Нестеров отключил трубу и сунул ее в карман.
      – В общем, как я и предполагал - отстегнулся Ташкент. Наши из эфира ушли и по окрестным переулкам мотались, сами найти пытались.
      – Он что, сразу две машины срубил? - спросил Антон, не отводя взгляда от маячившего метрах в пятидесяти красного зада «ауди».
      – Не думаю. Похоже, у них там все гораздо проще получилось. Надоело ему в пробке торчать, вот он и дернулся на пути, аккурат перед самым трамваем. А тот.еще и на остановке встал. Пока наши оттуда выбирались, Ташкент направо по Кантемировской и ушел. Так что кабы не Лямка…
      – Позвольте, - возмутился Антон. - По-моему, точнее будет сказать так: если бы не капитан Гурьев, грамотно просчитавший оперативную обстановку и принявший единственно мудрое в данной ситуации решение - заскочить на заправку. Кстати, если этого урода сегодня все-таки закрепят, я из его «ауди» весь бензин солью. В счет компенсации.
      – А что, так можно делать? - восхитился Ваня Лямин. - Так, может, мы у Ташкента тогда еще и стереосистему заберем? Вон у него какие классные динамики сзади стоят. А что? Музыку будем слушать.
      – Ты мне молодежь-то не порть, экспроприатор хренов! А то, вишь, один меломан уже гу-бешку-то раскатал, - проворчал в адрес Антона Нестеров, после чего повернулся к Лямке: - А ты бы лучше не музыку, а собственную станцию слушал. Вечно до тебя не докричаться.
      – Не, Ваня, - хохотнул Гурьев. - Со стереосистемой, боюсь, не получится. Потому как оэр-бэшники и сами не дураки музыку послушать.
      – Кстати, по поводу компенсации, - продолжил бригадир. - Это уже касается всех. За недостойное офицера наружки поведение на дорогах, выразившееся в попрании тезиса «Не трамвай - объедем», господин Климушкин обещал нам выкатить по приезде в контору десять бутылок холодного пива. Мне кажется, будет справедливым, если такое же количество мы стребуем и с господина Пасечника, невзирая на его былые заслуги перед Отечеством.
      – Абсолютно с вами согласен, господин подполковник, - весело поддакнул Гурьев. В этот самый момент в эфир вышел «семь-три-седь-мой» и «официально» передал груз экипажу Нестерова. О чем дежурный по отделу, слушавший все разговоры в эфире, сделал обязательную в таких случаях пометку.
      Первый из последних десяти рабочих дней в конторе начинался на удивление хорошо - и объекта не потеряли, и пиво халявное заработали. «Что-то даже слишком хорошо», - вдруг ни с того ни с сего подумалось Антону, и он украдкой, чтобы не видели ребята, трижды сплюнул в открытую форточку. Вот только по дереву постучать забыл.
      Экипаж Нестерова таскал Ташкента уже четвертый час. Правда, почти два из них пришлось откровенно поскучать - объект и связи вкушали трапезу. С Петроградки машина Ташкента двинула прямиком на Невский и остановилась у культового для тусовочной братвы заведения под названием «Магриб». Там Ташкента и его связь за накрытым столиком уже поджидал некто третий. Этот самый третий заказал для всей честной компании какое-то умопомрачительно дорогое экзотическое горячее, в ожидании которого троица оттягивалась аперитивами и вела тихие задушевные беседы.
      Все эти подробности поведал гонец от «провинившегося» экипажа Пасечника, люди которого вели наблюдение за входом и внутри кабака. Смена Нестерова провела эти два часа в гораздо более комфортных условиях. Дабы не маячить по жаре в сутолоке Невского, Гурьев свернул на Литейный и поставил машину на прикол в тенёчке садика Мариинской больницы. Въезд туда простым смертным категорически заказан, однако магия милицейской ксивы и не такие чудеса творить может. Лямина отправили в магазин, и уже через десять минут вся великолепная четверка с удовольствием утоляла жажду прохладительными напитками. Согласно своему должностному положению Нестеров пил холодное «Петровское», Гурьев - безалкогольную «Балтику», а Лямин с Козыревым вынуждены были довольствоваться газированной «Аква минерале». За все это время смену побеспокоили лишь дважды: сначала Нестерову позвонил заказчик и попросил уточнить приметы связей, а затем подошел бдительный больничный охранник и поинтересовался: «а какого, собственно, они тут распивают?». Охраннику доступно объяснили, что он не прав, и после этого ребят уже больше никто не тревожил.
      А затем из заведения вышел Ташкент. Вышел один, сел в свою «ауди» и двинул в сторону Васьки. На этот раз экипаж Нестерова подорвался за ним в гордом одиночестве (Пасечник со своими грузчиками остался держать в поле зрения связи, к тому же его вот-вот должны были сменить). И вот с этого момента смене скучать уже не пришлось.
      Может быть, с утра в пробке на Энгельса маневр Ташкента и носил случайный характер, однако теперь, после сорока минут кружения по городу, и Гурьеву, и Нестерову однозначно стало ясно - объект проверяется. Почти час Ташкент находился в непрерывном движении и за это время как минимум трижды его лишь чудом не маханули. В двух случаях - по причине непредсказуемых финтов объекта, а в третьем - по собственной нерасторопности. Впрочем, нерасторопности объективной. По пути пришлось-таки сделать незапланированную остановку, дабы поменять номера и хоть как-то изменить маскировку. Изменение заключалось в том, что Козырев и Лямин поменялись местами, а Гурьев напялил на себя бейсболку и снял темные очки. На большее времени не было - и с таким-то пит-стопом еле нагнали ушедшую далеко вперед «ауди». А все потому, что одной машиной водить такого объекта - это полный пиз-дец, о чем, кстати, Нестеров и сообщил начальнику отделения. Тот пообещал снять с линии «три-семь-второго» и перебросить его на подмогу, однако когда тот сумеет добраться до них с Ульянки - это большой вопрос. Тем более, что, петляя, Ташкент постепенно уводил экипаж Нестерова обратно на север.
      Пересевший вперед Лямин, недавно удостоившийся от старшего гордого звания «орла», азартно всматривался вдаль, прожигая взглядом машину Ташкента. Козырева, напротив, больше занимали действия Гурьева. А посмотреть было на что - сейчас Антон более всего напоминал гончую, преследующую добычу и не замечающую ничего, кроме этого самого следа и запаха жертвы. На какое-то мгновение Паше показалось, что он летит проходными дворами в стареньком «фердинанде», преследуя рвущегося в Марьину Рощу Фокса, и Нестеров вот-вот попросит его подержать за ноги и откроет стрельбу: «Как держать? - Нежно!!».
      А старого волка Нестерова в этой ситуации беспокоило совершенно другое - он никак не мог понять логику действий заказчика. Бригадир периодически звонил на мобилу специально приданному для связи ОРБэшнику, передавал текущую настроечку и интересовался одним - когда те будут крепить Ташкента? ОРБэшник настроечку помечал, но каждый раз в ответ бормотал что-то невразумительное: мол, вопрос решается, а пока - тащите. Нестеров нутром чуял: что-то здесь не так, похоже, не срастается у заказчика. Тем более, что уже дважды была реальная возможность произвести задержание. Сначала Ташкент миновал стационарный пост ГАИ - никакой реакции, а затем его остановили придорожные дэпээсники. «Ну, слава тебе, Господи, - подумал тогда Нестеров, - наконец-то, сподобились, вот сейчас-то ОРБ и подскочит». Ан нет, Ташкент даже из машины не вылез - сунул документы со вложенной купюрой и через минуту спокойно тронулся дальше. Более того, эти же самые дэпээсники попытались тормознуть и Гурьева. Но Антоха - молодец, даже не притормозил, показал апельсин и промчался мимо. Судя по выражению лиц, стражи дорог ни фига не поняли, однако преследовать смену не стали. Наверное, сообразили, что, скорее всего, для подобной наглости основания у людей имеются.
      В конце концов Нестеров не выдержал - позвонил Нечаеву, но оказалось, что и тот пребывает в схожей прострации:
      – Блин, Сергеич, да я сам ни хера не понимаю, что происходит! Я уже все телефоны оборвал, никто ничего толком сказать не может: будут крепить - не будут крепить? А их начальник, Еремин (ну ты его знаешь, мудак редкостный), прикинь, вообще на меня же и наехал. За то, что мы, видите ли, их барабана таскали. Оказывается, тот третий в кабаке - это был их человек. А мы, бля, дураки, почему-то типа не дотумкали. Конспираторы, едри их!… Как тебе такой расклад,а?
      – Хреновый расклад, Василий Петрович. Только нам-то что делать? Мы Ташкента уже скоро до Озерков дотащим. А вдруг он обратно в Финляндию собрался? Что ж нам теперь его до самой границы тащить, а там таможенникам на руки сдавать?
      Нечаев ненадолго задумался, а потом решительно ответил:
      – Значит, делаете так, Сергеич. Ведете его до первой серьезной остановочки и сразу же даете подробную настройку. Если в течение десяти, максимум пятнадцати минут, объект будет без движения, а заказчики так и не появятся - то всё. Бросайте его к чертовой матери! Тоже мне, нашли мальчиков на побегушках! Пусть сами в своем хозяйстве разбираются! Ты все понял, Сергеич?
      – Понял, Василий Петрович. Еще один вопрос - нам полчаса назад в помощь вроде бы как «семь-три-второго» обещали…
      – Да только что с ними связывались - передали, что едут. Но там у них на руле сегодня Клязьмин, ты же сам знаешь, что это такое.
      – А, наш «Небесный тихоход»? - улыбнулся Нестеров. - Ну, тогда все понятно. Ладно, не переживайте, Василий Петрович, все сделаем… До связи.
      Бригадир отключился и кратко пересказал смене новые вводные начальства.
      – Как же так? - возмутился Лямин. - Мы его столько времени гоняли, а получается, что все зря?
      Гурьев устало усмехнулся:
      – Да, уж ты-то, Лямка, точно - нагонялся. Небось, совсем перетрудился, а?
      – Но это же я так, вообще… ну, в фигуральном смысле, - стушевался Ваня.
      – Вот тебе заказчики фигу-то и показали… Меня больше другое занимает. Слышь, Сергеич? А что если он и правда останавливаться не будет? Нам бы заправиться не мешало, а то на обратной дороге и встать можем. Я уж молчу о том, что поссать тоже было бы неплохо.
      – Меньше надо было пива пить, если мочевой пузырь слабый, - раздраженно ответил Нестеров. Ему тоже не слишком нравился предложенный Нечаевым сценарий, жаль было отпускать Ташкента. - А если на обратной дороге, как ты говоришь, встанем, так у тебя в багажнике целая канистра лежит. Вот и зальешь.
      – Ну уж, дудки, товарищ бригадир, не надо смешивать личное с общественным, - заявил Антон. - И вообще, давайте лучше подумаем о хорошем. О том, что Ташкент, к примеру, сейчас возьмет, да и попадет в аварию. Или снимет на дороге проститутку. Ну, на худой конец, тоже захочет отлить… Ну, что же ты, Зорька, ну… стоять… слышишь?…
      Мольбы Гурьева были услышаны. Через пятнадцать минут на проспекте Луначарского «Зорька» действительно встала - Ташкент припарковался на стояночке аккурат за супермаркетом «24 часа». Он вышел из машины, внимательно осмотрелся и направился к магазину. Экипаж «семь-три-пятого» облегченно вздохнул, а бригадир автоматически бросил взгляд на часы и стал набирать номер заказчика. Время пошло.
      В магазин Ташкента потащил Козырев. Он побежал за ним, сопровождаемый насмешками - мол, чтоб в этот раз улов получился не хуже, чем в случае с Пингвином. Нестеров, Гурьев и Лямин - остались в машине - они наблюдали за стоянкой, а также секли проезжую часть на случай, если придется оперативно сориентировать группу задержания. С этой точки выход из супермаркета им не был виден, зато «ауди» Ташкента просматривалась прекрасно.
      Прошло двенадцать минут - заказчики не появлялись. За это время Козырев выходил на связь только один раз. Доложил: объект выбирает продукты. Нестеров снова взглянул на часы:
      – Ну что ж, похоже, на этом наша миссия подходит к концу.
      – Сергеич, - попросил Гурьев. - Набери еще раз заказчика, вдруг они уже где-то на подходе?
      – Да.я минут пять как набираю - бесполезняк, занято постоянно. Вот уж воистину секс по телефону - затрахали они меня за день, дальше некуда.
      – Обидно будет все-таки если они прискачут, а Ташкент только-только уедет… Слышь, Сергеич, может мы его еще немного потаскаем, так, для очистки совести, а? Помнишь, как у нас с «комаровскими» получилось? Собровцы тогда всего на одну минуту опоздали, а тех уже и след простыл…
      – Антон, давай не будем заниматься самодеятельностью. Нам начальство приказало - мы исполняем… Все, время вышло: оэрбэшников нет, значит Ташкента отпускаем. И не смотри ты на меня как на врага народа. Думаешь, мне это все нравится? Но нельзя нам уже его больше водить. Расшибет он нас. Если уже не расшиб.
      Внезапно Гурьева осенило.
      – Ванька, у тебя нож есть?
      – У меня нет, а у Пашки в бардачке, кажется был. Правда, маленький, - недоуменно ответил Лямин. Он порылся в карманах и извлек складной китайский ширпотреб. - А зачем?
      – Хиловат, конечно, - задумчиво произнес Гурьев, рассматривая лезвие. - Ну да, ничего, может, и такой сойдет.
      Он повернулся к Нестерову и улыбнувшись спросил:
      – Ну что, бригадир, если коней в шампанском купать не будем, то давай хоть кота пивом обольем,а?
      – А стоит ли? - засомневался Нестеров.
      О чем разговор, Сергеич? Конечно, стоит. Во-первых, еще как минимум полчаса выиграем. Может за это время наши любезные заказчики все-таки промычат и отелятся. А во-вторых, я сегодня по его вине так замудохался, что ни рук, ни ног уже не чую. Так пускай теперь и он, зараза, пому-дохается, а я тут в стороночке полюбуюсь.
      – Вы что, хотите ему шину проколоть? - догадался наконец Лямин.
      – Вы чрезвычайно сообразительны, юноша. Именно шину. А если успеется, то можно и две. Ну что, Сергеич, делаем? Давай решай быстрее, пока не вернулся еще.
      – Черт с тобой, делаем, - сдался Нестеров.
      – Класс! - восхитился Иван, выхватил у Гурьева ножик и открыл дверцу машины. - Я мигом. Можно ведь любое колесо протыкать? - и, не дослушав ответа, метнулся было к «ауди».
      – А ну, быстро назад! - крикнул ему Гурьев и стал вылезать из машины сам.
      – Ты чего, Антоха? - не понял Нестеров.
      – Не знаю, Сергеич, - чуть помедлив, ответил Антон. Он и правда не знал, почему затормозил Лямку. Что-то неясное, тревожное кольнуло вдруг в груди и тут же улетучилось, оставив едва ощутимый след. - Не знаю, Сергеич, но… лучше я сам.
      Гурьев и сам не понял, что это было. И не найдя ему объяснения, он тут же придумал для себя другое: «Не гоже туда Лямина, самого хилого и неопытного, посылать. Вдруг не срастется? Ну а по харе получить он всегда успеет - какие его годы?» Антон вышел из машины, ничего не объясняя, отобрал у Лямина нож и неторопливо пошел на стоянку, до которой было метров семьдесят. Иван и Нестеров молча наблюдали за ним: вот Антон подошел к «ауди», вот он нагнулся, заглянул в салон, выпрямился, подошел к багажнику, подергал - нет, не открывается. В эту самую секунду раздался пронзительный двойной тональный сигнал - это Козырев сигнализировал о том, что объект выходит. Сигнал прозвучал так внезапно и громко, что от него невольно вздрогнули и Нестеров, и Лямин. Один лишь Антон остался спокойным. Нет, он вовсе не обладал железными нервами. Просто Гурьев был оперативным водителем, а водители, в отличие от остальных грузчиков, никогда не пользуются носимыми станциями - на работе им достаточно той, что установлена в машине.
      Антон увидел Ташкента слишком поздно. Конечно, после этого он молниеносно сжался и присел на корточки, благо в этот момент находился за машиной объекта. Однако Гурьев понимал, что в такой ситуации шансы остаться незамеченным не слишком велики. «Ой, бля, как по-дурацки все получилось», - подумал Антон и чуть ослабил брючный ремень. Он уже принял решение: в случае если Ташкент все-таки заметил и подойдет, он попробует закосить под прохожего придурка, которого на улице застиг приступ внезапной диареи. Отмазка, конечно, дебильная, но ничего умнее в голову почему-то не приходило.
      Ташкент Гурьева, конечно же, заметил. Заметил и сделал надлежащие выводы: в очередной раз предчувствия, как поется в известном мультфильме, его не обманули. Сначала Ташкента насторожило поведение собеседника в «Магрибе». Тот вел себя излишне суетливо и неоправданно нервно, хотя при намечавшемся раскладе, скорее это ему, Ташкенту, пристало бы дергаться и торопить события. Разговора не получилось. Вернее, не получилось делового разговора. Ташкент оставил братков доедать баранью ногу, а сам вышел и решил просто покататься по городу, дабы спокойно проанализировать сложившуюся ситуацию - ему всегда лучше думалось за рулем. Однако именно во время этой бесцельной поездки по городу Ташкент вдруг испытал тревожное чувство близкой опасности. Он попытался это чувство развеять, совершил несколько своих коронных проверок, никакого хвоста при этом не заметил, но странное дело - тревожное чувство его все равно не покидало. Ташкент не верил в мистику. Он уже давно убедился - чудес на свете не бывает, а потому в жизни всегда опирался исключительно на здравый смысл и холодный анализ.
      Ташкент вовсе не собирался сегодня возвращаться в Финляндию. У него было где остановиться в Питере (уютная комнатка с окнами на тихий, хорошо просматриваемый дворик в самом центре, неподалеку от Невского), и в северную часть города он подался, в общем-то, случайно, просто влекомый попутным потоком. А на проспекте Луначарского притормозил по двум причинам: во-первых, нужно было дать немного отдыха затекшей спине (слишком долго находиться в машине Ташкент не мог - начинали сказываться последствия одной веселой вечеринки, с которой он удалился, унося в собственном позвоночнике воровскую заточку), а во-вторых, он хотел окончательно убедиться в отсутствии хвоста. С этой целью он и отправился побродить по супермаркету, где наметанным глазом срубил Козырева - слишком уж назойливо тот пожирал его глазами. Естественно, Ташкент не испугался, а, скорее наоборот, обрадовался тому обстоятельству, что причиной его тревоги была не какая-нибудь дурацкая фобия или паранойя, а природный инстинкт. Звериный инстинкт. Он вышел из магазина, так ничего и не купив, и направился к стоянке. В этот момент ему было дико интересно, проявится ли пацан снова или теперь на арене объявится кто-то другой. Ташкент еще не понимал, кто ведет за ним слежку - может быть, старые враги, может быть, братва, жулики или просто шпана из числа охотников на красные «ауди». Но срисовав на стоянке Гурьева, весьма нелепо выглядевшего в своей попытке зашхериться за его машиной, Ташкент почему-то сразу понял - это менты.
      На самом деле в данной ситуации для Ташкента это был, пожалуй, самый лучший вариант - ничего не могли вменить ему менты. Элементарно придраться, наехать по принципу «авось прокатит» и то не к чему - чист был сегодня Ташкент перед российским законом. Ну а грешки перед чухонцами - это, ребята, извиняйте, не по вашему ведомству. Однако уж столько к тому моменту накопилось у Ташкента злости и к своим, и к заморским мусорам, уж так велика была его ненависть ко всем тем, кто вставал на его пути, что в последние дни он с превеликим трудом сдерживал в себе желание дать волю самым жестоким своим эмоциям. И вот, случайно срубленный и абсолютно не опасный сегодня милицейский хвост стал для Ташкента той самой последней каплей.
      Он неторопливо подошел к машине, остановился и намеренно выждал паузу, дабы окончательно развеять все сомнения - если менты все-таки намереваются его задерживать, то именно сейчас, по идее, и должны были появиться размахивающие стволами оперативники, либо омоновцы. В таком случае лучше подчиниться сразу - отпустить-то потом отпустят, однако прическу попортить могут основательно. Но никто к Ташкенту не подскочил, не заорал благим матом и не стал заламывать ему рук. Не дернулся и тот, кто сидел сейчас, согнувшись в три погибели, за его машиной - видно, очень уж не хотелось ему светить себя перед Ташкентом.
      А тот, между тем, с трудом сдержал себя, чтобы не расхохотаться в полный голос. Ему вдруг вспомнилась старая зековская насмешка: «Какая статья? - шоферская. - Это как? - да неправильно задом сдал». Ташкент завел машину, включил заднюю скорость, отпустил сцепление и резко тронулся назад, втопив по газам. Глухой удар в стену, самортизированный о невидимую мягкую преграду да негромкий вскрик, сопровождаемый хрустом, свидетельствовали о том, что жертва не успела вынырнуть из опасной зоны. Ташкент выжал сцепление, включил передачу и рванул с места вперед, бросив взгляд в зеркало заднего вида на распластанное вдоль стены тело человека, заходящегося в последней агонии. В своей жизни Ташкент видел немало смертей, а потому лишь одного беглого взгляда ему было достаточно чтобы понять - мужик больше не жилец. Он вылетел со стоянки, более чем удачно проскочил под желтый свет и смешавшись с потоком машин понесся прочь. Секундою раньше, капля за каплей вытекла и закончилась жизнь капитана Гурьева.
      И был шок. И была масса каких-то бесполезных, маловразумительных действий. Наконец-то добрался до места «семь-три-второй» экипаж, практически вслед за ним примчались Нечаев с гласниками и дежурным по управе. Затем появились гаишники и уже совсем необязательная «скорая помощь». Была типичная для таких нетипичных ситуаций суета, неразбериха, истерика и брань. Кто-то давал отмашку для введения плана «Перехват», кто-то матерился по телефону, кто-то нервно курил, стараясь не смотреть в ту сторону, где в луже крови лежал человек, который еще несколько минут назад был молодым, красивым, а главное, полным жизни. Чуть поодаль, выворачивало наизнанку захлебывающегося слезами и рвотой Лямина. Был звонок на мобилу Нестерова от заказчика, который только теперь окончательно разобрался в своих многоходовках и сообщил, что сегодня крепить объекта представляется нецелесообразным…
      После того, как тело Гурьева погрузили в «скорую» и повезли на Екатерининский, 10, бригадир подошел к отрешенно сидящему на земле Козыреву и, положив ему руку на плечо, негромко спросил:
      – Машину вести сможешь? Паша молча кивнул.
      – Тогда давай бери Лямку и поехали. Хватит. Не нужно здесь больше. Слышишь меня?
      Козырев снова кивнул, медленно поднялся и побрел за Ляминым…
      … Темно-синяя «девятка» медленно катила по Петровской набережной. Смена возвращалась на базу в полном молчании. Лямину хоте лось плакать, но он был убежден, что делать этого было нельзя. Иван еще не знал, что в жизни каждого мужчины встречаются моменты, когда плакать незазорно. Нестеров достал бе-ломорину, нервно помял ее пальцами, отчего она раскрошилась и порвалась. Он полез в карман за другой и в этот момент, в который уже раз за сегодня, у него зазвонил мобильник:
      – Сергеич! Вы че там, на сверхурочные остались, что ли? На часы-то смотрите или как? Учти, еще полчаса вас жду, а потом домой поеду… Пиво, между прочим, уже совсем теплое - у нас в дежурке холодильник накрылся.
      – Мы едем, Костя, уже едем - бесцветным, абсолютно лишенным каких-либо эмоций, голосом ответил Нестеров.
      – Слышь, Сергеич, - продолжал Пасечник, судя по его жизнерадостному тону, как минимум парочку пива к этому времени он уже успел оприходовать. - Попроси Гурьева, чтобы на Садовой тормознулся. Там есть подвальчик, Антоха знает, где торгуют офигительным вяленым толстолобиком. Пусть подорвется, возьмет пяток, хорошо?…
      Ответа Пасечник не услышал. Последующие попытки набрать номер Нестерова ни к чему не привели - тот по непонятной причине отключился. «Вот ведь жмотье», - обиделся Пасечник и открыл очередную бутылку. В самом деле - если человек случайно по службе запорол небольшого косяка, то это еще не означает, что теперь соседний экипаж может из него веревки вить.

Глава вторая ПОЛИНА