Олег я, Горемыка, или кто? Так и Зинка Лобная – все проклятья на голову насылала, шарами огненными кидалась, шпагой своей, рубиновой, рубила. Дозорные, из Ночного, когда Зинка со мной отношения выясняла, в другом конце города сидели, носа не показывали! Говорят, в это время в Африке некоторые племена северное сияние видели, а я все равно не сдавался! Каждую полночь у окна стою, в каждой руке по две черных розы, серенады вою, и улыбаюсь, как только мы умеем! Ну какая женщина устоит? Вот и Зинка не устояла. «Ты чего от меня хочешь, вампир проклятый?» – спросила, ну я и ответил, чин чином, «жениться хочу!». Она чуть в обморок не упала – еще бы, стоит возле окна шестнадцатого этажа вампир, две черные розы протягивает, руку и сердце предлагает. Покричала для принципа, мол, «ты что, душегубец, всю кровь мою выпить хочешь?», да оттаяла. В церкви мы не расписывались, это мне что крест, что звезда пятиконечная, а у ведьм к церковникам старая нелюбовь, со средних веков пошла. Ну так сейчас нравы простые, гражданским браком жили, девяносто шестой год на дворе, ей тогда только восемнадцать стукнуло. В самом соку. А потом пошло-поехало, Зинка у меня сначала в девяносто девятом на конвенте ведьмовском профессиональной ведьмой была избрана, а через четыре года вообще верховной ведьмой всех славян, так что у нас в семье теперь двое верховных. А цветы те Зинка так и не выбросила – заклятье наложила, так до сих пор две черных розы в гостиной стоят, две в спальне…

Только Любослав все молчал. Не потому, что рассказать нечего – как раз тут Жаровник мог любому фору дать, больше чем он мало кто в целом мире историй про жизнь богов знает, да все никак осмелиться не мог, богатырей отвлечь. Ведь те не просто истории рассказывали – мудростью житейской делились, что только и поможет в пути до цели добраться, врагов лютых одолеть. По крайней мере, волхв был в этом уверен.

А тем временем «Вепрь» мчался вперед, верста за верстой минуя Лес-Лиховище. Вот уже и деревья-вампиры позади остались, вот просвет появляется, вместо елей да сосен березы, сердцу милые, дубы могучие, грабы да клены, тис да ясень, рябина да калина. Кончился Лес-Лиховище, Лешего лютого вотчина, начался обычный подлесок, где путников мавки не затанцуют, гоблин древесный[3] не закрутит. А скоро и вовсе деревья кончились, и открылась нашим героям величественная картина Дансы-реки.

– Ни … себе! – восхищенно пробормотал Толян.

– В натуре отпад! – согласился с другом Колян.

И даже Олег вынужден был признать:

– Да, красивые у вас тут места встречаются…

Красивые – не то слово! Мечта любого пейзажиста, тут тебе и небо голубой лазури, и могучие горы с заснеженными вершинами, и яркое летнее солнце. Ну и уж, конечно, река, могучая, редкая птица перелетит, перед ней широкий луг цветами переливается, бабочки порхают; за ней крутой зеленый склон, ивы плакучие в воду погрузились. А к самой реке кто только на водопой не пожаловал – и косули тут, и олени, и лосей семейство, кабаны похрюкивают, птицы с опереньем всех цветов радуги весело щебечут, лягушки квакают. Пастораль, одним слово, красота, и, кажется, что вечно можно наблюдать эту прекрасную картину…

– Слышь, только не вспугни! – предупредил приятеля Колян.

– Сам не вспугни, … мать! – огрызнулся тот, беря на прицел матерого кабана. – Такого с одного выстрела не уложишь – добивать придется, …!

– Олег, отпадное сафари! – еще раз поблагодарил вампира Колян, целясь в могучего оленя.

– Стреляем на счет три! – скомандовал Толян. – Раз…

Шкафы-богатыри бритоголовые иногда умели действовать с потрясающей согласованностью, понимая друг друга с полувзгляда. Стоило машине выехать к реке, как они за миг выскочили наружу, приняв боевую готовность к стрельбе лежа. Даже вампир, с его-то сверхчеловеческой реакцией, созерцая пейзажи, упустил тот миг, как в руках его приятелей появилось оружие – классическая трехлинейка Мосина у Коляна и новомодная финская SSG-96 у Толяна, и где они их все это время прятали… Пару мгновений – и, обменявшись парочкой слов и междометий, шкафы выбрали себе по цели, да не стали сразу палить, чтоб друг другу дичь не вспугнуть, а подождали, и, по счету три…

Залпы грянули одновременно, и в тот же миг обалдевшие звериные стада рванули прочь. Однако доблестным охотником это не могло помешать – единожды выбрав себе цель, они ее не упускали даже в таком мельтешении голов. Видно, сказывался немалый опыт подобного рода мероприятий. И добились своего – когда через минуту берег реки опустел, начисто вытоптанный бежавшими в панике животными, на берегу остались ровно две туши – хряка да оленя.

– Слышь, Толян, ну скажи отпад! – попросил Колян.

– Отпад! Нажремся! – согласился его друг, и оба охотника, выудив неизвестно откуда огромные тесаки, отправились к своим охотничьим трофеям.

Олег последовал за ними, но не сразу. Для начала надо было еще Всемиру объяснить, что это такое особое оружие, после чего убедить Любослава, что Колян с Толяном – не земные ипостаси Перуна-Громовержца, перед ними не стоит падать на колени, и уж тем более их «чародейскому» оружию, «убивающему громом», не стоит молиться, мазать ствол кровью, спусковой крючок медом, затвору жертвы приносить. Впрочем, в увещевания Олега Жаровник так до конца и не поверил, для вида согласившись, но мысленно дрожа от страха перед «сыновьями Перуна», как он сам для себя Коляна с Толяном обозвал.

Когда же троица добралась до охотников, те уже закончили отделять головы трофеев от туловищ («че, круто? Вовану подарю – он такое любит на стенки депутатской приемной вешать!»), и приступили к разделке туш – не пропадать же добру! Олег, хоть и вампир, в крови руки марать не любил, потому принимать участие в процессе отказался, а Всемир, сам опытный охотник, взялся помочь… На Любослава все уже давно махнули рукой – тот уже расставлял в сторонке дорожный набор идолов, приступив к своим жреческим обязанностям:

– Да прибудет славен Белбог-Добрый[4], свет денный, кров наш небесный, да долги годы его, да велики деяния его, да вечна слава его да почет, да цвет белый благо неши. Деяния его яко нить путеводна, что во тьме лесной на волю вести…

В отличие от охотничьих, особыми кулинарными талантами никто из честной компании не обладал. Шедевром Олега был винегрет, приготовленный самолично жене на день рожденья, Коляна (хоть он в этом никогда и никому не признавался) однажды мама заставила самого борщ сварить, Толян (и это тоже секрет) умел делать котлеты по-киевски, Всемир хорошо умел уху варить, Любослав больше по постным кашам специализировался. Увы, секретами мариновки или копчения мяса никто не владел, да и ингредиентов необходимых под рукой не было, так что ограничились тем, что прямо на огне хорошо зажарили самые мягкие куски дичи. Впрочем, и это, сугубо мужское блюдо, не всякая женщина добровольно согласится съесть то, что в результате получилось, пришлось богатырям по вкусу – еще бы, ведь сами, как-никак, добыли…

Естественно, что реку штурмовать в тот же день не стали. Во-первых, уже стоял вечер, во-вторых, на сытый желудок никуда ехать не хочется, ну а в-третьих, у Коляна с Толяном появилась некая идея, которую они сумели даже от умеющего читать чужие мысли Олега скрыть. Пошептались друг с другом, и пошли спать – а ведь только солнце зашло! Впрочем, Олег лишь махнул на них рукой, не маленькие, пусть сами со своими проблемами разбираются. И, под храп спящих сном невинных младенцев богатырей, слушал рассказ Всемира о речке Дансе.

– Река Данса широка, а Днойра шире, река Днойра глубока, а Данса глубже. Испокон веков ходили по Днойре ладьи княжеские, испокон веков шалил в Дансе Водяной, царь речной, что всеми глубинами ведает, что в самом глубоком омуте живет, и оттуда царством своим правит. Кто к нему с дарами щедрыми придет, того пропустит, а кто без спроса по его реке плавать вздумает – вмиг на самое дно затянет, где русалки, слуги его, шалить будут, а потом на берег выкинут, неживого, зверям на поживу. Могуч Водяной, он и человека на дно затянет, и ладью княжескую, ничего ему не помеха, но уж если удалось его смилостивить, удобрить властителя омутов да водоворотов, сам через реку перетащит, на своей спине. Суров Водяной, да справедлив – слово свое держит, это не леший дикий, это истинный владыка, с которым и самому князю не зазорно дело иметь…

– Так что, Всемир, хочешь сказать, договариваться с Водяным будем?

– Должны, Олег, – пожал Древощит плечами. – Ваш железный конь, конечно, могуч, спору нет, верю, что и плавать он умеет, да не потерпит Водяной, если мы без спроса реку его переплывать будем.

– И совсем ничего нельзя поделать? – с ухмылкой спросил Олег.

– Ничего. Только договориться. Да и нам не впервой – с их племенем у людей старая дружба, водяные нам и помогали не раз, полезет нечисть черная через реку – а Водяной на них своих коней водных нашлет, всех потопит. Просят они много – что да, то да, ой немало и золота, и девиц в пучине речной сгинуло…

– Девиц? Ты же говорил, что девицы водяным не нужны, у них своих русалок хватает?

– Хватает-то хватает, – на этот раз пришла очередь хмыкать Всемиру, – да нрав у них знаешь какой! Им самим-то ничего не надо, ни золото, ни камни, ни девицы, да уж очень любят, когда им дары приносят. А ведь не обманешь – вовек не забудут, ни тебе, ни детям, ни внукам твоим через текучую воду хода не будет, на мосту достанут и утопят! Магия у них есть своя, речная – вот и прыгали красны девицы из Китеж-града в пучину, лишь бы Водяной врагов поворотил!

– Гады, – согласился Олег, – кровососы, вампиры, – добавил он, – и что, ты думаешь, у нас тоже что-то такое потребуют?

– Потребуют, как же не потребовать… И ничего с ними не сделаешь – не поторгуешься, упрется иной водяной, и не пустит, пока то, что потребовал, не отдашь. Дашь золото – запрячут в песок донный, да и забудут, а девицу так вообще выбросят, разве что русалки-модницы ей поиграют немного… Ну да не волнуйся – у нас много чего есть интересного, Водяному предложить…

– А я и не волнуюсь, – пожал плечами Олег, – мне уже заранее его жалко…

– Жалко? – не понял Всемир.

– Жалко, – подтвердил вампир, – ты на этих двух, богатырей, посмотри. И скажи мне после этого – такие торговаться будут? У них вся торговля – в морду кулаком…

– Нельзя так с водяными, нельзя! – запричитал Древощит, но Олег лишь махнул рукой.

– Если очень хочется, то можно. Да и вообще засиделся я тут с тобой, спать пора, все равно утро вечера мудренее… – сообщил он, залезая в спальный мешок.

– Воистину так! – подтвердил Всемир, устраиваясь прямо на траве.

Все заснули, и лишь Любослав Жаровник молил всех богов, по очереди и одновременно, причем обо всем сразу и ни о чем конкретно. Когда же боги, которым самим надоело пол ночи выслушивать эти мольбы, уже были готовы волхва непутевого молнией сразить, Любослав тоже спать завалился.

Настала ночь.

Близилось утро.

Сон вампира чуток. Высший вампир способен сквозь сон услышать топот лап идущего на цыпочках муравья, не говоря уже о шуме ветра или шелесте травы. Вампир способен проснуться от скрипа мыслей в голове героя, пришедшего нанизывать кровососа на кол, на вампиров не действуют снотворные, их невозможно усыпить паралитическими газами. Однако даже Олег Горемыка, верховный вампир, самый древний и могучий представитель этого рода, не проснулся, когда рано утром, а вернее еще поздно ночью, Колян и Толян, бесшумно, общаясь одними лишь знаками, направились куда-то прочь…

Проснулся Олег несколько позже, за доли секунды сбросив с себя остатки сна и оглядываясь по сторонам. Примерно то же самое проделали и Всемир с Любославом, еще бы, не каждое утро им приходилось просыпаться под грохот взрывов, сотрясающих землю.

– О, милости просяши велик Сварожич-Палящий, коли воля на то, да благо неши… – моментально принялся бить поклоны идолам Любослав, решивший, что настал конец света и боги вот-вот спустятся с небес на землю по его душу.

– Что это, Олег? – спросил не столь религиозный Всемир.

– Это? – Олег задумался. – Еще не знаю, но что бы это ни было – это наши богатыри устроили… А знаешь, мне самому интересно – пошли, посмотрим, только тихо, не вспугни их, а то кто знает, что у них еще на уме…

И, оставив Любослава дальше молиться, черноволосый вампир и витязь в полном боевом снаряжении стали пробираться сквозь кусты к тому месту, откуда раздавались взрывы. Канонада скоро прекратилась, однако вместо этого стали слышны звуки громкого спора.

– Толян, да я тебе говорю, это баба!

– Какая … баба, …! Рыба это, Колян, рыба!

– Слышь, Толян, я че, рыбы в жизни не видел? Баба это, в натуральном виде баба! Смотри, все при ней, и у этой тоже!

– Колян, ты башкой пораскинь, откуда у бабы хвост с плавниками? Рыба это! Ща разделаем, ушку сварим!

– Толян, ну какая ушка из бабы? Давай их это, того самое…

– Ты че, совсем оборзел? Чтоб я, с рыбой?

– Так это, Толян, базарят…

– Брешут! – рык Толяна погромче взрывов раздался, – Не было такого! В натуре брешут! Чтоб я, да и… Никогда! Век воли не видать! А если и было че, так то по пьяни, башка не варила, ну я и…

– Слышь, Толян, ты че? Чтоб я на кореша стучал? Я тебе говорю – баба это! А ты заладил, рыба, рыба… Сам зенки открой – руки есть? Ноги есть? Грудь на месте? Значит баба!

– Сам ты моргалы открой, Колян! Это че? Хвост! Чешуя! Плавники! Какая … баба, рыба это натуральная! Тащи ее сюда, ща потрошить будем…

– Слышь, Толян, я на мокруху не подписывался! Сам баб потроши, это не по понятиям! Конкретные пацаны баб любят, а не потрошат!

– Так то баб, а это рыба! Рыб только … … … любят, Колян! А мы с тобой конкретные пацаны!

– В натуре конкретные, да только не рыба это, Толян, а баба!

Спор и дальше в том же духе продолжался, так что Олегу это скоро уже порядком наскучило.

– Все ясно, – вздохнул он, – наши богатыри порыбачить решили…

Богатыри действительно решили порыбачить. Еще вечером. Только удочка или сети – это не для них, не для конкретных пацанов. Специально для таких динамит придумали, ну вот и отправились рано утром наши герои на речку рыбу глушить… Да вот только что-то у них не так, как думалось, пошло. Не, рыбы много наглушили, вся речная гладь рыбой покрылась, брюхом кверху плавающей. Да вот только помимо рыбы еще и русалок с десяток попался, вытащили их богатыри на берег, а теперь сидели рядом, и думали, что это за чудо такое. Ниже пояса – рыбий хвост, выше – девичий стан, все никак не могли к общему знаменателю прийти, что со всем этим добром делать. Ведь если рыба – по одному надо поступать, если женщина – совершенно по другому…

– Придется вмешаться, – решил Олег, и вышел к богатырям.

– О, Олег! В натуре вовремя, вот скажи, че это, баба, или рыба? Я говорю баба!

– А я рыба!

– Баба!

– Рыба, … мать!

– Тихо, тихо! – начал разнимать спорщиков Олег, пока те друг другу в горло не вцепились. – Это и не баба, и не рыба – это русалка! Ну, существо такое, под водой живущее, – уточнил Олег, видя, что, в отличие от слова «вампир», со словом «русалка» Колян с Толяном не сильно знакомы.

– Во, Колян! Существо! А ты «баба», «баба»… А то стали бы мы существо как бабу, пацаны бы засмеяли!

– Слышь, Толян, а ты че? Ушку из существа варить? Травиться, что ли?

– Так а че с ним делать, с существом то?

– Да, в натуре! Олег, а че с ним делать тогда?

– Делать? – вампир задумался. – Ну, для начала, я думаю, можно попробовать поторговаться…

Тут только Колян с Толяном заметили, что все это время на них из воды чудо чудное своими огромными глазами смотрело – само зеленое, гнилую корягу напоминает, в тине болотной, рук-ног не счесть, все перепончатые, а на том, что больше всего голову напоминает, корона золотая набекрень одета. Сидит это чудо на мелководье, на людей да русалок стройным рядом лежащих смотрит, рот беззубый открывает, да сказать не может ничего. Не привык, видать, Водяной, а это он самый и был, к наглости подобной, чтоб в его реке его же рыб да русалок динамитом глушили…

– Оба-на, а это че еще такое? – возмутился Колян.

– Водяной, – объяснил Олег, и тут де уточнил, – его стрелять не надо, с ним надо провести переговоры!

– А, ну это мы всегда готовы! – обрадовался Колян, закатывая рукава. – Слышь, Толян, скажи готовы?

– В натуре! – подтвердил Толян, выискивая корягу помассивнее.

– Не, переговоры, если никто не против, буду я вести. Всемир! Ты чего там в кустах застрял, иди сюда. Как вы там обычно с этими водяными договариваетесь? Они человеческий язык понимают? А то что-то не могу его мысли прочитать, или их и вовсе нет…

Трясущийся богатырь – зрелище потрясающее. Трясущийся заикающийся богатырь – тем более, а уж трясущийся заикающийся богатырь, который крадется на цыпочках и пытается что-то панически нашептать в ухо…

– Всемир, говори нормально, я не понимаю, что ты хочешь сказать, – честно признался Олег.

– Он хочет сказать, – вместо Древощита отозвался Водяной, – что так, как твои спутники, меня еще никто не оскорблял, и горе вам будет, если немедленно моих русалок не отпустите…

– О, так ты нормально говорить умеешь! – обрадовался вампир. – Прекрасно! Ну что, давай обсуждать, договариваться…

– А что тут обсуждать? – зеленая коряга пожала плечами. – Вы немедленно отпускаете в реку моих русалок, не трогаете мою рыбу, а я в ответ даю честное слово, что если немедленно отсюда уберетесь – преследовать не буду. И не пытайся читать мои мысли, вампир, не выйдет.

– Э, не, разве так договариваются? Колян, вот скажи, так договариваются? – Колян отрицательно покачал головой. – Вот видишь, мои друзья говорят, что так дела не будет. Давай по другому. Русалок мы наловили? Мы, значит они по праву наши. Так что давай так – мы тебе одну русалку, так и быть, отдаем, за что ты нам десять сундуков золота должен, на ту сторону перевезешь, плюс слово даешь, за себя и за весь свой род, служить по гроб жизни верой и правдой.

Всемир, хоть и богатырь, что ни нечисти, ни нелюди, ни смерти самой не боится, белым от ужаса стал, Колян с Толяном поддержали Олега морально, а на Водяном тина пузырями пошла, и поди пойми, что это значит.

– Ты, вампир, – наконец отозвался речной владыка, – говори, да не заговаривайся – так дела не будет, твой спутник знает, что с нами, водяными, не торгуются. Делай, что я сказал, пока я добр еще, а то передумаю, ой пожалеешь…

– Ну, как хочешь, – пожал плечами Олег, – Толян!

– Че?

– Знаешь, ты, наверно, был прав – рыба это, самая настоящая рыба. Раз товарищу Водяному не нужна – будем уху варить.

– Отпад! – обрадовался Толян, вынув из-за пояса могучий тесак, и направился в сторону все еще бессознательных русалок.

– Подожди, подожди! – в голосе Водяного впервые появилось нечто, напоминающее эмоции, хоть какие именно – поди разбери. – Ты, вампир, что, серьезно со мной решил вражду устроить? Думаешь, раз кровь пить умеешь, то я тебе и не страшен?

– Да не собираюсь я с тобой враждовать! – возмутился столь бестактным предположением Олег. – Я уху собираюсь варить, раз тебе эти русалки не нужны. Колян, ты, пока Толян их разделывает, котел тащи, у вас там в багажнике что-то пообъемистее найдется?

– Слышь, как не найтись! Найдется! – обрадовался Колян, бросившись в сторону внедорожника.

– А ты, Всемир, не дрожи и не белей, дровишки пока собери, русалок варить – долгое дело, это тебе не форель речная, знатный у нас сегодня обед будет…

Всемир невольно попятился прочь – вряд ли за дровами, но Водяному и этого хватило. Тем более Толян уже к первой русалке примерялся, как бы верхнюю от нижней половинки отделить.

– Стой, вампир! Не делай этого. Твоя взяла, говорить будем. Ты, я вижу, хоть и вампир, а смел, не часто в вашем племени смелые встречаются. Хорошо. Освободи немедля всех моих русалок, и дам я тебе на тот берег переправиться. Даже обиду держать не буду, тебе ведь этого нужно?

– Э, не! – стоял на своем Олег. – Десять русалок за жалкую переправу? Ты за кого меня держишь? За переправу могу одну дать, не больше. Еще одну – за золото, у тебя на дне его, говорят, много насобиралось. А остальных с собой возьму – нам дорога предстоит дальняя, охота то ли будет, то ли нет, а мясо русалочье, небось, вкусное…

– Ты что? – на этот раз Водяной уже по настоящему возмутился, – Я и так на уступки пошел! Как ты смеешь такое требовать!

– Это я на уступки! Уже не одну – двух русалок верну! А ты еще и недоволен… А не договоримся – все в суп пойдут! Вон, Толян уже чешую чистить начал, а вон и Колян с котелком…

– Останови их, вампир! Останови, тогда говорить будем! Будет тебе золото, останови! – на этот раз речной хозяин уже не требовал, просил, с каким-то даже надрывом.

– Ладно, Толян, подожди. Послушаем, что нам еще этот зеленый товарищ предложит… Итак? Господин Водяной, какие еще будут идеи? За золото и переправу больше двух русалок не получишь, что еще можешь нам предложить?

– Что есть, проси! – обречённо пробормотал Водяной. – Сам ведь понимаешь, вампир, я за своих дочерей что захочешь, отдам. Глупые они еще, молодые, полезли смотреть, что за странники к нашей реке пожаловали, вот и попались, дурочки… Им еще жить и жить…

– Так бы сразу! А то «делай»! Мы ведь с тобой умные не люди, а умные не люди всегда общий язык найдут! Значит так. За первую русалку ты нас перевозишь на тот берег. Вместе с машиной. За вторую – сундуки с золотом, уж насобирай, вашему племени князья много подарили. За третью – камни драгоценные, тоже поищи, да не бижутерию всякую, безделушки, а настоящие. За четвертую, ты за все свое племя водяное клянешься нас всех отныне и впредь через реки любые беспрепятственно пропускать, когда бы мы этого не пожелали. За пятую, ты даешь слово больше никогда не шутить, за помощь свою девок требуя. Что сами утонули – это твое, это святое, а топить чтоб и не вздумал кого! За шестую…

Водяной лишь горько соглашался – впрочем, условия для него даже не столь обременительными оказались, как Олег изначально собирался потребовать. Все же скупая отцовская слеза, даже если это слеза покрытой мхом коряги, пузыри пускающей, смилостивила вампира. Даже количество сундуков с золотом Водяной до семи сторговал – мол, больше он сейчас все равно не отыщет… Пришлось на слово поверить. Впрочем, Толян с Коляном тоже согласились, что золотишко получше будет, чем непонятные существа, то ли рыбы, то ли бабы, с которыми и делать что непонятно.

– Олег, – восхищенно пробормотал Всемир, когда Водяной поднимал со дна четвертый сундук, – ты совершил чудо! Еще никому и никогда не удавалось так с водяным…

– Никогда не говори никогда, Всемир, – заметил вампир, – Знал бы ты, с какими типами мне пришлось в жизни своей встречаться… По сравнению с ними он ангел во плоти. Он хоть слово держит, а ведь и такие встречались, что все, что попросишь, пообещают, а все равно соблюдать договор не собираются… Только ты, Всемир, учти – на будущее – так, как я, тебе лучше не поступать. Я ведь сразу понял, что не простые это русалки, за простых, он бы никогда так торговаться не стал. О! А вот это вещь действительно стоящая! Простите, ребята, но это я, пожалуй, прихвачу себе…

«Это» – плата за девятую русалку, больше всего напоминающая застывшую в форме клинка воду. «Водный меч», как его обозвал Олег, был преподнесен с величайшим почетом, как будто это не просто оружие подводной стражи, а нечто сверхдрагоценное.

– Скажи мне, вампир, зачем тебе этот безымянный меч? – не удержался от вопроса Водяной.

– Жене подарю, – пожал плечами Олег, – у меня Зинка давно о чем-то подобном мечтала, ее уже антикварные японские катаны не устраивают, что-то более экзотическое подавай…

– Интересная у тебя жена, вампир, что меч в подарок требует…

– Моя жена – ведьма, – цитатой из известной книги ответил Олег, как будто это сразу и все объясняло.

Сундуки загружали долго – даже бездонный багажник «Вепря» когда-нибудь должен был заполниться, пришлось часть провизии прямо в салон забивать. Русалки к тому времени уже оклемались, но в родную водную стихию не спешили нырять – там хоть и батька-водяной стоит, да вот только Колян с Вованом, оба большие и страшные, ближе. Так сказать, во устрашение. И лишь когда Водяной откуп за дочерей в полном объеме предоставил, и слова все нужные дал, за себя и за все свое племя, лишь тогда Олег разрешил русалкам домой отправиться.

– Ну что, Водяной, а теперь перевози нас на ту сторону Дансы! – скомандовал вампир, когда загруженный и забитый внедорожник подкатил к реке.

Ох, и тяжело Водяному пришлось. «Вепрь», он хоть и с возможностями амфибии, да вот только когда не так забит – три богатыря, из которых один в броню закован, кучу сундуков с золотом, провизии на роту солдат, две бочки спирта, и еще неизвестно что по разным закуткам запрятанное. Не говоря уже о таких мелочах, как Олег или Любослав, веса почти не имеющий. В таком виде «Вепрю» одна дорога – на дно, а дно у Дансы, как известно, глубокое, недаром ее в народе «Дансой-бездонной» прозвали. Вот и пришлось поднатужиться Водяному, поднапрячься, и, охая и ахая, на собственной спине машину через реку перевозить. А река-то широкая, пол версты будет, такую, не всякий переплывет, а уж на себе груз такой таскать… Но справился Водяной. Их племя хоть мускулами и не блещет, да и откуда у коряги мускулы возьмутся, силой немалой наделено. Недаром ведь говорят, что водяной и княжескую ладью с дружиной утянуть может – а она потяжелее джипа будет, куда как потяжелее.

Как бы там ни было, доставил речной владыка героев на тот берег, с комфортом, так, что машина даже колес не замочила.

– Ну, спасибо тебе, Вассерман[5], за службу! – поблагодарил Олег.

– И тебе спасибо, вампир, что дочерей моих трогать не стал – вижу я теперь, что действительно не боишься ты гнева моего. Если нужда будет – ты обращайся, рад буду услужить…

– Не волнуйся, если нужда будет – я тебя на краю света достану, ни в одной луже не спрячешься! – оптимистично пообещал Олег, захлопнул дверь, и машина дальше поехала.

А пока «Вепрь», ведомый твердой рукой широко известного в узких кругах Толяна, штурмует речные кручи, а правый берег Дансы по всем законам физики высоким оказался, не ниже киевских круч, перенесемся чуть дальше. К могучим горам, что снежными шапками покрыты, а вернее под них, в глубокие пещеры, где никогда не ступала нога человека. Там, в окружении сталактитов и сталагмитов, на груде золота и драгоценных камней просыпался древний дракон. Сотни лет владыка небес спал на своих сокровищах, древний, как сам мир, могучий, как никто другой. Но пробил роковой час, и настала пора людей платить за свою короткую память, за то, что забыли они дракона трехглавого, превратили его в часть сказок и былин. Последний представитель племени, которое властвовало над всем миром миллионы лет, пока не ушло в добровольное странствие, вечно скитаться в поисках других миров, просыпался, медленно и неторопливо, в его груди пробуждался огонь, три его пасти выпускали дым, чешуйчатые веки дрожали, готовясь открыть давно не видевшие свет глаза. Дракон, магическое создание, иммунное к любой магии, божество, которому поклонялись народы, чуял великое зло, что творилось на закате, чуял злато, что поднялось с речных глубин на востоке. Он чуял нелюдь и нежить, людей и эльфов, леших и водяных, чуял огонь в глубинах земли и огонь, сверкающий в небе. Дракон просыпался, готовясь явить себя миру во всей красе, и горе тем, кто осмелится восстать против его власти и стать на пути подгорного владыки…

– Горыныч проснулся, – между прочим, заметил Олег.

– Че? – не понял Колян.

– Да это я так, о своем, – отмахнулся Олег, – одного старого знакомого почуял. У нас с ним некогда были… определенные принципиальные разногласия, во взглядах на отношение с женщинами не сошлись. Честно говоря, я думал, что эта проблема уже решена, ну да ладно. Что не делается, то к лучшему, ушел змий тогда – сейчас не уйдет…

– Змий? – на этот раз пришла очередь переспрашивать Всемиру. – Тут, на склонах хребта, змии крылатые, конечно, водятся, но это лишь крупные безмозглые ящеры, способные извергать пламя.

– Так это просто змии, а то Горыныч! Без стыда и совести тварь! Сначала у меня на Руси лютовал, оброк с деревень требовал, лучших девок ему подавай. Потом мы с Илюшей его вроде как прогнали – так он на восток полетел, князем лагорским заделался. Пришлось наведаться… А то, змий проклятый, совсем обнаглел – девок воровал, что из дома выйти страшно было! Ну да ничего, справился, приструнил гада! Один мой знакомый, Колька, потом об этом даже стих написал…[6] Только, видать, тогда я его не добил до конца. Вы, ребята, не обращайте внимания, это, так сказать, личное…

– Ты че, Олег? – возмутился Колян. – Чтоб мы дружбану не пособили? Вместе валить будем! Где этот, как его…

– Горыныч. Он в горах живет.

– Абрек, что ли? Кавказец? – возмутился Колян.

– Вообще-то он огнедышащий дракон трехголовый, – пожал плечами Олег, – но и на Кавказе тоже одно время жил.

– Завалим кавказца! – убежденно успокоил вампира Толян, поглаживая пушку. – И не таких валили!

Тем временем внедорожник уже закончил штурм речных склонов, в лишний раз доказав, что отечественные танкостроители, если захотят, могут настоящее чудо хоть на гусеницах, хоть на колесах сотворить. Пусть даже без пушки, и не на соляре, а на медовухе работающее (правда, последнее уже местный тюнинг, боги постарались). И теперь «Вепрь» катил по холмистым предгорьям, объезжая редкие кусты и еще более редкие деревца, направляясь в сторону могучего горного хребта, возвышающегося впереди. Как Драконий Хребет штурмовать – никто пока еще не думал, Толян с Коляном вообще не умели так далеко в будущее заглядывать, Всемир на подгорные каверны да пещеры надеялся, Любослав на богов, Олег на то, что все как-нибудь само обойдется. И надежды, надо сказать, были небезосновательными – Драконий Хребет только казался неприступным, на самом деле там было огромное количество звериных горных троп, пологих перевалов, подземных рек и ручьев, вдоль которых, в принципе, можно было бы попробовать проехать. Чего не было – так это карты всего этого добра, или надежного проводника, который смог бы провести, но это, право дело, сущие мелочи, не заслуживающие особого внимания.