Бредовость ситуации нарастала, но никто этого, кажется, не замечал. С каждым днем, с каждым часом вал публикаций, запросов, ответов, брифингов, открытых писем обеспокоенной общественности, теле— и радиопередач нарастал.
      Спустя неделю после исчезновения Георгия Горделадзе в Киеве уже прошли первые митинги под лозунгом «Найдите Горделадзе!».
      Некий народный депутат О. на каждом углу заявлял, что это именно он передал Горделадзе документы о коррупции в высших эшелонах украинской власти. И именно это послужило причиной гибели Г.Г. Предъявить эти самые «документы» депутат не смог. И многие нормальные люди, обалдев от вспыхнувшей истерии, принимали все за чистую монету. Поведение обывателя объяснить можно просто — хочется людям, жизнь у которых часто тяжела, скучна и лишена авантюрной интриги, хочется им жареных фактов, сенсации, громких разоблачений, закулисных интриг, тайных операций спецслужб… Поведение журналистов объясняется несколько сложнее. В принципе, мотивы — те же, что и у обывателя (см. выше). Но к этому, в отличие от бескорыстного желания домохозяйки приобщиться к «уж-ж-жасным тайнам», добавляется иной раз далеко не бескорыстное желание заработать на исчезновении Г.Г. некий капиталец…
      Итак, многие, очень многие журналисты дружно обвинили в исчезновении Горделадзе власть. Фактов почти не было. Были слухи, сомнения, предположения…
      Однако этого хватило, чтобы пятнать власти. Безгрешных властей, конечно, не бывает, но факты все же надо иметь… И элементарную логику. Но и ее не было — заявляя, что обвиняют в исчезновении Г.Г. президента, его окружение и спецслужбы, господа журналисты к ним же приходили «за правдой». По принципу: вы убийцы — требуем от вас найти убийц. Почему-то почти никто не обращал на это внимания.
      Равно как мало кто обращал внимание и на следующий пустячок: круг общения Горделадзе ограничивался в основном журналистской политтусовкой.
      «Страшно узок был их круг, страшно далеки были они от народа». Именно там, в кругу журналистов, собирали сотрудники милиции, прокуратуры и СБУ информацию о Г.Г. Потом на брифингах они рассказывали журналистам то, что услышали от журналистов. Ситуация дошла до некоего порога, за которым начинается сюрреализм или, по-другому, — идиотизм… А впрочем, называйте как хотите.
      Истерия и кликушество нарастали, рейтинг малоизвестных до этого «УВ» рос как на дрожжах, а милиция докладывала обеспокоенной общественности о титанической работе:
      «…Во дворе дома, из которого ушел Георгий Горделадзе, постоянно находятся более 10 человек, которые вновь и вновь обыскивают двор и территорию».
      "…милиция обследовала 17 тысяч объектов, "отработала « 29 человек, с которыми тесно контактировал Горделадзе, а также 157 абонентов, чьи номера телефонов найдены в его записной книжке».
      «…На поиски журналиста ориентированы 5 тысяч источников оперативной информации и 7,8 тысяч доверенных лиц — читай — стукачей».
      «…милицией обследованы 55 тысяч объектов…»
      «Апофигея» ситуация достигла тогда, когда в состав оперативно-следственной группы была включена Мирослава Горделадзе, которую, впрочем, на совещания не приглашали, и… любовница Георгия Алена Затула, из дома которой исчез журналист. Видимо, поэтому Алену приглашали на совещания. И она на них ходила. Слушала доклады генералов заместителю министров МВД, принимала участие в выработке стратегии… Но обижалась. Все ей казалось, что чего-то на этих совещаниях не договаривают. Не доверяют, что ли?
      Но это она зря. Быть такого не может. Генералы МВД — милейшие, открытые люди. Никогда ничего не скрывают. Что ни спроси — ответят… Э, да что там! Заходи прямо в кабинет, залезай в сейф, листай бумаги с грифом «Совершенно секретно». Так что не права была Алена — ничего не скрывали генералы… Тем более от любовницы исчезнувшего человека, которая сильно путалась в своих показаниях.
      Но к началу ноября ситуация стала «устаканиваться». Шум стих. Запросы о судьбе Георгия Горделадзе почти иссякли… И вдруг — новая бомба: обнаружен труп Горделадзе! Очень вовремя, очень кстати.

***

      «Опель» мчался в Киев. Голубел под луной снег на полях. Вихрился за машиной длинным шлейфом, поднятый колесами. Сверкал волшебно, сказочно, рождественски.
      — Это не Горделадзе, — повторил Обнорский. — Голову отрубили не потому, что хотели сделать невозможным опознание Г.Г. Ее отрубили потому, что хотели кого-то, неизвестного нам, выдать за Георгия…
      «Опель» мчался в Киев, и снежный шлейф за ним сверкал, как в рождественской сказке… Но страшная получалась сказка.

***

      Из гостиницы Андрей позвонил в Симферополь Соболеву. Рассказал о странностях с трупом. Попросил:
      — Нам бы хотелось познакомиться с материалами, которые подняли ребята из СБУ. Это реально?
      — Нет, Андрей Викторович… Но я мог бы связать вас с одним человеком из СБУ приватно. Я не знаю, захочет он с вами разговаривать или нет. Сами понимаете — люди в этой организации… э-э… специфические. Но я попробую. Устроит вас?
      — За неимением гербовой, Сергей Васильевич, пишут на простой.
      — Тогда я свяжусь сейчас с ним. И, если он не будет против, он сам вам позвонит. Вы согласны?
      — Да, разумеется, Сергей Васильевич. Буду ждать звонка.
      В ожидании звонка Андрей стоял у окна, смотрел на Крещатик, на потоки автомобилей, на крыши, увенчанные гроздьями спутниковых антенн… Глядя на мирный, нарядный и как будто беззаботный Киев, он ощущал смутную тревогу. Он думал о ее причинах и не мог их найти. А тревога была. Андрей вспомнил, как он стоял на трапе самолета, только что приземлившегося в Борисполе… и как нахлынула мощной волной паскудная мелодия Куки. В Питере она звучала негромко, приглушенно, издали. В самолете окрепла, усилилась. А в Борисполе зазвучала так, что давила на барабанные перепонки. Стоя на верхней площадке трапа, Андрей даже прикрыл глаза…
      Резко запиликал телефон. Обнорский вздрогнул, обернулся и взял в руку трубку:
      — Алло.
      — Андрей Викторович? Меня зовут Костенко Олег Маркович, меня просил позвонить вам один наш общий знакомый из Симферополя. Вы меня поняли?
      — Да-да, конечно… Весьма рад вас слышать, Олег Маркович. Я, собственно, сам и попросил крымского знакомого, чтобы он нас познакомил.
      — Чем я могу быть вам полезен, Андрей Викторович?
      — Может быть, мы поужинаем вместе, Олег Маркович? — спросил Обнорский. — За ужином и пообщаемся.
      — Сегодня? — спросил Костенко.
      — В идеале — сегодня.
      — Хорошо. Через тридцать минут я за вами заеду, — сказал Костенко. — Выйдете из холла гостиницы ровно через тридцать минут.
      На этом Костенко разговор оборвал. Андрей посмотрел на часы, пожал плечами. Спустя двадцать девять минут он вышел из холла, закурил сигарету и, отойдя в сторону метров на пять, остановился. Практически сразу рядом с ним затормозил довольно грязный «жигуленок» с плафоном «такси» на крыше. Обнорский махнул рукой: проезжай, мол… Но стекло передней двери со стороны пассажира опустилось и его окликнули:
      — Андрюха!
      Обнорский увидел незнакомого мужчину с внимательными глазами. Потом посмотрел на номер такси.
      — Андрюха, черт старый! Не признал? Падай в тачку, покатаемся.
      Обнорский, изображая радостную улыбку, быстро сел на заднее сиденье. «Шестерка» рванула с места.

***

      Машина петляла по улицам минут десять. Андрей попытался завести разговор, но по реакции Костенко понял, что с разговором стоит повременить.
      Андрей сидел на заднем сиденье, видел перед собой коротко стриженный затылок Костенко и — отчасти — профиль водителя. На дисплее магнитолы отпечаталось число — «106» — «Шансон»… Господи, ну почему все водилы слушают «Шансон»?
      «Шестерка» двигалась в потоке автомобилей в классическом стиле городского такси: обгон — перестроение — обгон, обгон… Правая рука водилы всегда на рычаге переключения передач. Левая нога на педали сцепления.
      «Шестерка», резко набрав скорость, ушла под красный свет и нырнула с бульвара Тараса Шевченко на Владимирскую… остановилась. Пассажир, не прощаясь, вышел. Андрей проводил его удивленным взглядом. Таксист перехватил его взгляд в зеркале и сказал:
      — Не удивляйтесь, Андрей Викторович… Я — Костенко.
      — Весьма рад, — буркнул Андрей, а про себя подумал: «Ну, блин, конспираторы».
      — Не удивляйтесь. Меры безопасности вынужденные. Вы ведь прибыли в Киев по весьма щекотливому делу, Андрей Викторович.
      — Вы в курсе?
      — В общих чертах.
      — Вы, Олег Маркович, непосредственно занимаетесь «делом Горделадзе»?
      — Организация, в которой я работаю, не одобряет обсуждения подобных тем. Очень сильно не одобряет. Вы, наверно, понимаете, что я согласился на встречу с вами только потому, что меня попросил человек, которого я искренне уважаю.
      — Я понимаю, — сказал Андрей.
      — Тогда спрашивайте… Если я смогу ответить на ваши вопросы — отвечу. Если нет — извините.
      — В СБУ есть версии исчезновения Горделадзе?
      — Есть, разумеется, — кивнул Костенко. — Не думаю, что наши версии сильно отличаются от ваших… Вы ведь уже работали эту тему?
      — Работали… И все же, Олег Маркович, какие версии разрабатывает СБУ?
      — Наиболее реалистичной нам представляется версия о «самопохищении».
      — Мотивы?
      — Самые прозаические: раскрутка имиджа «мученика за правду» с дальнейшей реализацией в политических целях. Например, выдвижение своей кандидатуры на выборах. Наш народ, как и ваш, очень любит тех, кто «пострадал за правду».
      — Каким образом можно аргументировать появление Горделадзе после столь длительного отсутствия? — спросил Андрей.
      — Это вообще не вопрос. Сбежал из плена, например.
      — А не поверят?
      — Поверят. Кто захочет поверить — поверит. Вылезает Гия где-нибудь в глубинке тощий, бородатый, в наручниках… Ух, герой! У вас пьяный Ельцин в речку упал, но ведь поверили, что его пытались утопить некие злодеи… Захотят поверить — поверят.
      — Факты в подтверждение этой версии?
      — Прежде всего более чем странное поведение Затулы. С самого начала она вела себя так, как будто знала точно: похищен. Или даже убит… Недаром ее первое сообщение напоминало некролог. Второе: полное отсутствие следов. Нормальное дело: в центре города исчезает человек и — никаких следов целых два месяца. Тарашанское тело я в расчет не беру. Есть и еще некоторые нюансы, но я вам их не сообщу.
      — Другие версии?
      — Мы рассматривали версию похищения — убийства из-за долгов. Но она не подтверждается. Долгов было не так уж и много.
      — Кому он был должен?
      — Самый большой долг — две тысячи долларов — был у Горделадзе некоему господину Матецкому по кличке Отец.
      — Криминальная фигура?
      Костенко обернулся к Андрею вполоборота, сказал, глядя в глаза:
      — Ну что вы! Разве может быть криминальной фигурой депутат Верховной Рады, член Комитета Рады по борьбе с оргпреступностью и коррупцией? Вы меня удивляете, Андрей Викторович…
      — Действительно, — сказал Обнорский и «записал» в памяти: Матецкий. А Костенко добавил:
      — Про Отца вам лучше наводить справки в Крыму.
      — Спасибо, Олег Маркович. Скажите, а версию мести со стороны власти вы не рассматривали?
      — Нет, — сказал Костенко, — это просто несерьезно. Вы знакомы с так называемыми «критическими статьями» Горделадзе?
      — Знаком, — ответил Андрей. Он вспомнил строчки из доклада. Анализ «критики» в «Украинских вестях» провел Повзло. Вот что написал Коля по этому поводу:
       "При тщательном изучении всех публикаций «УВ» за период с 15.08 по 16.09 с. г. (т.е. за месяц, предшествовавший исчезновению Г.Г.) обнаружены несколько публикаций «критического характера», в которых фигурируют высокопоставленные чиновники:
       1. Глава налогового ведомства Украины Н. Назаров. Суть: налоговое ведомство слишком много денег расходует на свои собственные нужды.
       2. Народный депутат А.Медведев. Суть: слишком богат, близок к семье президента. Этот материал (перепечатанный «УВ» с одного из российских электронных изданий) содержит определенный набор фактического материала, порочащего репутацию Медведева. Непонятно правда, почему газета обрушилась именно на А.М. — претендентов на те обвинения в его адрес, которые содержатся в данном материале, на Украине немало, а конкретного информационного повода в статье нет.
       3. Руководитель секретариата Верховной Рады Кузнец. Суть: помещение для журналистов в парламенте отгорожено стеклянной стенкой. Ни одного доказательства, что именно Кузнец был «строителем» перегородки, в материале не приводится.
       4. Судья Замченко. Суть: Замченко отказался изменить меру пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде двум находящимся под следствием бизнесменам. Материал написан невнятно, мотивы решения судьи не раскрыты.
       5. Председатель СБУ Л. Сварог. Суть: Л.С. сообщил о полученной его сотрудниками информации, что якобы готовится теракт в отношении одного из участников саммита глав государств СНГ. Горделадзе обвинил Л.С. в том, что, скорее всего, к Бунчуку этот теракт мог не иметь никакого отношения.
       …Совершенно очевидно, что серьезный ущерб чьему-либо имиджу Г.Г. нанести не мог. Ни он, ни его подчиненные не располагали действительно ОПАСНЫМ фактическим материалом. Большинство статей в «УВ» строятся на предположениях и эмоциях, а не на конкретных фактах. До 17.09. малоизвестные «УВ» и скандально-безобидный Г. Горделадзе всерьез никого не интересовали.
       Вывод: нейтрализация Георгия Горделадзе как политической фигуры БЕССМЫСЛЕННА".
 
      Обнорский Повзло доверял, но все же и сам просмотрел материалы Горделадзе в «УВ». Полностью согласился с выводами Николая: похищать, а тем более Убивать журналиста не было никакого смысла.
      — Да, я знаком со статьями Георгия, — ответил Обнорский украинскому «чекисту».
      — Тогда вам все должно быть понятно относительно возможности политического преследования… Ну что еще вас интересует, Андрей Викторович?
      — Ваша личная точка зрения на «дело Горделадзе», Олег Маркович?
      — Я реалист, Андрей Викторович, в системе работаю пятнадцать лет. Каждое событие имеет причины и следствия. Извините за банальность. Попробуйте задать себе вопрос: а кому приносит дивиденды исчезновение Горделадзе и связанная с ним шумиха? Определенно ни Бунчуку, ни МВД, ни СБУ…
      — Вы хотите сказать, что…
      — Я ничего не хочу сказать. Я просто предлагаю вам подумать… А вообще-то, если бы я мог, я бы поработал с Затулой. Это дама знает много больше, чем говорит.
      — Что же вам мешает поработать с Затулой?
      — Э-э, Андрей… вы не понимаете. Алена теперь вошла в разряд священных коров. Ее пальцем нельзя тронуть — сожрут. Мигом ярлыков навесят, обвинят в политическом преследовании.
      — Я вас понял. Позвольте в связи с этим еще один вопрос…
      — Извините, Андрей Викторович, все что я мог вам сказать, я сказал… — ответил Костенко. Он посмотрел на часы. — Сейчас подойдет хозяин этого славного автомобиля, и мы отвезем вас в гостиницу.
      — Понял. Но в перспективе, мы сможем с вами пообщаться?
      Костенко задумался. Потом сказал:
      — Наше с вами общение не всегда желательно. Если вас устроит, вы сможете связаться со мной через Сергея. Я имею в виду хозяина этой тачки. — Костенко похлопал по рулю.
      — Ваш сотрудник? — осторожно спросил Андрей.
      — Нет, — ответил с улыбкой эсбэушник, — друг… Устроит вас такой контакт?
      — Вполне.
      — Тогда запомните или запишите его трубу. — Костенко продиктовал номер мобильного телефона.
      Обнорский повторил его дважды и запомнил навсегда. Костенко мигнул дальним светом, и спустя минуту к машине подошел Сергей. Он молча занял пассажирское место. Костенко пустил двигатель, сказал:
      — Сейчас, Андрей Викторович, мы доставим вас в гостиницу. Или у вас есть какие-то другие планы?
      — Да я, пожалуй, прогуляюсь, — сказал Обнорский. Он попрощался с Костенко и Сергеем, вышел.
      «Шестерка» отъехала от тротуара, и ее огни быстро растворились вдали.

***

      Снег быстро таял, оборачивался слякотью, и следы на снегу мгновенно наполнялись талой водой. Ноябрь в Киеве, лежащем на широте Лондона, капризен и непредсказуем… Катились, расплескивая грязь, автомобили, торопились пешеходы.
      Андрей стоял на тротуаре, глядел вслед уехавшей «шестерке» с сотрудником СБУ в роли таксиста.
      …Ну и что эсбэушник? А ничего… потрепался, отделался общими фразами и ничего толком не сказал. А впрочем, сказал. Мягко, ненавязчиво, обозначил фигуру для разработки — Затула. Затула знает больше, чем говорит. А сотрудники СБУ взять ее в разработку не могут. Бред, конечно, но не больший, чем включение Алены в состав оперативно-следственной группы. Обнорский еще раз прокрутил в голове разговор с Костенко и решил, что Алену эсбэушник упомянул неслучайно.
      Ребята из конторы — те, настоящие, а не нынешние СКОРОСПЕЛКИ, вроде орлов, которые вручили шестнадцатилетней Мирославе пистолет, а потом сами жиденько обделались… Так вот, те, настоящие ребята из конторы, просто так, случайно, постороннему ничего не скажут. Костенко подтолкнул Обнорского, намекнул: присмотритесь к Затуле. Мы сами не можем, нам нельзя… А вы — варяги, вам можно.
      Обнорский подумал: «А ведь и Зверев склонялся к тому, что роль Затулы в исчезновении любовника может оказаться не так уж и безобидна». Опыту и интуиции Зверева Андрей доверял. Другой объект для разработки — депутат Верховной Рады с криминальным душком. Тоже ничего себе объектик.
      Обнорский представил себе мысленно карту Киева, развернулся и пошел по Владимирской в сторону бульвара Тараса Шевченко. Он остановился на минуту возле дома 80, в котором когда-то помещался офис «Украинских вестей»… отсюда вечером шестнадцатого сентября вышли Затула и Горделадзе. Серый, скучный, пятиэтажный дом с кленом около «пiдiзда №2». Дерево потеряло еще не все свои листочки, и Андрей машинально сорвал маленький, как будто игрушечный, засохший лист американского клена, положил в карман. Отсюда, из этого подъезда, Горделадзе вышел, чтобы больше уже не вернуться… Знала ли его любовница Затула, что Георгий не вернется? Ответа на этот вопрос «пiдiзд №2» дать не мог.
      Андрей вышел на бульвар Шевченко, побрел вниз, к Крещатику. Он прошел мимо памятника Ленину, пересек Крещатик и обогнул Бессарабский рынок. По коротенькой, изогнутой Бассейной вышел к бульвару Леси Украинки. Слева круто уходила вверх Шелковичная, и торчал посреди нее небоскреб, похожий на огромный стеклянный член. Блестела булыжная мостовая, отражала свет фонарей.
      Обнорский не спеша дошел до дома номер семь, где снимала квартиру Затула. Андрей закурил и несколько минут рассматривал «башню» с вынесенной наружу, застекленной лестницей. Потом спустился вниз, во двор дома. По всем раскладам выходило, что именно отсюда исчез Г.Г.

***

      Из отчета:
       "Со слов Затулы, Георгий, уходя, забрал с собой два пакета с мусором.
       Мусорные контейнеры расположены во дворе, по маршруту следования Горделадзе.
       При осмотре контейнеров на другой день был обнаружен только один пакет. Алена опознала его по содержимому — арбузным коркам и разбитой тарелке. Второй пакет исчез".
       АК «Алена» № 1.
 
      Уличный фонарь на стальной шее горел ярко, освещал двор и те самые контейнеры для мусора. Андрей вспомнил показания Алены: фонарь горел ярко…
      …и показания консьержки: «Фонарь не горел с начала сентября. Не горел он и в тот вечер. Я устала в ЖЭКе ругаться».
      Он прошел мрачноватым тоннелем под «галереей» и вышел к подъезду дома № 7. Именно отсюда шагнул в ночь шестнадцатого сентября Георгий Горделадзе… если не лжет Затула. Он прошел мимо консьержки… было тепло, тихо, у соседнего дома сидела на скамейке ПАРОЧКА. Ни милиция, ни СБУ парочку так и не установили. Либо не смогли, либо не захотели, либо никакой парочки не было…
      Г.Г. вышел, в руках он держал два пакета. Сверху, с бульвара, доносился негромкий звук поредевшего к вечеру транспорта.
      Предположим, что так и было… предположим. А что было дальше?
      Совершенно естественно, что человек с мусором в руках идет к мусорным контейнерам… куда же еще ему идти?
      Андрей повернул налево и двинулся обратно к тоннелю. Тоннель — квадратная «труба» под домом, облицованная серым декоративным камнем, — вывел обратно, во двор с контейнерами. Горел фонарь, освещал решетку, отгораживающую часть территории двора, голые деревья впереди и двухпролетный подъем наверх, на бульвар Леси Украинки… Горделадзе подошел к контейнерам, выбросил пакет… или два?

***

      Из отчета:
       "Вывоз бытового мусора из контейнеров, расположенных во дворе д. 7 по бульвару Л. Украинки осуществляет « Спецкоммунтехника» (Крещатик, д. 16, директор — Горшков Петр Леонидович). График вывоза мусора: понедельник, среда, пятница. По словам обслуживающего дом дворника (Ратник Анна Ивановна д. тел. 235— … -…), после вывоза мусора в пятницу 15.09. она перегружала мусор из емкости мусопровода в контейнер утром в понедельник 18.09. Таким образом, в период с 15.09. по 17.09 контейнеры были практически пусты".
       АК «Свидетельство» №2.
 
      …он выбросил пакет. Что дальше? Если Горделадзе ушел сам, то он попросту поднялся наверх, на бульвар, и поймал тачку. Или — если он собирался ехать далеко… в Таращу? — тачка уже ожидала его…
      Ладно, сказал себе Обнорский, попробуем посмотреть на дело по-другому: похищение действительно имело место. Предположим, что оно произошло именно здесь — возле дома Затулы. А почему именно здесь? Ответ прост: похитители знали, что Мирослава в отъезде, и Георгий обязательно пойдет к любовнице. А потом, когда он выйдет от нее… Стоп! А зачем ему вообще от нее уходить, если жена в отъезде? Он спокойно может оставаться до утра. Не могли же они спланировать возвращение Мирославы с детьми? Не могли. Соответственно, не могли планировать операцию на этот вечер. Полная ерунда получается, а не грамотное, квалифицированное похищение. Серьезные люди так не играют. А если устроить так, чтобы Георгий гарантированно вышел вечером из дома любовницы?… Но как это устроить? А просто:
      — Милый, у моего кота кончился корм. Ты сходишь в магазин?
      От этой мысли Андрея аж в жар бросило. Он застыл с неприкуренной сигаретой во рту… «Китикэт»! Вот в чем загадка! «Китикэт»!

***

      Из отчета:
       «Пришли мы примерно в 21 час. Георгий сразу отправился в душ, где пробыл минут 40. Выйдя из душа, он увидел, что мой кот голоден, а корм кончился и вызвался купить для него „Китикэт“. Он вышел из квартиры примерно в 22 часа, вернулся с баночкой корма через 5-7 минут. Корм мы всегда покупаем в одном месте — в магазине напротив, через дорогу. Перед выходом за кормом, насколько я знаю, у Георгия не было с собой гривен, и он должен был поменять валюту — 100 долларов».
       АК «Алена» №2.
 
      Так— так-так… Увидел, что корм кончился и вызвался купить. Но до магазина так и не дошел…
      Из отчета:
       "Светлана Михайловна, бухгалтер магазина «Продукты» по бульвару Л. Украинки, 10, р. тел. 225-23-…
       На мой вопрос о покупке банки «Китикэт» стоимостью 6,24 гривны Георгием Горделадзе (с демонстрацией фотографии Г.Г.) ответила, что на все вопросы она уже отвечала сотрудникам милиции. Показать фискальные чеки на товары, проданные 16.09.00 в период с 21 часа до 22.30 — отказалась. Чеки, с ее слов, уже проверяли сотрудники милиции, продажа корма на 6,24 грн. не зафиксирована. Я пытался вызвать Светлану Михайловну на откровенность, предполагая, что она может стоять на своем из-за желания скрыть «левые» продажи, но разговор не получился. Считаю, что бухгалтер говорит правду — Горделадзе корм у них не покупал. Ближайшая точка, где можно приобрести "Китикэт « находится минутах в десяти быстрой ходьбы».
       АК «Свидетельства». №2.

***

      …Итак, во-первых, корм Горделадзе не покупал… Это факт. А во-вторых, почему его не похитили в тот момент, когда он выходил «за кормом»?… Или за чем там он выходил?
      Андрей закурил сигарету, пробормотал: «Ерунда какая-то», — и двинулся вдоль дома номер пять. Теоретически Горделадзе мог уйти и этим путем…
      Теоретически, конечно, мог. А практически? От контейнеров с мусором до бульвара его отделяют двадцать метров и полтора десятка ступеней… При движении вдоль дома номер пять ему придется пройти метров двести… Зачем? Можно, конечно, предположить, что на «коротком пути» что-то Георгия насторожило — например, на верху лестницы шумела пьяная компания… Но Затула показала, что ни людей, ни машин она с балкона не видела.
      Андрей двинулся вдоль пятого дома. Дом как дом, двор как двор — какая-то будка типа трансформаторной, несколько гаражей, обнесенная сеткой спортивная площадка… никакой подсказки об исчезновении Г.Г. двор не дал.
      Обнорский дошел до конца дома, отшвырнул окурок и посмотрел назад — там высился дом номер семь, горели десятки его окон, слабо светилась застекленная наружная лестница.

***

      Утром семнадцатого Заец докладывал Хозяину:
      — Питерские проявляют высокую активность. Днем ездили в Таращанский район…
      — Ну и что?
      — Там-то ничего… что там можно нарыть? Ниче! А вот вечером Обнорский встречался с неустановленым лицом. Встреча носила явно конспиративный характер. Вот фотографии. — Хозяин откинулся в кресле, надел очки и взял в руки фото. На первом снимке был запечатлен Обнорский. Он стоял возле ярко освещенного входа в гостиницу, курил. Потом в кадре появилась «шестерка»-такси. Отдельно, крупно — номер: 6…9 КИЯ. Рассмотреть людей за блестящими стеклами было невозможно.
      Хозяин поднял глаза:
      — Машину установили?
      — Разумеется. Принадлежит некоему Забияке Сергею Андреевичу. Адрес:…, телефон… Лицензию на извоз оформил в декабре девяносто седьмого. По информации ДАЙ [ГАИ по-украински] нарушений не зафиксировано. В восемьдесят четвертом Забияка проходил по делу об ограблении некоего Пресмана. Дарницким районным судом был оправдан. Пресман Леонид Григорьевич нынче проживает в США.
      — Вы к этому Забияке присмотритесь.
      — Уже работаем.
      — Ага… так чего там было?
      — Обнорский сел в машину этого Забияки в 18.04. Там, на фото, внизу есть таймер.
      — Вижу. Ты мне суть говори.
      — Так точно. Сел — обратите внимание — на заднее сиденье. Впереди, видимо, был пассажир, но точно мы сказать не можем.
      — Плохо, Константин.
      — Наружка не всесильна, Матвей Иванович.
      — Дальше.
      — Дальше мы их потеряли в районе площади Перемоги. Совершенно очевидно, что они рубили хвосты — крутились, уходили под красный.
      — … твою мать!
      — Силами двух экипажей квалифицированное наблюдение не поставишь, Матвей Иванович, — спокойно ответил Заец.
      Хозяин бросил на стол фотографии, посмотрел с прищуром. Заец взгляда не отвел.
      — Хорошо… а где был третий экипаж?
      — Третий занят на Повзло. Нам не разорваться.
      — А еще можешь привлечь людей?
      — Квалифицированных — нет… если только со стороны.
      — Нет, этого не нужно. Только со стороны нам и не хватало, — ответил Хозяин и замолчал. Он о чем-то сосредоточенно думал, хмурил брови. Заец тоже молчал.
      — Ладно, — сказал Хозяин. — Ты говоришь: рубили хвосты… Они что — знают о слежке?
      — Навряд ли. Наружку у меня обеспечивают спецы, а не быки.
      — Тогда почему? Почему они рубили хвосты?
      — Возможно, из осторожности. Для страховки. Я бы вел себя точно так же.
      — Значит, они профессионалы?
      — Думаю, что это так… Обнорский, как я выяснил, служил в ГРУ. Военный переводчик. Специализация — арабский язык.
      — Ага! Вот тебе и с говна пенки… Знаем мы таких «военных переводчиков»! Москали казачка заслали.
      Заец кашлянул, ответил:
      — Информация нуждается в проверке.
      — Так проверяй! Я, что ли, должен этим заниматься?
      — Проверка ведется, Матвей Иванович. Результаты обязательно будут.
      — Ладно… А что этот — Повзло? Тоже «переводчик»?
      — Нет. Николай Степанович Повзло — наш, хохол. Родился в Виннице. Сейчас проживает в Санки Петербурге, гражданство российское. О нем мы соберем информацию быстрее.
      Хозяин посмотрел на часы, бросил:
      — Ладно, излагай коротко, у меня скоро встреча с президентом.
      — Третий экипаж вчера обеспечивал Повзло. Повзло… Кстати, ему дали псевдоним Родной… провел вчера три встречи.
      — Активный землячок… А как окрестили этого — «переводчика»?
      — Араб… Так вот — Повзло провел три встречи. Посмотрите фото. — Заец положил на стол пачку фотографий. — В двух случаях фигуранты установлены. Это журналисты, работавшие ранее с Горделадзе. Все установочные данные на них есть. Но интереса не представляют — шушера, пиарщики.
      — Знаю обоих, — сказал Хозяин, разглядывая фото — Гиены, падальщики… о чем говорили?
      — Один разговор мой человек смог подслушать в баре «Эрике». Говорили, разумеется, о Горделадзе. Родной пытался выяснить источники финансирования «Вестей», взаимоотношения внутри коллектива, версии исчезновения… в общем, ерунду.
      — Ну и что? Что-то выяснил?
      — Пустой разговор, Матвей Иваныч. Ничего путного этот хлыщ сказать не может. Пыжится, порет всякую х… Отчет здесь — в папке. — Заец положил на стол пластиковую папку. Хозяин недовольно поморщился, снова посмотрел на часы. Заец продолжил:
      — Разговор со вторым писакой подслушать не удалось. Есть фото и номер такси, на котором он уехал… Но я думаю, он тоже из журналистской братии.
      — О чем говорили?
      — Не было возможности послушать.
      — Еще что?
      — Пока все… отчеты…
      — Отчеты потом посмотрю, оставь. Сейчас мне некогда.