— Ничего страшного, не беспокойтесь. Сейчас не тридцать седьмой год, как вы выразились. Просто переведем вашу дочку в обычную среднюю школу… Если хотите, можете договориться о ее переводе в частную школу, лицей… Все зависит от ваших финансовых возможностей.

Перед Олегом промелькнули все унизительные мытарства, которые он вместе с бывшей женой преодолел, чтобы устроить дочуру в эту самую «элитную» школу и покрылся холодным потом… Но внезапно словно наступило какое-то прояснение сознания и он вымученно улыбнулся.

— Но, как я понимаю, Инна Игнатьевна, этот вопрос все-таки, можно решить?

— Не знаю, не знаю… — задумчиво уставившись в потолок, протянула директриса. Из-под глаза стартовал к Земле Нил Армстронг, оставив в кратере нагло трепещущий в вакууме американский флаг.

— Как насчет спонсорской помощи? — поинтересовался Олег и достал на всякий случай припасенную стопку «вьетнамских» долларов…

По пути домой Олег заскочил к мастерам, которые реставрировали несчастную «десятку». Возни с ней было еще на пару дней. Непредвиденные расходы росли. Олег вспомнил, как пытался «литературным трудом» привлечь деньги и горько усмехнулся.

От мастерской он пошел пешком: во-первых, надо теперь экономить, а во-вторых, ходьба стимулирует мысль.

Нет, братцы, рассуждал Олег, все-таки это все ерунда. Нет здесь никакой мистики. Просто цепь нелепых совпадений. Сейчас он придет домой и… Нет, пожалуй хватит писанины. Какой из него, к черту, писатель? А графоманию надо пресекать на корню. Что бы сказал в таком случае Джао Ли? «Все, что ты изложил на бумаге — все это ты впустил в наш мир. И тебе, прежде всего тебе, жить в окружении сотворенного тобой».

Ну, вот. Опять он туда же… Что с ним происходит? Может, от одиночества все это? Дочка ведь не в счет… Собаку, что ли, завести?..

Боковым зрением он почувствовал неладное. Нервно обернувшись, Олег заметил медленно катившую вслед ему старую праворульную «тойоту» грязного цвета. В машине сидел с каменным лицом человек азиатской внешности. Олег остановился и «тойота» проехала мимо. Человек смотрел невидящим взглядом прямо перед собой.

«Начинается», — подумал Олег, поспешно перешел на противоположную сторону и поймал такси.

Неужели теперь его будут контролировать эти самые вьетнамцы? Мало ему было ФСБ — теперь еще и азиатская мафия… Все, с писаниной завязываем…

…«Жизнь на берегу далекой горной реки, в окружении высоких гор и сосен, несомненно, должна была пойти ему на пользу. Наконец-то он может расслабиться, побыть наедине с собой, привести в порядок мысли и чувства. Рыбалка, собирание грибов, а может, и охота — эти простые занятия должны были отвлечь его, снять непомерное напряжение последних дней.

Как скоро может наскучить такая жизнь? Он не знал. Он знал только то, что теперь опасности и постоянная нервотрепка где-то далеко-далеко, а все, что привело его сюда — как будто произошло с другим человеком. Только здоровый холод и успокаивающий физический труд»….

Олег скептически пробежал глазами написанное и нахмурился. Вообще-то он решил ничего больше не писать. Но напоследок нестерпимо захотелось (в целях обезопасить себя, оправдывался Олег) написать нечто в том смысле, мол, опасность миновала и все теперь будет хорошо. (Олег лукавил — ему просто очень хотелось сочинять). Однако после внимательного прочтения текст начинал приобретать несколько иной смысловой оттенок.

«Сибирью попахивает, — понял, наконец, Олег, — Лагерями… Мама родная! Что ж я написал, блин!»

Олег уже успел безоговорочно поверить в свои необычайные способности воплощать написанное в жизнь. Мнительность — если не главный его недостаток, то уж точно, один из самых неприятных.

Слава богу, никого из сотрудников в кабинете сейчас не было, и некому было оценить сумасшедшего взгляда начальника отдела.

Холодея от ужаса, он стал лихорадочно придумывать сюжетный поворот, который помог бы ему выпутаться из такой неприятной, хотя и, всего лишь, гипотетической ситуации.

«Вздохнув, он вернулся мыслями в действительность. К сожалению, все это только мечты. Желаемое, что никогда не станет действительностью. Его место здесь. Он сам справится со всеми своими проблемами. Как всегда. Надо только…»

Олег вздрогнул от резкого звука. Звонил сотовый. Номер не определялся.

— Але, — осторожно отозвался Олег.

— Это Владимир Сергеевич, — вежливо сказала трубка.

— А, здравствуйте, — ответил Олег. Тело немедленно покрылось испариной. Неужели не успел?..

— Нам надо с вами встретиться, Олег Анатольевич, — сказал Владимир Сергеевич.

— Там же? — обреченно спросил Олег.

— Нет. Я буду ждать вас у станции метро… (Он назвал станцию). Вы ведь сейчас пока без машины?

Последнее молодой человек произнес с ноткой иронии в голосе.

«Вот, гады! — обмер Олег. — И эти следят! Что же такое происходит со мной, господи?»

— Когда? — безвольно спросил Олег.

— Через час. Как раз в обеденный перерыв. Это не займет много времени. Я перезвоню, чтобы найти вас.

Новая страница текста так и осталась оборванной на полуслове.

Выйдя из метро, Олег некоторое время побродил вдоль киосков, озираясь и наталкиваясь на прохожих. Он начинал ощущать себя героем бездарного детектива.

Заблеял мобильник.

— Я вас вижу, Олег Анатольевич, — сказала трубка. — За остановкой черный «мерседес», видите? Подходите и садитесь на заднее сиденье.

Олег повиновался.

Спецслужбы в лице Владимира Сергеевича, по-видимому, не считали нужным усугублять конспирацию за счет снижения уровня представительности и комфорта. «Мерседес» был вызывающе роскошен как снаружи, так и внутри.

— Добрый день, — сказал Владимир Сергеевич. Выглядел он крайне озабоченным.

Олег пожал жилистую ладонь, которую молодой человек тут же резко отдернул, словно форель подсек.

— У вас дома был наш общий знакомый… — начал было Владимир Сергеевич, но Олег тут же перебил его:

— Он мне не знакомый. Я его впервые видел. Он нашел меня по паспорту…

— Знаю, знаю, давайте я скажу… — недовольно оборвал Олега молодой человек. — Буду откровенным: я слышал весь ваш разговор. Вы попали в неприятную историю, Олег Анатольевич. Честно говоря, не стоило вас так просто отпускать после нашей встречи…

— Вы меня в чем-то все же подозреваете?

— Хе… Если я бы подозревал… Впрочем, ладно. Скажем так: вы чего-то не договариваете, как мне кажется…

— Что?! Что я не договариваю? Если вы все слышали — о чем еще я могу вас информировать? Я же у вас, как на ладони!

— Ладно, ладно… Не об этом сейчас речь. Должен сказать, что неприятности угрожают вам, и, прежде всего, вам. Этот вьетнамец, как он вам представился, я запамятовал?

— Эдиком, — хмуро ответил Олег.

— Эдиком! — хохотнул молодой человек. — Ладно, пусть будет Эдиком. Давайте разберемся. Чего он хочет от вас?

— Чтобы я не встречался с вами, — буркнул Олег. — Эту его маленькую просьбу я бы исполнил с превеликим удовольствием.

— Он давно в курсе, с кем и когда вы встречались, поверьте. Вот мне и интересно — зачем он все-таки к вам приходил?

Олегу ничего не оставалось, как пожать плечами. Действительно — кто, зачем? Оставьте человека в покое и разбирайтесь сами, вы, супермены и сверхчеловеки!

— Сделаем так, — эдаким отвратительным деловым тоном заявил молодой человек. — Будем считать, что с этого дня вы — наш внештатный сотрудник. Не пугайтесь, работа не пыльная, а я договорюсь о гонораре за выполнение вами небольших обязанностей перед родиной…

В Олеге внезапно проснулся свободолюбивый либерал.

— Знаете что! Все это не мои проблемы и я не собираюсь их разгребать. Это ваша работа — вы ей и занимайтесь. Никогда я не был стукачом и быть им не собираюсь…

Владимир Сергеевич спокойно выслушал Олегову тираду и тихо сказал:

— Замечательно. Уважаю ваши убеждения. Будем действовать строго по закону, в рамках процессуального права. Эти рамки подразумевают закрытый процесс, так как он будет сопряжен с государственной тайной. Боюсь, что доказать свою невиновность в шпионаже в пользу одной из иностранных разведок вам будет трудно, так как есть материалы, подтверждающие ваше общение с иностранными разведчиками, а также получение от них денег за недонесение соответствующим органам сведений об их противоправной деятельности на территории нашей страны…я понятно выражаюсь? Это гарантированная тюрьма. В лучшем случае, Колыма… Знаете ли, горы, леса, реки, свежий воздух, физический труд… Энцефалит. Туберкулез. Дочь без отца. Зачем вам все это?

Молодой человек говорил тихо, даже грустно. Он явно уважал убеждения Олега и даже ему сочувствовал. Олег скис.

— Ну, я убедил вас, что ваше противодействие неразумно, а помощь родине почетна и вознаграждаема?

Олег мрачно кивнул.

— Договорились. Я слышал, у вашей дочери в школе были проблемы. Хочу вас порадовать — они благополучно разрешились. Директор просила передать вам деньги, которые вы у нее по ошибке забыли… Где они? Ага, вот…

Владимир Сергеевич достал из-за пазухи стопку долларов, протянул было Олегу, но вдруг, как бы осененный какой-то мыслью, остановил руку и посмотрел на деньги.

— Хм… Деньги, которые вы получили как взятку, и как взятку хотели передать… Что же делать с этими вещественными доказательствами?

Поболтав в воздухе веером из купюр, этот пижон довольно улыбнулся и впихнул доллары в руки Олега.

— Забирайте. Теперь мы с вами в одной лодке. Куда вас подвезти?

Выйдя из машины и сделав несколько шагов, Олег почувствовал, легкое головокружение. В нем проснулось пресловутое ощущение «дежавю». Нет, не сходство ситуации, а сходство ощущений…

И сразу в голове замелькали обрывки будущего сюжета… Нет, это будет не китайский боевик… Это будет что-то… Что-то… Спецслужбы… Бегство… Шпиономания… Или все вместе?

Какой, все же, винегрет у него в голове!..

Удивительное дело: когда неприятности только дают о себе знать — это вызывает жутко тяжелые чувства и неудобство. Но вот проходит немного времени — и неприятности попросту становятся частью твоей жизни, не вызывая, конечно, положительных эмоций, но и не неся более трагической безысходности. Человеческая психика, как известно, гибка.

Об этом лениво размышлял Олег после звонка бывшей супруги. Надо сказать, он оставил в нем куда больше негативных эмоций, чем последнее общение с агентами спецслужб.

Поскольку ничего конкретного от него пока не требовали, он попытался заставить себя переключиться на текущие проблемы.

Во-первых, машина. С халявной «штукой» «баксов» этот вопрос решается не в пример куда легче. И, следовательно, снимается автоматически. Со школой у мелкой тоже вроде теперь все в порядке.

Перейдем к вопросам рабочим…

Олег окинул рассеянным взглядом свой кабинет и вдруг ощутил непреодолимый приступ тошноты: предстояло писать отчет о поездке в филиал, что в Новосибирске.

На утренней планерке шеф странно смотрел на него. «Неужто и он в курсе всех моих дел? Этого только не хватало!» — подумалось тогда Олегу.

Однако, поразмыслив здраво, он пришел к выводу, что это вряд ли. Скорее всего, шефу просто не нравилось выражение лица Олега и отсутствующий взгляд. Олег пытался контролировать себя и делать вид, будто внимательно слушает шефа, но поручиться за эффективность своих усилий не мог.

Пялясь в экран ноутбука, Олег пытался вспомнить подробности своего пребывания в Новосибирске, однако ничего кроме галдящей толпы вьетнамских торговцев в голову ничего не лезло.

«Надо составить план», — решил Олег и принялся суетливо колотить по клавишам.

С трудом, с проворотами, но работа пошла.

1. Прибытие на место. Встреча с директором филиала.

2. Рабочая встреча с руководителями отделов, знакомство с новыми сотрудниками.

3. Разбор отчетов руководителей отделов.

4. Обсуждение с директором филиала отчетов, работа с отдельными начальниками отделов.

5. Рассмотрение вариантов повышения прибыли: поиск новых направлений сбыта, расширение рынка, работа с органами власти.

6. Встреча с представителями местной администрации, поиск вариантов взаимодействия и сотрудничества. Налаживание контактов со спецслужбами. Мы теперь в одной лодке.

7. Вокзал, вьетнамцы. Почему именно вьетнамцы? Очень просто: их много, и будет все больше. Они одинаковые, будто штампованные… Ими легко управлять… Потерю одного, десяти, тысячи страна просто не заметит. Они просто клеточки….Клетки… Нейроны… Вот оно! Нашел!»

Олег вздрогнул и словно вышел из забытья. Перечитал написанное. Стараясь не давать воли эмоциям, выделил набранный текст и нажал «Del».

Просто наваждение какое-то. Шутки шутками, а психологу надо показаться однозначно. Иначе дело может кончиться плохо.

— При чем тут мои детские переживания? — пожал плечами Олег.

Психолог — манерный молодой человек в лоснящемся пиджаке, чем-то напоминающий Дэвида Коперфильда, таинственно и грустно улыбался. Он все уже понял про Олегову натуру и сожалел по поводу невежественного сопротивления проводимому психоанализу.

— Как это — при чем? Все психологические проблемы уходят корнями в детство. Там, где-то там произошло с вами что-то, что сейчас отражается на вашем восприятии действительности…

Олег иронически улыбнулся. Все, что угодно можно таким образом спихнуть на детство, на сексуальную неудовлетворенность и прочие фрейдистские штучки. Главное не ляпнуть еще, что он в разводе…

Олег уже жалел, что пришел сюда. Несмотря на советы знакомых, у которых он искал психолога, якобы для родственника, этот тип не производил на него серьезного впечатления.

— Поймите, — как можно спокойнее начал Олег. — Мои проблемы с детством никак не связаны. Они начались в один прекрасный момент — когда я написал дочке сочинение…

— Школьное сочинение? — вкрадчиво произнес психолог. — Это то, что не связано с детством?... Ну-ну…

— Какая разница — школьное, не школьное — главное, что события, которые теперь вокруг меня происходят, не имеют к детству никакого отношения. Они имеют отношение к моей безопасности и свободе…

— Ну, разумеется. И дальше будет хуже, если вы не будете со мной более откровенны…

— То есть, вы не можете сказать, что со мной сейчас происходит?

— Могу только предполагать.

— Но я не псих?

— Как это не псих? Еще тот псих. Вас вообще нужно изолировать от общества…

Олег с недоумением посмотрел на психолога. Тот продолжал улыбаться, но уже более сочувственно, даже сострадательно.

— А какого ответа вы ждали? — сказал психолог. — Чтобы я сказал, что у вас все в порядке? Уже то, что вы ко мне пришли, наводит на определенные мысли. Мы ведь в России живем, а не в Штатах. Это там визит к психологу — давно уже рядовое явление. А вы меня тут еще и информацией загрузили, да такой, что я уже сомневаюсь — может вам обратиться в лечебное учреждение более строгого режима? Это, знаете ли, не проблемы супругов и отношений с начальством. Это попахивает галлюцинациями, бредом и параноидальными фантазиями… А это уже не мой профиль…

Психолог все также улыбался, а Олег постепенно закипал…

— Да какой вы тогда, к черту, специалист?! Человеку помочь надо, а вы…

— О! Замечательно! То есть, вы не отрицаете — то, что с вами происходит — ненормально, а вы сами — не в порядке?

— А я разве это отрицал? — буркнул Олег и забарабанил пальцами по стеклянной крышке стола странной каплевидной формы. Вид этого стола, по мнению Олега, должен был доводить пациентов до бешенства.

— Ну, тогда будем считать, что я врач? В какой-то мере, это так и есть. Вы всегда спорите с врачом, когда он задает вопросы?

Олег отрицательно помотал головой. Он начал успокаиваться. Приступ злости, по-видимому, ловко спровоцировал этот хитрец, и теперь Олег чувствовал себя более раскованно.

— Давайте сначала, — сказал психолог. — Вы не против музыки?

Олег не был против. Молодой человек щелкнул пультом, и где-то тихо заиграло. «Пинк Флойд» — узнал Олег и хмыкнул.

— Психолог слушает исключительно «психоделику»?

— А что плохого?

— Да ничего, мне даже нравится…

— Итак, сначала. Вы что-то пишите — и это событие немедленно превращается в реальность…

— Нет, не так. Во-первых, не обязательно немедленно. Во-вторых, далеко не так и не в таком виде, как я пишу. А в-третьих, материализуются только художественные тексты…. Ну, или не художественные, а, как бы это правильно сказать…

Олег бессильно защелкал пальцами, пытаясь сформулировать ускользающее понятие.

— Образные? — тихо подсказал психолог и щелкнул зажигалкой. Ему не требовалось Олегово согласие, чтобы закурить.

— Точно! Если я… э-э… вложил душу даже в одну строчку — тогда она может и реализоваться. Всяких отчетов и докладов это не касается.

— Вы творческая личность, Олег?

— Да ну, нет, что вы!..

— То есть, писать вас никогда не тянуло?

— Никогда… То есть, если не считать последнего времени… Когда все это началось…

— Хм… То есть, вы так вот внезапно открыли в себе творческий потенциал? Забавный случай… Может, в этом кроется причина некоего психологического стресса? Надо бы почитать то, что вы там натворили…

— Э… Видите ли… Это государственная тайна…

— Ах, тайна…

Психолог сочувственно покивал. Он явно все больше удостоверялся в том, что перед ним — классический шизофреник.

— Да нет, поймите меня правильно. То, что со мной происходит в реальности — это правда. Я просто не могу все это связать с написанным…

— А как же я свяжу, если вы не дадите мне текстов?

Олег был готов к такому повороту. В конце-концов, ему хотелось, чтобы его опусы прочел кто-нибудь кроме учителей и ГБшников.

Он вздохнул и достал распечатки. За последние дни цикл рассказов про старого Джао Ли разросся, не смотря на то, что Олег время от времени бил себя по рукам и вырывал шнур компьютера из розетки. Это было похоже на манию. Возможно, именно, потому, что между Олегом и компьютером возникло дразнящее НЕЛЬЗЯ.

Психолог взял в руки листки и принялся читать, присев на краешек своего безобразного стола. Через минуту он встал, не отрывая взгляда от листков, нашарил рукой пульт, и музыка стала громче. Плюхнувшись в кресло, психолог окутался клубами дыма и замер.

Олег хотел было что-то сказать, но не смог: он видел, как читают его творения, и вдруг наполнился новыми и странными чувствами. Волнение, как на экзамене? Похоже, но не то… Олегу ничего не оставалось, как сидеть и ждать на своем маленьком диванчике, вздрагивая при странных звуках со стороны психолога: посапывание сменялось похрюкиванием, переходящим в похмыкивание, а после — в секунды полной тишины…

— …С вами все в порядке?

Олег вздрогнул и понял, что проснулся. Голова была неудобно запрокинута назад, что и послужило, наверное, причиной этой мерзкой боли в шее.

— М-да… Все нормально… Прочитали?

— Прочитал… Хм-м…

Психолог странно смотрел на Олега, будто новыми глазами.

— Вы действительно никогда раньше не писали?

— Ну, вот, стал бы я вам врать… А что, понравилось?

— Хм… Ну, конечно, не Лев Толстой и даже не Пелевин… Но… Не знаю, как и сказать…

— Так и скажите.

— Скажу вам одно: писать вам надо…

— Что?!

— Даже не зная подробностей формирования вашей личности, о чем вы не хотите со мной разговаривать, это я могу сказать вам точно: потребность в… э-э-э… писательстве сидит в вас глубоко и прочно. Судя по всему, вы очень верите в то, о чем пишите… А следовательно...

Психолог сделал какой-то жест, напоминающий пасс фокусника.

— Что «следовательно»?

— Следовательно, существуют высокие шансы того, что и вам поверят. Я например, не мог оторваться — интересно было узнать, чем там все у Джао Ли закончится в Тибетской операции… Ну и про заговор в Токио — тоже замечательно написано…Я это к тому, что у вас, возможно, неплохое писательское будущее…

— Вы это серьезно? — Олег нахмурился, но внутри попросту победно заорал: у него появился первый благодарный читатель!

— Вполне. Ради этого можно даже плюнуть на все психологические проблемы — писателям они только помогают… Шучу, конечно. Попробуем с вами разобраться. Но мне потребуется время, чтобы подумать.

— Время, так время, — согласился Олег.

Он попрощался и вышел.

Психолог закрыл за Олегом дверь и безо всякой паузы флегматично достал из кармана мобильник, и, набрав короткую комбинацию цифр, глухо сказал в трубку:

— Это он.

…Проходя ворота во двор, Олег остановился перед некогда кирпичной стеной своего дома. «Некогда» — это потому что не было видно кирпича за диким нагромождением красок: стену облюбовали художники-самоучки для упражнений в граффити. Если честно, Олегу нравились эти картинки. Все-таки, тяга к простым образам — это то, что связывает нас с детством. Безусловно, многие элементы хип-хоп культуры весьма пригодились бы в политической пропаганде, обладай политики более ярким воображением. Но тут уж каждому свое.

Глядя на стилизованные буквы, что только с помощью богатой фантазии складывались в сравнительно осмысленную фразу, Олег ощутил смутную тревогу. Что-то эта надпись ему хотела сообщить...

Да нет, конечно, рэпперские лозунги не несли Олегу никакой информации. Важно было другое.

Надпись. Надпись на стене. Краской. Обыкновенной масляной краской. Не было тогда аэрозольных баллончиков, дающих яркие и удивительные оттенки. Была стеклянная пол-литровая банка и растрепанная кисточка.

Стоя тогда перед школьной стеной, покрытой свежей штукатуркой, он размышлял, какой мыслью стоит облагородить уныло-розовую стену. И не нашел ничего лучше, чем испортить ее самыми глупыми банальностями.

«ЦСКА-чемпион Европы», «Череп — дебил», «Катя+Леша=любовь до гроба»

Теперь Олег почему-то вспомнил давно забытый мелко-хулиганский поступок. Вряд ли потому, что команда «ЦСКА», в конце-концов, выиграла кубок УЕФА. И даже не потому, что Санек по прозвищу Череп после сотрясения мозга двинулся рассудком.

Наверное, вспомнилась ему одноклассница Катя, которая безумно ему, Олегу, нравилась.

Почему вместо имени придурка Леши он не вписал свое? Ведь сколько в школе Кать и Олегов, и сколько пакостников, портящих стены? Чего он тогда испугался? Не побоялся же он накарябать напоследок другую надпись, из-за которой вся школа неделю стояла на ушах, родителей тягали по собраниям, а директора вызывали в ТО САМОЕ серое здание?

Зачем он, двенадцатилетний хорошист, пионер — всем ребятам пример, вывел на стене зловещее «Смерть СССР!»?

Неужели просто от бессильной злости на самого себя?

Мда... Кто бы мог подумать, что Катя с Лешей действительно поженятся? И кто бы тогда, глядя на надпись, поверил, что они так вместе и погибнут в своей «тройке» «BMW», вылетев на встречную под бампер «Камаза»...

Кто бы поверил тогда в реальность той самой «нехорошей» надписи?..

Никто. Да и правильно. Будем это считать совпадением. Просто совпадением. Так уж вышло...

Может, это и есть тот самый детский эпизод, что играет теперь его сознанием, словно теннисным мячиком? Кто знает… Во всяком случае, психолог, несомненно, помог ему. Нет, не разобраться в проблеме. Видимо, нет никакого смысла в этой самой дурацкой проблеме разбираться. Помощь была необходима в принятии решения: прятаться ли дальше от самого себя или плюнуть на все и сделать то, чего действительно хочется сейчас больше всего на свете. Создать свой мир…

Да, гори все огнем — он сделает это!

…Вырвать у начальства отпуск удалось с трудом. Оно, начальство, и без того зверем на Олега смотрело. Однако же, видимо, решило, что странное Олегово поведение последних дней вызвано утомленностью работника, и сочло возможным дать тому пару недель на восстановление затраченных душевных и физических сил.

Олег примчался с работы и принялся суетливо собираться. Однако он быстро одернул себя, и попытался сосредоточиться, с тем, чтобы не забыть чего-либо важного.

Первым поверх сумки был положен ноутбук с клубком проводов, намотанных на блок питания. Это главное.

Шмоток решено было взять самый минимум. Документы, кредитка и скромная, перехваченная резинкой, пачка денег венчала багаж.

Особых затрат там не предвидится. Главное, чтобы хватало на кофе и коньяк в баре.

Дочка у экс-супруги. Все. Главные долги розданы, а прочие подождут до его возвращения.

О спецслужбах и вьетнамской мафии Олег старался не думать.

Он уже присел «на дорожку», посидел, блаженно улыбаясь, встал и потащил сумку к двери, когда зазвонил телефон. Олег замер на пороге. Телефон продолжал трещать.

К черту! — выдохнул Олег и закрыл за собой дверь.

Еще в самолете Олега осенила забавная идея.

Здравый смысл работал со скрипом, а потому Олег не стал тратить времени на размышления, а сразу приступил к делу, благо, для этого ему требовалось просто включить ноутбук.

Он судорожно сглотнул и посмотрел в иллюминатор. Легкий холодок пробежал между лопатками, когда он вспомнил кондиционер, грохнувшийся всего-то с пятого этажа. Теперь под креслом километров восемь. А его, Олегово, слово, как оказала практика, топором и впрямь не вырубишь. Видимо автор поговорки кода-то побывал в схожей ситуации…

Самолет, расправив крылья, парил на юга. Там Олег планировал отсидеться пару недель, привести в порядок мысли и излить накопившееся на бумагу, да так, чтобы тошно стало, да никогда после не тянуло… Еще Олег надеялся на то, что валяние на пляже, шашлыки с вином и возможный флирт с курортницами выветрят все эти бредовые мысли из больной головы.

Пока грузилась операционка, Олег подозвал стюардессу и попросил пива. Мозги требовалось расслабить. Полная соседка справа недовольно заерзала на сиденье: ее все раздражало — и гул двигателей, и стюардесса, и ноутбук на откидном столике, да и сам Олег. Впрочем, Олегу было плевать на раздражительную.

Попивая пивко, пальцами свободной руки Олег принялся выводить:

Олег хохотнул, отчего пиво в банке неприлично булькнуло. Соседка сердито засопела.

«Главный герой Олег — жертва обстоятельств, случайный человек на этом празднике жизни. Ему бы отдохнуть, но как обычно, на отдых он попадает в расстроенных чувствах.

Федор Михайлович…»

Олег снова булькнул пивом. Он развлекался.

«Федор Михайлович — мыслитель, человек, тонко чувствующий жизнь. Он помогает главному герою разобраться в своих чувствах и переживаниях.

Лена — прекрасная незнакомка, с которой у Олега возникает приятный мимолетный роман…»

Олег прихлебывал пиво и любовался создаваемой им картиной. Создавал он ее от души. Приятно было бы так провести отпуск… Пожалуй, не будем перегружать свой отпуск лишними персонажами. Можно, конечно, добавить немного интриги…

«Неизвестный, тот, что неожиданно придет на помощь в самой критической ситуации»…

Постукивая по клавишам, Олег улыбался сам себе.

«Это ж надо придумать — киноповесть! Славы тебе, что ли, захотелось, дорогой друг? А почему бы и нет? Почему бы не издать что-нибудь из написанного шутки ради, да еще и кино забабахать? Ведь не боги, в конце-то концов, горшки обжигают!...»

Мысли были приятные, особенно под пиво. Поэтому полет впервые проходил для Олега без обычной нервотрепки. Олег печатал и улыбался.

А пятью рядами кресел позади сидели двое «по-курортному» разодетых молодых людей. Один флегматично играл в «тетрис», второй придирчиво осматривал небольшую видеокамеру с непропорционально выпяченным объективом.

— Слушай, Николя, ты зачем взял с собой этот агрегат? Запаришься таскать его за собой, да еще и в камуфляже… Взял бы маленькую «соньку», она ж в кулаке помещается…

— Ничего ты не понимаешь в искусстве, Санчес. Я же профессионал. Для меня каждая запись — кино.

— Да ну, брось! — хмыкнул Санчес. — Какое там кино — главное, чтобы было информативно и доказательно.

— Скучный ты человек, — вздохнул Николя. — То, что я сдам шефу — то будет информативно, доказательно и протокольно. А вот то, что останется у меня — это будет кино! Ты видел, как я смонтировал бунт в тюряге? Ну, тот самый! Конфета! «Прирожденные убийцы» отдыхают!

— Если кто-то узнает, что ты хранишь дома эти записи…

— Кто надо — и так знает, не беспокойся… Между нами — это такой свой маленький бизнес… О, посмотри, клиент чего-то сам себе хохочет… А, тебе не видно отсюда… Чистый псих… Я, думаю, мой новый фильм будет про маньяка… Как ты считаешь?

Олег не был большим любителем курортного отдыха. Ехать на море он вообще предпочел бы «дикарем» — поваляться на травке, попалить костер, переночевать в палатке. Рафинированный отдых в «номерах» вызывал у него какие-то подсознательные и болезненные ассоциации с больницей и безысходностью пионерского лагеря. Хотя бассейн и сауна приятно снимали часть этих ощущений. Впрочем, и цели у него здесь другие…

Номер был без особых изысков, но и не из дешевых. Черт его знает, зачем Олег решил приехать именно в «Лазурный». Видимо, надо отдать должное умению убеждать и обаянию сотрудницы турагентства.

Олег побродил по номеру, затем принялся доставать из сумки необходимые вещи. Ноутбук грузился, пока Олег развешивал по вешалкам и рассовывал по ящикам вещи.

Он подсел к столику, коснулся пальцами клавиатуры. Задумался. Вытер со лба испарину: в комнате было душновато. Затем встал, подошел к окну и приоткрыл дверь на лоджию. В комнату ворвался свежий ветер, по глазам резанул солнечный луч.

Ладно, прогулки потом, а сейчас немного попечатаем…

Итак, сюжет… Сюжет — проклятье писателя. Маленькая логическая цепочка, кость, которая либо даст жизнь всему мясу, которое нарастет на этот хрупкий скелет, либо превратит нагромождение образов в безобразное и скучное папье-маше…