Кресс тоже покачал головой и сердито пнул ножку стола.

— Прекрасная работа! — громко заявил он. — А знаешь, Элси, за эти камешки у нас на орбите можно целых четыре дигитальных диска получить...

— Веди же себя как следует. Кресс! — неодобрительно прошипела Элси. — Ну, как ты, Мун? Ведь правда, здесь очень красиво?

Мун вздрогнула и повернулась к ней. Она лишь молча улыбалась, не в силах выразить свои чувства.

— А ты не думаешь, что могла бы остаться здесь и быть сивиллой?

Улыбка медленно сползла с лица девушки. Она покачала головой, подошла к столику и уселась среди подушек. Элси внимательно следила за ней. Мун чувствовала в ее глазах вопрос, но ответить не могла. Я не могу ответить ни на один вопрос! Желая сменить тему, она указала на экран:

— Почему они все такие сердитые?

Элсевиер посмотрела на спорящих.

— Ну, это старый ПиЭн Сингалу, политический лидер деклассированных. Господи, я и не знала, что он еще жив! Обычные дебаты в парламенте; а вон и переводчик, вон тот темпераментный молодой человек справа; должно быть, тоже из высокорожденных. Ты ведь знаешь, представители противоположных каст не могут непосредственно общаться друг с другом.

— Я думала, что деклассированные вообще никаких прав не имеют...

Двое мужчин с горящими глазами стояли на возвышении лицом к лицу, а между ними, как бы на нейтральной территории, монотонно гудел переводчик с бритой головой. Они, не давая ему закончить предыдущую фразу, тут же начинали вновь сердито говорить что-то, а он переводил, не успевая за ними, и все в целом это было похоже на детскую ссору. По их виду Мун никак не могла отличить высокорожденного технократа от деклассированного, и удивлялась, как это они сами отличают, кто выше по рождению, а кто ниже.

— О, права-то у них кое-какие есть! Просто им не все разрешено официально... К тому же у них недостаточно представителей, чтобы вносить поправки в законодательные проекты. Но они все-таки постоянно пытаются это делать.

— Но как вообще может функционировать такое правительство? Я считала, что раз премьер-министра нет на планете...

— А, ну он-то и вовсе существует на другом уровне! — Элсевиер только рукой махнула. — Он и Ассамблея являют собой правительство Харему, но это правительство — наследие давних времен, когда Харему только еще начинала завязывать контакты с иными мирами, позже вошедшими в состав Гегемонии. Гегемония ведь тоже рассчитывала создать нечто вроде Старой Империи — разумеется, с помощью Черных Ворот. Однако слишком сложная технология Старой Империи оказалась жителям Харему не по зубам: они вовремя поняли, что подлинное господство возможно лишь при наличии космических кораблей, обладающих способностью развивать сверхсветовую скорость. Итак, космос поглотил их мечты о господстве во Вселенной, и, пока Харему не достигла теперешнего уровня развития, ей приходилось довольствоваться лишь своим экономическим превосходством среди тех планет, членов Гегемонии, которые были для нее досягаемы. Однако премьер-министр и его летучая свита продолжали гнуть свое. Они странствовали с одной планеты на другую, принимая дары подобно живым богам — внешне не стареющие, защищенные тем, что при подобных перелетах время как бы замедляется, и, конечно, «живой водой», получаемой на Тиамат. И, разумеется, их всюду принимали очень хорошо, ибо, по иронии судьбы, они воплощали мечту о великом единстве...

Голоса выступавших в парламенте и гул взволнованной аудитории между тем становились все громче; когда Элси вдруг умолкла, неожиданно умолкли и они, там, на экране, и в гостиной воцарилась полная тишина.

Мун успела заметить острый взгляд, который метнул морщинистый старик на своего оппонента, и полное недоумение, написанное на лице молодого технократа. Даже бритоголовый переводчик утратил свою невозмутимость и застыл с разинутым ртом, глядя то на одного, то на другого.

— Что случилось? — спросила Мун, и Элси ответила:

— Он не дождался! Технократ не дождался, пока переводчик переведет! — Она прижала ладони к пылающим щекам; ее радость удивила Мун. — Нет, вы только посмотрите на старика! Он ведь всю жизнь надеялся на это, прекрасно зная, что мечтам его сбыться не суждено... — В зале нарастал шум; молодой технократ, застывший в каком-то ступоре, резко повернулся и вышел из зала. Некто в серой мантии, явно высокорожденный, занял его место и призвал аудиторию к порядку.

— Что же все-таки у них произошло? — Мун наклонилась вперед, поставив локти на колени и опершись на них подбородком. Она была ужасно заинтригована.

— Технократ слишком увлекся спором, — задыхаясь от волнения, пояснила ей Элси, — и обратился непосредственно к Сингалу — как к равному, понимаешь! — тогда как по закону они могут разговаривать только через переводчика. И это — на глазах у миллионов зрителей!

— Я не понимаю...

— Теперь Сингалу — тоже технократ! — Элси засмеялась. — На Харему можно изменить свой социальный статус, если кто-то из вышестоящих как бы «поднимет» тебя до своего уровня, обратившись к тебе непосредственно, как к равному, при свидетелях. Именно это сейчас и произошло.

— А если бы такое сделал Сингалу? Тогда технократ стал бы деклассированным? — Мун смотрела на экран: там морщинистый, с жалкими перышками седых волос старикашка вцепился руками в край подиума, упав на колени, бесстыдно плача от радости и улыбаясь сквозь слезы. Она чувствовала, что у нее самой в горле застрял комок; рядом с ней Элсевиер тоже вытирала слезы.

— Нет, нет, что ты! Если бы это произошло, любой технократ велел бы арестовать нарушителя закона... — Элси не договорила: человек в серой мантии приблизился к Сингалу и неловко обнял его — поздравляя лично. — Ах, если б ТиДжей мог это видеть, он бы так...

— Да? Отлично понимая, что молодой технократ, придя домой, немедленно примет яд?

— КейАр! — Они разом обернулись. В дверях Мун увидела очень высокого человека, согнувшегося под бременем лет, хотя обычно жители Харему держались и в старости очень прямо и выглядели значительно лучше, чем старики на тех планетах, которые не располагали запасами «живой воды». Мун просто глазам своим не верила: похожая на пергамент коричневая кожа, просторный кафтан просто болтается на старчески худом теле... Но ведь он значительно младше ТиДжея! Когда же он успел так сильно состариться?

— Да, КейАр, он обрадовался бы, — Элсевиер снова села и разгладила юбку на коленях, — даже если бы этот молодой идиот решил лишить себя жизни; даже несмотря на вашу, надо сказать, отвратительную заповедь «смерть прежде бесчестья». А вам, КейАр, разве не приятна радость старого Сингалу? — И с деверем Элси тоже не пользовалась фамильярным и дружеским «ты».

Старик улыбнулся почти добродушно.

— Приятна, приятна! Сингалу давно уже доказал, что вполне достоин повышения... Но это лишь подтверждает, сколь эффективна наша система отбора наиболее умных и инициативных людей, которую ТиДжей так старался разрушить, продвигая наверх буквально каждого низкорожденного, который успел ему улыбнуться.

— КейАр, как вы можете так говорить! Вы же прекрасно знаете, что высокорожденные блюдут свою чистоту, как невеста — девственность! А в какой среде, кстати, вырос ваш отец, один из самых блестящих умов своего поколения?

— Зато меня самого воспитали как надо! — добродушно пожал плечами КейАр. — И отец был доволен; он знал, что со временем все образуется.

— Ну да, если достаточно денег, чтобы заплатить за имена более подходящих и респектабельных предков, — пробормотал Кресс.

Лицо Аспундха осталось безмятежным; Мун догадалась, что он не понимает языка Тиамат.

— Подобное высоконаучное структурирование общества оптимально соответствует нашей технологической ориентации. И это общество отлично выполняет свои функции — благодаря ему мы навсегда выбрались из хаоса докосмической эры и достигли долговременного стабильного прогресса.

— Стагнации, вы хотите сказать! — нахмурилась Элси.

Он возмущенно отмахнулся:

— Как вы можете! Вы ведь столько лет прожили в самом развитом обществе Гегемонии!

— Технически развитом. В социальном же отношении Харему ничуть не лучше моей родной Ондинеи.

— Ну почему мне все время кажется, что я уже не раз беседовал с кем-то на эту тему?.. — вздохнул КейАр.

Элсевиер подняла руки в знак того, что сдается.

— Простите меня, КейАр. Я вовсе не о политике спорить приехала и не собираюсь зря тратить ваше и свое время. Я приехала к вам, всегда такому аполитичному, совсем по другому делу: я привезла с собой кое-кого, кто очень нуждается в ваших советах. — Она встала и вытащила из-за занавески смутившуюся Мун.

Мун молча смотрела на Аспундха. Он, очень тихо ступая ногами в домашних туфлях, подошел к ней, и тут она увидела, как у него на груди слабо блеснул трилистник.

— Как, вы тоже предсказатель? Этого не может быть!

Он торжественно поклонился ей:

— Спрашивай, и я отвечу.

Элси быстро расстегнула ожерелье, скрывавшее татуировку на шее Мун.

— Ваша сестра, КейАр. Ее зовут Мун.

Руки Мун взлетели к горлу; она отвернулась, пряча символ своих рухнувших надежд; ей было стыдно, как если бы этот старый мужчина увидел ее голой. Но Элсевиер решительно повернула ее к нему лицом, заставила опустить руки и поднять голову.

— Вы оказали мне большую честь... — Аспундх склонил перед ней голову. — Простите, если мое поведение разочаровало вас и заставило стыдиться того, что вы пришли ко мне за советом.

— Нет! — Мун снова потупилась, с трудом отвечая на непривычном сандхи. — Нет, вы ничем... я не... я не сивилла. Я не сивилла здесь — только в моем мире.

— Ясновидение ни временем, ни пространством не ограничено, благодаря чудесам науки Старой Империи. — КейАр сделал шаг вперед, пытливо заглядывая ей в глаза. — Мы можем отвечать на вопросы в любое время и в любом месте... — Это только ты не смогла! — Вы пробовали, и вам не удалось, но это не страшно. — Он остановился перед ней, спокойно глядя в ее изумленные глаза. — И объяснить это вовсе нетрудно. Ну а теперь скажите мне, почему вы решили, что больше не являетесь сивиллой? На этот вопрос можете ответить только вы. Садитесь же и расскажите, с какой вы планеты. — Он опустился на подушки, рукой опираясь о низенький резной столик.

Мун тоже села — по другую сторону стола. Элси, Силки и Кресс замкнули круг.

— Я с Тиамат.

— С Тиамат?

Она кивнула.

— И теперь Хозяйка больше не говорит моими устами, ибо я не... выполнила данных ей обещаний.

— »Хозяйка»? — Он взглянул на Элсевиер.

— Мать Моря, их Богиня. Может быть, я сумею лучше объяснить вам, КейАр, как девочка сюда попала? — Элси стиснула руки и, чуть наклонившись вперед, волнуясь, быстро рассказала ему о случившемся. Мун заметила, как морщинка между седыми бровями Аспундха стала глубже, но Элсевиер на него даже не смотрела. — Мы не смогли отправить ее обратно, и к тому же нам очень нужно было пройти через Черные Ворота. И я воспользовалась тем, что Мун — сивилла. Я ее использовала. — Элси с некоторым нажимом произнесла это слово. — Она лишь незадолго до этого закончила обучение, и после Перехода больше не может погружаться в Транс... — Элси умолкла, ломая руки.

Высокий, блестящий, в белоснежных одеждах механический слуга появился в дверях и двинулся к Аспундху. В руках он держал поднос, полный высоких стаканов. Аспундх кивнул, и робот принялся расставлять напитки на столике.

— Что-нибудь еще, господин?

— Нет, ничего, — КейАр нетерпеливо махнул ему рукой. — Вы хотите сказать, что девочка пробыла в Трансе несколько часов? Без какой бы то ни было подготовки? О боги, какая ужасная безответственность! Такую мог допустить только ТиДжей! Удивительно, как она вообще разум не утратила!

— Ну хорошо, а что им оставалось делать? — вмешался рассерженный Кресс. — Сдаться легавым? Позволить мне умереть?

Аспундх посмотрел на него, но выражение его лица осталось неизменным.

— Вы считаете, что ее рассудок — вполне подходящий объект для торговли?

Кресс взглянул на трилистник, висевший на груди Аспундха, потом — на татуировку на шее Мун, но глаз не поднял. И молча покачал головой.

— Они поступили правильно. — Мун заметила, что жесткий профиль Кресса чуть смягчился при этих ее словах. — Это был мой долг. Но я... я была недостаточно сильна. — Она отхлебнула из высокого стакана ледяной напиток абрикосового цвета; пузырьки газа ударили в нос так, что даже слезы на глаза навернулись.

— То, что вы сейчас сказали, свидетельствует как раз о необычайно сильных душевных качествах — или о чрезвычайной удачливости.

— Правда? — Мун сжала ладонями успокаивающе холодный стакан. — Но когда же, в таком случае, я перестану бояться темноты? Когда я вспоминаю о той бездне... у меня все сжимается внутри... Это как умереть. — Она сделала несколько глотков, перед глазами у нее все плыло. — Я ненавижу тьму!

— Да, я понимаю. — И КейАр надолго умолк. Потом заговорил снова, обращаясь к Элси:

— Элсевиер, вы не поработаете для меня переводчиком? Я думаю, очень важно, чтобы сейчас Мун понимала каждое мое слово.

Элси кивнула и приготовилась переводить.

— Тиамат... недоразвитая планета... Ты ведь понимаешь, девочка, куда тебе нужно идти, когда внезапно оказываешься в темноте? А понимаешь ли ты, почему порой видишь перед собой совсем иной мир?

Элсевиер не выдержала:

— Я ведь именно поэтому и привезла ее к вам!

Мун задохнулась.

— Хозяйка сама выбирает...

— Ага. Значит, на твоей планете всем заведует некая Богиня — или, по крайней мере, вы всегда верили, что это так. А что ты скажешь, если я докажу тебе, что видения твои — вовсе не дар Богини, а наследие Старой Империи?

Мун наконец позволила себе перевести дыхание.

— Да! То есть я хочу сказать; что... ожидала чего-то в этом роде. Здесь каждый знает, что я сивилла; откуда они могли это узнать? И вот вы тоже предсказатель, но никогда не слышали о Хозяйке... — Она уже давно перестала при упоминании этого имени представлять себе Мать Моря, прекрасную женщину с волосами-водорослями, закутанную в морскую пену и плывущую по волнам в раковине, влекомой мерами. Но и само море, та аморфная стихия, силу которой она порой ощущала всей своей душой, не могло бы оставить родные берега и отправиться в столь далекое путешествие. А может быть, ей просто всегда хотелось почувствовать близость Хозяйки... — У вас, инопланетян, так много богов... — Она была слишком обескуражена потерей собственного божества, чтобы думать о чем-то еще. — Почему у вас их так много?

— Потому что существует множество разных миров; и в каждом — по крайней мере одно божество, а по большей части — множество разных. Есть же поговорка: «Кто его знает, чьи из богов настоящие — твои или мои?» Так что мы стараемся уважать их всех — просто для безопасности.

— Но разве могла Старая Империя сделать так, чтобы предсказатели были повсюду, если ее людям не помогали боги? Ведь они были всего лишь людьми!

— Да они были людьми. — КейАр потянулся к миске с засахаренными фруктами. — Но в некотором отношении обладали могуществом богов. Например, могли перелетать из одного мира в другой самое большее за несколько недель, а не лет, как мы: у них были такие средства передвижения. И все-таки, в конце концов, их великая империя потерпела крах... даже она изжила себя... А может, это только нам так кажется...

Но когда Старая Империя близилась к закату, группа замечательных и самоотверженных ученых решила создать небывалый банк научных данных, где хранилась бы вся информация, собранная Империей за долгие тысячелетия ее существования. Они надеялись, что, собрав все открытия человечества в одном абсолютно безопасном хранилище, сумеют избежать полного крушения собственной цивилизации, смогут через какое-то время восстановить ее. И, понимая, что технический регресс может охватить слишком многие из миров, изобрели удивительно простые «филиалы» этого гигантского банка памяти, создав их из живых людей. Так появились предсказатели, способные передавать весь запас заложенной в них информации своим последователям непосредственно — из крови в кровь.

Мун невольно потрогала шрамы у себя на запястье.

— Но... как можно через кровь передавать знания машины... да еще находящейся в ином мире? Я вам не верю!

— Можешь назвать это чудесной болезнью, способной передаваться другим. Ты ведь знаешь, что такое инфекция?

Она кивнула:

— Когда кто-нибудь болен, от него лучше держаться подальше.

— Верно. «Инфекция», передаваемая предсказателями, создана человеком искусственно; это особый комплекс биохимических реакций, настолько сложный, что мы едва начинаем распутывать его составляющие. Видимо, были созданы и, возможно, даже имплантированы некие вещества, вызывавшие определенные изменения в ткани человеческого мозга и делавшие предсказателей способными принимать сигналы общего для всех них электронного «медиума», передаваемые со скоростью, во много раз превышающей скорость света. При этом предсказатель становился как бы приемником и передатчиком одновременно и был связан непосредственно с центральным источником информации. Чувствуя, будто тонешь в пустоте, ты на самом деле включалась в систему компьютерной связи, а вовсе не блуждала в космосе. Иногда в такие моменты предсказатели способны общаться друг с другом и давать друг другу ответы о тех мирах, которые были практически неизвестны Старой Империи. — КейАр поднял свой стакан, приглашая и Мун тоже выпить, и ободряюще улыбнулся. — Все эти речи вызвали у меня жуткую жажду.

Мун видела, как покачивается у него на шее трилистник, надетый поверх дорогой, вышитой золотом рубахи, — ее собственный тайный знак, ныне как бы сосланный, пойманный на крючок и оказавшийся здесь, в кондиционированном воздухе чужого дома... на другой планете...

— А что, это правда такая болезнь, от которой люди сходят с ума? — Смерть тому, кто убьет сивиллу... смерть тому, кто ее полюбит... Она задохнулась и, чтобы успокоиться, стала водить пальцем по холодным камням, вделанным в кромку столешницы.

КейАр поднял брови.

— А что, на Тиамат все так думают? У нас тоже раньше существовало подобное мнение, теперь, правда, о нем уже почти забыли. Да, для некоторых людей подобное «инфицирование» кончается безумием. Предсказателей ведь выбирают и по некоторым индивидуальным признакам — прежде всего, по уровню эмоциональной устойчивости... И, разумеется, в крови любого предсказателя имеется этот «вирус». Как и в слюне. Но обычно, чтобы «заразиться», человек должен иметь как минимум открытую рану. Очевидно, все-таки достаточно простой осторожности, иначе вы бы не встретились, например, с моей родной дочерью. Я думаю, подобные предрассудки насаждались специально, чтобы предохранить предсказателей от угрозы менее цивилизованных обществ. Даже сам наш знак — колючий трилистник — является символом биологической контаминации; это один из древнейших символов, известных человечеству.

Но Мун уже не слушала его...

— Значит, полюбить сивиллу вовсе не означает умереть? Но тогда Спаркс... мы с ним можем жить вместе! Элсевиер! — Мун принялась так тормошить несчастную женщину, что у той перехватило дыхание. — Спасибо тебе! Спасибо, что привезла меня сюда! Ты спасла мне жизнь. Теперь я для тебя на все готова!

— В чем дело? — Аспундх ласково смотрел на обеих, подперев голову рукой. — Кто такой Спаркс? Возлюбленный?

Элсевиер мягко оттолкнула Мун и теперь пыталась держать ее на расстоянии.

— О Мун, девочка моя дорогая, — проговорила она с невыразимой печалью. — Не надо давать мне таких обещаний.

Мун беспомощно смотрела то на нее, то на Аспундха.

— Мы дали клятву, но он ушел от меня, когда я стала сивиллой... Теперь, когда я вернусь, я расскажу ему...

— Вернешься? На Тиамат? — Аспундх выпрямился.

— Мун, — прошептала Элси, — мы не можем отвезти тебя назад! — Слова вылетели у нее изо рта, словно стая испуганных птиц.

— Я понимаю, понимаю, нужно подождать, пока...

— Мун, слушай внимательно! — Резкий тон Кресса заставил ее замолчать.

— Что? — Она снова прижалась к Элсевиер. — Ты же сказала, что мы непременно...

— Мы никогда больше не полетим на Тиамат, Мун. Мы не можем вернуться туда. И ты тоже не можешь. — У Элси дрожали губы. — Я солгала тебе. — Она отвернулась, словно надеясь отыскать более легкий путь, но его не было. — Это была чудовищная ложь. Я... мне очень жаль! — Она выпустила руки Мун.

— Но почему? — Мун в отчаянии провела обеими руками по волосам, и те густой паутиной накрыли ее лицо. — Почему?

— Потому что слишком поздно! Проход через Черные Ворота становится чересчур опасным для небольшого корабля, чересчур нестабильным... Ведь... с тех пор, как мы улетели с Тиамат, прошли не месяцы, Мун. Прошло более двух лет! И столько же времени займет обратный перелет.

— Это ложь! Мы же совсем недолго были на этом корабле... — Мун рывком встала на колени; постепенное осознание случившегося словно протаивало сквозь сковавший ее лед и холодными струйками сбегало во всему телу. — Почему ты так поступаешь со мной, Элси?

— Потому что мне следовало бы объяснить тебе все с самого начала. — Элсевиер прикрыла глаза рукой. Кресс что-то очень быстро сказал Аспундху на сандхи.

— Она не лжет тебе, Мун. — КейАр сел очень прямо, как бы отстранившись от них обеих. Элсевиер тупо начала переводить то, что он говорил. — На корабле время идет с иной скоростью, чем вне его; там бег времени как бы замедляется. Посмотри на меня, посмотри на Элсевиер — и вспомни, что я был много молохе ТиДжея... Мун, если ты сейчас вернулась бы на Тиамат, то поняла бы, что прошло, по крайней мере, пять лет.

— Нет... нет, нет! — Она с трудом встала на ноги, высвободившись из объятий Кресса, который все пытался снова усадить ее, и пошла к окну. Перед ней расстилались сады; она до боли сильно прижалась лбом к раме. Ее дыхание легким облачком застывало на стекле; глаза слепило, как от яркого снега. — Я не останусь на этой планете! Вы не смеете удерживать меня здесь! Мне все равно, даже если прошло сто лет... Я должна попасть домой! — Она стиснула руки; косточки пальцев со скрипом скользнули по стеклу. — Как вы могли так со мной поступить, если знали? — Она в ярости обернулась. — Я вам верила! Черт бы побрал и ваш корабль, и ваших богов, и вас в придачу!

Аспундх тоже встал, опираясь о стол, и медленно пошел к ней.

— Посмотри на своих друзей, Мун. — Он говорил спокойно, словно между ними шла самая обычная беседа. — Посмотри на их лица и скажи, действительно ли они хотели разрушить твою жизнь?

Она заставила себя снова взглянуть на тех троих, что остались сидеть за столом, — одно лицо как всегда казалось непроницаемым, второе было искажено стыдом, по третьему текли горькие, слепящие, как кислота, слезы. Она не ответила, но и этого было довольно. КейАр повел ее обратно.

— Мун, пожалуйста, пойми! Пожалуйста, поверь мне... именно потому, что твое счастье так много для меня значит, я и не сумела заставить себя тогда сказать тебе... — Голос Элсевиер казался совсем тоненьким и слабым. — И еще: я очень хотела, чтобы ты осталась.

Мун стояла молча, чувствуя, что лицо у нее застыло и похолодело, как маска. Элсевиер отвернулась.

— Мне так жаль!

— Я знаю. — Мун с трудом проталкивала слова сквозь заледеневшие губы. — Знаю, что тебе жаль. Но это ничего не меняет. — Она рухнула на подушки, утонула в них, совершенно обессиленная, но так и не простившая.

— Зло совершено, невестушка, — проговорил Аспундх. — И что же ты можешь сделать теперь, чтобы его исправить?

— Все, что в моих силах.

— В наших силах, — сказал Кресс.

— Тогда отвези меня домой, Элси!

— Не могу. Я ведь правду тебе сказала: слишком поздно! Но мы можем помочь тебе начать новую жизнь...

— Не нужна мне новая жизнь! Я хочу старую.

— Пять лет, Мун, — промолвил Кресс. — Как ты найдешь его — спустя пять лет?

— Не знаю. — Она стиснула пальцы. — Но я должна вернуться на Тиамат! Еще не все пропало. До конца еще далеко. Я чувствую это! — В глубине ее души будто ударил далекий колокол. — Если ты сможешь отвезти меня, то найдется и подходящий корабль... Помоги мне найти такой корабль!..

— Тебе нельзя возвращаться туда — ни на одном корабле! — Кресс поерзал на подушках. — Это запрещено законом; раз ты покинула Тиамат, то снова вернуться уже не можешь. Твой родной мир теперь для тебя под запретом.

— Они не могут... — Мун чувствовала, как в ней снова закипает гнев.

— Могут, сестренка. — Аспундх поднял руку. — Ты лучше объясни: что означали твои слова «до конца еще далеко»? Откуда ты знаешь?

— Я... я не знаю... — она потупилась, растерянная.

— Ты сказала так только потому, что не хочешь верить в это?

— Нет, я это знаю! — выкрикнула она яростно, гневно. — Я не знаю только... как, откуда...

— Понятно. — Он нахмурился, скорее встревожено, чем неодобрительно.

— Откуда ей знать? — прошептал Кресс. — Разве она может?..

— Иногда такое случается. — Аспундх мрачно посмотрел на него. — Все мы, предсказатели, в руках этой машины. Порой она манипулирует нами в своих собственных целях. Я думаю, сейчас мы должны хотя бы попытаться выяснить, что изменится, если Мун останется здесь. Если сумеем, конечно.

Мун не сводила с Аспундха недоверчивых глаз. Все остальные, примолкнув, тоже смотрели на него.

Кресс натужно засмеялся.

— Вы хотите сказать, что машина... принимает совершенно самостоятельные решения? Как? Почему?

— Это одна из тех проблем, которые мы только еще пытаемся решить. И, возможно, не решим никогда. Я уверен, что вам известно: машина, управляющая предсказателями, практически непостижима. Хотя те, кто выполняет заданные ею функции, обладают, будучи людьми, определенной психологической восприимчивостью...

Мун застыла в напряжении, понимая эти речи едва ли наполовину.

— Но откуда, как я могу узнать, для чего нужна там?

— У тебя же есть ключ, предсказательница! Очень просто: я задам тебе вопрос, а ты ответишь мне.

— Вы хотите сказать... нет, я не могу! Не могу. — Лицо ее исказилось.

КейАр встал на колени, пригладил свои похожие на серебряную проволоку волосы.

— Хорошо. Тогда спроси ты, а я отвечу. Ввод информации... — Глаза его затуманились, и он вошел в Транс.

Мун, несколько растерявшись от неожиданности, почти машинально пробормотала:

— Что произойдет... если я, Мун, Покорительница Зари, никогда не вернусь на Тиамат?

Она видела, как в глазах Аспундха блеснуло изумление; он смотрел куда-то вдаль, потом, словно вернувшись, взглянул ей прямо в лицо.

— Ты, Мун, Покорительница Зари, сивилла, спрашиваешь это? Ты единственная! Такая же, но не та же... И ты можешь стать ею, стать королевой Тиамат... Он любил тебя, но сейчас он любит ее; такую же, но не ту же. Вернись — без тебя все рушится, в самом сердце столицы неизлечимая рана... Прошлое становится бесконечным, отнимая место у будущего. Смена Времен Года должна наступить!.. Конец анализа! — Голова Аспундха упала на грудь; довольно долго он сидел, прислонившись к столику, прежде чем снова поднял на них глаза. — Там, похоже, была ночь... — Он отхлебнул из своего стакана. — И полно каких-то странных незнакомых лиц...

Мун тоже взяла свой стакан и стала пить большими глотками, чтобы невидимая рука, сжимавшая ей горло, наконец разжалась. Он любил тебя, но сейчас он любит ее.

— Ну, что я говорил? — КейАр посмотрел в ее сторону, глаза у него уже снова прояснились, но лицо выглядело измученным.

Она, сбиваясь, пересказала то, что они слышали; остальные помогали ей.

— Но я ничего не понимаю... — Я этого не понимаю! Как он может любить другую... — Она прикусила губу. Рука Элсевиер легко коснулась ее плеча.

— Значит, ты могла бы стать королевой... — задумчиво проговорил Аспундх! — Утрата тебя — неизлечимая рана для планеты. Я думаю, что у тебя были верные предчувствия... Твоя роль в великом спектакле не доиграна до конца. Равновесие нарушено.

— Но ведь оно уже нарушено! — Элсевиер говорила медленно. — Разве это не означает, что так и должно было случиться?

КейАр улыбнулся и покачал головой.

— Я даже притворяться не стану, что понимаю это. Я технократ, а не философ. Интерпретация полученных данных, благодарение богам, дело не мое. Так это или не так — решать Мун.

Мун замерла.

— Вы хотите сказать... что я все-таки могу вернуться на Тиамат?

— Да, я думаю, такая возможность пока есть. Элсевиер поможет тебе, если ты по-прежнему туда стремишься.

— Но вы же сказали...

— КейАр, это невозможно!

— Если вылететь немедленно и использовать дополнительные стабилизаторы... я уверен, что в таком случае Переход пройдет нормально, и вы успеете вернуться еще до того, как путь на Тиамат будет закрыт надолго.

— Но у нас нет астронавигатора. — Элсевиер наклонилась вперед. — Кресс еще недостаточно окреп.

— У вас есть астронавигатор. — КейАр указал глазами на Мун.

У Мун вновь перехватило дыхание. Все разом посмотрели на нее.

— Нет! Я не смогу!

— Нет, КейАр, — хмуро сказала Элсевиер. — Вы не можете заставить ее снова пережить этот ужас! Да она и не сможет, даже если б сама хотела.

— Она сможет — если захочет достаточно сильно. — Аспундх коснулся своего трилистника. — Я могу помочь тебе, Мун; тебе больше не придется действовать без подготовки. Если хочешь вернуться в прежнюю жизнь, вернуть свое могущество сивиллы, ты должна решиться. Можно постараться забыть дурной сон, но к кошмарной действительности тебе придется повернуться лицом, иначе ты никогда не сможешь снова поверить в себя. Никогда не сможешь воспользоваться тем драгоценным даром, что носишь в себе; никогда не станешь настоящим человеком. — Его резкий тон словно разбудил ее. Аспундх помолчал, скрестив руки на груди, лотом спокойно положил их на стол.

Мун зажмурилась, словно снова проваливаясь в ту черную пустоту. Но ведь до конца еще далеко. Я предназначена для выполнения важной миссии... А он... он должен быть со мною! Мы не можем быть разлучены, он никогда меня не забудет, до конца еще далеко... Лицо Спаркса сияло перед ней во тьме подобно встающему солнцу. Все верно: она должна решиться и тогда узнает, есть ли у нее силы, может ли она выполнить куда более сложную задачу... Она открыла глаза и обхватила себя руками: ее била дрожь.