Ночью - сильный артиллерийский огонь... Проход каравана...
      15 июля 1943 года. (Сегодня день Грюнвальдской битвы.)
      Вчерашняя беседа с молодежью была простой и теплой. Рассказал им о молодости Ленина, об условиях, в которых до революции работала российская молодежь (в Питере и других городах), о комсомоле, об эпизодах из Гражданской войны и пр. Мне задавали вопросы: об истории форта и Кронштадта; кто такой Козьма Прутков и т. д. Я в свою очередь спрашивал их, как учеба, питание, что им пишут из дома, что знают о немцах?
      Один из краснофлотцев:
      - Я в Туле был, работал на оборонительных сооружениях. Видел там пленных, они говорят, что Гитлер хочет быть всемирным царем, всех обмануть хочет...
      Я задаю вопрос:
      - Что вы знаете о своем противнике, о Финляндии?
      - Финляндия... это, где Маннергейм и Рюти... Ну, немецкие холуи... И озер там много... Говорят, на каждого жителя по два-три озера.
      В общем ребята здоровые, толковые, - главным образом из центральных областей, в подавляющем большинстве - комсомольцы. Отвечают просто, без строевой натяжки.
      - Есть дисциплинарное взыскание?
      - Есть.
      - За что?
      - Установку прицела наоборот делал. Задумался...
      О питании. - Сейчас краснофлотцы получают 800 граммов хлеба, утром и вечером сладкий чай, нормальные обед и ужин. Вполне достаточно. Я привел им нормы немецкого пайка, - гораздо ниже.
      Показали мне письма от родных; поговорили о чтении. Рекомендовал им ряд книг...
      Расстались друзьями.
      В Сицилии союзники создали два плацдарма, подвозят новые части. Взято в плен 7000 итальянцев. На остров прибыли генералы Эйзенхауэр и Александер.
      Час дня. - Идем на шлюпке в Дубки. С выездом запоздали. Нас задержал начштаба, который не разрешал выпустить шлюпку - ветер до 17 метров в секунду. Потом несколько стихло... Идем на шестерке, под парусом. Ветерок 6 баллов - фордевинд{153}. Накрапывает дождь...
      Из Дубков на грузовике - в Тарховку. Тут "совхоз" форта. Побродил по саду ("8-я линия, дом 51" - запомнил вывеску на даче). Все заросло травой. На клумбе цветет одинокая роза. Шумят сосны...
      Бродил и думал о ближайших работах. Прочесть бы заново Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова - взять тему России... Меланхолические мысли о детстве, о потерянных близких, о родной природе на Балтике... Вдруг страшно захотелось хоть день побыть одному, вне дел, вне службы... Но надо ехать.
      Обед накоротке: гороховый суп, надоевшая американская колбаса (в консервах), ее здесь все зовут "Улыбка Рузвельта", свежие огурцы (!), молоко и по блюдечку земляники. "Королевский обед". Кок и хозяева довольны, и мы довольны...
      Едем на грузовике дальше. Береговое шоссе... По мере приближения к городу - больше людей и машин. В Лахте военные части, контрольно-пропускной пункт. Быстро пролетели Старую и Новую деревни, Кировский проспект. Вот и Песочная! Дома...
      Нас ждал "сюрприз": неразорвавшийся снаряд в нашем садике.
      Приятно видеть свою комнату. Все чисто, вымыто. Шкаф, книги.
      На большом столе у окна - много корреспонденции: от Таирова, от московских редакций, от друзей-фронтовиков и пр. Лежат пачки газет и журналов.
      Только собрался читать, но помешала радиопередача: оперативная сводка за 15 июля. Наши войска, после контратак, прорвали сильно укрепленную оборону противника под Орлом (в двух направлениях): с севера по фронту протяжением 40 и на глубину - 45 километров ('.); с востока по фронту - 30 и на глубину - 20-25 километров... Таким образом, в летний период, средь бела дня, Красная Армия бьет морду фашистской армии, измотав ее в течение семи дней, и прорывает фронт противника, заходя во фланг его северной ударной группировке.
      Радостное сообщение!
      Думается, что на очереди удар во фланг по южной Белгородской группировке противника (от Купянска на Харьков) ...
      И июля в "Известиях" статья, приоткрывающая некоторые стороны наших успехов. Производительность труда за полугодие 1943 года выросла на 78 процентов. Советская военная индустрия, по наиболее важным видам вооружения, выпустила за первое полугодие 1943 года в восемь с лишним раз больше продукции, чем в 1942 году! Новые виды наших боеприпасов уничтожают новые немецкие танки "Т-6" и самоходные орудия "Фердинанд", - на броню которых так рассчитывал Гитлер и его штаб... Тактика врага тоже разгадана...
      Другие факторы наших успехов - выучка войск, разведка всех видов, высокий пол(итико)-моральный уровень войск, наличие резервов и т. д. У противника действуют обратные факторы.
      Да, и немцы стали не те, и мы стали другими.
      Кошмарный материал обвинительного заключения по делу о зверствах командования и гестапо 17-й немецкой армии в Краснодаре. Истребление 7000 советских граждан, описание их казни в герметически закрытой автокамере с газом, отработанным в дизель-моторе большого автофургона.
      Примечателен этот первый открытый процесс по делу фашистских главарей и их пособников.
      Читаю центральные газеты. В "Известиях" резкая редакционная статья по поводу стихотворения Сельвинского "Россия". Для Сельвипского это тяжелый удар - особенно в дни Отечественной войны.
      Сразу нахлынуло много мыслей, впечатлений и забот. Психологически город труднее, чем передний край. Это несомненно. Литературные неприятности и мои и друзей для меня горше и тяжелее любых испытаний. Это, видимо, неистребимый рефлекс от мучительной поры литературной борьбы тридцатых годов - своего рода остаточные травмы...
      16 июля 1943 года
      Наше наступление на Орловском участке фронта продолжается. Под ударами Красной Армии - уже сорок наиболее оснащенных дивизий противника.
      В последние дни на Ленинградском фронте продолжалась активнейшая деятельность артиллерии и минометов...
      Думаю о последней фазе войны. - Мы к ней идем, а может быть, уже пришли. Не сомневаюсь, что после победы нам будут чинить серьезные препятствия те же союзники. Думаю, что они стремятся к гегемонии в Европе и к расширению своих колониальных владений. Это было бы плохим итогом войны для остальных участников. Наш народ естественно пожелает заслуженных гарантий - мира и покоя на будущее.
      Меж тем обстоятельства сложились так, что у Англии у США и после войны останутся огромные воздушные и морские силы, не говоря о наличии крупных армий, почти нетронутых войной (так есть, так, видимо, и будет). Думается, что они и впредь, преследуя свои цели (о которых - выше), не прекратят гонку вооружений. Эти факторы будут влиять на всю международную обстановку, заставят и нас не прекращать соответствующее оборонное строительство и пр. - если, конечно, не будут найдены формы компромисса.
      Думать, что победа принесет рай, что в кисельных берегах потекут молочные реки - не нужно. Мы обязаны сделать максимум для упрочения военного и внешнеполитического положения СССР.
      Звонили из Военного издательства. Моя рукопись - радиоречи и очерки за два года войны - очень понравилась. Хотят ее быстро издать. Но я хочу ее еще и еще редактировать, а как на это урвать время?
      Был в Пубалте, - дружеская, хорошая встреча. Сообщили всякие "разговорчики" о ненужности политаппарата, политработников. Чушь! Ерунда! Политаппарат у нас отличный! Дело в методах, в организации, в новых формах работы.
      В канун событий этого месяца на совещании политработников флотов выступил нарком ВМФ товарищ Кузнецов:
      "Время дорого... Мы накануне крупных событий. Вам, балтийцы, надо забыть слова "мы не отдадим Ленинград", - пора думать о наступлении, о возвращении Нарвы, Таллина, Риги".
      Отлично!..
      Сегодня я получил предупреждение: быть готовым к участию в боевой операции. Ленфронт начинает!..
      Еще новость: создается Германский национальный комитет... Видимо, обстановка позволяет начать консолидацию немецкой эмиграции и военнопленных.
      Дополнительные данные о Германском национальном комитете. Пока создана инициативная группа из офицеров, солдат и пр...
      Установка инициативной группы еще раз подтверждает, что СССР стремится к дружбе со своими соседями после войны. Наше содружество на Западе, - с Польшей и Германией нового типа, а на Востоке - с Китаем и, может быть, с Японией было бы превосходной гарантией мира...
      17 июля 1943 года
      С раннего утра (с 5 до 8) сильный артиллерийский обстрел. Сейчас снова визг снарядов, двойные удары, разрывы, эхо... Опять и опять вой, свист, иногда шуршание пролетающего снаряда, иногда что-то похожее на шум поезда. Разрывы - вблизи и в отдалении. Потом - дождь и, сквозь шум дождя, опять и опять долбежка, свист и вой. Чьи-то вопли... Удары, грохот... Так несколько часов подряд.
      Сейчас 10.30 утра. Есть попадания в завод имени Макса Гельца (рядом с нами), в радиостанцию, почту и др.
      Пишу листовку к немцам: "Бойтесь окружения под Ленинградом - оно неизбежно" (аналогия со Сталинградом; краткая информация о делах под Орлом).
      Опять методический, обстрел, сильные разрывы, близко... Снаряд попал в крышу бокового флигеля Пубалта. По улице грохочет тяжелая артиллерия переброска войск. Сильный обстрел у Смольного, в центре и на нашем Васильевском острове.
      Пошел в Пубалт. Все в убежище, но Рыбаков - у себя в кабинете. Поговорили с ним о текущих делах, о заданиях ко Дню флота.
      Видимо, ряд писателей будет демобилизован, некоторые останутся в редакции "КВФ", остальные - при Пубалте. Стоит вопрос и о художниках...
      18 июля 1943 года. Воскресенье.
      Солнечно...
      Надо подготовить экземпляр пьесы для Москвы. Если бы хватило времени еще поработать!..
      Новые успехи союзников в Сицилии: число пленных уже более 20 000. Наступление идет на Катанию, - она под обстрелом тяжелой артиллерии. Мессинский пролив закрыт для итальянских переправ. Господство союзников в воздухе и на море - подавляющее. Итальянская авиация быстро выходит из строя и уклоняется от борьбы.
      16 июля Рузвельт и Черчилль обратились к народу Италии с воззванием (по радио).
      Генерал Александер назначен губернатором Сицилии. Безусловно Италия в высшей кризисной фазе. Если она капитулирует, война может быстрее покатиться "под гору".
      Да, за короткий срок - с 5 до 18 июля - мировая обстановка вновь стремительно изменилась. Произошел крах, небывалый крах гитлеровского наступления 1943 года на Восточном фронте. Немцы за тринадцать дней израсходовали больше боезапаса, чем за все время их походов в Польшу и во Францию, - и ничего не добились... Вероятно, мы накануне одновременных ударов СССР, Англии и США на южных направлениях (судя по всем объективным показателям). На других участках фронтов, видимо, будут вспомогательные удары - сковывающие и демонстративные.
      День - ясный, жаркий. Густая листва сада пронизана солнцем, окна и дверь на балкон - настежь... Так неужели же это "эндшпиль" войны? Наша пресса сдержанна, суховато-строга, как в большинстве случаев. Это понятно: чуть ослабишь усилия, суровую устремленность - люди размякнут... А дорог каждый день, каждый час, каждое напряжение.
      Написал статью "Вперед, смельчаки-моряки!" (для всех многотиражек КБФ) о Дне флота, о 25 месяцах войны. Привел ряд фактов о стойкости и о подвигах моряков. Вот один из них: немцы вели группу израненных пленных моряков и на ходу дразнили голодных людей корками хлеба; скованные моряки набросились на конвой и кандалами убили конвоиров.
      В 3 часа дня поехал на трамвае в город.
      Кажется, что ничто не напоминает позавчерашнего обстрела. Город с нерушимыми адмиралтейским и петропавловским шпилями, соборами, дворцами прекрасен! А ведь пережито две тысячи налетов!.. Приоткрыты ворота Летнего сада, - там гуляют краснофлотцы. У "Иртыша"{155} стоят несколько девушек с независимо-ожидающим видом...
      Сегодня в районах воскресник по благоустройству города. Вышло 64 000 человек. Уже собрано несколько миллионов штук кирпича, более тысячи тонн металла. Поправляют решетки, делают площадки для детских игр.
      Возвращаясь домой (в 6 вечера), попал под грозовой ливень. Хлестали потоки воды, из-под ворот бежали мутные ручьи с размытой глиной, песком. Резкие громовые раскаты... Фиолетовые и розово-фиолетовые зигзаги молний отражались в мокром асфальте... Кучки людей, укрывшихся в подъездах; промокшие милиционеры. Машины, вздымающие на ходу фонтаны воды; остановившиеся трамваи... Серая пелена ливня над Невой, и белые пятна брызг на набережных. Я не шел, а почти плыл по воде, быстро стекавшей с тротуара. Сквозь шум дождя - радиопередача: иностранные новости.
      Внутреннее состояние у меня несколько взбудораженное: суммируешь впечатления, последних дней, напряженно думаешь о новой фазе войны. Что еще предпримет Германия, спасаясь от неминуемого поражения?
      Вечером собрались у С. К.: Крон, Азаров, замполит с форта "П", приехавший ко мне по поручению Камерного театра товарищ Оттен{156} и я. Ужин в складчину: хлеб (Азарова и Крона), американские консервы (Суворова), картофельный салат, три-четыре луковицы с нашего огорода, немного водки и вина (привез из Москвы Оттен).
      Возбужденный разговор до 5 утра: о московских новостях, слухах, о Сибири, Барнауле, о друзьях, о Ленинграде и пр. и пр. Споры - в связи с моей пьесой - о национальном и националистическом...
      Я развернуто говорил о том, что в войне мы остро познали себя с национальной стороны. Проснулись все чувства, мысли, инстинкты, воскресли старые боевые традиции... Надо видеть и понимать, что творится очень сложное новое становление наций. Россия, именно Россия, показала во всем своем величии всю силу своей новой организации, культуры, техники. И это фактически не только от 25 октября 1917 года, а из всего тысячелетнего и более русского пути, практики, многонациональных внутренних связей и т. д... Не надо сводить спор к тому, что "русское" - это и кнут, и Аракчеев, и реакция николаевской эпохи. Берите лучшее, главное - историческую сущность русского народа. Она в военных и духовных качествах, в Невероятной выдержке, в порыве души парода, в его мечте, в его делах. Дайте нам сейчас выговориться, обрести радость и гордость: да, нас "150 миллионов"{157}, мы - " авангард мира, мы побеждаем фашизм!..
      Из рассказов.
      Идет огромная строительная и геологоразведывательная работа по всей стране... Потери в оккупированных районах возмещены огромными новыми разработками... Найдены ценнейшие породы в различных точках страны. Растут города... Во время войны возникли новые районы. Необычайны успехи новой экономики на востоке страны. Реэвакуация совершается с таким расчетом, чтобы Восток не терял необходимые кадры. Число предприятий там удваивается, утраивается...
      Видимо, война всех втянула, напрягла. Потоки писем с фронта и на фронт. Жертвы, страдания, горький опыт людей пробудили общенародное чувство - против врага... Хочется знать больше и больше. Какая огромная картинища страны... Какой труд, какое упорство! Вот она - моя Россия!..
      19 июля 1943 года
      По радио. - Постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) об уборке урожая и заготовке продуктов. Провести по-военному.
      В Краснодаре публично (в присутствии тридцатитысячной Толпы) повешены предатели, работавшие в гестапо. Выразительно и международно поучительно.
      Думаю, думаю... Нужно писать статьи к Дню флота, а мысли - о пьесе, да, еще и о новой пьесе, которая как-то стихийно, смутно шевелится внутри... Вкапываться в людские недра!..
      К вечеру пришел Пергамент, рассказал план спектакля "У стен Ленинграда". Ряд верных режиссерских мыслей и проектов... но пока без дерзости и ошеломлений. Чрезвычайно интересно видеть вскрытие своей пьесы и ее новый сценический путь. Пергамент берет главные узловые моменты пьесы, строит оптимистическую трагедию, выявляя силу, стойкость, упорство героев. В центре - Сибирцев (это правильно), а рядом - коллектив, мощные массовки. Я записал все соображения постановщика по ритму, темпу и художественному оформлению. Художник спектакля - С. К...
      Душный вечер... Раскрыл окна, дверь... Где-то за Невой глухо кипит артиллерийская канонада. Довольно длительная... В сумерках слушаю вечернее радио: первая бомбежка Рима! Представил себе зной, воздушную тревогу и первые взрывы в Вечном городе.
      20 июля 1943 года
      На Орловском участке фронта концентрический удар... Новое продвижение на 6 - 10 километров... Немцы бросают в дело резервные дивизии, предназначавшиеся для Италии.
      К 22 июля (к Дню флота) надо дать очерки в "Правду"... С. К. пишет о дымзавесчиках.
      В 11.30 сел за рукопись пьесы. Надо в темпе сделать последнюю шлифовку, может быть, поработать и ночью, хотя от этого себя отучил... Мне бы еще несколько дней спокойной работы! Сделать во что бы то ни стало, послать в ЦК и в Комитет искусств.
      ТАСС дает серьезный обзор, от 14 июля (задержка . материалов в пути?). В нем говорится, что энтузиазм иностранной прессы по поводу сицилийской операции не должен, заслонять сути дела: Красная Армия сдерживает 235 - 240 дивизий Гитлера, а в Сицилии - только 8 (!) итальянских дивизий.
      Красная Армия - ключ ко всему положению на фронтах, Красная Армия заставляет Гитлера расходовать свыше половины своих военных и промышленных ресурсов плюс две трети авиации. Наличие русских войск в Сибири сковывает большое количество японских дивизий. Все это должно отрезвляюще действовать на союзников. В последних официальных заявлениях СССР по поводу хода войны - определенная нота разочарования. В Москву вызваны наши послы из США и Англии (Литвинов и Майский). Решение вопроса заключается не только в помощи России, а в быстром эффективном ударе Объединенных наций. Контроль над Сицилией дает возможность начать наступление на Южную Францию, Италию, а может быть, и на Югославию. Сицилия - лишь генеральная репетиция штурма континента. Должны быть решены основные задачи: удар из Англии по Северной и Северо-Западной Европе!..
      Лунная душная ночь. Глухая канонада, слабее, чем вчера. Не спится, - в голове теснятся мысли, спрессованные войной до отказа - все то же и то же... Бытие определяет сознание.
      21-22 июля 1943 года
      Пишу тезисы своего выступления в День флота. К 12.30 вызван в Пубалт, а в 7 вечера - в горком комсомола. Когда работать над пьесой?..
      В час дня получил предписание срочно отправиться в Н-скую морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду, - предстоит удар Ленинградского фронта. Есть!
      Вместе с заместителем командира Н-ской морской железнодорожной артбригады еду на Охту в штаб бригады.
      Беседа с начштаба. - За шесть месяцев 1943-го выпущено снарядов больше, чем за весь 1942 год. Снаряды отличного качества...
      Берем приказы, план политотдела и едем.
      Солнечно... Общий вид людей, дорог, полей стал лучше... Мчатся машины к линии фронта-, а навстречу грузовики, переполненные загорелыми девушками с огородов (где идет прополка), с торфяных участков... Единая слитная картина.
      Быстро прошли к переезду, затем километр к батарее капитана Лезотова, где я был в январе. Пока я остановлюсь у него. Лезотов показал мне свое хозяйство.
      Противник тщетно пробует подавить батареи бригады. По одной из батарей дал двести пятьдесят снарядов, но многие не разорвались; повреждений не было.
      К ночи начался обстрел нашей батареи.
      - Средства медицины на "товсь"?
      - Так точно!
      Восемь разрывов в воздухе, затем фугасные, - свистят близко...
      - Личному составу укрыться...
      Иду на КП, - землянка, керосиновая лампа, барограф, часы, карты, телефоны... Считаем снаряд за снарядом: из сорока трех - тридцать неразорвавшихся! У противника либо дефекты во взрывателях, либо сказывается работа наших друзей.
      Смотрю на карту Синявинско-Мгинского узла противника, - новая карта Генштаба по данным аэрофотосъемок и войсковой разведки. Хорошая - в январе таких не имели. Оборона противника на этом участке состоит из четырех пехотных дивизий; трех линий обороны, минных полей, засек и пр. Все сплошь насыщено пулеметами и минометами. Каждый фашистский полк имеет свою железнодорожную ветку, построенную на костях русских военнопленных и местного населения. Ряд новых грунтовых дорог. Много складов, укрытых стоянок транспорта и т. д. Это все - мишени для нашей артиллерии и авиации.
      Вступаем в состязание с немецкой батареей, которая бьет по нашей... Координаты, данные.
      - По батарее противника осколочно-фугасным... Прицел триста тридцать. Восемь снарядов, заряд беспламенный... Беглый огонь!
      Торопливый ответный повтор по телефону.
      - Не торопитесь, ну вас в болото!
      Начинается стрельба... Противник скоро умолк, но через пятнадцать минут обстрел возобновляется... По телефону тут же рапорт:
      - Дали восемь - Ольга-Федор (осколочно-фугасные)... Потом опять стреляет противник.
      - Дать десять!.. Пер-рвое к бою! Угломер - двадцать один ноль шесть. Прицел триста тридцать. Шкалою три. Назад два, вперед один, снаряд на установку, огонь!
      Приготовились в полторы минуты. Огонь... Беспламенный порох дает слабую вспышку. Вздрагивает от выстрелов землянка.
      - Прицел на два, два снаряда, беглый огонь! "Дробь"!
      Но противник снова отвечает, - два разрыва рядом. Значит, мы его не подавили. Может быть, координаты неточны? Сейчас он бьет по нашему соседу, полное накрытие: снаряд в площадку, под площадку, рядом... Бегут санитары...
      Так проходит ночь. Наступление начнется в 4 утра - огонь армейской полевой артиллерии; в 4.30 - наш. Все готово, люди не спят. Временами опять стреляем, - звукометрическая станция делает засечки разрывов.
      В 3.15 утра.
      - К бою ордена и медали надеть!
      Короткая информация:
      - Товарищи! Ленфронт переходит к активным действиям. Пришло время и нам принять участие в общем наступлении, которое идет на Орловско-Курском и других направлениях. Наша задача - подавить узлы сопротивления противника... (Все - деловито, коротко.)
      Иду с КП на огневую позицию. Расчеты на "товсь".
      4 часа 30 минут. - Начался огонь морской артиллерии. Лязгают замки и досылатели. Замки поглощают снаряды и длинные белые заряды. Желтое пламя, вихрь порохового дыма и газов. Обычная картина...
      На наблюдательной вышке. - Утренний лесной болотистый пейзаж; красноватое солнце всходит над лесом. Гул, нарастающий гул, особенно в сторону Шлиссельбургского участка. (Зимой все это было несколько острее, новее, и зимний пейзаж был строже.)
      Час за часом идет обработка немецкой обороны. Наша задача: разбить штаб 28-й легко-пехотной немецкой дивизии и их батареи.
      Когда стрельба закончилась (выпустили сто девяносто пять снарядов), принесли полубелые хлеб, масло, сладкий чай. Хорошо!
      Солнце - все выше; болотные цветы, недозрелая брусника... Проходят поезда с балластом. Все время гул артиллерии, а временами долгий рев "катюш"...
      Некоторая пауза - можно и поспать... Днем - методический огонь. Готовимся к новому этапу наступления.
      По радио: "Наши части в 16 километрах от Орла".
      Батарея Лезотова вызвала три взрыва и пожары. Противник ставит дымовые завесы. Зенитный огонь немцев подавлен, - наша авиация бомбит их оборону с высоты 300-400 метров.
      Вечереет... К ужину приехал начальник Пубалта. Сообщил, что передний край противника прорван.
      Массированные налеты нашей авиации, волнами, - идут как на парад! В небе ни одного немецкого самолета. Как изменилась картина по сравнению с 1942 годом!
      На передний край, к Неве!
      Еду на маленькой дрезине, "пионер". Ее ведет низкорослый краснофлотец Смирнов, который весело рассказывает о себе, отвечая на мои расспросы. Я именую его "начальником поезда". Дрезинка легкая, ее могут перенести с места на место два человека. Баллончик с горючим и какой-то чихающий моторчик.
      Предвечерняя прохлада... В пути на разъездах наши железнодорожные батареи в маскировке из елок. Дрезинка весело катится по тем местам, где мы пешком ходили в январе. У моста паровоз набирает воду из болота, приспособили насос. Валяются разбитые полусгнившие шпалы. В торфяной земле - черные воронки с черной водой, как двери в ад. Чащоба, трущоба необитаемая местность... По ржавым рельсам бежит наша дрезинка, а там, где они перебиты, мой "начальник поезда", знающий весь путь, предусмотрительно вставил деревянные "пробки", и мы на малом ходу минуем опасные места.
      Пахнет сыростью, болотом. Кругом сосновый лес. Повалены телеграфные столбы, тянутся новые провода окопной связи... Ехать мне весело: и эта забавная дрезинка, и краснофлотец Смирнов, и уходящая в самые окопы ржавая железная дорога без персонала - очень занятны. Кое-где рельсы искривлены снарядами, и тут мы едем тихо-тихо. Догорает вечерняя заря...
      К вечеру мы бодро примчались к Неве. Нас встретил краснофлотец с поста "Роза". Эта "Роза" - вышка на огромной ели, с которой просматривается глубина немецкого расположения. Под вышкой бревенчатый сруб - тут живут краснофлотцы. Где-то в лесу пиликает гармошка, ноют комары, - расейское, неистребимое... Вспомнилась моя "Война"...
      Мысли, ощущения переключаются... Урбанистический, политический, литературный мир, составляющий большую часть моего бытия, вновь вытесняется миром лесным, окопным. А может быть, это и есть большая часть моей жизни? Раздумья... Шагаю по лесу, хочется остановиться, сорвать недозрелую бруснику. Некогда, нельзя... Все годы жизнь меня подгоняет, торопит. Как-то в лесу под Сестрорецком было недолгое ощущение покоя...
      Иду на передний край. Гати через болота, местами грязь, развороченная снарядами земля. Как все это знакомо! Да, война чудовищно уродлива! Выжженные поляны, сплошные порубки, варварски вырезанная кора сосен и елей, - это товарищи шоферы строили себе навесы... Отхожие места, лом, разбитые дороги, по которым трудно пробраться... На карте, вероятно, все это выглядит красиво: доты, дзоты, дороги, сектора, номера. Почему же здесь не навести хоть элементарный порядок? Валяются куски сбитого еще в 1941-м советского бомбардировщика. Почему не убрать, не сдать на лом? Нет заботливого глаза, хозяйской "эстетической" руки. А ведь все можно было бы осилить, ведь два года тут сидят. Но никому дела нет... Отшвырнул пустую банку из-под консервов, валяется тут...
      Землянки пехоты, дымок от кухни, огоньки... Где-то стучит мотор. Хлюпает болотная жижа под ногами, нещадно кусают комары. Спуск в окопы у поляны, где был аэродром. Зигзаги, зигзаги окопные; проросшая трава, которая мокрыми стеблями касается лица. Кое-где деревянные перекрытия. Узкие ходы - идешь боком. Вот опять подлинная война, и я мысленно возвращаюсь к своим окопным годам и не могу больше справиться со сложным, горьким чувством, которое меня не покидает. Это - мое субъективное и объективное отношение к беспощадности мира сего; это - знание войны, которое уже переполняет меня; это - тоска о безвозвратно потерянном; это странные повторы ощущений, год за годом, - и так почти тридцать лет; это вопросы, на которые никто не даст мне ответа; это - мучительные мои думы о жизни старшего, среднего и младшего поколений, которую я отчасти пытался показать в пьесе.
      Сумерки... Шагаю дальше. Сырой могильный дух. Кое-где стенки окопов уже обвалились. Над нами бесконечное темнеющее небо. Сосны простирают к небу обуглившиеся ветви-руки. Покалеченные деревья - "мертвый лес"... Я видел его дважды, трижды, четырежды в моей жизни. Я описал его в моей "Войне" и в этих дневниках... Давление всех повторов, пожалуй, уже чрезмерно. "Мертвый лес", потрясший меня, я увидел тебя впервые в мае 1915 года вдоль шоссе за Ломжей...
      Наконец выбрались из окопов. Вот и берег Невы - передний край... Дзоты, огневые точки. Здесь морской пулеметный батальон Ура. Изредка видишь группы красноармейцев. Один из них кричит моему провожатому: "Подплав, как дела?"
      Лейтенант Веденькин - долговязый человек в кургузом бушлате рапортует мне. Показывает свое хозяйство.
      Берег, занятый немцами, близко (не более 800 метров). Ясно виден поворот Невы, роща, устье Мойки, совершенно разрушенное село Анненское: домов нет, - сгорели, торчат одни кирпичные трубы; руины церкви и школы.
      Наблюдатели и разведчики знают тут все устройство оборонительной системы противника.
      - Вот там у них офицерский КП... А в подвале - пулемет. В амбразуру видно, как они копошатся.
      - Вчера шли по берегу два "тигра". Мы их подбили.
      Через Неву стремительно чиркают трассирующие пули. И вновь неистребимые жадность и любопытство охватывают меня. Но уже темнеет, и разглядеть то, что мне нужно, - трудно. Левее, в лесу, все время бьет артиллерия.
      Совсем стемнело... Разводить огонь нельзя. Пью сырую воду, жую хлеб с куском давно опротивевшей пресной американской колбасы (консервы) и беседую с командиром роты пулеметчиков. Он из тех бойцов, которые дрались на "пятачке", дрались яростно, смело... Их было сто семьдесят автоматчиков - в живых осталось семь человек.
      23 июля 1943 года
      Занял место для наблюдения в дзоте, на берегу. Влево от него открывается широкая панорама. Видимость средняя. Наблюдаю с раннего утра. За все время - ни единой живой души: все в земле, все укрыто. Наша артиллерия, "илы" и "катюши" обрабатывают лес у села Анненского. Черные клубы дыма, клочья взлетающей земли. Мне кажется, что для пролома тройной линии обороны этот огонь и заходы небольших групп "илов" - недостаточны.
      Все время строчат немецкие пулеметы. Очевидно, огневые точки не подавлены. Вчера наши разведчики проникли до руин церкви села Анненского.
      Нахожусь на перед(овом) корректировочном посту. "Илы", заходя над участками противника, сначала разряжают ресы, которые с дымком вылетают из-под плоскостей, потом доносится звук, похожий на звериное чихание, после чего "илы" идут в пике, и из-под плоскостей бьет пламя автоматических пушек. Все это длится несколько секунд. У немцев одиночная бесцельная стрельба по самолетам. Бьют со скрипучим ревом "катюши", а в лесу, за Невой, - гулкие частые разрывы наших реактивных снарядов. Доносится рев шестиствольных немецких минометов, их залпы ложатся за лесом, частые разрывы, дыма не видно. Время от времени щелкают пули - по любопытным, высунувшимся из окопов.
      3 часа дня. - Не отрываясь от бинокля, обшариваю участок немецкого берега. На солнце резко выделяются скелеты зданий. Кое-где видны холмики огневые точки...