- Наоборот, Поль - она застенчиво коснулась его руки и почувствовала упругие темные волосы, в которых запутался ремешок его часов. - Комната великолепна. Скажи мне, Поль, что за слова вырезаны на каменном фризе tzaki?
      - Ты начинаешь выговаривать греческие слова с хорошим, четким акцентом, одобрил он. - Эти слова? - Он подошел к камину, и она наблюдала, как он провел пальцем по буквам греческого девиза. - "Сражайся с властью тьмы, как сражался Аполлон" - перевел Поль тихим, почти безразличным голосом.
      - Да, конечно, Аполлон - бог света, - пробормотала Домини и подумала о том, что Поль не способен переносить яркий свет и золото греческого солнца, хотя и любил ощущать его тепло кожей. Они подолгу загорали на пляже в нескольких милях от Афин, и он, как огромный коричневый кот, вытягивался в одних плавках лицом вниз на песке. Язычник, поклоняющийся солнцу, которое вонзало ножи в его глаза, если он не прятал их за темными стеклами. Домини понимала, что это как-то связано с перенесенным ранением - она не знала, каким образом он получил его, - и оставившем страшный зигзаг на его виске.
      - Когда я увижу твою сводную сестру? - поинтересовалась она, зная из того немногого, о чем Поль позволил себе рассказать, что он сильно привязан к девочке, хотя и не ладил с ее матерью. Его мать умерла, когда ему исполнилось четыре года, а младший брат был совсем младенцем. Через несколько лет отец женился снова, и появилась Кара. Брак не был счастливым. Отец Поля умер от инфаркта случившегося с ним у штурвала гоночной яхты в Ионическом море. Его жена была на борту вместе с ним, она погибла, когда яхта, управляемая рукой мертвого, затонула.
      Кара жила у тетки Поля, потому что сам Поль вынужден часто уезжать из дома по делам. Домини уже решила забирать девочку к себе на выходные дни. Она инстинктивно чувствовала, что подружится с ней.
      - Завтра мы поедем к тете Софуле и увидим Кару, - сказал Поль. - А теперь давайте продолжим экскурсию по вашему новому дому, мадам Стефанос.
      Ее новый дом! Полный переходов, неожиданно появляющихся дверей, украшенной резьбой мебели, греческих ковриков ручной работы и, наконец, комната, в которой она будет спать. Комната, смежная со спальней Поля. Багаж уже принесли с берега и поставили в комнатах. Поль пошел за дипломатом и вернулся сообщить, что идет на пару часов вниз поработать, и предложил Домини осваиваться самостоятельно.
      - Спасибо за пианино, Поль. - Она стояла, осторожно трогая кончиком пальца очаровательную венецианскую лампу на своем туалетном столике. Ковры заглушили звук его шагов, и совершенно неожиданно он появился отраженным в зеркале позади нее. Ее светловолосая голова находилась как раз на уровне его сердца, и он, обняв ее за талию одной рукой, притянул к себе.
      - Теперь по-настоящему начинается наша совместная жизнь, Домини, - тихо шепнул он ей в волосы, туда, где все еще держалась веточка жасмина, прикрепленная им, и вдохнул аромат цветов.
      Их взгляды в зеркале встретились, и прежнее смятение овладело Домини, когда она заметила в его золотистых глазах блеск собственника. Губы его смяли жасмин в ее волосах и скользнули по шее вниз, к ложбинке у плеча, прикрытой тонким шелком блузки. Губы обжигали ее сквозь шелк, и она чувствовала в нем голод...
      - Поцелуй меня, Домини, - приказал он, и у нее бешено застучало сердце. Повернись и поцелуй меня.
      Она повиновалась, как заводная кукла, и потянулась, чтобы прижаться губами к его темной щеке.
      - Сойдет.., пока. - Он улыбнулся и отпустил ее, круговым движением руки обводя комнату. - Как тебе твой будуар?
      - Очень красиво, - дрожащим голосом ответила Домини.
      - Прохладные голубой и кремовый цвета, как цветы гардении в тон моей сабинянке. Он хитро ухмыльнулся. - А теперь я оставляю тебя в мире, - adio!
      Дверь за ним закрылась, и Домини медленно расслабилась, сбрасывая напряжение, в которое он ее обычно приводил, когда прикасался к ней. Она вытащила из волос жасмин и сунула его с глаз подальше в один из ящиков старинного туалетного столика. Потом взяла щетку для волос - кто-то уже распаковал ее вещи - и начала вычесывать лепестки из волос, когда послышался стук в дверь. Она нервно повернулась, совершенно не в состоянии вспомнить, как будет по-гречески "войдите", и сказала это слово по-английски. Вошла Лита. Она улыбалась свойственной ей серьезной улыбкой и пожелала узнать, не может ли она чем-нибудь услужить Домини.
      - Нет, я сама прекрасно справляюсь, - улыбнулась Домини в ответ, большим облегчением для нее было увидеть Литино знакомое лицо в этом большом и пока незнакомом доме. - Спасибо за заботу, Лита.
      - Пока вы не приобретете горничную, мадам, я к вашим услугам. - Лита поправила кружевное покрывало на двуспальной кровати и положила поаккуратнее вышитый мешочек с ночной сорочкой Домини.
      - Ой, не знаю, стоит ли возиться с горничной, Лита. - Домини собрала волосы в хвост и закрепила их. - Я привыкла сама все делать, и будет слишком, если меня станут обслуживать.
      Лита казалась несколько шокированной этим сообщением молодой хозяйки.
      - Надежная девушка из деревни с удовольствием пошла бы на эту работу, мадам, - заметила она. - Наши девушки воспитываются послушными и услужливыми, а иметь личную горничную принято для леди вашего положения.
      - Ладно, ладно, - расхохоталась Домини. - Хорошо, очень хорошо, но если уж ты намерена навязать мне горничную, то сама и займись выбором ее. На самом деле, греки страшно упрямы, наверное, самые упрямые люди на свете, - верно?
      - Это так, мадам, - снова улыбнулась Лита и наклонилась, подбирая несколько лепестков-звездочек, которые, как конфетти, рассыпались по мягкому ковру перед туалетным столиком. Домини посмотрела на ее гладкую черноволосую голову и подумала, привыкнет ли когда-нибудь к манере греков командовать. Жизнь в Фэрдейне была такой нестрогой и несложной. Никаких проблем со слугами, так как Домини делала всю работу по дому сама с помощью единственной поденщицы.
      - Вы с Янисом хорошо провели отпуск? - поинтересовалась Домини после того, как Лита орлином взором окинула комнату, удостоверяясь, все ли находится в полном порядке и должной чистоте, как требовали того кремовой окраски стены, нежной голубизны занавески и шелковая обивка на мебели: на кушетке, маленькой скамеечке под ноги для шитья и на панели в изголовье кровати.
      - Мы работали на ферме отца Яниса в Спарте, - тихо ответила Лита. - Это был труд любви и потому сам по себе праздник.
      После ее ухода Домини постояла, обдумывая слова Литы. Истинная правда: человек не жалеет себя, выполняя долг или принося жертву, только когда делает это любя.
      Потом с решительностью, которая выглядела, как храбрость, Домини последовала совету Поля - стала знакомиться с домом. Внутренняя отделка дома была очень богатой, щедро выполненная из большого количества кипарисовой и кедровой древесины. Время и множество рук отполировали перила лестницы так, что они казались темным зеркалом, а ступени поистерлись ногами нескольких поколений. Из окна лирообразной формы, расположенного над изгибом массивной, сделанной из черного кедра, лестницы, она увидела море и сосны. День подходил к концу, и фиолетовая дымка стояла над лесом. Острый аромат хвои донесся до нее вместе с треском цикад, похожим на биение пульса.
      Домини спустилась по лестнице в холл, чувствуя себя одиноким чужаком в доме, отрезанном от мира, окруженном шепотом океана и сосен. Она открыла несколько дверей, заглянула в комнаты рядом с холлом, но не тронула ту дверь, за которой работал Поль. Он показал свой кабинет еще раньше, и для Домини было большим облегчением узнать, что часть каждого дня Поль проводит за рабочим столом. В это время она будет свободна.., свободна исследовать остров, купаться в Ионическом море и дружить с Карой. Свободная жизнь днем должна помочь ей переносить вечера и ночи, которые должны принадлежать Полю.
      Янис принес чай с пирожными в salotto, и, поболтав с ним несколько минут, Домини вышла на piazza пить чай у парапета. Отсюда казалось, что горизонт выгибается, как серебряный лук Аполлона, стреляющий огненными стрелами последних лучей догорающего солнца. Это была языческая картина, от которой у Домини перехватило дыхание. Потом к небу подкрались сумерки, она вошла в дом и направилась наверх принимать ванну и переодеваться к ужину.
      В греческих домах ужинают поздно, поэтому у нее достаточно времени, чтобы полежать и поплескаться в ванне, такой большой, что в ней можно плавать. Достаточно понежившись, Домини встала, направив на себя прохладную водяную струю из гибкого душа.
      Она вся сияла от такого сибаритского времяпрепровождения, когда вдруг Поль привел ее в полное смятение, неожиданно войдя в ванную комнату. Спокойный и самоуверенный, как кот, он снял с крючка на стене мохнатый халат. Домини стояла, глазея на него, как перепуганная наяда. Ее медового цвета волосы были свернуты узлом на голове, и только румянец смущения покрывал ее.
      - Ты не собираешься пробыть здесь весь вечер, моя дорогая? - спросил Поль, и, когда он выходил, в зеркалах отразилась его широкая ухмылка.
      - Ну и ну, - пробормотала про себя Домини, - мог бы и постучать! Позже, присоединившись к нему в salotto, где он предложил аперитив, она догадалась по тому, как блестели у него глаза, что он все еще наслаждается своей шуткой. Они встретилась взглядами, когда он подавал ей узкий бокал с шерри, и Домини поняла, о чем он думал - она не должна его стесняться, поскольку он уже хорошо знает каждую линию, каждый изгиб ее тела.
      Она смутилась, поспешила отхлебнуть из своего бокала и стала осматривать комнату. Бархатные шторы топазового цвета закрывали широкие светлые окна, толстые сосновые поленья потрескивали в камине, а в вазах на шкафчиках стояли бледно-золотистые цветы.
      - До чего приятен резкий запах сосновой смолы от этих поленьев, - тихо пробормотала Домини. - И интерьер комнаты прекрасен.
      - Моя слабость, Домини, - он насмешливо улыбался, глядя на нее. - У меня греческая жадность к красоте.
      - Это твое единственное оправдание, Поль? - тихо спросила она, и рука ее невольно поднялась к вороту тонкого шелкового без рукавов платья.
      - Не совсем, - ответил он, сразу поняв ее намек.
      - У меня была и другая причина, но пока я не собираюсь тебе говорить, какая.
      Сердце, казалось, хотело выскочить из груди от этих слов. Что он имел в виду.., неужели он женился потому, что любит ее?
      Глава 7
      Да посиди же спокойно, детка! - умоляюще воскликнула довольно грустная женщина, сидящая в глубоком кресле и плетущая кружево. Она была одета во все черное, начиная с шарфа, прикрывавшего седые волосы, и кончая узконосыми туфлями. Стоявший на столике рядом с ее креслом радиоприемник указывал на то, что первые три года глубокого траура по ее умершему мужу уже миновали, и теперь она могла получать удовольствие от кое-каких развлечений.
      - Но они же могут подъехать в любую минуту, тетя Софула! - Кара Стефанос постояла, переминаясь с ноги на ногу, потом свесилась с металлической баллюстрады террасы. Терраса выходила как раз на дорогу, вьющуюся от гавани Анделоса, и девушка могла бы увидеть машину, едва лишь та появится на дороге. Загорелое личико напряглось от возбуждения, и тетка поглядывала на нее, поднимая голову от кружева, и качала головой. На руках Кары, в тех местах, которые она расчесала ногтями, снова виднелись царапины. До чего же некрасиво! Полю просто необходимо показать ребенка невропатологу...
      - Вон они, едут.., едут! - Кара промчалась мимо кресла тетки и, как Пегас, поскакала по ступеням, ведущим к боковому внутреннему дворику, потом через него к маленькой калитке, открывавшейся на дорогу. Она поспешно открыла калитку и с сияющими глазами кинулась к кремовой машине, остановившейся перед домом.
      - Добро пожаловать домой, Поль! - выкрикнула она по-гречески, и он быстро выскочил ей навстречу. Домини смотрела, как он подхватил хрупкую фигурку на руки и как радостно они целовались, с непривычной для нее открытостью.
      - Поль! - девочка положила обе смуглые ладони на его щеки, и на глазах у нее появились слезы. - Я так по тебе скучала, - чуть хрипловато от волнения сказала она. - Как ты, братик?
      - Все хорошо, малышка. - Он снова ласково поцеловал ее. - А теперь, белочка моя, иди познакомься с моей женой Домини. - Он опустил Кару на ноги, подвел к машине, открыл дверцу, и Домини вышла на согретые солнцем каменные плиты перед домом. На ней было платье без рукавов из чесучи бледно-голубого цвета, и она казалась такой свежей и очаровательной, что сестра Поля застыла в восторге, глазея на нее.
      - Поцелуй свою новую сестру, Кара. - обратился к ней Поль по-английски, и девочка неуверенно двинулась к Домини.
      - Добро пожаловать на Анделос и в нашу семью, Домини, - сказала она, стесняясь и краснея, когда почувствовала на смуглой щеке нежное прикосновение губ Домини. Потом она снова отступила к Полю, и он с тихим смехом обнял ее за мальчишескую талию.
      - Как тут все поживают, Кара? - спросил он. - Тетя София чувствует себя хорошо?
      - Да, но уж очень часто на меня покрикивает. Кара вся изогнулась, заглядывая ему в лицо. - Она говорит, что у меня плохо с нервами, и хочет, чтобы ты отправил меня на консультацию к невропатологу.
      - Что за чушь! - воскликнул он, и Домини заметила, как он нахмурился. Что ты такое натворила?
      - Да, иногда я чешусь, - говоря это, она почесалась, и правая рука у нее моментально покраснела на том месте, где она прошлась острыми ногтями.
      Поль нахмурился и шлепнул ее по руке. Потом посмотрел на Домини и суховато заметил:
      - Вообще-то Кара не мартышка, моя дорогая. Она просто ведет себя, как мартышка.
      Кара смущенно хмыкнула, потом подняла к губам руку брата и поцеловала. Темные глаза внимательно вглядывались в его лицо.
      - Мне кажется, тебе нравится быть женатым, Поль, - наивно сообщила она, и он в ответ слегка щелкнул ее по чуть вздернутому носику.
      - Этим замечанием ты заставила Домини покраснеть, - с усмешкой заметил он. - Она британка, ты должна об этом помнить, и не привыкла, как мы, говорить обо всем, что есть на сердце.
      - Но я так счастлива, что ты женился и остепенился, Поль, - смело заявила его сестренка. Потом хитроватенько улыбнулась Домини. - Я уже начала думать, он никогда этого не сделает, а для мужчины очень плохо быть неженатым. Я так рада, и готова петь, что мой дорогой и единственный брат, - она приостановилась и перекрестилась, - нашел себе такую красивую жену.
      - Спасибо, Кара. - Домини была смущена столь трогательной наивностью и доверчивостью этой девочки, и ей стало страшно при мысли о том, как Кара воспримет то, что ее брат и его жена вовсе не любят друг друга.
      Она наблюдала за Полем с его юной сестренкой и заметила мелькнувшую в его взгляде мольбу, когда перед входом в дом Кара предложила им поцеловаться, чтобы благословение любви вошло в дом вместе с ними.
      - Ну, что ты смотришь на меня, Поль, - рассмеялась Домини, и Поль крепко обнял ее и поцеловал с неожиданной нежностью.
      Они приехали в особняк, стоящий высоко над гаванью Анделоса, гостить все выходные. Тетка позвонила по телефону и настояла на этом, и теперь стояла в холле, приветствуя племянника и его жену, и по греческому обычаю угостила их виноградным желе и охлажденной водой.
      Потом Кара восторженно попросила разрешения показать Домини ее спальню.
      - Да, да, суета! - Тетка положила руку на рукав Поля. - Пойдем, племянник, мы с тобой побеседуем на террасе. Я хочу кое-что сказать тебе...
      - Могу поклясться, обо мне! - Кара сморщила нос и поймала Домини за руку. Они вместе прошли через холл к лестнице с витыми железными перилами и поднялись по ней, потом пошли по галерее.
      - Тетя Софула отчаялась сделать из меня леди, - рассмеялась Кара. Несколько месяцев назад меня исключили из школы в Афинах, представляешь?
      - Бог мой! - Домини искоса взглянула на нее. - За что же это?
      - Я играла на цитре в местной таверне. Это так интересно, но директор школы сказала, что я нахальна и заносчива, и когда Поль за мной приехал, был страшный скандал. Поль знает, я вовсе не хотела сделать ничего дурного и я не так уж непослушна.
      - У тебя просто трудный период? - предположила Домини.
      - Так оно и есть! Я сейчас наполовину ребенок, наполовину женщина, и мне хочется бунтовать и против первого, и против второго. Ну вот, я знала, что ты все поймешь. - Она пожала Домини руку. - Я сразу увидела это по твоим глазам... Вот комната для тебя и Поля.
      Когда Кара распахнула двери в старомодную двойную спальню, Домини почувствовала, как сердце забилось у нее в самом горле. Ее небольшой чемоданчик уже стоял там рядом с чемоданом Поля. Горничная разобрала их и выложила ее легкую, как пушинка, шифоновую ночную сорочку на кровать рядом с его темной шелковой пижамой.
      Кара подошла к кровати и попрыгала на пружинящем матрасе огромной из резного дерева кровати.
      - На ней вам обоим будет удобно, - объявила она и осторожно потрогала сорочку. - А ты не мерзнешь в этой паутинке? Ой, что я, конечно же, нет! - Она засмеялась и с невинным удовольствием засмотрелась на Домини. - Может быть, все же неплохо быть женщиной, а?
      - Есть свои прелести и неприятности, - суховато согласилась Домини и бросила Каре на колени маленький сверток, который она вынула из сумочки.
      - Что это такое? - поинтересовалась заинтригованная девочка, и Домини с улыбкой предложила ей развернуть и посмотреть. Кара так и сделала и охнула, подняв крышку квадратной коробочки и обнаружив тонюсенький футляр с косметикой, украшенный вырезанным на крышке изображением цапли. Еще там был тюбик с губной помадой и таким же рисунком на колпачке. Кара долго зачарованно разглядывала отражение своего загорелого личика в крошечном зеркале, потом счастливо улыбнулась. - Хотела бы я быть такой же красивой, как твой подарок, Домини, - сказала она. - Efharisto много-много раз.
      - Parakalo, - улыбнулась в ответ Домини. Кара погладила изображение цапли на крышке футляра, потом сказала:
      - Как чувствуют себя красивые, по-настоящему красивые, как ты, женщины?
      Улыбка Домини сразу растаяла, и она почти испуганно посмотрела на сестру Поля. Правда была слишком горькой, не могла же она ответить: "Я поняла, что красота может быть проклятием. Я ненавижу ее за то, что она превратила меня в вещь, которой владеет твой брат, и находясь здесь в этом качестве, я не могу не причинять ему боли. Я не могу перестать делать ему больно. Я стала жестокой и мелочной из-за этого лица, из-за этого тела!"
      - Красота - чисто внешнее качество, - напряженно отвечала она.
      - Ты хочешь сказать, что внутренне ты не так прекрасна, как выглядишь? Кара посмотрела на нее оценивающе. Домини замерла по другую сторону кровати в ужасе: в чем-то совершенный ребенок, а в чем-то старше своего возраста, девочка может догадаться о том, что она не любит Поля.
      - Поль написал мне, что ты похожа на портрет Медичи, - сообщила Кара. - И я подумала, он преувеличивает.
      - Ч-что? - пробормотала Домини.
      - Портрет Медичи. И теперь вижу, он нисколько не преувеличил. Ты обладаешь гордым, аристократическим блеском Медичи, и мне кажется, что Берри Созерн захочет написать твой портрет. Берри живет в коттедже на берегу. Моя тетка зовет его бродягой, но все равно он очень талантлив. Он англичанин, как и ты, Домини.
      Домини побелела, как полотно. Берри здесь.., здесь, в Греции, живет в коттедже на острове Анделос! Она покачнулась, и Кара соскочила с кровати и бросилась к ней.
      - Что случилось, kyria? - Она обняла Домини за талию. - Тебе нехорошо? Домини взяла себя в руки.
      - Наверное, от жары, - сказала она неуверенно. - Я.., я еще не успела привыкнуть к вашему горячему солнцу.
      - Тебе будет лучше, когда ты выпьешь чашечку чаю, - Кара озабоченно смотрела на бледное лицо Домини. - Может быть, я принесу чай сюда, или ты предпочитаешь выйти ко всем остальным на террасу? - Пойдем на террасу. Домини необходимо было глотнуть свежего воздуха после шока, произведенного сообщением о том, что Поль, именно Поль, а не кто-то другой, привез ее в то самое место, где находится Берри. Это похоже на рок, подумала она, подходя к зеркалу и несколько раз проводя щеткой по волосам. Но в глазах собственного отражения в зеркале Домини заметила не только желание увидеть Берри, но и страх.
      Домини боялась Поля, только накануне напомнившего ей о том, что она давала в церкви клятву хранить его честь.
      Она подновляла слой розовой помады на губах, когда послышался стук в дверь и в комнату быстрой походкой вошел Поль, засунув руку в карман светлых брюк, хорошо сочетавшихся с песочного цвета спортивной рубашкой. - А не хотите ли вы, девочки, перекусить? - осведомился он. - На террасе как раз накрывают стол к чаю.
      - Я привожу себя в порядок, Поль. - Домини надеялась, что его сестра не сообщит ему о ее слабости несколько минут назад, и внимательно наблюдала в зеркале, как он подошел к Каре и, наклонившись над ней, взял в ладони ее посерьезневшее личико.
      - Почему такая грусть, малышка? - улыбнулся он. - Мне показалось, ты рада возвращению своего брата. Ты щедро наградила меня поцелуями, когда мы встретились во дворе у машины.
      Кара смотрела на него снизу вверх и подняла руку к его черным волосам и кривому шраму на виске.
      Она заговорила с ним по-гречески, и Домини, начинавшая понемногу учиться языку у Поля, кое-что понимала и была совершенно уверена, что Кара сказала что-то о его головных болях.
      Домини не поняла его ответа, но прозвучал он небрежно. Он сразу поспешил добавить по-английски:
      - Ну, Кара, как ты думаешь, какой подарок я привез тебе из Афин?
      Девочка вся засветилась. Домини знала от Поля о страстном увлечении Кары народной музыкой. Она собирала старинные песни, особенно греческие, как другие девочки коллекционируют побрякушки или мальчиков. В комнате у нее хранились целые горы нотных записей, и она умела играть на нескольких музыкальных инструментах. В одном из маленьких и незаметных магазинчиков на Плаке Поль разыскал очаровательную мандолину и распорядился переслать Каре.
      - У нее изумительное звучание, - восторгалась девочка. - Сегодня после ужина я поиграю для вас с Домини. На таком инструменте надо играть при свете звезд.
      - Будем с нетерпением ждать, - улыбаясь, ответил он. - Домини тоже очень музыкальна. Она замечательно играет на пианино.
      - Домини любит музыку? - Глаза у Кары засверкали, как черные бриллианты. Ой, как щедра ко мне судьба сегодня! Домини так же мила, как и прекрасна, да еще и играет на пианино! - Кара восторженно обняла брата. - Благодарю тебя и за мандолину, и за сестру, старший брат.
      - Очень рад, что и то и другое тебе пришлось по вкусу. - Улыбка сверкнула на его темном от загара лице, и он перевел взгляд на Домини.
      - Ты готова, дорогая?
      Она кивнула, снова холодная и собранная, глаза ее чуть улыбались при виде юношеского энтузиазма Кары. Как она преданно любит Поля, как забавно напоминает осу в полосатой янтарного цвета рубашке и черных свободного покроя брючках, с теплым и откровенным взглядом ребенка. Кара никогда не смогла бы представить себе, каким тираном может быть Поль, и Домини завидовала ей.
      С террасы перед глазами Домини развернулась пестреющая разноцветьем картина гавани Анделоса, напоминающей Венецию. И она вместе с Полем и Карой остановилась у балюстрады, они обратили ее внимание на рыболовецкие суденышки с ярко окрашенными парусами, на белые каменные стены монастыря, полускрытые плетями пурпурной бугенвилии, на более мелкие ближние острова, плавающие в синем Ионическом море, как сверкающие обломки кораллов.
      Домини любовалась видом, а солнце ярко освещало ее волосы и чесучевое платье, льнущее к стройному телу, и казалась такой хрупкой рядом с крупным и сильным мужем.
      Она не чувствовала пристальный взгляд мужчины, откинувшегося на спинку глубокого кресла, рядом с креслом тетки Поля. Этот взгляд перехватила Кара, едва со свойственной ей живостью она отвернулась от балюстрады.
      - Привет! - воскликнула она. - Я не ожидала, что вы придете к чаю, kyrie.
      - Мне захотелось принять участие в расстилании ковра для радостной встречи, - ответил он, и, услышав его голос, Домини застыла на месте, потом медленно повернулась.., и оказалась лицом к лицу с Берри Созерном! Он почти не изменился, разве что появились некоторые слабые признаки благосостояния. Его ленивые красновато-коричневые глаза прямо встретили ее взгляд. Домини прекрасно помнила его большой веселый рот, чуть кривоватую ухмылку и эту львиную золотистую гриву волос!
      Она растерянно гадала, признается ли он в знакомстве с ней, женский инстинкт подсказал ей, что он этого не сделает. Сознание этого одновременно и возбуждало, и беспокоило ее. Берри лениво поднялся с кресла и обратился к Полю:
      - Вы на самом деле удачливы, словно Аполлон, старик. - Улыбка его стала чуть насмешливой. - Могу поставить, если вы упадете в море, то выплывете с раковиной-жемчужницей в ухе, и в этой раковине обязательно будет огромная жемчужина.
      - Судя по блеску глаз, ваш инстинкт художника высоко оценил мою жемчужину. - И когда Поль повел Домини к столику на террасе и представил ей Берри, она почувствовала, как муж по-хозяйски держит ее за талию.
      - Кара назвала ваши работы очень талантливыми, мистер Созерн, - сказала Домин и, понимая, что признав Берри незнакомцем, она начала опасную игру.
      - Счастлив показать вам мои работы в ближайшие же дни... Домини, - ответил он, и в глазах его замелькали искры.
      Берегись! - предупредило ее сердце, когда она заметила, быстрый, но очень внимательный взгляд Поля на Берри. И в то же время ей хотелось сказать:
      "Я знала этого человека задолго до того, как ты вошел в мою жизнь, мой красивый деспот! Он пришел со смехом, а не с угрозами, и ушел потому, что я была слишком молода, когда мы повстречались, и потому, что ему необходимо было найти себя как художника."
      - Буду с нетерпением ждать этого, мистер Созерн, - сказала она. - Думаю, кристальная чистота света здесь, в Греции, - благословение Божие для художника. Краски и линии должны приобрести еще большее очарование.
      - Совершенно верно.., мадам Стефанос. - Он подчеркнул ее имя, а глаза его как будто касались точеных черт ее лица, окруженного ореолом золотых в свете солнца волос. Глаза ее казались холодными, безмятежно-синими, и Берри, хорошо помнивший их весело сверкавшими и переливающимися, обеспокоенно наблюдал, как она заняла место рядом с теткой Поля. Домини отвечала на вопросы об их венчании и медовом месяце, пока тетя София разливала чай из остроконечного чайника. Кара угощала всех пирожными и фруктами и наконец примостилась на ручке кресла, в котором сидел ее брат, и вонзила острые мелкие зубки в крупный плод инжира.
      - Насколько я понял, во время пребывания в Афинах вы посетили Акрополь? осведомился Берри.
      - И при дневном свете, и вечером, - ответила Домини. - Мне там очень понравилось все: и цикады, прячущиеся в листве деревьев, и храмы Юпитера и Виктории, погруженные в сумерки.
      - Домини из тех женщин, которые предпочитают все в завуалированном виде, с кривоватой улыбкой заметил Поль. - Все эти потрескавшиеся колонны при дневном свете действовали на нее угнетающе.
      - Большинство женщин - романтики, - сказал Берри и, кусая пирожное, взглянул на Домини. - Хотелось бы мне знать, мистер Стефанос, позволите ли вы мне написать портрет вашей жены? Я вижу ее, как Бритомартис, богиню-девственницу.
      Домини покраснела при этих словах Берри, так как все взгляды устремились на нее. И взгляд Поля было совершенно невозможно понять, так как глаза прятались за темными стеклами. "Не надо, Берри, - хотелось ей сказать. - Не делай мое положение еще более тяжелым."
      - Что за изумительная мысль! - невинно улыбнулась ей через стол Кара, потом посмотрела на Поля. - Ты должен позволить Берри нарисовать Домини, возбужденно заговорила она. - Ох, как будет завидовать Алексис. Она считает, что нет никого красивее ее.
      - А, между прочим, где Алексис? - осведомился сердито поджавший губы Поль, и Домини сразу поняла, как не понравилась ему просьба Берри. Алексис, его невестка, послужила удобным предлогом переменить тему разговора.
      - Она пошла на яхте с людьми, которые арендовали дом по соседству, сообщила ему Кара. - Они приехали на лето. Это богатые американцы, и потому Алексис, естественно, дружит с ними.
      - Довольно, Кара! - резко оборвала ее тетка. - Это касается только Алексис, и нельзя осуждать ее за то, что она предпочитает компанию культурных людей, а не бездельников с пляжа и рыбаков.
      - Думаю, тетя Софула имеет в виду вас, Берри, потому что вы живете в коттедже на пляже, - расхохоталась Кара, поглядывая на его голые ноги в сандалиях фасона времен Рима.
      Он беззаботно скрестил ноги и стряхнул с брюк крошки от пирожного. По его улыбке Домини догадалась, что он вспоминал прошлое. Его нисколько не волновало, что львиная грива его светлых волос достает до высокого воротника грубого свитера, какие носят рыбаки, и что его брюки, завернутые почти до колен, перепачканы краской и вовсе не сшиты на заказ. Однажды вечером, сидя на перевернутой лодке на берегу, Берри намекнул, что должен уехать.., губы его легко скользнули по ее щеке, и она не почувствовала грусти, так как верила, что они встретятся снова...
      Тут Домини заставила себя очнуться от пронесшихся мыслей и, взглянув на Поля, увидела, что Кара свернулась, как котенок, у него на коленях. Их тетка неодобрительно покачала седой головой, глядя на них.
      - Ты ее балуешь, - упрекнула она Поля. - Каре уже почти семнадцать, и она должна учиться быть сдержанной. Ты обращаешься с ней, как с котенком, а далеко не всем мужчинам нравится, чтобы женщины превращали их в удобное кресло.
      Улыбка волной залила лицо Поля, и он пригладил темные и блестящие волосы сестры. Они были как-то странно подстрижены, будто Кара сделала это сама, неумело орудуя ножницами.