Дело о прокурорше в постели

      — Я такое вообще не читаю. Это же бульварный листок.
      — А зря. Посмотри на третьей полосе. — Обнорский показал на лежавшую перед ним газету.
      Я сразу увидел три фотографии из тех, что передали мне у «Большого дома». Крупный заголовок «Дипломатический роман» — без претензии на оригинальность.
      «Атташе немецкого консульства Курт Дерксон очень полюбил Петербург и русскую девушку Таню, с которой почти не расстается…» Интересно, кто написал эту чушь? Я посмотрел на подпись под статьей. Николай Повзло, агентство «Золотая пуля».
      — Что это?
      — Вот и я тебя хочу спросить — что это? — Обнорский посмотрел на меня.
      Интересно, что он хотел от меня услышать?
      — Думаю, что об этом лучше спросить управление охраны, — я рассказал о состоявшемся накануне разговоре.
      — Нет, мальчики, надо что-то делать, этого нельзя так оставлять, — разволновалась Марина Борисовна.
      — Был у меня в газете один такой случай. — Скрипка хотел поведать одну из своих многочисленных историй, но передумал. — Значит, так. Я попробую навести справки, как это дерьмо попало в газету. Хотя вы сами знаете, как это делается. Надо завтра собрать пресс-конференцию и обо всем рассказать.
      — Займись этим, — попросил Андрей Леху. — А мы с тобой, Николай, приглашены на обед. Звонил Кристиан, в час мы встречаемся с Дерксоном в «Европе».
      — Тогда идем. А иначе лучше в пирожковой за углом. В «Европе» чашка кофе стоит восемь баксов — овес нынче дорог.
 

***

 
      Кристиан с Куртом уже ждали нас в ресторане, в крытом внутреннем дворике отеля. Особенно мне нравится это местечко зимой, когда на улице грязь и слякоть, а лица прохожих угрюмы, недружелюбны. Зато здесь чувствуешь себя как за границей.
      Кристиан представил нас Дерксону.
      — Мы должны принести извинения за сегодняшнюю публикацию… — начал Обнорский.
      Я тоже попытался сказать, что мы тут вроде как ни при чем.
      — Не надо, я все понимаю — я догадываюсь, как это делается, — Курт усадил нас за стол. — Я уже видел эти снимки. Видимо, они хотели меня вербовать, а когда у них ничего не вышло, решили отомстить. Не сейчас, так позже — они бы все равно это сделали. К сожалению, моя миссия в России подходит к концу. Сегодня мне объявили о срочной командировке в Бонн. Фактически это означает отзыв. А Таня… Если откровенно, то я давно уже не живу вместе с супругой. С Татьяной мы сыграем свадьбу. Но, скорее всего, не здесь.
      — У нас завтра пресс-конференция, где мы расскажем об этой провокации…
      — При всем желании не могу принять ваше приглашение. Сами понимаете, я не частное лицо. Но, в любом случае, спасибо за предложение. Теперь я вынужден, как это у вас говорят, откланяться. — Курт с Кристианом поднялись из-за стола, попрощались с нами и направились к выходу.
      Я смотрел им вслед. Глупо как-то все вышло. С Куртом они все равно добились своего. Пресс-конференция ничего не изменит, хотя завтра мы и выступим…
      — Не грусти, — Обнорский хлопнул меня по плечу. — Что с материалом о проделках Аксененко?
      — Статья готова. Позвоню в «Губернские новости», думаю, что они возьмут. Но сперва хочу съездить в «Геракл» — адрес у меня есть. «Гражданин Подкопаев, вам предоставляется последнее слово…»
 

***

 
      …Сначала был шум в голове, потом я открыл глаза и несколько секунд спустя понял, что надо мной потрескавшийся и давно некрашенный потолок с разводами от старых протечек. Нечто похожее я испытывал после солнечного удара, когда в детстве отец впервые привез меня в Крым.
      Я повернул голову и выяснил, что лежу на покрытом линолеумом полу рядом с давно не мытой кухонной плитой. Рот был чем-то забит. Попытался сесть, но шум в голове сменила тупая боль в затылке. Издав что-то похожее на мычание, я откинулся на спину. Пошевелил кистями и обнаружил, что запястья перехвачены браслетами наручников, от которых тянется веревка к ногам, связанным около голеней.
      Голова просто раскалывалась. Терпеть не могу головную боль. Скорее всего, мне сзади чем-то засандалили по затылку.
      В общем, пришел, упал, очнулся — гипс…
 

***

 
      Я нашел офис «Геракла» на пятом этаже грязного, с запахом подъезда обычного жилого дома недалеко от Невского.
      Нажал кнопку звонка. Дверь открыл стриженный почти наголо амбал, как пишут в таких случаях — «характерной наружности».
      — Могу я видеть господина Подкопаева? — я показал редакционное удостоверение.
      Он разглядывал меня. Я смотрел на него.
      — Что ж, проходи, — лысый ежик пропустил меня, защелкнув дверь на замок.
      Я оказался в длинном полутемном коридоре. Скорее всего, это была бывшая коммуналка.
      Из— за одной из дверей появился худощавый парень примерно моих лет, в костюме без галстука. Почему-то директора «Геракла» я представлял себе несколько иным. Этот был похож на секретаря райкома комсомола.
      Свою речь я заготовил заранее — так и так, собираемся публиковать материал, где упоминается и ваша фамилия, не хотите ли взглянуть.
      Он поморщился и посмотрел на меня как на полного идиота.
      — Тебя же предупреждали, — сказал амбал, стоявший у меня за спиной.
      — Да, но… — я стал поворачиваться в его сторону…
      Дальше не помню…
 

***

 
      Из— за двери послышались голоса.
      — И что теперь делать? — визжал чей-то голос. Я подумал, что скорее всего он принадлежит Подкопаеву.
      — Не ссы, — отвечал амбал, — не твоя забота.
      Может, это они про меня. Я поднял ноги и дотянулся руками до тряпки, торчавшей изо рта. Вдох-выдох. Хорошо-то как!
      Тихо опустить ноги мне не удалось. Они с грохотом бухнули об пол.
      Удар болью отозвался в голове.
      — О, оклемался, — заглянул в кухню мордастый. — Знаешь, братан, по пьяной лавочке со многими случаются несчастные случаи. Значит, пора тебе переходить к употреблению спиртных напитков.
      Он взял со стола початую бутылку коньяка, присел, зажав мою голову между колен, и стиснул мне нос большим и указательным пальцами левой руки. Ничего не оставалось, как открыть рот, куда он тут же засунул горло бутылки.
      — Пей до дна.
      Коньяк обжигал горло. Почувствовав, что сейчас захлебнусь, я скорее от страха, чем осознанно, собрал все оставшиеся силы — мои ступни описали дугу, и удар пришелся прямо в лоб мордастому. От неожиданности он отлетел к стене. Из носа закапала кровь.
      — Тебе конец, — прохрипел амбал, вставая и утираясь тыльной стороной кисти.
      Это я понимал и без него.
      Настойчиво зазвенел входной звонок.
      — На помощь! — заорал я, собрав последние силы.
      Мордастый в нерешительности остановился. Последовали сильные удары в дверь, треск ломающегося дерева и крик: «Налоговая полиция! Всем на пол!»
      В коридоре послышался тяжелый топот, и на кухню один за другим влетели «двое из ларца, одинаковых с лица» — серый камуфляж и вязаные шапочки с прорезями для глаз и рта. В руках — укороченные автоматы.
      Я и так уже был на полу, а вот мордастому не повезло. Во всяком случае, ему быстро придали горизонтальное положение, и не уступающий амбалу в комплекции «полицай», устроившись у него на спине, уже застегивал наручники на сведенных назад руках.
      Связанный журналист оказался для полицаев полной неожиданностью.
      Маски-шоу подоспели очень вовремя, хотя, как выяснилось, я тут был ни при чем. Реализация оперативных мероприятий по крупному неплательщику — ООО «Геракл» — была запланирована еще неделю назад.
      Финал статьи для «Новостей» получился покруче любого боевика. В газете наш материал отметили на летучке и даже обещали премию — сто рублей.
      Кстати, статья вышла в один день с нашей пресс-конференцией. Обнорский хлопал меня по плечу и называл героем.
      Да что толку? Таких, как Аксененко, — тысячи. Одна статья ничего не изменит.
      Голова у меня еще трещала, и с пресс-конференции я смотался, не дожидаясь окончания.
      Запел радиотелефон.
      — Коля, когда ты, наконец, появишься в конторе? По-моему, я по тебе успела соскучиться. — Я не сразу узнал голос Ани…