- Пусть его сбросит лошадь и он сломает себе шею! - умоляюще прошептала она.
      Глава 6
      Звяканье верблюжьих колокольчиков прервало послеполуденный сон лагеря.
      Лорна тоже проснулась и села среди диванных подушек, поправляя волосы. В шатре стало сумрачно, и она поняла, что день на исходе. Встав с дивана, направилась к выходу, чтобы полюбоваться закатом.
      Женщины в длинных одеждах хлопотали у костров; неизвестно откуда появившиеся всадники увеличивали эту вечернюю суету. Топоча ножками, пробежал малыш, но тут же оказался подхваченным сильными отцовскими руками. Невнятное бормотание гортанных голосов смешивалось в вечернем воздухе с позвякиванием серебряных подвесок на лошадиной сбруе, и над всем этим пустынным бытием неистово полыхал красно-золотой закат.
      Лорна стояла, полускрытая входной занавеской шатра, и с интересом наблюдала за разворачивавшейся перед нею картиной жизни лагеря. От костров поднимался дым, смешиваясь с ароматом кофе и пряным запахом мяса, которое тушилось в горшках, подвешенных над огнем. Жалобно звенели струны какого-то музыкального инструмента; мелодия была странной и чуждой.
      В другое время и в другой ситуации Лорна, без сомнения, была бы очарована живописностью этого лагеря, но теперь... Солнце стремительно уходило за горизонт, в воздухе разливалась прохлада; уже совсем скоро вернется шейх... Она старалась не думать об этом, рассеянно слушая болтовню женщин, шедших с кувшинами от колодца. Походка их была грациозна, а браслеты на щиколотках нежно позванивали в такт плавным шагам.
      В болезненной вспышке красок умирало заходящее солнце... Природа хранила в себе все: страсть и жестокость, красоту и печаль.
      Последний луч угас, оставив в небе трепещущие, мучительно-алые штрихи. Ночь наступила почти сразу, и над лагерем зажглись звезды.
      В этот момент Лорна заметила, что из пустыни к лагерю мчались трое всадников в плащах; и вскоре лошади, сверкая серебряной сбруей, влетели в освещаемое кострами пространство.
      Словно ледяная рука сжала сердце Лорны. Несколько секунд она стояла недвижно, напряженно следя за передовым всадником: как он пришпоривает вороного коня, как стремительно слетает с него, взмахнув широким плащом. Вот протянул руку, чтобы приласкать животное, весь день возившее его на своей спине. Жеребец тихо заржал и положил голову на плечо хозяина.
      Куда тот ездил? Что делал в эти долгие часы за пределами лагеря? Лорна очень быстро поняла все, как только ее взгляд упал на высокую, внушительную фигуру, а ушей достиг низкий голос, отдающий приказания. Шейх был хозяином лежащих в дальних пределах поселений горных племен и ездил туда, чтобы своими глазами проверить все, посетить сельский сход, вынести приговор нарушителям закона.
      Законы, им самим придуманные, не дозволено было никому ни осуждать, ни нарушать!
      Лорна вернулась в шатер, а через минуту пришел и Хасан, чтобы зажечь лампы. Вскоре они расцвели ярким огнем, и в его шафрановых отсветах стало заметно, какое у Лорны болезненно-бледное лицо: глаза потемнели от страха, а сердце готово было выскочить из груди. Из одной лишь только гордости она подавила в себе желание удрать поглубже в шатер. Нет, когда шейх войдет, она уже не побежит, не доставит ему удовольствия видеть ее струсившей.
      - Я принесу кувшин свежего лаймуна, - произнес Хасан, войдя, как всегда, неожиданно и тихо. - Хозяин его очень любит.
      Взглянув на слугу, Лорна с трудом удержалась, чтобы не заявить ему, что пристрастия его хозяина интересуют ее не более, чем мотыльки, летящие из темноты на свет ламп.
      - Разумеется, ему захочется пить, - ответила она со сдержанностью, выдававшей ее внутреннее напряжение.
      Хасан поклонился и исчез, оставив девушку одну в освещенном лампами шатре. Каждая жилочка, каждый нерв в ней были натянуты, как струна. Сунув руки в карманы бриджей, она напряженно ждала: едва дыша, застыла в центре ковра, словно беломраморная статуя. Послышалось звяканье шпор; по телу Лорны пробежала леденящая судорога. Шейх вошел, как всегда, бесшумным, крупным шагом. На плече лежал плащ, шелковая подкладка которого отбрасывала алый отблеск на его белую рубашку и бриджи. На ногах были высокие мягкие сапоги в тон подкладке. Словно языческий бог, стоял он у входа в шатер, оглядывая ее с головы до ног.
      - Прошу прощения за опоздание, - произнес он низким голосом, от которого нервы у девушки просто завибрировали. - Надеюсь, моя девочка не слишком огорчена моим поздним возвращением.
      Лорна смело встретила взгляд его наводящих страх глаз.
      - Я надеялась, что ваш конь сбросит вас и вы сломаете себе шею! - выпалила она ему в лицо.
      - Если женщина раздражена, значит она слишком долго была одна, - заметил он насмешливо.
      - А вы рассчитывали найти меня в слезах, принц Касим?
      С недоброй усмешкой шейх выхватил длинную крученую плеть, которой так ловко пользовался. - Вы, моя девочка, слишком неукротимы, чтобы проливать слезы.
      - Какое, должно быть, разочарование для вас, мсье. Он сбросил плащ и швырнул его на диван.
      - Совсем наоборот. - Его взгляд скользнул по голубой тунике, подчеркивавшей стройную наготу ее тонких рук. - Я заинтригован, потому что завтра, а может быть, даже и сегодня, вы опять можете кинуться на меня с ножом.
      - Лезвие сломается, - произнесла Лорна с отвращением, задерживая взгляд на его широкой груди, на которой ее рука оставила отметину. - У вас каменное сердце!
      - Однако мое каменное сердце не осталось равнодушным к вашей красоте, cherie <Здесь: голубка (фр.).>. - Взглядом шейх поглаживал ее волосы, светлым сиянием окружавшим бледное лицо. - Весь день я спрашивал себя, уж не привиделись ли мне эти солнечные волосы, темно-синие глаза, как жасмин, рот, умеющий так красноречиво убеждать...
      Наступила пауза, так как в шатер вошел слуга, неся в руках поднос, на котором стояли кувшин лаймуна и высокие бокалы. Поставив поднос на один из низких столиков, он спросил хозяина, когда подавать обед.
      - Через час, Хасан. Сегодня мне хочется жареной ягнятины, а на десерт маленьких лепешек с султанкой <Султанка - сорт изюма без косточек.>.
      - Ягнятина уже на вертеле, сиди. - Слуга улыбался. - Я ведь знаю, какой у вас аппетит после такой скачки. Вода для бани господину уже греется.
      Занавеска опустилась за Хасаном, и девушка в очередной раз подивилась, с какими поистине королевскими удобствами живет в лагере шейх. Даже баня к его услугам, а услугой этой он, содержащий себя в безупречной чистоте, пользуется явно часто.
      - Пожалуйста, налейте мне бокал лаймуна, - попросил шейх.
      - К сожалению, ваш слуга только что ушел, - отрезала Лорна, сжимая в карманах кулаки.
      - Налейте, cherie. - В его голосе прозвучала мягкая угроза, и, закипая в душе, она направилась к столику и наполнила бокал холодным лимонным соком.
      - А теперь принесите его мне, - последовал приказ.
      - Да, мой господин. - Девушка повернулась, подошла к нему и выплеснула содержимое бокала прямо в его надменное лицо. Потом, вся побелев, смотрела, как капли сбегали на его кибр, а в желтоватых глазах разгоралось пламя.
      - Ну, теперь вам стало легче? - спросил шейх.
      - Значительно, - откликнулась Лорна. - Жаль только, что это была не кислота... Как бы мне хотелось испортить ваше дьявольское лицо!
      - У вас у самой дьявольский характер. - Он вынул из кармана платок, вытер лицо, а потом, не дав ей ускользнуть, схватил и прижал к себе с такой силой, что каждым своим изгибом, каждой линией она оказалась вдавленной в его крепкое тело.
      - Как же ты меня ненавидишь! - Губы его медленно приближались к ее рту, глаза угрожающе сверкали. - Сперва пыталась заколоть меня, а теперь стараешься вызвать мою ярость в надежде, что я сломаю тебе шею. Да разве можно ломать такую прелестную шейку, та chere <Дорогая (фр.).>. Скорее уж я покрою ее поцелуями.
      Почувствовав на себе его губы, Лорна закрыла глаза и вычеркнула из памяти его лицо, но не смогла отключить чувства и не ощущать его жадных губ на своей шее, щеках, висках. Дрожь сотрясала ее с головы до ног, когда горячие, ищущие губы закрыли ей рот, отгибая назад ее голову, пока она не обессилела в его руках.
      - Пожалуйста.., отпусти меня, - взмолилась девушка, когда смогла говорить.
      - Вот, прошу. - Шейх со слабым смешком выпустил ее из объятий. - Ты свободна.
      - Не мучай меня! - В рамке растрепанных мягких волос мерцали умоляющие сапфировые глаза. - Дай мне лошадь и проводника... Отпусти меня в Ираа. Я никому не расскажу, что была здесь!
      - И ты, конечно, гарантируешь мне отпущение грехов! - съязвил он, наливая себе другой бокал лаймуна, который выпил с жадностью. - Разумеется, ты никому не расскажешь, ведь, не дай бог, кто-нибудь да узнает, что в пустыне ты встретила достойного соперника. Интересно, скольких мужчин, маленькая фурия, обратила ты в бегство своим презрением и холодностью?
      - Ты просто скот! - Щеки ее вспыхнули румянцем. - Тот конокрад был гораздо менее жесток, чем ты, с твоей баней, книгами и матерью-испанкой!
      - А вот мою мать мы обсуждать не станем, - оборвал ее шейх. - У нее, по крайней мере, было горячее сердце.
      - Если я так холодна, тогда зачем держать меня в своем роскошном шатре? Уж наверное ты предпочел бы кого-нибудь погорячее?
      - Одну из моих девушек для развлечений, да? - Он вздернул черную бровь. Как тебе известно, я развожу лошадей и очень их люблю. Но время от времени в табуне появляется какая-нибудь особенно упрямая, и тогда я с удовольствием укрощаю ее.
      - Ты хочешь сказать, ломаешь, - парировала Лорна.
      - Единственный раз одну из моих лошадей едва не сломали, и я на твоих глазах запорол виновного.
      - Так, значит, ты уверен, что похищение девушки не доставит тебе больших неприятностей? Понимаю, принц Касим: по вашему мнению, женщина едва ли может успешно соперничать с хорошей лошадью. Однако, волею случая, я - не арабка и не желаю, чтобы по вашей прихоти меня держали здесь как пленницу. У меня есть права, и вы не сможете их игнорировать. Я - не вещь.
      - Ни одна арабка не станет так рассуждать, - сказал Касим. - Неужели вы уверены, что власти тут же начнут прочесывать всю пустыню в поисках вас? Конечно, вокруг Фадны они еще поищут, ну, порасспрашивают о вас, но как только узнают, что вы сумасбродны, упрямы и необыкновенно красивы, то обреченно пожмут плечами и скажут, что вы совершили большую глупость, отправившись в одиночестве.
      Лорна безмолвно уставилась на него.
      - Так значит вы... У вас нет намерения отпустить меня обратно в Рас-Юсуф? - Жуткая слабость охватила девушку; ей захотелось броситься на ковер и завыть по-звериному. - Вы собираетесь держать меня здесь?
      - До тех пор, пока мне это будет нравится, - лениво откликнулся он. После дневных дел мужчина жаждет развлечений, а у вас это прекрасно получается, девочка моя. В вас есть сила и неукротимость, и мне это нравится. Вы прелестны, но холодны, и такой контраст я нахожу весьма волнующим.
      - В вас нет ни капли жалости, - выпалила она.
      - А у вас нет ни капли знаний о теле и его безжалостных потребностях, возразил шейх.
      Лорна опять уставилась на него; каждый ее нерв был натянут до предела.
      - Да вы просто дьявол! - сдавленно простонала она.
      - Возможно, но тогда отражение дьявола - в лице женщины - синеглазой, с нежным ртом, дразнящей и переменчивой.
      Он откинул входную занавеску шатра и встал там, разглядывая ее. Эта тигриная грация и самоуверенность казались оскорбительны, а взгляд собственника приводил Лорну в ярость.
      - Вам специально принесли одежду, чтобы я мог наслаждаться видом девушки, а не очаровательного мальчика. И вы будете носить ее!
      - Это те вещи, которые вы купили, чтобы обрадовать свою рабыню во дворце? - Губы Лорны искривились. - Да вам придется силой надеть их на меня!
      - Пожалуй, обратная процедура доставила бы мне куда больше удовольствия, девочка моя. - Касим явно забавлялся. - Тюркейя - моя сестра, а не рабыня.
      Насмешливо поклонившись, он удалился. Какое-то время мужественный силуэт шейха был еще виден на фоне занавески, пока он говорил с одним из стражей-арабов, приставленных ко входу в шатер, чтобы она не могла убежать.
      Лорна поднесла руку к горлу, словно желая схватить готовое выскочить сердце. Значит, пока она не надоест ему, ее будут держать в этой шелковой клетке, наполненной зыбкими тенями от масляных ламп! Ее силой заставят разделять общество принца и его ласки...
      Девушка вынырнула из океана своих мыслей и снова оказалась в реальном мире, в гареме, куда как раз вошла Захра, чтобы помочь ей переодеться. Лорна была тиха и покорна. Она позволила облачить себя в дымчатую бархатную тунику с мелкими жемчужными пуговками от горла до талии и в шелковые шальвары, стянутые у щиколоток. Затем обулась в рубиново-красные бабуши <Бабуши - туфли без задников, иногда на каблучках> с загнутыми вверх носами и разрешила Захре расчесать себе волосы, пока они не заблестели ярче, чем ее шелковые одежды.
      Так значит Тюркейя - сестра шейха. Наверное, он ее очень любит, раз покупает ей подарки. Лорне трудно было представить себе, чтобы этот безжалостный человек мог кого-то любить. Любовь, нежность, привязанность - все эти чувства хранятся в сердце, а для Лорны этот человек был совершенно бессердечным.
      - Захра?
      - Да, лелла?
      - А сестра твоего хозяина очень красива?
      - Принцесса Тюркейя похожа на золотую куколку, с ресницами, в которых может запутаться мотылек, и густыми черными волосами до талии. Говорят, за нее сваталось много богачей, но принц Касим всем отказал от ее имени.
      - А разве не слово отца должно быть в этом деле последним?
      - Эмир слишком занятой человек, чтобы заниматься женскими делами, даже если речь идет о дочери. Тюркейя ведь только дочь. Вот сиди Касим - гордость и радость эмира. Он всегда разрешает своему сыну делать все, что тому ни вздумается.
      - Не могут в это поверить! - Лорна прикусила губу. Ей снова стало больно и страшно. И, хоть кроме служанки здесь никого не было, она устыдилась и с отвращением отвернулась от зеркала, бесстрастно отразившего ее уже вполне гаремный облик.
      - Лелла недовольна своей наружностью? - с тревогой спросила Захра. - Может быть, нужны украшения на шею и серьги?
      - Прекрати! - В голосе Лорны звучали слезы. - Я и так, без этих дополнений, уже похожа на одалиску. У меня такой вид, будто я собираюсь на карнавал!
      - А что это "карнавал"? - Служанку приводило в явное замешательство поведение белокурой румии <Румия (араб.) - первоначально слово означало "гречанка", потом вообще европейская женщина (Рум - Византия, Греция)>. Могущественный принц поселил ее в своем шатре, куда почти никому нет доступа, а у нее это, похоже, не вызывает ни малейшей радости или гордости.
      - На карнавале, Захра, гуляют люди, которые могут быть смелыми или веселыми только под маской. Карнавал похож на настоящую жизнь. Мы улыбаемся, чтобы скрыть боль. Смеемся, чтобы не показывать слез.
      - Все записано, - произнесла Захра совершенно серьезно. - Мы не можем удержаться от поступков. Они уже предопределены!
      - Да, я понимаю, не все зависит от самих людей. Поэтому у нас и говорят: "Презирай грех, но не грешника, ведь он грешит не по своей воле".
      Лорна отдернула бисерную занавеску и заставила себя выйти в переднюю часть шатра. Там Хасан накрывал на стол. Шейх еще не вернулся. Выходя подышать прохладным вечерним воздухом и полюбоваться яркими звездами, девушка чувствовала на себе взгляд слуги. Около шатра метнулась тень, и Лорна поняла, что это ее страж молча наблюдает за ней, пока она тут стоит, вдыхая странные запахи лагеря вместе с запахами самой пустыни.
      Ей очень захотелось посмотреть, как выглядит огромная, величественная пустыня в свете восходящей луны, но вместо этого она со вздохом вернулась в шатер. Захра и Хасан уже ушли. В шафрановом мерцании ламп еще роскошнее казались и мягкие ковры, и поблескивающие подушки с портьерами, и узорчатая медная утварь. На низком столике у дивана уже стояло круглое блюдо с оловянной крышкой. Подано было и вино; Лорну поразило, что ее похититель осмеливается не соблюдать законов ислама, запрещающих мусульманину прикасаться к вину.
      Она вся сжалась, когда в шатре появился шейх, свежий после бани, как всегда с непокрытой головой, в длинной, до пят, свободной одежде, низко открывавшей смуглую шею. Его присутствие подавляло девушку. Он был похож на грозного дикого зверя, полного коварной энергии, который мог и замурлыкать и укусить.
      В плетеных сандалиях Касим совершенно бесшумно прошел по ковру и приблизился к ней. Взгляд его смягчился, но такого Лорна боялась его еще больше.
      - Какие светлые волосы подарила тебе судьба, - произнес он, взяв девушку за руку и проводя кончиками ее пальцев по своим губам. - Улыбнись мне, ласково попросил шейх.
      Лорна застыла. Словно ледяная статуя, стояла она недвижно, и только сердце громко стучало от его близости и прикосновений.
      - Можешь ты улыбнуться?
      - Улыбаются только счастливые, - произнесла она.
      - А если я скажу тебе, моя Динарзада <Динарзада - персонаж сказки из "Тысячи и одной ночи" - девушка с золотыми волосами (динар - золотая монета средневекового Востока).>, что ты прекрасна, разве это не сделает тебя счастливой? - Его собственная улыбка вышла несколько кривой.
      - Между прочим, Динарзада была совершенно несведуща в любви. Невинное создание.
      - А ты, без сомнения, предпочел бы Шехерезаду?
      - Лорна вздернула подбородок. - Или тебя уже утомили все, кого ты знаешь?
      Он лишь высокомерно рассмеялся, сверкнув белыми зубами.
      - Давай поедим! Я весь день провел в скачке и умираю с голоду.
      Они подошли к дивану, и шейх, развалившись на нем с какой-то тигриной грацией, снял крышку с блюда, где лежала жареная на вертеле ягнятина, издававшая восхитительный аромат трав. Для Лорны были приготовлены нож с вилкой; ее сотрапезник время от времени поглядывал на нее, словно удивляясь ее сдержанной манере есть.
      - Я провел в пустыне большую часть своей жизни, - сказал он. - Поэтому и мне свойственны привычки моих соплеменников, хотя я и пью вино.
      - Удивительно, как это тебе удается не просыпать из руки рис или горох, заметила Лорна, отхлебнув из бокала глоток французского вина.
      - Чтобы есть так, нужна сноровка. Хочешь, я тебя научу?
      - Нет. - Она покачала головой и отвернулась, избегая его взгляда. Каждой своей клеточкой девушка ощущала его мужественность, которой прямо-таки веяло от этих широких плеч, стройной мощной шеи, переходившей в выпуклую грудь. В неярком свете ламп кожа его приобрела бронзовый оттенок. Глаза были полуприкрыты густыми ресницами.
      - О чем ты задумалась, та fleur <Мой цветочек (фр.).>? - Касим произнес это рассеянно, опуская жирные пальцы в мисочку с водой и вытирая их полотенцем.
      Лорна вся содрогнулась. Мой цветочек... И эти любовные слова говорит он, втоптавший ее в грязь.
      - Разве я уже не хозяйка даже собственным мыслям? - ответила она вопросом на вопрос.
      - Нет, отчего же... Разумеется, твои мысли принадлежат тебе.., хотя половину из них мне ничего не стоит прочитать. - Касим окинул ее игривым взглядом, а потом, схватив лепешку, с яростным наслаждением впился в нее зубами. - Присоединяйся. Это очень вкусно.
      - Мне уже достаточно. - Девушка тоже окунула пальцы в свою мисочку и вытерла их. - Я.., мне ведь не пришлось весь день скакать, вот и не нагуляла такого аппетита.
      - А тебе хотелось бы покататься верхом?
      Она смотрела на него с недоверчивым волнением.
      - А можно? Ты разрешишь мне?
      - Разрешу ли я тебе? - Он наклонился к ней и глазами, золотыми в неярком свете ламп, словно вобрал в себя ее всю. - Я многое могу разрешить тебе, дорогая, только не отпущу.
      - Тогда мне.., я хотела бы прокатиться. - Огромные глаза Лорны стали печальными.
      - Вот и прокатишься, - ответил шейх, улыбаясь и глядя на нее - на свою забаву, каприз, - к желаниям которой можно снисходить, а можно и игнорировать их - как душа пожелает.
      Глава 7
      Эти края - моя земля - отличаются великолепной первобытностью, и ты ее увидишь, - продолжал шейх. - Мы будем кататься вместе, а когда я буду в отъезде, кто-нибудь из моих людей станет сопровождать тебя. Ведь ты уже поняла, что одной тебе ездить опасно... Я не могу допустить такого.
      - Ты знаешь, что я ускачу! - Лорна негодовала на его близость и на власть над нею. - Как только мне представится случай, я пешком уйду, и смерть в пустыне меня не устрашит.
      - Какая ужасная угроза. - Он провел пальцем по ее щеке. - Значит, ты согласна терпеть муки жары, жажды и одиночества, лишь бы избавиться от меня, а? Мы ведь за много миль от Ираа...
      - А ты подумал.., о моей семье? - произнесла девушка с безнадежностью в голосе. - Представь, что на моем месте оказалась твоя сестра!
      - Тюркейя не так глупа, чтобы уехать в пустыню одной. Восточная мудрость у нее в крови.
      - Может быть, твоя Тюркейя мудра просто потому, что судит обо всех мужчинах по своему брату! - Лорна смело встретила его взгляд. - А я оказалась глупой просто потому, что судила обо всех мужчинах по своему отцу. Он-то был галантным и добрым.
      - Почему ты говоришь в прошедшем времени? Кулак Лорны обрушился на подушку. Как это она упустила из виду, что отец уже умер и не может вступиться за нее.
      - Разве тебя не задевает моя ненависть! - Крикнула девушка.
      - Меня гораздо сильнее задело бы твое равнодушие. - Касим оторвал ее руку от подушки и задержал в своей. Пальцы девушки казались очень маленькими, белыми в его большой и смуглой руке. - Ненависть - чувство загадочное и интригующее. Уж лучше ненависть, чем притворство ради подарков и расположения. Есть женщины, малышка, которые думают только о себе.
      - Не сомневаюсь, что тебя вполне можно назвать экспертом по вынесению суждений о женщинах! - Ей хотелось выдернуть свою руку, но она знала, что пытаться бесполезно.
      - Я бы не осмелился назвать себя экспертом. - С улыбкой, сделавшей его глаза еще глубже, он позвонил в медный колокольчик, стоявший на столе. Почти сразу же появился Хасан с кофейником и чашечками в серебряной оправе.
      - Мадам сама разольет кофе, - сказал ему хозяин. Слуга поклонился и исчез, а Лорна метнула в шейха пылающий обидой взгляд. Она взяла кофейник, из которого шел пар, а ее сотрапезник, хотя и в небрежной позе, но напряженно следил за лицом девушки, ожидая, не сделает ли она с кофе то же самое, что и с лаймуном. Но Лорна, склонив белокурую головку, разлила густой, ароматный черный кофе по чашечкам и с каменным лицом протянула ему.
      - Тебе понравилась наша пустынная кухня? - спросил Касим.
      - Она совершенно удивительна, В этом совместном ужине была какая-то будоражащая интимность. Ночь укрыла лагерь своим темным облаком, заглушая всякие звуки.
      Лорна выпила кофе и нервно поднялась на ноги. Прошлась по шатру, трогая утварь, но не видя и не ощущая ничего, кроме огромной фигуры принца, развалившегося на диване. Девушка еще больше напряглась, когда тот, небрежно нагнувшись, закурил.
      - Не хочешь ли присоединиться? - предложил он. - Сигаретка помогла бы тебе успокоить нервы.
      - Мои нервы в порядке, благодарю. - Лорна направилась к выходу из шатра и откинула занавеску, желая хоть ненадолго избавиться от этой интимности.
      Когда принц подошел и встал за ее спиной, она вся сжалась.
      - Ты напряжена, - произнес он. - Хочешь прогуляемся к краю оазиса.
      - О.., больше всего на свете! - Лорне уже хотелось выскользнуть наружу, но Касим удержал ее.
      - Ночью прохладно. Надень мой плащ. - Он принес плащ из глубины шатра и застегнул на ней. - Ну вот. А если перебросить подол плаща через руку, ты снова станешь похожа на очаровательного мальчишку.
      Они вышли наружу. Там его соплеменники, закутавшись в плащи, сидели около костров, попивая кофе и слушая нежные стенания какого-то музыкального инструмента. Вокруг таинственно чернели шатры. Спящие верблюды лежали на песке, вытянув свои длинные шеи.
      Когда пара проходила мимо, мужчины повернули головы, но не осмеливались открыто смотреть на стройную, закутанную в плащ фигурку. Это была их манера оказывать вежливое уважение гостье хозяина.
      Когда Лорна и шейх вышли в залитые лунным светом пески, ей показалось, что они идут в молоке. У подножия барханов лежали серебристо-фиолетовые тени. Каждая звездочка над их головами сияла, словно крохотный золотой светильник. Лорна с наслаждением вдыхала прохладный воздух. Загадочность этих мест, бесконечность окружавшего их пространства успокоили ее и вызвали почти благодарное чувство к принцу Касиму, показавшего ей, какой волшебно-прекрасной может быть пустыня ночью.
      - Пустыня подобна женщине, - прошептал он. - Соблазнительная и переменчивая, она обладает такими глубинами, в которых можно потеряться навсегда. Я видел ее в самых разных настроениях, и все же каждый день в ее величавых пространствах есть что-то новое. То холодно отталкивающая, то мучительно притягивающая, то ласкающая прохладой и обливающая серебряным светом луны, - все это похоже на объятия возлюбленной.
      В безбрежных просторах над ними шелестел ветер, а Лорна смотрела на стоявшего рядом мужчину, чей профиль твердыми контурами вырисовывался на фоне сияющей луны. Он был частью всего этого, как соколы, как золотистые песчаные кошки, прячущиеся в барханах.
      - Слышишь ли ты зов пустыни? - Его глаза вспыхнули, встретившись с ее взглядом, и замерцали, отражая лунный свет.
      - Я очарована, - призналась девушка, - но меня пугает громадность этих пространств, их вечность. Я чувствую себя такой маленькой и смертной.
      - Да, - улыбнулся принц. - Пустыня уже коснулась тебя. И нам нужно проехаться вдвоем на рассвете. Тогда ты увидишь пустыню другой и окажешься совершенно у нее в плену.
      - А разве мое пленение не является уже свершившимся фактом? - Лорна поплотнее закуталась в плащ: ветер пробрался ей за шиворот и взъерошил волосы.
      Касим пристально смотрел на нее: на серебрящиеся волосы, бледное лицо, на котором двумя цветками выделялись сине-фиолетовые глаза. Затем схватил ее и хотел прижать к себе, но девушка уперлась ему в грудь кончиками пальцев.
      - Le desert de l'amour <Здесь: пустыня, не согретая солнцем любви (фр.).>, - тихо произнес он, легко преодолевая сопротивление. - Смотри, дорогая, ты ведь знаешь, во мне сидит дьявол. Так не буди его на свою же голову.
      - Когда ты меня отпустишь? - умоляюще спросила Лорна.
      - Не говори об отъезде, ведь еще только ночь да день прошли, как я привез тебя сюда. - И его рот завладел ее губами. Казалось, он хотел сокрушить ее, хотел быть жестоким и нежным одновременно.
      - Моя фильджа - мой снег... Я напущу на тебя пустыню и избавлюсь от такой ледышки, - прошептал он, не отрываясь от ее губ.
      - Уж лучше пустыня, чем ты! - Лорна боролась с ним, стараясь отвернуться, но принц, схватив ее за подбородок, заставил подчиниться своему взгляду, требовательно сверкавшему в лунном свете. Откуда-то из дальних барханов долетел вой шакала, преследующего свою жертву.
      - Ты глядишь на меня глазами загнанной газели.
      - Касим склонил голову и закрыл ей глаза поцелуями, а потом поднял на руки и понес мимо пальм, шатров, мимо дымящихся костров и через изгородь, отделявшую его шатер от остальных.
      Бережно и жадно прижимая девушку сильными, властными руками, он стремительно внес ее внутрь шатра.., но и на эту ночь оставил в гареме одну.
      ... Понятие времени в пустыне теряет смысл. Там не тикают часы, нет городских сигналов и опознавательных знаков безвозвратно уходящего времени. Жители пустыни узнают время по солнцу, и жизнь их проходит в неспешной, но непрерывной деятельности.
      Поначалу Лорна считала дни, но потом потеряла счет бесконечно тянущемуся, беспредельному времени, которое она уже провела здесь, в этом лагере посреди пустыни. Вскоре ей стало ясно, что шейх пользовался неограниченным влиянием на своих людей, которое основывалось на твердости его характера, безусловном личном обаянии и неутомимом, заинтересованном участии в суровой жизни соплеменников.
      Иногда случались и ссоры, и тогда он поспешно вмешивался прежде, чем могла возникнуть глубокая семейная вражда с местью. Как-то раз один сородич пришел просить у хозяина совета относительно дочери, которая вышла из повиновения и даже как-будто немного повредилась в уме. Шейх поговорил с девушкой и безотлагательно нашел для нее молодого и красивого мужа.
      Лорна была этим поражена.
      - Но ведь та девушка совсем не знает его, - запротестовала она.
      - Ей нужен муж, - спокойно ответил Касим. - Скоро она позабудет все свои глупости и станет прекрасной женой.
      - Да ты просто деспот! - Лорна прихлопнула пальмовым веером кружащуюся перед ней осу. - Ты считаешь женщин существами, не имеющими собственной души и сердца.
      - С женщиной нужно обращаться так же, как с норовистой кобылицей, чтобы она всегда чувствовала натянутые поводья и не теряла головы. - Он развалился на диване, вытянув ноги в сапогах; выражение его глаз застилал дым сигареты.
      - Ну, конечно; а кроме поводьев существует еще и плетка, - прошептала Лорна.
      Взгляд желтых глаз шейха был похож на удар кнута.
      - Неужели, прожив у меня в гостях столько времени, ты так ничему и не научилась? - последовал вопрос. - Настоящей женщине нравится, когда ею руководят. Она наслаждается своим страхом перед мужчиной, который ее не боится. Женщины, моя девочка, существа загадочные, а в мире немало мужчин, трепещущих перед слабым полом. Уверен, ты встречала много сентиментальных, боязливых юношей, раз стала такой гордячкой.
      - Гордячкой? Я? - воскликнула Лорна. - Думай, что говоришь! Ты, безраздельно властвующий над сотнями своих соплеменников, распоряжающийся их жизнями, выпихивающий девушек замуж за малознакомых мужчин, ты смеешь обвинять меня в гордости?
      - Не будь ты гордячкой, то и не нравилась бы мне так. - Глаза его улыбались сквозь вуаль сигаретного дыма. - Однако ты должна признать, что я старался хорошо обращаться с такой строптивой кобылкой, как ты, и ни разу не попытался сломить твою неукротимость или уязвить твою гордость.