Так уж получилось, что к первой книге «Наружного наблюдения» авторского предисловия мы не писали. Не то чтобы поленились или не успели, а просто посчитали ненужным. Но с выходом второй книги из серии «НН» мы все-таки решили, что называется, объясниться. Дело в том, что мы никак не ожидали столь бурной реакции на «Наружку», которая в первую очередь последовала со стороны людей, невольно ставших прототипами героев нашей книги. Странно, но факт: во многих наших предыдущих вещах неоднократно проявлялись и действовали и сотрудники уголовного розыска, и работники прокуратуры, и «герои» криминального мира, но представители всех этих «профессий» в основном достаточно спокойно комментировали свое появление в романах и относились к самим книгам и к выведенным в них образам преимущественно позитивно-нейтрально. В случае же с «НН» отклики превратились в абсолютный шквал, и, признаемся, в общем и целом шквал этот нам все же радостен.
      Отзывы были самые разнообразные. Вплоть до совершенно уничижительных обвинений в том, что «Константинов сотоварищи» специально и на заказ написали книгу «НН», дабы все бандиты отныне узнали «секретную тактику работы секретных милицейских подразделений» и, будучи таким вот образом «предупреждены», «вооружились». Комментировать подобное не шибко хочется, потому как, с одной стороны, это бред и полный маразм. А с другой - глупо, наверное, оправдываясь, писать пассажи типа: «Мы не ставили перед собой подобной задачи, а просто хотели сделать интересную книгу, в которой рассказывается об интересных людях с очень интересной профессией». Мы действительно пытались написать именно такую книгу, и мы действительно не собираемся оправдываться. Потому как вроде и не за что.
      И все же такого рода претензии скорее исключение, нежели правило. А «правило» в данном случае выглядит достаточно забавно, ибо довольно большое количество сотрудников «наружки», как действующих, так и бывших, как из России, так и из стран СНГ, после выхода этой книги вдруг стали обращаться к нам с комментариями и предложениями по поводу того, как улучшить роман, исправить имеющиеся в нем неточности, погрешности и прочее. Причем некоторые в своем искреннем стремлении помочь почему-то совсем не думали о том, что эти самые погрешности мы оставляли специально для того, чтобы уж совсем не расшифровывать для «бандитствующих» элементов тактику работы «наружки» (притом что саму эту тактику они и без того неплохо знают). Но в любом случае такое вот дружное стремление поправить и помочь, на наш взгляд, свидетельствует о том, что в современном «НН» в основном работают люди совершенно здоровые, нормально реагирующие и правильно понимающие. Люди, которые действительно рады, что наконец-то и о них появилась хоть какая-то книга, которая пусть и с огрехами, пусть и с ляпами (вольными или невольными), но все-таки чуть больше рассказывает об их службе.
      И все же самой главной своей удачей в этом романе мы все равно считаем не детальное воссоздание атмосферы, «приближенной к боевой», а тот факт, что образы его главных персонажей получились живыми и не фальшивыми. Этот момент очень хорошо проявился, в первую очередь, на нашей женской читательской аудитории. Ведь прекрасной половине человечества по большому счету было абсолютно наплевать на все эти мульки, связанные с: «грузчики - туда, грузчики - сюда», «пятый, пятый - я третий»… Им сначала оказалась интересна сама жизнь героев, а теперь не терпится узнать, что будет с этими ребятами дальше. И пусть этот интерес зачастую выражается на уровне вопросов типа «а поженятся ли Паша и Полина?» На самом деле такие вопросы дорогого стоят, и нас это совершенно поразило. Поразило в самом хорошем смысле этого слова.
      Поэтому мы приняли решение рассказывать историю дальше. Рассказать о том, что случилось с Пашей, с Лямкой, с Нестеровым, с Полиной - словом, со всем этим замечательным экипажем. Касательно последнего очень интересны такие отзывы профессионалов: «Ребята, вы изобразили замечательный экипаж. Но!… Таких на самом деле не бывает. Он у вас слишком идеален». В данном случае позволим себе не согласиться. Никаких «но» - бывает! Раз идеальный - значит, бывает. Хотя бы потому, что идеал - вещь абсолютно материальная. Конечно, в какой-то мере «нестеровцы» действительно получились у нас, может быть, слишком красивыми внутренне, несколько лучшими и более интересными людьми, нежели те, которые встречаются нам в повседневной жизни. Но ведь это не вранье. Это - мечта! А если мечта оказывается созвучной конкретным людям (в данном случае - нашим читателям), значит, она (мечта) жива. Вот если она слишком далеко отрывается оттого, что есть на самом деле, тогда - да! Если мечта не задевает и не греет, тогда согласимся - она глупая какая-то, эта мечта. Но если мечта вполне осязаемая, если до нее можно дотянуться рукой… То почему бы и нет, собственно? Как раз тогда все очень хорошо. Значит, по-здоровому (особо подчеркнем это слово) воспитательный момент в нашей книге присутствует.
      Помимо прочего, есть в романе «НН» и проблемы, характерные для нынешней милиции. В своем творчестве мы вообще стараемся отображать такие вещи, ибо мы, как и многие, увы, далеки от иллюзий, что в нашей правоохранительной системе все замечательно и хорошо. Но при этом нам все равно хотелось создать эдакую красивую легенду. Такую, чтобы людям захотелось бы стать хоть чуточку похожими на наших героев.
      Признаемся, было очень трудно приступать к продолжению романа. Дело в том, что первую историю мы делали азартно, от души, и теперь некая ее успешность (если судить по более чем комплиментарным откликам читателей) обязывает ко многому. Не секрет, что при любом продолжении так или иначе возникает опасность скатиться в коммерцию: мол, вот-де, ребята, оседлали тему и пошел «чес». А нам очень бы не хотелось так поступать. Посему в данном случае мы должны были постараться придумать такую историю, которая, как минимум, должна была бы стать не менее интересной, чем первая (а желательно и поболе). Получилось это или нет - решать вам.
      Более того, в каком-то смысле именно эта книга является для авторов своеобразным экватором. Мы до сих пор пребываем в сомнениях относительно того, как эта новая история должна завершиться. Будет ли у нее продолжение, а если будет, то каким? Потому что иногда бывает очень важным вовремя остановиться, дабы не опошлить собственную же идею. Словом, решения по судьбе экипажа на данный моменту нас пока еще нет. И окончательно мы будем принимать его в том числе и по вашей, Уважаемый читатель, реакции.
      И в заключение хочется сказать следующее.
      Уважаемые прототипы наших героев! Хотя большинства из вас мы не знаем лично, мы относимся к вам с большим уважением и с большой симпатией. Эта книга о вас, и все же, не обижайтесь,- она не только для вас. Искренне понимаем вашу ревность в этом вопросе, но не будем обманывать - эта книга делается для вас, но лишь в числе всех прочих остальных читателей. И в этом смысле делайте, пожалуйста, скидку на это. Если бы книга писалась только для сотрудников «НН» и членов их семей, уверяем, она бы вышла под грифом ДСП и была бы написана совсем по-другому. Основной же читатель этого романа - гражданские люди, которые никогда в своей жизни с этим видом  деятельности правоохранительных органов практически не соприкасались. И не дай им бог с ней соприкасаться и впредь. Кроме как на страницах нашего романа.
      Большое спасибо всем тем, кто помогал нам при работе над этой книгой. Большое спасибо всем тем, кто нас поддерживал, консультировал, равно как отдельное спасибо тем, кто нас критиковал и костерил благим матом. И все же большая просьба и к тем, и к другим - не забывайте, что это всего лишь книга! Уверяем вас, жизнь «грузчиков» гораздо сложнее, непредсказуемей и интересней. Да что там говорить, вы и сами об этом знаете!
       Андрей Константинов,
       Евгений Вышенков,
       Игорь Шушарин
       июнь 2005

 
      С самого утра светило солнце и казалось, что наконец-то хоть один сентябрьский денек обещает быть. Быть либо по-бабьи летним, либо по-летнему бабьим. Но уже к обеду все вернулось на круги своя - небо потихонечку затянуло тучами, а затем стал накрапывать дождик, который вскоре и вовсе перешел в сопровождаемый холодным северным ветром ливень. В соответствии с законом жанра пешеходы неуклюже засеменили по лужам, а наиболее смелые питерские барышни, обнажившие было с утра плечи и ножки, теперь спешно стягивали со своих кавалеров пиджаки и рубашки, чем доставляли им (кавалерам) несказанное удовольствие - всегда приятно почувствовать себя благородным, не прикладывая к этому значительных усилий.
      – …Светило солнце в тот день, как всегда, и ничто не предвещало горя, и никто не сказал тебе тогда, что под вечер станет с тобою,- негромко пропел Паша Козырев, комментируя разбушевавшийся за стеклом природный катаклизм.
      – А дальше? - попросил Лямин. По причине ненастья в данный момент весь экипаж укрылся в салоне оперативной «девятки».
      – Море верных, надежных друзей, на которых ты мог положиться. И вот перед тобой лица закрытых дверей, лишь стоило ей оступиться .
      – Фу-у, Пашка, что за пошлятина? - ужаснулась Полина.
      – Да уж,- поддержал ее Нестеров.- В самом деле, Паша, тогда давай уж лучше песню про зайцев, что ли. А то нагнал пурги-тоски. Из жизни лишившихся невинности девиц.
      – Так не в этом смысле оступилась. Она там дальше по тексту с крыши упала.
      – Ну, тогда это меняет дело. Наш человек: умираю, но не отдаюсь.
      – Да ну вас,-смутился Козырев и, сделав вид, что обиделся, полез в карман за сигаретами.
      – Пашка, не смей! - прикрикнула на него Полина.- И так обкурили меня с ног до головы. Каждый день после смены приходится одежду стирать - насквозь табачищем воняет.
      Козырев поспешно убрал пачку в карман - перечить Ольховской он не смел по двум причинам: во-первых, в глубине души Паша ощущал себя, пусть и худо-бедно, но джентльменом, а во-вторых - он неровно дышал к Полине. «А вот интересно,- подумал Козырев,- какова должна быть частота вдоха-выдоха, чтобы по ней можно было доподлинно определить - ровно ты дышишь к человеку или уже нет?»
      – Вот и молодец,- оценила его жест Ольховская.- Одна выкуренная сигарета сокращает жизнь на целых десять минут. Представь, как они могут пригодиться тебе перед смертью.
      – Да уж. Лишние десять минут, проведенные на смертном одре,- это круто.
      – А почему сразу на одре? А вдруг смерть застанет тебя в объятиях любимой женщины? Разве это плохо - десять дополнительных минут счастья?
      – Да какие там женщины, в старости-то,- вписался в развернувшуюся дискуссию Лямка. В последнее время тема взаимоотношения полов интересовала его все больше в свете забрезжившего на горизонте романа с девушкой Ирой из отдела установки.
      Нестеров хотел ответить на этот Ванин пассаж одним, весьма пикантным, анекдотом, однако, прикинув количество содержащихся в нем неприличных выражений, решил пощадить уши Ольховской. Но курить ему, кстати, тоже давно хотелось.
      – Знаешь, Полина, мой отец свою первую сигарету выкурил в двенадцать лет. И если, как ты говоришь, каждая сигарета сокращает жизнь на десять минут, то боюсь, что у бати при таком раскладе было бы немного шансов дожить до встречи с моей матушкой…
      Молодежь продолжила словесные пикировки (чего еще делать-то?), а бригадир откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Ворочать языком и битый час гонять порожняка не хотелось. Хотелось спать, либо на худой конец потаскать объекта. Но было понятно, что объект - кустарь-одиночка, подозревающийся в связи с черными следопытами, из дома не высунется. По крайней мере до конца их смены - точно. В такую погоду даже гробокопатели не работают, а дождь, похоже, зарядил надолго.
      Настроение у Александра Сергеевича было серым и паршивым. Под стать пейзажу за окном, глядя на который бригадиру невольно подумалось, что автор строчек «у природы нет плохой погоды» тиснул их для красного словца - впопыхах и не подумав.
      Впрочем, первопричиной скверного настроения Нестерова был отнюдь не сентябрьский дождь. Его… как бы это поэтичнее выразиться?., словом, его все еще мучил озноб после вчерашнего. Или, как говорят в простонародье,- его колбасило.
      Накануне всем отделом отмечали уход на вольные хлеба Кости Климушкина. Еще один офицер пополнил скорбный мартиролог отдела, в котором на памяти Нестерова число безвременно ушедших по волнам большого и малого бизнеса перевалило уже за второй десяток. Бизнес этот по большей части был охранным, и Костя в данном случае не стал исключением из правил. Его уже давно переманивали «свои» - бывшие «грузчики», ныне артельно трудившиеся в СБ питерского филиала московского банка с труднопроизносимой сельскохозяйственной аббревиатурой. Нестеров не знал, сколько сейчас получают труженики села, но, судя по зарплате охранников их профильного финансового учреждения, «банковские пейзане» отнюдь не бедствовали: пятьсот баксов с режимом «два через два» - худо ли? Костя Климушкин поначалу от заманчивых предложений отнекивался, а потом решил: «Всё, достали, работаю до первого выговора». Тот, понятное дело, не заставил себя ждать, и уже на следующий день Костя накатал рапорт об увольнении.
      Провожали долго и обстоятельно. Сначала в «Аптеке» - излюбленном месте опушников и прочих обитателей общественного дна. Затем, когда пить по предлагаемому прейскуранту стало немыслимо и здесь, переместились в заброшенный сквер рядом с детским учреждением. Поскольку закуски было мало, ее поглощали торопясь и не прислушиваясь к рекомендациям специалистов Минздрава, настоятельно советующим тщательно пережевывать пищу. Рекомендации, касающиеся несмешивания различных алкогольных напитков, также соблюдены не были. Как результат - с утра наличие головной боли и отсутствие всякой другой наличности.
      Нестеров открыл глаза, достал из внутреннего кармана бумажник и, внимательно всмотревшись в его недра, печально изрек:
      – Н-да, чем ближе день зарплаты, тем труднее до него дожить.
      – Александр Сергеевич, вам деньги нужны? - встрепенулся Лямин.- Могу одолжить немного до получки.
      – Гусары, Ваня, денег не берут,- назидательно произнес бригадир, после чего с грустью добавил: - хотя… какой из меня, к ебеням (прости, Полинушка), гусар? Ладно, давай стольник.
      В плане «стрельнуть до получки» Ваня Лямин был товарищем идеальным, поскольку регулярно получал неплохое вспоможение от своей костромской родни. К тому же Лямка абсолютно не умел отказывать, а посему этим его качеством самым беззастенчивым образом пользовалось большинство сотрудников отдела.
      – Пойду хоть водички куплю, что ли,- вздохнул бригадир. Он распахнул дверцу машины, и в салон сразу же потекли струйки дождевой воды.
      – Да вон ее сколько. И бесплатно,- усмехнулся Козырев, прекрасно знавший, что в таком состоянии бригадир пьет воду лишь с не менее чем девятипроцентной крепостью.
      – Разговорчики в строю! - буркнул Нестеров.- Всем смотреть за выходом. Если кто будет саботировать, отправлю следить на лавочку к подъезду.
      – Александр Сергеевич, возьмите хотя бы мой зонтик. Промокнете же насквозь!
      – Спасибо, Полинушка. Что бы я без тебя делал с этими двумя обормотами?…
      Нестеров выбрался из машины, распахнул над собой цветастый дамский зонтик и, шлепая по лужам, двинулся напрямки через детскую площадку. Спасительный ларек с манящей надписью «24 часа» он заприметил еще на подступах к дому объекта.
      Несмотря на непогоду, к ларечному окошечку выстроилась небольшая очередь. Видимо, из таких же, как Нестеров, страждущих. Бригадир встал за основательно промокшим мужиком в потертой джинсовой куртке и не спасающей от проливного дождя неопределенного цвета кепке. Всматриваясь в витрину, он слегка наклонил зонт, и скатившаяся дождевая вода угодила прямиком мужику за шиворот. Тот вздрогнул и резко обернулся:
      – Алё, брателло, может, ты мне еще и спинку потрешь?
      – Извини, брателло, виноват. А вот спинку потереть не могу - руки заняты.
      Мужик, которому на вид можно было дать как тридцать лет, так и сорок, посмотрел на бригадира злым, прожигающим взглядом, ругнулся, однако заводиться не стал. Тем более что в этот момент подошла его очередь. Он попросил бутылку литрового «Менделеева» и, пока продавщица, ворча, отсчитывала сдачу с протянутой тысячи, Нестеров мучительно вспоминал, где мог видеть его раньше. То, что видел, это точно, фотографическая память у бригадира была отменной. Но вот где и цри каких обстоятельствах? Тем временем мужик небрежно пихнул в карман ворох бумажной сдачи, поднял воротник куртки и шагнул в дождь. Продолжая вспоминать, Нестеров заплатил за банку пива и двинулся вслед за -ним, благо тот шел как раз в направлении дома объекта.
      Уже подходя к детской площадке, Александр Сергеевич наконец вспомнил - это была рожа из прошлогодней ориентировки. Ну конечно! За этим человеком они уже работали. Вернее, выставлялись у адреса возможного появления, однако в течение трех дней объект так и не нарисовался, после чего смену перебросили на другую точку. Как же его?… Чекменев… Чибирев… Словом, сибиряк, которого наши искали по просьбе сибирских коллег. Не то вымога-лово, не то разбой… Н-да, искать-то искали, но, похоже, так и не нашли. Точно - он! «Пельмень», так его окрестил покойный Антоха Гурьев. «А почему пельмень?» - помнится, спросил тогда бригадир. «Да потому что сибирский»,- рассмеялся в ответ Антоха. Кстати, теперь, при ближайшем рассмотрении, оказалось, что у мужика рыхлое и от природы очень красное, как бы малость «переварившееся» лицо. Так что действительно - пельмень и есть.
      Нестеров нажал тангенту радиостанции:
      – Полина! В вашу сторону идет мужик в джинсовой куртке с бутылкой водки в руках. Видишь его?
      – Сейчас, Александр Сергеевич… Да, вижу.
      – Не вылезая из машины, приглядите за ним. Если будет заходить в дом, попробуйте сделать адрес. Только аккуратно, если вертлявый - лучше не светитесь. Ясно?
      – Ясно. А кто это?
      – Потом объясню. Все, конец связи.
      Когда бригадир подошел к машине, Полины и Лямки в салоне уже не было. Это означало, что заход Пельменя состоялся и ребята подорвались работать схему «семейная пара». Нестеров забрался на заднее сиденье, смешно фыркая и отряхиваясь после дождевой ванны. Закончив эту процедуру, он с наслаждением всковырнул банку пива и сделал пару затяжных глотков. На лице бригадира немедленно нарисовалась блаженная улыбка, с которой он и встретил возвратившуюся парочку «грузчиков».
      – Ну и как успехи?
      – Вошел в соседнюю с объектом парадную. Пятый этаж, вторая дверь справа от лифта, квартира 63. Все окна выходят во двор,- отрапортовал довольный Лямин.
      Ему очень нравилось устанавливать адреса, изображая юного кавалера Полины. Надо ли говорить, что, в свою очередь, Паша Козырев весьма ревностно переживал каждый подобный случай - в такие минуты ему чертовски хотелось быть на месте Ивана. Особенно после красочного рассказа Лямки о том, как однажды внезапный выход объекта на перекур не оставил ему и Полине иного шанса, кроме как спешно обняться и слиться в весьма продолжительном поцелуе.
      – Квартиру срисовали точно? Или плюс-минус два пролета?
      – Точно, Александр Сергеевич. Проходом сделали.
      – Тогда молодцы. Хвалю.
      Нестеров сделал еще один глоток и по мобильнику набрал номер начальника отдела Нечаева:
      – Василий Петрович, Нестеров беспокоит.
      – Сергеич, давай бегом, я на совещании. Что там у вас? Объект зашевелился?
      – Да свои в такую погоду как раз дома сидят, телевизор смотрят. А вот чужие всякие под носом так и шастают.
      – Сергеич, давай без этих твоих аллегорий. Я ж тебе говорю - у меня совещание.
      – Помнишь, мы в прошлом году по иркутской ориентировке срочную делали? Тогда еще Гурцеладзе из УБОПа канистру коньяка обещал, если мы для сибиряков беглого отыщем…
      – Про коньяк что-то такое припоминаю, а вот все остальное… И чего?
      – А того, что срисовал я этого товарища. Только что. Представляешь, зашел в тот же дом, где мы сейчас под окнами кукуем. Вот уж действительно: что кругом ходит - то и к нам заходит… Мои на всякий случай адресок срубили. Я вот таперича сижу и анализирую: а вдруг предложение о канистре все еще в силе?
      – Понял тебя, Саша. Правильно анализируешь. Сейчас попробую связаться с седьмым отделом , а вы пока за парадняком приглядывайте - может, оно и правда в цвет ляжет…
      Минут через пять Нечаев перезвонил. Суть его крайне эмоциональной речи свелась к тому, что «в цвет» действительно «легло», а посему в самом скором времени к «грузчикам» должны подтянуться заказчики с группой технической поддержки и физической подтанцовки. Кроме того, в помощь экипажу начальник уже перебросил смену Пасечника.
      – Не догнал?! Это что ж теперь, если сибиряк куда подорвется, нам его тащить, что ли? А как же следопыт?
      – Да черт с ним, со следопытом этим. За ним пока все равно ничего конкретного нет, а вот сибиряка твоего они уже полтора года как ищут.
      – Он что, в федералке?
      – Формально нет. Но там какая-то очень серьезная запутка. Похоже, намеренно не хотят открыто светить свой интерес к нему. Не то чтобы боятся, но опасаются. Потому как там, в Сибири, за него большие люди похлопотать могут. Короче, матерый такой человечище. Так что вы постарайтесь, чтоб все тихо и по уму. Ты ж знаешь, «я скандалов не люблю». Да, и на рожон почем зря не лезьте - не исключено, что он при оружии.
      – Вот ведь… ёбтедь. Чего-то при таких раскладах мне и коньяку уже не шибко хочется.
      – Поздно, Сергеич. Сам виноват - никто тебя за язык, а вернее, за глаз не тянул. А теперь все: коль прокукарекали «а», надо кукарекать «бэ». Квартиру-то хоть правильно сделали?
      – Обижаете, Василь Петрович.
      – Смотри, за базар ответишь. Если что не так, двери за свой счет вставлять будешь. Понял?
      – Понял, куда ни кинь - везде вилы. Только ты, Василь Петрович, на всякий случай предупреди руоповцев, чтобы они журналистов заморских с собою не тащили. Сам знаешь - примета плохая.
      – Вот ведь помянул некстати. Сплюнь.
      – Слушаюсь, господин начальник,- рассмеялся Нестеров и действительно сплюнул.
      История с «заморскими журналистами» случилась в одна тысяча девятьсот девяносто лохматом году, когда Нестеров по своей субординации еще имел полное моральное и служебное право обращаться к Нечаеву не иначе как «Васька». Именно в это время мировая общественность ввела в массовый обиход термин «русская мафия», а в самой России появились предтечи нынешних УБОПов - оперативно-розыскные бюро. В задачи последних (если кто уже не помнит) входило пресечение на местах этой самой мафии в зародыше, дабы она, зараза, не расползалась по всему свету, наводя ужас на добропорядочных бюргеров и гамбюргеров. Согласно милицейским отчетам и сводкам, пресечение велось более чем успешно. Между тем Запад верить в успехи безнадежного дела почему-то не спешил, либо как минимум сомневался. Поэтому, в соответствии с ранее провозглашенным курсом на гласность, в Россию стали приглашать представителей зарубежных общественных организаций и средств массовой информации. Здесь для них устраивали показательные полицейские шоу, в ходе которых на примере «потемкинских малин» Западу показывали, «чьи в лесу шишки». Надо ли говорить, что постановки эти обставлялись с размахом, которому позавидовал бы сам покойный сэр Стэнли Кубрик.
      В одной из таких постановочных батальных сцен довелось поучаствовать и смене Нестерова. Тогда на берега Невы с краткосрочным визитом прибыла внушительная делегация сотрудников Интерпола и сопровождающих их журналистов. Причем журналистов даже не заморских, а «заокеанских», то бишь штатников. И не просто журналистов - телевизионщиков. А что самое главное для телевизионщика? Правильно - картинка. Желательно героическая - со стрельбой, мордобоем и финальным торжеством справедливости. Инсценировать стрельбу и мордобой в главке застремались: шутки шутками, но могут быть и жертвы среди своих. Так что решили работать в режиме «реалити-шоу». Прошерстили дела оперучета, подняли агентурные данные и нашли-таки достойные кандидатуры - «малышевского» бригадира очень средней руки по кличке Гвоздь и трех его подчиненных, живущих большой дружной семьей в снимаемой квартире в районе Старой Деревни. Рано или поздно эту компашку все равно следовало брать, так как об их причастности к разбойным нападениям в то время не знал разве что совсем ленивый плюс обслуживающий эту территорию участковый инспектор.
      За Гвоздем поставили ноги, и к вечеру первого же дня наблюдения тот привел бригаду «грузчиков» к дому на улице Савушкина. Привел безо всяких эксцессов и приключений, так как за два часа до этого очень конкретно посидел в кафе «Сугроб» в окружении себе подобных маргинальных личностей. От небрежно припаркованной у дома малиновой «восьмерки» Гвоздя потащил молодой разведчик Юра Стрепетов. Первый отрезок пути он исполнил в высшей степени профессионально - вошел в подъезд за объектом, что называется, на плечах и на цыпах. Да и чего ж не войти, если клиент вмазан по самое «мама не горюй»? А вот дальше пришлось попотеть. Времена на дворе стояли тяжелые, перестроечные, о Чубайсе еще никто слыхом не слыхивал - словом, каждая лампочка на счету. В смысле, темно в подъезде, хоть глаз выколи. С трудом ориентируясь в темноте, Юра подорватся вслед за уходящим вверх лифтом, преодолел пяток-другой пролетов и притормозил, вслушиваясь. Лифт остановился на уровне шестого этажа, Гвоздь сделал пару тяжелых шумных шагов вправо, отчетливо рыгнул, втопил кнопку звонка и через некоторое время громко произнес секретный пароль на сегодняшний вечер: «…Конь в пальто… Открывай, сука, свои». Подсветив спичкой номер ближайшей квартиры, Юра произвел в уме нехитрые арифметические действия и получил искомый ответ на поставленный заказчиками вопрос: где сегодня будет чалиться Гвоздь, о чем и поспешил поведать своим боевым товарищам, вляпавшись на обратном пути в собачью какашку.
      Через полчаса к дому торжественно подкатил автобус с омоновцами и членами съемочной бригады телеканала GNN. Пока бойцы разминались, а штатники готовили аппаратуру, российский консультант будущего телешедевра сбегал в подъезд и вкрутил лампочки на лестничных площадках пятого, шестого и седьмого этажей. (Предварительно эти самые лампочки с разрешения коменданта здания были вывинчены из мужского туалета главка.) После этого российско-американская ватага бесшумно поднялась к заветной двери. Прозвучала кинематографическая команда «Мотор… Хлопушка…» - и входная дверь была вынесена вместе с косяком к чертовой бабушке и даже еще далее.
      Влетающие в квартиру один за другим дюжие молодцы с калашами наперевес, грохот упавшей в прихожей вешалки, хрустящее под тяжелыми ботинками разбитое зеркало, дикие вопли «Всем лежать - всем бояться!» - все эти неотъемлемые атрибуты «масок-шоу» американская телекамера зафиксировала в высшей степени красиво и беспристрастно. Не хватало лишь самого главного, гвоздевого момента, то есть момента истины для самого Гвоздя и его подельников-«гвоздиков». Вместо него видоискатель камеры наткнулся на перевернутый обеденный стол, под руинами которого, уткнувшись лицами в пол, в неудобных позах расположилось почтенное семейство в составе пяти человек: мужчина, женщина, благообразного вида старичок, присыпанный макаронами по-флотски, и двое отпрысков-близнецов с мокрыми от ужаса штанишками. Не ожидавшая подобного исхода телекамера дрогнула, взяла фокус чуть повыше и скользнула по головам обступивших место схватки бойцов ОМОН. Несмотря на наличие у каждого из них залихватской черной маски, легкая тень смущения на лицах воинов угадывалась вполне определенно.
      Словом, извиняйте, хозяева, накладочка получилась. Продолжайте свою вечернюю трапезу, а дверку мы вам с утра на место поставим. Не беспокойтесь, абсолютно бесплатно, как говорится, за счет заведения. Оперативно-поискового, естественно…
      В принципе, Юра Стрепетов сделал все правильно. Ну, скажем так, почти правильно. Вот только с выводами чуть-чуть поторопился - ему бы дождаться захода объекта в квартиру, а Юра возьми да и купись на заветный пароль про «коня в пальто». Между тем Гвоздь, будучи серьезно подшо-фе, выйдя из лифта, элементарно перепутал право и лево (за J ним и по трезвости такой грешок водился) и по чистой случайности ломанулся не туда. И лишь после того, как в первой квартире ему наотрез отказали в гостеприимстве и дверей не открыли, он сумел сориентироваться в сторонах света и отправился в квартиру напротив. Здесь-то его и поджидали те самые три брата-акробата. Кстати, всерьез обеспокоившись движухой на лестничной площадке, подельники Гвоздя оперативно спустили в унитаз герыча на пару штук баксов, а также повыбрасывали в окно тщательно отмытые от пальцев выкидухи, кастеты и прочую гарнитуру. В этом смысле ночной визит сотрудников милиции в дом на улице Савушкина нельзя считать абсолютно бесполезным - хотя, бы в плане профилактики правонарушений. Впрочем, этот незначительный эпизод не пошел в зачет ни оэрбэшникам, ни «грузчикам». Какой там Гвоздь, какие на фиг герыч и кастеты, когда руководство главка село в лужу на глазах у идеологического противника?! Причем село под запись. Это у наших журналюг можно запросто кассету отобрать, а штатникам разве объяснишь? Так что пришлось срочно спасать реноме и затягивать традиционную в таких случаях песню про «город подумал - ученья идут». А пока специально обученные люди вместе с журналистами штатовскими эту песню под водочку распевали, умельцы из ХОЗУ рядом с их видеоаппаратурой «случайно» оставили на пару часов мощный дроссель. По типу тех, с помощью которых кинескопы размагничивают. Короче, получилось ли в конечном итоге документальное американское кино про русскую мафию - доподлинно неизвестно. А вот многосерийная драма «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты» (в главных ролях - Нестеров и Стрепетов) в ОПУ ГУВД беспрерывно демонстрировалась в течение нескольких недель после отлета американцев…