хором сказали все вместе, и холодная жидкость ворвалась в вену...
 
      - Сергей Маркович, нее тахикардия. Я хотела сбить сердцебиение, но побоялась передозировки...
      - Так, посмотрим... Я думаю, это просто кошмарный сон. Должно пройти, подождем.
      - Она что-то говорит Слышите?
      - Не понимаю... Очень невнятно. Бредит, бедняжка!
      - Вот! ...Нищие... духом... Что это значит?
      - По-моему, что-то из Библии. , Ладно, колите еще...
 
      Джулия сидела на кровати, сражаясь с остатками сна. Сильно болела голова, неприятно звенело в ушах. Джулия отыскала на тумбочке таблетку анальгина и позвала служанку. Пока та возилась со сложной системой ремешков и растяжек корсета, Джулия с сомнением рассматривала себя в зеркале. На ней был костюм амазонки. Сегодня отец собирался взять ее с собой в степь на соколиную охоту. Странно, она должна была бы быть на вершине счастья - в кои веки король разрешил дочери выехать в степь, да еще верхом! Но какое-то странное чувство вселилось в сердце принцессы, и долгожданная поездка не сулила радости.
      "Вот же вбила себе в голову! Видно, просто устала вчера и не выспалась"- успокаивала себя Джулия.
      Замок просыпался и оживал. Где-то внизу раздавались громкие голоса и бодрый топот сапог. Это Главный охотничий отдавал распоряжения перед выездом из дворца. Последнее время охота стала редким развлечением даже для короля и воспринималась теперь как событие, которому придавали особый смысл. Охотой развлекали приезжих влиятельных особ, хотя далеко не все решались выезжать в местные степи просто для развлечения, напуганные слухами, о жутких ночных убийцах.
      Джулия отказалась от завтрака и сразу послала за носильщиками. Спускаться с высоты дворцовой скалы пешком долго и утомительно, тем более перед предстоящей поездкой.
      Когда носилки вынесли в парк, Джулия соскочила на землю и блаженно потянулась, подставив лицо утреннему солнцу. Голова больше не болела, и на душе стало легче. Принцесса осмотрелась по сторонам. Конюхи уже вывели лошадей, а сокольничьи вынесли на воздух своих птиц, и те беспокойно били крыльями, вцепившись когтями в плечи хозяев, слепо озираясь кожаными наглазниками. Неподалеку широким полукругом стояли алийкиссцы. На каменных лицах ни тени эмоций. Они отлично просматривали местность. Объектом охраны была принцесса.
      Джулии не нравилось быть объектом и она прошла сквозь цепь телохранителей, направляясь к группе охотников. У одного из сокольничих на руке сидел огромный черный хищник с золотыми кольцами на лапах. Несмотря на предостерегающий возглас хозяина, Джулия погладила птицу.
      - Что это за кольца у него на ногах? - спросила Джулия, - Он что, любимчик?
      - Это знак того, что он знает вкус человеческой крови, Ваше высочество, - почтительно, но настойчиво сокольничий отстранил Джулию
      от птицы.
      - Как, он поранил кого-то?. - вскрикнула Джулия.
      - Нет, Ваше высочество. Он победил человека в смертельной схватке. Для этого он и воспитывался.
      Джулия с новым интересом посмотрела на сокола, и тот встрепенулся взмахнув крыльями, и хищно наклонив голову. Раздался окрик Главного, сокольничий, пробормотав извинения, сорвался с места.
      На дворцовом крыльце показался король в сопровождении послов Сити Алийкиссии, и какого-то заштатного княжества.
      "Охота, конечно, устроена для этого типа из Сити. У папы большие проблемы со столицей, и ему приходится развлекать какого-то чинушу"...
      Посол Сити, казалось, был несколько шокирован варварской обстановкой и экзотическим окружением. Алийкиссиец пытался поддерживать беседу, заискивающе косясь то на короля, то на посла Сити. Сам же король, невозмутимо продолжал, судя по всему, начатую ранее речь:
      - ...И я полагаю, мы найдем общий язык с Сити. Эта надуманная проблема с налогами отойдет сама собой, когда Сити обратится к нам за военной помощью. Мы всегда готовы защитить союзника.
      - Ваше величество, - гнул свое посол, - Проблема не в налогах, а в том, что Валон стал влиять на политику Сити. Я имею в виду торговлю. Сити не может допустить потерю контроля над ситуацией на Скалистом полуострове...
      - Вы что же предлагаете? Перебить Черных всадников? - встрял алийкиссийский посол.
      - Это все больше слухи и россказни, - презрительно бросил посол Сити, -Простите, Ваше величество, но в метрополии считают, что Валон тайно финансирует ночных разбойников с целью запугать купцов и вынудить их прятаться у вас, За деньги, конечно!
      - В столице совсем свихнулись от подозрительности! Как вы представляете себе такой искусный розыгрыш? Мы что, тоже разыгрываем сами себя?!
      - Не горячитесь, Ваше величество. Сейчас я скажу самое главное: Отцы церкви недовольны состоянием культа в Валоне. Скажу прямо: дело пахнет отлучением.
      - Это угроза?
      - Как можно, Ваше величество! Просто дружеское предостережение...
 
      - Скажите, доктор, почему бред бывает порой таким логичным? Он складывается в целые картины, у него есть сюжет, герои, а иногда даже смысл! Представляете - смысл у бреда!?
      - Ничего странного, Рон. Бред - это тоже жизнь, но это жизнь спящего сознания. Это ведь сон. И во сне мы реализуем наши помыслы, то, чего никогда не удастся сделать в реальной жизни. Сны видят все... Только мои пациенты гораздо серьезнее относятся к своим снам.
 

* * *

      Бессмысленно глядя сквозь монитор, Рон отбивал ритм кнопкой "мыши", в зрачках мелькали графики, диаграммы, колонки цифр. Работа закончена, и цифры расставлены по своим местам. Теперь Рон проверял результаты и проверит, пожалуй, еще раз. Потому что цифры на экране - это деньги. Большие деньги. Очень большие деньги.