ГОРОДСКИЕ НОВОСТИ

– Я вспомнил, как все произошло, – продолжал учитель. – Я попытался схватить грабителя за горло, но вместо того мои руки сомкнулись на каком-то металлическом предмете, который оторвался. Это, скорее всего, и была цепь. Во время борьбы она, наверное, отлетела под шкаф. – Ксантипп рассмотрел цепь поближе. – Такие цепи пришивают на воротники плащей как застежку. Взгляните, вот здесь диск был пришит к воротнику. В дырочках застряло несколько шерстяных нитей. На плаще, вероятно, был и второй диск, с петлей для крючка. Когда я рванул цепь, крючок распрямился и выскользнул из петли. Цепь, между прочим, прекрасной работы.

– А что это за смешные картинки? – спросил Антоний, проводя пальцем по золотому диску.

– Тебе следует вымыть руки, – сделал ему выговор Ксантипп. – Эти знаки, выгравированные на диске, – иероглифы. Египетские фигурные письмена.

– Все, что нужно теперь сделать, – найти владельца цепи, и грабитель у нас в кармане, – с надеждой проговорил Муций.

– Смехотворно, – отрубил Ксантипп. – В Риме живет около полумиллиона человек. Шанса найти плащ к этой цепочке почти не существует. Нет, эта улика – ничтожна. Вот, возьмите цепь; она ваша.

Обрадовавшись, Муций поблагодарил учителя и опустил цепь в карман. Вошел слуга со стопкой влажных бинтов для больной ноги Ксантиппа, и мальчиков отослали.

Пересекая Форум, ребята прошли мимо солнечных часов на трибуне ораторов и увидели, что уже третий час дня.

– Нам нужно поторопиться, – сказал Юлий. – Руф, должно быть, ужасно волнуется и ждет нас.

– Руф может подождать, – решил Муций. – А мы сначала должны повидать Виниция.

– Почему Виниция? – удивились все.

– Чтобы удержать его от визита к префекту, – объяснил Муций. – Мы скажем ему, что кто-то подделал почерк Руфа.

– Но он знает, что мы друзья Руфа, и может не поверить нам, – возразил Публий.

Это замечание сразу умерило воодушевление ребят.

– Хм, – пробормотал Муций. – Я как-то не подумал об этом.

– А если сделать так, – выдвинул свое предложение Юлий. – Отнесем моему отцу табличку, на которой Руф сегодня утром сделал надпись по нашей просьбе. Пусть он посмотрит и сравнит ее с надписью на храме. Так как мой отец – судья, он тут же определит, что почерк был подделан, и напишет об этом письмо Виницию.

– А сколько на все это уйдет времени? – спросил Муций.

– Пару дней, – ответил Юлий упавшим голосом.

– Так долго! – воскликнул Муций.

– Отец как раз уехал в Помпеи, – объяснил Юлий. – Он должен судить гладиаторские бои, которые там устроил.

– Мы не можем ждать столько времени, – решил Муций.

– Виниций тоже был судьей когда-то, – припомнил Флавий. – А что, если дать сравнить почерк ему?

– Прекрасная мысль, – одобрил Муций, и Флавий засиял от гордости.

Публия тут же послали забрать у Руфа табличку, после чего он должен был встретиться с остальными у дома Виниция. Публий бегал быстрее всех, у него были длинные тонкие ноги, и поэтому он всегда прибегал первым к финишу на соревнованиях. Довольный таким ответственным поручением, мальчик помчался как стрела.

Тем временем Форум, безлюдный еще несколько часов назад, забурлил, заполнившись множеством людей со всех боковых улиц. Толпа шумела и гудела, как во время состязаний колесниц в Большом цирке.[16] Горожане повсюду собирались группами и обсуждали события, происшедшие за день, и легкий ветерок поигрывал их тогами.

Особенно многочисленная толпа стояла перед внушительным зданием, в котором разместился Национальный архив. Из любопытства мальчишки решительно пробрались сквозь толпу в первые ряды. Но их постигло разочарование. Они ничего не увидели, кроме ежедневных новостей, которые только что вывесили два чиновника, состоявшие при цензоре.

Последние новости были написаны аккуратным почерком, и люди, напиравшие вперед, с интересом их читали. В первых рядах находилось несколько хорошо одетых рабов-переписчиков, принадлежавших богатым патрициям. Они с невероятной скоростью переносили новости на свои восковые таблички, а их хозяева с нетерпением ожидали у себя дома эти рукописные бюллетени.

Антоний, Флавий и Юлий хотели тут же уйти: они надеялись увидеть нечто более завлекательное, чем скучные новости – каждый день одни и те же. Но Муций не двинулся с места и как завороженный смотрел на рукописную газету.

– Здесь есть что-то о храме Минервы, – прошептал он своим товарищам.

– Где? – встревожился Флавий.

– Не так громко! – зашипел на него Муций. – Вот там. Внизу, посередине.

Заметка была небольшой, и Антоний, Юлий и Флавий не сразу заметили ее. Затем с растущей тревогой они прочитали следующее:

СЕНАТОР ВИНИЦИЙ

Мальчики стали с опаской озираться, но, к счастью, никто не обращал на них внимания.

– Если они догадаются, что мы из школы Ксанфа, нас разорвут на кусочки, – напряженно произнес Антоний.

Флавий побледнел и постарался стать пониже ростом.

– Тихо идите за мной, – прошептал Муций и нарочито медленно направился к мраморной лестнице. Беспечно насвистывая, он начал подниматься по ступеням между колоннами. Остальные последовали его примеру, но стоило им добраться до верхней ступеньки, они тут же в панике бросились бежать вдоль колоннады, а затем, перепрыгивая через три ступеньки, спустились вниз и таким образом обошли Форум стороной. Но только достигнув подножия Эсквилинского холма, они почувствовали себя в безопасности и замедлили шаг.

– Вы заметили рабов, переписывающих новости? – спросил Антоний. – Еще немного, и весь Рим узнает, что Кай – болван.

– Наверное, там был и переписчик Виниция, – с беспокойством заметил Флавий.

– Не сомневайся, – заверил его Муций. – Но мы должны увидеть Виниция раньше, чем он.

Они снова принялись бежать. Перед виллой Виниция их ожидал Публий.

– Ты настоящий марафонец, – похвалил его Муций.

– Ерунда, я почти шагом передвигался, – ответил Публий, все еще не отдышавшись.

– А что сказал Руф, когда узнал, что его табличку украли из школы? – поинтересовался Юлий.

– Ничего, – ответил Публий. – Он крепко спал. Я даже не стал его будить. Просто взял вторую табличку и смылся.

Муций потянул бронзовое кольцо, и дверь открыл огромный, похожий на бывшего гладиатора, привратник.

– Что вам надо? – грубо спросил он.

– Мы должны поговорить с сенатором, – ответил Муций.

Привратник удивленно поднял брови.

– Да кто вы такие? – потребовал он ответа.

– Ученики из школы Ксанфа, – отозвался Муций.

На привратника это не произвело ни малейшего впечатления.

– Какой сюрприз! – с притворным восторгом воскликнул он. – Хозяин будет польщен, я уверен. Он вам назначил встречу?

– В этом не было необходимости, – сказал Муций. – Он нас знает. Мы пришли по поводу Руфа.

– Руфа? Какого еще Руфа?

– Руф – наш товарищ, сын Марка Претония, – с достоинством пояснил Муций.

Привратник задумчиво нахмурился.

– Марк Претоний? Марк Претоний… Ах, да… это не полководец, который проиграл битву с галлами?

– Но Руф в этом не виноват, – возмутился Му-

– Уходите, малышня! – фыркнул привратник. Он уже захлопнуть дверь у них перед носом, но тут в глубине двора появилась Клавдия в сопровождении одной из своих наставниц. Муций немедленно позвал ее:

– Клавдия! Клавдия! Он не хочет нас впустить.

Клавдия подбежала к двери и приказала привратнику пропустить ребят.

– Это мои друзья, – твердо произнесла она.

Привратник тут же переменился. Он торжественно распахнул двери, проговорив: «С правой ноги, пожалуйста!», чтобы отвратить несчастье от дома, если кто-нибудь войдет в него с левой ноги.

– Как хорошо, что вы пришли, – радостно приветствовала ребят Клавдия. – Я ужасно скучала.

Теперь на ней была темно-розовая туника с вышитыми по краю цветами, а на ногах – маленькие, изящные шелковые сандалии для дома.

– Мне жаль, но у нас нет времени для игр, – с серьезным видом произнес Муций. – Нам нужно немедленно поговорить с твоим отцом. Мы теперь точно знаем, что это сделал не Руф.

– Ой, как чудесно! – Клавдия от восторга захлопала в ладоши. – Снимите сандалии и проходите.

Мальчики быстро скинули обувь, торжествующе взглянули на привратника и побежали за Клавдией. Она провела их в большой внутренний двор, окруженный колоннами, и велела подождать.

– Я скажу отцу, что вы хотите видеть его, – пообещала она и исчезла за занавеской на двери в дальнем углу двора.

Мальчики поправили складки своей одежды, критически оглядели друг друга и удостоверились, что выглядят вполне достойно для встречи с сенатором. Флавий подошел к фонтану в центре двора, окунул ладони в воду и пригладил волосы. Остальные последовали его примеру.

– Привет! – неожиданно раздалось сзади.

Мальчики обернулись и увидели, что между двумя колоннами стоит Кай и смущенно улыбается.

– Ребята, чем вы здесь занимаетесь? – с наигранной веселостью поинтересовался он.

Единственным ответом был враждебный взгляд. Кай криво ухмыльнулся.

– Разучились разговаривать? – спросил он. Но мальчики продолжали упрямо молчать. Кай вспыхнул, злобно прошипел: – Идиоты! – Потом пожал плечами, повернулся и ушел.

– Теперь он знает, как мы к нему относимся, – заметил Флавий.

– Мы еще с ним разберемся, – мрачно пообещал Муций.

– Пусть только подождет, пока мы затащим его в нашу пещеру, – заявил Антоний. Он сунул одну ногу в фонтан, но тут же выдернул ее из воды. – Ух, какая холодная!

Занавеска раздвинулась, появилась Клавдия и взволнованно позвала ребят:

– Идите сюда, отец ждет вас!

Мальчики пошли за ней гурьбой. Девочка привела их в огромную, роскошно обставленную комнату. Пол был устлан мягкими коврами, повсюду стояли широкие кушетки с пухлыми подушками. Стены украшали картины, а с потолка свисали дорогие светильники из александрийского стекла.

Клавдия указала на высокую двойную дверь между мраморными статуями.

– Отец там, в гимнастическом зале, – сказала она.

– Он в хорошем настроении? – поинтересовался Антоний.

– Не очень, – ответила Клавдия, сморщив носик. – Я говорила с ним только через дверь, и он рычал, как медведь. Ну что, боитесь?

– Ничуть, – отрезал Муций, но все же бросил на дверь обеспокоенный взгляд.

– Смело входите, – продолжала Клавдия. – Он не укусит. В конце концов, он вас знает.

Она уселась на кушетку, грациозно откинулась на подушки и ободряюще улыбнулась. Муций еще раз одернул свою тогу и распахнул двери.

Сенатор возлежал на широком мраморном столе, а его спину растирали двое рабов. В комнате сильно пахло ароматическими маслами.

Виниций повернул голову к мальчикам и сурово спросил:

– Ну, что вы хотите?

Сенатор был совершенно седой, но с густыми и абсолютно черными бровями, что показалось мальчикам весьма странным. Произносил он слова очень отрывисто, в ритме стаккато, так как рабы как раз в этот момент мелко колотили ладонями по его спине.

– Мы пришли насчет Руфа, – начал Муций.

Виниций свирепо посмотрел на своих гостей.

– Если вы пришли, чтобы наврать мне с три короба, лучше сразу убирайтесь прочь! – пригрозил он.

«Отвратительное начало», – подумал Муций, но попытался продолжить: – Видите ли, мы-друзья Руфа. Мы ходим вместе в школу…

– Знаю, – прервал его сенатор. – А почему с вами нет Руфа?

– Он заболел. Простудился, – объяснил Муций.

– Чепуха, – прорычал Виниций. – Он прячется, потому что совесть нечиста.

– Честное слово, он не виноват, – поспешил заверить его Муций. – Мы готовы на огне поклясться за него.

Отстранив рабов, сенатор сел.

– Можете ручаться чем угодно, – сказал он. – Меня этим не проймешь.

Виниций надел поданную рабами тунику и, несмотря на внушительную комплекцию, ловко соскочил со стола. Наклонившись, он подобрал несколько вощеных табличек и сунул их под нос Муцию.

– Вот! Взгляни на последние новости. Мой переписчик только что принес их. Весь Рим знает об осквернении храма. Люди ждут, что я найду преступника и предам его правосудию. Я намерен прямо сейчас отправиться к префекту города и выдвинуть обвинение против Руфа. Его злодеяние – это оскорбление нашего горячо любимого императора, и Руф должен поплатиться. Мне жаль, но даже уважение, которое я питаю к моему другу Претонию, не сможет поколебать этого решения.

Муций встревожился, услышав, что до сенатора уже дошли дурные вести. Все-таки он и его друзья пришли слишком поздно.

– Но Руф поклялся, что это сделал не он, – в смущении пробормотал староста класса.

Вот и все, что он успел сказать.

– Значит, Руф солгал! – резко прервал мальчика сенатор. – Мой сын утверждает, что это почерк Руфа, а он не станет лгать.

– Но почерк Руфа подделан! – выкрикнул Муций. Сенатор опешил.

– Что ты сказал? – не поверил он своим ушам.

– Почерк подделан, – повторил Муций. – У нас есть верное доказательство.

И Муций рассказал сенатору о том, как у Ксантиппа украли вощеную табличку.

– Кто-то выкрал ее, чтобы скопировать почерк Руфа, – закончил он свою историю.

Тут заговорил Юлий. Надувшись от собственной важности, он произнес:

– Вот настоящий почерк Руфа.

И вручил Виницию табличку, которую только что принес Публий.

Сенатор пристально посмотрел на нее и тут же со злостью воскликнул:

– Что?! Опять «Кай – болван»!

Мальчики испугались; они никак не ожидали такой реакции.

– Это… это наша вина, – пролепетал Муций. – Я хочу казать, мы заставили Руфа снова написать то же самое, потому что хотели сравнить эту надпись с той, что на стене храма.

– Хм, – пророкотал Виниций, но, казалось, он несколько смягчился. – А как вы думаете, кто мог подделать почерк Руфа?

– Это нам неизвестно, – признался Муций.

– Но, конечно, не мы, – поспешно добавил Флавий, покраснев.

Виниций снова обратился к Муцию.

– Так ты говоришь, что это написал Руф? – спросил он, указав на табличку.

– Да, – подтвердил Муций. – Мы подумали, что с вашим опытом судьи вы сразу же увидите, что надпись стене храма поддельная.

– Я не очень разбираюсь в графологии, – признался сенатор, но по всему было видно, что эта мысль заинтриговала его.

Шагнув к окну, он постоял там немного, попеременно разглядывая то табличку, то надпись на стене.

Наконец он произнес:

– Эти две надписи, безусловно, выглядят очень похожими.

– Они и должны быть такими, если кто-то нарочно постарался, – хмыкнул Публий.

Виниций вновь повернулся к мальчикам. Усевшись прямо перед ними, он принялся пытливо их разглядывать.

– Так и быть, – наконец проговорил он. – Я займусь вашей теорией.

Сенатор обратился к хорошо одетому рабу, который в течение всего разговора почтительно держался в стороне:

– Сульпиций, пойди узнай, дома ли Скрибон. Попроси его зайти ко мне немедленно. Если он уже в библиотеке Аполлона, найми носилки и доставь его сюда.

Раб поспешил выполнить приказание. Виниций уселся поудобнее и разрешил мальчикам сесть тоже.

– Скрибон – директор библиотеки Аполлона, – пояснил он. – Самый известный в Риме знаток почерков. Если Скрибон подтвердит, что надпись подделана, значит, она подделана. А если он скажет, что она настоящая, так оно и есть.

– Она подделана, – убежденно произнес Муций.

– Это Скрибону решать, – рассудил Виниций.

– А что вы сделаете, если окажется, что она все-таки подделана? – спросил Флавий.

– Не знаю, – рассмеялся Виниций. – Но, по крайней мере, мы будем знать, что Руф не виноват. Вряд ли бы ему взбрело в голову подделывать собственный почерк, как думаете?

– Конечно нет! – хором отозвались мальчики.

Они чувствовали себя гораздо лучше. Виниций оказался не таким уж несговорчивым. Теперь они беседовали вполне дружески; сенатор расспрашивал ребят о родителях, о школе и о том, кем они хотят стать.

– Я хочу быть сенатором, – заявил Юлий. – Отец иногда берет меня с собой в Сенат, чтобы я учился.

– А я собираюсь стать возничим колесницы, – звонко и пронзительно громко поведал Антоний. – Как это здорово – мчаться по арене в колеснице, запряженной четырьмя горячими арабскими скакунами! Зрители будут забрасывать меня цветами, а император увенчает лавровым венкам…

Приятную болтовню прервали голоса за дверью. Через секунду вошел Сульпиций в сопровождении маленького старичка с длинной седой бородой – Скрибона. Мальчики тут же сообразили, что он, должно быть, грек. Почти все ученые мужи в Риме были греками; кроме того, римляне не носили бороды.

Скрибон обходился без тоги. На нем была только потрепанная туника, которую давным-давно нужно было отдать прачке. И хотя пришелец выглядел как нищий, сенатор приветствовал его с большим уважением.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли, – сказал Виниций и начал объяснять, зачем он пригласил Скрибона.

Старик внимательно слушал, наклонив набок голову.

– Громче! – то и дело нетерпеливо повторял он. Наконец взял табличку, поднес ее близко к глазам и раздраженно спросил:

– Кай-болван? Кто этот Кай?

Добродушие Виниция тут же испарилось, он досадливо поморщился и буркнул:

– Кай – это мой сын.

– Я так и думал, – невозмутимо заметил Скрибон. Он прочистил ухо пальцем, а потом изрек приговор: – Это написано мальчиком примерно двенадцати лет. Почерк неустойчив, но уже обрел свой характер. А где предполагаемая подделка?

– Вон там, на стене храма, – ответил Виниций, указывая на окно.

Скрибон подошел к окну, но едва взглянул на храм.

– Слишком далеко для меня, – заключил он. – Я близорук, поэтому придется подойти поближе.

Виниций и Скрибон вместе с мальчиками вышли из дома. Когда они проходили по главному залу, с кушетки вскочила Клавдия и присоединилась к ним.

– Ну, как отец? – шепотом спросила она Муция.

– Мы нашли с ним общий язык, – ответил тот довольно снисходительно.

Они вышли через парадную дверь и прошли совсем немного до храма Минервы. Скрибон вновь внимательно рассмотрел табличку. Затем он подошел к стене так близко, что кончик его носа почти касался каменной кладки, и долго стоял в тишине, изучая буквы, написанные красной краской.

Наконец он произнес:

– Краска попала в середину буквы «о», и верхний край «а» тоже смазан. Но эти детали не собьют меня толлку.

Мальчишки задержали дыхание. Скрибон не торопился. Он достал из туники большой многоцветный платок, не спеша вытер нос, спрятал платок обратно и снова принялся разглядывать то стену, то табличку. В конце концов он произнес:

– Надпись на стене и табличке сделана одной и той же рукой.

ПРОМОКШАЯ ОДЕЖДА И ПУСТАЯ КОПИЛКА

Виниций, который до сих пор был таким покладистым, снова пришел в ярость.

– Немедленно приведите этого Руфа ко мне, – прорычал он. – Я с ним поговорю.

Поблагодарив Скрибона за услугу, он взял за руку Клавдию и возвратился в дом. Скрибон отдал табличку Юлию и зашагал прочь. Мальчики злобно посмотрели ему вслед.

– Из-за него все рухнуло, – сказал Публий.

– Итак, Руф солгал нам, – пробормотал Муций. – Все же я мог поклясться, что он говорит правду.

– Какая теперь разница? – рассудил Юлий. – Жребий брошен, и Скрибон разрушил наши планы. Похоже, Руф попал в переделку.

– Но он еще может убежать, – напомнил Флавий.

– Теперь слишком поздно, – вздохнул Муций. – К тому же он не хочет. Давайте лучше приведем его.

На этот раз они совсем не торопились. Шли нога за ногу и до дома Претония добирались не менее пятнадцати минут.

Старый седобородый раб, открывший им дверь, выглядел бледным и перепуганным.

– Слава богам, что вы пришли! – воскликнул он. – Госпожа уже несколько раз о вас спрашивала. Входите быстро. Случилось что-то ужасное.