Петрухин поставил свой «фольксваген» на стоянку. «Антилопа» Купцова уже стояла на месте. Педантичный Леонид приезжал на службу в одно и то же время — без пяти девять. Кажется, на его график ничто не могло повлиять: ни погодные условия, ни дорожные.
      Петрухин поставил «фолькс» на стоянку, прошел в офис. За руку поздоровался с охранником. Охрана офиса состояла из действующих морских офицеров. Почти все они были старше Петрухина по возрасту и, разумеется, по званию. К охранному своему ремеслу относились ответственно. Тем не менее это не смогло предотвратить убийство, случившееся в офисе месяц тому назад… Никто, однако ж, и не ставил перед морячками такой задачи. Она была им явно не по зубам.
      Петрухин за руку поздоровался с охранником — капитаном третьего ранга Пинегиным — и прошел в кабинет. Месяц назад в этом кабинете убили его тогдашнего владельца — заместителя директора ЗАО «Магистраль-Северо-Запад» Алексея Тищенко. После этого кабинет три недели пустовал — никому не хотелось въезжать в помещение, где произошло убийство. Леночка, секретарша директора, говорила: «Ка-а-шмарное убийство». Петрухин, правда, никакого особенного «ка-а-шмара» не видел. Нормальный убой.
      После расстрела Тищенко в собственном кабинете на стенах и на полу остались следы картечи и крови. И, как говорила Леночка, «аура смерти». Петрухин, сказать по правде, никакой такой ауры не ощущал. Ощущал только слабый запах краски после ремонта.
      Петрухин нажал ручку на двери и вошел в кабинет. На ходу кинул скептический взгляд на табличку… хмыкнул.
      — А ты не хрюкай, — сказал ему Купцов из-за стола. — Твоя затея была, ИНСПЕКТОР.
      — Да уж всяко лучше называться инспектором, чем менеджером, — ответил Петрухин, закрывая дверь.
      — Конечно, лучше. Но не круто.
      — А как круто?
      — Круто, — задумчиво произнес Купцов, — было бы называться: «комиссар».
      — Полномочный? — спросил Петрухин.
      — Да, безусловно. С правами приводящего в исполнение.
      — На месте?
      — Где застиг. Хоть в сортире. Застиг — сразу и привел в исполнение.
      — Да, — согласился Петрухин. — Это круто. Надо поговорить с Брюнетом, чтобы внес изменение в штатное расписание. Вместо безликой должности «Инспектор службы безопасности» ввести должность «Комиссар с правом приведения в исполнение на месте, где застиг… Да хучь в сортире». Вот так!
      — Поговори, Дима. Должность хорошая, звучит солидно. Визитки закажем. Слова «хучь в сортире» — золотом. Это уж непременно… ай, беда прям как круто.
      Петрухин сел в кресло, потрогал узел галстука. Понедельник двадцать девятого мая обещал быть жарким, но в кабинете работал кондиционер, и духоты не ощущалось. Хозяевами этого кабинета и «инспекторами СБ» Петрухин и Купцов стали всего несколько дней назад. А получилось это так…

***

      Теплым вечером во второй половине мая трое мужчин сидели на верхней палубе ресторана «New Island». Ресторан был из весьма дорогих и престижных. Среди его посетителей числились великие князья, принцессы и министры.
      Пароход— ресторан шел вверх по Неве, мужчины за столом на верхней палубе неспешно беседовали. Несколько поодаль сидел Влад -телохранитель Брюнета. Он пил кофе и привычно контролировал полупустую палубу. Мимо плыли освещенные вечерним солнцем дворцы Санкт-Петербурга.
      — Ну, мужики, — сказал, поднимая фужер, Брюнет, — за вас. Выручили вы меня.
      — Пустое, — возразил Купцов. — В нашем деле как? Как карта ляжет, как повезет. Загадывать ничего нельзя, и результат никогда не гарантирован.
      — Э-э, господа сыщики… Это вы мне бросьте. И в бизнесе ничего нельзя загадывать. И в картах. И, допустим, в медицине… Но почему-то у одного хирурга все или почти все получается, а у другого получается смиренное кладбище. Так в чем дело?
      — В профессионализме, — сказал Купцов, и Петрухин снова кивнул. — В профессионализме, Виктор Альбертыч. Это аксиома. Мои слова — относительно везения — распространяются на каждый конкретный случай, а не на статистику. Отдельно взятый случай может быть провальным. Но статистика ставит все на место.
      — Абсолютно с вами согласен, — сказал Голубков. — А посему — тост за профессионалов. За вас, господа сыщики. За вас, УМЕЛЬЦЫ.
      — Спасибо, товарищ олигарх, — ответил Петрухин.
      «Господа сыщики» и «товарищ олигарх» выпили. Пароход вошел под пролет Дворцового моста. Мгновенно стало темно, сумеречно. Над головой проплывали мощные стальные конструкции. Звук отражался от свода, пароходик накрывало вязкой волной глухоты. Свод моста ушел назад, снова стало просторно — открылось чистое вечернее небо с редкими облаками, гаснущим солнечным светом и призраком белой ночи. Стало тихо, и даже вибрация палубы как будто уменьшилась. Слева блестел Петропавловский шпиль и золотой бабочкой порхал в небесах ангел.
      — А у меня, господа сыщики, есть к вам предложение, — сказал Брюнет.
      — Что же за предложение? — спросил Петрухин. Спросил, а сам уже знал. Или — догадывался… Нетрудно, в общем-то, догадаться. Заканчивая дело об убийстве Нокаута, партнеры предполагали, что предложение будет сделано… и не ошиблись.
      — Что за предложение? — спросил Петрухин.
      Брюнет весело рассмеялся, промокнул губы салфеткой и сказал:
      — Да ведь и сами уже догадались… а?
      Партнеры дипломатично промолчали. Брюнет налил всем виски, закурил, щелкнув «ронсоном», посмотрел на Петрухина и Купцова с легким прищуром:
      — Хочу предложить вам работу у меня в «Магистрали»… Представляет интерес?
      — Возможно. А что за работа? Голубков сделал глоток виски, покачал задумчиво головой:
      — Как бы правильно сформулировать? Если в двух словах, то, пожалуй, речь идет об обеспечении безопасности деятельности фирмы. У меня ведь хозяйство немалое, а вся служба безопасности — полковник-отставник с Литейного. Иногда бывает трезвый.
      — В начале девяностых было легче? — «сочувственно» спросил Петрухин.
      Брюнет оценил, ответил так:
      — В начале девяностых легче не было. Было все по-другому. Ты же помнишь! '
      Еще бы! Начало девяностых помнили все — это было время криминального беспредела. Вопросы «безопасности» решались на «стрелках», а самым веским аргументом в «арбитражных спорах» была «эфка» {Граната Ф-1}. По крайности — ТТ. Проигравшие в споре оказывались кто на больничной койке, кто в морге. Количество дорогущих памятников на кладбищах Санкт-Петербурга увеличивалось — братва прощалась с «конкретными пацанами», павшими в боях…
      А выстрелы гремели днем и ночью. Казалось, этой войне не будет краю.
      С тех пор утекло много воды, крови и денег. Мы вошли в цивилизованный рынок… Да, бля! Вошли, бля! И не хрен хихикать… Некоторые тут считают, что мы не на рынок попали, а на Привоз. А Привоз таки шо — не майдан?
      …А в начале девяностых все было по-другому. Прав Брюнет. Тогда не было легче или — наоборот — труднее. Было по-другому.
      — Помню, — кивнул Петрухин. — А чего конкретно ты бы от нас хотел, Виктор? Обозначь круг вопросов хотя бы в общих чертах.
      — Круг вопросов?… Широкий, друзья мои, круг вопросов. У меня восемь объектов, без малого четыреста человек персонала. Договора, поставки, рекламации… Одних сторожей на восемь объектов — взвод. В основном — бывшие и действующие морские офицеры. Их как раз Игорек Строгое курировал. Он же их на работу нанимал. Плюс есть еще моя личная охрана. И на все на это — один пьяный эмвэдэшный полкан.
      — До чего же вы, олигархи, злые люди, — сокрушенно сказал Петрухин. — Всё вам худо, всё вам не так. Ты же сам говорил: почти непьющий милицейский полковник. Иногда трезвый бывает.
      — В том-то и беда! Пока он пьяный, с ним проблем нет. А как трезвый — все! Беда! Очень ему, трезвому, хочется проявить себя, и он начинает руководить… Ой, мама Леля!
      — Понятно, — сказал Купцов. — А почему бы вам от него не избавиться, Виктор?
      — А не могу, — быстро отозвался Брюнет. — Не могу, он же родственник N-ева… По просьбе N-ева я и взял его в штат.
      Петрухин, услышав фамилию высокопоставленного чиновника, присвистнул. Купцов усмехнулся.
      — То есть, — сказал Петрухин, — если я тебя правильно понял, службы безопасности у тебя нет никакой, все пущено на самотек. И ты предлагаешь нам заняться оперативным обеспечением работы фирмы. Так?
      — Так, — согласился Брюнет, обрадовавшись тому, что формулировка все-таки найдена. — Именно оперативным обеспечением.

***

      Оперативное обеспечение — понятие весьма широкое. Оно включает массу активных и пассивных мероприятий — от рутинной кадровой проверки поступающих на работу до вербовки «агентуры» в отделах. В этом смысле деятельность СБ похожа на деятельность уголовного розыска. Однако еще больше она схожа со службой контрразведки, так как главная забота СБ — профилактика преступлений, выявление предпосылок. СБ должна двигаться не от преступления к человеку, а от человека к потенциальному преступлению.
      …Олигарх Голубков так и не сумел доходчиво и внятно сформулировать, чего же он хочет от «господ сыщиков». Партнеры, однако, его поняли и сами сформулировали то, что хочет Брюнет. Приблизительно так: я плачу бабки и покупаю ваши знания, опыт и связи. Взамен я хочу, чтобы в фирме были тишь, гладь и божья благодать. Короче — безопасность.
      — Ваши пожелания, Виктор, понятны, — сказал Купцов. — Мы их услышали. Однако…
      — Вы принимаете мое предложение? — перебил Брюнет.
      — Подождите, Виктор. Мы обязаны предостеречь вас от некоторых возможных заблуждений.
      — Да? Любопытно, от каких?
      — Во-первых, Виктор, следует иметь в виду, что даже самая совершенная СБ не может гарантировать стопроцентной безопасности. Так же, как самые любящие родители не способны полностью обезопасить свое дитя. Вы понимаете?
      — Конечно. Я человек рациональный, на вещи смотрю здраво и вовсе не намерен требовать от вас невозможного.
      — Во-вторых, служба безопасности — это не хирургия, а консервативная терапия или даже гомеопатия…
      — Простите, Леонид, не понял, — сказал Голубков.
      — А я объясню. Если что-то форс-мажорное случилось, а мы с Димой это раскрыли сплошной восторг… весомо, грубо, зримо. Как будто хирург решительно вскрыл нарыв и спас человеческую жизнь. Или, по крайней мере, мизинец. Студентки-практикантки смотрят на него влюбленными глазами, а он курит папиросу «Беломорканал» и глядит усталым и мудрым взглядом Олега Ефремова.
      — О, да вы лирик, — сказал Брюнет. Купцов, расслабившийся от виски и белой ночи, на миг смутился, но своего смущения не показал.
      — Я — мент, — сказал он с ухмылкой. Видимо, это означало: я не лирик, я циник. — Я — мент, Виктор Альбертыч, и ситуацию с абсцессом привел в качестве иллюстрации. Потому что настоящая, ежедневная работа СБ аплодисментов не вызывает. Она, напротив, часто вызывает раздражение. А как же! — все работают, все при деле, и только два каких-то бездельника шляются по фирме, всюду суют свой нос, людей от производственного процесса отрывают. А толку от их показушной суеты — кот наплакал. Что они — налет отразили? Нет, не видать никаких налетчиков… Тихо. Спокойно. Так на хрен эти двое и нужны? Лучше бы их оклады в премиальный фонд перечислить, поощрить сотрудников, которые приносят реальную пользу.
      — Я понял вас, Леонид, — произнес, улыбаясь, Голубков. — Вы хотели сказать, что работа СБ — рутинна и не заметна… как консервативная терапия. Или даже гомеопатия.
      — Совершенно справедливо, — кивнул Купцов.
      — Ага, — сказал Петрухин. — Как поется в песне: «и на первый взгляд как будто не видна».
      — Кроме того, — продолжил Купцов, — она довольно затратна. Понимаете?
      — Да, разумеется. Я даже слышал где-то такое выражение: безопасность стоит дорого, но она этого стоит.
      — Справедливое выражение. Готов под ним подписаться. Я, собственно, сделал это короткое вступление, чтобы подвести вас к этой же мысли: работа СБ незаметна, но затратна. Поэтому довольно часто первоначальная эйфория — «Вот! Собственную службу безопасности создал!» — уступает место раздражению: а на хрен они нужны? Деньги они жрут — будь здоров, а толку нет никакого. Может быть, проще сократить их да деньги сэкономить?
      — Я все понял, — сказал Брюнет. — Давайте, мужики, перейдем к затратной части. Вы готовы прямо сейчас, навскидку, объяснить мне порядок расходов? Хотя бы приблизительно, плюс-минус мешок баксов.
      Посреди Невы, под пологом белой ночи, разговор о деньгах, составление каких-то смет — как это прозаично! Трое мужчин за столиком на верхней палубе этого не замечали.
      — Порядок расходов? — спросил Петрухин. — Ну давай попробуем прикинуть. В рублях, конечно, сейчас посчитать трудно, но, так сказать, в натуре, прикинуть можно… Необходимо помещение — раз!
      — Кабинет Нокаута устроит? — спросил Брюнет. — Он у меня все равно пустует, не хотят сотруднички въезжать в кабинет покойника.
      — Мы, — усмехнулся Петрухин, — не так впечатлительны, как твои менеджеры. Устроит. Далее: мебель и пара компьютеров. Плюс кое-какие расходные материалы.
      — Расходные материалы — это что? Водка? Скрепки? Презервативы?
      — Водка и презервативы пригодятся, — вставил Купцов.
      Петрухин поморщился и продолжил:
      — Далее: средства связи. То бишь — телефоны-пейджеры.
      — Не вопрос. Решим.
      — Далее: транспорт.
      — «Фольксваген» в вашем распоряжении.
      — Это хорошо, но мало. Нужен второй автомобиль. Советский, неброский, не новый. В идеале — неприметная «шестерочка».
      — Решим, — сказал Брюнет.
      Петрухин сделал глоток виски и спросил с ехидцей:
      — А ты деньги-то считаешь, олигарх? Я ведь уже тыщ на пять баков наговорил.
      — Ты уже на восемь наговорил, — невозмутимо ответил Голубков.
      Купцов рассмеялся. А Петрухин невозмутимо продолжил:
      — Далее. Необходим некий оперативный фонд.
      — Черный? — поинтересовался Брюнет.
      — Разумеется.
      — Решим.
      — Далее. Вполне вероятно, что в процессе работы нам понадобится помощь специалистов со стороны. Например, для организации прослушки или наружного наблюдения. Таких людей мы сумеем привлечь. Но труд профессионалов недешев.
      — А я считаю, что лучше заплатить дорого специалисту и получить результат, чем сэкономить, наняв дилетанта, и получить шиш.
      — Правильный подход. Далее: ты говорил, что у тебя есть связи на Литейном?
      — Есть. А что?
      — Их нужно переводить на нас с Леней.
      — Подумаем, — ответил Брюнет. Впервые он не сказал: да. И это было совершенно понятно. «Связи на Литейном» — дело тонкое. Не каждая «связь» захочет светиться.
      — Подумаем, — сказал Брюнет. — Что еще?
      — Да, пожалуй, все.
      — Интересно… А зарплата вам не нужна? На энтузиазме будете работать?
      — Зарплата, — ответил Купцов, — нужна. Энтузиазм — это, конечно, здорово, но деньги в России еще не отменили.
      — Верно, — отозвался Брюнет. — Поэтому давайте обсудим условия оплаты вашего труда. Я — бизнесмен, в энтузязизьм не очень верю. Более того — считаю, что энтузязисты бывают в рвении своем просто опасны… Итак, мужики, что бы вы хотели от меня?
      Купцов и Петрухин переглянулись. Честно сказать, они не ожидали столь быстрого развития событий.
      — А что, Виктор, ты можешь предложить? — спросил Петрухин.
      — Я считаю, что человек должен получать зарплату, которая стимулирует его интерес к делу и не оскорбляет человеческого достоинства…
      — Кроме того, — ввернул Петрухин, — низкая ЗП является фактором повышенной вербовочной опасности.
      — Тысяча баксов, — сказал Брюнет.
      — Надо подумать, — сказал Петрухин. Пароход приближался к Троицкому мосту.
      — Нечего тут и думать, — сказал Брюнет. — Надо за это выпить.
      Так на акватории между Дворцовым, Троицким и Биржевым мостами была создана служба безопасности олигарха Голубкова. Или, как выразился Петрухин, СПС.
      — При чем здесь СПС? — удивленно спросил Брюнет. — Ты что — в Хакамаду влюбился?
      — При чем здесь Хакамада? — удивленно ответил Петрухин. — СПС — это, господа, служба приватного сыска.

      День обещал быть жарким. Петрухин потрогал узел галстука.
      — Жаркий день сегодня будет, — сказал он. — Горячий.
      — Думаю, что несколько более горячий, чем ты предполагаешь.
      — Что-нибудь случилось? — спросил Петрухин.
      — Случилось, — ответил Купцов.
      — А что?
      — Нас с тобой вызывает начальник.
      — Брюнет?
      — Нет, Дима, не Брюнет. А наш с тобой непосредственный начальник Иван Иваныч Комаров.
      Несколько секунд Петрухин смотрел на Купцова изумленно. Потом сказал:
      — Ну ни фига! И что же хочет от инспекторов товарищ полковник Комаров?
      — Сказал, что хочет познакомиться. Выражал удивление, почему это мы уже несколько дней в штате, а до сих пор не сочли возможным представиться. Субординацию, блин, нарушаем.
      — Слушай, Ленчик… а с чего это он взял, что мы ему подчиняемся?
      Купцов внимательно посмотрел на партнера и ничего не ответил. Он не спеша, очень аккуратно, затачивал карандаш.
      — Нет, я не понял, Ленчик… А чего он? Может, его послать? Кто он такой?
      — Он представился мне замом Брюнета по режиму.
      — А! Первый отдел, значит? — Точно.
      — Слушай, а может, послать его? Чего это он?
      Купцов внимательно осмотрел карандаш, остался доволен и только после этого ответил:
      — «Чего-чего»? Трезвый, видно… Брюнет говорил, что у него позывы к работе появляются только в трезвом виде.
      — Вот ведь блин немазаный! — сказал Петрухин. — Думал, что уже здесь-то никаких проверяющих не будет. Так ведь нет! Нашелся очередной Мудашев на мою голову… Слушай, Лень! Может, послать его?
      — Неинтеллигентно, господин инспектор. Лучше уж — напоить.
      — А напоить — интеллигентно? — вяло поинтересовался Петрухин.
      — Нет, неинтеллигентно. Зато гуманно.
      — Фига тебе — гуманно! А похмелье? Лучше уж послать. Сразу и решительно. Чтобы к нам не лез.
      — Ладно, — подвел итог Купцов. — Поехали, познакомимся с товарищем Комаровым. Мы же с тобой все равно собирались ехать нынче в универсам.
      Партнеры поехали в универсам.

***

      Универсам находился на северной окраине города, в двадцати минутах езды от офиса «Магистрали». Петрухин сначала скрипел про то, что нашлось на мою лысину горе — очередной мудашев! Людей вокруг ни хера не видать… хоть караул кричи. А мудашевых — во! Густо, как клопов. Куда ни плюнь — в мудашева попадешь. И захочешь промазать — не промажешь. Со всех сторон, бля, мудашевы. Окружили — ни пройти, ни проехать… А людей нету. Хоть кричи: «Ау! Ау, люди?» Нету. Одни мудашевы кругом… Может, я скоро сам мудашевым стану! А? Как думаешь, Леня?
      — Если ты не заткнешься, — ответил Купцов, — то это я скоро мудашевым стану.
      — Понял, — сказал Петрухин. — Понял, не дурак. Молчу.
      И он действительно замолчал, но стал насвистывать. Купцов скривился:
      — Не, Димон. Лучше уж ты гони волну про мудашева.
      — Понял, не дурак.

***

      Брюнету принадлежал не только универсам, но и торговая зона рядом с ним. Петрухин загнал «фольксваген» на стоянку, и вдвоем с Купцовым они направились знакомиться с объектом. И сразу нарвались на бригаду лохотронщиков. Было еще рано, бригада только настраивалась на работу, но пара приличного вида молодых людей уже работала на «задарке». Они стояли с обеих сторон от входа в универсам и дружно вещали:
      — Рекламная акция, господа! Рекламная акция. Только сегодня вы можете получить дисконтную карту, дающую право на десятипроцентную скидку… Рекламная акция!
      Господа проявляли очень мало интереса. «Задарочные» работали вяло, без огонька. Один из них, не разобравшись, сунул карточку Петрухину. Дмитрий оторопел.
      — Да что же это творится? — сказал он. — Со всех сторон мудашевы!
      — Рекламная акция! Только сегодня вы можете получить дисконт…
      — Слышь ты, урод, — произнес Петрухин, схватив «задарочного» за локоть. — А ну быстро съе…али отсюда. И бригадиру скажи, что больше здесь катки не будет. Все! Отошла лафа. Станок сняли и сами слились быстро. Понял?
      «Задарочный» захлопал ресницами, длинными, как у фотомодели, хотел что-то сказать, но Петрухин ловко развернул его и дал пинка под зад.
      Партнеры вошли в универсам. В мир прохлады, негромкой музыки. В мир вежливых кассирш, заграничных этикеток и заоблачных цен. В мир Изобилия. Всего десять лет назад такой магазин невозможно было себе представить. Вернее, представить его было можно, но не у нас, а там, за Торфяновкой, то есть в Финляндии.
      Партнеры походили по залу, потом справились у обслуги, где кабинет господина Комарова. Барышня с бейджиком «Ирина» показала. Петрухин с Купцовым пошли в дальний конец коридора. Обогнав их в полутемном коридоре, к той же двери направились еще двое мужчин.
      — Интересное кино, — пробормотал Петрухин, когда эти двое вошли в кабинет Комарова.
      — Что? — переспросил Купцов.
      — Да это же лохотронщики, — негромко ответил Купцов. — «Задарочный», которого я шуганул, а второй, наверно, бригадир. Какие же у них отношения с Иван Иванычем?
      — Дружеские, — с иронией произнес Купцов.
      — Да нет, — оскалился Дмитрий. — Скорее уж — деловые.
      Он быстро подошел к двери с табличкой «Комаров Иван Иванович. Заместитель директора», приложился ухом к филенке. За дверью звучали голоса:
      — Как? — говорил басом один. — Кто такие?
      — Х… его знает, Иван Иваныч, — быстро ответил другой. — Я сам их не видел. Вот — на мальчонку моего наехали. Расскажи Иван Иванычу, что там получилось, Мишаня.
      Третий голос, в котором Петрухин узнал «задарочного», сказал:
      — Ну, наехали в натуре, Ван Ваныч… Катки, говорят, не будет здесь больше, снимайте свой станок.
      — Менты? — спросил Иван Иванович напряженно.
      — Да вроде бы нет, — неуверенно ответил «задарочный».
      Петрухин возмущенно покачал головой: что за народ пошел? Мента, который и не скрывает, что он мент, опознать не могут?… Мудашевы, блин!
      Подошел Купцов, встал рядом и тоже приложил ухо к филенке. Голос Комарова за дверью произнес:
      — Ну ладно… идите. Работайте. Это моя территория, и своевольничать тут я никому, бля, не позволю. А к вечеру чтобы…
      Голос Комарова умолк. Бригадир ответил:
      — Мы порядок знаем, Иван Иваныч. Ты, Мишаня, иди, работай, а я через пять минут подойду.
      Петрухин отпрянул от двери и, подмигнув Купцову, взялся за дверную ручку. Одновременно с противоположной стороны за ручку взялся Мишаня… Они столкнулись на пороге. Мишаня, увидев Петрухина, приоткрыл рот. Дмитрий тоже изобразил изумление, а затем решительно грудью втолкнул Мишаню в кабинет.
      — В чем дело? — недовольно спросил плотный мужчина с багровым лицом сильно пьющего человека. Он сидел в кресле за столом, строго глядел на вошедших. Напротив него стоял крепкий парень лет двадцати пяти — бригадир.
      Петрухин, не обращая внимания на вопрос Комарова, бросил за спину Купцову:
      — Вот! Я же говорил! Не даст Иван Иваныч своевольничать тут никому… это его территория. Видишь, Леня, уже задержал бригаду! Уже профилактирует красавцев.
      — В чем дело? — спросил Иван Иванович, вставая. Вид он имел строгий, внушительный — настоящий полковник! Вот только узел галстука съехал на сторону… да морда красная… да взгляд неуверенный. — В чем дело? Вы кто такой?
      Спросил, а сам уже догадался, в чем дело и кто ввалился к нему в кабинет. «Задарочный» попытался выскользнуть, но Петрухин его поймал, крутанул, припечатал лбом к шкафу. Не сильно, но шишка будет… Рекламная, блин, акция… дисконтная, бля, карта. Ха-а-рошая будет шишка, ежели льда не приложить. Или хотя бы медный пятак. Но где его — пятак-то — возьмешь?
      — Здравия жла, товарищ полковник, — ответил развязно Петрухин, обозначая одновременно «отдание чести». Делал он это левой рукой и, разумеется, к «пустой голове». Одновременно он глуповато улыбался. — Инспектора Петрухин и Купцов. Прибыли для представления, Иван Иваныч.
      Полковник Комаров расцвел, обнажил в улыбке крупные прокуренные зубы. Он обогнул стол, протянул руку:
      — Здравствуйте! Здравствуйте, товарищи офицеры. Жду. Давно вас жду.
      Полковник улыбался, бригадир стоял с растерянным видом, Мишаня тер ладонью лоб.

***

      Из кабинета полковника Комарова партнеры вышли спустя час. Иван Иванович стал еще более багровым, узел галстука окончательно съехал на сторону. Выглядел полковник довольно жалко. Пытался держать марку, но это у него не особо получалось.
      — Я думаю, — сказал Комаров на прощание, — мы сработаемся.
      — Определенно, — убежденно ответил Петрухин. — Найдем консенсус.
      — Я думаю, — сказал Комаров Купцову, — мы с вами сработаемся, Леонид Николаич.
      — Я думаю: да, — сказал Купцов. Полковник распрощался с партнерами сердечно. Когда они ушли, Иван Иваныч закрылся в кабинете и вытащил из тумбы под телевизором бутылку «Финляндии». Налил водку в стакан. Много налил. Выпил. Закашлялся, заперхал, налился краской до цвета огнетушителя. Но — старый боец! — справился, удержал
      чухляндию в себе. Не посрамил звание ветерана МВД.
      Потом, когда водка прижилась, Иван Иванович закусил бутербродом с колбаской «экзотика» и закурил. Цвет лица постепенно возвращался к норме, то есть к алкогольно-бурому цвету.
      — Ну и что? — сказал полковник сам себе. — Ну, уроды… Но, в общем-то, ничего особенного. Четко дали понять: ты в наши дела не лезь, а мы не лезем в твои… Так на кой х… мне ихние дела?

***

      Партнеры вышли из универсама, сели в «фольксваген». И только здесь расхохотались, вспоминая «общение» с Иваном Ивановичем.
      …Полковник Комаров обогнул стол, протянул руку:
      Здравствуйте, товарищи офицеры. Давно вас жду.
      Купцов и Петрухин представились. Комаров долго тряс руку каждому, заглядывал в глаза. Полковник был не слишком умен, но хитер, имел крепкую ментовскую закваску… а как бы он иначе до полковника дорос?
      — Ну наконец-то, — сказал Комаров. — А то ведь один воюю.
      — Но все-таки успешно воюете, — Купцов кивнул на лохотронщиков.
      — А… эти-то? — сурово посмотрел на бригадира полковник. Он отлично понимал двусмысленность ситуации и догадывался, что товарищи офицеры все просекли. -…Эти-то? Залетные какие-то. А ну брысь отсюда, шпанята!
      Шпанята поняли и направились к двери. Но у дверей стоял Петрухин.
      — Прошу прощения, товарищ полковник, — сказал Петрухин. — А чего мы их отпускать будем?
      — А что же мы с ними можем сделать? — удивился полковник.
      — А очень просто: вывезти за город и от-мудохать дубинками.
      — Э-э… это же незаконно, Дмитрий Борисыч.
      — Херня какая, Иван Иваныч, — совершенно по-светски ответил Петрухин. — Они же жаловаться все равно не пойдут.
      Дмитрий быстро соединил оторопевших лохотронщиков наручниками и увел, бросив на ходу: «Я сейчас, скоренько».
      — Решительный, однако, у вас товарищ, — сказал Комаров.
      — Дмитрий Борисыч? Да, решительный.
      — А не он ли нынешней зимой своего напарника застрелил?
      — Не застрелил, а ранил. Во время задержания вора-рецидивиста… Вы же понимаете, товарищ полковник, — сказал Купцов, глядя полковнику в глаза.
      — Да, да, конечно, понимаю, — поспешно согласился Комаров. Врал он — ничего он не понимал в задержаниях, потому что всю жизнь просидел в кабинете. — Рецидивист, задержание… понимаю.
      — А этих уродов он обязательно отмудохает по полной схеме. Можете не беспокоиться, Иван Иваныч. Больше они здесь никогда не появятся.
      Именно это Ивана Ивановича и беспокоило, потому что с лохотрона он получал денежку. Небольшую, но стабильную. В принципе, «лохотронные» деньги погоды в бюджете Комарова не делали. Но жаден был Иваныч… ох, жаден.
      — Может, — сказал он осторожно, — не стоит такими методами действовать? Может, я профилактическую беседу с ребятами проведу? Э-э… в воспитательных целях?
      — Да я-то не против, — согласился Леонид. — Но Дмитрий Борисыч уже настроился на экзекуцию… в воспитательных целях.
      Вернулся Петрухин. Довольный, сияющий.
      — Я, — сказал он, — запер их покуда в грузовом отсеке «фолькса». Ты, кстати, Леонид, дубинку не брал?
      — Не брал.
      — Черт! А где ж она? Впрочем, не важно. У меня еще бейсбольная бита есть — ею даже сподручнее работать. Кости дробит — любо-дорого.
      Полковник Комаров сказал: «Кхе», — и перевел разговор на другую тему:
      — Ну вы орлы, ребята. Наслышан, как убийство в офисе подняли. Орлы. Показали класс, профессионализм.
      — Пустое, — сказал Купцов. — Повезло, и все тут.
      — Не скажите, Леонид Николаич. Весь город говорит о вашем раскрытии. Кто понимает, тот отдает должное мастерству. Буду счастлив с вами работать… Для начала хотел бы получить от вас план мероприятий на текущий год.
      — План мероприятий? — переспросил Петрухин, и Купцов услышал в его голосе нотки нехорошие, опасные.
      Он сразу вмешался:
      — К сожалению, не готов еще план, Иван Иваныч. Мы ведь только-только приступили к работе.
      — Ага… Ну, конечно. Дубинками легче махать, чем системно к делу подойти, — начальственно заметил полковник.
      «Мудашев», — подумал Петрухин. Купцов сказал:
      — Ну, кое-что мы все-таки сделали, Иван Иваныч. Вот, например, провели проверку личного состава на прошлые судимости.
      — Я эту проверку давно провел, — снисходительно ответил Комаров.