Йиппи призвали протестующую против войны молодежь приехать в августе на съезд демократической партии в Чикаго. Однако многие лидеры общественных движений не поддержали этого призыва, сочтя его несвоевременным и даже провокационным. Из всех рок-исполнителей, приглашенных принять участие в этой акции, откликнулись только Фил Окс и Кантри Джо со своей группой «Фиш». В митинге участвовало менее десяти тысяч человек. Накануне открытия съезда демократической партии можно было подумать, что запланированный митинг и вовсе сорвется. Однако внезапное вмешательство полиции сделало эту демонстрацию исторической. Распоряжением мэра Чикаго Ричарда Дейли двенадцать тысяч полицейских были мобилизованы на круглосуточное патрулирование улиц. Для подкрепления вызвали двенадцать тысяч национальных гвардейцев и солдат, вооруженных стрелковым оружием, базуками и огнеметами. Они получили приказ стрелять боевыми патронами…
      «Роллинг стоунз» выпустили песню «Участник уличных боев», в которой Джеггер пел о революции. Песню тут же запретили передавать по радио Чикаго и Беркли. Вышел и новый сингл «Битлз», обращенный непосредственно к «новым левым». В своей песне Джон пел: «Так ты говоришь, что хочешь революцию?» Ответ прессы «новых левых» и контркультуры последовал незамедлительно. «Беркли Барб» с присущей ей экзальтированностью писала: «Похоже, эту «Революцию» утверждали к исполнению на чикагском съезде демократической партии». «Рэмпартс» назвал песню «предательством», а «Нью лефт ревю» отозвался о ней как о «жалком мелкобуржуазном хныканье с перепугу»… «Рэмпартс» особенно возмутили две строки: то место в припеве, где Джон сообщал, что, по его разумению, «все будет хорошо». Журнал прокомментировал это так: «Ну, не так-то уж все и хорошо. И ты должен знать, что «хорошо» не будет». Еще «Рэмпартс» выразил неудовольствие по поводу строк «Вы хотите, чтобы я участвовал в ваших делах», после которых Джон заявляет, что «не собирается тратить деньги на людей, чьи души способны лишь на ненависть». «Они (имеются в виду все «Битлз». - Прим. перев.) уже совершенно свыклись с мыслью, что «участие» в политической борьбе непременно связано с денежными подачками; они смотрят на мир с позиции миллионеров», - негодовал «Рэмпартс». Журнал попал в точку: Джону и самому пришлось согласиться с такой оценкой, когда он начал участвовать в антивоенном движении как артист.
      В песне Джона утверждалось, что, прежде чем участвовать в революции, он хотел бы получить представление о ее «программе». Критиковавшие его радикалы настаивали на обратном. Движение не имело программы - в том виде, в каком их имели другие политические партии, возглавляемые «центральными комитетами». Однако у движения была цель: освобождение, раскрепощение личности, представительная демократия. Другими словами, их программа требовала, чтобы люди непосредственно участвовали в процессе принятия политических решений, от которых зависела их повседневная жизнь. Эта программа предусматривала бегство из системы, требовавшей от граждан только выполнения официально принятых резолюций, она призывала к освобождению воображения. В то время Джон и впрямь не ведал об этой программе, но уже через год он с ней ознакомился…
      Журнал «Тайм» посвятил песне «Революция» целую полосу. Раньше подобного не случалось. Журнал сообщал своим читателям, что «Битлз» подвергли критике «активистов-радикалов всего мира» и что сама песня звучит «свежо и бодро». Во втором варианте песни, в «Белом альбоме» (официальное название - «Битлз»), выпущенном два месяца спустя после выхода сингла, Джон сделал небольшую поправку, желая показать, что он вовсе не собирался встать в оппозицию ко всему левому движению. В последующих интервью он подчеркивал, что сингл был записан в той музыкальной версии, на которой настаивал Пол, в то время как альбомный вариант соответствовал первоначальному замыслу Джона: это запись в медленном темпе, где слова слышатся отчетливее. Именно здесь появилось важное добавление: в строку «Когда вы толкуете о разрушении, разве вы не знаете, что меня можно вычеркнуть» Джон ввел слово «включить». Это слово отсутствовало в тексте песни, напечатанном на внутреннем конверте альбома, однако очень хорошо слышалось при исполнении. «Я вставил оба слова, потому что так до конца и не решил, что же оставить», - объяснял Джон. Значит, здесь проявилось его двойственное отношение к «новым левым» - причем именно в том пункте, где радикалы самым решительным образом расходились с постулатом «все, что тебе нужно, - это любовь», столь усердно пропагандировавшимся «Битлз».
      Как показала эта песня, Джон пришел к выводу, что у него есть некие политические обязательства и он должен их выполнять в музыкальном творчестве. Это было чрезвычайно важное решение - куда более важное, чем содержание песни… Он был озабочен масштабами и последствиями разрушения, на котором настаивали революционеры, ему хотелось знать, как они представляли себе будущее общества, и, похоже, заявлял, что политические взгляды студентов-маоистов носят саморазрушительный характер. Ведь, как говорилось в песне, они и не собирались «находить общий язык ни в чем ни с кем». Но для него самого эти фундаментальные проблемы революционной морали и стратегии стали оправданием отказа от политики вообще, которой он предпочел поиск личного освобождения. «Освободи лучше свою душу» - этот призыв более всего иного вызвал гнев радикалов.
      Впрочем, некоторые представители левого движения выступили в защиту «Революции». Газета организации «Студенты за демократическое общество», выходившая в Корнелльском университете, писала, что Джон прав, отвергая радикалов, чьи «души способны только к ненависти», и хвалила «Битлз» за их неизменную склонность к «пацифистскому идеализму» перед лицом нарастающей во всем мире волны насилия… Более определенно о своих политических взглядах Джон высказался в электронно-музыкальном коллаже «Революция номер 9», записанном в мае 1968 года. Позднее он объяснял, что нарисовал «звучащую картину революций»: ни мелодии, ни стихов, ни аккордов, ни пения, ни музыкальных инструментов… Как писали критики Кристгау и Пиккарелли, «в альбоме, вышедшем под названием «Битлз», в течение восьми минут не было никаких «Битлз». Эта вещь - хаотичная, дегуманизированная - производила пугающее впечатление. Джон очень сомневался, что революция способна раскрепостить творческую энергию личности, освободить человека от всех форм угнетения и создать новое общество. Стоит ли удивляться, что он хотел «взглянуть на программу».
      В Соединенных Штатах «Революция» появилась по меньшей мере в двенадцати различных версиях. Среди прочих ее исполняли Колумбийский оркестр «Мюзикл трежери», Санто и Джонни на гавайских гитарах (их песня «Прогулка во сне» в 1959 году в течение трех недель возглавляла хит-парад) и группа «Кордс» (не тех ли, кто впервые исполнил знаменитый «Ш-бум»?).
      Однако самым интересным оказался музыкальный ответ Джону Нины Саймон. Чернокожая джазовая певица активно участвовала в движении за гражданские права и сочинила собственную песню протеста - «Миссисипи, черт побери!». В середине 60-х годов она выпустила несколько хитов в стиле ритм-н-блюз - «Я тебя завораживаю», «Не надо истолковывать мои слова в превратном смысле» и «Молодая, талантливая, чернокожая». Ее ответ Джону - песня тоже называлась «Революция» - напоминал его композицию и мелодическим рисунком, и словами. Она говорила Леннону, что, коли он хочет петь о революции, ему «следует прочистить мозги». Джон заявлял революционерам, что не собирается участвовать вместе с ними в разрушении, а она пела о разрушительном угнетении и несправедливости в обществе и требовала, чтобы конституция, которую Джон защищал, была изменена. Год спустя в интервью «Леннон вспоминает» Джон признался, что ответ Нины Саймон показался ему «очень удачным» и он был рад, что хоть кто-то сразу же отреагировал на его песню. «Революция», вызвав бурную реакцию в стане «новых левых», так и не стала суперхитом. Пол с самого начала работы над записью считал, что песне надо придать более товарный вид - тогда бы она могла иметь успех. Чутье его не подвело. Песня не попала в число битловских миллионселлеров. В хит-параде она заняла двенадцатое место. Проблема заключалась в том, что эта вещь вышла на оборотной стороне сорокапятки с песней Пола «Эй, Джуд», ставшей самой популярной песней «Битлз» за всю историю ансамбля. Осенью 1968 года она полностью затмила «Революцию». Основная масса фанатов «Битлз» осталась равнодушной к сочинению Джона. Многие же попросту не обращали внимания на слова и танцевали под музыку. Да и не все поняли смысл песни: один диск-жокей в Кливленде прокрутил ее по радио, сказав, что песня «призывает к переоценке всех ценностей нашего общества». Левые тем не менее восприняли ее как подтверждение самых худших своих опасений: четверо ливерпульцев оказались пай-мальчиками рок-музыки - либералами в рок-н-ролле…
      «Революция» Джона вызвала интерес не только у левых, но и у крайне правых. «Битлз», по мнению журнала общества Джона Бэрча, просто заявили маоистам, что фабианский реформизм еще не утратил своего значения и маоисты могут все испортить, задолго до «революции» пытаясь взбудоражить людей - «все будет хорошо». Словом, бэрчисты утверждали, что в «Революции» «Битлз» проводят линию Москвы в борьбе с троцкистами и Прогрессивной партией труда и опираются на работу Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». В качестве неопровержимого доказательства такой интерпретации песни бэрчисты ссылались на «просоветскую» композицию «Белого альбома» «Снова в СССР».
 
      В «Революции» личная жизнь и политическая борьба трактуются как взаимоисключающие стороны освобождения, но это была не первая рок-песня, утверждавшая подобный антагонизм. За четыре года до нее появилась «Обратная сторона Боба Дилана», поразившая его фанатов. В «Моих черновиках» певец порывал с социальной проблематикой. Это было первое и величайшее его «предательство». Забросив песни протеста ради интимных баллад, он предал фолк ради рока, а затем и рок - ради кантри. Потом, с 1979 года по 1982 год, этот еврей из Миннесоты называл себя новообращенным христианином. В 1964 году он заявил певцу Филу Оксу: «То, что ты пишешь, - все туфта, потому что политика - туфта. Все это сплошное надувательство. Единственное, что есть в жизни настоящего, - это твой внутренний мир, твои чувства. Присмотрись повнимательнее к миру, про который ты сочиняешь свои песни, и ты увидишь, что просто теряешь время. Ведь в этом мире все бессмысленно». Выход альбома «Обратная сторона Боба Дилана» в истории контркультуры отметил момент, когда между личным и политическим освобождением была проведена резкая граница. Дилан начал свое наступление песней «Мои черновики», и многие «новые левые» приняли его вызов, возразив, что политические идеалы должны превалировать над частными интересами. А Дилан настаивал, что его личные переживания куда важнее любых политических коллизий, и выразил свои новые настроения в новой музыке. «Он нашел отклик понимания у миллионов подростков, кому были знакомы эти чувства», - писал один из музыкальных критиков того времени. Теперь Дилан стал лидером поколения в куда более определенном плане, чем раньше. Его творчество в этот период помогло создать культурный климат, давший возможность Джону и многим другим рок-музыкантам выйти за привычные рамки поп-музыки и выразить глубоко личные чаяния и скрытые страхи.
      Уход Дилана от политики и социальной тематики в музыке вызвало, как полагали некоторые его критики из левого лагеря, стремление певца резко повысить тиражи своих пластинок и стать миллионером. Но скорее можно предположить, что в предшествующие годы он просто чувствовал себя несколько неуверенно. Он был вынужден создавать музыку буквально на глазах у публики. Фанаты Дилана сделали из него слишком значительную фигуру - и это ему не нравилось. До 1964 года Дилан считал себя фолк-поэтом в духе Вуди Гатри. Но в 1964 году Дилан стал расценивать себя иначе - как артиста, черпающего вдохновение в самых сокровенных глубинах своего «я», где и рождались его прихотливые и отчасти даже пугающие образы. В своем нынешнем творчестве, которое казалось ему куда более значительным, чем прежнее, он попытался открыть совсем иной смысл. Испытывая недоверие к любым формам организованного левого активизма, но в то же время находясь в глубокой оппозиции к властям, приверженный идеям духовного раскрепощения личности и отречения от условностей буржуазной морали, Дилан проторил путь для политизированного крыла контркультуры. «Революция» Джона стала еще одним шагом в том же направлении.
 
      Песни Джона в «Белом альбоме», выпущенном летом 1968 года, были написаны уже после того, как он прекратил употреблять ЛСД, и после того, как он едва не утонул в кошмарном коллаже звуков, рожденных наркотическими грезами. Он вынужден был начать все сначала, создавать музыку как бы с нуля… В песнях «Белого альбома» он самоутверждался с необузданной страстью. Он пел о страхе перед неминуемым развалом «Битлз» в манере тяжелейшего рока: «Я так устал» («Хочу покончить с собой / Ненавижу свой рок-н-ролл»). «Счастье - это горячий пистолет» высмеивала пристрастие американцев к огнестрельному оружию, хотя кое-кто усмотрел в ней антивоенный пафос. Исполняя эту вещь, Джон пел как никогда здорово. «Да, мне она очень нравится, - говорил он в интервью «Леннон вспоминает», - это очень красивая песня». «Сексуальная Сэди» выразила его разочарование в Махариши.
      Но больше всего Джон пел о Йоко, о своей безумной любви к ней. Когда он держит ее в своих объятьях, признавался Джон в песне «Счастье - это горячий пистолет», он уверен, что ему «никто не страшен». В песне передана их взаимная страсть и обоюдная убежденность в том, что им нечего таить от людей - это новое чувство вскоре проявит себя в куда более вызывающей форме на обложке альбома «Двое невинных». И с небывалой для Леннона нежностью он пел: «Джулия, Джулия, меня зовет Дитя океана». Джулия - так звали его мать, «дитя океана» - это перевод имени Йоко.
      В конце лета и осенью «Белый альбом» сравнивали с «Пиром нищих» - новым альбомом «Роллинг стоунз». Вердикт левых был единодушным: «Стоунз» переместились еще дальше в авангард. Как утверждал «Рэмпартс», «Битлз» всегда ходили в паиньках, и это немного раздражало, а вот «Стоунз», как всегда, оказались отчаянными бунтарями». Основной упрек «Белому альбому» сводился к тому, что его игривость и мягкая сатира являлись в лучшем случае незлободневными, а в худшем - реакционными. В этой связи критики особенно негодовали по поводу «Рокки-Енота» Пола и «Свинок» Джорджа. «Битлз», - писал, например, Джон Ландау, - прибегают здесь к пародии, потому что боятся встать в оппозицию к реальности. Пародия превращается в маску, под которой можно спрятаться от требований времени».
      «Пир нищих» и «Белый альбом» выразили диаметрально противоположные позиции конфликтующих флангов контркультуры в поворотный момент ее истории. Миллионы молодых людей находили удовольствие в активном сексе, наркотиках, отвергали традиционную семью. Рок-музыка больше чем что-либо иное передавала их идеологию, и музыка «Битлз» явилась отражением их триумфа. Проблема заключалась в том, что делать дальше. «Нью лефт ревю» анализировал сложившуюся к лету 1970 года ситуацию с марксистских позиций: буржуазное общество отступило под сень своей исконной идеологии крепкой семьи и моральной добропорядочности, удержав плацдарм частной собственности и производственных отношений, основы которых так и не были потрясены контркультурой. «Радикализм раннего бунта, таким образом, очень быстро себя исчерпал по причине того, что его иллюзорные цели оказались весьма легкодоступными, - писал Ричард Мертон. - Опьяненная своим банальным триумфом, рок-музыка уже не несет какого-либо эстетического заряда». Это и было основным недостатком «Белого альбома». «Битлз» продолжили эксплуатировать старые темы контркультуры. Они предлагали «слабое решение» проблемы дальнейшего развития революции.
      «Пир нищих» предлагал, напротив, «сильное решение»: вторжение музыки в общественно-политические битвы дня. Хотя «Пир нищих» и стал реакцией на политические баталии, включенные в альбом вещи совершенно не походили на обычные песни протеста. Они носили глубоко личный характер и были выражением сложных, неоднозначных переживаний.
      Лучше всего дух 1968 года передан в «Участнике уличных боев» - песне Джеггера, чем-то напоминавшей шедевр группы «Марта энд ванделлз» «Танцы на улице», который в 1964 году, в разгар стычек обитателей черных гетто Нью-Йорка, Филадельфии и Чикаго с полицией, звучал на всех радиоволнах. В «Участнике уличных боев» Джеггер без обиняков заявлял, что он в одной шеренге с радикалами - во всяком случае, он им симпатизирует… В песне были правдиво переданы чувства человека, оказавшегося на уличных баррикадах. «Стоунз» стремятся к реализму, в то время как «Битлз» - к фантазии, - писал Джон Ландау. - «Стоунз» стараются преодолеть высокомерие и эскапизм песен «Белого альбома».
      В «Участнике уличных боев» Джеггер выразил ту непосредственную неуверенность бунтаря, в которой «новые левые» всегда боялись себе признаться. Истинную историю о том, как Мик Джеггер написал эту песню, поведал Тони Санчес: по его словам, весной 1968 года Джеггер стал «убежденным революционером». В начале 1960-х он учился в Лондонском экономическом колледже, где увлекся марксизмом. «Отвергая марксистские догмы, - писал Санчес, - Джеггер тем не менее осознал фундаментальные пороки капитализма». Дурацкий судебный процесс из-за наркотиков, через который прошли Кейт Ричардс, Брайан Джонс и сам Джеггер, а также влияние радикально настроенных фанатов «Стоунз» заставили Джеггера сблизиться с «новыми левыми». В интервью лондонской «Санди миррор» Джеггер так объяснял свои воззрения: «Никто не заставит меня надеть военную форму и убивать людей, против которых я ничего не имею. Многие сейчас выступают против войны и все же идут воевать. Миллионы отличных парней гибнут, но через пять минут о них все забывают. Войны развязывают рвущиеся к власти политиканы и патриоты… Анархия дает единственную крупицу надежды. Анархия не в том широко распространенном ее понимании, когда люди в черном прячут за пазухой бомбы, а в смысле свободы, соединенной с личной ответственностью каждого. Частной собственности не должно быть».
      Санчес вспоминал, что Джеггер «ухватился за возможность примкнуть к революции», когда десятки тысяч разъяренных молодых людей в марте 1968 года штурмовали современное здание посольства США на Гросвинор-сквер, чтобы выразить свой протест против империализма и войны во Вьетнаме. Сначала демонстранты не заметили Джеггера, который шагал, взявшись за руки с каким-то парнем и девушкой. Когда демонстранты приблизились к шеренге полицейских, оцепивших посольство, «его узнали: фанаты стали требовать автографы, газетчики окружили его, чтобы взять интервью. И тогда он покинул площадь, с горечью осознав, что слава и деньги преградили ему путь в революцию - он не мог быть лидером, он только отвлекал всеобщее внимание. И неожиданно он ощутил свое бессилие: его власть над людьми казалась никчемной, тривиальной - в сравнении с магнетическим воздействием на толпу лидера революционных студентов Тарика Али». И он написал песню, где выразил свои ощущения: что же ему еще оставалось делать - только выступать в составе рок-группы.
      «Соль земли», другая песня из альбома «Пир нищих», состоит из двух частей. Первую исполняет Кейт Ричардс, выражая сочувствие «тяжкому труду работяг». Джеггер поет вторую часть, где высказывает свое отношение к рабочему люду: рабочие кажутся ему ненастоящими, «странными». Американские рок-критики хвалили песню как раз за двусмысленность. Джеггер и Ричардс выразили уважение и любовь к угнетенным массам, но в то же время они осознавали существование пропасти, отделявшей «нас» от «них». К тому же «Стоунз» не хотели идеализировать «их». Эти искренние признания резко контрастировали с трескучей левацкой пропагандой.
      Английские радикалы восприняли «Соль земли» совсем иначе. Первую часть песни они сочли «пустым и снисходительным фразерством в духе тех клише, которыми на протяжении веков пользовались правящие классы». По словам «Нью лефт ревю», в этой песне рабочий класс обрисован с помощью риторических стереотипов, придуманных правящим классом и немного разбавленных марксистской фразеологией. А когда эти клише - во второй части - отброшены, Джеггер только и способен выразить свое ощущение полной отчужденности от них. «Нью лефт ревю» назвал песню «весьма необычным произведением, одним из самых смелых и в то же время высочайших достижений британского рока».
      События мая 1968 года со всей остротой поставили перед «новыми левыми» проблему их отношения к рабочему классу. Джеггер попытался осмыслить эту проблему самостоятельно и искренно, без утайки выразив свои сомнения.
      В альбоме «Пир нищих» была еще одна замечательная песня - «Симпатия к дьяволу», где затрагивались куда более серьезные проблемы, чем в «Участнике уличных боев» и «Соли земли». Эта политическая песня проникнута пафосом своеобразного историзма. Джеггер в ней спрашивает: «Кто убил братьев Кеннеди?» - и отвечает: «Мы с тобой». Эти убийства, как и большевистская революция в России, как и нацистский блицкриг, по убеждению певца, явились результатом действия дьявольских сил. Джеггер пел об этом с тревожной убежденностью.
      «Нью америкен ревю» писал, что в «Симпатии к дьяволу» заложена глубокая жизненная правда: ведь и впрямь не так-то просто провести грань между «праведным» насилием и «неправедным». Адепты контркультуры не решались признать, что благие намерения могут привести к ужасным последствиям. А «новые левые» полагали, что смогут «изменить мир, не замарав свои руки и души». Песня Джеггера говорила о том, что «каждый из нас, кто хочет преодолеть власть Пентагона, должен сначала разобраться с Пентагоном внутри самого себя». Впрочем, эта песня оставляла впечатление незаконченной - в ней не предлагалось никакого пути для выхода из замкнутого круга.
      Кому-то показалось, что Джеггер просто отрицал всякое насилие - это была любимая идея «власти цветов», - хотя и находил некое очарование в самом насилии. И оттого песня звучала как приглашение присоединиться к дьявольским игрищам. Словом, Джеггер пытался, как говорится, угодить и нашим, и вашим. Он создавал некую ауру чарующей опасности, а потом притворялся, будто не понимает, «отчего это в зале всегда беспорядки, когда мы исполняем эту песню».
      Альбом «Пир нищих» был готов к выпуску, когда у «Стоунз» возник конфликт с руководством компании «Декка» из-за фотографии на конверте, изображавшей исписанную граффити стену туалета. Как мы помним, в пору скандала по поводу «мясницкой обложки» альбома «Битлз» Джон заявил, что она «имела прямое отношение к Вьетнаму». Четыре года спустя Джеггер сделал почти аналогичное заявление, протестуя против «участия фирмы «Декка» в производстве оружия». Но «Стоунз» преуспели не больше «Битлз»: альбом вышел в простом белом конверте.
      Накануне мая 1968 года, когда пресса андерграунда дебатировала вопрос о политической и социальной значимости «Стоунз» и «Битлз», «Нью-Йорк таймс мэгэзин» с поразительной наивностью представил Джона как антипода Маркузе, которого назвал «самым влиятельным философом современности. Для многих молодых людей… этот семидесятилетний мыслитель является ангелом апокалипсиса». Однако в своем интервью Маркузе высказывал отнюдь не апокалипсические взгляды: «Революция знаменует прежде всего рождение личности нового типа, чьи запросы и, жизненные цели качественно отличаются от агрессивных и репрессивных запросов и жизненных целей современного общества…» Рядом с этими словами огромным шрифтом были напечатаны слова Джона: «Вы говорите, что хотите революцию». Журнал поместил фотографии обоих: нахмурившийся Маркузе и улыбающийся Леннон.
      Однако в последующие три года Джон стал разделять многие воззрения Маркузе. Как заявил Маркузе в упомянутом интервью, «один из наиболее важных аспектов майских событий заключается в идее, что «воображение - это могучая сила». Это подлинно революционная идея. Ибо новизна и революционность состоят в попытке претворить в реальность самые передовые идеи и ценности воображения - вот что воистину ново и революционно. Ведь истина заключается не в рациональном, а, может быть, даже в большей степени в воображаемом».
      Это была тема, к которой Джон придет в песне «Вообрази себе».

ЧАСТЬ III
АВАНГАРДИСТ В БОРЬБЕ ЗА МИР