— Твой Соболин небось дома уже с голоду помирает, — я почувствовал, что сам чертовски проголодался.
      — Да ну, его же еще утром какие-то опера взяли на операцию. Куда-то под Новгород. Знаю я эти операции. Купят по бутылке водки да нажрутся. Обещал вернуться завтра. А сына мы отдали моим родителям на неделю на воспитание. Хочешь — бери курицу, приготовишь.
      — Нет, не буду. — Я даже сглотнул слюну, на секунду представив жареного цыпленка с картошкой и черносливом внутри, — Может быть, заедем куда-нибудь в кафе, поужинаем?
      — Я могу сделать курицу и вместе съедим, — вдруг предложила Соболина.
      — Хорошая мысль. Тогда едем ко мне. — Не дожидаясь ответа, я повернул с Фонтанки на Московский.
      Когда я в прихожей помогал Соболиной снимать плащ, мне на глаза попалась маленькая аккуратная родинка на ее стройной шее. и я сразу забыл о еде. Снимая туфли, Аня рукой оперлась на мое плечо, и вот тут у нас одновременно что-то замкнуло…
      Мой кофе уже остыл. Да, нехорошо как-то вышло. И что теперь делать. Говорил мне батя: «Не живи там, где живешь». А я не слушал.
      — Повзло, мне с тобой было очень хорошо, — Соболина, видно, решила развеять мои сомнения. На ней была одна незастегнутая рубашка, и сбоку я видел на редкость соблазнительную грудь.
      — Мне с тобой тоже, — это было действительно здорово. Да и, в конце концов, замужем — это не умерла, как говорила Марина Борисовна. Я почувствовал, как сопротивление во мне снова вот-вот перегорит.
      — Там еще вроде бы остался диван…
      — Выдержит? — Соболина улыбнулась, и я отметил, что улыбка у нее тоже очень милая.
      — Ты бы пока посмотрел, что я нашла у нас по «Гераклу», — вспомнила утром Аня, занявшись-таки обещанной курицей.
      Действительно, я даже забыл, чему обязан романтическим приключением.
      Наш «Геракл» оказался одним из многочисленных ООО. Впрочем, главное, что меня интересовало сейчас, — это фамилия директора. Подкопаев. Да, все сходится. А вот фамилия Аксененко среди учредителей — уже удача. Этот, правда, Игорь. Братья? Да вот еще неизвестно откуда взявшаяся информация о тесной связи с правоохранительными органами. Ну, в этом-то как раз ничего необычного нет. Недавно я встречался с одним депутатом-бизнесменом, который в большом авторитете. Так он хвастался, что у него начальник службы безопасности — бывший заместитель начальника «конторы». Мол, если у него главный телохранитель «оттуда», то значит, и он белый и пушистый. Хотя тут же рассказал, как купил депутатский мандат за несколько сот тысяч долларов.
      Вот и Подкопаев обзавелся надежной крышей. Главное управление охраны — это вам не воробьям фиги показывать. Бывшее 9-е управление КГБ, ныне ГУО. Охрана президента и первых лиц государства. Впрочем, ныне ментовской или гэбэшной крышей никого не удивишь. Хорошо если еще во внерабочее время крышуют, но ведь сплошь и рядом совмещают приятное с полезным.
      — Ну как, есть что-нибудь полезное? — Аня поставила на стол сковородку с подрумянившейся курицей и нарезала помидоры, которые обнаружила в холодильнике. Она быстро освоилась на кухне.
      — Ты молодец. Взгляни, что мне принесли, — я вытащил из сумки конверт.
      Кстати, кто-то уже не первый раз подбрасывает нам информацию к размышлению. Прошлой зимой, когда мы собирали сведения об «Институте безопасности общества», где группа товарищей с успехом осваивала бюджетные средства на личные нужды, по почте пришел конверт без обратного адреса с парой любопытных документов. Оказывается, два миллиона долларов наши «ученые» получили под техническую проработку идеи высокоскоростного средства передвижения, приводимого в действие мускульной силой ног. Читай велосипеда. Как писали классики, «с таким счастьем — и до сих пор на свободе».
      Между прочим, в том, что сливают информацию именно в наше агентство, нет ничего удивительного. Связываться с органами многие не хотят и ни за что не будут, а вот пресса — совсем другое дело. К тому же то, чем мы занимаемся, очень похоже на оперативную работу. Конечно, печатное слово сейчас ничего не стоит. Вернее, стоит как раз столько, сколько заплатят. Но все же иногда статья в газете эффективнее всех органов, вместе взятых.
      — Что ж, пора на службу. — Давненько день не начинался столь недурственно.
      Я посмотрел на Анну:
      — Ну что, все хорошее когда-нибудь заканчивается?
      — Будем выдвигаться по одному? — не иначе как Аня решила проверить меня на вшивость. — Увидит кто-нибудь с утра вдвоем, будут строить версии.
      Да, строить версии — это мы умеем. На год вперед можем завалить работой и милицию, и прокуратуру, и ФСБ. Только дай тему. Вот когда в прошлом году депутата Омельченко расстреляли — мы в статье столько версий за полчаса набросали, что потом к нам сотрудники следственной бригады полгода ездили. Интересовались — откуда вы это взяли, а это где узнали. А как-то меня один следак в сторонку отвел и спрашивает: «А скажите, Николай Львович, как вы думаете, где нам следует искать исполнителей?» Я чуть не упал. Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Нет, в Сочи теперь уже не модно…
      Кстати, наша контора называется «Золотой пулей» тоже неспроста. Название, конечно, не ах. Хуже, чем детективное агентство «Лунный свет», но это не ради красного словца. Несколько лет назад Андрюха Обнорский, тогда еще, как и я, корреспондент городской «молодежки», писал о маньяке, который несколько лет безнаказанно орудовал в городе. У него был фирменный стиль — охотился исключительно за симпатичными молоденькими девушками семнадцати — двадцати лет, подстерегал их по дороге к дому на темных пустырях, насиловал и убивал из мелкокалиберного пистолета. Причем использовал патроны исключительно иностранного производства с покрытыми медью пулями. Их еще называют «золотыми» и применяют в спортивной стрельбе.
      — Нет, по одному никак не получится. По правилам хорошего тона кавалер должен проводить, даму. Едем! — Я встал из-за стола и решительно взял Аню за руку.
      Когда у офиса мы выходили из машины, то первым делом встретили Марину Борисовну. Она пристально посмотрела на нас…
      Обнорского в конторе опять не было. Я набрал номер его трубы.
      — Дядя Андрюша, ты где? Пьешь кофе в «Садко»? Возьми и мне чашечку, буду через десять минут, расскажу тебе историю. Даешь интервью иностранцу? Я тоже могу дать. Нет, отложить нельзя.
      …Обнорский сидел за столиком в центре полупустого зала с белобрысым парнем в жилете армейского образца (удобная штука — куча карманов). Парень что-то старательно записывал в блокнот.
      — Твой кофе, — пододвинул мне чашку Обнорский. — Подожди немного, мы скоро закончим.
      Я плеснул в чашку сливок и насыпал две ложечки сахара. Кофе уже успел остыть. Откинувшись на спинку стула, я почувствовал, что сейчас засну. Я улавливал лишь обрывки разговора между Андреем и иностранцем — что-то о страшной русской мафии в Европе.
      — Николай, Кристиан интересуется, кто победит на следующих выборах, — вывел меня из состояния дремоты Обнорский.
      — На выборах? Электорат, как всегда, кинут. В итоге победят деньги и политические технологии, а мы будем разоблачать мафиозных кандидатов и тоже заработаем денег. Круговорот денег в природе. А вы откуда, Кристиан?
      Он оказался московским собкором немецкого журнала. Я вспомнил про фотографии. Немецкий дипломат… Есть ли у вас план? О да, у меня есть план.
      — Кристиан, вы хотите сделать бомбу для своего журнала?
      Еще бы он не хотел. Покажите мне журналиста, который не мечтает найти сенсацию,
      — Подожди, подожди, — заинтересовался Обнорский. — Какую бомбу, почему не знаю?
      Я рассказал про письмо, вчерашнюю встречу и положил на стол фотографии. Да. Вот еще диктофон с записью…
      — Историю с письмом мы, конечно, отработаем сами, а вот как быть с дипломатом?
      — Очень похоже на провокацию, — уловил, куда я клоню, Обнорский. — С нами атташе едва ли будет говорить. Другое дело — немецкий журналист. Как-никак соотечественник.
      — Я готов. Еду в консульство, попробую что-нибудь разузнать, — в глазах Кристиана появился охотничий азарт.
      — А про Аксененко готовь статью, — подвел итог Обнорский. — Его начальство, конечно, будет расстроено появлением такой публикации. Потому они и вышли на тебя. Но это их проблемы. Вряд ли они предпримут что-то кроме беседы.
      — Ладно, завтра напишу. А сейчас с твоего позволения поеду домой, спать.
      — Спать? А что ты ночью делал?
      — Работал, как пчелка, в поте лица.
      — Ну —ну, — кажется, Андрей мне не поверил.
      Поспать мне так и не удалось. Радиотелефон я предусмотрительно отключил, но домашний звонил не переставая. Я решил трубку не снимать и ради интереса стал считать звонки. Сбился после сорока. Кто это такой настырный? Вы настырные, но и я тоже могу пойти на принцип. Каждый человек имеет право на отдых — так, кажется, записано — или было записано — в Конституции. Ну что за люди, ведь ясно же — никого нет дома. Или знают, что я здесь? А может быть, это шеф? Я сполз с дивана и дотянулся до телефона.
      — Николай Львович! — Я узнал голос «Алексея Ивановича», в нем слышалась укоризна. — Ну что же вы, мы звоним, звоним. На работе сказали, что вас сегодня не будет. Но сами понимаете, служба. Так что вы решили?
      — Знаете, ваша информация о господине атташе нас очень заинтересовала.
      — А что с Аксененко? — теперь в голосе чувствовалась досада.
      — Честно говоря, мы еще не обсуждали эту тему. Все как-то некогда, — соврал я.
      — Вы не совсем серьезно отнеслись к нашей просьбе, — «Алексей Иванович» был явно раздражен.
      — Ну почему же, я понимаю всю важность момента.
      — Складывается такое ощущение, что не до конца. Кстати, вы, оказывается, пользуетесь успехом у прекрасного пола? — Это уже был запрещенный прием. Выходит, они меня пасут…
      — Это надо понимать как угрозу? — собрался я с мыслями после некоторой паузы.
      — Ну что вы, Николай Львович, просто интересуемся.
      — По-моему, напрасно. Я не генеральный прокурор, не иностранный дипломат и даже не министр юстиции. — Я первым повесил трубку.
      Разговор подействовал как холодный душ. Спать уже совсем не хотелось. Не люблю, когда на меня давят. Значит, придется воевать.
      Я включил компьютер, взял сигарету и за час набросал пятьдесят строк о «красных» крышах, ничем не уступающих бандитским, и коррупции, разъедающей правоохранительные органы, как и все общество. Как частный пример — расписки Аксененко. Пожалуй, этого достаточно. Не одна, так другая газета ухватится за этот материал. А диктофонная пленка послужит доказательством на крайний случай.
      Что мне за это будет? Да, пожалуй, ничего. Они вряд ли предпримут какие-то действия после неудавшегося шантажа. Операция провалена. «Юстас — Центру: шеф, шеф, все пропало».
      Теперь можно и поспать. Однако я их недооценил.
      Удивительно, но сегодня с утра Обнорский был на месте. Ксюша в блузке с весьма откровенным декольте радостно улыбнулась и сообщила, что шеф просил меня зайти, как только я появлюсь.
      — Салют, — мрачный Обнорский положил ручку и оторвался от чтения газеты. Перед ним сидели Агеева и Леша Скрипка, тоже заместитель Андрея. — Ты читал сегодняшние «Городские новости»?
      — Я такое вообще не читаю. Это же бульварный листок.
      — А зря. Посмотри на третьей полосе. — Обнорский показал на лежавшую перед ним газету.
      Я сразу увидел три фотографии из тех, что передали мне у «Большого дома». Крупный заголовок «Дипломатический роман» — без претензии на оригинальность.
      «Атташе немецкого консульства Курт Дерксон очень полюбил Петербург и русскую девушку Таню, с которой почти не расстается…» Интересно, кто написал эту чушь? Я посмотрел на подпись под статьей. Николай Повзло, агентство «Золотая пуля».
      — Что это?
      — Вот и я тебя хочу спросить — что это? — Обнорский посмотрел на меня.
      Интересно, что он хотел от меня услышать?
      — Думаю, что об этом лучше спросить управление охраны, — я рассказал о состоявшемся накануне разговоре.
      — Нет, мальчики, надо что-то делать, этого нельзя так оставлять, — разволновалась Марина Борисовна.
      — Был у меня в газете один такой случай. — Скрипка хотел поведать одну из своих многочисленных историй, но передумал. — Значит, так. Я попробую навести справки, как это дерьмо попало в газету. Хотя вы сами знаете, как это делается. Надо завтра собрать пресс-конференцию и обо всем рассказать.
      — Займись этим, — попросил Андрей Леху. — А мы с тобой, Николай, приглашены на обед. Звонил Кристиан, в час мы встречаемся с Дерксоном в «Европе».
      — Тогда идем. А иначе лучше в пирожковой за углом. В «Европе» чашка кофе стоит восемь баксов — овес нынче дорог.
      Кристиан с Куртом уже ждали нас в ресторане, в крытом внутреннем дворике отеля. Особенно мне нравится это местечко зимой, когда на улице грязь и слякоть, а лица прохожих угрюмы, недружелюбны. Зато здесь чувствуешь себя как за границей.
      Кристиан представил нас Дерксону.
      — Мы должны принести извинения за сегодняшнюю публикацию… — начал Обнорский.
      Я тоже попытался сказать, что мы тут вроде как ни при чем.
      — Не надо, я все понимаю — я догадываюсь, как это делается, — Курт усадил нас за стол. — Я уже видел эти снимки. Видимо, они хотели меня вербовать, а когда у них ничего не вышло, решили отомстить. Не сейчас, так позже — они бы все равно это сделали. К сожалению, моя миссия в России подходит к концу. Сегодня мне объявили о срочной командировке в Бонн. Фактически это означает отзыв. А Таня… Если откровенно, то я давно уже не живу вместе с супругой. С Татьяной мы сыграем свадьбу. Но, скорее всего, не здесь.
      — У нас завтра пресс-конференция, где мы расскажем об этой провокации…
      — При всем желании не могу принять ваше приглашение. Сами понимаете, я не частное лицо. Но, в любом случае, спасибо за предложение. Теперь я вынужден, как это у вас говорят, откланяться. — Курт с Кристианом поднялись из-за стола, попрощались с нами и направились к выходу.
      Я смотрел им вслед. Глупо как-то все вышло. С Куртом они все равно добились своего. Пресс-конференция ничего не изменит, хотя завтра мы и выступим…
      — Не грусти, — Обнорский хлопнул меня по плечу. — Что с материалом о проделках Аксененко?
      — Статья готова. Позвоню в «Губернские новости», думаю, что они возьмут. Но сперва хочу съездить в «Геракл» — адрес у меня есть. «Гражданин Подкопаев, вам предоставляется последнее слово…»
      …Сначала был шум в голове, потом я открыл глаза и несколько секунд спустя понял, что надо мной потрескавшийся и давно не крашенный потолок с разводами от старых протечек. Нечто похожее я испытывал после солнечного удара, когда в детстве отец впервые привез меня в Крым.
      Я повернул голову и выяснил, что лежу на покрытом линолеумом полу рядом с давно не мытой кухонной плитой. Рот был чем-то забит. Попытался сесть, но шум в голове сменила тупая боль в затылке. Издав что-то похожее на мычание, я откинулся на спину. Пошевелил кистями и обнаружил, что запястья перехвачены браслетами наручников, от которых тянется веревка к ногам, связанным около голеней.
      Голова просто раскалывалась. Терпеть не могу головную боль. Скорее всего, мне сзади чем-то засандалили по затылку.
      В общем, пришел, упал, очнулся — гипс…
      Я нашел офис «Геракла» на пятом этаже грязного, с запахом подъезда обычного жилого дома недалеко от Невского.
      Нажал кнопку звонка. Дверь открыл стриженный почти наголо амбал, как пишут в таких случаях — «характерной наружности».
      — Могу я видеть господина Подкопаева? — я показал редакционное удостоверение.
      Он разглядывал меня. Я смотрел на него.
      — Что ж, проходи, — лысый ежик пропустил меня, защелкнув дверь на замок.
      Я оказался в длинном полутемном коридоре. Скорее всего, это была бывшая коммуналка.
      Из-за одной из дверей появился худощавый парень примерно моих лет, в костюме без галстука. Почему-то директора «Геракла» я представлял себе несколько иным. Этот был похож на секретаря райкома комсомола.
      Свою речь я заготовил заранее — так и так, собираемся публиковать материал, где упоминается и ваша фамилия, не хотите ли взглянуть.
      Он поморщился и посмотрел на меня как на полного идиота.
      — Тебя же предупреждали, — сказал амбал, стоявший у меня за спиной.
      — Да, но… — я стал поворачиваться в его сторону…
      Дальше не помню…
      Из-за двери послышались голоса.
      — И что теперь делать? — визжал чей-то голос. Я подумал, что скорее всего он принадлежит Подкопаеву.
      — Не ссы, — отвечал амбал, — не твоя забота.
      Может, это они про меня. Я поднял ноги и
      дотянулся руками до тряпки, торчавшей изо рта. Вдох-выдох. Хорошо-то как!
      Тихо опустить ноги мне не удалось. Они с грохотом бухнули об пол. Удар болью отозвался в голове.
      — О, оклемался, — заглянул в кухню мордастый. — Знаешь, братан, по пьяной лавочке со многими случаются несчастные случаи. Значит, пора тебе переходить к употреблению спиртных напитков.
      Он взял со стола початую бутылку коньяка, присел, зажав мою голову между колен, и стиснул мне нос большим и указательным пальцами левой руки. Ничего не оставалось, как открыть рот, куда он тут же засунул горло бутылки.
      — Пей до дна.
      Коньяк обжигал горло. Почувствовав, что сейчас захлебнусь, я скорее от страха, чем осознанно, собрал все оставшиеся силы — мои ступни описали дугу, и удар пришелся прямо в лоб мордастому, От неожиданности он отлетел к стене. Из носа закапала кровь.
      — Тебе конец, — прохрипел амбал, вставая и утираясь тыльной стороной кисти.
      Это я понимал и без него. Настойчиво зазвенел входной звонок.
      — На помощь! — заорал я,собрав последние силы.
      Мордастый в нерешительности остановился. Последовали сильные удары в дверь, треск ломающегося дерева и крик: «Налоговая полиция! Всем на пол!»
      В коридоре послышался тяжелый топот, и на кухню один за другим влетели «двое из ларца, одинаковых с лица» — серый камуфляж и вязаные шапочки с прорезями для глаз и рта. В руках — укороченные автоматы.
      Я и так уже был на полу, а вот мордастому не повезло. Во всяком случае, ему быстро придали горизонтальное положение, и не уступающий амбалу в комплекции «полицай», устроившись у него на спине, уже застегивал наручники на сведенных назад руках.
      Связанный журналист оказался для полицаев полной неожиданностью. Маски-шоу подоспели очень вовремя, хотя, как выяснилось, я тут был ни при чем. Реализация оперативных мероприятий по крупному неплательщику — ООО «Геракл» — была запланирована еще неделю назад.
 
      Финал статьи для «Новостей» получился покруче любого боевика. В газете наш материал отметили на летучке и даже обещали премию — сто рублей. Кстати, статья вышла в один день с нашей пресс-конференцией. Обнорский хлопал меня по плечу и называл героем.
      Да что толку? Таких, как Аксененко, — тысячи. Одна статья ничего не изменит.
      Голова у меня еще трещала, и с пресс-конференции я смотался, не дожидаясь окончания.
      Запел радиотелефон.
      — Коля, когда ты, наконец, появишься в конторе? По-моему, я по тебе успела соскучиться. — Я не сразу узнал голос Ани…