– Толя провел в «Крестах» больше трех месяцев. На нем это сильно отразилось?
      – Вообще не отразилось. Толя был очень сильным человеком, его нельзя было сломать. Я знаю, что случается с людьми, побывавшими в «Крестах». Толя вышел оттуда таким же доброжелательным и искренним, каким был до того. Он, кстати, и до нашего знакомства провел в «Крестах» почти два года.
      – Наверное, ему помогала и чисто физическая сила.
      – Он никогда особенно физически сильным не был, нормальный мужчина ростом 187 сантиметров. Не надо отождествлять его с каким-то громилой. Это совсем не так.
      – Сотрудники правоохранительных органов рассказывают о Толе всякие ужасы, говорят, что он был жестоким, характеризуют его как отмороженного…
      – Мне безразлично, что они говорят. Толя был очень добрым человеком, я его знала только таким. Он был спокойным, уравновешенным. Мы прожили около четырех лет, за это время он ни разу не повысил на меня голос. Мы никогда друг друга не обманывали.
      – Может быть, он только с вами был таким?
      – Так не бывает. Если б Толя был жестоким, он не смог бы скрывать это более четырех лет. Я всего один раз видела, как Толя ударил человека. Я работала тогда в рюмочной, к нам с девочками подошел какой-то семнадцатилетний пацан и, угрожая ножом, стал требовать деньги. Моя напарница отвлекла его, а я позвонила Толе. Он приехал и ударил этого парня всего один раз, тот упал и встать смог не скоро. Но разве это жестокость? Так поступил бы любой нормальный мужчина, жене которого угрожают ножом. Толя вообще не уделял особого внимания своему физическому развитию. Не занимался ни боксом, ни карате, ничего подобного не было. Хорошо, если раз в месяц сходит в спортзал.
      – Эйла, если можно, расскажите пожалуйста, как Толя погиб. На эту тему имеется масса легенд, а говорят, все произошло на ваших глазах.
      – Мы поехали на несколько дней отдохнуть в Васкелово, у меня там домик. К нам в гости приехали Толины друзья, около дома стояли пять-шесть хороших машин: «БМВ», «мерседесы». Тут к нам подошел один тракторист, Коля, стал приставать. Ему не понравилось, что он ездит на тракторе, а мы на «джипе». Было десять часов утра, тракторист был в доску пьян и вел себя совершенно безобразно. Один из ребят, приехавших к нам в гости, психанул, взял шампур и сказал трактористу, чтобы тот убирался, иначе он его на шампур насадит. В общем, получился небольшой скандал, после чего Колю выпроводили. А нам нужно было принести воду, колодец же там далеко, идти пешком неудобно, и мы решили съездить за водой на Толиной машине – у него тогда был «джип-паджеро». Машина застряла, и мы попросили другого тракториста, Мишу, отбуксировать нас. Миша помог, и в качестве платы мы дали ему бутылку водки – денег там не берут, в деревнях валюта только водка. А через некоторое время они вдвоем – Коля и Миша – снова подошли к нам. В руках у Миши было охотничье ружье. Толя стоял у калитки и разговаривал с моим братом. Миша подошел и в упор выстрелил Толе в глаз. Толя даже не отошел, видимо, до последнего момента был уверен, что тот не выстрелит…
      – А он не носил с собой оружия?
      – Нет, никогда.

Два капитана

      В начале 1992 года в коммерческом мире нашего славного города появились два военных моряка, капитаны третьего ранга – Саша и Женя. Оба они были слушателями Высшей военно-морской академии им. Кузнецова, оба покинули ее, решив сменить погоны с золотистыми просветами на тугие кошельки бизнесменов. Правда, Саша покинул академию не совсем удачно – его поступок квалифицировали как дезертирство, а военная прокуратура даже возбудила в отношении него уголовное дело. Сашу задержали и отправили в «Кресты», однако там он пробыл недолго – вышел под залог, а чуть позже уголовное дело заглохло само собой.
      Профессия военного моряка, в отличие от многих других, предполагает наличие знакомых в самых неожиданных местах нашей необъятной Родины. Были у Саши с Женей знакомые в Литве и Эстонии, что в конечном итоге и определило их бизнес – они довольно просто нашли рынки сбыта цветных металлов, и грех было не воспользоваться такой возможностью.
      Свой бизнес Саша с Женей начинали с нуля. Организовали коммерческую структуру с офисом на улице Восстания, вышли на поставщиков дешевых (относительно мировых цен) цветных металлов и для начала скромно и тихо отправили один грузовик с медью. Деньги для этого одолжили у Жениных знакомых – членов «казанского» преступного сообщества. Груз оформили по схеме «Калининградского транзита» с помощью знакомых таможенников.
      Сделка удалась, долг наши моряки вернули и следующий грузовик отправили уже полностью за свой счет. Благосостояние Саши и Жени стало расти, тем более, что их «казанские» друзья охотно вкладывали деньги в металлический бизнес – быстро, выгодно и никаких проблем.
      Когда обороты возросли, встал вопрос о «площадке» и сопровождении контрабандных грузов. Обе проблемы были с легкостью решены, после чего металлы с легкой руки поддерживаемых «казанцами» моряков стремительным потоком потекли в Литву и Эстонию, а оттуда – дальше в Европу. Ребята стали круто подниматься, что и послужило поводом для ссоры.
      Постепенно Женя стал замечать, что Сашины доходы растут несравненно быстрее, чем его. А прибыль друзья-моряки распределяли между собой не поровну, а по-честному – пропорционально проданным металлам.
      Оказалось, что Саша и Женя оформляли свои «Калининградские транзиты» по-разному. Женя подписывал договор с реально существовавшей в Калининграде фирмой, которую возглавлял один из его друзей. За деньги калининградские таможенники оформляли поступление Жениных грузов в их город, хотя на самом деле ни один из них до Калининграда, естественно, не доезжал. Саша же действовал проще, быстрее и экономнее.
      Он тоже сочинял договор с калининградской фирмой, но не реальной, а им же самим придуманной, что автоматически снимало проблемы оплаты трудов кого-либо из жителей Калининграда. Сам же Саша, при предъявлении на таможне таких договоров, выступал каждый раз как представитель новой фирмы (к тому времени у наших друзей их было больше десятка).
      В общем, Сашин бизнес рос намного быстрее Жениного, в результате чего к концу 1992 года друзья окончательно разругались и разошлись. Женя продолжал работать с «казанцами», у которых, по нашим сведениям, в отличие от «тамбовцев», никогда не было специальной «металлической бригады», они просто вкладывали деньги во все, что приносило доход. Он продолжал использовать «Калининградский транзит» – возил металлы в Литву через Белоруссию, где ему довелось стать первым в истории этого нового суверенного государства террористом…
      В сентябре 1993 года белорусские газеты наперебой сообщали шокировавшую всю страну информацию об убийстве одного из кандидатов на пост председателя Верховного совета Белоруссии, председателя Гродненского облисполкома Дмитрия Арцимени. Он был убит выстрелом из пистолета в упор на пороге собственного коттеджа, хотя белорусские газеты почему-то писали, что орудием убийства стала снайперская винтовка с прибором ночного видения. Убийство было, очевидно, заказным, причем впервые в новейшей истории этой страны жертвой преступников стал столь высокопоставленный политический деятель. Делом этим занялся КГБ Белоруссии, потому как, согласно первоначальной версии, случившееся квалифицировали как террористический акт.
      Между тем, жена Дмитрия Арцимени Галина возглавляла крупнейший в Белоруссии частный ювелирный магазин «Святой Георгий», его сын также имел в то время собственную коммерческую фирму. В служебном сейфе убитого обнаружилась крупная сумма денег, никак не сопоставимая с должностным окладом председателя облисполкома. Элементарное сопоставление этих фактов породило вторую версию – криминальная разборка на почве передела сфер влияния в белорусском бизнесе.
      Кстати, через несколько недель после убийства Александр Лукашенко, тогда еще скромный депутат Верховного совета Белоруссии, обвинил Дмитрия Арцименю в коррупции и сообщил, в частности, что его жена Галина и один из сыновей были задержаны на белорусско-польской границе при попытке незаконного вывоза из Белоруссии большого количества алмазов и бриллиантов.
      Однако не прошло и двух месяцев с момента совершения преступления, как работники белорусских спецслужб приехали в Петербург, где задержали нашего моряка Женю по подозрению в организации этого убийства. Женя провел в следственном изоляторе 10 суток, после чего был отпущен, – соглашение об экстрадиции обвиняемых в совершении преступлений между правительствами России и Белоруссии отсутствовало.
      Что же заставило сотрудников белорусского КГБ подозревать в организации убийства Дмитрия Арцимени скромного питерского контрабандиста? Работники петербургских правоохранительных органов описывают эту историю так.
      После ссоры с Сашей Женя продолжал активно реализовывать схему «Калининградского транзита». Некая петербургская фирма «Дубль» регулярно отправляла автоколонны с цветными металлами в Калининград через Белоруссию в Литву. Понятно, что до Калининграда ничего не доходило, металлы неизменно растворялись в Литве. Понятно также, что ни белорусские, ни российские, ни тем более литовские таможенники об истинном направлении движения автоколонн даже не догадывались! По предварительным данным, таким образом через территорию суверенной Белоруссии прошли более десяти автоколонн по четыре-пять грузовиков с металлами в каждой…
      Бесконечно долго столь бурная деятельность не могла оставаться незамеченной. В июне 1993 года одна из колонн была целиком задержана работниками Гродненской таможни. Контрабанда была налицо, металл общей массой 120 тонн решили конфисковать и обратить в пользу государства. Однако Женя обратился в арбитражный суд города Гродно, у него были хорошие адвокаты, и все шло к тому, что металл будет обращен в пользу Жени, а не белорусского федерального бюджета. И тогда председатель Гродненского облисполкома Дмитрий Арцименя стукнул кулаком по столу и принял волевое решение металл не отдавать, а реализовать его, как и предполагалось, в пользу бюджета.
      Почему Дмитрий Арцименя занял столь принципиальную позицию – можно лишь догадываться. Говорят, например, что реализовываться в пользу федерального бюджета Белоруссии этот металл должен был через коммерческую структуру сына Арцимени. Но это, конечно же, слухи…
      Стукнув кулаком по столу, Дмитрий Арцименя подписал себе смертный приговор. Впрочем, у нас имеется информация о том, что его волевое решение было не более, чем вспышкой эмоций, – гродненский арбитражный суд к моменту убийства уже принял решение о возврате металла Жене и его коллегам. Однако заказ был сделан, а оперативной связи с киллером у контрабандистов не было.
      После этого случая данный контрабандный канал перестал действовать, потому что моряк Женя и его люди старались больше на территории Белоруссии не показываться.
      А Саша, поссорившись с Женей, изменил схему контрабанды – перешел на «Кавказский транзит». Его грузы отправлялись в Эстонию якобы из Кыргызстана – от фирмы с таинственным названием "Корпорация «Азат». Понятно, что ни один таможенник не мог тогда с таможенного поста российско-эстонской границы дозвониться до бишкекской таможни, чтобы проверить подлинность сопровождающих груз документов, на что, собственно, Саша и рассчитывал.
      Надо сказать, что после того, как российскобалтийские границы стали чуть-чуть менее прозрачными, чем были в начале 1992 года, многие контрабандисты стали отказываться от «Калининградского транзита» – связь между таможенными постами российско-эстонской и российско-латвийской границ и калининградской таможней стала непозволительно хорошей, что приводило к слишком частым задержаниям грузов. Те, кто остались верными «Калининградскому транзиту», возили металлы в Литву через Белоруссию – те границы с Литвой и Россией довольно долго оставались абсолютно прозрачными. Остальные же переключились на «Кавказский транзит» – в 1992 году кавказские республики стали активно отделяться от России, границы же с ними долго еще существовали лишь на бумаге, и, соответственно, оперативная связь между российскими таможенными постами и таможнями кавказских республик отсутствовала.
      Саша довольно успешно занимался «Кавказским транзитом», в чем ему немало помогли новые партнеры – ребята из команды Толи Кувалды. В частности, они познакомили Сашу с неким Димой Афонькиным – инспектором грузового отдела Санкт-Петербургской таможни.
      Дима Афонькин как-то забрел в кабак, где поссорился с несколькими «тамбовцами». Физического отпора он дать не смог, зато предъявил свое удостоверение. А те, как увидели, сразу поняли, что Дима-то им и нужен. Через некоторое время пришел к Диме коммерсант Саша и сказал:
      – Тебя беспокоят бандиты? Забудь.
      С тех пор бандиты Диму не беспокоили, зато Димина таможенная печать с номером 058 стала регулярно появляться на поддельных грузовых таможенных декларациях…
      Когда Диму задержали в первый раз, он чувствовал себя не очень уверенно, а потому был довольно откровенен. Учитывая чистосердечность признаний, Диму отпустили, после чего он исчез. На допросы не являлся, что привело работников госбезопасности к необходимости задержать его. Впрочем, и это оказалось непросто. У себя дома он не появлялся, и вообще старался соблюдать все известные ему правила конспирации.
      В конце концов работники госбезопасности установили, что Дима в один прекрасный день около пяти часов вечера должен встретиться с кем-то в вестибюле станции метро «Удельная». Задерживать его поехали двумя группами: четыре человека – группа задержания, и столько же – поддержки. Каждая группа должна была прибыть к «Удельной» на собственном автомобиле, однако к пяти часам на условленном месте была лишь одна из них – у машины группы поддержки заглох мотор.
      На машины Диме Афонькину вообще везло. Когда незадолго до описываемых событий те же сотрудники ФСБ везли его с обыска у него дома на обыск у него на работе, то у их «Нивы» под Ланским мостом колесо попало в открытый люк! Колесо отлетело, а «Нива» под углом 45 градусов к горизонту пролетела в нескольких сантиметрах от опоры моста и, пару раз развернувшись, остановилась поперек проезжей части. Обыскивать Димино рабочее место в тот раз поехали на проезжавшем мимо «рафике»…
      На «Удельной» Диму благополучно одели в наручники, вывели из вестибюля станции и повели в сторону рынка к машине. Сам этот факт произвел эффект разорвавшейся бомбы. Увидевшие человека в наручниках торговцы решили, что началась облава, начали спешно собирать вещи, а некоторые просто бросились врассыпную. На рынке поднялся невообразимый шум, который сменился странной тишиной, когда оперативники молча посадили Диму в машину и уехали.
      Дима отсидел в следственном изоляторе ФСБ около полутора лет, после чего был суд, который вернул дело на доследование, после чего дело вновь направили в суд. В таком состоянии дело это и по сей день, несмотря на протест прокуратуры.
      Саше столь успешная вербовка таможенника тоже не помогла. Судьба отвернулась от него, курируемые им «тамбовские» металлы стали часто задерживать.
      24 июня 1993 года отправили «тамбовцы» очередной груз с никелем через Себежскую таможню. Шли два грузовика, в каждом из которых поверх металла были набросаны коробки с обувью фирмы «Ленвест». В общем, груз скромный и непримечательный, так его и оформили. И трудно было предположить, что таможенники на границе станут особенно копаться в сапогах и ботинках. Однако контрабандистам не повезло, таможенник попался опытный, он сразу сообразил, что сильно просевшие, очевидно тяжелые грузовики не могут быть наполнены только обувью – она ж легкая! В результате обе машины были задержаны.
      В то время в старинном русском городке Себеже жил человек с тяжелой судьбой – за 37 лет жизни свой день рождения ему удалось отметить на свободе всего один раз. Зато личность эта была весьма популярная: единственная в Себеже крутая иномарка – шикарная белая «мицубиси» – принадлежала ему.
      Официальный род занятий упомянутого гражданина нам не известен. Фактически же он был «контролером» – подстраховывал беспрепятственное прохождение цветных металлов и прочих грузов по принадлежавшему «тамбовцам» контрабандному каналу. Вот такой человек получил задание вызволить задержанные таможней грузовики.
      В качестве непосредственных исполнителей операции выступили работники милиции – два сотрудника из Невского РУВД Санкт-Петербурга, оперуполномоченные Виталий Фещенко и Сергей Левитский. Люди эти были отнюдь не случайные – в свободное от основных занятий время они подрабатывали в сопровождении контрабандных грузов. Милиционерам тогда разрешалось в свободное от работы время заниматься охранной деятельностью. Саша активно пользовался их услугами, потому как сопровождавшие грузы работники милиции в форме и со служебными удостоверениями, как показывала практика, положительно влияли на инспекторов ГАИ, от возможных малоприятных контактов с которыми на трассах никто не застрахован. Но на этот раз перед ними поставили более серьезную задачу.
      Через несколько дней на таможенный пост прибыли эти самые работники милиции и предъявили поддельное письмо за поддельной же подписью следователя Невского РУВД, в котором сообщалось, что в отношении руководителя фирмы-отправителя задержанного груза возбуждено уголовное дело. Оба грузовика, сообщалось далее в этом письме, проходят по делу как вещественные доказательства, из чего следует, что их необходимо выдать предъявителям означенного послания!
      Работники таможни сразу почувствовали, что здесь что-то не так, и доложили об этом своему шефу – начальнику Себежской таможни Ивану Васильевичу Скобелеву. После тщательного изучения упомянутого письма Иван Васильевич распорядился отдать грузовики не вызывавшим у него никаких сомнений работникам милиции!
      (Как позже выяснилось, Виталий Фещенко использовал в данной операции своего молодого коллегу Сергея Левитского «втемную». Сергей действительно думал, что груз необходимо доставить в Невское РУВД. Однако суд наказал обоих оперуполномоченных: Виталий Фещенко получил десять лет лишения свободы, Сергей Левитский – три.)
      Чуть позже выяснилось, что Иван Васильевич и шикарный парень на «мицубиси» знакомы. Последний помогал Ивану Васильевичу с запчастями для его личного автомобиля.
      А чуть позже произошел с Иваном Васильевичем Скобелевым совсем уж некрасивый случай. При обыске в его служебном сейфе обнаружились 17 тысяч американских долларов, о существовании которых до момента обыска Иван Васильевич и не подозревал! Колдовство какое-то…
      Впрочем, история с «металлом под обувью» на этом не заканчивается.
      Себежские таможенники, естественно, не могли сразу же разобраться, что это за металл под коробками «Ленвеста». Поэтому в акте изъятия они написали «металл серого цвета», а один кусок этого металла в качестве образца для экспертизы оставили в отделе борьбы с контрабандой Себежской таможни. Туда пригласили учителя труда из местного ПТУ, на основании заключения которого в документах «металл серого цвета» превратился в «никелево-хромовый сплав»
      Когда же металл похитили, то обнаружилось, что похитили не только грузовики, но и образец для экспертизы! Позже знающие люди рассказывали, что Толя Кувалда и его помощники грозили самыми страшными расправами организаторам неудавшейся контрабанды, если металл не удастся вернуть. Когда же металл вернули, «тамбовцы» это дело бурно отпраздновали, потому как на самом деле в грузовиках был вовсе не «никелево-хромовый сплав», а кобальт!
      Кобальт – очень дорогой металл, он намного дороже самого качественного никелево-хромового сплава. Так что гнев Толи Кувалды вполне объясним. Любопытно другое. Сразу после исчезновения со штрафной площадки Себежской таможни обоих грузовиков, заместитель начальника отдела кадров Санкт-Петербургской таможни Олег Борисович Фотиев, исполнявший в то время обязанности начальника отдела профилактики правонарушений среди личного состава таможни, говорил своим коллегам о том, что в грузовиках был кобальт. У расследовавших это дело работников госбезопасности возник вопрос: а из каких же источников Олег Борисович мог располагать такой информацией?
      Олега Борисовича стали подозревать в связи с контрабандистами, сам же он объясняет все довольно просто. Дескать, информация о том, что в грузовиках был не никель, а кобальт, поступила к нему оперативным путем, что, учитывая характер его профессиональной деятельности – профилактика правонарушений среди личного состава Санкт-Петербургской таможни, – нормально. Кстати, Олег Борисович рассказал нам по этому поводу весьма любопытную историю.
      Когда Олегу Борисовичу стало известно о кобальте, ему также стало известно о его предполагаемом похищении. Обо всем этом он доложил своему шефу – одному из заместителей начальника СанктПетербургской таможни. А тот посоветовал Олегу Борисовичу не соваться не в свое дело. Такой ответ шефа шокировал Олега Борисовича, тем более потому, что оба они – бывшие работники госбезопасности.
      Так, напомним, звучит эта история со слов самого Олега Борисовича. Мы оставим ее без комментариев. Учитывая же тот факт, что Олег Борисович будет неоднократно упоминаться в нашем дальнейшем повествовании, попробуем познакомиться с ним поближе.
      Олег Борисович Фотиев родился в 1951 году и большую часть своей сознательной жизни проработал в силовых ведомствах. Он 36 лет служил в военно-морском флоте, из которых 13-на атомных подводных лодках. Семнадцать лет Олег Борисович прослужил в качестве работника военной контрразведки и уволился в запаса звании майора КГБ и в должности старшего оперуполномоченного.
      Мирная жизнь Олега Борисовича свелась к смене одних погон на другие – он устроился на работу в Санкт-Петербургскую таможню заместителем начальника отдела кадров. Однако, учитывая его боевое прошлое, Олега Борисовича довольно быстро назначили исполняющим обязанности начальника отдела профилактики правонарушений среди личного состава Санкт-Петербургской таможни. В общем-то это полностью подтверждает бытующее в народе мнение о том, что бывших разведчиков и контрразведчиков не бывает.
      Сложилось так, что Олег Борисович стоял у истоков образования на Санкт-Петербургской таможне службы внутренней безопасности. Он женат, имеет троих детей и в момент выхода этой книги является подсудимым по обвинению в пособничестве контрабанде.
      В конце 1992 года «тамбовцы» отправили очередной груз с никелем через Печорскую таможню. Но вышло так, что груз задержали в связи с тем, что на Санкт-Петербургской таможне не подтвердили факт его оформления. Разобраться в этом деле поручили Олегу Борисовичу Фотиеву.
      Вызвал он владельца груза и говорит:
      – Что ж вы, гады такие, контрабандируете?!
      Владелец сообщил, что так и так, никаких договоров его фирма ни с кем не заключала, ни о каком никеле он ничего не слышал и уж тем более в Калининград отправлять не собирался. Правда, он знал о том, что его знакомый коммерсант Саша интересовался, вроде бы, цветными металлами и зачем-то брал у него печать фирмы на несколько дней. Видимо, чтобы оформить какие-то документы.
      Все это Олег Борисович, как и положено, записал в протокол, который владельцем груза был успешно подписан. В принципе, только этого протокола было достаточно для конфискации груза и обращения его в пользу государства, так как попытка вывоза товара по поддельным документам была налицо. Однако через некоторое время Олег Борисович Фотиев вновь вызвал к себе на допрос хозяина груза, где последний подписал совсем другой протокол с противоположным содержанием.
      Суть нового протокола сводилось к тому, что возглавляемая владельцем груза фирма «Вест» заключила договор о совместной деятельности с некоей фирмой «Юнкт». Согласно этому договору фирма «Вест» должна была продать принадлежащий «Юнкту» никель некоему СП «Совтра», расположенному в Калининграде. Такой поворот событий представлял действия коммерсантов в абсолютно законном свете – они же не виноваты в том, что документы владельцев транспортируемого ими груза оказались неправильно оформленными! Именно такой вывод и сделал Олег Борисович в своем постановлении о прекращении дела о нарушении таможенных правил. В соответствии с этим постановлением, металл вернули хозяевам.
      А через несколько месяцев в квартире Олега Борисовича Фотиева провели обыск, в ходе которого сотрудники ФСБ обнаружили первый протокол допроса! Действия Фотиева были квалифицированы как злоупотребление служебным положением, должностной подлог, а также хищение в особо крупных размерах, потому как, на основании первого протокола допроса, металл должен был быть конфискован и обращен в пользу государства.
      В беседе с автором этих строк Олег Борисович объяснил, что провел собственные оперативно-розыскные мероприятия, в результате которых подтвердилась информация, содержащаяся во втором протоколе, а не в первом. Кроме того, по его словам, во втором протоколе содержалось все то, о чем шла речь в первом, а посему загромождать дело двумя протоколами не было необходимости. Олег Борисович оставил первый протокол себе – для дальнейших оперативных разработок, а второй вшил в дело.
      Так это или нет, установить сможет только суд. Заметим, кстати, что Олег Борисович в беседе с нами особо подчеркивал, что председательствующий в процессе судья Шустиков ведет дело очень корректно и объективно. Нам же интересен таможенник, допустивший ошибку в оформлении документов, что привело в дальнейшем ко всем описанным недоразумениям.
      Инспектор Санкт-Петербургской таможни Денис Каледин заверял своей печатью N216 огромное количество отправлявшихся «в Калининград» цветных металлов. Работал он в основном на «тамбовцев» – по просьбе моряка Саши. Об этом и рассказал нам Олег Борисович, у которого Денис Каледин давно был «на карандаше» и который уволил Дениса в результате проведенного в отношении него служебного расследования.
      В описываемом случае Денис попался из-за собственной нерасторопности. Он заверил своей печатью документы «Веста», но так как дело это для Дениса было привычное, поленился сделать соответствующую запись в журнале оперативного дежурного Санкт-Петербургской таможни, понадеявшись на авось. «Авось» не состоялся, на таможенном посту Печорской таможни решили проверить подлинность оформления груза, позвонили оперативному дежурному Санкт-Петербургской таможни, который сообщил, что никакие документы на металл не оформлялись! Так представил нам эту историю Олег Борисович Фотиев.
      В 1992 году грузовые таможенные декларации, в том числе и на экспортируемые грузы, заполнялись от руки. Сотрудники таможен сами не занимались этим – если каждому заполнять, то очередь желающих растянется до бесконечности. Поэтому заполнение деклараций брали на себя владельцы декларируемых грузов. Некоторые делали это самостоятельно, что неизменно приводило их к необходимости многократно перезаполнять декларации, – чтобы в точности соблюсти все формальности. Другие, кто побогаче, нанимали для этого специалистов.
      Тогда же появились в нашем городе так называемые декларанты – специалисты по заполнению таможенных документов. Сначала декларантами были физические лица, чуть позже появились и юридические – фирмы, которые за определенную плату брали на себя оформление всех таможенных документов заказчика. Коммерсанты приносили декларантам документы на подлежащие экспорту грузы, а те на основании этих документов производили необходимое таможенное оформление. Декларант нес ответственность только за правильность этого оформления и, если груз оказывался контрабандным, всегда мог сказать, что он об этом и не догадывался.
      В 1993 году у питерских контрабандистов выработалась практика четкого разделения обязанностей между ними, сотрудничавшими с ними работниками фирм-декларантов и сотрудничавшими с декларантами таможенниками. Контрабандист договаривался с декларантом, тот – с таможенником, такая схема обеспечивала порой поточное изготовление фальшивых таможенных документов, которые отличить от настоящих было не так-то просто. Кроме того, между таможенниками и декларантами устанавливались порой столь доверительные отношения, что фальшивые таможенные документы оформлялись вне очереди, то есть намного быстрее настоящих.
      Такая практика в полной мере реализовывалась, например, работником фирмы-декларанта «Евродонат» Мариной Арестовой. (Совместное предприятие «Евродонат» было создано бизнесменом Оскаром Донатом и до сих пор является одним из крупнейших в нашем городе предприятий такого профиля.) Офис «Евродоната» располагался в 1993 году в доме N17 по Якорной улице, в том же доме на другом этаже помещался грузовой отдел Санкт-Петербургской таможни. Марина Арестова активно сотрудничала с одной стороны с моряком Сашей, то есть заказчиком контрабанды, с другой – с тремя работниками расположенного на соседнем этаже грузового отдела таможни. В этом нелегком труде помогал ей муж Леонид Ластовский, бывший таможенник. На момент выхода этой книги, в начале 1997 года, оба они находились под судом.
      А руководил этим грузовым отделом некий Сергей Григорьевич Лядов, который, по словам некоторых работников правоохранительных органов, лично разрешил выпуск грузовика с контрабандным цветным металлом, по поводу задержания которого уже известный нам Олег Борисович Фотиев составил два протокола допроса, один из которых вшил в дело, а другой оставил у себя дома. В начале 1997 года Сергей Григорьевич Лядов занимал уже пост заместителя начальника Балтийской таможни…
      Не обошлась без Олега Борисовича Фотиева и скандально известная история с неудавшейся попыткой контрабанды черной икры и редкоземельного металла платиновой группы осмия-187, предпринятой бывшим заместителем мэра Петербурга, бывшим же председателем Комитета мэрии по торговле Львом Витальевичем Савенковым.

Левкина икра

      В далеком уже 1993 году Лев Витальевич Савенков и его помощник Игорь Олегович Барканов активно занимались бизнесом. Как-то раз решили они сделать деньги на перепродаже черной икры. Закупили около 10 тонн и стали искать способ вывезти ее за границу. Покупатель нашелся в Германии – старый знакомый Льва Витальевича, бывший российский гражданин, который любезно согласился купить деликатес, чтобы в дальнейшем не без пользы для себя реализовать его в немецких кафе и ресторанах. В общем, все необходимое для успешной сделки у наших героев было, если не считать одного нюанса.